Кочергина вместе с несколькими милиционерами Пантелеев оставлял в городе.
- Будешь тут за меня…
Начальник розыска угрюмо молчал.
- Так надо, - сказал Пантелеев, - понял? Нельзя тылы ослаблять.
Кочергин кивнул, но смотрел в сторону.
Василий Матвеевич рассердился.
- Что ты, ей-богу, как барышня, губы надул. Оставляю потому, что верю - порядок без меня здесь будет, понял?
- Я ничего, - нехотя произнес Кочергин, - я так… Обидно все-таки…
- Обидно, обидно… Ты все там обеспечил? - Еще раньше он приказал Кочергину, чтоб никого вечером в милицейском дворе не было.
- Чисто.
Пантелеев подошел к окну. Ночь была темная, беззвездная. И вдруг возле конюшни мелькнул огонек.
- Кто там? - быстро обернулся к Кочергину Василий Матвеевич.
- Демьяныч, видно, крутится. Воронок твой что-то занедужил, старик и решил заночевать.
- Решил… - проворчал Пантелеев. - Что, ему ночевать негде?
- Так за Воронком хочет приглядеть, подлечить…
Новиков все это время молчал. Но тут подал голос:
- Не его это дело - жеребцов лечить. Тут ветеринар нужен…
- Вот-вот, - согласился Пантелеев, - конечно, не дело. Завтра ветеринара вызови. Ну, пошли? - обратился он к Новикову.
Группа выходила из здания по одному. На улице расходились в разные стороны. Лошадей не брали - рассчитали, что за три часа до Борового и пешком успеют. Собраться должны были в заброшенных разработках за кирпичным заводом. Действовали скрытно, надеялись, что застанут бандитов врасплох. Конечно, если они действительно избрали своей базой Боровое.
…Двигались оврагами, а затем по просеке Хомутовского леса, отряд вышел к Боровому. Вел его один из местных жителей, молчаливый, однорукий мужик. Это он привез в Кромск известие, подтвердившее гибель разведчика. Но сказать точно, в селе ли бандиты, не мог. Не знал.
Церковь чернела на площади, как громадный холм с остроконечной верхушкой. Справа от нее стоял дом священника.
Бесшумно окружили дом. Он был немалый, в восемь окон, с многочисленными надворными постройками.
Единственный пулемет установили на паперти - отсюда хорошо просматривалась площадь, ворота поповского дома, подходы от реки.
К Пантелееву подвели испуганного церковного сторожа. Увидев одноглазое лицо с черной повязкой, старик в ужасе прошептал:
- Помилуй, господи…
- Ты, дед, коленками не стучи, - негромко посоветовал Василий Матвеевич, - никто тебе смертью не грозит, перед тобой не бандиты, а рабоче-крестьянская милиция. И она просит тебя помочь. Иди и вызови попа. Скажи, что в церковь кто-то залез или еще что, но чтоб поп вышел и не догадался ни о чем. Много в доме людей?
- Откуда мне знать, - пробормотал сторож, все еще со страхом поглядывая на Пантелеева, - меня в дом не пускают, я…
- Ладно, все понятно, иди.
Новиков молчал.
- Значит, так, - обратился к нему Пантелеев, - дверь отворяют, я вхожу, ты прикрываешь. Далее по обстановке.
- Не пойдет, - быстро возразил Степан Яковлевич, - по плану входим вместе…
- Обоим лезть на рожон - дурость, - пробурчал, не соглашаясь, Василий Матвеевич, - следом пойдешь…
Сторож взошел на крыльцо.
- Давай, дед, - грозным шепотом потребовал Пантелеев. Они с Новиковым прижались к забору и были не видны.
Старик постучал так робко, что этот стук походил на царапанье кошки.
- Ну! - прошипел Василий Матвеевич.
Сторож забарабанил по двери кулаком.
В окнах мелькнул свет. Кто-то шел со свечой - огонек метался в темных стеклах, будто сбиваемый ветром. Стукнула форточка.
- Кто там? - голос был тонкий и хриплый со сна, не поймешь, то ли мужской, то ли женский.
- В церкви ходит кто-то! - закричал сторож. - Чужой, видно!
- Сейчас выйду, - на этот раз голос был чистый, без хрипа и явно мужской.
Прошло несколько минут. За дверью послышались шаги, загремели запоры, и на крыльце появился высокий, бородатый мужчина в плаще и шляпе. В руке он держал фонарь со свечой.
Пантелеев быстро шагнул в коридор. Его сразу же поглотила тьма.
- Фонарь захвати! - услышал Новиков и, молча выхватив у бородатого фонарь, метнулся вслед за Пантелеевым.
В первой комнате они увидели сухонькую старушку, прижавшуюся к стене. В других - никого не было. Лишь в самой последней на широкой кровати сидела толстая взлохмаченная женщина и изумленно таращила глаза.
Проверили чердак - пусто. Вышли во двор, осмотрели конюшню, коровник, сеновал. У Пантелеева вспотела ладонь, сжимавшая рукоятку револьвера. Он сунул его в карман и чертыхнулся.
- В церковь надо заглянуть, - сказал Новиков.
Василий Матвеевич все еще обводил взглядом пустынный двор, посреди которого они стояли.
- Заглянем, - согласился он, - только чует мое сердце, что бесполезно. Твоя правда - кто-то предупредил банду. А тут она была, говорю тебе со всей определенностью. В конюшне одна лошадь, а яслей, видал, десять, и все овсом засыпаны. Зачем?
- Засаду надо оставить, - предложил Степан Яковлевич.
- Правильно, - оживился начальник. - Сейчас мы распределимся, кому куда, и ночку придется не поспать. А перед попом надо извиниться, - мол, ошибка вышла. Пускай так и думает…
На востоке занималась заря. Легкий ветерок прошелестел по соломенной крыше коровника.
- И собаки нет, - оглядываясь, сказал Пантелеев. - И собаку поп убрал, чтоб не мешала… Были они здесь, точно были…