На стоянку Кузьма Сидоренков пришел лишь к полудню. Скоков удивился - почему пешком! Кузьма тяжело опустился на траву, начал стаскивать сапоги.

- Приморился, ног не чую…

Скоков стоял возле него, ждал. Остальные толпились поодаль. Кузьма долго растирал босые ноги, потом сказал:

- До утра караулил… Двоих с колокольни видел. Они меня тоже… Я к реке и сюда. За лошадью нельзя было. Наверное, и на конюшне сидели. Часть, значит, ушла, так понимаю, для отвода глаз. Другие остались. Хорошо, что выждал.

Говорил он ровным, бесстрастным голосом, делая паузы после каждой фразы. Лицо его, маленькие черные глазки ничего не выражали.

- Коня-то надо было в карьер отвести, - недовольно сказал Скоков. - Отец Владимир как?

- А что отец? Отец на месте. Его дело сторона. Он - поп.

- Много милиционеров?

- Отец Владимир сказал - человек десять будет.

- Так. - Скоков задумался, затем решительно произнес, обернувшись к остальным: - Ковалев! Давай-ка собирайся к Кромск за советом. Расскажешь все и к ночи сюда. Чтоб только без задержек, ясно?

- Яснее некуда, - лениво отозвался Ковалев. - Только если хозяин задержит…

- Не задержит. Он-то ситуацию поймет лучше, чем ты. Давай поезжай быстрее.