Приятная женщина проводила меня в просторный кабинет и предложила кофе. Я отказался. Она могла подмешать туда какую-нибудь гадость, а мне больше не хотелось плясать во сне под их дудку.

— Доктор просил подождать. Он на совещании. Я пришлю к вам Диму.

Она сняла чехол с небольшого аппарата, щелкнула двумя-тремя тумблерами и степенно удалилась. В комнату вбежал знакомый лаборант. Он приветливо взглянул на меня и вытащил из кармана футляр со шприцем. Прямо Айболит из мультика — добрый такой, в глазах любовь. «И всем бегемотикам ногой по животикам».

Я покачал головой, и он сразу все понял. Устроившись в кресле, Дима потер щетину на подбородке.

— Я понимаю, Марк, у вас появились вопросы. Но давайте договоримся сразу — некоторые темы останутся закрытыми. Я только исполнитель, и правила тут выдумывают другие. Кстати, вы произвели на шефа благоприятное впечатление. Результаты тестов позволяют предполагать, что из вас в будущем может получиться неплохой пси-воин. Помимо кадровой проверки Док решил провести вас через ступень начального посвящения. Поверьте, это будет очень полезно, так что, мой совет, не отказывайтесь.

— А если я не хочу никаких посвящений? Если я по горло сыт вашими опытами? Меня наняли сюда в службу безопасности. Сказали, пройдешь пару проверок, покажешь себя, а затем обычная работа спецназа. Договор дороже денег! Но твой шеф вдруг объявляет, что, мол, правила поменялись, и отныне я должен играть в его игру. Потом появляешься ты, колешь в меня какую-то дрянь, от которой съезжает «крыша», и я вижу странный сон про чудилу-старика и про какого-то парня. Мне это не нравится! Я хочу делать то, что знаю и понимаю. А от ваших уколов только муть в голове. Ты, Дима, спрячь свою иглу!

Лаборант послушно кивнул и тут же начал объяснять, что у некоторых людей имеется дар, и этот дар не зависит от их профессии.

— У вас есть врожденная способность к путешествиям по внутренним пространствам. Вы можете достигать пределов, где индивидуальное сознание выходит на универсальный уровень человеческой психики. Например, вы можете помещать свое внимание в сознание других людей. Подобное, кстати, выполняли многие, но вы достигли грани, которая почти недоступна. Похоже, для вас это ничего не значит, но поверьте, та бездна в вашем сне была выходом в другой мир! Без помощи психоактиваторов, без подготовки и опыта, вы с первого раза достигли почти запредельного, понимаете?

— Нет, не понимаю и, честно говоря, мне хочется уйти отсюда. Вы с Доктором найдете тысячи желающих плясать под ваш баян. Эти тысячи с визгом побегут за вами в другой мир и в любую бездну, сходя с ума от восторга. А мой любопытство расстреляли в далеких горах, когда я высунулся из окопа, чтобы посмотреть на солнце.

— Нет, Марк. Нет! Тысячи бесполезны. Важен дар, а не энтузиазм. И прошу вас, не спешите с отказом.

Он уговаривал меня добрых полчаса, а я думал о майоре. Вот настоящий знаток. Как точно он определил их шаги. Без всяких мудрых штучек и активаторов. Опыт — великое дело.

— Скажи, вот эти сны… Они как-то связаны с моей жизнью? С нашим миром?

— Это не просто сны, Марк. Это другое пространство. Водителей и летчиков обучают на тренажерах. Они сбивают заборы и врезаются в скалы. Однако никто из них не мучается вопросом, что там за мир мелькает на экране дисплея. Им важно обрести сноровку и навыки управления. В вашем случае происходит почти то же самое. Вы встречаете людей, которые знакомят вас с новыми точками зрения. Когда изменяется ролевая функция, вам кажется, будто вы — другая личность, другой человек. Но на самом деле это лишь способ научить вас более целостному восприятию мира. Иными словами, это способ изоляции привычных для вас шаблонов поведения. Способ, который помогает вам открывать новые пути и новые возможности.

Дима достал платок и аккуратно вытер вспотевший лоб. Его рука немного дрожала.

— Трудно сказать, как связаны пространства нашего воображения с реальным миром, — продолжил он. — Иногда возникают курьезные случаи, и люди встречают в своей жизни тех, кого они видели в воображаемых путешествиях. По правде сказать, эта область психотехники мало изучена, хотя мы, наконец, подошли к рубежу, когда можно на семьдесят-восемьдесят процентов определять сюжетную линию таких путешествий.

— Значит, тех людей из сна на самом деле нет?

— Они есть, но в другом пространстве. Это трудно понять умом, и все же, входя в их реальность, вы раз за разом встречаетесь с ними. Но повторяю, иногда случается так, что эти люди существуют и в нашем мире.

Мне стало интересно.

— Ты говорил, что дыра в моем сне — это вход в другой мир. Чем тот мир отличается от пространств воображения?

— Пространства воображения — это лишь отражения нашей реальности. А любое отражение определяется оригиналом. Можно изменить оформление, окружающий фон, но суть явлений останется той же. Будут деревья и улицы, люди и звезды. Нас может удивить поведение человека; нам может не понравиться его одежда; но перед нами будет стоять человек. И это верно в отношении любого явления, потому что, отбросив странности отражений, мы всегда найдем в основе основ знакомые нам элементы. И, наоборот, в другом мире нет знакомых явлений. Вот, пожалуй, и все, что я могу сказать.

— А как же вакуумная гроза? Где здесь основа, о которой ты говоришь?

— Вакуумная гроза — это обобщенная идея катаклизма. Рухнувший дом взят из памяти о городских боях. Вой ветра, дождь и гром — от бури. Вакуумный эффект, с резкой сменой давления, связан, на мой взгляд, с воспоминаниями о близких разрывах гранат и снарядов. Возможно, какая-то телесная память о пережитых контузиях.

— Забавно, — ответил я.

Мне снова вспомнилась «бездна». Ничего себе вход в другой мир! Хотел бы я посмотреть на тех, кто туда входит!

— А эти путешествия… Они опасны? Там могут убить или покалечить?

— В пространствах воображения нас поджидает множество опасностей, но они, в основном, связаны с навязчивыми состояниями, которые возникают после того, как мы обретаем зависимость от этих пространств. Возьмем, к примеру, меня. Многие считают, что я наркоман — то есть, больной, несчастный и, до некоторой степени, опасный человек. А почему? Моя психика подверглась изменению. В своих пространствах воображения я как рыба в воде. Но стоит мне вернуться в реальность, я начинаю задыхаться. Мне нужен укол, чтобы снова отчалить в свой замок эйфории — к сиренам, поющим сладкими голосами о любви и тоске, о жизни и смерти.

Его глаза закрылись, кадык судорожно дернулся вверх, но Дима встряхнул головой, отгоняя грезы и видения.

— Я не гожусь для серьезных путешествий, — продолжил он, — потому что в любой момент могу предать поставленные цели. При первой же возможности я сверну к своим наслаждениям и забьюсь в такой уголок, откуда меня не вытащит и сам Док. Но это к слову. Похоже, вы уже догадались, что я не был в другом мире и, видимо, никогда там не буду.

— Неужели находились люди, которые проникали в другой мир?

— Таких миров несколько. А в той реальности, к которой вы так близко подошли, побывало немало народу. Возможно, Марк, ваш вариант прохода немного устрашающий, но его вид определяется склонностями характера. Вы часто сталкивались с насилием, поэтому ваш портал в неизвестное выглядит ужасным. Однако были люди, которые проникали в иные миры через цветок лотоса, через кипящий котел, какие-то дыры в земле или стену тумана. Что же касается опасностей, то их там хватает: все, чему нет названия; все, что заставляет нас вскакивать с постели по ночам, обливаясь холодным потом. Там обитают неведомые силы. Безликое и непознанное нечто.

— А на кой черт залазить в эти дыры? Может, проще зажать гранату между ног и выдернуть чеку?

— Границы известного мира со временем расширяются. В наш обиход входят новые вещи, и они возникают из неизвестного. Их приносят в наш мир те, кто прошел за грань реальности — те, кому не только хватило мужества посягнуть на запретный плод, но и удалось вернуться, сохранив свой облик и разум.

Меня передернуло.

— Ты хочешь сказать, что, побывав в другом мире, можно потерять человеческий облик?

— Знаете, Марк, я здесь работаю давно. И я всякого навидался. Вы у нас только третий день. Вы сидите, снисходительно улыбаетесь, слушая меня, но пройдет какое-то время, и роли могут поменяться. Возможно, я буду недоверчиво качать головой в ответ на ваши рассказы о неведомом.

Лаборант вздохнул и пожал плечами.

— Я сталкивался со многими выдающимися людьми, но мне доводилось встречать их на первой начальной стадии, и реакция, поверьте, была одной и той же. Все недоверчиво смеются, думая, что мне зачем-то надо их обманывать. Кстати, если Док разрешит, я могу показать вам «изолятор», куда помещены некоторые из тех людей, которые лишились человеческого облика.

— А почему они его потеряли?

— Я думаю, это проявление того же навязчивого влечения к некоторым состояниям. Люди попадают в другой мир, и законы, существующие там, меняют облик путешественника. Если вас сейчас отправить в Африку, солнце окрасит вашу кожу загаром. Если вы отправитесь в другой мир, изменится не только цвет кожи, но и что-то еще. Хотя чаще всего люди меняются изнутри. Неизвестное, отпуская их из своих объятий, не только наделяет знанием. Оно многое требует взамен. Некоторые люди отдают свой разум, другие — сострадание, третьи вообще теряют все человеческое… как, например, наш Док.

— Доктор? С ним что-то не так?

— Со временем вы сами все поймете.

Мне вспомнилось, как он одним взглядом заставил меня задыхаться.

— Значит, Доктор тоже бывал в другом мире?

— В этом нет никаких сомнений. Но, откровенно говоря, я подозреваю, что он явился к нам оттуда. Понимаете, о чем я говорю?

Дима перешел на зловещий шепот и расширил глаза.

— Поведение Дока иногда такое странное, что я сомневаюсь в его человеческом происхождении.

Я захохотал. Парень просто дурачил меня. Это как в армейских анекдотах, когда салагу посылают на крышу разгонять метлой помехи или отправляют на склад за ведром девиации.

Дима обиженно нахмурился, гордо отвернулся и подошел к окну. Я не мог понять его. С одной стороны, он был простым и искренним парнем. Несмотря на странность его заявлений, казалось, что он действительно верит в эти чудеса и сказки о других мирах. Но в нем была какая-то скрытая фальшь. И я все еще помнил его слепую ярость, когда он кричал о псах Дока и фарше, на который они пускают людей, похожих на меня.

— Хорошо, — сказал он, поворачиваясь ко мне. — Ознакомительная беседа закончена. Перейдем к разбору полетов.

Он по косточкам разложил мои сны. Я только диву давался, насколько они поднаторели в вопросах сканирования.

— Вам еще не удается фиксировать свою личность в пространствах воображения, — говорил Дима. — Когда вы исполняете другую ролевую функцию, все идет нормально — то есть, сохраняется плавность и последовательность событий. В такие моменты вы четко взаимодействуете с законами пространства. Ваша настройка на него точна и эффективна. Но, входя в свой образ воина-разрушителя, вы создаете разрывы в цепи событий, и тогда вас либо выбрасывает в реальность, либо переносит в другое воображаемое пространство.

Он задумчиво поскреб щетинистый подбородок.

— На данном этапе вам необходимо научиться фиксировать свою личность, то есть контролировать ее проявления в различных ситуациях. Допустим, вы опять найдете себя в экстремальной обстановке боя. Да, у вас есть навык уничтожить взвод или роту. Логика воображения поможет вам победить целый мир. Все это так, но вашей целью является фиксация, то есть закрепление своего образа в данном пространстве.

Мне надоело слушать его нудную лекцию, и я лениво потянулся.

— Вам не надо крушить все подряд, — менторским тоном продолжил Дима. — Просто вспомните, зачем вы оказались там. Вспомните себя! А затем продолжайте действовать в воображаемом мире, как актер. Часть вас остается свидетелем, а другая — исполняет роль. Возможно, ваш герой не понравится вам, и вы опять захотите сделать все по-своему. Но тогда произойдет разрыв, и вы вновь не справитесь с заданием.

Дима вскочил на ноги и зашагал по комнате. В нем чувствовалось странное возбуждение.

— Я говорил вам об опасности навязчивых состояний. Они возникают тогда, когда вы, теряя объективность свидетеля, начинаете вмешиваться в действия своего героя. Вы входите в роль и постепенно заменяете персонаж собой. Законы воображаемых миров превращают вас в супермена! Чуть ли не бога! Вы переносите насилие из пространства в пространство, заменяя свои отражения одним монолитным и закостенелым образом. Или наоборот, вам настолько нравится роль героя, что вы начинаете подражать ей в других пространствах. Все это разрушает пси-воина, потому что, обретая зависимость, он становится уязвимым.

Я снисходительно улыбнулся и с усилием подавил зевок.

— Давайте еще раз возьмем в пример меня, — с усмешкой добавил он. — Мне нравится быть властителем своих пространств. Я привык доминировать. Но при выходах в реальность мое самолюбие страдает от несоответствия законов нашего мира с теми претензиями, которые я к нему предъявляю. И я становлюсь жертвой — несчастным существом, которое попало в ловушку реальности и вынуждено каждый раз возвращаться к своим мучителям, чтобы получить стимулятор и снова взлететь в чарующий храм воображения. Я вынужден платить своим временем и знанием, отдавая их Доку или таким обреченным болванам, как ты.

Он подошел, похлопал меня по щеке и с презрением посмотрел мне в глаза. Я хотел перехватить его руку. Этот дохляк потерял чувство меры. Кто-то должен был научить его хорошим манерам… Но мое тело застыло в непонятном ступоре. Я не мог пошевелиться. Мышцы не желали слушаться. На пределе сил мне удалось качнуться назад. Я упал вместе с креслом на пол, и лаборант, перешагнув через меня, неторопливо вышел из комнаты.

О, черт! На какой-то миг во мне проснулся страх. Я почти забыл это чувство и считал, что навсегда избавился от него. Ан нет! Страх по-прежнему жил во мне — страх маленького мальчика, брошенного в мире безжалостных людей. И снова из мрака неизвестного за мной следил чей-то злобный взгляд. Снова кто-то хотел отнять у меня нечто ценное, без чего нельзя оставаться человеком.

В комнату вошла та же женщина. Она быстро подошла к агрегату в углу, выключила два-три тумблера, а затем приблизилась ко мне.

— Сейчас все пройдет.

Взяв с кушетки небольшую подушку, она подложила мне ее под голову.

— Отдохнешь полчасика и будешь, как огурчик.

Я тихо застонал.

* * *

— Прошу извинить за отложенную встречу. Надеюсь, мои помощники не утомили вас? Дмитрий — хороший биохимик, но страшный болтун и фантазер.

Доктор был весел и добр. Он указал мне на стул, прошел к секретеру и налил из пузатой бутылки две маленькие рюмочки.

— Марк, перед вами стоит выбор. Проверка почти завершена. Через пару дней вы можете заступать на дежурство в одну из групп нашей охранной службы. Вас либо отправят в «изолятор» — а это, поверьте мне, паноптикум существ с измененной генетикой — либо вы удостоитесь персональной сторожевой будки, с восьмичасовым созерцанием окрестных степей. В свою очередь я предлагаю вам работу в нашем подразделении. После небольшой подготовки вы получите свободу передвижения по всей территории института. Иногда вам даже придется выполнять конфиденциальные поручения в различных регионах страны и, возможно, в других частях мира. Работа будет интересной и во многом связанной с вашей предыдущей деятельностью.

Доктор протянул мне рюмку и торжественно поднял свою.

— В любом случае, Марк, мне было приятно работать с вами. После всех этих малодушных мудрецов и самонадеянных ничтожеств вы были глотком свежего воздуха. Конечно, мы несколько преувеличили вашу уникальность. Всегда можно перелопатить пару тысяч человек и найти подходящую персону. Но мой вам совет — не зарывайте свой талант.

Мы выпили. Кажется, виски.

— Итак, я жду ответа, молодой человек.

Его глаза сверкнули зелеными искорками. Он прикрыл веки, словно наслаждался теплой волной золотистого напитка.

— Доктор, если можно, расскажите подробнее о вашем предложении.

— Да, конечно. Какой-нибудь пример?

Он задумчиво пожевал нижнюю губу.

— Около четверти века назад при реконструкции одного из латвийских портов был обнаружен подземный ход через Венту — как раз у старых демидовских складов. При осмотре затопленных галерей поисковая экспедиция нашла сокровищницу, в которой среди предметов семнадцатого столетия археологи обнаружили ларец, соотносимый с шестым-седьмым веком нашей эры. Изучение подземной сокровищницы проходило под контролем местного комитета безопасности, и ларец попал в личную коллекцию руководителя этого учреждения. Ничем не приметный чиновник вдруг начал набирать удивительную силу власти. Вскоре он стал главой республики, затем перебрался в Москву и занял высочайший из постов последнего союзного правительства.

Доктор взглянул на меня и хитро спросил:

— Отчего же, мой друг, такой успех?

Его палец назидательно взметнулся вверх.

— Он стал обладателем бесценного предмета. Предмета, который давал силу не только ему, но и всей стране. Естественно, после того, как мы узнали об этом, наш директорат поставил задачу изъятия данной реликвии. Обладание подобным предметом дает власть над целым регионом. Веками русские цари собирали предметы силы с разных уголков страны: казахский посох Хизра, якутский рог Синего оленя, украинский венок Олеси-кудесницы и многие другие артефакты. Кремль был центром, где сосредотачивалась мощь каждого кусочка суши нашей великой и некогда неделимой родины.

Доктор грустно усмехнулся.

— Власть Москвы не зависела от экономики и политики отдельных республик. Она покоилась на корнях силы самой земли, где стояли города и села различных народов. Но налетело воронье! Бесценные сокровища расхищались и вывозились на запад, юг и восток. Алчность и предательство сделали то, что не было под силу лучшим армиям Европы. Россия пала на колени! Вместе с предметами силы исчезла власть. От державы кусок за куском отпадали огромные территории. Нам, патриотам, с огромным трудом удалось сначала замедлить, а затем остановить уничтожение страны.

Доктор налил себе вторую рюмку.

— Сейчас распад державы объясняют глупостью и продажностью партийных лидеров. Но дело здесь ни в партиях и ни в самовлюбленных глупцах. В прошлом таких тоже хватало, а Россия прирастала землей и силой. Власть собиралась дарами и трофеями — предмет за предметом, артефакт за артефактом. Теперь же они растеклись по рукам номенклатурного ворья. Мы решили вернуть их обратно. Силой и умом! Лютой ненавистью к расхитителям великого наследства! Это грандиозная задача. Задача, ради которой не жаль положить и жизнь. Задача будущего нашей державы!

Я впервые видел его таким возбужденным. Лицо Доктора горело. Глаза сияли адским огнем. Не думал я, что он окажется фанатиком.

— Но вернемся к тому злополучному ларцу. Выяснив его местонахождение, наш институт отправил группу захвата. Артефакт к тому времени принадлежал уже другому человеку. Республика, получившая независимость, превратилась в страну. Власть перешла в другие руки, и новые лидеры захватили дома и дачи бывших правителей. Предмет силы перешел в собственность главы одной из радикальных партий. А прежний хозяин могущественной реликвии погиб в Москве, совершив самоубийство.

Доктор вздохнул и пригладил ладонью волосы.

— При оценке ситуации наши аналитики не учли «эффект удачи», создаваемый предметами силы. По ходу операции мы потеряли восемь человек. Задание оказалось им не по плечу. Сейчас ларец находится в Германии. В данный момент мы формируем новую группу, и, возможно, одна из вакансий станет вашей.

Я почувствовал в груди приятную волну тепла.

— Предложение заманчивое. А каковы перспективы роста?

— Марк, вы мне нравитесь. Перспективы не поддаются описанию. В своих мечтах я вижу мир счастливых людей. Тысячелетия им говорили о райской жизни после смерти, о счастливом будущем и гармоничном обществе, которое где-то впереди. И вот теперь мы можем дать им этот рай.

Доктор с улыбкой посмотрел на меня.

— За добросовестный труд и точное соблюдение общественных норм каждый человек получит свой виртуальный сад Эдема. Он будет уходить во внутренний мир сознания, и небольшой прибор — эдакий аналог телевизора с особым спектром частот — сделает его путешествие в мечту приятным и желанным приключением. Или же наоборот, он получит ад, если координирующий центр найдет в его поведении какие-то промахи.

Это будет мир разума и счастья. Мир единения всех неиспользованных возможностей человека. Умирающим и тяжело больным мы дадим мгновения вечной жизни. Страждущим — утоление их желаний. Слабый получит все варианты мести. Страстный обретет неисчерпаемую любовь. Но учтите, Марк. Отмерять дозы счастья будем мы. Это ли не перспективы роста? Все зависит от вас. Каждое мгновение, как перекресток, и сейчас вы должны принять окончательное решение. Либо в будку через пару дней, либо на поиск силы.

— Тут и думать нечего, — ответил я. — Вы меня убедили, Доктор.

Он вяло улыбнулся.

— В таком случае вы поступаете в распоряжение Дмитрия. Предупреждаю, вам придется соблюдать дисциплину и беспрекословно выполнять его распоряжения. Он мягкий человек, и мне кажется, вы попытаетесь этим воспользоваться. Любую просьбу или совет моего помощника рассматривайте как приказ.

Он встал и подошел к двери.

— Если у вас нет вопросов, можете идти.

Я вскочил с кресла и торопливо спросил:

— Доктор, а вы научите меня этим штукам? Как одним взглядом лишать людей дыхания…

— Не понял.

— Ну, вот как вы позавчера со мной…

— Ах, это! Да. Всегда пожалуйста.