Вот мы тут рассуждаем о том, что Бос проводил довольно рискованную политическую линию, связался с фашистами, пусть даже и во имя благой цели — освобождения Индии от британского господства. А как себя в это время вели другие индийские лидеры?

Копните историю Индии того времени. И вы не найдете там упоминаний о предателях, по крайней мере, среди известных индийских лидеров — борцов за свободу и независимость. Вам не кажется это странным? Ведь речь идет о Британии, то есть о стране, исключительно искушенной в политических интригах. Исключительно умелой в управлении колониями. И вдруг — обошлось без предателей и агентов, внедренных в среду борцов за независимость!

Представьте себя на месте британской администрации. Вы управляете крайне неспокойной колонией, Индией. Население ее — огромное. А количество колониальной администрации — очень ограничено. И как всем этим управлять? Допустим, англичанам удалось перетянуть на свою сторону богатую элиту страны, заинтересовать ее материально. В дополнение к этому создана полиция из местных жителей, которая безжалостно усмиряет бунты и протесты. Мало того, англичане создают рациональную систему управления, изобретают и внедряют общеиндийский язык — хинди. Создают судебную систему, которая действительно справедливая. Судьи там — сами англичане. И для них что местный раджа, что бедняк — все одно и то же. То есть такой судья выносит действительно справедливые решения, у него нет пристрастий к кому бы то ни было.

Но всего этого мало. Все равно индийцы недовольны зависимостью от англичан. Среди индийцев появляются лидеры широких масс, которые начинают, что называется, мутить воду, призывать к бунтам и неповиновению. Как бороться с этими людьми, как нейтрализовать их влияние? Сажать в тюрьму, собирать на них компромат и шантажировать? Просто уничтожать?

Вообще-то, есть способ получше. И он очень хорошо известен. Найти подходящую фигуру в движении сопротивления. И завербовать ее. Или вовсе изначально «раскрутить» своего человека. И дальше делать этому человеку хорошую рекламу. Упоминать его в средствах массовой информации, пусть даже в отрицательном плане. Сделать его имя узнаваемым.

А дальше что? Этот самый завербованный или внедренный человечек начинает проводить политику своих настоящих хозяев. Он громко призывает к бунтам. Зовет всех на баррикады, на бескомпромиссную борьбу с колонизаторами и угнетателями. Но делает это так, что вся эта борьба вдруг становится неэффективной. И внешне вроде бы имеется движение сопротивления с известным лидером. А на практике оно, это движение, все никак не может победить колонизаторов.

Повторюсь, прием этот старый и хорошо известный. Пользуются им самые разные люди во всем мире, и до сих пор, представьте себе. То вдруг палестинцев возглавит кто-то такой, известный и заметный, то исламистских террористов. А то и вовсе коммунистов. А итог все один и тот же: шуму много, а результатов — мало. Вас не смущают такие персоны, как Арафат или бен Ладен? Про коммунистов говорить не буду, и так, я полагаю, понятно.

Впрочем, не будем напрасно наводить тень на плетень, а вернемся в нашу многострадальную Индию. Как бы вы, на месте британцев, проводили такую политику тайного казачка, засланного в чужой лагерь? Понятно, что на словах он должен быть святее Папы Римского. А вот дальше идут детали. Как именно добиваться? Вообще-то, по этой части имеется хороший мировой опыт. Если на самом деле, а не для видимости, задумать изгнать колонизатора, то надо найти у него слабое место, и именно на него и давить. Например, парализовать всю колониальную деятельность, воспрепятствовать вывозу колониальных товаров. То есть для колонизатора должно стать бессмысленным держать такую колонию, от которой у него только убытки.

Есть и более радикальный способ освободиться от колониальной зависимости. Например, начать физически уничтожать колонизаторов. И это, скорее всего, самый эффективный способ. Для такой страны, как Великобритания, жизни ее подданных — достаточно значительная ценность. И потеря этих жизней очень даже может побудить вовсе уйти из опасной страны.

Как, однако, нетрудно заметить, все перечисленные способы связаны с насилием. В самом умеренном случае это забастовка, бойкот, саботаж. А скорее всего, борьба с оружием в руках. То есть кровопролитие и убийства.

Итак, мы с вами пытаемся вычислить, что должны были делать англичане, чтобы не допустить такого кровавого развития событий. Во-первых, видимо, внедрять идеологию отказа от использования оружия. Идеологию если и сопротивления, то ненасильственного. Во-вторых, выявлять активных бунтовщиков и закоперщиков и выводить их из игры. То есть сажать в тюрьму, шельмовать, просто физически уничтожать.

Для всех этих целей очень даже подходит «казачок», засланный в стан индийцев-бунтовщиков. Его для начала надо «раскрутить». То есть сделать популярным, узнаваемым, хорошо известным. То есть его надо активно упоминать в средствах массовой информации. Причем лучше в отрицательном плане. Отрицательная реклама — самая лучшая реклама в подобной ситуации.

Если такой человек-оборотень становится популярным, то на него как мотыльки на огонь свечи начинают слетаться все те люди, которые занимают активную жизненную позицию. То есть в данном случае — активные борцы за свободу Индии. Нашему оборотню остается только составлять их списки.

Однако списки — это хорошо, но мало. Надо еще направить энергию всех этих людей в определенное русло. Такое русло, чтобы они не разрушили господство Великобритании в Индии. Но одновременно поставили бы себя в такое положение, чтобы их можно было деактивировать. То есть арестовать, посадить в тюрьму, просто уничтожить в ходе подавления беспорядков. А также шельмовать, выводить из борьбы.

Но «засланный казачок» не может просто так сидеть на месте. Он должен выступать с какими-то антиколониальными инициативами. И тут тоже есть пространство для маневра. Можно, конечно, ставить задачу скорейшего изгнания колонизаторов, причем любыми средствами. Но для британцев такая постановка вопроса, ясное дело, была наиболее неприятной. Можно ставить задачу постепенного их выдавливания. А можно поступить и вовсе иначе: раздробить эти задачи, поставить вместо одной целую группу мелких целей. Бороться, например, за ликвидацию какой-то одной привилегии колонизаторов. Понятно, что таких привилегий много. Сначала будешь бороться против одной привилегии, потом — другой, потом — третьей.

А время все будет идти и идти. И колонизаторы будут все высасывать и высасывать соки из страны.

Итак, теория более или менее понятна. Давайте попробуем применить ее на практике. Обратимся к истории Индии начала двадцатого века. Например, расстрел англичанами протестующих индийцев в Амритсаре. Конечно, там были значительные жертвы среди мирного населения. И у такого расстрела должно было быть по крайней мере два естественных последствия. Первое — индийцы в ответ тоже должны были начать уничтожать англичан. Второе — участники протеста, которым удалось выжить, должны были стать героями. Они должны были выдвинуться как лидеры народных масс, которые могли бы возглавить вооруженное сопротивление англичанам.

Как мы знаем из истории, все получилось ровно наоборот. Махатма Ганди, который к тому времени был уже достаточно известной личностью, стал активно пропагандировать идею ненасильственного сопротивления англичанам. И к тому же выступил с осуждением тех индийцев, которые организовали упомянутые протесты в Амритсаре. То есть вольно или невольно, но свел на ноль отрицательные для англичан последствия этого инцидента.

В этой главе впервые упомянули имя Махатмы Ганди. Но не впервые в рамках этой книги. В предыдущей главе в разделах «Гражданское неповиновение и Махатма Ганди», «Итоги гражданского неповиновения», «Участие во Второй мировой войне на стороне Великобритании», «Форвард Блок» и левое движение» и в других мы уже успели привести те нелицеприятные оценки, которые дал Субхас Чандра Бос Махатме Ганди и его идеям. Не будем тут их повторять. Однако отметим, что они вполне перекликаются с выводами автора в отношении фигуры Махатмы Ганди.

Итак, пойдем дальше. У Ганди было довольно много противников среди индийцев, выступавших против британского колониального господства. И так уж получилось, что в начале двадцатых годов прошлого века Ганди ушел на второй план антиколониальной борьбы, несколько растерял популярность со своими идеями ненасильственного протеста. Оно и неудивительно. В начале двадцатых годов в Индии сформировалось достаточно широкое протестное движение. И в результате индийцы далеко не всегда ограничивались только словами. Например, в Чаури Чаура толпа запросто убила 22 полицейских (но не британцев). Именно тогда Махатма Ганди вопреки мнению многих членов ИНК выступил за то, чтобы прекратить протестное движение. И немудрено, что в результате его авторитет сильно пошатнулся.

Однако вдруг Ганди вновь стал популярным. А произошло это так. В декабре 1929 года Индийский национальный конгресс выступил с так называемой Декларацией о независимости. В тот момент возглавляли ИНК Ганди и Неру. Казалось бы, вот превосходный повод не только заявить о том, что Индия должна быть независимой. Но и обозначить пути достижения этой цели. Например, вооруженная борьба с колонизаторами на всех фронтах.

Читатель уже догадался, что такого заявления в этой Декларации о независимости не было и в помине. А были идеи все того же гражданского неповиновения. Подозреваю, что англичане вздохнули тогда с большим облегчением. Вообще молчать о необходимости независимости Индии в тот момент было уж совсем невозможно. Об этой независимости говорили на каждом углу. Другое дело, как бороться за эту независимость. И вот тут как раз и всплыл Ганди с идеологией неповиновения. То есть, с одной стороны, вроде бы, была озвучена довольно неприятная для англичан идея независимости. Однако, с другой стороны, она была загнана в рамки определенной организации (ИНК) и связана с формой протеста, намного более безопасной, чем, например, вооруженная борьба.

Кстати, тут уместно упомянуть, как именно относился Махатма Ганди к вооруженной борьбе. В одном из своих публичных выступлений в пользу так называемой соляной Сатьяграхи (мы коснемся этого феномена поподробнее чуть дальше) он сказал буквально следующее: «Предположим, люди поднимутся на восстание. Они не могут нападать на абстрактную конституцию или выступать армией против заявлений и статусов…»

Как вам такой тезис? Ганди что, не понимал, что вооруженная борьба — это когда одни люди убивают других? При чем тут формальные документы? Никто из ружей не стреляет по конституциям. Стреляют по людям. Не знаю, как вы, а лично я в такой позиции вижу очень жирную примесь демагогии, это как минимум.

А как реализовать на практике Декларацию независимости и идеологию гражданского неповиновения? А что, если начать бойкотировать какой-нибудь налог, установленный англичанами? Например, налог на соль? Надо отметить, что в рамках ИНК были и другие предложения. Если уж что бойкотировать, то не третьеразрядный соляной налог, а, например, налог на доход с земли (land revenue). Но эти другие предложения были успешно отвергнуты. И Ганди выступил с идеей так называемого Соляного похода (Salt Satyagraha). Поначалу эта идея не показалась индийцам интересной. Суть же ее состояла в следующем. Англичане использовали Индию как колонию по-разному. Главное, Индия была источником колониальных товаров. Чай, джут, специи, серебро, золото. Но, кроме этого, индийцев облагали различными большими и малыми налогами. То есть просто добывали из них какие-то денежные средства. Среди таких налогов существовал и налог на соль. Индийцы не могли свободно добывать и производить соль, за это надо было платить какой-то налог. Если быть более точным, существовала британская монополия на производство соли. И индийцам надо было покупать соль, а не производить ее самостоятельно, например, из морской воды.

И вот Ганди в развитие уже упомянутой Декларации о независимости в 1930 году решил устроить мероприятие, которое вошло в историю как уже упомянутый Соляной поход. Он сформировал достаточно небольшую группу сторонников (около 80 человек). И вместе с ними отправился пешком по городам и весям в сторону Индийского океана, по дороге агитируя местных жителей против налога на соль. Дорога была не близкая, если быть точным, расстояние до берега океана составляло 240 миль.

Тут надо отметить, что проблема налога на соль точно не сильно беспокоила англичан. Отмена монополии (налога) явно напрашивалась. В стране к тому времени сложилась широко разветвленная система нелегальной торговли солью. К тому же ее можно было очень легко добыть и самостоятельно в прибрежных районах. Разве можно уследить за миллионами крестьян, живущих в десятках тысяч деревень? То есть Ганди явно выбрал вопрос, не являвшийся для англичан болезненным. Например, хорошо известно заявление по поводу Соляного похода вице-короля Индии лорда Ирвина, который написал в этой связи письмо в Лондон, в котором прямо сказал: «В настоящее время перспектива соляной агитации не лишает меня сна по ночам».

Казалось бы, зачем англичанам предавать гласности это мероприятие? Так можно и лишиться этого налога. Но англичане вдруг поступили вопреки логике. И Соляной поход получил довольно широкое освещение в газетах того времени. Настолько широкое, что Ганди «вдруг» опять стал популярным. И к нему стали присоединяться все новые и новые сторонники. Если быть точным, то 5 февраля 1930 года «вдруг» все индийские газеты написали о том, что Ганди собрался выступить против налога на соль. Читатель, я надеюсь, простит мне, что я раз от раза пишу слово «вдруг» в кавычках. Но согласитесь, трудно тут от них удержаться.

Так вот, начиная с того самого февраля Ганди еще не начал свой Соляной поход. Но стал делать регулярные заявления для прессы. И, представьте себе, его заявления стали публиковать не только индийские газеты, но и газеты по всему миру. Это получилось «само»? Британцы-то где в это время сидели? Полностью утратили контроль над своей собственной прессой? Или умышленно создавали Махатме Ганди популярность? Даже «Нью-Йорк таймс» публиковала об этой затее Ганди репортажи, причем ежедневные! Хотя, казалось бы, какое дело американцам до далекой Индии, до британцев и до какого-то налога на соль? Если рассуждать логически, то как раз в это время англичане должны были заставить Ганди замолчать. Например, создав вокруг него информационную блокаду. Или даже арестовать, ведь он призывал совершать действия, которые формально являлись уголовным преступлением. Но все это надо было делать только в том случае, если англичане рассматривали Ганди как пусть хоть какую-то реальную угрозу. Выходит, не рассматривали? Но при этом сами создавали ему популярность?

Не могу удержаться и не привести одно из публичных высказываний Ганди того периода: «Мы вступаем в эпоху борьбы не на жизнь, а на смерть, в священную войну». Это Ганди имел в виду выпаривание соли из морской воды!

Поход был распланирован предельно тщательно — когда и в какой деревне должен был выступать Ганди, и на какую тему. Представьте себе, все это расписание подробнейшим образом освещалось в индийской прессе. Тоже случайно? Вообще, можно ли было рассматривать такие выступления как новость, достойную публикации?

Любопытно, что для начала своего Соляного похода Ганди подобрал не членов ИНК, а своих собственных учеников и последователей. И было их всего 78 человек, несмотря на всю газетную рекламу. Что, у него не было достаточного количества последователей? В ИНК мало кто разделял его идеи? Очень даже может быть. Неужели он отказался бы от того, чтобы в таком походе приняло участие значительное количество сторонников? Нет, не отказался бы. Он и не отказывался. Ведь в результате похода по деревням к нему присоединилось довольно много людей. Причем часть этих людей записывали в число сторонников Сатьяграхи. С одной стороны, это явно были люди с активной жизненной позицией. С другой стороны, внешне лозунги Сатьяграхи применительно к Соляному походу действительно выглядели привлекательно: «Битва бедняков». Или еще: «Битва правых против властей предержащих» («battle of right against might»).

Наконец вся эта компания дошла до берега океана. Где Ганди призвал зачерпывать морскую воду и выпаривать ее. То есть формально нарушать запрет на производство соли без уплаты налога.

А что сделали англичане? Разогнали протестующих? Произвели аресты? Отнюдь. На берегу всю группу протестующих ждали корреспонденты. Причем в том числе и иностранные, даже американские. Которые раструбили об этой акции, организованной Ганди, по всему миру. Журнал «Тайм» назвал Ганди человеком года. И в результате всей этой пропаганды Махатма Ганди стал вновь популярным в первую очередь за пределами Индии. И лишь потом эта популярность пришла к нему в самой Индии.

Тут я сам себе еще раз задаю неприятный вопрос: была ли у англичан возможность не допустить широкой огласки в прессе всего этого антисоляного мероприятия? Могли ли англичане в стране, которую они всецело контролировали как колонию, по крайней мере попросить иностранных корреспондентов не слишком трубить о мероприятии, направленном на подрыв власти Великобритании в Индии? И насколько вообще англичане контролировали в Индии средства массовой информации? Почему-то мне кажется, что уж что-что, а прессу они точно контролировали. Потому как по части свободы слова и демократии были достаточно просвещенной нацией с изрядным политическим опытом.

Кстати, тут вполне уместно еще раз напомнить следующие слова Субхаса Чандры Боса: «Наверное, я ничем так не восхищаюсь в британцах, как их ловкостью в пропаганде. Британцы рождаются пропагандистами, и для них пропаганда — это более сильное оружие, чем пушка».

Но акция на посещении берега океана не закончилась. Через какое-то время активисты вновь собрались вместе и вознамерились идти прямо туда, где велись уже промышленные разработки соли, в Дхарасану.

И что вы думаете, собиралась сделать вся эта довольно многочисленная компания, насчитывавшая несколько сот человек? Захватить рудник, прогнать англичан, начать бесплатно раздавать соль? Да ничего подобного! Ведь идейным вдохновителем похода был сам Ганди (но тут он сам уже не стал возглавлять эту часть похода). А у Ганди, как мы знаем, была идея ненасильственного протеста, так называемая Сатьяграха, которую он пытался воплотить в жизнь.

На этом ненасильственном протесте тоже можно остановиться чуть поподробнее. Нередко слово «Сатьяграха» пишут в одно слово, в том числе и я. Но на самом деле это все-таки два слова, на языке гуджарати, да и на санскрите. И они дословно переводятся примерно как «твердая истина» или «стремление к истине». Махатма Ганди в начале двадцатого века разработал свою особенную идеологию борьбы с колонизаторами за независимость Индии. И назвал эту свою идеологию Сатьяграха. По сути эта была идеология несотрудничества с колонизаторами, а также гражданское им неповиновение. То есть по названию никакого совпадения со словами Сатья Граха, как мы видим, тут нет ни в каком виде (сравните: «гражданское неповиновение» и «твердая истина»).

Сам Ганди рассказывал, что он объявил конкурс на лучшее название этой его идеологии и победило именно это название, предложенное Маганлалом Ганди. Может, и так. Однако тут есть одна коварная закавыка. Я бы даже сказал, нечестность. Понятно, что народ в то время в Индии был малообразованный. Это если выражаться мягко. И тут вдруг такое умное название какого-то учения. Вроде бы слова по отдельности понятны. Что-то говорится про истину. А что это значит в целом? «Наверное, что-то очень умное, что-то из древней индийской философии», — именно так и думал каждый простой индиец, который слышал это словосочетание. Согласитесь, тем самым Ганди вводил своих сограждан в заблуждение. Они принимали его идеи несопротивления как что-то имманентно присущее индийской культуре. И думали, что индийцы именно так и должны бороться против врага — не с оружием в руках, а путем какого-то таинственного неповиновения.

Тут надо пару слов сказать и по поводу самого имени Ганди. Вообще-то на самом деле его звали никаким не Махатмой, а Мохандасом. Не буду тут глубоко копать. Но каким-то образом это имя Мохандас преобразовалось в Махатма. А знаете ли вы, что значит Махатма? У этого слова есть вполне определенный перевод с санскрита: «большая душа», «святой». Точно никто не знает, как именно Мохандаса Ганди вдруг стали звать Махатмой. Но тут существует легенда, что так его в 1915 году якобы назвал сам Рабиндранат Тагор. Отметим в этой связи два обстоятельства. Первое. В 1915 году еще не было никакого Соляного похода, не было ситуации, когда за Ганди пошли широкие массы людей. С какой стати надо было его называть святым? Второе. Вам не кажется, что не очень-то это скромно — соглашаться, что ты святой? И откликаться на имя Святой? Но тем не менее все это произошло. А для простого малограмотного индийского крестьянина много ли надо?! Человека все зовут Святым. Значит, действительно он святой. И если Святой предлагает что-то делать, то так и надо поступать, не раздумывая. То есть, с одной стороны, «твердая истина», Сатьяграха. С другой стороны, ее провозглашает человек, которого все называют не иначе как святой. Как не пойти с таким до конца, как не поддержать его лозунги? Ох, как все это похоже на искусственную раскрутку популярности хитроумными британцами!

Итак, вернемся к уже упомянутому Соляному походу в Дхарасану. После выпаривания соли из морской воды Ганди вдруг почему-то отошел от активных действий и поселился в Данди, то есть в месте, откуда и начался этот поход. При этом он как бы находился в положении проповедника, живущего в уединении (в так называемом ашраме) и распространяющего свои идеи среди желающих. Нечто вроде Диогена и его бочки. А почему он дальше не стал возглавлять организованный им же самим марш в Дхарасану? Кажется, в самом начале похода активное распространение идей имело более эффективную форму. Ведь по пути Ганди собирал многотысячные толпы желающих услышать его слова. Но тут он вдруг поменял свою тактику.

Возможно, мы сейчас найдем объяснение этому удивительному феномену. Итак, поход на Дхарасану продолжился и без Ганди. Поначалу его возглавили семидесятилетний судья в отставке Аббас Тьябджи и жена самого Ганди — Кастурба. Именно они повели протестующих к соляному руднику в Дхарасане. А знаете, где был расположен этот рудник? Всего в 25 милях от Данди, где сидел в это время Ганди. Совсем недалеко, согласитесь. Для

Ганди было очень нетрудно принять в нем участие. Но он не принял. Почему?

Ганди все сидел и сидел в Данди, а толпа протестующих шла к Дхарасане. Наконец английская администрация вдруг проснулась и решила арестовать и Ганди и уже упомянутых Аббаса Тьябджи и Кастурбу. Так и просятся тут слова: «И бросила их в тюрьму». Но язык не поворачивается так сказать. Почему? Потому что это тюремное заключение продлилось всего три месяца. Не слишком длинный срок для таких, казалось бы, опасных для Британии зачинщиков беспорядков.

Поход на рудник в Дхарасане продолжился и без арестантов. Наконец вся группа протестующих подошла к руднику. И остановилась от него в нескольких сотнях метров. Там их уже ждало довольно много полицейских. Причем, понятное дело, полицейские были индийцами, а не англичанами. Эти полицейские были вооружены в основном дубинками. Но не просто дубинками, а дубинками, обитыми металлом. И вот эти самые полицейские накинулись на протестующих. А что же те? Оказали сопротивление? Нет, никакого сопротивления они не оказали. Ведь у Ганди была идея ненасильственного сопротивления! Поэтому все протестующие просто стояли и ждали, как их начнут избивать. Смысл был именно в ненасильственном протесте: полиция избивает, а протестующие смиренно подставляют головы. И не должны даже поднимать руку, чтобы защититься. Возглавляла к этому моменту толпу женщина по имени Сароджини Найду. Поэт и активист протеста. Она при этом говорила следующее: «Вы не должны прибегать к насилию ни при каких обстоятельствах. Вас будут бить, а вы не должны сопротивляться. Вы не должны даже поднимать руку, чтобы защититься от удара» («You must not use any violence under any circumstances. You will be beaten, but you must not resist: you must not even raise a hand to ward off blows».). Ничего себе призыв! Защититься от удара дубиной по голове — это форма насилия?

Кончилось тем, чем должно было кончиться. Часть людей тут же и была убита. А остальным были нанесены крайне тяжелые травмы, в основном были проломлены черепа. Конечно же, многие были арестованы. Если быть точным, то в связи с этим самым соляным протестом англичане в целом по стране бросили в тюрьму аж восемьдесят тысяч активистов!

Согласитесь, Ганди очень вовремя оказался под арестом. Во-первых, его нельзя было обвинить в том, что он предал людей, которых сам же и подбил на протест. Во-вторых, он сохранил свои жизнь и здоровье. Если бы он продолжал идти во главе толпы, то и ему бы проломили голову. Какой же после этого он был бы идеолог движения сопротивления? Остался бы инвалидом на всю оставшуюся жизнь, вот и все. А так — короткий арест, а потом свобода с непроломленной головой. Агитируй себе дальше подставлять головы под пули и дубинки. Странные были эти англичане, не правда ли? Сами себе мешали расправиться с Ганди в очень удобных обстоятельствах. С чего бы это?

Это была не единственная кровавая расправа над протестующими. В Пешаваре движение Сатьяграхи организовал один из последователей Ганди, мусульманин Гхафар Хан. Власти его арестовали. После этого его сторонники собрались на местном рынке. Их тут же и расстреляли, применяя в том числе и пулеметы. Понятное дело, опять стреляли сами же индийцы, а не англичане. То есть гнев населения должен был быть направлен больше против собственных соотечественников, а не против самих англичан. Тем более, что часть индийских солдат отказалась стрелять. Или им приказали не стрелять, выдавая это за неповиновение? Я бы на месте англичан именно так и поступил — приказал бы не стрелять. Кстати, если бы отказ стрелять был спонтанным, не стреляли бы индийцы из разных подразделений. А тут дружно не стреляло только одно военное подразделение — Royal Garhwal Rifles.

В результате виноватыми в расправе оказались в основном сами же индийцы. Всяк ведь в такой ситуации спросил бы: «Почему вы стреляли? Ведь ваши товарищи отказались стрелять!» А сами англичане оказывались почти что ни при чем.

Понятно, что Гхафар Хан благодаря аресту не был убит. Подбил своих сограждан на протест, в результате которого весь актив был уничтожен. А сам же избежал смерти, очень вовремя оказавшись в тюрьме. Не правда ли, уже знакомый нам сюжет? Неужели англичане не могли поступить иначе? Дали бы поручение одному из полицейских особо выцеливать именно зачинщика. И его тело оказалось бы в груде других убитых. Нет человека — нет и проблемы, не так ли?

По разным оценкам в результате этого расстрела в Пешаваре было убито от 200 до 250 активистов. Самое же интересное, что и тут эти активисты поступили в полном соответствии с требованиями Сатьяграхи. Их расстреливали. А они стояли, даже не пытаясь увернуться от пуль. Каково! Ничего себе идеология свержения колонизаторов! Колонизаторы, полагаю, сказали большое спасибо автору этой идеологии. Не надо выявлять активистов. Они и так сами себя обозначают. Не надо судить, бросать в тюрьму, а потом выпускать на волю озлобившихся индийцев. Они сами лезут под пули, сами же помогая решить проблему с ними.

Похожие события с расстрелом активистов происходили и в других местах, например, в Читтагонге. Знаете, что сказал по этому поводу Махатма Ганди? «Смерть воинов — не повод для печали» («A warrior's death is never a matter for sorrow».). Эти слова он адресовал родителям убитых людей. То есть не грустите и не протестуйте.

Давайте вернемся немного назад и все-таки попытаемся еще раз разобраться в описанных выше эпизодах с расстрелами и с разбиванием голов. Люди, которые приняли участие в протесте, были крайне радикально настроены. Они были готовы даже пожертвовать своей жизнью. Это значит, что они могли принять участие и в других формах протеста. Например, могли просто начать убивать англичан. А почему нет? Они ведь не боялись наказания, даже смерти. Именно они и были наиболее опасны для представителей Британии.

А в результате похода к руднику или расстрелов почти все они были нейтрализованы. Кто-то был просто убит. Кто-то безнадежно покалечен. Остальные брошены в тюрьму. К тому же свой гнев пострадавшие потом могли излить скорее на своих же сограждан, которые, выполняя функции полицейских, их убивали и калечили. Формально британцы были все-таки в определенной мере в стороне.

Самое же интересное произошло потом, после всех этих кровавых событий. Британская администрация почему-то не решилась дальше держать в тюрьме самого главного зачинщика — Махатму Ганди (А расстрелять сотни людей и бросить десятки тысяч за решетку решилась?). Она вдруг воспылала любовью и уважением к инициатору Соляного похода. И в самом начале 1931 года выпустила его на волю. Мало того, британская администрация решила не только его освободить, но и вступить с ним в переговоры. Причем не на абы каком уровне. А на уровне самого вице-короля Индии лорда Ирвина.

Эти переговоры велись не так, как обычно они ведутся. Обычно все происходит так: стороны встречаются в определенном месте, пытаются о чем-то договориться, потом расстаются, а на следующий день опять продолжают пытаться найти точки соприкосновения. И так — пока не договорятся или окончательно не разойдутся. Причем сначала встречи идут на низком уровне. Потом повыше. А потом на самом высшем уровне соответствующие представители быстро решают какие-то еще не решенные, но уже понятно сформулированные проблемы и подписывают соответствующий документ.

Использование такой процедуры не случайно. После каждого дня переговоров соответствующие люди советуются со своими экспертами, сторонниками, находят наиболее удачные варианты и формулировки. И на следующий день с новыми силами и с новыми предложениями садятся за стол переговоров. Оно и понятно — высшие руководители, как правило, не имеют достаточной квалификации, знаний, а главное, времени, чтобы выверять те или иные конкретные формулировки.

С Махатмой Ганди все было иначе. То он сидел несколько месяцев в тюрьме. То вдруг с ним пожелал поговорить уже упомянутый лорд Ирвин.

Переговоры проходили следующим образом. Ганди переехал в дом вицекороля. И жил там аж три недели. Все это время он общался с лордом Ирвином. И в конце третьей недели они выработали так называемый Пакт Ганди-Ирвина. На основе этого документа в конце все того же 1931 года была проведена вторая конференция «Круглого стола».

Обычно эта встреча Ганди с лордом оценивается так: британцы впервые заговорили с представителем индийского народа на равных и в результате договорились с ним о каких-то принципах взаимоотношений.

Есть ли в этой встрече что-то странное? Для меня точно есть. Такие документы так не вырабатывают. Если бы Ганди был ответственной личностью, он должен был такой документ предварительно согласовать со своими сторонниками. Документ должен был быть подвергнут публичному обсуждению. И лишь потом его можно было подписывать.

Может быть, Ганди не понимал, что существуют такие процедуры? Думаю, что очень даже понимал. Вспомним, кем он был по профессии. Он был юристом, адвокатом, к тому же получившим образование в Великобритании. Так что он наверняка знал, что делал. Все это больше похоже на то, что англичане сначала искусственно раздули авторитет Ганди. Потом сделали вид, что вступили с ним в какие-то переговоры. А потом через Ганди пустили в публичный оборот именно то, что они заранее для себя подготовили и наверняка очень тщательно обсудили и выверили.

Представьте себе, что ваш лидер вдруг уезжает в стан врага. И живет там пару-тройку недель. Это время он, предположительно, тратит на выработку какого-то соглашения с этим самым врагом в пользу собственного народа. У вас не возникает чувства, что этот ваш лидер действует немного с перебором? К чему столоваться у врага, к тому же еще и ночевать? Проблемы с едой и крышей над головой? Может, все-таки было бы чуть рациональнее приезжать на переговоры каждый день и ночевать где-нибудь в нейтральном месте?

В результате Соляного похода Индийский национальный конгресс был запрещен. Но и тут британцы поступили интересным образом. Запретить-то запретили. А ИНК вопреки этому продолжал успешно существовать и работать. Что, британцы не умели пресекать деятельность враждебной им организации? Или не хотели? Да и действительно, зачем ликвидировать такую организацию? Ведь она своими действиями фактически оказала Британии неоценимую услугу — помогла уничтожить значительную часть активистов, выступавших против колониального ига.

А каковы итоги Сатьяграхи? Британцы не пошли ни на йоту на уступки в вопросе о независимости Индии. Фактически не поддержали Сатьяграху и мусульмане. То есть при выборе принципиального пути борьбы раскол возник не только между Ганди и его соратниками (даже с Неру), но и в целом по Индии — с мусульманами. Более того, Индийский национальный конгресс принял решение с 1934 года вообще отказаться от тактики гражданского неповиновения. Махатма Ганди вовсе вышел из ИНК и сосредоточился на теоретической работе. По моим мерками, такие итоги — это полное поражение идеологии гражданского неповиновения, ее безусловный провал и повсеместное признание ее неэффективности.

А может, я все-таки наговариваю на Махатму Ганди? Может, он на дух не переносил тайные контакты с англичанами и их секретной службой? Приведем тогда один интересный эпизод из жизни Ганди, описываемый его биографами. Якобы в 1938 году Субхас Чандра Бос вступил в контакт с немецким консулом в Калькутте. И британцы не только зафиксировали этот факт, но и смогли добраться до документа, который консул по этому поводу послал в Берлин. Там говорилось, что Бос не просто поговорил с консулом, а обещал свою поддержку на случай, если Германия вступит в войну против Великобритании. Может, британцы выдумали эту историю, чтобы скомпрометировать Боса? Вряд ли. Последовавшие за этим события, а именно переезд Боса в Германию, подтверждали эту версию.

Однако что же сделали англичане, выявив такой интересный факт из жизни Субхаса Чандры Боса? Сообщили обо всем не кому-нибудь, а Махатме Ганди. И тот, представьте себе, с полным доверием отнесся к этой информации. Настолько с доверием, что смог убедить своих сторонников. Только ссылаясь на устное сообщение? Или все-таки предъявил какие-то документы? А иначе так можно было оговорить любого. Видимо, Ганди настолько верил своим британским информаторам, что поставил на кон свой авторитет, требуя сначала не избирать Боса президентом ИНК, а потом настаивая и на его отставке, когда тот все-таки был избран. В результате же не в последнюю очередь из-за этого Бос вскоре вынужден был покинуть пост руководителя ИНК. В любом случае из этого эпизода следует, что отношения Ганди с британцами были не абы какие. А основанные на хорошем взаимном доверии.

Биографы тут, понятное дело, оправдывают Ганди. Якобы тут он оказался такой легковерный! Как он мог так легко поверить злым и коварным англичанам?! Вот поверил. А мне тут Махатма Ганди вовсе не кажется легковерным простофилей.

Можно тут рассмотреть и другие эпизоды из жизни Ганди. Но надо ли? Кажется, и так все понятно. Конечно, Индия в конце концов обрела независимость. Но это произошло только после окончания Второй мировой войны, почти через двадцать лет после описываемых тут событий. Довольно существенная отсрочка, согласитесь. Англичане за этот срок, несомненно, существенно пополнили свои запасы за счет индийских колониальных товаров.

Кстати, уместно немного копнуть и историю Индийского национального конгресса, ИНК. То есть организации, которой в описываемом периоде на смену руководили Ганди и Неру. Эта организация возникла в 1884 году. Организаторы — частично индийцы. Но главное лицо — Аллан Октавиан Юм, британец. Организация была задумана как платформа для политического и гражданского диалога британцев с индийцами. Понятное дело, ИНК был создан с одобрения высших британских властей в Индии, лорда Дафферина. Через несколько лет ИНК включил в свою повестку дня вопросы обретения Индией независимости. Но это не вызвало никакой отрицательной реакции британских властей. ИНК не был ни разогнан, ни запрещен. Логично предположить, что британцы рассматривали ИНК как своеобразный предохранительный клапан, который выпускал пар из перегретого котла политической жизни Индии. Ясно, что вопрос о независимом существовании был крайне острым. А тут вдруг индийская интеллигенция получала прекрасную возможность высказаться на эту тему. А британцы получали возможность держать всех высказывающихся и вообще активистов в поле своего зрения.

К 1907 году в ИНК сформировались два крыла: радикальное и умеренное. Они назывались Гарам дал и Нарам дал. В немного вольном переводе это звучит как «Горячая фракция» и «Мягкая фракция». Горячую фракцию возглавлял Бал Гандхадхар Тилак. И что с ним после этого стало? В следующем году британцы его арестовали и посадили на шесть лет. После которых он, подхватив достаточное количество тюремных болезней, прожил совсем недолго. Вот так британцы поступали с теми, кто хотел оказывать им «горячее» сопротивление.

А ИНК без радикалов продолжал существовать хорошо и безмятежно. В 1915 году его возглавил Махатма Ганди, только что вернувшийся из Южной Африки. Возглавил с опорой на умеренных членов Конгресса. Это вызвало возмущение у сторонников более жестких мер, и они вышли из состава ИНК, создав Сварадж Парти. И дальше история ИНК, как нетрудно догадаться, — это почти исключительно история ненасильственного протеста, адвокатом которого и выступил Махатма Ганди. На какой-то момент в 1938-39 годах президентом ИНК был избран Субхас Чандра Бос. Но его очень быстро понудили подать в отставку. А вместе с ним из ИНК сразу же выгнали и всех радикалов, группировавшихся вокруг социалистических идей.

А вот еще один эпизод из биографии Махатмы Ганди. Как вы думаете, какой была более выгодна британцам свободная Индия? Единая, или разделенная на два государства? В любом школьном учебнике вы найдете фразу, что британцы ушли из Индии, но разделили ее на две части: Индию и Пакистан.

А как было на самом деле? В общем-то, ясно, что управлять со стороны легче не одним большим государством, а двумя поменьше, к тому же враждующими между собой. Это — аксиома международных отношений. Но, представьте себе, англичане выступили как раз с ровно противоположным предложением. Они формально высказались за единую независимую Индию. Хотя при этом сослались на более чем сомнительный аргумент — особые географические условия.

Но Мусульманская лига, лидером которой был Мухаммед Али Джинна, выступала за выделение мусульманской части Индии в отдельное государство. Однако согласия в индийском обществе по этому вопросу не было. И это понятно — до этого Индия очень даже успешно существовала как единая страна, в которой вполне уживались индусы и мусульмане. А тут вдруг делить!

Наконец индийские мусульмане выдвинули условие. Они поддерживают на уровне Мусульманской лиги вступление Британской Индии в войну против Германии. Но с условием: Великобритания должна дать принципиальное согласие на создание после окончания войны отдельного, чисто мусульманского государства Пакистан.

И тут на политической сцене Индии «вдруг» (уже в какой раз) появляется не кто иной, как сам Махатма Ганди. Его британцы решили выпустить из тюрьмы. Вроде как по состоянию здоровья. И Ганди с места в карьер начинает компанию за разделение Индии. Он вступает в переговоры с лидером мусульман Джинной. И вырабатывает компромисс, как именно поделить страну. Субхас Чандра Бос, находящийся в это время за границей, отчаянно протестует. Он убежден, что можно сохранить Индию как единое государство. Но его, находящегося в Бирме, уже никто не слышит. В конце концов индийцы сами обращаются к Великобритании с просьбой их разделить.

Не правда ли, очень красивый ход? Британцы так обернули дело, что народ колонии сам попросил их разделить страну. И, согласитесь, решающую роль в этом разделе сыграла не столько Мусульманская лига, сколько Махатма Ганди и подконтрольный ему Индийский национальный конгресс.

Конечно же, сами индийские историки понимают все эти достаточно сомнительные обстоятельства, которые я тут описал. И им тоже многое кажется странным, например, то, что англичане своими руками создавали для своего якобы кровного врага публичную популярность. Тем самым, казалось бы, укрепляя протестное движение в Индии. Однако ясно, что эту популярность нельзя рассматривать в отрыве от личности самого Ганди, от проводимой им политики, от его идеологии отказа от насилия (Сатьяграха). Однако в Индии не принято ставить под сомнение добропорядочность Ганди.

Иначе получается, что Индия совсем лишается своих героев. А без них как развивать и укреплять патриотизм? Кстати, в России сложилась примерно такая же ситуация. И здесь считается не вполне приличным рассуждать о том, был Ленин или нет немецким шпионом. Или сотрудничал ли Сталин с царской охранкой. Хотя конкретные исторические эпизоды по этой части достаточно красноречивы, чего уж греха таить.

Будем копаться в биографии вождя? Для того чтобы общая картина коллаборационизма была более объективной и сбалансированной? Давайте кратко коснемся. А то получается нехорошо: критически относимся к общепризнанному авторитету Махатмы Ганди и некритически — к своей собственной истории.

А в истории Советского Союза и нынешней России как раз и имеется примерно такой же «Махатма Ганди».

Итак, Владимир Ильич в 1917 году со своими сторонниками перебирается в Россию в вагоне поезда по территории, находящейся под контролем страны, которая с этой самой Россией воюет. То есть по территории Германии. Вряд ли такое могло произойти случайно. Но это всего лишь косвенные признаки сотрудничества с враждебной державой. А вот что Ленин персонально делал дальше в России? Можно ли квалифицировать какие-либо его действия как направленные во вред его собственной стране и при этом одновременно на пользу Германии?

Если сказать честно, то это сложный вопрос. Ведь Ленин никогда не пользовался абсолютной властью. Подавляющее число решений принималось все-таки коллегиально. Мало того, практически всегда существовала какая-то неопределенность: да, некоторые действия Ленина и его сторонников были выгодны Германии. Но одновременно эти действия мотивировались какими-то внутриполитическими целями. То есть почти всегда формально можно было сказать, что большевики под руководством Ленина в первую очередь думали об интересах своей собственной страны и своего собственного народа. А уж если их поступки были одновременно выгодны кому-то еще, то это просто сопутствующий результат, побочное, заранее не запланированное последствие, и ничего более. Иными словами, в подобной ситуации перед исследователем возникает сложная задача доказать, что мы имеем дело не просто с политическим деятелем, а с агентом влияния, который умышленно совершал те или иные поступки, чтобы в ущерб интересам собственной страны обеспечить какую-то выгоду для другого государства.

Понятно, что для Германии было выгодно, чтобы Россия вышла из войны. Тут практический интерес немцев очевиден, и его можно не доказывать. Остается вторая часть вопроса: наносился ли в тех или иных ситуациях ущерб интересам России и была ли возможность у соответствующего фигуранта (в нашем случае у Владимира Ильича) поступить иначе.

Да, совершенно определенно Ленин публично выступал за прекращение войны, тем самым разлагая армию. Конечно же, это было выгодно Германии. Но точно так же было ясно, что Россия не может выиграть войну. Ее продолжение вело лишь к дополнительным жертвам. Другое дело, что войну можно было попытаться завершить так, чтобы потери были минимальными, чтобы не надо было выплачивать контрибуции и терять территорию. Но как этого добиться? Путь, в общем, более или менее понятен. Либо предложить заключить мир после успешной военной операции, чтобы противник был рад, что легко отделался. Либо вести переговоры о мире без напряжения, просто попутно с военными действиями. Когда противник будет видеть, что ты можешь продолжать воевать, но предлагаешь мир, тогда есть шанс заключить такой мир на приличных условиях.

И Ленин, и большевики, и все их союзники, меньшевики, эсеры и другие — все заняли иную позицию. Которая привела к очень тяжелым для России последствиям. Временное правительство было низложено. И на следующий день, 26 октября 1917 года, II Всероссийский съезд рабочих и солдатских депутатов принял два декрета, Декрет о мире и Декрет о земле.

Понятное дело, что с точки зрения простого человека самым важным было прекратить войну и поделить землю, отнятую у помещиков. Получалось, что новая власть именно это и делает, а потому ее надо и поддержать. То есть авторы двух документов преследовали цель повысить собственную популярность. Но решали ли они на самом деле вопрос о мире и вопрос о земле?

Оба документа были подписаны Лениным. Но, конечно же, это был плод коллективного труда. Более того, Декрет о земле и вовсе считался эсеровским. И наиболее разрушительным для России был, пожалуй, именно он. Значительную часть армии составляли российские крестьяне. И вдруг новая власть объявляет, что в стране начинается передел земли! Что станет делать такой солдат-крестьянин? Продолжать сидеть в окопе? А в этом время в его родной деревне будут делить землю? Скажем сами себе честно: Декрет о земле имел колоссальную разрушительную силу, он разлагал российскую армию до основания. По сути, Декрет о земле был декретом о поражении в войне. Но формально в этом было трудно кого-либо обвинить. Ведь одновременно был принят и Декрет о мире. Там говорилось о необходимости заключить мирные договоры.

Конечно, Декрет о мире изначально был утопией. Так мирные договоры не заключают. Это была скорее декларация о том, что Россия больше не в силах продолжать войну и обращается ко всем с отчаянным призывом прекратить против нее воевать. Понятно, что после этого враги России только активизировали бы боевые действия, чтобы заставить ее пойти на самые неблагоприятные условия. Так оно на самом деле и произошло.

Понимал ли Ленин, что именно он подписывает? Лично я не могу поверить, что не понимал. Конечно, понимал. Но подписал и не высказал мнения, что это — верный путь к катастрофе для государства.

Дальше было немецкое наступление и предложения заключить мир с потерей территории. В переговорах непосредственно участвовал Троцкий. Было принято решение затягивать переговоры. Немцы все ужесточали свои требования. Наконец во многом по настоянию лично Владимира Ильича Брестский мир был заключен. Были потеряны значительные территории, часть из них — безвозвратно. В стране возникли очень серьезные противоречия, во многом повлекшие гражданскую войну. И только революция в Германии как-то смягчила эту ситуацию.

Если говорить формально, то обвинить Ленина в коллаборационизме трудно. За границей вооруженных формирований, в том числе состоящих из соотечественников, он не создавал. И эти формирования против России не воевали и россиян не убивали. Брал ли Ленин деньги от немцев? Достоверно не доказано. Агитировал за прекращение войны, чтобы угодить немцам? Или все-таки просто хотел потрафить общественным настроениям и таким образом прийти к власти? Декреты о мире, о земле, Брестский мир? Ничего тут не докажешь, это все результат коллективной деятельности. Единственно, можно сказать, что все это выглядит довольно-таки двусмысленно. Политический деятель, который думает о своей репутации, должен избегать подобных ситуаций и не давать повода сомневаться в своей лояльности. А Ленин, к сожалению, такой повод давал.

Однако вернемся тут к Субхасу Чандре Босу. Повернется ли теперь у нас с вами язык, чтобы обвинить несчастного индийца в коллаборационизме и назвать его сотрудничество с фашистами предательством или, по крайней мере, осуждаемым проступком? Возможно ли вообще где-либо и когда-либо пробиться к вершине власти без какой-то явной или тайной поддержки? И всегда ли такая поддержка дружественна соответствующему государству? Все это — очень большой вопрос. Мне мало верится в счастливую историю про политическую Золушку. Без тайной поддержки любой человек, который вдруг задумал пробраться на верх политической пирамиды и свергнуть засевших там царей, будет в два счета уничтожен еще на дальних, очень дальних подступах к этой цели. И только поддержка очень могущественных сил может вывести каких-то счастливчиков из-под удара и вознести к самой вершине власти.

Другое дело, что такие вот счастливчики нередко потом «отбиваются от рук», забывают о своих благодетелях, начинают проводить какую-то свою независимую политику. Но это — обычное для человеческой натуры дело. Причем, может быть, даже по счастью обычное.

Я, как понимает читатель, сделал это отступление про Ленина не просто так. А для того, чтобы мы с вами могли более объективно оценить личности и Махатмы Ганди, и Субхаса Чандры Боса. И понять, насколько мы можем считать Боса личностью, враждебной СССР и России. А также насколько сильно он предавал интересы своего народа, сотрудничая с немцами. Или лучше было сотрудничать с англичанами? А что стало с теми, кто ни с кем не сотрудничал? Просто канул в небытие, сгнил в английских застенках? Или умер от ран, нанесенных полицейскими? Мы теперь и имен-то их не знаем.

Итак, что мы в итоге можем сказать о Ганди? Пусть читатель судит сам. За руку он пойман не был. Во всем мире почитается как известный борец за независимость Индии, как носитель своеобразных взглядов на способы противодействия колонизаторам. Никто его в предательстве и коллаборационизме не обвиняет. И ни с какими разоблачениями по этому поводу сами англичане не выступают. А это значит, что автор данной книги позволил себе большую вольность, покусившись на авторитет и доброе имя столь крупной исторической фигуры. Поэтому лучше мне никаких резких выводов тут и не делать. В конце концов, современный читатель и сам вполне может разобраться, что к чему. Тем более что ключевые исторические факты мы ему изложили достаточно ясно.