Эва Тряхнула головой, собралась с мыслями, выглянула из своего укрытия. От досады хотелось взвыть. Они нашли ее. Но как? Как они ее отыскали в этих бесконечных лабиринтах. А ведь казалось, все начало складываться.
Теперь Влá слав не на шутку разозлился и вряд ли захочет ей помогать.
Нет, так легко она не сдастся! В Эванжелине завибрировала волна злости, придавшая ей сил. Но внезапно вспыхнувшая мысль заставила пригнуться ниже.
А может, он хочет ее выдать? И лучшего способа, как это сделать, не найти. Просто указать трапперам на место, где она сидела.
Девушка сузила поле зрение прищуром, пытаясь понять, что происходило, в случаи чего, куда ей бежать. Она могла бы уйти сейчас, но внутри теплилась надежда, что «медведь» ее не предаст. Совсем крохотная, но все же надежда.
К дому подтянулась еще пара прихвостней Ирмы, которые возвестили о своем появлении громким гоготом.
— …А я ей говорю: один маленький поцелуйчик — и вода твоя.
— А она?
— А она так меня засосала, что я испугался за целостность последних зубов.
— Ха-ха… ну ты, брат, даешь. На меня бы так же, без принуждения вешались телки…
— Ага, мечтай! Ты свою рожу видел?..
— А ну закройтесь, придурки, ваш дебильный смех слышит вся Изнанка.
Два идиота потупились, но усмехаться не перестали.
— Ну что, Ирма?
— Дети не соврали, что видели, как незнакомая девчонка уходила в этом направлении.
Женщина прицельно кинула в одного из них магнитный браслет и, как бы случайно промахнувшись, попала в голову.
— Ай, ты совсем очумела?
— Прости.
Эва почувствовала, как при этом «прости» женские черные губы растянулись в жуткую самодовольную улыбку.
— Значит, шпана не соврала?
— Да. И насчет того, что она ранена тоже, в доме все перемазано кровью.
— Так вы ее поймали?
— Что за дебилы! — женщина закатила глаза.
— Ирма, Ирма, смотри, что я нашёл! Ой!
Из дома выбежал Харя. Увидев подошедших, он растерялся. Явно не намереваясь делиться добычей, он спрятал руки за спиной. Ирме же ничего не оставалось, как вопросительно на него уставиться:
— Ну! Показывай, раз принес. Болван!
Позади нее раздались смешки. Взятый врасплох громила показал руки, в которых на была зажата тряпка. Стоило ее развернуть, как все разом, присвистнули. Перед ними была странная, сшитая из очень плотной черной ткани рубашка. На плечах — вышитые серебряные треугольники, по манжетам и воротнику пролегала отражающая лента. Грудь пересекала застежка всего с одной уцелевшей пуговицей, поблекшей и выцветшей от старости. С правой стороны в ряд были приколоты какие-то значки.
В глазах четверых загорелся алчный блеск. Да это же древняя вещь…
— Ага, и так хорошо сохранилась.
— Харя, там были еще похожие вещи?
— Не-а, только эта.
— Ты уверен?
— Да. Я все перерыл.
— Уверен? — с нажимом переспросила женщина.
— Да, точно говорю. Пусто. Кроме грязи да бутылок, там ничего.
— Тогда нам здесь нечего больше делать.
Осторожно, будто ребенка, Ирма забрала из рук Хари рубашку. Любовно пригладила, прижала к груди. Уже мечтая, как ее отблагодарит Эмир. И как обрадуются в Архии их находке. Принципалы питали страсть к таким древностям.
— Ладно, уходим.
— А что с девчонкой?
— Не переживай, найдем. Ей все равно отсюда не выбраться.
— Думаешь, она еще жива?
— Такую дичь сложно убить. Ведь она хватается не за свою жизнь, а за жизнь своего конченого папаши. Ладно, хватит тут без толку околачиваться, от этой ядовитой вони, — она указала в сторону озера, — разболелась голова. — Ирма деловито покашляла.
— А что с домом?
— Сожгите!
— С удовольствием, — оскалились парни, доставая из-за пазухи зажигательную смесь.
Когда Ирма и Харя скрылись из поля зрения, парни, безумно хихикая, стали хаотично поджигать ветхую постройку.
Где же Влá слав?!
Эва высунулась практически наполовину, пытаясь рассмотреть хоть тень. Но мужчины не было видно. Неужели он позволит этому случиться? Да, позволял. Трухлявое дерево поддалось оранжевым языкам пламени, с каждой секундой поднимавшемуся все выше и выше.
Нет! Эва с ужасом осознала, что он внутри. А пламя разгоралось сильнее, отбрасывало зловещие тени на стоявших парней и оглушало ночь жутким задорным треском.
Ждать больше не было смысла, если не сейчас, то уже никогда. Обезумев от страха за жизнь практически незнакомца, Эва со всех ног побежала в сторону пожарища.
— А ну, стой! Вислоухий, да это же наша пропажа!
Один из парней преградил ей путь, хватая за рубашку.
— Отпустите! — Эва ловко вывернулась. И прихваченным камень со всей силы ударил острой стороной, рассекая голову.
— А-а-а! — взревел бугай, хватаясь за лоб. — Тварь…
Второй, не ожидавший такой прыткости, растерялся. Этого хватило, чтобы девушка оказалась у кривого окна, из которого валил густой дым. Не думая, она перемахнула через оконный проем, но не успела перекинуть вторую ногу, шлепнулась на живот. Передняя часть туловища оказалась в доме, левая нога — в чужом цепком захвате. Подгоняемая страхом и яростью, она лягнула ногами, но хватка не ослабла. Совсем забыла, что на ней больше не здоровенные ботинки! Она зарычала от досады.
— Не уйдёшь, дрянь…теперь не уйдешь.
Эва, цепляясь за оконный проем, отчаянно закричала.
— Влá слав!
Чувствуя, что пальцы немеют и сил сопротивляться нет, она разжала захват. В тот же момент сильные руки схватили ее за запястье, рывком затянули горе-помощницу внутрь.
— Влá слав? — кашляя и задыхаясь, с надежной спросила Эва.
Подхвативший поволок ее в глубь дома да так грубо и быстро, что она набила еще несколько синяков.
— Влá слав, не туда! На улицу, обратно! Разворачивайся обратно!
Оглядываясь по сторонам, Эва с ужасом поняла, что огонь повсюду. Языки пламени жадно лизали все вокруг, обдувая неимоверным жаром и издавая пожирающие звуки. Звуки, от которых хотелось убежать или хотя бы сжаться в самом дальнем и крохотном уголке.
Эва, подогреваемая неистовым страхом, попыталась вырваться, но мужчина держал крепко.
— Отпусти, мы сгорим!
Когда позади показалось пламя, закрывая последний выход, он ее отпустил.
Густой черный дым, клубившийся под потолком, зловеще опускался, заполняя пустое пространство.
— Мы умрем?
Мужчина не ответил. На нем была странная маска, через которую он ровно дышал. Эва только сейчас ее заметила. Глаза за мутными стеклами прикрылись. Он сделал очень глубокий и размеренный вдох. А после резко сорвал с лица, заученными движениями надел на притихшую Эву, подтянул ремешки.
Дышать стало легче, но жар продолжал плавить кости. Жестом Влá слав приказал ей оставаться на месте. А сам схватил длинный железный прут и принялся с усердием долбить пол. Мышцы на его руках стали бугриться, а тело натянулось, как струна. Он вмиг покрылся копотью и потом.
Мужчина так яростно орудовал железкой, что, казалась, обезумел. Эва никак не могла понять, зачем он это делал, ведь смерть близко! Пока он занимался ерундой, пламя подобралось вплотную. Где-то в углу взрывались одна за другой стеклянные бутылки, заставляя от каждого хлопка вздрагивать тело. Балки на крыши угрожающе затрещали, готовясь рухнуть с минуты на минуту.
— Влá слав!
Эва пыталась привлечь его внимание, но голос потонул в маске и шуме бушующего пламени. Она подползла к нему. Она видела, какими усилиями давался каждый удар, и удивлялась преображению. Его глаза хоть и слезились, но не отрывались от цели, его движения были четкие и твердые. Этот человек ни в какое сравнение не шел с тем пьянчужкой, которого Эва встретила. Этот человек, в отличие от предыдущего, хотел и стремился выжить.
Эва тряхнула мужчину, указала пальцем вверх, на потолок.
Кивнув, он выдал подобие улыбки, как бы просил не волноваться. Еще один мощный удар, и доски поддались, образовалась брешь. Радуясь успеху, мужчина бросил прут и стал неистово ломать пол ногами.
ЭВА не верила своим глазам: под ними оказалась дыра, уводящая под землю, — небольшая, но приемлемая для побега из этого пекла. Пропустив ее вперед, Влá слав нырнул следом. В тот же момент печально захрипела и обрушилась крыша.
Ошарашенные трапперы похоронили глупую девчонку и сумасшедшего.
* * *
Туннель оказался настолько узким, что передвигаться по нему в полный рост было невозможно. Если Эва чувствовала себя более комфортно, то Влá славу приходилось сгибаться до земли и втискивать свое грузное тело в тесный проход. Казалось, еще немного — и он просто-напросто застрянет.
Но нет, если плохое должно было случиться, то уже не здесь и не сейчас. Не зря Эва верила, что после черной полосы должна промелькнуть белая. Закон равновесия.
И действительно, пока они шли в темноте, подсвеченной лишь крохотным фонарём мужчины, земля не сомкнулась и не поглотила их. Эва поняла, что теперь дышать в маске намного сложнее. От пота волосы липли ко лбу и лезли в глаза. Лицу стало жарко, каждый вздох царапал горло.
— Влá слав, я больше не могу, — прошептала она, оборачиваясь.
Он лишь покачал головой и подтолкнул вперед. Эва попробовала сама снять маску, но застежки держали крепко. Вонючий бобер, да как же ты снимаешься? Пленив ее голову, ремни были беспощадны,
Только когда Эва и Влá слав оказались в просторной галерее, он повернул ее к себе.
— Сейчас, дыши глубже.
Девушка попыталась, но получалось плохо. Она сосредоточилась на его угрюмом и закопченном лице. Подметила, что борода стала короче, а левая бровь опалена. Интересно, как выглядела она? Опять как пугало?!
— Не дёргайся! — Ловким движением он освободил девушку от маски.
— Спасибо! — вдыхая полной грудью, хрипло произнесла девушка и села.
— Эта штука чуть меня не убила! — Эва обмахивалась ладошкой, ощущая непомерную жажду и радуясь прохладе в подземелье.
— Не утрируй, она тебя спасла, — Влá слав отложил маску в сторону, уселся рядом, сжимая и разжимая кулаки. Он словно проверял, его ли это руки.
— Если бы ты не оказался в этом пекле, то и спасать меня не пришлось бы.
Мужчина вскипел:
— А я вообще не понимаю, какого хрена ты туда полезла, я тебя не звал!
— Я думала, ты умираешь!
— Я? Умираю? — мужчина зло развеселился.
— По-моему, это ты ходячая катастрофа, до твоего появления я не знал бед.
— Зато знал одни бутылки!
— Хм, и чем они плохи? По крайней мере, они не тратят мои медикаменты и не поджигают дом.
Эвино лицо залила краска. Весь запал тут же схлынул.
— Прости, — ее взгляд потерялся под ногами. — Я лишь хочу выбраться отсюда и найти отца. Вернуться с ним домой и не причинять никому неудобства, — она вновь подняла глаза на посеревшее лицо мужчины. — Мне очень, очень жаль, что так вышло. Наверное, для тебя было бы лучше, если бы я утонула в той реке или меня бы сожрал крысяр.
— С этим трудно поспорить, — улыбнулся он.
— Прости…
Эва тихонько всхлипнула, надеясь, что в полутьме не видно скатившихся слезинок. Никогда не плакала, зато сейчас эмоции, переполнившие чашу терпения, решили вылиться наружу.
Несколько долгих минут тишину нарушало частое шмыганье, казавшееся оглушительным в этой пустой галерее. Чтобы не терзаться угрызениями совести, Влá слав напротив девушки, подбивая на откровения.
— Наверное, пришло время рассказать, кто ты и откуда взялась.
Эва шмыгнула в последний раз, стерла с лица ненавистные слезы.
— Только после того, как ты расскажешь, зачем тебя понесло в дом, когда трапперы еще не ушли? Я думала, ты хочешь прогнать их.
— Прогнать их? Смешно… Я, конечно, хорошего о себе мнения, но не до такой степени, чтобы ввязываться в неравный бой. Четверо против одного. Трое — да, легко. А четверо, нет… четверых я бы не осилил.
— То есть троих ты бы победил, а четверо для тебя много?
— Да, пожалуй…
Эва, нахмурилась.
— Ты шутишь?
— Нет, просто если бы я был в лучшей форме, то и десять противников для меня были бы не проблемой, а так — только трое.
Эва улыбнулась.
— Я запомню.
И тут же посерьезнела.
— Но все же, зачем?
Мужчина почесал подбородок. Как бы смирившись, достал из кармана часть от сломанного медальона или чего-то похожего. Эва удивленно покрутила ветхую металлическую вещь. Овальную, легко умещающуюся на ладони, внутрь была фотокарточка. Похожая на ту, что когда-то хранила она, но меньше.
Девушка в недоумении замерла.
— Но тут ничего нет?
Древнее изображение выцвело настолько, что показывало лишь светлое пятно. Но мужчину, похоже, не смущал данный факт. В его сознании изображение все еще существовало. Забрав пустой медальон, он аккуратно положил вещь в карман.
— Теперь готов слушать твою историю…
* * *
После услышанного Влá слав долго не мог прийти в себя. Все, что рассказала девчонка, казалось бредом сумасшедшего. Жизнь в лесу. Одни, столько лет. Никогда не бывать в Церебруме и даже не понимать его устройства и не осознавать, кто скрывается под личиной демонов, как она любила их называть. Да, возможно, непонимание — бич этого мира. Но те, кто живут на поверхности, живут в системе, подчиняются ей, принимают ее.
А она? Девчонка как чистый лист бумаги. Ее сознание пусто. Те обрывки, что она поведала, составляли лишь намек на жизнь наверху. И как, интересно, она собралась найти отца? Точно бред сумасшедшего.
— Влá слав?
Мужчина посмотрел ей в глаза, такие наивные и полные надежды, что он не вытерпел и отвернулся.
— Значит, всю жизнь прожила в лесу. Сколько? Двадцать, двадцать два года?
Девушка улыбнулась:
— Нет, мне семнадцать.
Опаленная бровь приподнялась.
— Выглядишь старше.
Не понимая, как принимать это замечание, девушка зарделась.
— Ладно, это все очень любопытно, но откуда вы брали еду, вещи? Ведь не бегали, как папуасы, в пальмовых листьях?
— В чем? — переспросила девушка. — Папасы? — но, видя, что Влá слав ожидал ответа, рассказала: — Раз или два в год отец отправлялся в Церебрум и доставал все необходимое. В основном, одежду и утварь.
— И ему это удавалась? — с сомнением спросил Влá слав.
— Не всегда, иногда он приходил ни с чем, — она пожала плечами.
— А как насчет еды?
— Еду мы ловили сами. Лес очень богат на живность. Да плюс ягоды, фрукты, грибы. Знаешь, с едой у нас никогда не было проблем.
— Значит, ты хочешь сказать, что можешь кровожадно убить невинное существо?
— Невинное нет, а вот то, которое собираюсь съесть, вполне.
— О-о, оказывается, девочка-одуванчик похожа на репей?
Эва начала злиться.
— Не понимаю, что здесь такого. Ты сам по виду напоминаешь мясника, не поверю, если скажешь, что никогда и никого не убивал.
Мужчина развеселился, разговор с этой занозой забавлял.
— Вот и не верь. Потому что такого я точно никогда не скажу. На моих руках кровь десятка людей, возможно, невиннее, чем твои кролики, — он пристально вперился в девушку, пытаясь взглядом донести, что рядом с ней не совсем обычный человек, а убийца.
Но Эву обжигающие глаза не задели.
— Да, возможно, ты прав, я не одуванчик, а репей и постоять за себя смогу.
— Что? Постоять за себя? После того, как я спас тебя трижды? — и вновь взрыв истерического, пугающего смеха.
— Милая моя, да если бы не я, ты бы умерла у меня на пороге от заражения крови. Если не знала, то слюна крысяра ядовита. И помимо медикаментов, что я использовал, я дал тебе противоядие, которое, как ты понимаешь, тоже бесценно, особенно в Изнанке. Его практически невозможно достать. Тебе просто благоволят все звезды во вселенной. Наверняка при рождении тебя поцеловал сам создатель. Потому что другого объяснения твоему везению у меня нет.
Между ними повисла тяжёлая, угнетающая тишина. От услышанного внутри Эвы все оборвалось.
— Как ядовита?
— Элементарно, как дважды два.
Горькая вина за то, что стала слишком дорогой обузой для Влá слава, отравляла не хуже слюны крысяра.
— Прости, я не знала.
— Да ну? А я думал, ты специально ко мне пришла, чтобы лишить всего. Даже последняя рубашка и та на тебе. Женщины, вы всегда были моим проклятьем, — не собираясь слушать невразумительные извинения, Влá слав поднялся на ноги.
— Идем, скоро наступить день, и нам не мешало бы где-то отдохнуть перед предстоящим.
— А что нам предстоит? — заинтересовалась девушка и спрятала вину поглубже, надеясь, что придет момент, когда она сможет вернуть непомерный долг.
— Как, разве я не сказал? — лукаво улыбнулся мужчина, показывая ряд ровных зубов. — Сегодня вечером нас ждет жаркая вечеринка в «норе»! Советую заранее морально подготовиться и отправить скромность погулять.