— Назрин?

Эва задержала девушку на пороге, после того как остальные разбежались по своим комнатам.

— Прошу, расскажи, что ты заешь о Влá славе, мне очень нужно… Пожалуйста.

Назрин недовольно нахмурилась.

— Эванжелина, мне, правда, некогда, пора готовить комнату, скоро придут гости. Мы и так провозились с тобой больше, чем планировали, а я даже сегодня не отдыхала, — девушка выдала тяжелый вздох, который подтвердил ее усталость. Усталость не только от сегодняшнего дня, но и от всех предыдущих. Казалось, что с девушки упала маска надменности и на лице проступили все годы тяжелой и несправедливой жизни.

Эва отступила.

— Прости, я все понимаю. Еще раз спасибо за помощь и внимание. Вы показали мне, что и в забытом мире есть жизнь, а что самое главное, хорошие люди.

Она не удержалась и приобняла Назрин, даря признательность. После этого подошла к зарешеченному окну, пытаясь увидеть что-то большее, чем мрачный пейзаж. Но поймала свое отражение в кривой зеркальной поверхности, висевшей на стене.

Она смотрела на себя, и не мог понять, эта Эва или ее двойник. Ведь в этой девушке не было угловатости и несуразности. Она больше не напоминала парня-недоростка в одежде с чужого плеча.

Узкие джиПсы, которые ей подарил Влá слав, и корсет, одолженный Тэей, обрисовывали женственные формы, подчеркивая их так явно, что хотелось пощупать. Волосы, ставшие длиннее и уложенные волнами на одну сторону, хотелось погладить. Веками и губами, слегка подкрашенные сливовыми оттенками, хотелось любоваться.

Интересно, что скажет Власлав, увидев меня такой?!

Эва смутилась своего желания скорее показаться мужчине и получить его одобрение, непроизвольно приложила ладошки к щекам.

И почему она так не волновалась, когда она обнаженная купалась в озере у него на глазах. Или когда проснулась в его логове, а потом бегала от него завернутая лишь в простынь. Почему сейчас она кажется себе более оголенной, чем тогда. Что поменялось?! Непонятно. Нет, с ней явно что-то не то. Наверно, успела надышаться подземными испарениями, или то ядовитое озеро оставило отпечаток на ее мозге.

— Примерно пару лет назад…

Эва в недоумении обернулась на Назрин. Девушка стояла в проходе, перебирая пальчиками складки на занавесках.

— … в своей комнате Венера обнаружила мужчину. Практически без сознания, раненного. Мы поняли позже, он забрался через окно, обойдя охрану. Как ему это удалось в том состоянии, в котором мы его нашли, было загадкой. Но не оставалось загадкой, к какому миру он принадлежит. Тот мужчина был одет, как трапперы, с таким же оружием и набором инструментов для поимки примитивов за стенами Церебрума. Мы поняли, что этот мужчина один из отморозков с поверхности, нелегально промышляющий у нас под землей, чтобы выгадать парочку юксов за незаконную продажу рабов, — Назрин усмехнулась своим мыслям. — Был у меня один траппер, наиужаснейший тип…

— Влá слав был траппером? — В голове не укладывалось! — Не может быть!

Назрин выглянула в коридор. Убедившись, что никто не идёт, она приблизилась к Эве и схватила за предплечья.

— Может. Я же говорю, на нем были все их устройства и огнестрельное оружие. Такое есть только у трапперов.

— И он умирал?

— Ну, умирал это сильно сказано, истекал кровью в нескольких местах. Если мне не изменяет память, у него была повреждена шея. Сильно. Вот здесь, — девушка указала место под подбородком. Там была просто дыра, — преувеличенно развела руки в стороны Назрин, — как будто ее рвали крысяры. И вот здесь, — рука Назрин спустилась к ребрам, — там был глубокий порез, из которого сочилась кровь. Жуть, он тогда все перепачкал, но, как ни странно, Венера не стала звать охрану, а сама взялась за его исцеление, на время спрятав у себя. Когда Влá слав смог более-менее стоять на ногах, он ушёл, не попрощавшись. Но поняв, что Венера скрыла его тайну, он несколько раз возвращался. Но тогда уже никто не мог сказать, кем он был и откуда взялся. Его борода скрыла не только шрам, но и его личность. Ты не поверишь, как за несколько лет может постареть человек под землей, как может изменить его гадкое пойло и затворничество. Два года назад к нам попал парень, а сейчас я вижу старика.

— Парень?!

Назрин посветлела от улыбки.

— Да-а… Симпатичный такой, нет я не хочу сказать, что Влá слав и сейчас непривлекателен. Но тогда он был… — она мечтательно причмокнула и прикрыла глаза, а потом добавила: — Теперь я понимаю, почему его скрыла Венера, не каждый день тебе наголову сваливаются молодые самцы с полным набором зубов. Единственное, чего я до сих пор не могу понять, так это бред, который он нес в припадке.

— Что, что он говорил?

Эва не заметила как подалась вперед.

— Ой, там было все до кучи. То он звал какую-то Софи, срывая голос. То начинал проклинать принципалов, обзывая их странным словом роботы. То вообще переходил на околесицу, которою никто не понимал. Только позже Венера сообразила, что он говорил на забытом языке. Понимаешь, на первом языке богов, который был утерян и похоронен вместе с городом.

— Но откуда?

— Вот и я задаю себе подобный вопрос уже два года. Но знаешь, — в ее взгляде сверкнул упрек, — мучиться и не понимать, зачем он с тобой таскается и почему помогает, я не хочу.

Эва печально улыбнулась.

— Прости, но я не могу ничего рассказать, правда. Влá слав сказал, если я не буду держать язык за зубами, он меня здесь оставит.

Назрин первый раз искренне и без ужимок рассмеялась.

— Но почему, когда я спросила, девочки мне об этом не рассказали?

— Потому что их тогда в клубе не было. Они же все молоденькие, им чуть больше двадцати. Это на мне уже можно весить срок годности, в мои тридцать два уже не живут. Девушка вновь улыбнулась, но уже с грустинкой.

— Вы закончили трепаться!?

Обе девушки вздрогнули и обернулись. На пороге, скрестив на груди руки стоял Влá слав, невозмутимо опираясь на косяк.

— Влá слав?

Эва удивленно приоткрыла рот, пытаясь сопоставить жуткое бородатое пугало с этим незнакомцем. Мужчины, каким она его знала, больше не было. Его заменил аккуратно стриженный, гладко выбритый мужчина, выглядевший намного моложе. Эве показалось, что ее посетила галлюцинация. Не стесняясь, она стала осматривать линию заточенных скул, чуть искривлённого носа, притягательно стальных глаз и губы, которые до этого были потеряны в его буйной бороде. Сейчас же они, ярко очерченные, кривились от недовольства.

Что послужило этому неудовольствию, девушка разбираться не стала, возможно, он слышал, о чем рассказала Назрин. А возможно, его не удовлетворил внешний вид Эвы.

— Эм, ладненько, мне уже пора, — Назрин быстро засобиралась, чуть ли не спотыкаясь о свои ноги. Поравнявшись с Влаславым, она на секунду заколебалась, хотела что-то сказать, но встретив холодную сталь в его глазах, передумала, быстро убежала по коридору.

— Влá слав?!

Во всем черном. Его грудь пересекали кожаные ремни, в которые было всунуто оружие. Как огнестрельное, так и холодное. Видать, прихваченное из прошлой жизни. Чтобы их прикрыть, сверху он накинул плотную куртку, такую носили Харя и Эмир. Значит, правда, то, что сказала Назрин, он был траппером. И как теперь ей к этому относиться?

Эва подошла к мужчине, с неверием вглядываясь в незнакомые черты. Рука сама к нему потянулась, но в последний момент мужчина отступил. Его брови сошлись на переносице, а глаза недобро заблестели. Он по деловую осмотрел девушку с ног до головы:

— Выглядишь нелепо. Ну, ничего, для «норы» пойдет, — его взгляд уперся в ее личико.

— Если в норе у тебя будет такое же дебильное выражение, нас попрут от туда поганой метлой. Давай, милая, сделай дяде большое одолжение и придай лицу немного порочности.

— Что? — Эва даже не услышала своего голоса, так как ее рот пересох. Поглощенная видом Влá слава, она не сразу его расслышала. Теперь ее интересовал его шрам под подбородком, который скрывал высокий воротник нижней облегающей кофты.

Мужчина потерял терпения. Преодолев разделяющее их расстояние, он схватил ее за горло, оттеснив к стене. Его колено оказалось между ее ног, а лицо возле крашенных губ.

— Ох…

— Я сказал…

Указательный палец Влá слава скользнул по девичьей скуле, медленно обрисовывая контур, а после пальцы прошлись по щеке, замерли. При том его взгляд поймал в свои сети шоколадные радужки, находя в них вкрапления зеленого.

— Я сказал… — мужчина вновь оборвал фразу и прерывисто вздохнул, Эва, будто находясь под гипнозом, медленно покачала головой, как бы прося продолжить мимолетную ласку. Пальцы Влá слава ожили, отпустили шею и невесомо прошлись по ее губам, заставив их вновь приоткрыться и обдать тяжелым, горячий дыханием.

Она не понимала, что с ней творится, но внутри все стянуло стальными канатами, закручиваясь все сильнее и сильнее. Невероятные эмоции, как горящие искорки на ветру, разносились по всему телу, даря отблески восторга и желание получить что-то запретное. Что мог подарить только мужчина.

Прочитав все это в ее глазах, Власлав прикрыл веки, пытаясь вернуть самообладание. Острое желание обладать ею пронзило так внезапно, что стало больно в паху. И неважно, что только недавно он вылез из объятий Венеры. Эти ощущения были другими, давно забытыми, и такими пугающими.

— Венера была права, ты правда очень чувственная.

— А?

— Б! — цинично засмеялся мужчина, охлаждая похлеще ледяного колючего дождя. — Запомни это состояние. Вот так же твое лицо должно выглядеть, когда мы войдем в «нору». Больше порочности! Больше страсти! И обожания. И нам улыбнутся звезды.

* * *

Проходя по коридору, оба молчали. Влá слав был сосредоточен, просчитывая в голове варианты. А Эва от унижения. Так плохо она давно себя не чувствовала. Ну надо же, тухлые бобры, она жаждала от этого урода поцелуя. Поцелуя от того, от кого по меньшей мере тошнило. Кто ей абсолютно не нравился и был противен. От самообмана стало хуже, хотелось стукнуться об стену и не приходить в сознание пару дней.

Когда они пошли по коридору, девчонки, готовившиеся к ночи и новым клиентам, повыглядывали из своих комнат. Один взгляд на мужчину, и они терялись. Только Тэя выбежала навстречу и попрощалась с Эвой, крепко обняв.

— Удачи! Надеюсь, мы когда-нибудь еще встретимся!

— Я тоже на это надеюсь. А особенно верю, что когда-нибудь вы сможете увидеть солнце.

Тэя смахнула слезинку.

— Это все мелочи, найди то, что потеряла, — она загадочно улыбнулась, как будто знала всю Эвину подноготную.

— Эванжелина? — раздался за спиной нетерпеливый голос.

— Прощай…

Но, прежде чем Эва нагнала Власлава, Тэя заговорщицки успела шепнуть.

— Кстати любимый цвет Власлава синий!

— Эванжелина, тащи сюда свою задницу или оставайся навсегда.

С кислой миной она поспешила к мужчине — больше не оборачиваясь на самодовольную Тэю, с чувством, что ее обдурили. Ведь она надеялась назло сделать пакость, а вышло наоборот. И как с этим прикажете жить?..

Венера проводила их через черный вход. Не удержалась и на прощанье поцеловала Влá слава. Эве на секунду показалось, что она высосет из него душу, но язвить по этому поводу не стала. Лишь нервно переступала с ноги на ногу, съежившись от холода. Открытые плечи захотелось прикрыть.

— Ладно Венера, нам пора.

— Прощай Влá слав, наверно, теперь навсегда…

Опровергать или подтверждать, мужчина не стал. Схватил Эву за предплечье и потянул за собой.

Когда черным ходом они ушли на приличное расстояние, скрывшись от посторонних глаз, Влá слав остановился и обернул к себе Эву.

— Запоминай, я повторять не буду. За этой грядой находится «нора», место сборища не просто отбросов, а всех тех, кто считает себя выше не только системы, но и чертовых принципалов, возомнивших себя богами. Эти люди думают, что победили систему, и закон им не писан. Но знай, они глубоко заблуждаются, эти засранцы лишь порождение новой цивилизации, ее выкидыши. И кем бы они себя не мнили, они останутся лишь грязью под ногтями чертовых роботов.

— Кого?

— Неважно. Сейчас важно одно, разыскать тех ублюдков-трапперов.

— Ты один из них?

— Что?

— На тебе их одежда и их приспособления. И Назрин рассказала….

— Назрин слишком болтливая. Нужно было ее наказать.

Мужчина стал хмурее тучи.

— Сейчас все зависит от того, поверят нам или нет. Вернее тебе. Ведь в нору есть две дороги: в виде владельца и чьей-то вещи. Тебе по счастливому стечению обстоятельств выпала роль жертвы. Вернее, моей рабыни.

Он достал из-за пазухи небольшое устройство, похожее на тюбик помады.

— Всего лишь метка, позаимствованная у Венеры. Не бойся, через несколько дней она сойдет.

И не успела девушка понять, что он собирается делать, как вскрикнула от боли. Прислонённый тюбик оставил жжение на коже под ее ключицей.

— Что это за дрянь, лось тебя затопчи!

— Метка. Видишь у меня такая же, — он закатал рукав, и на левой руке оказалась похожая тату с витиеватыми закорючками. — С этим тут строго. Вещь, какая бы она ни была, живая или нет, обязательно кому-нибудь принадлежит. Благодаря этому все будут знать, что ты моя. Если кто-нибудь захочет оспорить это право, он бросает владельцу вызов.

— А-а.

Эва провела пальцами по приобретенному рисунку. Осознание, что она ненадолго, но принадлежит Власлову, вызвало пугающее чувство.

— А теперь, самое главное.

— Что? — с опаской полюбопытствовала девушка.

— Главное, молчи и делай все, что я тебе говорю, беспрекословно. Нам ненужно лишнее внимание. Поняла?

Эва медленно кивнула.

— Вот и отлично, — растянутые губы в улыбке напугали. Но девушка не подала виду. Невозмутимо, будто ничего страшного не произошло, она последовала за Влаславом.

* * *

Вибрацию земли и дикие звуки музыки, разлетающиеся эхом по подземным лабиринтам, можно было услышать на подступах к «норе». Как и увидеть отблеск ярких, режущих ночь фонарей, мечущихся по сводам в безумии.

Когда они вышли из очередного поворота, Эва не смогла сдержать испуганного возгласа. На их пути будто из земли вырастала огромная стальная конструкция, с немалыми зияющими дырами. Дырами, из которых и лился убивающий темноту свет, цветной дым, в основном красный, и яростная музыка, заставляющая по всему телу разбежаться мурашкам. В проемах безумствовала толпа. Они извивались, дергались в каком-то сумасшедшем танце.

Эва не поняла, как ее пальцы вцепились в рукав мужчины.

— Не бойся, Эва, как ты понимаешь, я траппер, а это значит, у меня есть небольшая привилегия и неприкосновенность.

— Но ты ненастоящий… вернее, ты давно им не был… или что там с тобой произошло.

— Не имеет значения, главное, я выгляжу, как они, и, поверь, этого достаточно.

— Но если нас обнаружат другие трапперы.

— О, я очень на это надеюсь, пойдем. Пора навестить старых и новых друзей.

Подходя ближе, Эва попыталась расслабиться. Всё-таки оружие под черной курткой давало некую уверенность. Особенно ножи.

Подойдя к условным дверям, Влá слав приостановился, ободряюще подмигнул. Эва в свою очередь смотрела на лежащего неподалеку человека в собственной луже крови.

— Эва! — дернул ее мужчина, утаскивая внутрь. Девушка оступилась, но не упала, так как налетела на верзилу, медленно отпивающему из бутылки какую-то тягучую дрянь.

— Прос…

— А ну закрой рот! Разве я не запретил тебе разговаривать? — с перекошенным от гнева лицом Влá слав уставился на ошарашенную Эву, и, прежде чем она нашлась с ответом, обратился к верзиле. — Прости друг, этих серых еще учить и учить. За доставленные неудобства следующая порция чагмы за мой счет. И вынул из кармана пару ржавых монет, всучил верзиле.

— Без проблем, — обрадовался тот, хищно скалясь, и облизывая девушку похотливым взглядом. — Хороша. Где приобрел?

— Прости, друг, нет времени, нужно успеть оторваться, как понимаешь ночь короткая. А мне еще возвращаться на поверхность.

Верзила подарил Влá славу понимающую улыбку.

— Накажи эту девку как следует, пусть знает, для чего бабам нужен рот.

— Непременно… — Влá слав потянул одеревеневшую Эву через потные, и грязные тела с остекленевшими глазами, сыпя ругательства.

Проталкиваясь и пропихиваясь, он нашёл в углу свободный стол. Небрежно толкнул девушку и приказал сесть.

— Влá слав?

— Закрой рот, — сквозь зубы процедил мужчина и подозвал разносчика чагмы.

— Но тут все равно орет музыка, нас не услышат.

И в этот момент у мужчины лопнуло терпение, он схватил девушку за руку и рывком усадил к себе на колени. Она испуганно взвизгнула, но звук потонул в оре множества голосов и звука. Не дожидаясь очередного возмущения, он грубо развернул ее голову к себе и дерзко поцеловал. Она пыталась вырваться, ударить, но тело будто парализовало. Мужчина сжал так сильно, что стало трудно дышать. Из глаз брызнули слезы, а грудную клетку стало жечь от недостатка воздуха. Несмотря на это, чужие губы терзали с такой яростью, что язык ощутил медный привкус крови. Вот дура, и как она вообще мечтала о поцелуе. Ведь эта самое отвратительное, что с ней могло случиться. Когда Эва думала, что задохнётся, над их столиком раздался могучий и хрипловатый бас, он должен был выражать смех, а получалось подобие кашля гиены.

— Влá слав, Влá слав, сколько долгих подземных дней мы с тобой не виделись, а ты не меняешься. Все также нетерпелив с новыми игрушками?

Влá слав нехотя оторвался от смазанных губ, поймал затравленный взгляд, предупреждающе сщурился. Эва, пылая яростью, поджала губы и ненавистно стерла с щек пару слезинок.

Невозмутимо потянувшись, как будто примеряя свои немалые размеры к узким сидениям, Влá слав тоже засмеялся.

— Гоблин! Сколько долгих подземных дней мы с тобой не виделись, а ты не меняешься. Все также подкрадываешься, когда я немного занят.

— Занят, сильно сказано… Эй ты, — он щелкнул толстыми пальцами, на которых красовались металлические кольца, подзывая разносчика. — Самую лучшую чагму из моих запасов и пару пакетиков дурмана, — он перевел взгляд на Влá слава. — Не переживай, все за мой счет. — Он жестом отослал подавальщика и с любопытством уставился на мужчину.

— Ну надо же. Я думал, тебя давно прибили, а ты целёхонький, здоровенький, еще и бабенку себе нашёл, да не абы какую, а с поверхности. Ну-ка признавайся, где сей трофей подцепил?

— У падальщиков, они хотели ее сожрать. Представляешь, эта глупую они украли с поверхности и притащили сюда.

— Видать, совсем плохо стало, раз они стали вылезать наружу. Местные им уже не по зубам, — рассмеялся Гоблин. — Наверно, ее благодарность выливается в страсть?

— А то! Правда, еще немного артачиться, но ничего скоро совсем сломаю, — Влá слав зыркнул на Эву так, что она поежилась.

«И зачем я терплю все эти издевательства? Пнуть бы его посильнее, и уйти». Но здравый смысл, с которым начался спор, объяснил. Без Влá слава она не выберется на поверхность, и умрет в ближайшее время. Ведь уже полно смогла ощутить жестокость нижнего мира. Скрепя зубами от досады, Эва лишь мимолетно одарила Влá слава убийственным взглядом. Вкладывая в него обещание долгой и мучительной смерти.

В это время вернулся подавальщик и поставил на стол большую бутылку с двумя заляпанными стаканами, а рядом небольшой пакетика с красным содержимым.

Пока Гоблин разливал пойло, Эва рассмотрела неприятного типа, о котором уже была наслышана. Это в его источники она чуть не утонула. Это он был нынешним покровителем Венеры. И, оказалось, он хорошо знал Влá слава. Невысокий тучный мужик, на лице которого отсутствовали брови, с крючковатым тонким носом и колющем взглядом. Таким проницательным, что хотелось сжаться. Но самым примечательным в его внешности был огромный бугор на плече, делающий его кривоватым и несуразным.

— А может, она просто не хочет быть твоей, смотри, как меня разглядывает, — не отрываясь от разлива, произнес Гоблин. — Нравлюсь, крошка? Хочешь стать моей? Могу легко устроить. Я, в отличие от этой зелени, настоящий мужик, буду иметь тебя так, что ты забудешь свое имя.

Эва в ужасе округлила глаза и незаметно ближе придвинулась к Влá славу. Тот усмехнулся, положил свою ладонь на ее бедро, как бы успокаивающе поглаживая, будто норовистую лошадку.

— Нет, ну и ладно, мне хватает шлюх. Будем! — подняв стакан повыше, гоблин залпом осушил содержимое, выразительно глянув на Влá слава.

Тот не заставил себя долго ждать и тоже опрокинул стакан. В это время музыка сменилась на более медленную, и пульсирующий свет сфокусировался на сцене, выхватил из тени полуголых девчонок, которые начали извиваться, изображая танец.

Эва была готова сгореть со стыда. То, что она видела, было настолько похабным, что хотелось выколоть себе глаза. Отвратительно. Как так можно? Но дальше началось действие похлеще прежнего. На сцену поднялся мужик, и схватив одну из девушек, привязал к столбу. В его руках обнаружился хлыст, которым он начал медленно ее истязать. Девушка на сцене стонала, изгибалась, пытаясь подставить под удар другие части тела. Что было дальше, она смотреть не стала. Трусливо опустила взгляд, испытывая невероятный стыд и смущение.

Гоблин, наблюдая за ней, усмехнулся, достав из кармана коричневого пиджака две деревянные трубочки. Одну протянул Влá славу, в другую стал набивать красный порошок. Когда ловкие пальцы закончили трамбовать дурман, он его поджог, добиваясь густого дыма. Порошок начал медленно тлеть, выдавая из конца трубочки насыщенные ядовитые пары.

Эва от отвращения скривилась, когда поняла, что он собрался вдыхать эту дрянь. Она перевела взгляд на Влá слава, тот сделал то же самое и вернул ладонь на Эвино бедро.

— Обожаю эту часть представления…

Гоблин прикрыл глаза и указал на сцену, с которой стали раздаваться ритмичные стоны и покрикивания.

— А ты, девочка, смотри и учись, — он хотел засмеяться, но получились хрюк и покашливания.

Эва из-под опущенных ресниц осуждающе взглянула на Влá слава, у которого хмурое выражение сменилось озадаченностью, а после очередной затяжки — веселостью. Он ткнул Гоблина в плечо, привлекая к себе внимание.

— Мне нужна информация.

— Слушаю, — не отрывая взгляд от сцены, произнес Гоблин.

— Трапперы. Сухопарая женщина в змеином костюме, два дибильных мальчишки с ней, и громила тоже с дебильной рожей.

— Видел, — совсем поплыл Гоблин. — Они частые и желанные гости в моем заведении, так как на торги выставляют интересные лоты. Буквально на той или предыдущей неделе я купил у них мальчонку, такого ладного, что слюнки пришлось с пола подбирать. Я его называл Черныш. А какая у него попка… м-м-м… — мечтательно причмокнул толстяк. — Жаль, оказался слабаком, позавчера отправился в небывалое. Зря всё-таки я его побил. Вот теперь приходиться иметь, кого попало, — погрустнел Гоблин и с вновь разросшимся интересом окинул взглядом Эву.

— Может, всё-таки продашь? Смотри, какие губки… если не хочешь насовсем, давай на пару дней, я, честно, не поврежу ее и верну, как договоримся.

— А что?! На пару дней можно…

Горячая ладонь Влá слава, прожигающая кожу через джипсы, больно ущипнула. И девушка взвизгнула, вызвав приступ неконтролируемого смеха у обоих.

— Но с условием, ты скажешь, где мне найти упомянутых товарищей. Мне нужно вернуть им должок.

— Ха, чего их искать. Они развлекаются в приват-комнате, — жирный палец указал направление.

— Влá слав?

— Сиди здесь, — поднявшись, прикрикнул мужчина, за плечи пригвоздил девушку к месту. — Я вернусь, и мы обговорим условия передачи тебя ему, — палец скользнул от нее к хрюкающему жирдяю, опустошающему бутылку прям из горла.

— А ты смотри, на кану твоя честь. — Влá слав шутливо погрозил Гоблину и быстро скрылся в толпе.

От накрывшей паники девушка сжалась.

— Не бойся, милашка, со мной ты в безопасности. Лучше посмотри шоу и расслабься, — он подвинул стакан, из которого пил Влá слав, к ней и наполнил до краев из новой бутылки.

Эва поднесла пойло к губам, надеясь, что Влá слав знает, что делает, отпила глоточек. Но Гоблин не позволил остановиться, его рука придержала дно стакана, заставляя захлебываться обжигающей горло дрянью. Не понимая, зачем ей это нужно, наверное, включился инстинкт самосохранения, но Эва стойко отпила половину. Поймала одобрительный, слегка рассеянный взгляд жирдяя.

Спасибо, Влá слав, я тебе это еще припомню! Не дай лося, все это было напрасно, я сама лично тебя придушу. За унижение, за поцелуй, за… За то, что заставил меня увидеть все это…