Под оглушительный гул летательного аппарата в небольшом круглом окошке медленно удалялась земля. Огромные лопасти поднимали мощный вихрь, заставляя траву пригибаться. Это напоминало стихийную морскую рябь, только переливающуюся не голубым, а зеленым. В другое время это могло очаровать. Но сейчас Эвин взгляд был пуст, а сама она отрешена.

Она была зажата между трапперами и чувствовала их скользящие взоры. Особенно парня, которому хотелось выколоть за это глаза. Сколько можно. Эва к нему обернулась.

— Чего уставился?

Парень пожал плечами, открыл рот, чтобы ответить, но передумал, и рот закрыл.

Но когда Эва вновь отвернулась к окну, до нее донеся его голос:

— В жизни ты намного красивее.

Возможно, ей показалось, из-за шума. А возможно, нет, но когда она на него покосилась, он как ни в чем не бывало смотрел в другую сторону немигающим взором. Очень задумчивым и невероятно печальным. Украдкой Эва заметила, что он напряжен не меньше, чем она, и выглядит уставшим. Его безусловно красивое лицо казалось потускневшим. Как будто на его плечи возложена поддержка всего мира. И что его так тревожит? Так, стоп! Эва нервно смахнула челку с лица. И совсем неинтересно. Он убийца, а значит, не заслуживает даже мысли о себе.

Она попыталась спрятаться за своим тихим горем. Но голова повернулась в другую сторону. К виновнице душевных Влаславых страданий. К той, с которой он однажды перепутал ее. Она искала сходства. «И как нас можно было спутать?». Соня выше и изящнее, с мягкими чертами лица и округлыми формами. Тогда как Эва казалась себе этаким кремнем, с режущими скулами, делающие ее лицо осунувшимся, острым проницательным взглядом, и угловатой во всех остальных местах.

— Почему ты позволила его убить?

Соня, подогнувшая под себя ногу, не ответила. От исходившего презрения можно было пораниться. Эва не понимала, почему та ее ненавидит, но спрашивать не собиралась, ее внимания и дум черноволосая тоже была недостойна. Поэтому пусть отправляется к волкам. Чтоб ее загрызли.

Эва, копившая злость и ярость, улыбнулась, пытаясь показать самую жуткую из своих улыбок. Соня закатила глаза и нервно выдохнула.

— А знаешь, Влá слав меня поцеловал, — непосредственно, будто обсуждая погоду, произнесла Эва.

— Дважды, — зачем-то уточнила она, ожидая реакции черноволосой. Но быстрее дождалась от парня: он резко выдохнул, как будто из него выкачали весь воздух.

— Приятно так, даже немного щекотно, — Эва указала на живот, — вот тут.

И вновь дразнящая улыбка. «Если не могу отомстить парню, то хотя бы поиздеваюсь над этой». Это меньшее что она заслуживает за то, что не предотвратила убийство. А самое главное, морозит лицо, будто ей все безразлично.

— А еще, он вылечил меня, потратив единственные медикаменты… и мы купались в озере. Одни… голые, — Эва пыталась не покраснеть от собственной лжи. Но до этого не дошло: Соня на нее накинулась, пытаясь задушить. Она навалилась всем телом и сомкнула на Эвиной шее длинные пальцы. В глазах плясали безумство и боль. «Ну хоть что-то», — подумала Эва, когда один из ищеек с квадратным лицом опередил Артура и отшвырнул Соню в сторону.

— Не смей со мной разговаривать, никогда! — выкрикнула Соня, не поднимаясь с пола.

— Несильно и хотелось.

— Ах ты дрянь! — Соня вновь попыталась добраться до Эвы, но путь ей преградил один из ищеек.

— Если вы посмеете навредить образцу девять, то будите уничтожены, — недвусмысленно перезарядив автомат, он занял место, на котором недавно сидела она.

— Да черт с ней, — пробормотала черноволосая.

Эва же, злорадствуя, откинулась на спинку, пальчики нашли выжженный круг под ключицей, последнее воспоминание о Влá славе. «Ты принадлежишь мне», — всплыли в сознании слова. А так же: «Не бойся знак сойдет». Но сейчас Эва очень хотела, чтобы этого не произошло. Отметина ее не тяготила, зато была мощным воспоминанием о ее приключениях в подземном городе и о покинувшем ее человеке.

Соня успокоилась, с видом, что она летит одна, уставилась в окно. А вот парень, казалось, придвинулся ближе. На его лице мелькало столько эмоций, что хотелось полюбопытствовать, не хочет ли он в туалет. А может, он тоже хотел ее прибить, ведь после ее слов о поцелуи и купании, его челюсть могли вылететь, так сильно он ее сжимал.

— Что? Хочешь услышать подробности?

Целую минуту парень молчал, а после резко высказал:

— Нет!

— Ну и славно. А тебе не рассказать? — она невозмутимо обернулась к квадратному лицу ищейки, но тот даже не отреагировал. Наверное, притворялся невидимкой и повторял про себя: «Меня здесь нет, меня здесь нет».

— Какой безразличный, издевательски протянула Эва и неожиданно для всех постучала по его голове.

— У тебя есть мозги? Или железякам не положено их иметь? А знаешь, я видела, из чего вы состоите.

Две пары глаз недоуменно уставились на Эву. Даже Соня, заинтересовалась.

— Из мусора! — чересчур радостно произнесла она, как будто сделала самое великое в мире открытие. — Вы просто железный мусор, в который кто-то случайно вселил жизнь.

— Подлетаем! — выкрикнул из кабины пилот, возвращая Эвино внимание на пейзаж за окном. А вернее, во что он превратился. Она очень удивилась переменам. Если до этого окраины утопали в зелени, переплетаясь с невысокими постройками, фонтанируя изобилием диковинных цветов, то центр Церебрума показал серую картину.

Наслоение из бетонных построек в виде пирога занимали огромное пространство, создавая слишком узкие улочки, на которых место для растительности просто не нашлось. Ни деревца, ни травинки. Все замуровано в бетон и железо. Но не это поражало, а множество подвесных дорог соединяющих между собой монолитные строения, причудливо изгибаясь. С окраины их рассмотреть было невозможно. Но сейчас, на высоте, это походило на кривую паутину огромного паука — немного заплутавшего.

Мультикоптер пролетел над двумя высокими башнями, сверкающими золотым, затмевая солнце, далее — над одним из мостов, по которому неспешно скользили смешные маленькие машинки, таких ярких окрасок, что рябило в глазах. Висячие островки стремительно поднимали и опускали в прозрачных капсулах людей в не менее ярких и вызывающих нарядах. Возможно, этим они компенсировали серость улиц и оправдывали отсутствие живых растений. Но выглядя неуместно и раздражающе.

Летательный аппарат завис над одним из зданий, стал медленно опускаться. Эву нервно передернуло.

— Не бойся, — шепнул Артур, оказавшись рядом.

— А я и не боюсь, — хотелось огрызнуться ей. Но поняла: боится. Страх неизвестности, как кисть смерти, сдавил горло.

Аппарат не успел коснуться земли, а люк начал медленно открываться, впуская вихрь холодного воздуха. В своем открытом наряде Эва поежилась. Но на ее плечи тут же опустилась черная куртка. Она хотела сбросить, но мужские ладони не позволили.

— Здесь на высоте всегда прохладно, — негромко произнес Артур. — Я всю жизнь прожил в башнях…

— Это многое объясняет, — огрызнулась Эва.

— Что именно?

— Почему ты хладнокровный убийца.

Парень за спиной не успел ответить: в образовавшейся прорехи показалось улыбчивое женское лицо, излучающее добросердечность.

— О моя дорогая! Я так давно тебя искала.

На борт, отстукивая каблучками, поднялась женщина средних лет — с пепельными волосами, прихваченными витиеватой заколкой, в красивом костюме янтарного цвета с красной полосой на юбке, в тон пальчики облепляли красные перчатки.

Не обращая ни на кого внимание, женщина попыталась приобнять растерявшуюся Эву. Но она отпрянула и заметила, как напряглись пальцы парня, все еще лежащие на ее плечах, и как по струнке смирно вытянулись остальные. Соня, которая пару минут назад была невозмутима, побледнела, и закусила губу, а когда поняла это, попыталась расслабить мимику, вернуть невозмутимость, но совладать с собой не сумела и выглядела при этом комично.

Любопытно… Чувствуя, что дыра вопросов стала больше, Эва состряпала беспристрастное выражение. В отличии от Сони, контролем над своими эмоциями она владела безупречно, спасибо папе за одни из нужных уроков в жизни. Они много времени посвятили игре «без чувств», где нужно было целый день проходить с каменным выражением лица и не поддаваться на провокации, чтобы ни одна эмоция не выплыла наружу. Теперь эта игра обрела смысл, и Эва еще раз мысленно поблагодарила отца.

— Я так рада, что ты наконец ко мне вернулась.

Женщина смахнула со своей щеки невидимую слезинку.

— Так рада, так рада. Теперь у тебя есть я. Ты мое дитя. И я позабочусь о тебе.

Эва открыла рот, но тут же захлопнула. Она ожидала многого. Пыток, боли, унижения. Но никак не объятия помешавшегося демона. А то, что перед ней демон, сомнений не вызывало, холодящие мертвые глаза были безучастны.

— Пойдем, девочка, ты верно голодна, смотри, какая худенькая. А наряд… — она неодобрительно осмотрела Эву с головы до пят, заметив на ее лице расцветающий синяк.

Принципал резко перевела взгляд на Соню, под которым девушка совсем сжалась и, возможно, мечтала потерять сознание. Женщина определила безошибочно, чья ладонь оставила след.

Атмосферу холода теперь создавал не проникающий ветер, а этот демон. Хватка пальцев на плече Эве стала болезненной, но она не произнесла ни слова. Эта боль отрезвляла.

— Артур, можешь отпустить, девушка в надежных руках.

Женщина вернула свое внимание Эве, отстраняя Артура.

— Ну ничего, скоро все забудется.

Она приобняла Эву за плечи и повела прочь из летающей машины, коротко бросив:

— Соня, позаботься об Артуре.

Черноволосая кивнула, но с места не двинулась. Артур же, будто преодолев оцепенение, собрался последовать за женщиной, но путь преградили ищейки.

— Лимея, куда вы ее ведете, что происходит?

Женщина вопрос проигнорировала и стремительно скрылась в здании.

* * *

— Святой Дарвин, что происходит?

— Я же тебе говорила, что Эва украденная дочь Лимеи, и сейчас она рада, что нашла ее.

— И ты в это поверила? — Артур, плетущийся за девушкой, презрительно скривился.

— Ведь фальшей сквозило от каждого ее слова. Не знаю, купилась ли на это Эва, но это все явная игра.

Артур оказался перед Соней:

— Скажи правду, зачем она ей? Что она собралась с ней делать?

— Я не знаю! — Соня толкнула Артура и ускорилась. — Тебя это меньше всего должно волновать. Ты сделал то, что должен, теперь тебе остаётся только забыть, — она остановилась.

— Забыть? Ты в своем уме? Как я могу забыть, когда несколько часов назад убил примитива просто за то, что он грубо схватил девушку. Я это должен забыть?! Или то, что, возможно, привел Эву в логово волков, где ее вскоре растерзают, мне об этом не надо думать?

Пока Артур окончательно не вышел из себя, девушка открыла ближайшую к ней дверь.

— По-моему, тебя уже заждались.

В коридоре показалась сначала крохотная ножка в синей туфельке, а за ней — испуганная Майя. Она растерянно покрутила светлой головой и, когда заметила Артура, словно приросла к месту. Ей потребовалось больше времени, чем Артуру, чтобы осознать, кто перед ней. Он подбежал и крепко ее обнял.

— Артур! — удивленно произнес ребенок, Нне менее крепко обнимая в ответ.

— Я так сильно по тебе скучала. Папа и мама сказали, что ты приболел, но я думала, ты меня бросил, — она негромко всхлипнула.

— Кнопка, моя милая кнопка. Я бы никогда… — Артур отклонился и посмотрел в ясные глаза, — слышишь, никогда бы тебя не бросил.

Майя всхлипнула громче, но плакать не стала. Артур усмехнулся, для своих шести она была необычайно стойкая, он никогда не видел ее слез. И это не потому, что их с детства приучали, что слезы это мерзость, слабость и изъян, которых не должно быть в элитных примитивах. А потому, что в девчушке был стержень. Она точно знала, чего хочет и как этого добиться, в отличии от Артура, который в последнее время запутался и ощущал себя обманутой марионеткой.

— Поняла, я тебя не брошу.

Взяв ее на руки, он прошёл в комнату, ногой прихлопнув дверь, надеясь, что длинный нос Сони не обидеться, ведь его чуть не прищемили.

Артур он был так счастлив, что Майя жива, и позабыл обо всем на свете. Он усадил ее на кровать, а сам присел на пол, скрестив ноги.

— Мне кажется или ты еще немного подросла?

Майя не ответила, ее маленькая ладошка прошлась по его голове.

— Где твои волосы? — озадаченно проговирила она.

Артур ей подмигнул:

— Решил избавиться, они мне надоели.

— Надоели? — в глазах напротив загорелся азарт, пакостные чертики которых увидишь нечасто. — Я тоже так хочу! Можно?

Майя прытко оказалась на ногах, осматривая небольшое помещение.

— Где-то я их видела…

— Эй, эй, Майя, стой, — он ухватил хрупкое запястье, улыбаясь. — Ты что, глупышка, твои волосы прекрасны, из них можно делать красивые причёски, и представь, как ты будешь танцевать?

— Танцевать?

— Ты не сможешь красиво встряхнуть волосами…

— Ну да, — тут же согласилась она, опуская глазки и ковыряя носком туфельки пол. — Хотя я, если честно, не хочу больше танцевать.

— Почему, что случилось?

Майя пожала плечиками.

— Илия назвал меня кривоножкой, а у меня просто болела нога. Вот я и наступила на него, а он обзываться, — девочка насупилась.

— И всего-то?

— Да! — Майя, не видя сочувствия, хотела сбежать в другой угол комнаты, но Артур ее удержал, начал щекотать, заставляя смеяться.

— Как нужно говорить в подобных случаях?

Майя не ответила, пытаясь сдерживать рвущийся наружу смех.

— Это-о н-е-е бе-да… — медленно произнес Артур, желая, чтобы Майя повторила.

— Это не беда, — быстро произнесла она.

— Громче!

— Это не беда! — не слишком громко крикнула она.

— Еще громче!

— Это не беда! — закричала во всю мощь своих легких Майя, испытывая в этот момент настоящее счастье. Такое же, что и сам Артур.

До самых сумерек они дурачились и развлекались, придумывая игры и рассказывая истории, забыв о мире за дверью и надеясь, что он забыл о них.

Лежа в полутьме на кровати, они пытались через искусственный свет за окном рассмотреть хоть звёздочку, но это получалось плохо. И они решили представлять, как ярко они светятся и какие причудливые фигуры образуют.

— Вот там большая медведица…

— Уверена? Может, это созвездие льва?

— Не-ет, созвездие льва находится выше, а там точно медведица, ведь рядом ее медвежонок! Он ведь маленький и не может далеко уйти от мамы, поэтому эта медведица, — настойчиво произнес тоненький зевающий голосок.

— Ну если так, то да, — Артур усмехнулся. Спорить с детской фантазией больше не решался, ведь с каждым новым рассуждением голосок становился все сонливее. Через некоторое время наступила тишина, и Артур подумал, что она уснула. Но девочка, не глядя на него, тихо произнесла:

— Я не хочу возвращаться к маме и папе, я хочу остаться с тобой.

Артур напрягся. Он знал, что день закончится и Майю вернут в семью. Здесь ей не место. Но и там тоже — подсказал внутренний голосок.

— Артур, можно я останусь с тобой, — зевая сильнее, спросила она сиплым голоском.

Пока Артур подбирал правильные слова, услышал ровное дыхание. Майя заснула.

Натянув на ее плечики одеяльце, он сам хотел закрыть уставшие глаза, но в комнату вошла Лимея.

— Артур, мне нужно с тобой переговорить.

— Это срочно? — неприветливо поинтересовался он, не оборачиваясь.

— Да, — произнесла она.

— Вы пришли сообщить, что меня пора усыплять?

— Не помню разговора, обсуждающего этот вопрос, — удивленно проговорила Лимея.

— А это и не нужно, — Артур тихонько, чтобы не потревожить Майю, поднялся на ноги.

— Ведь я узнал, много того, о чем знать не должен. Роботы. Изнанка. Падальщики.

— И что с того? — кажется, Лимея действительно не понимала либо хорошо притворялась, заставляя Артура озадаченно на нее пялиться.

— С этими знаниями ты действительно не сможешь жить, как прежде, но и убивать тебя нет смысла.

— Только не говорите, что предложите стать траппером… это слишком дорогой подарок.

Женщина усмехнулась, при этом тени, отбрасываемые на ее лицо исказили прекрасное лицо, сделав его жутким.

— Согласна, это точно не для тебя. Но вот роль телохранителя… Думаю, тебе понравиться стать тенью нашей новой знакомой.

* * *

Куда вела Лимея, Эва не вникала. Да и зачем, если сбежать отсюда не удастся. Один взгляд на охранников с одинаковыми безразличными лицами, и ты понимаешь: они своей добычи не упустят. Глупым трапперам далеко до этих машин-убийц. А в том, что они именно машины и убийцы, сомневаться не приходилось. После того, как она узнала, из чего состоят демоны, отпали многие вопросы, например, почему их жизнь намного длиннее и почему им требуется не обычная пища, а та самая энергия солнца, о которой рассказывал папа. Все просто, в них нет живой ткани, как у нее, как у животных, даже растения более живые, чем эти ходячие конструкции. «Но почему тогда они так похоже на нас…. А, да, это мы похоже на богов, это они нас создали по своему образу и подобию».

— Эванжелина, я надеюсь, ты голодна.

Лимея хитро ей подмигнула, зная точный ответ на вопрос. Она вежливо пропустила вперед себя Эву в шикарно обставленную комнату, посреди которой был сервирован огромный стол, ломившийся от изобилия съестного. Запахи в комнате смешались, перебивая друг друга и споря за звание самого вкусного блюда. От ощущения обрушившегося голода, Эва растерялась. Желудок подсказывал наброситься на стол и начать все пробовать, но разум остудил внезапный порыв.

— Ой, прости, я совсем забыла, — голосом, в котором сквозил триумф, произнесла Лимея и кивнула одному из охраны. Мужчина, будто понимая все без слов, подошёл к Эве и снял с рук магнитные кольца, но ощущение, что она связана, осталось. Облегчение пришло только на руки, душа билась в истерике. Пока женщина улыбалась, Эвины мысли лихорадочно метались, подмечая все и вся для будущего побега. Только стол немного отвлекал, и это начинало злить.

— Спасибо, так действительно намного лучше.

— Я рада. Можешь располагаться и делать здесь все, что хочешь, теперь это твоя комната и твой дом, — она торжественно раскинула руки.

Эва же скептически оглядела помещение: одна тюрьма сменилась другой. Ее не впечатлило роскошное убранство в сливочных тонах, мягких драпированных шторах. Кровать, которой у нее никогда не было, и которая казалась огромной для нее одной. А также мебель, которой была явно лишняя, ну вот зачем столько ящиков и отсеков? Что там хранить? На ее немой вопрос поспешила ответить Лимея, она начала открывать все попадающиеся на пути шкафчики.

— Вот тут твой новый гардероб, — она провела пальчиками по легким тканям. — А здесь обувь, тебе понравятся туфельки. Ты ведь никогда не стояла на каблуках, а это большое упущение, каждая юная дева должна любить эту прекрасную обувь.

Эва устало кивнула, сил и желания на разговор не осталось.

— А вот здесь ванная комната, можешь каждый день купаться. Я ведь понимаю, как тяжело тебе пришлось в лесу, ни удобств, ни благ цивилизации. Как ты там вообще выжила, уму непостижимо.

Так, хватит, это представление изрядно надоело.

— Скажите прямо, что вам от меня нужно? — враждебно поинтересовалась Эва, не польстившись на так называемые блага. Она понимала, что ей хотят напылить в глаза блеском и роскошью. Но если бы Лимея хоть немного знала Эву, то не стала бы так стараться.

Лимея вынырнула из очередного набитого вещами шкафа, поправив выбившиеся прядки.

— Девочка моя, — она взяла Эву за руки, заставляя присесть вместе с ней, доверительно понизила голос:

— Я желаю тебе только добра. Ты должна знать, что случилось семнадцать лет назад.

— Я и без вас это прекрасно знаю.

Лимея вопросительно уставилась на Эву, желая слышать продолжение.

И Эва враждебно произнесла:

— Демоны убили маму, а папа, чтобы спасти меня, ушёл за стену.

— В какой-то степени я понимаю, почему твой отец тебе солгал…

— Мой папа не мог мне наврать, он никогда не обманывал, это вы лжёте, непонятно зачем хотите мне привить вашу ненужную правду! Отпустите меня, мне нужно найти отца, — она вскочила на ноги и дошла до двери, но на пути встали два демона. Они не пугали, не угрожали, просто предупреждали, что она отсюда по своему желанию точно не выйдет.

— Т-с-с. Девочка, успокойся, — Лимея оказалась за Эвиной спиной, в своих красных перчатках успокаивающе поглаживая ее по плечу.

— Вы меня не отпустите?!

— На самом деле Эва — ты мой ребенок. Когда тебе исполнилось четыре, Иринарх тебя выкрал и вывел за стены Церебрума.

— Вы лжёте?

— Видишь, даже ты сомневаешься.

— Нет, ваша история уже имеет трещины, если бы семнадцать лет назад меня похитили в четырех летнем возрасте, то сейчас мне должно быть двадцать один.

— Да, все верно так и есть.

— Но этого не может быть, я с рождения живу с папой.

— То, что ты не помнишь первых четырех лет своей жизни, не означает, что этого не было. Я не знаю причины, но жизнь со мной стерлась из твоей памяти и меня это очень удручает. Мне бы хотелось, что бы ты меня вспомнила, как нам было хорошо вместе. Ты была очень талантливой, любила балет и старинные вещи, — Лимея стянула со своих волос заколку и протянула Эве. — Они вызывали у тебя неописуемый восторг. Эта заколка была твоей любимой.

Эванжелинены пальчики скользнули по прохладной металлической поверхности. Но отклика не получила. Ничего, полнейшая пустота в памяти.

— Это смешно, — Эва резко обернулась, швырнув древнюю вещь.

Но Лимея осталась равнодушной, она как будто ожидала чего-то подобного, была чересчур самоуверенна. Как будто для нее было неважно, поверит Эва в ее историю или нет. За нее уже все решили.

— Это могло бы показаться смешным… если бы не было правдой. Сама посуди, как мог взрослый мужчина вырастить в глуши новорожденного, без средств гигиены, без элементарного молока. Ты же знаешь, что новорожденным нужно витаминизированные молочные смеси. Без них примитивному малышу просто не выжить.

Конечно, Эва знала, что новорожденному нужно материнское молоко. Рядом обитала волчья стая, и Эве часто приходилось наблюдать за их жизнью. Но то, что ей самой в нежном возрасте это требовалось, она не задумывалась. А ведь правда, где бы отец их доставал, если она знала, что каждая вылазка в Церебрум таила опасность.

— Я знаю, правду принять сложно, и я не буду на тебя давить.

Будет, еще как будет, подумала Эва.

— Отдохни, подумай, а завтра мы с тобой все обсудим на свежую голову. Одно могу пообещать точно: ты в полной безопасности.

Лимея поднялась, послав Эве нежную улыбку.

— Мне все равно на вашу правду. В Церебрум я отправилась, чтобы найти отца. И вы меня не удержите здесь никакими байками о светлом прошлом и о заманчивом будущем. Пока я не найду то, зачем пришла и пока он сам мне не расскажет, что правда, а что ложь, я вам не поверю.

Эва скрестила на груди руки, показывая что бессмысленный разговор окончен.

— А я не думала, что будет легко, — Лимея поманила Эву пальчиком. — Следуй за мной.

— Я никуда больше с вами не пойду.

— Ненадолго, всего пару минут твоего бесценного времени, — голосом змия-искусителя произнесла женщина и поманила Эву за собой. Охрана тут же расступилась.

Эва непроизвольно сильнее закуталась в черную куртку, до сих пор болтающуюся на ее плечах, когда они оказались в коридоре.

— Я ведь непросто так выделила тебе комнату на медицинском этаже.

Эва только сейчас заметила стерильность коридоров и еле уловимый запах медикаментов, летающий в широком коридоре, по обе стороны от которого располагались стерильные кабинеты, где демоны неспешно выполняли ежедневную работу, не обращая на Лимею и Эву, плетшуюся позади, никакого внимания.

— Прошу, не стесняйся, — она указала на номер над дверьми, — запомни: три тройки, — а после приоткрыла дверь.

Эва осторожно, будто боясь угодить в капкан, приблизилась к Лимее.

— Что там?

Но женщина, приподняв бровки, будто говоря «сама посмотри», посторонилась.

Эва осторожно заглянула в образовавшуюся щель и едва сдержала крик. Обставленный множеством странных аппаратов, издающих мерное попискивание, в закрытой прозрачной капсуле, наполненной посеребренным маревом, лежал ее отец.