— Папа!

Эва вмиг оказалась возле капсулы.

— Папа, папочка! — она шарила руками по прозрачной поверхности, искала сколы, чтобы схватиться за них и открыть ящик. Ее казалось, что отец в ловушке и его нужно немедленно освободить.

— Что вы с ним сделали! Выпустите его немедленно. Как вы вообще могли его туда засунуть, зачем? Почему это коробка не открывается? — она яростно стукнула по поверхности, руку прострелило болью.

— Ну же, зеленый еж, открывайся!

— Эва, не нужно так расстраиваться, — раздался голос Лимеи. — Ты не понимаешь, но эта капсула поддерживает в нем жизнь. Без нее он погибнет.

— Жизнь…?

— Да.

— Но…

— Ты хочешь узнать, что произошло?

Эва, не отрывая глаз от таких знакомых черт, кивнула. Злость стала угасать. Умиротворение, которое читалось на лице отца, передавалось ей и как будто вливало живительную энергию. Она улыбнулась. «Папа, я нашла тебя». Эва внимательно прошлась глазами по его телу, пытаясь через голубое одеяние увидеть увечья. Но, кроме застаревшего шрама на щеке, ранений не было. Его загорелая кожа без бледности и синевы, была ярким свидетельством здоровья. Его закрытые веки подрагивали, как будто он собирался их поднять. Лишь присоски и черная лента, опоясывающая голову, создавали противоречия в спокойном образе.

— Его в бессознательном состоянии доставила группа трапперов несколько дней назад.

— В день, когда я пришла в Церебрум? Значит, Ирма не соврала, когда сказала, что они в него стреляли.

— …Наши врачи диагностировали у него пулевое ранение и серьезный ушиб головного мозга. С физическими увечьями мы справились, но вот травма головы оказалась серьезной. Теперь только великий Дарвин может сказать, будет он жить или нет. Все, что требовалась от меня, я сделала. Если судьбе будет угодно, он выкарабкается, а если нет… — Лимея замолчала, легонько сжав Эвино плечо.

Эва обернулась.

— Нет, он не умрет. Он не может.

— Все в руках Великого Дарвина, — печально произнесла Лимея, отступая. Но с таким видом, будто этот самый Дарвин, прежде чем что-то решить, обязательно посоветуется с ней.

Эва прищурилась, кое-что для себя понимая.

— Скажите, зачем вы вообще его спасли? Ведь, как вы говорите, он украл меня, а значит, вы должны его ненавидеть. И желать смерти.

— Что ты, — Лимея притворно схватилась за сердце, но через секунду была невозмутима.

— Мы же не варвары, в конце концов. Мне несложно догадаться, какими домыслами кормил тебя твой отец, наверняка рисуя нас самыми ужасными существами на планете. Но поверь, это не так. У нас, принципалов, заложено несколько нерушимых правил, одно из которых гласит: не причини вред примитиву. Мы априори не можем изувечить или, не дай Дарвин, убить примитива, так как они наше самое великое творение. Вы… — Лимея ласково провела ладошкой по Эвиной щеке, — самое прекрасное наше создание. И мне следует только поблагодарить Иринарха за то, что он смог взрастить подобную личность. Ты уникальна, как ни крути.

От пожирающего взгляда Эва поежилась, отступив обратно к капсуле. Возле нее она чувствовала себя более уверенно, как будто рука отца подбадривала, похлопывала по предплечью. Как и прежде.

— Могу я остаться с ним? — Эва на женщину больше не смотрела. Холодная голубизна ее глаз садила в сердце сомнения, размывая границы Эвиной правды.

— Безусловно, ты можешь проводить с ним времени, сколько считаешь нужным. Где твоя комната, ты знаешь. В любом случае за дверью останется Сабот. Не засиживайся допоздна, — кинула Лимея, покидая палату. Но Эва уже не слушала, теряясь в своих мыслях и воспоминаниях. Окутывающих теплом и спокойствием. И неважно, где она. Главное, с кем. Эванжелина перегнулась через прозрачную капсулу, раскинув руки, представляя что обнимает не стекло, а папу.

— Папочка, я так по тебе соскучилась… — ее щека сильнее прижалась к холодной поверхности. — Ты, наверно, беспокоился и хочешь спросить, где я так долго пропадала?! — Она усмехнулась. — Ты проснешься, и я все тебе расскажу. Хотя я знаю, что ты меня и сейчас внимательно слушаешь. Но я хочу увидеть твои эмоции, как ты хмуришься, смеешься. Хотя смешного будет мало, но равнодушным ты точно не останешься.

Она понизила голос:

— Я выдержу любое твое осуждение или наказание, но прошу: очнись.

Эва приподнялась, облокотившись на локти. Несколько долгих минут она вглядывалась в его умиротворенное лицо. Понимая, что чуда не будет, нерешительно произнесла:

— Ты знаешь, сегодня я потеряла друга… Единственного.

Эва вновь улеглась на стекло и прижала к нему другую щеку.

— Не дай мне потерять еще и тебя, — она прикрыла глаза.

Когда за окном показалась тьма, а прохладный воздух задул в приоткрытое окошко, Эва поняла, что спала при том в самой неудобной на свете позе. Ноги на полу, тело полулежало на крышке прозрачного саркофага. Разлепив глаза, она не сразу сообразила, где находится, но, увидев умиротворённое свечение от клубившегося марева и лицо отца, успокоилась. Сползла на пол и попыталась размять затёкшее тело. Медленно покрутила головой, возвращая шее чувствительность. Хоть ей и удалось каким-то образом вздремнуть, чувствовала себя она невероятно разбитой. Тело требовало полноценного отдыха. Кричала об этом каждая мышца.

— Папочка, я приду позже.

Эве было трудно его оставлять, но раскиснуть тут и сейчас, значило стать бесполезной. Еще не понимая, что делать и как быть в этом странном месте, она решила для себя одно: надолго они здесь не задержатся.

Эва легко поцеловала свои пальчики и прикоснулась к стеклу.

— Я тебя люблю и скоро вернусь.

Она потянулась, громко и широко зевнула, выплыла наружу, в тихий коридор, где ненадолго замерла жизнь и все также пахло химическими средствами.

— Привет.

— Ты? — недовольно бросила Эва, став вновь колючей.

— Я, — в тон ей ответил Артур, как поняла Эва, до этого бессмысленно подпирающий стену. Он был в том же черном костюме и с уставшим видом, как и она. Если бы у него и были волосы, то наверняка сейчас были бы растрепаны. Хотя какая ей разница!

Бросив на него презрительный взгляд, она направилась в выделенную ей комнату. Артур тут же двинулся следом. Эва через пару шагов обернулась, сдвинув брови. Парень замер, в зеленоватых глазах застыл вопрос.

Целую минуту оба молчали, меряясь взглядами. Первым не выдержал парень.

— Эва…Эванжелина, прошу… — он провёл по лысой голове рукой, подыскивая нужные слова. Но таковых не нашёл и сдулся, разбивая уверенность об Эвину холодность, источаемую каждой клеточкой ее тела.

Она резко развернулась, ускорила шаг. Через минуту громко хлопнула дверью.

— Эва… — послышалось следом и глухой стук кулака.

Но она лишь устало прикрыла глаза, сдерживаясь, чтобы не выйти и не разбить ему лицо. Ведь в голове снова раздавался роковой выстрел во Влá слава.

Поняв, что парень не собирается ломиться в комнату, Эва с любопытством вошла в одно из помещений. От стен до потолка оно было покрыто гладким отшлифованным камнем — Белым с голубыми прожилками, и составляло причудливый узор. Она не удержалась и пальчиками прошлась по гладкой прохладной поверхности. И поняла, что если прикрыть глаза, можно представить, что она вновь в своем доме, где такие же холодные стены, только шершавые. Постучала три раза, на удачу. Она открыла глаза. Заглянула в округлую нишу в полу. Когда она схватилась за закругленные борта, раздался мелодичный звук, и приятный голос поинтересовался:

— Желаешь принять ванну?

Эва испуганно отскочила назад, ошарашенно мотая головой.

— Кто здесь?

— Желаешь проявить проекцию? — поинтересовались насмешливо.

— Да… что?

Она уже решила выбежать из ванной, когда перед дверью завис маленький металлический шар, а из него показался луч, на глазах приобретающий женский силуэт. Высокая рыжеволосая девушка с множеством веснушек, рассыпанных по лицу так, будто ее обрызгали краской, улыбалась.

— Ты желаешь принять ванну? — невозмутимо повторила она, осматривая свои длинные и ухоженные ноготки с таким энтузиазмом, будто они были центром вселенной.

Эва, уже повидавшая немало, совсем растерялась, протянула руку к неизвестному существу, но ладонь прошла сквозь объемную картинку.

— Ты кто?

— Как невежливо тыкать пальцами, — возмутилась незнакомка, будто в реальности могла что-то чувствовать. На длинном выдохе все же ответила: — Иса — автоматизированная информационная система.

Эва кивнула, но сообразив, что не совсем поняла, решила уточнить:

— А для чего ты нужна?

— Я-я, — рыжая закатила глаза, как будто Эва была беспросветно тупа. — Я твой личный помощник. Ты все еще желаешь принять ванну?

— Эм… да.

Не успела она утвердительно кивнуть, как за ее спиной зашумела вода, наполняя емкость в полу.

— О-о, — восхищенная Эва вновь подошла к краю и опустила руку, ощутила теплую воду, лившуюся прямо с потолка.

— А мыльный камень? — воодушевленно попросила Эва, оборачиваясь к Исе.

Справа открылась ниша, в которой на первый взгляд было миллион разных флакончиков с витиеватыми надписями. Эва посмотрела на это разнообразие, глаза засияли ярче. Не теряя больше времени, она сняла джинсы, проверяя состояние затянувшийся раны на бедре. Выглядело неплохо. От уродливой раны осталась воспалённая полоса, не более, как и на руке, что не могло не радовать. «Спасибо Влá слав», поблагодарила она про себя.

Не обращая внимания на Ису, нашедшей себе достойное занятие в виде любования в отражающем стекле, Эва схватилась за корсет, только сейчас сообразив, что снять его самостоятельно не в состоянии. Завязки находились на спине и представляли собой множество мелких веревочек, затянутых в узелки.

— Зеленые ежи! Иса, ты можешь мне помочь?

— К сожалению, это невозможно, — невозмутимо произнесла проекция, даже не обернувшись.

— Мне кажется или ты слишком странно себя ведешь для неживого существа?

Рыжая тут же обернулась, надув губки.

— Как невежливо подчеркивать мою уникальность. Если у меня нет тела, это не значит, что я хуже тебя. Если хочешь знать, мой процессор обладает потенциалом, в сто тысяч превышающим примитивное мышление. Поэтому в следующий раз, если захочешь оскорбить, хорошенько подумай, я обидчивая, могу случайно заблокировать тебя в туалете.

— А я могу сломать этот демонический шар из которого ты появилась.

Взвинченная Эва вернулась в комнату в поисках что-нибудь острого, чтобы разорвать ненавистные завязки. Тухлые бобры! Но ничего подходящего не нашла. Она беспомощно кружила по залу, проклиная предусмотрительность принципалов.

— А ну снимайся, зло защипала она, кружась на месте и пытаясь снять удушающую вещь. И когда голова совсем закружилась, она сдалась, заметив, что рыжая застыла в дверях с выражением явного злорадства.

Тогда яростно прошагав к выходу, она резко дернула на себя дверь.

Артур, потеряв равновесие, ввалился в комнату. Как и предполагала Эва, он и теперь подпирал ее дверь.

— Режь.

— Кого? — спросил обалдевший парень, вскакивая на ноги.

Эва невозмутимо повернулась к нему спиной. Не смущаясь ни своего полуголого вида, ни того, как парень на нее смотрел. Неизвестно почему, но Эва не испытывала перед ним никаких чувств, кроме жгучей ненависти.

— Ну, мне долго ждать? Хочешь убить меня ожиданием?

— А ты хочешь, чтобы я сделал это при помощи ножа? — Артур потянулся к ножнам, пристегнутым к ремню Это единственное, что позволили ему оставить у себя.

— Глупый траппер, — Эва невразумительно выругалась.

— Завязки, обрежь их.

* * *

Артур неуверенно сжимал в руке нож, совсем не понимая стоявшую перед ним девчонку — полуголая, в одних трусах и корсете, который тоже намеревалась снять. При этом она не испытывала ни дискомфорта, ни стыда. Возможно, Анна поступила бы так же. Артур на миг вспомнил черноволосую соблазнительницу, понимая, что у той был явный интерес к нему, а у Эву, кроме ненависти, ничего. Может, она считает его жалким и презренным, тем, кому не стыдно показать свое тело? Как раздеться перед проекцией, которая застыла неподалеку?

Мысль, что он для нее ничто, больно кольнула. А что ты хотел. Ты убил ее друга, напомнил внутренний голос. Вряд ли в ближайшее десятилетие ты сможешь к ней подойти с дружеской беседой. Если не убьёт физически, то раздавит морально. От этих размышлений стало гадко окончательно. Чтобы побыстрее с этим покончить, он осторожно поддел ножом завязку и рванул на себя. Крепкая ткань порвалась, девушка вздрогнула.

— Тебе больно?

Эва не ответила, скрипнув зубами.

Проделав тоже самое с остальными вязками, Артур облегченно выдохнул, надеясь, что девушка облегчит его уход, и первая убежит. Но Эва после того как корсет упал к ее ногам, не двинулась с места. О чем она думала, было понять сложно. Стоя спиной, полуобнаженная, она казалась невероятно маленькой и хрупкой. Не понимая, зачем он это делает, Артур осторожно вложил в ее руку нож. И сам замер в ожидании, без стыда любуясь ее спиной, сияющей загорелой кожей, линиями изящной шеи, покатыми плечиками и невероятно тонкой талией, которую хотелось измерить охватом его ладоней.

Мысль, что он к ней притрагивается, заполнила каждую клеточку его души, пальцы в неуверенности потянулись к желаемому, так робко и неспешно, это мучительно. И в миг, когда подушечки пальцев коснулись горячей кожи, вспышка боли затмила свет. Артур болезненно вскрикнул.

Взгляд потянулся к источнику болезненной пульсации и наткнулся на нож, наполовину торчащий из его бедра, и тонкие пальцы. Они окрашивались кровью, но твердо сжимали рукоять. Отдавая ей нож, он ждал чего-то подобного. Но все равно не был готов, что она хладнокровно воткнет в него.

— В следующий раз это будет твое сердце, — разжав пальцы, она невозмутимо скрылась в ванной, так и не обернувшись. На двери остался красный отпечаток.

Артур рухнул на пол.

— Пекло! — как он мог быть таким беспечным. Она жаждет его смерти, а он думает, как бы ощущалась ее кожа под его поцелуем.

— Иса!

Проекция рыжей девушки, все еще мерцающей неподалеку, улыбнулась.

— Немедленно вызови врача.

— Уже сделано.

Не успела она ответить, как в комнату вошёл принципал. Оглядел Артура, не выказывая эмоций. Сделал укол, перекачивая прозрачное содержимое в его организм, и активировал носилки, зависшие в полуметре над землей.

— Я же не при смерти, дойду сам, — сказал Артур, принимая помощь в виде протянутой руки. — Лучше вытащи его из меня.

Врач попытался его уложить.

— Не надо! Я сказал, сам дойду.

Распахнул дверь и лицом к лицу столкнулся с Лимеей. Такому явлению Артур удивился. Женщина была не собрана. В сиреневом халате, наспех прихваченном длинным поясом. С распущенными волосами. Но в неизменных красных туфлях и длинных перчатках, смотревшихся нелепо. В проемах широких рукавов можно было уловить, что они заканчиваются гораздо выше локтей. Что самое странное, у принципала было заспанное лицом, при ясных стеклянных глазах. Хотя нет, это ему бредилось, принципал не может выглядеть уставшим. Значит, дела с потеряй крови обстояли хуже, чем он думал. И, возможно, Эве не придётся тыкать в его сердце, он умрет сегодня.

— Артур! — испуганно крикнула женщина, тем самым позабавив. Ну надо же как искренне. Почти поверил, подумал он, прикрывая глаза. — Почему он еще не в боксе?

За спиной парня раздался бас:

— Я как раз транспортировал его.

— Ты идиот, как ты его транспортировал, если он на ногах?

— Простите, Лимея, но он сам отказался.

Лимея быстро подвела все еще парящие носилки к Артуру, толкнула его в грудь. Вскрикнув, он упал на спину в мягкие объятья парящего устройства.

— Немедленно в капсулу.

— Как прикажете.

Лимея осталась на месте, поджимая нижнюю губу и наблюдая за Артуром так, будто на ее глазах могло умереть что-то ценное, сопоставимое с дорогой игрушкой.

Помещение, в котором Артур оказался, несло стерильность во всех смыслах. Невероятная белизна стен и запах медицинской свежести. Вдоль окон стояло несколько блестящих регенерирующих капсул. Одну готовили два молодых врача. При том, одного из них он узнал. Это был рыжий из шестого сектора, который вживлял в него следящее устройство. Заметив, что Артур на него пристально смотрит, он невольно помахал рукой. Через секунду сам себя отдернул и вернулся к настройке капсулы, отбрасывающей металлический блик.

Знакомая с детства регенерирующая капсула была готова его излечить, не оставив и намека на травму. Как он их ненавидел. Да, они мгновенно латали ткани, выправляли и сращивали кости… но после них он чувствовал разбитость, от которой не мог прийти в себя неделю. Как будто вместе с исцелением у него забирали кусочек души. Гадкое ощущение потери и пустоты. Майю никогда не лечили подобным образом, поэтому она так сильно переживала из-за травмированной ноги.

— Как ты? — к Артуру подошёл рыжий на полном позитиве. Как будто он видел не Артура, а самого Дарвина.

— Хорошо, — изнеможенно произнес он, — …ты точно знаешь, что делать?

— Ты меня недооцениваешь, — подмигнул рыжий, разрезая на нем штаны. — Не беспокойся, тебе выдадут новые.

— Я смотрю, ты оптимист.

— Да, — согласился рыжий, — в наше время жизнелюбие большая редкость.

— Поэтому тебя здесь держат… за уникальность? — подначивал Артур, закрывая уставшие глаза.

Рыжий поочередно приоткрыл его веки, светя в глаза фонариком. Задумчиво протянул:

— Я не думал, что девчонка окажется такой дерзкой. Если честно, никто не ожидал, а она раз… — рыжий воодушевлённо махнул рукой, показывая тот самый удар, — и в ногу.

— Я рад, что тебе понравилось, — глухо проговорил Артур, вновь прикрывая веки и чувствуя, что пальцы рыжего внимательно ощупывают лицо и голову.

— Эй, вообще-то у меня ранена нога…

Рыжий кивнул, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Да-да, ничего не повреждено, — рассеянно произнес он.

Артур уже блуждающий на грани бессознательного, хотел его стукнуть, но силы покинули окончательно.