— Удивлен?

— Кто ты? — едва выдавив голос из пересохшего горла спросил Артур.

Женщина отклонилась на спинку, вперившись в Артура задумчивым взглядом. Либо взвешивала будущие слова, либо сомневалась в необходимости дальнейшего диалога. Может, она жалеет, что вот так раскрылась? Ведь по сути кто он, Артур, всего лишь чей-то примитив, хоть и элитный. Чем он лучше других? Артур нервно поерзал на кресле, которое вмиг стало неудобным и колючим. Хотя если бы все было просто, он бы точно сейчас не сидел напротив Лимеи, а был бы на полпути к утилизации. Разгадать чужие замыслы ему было не под силу. Поэтому Артур сдался, расслабился настолько, насколько было возможно, и устремил на женщину внимательный взгляд.

Наконец Лимея решилась. Собравшись, она продолжила:

— На это сложно дать однозначный ответ, но я попробую.

Улыбка превратилась в лукавую.

— Я такой же примитив, как и ты. А если быть точнее — одиннадцатое воплощение той, кому первой по воли богов досталось столь тривиальное тело, — Лимея художественным жестом указала на себя.

— Ну, а если еще проще, то я клон. Не та первая Лимея, но очень на нее похожа.

Женщина хихикнула, будто сказала, что-то смешное.

— Но надеюсь, последняя. К счастью, я оказалась умнее и амбициозней моих предшественниц и останусь Лимеей еще очень-очень долгое время.

Артур потер лицо. Он не спешил перебивать. Чувствовал, что для вопросов еще не время.

— Понимаешь, Артур… Хотя нет, наверно, не понимаешь, — она провела пару манипуляций над столом, выводя сложные пароли, открывала и закрывала архивы, пока не вытащила древнюю зашифрованную запись. Вмиг свет в кабинете погас. Комната погрузилась в полнейшую темноту, а затем ее рассеяла трехмерная панорамная проекция.

Артур будто стал оператором древнего фильма, был тем, кто снимал, находясь в центре окружающего пейзажа.

Он стоял на опушке зеленого леса, ветерок щекотал молодую поросль, птицы громко щебетали, перепрыгивая с ветки на ветку. На горизонте за каменную гряду ложилось солнце, подсвеченное пурпурным. Артур непроизвольно улыбнулся. Рука потянулась, желая коснуться иллюзии, но в этот момент вспышка невероятной мощи ослепила. Артура зажмурился, прикрывая лицо ладонью. Ему показалось, что жар, превращающий мир в пепел, сожжёт и его, он мог поклясться, что чувствовал, как его кожа плавится, а кости трещат под напором разрушительной мощи.

Артур открыл глаза и поразился: за несколько секунд все было уничтожено. На месте прекраснейшей природы стояла мертвая пустошь. Пустошь, подпитывающаяся от столба ядовитого облака в виде гриба, оскверняющее не только голубое небо, но и саму жизнь.

Картинка резко поменялась, и еще один гриб появился в центре огромного мегаполиса, чьи шпили, как и в Церебруме, протыкали облака. Здесь урон ощущался сильнее. Здания опадали, как листья с деревьев, складываясь на земле грудой искорёженного камня и металла, оставляя от людей только тени.

Артура прошиб холодный пот, он сам не понял, что руки с силой сжимают подлокотники, а пальцы ломит от напряжения. Картины была настолько яркими, несмотря на древнейшую запись, что не оставалось сомнений — это была вправда. Вспышки взрывались и справа, и слева от его головы, сменяя города, умертвляя не только землю, но и примитивов — поражая за секунды и заставляя умирать в невероятной агонии и взрослых, и детей.

Артура начало потряхивать, но запись продолжалась, не щадя чувств.

Проекция изменила историю, показывая недалекое будущее после вспышек.

Растрескавшаяся и почерневшая земля на многие километры. Мертвые, погребенные под слоем мусора и пыли люди. Разложенная до костей или не оставленная дикими зверями плоть. Сильный сухой ветер трепал грязные куски одежды на оторванных конечностях. И тревожил чьи-то длинные, когда-то светлые волосы, как будто пытаясь их вырвать из-под искорёженного металла. Все это накрывали оседающие с неба черные хлопья, напоминая траурный ажур.

— Хватит, — не слыша своего голоса, произнес Артур. Но запись продолжалась.

Видео сменилось, и на месте мертвой пустоши показались руины. Артур было подумал, что видит Изнанку. Но тут же тряхнул головой. Не может быть, так как над этим полуразрушенным городом светило солнце.

Больные и изуродованные страшными язвами и кровоточащими ранами примитивы. Много, много людей, но еще больше корчившихся в агонии детей. Артуру казалось, что он не только видит ужасную разруху и хаос, но явственно ощущает запах разложения, гниющей плоти и смерти, каждая клеточка его тела впитывала этот смрад.

Артура начало трясти сильнее, когда он увидел девчушку по возрасту не старше Майи. Она сидела на земле, невероятно истощенная, чумазая, с копной спутанных волос и с почерневшей от лучевой болезни кожей. Но она не плакала и не кричала. Девочка будто не замечала свои недостатки, нежно прижимала к груди щеночка, истощенного не меньше, чем сама, и делилась куском чего-то совсем несъедобного. Она его нежно наглаживала, уговаривая съесть хоть кусочек, показывая на себе, что это очень даже вкусно и искренне извиняясь, что у нее нет воды.

По щеке Артура скатилась слеза, которую он даже стряхивать не стал. Видеть страдания маленького человека с почерневшими конечностями, смиренно принявшего свою участь, было выше его сил, и он зажмурился. В этот момент он понял, что сердце его треснуло.

Когда он вновь открыл глаза, то увидел вооруженных трапперов, правда в одежде, претерпевшей изменения. На тех людях из проекции были нашивки из серебряных треугольников и странные почерневшие от копоти и грязи значки, лица закрывали маски… как понял Артур — помогающие дышать. У людей в форме было оружие, простое, хотя сильно от того, что он держал в руках, оно не отличалось. Артур думал, что они пришли помочь малышке, но это было не так.

Один из трапперов в маске опустился рядом с ней на одно колено, не говоря ни слова, просканировал странным прибором. На экране стрелка ушла в красную зону, колеблясь на максимальном значении.

Траппер неспешно убрал прибор за пояс и погладил щеночка.

— Красивый, — приглушённо произнес он надтреснутым голосом.

Девочка улыбнулась и опустила на прижавшийся шерстяной комочек взгляд.

— Его зовут…

Громкий выстрел не дал узнать Артуру, как же девочка его назвала. Она замертво упала к ногам траппера, освободившись от мучений.

Щенок испуганно завизжал, вжимаясь в мертвое тело. Без лишних колебаний мужчина, убивший ребенка, его поймал и одним быстрым движением свернул шею.

— Влá слав, ты закончил? — окликнул траппера приятель.

Мужчина в маске кивнул, убрал оружие и неспешно направился дальше.

— Хватит, — Артур яростно стирал с лица слезы. Он, наученный сдерживать эмоции, не мог с ними справиться. Кулаки до боли натирали глаза, грозя их выдавить. Но он не мог остановиться, как не мог прекратить и поток непрошенных слез. Он думал, что его мир жесток и несправедлив. А оказалось, все, что с ним происходило, — незначительные мелочи.

Стать парой Анны, досада, которая не лишает жизни. Быть примерным сыном оказывается небольшой труд. А подчиняться правилам всего лишь мера ради мирного существования.

— Нет, мы еще не дошли до главного, — Лимея подпиливала ноготок, будто все, что на экране, ее мало интересовало.

Картинка вновь поменялась, показывая вместо разрухи скудную площадь, заполненную людьми. В центре был помост, на котором стояла Лимея, намного старше той, что сидела напротив. По крайней мере по лицу. Рядом стоял рыжеволосый мужчина с просвечивающей лысиной. Их окружали трапперы в форме с серебряными треугольниками. На всех были дыхательные маски, а в руках оружие. Очень хорошо ощущалось общее напряжение, люди на площади чего-то ждали. Кто-то с надеждой, кто-то с иронией.

Рыжеволосый мужчина вышел вперед, разрывая кольцо из трапперов, внимательно оглядел толпу через треснувшие квадратные стекла очков уставшим и потухшим взглядом серо-зеленых глаз. Он тяжело вздохнул, округляя сутулую спину. Как будто на его плечи легла огромная ноша, тянущая к земле.

— Последние жители Альт-мира, — рыжеволосый мужчина глубоко закашлялся.

Лимея из видео тревожно на него взглянула и дрожащими руками протянула маску. Но мужчина качнул головой, вытирая рот замусоленным рукавом, на котором осталась кровь. По толпе прошлось волнение.

Рыжеволосый поднял руку, показывая, что с ним все в порядке, и через силу продолжил:

— Я сделал все, что в моих в силах… Сегодня я закончил труд моих почивших товарищей и доделал машину, способную в будущем не только возродить планету, но и не дать нам как виду разумных существ кануть в лету.

— Давай к сути, что это дает нам сейчас? — раздался в стороне безразличный голос.

— Сейчас это даст нам время, которого остаётся слишком мало… Я…

Мужчину вновь одолел приступ, и он закашлялся, и в этот раз не отказался от помощи Лимеи и сделал пару живительных глотков.

Кто-то в толпе язвительно засмеялся.

— Мы подохнем быстрее, чем твоя машина придумает что-то умное. Лучше бы придумал фильтры на очистку воды. И как она поможет вылечить нас от бесплодия. Самому младшему поколению тридцатник, еще немного, и у нас некого будет спасать.

— Вы не понимаете, нам придется на время уснуть. Вернее самым молодым и здоровым.

Криокамеры готовы. Они погрузят молодых людей в сон. А как только Церебрум найдет решение, их разбудят. Они смогут войти в обновлённый мир и возродить человечество.

Из толпы раздался развязный выкрик:

— Я согласен оплодотворять цыпочек, дайте мне билетик в будущее.

— Куда тебе, Харя, у тебя давно уже все отсохло, чем ты их оплодотворять собрался, пальцем?

По толпе прошлись сальные смешки.

— А ну повтори, урод, я тебе ща покажу палец…

— Да, закройте вы рот. Вам, имбецилам, уже ничего не поможет. А доктор дело говорит, женщина из первых рядов с надеждой посмотрела на рыжеволосого. — Доктор Райн, пожалуйста, продолжайте. Что вообще может эта машина?

Доктор с благодарностью кивнул и вновь обратился к притихшей толпе — к поражённым и тем, кому посчастливилось остаться нетронутыми.

— Она умеет мыслить и решать поставленные задачи. Все образцы и базу данных я залил, и сегодня она уже начала расчеты. Но, помимо этого, я дал ей возможность развиваться, ибо без этого навыка она встанет.

— Ого, это типа Терминатора? Только мы сами отдаем ему в руки мощный инструмент для захвата мира.

Доктор Райн снисходительно улыбнулся.

— Если вы оглядитесь, то увидите, что захватывать практически нечего. Год, два, и нас не станет. А так у вас появится шанс. Притом я не забыл о мерах безопасности. Она не может причинить нам вред, а второе, после пробуждения машина переходит под контроль человека. Того, кто будет назначен главным.

— О, я могу быть главным. Всегда мечтал иметь домашнего робота…

— Это не просто робот. Это Церебрум, самый мощный мозг, когда-либо создаваемый на планете.

— Доктор, вы уверены в своем детище, он неопасен?

— Скажу честно, я бы выкинул его в самую глубокую пропасть и забыл навсегда. Но я не имею права отнимать у человечества шанс.

* * *

Артур глубоко погрузился в свои мысли. Как будто мир вокруг померк, оставляя его одного. Образовывая вакуум, в котором ничего не видно и не слышно. Ни тяжелого, отрывистого дыхания, ни гулкого сердцебиения. Лимея выдернула его из тяжелых дум, кинув в лицо перчаткой.

Он поднял глаза, перед которыми мелькали обрывки хроник, пытаясь через них разглядеть женщину напротив, ее суть. Лимея же терпеливо ждала, выгнув аккуратную бровку.

— Все вокруг сплошной обман и лицемерие. Значит, принципалы никакие не боги.

— Ты только это понял из представленных материалов?

Артур вскочил на ноги.

— Это ужасно! Наши предшественники уничтожили землю, оставив машину, чтобы исправить их ошибку. Получается не роботы венец творения, а мы. Мы главные, и все должно быть наоборот. Они должны подчиняться нам.

Артур заметался по комнате.

— Об этом немедленно должны узнать примитивы, об этом нужно немедленно рассказать всему Церебруму!

Артур подошёл к столу, перехватывая управление все еще открытым архивом, — если разослать это видео на экраны, то…

Система неприятно пискнула, блокируя управление: доступ запрещен!

— Откройте, — Артур упорно продолжал стучать по кнопкам.

— Сядь! — прикрикнула Лимея, приковывая штормовой взгляд Артура к себе. Откашлялась:

— Этого никогда не будет.

Артур медленно опустился в кресло с иронической ухмылкой:

— Потому, что вся власть Церебрума сосредоточена в одних руках… ваших руках!

Алые губы поплыли от улыбки.

— А ты очень умный мальчик, всегда им был.

Да, моя предшественница была той, кто после пробуждения взяла на себя труд управлять системой. Заметь, очень сложной системой. Этот прекрасный мир — мое детище, мое творение. Ты видел, что было, и ты можешь сравнить с тем, что сейчас существует. Ведь не поспоришь, это прекрасно. Гармония и порядок.

— Но почему вы дали принципалом больше свободы, чем нам?

— А разве не очевидно? Роботам не нужно сферы влияния. Им не нужно делить мир на черное и белое, альянсы, культурные различия, религию, развязывать междоусобные войны или уничтожать планету, они живут в гармонии, потому что так запрограммированы. Что может быть проще. Лучших нянек для нас просто не найти.

— Очень сомнительное оправдание. С чего вы вообще взяли, что история повторится?

— О, она всегда повторяется. Древние цивилизации, средние века, на протяжении всего нашего существования до возникновения Церебрума войны не прекращались. Дошло до того, что в последней войне, определившей наш дальнейший путь, человечество применило самое страшное оружие, ядерное. И стерло с лица планеты девяносто процентов жителей.

Остатки стали загибаться от экологической катастрофы, приведшей к голоду и отсутствию чистой питьевой воды. А наш организм утратил способность к размножению. Даже искусственное оплодотворение было бессильно, последнее поколение было неспособно выносить и родить здоровых детей, их организм отторгал плод на ранних сроках. Времени, да и специалистов, чтобы решить хоть одну из проблем практически не не осталось. Поэтому нам пришлось уснуть, — без эмоций констатируя факт, произнесла Лимея.

— Надолго?

Женщина потерла уставшие глаза и встала из-за стола.

— Ты хочешь узнать, когда проснулись первые из нас? Почти тысячелетие назад. К этому времени земля оправилась от урона, нанесенного ей. И мы начали все сначала. Вернее, мои предшественники, те, чьи тела достались мне вместе с властью.

Артур тоже поднялся.

— Насчет принципалов я могу понять, для чего они вам понадобились….Но зачем вы до сих пор продолжаете клонировать людей, делать их копии из образцов, там, в зале, я видел.

Лимея потерла виски.

— Понимаешь, это вынужденная мера, как оказалось все, что смогла придумать машина — это научить нас делать качественные копии и вынашивать их в суррогатном организме. Это очень сложный процесс, требующий огромных затрат и ресурсов, но оно того стоит. Мы выбираем девушку детородного возраста и подселяем в нее эмбрион клона. Бывает, что девушка вынашивает свой собственный клон. От того, насколько у образца повреждены гены и сколько раз его клонировали, выбирается среда обитания. Сильные живут и размножаются в башнях, ближе к центру, слабые уходят вниз.

— А зачем тогда нижним стерилизация и целый ритуал по созданию пар у элитных? Ведь получается это обман, лицемерие!

С лица Лимеи сошли все эмоции, глаза холодно сверкнули.

— Потому что это сохранит нас как вид. Если выяснится, что они не могут зачать естественным путем начнётся страх, паника, хаос. Найдутся противники, разгорятся споры и вытекающие из этого последствия. Кстати эта мера придумана не мной. Шестая или седьмая моя предшественница изобрела этот хитрый ход.

Лимея вышла из-за стола.

— Сам посуди, это меньшее из зол, продиктованное вашим счастьем.

— Значит, Анна не беременна от меня, — произнес Артур, падая обратно в кресло, не понимая, что чувствовать по этому поводу. Радость или разочарование.

— А я всего лишь чья-то копия.

Лимея встала за его спиной, положив руки на плечи.

— Не чья-то, а моего сына.

— Сына?! — Артур дернулся, но пальцы Лимеи удержали, стали медленно массировать плечи.

— У тебя нет причин для волнений. Прими как данность.

Но Артур ее уже не слышал, в его голове взорвалось утерянное в воспоминаниях лицо. Лицо его матери. Это была Лимея. На том древнем мольберте он рисовал ее лицо. Это она пекла для него яблочный пирог и высаживала алые цветы под его окошком. Это она радовалась его успехам и вместе с ним переживала неудачи. Это она дарила безвозмездную любовь, ничего не прося взамен. В груди вместе с теплом разлилась желчь. Он резко вскочил, скидывая с плеч чужие руки.

— Вы не моя мать!

— Технически — да, но сути этого не меняет, мы их точные копии, а значит, ты мой сын. Жаль, что я не смогла вырастить тебя, но на это были особые причины. Один раз за эту жизнь я тебя уже теряла, второй раз мне не хотелось делать ошибки. Поэтому я решилась отдать тебя на воспитание принципалам. Как мне кажется, это было лучшее, что я могла для тебя сделать. Ты вырос в настоящего мужчину, с правильными взглядами на мир, не потеряв себя. И неважно, что не я тебя родила, благодаря их воспоминаниям я помню каждый день своей тысячелетней жизни. Как и твои перерождения и смерти. Так что ты мне больше, чем сын. Ты мое все. Ради тебя я живу и строю этот мир, ради тебя я пожертвовала вечным покоем… Готов ли ты принять это и пойти со мной рядом? Сейчас для меня это очень важно. Ты мне нужен.

Она протянула ему сморщенную руку.

Артур отрицательно качнул головой, ожесточаясь.

— Какую роль в этом фарсе играет Эванжелина? Я видел ваше промовидео, где вы обещали принципалам души. В этом кроется суть?

Лимея глухо засмеялась.

— Суть в том, чтобы Церебрум и дальше процветал. А о своих глупых фантазиях можешь погрезить в своей комнате. Сегодня ты отнял у меня слишком много сил.

Она опустила руку, разглаживая складки на васильковом платье.

Артур глянул на Лимею, на лицо которой просочилась усталость, оно будто в миг постарело, выявляя истинные годы. За лоском и красотой скрывалась древняя старуха, такая же морщинистая, как и ее руки.

— Завтра очень важный день.

Она собиралась вызвать охрану, но Артур тихо спросил:

— А эти воспоминания, как они работают?

— Как обычный накопитель. Только не все могут до него дотянуться, а если кому-то удаётся, — она лукаво на него посмотрела, будто зная, что творится в его голове, — то ее просто-навсего стирают.

— Поверь это не сложно.