Из дневника графини Химемии Сеа Хичтон.
«У всех есть сокровенные секреты. Их хранят для особых людей и случаев, или забивают в деревянный ящик и хоронят.
Я бы хотела похоронить свой, но он всегда со мной. Мне не сбежать от раскрытия этой тайны, не спрятаться и не притвориться, что её нет. Потому я могу лишь подготовить любимого человека и попросить меня принять такой, какая я есть».
Моряки баяли о тех, с кем их сталкивало море. Любимым персонажем корабельных сказок были хвостатые русалки – жители глубин, и дети неба – гарпии.
Так повелось. Корабль в море – жди посла из глубины, а подошёл к утёсам, посмотри на небо: к тебе спускается человек-птица. Иногда встречи выходили неприятными: случалось, русалки топили корабли, а гарпии нападали на команду. Но в большинстве своём моряки охотно торговали с полулюдом. Кто ещё продаст жемчуга на вес? А кто наловит крабов в обмен на парочку крюков, как не русалки?
С гарпиями дела моряки тоже имели, но боязливо. Однако кто ещё спустится в расщелины за драгоценными камнями, или насобирает лекарственных цветов с отвесных скал? Человек утонет-разобьётся, а им пару раз крылом взмахнуть. Но, главное, они были патрулями моря, за что им низкий поклон.
Король поддерживал такие связи.
А почему бы нет? Территории с полулюдом не делили, войн не вели, соседствовали тихонько и без громких склок. Потому истории о них до Леонара доходили в большинстве своём с положительным зачином. И в нём не развилась антипатия к тем, кто отличался.
Но вживую никого из подобных полулюдей Леонар не видел. Он даже не интересовался ими. Порой встречал в книжках и на гравюрах. Но на те изображения – гротескные и кривые – смотреть мог лишь бесстрашный. Вживую же дети неба неприглядными не выглядели. Скорее, их вид запоминался чужою красотой. Изящные, длинноногие, с большими чёрными глазами, закутанные в плащи фигуры.
Так вот, юный лорд увидел женщин и мужчин, детей небес. Рождённых ветром гарпий, живущих на скалистых утёсах, на них часто грешат, будто это они навлекают шторма и уносят в небеса людей. Говорят, они молчаливы и нелюдимы, а если берутся с людьми работать, то всегда требуют необычную оплату. И ещё, Леонар не знал ни одной истории, когда они покидали территории скал и морей и жили среди людей.
Тонкие и невысокие гарпии сидели и стояли, впиваясь когтями в деревянную плоть корабля. Закутанные в гладкие плащи из перьев, они вели бессловесный диалог с девушкой, немного от них отличающейся. Она была тоньше и ниже, и жестикулировала руками.
В попытках рассмотреть картину ближе, Леонар шагнул вперед. Тут скрипнула доска-предательница, и на мужчину по-птичьи резко повернули головы все гости корабля. Плащи расправились крыльями и сделали один лишь взмах. Поднялся ветер, он сбил мужчину с ног, а десятки гарпий поднялись в вышину и закружили над судном в небе, как предвестники холодной зимы. Большинство отправилось восвояси, только трое продолжили свое кружение над кораблем.
На палубе сталась одна крылатая – та самая, которая немного отличалась от улетевших с корабля. Изящная тонкая фигурка, невысокая обладательница серых крапчатых крыльев стояла на носу, взглядом провожала гарпий. Девушка кукольной красоты. Она смотрела с грустью в вышину, но не решалась в неё уйти. Ветер звал, трепал ей платье и прическу, но она отпустила его вздохом. Повернулась и взглянула знакомыми глазами цвета черных жемчужин в его лазурные.
Леонар ахнул. Такого исхода тайны он не ожидал.
Услышав резкий «ах!», девушка вздрогнула. Вся напружилась в ожидании горьких слов.
Желая рассмотреть, не доверяя вернувшемуся зрению, Леонар начал приближаться. С каждым шагом он видел всё больше и верил увиденному всё меньше. Прекрасное платье оказалось перьями. Сделав ещё пару шагов, лорд смог это понять. Перья росли от линии лифа, прикрывая бугорки грудей, они опускались юбкой до колен, порождая иллюзию обворожительного наряда благородной смелой девушки, пожелавшей оголить перед женихом колени. Сзади «юбка» опускалась в пол, чем создавала серый фон, позволяя насладиться белизной стройных ног.
Ещё шагнув, Леонар смог в деталях рассмотреть лицо. Но две тонкие ручки с аккуратными длинными пальчиками прикрыли всю красоту. Графиня Сеа Хичтон, а это была именно она, стыдливо покраснела.
— Прошу, не прячься больше, Химемия.
Графиня едва заметно дрогнула и опустила руки, выпрямила спину. Она несмело смотрела на Леонара, боялась увидеть в его взгляде отвращение. Но тот был слишком увлечён любованием, его поразила красота, что пряталась за маской и бинтами.
Удивительные тёмные глаза обрамляли густые длинные ресницы цвета самой ночи. Тонкая изящная линия носа, как обтесанная волнами скала. Чувственные губы – розовые лепестки – рисованы кистью божества, так они были хороши. А шею и плечи будто лепили из мрамора лучшие скульпторы поднебесной. Тело ткали посланники ветра. А руки и ноги не иначе как подарила богиня красоты.
И ни одного ожога.
— Лгунья, — ласково прошептал юный лорд.
В негодовании Химемия расправила крылья, до этого претворяющиеся шлейфом платья. «Вот тот звук!» — осознал Леонар. Он слышал его из шкафа и в комнате: звук расправляемых крыльев.
Девушка чуть повернулась в бок и подставила крылья солнцу. Склонила голову, словно вопрошая: а они красивые?
Чуть ниже лопаток из спины росли два больших крыла, серых в белую крапинку. Блики света играли с пятнышками перьев, и когда юная гарпия опустила свои крылья, показалось, что свет полетел с них брызгами лучей.
— Красота…
Леонар встал как вкопанный, не ведая, как выразить ему своего восхищения, которое топило под собой ворох вопросов. Хотелось задать их все и разом.
— Скажи, о голосе ты тоже соврала, Химемия?
Графиня глубоко вздохнула и неловко улыбнулась, чуть наморщив лоб.
«Я не лгала вам, я не умею говорить по-человечески», — услышал юный лорд голос в голове. Тот самый, что порою чудился ему как эхо.
Нет, слухи, конечно, ходили. Моряки, бывало, говорили о способности полулюда объясняться без слов. Но почему тогда...
— … я раньше вас не слышал?
Химемия виновато опустила глазки.
«Я кричала вам неоднократно, милорд, но вы оставались глухи. Такое бывает, если человека одолевают сомненья, и он не желает слышать. Вы услышали меня уже на этом корабле. Когда у вас был бред».
— Но почему вы со мной не поговорили после?
«Я не хотела заранее знать, как вы относитесь к подобным мне.»
— К гарпиям? Вы же из их числа?
Девушка повела плечами, признаваясь:
«Моя мать была одной из них. Я – лишь наполовину».
Услышав это, Леонар понял, что отличало Химемию от остальных людей-птиц. У неё были и руки и крылья за спиной, а у гарпий крылья росли вместо рук. И тут же Леонар осознал причины спрятанного облика.
К полулюду относились с напряжением, и в общество благородных им вход закрыт. Но с этим ничего не сделать даже в среде простого люда. Однако, где те нелюди? На островах, скалах и в морях. Кто в лесах, кто в горах.
В отличие от полукровок. Им не писали законов, и им нет нужды придерживаться границ. Вольные выбирать, они легко ходили рядом, и порой человек не ведал, с кем ведёт беседу. Их опасались, их боялись, им не доверяли. Например, тот ушастый человек, что нашёл следы приворота, похоже, был наёмником, но не служил никому по клятве. Лишь за деньги. Среди благородных ни одного нечеловека Леонар не знал...
Ах, нет, теперь был в курсе. Прошлая графиня, жена графа Коллума Хичтона была гарпией. Стало понятно, отчего он прятал мать и дитя. Но выходило, в верхах всё знали. И разрешили. Стало быть, ему запрещать подобную связь не станут. Да и если бы желание было, то давно его семью оповестили бы о королевском запрете на брак.
— Теперь я понимаю, — Леонар вздохнул и продолжил, несколько смущенный: — И признаю: боялись вы не зря. Узнай я сразу о вашем происхождении, страх перевесил бы. Хотя не факт, что опасенья продлились бы долго. Уж слишком вы добры.
«А если бы не прятала лицо?» — заинтересовалась крылатая дева.
— Вы меня смутили, — сын виконта чуть покраснел. — На красоту я падок, признаю. А вы красивы. И потому, согласен, вы правильно прятали прелестное лицо. Иначе я не успел бы понять, какой вы достойный человек, и сложил бы неверную картину.
Графиня вновь залилась краской и осмелилась шагнуть навстречу.
«Мне остается вам поверить».
Они стояли друг напротив друга, и не спешили окончательно сблизиться. Привыкали заново друг к другу, чуть боязливо улыбались от смелых и прямых вопросов.
— А люди в вашем графстве, они знали, кто вы?
«Естественно, не все. Но я не часто пыталась скрыть крылья за нарядом. И все же, я ночная птица, и потому летала по ночам».
— Охотились?
Картина промелькнула хищная: кровь на снегу и мертвый зверь в агонии. Леонар аж вздрогнул. Но сразу же услышал опровержение глупому вопросу:
«Что вы! Я не ем мяса, разве вы не замечали?»
Леонар пристыжено опустил глаза: не замечал. Да и как: пищу принимала юная графиня в поместье в основном тайком. Леонар припоминал, что ела крылатая дева на корабле, и ему носила конфеты, рыбу, фрукты и орехи. Мяса животных она не приносила.
Многое встало на места. И многое предстояло ещё спросить.
— Так значит, это вы летали над поместьем?
«Да. В начале – для удовольствия. А потом пыталась вам помочь».
Вспомнилось, как птичий крик едва не побил посуду в доме. И случай, когда явление птицы отвлекло Онёр, опаивающую его приворотом. Графиня выкинула в реку бутыль вина. Выходило, графиня знала правду с самого начала.
— Так значит, вы всё знали? Почему вы не рассказали об этом?
Химемия потупилась. Она искривила губы и свела брови в попытках подобрать слова.
«Возможно, я поступала глупо. Попробуйте понять. Я не могла разбить вам сердце», — девушка отвела печальный взгляд. — «Вы искренне любили фальшивый образ и не приняли бы из моих уст правды. А если бы я пошла к вашему отцу, то ваша ненависть ко мне сожгла бы слабую надежду быть вместе. Ведь, не смотря на то, что я искренне желаю вам быть счастливым, я тоже женщина, и хочу быть любимой», — смущенно призналась она. — «А позже, если бы я рассказала, Онёр и её братья убили бы вас. Ах, боюсь, в своём стремленьи не ранить, я натворила дел. Возможно, я не достойна быть рядом с вами после столь опрометчивых ошибок…»
Леонар оторопел. Сразу вспомнил охоту и печальный её итог. Вспомнил серые фигуры, кружащие у его распластанного тела, и страх приближающейся смерти.
— Как это, недостойны?! — воскликнул он. — Это вы спасли меня от тех волк…убийц?
«Да, но...»
По пути на свадьбу именно эта дева поняла, какая им уготована судьба и утянула на пол кареты.
— В экипаже, если бы не вы, нас изрешетили бы, разве не так?
«Так, но…»
Он её прогнал после того пожара, ради её же блага отказался от свадьбы, а она вернулась и разделила с ним невзгоды плена.
— Это вы не бросили меня на произвол судьбы с преступниками?
«Да, но...»
А когда его ослепили и оставили умирать, именно она была с ним и вернула его глазам возможность видеть.
— Это вы ухаживали за мной, когда я ослеп?
«Да...»
— И после этого вы говорите, что недостойны моих к вам чувств? Что вы отказываетесь от притязаний на нашу общую судьбу из-за ошибок прошлого?
Химемия краснела, словно рак, которого в кипяток окунули. Кивнула больше для видимости, чем реально веря в свой ответ. И удивлённо вскинула голову, услышав, как начал ругать себя юный лорд:
— Это не вы недостойны быть со мной, это я вас недостоин.
Услышать такие речи графиня никак не ожидала. Встрепенулась и начала убеждать в обратном:
«Как вы можете так думать?» — воскликнула она. — «Вы хороший человек!»
— И вы сможете мне это доказать? — с грустью и надеждой спросил Леонар. Сам себе он доказать подобное не мог.
«Вы очень смелый», — заверила крылатая дева.
— Где и когда я смог вас в этом убедить?
«Вы демонстрировали мне это неоднократно».
Сын виконта покачал лохматой головой. Его прическа как никогда напомнила гриву льва – такие же спутанные притягательные космы, отросшие за время морского плена.
— Я демонстрировал вам безрассудство, а не смелость. И из-за него все наши беды, вы понимаете? На охоте из-за него я попал в ловушку, и вам – вот кто смел – пришлось меня спасать. Я навлек на вас беду и один из преступников едва не сжёг нас.
«Но вы спасли меня на том пожаре? Разве на то не нужна смелость? А после вы нашли в себе силы и признали, что не в состоянии защитить меня, потому отослали. Вы решили принять огонь на себя, не пожелали лишних жертв. Это было смело».
— Разве смело было тащить вас в свое поместье, втягивать во всё это из-за того, что не придумал иного плана быть с любимой женщиной?
Химемия снисходительно улыбнулась:
«Но вы были честны со мной. Не утаили искренних стремлений, и я их приняла. За это тоже вам не следует корить себя. По правде, в день нашей первой встречи вы были тем, кто покорил моё сердце. Вы были так красивы, честны, учтивы».
— И вы клюнули на моё лицо? — не сильно удивился юный лорд, но поморщился. Все женщины смотрели вначале на его красивый лик, затем на знатность. За ширмой этих двух величин самого Леонара просто не замечали.
Графиня успокоила его:
«Нет. Ваша красота не была причиной моего желания ехать в дом вашего отца. Я почуяла от вас аромат зелья приворота. На самом деле я думала: вы желаете одурманить меня», — гарпия призналась в подозрениях. Она повернулась к морю, продолжая свой рассказ: — «Ко мне приезжало множество лжецов – охотников за привилегиями. Я видела их всех насквозь и испытывала отвращенье. Думала, вы один из них. Вскоре я поняла ошибку, Леонар. Вы были со мной честны. Вас не интересовали привилегии, и вы просили помощи. Потому я пожелала узнать: кто применил на вас то зелье. И отправилась в ваш дом».
— Вот видите, вы действовали из благородных побуждений, а я был полон лживых чувств.
«Вы лгали лишь себе», — Химемия вновь повернулась к мужчине, грустно улыбнулась: — «А я лгала вам всем. Скрывала свое происхожденье».
— Мы оба хороши.
Смущенные лорд и леди потупились. Они нашли в себе изрядно недостатков и загнали разговор в тупик сомнений. Вдруг Леонар подвел итог:
— Вот видите, мы не без пороков, но у нас обоих много благородных черт. Сойдёмся, что мы не идеальны оба, а значит, достойны чувств друг друга, — на мужское лицо скользнула лукавая улыбка: — Согласны, моя леди?
Химемия чуть прищурила глаза и кивком дала согласие.
Оставшееся между ними пространство преодолели вместе – разделив, шагнули одновременно. Робкие прикосновения рук переросли в объятия, которые согрели два беспокойных сердца.
Лорд зарылся носом в вихрь крапчатых волос, удивляясь их воздушной мягкости. А Химемия в ответ обвила руками мужчину за пояс. Подумала, и добавила к объятиям крылья. Леонар чуть вздрогнул и заметил:
— Так вот почему я насмерть не замерз с разбитой головой. Они на диво тёплые.
Крылатая девушка засмеялась и уронила голову на мужскую грудь. Ей было хорошо. Никто не гнал и не презирал, как она боялась. В глазах лорда она видела искры тёплых чувств и желала раздуть их в огонь их общего семейного очага. Но не сейчас, впереди предстояло много дел.
«Мы продолжим странный обмен любезностями или обсудим, как нам вернуться на берег?» — графиня разомкнула объятия и чуть отошла. Смущённая и беспрерывно теребящая перья юбки, она напоминала обычную девицу, хоть обычной и не была.
— У вас есть идеи? — Леонар, настолько же смущённый, тоже пытался начать думать о возвращении домой, но разум всё возвращал к мысли о делах сердечных. Пришлось проявить немало силы воли.
«Да. Но мне нужно обсудить их с вами. Все они несколько небезопасны для наших жизней».
Обсуждение перенесли в камбуз, где Химемия накрыла немудреный стол.
«Самый простой из вариантов – я могла бы вас до берега донести. О! Не удивляйтесь: я куда сильнее, чем кажусь», — графиня улыбнулась и выставила крылья на показ.
— Однако вы опасаетесь.
«Верно», — она чуть погрустнела. — «Хоть я сильна, вы всё же взрослый мужчина и имеете приличный вес. Я могу не осилить весь путь, невзирая на мою выносливость».
— Но это не единственный вариант, я полагаю.
«Да. Именно второй я обсуждала с народом неба. Но гарпии не дали мне пока ответа».
Когда девушка это говорила, она помрачнела.
— Что за вариант?
«Дотянуть корабль до берега. Они это могут, однако не хотят работать задарма. Уж не знаю, чем их соблазнить. Им ничего не надо».
— Неужели гарпии настолько не желают цивилизации: одежды, драгоценностей, лошадей, земли?
«Нет. Ничего подобного гарпиям не нужно. Морской еды, да неба».
— Чего же им охота?
Графиня отвернулась. Её лицо отобразило бушевавшее внутри противоречие.
— Значит, есть нечто, что может их заинтересовать?
«Есть! Они могут взять меня…»
— Этого я им не позволю! — с жаром заявил Леонар. — Но почему у них к вам интерес? Из-за того, что вы на половину человек?
«Нет. Я слышу голоса стихий, вот что нужно им. И если они узнают это, меня не пожелают отпускать».
— Голоса стихий? Простите, что это?
«То, что летает выше птиц, плавает глубже рыб и знает всё на свете. Этому нечто люди дали тысячи названий: рок, судьба, метель, ветер, волна, гора, плодородная земля. Оно со мною говорит и порою дает дельные советы».
— Должен признаться, подобное меня пугает.
«Не стоит бояться жизни,» — засмеялась графиня. — «Стихии – ее часть».
— Так значит, если другие гарпии узнают?.. — нахмурился лорд.
«То захотят обладать мной».
— Как много вы прячете секретов, — Леонар широко улыбнулся. — И я готов хранить их все. Однако, как же мы попросим их о помощи? Что может людей-птиц заинтересовать помимо голосов стихий?
Химемия аж лицом потемнела, будто тень на него упала, и посмотрела на свои руки:
— «Такие, как я, не редкость в их племенах. Гарпиям нужны обладатели рук для некоторых работ. Думаю, вы слышали, мой лорд, страшные истории от моряков про нас».
— Про гарпий бают, будто вы нападаете на корабли и топите их. Гарпии действительно совершают подобное?
«Не совсем, Леонар», — Химемия потупилась. — «Между нашими народами есть негласное соглашенье. Ещё отец нынешнего короля заверил его с гарпиями. То соглашенье даёт право народу неба нападать на пиратские корабли. Почти все стаи ему следуют, как мне говорили».
Картина возникла перед лордом завораживающая. Черный флаг развивается по ветру, кричат люди, бьют колокола тревоги, выстрелы оглушают. Но ничто пиратам не в силах помочь, с неба падают крылатые тела и впиваются когтями в моряков.
— Но зачем им эти нападенья? — растерялся лорд, отбросивший в уме воображаемые ужасы.
«Гарпиям нужны люди», — озвучила валюту крылатая графиня.
Картина получила продолжение. Гарпии вцепляются в людей острыми когтями. Те отбиваются как могут, плачут, кровь стекает по их телам, но люди-птицы глухи к мольбам и уносят добычу в небо.
— Работорговля?
«Не совсем. Гарпии не торгуют людьми, но забирают их себе. Я не знаю точно судьбу тех, кто к ним попадает, но на материк они более не возвращаются никогда. И это происходит довольно часто. Говорят: идёшь в пираты – жди с неба свою участь».
— Ох. Я и не подозревал о подобном.
«Мне рассказал отец. Вернее, он вёл дневники, в которых писал рассуждения о наших народах и его проблемах. Должна признать, мне претит о подобном даже думать. Я воспитана по-другому. И мысли о пленении людей вызывают отвращенье».
Леонар смотрел на печальное лицо девушки, которую тяготили мысли о дурных поступках расы её матери. Пытаясь оправдать как гарпий, так и короля, мужчина сказал так:
— Не вижу ничего дурного в нападеньях на пиратский флот. Должен признать, это иронично. Они часто торгуют своими соплеменниками – людьми – и если наказанье им приходит с неба стать рабами, то так тому и быть. Ведь если пиратов ловит королевский флот, их просто вешают. Пусть лучше приносят пользу.
«Спасибо», — графиня улыбнулась, но её глаза остались блестеть от затаённой грусти. — «Я всегда считала себя жестокой, за своё одобрение подобной кары. Дело в том, что жизнь матери моей и отца отняли пираты. Я не смогла смириться с этим до конца».
Крылатая дева прикрыла глаза и поджала губы.
— Вы можете мне рассказать? — Леонар подошел к ней сзади и обнял, желая поддержать в минуту переживаний.
«Шрамы прошлого стесало время. Думаю, я могу об этом вспоминать без боли».
Её рассказ начинался в море, с капитана корабля: бравого моряка, богатого мужчины, любимца женщин, носящего титул графа, но не имеющего земли и привилегий. Звали его Коллум Уль Хичтон.