Из дневника графини Химемии Сеа Хичтон.
«Однажды я читала сказку «о моряке и русалке». У той истории грустный конец. Сказка моих отца и матери получила продолжение, однако не смогла закончиться словами «жили они долго и счастливо». И если бы не дневник отца, мне не удалось бы понять ту бурю противоречий, которую они преодолели, ту пропасть приключений, которые пережили.
Их больше нет. И я предаюсь печали.
Однако ощущаю себя продолженьем той драмы и думаю: ещё не поздно сделать её конец счастливой…»
Отец Коллума Уль Хичтон, такой же морской волк, начал семейное дело с пяти торговых кораблей, а сын увеличил их количество до двадцати. Передавшуюся ему деловую хватку он приправил риском и вскоре купил порт.
Это было не королевством, о котором мечтать могли многие Сеа, не привилегиями, о которых грезили Уль, но продолжением дела становления рода. Об этом мечтал старик Хичтон и передал мечту своему сыну, безземельному графу Хичтон Уль Коллуму: однажды прославить семью и стать Сеа.
Младший Хичтон принял эстафету с уважением к старику, но не мог сдержать данного ему слова – не рисковать. Он кидался в дела с горячей головой, как в объятья портовых девок после месяца без ласк, и имел успех – и там, и там.
Первым рисковым делом стал его корабль. Несмотря на все опасения, он был куплен с рук. Звали судно «Яркая звезда»: огромное трёхмачтовое чудо с просторным сухим трюмом – идеальное для перевозок из дальних стран. Корабль себя зарекомендовал отличным другом. Коллум торговал с островами дикарей, с племенами кочевников степей, с хитрецами востока, с которыми не желали связываться менее рисковые конкуренты. Отовсюду «Яркая звезда» везла дивные товары и прокладывала путь растущей компании Хичтон.
Торговля шла всё успешней. Корабли увозили булат, древесину и камни, а привозили ткани, шкуры, фрукты и специи, непрерывно увеличивая состояние торговца. Прыжком карьеры стали королевские заказы, которые он выполнял в кратчайший срок, чем увеличил свою популярность при дворе. Но всё же это не сделало его Сеа, о чём мечтал отец и сам Коллум. В награду его компании пожаловали новые корабли и пути – не передающиеся по наследству привилегии для семьи.
И когда мужчина думал сдаться, сама судьба подарила шанс. Правда, Коллум ещё не знал, чем обернётся неожиданная встреча.
В ту ночь поднялся шторм. Гремел гром. Стреляли молнии. Волны остервенело били по бортам.
Морякам к проделкам бога вод не привыкать – но даже им пришлось тяжко. Крылья ветра едва не рвали спущенные паруса «Звезды», а пики волн стремились пробить тело корабля – бились в припадке, пытаясь перевернуть сопротивляющееся стихии судно. Тщетно: опытный рулевой не дал им и шанса.
И вот, когда ветра склонили головы перед умением человека, и улетели тревожить другие корабли, вперёдсмотрящий18 прокричал:
— Человек за бортом!
Распластавшись на досках, бывших в прошлом частью корабля, дрейфовала женщина. Издалека моряки разглядели длинные волосы и обнаженные ноги, опущенные в воду, потому загорелись энтузиазмом скорее помочь несчастной. Но, чем ближе подходил плот к кораблю, тем меньше в моряках оставалось желания помочь.
Коллум с интересом наблюдал, как на палубу поднимали существо с человеческими чертами. Гарпий он уже видал. Быть честным – немного опасался. Бывало, они бросались на корабли. Обычно, правда, на пиратские. Иногда крылатые использовали мачту «Звезды» для отдыха, и хищно наблюдали сверху за моряками. Бывало, огромной стаей пролетали мимо, словно туча саранчи в поисках еды. И вот – одна из них на палубе. Ослабшая, с серьезной раной на крыле, смотрела на людей огромными черными глазами.
— Капитан, как поступим? — спросил Коллума первый помощник.
— Поможем. Долг каждого мужчины – спасать прекрасных дам, даже если у тех крылья.
Впрочем, прекрасной гарпию не посчитал ни один из моряков. Мужской пыл остывал при виде режущих дерево когтей и мощного здорового крыла. Лицо небесной девы также не вписывалось в критерии красивого: хищное, с резкими чертами, его пересекали шрамы чужих когтей.
Однако Уль Хичтон был сражен её глазами. Большие, тёмные, блестящие, как чёрный жемчуг в ожерелье благородной дамы, на фоне их всё остальное меркло. Тогда Хичтон ещё не понимал, что попал в капкан женских чар.
— Дежавю… Значит, вы похожи на отца? — предположил Леонар.
«Думаю – да, хотя без шрамов моя мама была бы красивой».
— И она, как и вы, была покрыта платьем перьев?
«Да, примерно так же. Она тоже была серой в мелкий белый крап. У гарпий востока это считается привлекательным окрасом», — с улыбкой подмигнула ему графиня.
Бортовой врач сказал:
— Летать она не будет. Перебиты сухожилия. Кости сломаны.
Гарпия склонила голову, приняв приговор спокойно. Позволила обмазать раны и перебинтовать. Затем начала изучать корабль. Вначале никто не мог понять, что затеяла крылатая, зачем ищет укромные углы? Осматривает бочки, ящики, камеры, каюты. Пока в один миг её не потеряли.
Ни один матрос на корабле не смог её найти. Нашёл капитан, в своей каюте.
Крылатая сочла обиталище Хичтона подходящим местом и поселилась в большом шкафу, предварительно выкинув из него коробки с документами и пару шуб.
Коллум Уль Хичтон ругался, пытался выдворить неугодную бестию прочь, но тщетно. Гарпия всячески показывала, что место это впредь её: шипела, царапалась и, самое страшное, кричала. Чем оглушала любого поблизости себя.
— Что-то мне это напоминает, — с усмешкой прервал рассказ Леонар.
«Не гневите бога, я была куда спокойнее и на вас не бросалась! Всё же я воспитана культурными людьми. И вы сами засунули меня в шкаф», — до кончика острого носа покраснела юная графиня. Продолжила историю.
Повоевав, капитан махнул рукой. Решил: до берега потерпит. А там ссадит случайную попутчицу – да хоть с тем же шкафом! – и забудет, как страшный сон.
Так он думал, но судьба решила за него.
Очередная летняя гроза чертила узоры по ночному небу, поднятые волнами вырванные из пучины водоросли бросало на палубу, а моряки привычно готовились к противостоянию стихии. Всё как всегда, привычно. Но в тот раз случилось то, чего никто не ждал.
— Корабль! — крикнул впередсмотрящий, и капитан сразу взялся за свою трубу.
Темнота неохотно уступила намётанному глазу. Впереди шёл бриг под флагами западных островов. С той стороны обычно возили сахар – изрядно дорогой товар. Но не на таких кораблях. У островных кораблей иное расположение парусов, и ярусы не совпадали. Неужто закупили с материка?
Пока Коллум и команда рассеянно перекатывали в голове нестыковки, гарпия забралась на нос «Звезды». Словно гончая, заметившая зайца, замерла, затем издала пронзивший уши крик. Её глаза были куда острее человеческих. На том корабле растерялись, и в гривах молочных парусов хлестнула чёрная тряпица, которую приметила крылатая. Её усмотрел и граф.
— Пираты!!! — мгновенно понял капитан. — К пушкам, олухи!!!
Моряки подорвались, и ещё до того, как достигли орудий, чужой корабль поднял флаг с изображением костей. «Яркая звезда» повернулась бортом и обнажила дула пушек: пираты едва не обогнали на пару мгновений, но нет, первый залп был за «Звездой».
Гром выстрелов, свист ядер, треск дерева, людские крики – всё смешалось в звуках боя. Пираты шли на сближение, и вот в борта впиваются стальные крючья. Враги бросились по натянутым канатам на палубу и в ход пошли мечи. Звон стали, влажный всхлип метких ударов, предсмертные стенания звучали арией в усладу морскому богу битв.
Пиратов было не больше моряков, но их опыт на поле брани перевешивал. Да и вооружение играло не последнюю роль: стреляли однозарядные пистолеты, пираты одерживали вверх. Однако когда Коллум попрощался с жизнью, а выжившая команда готова была согласиться на ошейники рабов, сверху рухнула большая птица. Гарпия не могла летать, но умело спланировала с мачты и закричала громче, чем недавно. На её крик на палубу спикировали ещё трое людей-птиц.
В бою произошла заминка. Пираты испуганно взирали на бич их брата и пятились. Гарпии в ответ смотрели хищно: сузили глаза, распушили перья и готовились атаковать.
Граф Хичтон тогда первый понял, как обстоят дела. Пиратские корабли брали большими стаями, а не вот такими группками, а значит, единственное, что можно сделать – испугать. Он закричал:
— Гарпии летят! Их сотни! Прячьтесь!!!
Страх и ночь сыграли с пиратами злую шутку. В тёмном небе не разглядеть: летит кто или то блеск звезд. Больше половины поверили и, испугавшись, бросились искать укрытие. Это их сгубило. Не прошло и получаса, как всех пиратов взяли в плен, а корабль обыскали. Поломав паруса, граф отпустил их судно дрейфовать, а самих пиратов лежать связанными.
Привлеченные патрульные гарпии выбрали по одному из пленных и убрались восвояси. Остальных, как знал Коллум, они заберут с корабля довольно скоро. Ещё он думал, гарпии заберут с собой свою раненную товарку, но той после боя и след простыл.
Нашлась она на утро следующего дня.
Гарпия весь день напрашивалась на похвалу: как кошка всюду мелькала и мурлыкала под нос неведомый мотив. Пришлось похвалить и признать её заслугу. А как иначе, если она от капитана просила похвалу.
То был не единственный раз, когда зоркий глаз крылатой спасал «Яркую звезду». Через два дня она приметила скалу, о которую могло разбиться судно. А через неделю не дала разбиться вперёдсмотрящему, когда тот навернулся с мачты. А однажды поступила странно. У берегов заморских, в порту, порвала паруса, прямо перед отплытием.
Уж как бранился капитан, и плетью грозился, и крылья оторвать. Но делать было нечего, парусину ждали утром. Ночью гнев Коллума остыл: морской король с ума сошёл и волны к небесам поднял. В ту ночь погибло много кораблей, их деревянные останки прибило к берегу. И лишь «Яркая звезда» уцелела, не выйдя из порта. За это тоже пришлось гарпию благодарить. Хичтон понял: она знала о предстоящем бедствии. С этого момента он присматривался к погоде и миру, когда она начинала беспокойно ходить по такелажу, как углядевшая ястреба голубка.
Впрочем, главное гарпия совершила позже.
В тот месяц Коллум Уль Хичтон пытался трижды ссадить со «Звезды» крылатую. Но стоило судну причалить, как той и след простывал, а выходили в море – она уже на палубе. И всё время рядом: как тень за ним ходила. Капитан всё злился, ещё не зная, как она поможет в будущем.
Был шторм, которого не видели уж десять лет. Волны поднимались выше высоченных шпилей храмов, оставленных на материках, выше горизонта, и падали, разбивая корабли. Щепки их бросало на палубу «Звезды», и свет её грозился померкнуть в любой миг. Людей смывало в море, паруса рвало, голос капитана не пробивался через шум стихии. Даже крики гарпии никто не слышал, а затем… удар!
Пришли в себя на мели на острове, названия которого никто не знал, в окружении тихих вод – на море воцарился штиль.
То были дни угнетения и страха. Люди перестали быть людьми на третий день: так хотели пить и есть, что попытались пожертвовать одним во благо остальных. Тот остров не подарил ни пищи, ни воды и ждал, когда сможет завладеть телами отчаявшихся моряков.
Гарпия не попадалась на глаза и все думали: она умерла. Но, как оказалось, она нашла воду. Крылатая всех спасла.
Возможно, ей нашептала сама земля, где копать.
— Значит, ваша мама тоже могла слышать стихии?
«Предполагаю. Она не говорила этого отцу – в дневнике нет упоминаний. Наверное, это была ее тайна, которую она уберегла от остальных. Думаю, не хотела расставаться с моим папой. Иначе бы ее забрали в стаю даже без крыла».
Но всё это было между делом. А главное то, что именно на том безымянном куске суши начались отношения двух непохожих друг на друга мужчины и женщины. Гарпии граф нравился, как может нравиться крылатой красивый человек. Но вот что с ним делать, в её ужасном положении не умеющей летать – она не понимала.
Для гарпий люди с истоков дней были лишь средством, орудием, не более. Иногда гарпии с людьми торговали. Но близкие отношения как с равными старались не вести. А тут сердце предало и просило быть теснее к человеку. Это сбивало с толку.
Но не одна крылатая мучилась вопросами «как быть», Коллум также недоумевал.
Ему, знатоку дамской красоты, сперва было просто интересно наблюдать за женщиной, не похожей ни на одну из его знакомых. Затем он понял, что увлечен. А на острове мужчина осознал, что пленён. Причем граф не мог сказать, в какой момент всё так сложилось, это происходило постепенно. Просто она была всё время рядом и помогала, но не просила ни признательности, ни наград. Её не интересовали его деньги и знатность рода, подарки, украшения и балы. И граф начал замечать, как она прекрасна. А шрамы видел как вуаль, скрывающую красивые черты. Вконец он совсем замучил себя мыслями о необычной женщине… а как её зовут?
— Скажи мне своё имя, — попросил Коллум Уль Хичтон, когда ветер начал набирать силу, и моряки отремонтировали судно.
В ответ на вопрос мужчина получил смех и красивую улыбку. Гарпия покачала головой.
Корабль оказался вновь в воде и путь продолжился.
И однажды Коллум в негодовании рассказал своим людям об отказе гарпии назвать ему имя, и один из них (вроде, поломой) вспомнил:
— Мне бабка говорила – она у меня у скал жила – что народ неба имён не кажет. У них имена знают лишь ближайшая родня да их избранники. Вы, господин, если хотите, можете ей предложить вас испытать, раз имя её хотите знать. Но, как мне бабка говорила, людям их испытанья не осилить.
Совет был принят и безотлагательно применён:
— Испытай меня! — потребовал граф у сидевшей на борту крылатой девы.
Та посмотрела удивлённо, её глаза расширились, а рот чуть приоткрылся. Она не ожидала. Отвернулась. Подумала, рассматривая волны, и впервые Коллум услышал её голос в своей голове:
«Поймай меня», — потребовал он у капитана.
В тот же миг, извернувшись, гарпия взлетела, опираясь ногами на канаты, до мачты. Вверх, до «вороньего гнезда» и удивленного вперёдсмотрящего, с него спикировала вниз, до противоположного борта, и нырнула куда-то в закрама.
— Поймать… — бездумно повторил ошарашенный капитан.
— Поймать ураган и то легче, — сказал он через четверть часа.
Гарпия, даже потеряв возможность летать в небесах, неуловимой молнией металась по кораблю и в руки не давалась. То она у корзины, то на киле, то в камбузе.
Матросы сначала удивлялись догонялкам, затем начали над капитаном посмеиваться. Эк носится за девкой!
Коллум Уль Хичтон изображал полоумную белку до самых берегов, дальше его ждали дела торговые. Да какие! Королевский заказ – шанс получения привилегий, шанс стать Сеа!
Везти предстояло шелка с далекого восточного материка. Обсудив дела компании с управляющим, проверив документы, капитан вновь встал у руля – заказ короля он собирался выполнить на «Яркой звезде» самолично.
Граф вспомнил о гарпии, лишь вновь взойдя на судно. Все его мысли были о заказе, и он не пожелал более отвлекаться на догонялки за шустрой обладательницей крыльев. Решил взять хитростью.
— Опять вы промахнулись, лорд, — посмеялся рулевой, наблюдая, как Коллум собирает с палубы пустую сеть, а непойманная гарпия веселится вверху на тросе.
Неудачи ждали и с ловушкой – попался поломой. И с сонным зельем – уснули три матроса.
— Да как же мне её поймать? — негодовал Уль Хичтон спустя месяц долгого пути.
Он устал от погони и своих неудач, а ещё скучал по потерянному «хвосту», который следовал за ним по кораблю и жил в его каюте в шкафу. Он скучал и предложил отменить испытание, но получил такой ответ:
«Если ты меня не поймаешь, я уйду. Навсегда».
— Но время ещё есть?
«Пока ты не сдался – есть», — сказала она и собиралась вновь исчезнуть.
— Постой, — проявил находчивость капитан «Звезды»: — Но как быть с испытаньем для тебя?
«Для меня?» — удивилась женщина с крыльями.
— Да. Но я пока не придумал, что бы предложить для испытанья. Давай просто: удиви меня!
«Ох. Ты смел или безрассуден: предлагать такое гарпии. Но – пусть. Я придумаю, чем тебя удивить».
— Гарпии дают избранникам испытания? — спросил Леонар, с интересом наблюдая за реакцией графини.
«Да, по словам моей матери именно так они находят того, кто достоин. Но по её же словам этот выбор делается до момента, когда испытание будет придумано. Я хочу сказать, это больше походит на игру или издевательство. Ведь женщина знает, с чем справится её избранник, а с чем нет. Моя мать знала, что отец её не поймает».
— Другими словами, она была не уверена в своем желании с ним быть?
«Я была маленькой и не спросила её, но думаю, она видела проблему в своей ущербности и его человечности. Всё-таки, они довольно разные существа и привыкли жить по-разному», — она сделала паузу и улыбнулась: — «Так ты хочешь знать, что было дальше?»
— Конечно. Рассказывай.
Казалось, без его общества она вовсе не страдала. А она страдала. У гарпий многое не как у людей, но им тоже хочется быть рядом с теми, кто их любит. Хотя иногда им хватает своей любви на двоих. И чем ближе была весна, тем сильнее крепчало желание быть рядом с избранным мужчиной. А он всё никак не мог поймать её, хотя она даже не летала. А ему всё больше времени нужно было на дела торговые.
С такими мыслями выражение её лица становилось, как у каждой женщины произносящей вечную фразу: «Мужчины!»
— Так как же они стали парой? — удивился юный лорд. — И как граф из Уль стал Сеа?
«Прояви терпение, Леонар. У нас ещё много времени, так к чему гнать ветер сказа – он сдует все мелочи, а они важны».
Трюмы «Яркой звезды» обогатили восточными шелками: в каждом свертке состояние, в каждом ящике сокровище. Не будь на корабле проверенной команды, Коллум Уль Хичтон испытывал бы страх оставлять всё это без охраны. Да и с проверенными людьми беспокоила сохранность груза.
Но не о том волновался граф. Не там он должен был ожидать беды. Даже молния, бывает, бьёт дважды в одну крышу, что говорить о «пытающих счастья» под чёрным флагом.
Сопровождающие «Яркую звезду» хорошо вооруженные суда не ожидали нападения пиратского флота. Что могли четыре корабля против десяти? Их поймали в море и дали полчаса сдаться добровольно. Что делать? Капитан понимал: лишь половина предпочтет славную смерть в бою, остальные хотели жить, не важно как, даже если рабами.
Мечась между выбором чести и бесчестья, капитан нашёл средний вариант. Парламентёр принёс благую весть. Пираты отпускали на шлюпках половину команды, если остальные сдадутся им без боя. Их логика понятна: рабы дешевле хороших кораблей, которые в битве пришлось бы попортить.
— Ну, где же ты, птица, — ругался Коллум, ища крылатую безбилетницу, первой желая ссадить на шлюпку, но той и след простыл.
— Капитан, — окликнул рулевой, — её нет на борту.
— Забилась куда?
— Всё возможно. Но время истекло. Решайте, капитан.
Уль Хичтон вздохнул и приказал опускать шлюпки. На них уплывут все, кто пожелает, а он с храбрым большинством разделит участь узников. Так он решил.
Сдача в плен проходила штатно. Флотом пираты только для того и ходили – взять добычу целой. Потом за неё резали друг другу глотки, но не о том история. Вот что было дальше.
Через три дня плена (путь до материка Дефа, где продавали рабов – неделя) пираты стали нервными. Пиратский корабль изменил свой курс. Охранники клеток шептались в тот день:
— Слышал, куда повернули?
— К одному из наших новых кораблей с добычей. Он, якобы, о скалы убился.
— А слышал, в первый день на том новом корабле команду кто-то резать начал?
— Слышал, во сне по горлу. Думали, поймали ублюдка, а на следующую ночь ещё троих. Да не ножами…
— Я тоже слышал, им горло когтями рвали… А может, потому по скалам и прошёлся? Нет там уже команды?
— Чур тебя! Ещё скажи – призрак капитана их решит. А вон он, в клетке сидит! Тьфу! Но, морской бог, как же тот корабль зовётся?
— «Звездою». Так в судовом написано.
Коллум Уль Хичтон поднял голову, пораженный услышанным. Он не мог поверить и представить, что гарпия ещё на корабле и ведёт партизанскую войну. И сейчас они плывут к ней. И что же? Женщина воюет, а где же все мужи? По клеткам? Так не годится!
Переговариваться с командой было сложно. Среди прочих сидели с ними и иностранные рабы, передавать слова Коллума они едва ли могли. Но, соблазнённые свободой, старались.
В сумерках достигли скал. На них, как рыба на гарпуне, лежал корабль.
Им бы бросить затею, но шелка в трюмах обещали слишком много денег. Пиратский капитан хотел дождаться ночи, но запуганная страшилками команда была против, а вешать на рее он не хотел. Выбрал самых крикливых «храбрецов» и отправил на разведку. Спустили шлюпки – уплыли. И не вернулись.
Коллум слышал беспокойные реплики пиратской команды и ждал. Он знал, что произойдёт, и ободрял всех, кто в это не верил. А он, наверное, глупый, так как верил в играющую с ними гарпию.
Как оказалось, не зря.
Когда судно пиратов приблизилось к «Звезде» и скалам, когда вперёдсмотрящий вдруг пал на палубу мертвый, уже всё было кончено. Пернатая стая упала на палубу камнем, и половину людей просто унесло потоком в море. Вторая взялась за огнестрел и сабли. Самые сообразительные добрались до пушек, но порох вымок: раб, щуплый паренек, выбрался из клетки и совершил диверсию. А затем стащил ключи и передал их капитану. Убив сторожей и вооружившись кто чем смог, бывшие рабы искали в панике бежавшую команду и расправлялись с ними, или выгоняли на палубу. Сами туда боялись выходить.
Граф дождался криков, затем их затухания и полной тишины. Лишь после этого повёл освобожденных рабов наружу. Те в ужасе шарахнулись обратно – так много было вокруг людей-птиц.
Одна стояла к нему спиной, он обхватил её руками.
— Поймал, — серые перья с белым крапом Хичтон узнал.
«Поймал», — повернулась к нему крылатая. — «Моё имя Ясколка».
Вообразился пучок белых меленьких цветочков на скалах в горной вышине. Нежный и сильный росток, который не сгубить ветрам и холодам.
— Тебе подходит.
«Твоё испытание я тоже выполнила», — сказала Ясколка, — «я удивлю тебя».
— Ты вновь всех нас пасла. Мне достаточно удивления.
«Нет. Ты будешь удивлён», — гарпия замотала головой и указала вверх, на гарпий цвета траура: — «Эти обитают только в водах к северу отсюда. На скалах треугольника беды. Корабли они все топят, что рискнут заплыть в их воды. Не ладят они с людьми. Им в прошлом было от них горе».
Коллум Уль Хичтон сразу вспомнил о треугольнике беды и чёрных гарпиях. Те места корабли обходили, как чумные. Огромных денег стоило делать крюки, не забредая в воды, где клыками из воды щерились скалы, на которых жили черные люди-птицы. Но перебить жителей скал ни один флот не смог. Король послал их три, и все потерял. Махнул рукой, и проложили торговцы дорогостоящие пути в обход. Но эти черные спасли их. Почему? Ответ едва не заставил пасть к ногам спасительницы:
«Они готовы к миру в обмен на торговые услуги. И ты можешь стать тем, кто принесёт благую весть домой».
— Какова цена?
«Помимо разрешения на охоту на пиратов? Травля крыс на скалах. Для наших кладок и детей они смертельно опасны».
— Такая мелочь? Ох, не проблема.
Обратно в королевство шли со смешанным чувством победы и поражения. На каждую долю успеха пришелся один удар.
Они сражались и победили. Увы, многих потеряли, и имен половины погибших уж не узнать.
Они спаслись. Но не все. Кораблей с рабами было три, и где два других – увы, неизвестно.
У них теперь новый большой корабль, бывшая собственность пиратов. Но «Яркая звезда» погашена волнами, и её останки вскоре разнесёт по морскому дну.
Предстояло обсудить мир гарпий и людей с королём. И он, Хичтон – их представитель, так как предложил брак одной из них. Однако Хичтон обещался вернуться с восточными шелками, а их больше половины пошло ко дну.
— Волнующий момент, — заметил Леонар к недовольству рассказчицы, которой вновь пришлось прерваться.
«Почему же именно этот момент вас взволновал, Леонар? Вот я больше беспокоилась за судьбу отца, когда он был в плену у пиратов. И за мать, одну на корабле среди врагов».
— Не судите строго, Химемия, я просто не знал, за что вашему отцу дали так много привилегий. Каюсь, давно хотел узнать. Оказывается, за мир с черными жителями скал. А, кстати, чем они от остальных гарпий отличаются?
«Они крупнее и сильнее. Гораздо загорелее. И те условия, в которых они живут, куда суровее прибрежных скал. Они, мне мама говорила, охотятся на китов и акул, и им хватает силы принести добычу в гнезда».
Леонар вообразил черную стаю, стрелой пробивающую плоть моря и выносящую оттуда тушу гигантского кита.
— Не удивительно, что до сих пор их облик вызывает у людей природный страх. Ах, продолжайте.
Ясколка была весёлой женщиной чуть старше Коллума. Она поведала, что была среди своих жутким сорванцом и охотником за приключениями. Полжизни путешествовала со стаей патруля и, как итог – не создала семью.
Тот раз, когда команда «Яркой звезды» её спасла, она пострадала в одном из нападений. Пираты умели обороняться от гарпий, если вовремя замечали стаю. Стреляли из пушек и мортир. Использовали дробленые ядра и сбивали в море. Но гарпии имели свои способы их обмануть: нападали по ночам, при шторме, убивали вперёдсмотрящего и дозорных. Иногда посылали для этого одного из самых шустрых людей-птиц. Остальные нападали чуток позднее.
В тот раз такая честь выпала Ясколке, однако той не повезло. Ветер не шутил, бил и бранил, и в ответственный момент крылатая промахнулась. Должна была напасть человеку со спины, а вышло, что он заметил и выстрелил из однозарядного пистолета в крыло. Её сбило в море. Последующие за падением события Ясколка затруднялась описать точно. Помнила, что её стая напала на корабль, в пылу битвы корабль встретил скалы. Полетели щепки, и под руку попался обломок судна. А дальше история известна.
Король идею мира принял благосклонно. Даже очень. Простил потерю груза, одобрил брак и наградил привилегиями с передачей по наследству. Мечта семьи Хичтон сбылась – Коллум стал Сеа. На три дня. А затем женился в маленькой церквушке на морском берегу и вновь ушел бродить по морю. Не один, а с женой.
Ясколка не могла без моря и с радостью делила с мужем морские тропы. А он не видел причин сходить часто на берега. Через год она родила ребенка на корабле, первого и единственного из Сеа Хичтон – Химемию. И счастье молодой семьи длилось шесть долгих лет. Дни были полны солнца, моря и неба. Пока однажды не случилась беда, которая одну жизнь отняла и две перевернула.
Винить вперёдсмотрящего на мачте, или скрывшуюся в облачной ночи луну уж не имеет смысла. Чужой корабль плыл не за добычей, он был одним из тех работорговых посудин, кого упустили семь лет назад.
Началось все с залпа мортир, затем взрывные ядра и пожар. Огонь проник в жилые помещения. Мать загородила собой ребенка и попыталась вынести на ветер. Но её перья вспыхнули факелом, и муж уже ничем не мог помочь. Он забрал обожжённую Химемию и вынес, но на палубе их ждала загоревшаяся бочка пороха.
— И Ясколка не могла предсказать это? Не услышала голосов?
«Это не предсказание. Голоса иногда помогают, иногда нет. Они как залетные птицы, не сидят на месте. На них нельзя полагаться все всем. В тот раз не она слышала их, а я… Но не послушалась!» — слеза скатилась по щеке графини.
— Прошу, не вините себя! Вы были еще ребенком, — Леонар обнял любимую и поцеловал ее макушку. — Мне очень жаль, что с вашей семьей произошло такое горе, и вы не должны винить себя за это. То вина людей, напавших на ваш корабль, а не ваша.
«Спасибо», — девушка нашла силы чуть улыбнуться. — «Я понимаю это. Но мне все равно приятно слышать, что вы не считаете меня виновной».
— Что было дальше?
«Отец сильно пострадал. Он обгорел и был парализован. Его голову пронзили осколки, но он смог жить ещё три года после той ночи. А мама…» — Химемия запнулась и на её глазах вновь навернулись слезы. Их она стерла об рукав рубахи Леонара. — «Мне ещё не раз чудился запах жареного мяса. А уши рвал её крик. А тело жжёт… Должна признать, если бы не чудо-перья, то ложь об обожжённом лице была бы правдой…»
— А ваша мама, её перья не могли ей помочь?
Химемия помолчала. Затем сказала:
«Подобные перья редки. И это большая тайна, как и голоса. Не говорите никому. Иначе люди начнут нас убивать. Но есть предел любым силам. Когда мои перья отрасли, они уже не могли помочь отцу».
Леонар представил, как люди узнают, что есть на свете птицы, способные вылечить любой недуг, и готовят стрелы для нападения.
— Я понял вас, — он погладил невесту по голове, продолжая утешать, переживая страшный момент ее жизни. — И сохраню доверенную тайну. Прошу вас, расскажите, что было дальше?
«Мы победили. Матросы без дела не стояли и стреляли едва ли не вслепую. Случайность ли, воля богов ли, но пираты пошли ко дну».
— Давайте оставим эту тему.
«Да, оставим. Те события причинили довольно боли».
В попытке перевести тему сын виконта вспомнил об опекуне Химемии. Его она в рассказе не упоминала.
— А адмирал? Он откуда? — помянул Леонар сурового вояку.
«Адмирал Крочек? Ах, да…»
Тогда Коллум уже знал: он долго не протянет. В моменты просветления пытался найти человека, которому доверял в далекой юности. Вместе росли, вместе служили, как братья были. Но один стал торговцем и продолжил дело семьи, а второй нашёл себя в карьере военного.
Получив письмо, адмирал Крочек сразу же собрался, оставил службу и прибыл в «Ласточкино гнездо».
«Должна признать, в начале я его невзлюбила. Всё думала, он намерен заменить умирающего отца. Вела себя ужасно. Но папа слабел, и я не знала, к кому ещё могу прижаться и поплакать. Он таки стал мне вторым отцом, не просто нянькой. И, если вы не против, Леонар, я хочу пригласить его на обряд венчания. Всё же, он мне как отец».
Леонар разомкнул объятия и позволил Химемии выпрямиться. На ее лице лежала тень боли от потери близких, но ее место постепенно занимали счастливые волнения о будущем.
— Полагаю, ваш лекарь тоже будет там. А он…
«…Откуда? О! Остин Хест был ещё на первом корабле – служил на «Яркой звезде» и был в команде до захвата её пиратами. Ему не повезло остаться на одном из сбежавших судов. Был рабом четыре года, затем возвращен на родину. После пережитого в неволе он… изменился. Так говорил отец. Вы не поверите, но раньше он был очень пухлым и добродушным человеком».
— Да, поверить в это сложно, — невесело улыбнулся юный лорд, вспоминая нездоровый вид лекаря.
«Я была очень мала, когда отец и лекарь встретились снова в одном из королевских портов. Тогда отец приглашал его вновь на службу, но Остина на корабль заманить не смог. Остин стал бояться моря. Почти что ненавидеть. Что не коснулось отношения к капитану. Когда случилось горе, он сразу же откликнулся на письмо и прибыл в «Ласточкино гнездо» лечить меня и отца. И, да – я хочу его пригласить. Он тоже мой дорогой друг. Член семьи».
— Ещё я хотел бы узнать: зачем вы взяли его в поместье моей семьи? Думали, вас отравят у нас?
«Что вы!» — отмахнулась графиня. — «Мне действительно была нужна его помощь. Эти платья», — она поморщилась, — «чтобы перья не торчали, приходилось часть вырывать».
Леонар с ужасом посмотрел на девушку. Некоторые перья действительно были очень длинными и торчали бы из рукавов или из-под подола. Как, должно быть, было больно терпеть подобное.
— Мне жаль.
«Забудьте. Это было необходимо для моей маленькой лжи. Давайте лучше вернемся к теме свадьбы…»
Переключившись на обсуждение предстоящего свадебного торжества, молодая пара коротала ночь под открытым небом, пока не начала обсуждать звёзды. Одну звезду в рисунке созвездия Пламени звали Онёр.
Леонар всмотрелся в море. Подзорная труба не видела суши, не видела кораблей. Лишь тьму и блики. Где она теперь? Он ощутил себя вновь слепым, бездумно смотрящим в никуда. Графиня все понимала: он думает о той, кто его обманул и предал.
Юный лорд не понимал причины – глупость ли его, или приворот – но из головы не шли два образа. Один придуманный, второй реальный. Онёр не желала растворяться в мыслях и уплывать от тревожных берегов сомнений. Её торжествующий лик стоял перед глазами.
— Ведь уже решил, что не люблю. Винил во всех несчастьях похоть и глупость. Так почему?
«Сердцу не прикажешь», — тихонько ответили ему. — «Время лечит, но не над всеми напастями оно всесильно. Ах, если бы вы только злились, было б проще».
— Знаю. Но я не злюсь. Судьба так раскидала карты, что нам с ней не дано пойти по счастливому пути. А путь мести мне противен.
«Думаете, она удовлетворится причинённым вам страданьем?»
— Надеюсь, да. И боюсь, былые чувства смогут помешать мне принять твёрдое решенье, если она вернётся и возьмётся вновь за нож.
А что, если она начнёт охоту не за ним, а за его будущей женой? А может, за его будущим ребенком? Как быть? Имеет ли он право сомневаться дальше?
«Пойдёмте спать, милорд. Утром полегчает».
Он думал долго, ворочался во сне и, наконец, поднялся. Укрыл спящую деву и вышел на палубу. Как он и думал, одна гарпия продолжала наблюдать. Это был мужчина – гарпий. Сидел на остатках мачты, скрытый ошметком паруса. Леонар позволил себе сомневаться ещё мгновение, и вот он позвал пернатого мужчину:
— Прошу вас, спуститесь. Я хочу вам рассказать о людях, которых не будут искать в нашем королевстве. О пиратах, кто не ходит под черными парусами. Я нарисую вам их портреты. Если вы их углядите, забирайте.
Гарпий посмотрел на человека и кивнул. Дождался, пока он закончит рисовать и кивнул ещё раз, забрав портреты. Леонар никогда не думал, что привитое ему в детстве умение будет им использовано таким вот образом. Невольно вспомнилось, что траурную ленту он уже держал в руках, и смерть любимой уже оплакал.
— Прощай, Онёр.