На мой вкус, это лучшая статья из всех, что я написал о русской (советской) музыке. Наверное, январь или февраль 1985 года; зима, полный мрак, я под запретом, в квартире провели обыск. Бешеный успех у девушек, особенно иностранных: все считают, что меня вот-вот арестуют, и это очень романтично. Все свободное от девушек время свободно вообще, поскольку работы нет. Один-единственный заказ поступил от питерских друзей: написать что-нибудь в «Бюллетень Ленинградского рок-кпуба» — так во времена репрессий переименовали тамошний самиздатовский «Рокси». Вот я и написал… Но опубликовать труд товарищи не решились — все-таки стрёму моя фамилия тогда нагоняла больше, чем Гребенщиков и Науменко, вместе взятые. А когда атмосфера потеплела, «Сделай сам-84», как материал сугубо сезонный, сам остыл: приближался 1986-й… Короче, впервые это сочинение было как следует напечатано в 1994 году в сборнике «Золотое Подполье». Причем со ссылкой, где подвергается сомнению то, что статья действительно была написана мною в означенном году. Ну… что я могу поделать, если еще тогда был умнее некоторых?.

БРАВО: «БРАВО»

Эта катушка совершила максимум оборотов за год. Под нее шло все — от танцев до болтовни о транс-авангарде. Ее любили девушки, а также иностранцы, полные идиоты, снобы, звезды эстрады — короче, все, даже самые отчужденные категории слушателей. Исключение составляли лишь сознательные лидеры социокультурного нонконформизма, живущие под лозунгом «Рано радоваться!». «Браво» легко удалось то, что уже несколько лет никак не могут «вытянуть» «Странные игры»: танцевально-декадентский мо-дерн-ностальгический ска-рок. Таким образом, в нашем рок-рационе оказалось сразу несколько фатально недостающих витаминов, что повлекло фурор и нездоровую сенсацию. Несложная формула: девочка поет, гитара свингует, саксофон солирует. Но повторить ее никто пока не может, хотя бы потому, что нелегко найти смелую девочку… и музыкантов, которые не считали бы зазорным развлекать. Тексты — слабое место (здесь синдром «Странных игр» не удалось преодолеть). Среди разочаровывающей смеси из поучительного американского юмора и тупой русской манерности относительно адекватен лишь ретро-китч «Желтые ботинки»: «Бросают „чайку" и бегут в ночи из крокодильей кожи лодочки…» Аромат адюльтера хрущевской эры… Несмотря на корявость слога.

На фоне букета мрачных комплексов, прыщавости и пропитости типичных рокеров отечественной расфасовки стильные, опрятные и источающие позитивную энергию «Браво» выглядят оазисом чистого веселья и культурного досуга. В их музыке и имидже почти полностью отсутствуют (нисколько не в ущерб концепции!) многие одиозные аспекты рок-орто-доксии (громкость, волосы, вызывающее шмотье, агрессивные манеры…), из-за которых по сей день страдают истинные борцы за рок-идею — «Земляне», «Круиз» и пр.

Каков подарочек: new wave с человеческим лицом. «Браво» должны были полюбить миллионы и обласкать инстанции, а заслуженный симфо-рок «Автограф» — уступить им лыжню на экспорт… Ах, если бы все рассуждали логично!

МАЙК И «ЗООПАРК»: «БЕЛАЯ ПОЛОСА»

Подобно Монголии, совершившей скачок из феодализма непосредственно в народную демократию, советский «авторский» рок, сразу забурившись в «хард», «арт», «психоделик» и последующие волны, практически миновал в своем развитии базисный этап: рок-н-ролл. «Зоопарк» задним числом заполняет эти зияющие пустоты. Любопытно то, что, окопавшись в глубоком тылу, М. Науменко открывает многим новые горизонты.

Оказывается, Майк не только реставрирует архаичную форму, но и — впервые в нашем околотке! — выставляет на всеобщее обозрение изначальный уличный душок и инстинкты рок-н-ролла. Конечно, и Майку далеко до их нравов, но надо учесть, что в нашем исконном роке, рожденном под светлой звездой им. Ливерпульского Жучка, все выглядело вообще иначе. Танцы были не в чести, деньги и прочие естественные потребности выносились за скобки, а драки допускались только с дураками. «Зоопарк» был бы достойным контрагентом «Машины времени» лет десять тому назад: великое противоборство «Beatles» и «Rolling Stones» имело бы точный советский аналог. В урочный час этого не произошло, но в 1984-м, дорогие товарищи, увидел свет первый (и пока единственный) полноценный советский рок-н-ролльный альбом.

Лавры Бодхисаттвы Майк должен разделить с коллегами по группе (также первой полноценной в его биографии) и продюсером Тропилло. Последний развернул целый веер разнообразных звучаний, из которых лично мне наиболее симпатичен вариант «Гопников» — реверберированное рок-болото, вызывающее в памяти незабвенных ранних «Сгеебепсе» и современный «психобилли». Орды пластиковых межеумков, лелеющих записи Ю. Лозы с их стерильным звуком / ВИА вокалом и верящих, что это и есть рок-н-ролл, стоило бы ткнуть носом в «Белую полосу». «Примус» и «Зоопарк» соотносятся как диснеевский Микки-Маус и реальная городская крыса. Помимо обаяния святого кретинизма рок-н-ролла (кстати, если бы все песенки Лозы были выдержаны в духе «У меня мал папа», я не имел бы претензий к этой кассете; тошнотворны его потуги на «комедию нравов», не менее поверхностные и пошлые, чем аналогичные карикатуры в «Крокодиле»), в сочинениях Майка можно обнаружить неподдельные чувства и тонкие наблюдения, максимум реализма при минимуме жлобства.

Фото из архива автора

«Желтые почтальоны»

Наверняка у Миши будет искушение не высовываться из удобного рок-н-ролльного формата. После «Буги-вуги (каждый день)» и «Мажорного рок-н-ролла» осталось еще много неохваченных быстрых танцев. «Беломор-твист», «Шейк до упаду», «Хали-гали на (Обводном) канале…» Сгоигли? Как плагиатор талантливый, он достоин лучшей участи, чем стать жертвой любви к стилю и шагать — даже первым! — среди «Дилижанса», «Витамина», Ю. Лозы и ВИА «Лейся, песня». Технический и «заводной» потенциал у этих исполнителей не хуже, чем у «Зоопарка»; что же до всего прочего — в чем Майк большой спец, — то это уже давно не актуально для рок-н-ролла, стандартного (даже для фигуристов) массового танца. Прекрасно, что Миша водрузил наконец-то советский флаг и вымпел на этом полюсе — но зимовать там смысла нет. Так что вперед, Бодхи-гопник, и в полный рост, пожалуйста.

ЖЕЛТЫЕ ПОЧТАЛЬОНЫ: «ВСЕГДА ТИХО» / «АЛИСА»

Прибалтика была Меккой стиляг и первых российских рокеров. Однако годы шли, и постепенно пиетет трансформировался в пренебрежение. Наша сермяжная творческая молодежь игнорирует прибалтийскую продукцию, считая ее всю выхолощенным эпигонством а-ля Запад. Что до самих прибалтов, то они изначально не интересовались русским роком и индифферентны до сих пор. В одном отношении это неплохо: современная рок-музыка Эстонии и Латвии (в Литве все силы ушли на культивирование джаза, надо полагать) совершенно не похожа на то, к чему привыкли в Москве и Ленинграде.

«Желтые почтальоны» (Рига) за пять лет студийной работы с дешевыми электроинструментами и эффектами сконструировали уникальный саунд и достаточно своеобразный стиль. Скажем так: «постпсиходелический элек-тро-поп». Нечто в духе «Depeche Mode», но замедленное, более изысканное мелодически и гипнотизирующее бесконечными повторами. Тексты — дадаистический северо-западный юмор с уклоном в любовь, быт и забвение.

Вокал очень сдержанный, но не бесстрастный. Пожалуй, отчужденно-грустный. Иногда умножается в безнадежный хорал… Таков альбом «Всегда тихо»: интеллигентный мазохизм пополам с галантным танцем. Похмелье хитрого абстинента.

«Алиса» разительно отличается от заторможенного музыкального лунатизма первых трех катушек «Желтых почтальонов». Это песни к спектаклю по книжке Кэрролла. Соответственно, Ин-гус Баушкениекс и его коллеги на время отказались от танцевального минимализма и записали насыщенную, драматическую фонограмму. Я не видел постановки (строго говоря, и никто не видел, поскольку весь проект сорвался), но, судя по звуковой дорожке, приключения Алисы решались в стиле «черного кинематографа» film noir. Оцепенение ночного кошмара — примерно такова аура этой записи — достигается не за счет устрашающих звуковых эффектов, пауз или контрастов. Напротив, никогда еще «Почтальоны» не были столь искрометно-мелодичны. Но эти идиллические псевдодетские песенки навевают тихий ужас. Так что ролл овер, Раймонд Паулс, и расскажите Майклу Джексону.

* Отсылка к «Thriller», конечно. (Прим. 2007 г.)

НОВОСТИ.

Наконец, нельзя не упомянуть часовую кассету фракции «Почтальонов», именующуюся «Мастерская по реставрации несбывшихся ощущений». Своего рода «наш ответ» Лори Андерсон и достойный претендент на звание самой меланхолической записи всех времен. Настоятельно рекомендуется всем знатокам латышского языка и китайской литературы (одновременно). Утомительные, непонятные, блеклые… и неповторимые. Не открывайте «Желтым почтальонам» и пеняйте на себя.

АКВАРИУМ: «ДЕНЬ СЕРЕБРА»

Внук Заболоцкого (кажется, липа), сын Дилана, Моррисона и Болана (истинная правда), пасынок Боуи, брат Макаревича и отец Цоя наконец-то стал звездой. По крайней мере в Ленинграде. Хорошо… Ощутив, что массы увидели в нем взаправдашнего посланника вечности и наместника Джона Леннона на углу Невского и Литейного, Боря Гребенщиков начал избавляться от навязчивого комплекса: казаться современным.

Это моя версия. А может быть, как новообращенный христианин, он просто смирил гордыню. Короче, в результате неких внутренних ломок оказались отброшенными (возможно, временно): джаз-авангард, даб-реггей, электроника-романтика, музыка третьего мира и безнадежные попытки сотворить нечто «танцевальное». И «Аквариум» записал свою наиболее аутентичную, цельную и выдержанную в духе кассету.

Фоте 8. Конродта

«Аквариум»

Отрешившись от соблазнов, Боря предстал тем, кем всегда был, хотя и не любил в этом сознаваться, — человеком шестидесятых годов. Мечтательное мессианство пополам с невинными мелодиями, тихая славная музыка с проникающим пафосом, вегетарианское звучание. «День с.» не мог не вызвать восторга у Макаревича (и вызвал). Я лично не очень люблю подобные песни (единственный номер на «Дне», который слушаю с удовольствием, — это старый свинговый «Глаз»), но точно знаю, что они должны быть именно такими. Не стоит набивать рыхлое чучело «Аквариума» собственными ожиданиями, требовать «сердитости», «модерна» и т. п. Да, Боря Гребенщиков становился «панком» — волею своей социальной отчужденности, становился растафарием — волею «Беломора», становился «новым романтиком» — но скрывал под этим нутро истинного хиппи. Апелляции к Боуи не должны никого одурачить: у Гребенщикова не наблюдается той удивительной культурной интуиции, которая позволяла бы ему не просто гибко следовать в фарватере современной поп-моды, но опережать и диктовать ее. Борины зигзаги обусловлены не таинственными вибрациями социума, и вряд ли настроение умиротворенности, самосозерцания и трогательного морализаторства совпадает с вектором сегодняшнего дня. Но это и не обязательно, поскольку песни все равно милые и искренние. Лишь одно обстоятельство смущает. Зная, что аудитория воспринимает его как кумира-проповедника и ловит каждое слово песни как новую заповедь, Боре следовало бы придержать свое обычное словоблудие. Ушлые поклонники ищут — и успешно находят! — глубокий смысл даже там, где он изначально не был заложен. Это почетно, но, мне кажется, не очень честно.

Часть слушателей (и я в том числе) воспримет слово «кольцо» как рифму к слову «лицо». Часть примется интерпретировать и постигнет, что любимый поэт имел в виду: а) обручальное кольцо; б) взрыватель гранаты; в) перстень царя Соломона; г) Московскую окружную дорогу; д) украшение из правого уха Курехина — поносить на концерте, и т. д. Наконец, отдельные будут горды сознанием того, что они вычитали в последнем «Рок-бюллетене»: оказывается, кольцо — это некий мистический символ власти, описанный в сказках графомана Толкиена… Уместно предположить, что поп-песня — это не «И-Цзин» и не «Уголовный кодекс», и она не должна нуждаться в пояснениях и комментариях. Впрочем, даже вооружившись знанием «Рок-бюллетеня», в процитированном припеве-четверостишии трудно найти смысл. Что возвращает нас к исходному тезису о том, что «кольцо» — это все-таки рифма к слову «лицо»… Короче, если в середине 80-х годов вам нужен — ни много ни мало — советский «Сержант Пеппер», то получите, пожалуйста. Аминь.

ЧАС ПИК: «РЭП»

Несколько лет тому назад я возмутил публику, заметив, что склонен ждать приятных сюрпризов скорее от ВИА, нежели от «профессиональных рок-групп». Основания к этому парадоксу были чисто теоретические, а именно: а) ВИА — форма более гибкая и конъюнктурная, чем ортодоксальный рок; б) ВИА переживают кризис популярности — и, чтобы выбраться из него, должны искать что-то новое (в то время как рыцари рока, раз и навсегда напялив на себя тяжелые металлические вериги, вряд ли смогут уже как-то трансформироваться… Заполняемость барнаульского Дворца спорта гарантирована на пять лет вперед). Можно сказать, что прогноз сбылся. Рок-группы вызывают всё большую скуку (и в этом вина не только жестоких худсоветов); ВИА же мелко, банально, но мутируют. Большинство — в направлении тех же увядающих рок-групп. Но есть и симпатичные исключения. В частности, наиболее интересная и свежая запись, сделанная профессиональными музыкантами в истекшем году, принадлежит ВИА «Час Пик» Куйбышевской (кажется) филармонии. Я ничего не знаю об ансамбле «Час Пик». Могу лишь сказать, что на катушке «Рэп» они действительно играют электрофанк и «рэплются» («рэпают»?) по поводу дискотек. Все сделано относительно компетентно, и сам непосредственно рэп, (т. е. текст) намного веселее, чем аналогичная болтовня наших номинальных диск-жокеев. Пожалуй, немного затянуто и однообразно. Но если учесть, что на эти двадцать пять минут фанка в год приходятся сотни часов хеви-мета-ла, баллад, рок-н-роллов и т. д. — то можно простить все. Без сомнения, лучшая танцевальная запись года (в отсутствие Чернавского). Хороший, как говорится, подарок нашим дискотекам. Интересно, что продержится дольше: «Рэп» или сами дискотеки? (Ах, риторический вопрос, конечно!)

КИНО: «НАЧАЛЬНИК КАМЧАТКИ»

Если бы качество поп-ансамбля, как выступление спортсмена, оценивалось по арифметической сумме отдельных параметров, группа «Кино» могла бы выйти в лидеры. Она практически не имеет слабых мест; все звенья, как пишут в газетах, сбалансированы. Хорошие тексты — понятные, но не «лобовые». Замечательная музыка: шершавый постпанк, осененный невинными поп-гармониями. Неплохие музыканты (особенно ритм-секция). Стильная внешность. Фактурный, даже экзотический лидер. Короче, в коллективе Вити Цоя есть всего понемножку. Однако нет, как мне кажется, чего-то одного — но по большому счету. Поясню. У каждой хорошей группы могут быть провалы (скажем, с текстами, с техникой игры, с вокалом и т. п.), но должны быть и «пики» — нечто «ненормальное» в лучшем смысле этого слова, неповторимо свое и удивительное. Это не покрывает недостатки, но рождает трепет (что важнее). Непостижимая ирония «Центра» и дикарство «Звуков Му», просветленная харизма «Аквариума» и аут-сайдерство Майка — это то тесто, из которого лепятся мифы. А без них классный «попе» невозможен.

Фото В. Конрадта

«Кино»

У «Кино» же, при всех достоинствах, слишком сильны отголоски чужого, общие «модные» места. Особенно в новой студийной записи, гораздо более вялой и несамостоятельной по звуку, чем их же концертные выступления.

Если отфильтровать песни Цоя, то останутся два стержня: простые яркие мелодии и неподдельный (то есть не «новый», а вполне вечный) романтический дух. В старых записях (не потерявших, мне кажется, своего шарма до сих пор) это было сконцентрировано, в новых — сильно разбавлено и затуманено, но лишено пока — плохо это или хорошо — нового качества. Боже упаси, конечно, Цою возвращаться к дуэтному формату и А. Рыбину. Эволюция «Кино» естественна и необходима. Хорошо, что группа «заматерела»; плохо, что при этом она заметно нивелировалась. Стремление быть «не хуже других» и находиться «в русле» убийственно для творческих личностей, претендующих на «свое слово».

Поэтому я рискнул бы посоветовать «Кино» забыть пока про клавишные и духовые инструменты, реже оглядываться на Борю Гребенщикова и чаще давать концерты.

Учтите: на острове Сахалин уже играет корейский панк-рок «Цусима»…

ЦЕНТР: «ЧТЕНИЕ В ТРАНСПОРТЕ»

Коллектив «Центр» — безотказная лакмусовая бумажка. Нет, я не отличаю с их помощью дураков от умных, жлобов от порядочных и т. п. «Центр» на дух не переносят многие мои знакомые, в интеллектуальных способностях и художественном вкусе которых я не сомневаюсь. По реакции на эту группу я сужу о том, способен ли человек принять нечто действительно новое (или нет). Дело в том, что «Центр» — единственная известная мне советская рок-группа, которая последовательно отвергла все добрые рок-заповеди как конца 60-х, так и конца 70-х годов. Грубо говоря, они и не хиппи, и не панки.

Для сравнения: группа «Земляне» может быть на 99 % кем (чем) угодно, но на оставшийся 1 % они — несомненные «хиппари», поскольку несут с собой пафос «балдежа» и экзальтированного единения масс под музыку (то есть то же, что и «Аквариум», в конечном итоге…) Программа «Центра» рассчитана на холодное восприятие. Я много раз бывал на их концертах, и каждый раз с момента появления группы на сцене в зале возникало чувство настороженности, и оно не выветривалось. В «Центре» есть скрытый пафос, но это скорее пафос отчуждения.

Вообще можно долго перечислять, почему ансамбль В. Шумова может считаться действительной белой вороной советского рока — но все-таки что же это такое? Наивность гаражного рок-н-ролла берет под ручку дегуманизированный электро-поп, и венчает их триумвират бульварной лирики, готической романтики и бытовой беллетристики. Предвоенный салон а-ля преппи.

Это же китч, товарищи! «Ужели слово найдено?» (Алек Пушкин).

Китч у нас никогда не был дефицитным продуктом: львиная доля традиционной ТВ-радио-ВИА-эстрады по всем параметрам отвечает критериям «массового вкуса». Сравнительно недавно возникла и более изощренная разновидность — «кэмп», т. е. сознательный, нарочитый китч. Во-первых, «ретро»: декоративно-развлекательные коллективы («Рок-отель», «Секрет», «Телефон»), балансирующие между ностальгической стилизацией и незлой пародией. Во-вторых, группы, препарирующие всевозможные артефакты нашей обыденной масскультуры с тем, чтобы — вполне в духе давешнего поп-арта — всласть над ними поглумиться («ДК» и пр.). «Центр» не вписывается ни в одну из этих схем: для первых они слишком серьезны и «концептуальны», а для вторых… у «Центра» нет издевки. Вася Шумов действительно любит (конечно, не без примеси садомазохизма) поэтику и дух советского лирического шлягера.

Здесь правоверного рокера должен хватить столбняк: он готов уважать Мусоргского, Вертинского и даже Вознесенского, но никогда не допустит к своему сердцу Ободзинского. Это «эстрада», бяка, низшая раса, которой Рок (с большой буквы) противопоставил великую Альтернативу… Разумеется, рок-группы (даже любительские!) поют песни на слова профессиональных «песенников», а ВИА поигрывают «арт-рок» — но все они делают это в силу расчета, ценой компромисса и на уровне идиотизма. «Центр» — единственная группа, которая пытается творчески соединить концы оборванной нити, худо-бедно вырулить на ниве рок-н-ролла советский поп-миф.

И это не стилизация и не выведение гибрида, а очень естественная производная общей «реакционной» доктрины, которую Шумов исповедует. Естественно, что аудитория, не мыслящая «настоящий» рок вне левого куль-тур-фрондерства, перед неоконсерватизмом «Центра» застывает в недоумении, граничащем с неприязнью. Но это ее проблемы. (Проблему «Центра» я вижу только в отсутствии хорошего ударника.)

…Давно надоело говорить о содержании песен (потому, собственно, я этого и не делаю). Не оттого, что содержания нет, а оттого, что оно давно и заранее известно. Легко предугадать на годы вперед, что будут проповедовать, над чем хохмить и на что жаловаться все пресловутые «рупора поколения»… Остается лишь судачить о качестве литературы, указывать на удачные образы, а затем находить им прототипы у западных мэтров. Возможно, что Вася Шумов негодяй и шарлатан, но он мил мне как оазис неочевидности в пустыне гнетущей ясности. Не могу сказать, что его тексты «манят меня за собой», но, бесспорно, они интригуют. Впрочем, музыка тоже. И если мы будем понимать под «авангардом» не просто эксцентрику и формальные «находки», а нечто, несущее в себе новое мироощущение, иную ценностную ориентацию, то «Центр», при всем своем видимом ретроградстве, окажется далеко впереди всех наших «продвинутых».

ЗГА:«07.84»

А это уже «авангардизмус вульгарно). Полностью отвечает обыденным представлениям о том, что такое «полная смурь» или «ва-а-ще чума», а также косвенно подтверждает излюбленный тезис «традиционалистов» о том, что «авангард» — это просто когда музыканты не умеют играть. Детский электронный инструмент, рудиментарный сакс, гитара (местами очень о'кей), ударные (не о'кей) призваны создать звуковой пейзаж типа литейного цеха в подвале инквизиции. (Курехин со своей «индустриальной готикой» слегка опоздал…) Мужские и женские голоса звучат так, будто их обладатели впадают поочередно то в кому, то в конвульсии, причем минуя все промежуточные стадии. Пафос обличительный.

Музыка сугубо не для танцев. Это и не входило в замысел. Хуже то, что и выслушать кассету не так легко, ибо то кошмарное впечатление, которое она производит (как и задумано) на рядового слушателя, навевается не только «припадочной» игрой, но и жутковатым качеством звучания. Последнее— не вина «Зги»: по технической оснащенности группа Коли Судника занимает, по всей видимости, суверенное последнее место среди всех наших музыкантов, когда-либо бравшихся за «самозапись».

Поэтому я не думаю, что первая «Зга» будет иметь массовый резонанс. Но для сект любителей эзотерической продукции это, несомненно, великое явление: то, что раньше составляло прерогативу чокнутых академистов и сексуально неудовлетворенных джазменов, взошло на почве рока. Ос-с-поди, наконец-то!.. Что до меня лично, то я вижу основное и непреложное достоинство «Зги» в том, что они от души кричат и вообще не сковывают свою дилетантскую брутальность. В то время как все прочие, даже наши квазипанки, делать это как-то стесняются. Ах, если бы у них был ритм и звук!.. Пока же это идеальная фонограмма для выпроваживания гостей из дома.

ДЖУНГЛИ: «КОНЦЕРТ НА ЛЕНИНГРАДСКОМ РОК-ФЕСТИВАЛЕ, 1984»

Общеизвестно, что русскому народу присуща необыкновенная тяга к художественному слову, а также тенденция возводить в ранг национальных кумиров людей, им владеющих: Пушкин, Толстой, Маяковский… С годами этот пантеон измельчал, приютив людей симпатичных, но вряд ли великих (типа В. Высоцкого), а также разительно «омузыкалился». И сейчас в переминающейся очереди «прорабов духа» мы без труда замечаем гордых Андрея «Макара», Владимира «Кузю» и Бориса «Гребня». А может, и еще кое-кого из своих ребят…

Вопрос о том, как воздействует слово в рок-музыке на нашу молодежь, тревожит многих, давно и по-разному. Но меня сейчас занимает другая проблема: как «необыкновенная тяга» молодежи к слову воздействует на нашу рок-музыку?

Весь советский рок, от подножных «Землян» до возвышенного «Облачного края», можно в целом охарактеризовать следующим образом (и пусть со мной кто-нибудь поспорит!): ворованная музыка (постарше-поновее); стандартная игра (получше-похуже); «проблемные» тексты (помельче-поглубже). Иными словами говоря, имеет место напряженная творческая работа по вкладыванию в «их» формы «нашего» содержания.

Результаты, как мы знаем, триумфальны: русский окончательно утвердился в качестве рабочего языка, англо-американские рок-идолы получили отставку. Однако процесс имеет и обратную сторону. Пожалуйста, несколько примеров:

— появилось много групп, удручающе тупых и беспомощных в музыкальном отношении, но вполне довольных и даже гордых собой — по причине «крутизны» текстовок;

— записи, которые уважающий себя музыкант расценил бы как черновую болванку, с энтузиазмом тиражируются и имеют грандиозный успех;

— к иконостасу рока присовокупляются в качестве «корневых» фигур личности (Аркаша Северный и т. п.) пусть и забавные, но вряд ли имеющие отношение к жанру (как насчет Жванецкого?);

— почти все рок-звезды и старлетки с радостью готовы публично исполнять свои сочинения под акустическую гитару и даже выпускают соответствующие записи.

И так далее. Наверное, вышесказанное напоминает гневное выступление заслуженного композитора Фраерма-на-Острословского… Дело в том, однако, что я-то не обвиняю — поскольку объективная (не говоря уже о субъективной, к коей сам в свое время приложил руку) подоплека всех этих явлений мне прекрасно известна. Я только хотел бы обратить внимание на тот факт, что «форма» (то есть, грубо говоря, «музыка») у нас не только заимствована-перезаимствована, но и совершенно обесценена. Как японский кримпленовый костюм.

Зажиточные или же состоящие на казенном пайке профессионалы пытаются компенсировать творческую недостаточность раздобыванием новейшей техники — однако даже импортные умные машины теряют свой блеск по соседству с их тупыми мозгами.

Представители альтернативной самодеятельности тоже оказываются, вопреки поговорке, не хитры на выдумку и из всех видов творческой деятельности предпочитают составление сотен фраз на рифму «кино — вино» с последующим их вкладыванием в известные музыкальные схемы.

Короче, на одну шестую часть земной суши приходится менее десятка рок-поп-исполнителей с оригинальной музыкальной концепцией. Это не рок-н-ролл, это полная тоска. (Тем более забавно слушать популярные рассуждения о том, что мы «обогнали Запад» и теперь готовы вывести мировую поп-музыку из тупика. Может быть, и автомобилестроение заодно?)

Теперь «Джунгли». Не буду задерживаться на текстах песен и словесных интермедиях — это слабая сторона (похвальное стремление к «обнаженной» искренности — но как-то все скучно, коряво и жалобно). Инструментальные пьесы — свирепый, хаотичный и вместе с тем замечательно синкопированный фри-фанк. Когда я спросил удивительного гитариста Андрея Отряскина про Алмера, Куайна и Линдсея, а тот ответил, что знает только Фриппа и Саммерса, я понял, что он крут. Вокальные вещи — более традиционный «художественный» постпанк («The Cure», «Comsat Angels»…), но и здесь гитарные партии отличаются полной непредсказуемостью. «Джунгли» не только придумали собственную музыку, они и играют ее очень хорошо: сосредоточенно, страстно и без тени позерства. Как недолгий ураганчик среди легкого волнения многозначительных фраз и штиля избитых гармоний.

Очень, очень хочется шикарной новой музыки. Непохожей, сбивающей столку, стимулирующей. И не надо нас так упоенно потчевать словами, даже умными. Чай, грамотные, книжки читать умеем…

ВОВА СИНИЙ: «А СТУДИА»

Когда ансамбль «Центр» года три тому назад впервые показался на сцене в костюмах, узких галстуках и развесив чубчики, шок в публике был настолько силен, что молва окрестила их «фашистами».

Шок быстро прошел. Антураж «восьмидесятых» был повсеместно схвачен, и вышедшие в 1984 году кассеты артистов «Рондо», «Зигзаг», «Кофе», «Метро», «Фокстрот» и некоторые другие убедительно и с разных сторон показали, что пресловутая «новая волна» может быть столь же скучной и недалекой, как хеви-метал, бард-рок или ВИА. (К слову сказать, в мировом масштабе термин new wave уже несколько лет как утратил какую-либо специфику и в «строгом» смысле слова давно не употребляется.)

И все же новое прогрызает себе дорогу сквозь любимое и комфортабельное. Даже оставив в стороне странные индивидуальные «прободения» вроде «Центра» или «Джунглей», можно говорить о ряде фундаментальных новых трендов, против которых не попрешь. (Хотя это не значит, что все старое немедленно отправится на свалку.)

Во-первых, технология творчества. Применение микропроцессоров совершает такой же переворот в популярной музыке, как в свое время появление электроинструментов. «Делание» музыки становится действительно абсолютно доступным (я не имею в виду деньги на покупку): не обязательно знать и одного аккорда — достаточно мизинца, чтобы сочинять и записывать песни. Во-вторых, психология творчества. Уходит в свой отстойник (где он будет еще долго громыхать) «потно-запильный» пафос. Сценический героизм и виртуозность остаются для девушек до 16 лет и студентов музыкальных училищ. На повестке дня — игра воображения (а не пальцев) и тонкая лабораторная работа со звуком и стилем. Представьте себе разницу между концертом и видеороликом, а также проникнитесь мыслью о том, что хороший ритм-компьютер и синтезатор с полисеквенсором могут сыграть неизмеримо техничнее Билли Кобхэма и Кейта Эмерсона соответственно, — и вы поймете, что я имею в виду под новым творческим подходом.

Много-много лет умные мальчики с затаенной завистью смотрели на сцену, где пыжились и тужились другие мальчики, которым, возможно, нечего было сказать — но они «владели инструментом». Наконец настало время тех, у кого есть что сказать и нет «навыков». Первым в ряду оказался Вова из Челябинска (где, пожалуй, и с «навыками» делать нечего, — но тем почетнее Вовина миссия). Он не использует процессор, но добивается сходного результата кустарным путем: выбрав законченный ритмический фрагмент фирменной записи, делает «петлю» и на образовавшийся ритм-трек накладывает голос. Вариант того, что на поп-жаргоне называется «скрэтч».

Люди (рок-фаны тоже люди), мыслящие по старинке, считают, что это «не музыка». Глупости. (Даже юридически к «скрэтчу» нет никаких претензий. Или коллаж/фотомонтаж — не искусство?) А по качеству звучания и пригодности для танцев работы Синего заметно превосходят средний уровень. Аранжировки, как вы понимаете, самые разнообразные. Тексты нередко трогательные (например, «Школьные годы»). Даже строго указав на известную монотонность, отсутствие сольных инструментальных партий и — в ряде случаев — досадную словесную прямолинейность, можно утверждать, что Вова Синий и «Братья по Разуму» записали альбом большой лирической силы и глубокой социальной симптоматики. Ритмы распадающихся основ. Это сконцентрировано в гениальной, пронзительной, как предчувствие гражданской войны, «Народной песне»: музыка Мородера, слова Лебедева-Кумача, голос Вовы с азиатской границы.

Это танцы со слезами на глазах.

1985

(Публикуется по авторизованной машинописи.)