Молдавский скит Иоанна Предтечи (Продром) кажется нам самой гостеприимной обителью на Афоне. Этому нетрудно найти объяснение. Каждый раз мы попадаем в румынский скит (до революции, правда, называвшийся молдавским) после утомительного путешествия с Карули или какого-то другого удаленного места. И даже чаша «студены» воды кажется необыкновенным даром. Это ближайшая обитель, где можно обрести ночлег. Тем более после жары и физического напряжения она кажется каким-то особым местом. Еще издалека, с вершины перевала, видна эта обитель, кажущаяся крошечной. Крошечной, но такой желанной. Хотя, быть может, румыны-молдаване действительно самые гостеприимные насельники Афона. Когда входишь в скит, то невольно замираешь перед красивым собором с большой мозаикой, изображающей крещение Спасителя во Иордане. Как хорошо сидеть в защищенной от солнца галерее, расположенной сразу за вратами обители! Но что же такое молдавский скит? Как и когда он появился на Афоне?

В 1754 году некий иеросхимонах Иосиф, грек с острова Хиос, построил на этом месте келью святого Пророка и Предтечи Иоанна. В 1800 году он продал эту келью (увы, такое имело место на Афоне) молдавскому духовнику иеросхимонаху Иустину. Когда началось греческое восстание, о. Иустин с двумя учениками перебрались в знаменитую Нямецкую Лавру в Молдавии. Келья, построенная в пустынном месте, пустовала до 1852 года, когда была куплена опять же молдаванами о. Нифонтом и о. Нектарием. Надо сказать, что скит Иоанна Предтечи находится на территории Лавры и подчиняется ей. И вот о. Нифонт приобретает эту келью за 7 тысяч пиастров, что тогда в переводе на русские деньги составляло 550 рублей. О. Нифонт давно уже искал место для молдавской обители. Сначала он подвизался в скиту святой Анны. Но когда собралось в келье около двадцати молдаван, то греческие насельники уединенного скита возмутились, потребовали сохранять «исихию», и молдаване перебрались в Успенскую и Георгиевскую кельи в Керасях. В этом хорошем месте они также не удержались по неизвестной нам причине, и вот — третья попытка.

Переписав келью на свое имя, о. Нифонт тут же отправился в Яссы и, получив благословение молдавского митрополита, отправился за помощью к молдавскому господарю Григорию Гике. Он рассказал ему о своем намерении создать молдавский скит на Афоне, и тот обещал свою поддержку. В Молдавии было несколько метохов, имений афонских монастырей, и господарь решил воздействовать через них на афонский Кинот. И вот уже Ватопедский монастырь предлагает свою территорию для молдавского скита. Дело было вроде бы решено, но пожар, разразившийся в монастыре, заставил насельников Ватопеда по-иному посмотреть на ситуацию. Ватопедские отцы решили, что это знамение Божие и нет Его воли на создание молдавского скита. Делать было нечего, и о. Нифонт стал добиваться создания скита на базе своей продромовской кельи.

Господарь и молдавский митрополит написали в Великую афонскую Лавру письма, и после некоторых усилий и Лавра, и Протат согласились на открытие скита. Григорий Гика тут же пожертвовал на скит примерно пятнадцать тысяч рублей, и дело пошло. Все это произошло в том же 1852 году. Братия стала быстро умножаться, и в 1857 году пришлось закладывать уже новый собор. Понадобились большие средства, и делать нечего: пришлось искать деньги там, где их искали все афонские монахи, — в России. Разрешение на сбор было быстро получено. В 1866 году храм уже был готов к освящению. О. Нифонт не забыл благодеяний России, как это часто бывало с иностранными сборщиками, и до конца жизни почитал русских самодержцев и любил Россию. По благословению Константинопольского патриарха освятил храм молдавский Романский епископ Исаия при большом стечении монашествующих. Сам о. Нифонт, как это нередко бывает среди создателей общежительных монастырей, очень любил безмолвие и большую часть времени проводил в пещере в полном уединении. При пещере он устроил храм Рождества Христова. Только где эта пещера, спросить не у кого. Но зато легко найти пещеру преподобного Афанасия. Она совсем рядом со скитом. Туда мы и направляемся. Путь к ней хорошо оборудован: и указатели, и удобная лестница. Только вот сама пещера закрыта. Замки, ключи — много хлопот, чтобы зайти в убежище преподобного. И мы, помолившись снаружи, возвращаемся обратно. После создания скита о. Нифонт удалился в свою пещерку, где и подвизался до самой кончины со своим сподвижником иеросхимонахом Нектарием.

Как и следовало ожидать, вскоре после создания в скит пришли обычные афонские скорби. Началась тяжба из-за земли с Великой Лаврой. Скиту пришлось доказывать свою независимость от Лавры в некоторых вопросах. Затем внутри скита возникло две партии: молдаван и влахов. Последние взяли верх и хотели переименовать монастырь во валашский. Но осторожные лаврские отцы не допустили этого. К счастью для насельников скита, Молдавия и Валахия в это время объединились под правлением Александра Кузы, и общее государство стало называться Румынией, а молдаване и влахи — румынами. И Лавра, чтобы закончить распри по поводу названия, переименовала скит в румынский.

Но это все касается суетного и временного. Перейдем же к духовному и вечному.

Игумен скита отправился по делам в Молдавию. Кроме всего прочего, он хотел написать икону Божией Матери для своего скита. И хотелось ему и братии найти не просто хорошего мастера, но благочестивого и имеющего страх Божий. Нашли они в Яссах человека уже преклонных лет. Ему поставили отцы необычное и важное условие: писать икону самому, без помощников, и во время работы пребывать в посте. С молитвой взялся старец за работу. Начало было легкое, хорошее, иконописец уже стал писать лики, и тут… Однако дадим слово самому мастеру, оставившему письменное свидетельство о бывшем с ним чуде.

«Я, Георгий Николаев, живописец из молдавского города Ясс, писал сию икону Матери Божией по моему разумению, собственноручно. Над иконою этой свершилось следующее преславное чудо: когда я кончил священные облачения и, как требовало искусство живописной науки, начал писать лица Матери Божией и Господа нашего Иисуса Христа и когда я прошел оныя красками однажды и дважды в убеждении закончить икону совсем, то оказалось, что изображенные лица вышли совершенно превратно. Это повергло меня в большую скорбь; я уже думал, не забыл ли я свое искусство. И таким образом, не вкусив ничего во весь тот день, в этой безмерной скорби я встретил ночь с мыслию, что завтра возьмусь за дело с большим усердием. На другой день поутру я прежде всего положил три земных поклона, прося Матерь Божию, чтоб Она осветила мой ум, дабы я возмог кончить святую Ея икону. Когда же я хотел приняться за работу свою — о преславныя чудеса Богоматери! — святая икона оказалась совсем оконченною в том виде, в каком она и теперь находится. И я, видя это чудо, уже не дерзнул прикоснуться к иконе своею кистью, но покрыл ее лаком подобающим образом. Такова повесть о святой сей иконе. Для удостоверения и сведения подписал своею рукою Георгий Николаев. Город Яссы, 1863 года, июня 29». Добавить к этому рассказу нечего. Много на Афоне чудотворных икон, но эта, согласитесь, особенная, и к ней самой можно приложиться прямо здесь и прямо сейчас! Надо сказать, что афониты — счастливые люди: не надо им никуда ехать, не надо стоять в очередях, а только положить три поклона и приложиться к святыне, рядом с которой проходит их жизнь.

В иконописании очень важно: какой человек и с каким чувством берется за кисть. Если верующий, с постом и молитвой, то это будет неуловимым образом отражаться и на его создании. Если с сигаретой и бутылкой, то и это неуловимо будет запечатлено. И каким бы выдающимся художником ни был подобный профессионал, икона у него не получится. О чем и свидетельствует это чудо. Икона написалась сама без единого прикосновения кистью!

Разумеется, слух об этом чуде быстро разнесся по всему городу. В мастерскую иконописца стеклось так много народу, что скитские отцы едва смогли забрать оттуда икону. Наутро они сообщили об этом чуде в митрополию. Прибыл преосвященный Каллиник, исполнявший обязанности митрополита, и засвидетельствовал чудо. Икона была освящена, и к образу допустили народ для поклонения. Тут же начались чудеса. Один человек с бельмами на глазах был приведен к иконе. Ему дали освященной воды от молебна, он взял ее с собой, а на следующий день он уже пришел благодарить за исцеление. Другой исцелился от ран, которые покрывали все его тело. У одного вельможи умирал ребенок, он принес его к иконе, окропил водой, влил несколько капель внутрь, и ребенок исцелился. Немые, страждущие головною болью, лихорадкой, болезнью зубов, глаз подходили к иконе и исцелялись. Скитские отцы даже не вели учета совершившихся чудес, так их было много. На поклонение иконе стали прибывать и раскольники, и армяне, и даже евреи. Помощь Божией Матери подвигла одну еврейку со всеми родственниками принять Святое Крещение. История же этого удивительного обращения такова. Одна еврейская семья содержала постоялый двор. Муж, кроме того, занимался торговлей. Однажды он отправился по торговым делам в Австрию и остановился у одного своего единоплеменника. Там он умер. Единоплеменник же его, будучи, видимо, человеком честным, не только приехал к его вдове с печальной вестью, но и привез в сохранности все его деньги в размере 300 червонцев. На беду, один рабочий, живший на постоялом дворе, видел, как тот передавал хозяйке деньги. Он пришел ночью к еврейке и, угрожая ей, отобрал все деньги. Выйдя из комнаты, он осознал, что еврейку необходимо убить, так как в противном случае она его выдаст. Он вернулся обратно, рассказал о своем намерении, связал ее и, как ни умоляла она не оставлять детей сиротами, приступил к выполнению своего плана. Видимо, он не имел подходящих орудий для убийства или же дьявол научил его инсценировать самоубийство: дескать, жена не перенесла смерти мужа. Короче, сделал он петлю и прикрепил ее к потолку. Еврейка была в ужасе, потеряла всякую надежду на избавление и готовилась к смерти. Вдруг она вспомнила про «Самонаписавшуюся» икону, о которой говорил весь город. И еврейка, представительница народа, который не только отвергает Христа и Его Матерь, но христиан за иконопочитание относит к идолопоклонникам, мысленно издалека стала взывать к иконе: «Матерь Божия! Если Ты действительно есть Матерь Божия, родившая Мессию нашего Бога, и если действительно Сама с Рожденным Тобою изобразилась на иконе, чрез которую чудодействуешь, как слышу, то избавь меня от напрасныя смерти! И если избавишь, тогда поверю самоизображению и прочим знамениям Твоей иконы и приму христианскую веру со всем семейством моим». И вот уже злодей-рабочий идет взять ее для казни, как вдруг кажется ему, что петля слишком высоко укреплена и он не сможет поднять туда свою жертву. Он залез на табурет и стал опускать петлю, предварительно накинув ее себе на шею. Вдруг стул выскользнул у него из-под ног, и ад разверзся, чтобы принять еще одного нераскаявшегося грешника.

Но настало время перенести икону туда, куда она предназначалась, — на Афон. Чудеса продолжались на всем пути святыни. Божия Матерь являлась в сонном видении некоторым людям и призывала их к себе на поклонение. Икону невозможно было сдвинуть с места, когда, наоборот, слишком важные лица не хотели утруждать себя и ждали икону дома. Один живописец насмехался над верою простого народа, и начертание лика Божией Матери явилось ему в столь страшном виде, что он был поражен великим ужасом, покаялся и стал сам проповедовать о чудесном самонаписавшемся образе. Чудеса совершались и во время передвижения иконы по Афону.

Икона Божией Матери «Самонаписавшаяся» — главная святыня румынских монахов

Заканчивая рассказ о чудотворной иконе, надо упомянуть об одном удивительном ее свойстве. В особо важных случаях происходит изменение лика Богоматери. Иногда лик бывает чрезвычайно грозным и потемневшим. Однажды он был даже как бы покрыт плотным черным покрывалом, что привело в ужас смотрящих. Чернота обычно начиналась с чела и опускалась вниз, иногда постепенно, иногда очень быстро, но вскоре все исчезало, и икона становилась даже еще прекраснее, чем до появления черноты. Иногда же лик делался совершенно белым и светлым, иногда радостным и умилительным, что весьма часто наблюдалось во время праздничных бдений в честь Пресвятой Девы. Очень редко замечали на ланитах Божией Матери румянец. Такие наблюдения составили самые внимательные Ее служители — афонские монахи.

Интересно, что Божия Матерь сделалась как бы сборщицей средств для строящейся обители. Естественно, после того чуда в скит потекли обильные пожертвования. И Божия Матерь, как часто видим мы в истории других афонских монастырей, Сама стала строительницей Своей обители.

В конце нашего рассказа добавим чуть-чуть и по поводу временного и преходящего, но очень важного. На престол в 1866 году был возведен принц Карл Гогенцоллерн, к Православию, разумеется, никакого отношения не имевший, но ретивые его помощники забыли, видимо, что он неправославный, и в 1897 году обязали молдавский скит поминать его на службах, угрожая, естественно, лишением всякой материальной помощи. Увы, начальство скитское поспешило принять к исполнению это предписание румынских властей. Тогда старшая братия в количестве тридцати человек возмутилась против этого нововведения. Как вы уже догадались, возглавил «бунтовщиков» все тот же иеросхимонах Нифонт. Обратились за судом в кириархиальный монастырь — Лавру. Осторожные отцы монастыря поминовение запретили как неканоническое, но, боясь ввязываться в политику, за окончательным решением обратились к Константинопольскому патриарху. Увы, мне так и не удалось узнать о решении патриарха. Ибо на этом обрывалось повествование о ските в журнале Пантелеимонова монастыря «Душеполезный собеседник». Но что бы ни ответил Константинопольский патриарх, ясно, что неправославный человек не может поминаться на литургии, какое бы звание он ни носил. Другое дело — общая молитва о властях, к которой призывал апостол Павел.

Скит Продром — последняя обитель в этом направлении, дальше идут кельи и каливки, дальше — афонская пустыня, к счастью, еще не потревоженная дорогами. На ночлег можно надеяться только в скиту Кавсокаливия, который является конечной остановкой для корабля «Агиа Анна», соединяющего юго-восточную часть полуострова с афонским портом Дафни. К счастью, молдавские монахи весьма радушны и гостеприимны, и всякий добравшийся до их обители всегда находил здесь приют и ночлег.