Уже несколько раз приходилось мне ступать на эту землю. Землю, казалось бы, для меня совсем чужую. Так думалось, когда в первый раз я сошел на афонскую пристань. Чужую — и по моему происхождению, и по нахождению вдали от границ России, и по самой природе, которая для меня, северного жителя, ни разу не бывавшего в южных широтах, крайне непривычна. Но вот однажды я пришел в эту землю, и с тех пор она стала для меня родной. Для всякого христианина является родиной и Святая Земля, и Афон, и вообще всякое святое место на Земле. Каждое место, имеющее особое благословение от Бога, — это как бы частица рая, цветущего своими диковинными для нас цветами. Надо только уметь увидеть этот божественный сад. Такое видение приходит не сразу, но когда все больше погружаешься в тенистые заросли такого сада, духовное зрение постепенно обостряется — и ты прозреваешь. Но даже среди этих дивных уголков, где небесное является в земном, Афон занимает особое место. Это Вертоград Божией Матери, удел, жребий, данный Ей Самим Богом. Это сад, полный и большими деревьями с густой кроной, под которыми хорошо укрываться в жару, и благоухающими цветами, поражающими нас своей красотой. Но не всякий сразу заметит этот сад, для кого-то это лишь голые скалы и безжизненные дебри. Чтобы ощутить Афон, надо знать, кто жил на этих скалах раньше. И как жил! Для этого надо почувствовать, кто живет здесь сейчас.

Да, несколько раз я уже бывал здесь, но все так же волнуется сердце и жаждет встречи с этой землей. Вот снова мы отплываем из Уранополиса. Вот уже видны знакомые молчаливые скалы, поросшие непроходимыми зарослями кустарника. Вот Кромница. Вот скит Новая Фиваида. Здесь русский игумен организовал своеобразную афонскую богадельню. В этом скиту поселялись престарелые русские иноки, не способные уже трудиться и поэтому не имевшие возможности обеспечить себя даже самой скромной афонской пищей. А еще, по греческой традиции, надо было платить монастырю, на территории которого находилась келья, ежегодную арендную плату. В начале века тут проживали по-отшельнически 150 таких подвижников, которые сходились в соборный храм Всех преподобных афонских по воскресным дням и праздникам.

Сербский монастырь Хиландар после пожара

А вот и Иваница — пристань сербского монастыря Хиландар на западной стороне полуострова. Она была устроена русским старцем карейской кельи сщмч. Игнатия Богоносца иеросхимонахом Моисеем, впоследствии именно здесь встретившим свою мученическую кончину от руки неизвестного убийцы 9 марта 1908 года.

Стоп! В этот раз наше паломничество начинается необычным путем: в первую очередь мы едем не в Руссик, как бывало раньше, а в сербский монастырь. На афонской пристани, арсане, нас ждет машина. Путь до Хиландара, расположенного недалеко от восточного берега, долог. Вот извилистой дорогой мы трясемся по ухабам над пропастями и обрывами. Такова афонская природа. Накатанная дорога, а сделаешь два шага в сторону, и — непроходимые заросли, которые расступаются только для того, чтобы дать место камню. Вот русский скит Святой Троицы. Когда-то он был совсем заброшен и пастухи загоняли на ночь овец в его храмы. Да, бывает и такое. Эта обитель была восстановлена после Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. В скиту появился русский архимандрит Мелхиседек, который очистил церкви и жилые корпуса от «следов» овечьего пребывания. Его преемнику иеромонаху Нифонту удалось возродить эту обитель. Когда же он закончил свои труды, сербский монастырь Хиландар нашел ему новый фронт работ. Он восстановил в Карее келью также во имя Святой Троицы. При этом немало пришлось претерпеть от греческих монахов, которые препятствовали украшению обители. С этим скитом связано интересное событие, иллюстрирующее нелегкую жизнь русских, да и вообще славянских монахов на Афоне. Эту историю приводит в своей книге об Афоне один из, увы, немногих современных исследователей истории Святой Горы — мордовский епископ Варсонофий (Судаков). Владыка не раз совершал паломничества на Афон, и в прошлом году нам довелось здесь быть с ним в одно время. О. Нифонт хотел сделать купол скитского храма как у всех русских церквей. Греческие монахи препятствовали этому. Тогда пришлось строить тайно. Братия всего за одну ночь сумела собрать купол, установить его и водрузить сверху крест. О. И. сообщил нам, что в этой келье жили около 40 русских монахов, но они покинули ее еще в 1905 году, потому что трудно было жить без воды. Отсюда примерно час ходьбы до Хиландара. Однажды нам с Валерой удалось пройти этой тропинкой, окружившей себя самой изысканной афонской красотой. Разумеется, в этой келье сейчас никто не живет. Где взять русских монахов? Пантелеимонов монастырь и тот пустует. Да и сербов-то не очень много.

Мне вспоминается история другой кельи, построенной тоже на земле монастыря Хиландар. Только расположена она далеко отсюда: на дороге, ведущей из Нагорного Руссика в Карею и Ватопед. Неизвестно, доведется ли когда-либо побывать там. Мы много спорили о маршруте нашего паломничества, но предполагаемые маршруты явно не пройдут через этот пункт. Это келья святителя Иоанна Златоуста. Обитель эта древняя, основана еще в XI веке, о чем была найдена запись при раскопках на месте старого храма. Ее возобновитель иеросхимонах Кирилл (Абрамов) пришел на Афон в пятнадцатилетнем возрасте и принял постриг вместе со своим отцом в Пантелеимоновом монастыре. Сорок лет подвизался этот старец в монастыре и в разных русских кельях. И вот он переселился в заброшенную келью, пустовавшую 18 лет. Вокруг него быстро собралось братство в 90 человек. Устав был принят общежительный, поэтому правильнее было бы назвать эту келью монастырем. С разрешения Хиландарского монастыря о. Кирилл воздвиг великолепный храм во имя святого благоверного великого князя Александра Невского и Марии Магдалины в память чудесного спасения царской семьи во время крушения поезда в Борках в 1888 году. Ревнитель общежительного устава, он в 1896 году организовал братство русских келиотов, одной из целей которого была помощь бедным русским келиотам и отшельникам. Братство заботилось о ремонте храмов, помогало русским инокам сбывать свое рукоделие, готовило священников для русских святогорских обителей.

Вот и Хиландар. Согласно греческой Википедии, название монастыря происходит от имени некоего Георгия Хеландария, строителя и ктитора монастыря. Во время набегов варваров те видели монастырь издалека, но многократно подходили к нему, и их окутывала мгла. Надо отметить чудесную помощь Божией Матери, сохранявшей монастырь от частых набегов грабителей и пиратов. Все афонские монастыри были разоряемы по 2–3 раза, но хиландарская обитель — ни разу. Царица Небесная так являла этому монастырю особенную защиту. История монастыря известна, наверное, многим.

Основан он был преподобным Саввой Сербским (до пострига сербский князь Растко, или Радко) в XII веке по совету тогдашнего прота на земле, подаренной его отцу Стефану Немане его зятем, византийским императором Алексием. Трудно найти другого святого, который сыграл бы подобную роль в истории Сербии. Царский сын в иноческом образе начал славную историю и Хиландарской Лавры. Да-да. Ранее монастырь Хиландар назывался, подобно детищу преподобного Афанасия, Лаврой. В силу грамот сербских царей и хрисовулов императоров сербская обитель возобладала почти над всею Афонскою Горой. И доныне только Великая Лавра может сравниться с ней по обширности владений. Будучи славянским монастырем, Хиландар первоначально предназначался исключительно для славянского племени. Сербская обитель настолько распространила славянский дух по Святой Горе, что даже в некоторых чисто греческих обителях стали употреблять славянский язык при богослужении. Об этом пишет ктитор Андреевского скита и исследователь Афона А.Н. Муравьев. Хиландар пользовался особым вниманием сербских царей, некоторые из них даже подолгу здесь живали. Когда наступило для Сербии трудное время, Хиландар нашел другого державного покровителя — царя Иоанна Грозного, который даже открыл подворье в Москве для помощи сербскому монастырю. Впоследствии, при Петре I, оно было ликвидировано. Монастырь Хиландар был второй по чести, уступая первое место Великой Лавре, но по умалении был передвинут на третье, а затем и на четвертое место. Теперь почти никто и не знает, что когда-то Хиландар был Лаврой. Но дело не в названии, а в том, что, как уже говорилось, Божия Матерь являет о нем особенное попечение. Потому и почитание Ее здесь особенное.

Входим в монастырь, идем за благословением к самой Игуменье. Здесь обычное игуменское место в соборе занимает икона Божией Матери «Троеручица». И перед каждой церковной службой служащие берут благословение у Божией Матери, прикладываясь к этой чудотворной иконе. Прикладываемся к ней и мы. Преосвященный Порфирий (Успенский) считал легендой, что эта икона принадлежала преподобному Иоанну Дамаскину и была передана святому Савве в XIII веке. Подобные сомнения легко проникали в умы ученых монахов. Так, Авксентий Стадницкий, будущий митрополит Арсений, приводит это мнение ученого епископа в своих воспоминаниях о посещении Святой Горы. Мы же, люди XX и даже XXI века, в какой-то мере освободились от слабостей эпохи XIX века с его псевдоученостью и рационализмом. Мы прикладываемся к этой святой иконе, и вряд ли кто-то из нас даже задумывается о возможности предпочесть преданию исследования ученого монаха. Подходим к о. Кириллу, духовнику монастыря, и берем благословение. Он не говорит по-русски, но его речь, исполненная любви, очень выразительна, и мы убеждены, что понимаем его. Позже мы узнаем, что он фактически постриженик Оптиной Пустыни: его постриг один из оптинских монахов, оказавшийся в годы лихолетья на сербской земле.

Когда я посетил монастырь через несколько лет, то подивился разительной перемене. И дело тут вовсе не в том, что в ночь с 3 на 4 марта 2004 года сербский монастырь наполовину сгорел. Изменились сами монахи. Когда мы впервые познакомились с некоторыми из них, поразились, насколько крепок сербский народ. Показалось даже, что они тверже, сплоченней и сильнее нас, русских. Но в Сербии пришла новая власть, и, как по мановению волшебной палочки, все изменилось. Мне пришлось не один раз наблюдать прискорбные последствия влияния государства на Церковь. Казалось бы, временное и шаткое не может оказать существенного влияния на вечное и незыблемое. Конечно, политическое интриганство пока не может поколебать догматов, но на Церковь как организацию может повлиять весьма сильно. А значит, и на духовное состояние всего народа. Так вот, прибыв в монастырь, мы не столько поразились физическим развалинам, сколько духовным. Казалось, с русскими здесь теперь просто боятся разговаривать. Те, что казались нам раньше львами, стали более походить на других представителей семейства кошачьих, которые ловят мышей и выходят на охоту только ночью. Дай Бог, хотя бы ночью выходили и мышей ловили.

Вот древняя башня, пирг, как ее здесь называют, построенная с целью защиты от пиратов. Вот руины древнего города. Дальше на нашем пути прекрасный хиландарский виноградник. Мы видели тогда в монастыре крепкое сербское братство и множество паломников и трудников и чувствовали, что Сербия еще жива. Хотелось так думать и о России…

Вот монастырь святителя Василия Великого, находящийся на территории Хиландара. Это один из древнейших афонских монастырей. Внешне он более напоминает крепость: с трех сторон омывается морем, а с четвертой отчетливо виден полузасыпанный ров. Вход — через деревянный мост, который в древности убирался в случае опасности. Это живая иллюстрация к истории Афона, которая полна нападений разных разбойников и пиратов. Сейчас монастырь этот пуст. Реставрация, очевидно, началась здесь совсем недавно. В монастыре два храма. «Только храм блюдется, и при нем поселяют тех, кто хочет безмолвствовать», — читаем у Муравьева. Но, видно, наступили времена еще худшие. Не знаю почему, мне припоминается история, рассказанная Барским. В его время там проживал иеромонах Парфений. Он обнаружил в алтарной стене большую частицу Животворящего Креста, о которой никто, кроме него, не знал. Размер ее был немал: два перста шириной и пядь длиной. Часть ее иеромонах продал в Ватопед, часть — в другой монастырь. Об этом узнали в монастыре и изгнали иеромонаха прочь из этого места. Торговля святынями для России вещь совсем необычная. И не только потому, что в России их значительно меньше, чем здесь. В России, наверно, никто бы и не понял, что предлагает этот иеромонах.

Еще Барский пишет: «Место же оно зело изрядно есть к безмолвию, и теплое и веселое, идеже абие недалече от брега, есть и остров каменный… и море прозрачное, далече простираемое на восток, от севера же издалече вся Македония зрится; еще же пища от моря удобо стяжатися может». Подходим к морю и убеждаемся в правоте слов Барского: чудный вид: море, море… и пустынный берег, испорченный, правда, отдельно стоящим желтым плакатом с правилами для паломников. Можно подумать, что паломники ходят тут толпами.

Лоза преподобного Симеона Мироточивого

Мы возвращаемся обратно, завтра нас повезет машина извилистой дорогой по афонским кручам мимо бывшего русского скита Святой Троицы опять на пристань Иваницу, откуда мы продолжим свое путешествие. Хорошо сербское гостеприимство, но злоупотреблять им не стоит, как говорят по-русски, пора и честь знать.

Мы не уставали удивляться своему незнанию истории Сербии. Мы, считающие себя русскими патриотами, мало знаем о нашем главном союзнике. Интересно, что большинство русских находится в полном неведении и о современном положении в Сербии. Когда началась натовская агрессия, многие воспринимали Милошевича как национального героя. По-другому к нему относятся сербские православные патриоты. Но и не только они. Когда Милошевич прибыл на Афон, то игумен сербского монастыря попытался скрыться где-то на метохе, а младшая братия монастыря хотела затворить монастырские врата, чтобы их соотечественник-коммунист не мог ступить на священную землю Хиландара. Но вмешался Протат: игумена отыскали, доставили, и Милошевич, поприветствовав его рукопожатием, смог увидеть все исторические достопримечательности древней обители. Вот и все, что мне хотелось бы сказать о сегодняшнем монастыре Хиландар. История его удивительна. Удивительны и его святыни. В свое время меня поразили слова насельников, которые уверяли, что среди святынь монастыря находится глава святого пророка Исаии Есть чему удивиться. Но, как уже говорилось, не одними мощами, иконами и другими святынями славятся афонские монастыри. В них сохраняются традиции, живет Православие, то, каким оно было при императоре Константине Великом. Именно этим и должны быть богаты монастыри Святой Горы. Но, посещая из года в год сербский монастырь, я стал замечать, что духовная жизнь в нем как бы умаляется. Многие связывают это с тем, что сербские монахи забыли заветы своего великого предка, основателя монастыря, святого Саввы. И сильный пожар 2004 года отнюдь не случаен. Интересно, что сгорело все построенное за последние годы. Сколько раз приходилось задумываться о том, что если бы оставалась разруха, то это было бы честней, что ли…