Инна Купер, Андрей Кириленко
«Троицкий вариант» уже освещал разные точки зрения в дискуссии о влиянии человека на изменение климата на Земле. Публикуем два новых материала на эту тему: статью Инны Купер, к. соц. н., докторанта Университета штата Индиана, и комментарий к её статье к. физ. -мат. н., ассоциированного профессора кафедры наук о Земле и политики Университета Северной Дакоты Андрея Кириленко, участвовавшего в подготовке доклада IPCC AR-4.
В обсуждениях глобального изменения климата на передний план вышла тема доверия к науке. От вопросов о том, повышается ли средняя температура по планете и несем ли мы за это ответственность, участники перешли к обвинениям ученых в недобросовестности и попытках самих ученых оправдать себя и свою деятельность.
В попытках доказать или опровергнуть тенденции глобального изменения климата сломано много копий и стрел. С конца 80-х, когда проблема глобального потепления перешла с сугубо научной в экономико-политическую плоскость, ученые и политики следят за таянием ледников, уровнем углекислого газа в атмосфере и изменениями температуры и обсуждают сценарии будущего. Несмотря на громкие голоса скептиков, или «отрицателей», как их иногда называют в СМИ, большинство ученых и общественность склонны были признать наличие глобального потепления.
В 2001 г. совместное заявление 16 Национальных академий наук разных стран (список не включает Россию) поддержало заключение Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) о том, что к 2100 г. средняя температура поверхности Земли превысит уровень 1990 г. на 1,4 — 5,8% [1]. Повышение температуры будет сопровождаться множеством негативных изменений в мировом сельском хозяйстве и ресурсообеспечении.
Дебаты о глобальном изменении климата выглядели как консенсус научного большинства против несведущей публики и идеологизированных политиков до тех пор, пока в ноябре 2009 г. не разразился Климатгейт, или, более корректно, инцидент взлома компьютеров в Центре изучения климата Университета Восточной Англии. В результате взлома тысячи документов Центра стали публично доступны в Интернете. Скандал разгорелся вокруг электронной переписки между Филом Джоунсом, тогдашним главой Центра, и Майклом Манном, сотрудником Университета Пенн Стейт. Реплики Джоунса, такие, как «Я применил уловку Майка ... чтобы скрыть снижение температур» и другие, были интерпретированы как попытки фальсификации и нарушения порядка рецензирования литературы (в русскоязычной Википедии есть статья «Климатгейт», которая дает переводы ряда цитат).
Выступая перед Палатой общин 1 марта 2010 г., Фил Джоунс признался в написании «ужасных» сообщений и удерживании исходных данных, но отказался признать наличие фальсификаций и подтасовки данных. Оправдывая политику нераспространения исходных данных, Джоунс заявил, что большинство ученых не работают с исходными данными и что при желании эти данные можно было получить из других источников. Расследование инцидента продолжается, и Палате общин еще предстоит сформулировать свою позицию о деятельности Джоунса и Центра, которым он раньше руководил. Комитет по научной этике Университета Пенн Стейт уже опубликовал заключение о том, что обвинения в академической недобросовестности Майкла Манна не обоснованы [2].
Скандал Климатгейта имел более серьезные последствия, чем репутация одного или двух экспертов. По следам переписки Джоунса и Манна скептики стали изучать отчеты МГЭИК на предмет научной недобросовестности. В результате перепроверок МГЭИК вынуждена была признать наличие ошибок и неточностей в своем отчете о климате AR4 за 2007 г. Утверждение о скорости таяния гималайских ледников было признано ошибочным. По данным о темпах повышения уровня моря в Голландии, предоставленным голландским агентством по изучению окружающей среды и опубликованным в отчете МГЭИК, была опубликована поправка. Ряд других утверждений, таких, как уровень неурожаев в Африке и исчезновение амазонских лесов, подверглись критике за ссылки на так называемую «серую», т.е. нерецензированную литературу. В дополнение к этому обнаружилось, что глава МГЭИК Раендра Пачаури руководит Институтом энергии и ресурсов в Нью Дели, а этот институт связан с компаниями, прямо заинтересованными в климатической политике.
Все эти события породили волну обсуждений и материалов на тему кризиса доверия общественности к науке. Журналисты и ученые сокрушаются, что из-за Климатгейта количество людей, верящих в глобальное потепление климата, стремительно падает (согласно одному из опросов, в США это число упало с 71 до 57 % на начало 2010 г.). МГЭИК и другие организации объявили о намерении провести тщательную проверку своих данных и деятельности своих экспертов. «Нью-Йорк Таймс» приводит слова Ральфа Чичероне, президента Национальной Академии наук США, о том, что ученые должны научиться лучше преподносить себя и свою деятельность публике. «Бостон Глоуб» цитирует сенатора Джона Керри, который заявил, что науку оклеветали и необходимо нанести ответный удар. Создается впечатление, что стоит ученым активнее и «правильнее» участвовать в публичных дебатах — и вопрос доверия к науке решится сам собой. Однако дело не только в «пиаре». Доверие к науке нужно повышать не словами, а делами.
Климатгейт и последующие инициативы по проведению проверок и экспертиз еще раз показывают, что наука — это продукт человеческой деятельности. И как в любой человеческой деятельности, в науке возможны ошибки. Особенно, когда речь идет о сложных крупномасштабных техногенных проблемах. В таких ситуациях рассчитывать на выявление однозначных причинно-следственных связей не стоит. Как не стоит рассчитывать и на то, что одно агентство, одна группа ученых или даже одна страна может взять на себя ответственность за всю проблему. Более того, дело не в ответственности и моральных принципах, а в простых и понятных процедурах, которые обеспечат контроль за качеством проведения исследований как со стороны научного сообщества, так и со стороны общественности.
Для того, чтобы ошибки были минимальными, а результат максимальным, необходимы высокие стандарты открытости и прозрачности в науке. Такие стандарты должны обеспечить открытый доступ к исходным данным и опубликованным результатам, международное сотрудничество разных исследовательских групп, независимую экспертизу деятельности научно-исследовательских организаций, а также конструктивный открытый диалог экспертов и неэкспертов. Обсуждение и выработка таких стандартов должны стать частью более широкой дискуссии на темы этических норм в науке и критериев научности теорий и гипотез. На мой взгляд, с заново выработанным коллективным пониманием того, как делается наука, придет и доверие к науке.
1. The Science of Climate Change, 17 мая 2001 г
2. Комиссия по этике Университета штата Пенсильвания оправдала М. Манна по 3 пунктам обвинения в нарушении научной этики из 4. По 4-му пункту назначено дополнительное разбирательство.
Cм. статью на эту тему на «Полит. ру» (), а также решение комиссии Университета по делу М. Манна (); пресс-релиз по решению комиссии по этике (); ответ М. Манна на решение комиссии ().
* * *
Меня попросили прокомментировать статью Инны Купер. Для начала — пример из её текста:
«В результате перепроверок МГЭИК вынуждена была признать наличие ошибок и неточностей в своем отчете о климате AR4 за 2007 год». Нетрудно проверить, что IPCC признал одну ошибку (два предложения про глейчеры в Гималаях: вместо 2035 г. следовало указать 2350 г., ошибка мигрировала из доклада WWF) и одну «неточность» — попавшую в доклад ошибку правительства Голландии в проценте затопления своей территории [1].
Я привожу эту выдержку не для того, чтобы критиковать статью Инны, — как раз наоборот, неаккуратность в газетных публикациях тут передана очень хорошо. Мне интересно другое:
1) как такими неаккуратностями создается ощущение раскрытого всемирного заговора ученых;
2) как ученые и публика противопоставляются друг другу, и возникает требование усиления общественного контроля за наукой и проведения научных дискуссий с публикой;
3) почему общественность так пристально заинтересовалась именно этой темой.
По первому пункту. Выше я уже привел пример газетной критики, оставляющей впечатление, что ошибки и неточности в последнем докладе IPCC многочисленны, хотя на самом деле они единичны. Мне пока не известно ни одного профессионально проведенного расследования, обнаружившего преднамеренные ошибки в докладе IPCC (AR-4); говоря о профессионалах, я, разумеется, не имею в виду блоггеров или политиков.
Я часто встречаю обвинения ученых в «скрытности, непрозрачности работы». В своей статье Инна пишет об отказе Университета Восточной Англии в лице директора CRU Фила Джоунса открыть исходные данные метеостанций, не упоминая о том, что эти данные не являются собственностью университета и переданы с условием нераспространения [2].
На самом деле большая часть данных доступна через их собственников [3], однако мне известны только единичные использующие эти данные «публичные» проекты, и число таких проектов несоизмеримо с количеством людей, требующих данные открыть. Что в общем понятно: для проведения собственного анализа нужны время и, главное, знания. Не давая доступ к не принадлежащим им данным, Университет Восточной Англии тем не менее открыл результаты собственной работы: глобальные поля температуры, осадков и т.д., распределенные на географической сетке. Кстати, в одной из таких баз данных я когда-то нашел ошибки, как ни парадоксально, для территории Великобритании, и мое сообщение было с благодарностью принято авторами.
Второе. Самым интересным, по-моему, является тезис о необходимости общественного контроля за научными исследованиями, с одной стороны, и проведения дискуссии ученых и публики относительно научных результатов — с другой. На мой взгляд, тут смешиваются два вида дискуссии: научная и политическая. Я полностью согласен с Инной в том, что публика может, и, более того, в демократическом государстве обязана участвовать в обсуждении того, как, насколько и надо ли вообще пользоваться научными знаниями при выработке политического решения.
Но в дискуссии научной квалифицированно способен участвовать лишь человек, обладающий необходимым для такой дискуссии багажом знаний. Не потому, что «ученые такие умные»: просто профессионалы много читали и думали на тему предмета [4]. Дискуссия вокруг «климатгейта» это хорошо иллюстрирует. Публика требует открыть данные, но этими данными или не пользуется, или делает на их основе работы популярного уровня [5]; возмущается названием «трюка Манна», но не понимает, в чем он состоит; сначала хвалит храброго ученого из НАСА, выступившего против IPCC, потом столь же отчаянно его ругает, когда он поясняет, что поддерживает тезис об антропогенном характере потепления климата [6] , — и так до бесконечности.
Третье. Мне кажется, что широкая публика склонна отрицать результаты научных исследований тогда, когда политические решения, базирующиеся на результатах этих исследований, противоречат её, публики, фундаментальным убеждениям — в данном случае идее свободного рынка с минимумом правительственного контроля. Сходный пример: в США известны многочисленные разоблачения противоречащего Библии «дарвинизма». В общем виде это отрицание принимает форму антиинтеллектуального движения, недоверия к науке в целом. Но это слишком серьезная тема для короткого комментария.
1. По ошибке, см. . По разбору других обвинений см. неофициальное письмо Председателя IPCC WG-2 Martin Parry, разосланное членам WG-2 с разрешением передачи третьим лицам — например, здесь:
2.
3. Например, через Global Historical Climate Network:
4. За формулировку я признателен
5. Например, в российских публикациях часто ссылаются на работу Натальи Пивоваровой из института Андрея Илларионова. Н. Пивоварова утверждает, что для территории России CRU отобрал только данные метеостанций, показывающие тренд потепления. Аргументация такая: выбраны температурные измерения шести метеостанций, не вошедших в базу данных CRU, для них построен график годовой температуры, которые автор исследовала методом «беглого взгляда»: «Даже беглый взгляд на температурные ряды по станциям, не включенным в расчеты британских специалистов, обращает внимание на отсутствие в них четко выраженного тренда к потеплению». , С. 8.
6. Andrew Lacis из NASA во время ревьюирования IPCC AR-4 критично отозвался о том, как в обсуждении возможного исчезновения лесов в Амазонии использовалась его статья в Nature. Первоначальная восторженная реакция климатических скептиков сменилась столь же решительной критикой после того, как в интервью удивленный Andrew Lacis пояснил, что в своей критике он был недоволен слишком осторожной позицией IPCC: ему ясно, что антропогенное глобальное потепление климата — установленный факт: