Андрей Калиничев

Любители подсчитывать индексы цитирования иногда делят научные статьи на несколько категорий: больше 500 цитирований – выдающаяся статья;  250-499 – знаменитая; 100-249 – очень хорошо известная; 50-99 – хорошо известная; 10-49 – известная статья; 1-9 – мало известная; и 0 – совсем неизвестная. Конечно, эти границы весьма условны и сильно зависят от области науки, от того, сколько человек занимается в мире данной конкретной проблематикой, от «модности» данного научного направления, и от многих других факторов. Тем не менее, внутри каждой области науки всегда можно ввести подобную иерархию, которая локально уже будет иметь гораздо больше практического смысла.

 

Корни

В прошлом году исполнилось 40 лет одной небольшой статье, опубликованной по-русски в не самом известном советском журнале (правда, тогда же переводимом на английский). В ней Г.Э.Норман и В.С.Филинов впервые предложили алгоритм большого канонического ансамбля для исследования фазовых переходов методом Монте-Карло (Теплофизика Высоких Температур, 1969, т.7., с.233;  Norman, G. E. and Filinov, V. S. — Investigations of phase transitions by a Monte Carlo method. High Temp. – USSR, 1969, v.7, 216-222). Методы атомистического компьютерного моделирования вещества в то время находились еще в зачаточном состоянии. Идея была оригинальная, но для ее применения к конкретным веществам просто даже не было ни достаточно мощных компьютеров, ни достаточно реалистичных моделей взаимодействия между атомами в жидкости. Специалистов, которые занимались подобными исследованиями в СССР, тогда можно было пересчитать на пальцах одной руки, а во всем мире – наверное, собрать на одном небольшом семинаре. Тем не менее, сейчас на эту статью в литературе более 200 ссылок, причем примерно по 10 ссылок в год в последние годы – совсем немало для работы, которой уже 40 лет. Статья давно стала классикой в своей области, и авторы двух наиболее авторитетных книг по молекулярному моделированию вещества (Allen, M.P., and Tildesley, D.J., «Computer simulation of liquids». 385 p. Oxford Univ. Press, New York, 1987; Frenkel, D., and Smit, B. «Understanding molecular simulation: From algorithms to applications». 2nd ed., 638 p. Academic Press, San Diego, 2002) охотно признают ее приоритет и подробно описывают этот алгоритм в своих учебниках.

Когда-то давно один мой старший черноголовский коллега настоятельно посоветовал мне выбрать молекулярное компьютерное моделирование вещества в качестве темы кандидатской диссертации и тогда же познакомил меня с Генри Эдгаровичем Норманом — одним из ведущих специалистов в этой науке. Его с соавторами только что вышедшая в то время книжка по методу Монте-Карло была единственным источником подобной информации на русском языке. С тех пор много чего произошло, наши пути много раз довольно причудливым образом пересекались, а атомистическое компьютерное моделирование давно стало вполне массовой и стремительно развивающейся областью науки о материалах. Недавно у меня появилась редкая возможность выступить в Москве на семинаре у Г.Э.Нормана, рассказать о своих последних результатах и познакомиться с его нынешней командой, о которой я уже был наслышан от него самого и других своих коллег. Впечатления от этой встречи настолько не вписывались в стандартные клише плачевного состояния российской науки, что я убедил всех участников поделиться деталями нашего разговора с читателями ТрВ.

 

Новые ростки

Отдел, специализирующийся в области теории и компьютерного моделирования систем с сильным взаимодействием, был официально образован в Объединенном Институте Высоких Температур РАН в 2005 году, хотя костяк команды существовал и раньше (). Сейчас в отделе две лаборатории, руководимые молодыми кандидатами наук: Игорем Морозовым (1978 г.р.) и Владимиром Стегайловым (1981). Отдельными направлениями исследований руководят Игорь Скобелев (один из трех докторов наук в отделе; 1952), Илья Валуев (1972), Сергей Пикуз (1981), Сергей Гасилов (1983), Алексей Куксин (1983) и аспиранты Алексей Янилкин (1985), Александр Ланкин (1985) и Сергей Стариков (1984). Такой «спортивный» стиль изложения здесь вполне уместен. И действительно, в то время, когда руководство РАН монотонно из года в год сетует на отсутствие в академии молодежи, в этом отделе из 22 человек средний возраст – чуть более 30 лет, а половине сотрудников нет еще и 25!

Однако на счету этой молодой команды уже большое количество серьезных научных успехов: стипендии Президента РФ (Морозов, Стегайлов, Пикуз), медали РАН для молодых ученых (Морозов, Стегайлов, Янилкин, Ланкин), 12 премий РАН и РАО ЕЭС России «Новая Генерация» , 11 именных стипендий по теоретической физике от Фонда «Династия» и Международного Центра Фундаментальной Физики в Москве, 2 премии «Лучшему аспиранту РАН» , 4 премии ИНТАС, ДААД, и Европейской Научно-Образовательной Сети им. Марии Кюри, 1-я премия по секции «Математическое моделирование нанотехнологий» форума РосНанотех-2008, премия Интел и РосНано за лучший проект по применению суперкомпьютеров в нанотехнологии и наноиндустрии – всего 35 российских и международных премий и наград, плюс многочисленные победы в институтских конкурсах ОИВТ и МФТИ.

Конференция в п. Эльбрус 2010 г. Слева направо: (верхний ряд) С.Гасилов, М.Саитов, В.Писарев, О.Сергеев, Г.Норман, В.Стегайлов, А.Ланкин, П.Жиляев; (нижний ряд) С.Стариков, С.Пикуз, А.Янилкин, А.Тимофеев, А.Куксин.

За три года опубликовано около 50 статей в престижных международных физических журналах, включая Phys. Rev., Phys. Rev. Lett., Appl. Phys., Appl. Phys. Lett., J. Phys.: Cond. Matter, J. Phys. A: Math. Theor., Comp. Phys. Commun., и еще 19 статей в лучших российских переводных физических журналах: ЖЭТФ, ДАН, ФТТ, ТВТ, и др. Сотрудники отдела занимают верхние строчки в индивидуальном рейтинге ПРНД ОИВТ РАН, а по общему рейтингу в институте отдел всегда на 1-м месте, причем с заметным отрывом.

Все члены команды много ездят по стране и миру, часто выступают с приглашенными докладами на крупных международных конференциях (более 20 только за последние 3 года!). А поскольку люди они все молодые и активные, то умудряются находить возможности совмещать свои занятия наукой и деловые командировки со своими разнообразными хобби: горными лыжами и футболом, зимним и летним альпинизмом, верховой ездой, бальными танцами, плаванием и многими другими увлечениями:

«Великое Ралли 2002». Морозов, Стегайлов, отец и сын Валуевы участвовали в США в двух конференциях: по вычислительной физике (Сан Диего, Калифорния) и сильно-связанным кулоновским системам (Санта Фе, Нью Мексико). Проблема было в том, что между двумя этими конференциями – целых 4 дня и целых 1000 миль. Решение простое: арендовали машину и за 4 дня не только добрались до нужного места, но и успели посетить по дороге Лас Вегас, Гуверовскую Плотину, Долину Монументов в Юте и Большой Каньон в Аризоне. Однажды даже заночевали в настоящей пустыне!

«Великий Поход 2003». Норман и Стегайлов полетели в Болдер, Колорадо на Симпозиум по теплофизическим свойствам. Оттуда — на семинары в Национальные Лаборатории Сандиа, Нью Мексико. Затем следом на конференцию «Фундаментальные основы молекулярного моделирования» в Кейстон, Колорадо, где успели не только выступить и пообщаться с коллегами, но и сплавиться на плотах по бурной реке посреди величественных Скалистых Гор. Оттуда – сразу в Иллинойс: Чикаго, Университет в Урбане-Шампейн, и Аргоннская Национальная Лаборатория, где успели пообщаться с будущим лауреатом Нобелевской Премии того года, А.А.Абрикосовым.

«Великий Поход 2007». Куксин, Норман, Стегайлов и Янилкин в июне представляли отдел на XXXV Международной Конференции по Новым Проблемам Механики в С. -Петербурге. Но это был только разогрев перед очередным дальним путешествием. После Петербурга сразу полетели на Большой Остров, Гавайи, где проходила конференция Американского Физического Общества по ударному сжатию в конденсированных средах. Выступление там было большим успехом, с которым участников тут же поздравил находившийся там академик В.Е.Фортов. А команда тем временем арендовала машину, объездила на ней весь остров (благо, что он только называется «Большой»), прошлись по тропическому лесу, где ананасы растут, как сорняки, поднялись к астрономической обсерватории на вершине Мауна Кеа, поплавали среди морских черепах и золотых рыбок на гавайских пляжах. А потом – опять Нью Мексико, доклады и договоры о сотрудничестве в Лаборатории Сандиа, и опять встреча с А.А.Абрикосовым, теперь уже Нобелевским лауреатом.

«Великий Поход 2008». Ланкин, Морозов, Норман и Валуев участвовали в очередной конференции по сильно-связанным кулоновским системам (Камерино, Италия). Затем Янилкин заменил Нормана в команде и она отправилась через Рио де Жанейро на международную конференцию по вычислительной физике в Оуро Прето, Белло Горизонте, Бразилия. Обратно возвращались через Рим, где, конечно, успели осмотреть древние достопримечательности.

Между этими «Великими Походами» отдельные члены команды побывали с докладами также в США, Великобритании, Германии, Франции, Италии, Испании, Португалии, Голландии, Бельгии, Греции, Польше, Китае, Малайзии, Индии, Австралии (включая, разумеется, и Большой Барьерный Риф). География российских поездок тоже обширна: С. -Петербург, Томск, Екатеринбург, Новосибирск, Оренбург. Но особенно запоминающимися остаются ежегодные зимние конференции в Приэльбрусье и Российский симпозиум «Проблемы физики ультракоротких процессов в сильнонеравновесных средах», который отдел каждым летом организует в Новом Афоне на берегу Черного моря.

 

Как им все это удается?

Об этом мы долго беседовали с Г.Э. Норманом и его командой. Разговор был очень интересным, времени на него, как всегда, не хватило, и мы продолжили обсуждение по электронной почте. На многие вопросы каждый отвечал по-разному, дополняя один другого. Сначала Генри Эдгарович ответил на мои вопросы сам, а потом попросил всех участников дополнить картину своими мнениями прямо мне в почту непосредственно. Так что никакой цензуры или внутреннего согласования эти ответы не походили. Но все они в один голос утверждают, что в их успехах нет никаких особых секретов. Они просто по максимуму используют те возможности, которые нынешняя российская научная ситуация им предоставляет. Выдержки из нашего обсуждения– ниже перед Вами, а вся запись целиком – в веб-версии ТрВ.

АК: Генри Эдгарович, расскажите, пожалуйста, в общих чертах для читателей ТрВ о той науке, которой Вы занимаетесь.

Г.Э.Норман:

Научная специализация нашего отдела – атомистическое компьютерное моделирование. Это направление возникло примерно полвека назад, и с тех пор очень активно развивается. Дело в том, что все вокруг нас состоит из постоянно движушихся атомов и молекул, а компьютеры помогают нам понять, как движения отдельных атомов отражаются на свойствах того или иного вещества или процесса. Поскольку законы движения атомов и молекул универсальны (уравнение Ньютона и уравнение Шредингера), то и программные «инструменты», которыми мы пользуемся в наших «компьютерных экспериментах», тоже универсальны и могут быль применены для решения и физических, и химических, и биологических задач. Эти инструменты включают в себя метод молекулярной динамики, метод Монте-Карло, и квантово-химические расчеты. Наши первые результаты в этой области относятся к 1960-70 годам, когда мы первыми предложили алгоритм Монте-Карло для большого канонического ансамбля и алгоритм квантового Монте-Карло с использованием интегралов по траекториям – еще один наш недооцененный приоритет. С тех пор эти методы далеко ушли в своем развитии, как и метод молекулярной динамики, где у нас тоже ранее были свои уникальные результаты. Эти исследования включают в себя серьезную долю теоретической физики, серьезную долю компьютерных наук, и все время находятся в тесном взаимодействии с экспериментальными исследованиями. Этим наша область науки особенно привлекательна для молодых исследователей, и мы стараемся использовать все преимущества совмещения учебного и научного процессов для нашего развития. Отбор талантливых студентов начинается во время семестрового курса лекций «Методы молекулярной динамики и Монте-Карло в классической физике», который я читаю на 2 курсе МФТИ. Иногда даже студенты-первокурсники попадают к нам каким-то случайным образом.

АК: Подождите, а как второкурсники могут слушать такой курс без предварительной подготовки по хотя бы основам статистической физики и квантовой механики?

Г.Э.Норман: Речь идет только о классической физике. Потенциалы взаимодействия берутся на веру. Основы статистической физики (молекулярная физика) даются на первом курсе. Подробнее пусть ответят те, кто начал свою карьеру с этих лекций.

Алексей Тимофеев (ст. 6 к.):

По сложности этот курс лекций особо не отличался от других курсов на Физтехе. Во всех курсах есть что-то понятное сразу, а что-то нужно дополнительно почитать в учебниках. Эти лекции содержали в себе много ссылок на только-только пройденный материал по общей физике и некоторое количество ссылок на незнакомый материал, причём иногда эти ссылки приводили к таким книжкам, как курс теоретической физики Ландау. Для студентов второго курса на этих лекциях открывалась связь между изучаемой в то время общей физикой и «заумной и непонятной» теоретической физикой, между общей химией и квантовой химией. По моим воспоминаниям, после лекции какой-нибудь «заумный и непонятный» параграф из курса теоретической физики Ландау уже кажется понятным, что сильно помогает при дальнейшем обучении.

Петр Жиляев (ст. 5 к.):

Уже во втором семестре (это первый курс) в МФТИ читается молекулярная физика, где рассматриваются основы статистической физики. Кроме того на ФМБФ (факультет молекулярной и биологической физики) есть курс химической физики, где на лекциях тоже даётся введение в статистическую физику. Поэтому некая предварительная подготовка, как минимум, по статистической физике, у студента МФТИ есть на втором курсе.

Сергей Стариков (асп.):

У меня с этим проблем не было по той простой причине, что курс этот я слушал в своём родном Оренбургском государственном университете, в конце третьего курса, когда по приглашению нашего проректора московский профессор Г.Э. Норман читал нам недельный курс лекций. Там, собственно, я и познакомился с Генри Эдгаровичем и через год уехал в Москву писать диплом под его руководством.

Г.Э.Норман: Кроме того, уже в возрасте 18-19 лет второкурсники вовлекаются не только в учебный, но и в научный процесс. Каждый из них занимается решением реальной научной задачи.

АК: Естественный вопрос, который сразу возникает – готов ли 18-19-летний студент самостоятельно решать настоящую научную задачу?

Алексей Янилкин (асп.):

Ну, наиболее важная часть – это правильная постановка задачи, и это, конечно, на данном этапе должен делать руководитель.

Сергей Стариков (асп.): Полностью согласен. И дело не только в том, что научрук лучше понимает физические законы и способен лучше формулировать свои мысли (хотя и в этом тоже), но и в том, что он видит всю картину целиком и знает, какие направления являются перспективными и по силам молодым исследователям.

Г.Э.Норман: Конечно, руководитель ставит задачи, интуитивно уверенный в их решаемости. Вначале это был только Норман, теперь важную роль стал играть Стегайлов, уже проявили себя Ланкин, Куксин, Янилкин, Морозов. Школа живет, пока ее руководители способны ставить все новые задачи и повышать их уровень (вернусь к этому ниже).

Владимир Стегайлов (зав. лаб.):

Так получилось, что с Генри Эдгаровичем я познакомился на 1 курсе – он вел лабораторные занятия в моей группе. После первого семестра он предложил мне и еще одному моему одногруппнику начать заниматься научной работой и дал на выбор две задачи. Задача по стохастическим свойствам молекулярных систем меня заинтересовала. Для проведения расчетов моей научной и компьютерной квалификации на тот период уже хватало. А в теории я, конечно, на 1 курсе еще много не понимал. Однако, слушая различные дисциплины в процессе обучения, я всегда имел в виду ту научную задачу, которой занимался, и это придавало стандартной академической программе характер актуального знания, необходимого не для «абстрактной будущей работы» на старших курсах, а непосредственно «здесь и сейчас». Мне кажется, это хорошая дополнительная мотивация для студентов.

Алексей Тимофеев (ст. 6 к.): В моём случае школа способствовала появлению желания и возможности заниматься научной работой на ранних курсах. Последние 3 года я учился на физ. -мат. отделении Московского Химического лицея. Уже с 10-го класса преподаватели предлагали желающим небольшие исследовательские задачки. Появление результатов приводило к выступлениям на исследовательских конференциях школьников. При удачном выступлении была возможность поехать в Америку для выступления на конференции Intel ISEF, что являлось дополнительным стимулом. Таким образом, лично для меня начало работы над научной задаче на младших курсах было просто продолжением аналогичной работы в школе. Безусловно, научная задача в институте была на порядки сложнее, но правильная постановка задачи и доступная для первокурсника методика позволили мне начать решать научную задачу уже на первом курсе.

Алексей Куксин (с.н.с.):

Наверное, студент должен научиться решать задачи, которые перед ним ставят, а в аспирантуре он должен уже научиться ставить задачи сам. А по поводу 18-19 лет: курсы механики, молекулярной физики (и основы статистической физики), физической химии читают на первом-втором курсах, т.е. основы для работы в области молекулярной динамики уже есть (да и не только с МД). Примерно то же и с математикой. Можно сказать, что «языком», на котором можно формулировать интересные задачи, студент уже владеет. Все остальное – скорее детали, с которыми можно разбираться уже «в процессе». Для студентов еще важно, что исследовательская деятельность поддерживает интерес к и науке, и к учебе.

Петр Жиляев (ст. 5 к.): Хочу добавить, что настоящую научную работу может выполнить и школьник. Главное это «верное направление» (постановка задачи), грамотный научный руководитель и мотивация. А недостающие знания, всегда можно почерпнуть из книг и у старших товарищей. Хотя, бесспорно, знания – большое преимущество.

Пять лет назад научная группа еще не была преобразована в отдел и имела в своем распоряжении лишь половину комнаты в ОИВТ РАН. Слева направо: В.Стегайлов, А.Куксин, Г.Э.Норман, И.Морозов.

Г.Э.Норман: Затем на 3-м курсе я читаю «Динамику химических и биохимических реакций» и «Новые проблемы квантовой механики», а на 4-м – «Основы физики конденсированного состояния». И.Морозов и В.Стегайлов сейчас стали доцентами, и сами читают курс «Молекулярное моделирование, параллельные вычисления и грид-технологии» на двух факультетах. Во время этих занятий мы трое тоже постоянно рекрутируем новых студентов. Так у нас появились пятикурсники А.Тимофеев и И.Саитов, четверокурсники В.Писарев, П.Жиляев, О.Сергеев, и А.Казеннов. Они уже получили четыре Всероссийские премии, и немало наших институтских премий ОИВТ и МФТИ. Пока нам не удается найти третьекурсников, но шесть новых второкурсников планируют скоро к нам присоединиться. А.Куксин недавно стал ассистентом на полставки. А.Ланкин, С.Стариков, и А.Янилкин ведут физические методы исследований, химическую физику, общую физику, т.е. экспериментальные лабы. Все они – еще аспиранты.

АК: Какого рода лабораторные? По вычислительной физике или что-нибудь смежное?

Алексей Куксин (с.н.с.): Наверное, не ошибусь, если скажу, что все мы ведем курсы, близкие к курсу общей физики (с разными уклонами), в том числе и экспериментальные лабораторные работы. А раз так, то и поводы поговорить со студентами о темах, близких к нашим научным исследованиям, тоже находятся. Кроме того, это расширяет и наши собственные знания в смежных областях. А практикума по вычислительной физике, к сожалению, на Физтехе пока нет (есть по вычислительной математике и довольно скучный) – так что есть, куда развиваться.

Сергей Стариков (асп.): Я веду лабораторные занятия по общей физике на втором курсе. Занятия самые что ни на есть практические. Сейчас веду оптику. От семинаров пока отказываюсь – надо сначала защититься. Веду также лабораторные занятия по хим. физике. Там есть занятия и по вычислительной физике.

На конференции в Приэльбрусье, 2010 г. Слева направо: А.Куксин, П.Жиляев, А.Янилкин, пёс, О.Сергеев, С.Стариков.

Г.Э.Норман: Таким образом, к 21-22 годам студенты уже становятся ключевыми фигурами в отделе. Каждый имеет свой собственный исследовательский проект, у них к этому времени уже может быть опубликовано целых пять статей в известных рецензируемых журналах. Они набираются опыта участия в семинарах и конференциях, публичных научных выступлений и обсуждений. Постепенно приобщаются к процессу обеспечения своих исследований грантовым финансированием и участвуют во всевозможных конкурсах на молодежные стипендии, премии, и т.д. К началу аспирантуры они уже признанные лидеры своих научных направлений, и к 23-24 годам часто имеют до десятка солидных рецензируемых публикаций, в том числе и без соавторов. К этому времени они уже, как правило, лауреаты нескольких молодежных конкурсов, именные стипендиаты, обладатели аспирантских грантов. К 24-25 годам они готовы к защите кандидатской диссертации. А после защиты они получают должность старшего научного сотрудника, и их организационные возможности в команде еще больше расширяются. В это же время весьма желательно параллельно начинать и преподавательскую карьеру.

АК: А где можно найти столько преподавательских позиций, если рассматривать все описываемое Вами как стационарный процесс с постоянно обновляемыми (пополняемыми) участниками?

Г.Э.Норман: Пока на физтехе, по-видимому, нехватка молодых кадров. Вслед за Стегайловым, Морозовым и Куксиным уже преподают аспиранты Стариков (третий год), Ланкин и Янилкин (второй год). Даже очень активный четверокурсник Казённов уже читает спецкурс. Следующих два аспиранта у нас ожидаются осенью 2010 г. Прием 2009 г. мы пропустили. Думаю, нехватка молодых кадров в предстоящем десятилетии будет только обостряться, учитывая варварский разгром нашей страны в 90-ые. Я (мы) уже отказывались от предложений в МИФИ.

Сергей Стариков (асп.): Как мне кажется, если человек разбирается в физике, устроиться преподавать в МФТИ несложно. Я бы сказал, наоборот – на некоторых кафедрах ощущается нехватка молодых энергичных преподавателей. За другие университеты не берусь говорить.

Алексей Куксин (асп.): Сколько-нибудь сильной конкуренции за преподавательские места на Физтехе сейчас нет, я думаю, что такая же ситуация и в других ВУЗах (по крайней мере, в технических). Так что преподаватели нужны, чем больше выбор – тем лучше. Для таких занятий, которые проводятся со сравнительно небольшими группами студентов, всегда нужно много преподавателей. А сюда можно отнести и лабораторные занятия, и семинары, и даже отчасти — лекционные курсы по выбору, которых на Физтехе множество. Последние, конечно, наиболее выгодны и для нас как для лаборатории, заинтересованной в притоке новых кадров, поскольку позволяют подробнее познакомить заинтересованных студентов с проблемами, которыми мы занимаемся, с методами их решения.

Футбол в свободное время на симпозиуме в Новом Афоне, 2008 г. Слева направо: А.Куксин, О.Сергеев, В.Петухова, В.Писарев, В.Стегайлов, С.Гасилов.

АК: То есть, уже в 25 лет молодые успешные кандитаты начитают самостоятельную научную и преподавательскую карьеру? Что ждет их впереди?

Г.Э.Норман: Они продолжают активно работать, публиковаться, получать гранты и премии теперь уже для молодых кандидатов наук. К 30-ти годам они уже готовы защищать докторскую. Это, в частности, означает наличие не менее 25-30 очень приличных публикаций в рецензируемых журналах.

АК: Этот этап карьеры на Западе обычно называется постдок. Члены вашей команды тоже ездят на стажировку в другие лаборатории в России или за рубежом? Я имею в виду поездки от 6 месяцев до 2 лет и дольше, позволяющие целиком поставить и решить хотя бы одну совсем новую научную задачу вне своей лаборатории.

Г.Э.Норман: Наш этап, условно названный мною «получение грантов, стипендий и премий для молодых кандидатов наук», по-моему, не имеет ничего общего с позицией постдока, поскольку подразумевает совершенно иной уровень самостоятельности в научной работе и обеспечении своего материального благополучия. Здесь уже четко проявляется резкое отличие системы нашего отдела от уныло-стандартно расписанной американской системы, рассчитанной на поток, на массовое производство специалистов средних способностей. Сиди в постдоках 5 лет и не рыпайся. Мы же ориентированы на рывок ярких индивидуальностей с сильным карьерным опережением сверстников. Наша система только для очень сильных. Вспомню при этом очень важную мудрость: целое может быть много больше (сильнее и т.п.) простой суммы составляющих частей этого целого. Поэтому коллектив очень сильных усиливает их еще больше.

Что касается позиций постдоков, то конкретные, адресные предложения мы имеем из Аргоннской национальной лаборатории, Institute for Shock Physics Университета штата Вашингтон, Университета Британской Колумбии (Канада). Мы обсуждали эти предложения в декабре 2009 во время нашей со Стегайловым поездки по Америке: Сиэттл-Пулман-Альбукерке-Аргонн. Есть приглашения и из других центров, где бываем на конференциях.

Куксин (защитился в декабре 2009), Ланкин, Янилкин и Стариков (планируем защиты на весну, лето и осень 2010) интереса не проявляют. Зачем им опускаться до уровня постдока, т.е. квалифицированной прислуги (они же видят статус своих одногодков за рубежом), в то время как здесь в ОИВТ они уже вошли в элиту Института, имеют большую самостоятельность и высокий рейтинг в дирекции, быстро получат старших научных сотрудников? Впрочем, пусть ответят сами.

Мы сейчас обсуждаем кратковременные визиты в Аргоннскую национальную лабораторию и Institute for Shock Physics (деньги там для наших сотрудников уже выделены). Только что вернулся из Аргоннской лаборатории, где обсуждал содержание работ и технику приглашений. Они начали готовить приглашения и визы J1 для пяти сотрудников.

Что касается «поездок /стажировок от 6 месяцев до 2 лет и дольше», то я бы их поддержал, когда найду и установлю контакт с зарубежными группами, которые опережали бы нас идейно, а не только по суперкомпьютерам, и были бы родственны по авангардному настрою.

А.Куксин (с.н.с.): Интерес к длительным поездкам есть, хоть он и не проявляется. И уровень владения иностранным языком повысить, и посмотреть, как в других местах работа организована, ну и некоторый обмен идеями – все это поможет взглянуть на мир с другой стороны. Интересно, конечно, в сильную лабораторию попасть. Впрочем, подобный опыт можно и в России получить. У меня, например, есть небольшой опыт работы в существенно другой лаборатории на Физтехе, еще студенческий, причем очень положительный.

А.Янилкин (асп.): В 2008 г. я и Алексей Куксин на конференции в США обсуждали с постдоками системы нашего образования. Они дружно трудились в рамках данной им тематики. Мы им рассказали о системе Г.Э.Нормана, с возможностью выбора тематики и участия в нескольких проектах, и мнения разделились. Одним это очень понравилось, другим не очень. Конечно, стажировка поможет поднять уровень иностранного языка, посмотреть способы организации труда при этом от хороших можно взять хорошее, на фоне плохих — увидеть свои плюсы.

В.Стегайлов (зав. лаб.): В 2001 году на 3 курсе я выиграл молодежный грант РФФИ и поехал вместе с Генри Эдгаровичем на свою первую международную конференцию в Германию. Там меня пригласили участвовать в студенческой программе Исследовательского центра Юлих. Более года ушло на оформление документов, и после 4 курса я проработал там почти три месяца. В научном плане было очень интересно попасть в совершенно новый коллектив, работающий на передовом крае вычислительной физики. Безусловно, поразил уровень организации и материального обеспечения научной работы. Особенно библиотека. Свободный доступ к копировальной машине позволил мне вернуться в Россию с полными копиями около десятка книг, в то время совершенно недоступными в Москве. Сильно улучшился и мой разговорный английский.

Зарубежные стажировки, конечно, чрезвычайно полезны. К сожалению, подобные студенческие программы мало распространены. А уезжать на постдок в сегодняшних условиях значит практически полностью порвать контакты с российскими реалиями. Я надеюсь, что ситуация будет меняться и российская наука будет со временем с кадровой точки зрения более плотно интегрирована в общемировую. Польза от этого несомненна – достаточно вспомнить примеры Эйлера и Эренфеста. Другого пути развития нет.

П.Жиляев (ст. 5к): Длительные стажировки, безусловно, нужны. Они помогают «подтянуть» уровень разговорного английского, а главное снять психологические барьеры в общении и ближе познакомиться с иностранными коллегами, чтобы в дальнейшим вместе работать над общими задачами. Пока, по-моему мнению, таких связей у нашей группы недостаточно. Но все идет к их увеличению.

Сергей Стариков (асп.): Возможно, я и два Алексея (Куксин и Янилкин) поедем этим летом на два-три месяца в Argonne National Laboratory. На больший срок уезжать не очень хочется – нужно защищаться, преподавать и заниматься другими текущими делами.

АК: Если к 24 годам ожидается примерно 10 статей, а к 30 – уже 25-30, то это означает научную продуктивность порядка 3 полноценных статей в год. Насколько реалистичны такие ожидания для научного работника уровня постдока – молодого кандидата наук – с учетом российских реалий? Многие ли в состоянии оправдать такие ожидания? Приведите, пожалуйста, примеры, если можно.

Г.Э.Норман: Спросите Морозова (1978 г.р.) и Стегайлова (1981). Есть также засидевшийся Валуев (1972), который, наконец, представил кандидатскую диссертацию после 10 лет отказов это делать. Кстати, Валуев несколько раз уезжал на длительную работу в Берлин в Гумбольдтовский университет в общей сложности на года 2-3 и его бы там с удовольствием оставили. Пусть скажет, почему всегда отказывался.

Игорь Морозов (зав. лаб.):

Во-первых, здесь сказывается специфика вычислительной физики, где студент может приступить к решению вычислительной задачи, не вникая на начальном этапе в суть физической постановки. Конечно, он вынужден публиковаться в соавторстве, но первая статья выходит довольно рано. К моменту защиты некоторые аспиранты имеют уже полностью самостоятельные работы, например – А.Ланкин.

Второй момент – это политика научного руководителя, стимулирующего и даже настойчиво требующего регулярно публиковать результаты. В отличие от тех случаев, когда руководители публикуют результаты аспирантов под своим именем, оттягивая момент их защиты, Генри Эдгарович поступает строго наоборот. Я бы сказал, что большое число публикаций – это не случайность, а необходимое условие работы в группе Генри Эдгаровича. Накопление молодыми учеными публикаций, выступлений и прочих достижений им всесторонне приветствуется. В результате студенты и аспиранты имеют хорошие шансы для победы в молодежных конкурсах, получают неплохое финансирование и приобретают моральные и материальные стимулы продолжать работу в группе.

Илья Валуев (н.с.):

Публикация 2-3 статей в год в хороших журналах вполне возможна в нашей области исследований (теория и численный эксперимент). С моей точки зрения, наличие хороших публикаций – наиболее корректный из формальных показателей успешности научного работника. Что касается моего нежелания переезжать в Германию, то меня всегда привлекала смена обстановки и окружения, но я не стремился к устроенной, предсказуемой и ограниченной жизни, которая могла бы меня ожидать в Европе. Я понимаю, что мой пример нетипичен, поскольку в силу обстоятельств я не испытываю материальных проблем в России. У меня есть московская прописка и разнообразные возможности зарабатывать деньги. У талантливых молодых специалистов, решивших посвятить себя чистой науке, вопрос отъезда стоит очень остро и каждый взвешивает все «за» и «против» в своей конкретной ситуации.

Сергей Стариков (асп.): Конечно, раз на раз не приходится, но вот я, например, – аспирант третьего года – в 2009 году опубликовал 3 статьи в рецензируемых изданиях: две – в России, и одну – в Phys. Rev. B.

А. Ланкин у своего постера на Международной конференции по вычислительной физике CCP-2007, Брюссель.

АК: Интересно, а есть ли люди, которые по каким-либо причинам, покинули Вашу команду? Было бы интересно проследить за их дальнейшей научной судьбой.

Г.Э.Норман: Да, мы теряем какое-то количество людей, особенно на начальных этапах. Здесь работает нечто вроде естественного отбора. С теми, кто убедился, что наука – это не их дело, связи случайные.

Был у нас один сильный студент-отличник (выпуск МФТИ 2003), который после серьезных колебаний все же уехал в США. Верх взяли его украинские родственники, которые все 6 лет обучения в МФТИ настаивали, что Украина – это дыра, а Россия тоже нестабильная страна. Получился своего рода долговременный эксперимент: можно сравнивать судьбы его и В.Стегайлова, который окончил МФТИ на год позже. У них даже были совместные статьи. Из Интернета знаем, что он провел 5 лет в MIT, а с прошлого года postdoc в CalTech.

Другой отличник (выпуск МФТИ 2008, 100% пятерок за все время обучения) был очень исполнительным, имел 6 хороших журнальных статей к окончанию МФТИ, но минимум с двумя соавторами каждая.  Но на пятом курсе он растерялся, когда я всех начинаю проверять на бόльшую самостоятельность. Он решил, что я не оценил его таланты, уделяю больше внимания его однокурсникам, обиделся и стал рассылать письма в Штаты. Я подписывал рекомендации. Сейчас он аспирант в University of California, Berkeley. Получился еще один «эксперимент» сравнения – с оставшимися здесь Янилкиным и Ланкиным.

На шестом курсе эти ребята много раз обсуждали со мной свои планы, но после отъезда ни тот, ни другой ни с кем из нас не связывались.

Был еще один стопроцентный отличник (выпуск МФТИ 2004), однокурсник Стегайлова. Работал у нас только год на третьем курсе. Потом сменил несколько баз и руководителей, какое-то время работал в Юлихе, а потом совсем исчез из поля зрения.

Петр Жиляев (ст. 5 к.): Я про них ничего не знал, до того как Генри Эдгарович сейчас о них не рассказал.

Новый Афон 2008 г. Слева направо: С.Стариков, А.Куксин, В.Писарев и А.Янилкин.

АК: А на каких машинах вы считаете? Какова процедура получения компьютерного времени на этих машинах? Пишет ли каждый из участников свою собственную заявку на компьютерные ресурсы для своей задачи, или это делается централизованно для всего отдела?

Г.Э.Норман: Этим занимается более половины отдела – пусть сами и скажут.

Игорь Морозов (зав. лаб.): В нашем институте есть два кластера для небольших расчетов. Мы также используем очень неплохой кластер МФТИ-60 (6 TFlop/s), имеем доступ к наиболее производительной до недавнего времени системе МВС-100К (140 TFlop/s), планируем освоение нового суперкомпьютера МГУ. Двое наших студентов работают над адаптацией программ МД для графических видеоускорителей (GPU). Гибридные системы с GPU уже есть в МСЦ РАН и в МФТИ. Нам также удавалось получать время на международных вычислительных ресурсах, таких как Европейский Грид-проект DEISA.

В целом с подачей заявок нет принципиальных проблем, т.к. руководители вычислительных центров бывают рады исследователям, которые могут на их машинах что-то полезное посчитать, опубликовать в журнале и превратить в наглядный отчет. В России вообще есть проблема недозагрузки вычислительных мощностей, озвученная даже руководителями страны. Эта проблема связана в основном с нехваткой специалистов, которые эти мощности могли бы использовать. Таким образом, единственное, что нам надо для получения доступа к машине, это продемонстрировать квалификацию и серьезность намерений. Для крупных таких центров, как МСЦ РАН, заявка, конечно, не обходится без действий со стороны Генри Эдгаровича и дирекции ОИВТ.

Алексей Куксин (с.н.с.): Мы считаем на российских машинах: в межведомственном суперкомпьютерном центре РАН, есть свои небольшие кластеры в ОИВТ и на Физтехе. Заявки на эти ресурсы коллективные и, к счастью, не очень хлопотные в смысле бумажной работы.

Сергей Стариков (асп.): Процедура очень простая – пишется одна заявка на группу исследователей (в группе, как правило, человека четыре) и тебе даётся некий ресурс процессоров/часов. При написании статьи указываются все вычислительные ресурсы, на которых производились расчёты. Я в основном считаю на кластере MIPT-60 – 120 узлов с четырьмя процессорами на узел.

АК: Насколько вам хватает перечисленных вычислительных ресурсов и их производительности на все ваши задачи?

Сергей Стариков (асп.): Не хватает.

Г.Э.Норман: Нет, не хватает для всего задуманного. Дополнительно возникают возможности расширить наш зарубежный удаленный доступ. Будем использовать и поездки.

Игорь Морозов (зав. лаб.): Однако многие задачи могут и сейчас успешно решаться на имеющихся ресурсах. Порой не хватает именного «человеческого», а не машинного времени, чтобы провести расчеты и обработать результаты.

Алексей Янилкин (асп.): Хотел бы добавить, что активная деятельность нашего отдела привела к тому, что у нас появился фактически уникальный доступ к суперкомпьютеру МСЦ РАН, что позволило проводить расчеты в выделенном режиме на всем кластере (10 тыс. узлов — 1 млрд. частиц тестовых задачах, 100 млн. в реальной физической). Но поскольку подобный доступ возможет лишь изредка, то проводить такие расчеты повседневно не получается.

 

Money, money, money…

АК: У вашей команды обширная география международных поездок. Только в 2008 году – 55 выступлений в разных странах. Это очень внушительно даже для большой и хорошо финансируемой западной лаборатории. Помимо наличия новых готовых для презентации результатов, обеспечение таких поездок в далекие заграницы требует ведь, наверное, и других ресурсов? Если не секрет, из каких источников это все оплачивается?

Г.Э.Норман: Да, наш командировочный бюджет достигает $80.000 в год. Лидеры по его расходованию — аспиранты Янилкин ($15.000) и Куксин ($10.700), зав. лаб. Морозов ($8.000), аспирант Ланкин ($7.900), зав. отделом Норман ($7.700), зав. лаб. Стегайлов ($6.900), с.н.с. Пикуз ($6.000). Распределение средств диктуется профессиональными приоритетами, а не возрастом или статусом. Большинство этих расходов покрывается российскими источниками, основной из которых – программы РАН. Бывают и приглашения за счет оргкомитетов.

АК: А как решаются визовые проблемы? Кто занимается чисто бумажной стороной организации этих многочисленных поездок? Сколько времени это занимает?

Г.Э.Норман: Все делаем сами. Если едет два или более человек, организуем взаимопомощь, ничего стараемся не дублировать.

Игорь Морозов (зав. лаб.): Организация поездок занимает немалое время, т.к. выполняется на 100% силами самих сотрудников. Остается надеяться, что когда-нибудь международный отдел и другие структуры института заработают нормально и возьмут на себя часть этой работы.

Сергей Стариков (асп.): Сами делаем. Времени занимает колоссальное количество. Выручает, что всё делаем вместе и с разделением обязанностей. Например, кто-то пишет заявки на командировку, кто-то покупает билеты, кто-то занимается визами.

Алексей Янилкин (асп.): Здесь я хотел бы отметить самостоятельность студентов, которым можно полностью доверить оформление командировки за всю команду (проезд, проживание, командировочные бумаги), и лояльное отношение к ним бюрократической системы нашего института.

Петр Жиляев (ст. 5 к.): К ответу Генри Эдгаровича хочу лишь добавить, что на нашем сайте есть банк данных, содержащий необходимые бюрократические формы с примерами, для формализации наших поездок и не только. За это большое спасибо Володе Стегайлову и Игорю Морозову.

АК: Очевидно, что со всеми вашими поездками, российскими и международными контактами, у вашего отдела наверняка обширная история и география сотрудничества. Если можно, расскажите, пожалуйста немного подробнее о том, какие именно проекты делаются в сотрудничестве и как такое сотрудничество осуществляется на практике? В чем оно состоит?

Г.Э.Норман: Мы сотрудничаем с Московким Институтом Стали и Сплавов, Институтом Проблем Механики РАН, МГУ, Санкт-Петербургским Институтом Высокопроизводительных Вычислений и Баз Данных, Оренбургским Государственным Университетом. А кроме того – с Sandia National Laboratories, Hebrew University in Jerusalem (Israel) , Centre for Development of Advanced Computing, Pune (India).

В случае российских организаций и Индии – сотрудничество заключается в написании совместных заявок на гранты и отчетах по ним. С 2008 г. начали участвовать в ежегодных российско-индийских симпозиумах, дополняющих грант. Норман ездил в Индию в 2008, на 2010 планируем поездку Стегайлова, Янилкина и Морозова. Симпозиум 2009 был в Москве, выступали Валуев, Куксин, Морозов, Стегайлов и Янилкин. В Израиль, Францию, Японию ездят на 1-3 месяца наши экспериментаторы.

Самое интересное – это контракт с Sandia National Laboratories. Помимо ежеквартальных письменных отчетов по Интернету, отчитываемся ежегодно лично. В 2006 наши партнеры пригласили Валуева, Куксина, Стегайлова и меня за их счет на свою ливерморскую площадку на 4 дня. Конкретных участников поездок определяю я, вводя каждый раз новичка. В 2007 наш куратор слушал, как я, Куксин, Стегайлов и Янилкин выступали на конференции Американского Физического Общества на Гавайях. На обратном пути заезжали вчетвером в Альбукерке и отчитывались там на семинарах два дня. Всем четверым оплатили переезды по Америке. В 2008 отчетная сессия была в Лиссабоне. Оплатили мне и Стегайлову, а Морозова мы направили за наш счет. В сентябре 2009 отчетная сессия была в Праге. Впервые собрали для публичного отчета все 5 российских организаций-контракторов вместе: Саров, Снежинск, ВНИИА и два института РАН. От Америки Ливерморская Национальная Лаборатория, Лос-Аламосская Национальная Лаборатория, и Национальные Лаборатории Сандиа. В течение 4 дней выступили все российские и американские участники. На пятый день собирали только руководителей делегаций. Оплатили мне, а Жиляева, Куксина, Стегайлова и Янилкина мы направили за наш счет. Молодость и финансовая состоятельность были нашими козырями. Кроме того, будучи в 2009 в Америке за наш счет, в Альбукерке в марте заезжали Куксин и Янилкин (отчитывались день), в декабре – Стегайлов и я, отчитывались два дня. Сумму на 2010 нам повысили. Контракт дополняется и продлевается каждый год отдельно.

АК: То есть эти гранты по сотрудничеству и есть ваша основная финансовая поддержка?

Г.Э.Норман: Нет, наши источники финансирования очень диверсифицированы. Мы участвуем в трех государственных контрактах МОН, в семи программах фундаментальных исследований ПРАН. У нас четыре гранта РФФИ, включая Российско-Израильский и Российско-Индийский, и один проект Международного Научно-Технического Центра в Москве. Ну и, конечно, не последнюю роль играет наше сотрудничество с Sandia National Laboratories по проекту «Extending Non-Equilibrium Molecular Dynamics Simulation Methods», финансируемому по программе «U.S. DOE/NNSA Advanced Simulation and Computing».

АК: Ваша молодая команда — отличный пример динамично растущей российской научной школы международного уровня, к тому же — в одном из самых актуальных и быстро развивающихся междисциплинарных научных направлений с многочисленными практическими приложениями во многих отраслях. Вероятно, российское правительство тоже активно вас поддерживает, например, в рамках программы ведущих научных школ?

Г.Э.Норман: Российское правительство в этом смысле нас никак не поддерживает. Мы участвовали во всех конкурсах в рамках программы ведущих научных школ, начиная с конца 90-х, и ни разу не выиграли. С одной стороны, это понятно: как мы можем конкурировать, например, с такими школами, как у академиков Шейндлина или Фортова. На их учениках держится ОИВТ. На фоне этих школ мы называем себя «научным детским садом», которому до школы еще расти и расти. С другой стороны, я не хотел бы комментировать виртуальные «ведущие научные школы», о которых знают только в министерстве. По каким параметрам они выигрывают конкурсы, мне не известно.

Два года тому назад мы прошли экспертную комиссию. С этим меня поздравил один из ее членов. Однако в окончательном списке, опубликованном через месяц, нас не оказалось. Как будто бы при утверждении результатов работы комиссии где-то наверху нас заменили на другую «школу», не прошедшую экспертную комиссию.

Результаты конкурса этого года еще не объявлены. Иллюзий не питаю: вакансий 400, а одних только академиков и член-корров больше 1000. Хоть грант и скромный, всего 500 тыс. руб., однако все, кто имел школы, подали. Мы по этому поводу не переживаем, продолжаем нашу работу и усиливаем потенциал коллектива. Используем другие, доступные нам формы правительственной поддержки науки в России.

АК: В любом случае, список источников поддержки исследований вашего отдела, действительно, очень впечатляющий, даже по западным меркам. Кто занимается написанием и оформлением всех этих заявок?

Г.Э.Норман: Написанием и оформлением заявок занимаются все, начиная с аспирантов, а иногда и старшекурсников. Обучение этому делу начинается со второго или третьего курса, когда студент самостоятельно, но под присмотром, пишет первую заявку на годичный грант Фонда поддержки молодых ученых ОИВТ

АК: Сколько времени это занимает?

Г.Э.Норман: Вместе с отчетами – много. В итоге пока не было времени написать хотя бы одну монографию и даже обзор. Думаю, как все же найти на это время.

Алексей Янилкин (асп.): К сожалению, занимает очень много времени и устанавливает свои определенные сроки, что для творческой деятельности не очень хорошо. Большинство аспирантов, не говоря о более старшем поколении, достаточно сильно задействованы в оформлении заявок и отчетов. По себе могу сказать, что это время составляет около 2/3 всего времени. Основная причина — небольшой объем финансирования отдельных грантов, поэтому приходится увеличивать их количество. За прошлый год я был ответственен примерно за 10 больших и маленьких отчетов. С другой стороны здесь присутствует некоторый идейный и спортивный интерес, когда, я будучи, аспирантом могу выражать свои идеи в виде заявок и получать на их осуществление деньги, машинное время и т. д.

Петр Жиляев (ст. 5 к.): Поначалу бумажная работа раздражала, но потом стал к ней относиться (как и вся наша группа) как к неизбежному злу.

АК: С вашим богатым и разнообразным опытом получения конкурсного финансирования из разных источников, не могли ли вы для читателей ТрВ прокомментировать и сравнить между собой формальные требования и процедуры тех конкурсов, в которых вы участвовали?

Г.Э.Норман: SNL сама нас выбрала для сотрудничества, случайно заметив нас в 2002 и проследив за нашими выступлениями еще 2 года. Для программ РАН успех первой заявки определялся авторитетом ОИВТ и нашего директора, академика Фортова. Фортов принимает решение о рекомендации, прослушав наши выступления на его фирменных конференциях. В дальнейшем сами нарабатываем авторитет, когда есть возможность выступить. В прошлом году выиграли двухмиллионный грант РФФИ, выступив в двух организациях, где присутствовали эксперты. Сейчас планируем выступления в ФИАНе, ВЦ МГУ и Троицке. К сожалению, некоторые другие конкурсанты часто выигрывают по звонкам. Наша тактика не стандартная, но мы ее расширяем.

Что касается paperwork, то меньше всего бумаг для программ РАН, побольше в РФФИ. И совсем много в министерстве, куда и с выступлениями труднее всего достучаться.

АК: Что помогает подать успешную заявку?

Г.Э.Норман: Помимо вышесказанного, наличие четко и ясно изложенной главной идеи. Об этом мне пост фактум говорили некоторые эксперты.

АК: А что мешает?

Г.Э.Норман: Подозреваю, что иногда эксперты ничего не читают, а реагируют на звонки.

АК: Какой, на основе вашего коллективного опыта, Вам видится оптимальная процедура организации конкурсов на финансирование научных проектов?

Г.Э.Норман: Обязательное наличие стадии публичных выступлений. Полезна была бы и балльная система оценки.

АК: Какую долю, на ваш коллективный или индивидуальный взгляд, должно составлять конкурсное финансирование успешной продуктивной российской научной группы или лаборатории, а какую – базовое финансирование, гарантированное независимо от успешности и продуктивности сотрудников?

Г.Э.Норман: У успешных штатных сотрудников отдела это соотношение 3:1 в пользу конкурсного. У полставочников (студентов, аспирантов) 10:1. На базовое не проживешь. Это, кстати, дополнительный рычаг отбора.

 

Взгляд далеко вперед

АК: Вы успешно готовите кадры самой высокой квалификации, от младшекурсников до докторов наук, в одной из самых актуальных и стремительно развивающихся междисциплинарных отраслей науки. Если эта система продолжит работать в стационарном режиме и производить, скажем, одного доктора наук в год-два, то в вашем отделе, и даже во всем институте, не найдется столько позиций уровня завлабов, чтобы трудоустроить всех «выпускников». Каким вы видите свой отдел через 5-10 лет?

Г.Э.Норман: Мне кажется, это забегание вперед и переоценка наших возможностей. Из нынешнего состава отдела я вижу еще только одного потенциального завлаба, т.е. следующий может появиться не раньше, чем через 5-10 лет. Учитывая мой возраст, пока предвидится только стационар по числу завлабов. А тему докторской диссертации мы тоже только что утвердили лишь первую (Стегайлов). Таким образом, все лишь в будущем. Позиция доктора наук – это ведущий, потом главный научный сотрудник. Нет никаких ограничений внутри отдела для нескольких человек на 5-10 лет вперед. С другой стороны, без сильной поддержки дирекции тут не обойтись, поскольку вакантных бюджетных ставок нет. Куксин в декабре защитил диссертацию и уже стал старшим научным сотрудником. Квалификационные требования выполнил с большим превышением. Та же «судьба», надеюсь, ожидает в этом году Ланкина, Янилкина и Валуева.

При нынешних темпах роста нам «грозит» увеличение не более, чем на 10 человек за 5 лет. Такой прирост ОИВТ переварит без проблем. Проблема в обратном – такого роста может не хватить для поддержания численности ОИВТ, учитывая нынешний возрастной состав теоретиков (и экспериментаторов). Наряду с нашей, в ОИВТ есть всего лишь еще одна молодежная группа аналогичного настроя. Это экспериментаторы члена-корреспондента РАН О.Ф. Петрова. Мы с ними в тесном контакте.

Сергей Стариков (асп.): Наша группа очень молодая. Но с каждым годом мы становимся всё более взрослыми. Надеюсь, лет через 10 выровняется баланс между молодостью и опытом.

Алексей Куксин (с.н.с.): «Завлабов» на всех не хватает. Но это же не самоцель, свое научное русло можно найти и без официального научного поста. Инициативы у нас всегда поддерживаются, и есть огромное поле для научных контактов и выбора тематики исследований – как внутри института, так и с российскими и зарубежными партнерами. Почему люди могут уходить из группы? Например, в результате сокращения программ поддержки фундаментальной науки, к которой мы по большей части относимся. Трудно оценить, насколько вероятен такой вариант развития, но в любом случае это скорее вопрос естественного отбора. Есть шансы, что разнообразие исследовательских тематик поможет устоять. Не всем удобно и положение белки в грантовом колесе, когда все время приходится писать довольно много заявок и отвлекаться от основной деятельности. Белке это может надоесть, и она захочет перебраться в более тихое место, где колесо крутится помедленнее. Возможные тихие гавани – наверное, западные лаборатории и, возможно, закрытые лаборатории в России (впрочем, это еще большой вопрос, насколько там спокойнее). Сюда же можно отнести и квартирный вопрос. Мне кажется, отток по этому направлению у нас есть.

Г.Э.Норман: Алеша, я согласен по поводу «белки в колесе». Я ведь тоже «белка», которую в таком режиме многое не устраивает: нет монографий, без движения лежат важные замыслы. А ведь эти идеи кто-то может опубликовать. Этот «Дамоклов меч» меня очень тревожит. Но тихую гавань, несмотря на свой возраст  (+ 47 лет по сравнению с Вами), я не ищу. А вот как разгрузить «белок» – думаю постоянно. Будем обсуждать распределение ответственностей в марте-апреле, когда выяснится содержание «грантового колеса» на 2010. Оно может увеличиться по сравнению с 2009 г. Вот спросите Андрея – а есть ли в США такие тихие гавани, о которых Вы упомянули? Мой бывший аспирант Инсепов в Аргонне – это точно «белка в грантовом колесе».

АК: Да, я согласен, в американской науке таких тихих гаваней не бывает. Заявки на гранты –неотъемлемая часть научной работы. Это, как тут говорят, comes with the job, и не зависит от того, где человек работает – университет, государственная национальная лаборатория или частная промышленная лаборатория, постоянная позиция или временная. На самостоятельную научную работу надо постоянно добывать деньги в конкуренции с такими же, как ты. Бывает, что некоторые профессора, получив tenure, через какое-то время перестают участвовать в этом процессе – место работы-то уже гарантировано пожизненно, как и довольно высокая зарплата. Но на профессиональной репутации это сказывается очень негативно – люди просто перестают считаться работниками науки, а остаются учителями в университетах. Лучшие research universities так или иначе находят способы избавляться от подобного балласта.

Г.Э.Норман: Ну вот, я так и думал.

АК: Вернемся к вопросу о будущем ваших молодых талантов. На условном западе поблема решается просто: успешная группа растит молодые кадры, которые затем участвуют в конкурсах на университетские и исследовательские позиции по всей стране, даже во всем мире. И то, что можно было бы назвать «научной школой», разрастается как грибница: от каждой вновь образованной успешной группы идут новые ростки в новые области, как в научном смысле, так и в географическом. В России традиция иная, и «научной школой» чаще называют научных «детей», «внуков» и «правнуков», продолжающих работать над задачами сформулированными руководителем школы (иногда — давно уже умершим), и чаще всего — в той же самой лаборатории, куда пришли еще студентами. Что Вы об этом думаете?

Г.Э.Норман: Расширение в другие институты мы имеем в виду, и я даже веду подготовительную работу. Проблема не в том, что появятся количественные ограничения в ОИВТ (повторяю, не появятся в ближайшие 5-10 лет). Дело в другом – я хочу расширяться за пределы тематики ОИВТ. Но и здесь могу добавить, что наш директор — академик Фортов — поддерживает расширение тематики ОИВТ.

АК: Пожалуй, ОИВТ – единственное место в России, где сейчас на таком уровне готовились бы высококвалифицированные кадры в такой современной мультидисциплинарной области, как молекулярное моделирование веществ и материалов. Это ведь нужно и во многих фундаментальных отраслях физики, химии и биологии, и в нанотехнологиях, и даже для таких экзотических приложений, как геохимия, почвоведение, полимеры и композиты, свойства цемента. Ваши «выпускники» должны бы быть нарасхват во многих российских вузах, в частности, в организующихся в последнее время федеральных и исследовательских университетах. Происходит ли такое? История возникновения и развития Новосибирского Академгородка, Черноголовки, Троицка или Пущино в 1950е-70е годы показывает, что подобное было возможно в советское время. Но то были единовременные усилия государства, и время показало, что без постоянного обновления и притока новых сил такие центры и работающие в них группы тоже часто окукливаются в «научные школы», которые затем уже развиваются гораздо медленнее, или вообше постепенно загнивают. Вашему отделу это не грозит?

Г.Э.Норман: Прошу прощения, но применительно к нам такие сравнения, как «нарасхват», Новосибирск, Черноголовка, Троицк или Пущино – это сплошная маниловщина. Наш коллектив еще слишком слаб. Реалистично-максималистские планы таковы: 4 кандидатские защиты и одна докторская в 2010, всего лишь 1 кандидатская в самом конце 2011, затем за три года — от 3-5 кандидатских и 2-3 докторских. Вот 5 лет и пролетело. Штучная подготовка дает малый выход. Правда, уровень ее очень высокий, поэтому через пять лет можно задуматься о новом качестве целей. За это время хотелось бы и достичь эффекта снежного кома в вовлечении новичков с первого-второго курсов. Пока струйка тоненькая.

Конечно, наша мультидисциплинарная область молекулярного моделирования веществ и материалов (вместе с развитием multiscale подходов) является прорывной во многих отраслях фундаментальной и прикладной науки. Я уверен в ее огромной перспективности на десятилетия и столетия вперед. Мы, действительно, неявные лидеры в России. Но есть несколько групп в Москве (Шайтан, Багатурьянц, Потапкин), которые с этим никак не согласятся. За предстоящие пять лет мы только-только сможем сделать лидерство явным и найти единомышленников в России. Растут группы в Новосибирске, Владивостоке, Петербурге и др. Конкуренция будет только возрастать. Например, группа профессора А.В.Солдатова в Южном Федеральном Университете в Ростове– тоже очень быстро растущий молодежный колектив, который занимается и экспериментальным и теоретическим изучением наноразмерной структуры вещества. Его аспирантка, Светлана Сучкова, недавно получила вторую премию на форуме РосНанотех-2008, где мы получили первую премию. Так что у нас есть сильные конкуренты не только в Москве.

Слева направо: В.Стегайлов, А.Янилкин, С.Сучкова (ЮФУ, Ростов), Г.Норман, с дипломами форума РосНанотех-08

В.Стегайлов (зав.  лаб.): Я бы отметил одну достаточно тривиальную причину, которая позволяет развиваться такому коллективу, как наш. Это поддержка руководства на уровне директора ОИВТ академика В.Е.Фортова и ректора МФТИ чл. -корр. Н.Н.Кудрявцева. Это не просто дань уважения за их правильные слова с трибун. Все очень конкретно. Например, за свою студенческую и аспирантскую жизнь я подал большое число заявок на гранты и стипендии. В большинстве случаев там есть формальное требование – подпись руководителя организации. Так вот и в ОИВТ РАН, и в МФТИ никогда не возникало проблем с получением подписи на уровне директора или ректора. Вы скажете, ну и в этом что особенного. Я тоже так думал, пока не услышал рассказы моих сверстников из других институтов. Оказывается, бывает, что даже получить подпись декана – это задача на несколько недель с неясной перспективой. В результате студенты оказываются отрезанными от существенных источников финансовой поддержки уже на первых шагах в науке.

Мне кажется, именно благодаря доброжелательному отношению к студентам и молодым сотрудникам в ОИВТ РАН сформировалось несколько динамичных коллективов с большим количеством молодых сотрудников (наверное, наибольшими по численности сейчас являются наш отдел и отдел чл. -корра О.Ф. Петрова). В результате количество студентов 3-го курса МФТИ желающих поступить на базовую кафедру в ОИВТ многократно увеличилось за последние несколько лет.

А.Янилкин (асп.): Действительно, таких кадров в России очень мало и, по-хорошему, мы могли бы принести большую пользу в разных университетах или других местах. Нашлись бы люди, которые поехали бы в федеральные университеты. Но они не поедут и никто не едет, потому что их там никто не ждет. И тут не важны заслуги, гранты или публикации. Если у тебя не будет покровителя, то тебя одного просто съедят. Дело в том, что, к сожалению, в этих местах сформировалась система добычи денег, которая от научной составляющей очень слабо зависит. Поэтому приходящий человек не рассматривается с чисто научных позиций. И на самом деле, эти федеральные или исследовательские университеты не являются такими научными лидерами, которыми они должны бы быть. Исследовательская позиция в РАН намного лучше, чем в университете. В университетах практически исчезла наука, а «малина», наоборот, развивается.

Г.Э.Норман: «Загнивание» школ связано с тем, что они решили проблемы, ради которых были созданы, а новых проблем того же уровня – не нашли. А у меня в запасе есть еще несколько очень сильных прорывных идей и мне остается только уповать на хорошее здоровье, дарованное моими родителями. Что же касается связки молекулярное моделирование и multiscale подходы, то она представляется неисчерпаемой даже по идеям. Я могу оставаться лидером развивающегося и расширяющегося за рамки ОИВТ коллектива, только если ежегодно смогу выдвигать новые крупные идеи и выдвигать новых лидеров, способных на генерацию идей и готовых прийти мне на смену.

АК: Ну и, наконец, последний, несколько менее серьезный вопрос, который я, как житель политкорректных США не могу не задать, особенно накануне 8 марта. Какие у вас планы по привлечению девушек в вашу дружную растущую команду?

Слева направо: В.Стегайлов, А.Янилкин, С.Сучкова (ЮФУ, Ростов), Г.Норман, с дипломами форума РосНанотех-08

Г.Э.Норман: Никаких принципиальных возражение нет. Но на физтехе девушек вообще мало, и за годы нашего успешного развития я встретил только трех очень одаренных девушек, которых активно приглашал к себе. Ольгу — 6 лет назад, Полину 3 года назад на третьем курсе, и Анну – в прошлом году, на четвертом. Каждая поколебалась с месяц и отказалась. К сожалению, на втором курсе, когда я провожу основной поиск, никого не встретил. Похоже, что отличницы-второкурсницы моего факультета на втором курсе озабочены только учебой, на мой курс по выбору не ходят и законопослушно следуют правилу, принятому на факультете, что о науке следует задуматься только при окончании третьего курса. Сейчас думаю посмотреть еще и на физфаке МГУ.

АК: Ну что же, остается только пожелать Вам удачи в этом поиске. Большое спасибо Вам и всей вашей команде за подробный и откровенный рассказ о внутренней кухне ваших замечательных научных успехов.