Глава 13

Одержимые господом

Он давно привык к тому, что ждать приходилось подолгу. Привык, да. За вечность непрекращающейся боли и не к такому привыкнешь. В конце концов, что такое ожидание в сравнении с огнем ненависти, пожирающим изнутри? С иссушающим жаром? С человеческой беспомощностью перед диким зверем в душе?

Зверя, кстати, он не придумал для красного словца. О нет! Разве не зверь то чудовище, что каждый раз перед сном с наслаждением внимало фантазиям разума, представляя или придумывая все новые и новые ужасы и казни? Разве не зверь та сущность, что облизывала горячим от злобы языком губы, надеясь, что хоть сейчас сможет ощутить на них вкус вражеской крови?! Зверь дрожал сладострастно, когда с садистским удовольствием наслаждался воображаемыми криками боли и мольбами о пощаде…

О нет, ожидание, в сравнении с утерянным навсегда покоем, – блажь!

Электронный голос нарушил хрупкий покой его разума, похожего на горящий карточный домик: «Внимание! Цель обнаружена!»

Он вскинулся.

О, как сладостно захлебывалось сердце, ожидая чужой боли!

Электронный голос сообщил: «Совпадение с объектом: восемьдесят шесть процентов! Внимание!»

О, даже восемьдесят шесть? Большего и не надо.

Пальцы легли на клавиатуру одного из шести компьютеров на собранном под заказ столе. Стол напоминал одновременно пульт диспетчера и мастерскую по ремонту «железа». Широченный, в длину около трех метров; под крышкой столешницы системные блоки без оболочки, рядом жужжали дополнительные вентиляторы. Каждая деталь интерьера была функциональная.

Обгрызенные в злобном ожидании ногти вцепились в прорезиненные кнопки гибкой клавиатуры. В ответ на команду центральный монитор вспыхнул тремя окнами: в каждом оживленное черно-белое движение. Бегущая строка в углу сообщила координаты, время и место.

Улицы Ванкувера, Канада.

Он сощурился, вглядываясь в фигуру на мониторе. Человек выскользнул из магазина комиксов. Немолодой мужчина с рыхлой фигурой, выдающей отсутствие активной жизни, любовь к сладостям, жирной пище и компьютерам. Мятые джинсы, спортивная куртка, надвинутая на глаза бейсболка, взгляд под ноги. Лицо взято в квадрат люминофорной рамки, специальная программа продолжала считывать мимику и определять личность.

«Он! Без сомнений – он!»

Давно заученные движения с клавиатурой запустили на втором мониторе расчетные таблицы. Экран компьютера справа уже давно жег душу надписью «Оборудование подключено и готово к действию».

Что ж… время пришло…

Потешься, зверь…

Настала пора воздать по заслугам тем, кто по наивности и человеческой глупости считал себя проявлением нового бога – Господа Интернета.

«Не боги они, – шелушились ненавистью прокаженные мысли, – а твари ослепленные! Ползучие гады в лепрозории выдуманного мира!»

Не могут люди быть Господом одержимые, а они, вне всякого сомнения, – одержимы! То участь смертных псов! И сейчас он будет Его волей, расставляющий все по своим местам. Он станет Аннигилятором ненужной информации.

Электронный голос прошептал зловеще: «Сведение и расчет завершены. Влажность… Скорость ветра… Турбулентных потоков не обнаружено… Расстояние до цели… Градус упреждения… Угловые величины… Расчет силы Кориолиса…»

И, наконец, радостное: «Готовность!»

Он улыбнулся оскалом, сглотнул обильную слюну.

Подождал немного.

Эта секунда промедления напомнила по ощущениям нахождение на углях костра с их адовым жаром. Но сейчас тот жар был частью грядущего удовольствия.

Наконец, он не выдержал и ударил по клавише «enter».

Веб-камеры на улице Ванкувера с дотошностью фиксировали происходящее, еще и записывая видео для архивов, чтобы можно было позже пересмотреть и насладиться вновь. Жаль, только звука не было…

Человек на экране вдруг дернулся, потом еще раз. На тротуар веером раненых птиц осыпались только что купленные комиксы. Немногочисленные прохожие заоборачивались в недоумении, еще не осознавая, что за сила рвала короткими тычками спортивную куртку на груди мужчины. Не осознавая до тех пор, пока на тротуар не брызнула кровь. Только после этого люди поняли, что хлопками были выстрелы, а красное на сером – кровь на асфальте. И тогда началась паника.

А вот он ощутил, как разочарование оттягивает уголки губ, стирая злобный оскал.

Увиденное оказалось для зверя жалкой потехой, каплей свежей крови для голодающего волка и только раздразнило аппетит.

Некоторое время он продолжал смотреть на охваченных паникой прохожих, что теперь боязливо выглядывали из-за мусорных баков. Разглядывал безвольное тело своей жертвы, в агонии сучащее ногами, смотрел на густую кровь. Но ожидаемого облегчения не было. Слишком далеко все это произошло. Слишком быстро. Слишком мало страданий…

«Что ж… – подумал он разочарованно. – Придется подождать новую дичь».

А ждать он умел.

Когда он отодвинулся от стола, его искалеченную душу утешала лишь одна мысль: настанет время, и остальные ответят сполна!

 

Глава 14

Техногенная дубина

К запаху гари и озона присоединился тонкий аромат дорогой Беннетовой туалетной воды. Странно, но в таком месиве запахов он показался слишком едким, словно какой-то из компонентов парфюмерного рецепта вошел в реакцию с вонью пожарища из разгромленного Аннигилятором номера. Впрочем, наверняка производитель не ставил перед собой задачи создать универсальные духи для пожарных.

– Впечатляет?

Джон Беннет произнес это с всегдашней сочностью, имитирующей тон умудренного опытом и жизнью человека, но, почему-то, шепотом. Леонид невольно перевел взгляд на американца. Тот рассматривал ад, творящийся в номере хакера, с таким видом, будто пришел на выставку нового, эпатажного вида искусства.

Правда, «картина» в номере мало напоминала произведение на выставке. Стены и потолок номера словно в огромных сигаретных ожогах в тех местах, где раньше были лампы и розетки. Все залито водой, жалюзи опущены, пол усеян битым стеклом и мусором. Да, определенно, «картина» не тянет даже на какой-нибудь сумасшедший турбоабстракционизм.

«Если, конечно, не знать, что тут на самом деле произошло, – подумал Леонид мрачно. И под влиянием момента вдруг решил подобрать название этому „жанру творчества“: – Урбанистическое сафари? Техно-электро-декаданс?.. Как назвать современный вид убийства сквозь Сеть? Техногенная дубина?»

– Аннигилятор хотел его пожарить, что ли? – пробормотал Беннет в задумчивости. – Но почему от перегрузки не отключилось электричество? Есть же какие-то ограничители-автоматы, предохранители?

Леонид пожал плечами. В одном он был сейчас твердо уверен: когда всплывут подробности, окажется, что Аннигилятор действовал тоньше и проще. Действительно на уровне искусства.

– Кем бы он ни был, – произнес Беннет с тенью восхищения, – этот парень, мать его, злой, мать его, гений!

А вот с этим Леонид был согласен на все сто процентов. И если, читая отчет в шести цветных папках о деятельности Аннигилятора, ему приходило в голову, что парень просто выискивает слабые места в чужой защите, чтобы остаться анонимом, теперь ему стало казаться, что Аннигилятора ничто не остановит. Он находит цель и сразу наносит удар, при этом не оставляя следов. Если бы не его странная тяга к славе – а как еще объяснить письма в Интерпол? – все акции так и остались бы для спецслужб всего лишь «несчастными случаями».

– Ты только представь, – продолжал Джон вполголоса, – что начнется, если СМИ узнают об Аннигиляторе?

Паника, хаос, паранойя. Вот первые слова, что приходят на ум. Люди массово станут отказываться от некоторых технологий, производители антивирусов и файерволлов начнут грести деньги лопатой, называя новые виды защитных программ как-нибудь в духе моды: «Анти-Аннигилятор», «СТОП-киберкилл», соревнуясь в эффектности слоганов. Сторонники порядка и консерваторы наверняка будут лоббировать ужесточение сетевой идентификации. Обязательно всплывет из недр городских клоак религиозный фанатик, объявит наступление очередного Судного дня…

Мысли вдруг сменили направление. Леониду показалось, что он сейчас поймет причину, по которой именно Джон Беннет занимается Аннигилятором. Методы устранения людей на расстоянии, причем такие методы, которые можно замаскировать под несчастный случай, конечно, идеально вписываются в механику закулисного дирижирования контрразведки. Бесценный опыт для спецслужб!

Гм… Стоит ли сообщать теперь об этих мыслях-выводах начальству?.. Наверняка месье Бенуа понимает положение вещей.

К ним приблизился Бартоломью Фест. Его лицо, наверное, еще при рождении застыло в маске интровертированного безразличия.

– Эксперты прибыли, – проронил он сухим басом. – Готовы начинать. Я останусь с ними.

Леонид кивнул, изо всех сил стараясь не смотреть на чернокожего карлика сверху вниз. Не хватало еще нечаянных обвинений в дискриминации. У Леонида на этот счет пунктик.

– О’кей, – встряхнулся Беннет бодро. – Леонид, пойдем, отвезем нашего друга в офис для взаимообразовательной беседы!

Нельзя сказать почему, но внезапный переход Беннета на «ты» и дружеская, почти панибратская манера общения заставляли смущаться Леонида. Поэтому он только кивнул и в молчании двинулся за американцем.

Когда японские силовики выводили Данила Суворова из здания, когда они рассаживались по машинам, все это время Леониду казалось, что за ними кто-то наблюдает.

Странное и очень неприятное чувство.

 

Глава 15

Опять?!

Счастье имеет множество оттенков. Даля была в этом уверена.

Раньше она была счастлива, имея не просто хорошую работу, а любимую – невероятная роскошь в России, где еще так мало людей научились любить себя. После всех бед, что обрушились на нее в начале жизни, после смерти родителей, после сумасшедших попыток выбраться из ямы безысходности это воспринималось как настоящее счастье.

Ася, ее младшая сестра, слава Богу, выдержала утрату, повзрослела, выучилась, стала востребованным художником-профессионалом. Ее последние работы выставлялись в респектабельных и влиятельных обществах Америки и Европы. Теперь это молодая женщина, пользующаяся уважением и любовью.

Это тоже счастье. Простое жизненное семейное счастье.

Даля и на себе испытала это головокружительное ощущение – быть профессионалом. Когда работала в «Синем джинне», любой исполненный ею заказ оборачивался успехом. Статус, имя, гонорары, уверенность в себе и в завтрашнем дне. Гармония и практически вечное лето в «тайном саду».

И это счастье. Оно цвета и формы черепахового панциря.

А после…

Уцелеть после всех дрязг с участием господина Волошина и его хозяев, найти в хаосе безнадежности Данила; узнать, что такое, когда тебя любят и ждут. Иметь возможность быть слабой и право на ошибку. Прижиматься к надежному плечу и… просто улыбаться любви и пониманию.

Это природное, женственное счастье цветения и радости.

Теперь, когда все окончательно утряслось, жизнь вновь изменилась. Немного страшные с непривычки, но такие интересные и захватывающие путешествия. Новые страны и люди, множество культур, разные этика и мораль. Все это каким-то волшебным образом возносило, ураганом впечатлений срывало шелуху с заскорузлой личности, заставляло взглянуть на мир иначе.

Правильно говорил Данил, что для того, чтобы познать себя и найти свое место на глобусе, нужно стать гражданином мира. Избавиться от гражданства, от средневековых национальностей и принять человечество единым и неделимым целым. Понять, что Родина – вся наша планета. Такое знание поможет в любом из кризисов.

Такие мысли оставляли тень полуулыбки на ее лице, заставляли сердце биться чаще. И сейчас, закончив очередной рабочий день, она с головокружительной радостью устроила себе экскурсию по Токио. Благо новая работа оставляла только положительные эмоции. Все служащие корпорации «MYM» напоминали ей одну большую семью, несмотря на сильную ранговость, которая здесь работала во благо. Да и теневой конкуренции, как в «Синем джинне», в этой фирме нет.

Новый директор отнесся к ней и ее трудовому опыту с чрезвычайным уважением, что сразу сказалось на личном отношении и на гонорарах. А будущая деятельность в Москве вообще предоставляла сказочные возможности! Уже были подписаны договоры и доверенности, агенты искали место для офиса. Внимательно выслушав Далины требования, взялись за работу дизайнеры и рекламщики. Подыскивались молодые, талантливые и трудолюбивые помощники.

Жалела Даля лишь об одном, что Данила нет рядом. Ей по-настоящему не хватало его общества, чуточку занудных, но познавательных и интересных комментариев на практически любые темы; его чуть циничного, но такого тонкого чувства юмора, трогательной заботы и внимания…

«Ничего, – ободрила она себя, – социопатия проходит. Все это лишь дело привычки и навыков. Социальные навыки восстановятся, и скоро мы будем всегда вдвоем…»

* * *

Бесшумный сверхскоростной лифт возносил Далю на смотровую площадку здания токийской мэрии, Тоте, со скоростью семьсот метров в минуту. Дух захватывало, когда стеклянная капсула мчалась к небу с неукротимой мощью суперкара.

«Семьсот метров в минуту, – подумала Даля с восторгом, – это же почти четыреста двадцать километров в час!»

Токийское столичное правительственное здание – самое высокое в Синдзюку и второе по высоте в Токио. Две башни сорокавосьмиэтажного небоскреба (с тремя этажами под землей) напоминали католический собор. Готические формы сочетаются с высокотехнологичными решениями, рассчитан каждый дюйм, начиная от силы ветра, заканчивая натяжением на тонких мостах, протянутых между башнями. Снаружи и внутри чувствовалась японская любовь к компьютеризации, любоваться узором, стилизованным под вид дорожек на микросхемах можно было бесконечно.

Двери лифта распахнулись, вместе с другими туристами Даля шагнула на крышу. Налетевший ветер заставил сердце затрепетать по-заячьи, а от открывшейся глазам картины захватило дух.

Токио предстал во всем своем азиатском великолепии. Плотно жмущиеся друг к другу небоскребы, лабиринты улочек и росчерки эстакад. Каждое здание причудливо вплеталось в общую композицию, но при этом оставалось индивидуальным. Может быть, это из-за обилия рекламных плакатов, экранов и щитов?

Но стоило отвести взгляд от стекольно-бетонных утесов, как сразу замечаешь ухоженные парки и буддистские храмы с красными крышами. Эти места всегда глубоко поражали Далю предельной гармонией.

Страна «тайных садов» и технологической романтики…

В очках дополненной реальности контраст японской столицы только усиливался. Были видны цветные маркеры реалтаймовых игр, рекламы, даже трейлеры новых фильмов или аниме. На последние можно было смотреть часами. Вместо привычных для всех нарезок из самых ярких сцен, в небе над Токио плавали персонажи. Летающие парусники устраивали воздушные сражения над площадями, затмевая солнце пороховыми облаками и посыпая землю обломками деревянных корпусов. В другом месте, у центрального парка, зависла громадная летающая тарелка, из ее днища периодически ударял луч света.

Даля мысленно отметила тот факт, что любительские граффити дополненной реальности, занимающие порой всю стену небоскреба, уже потеснили официальные. Так на стене токийской мэрии был начертан светящийся график работы тех или иных отделов, последние новости, даже было окошко с прямой трансляцией какого-то заседания. Можно было сфокусировать «взгляд» очков дополненной реальности на конкретном окне, и после коннекта оно станет приоритетным, усилится звук, улучшится качество изображения. И так по всему городу! Рестораны хвастались меню, дзайбацу – продукцией; в небе парили шестигранники с трансляцией топовых телеканалов. От такой картины сердце замирало!

Чувствуя, что глаза разбегаются от яркости двойной реальности, Даля сняла очки. Огляделась.

Насколько она помнила из многочисленных ремарок Данила – треть Токио находилась на насыпной территории. То есть на подводных грунтах сооружали искусственный остров из блоков прессованного мусора.

Трудно было поверить, что это бетонное море зданий, уходящее за горизонт, не только произведение рук людских, но еще и построенное на воде! А когда уверишься в этом – приходит знание, что человечеству все по плечу!

После Москвы, с ее огромными территориями и масштабами, совершенно не воспринимается гигантомания японцев, стремящихся создать на родине только самое-самое. Крупнейший в мире Диснейленд, самый загруженный перекресток, и загружен он не машинами, но пешеходами. Сразу вспомнились величественные эстакады по дороге из аэропорта, расположенного почти за семьдесят километров от центра города. Ехали на такси, что влетело в довольно приличную сумму, но иначе было нельзя – сказывалась социопатия Данила.

Их автомобиль несся на высоте шести-семи этажей, часто мелькали акустические стены, защищающие от шума шоссе жителей окрестных домов. Сердце сжимал восторг от многочисленных парящих над землей дорог, переплетенных художественным узлом. Уровней эстакады и новых ответвлений шоссе столько, что их невозможно сосчитать. И потом, когда уже начинаешь верить в общий стереотип хай-тековской урбанизации Японии, такси вдруг опускается на землю и влетает в царство зелени!

«Каждое дерево в Токио, – слышится сквозь адреналиновую свежесть и головокружительные эмоции голос Данила, – абсолютно каждое дерево имеет свой паспорт в городской администрации. Все зафиксировано и постоянно учитывается: дата посадки, ухода, подрезания и полива. А за обломанную ветку здесь вкатят нехилый штраф, так что на икебану ничего тут не собирай без спросу…»

Обилие гибридных автомобилей и популярность метро, поездов и велосипедов, миллионы дорожных датчиков и «умных» светофоров, регулирующих движение в режиме реального времени, просто не позволяли создать пробки.

Несмотря на сильный ветер, в груди появился теплый клубочек. Когда ты день за днем работаешь, с головой погружаешься в бытовые проблемы, попросту не замечаешь красоты мира. А ведь это стоит того, чтобы хотя бы раз увидеть! Сколько позитива, какая масштабность! Сколько сил сразу вливается в мышцы, заставляя душу плясать от нетерпения. Сразу хочется и самой взяться за работу, чтобы еще чуть-чуть улучшить этот прекрасный мир!

Даля вдруг подумала, что патриотизм, в том значении, какое сейчас преподносят в дешевых агитках – полумилитаризированная готовность атаковать и соперничать, – изжил себя. Когда за окнами двадцать первый век и человечество, род, племя или семья больше не воюют с природой за место под солнцем, все должно измениться. Пусть патриотизмом теперь станет называться лишь ответственность за любимый уголок земного шара, ответственность за улучшение и сохранение его природных и культурных памятников. Пусть в мире исчезнут гражданства, чтобы каждый мог жить там, где захотел, и любить то, к чему лежит его душа. Возможно, тогда исчезнут вековые и бестолковые распри между людьми… Да и вообще, втайне Даля была согласна с Данилом, что Интернет навсегда изменил судьбу человечества, и что теперь мир нуждается в позитивной реорганизации.

Правда, в чем она заключается, эта реорганизация, сказать не могла. Просто хотелось, чтобы мир вдруг стал бы лучше, доступным каждому, что ли…

Даля подошла к перилам, волосы рванул и взъерошил порыв городского турбулентного ветра. При взгляде на далекую пропасть внизу Даля ощутила вдруг чисто детское желание то ли плюнуть туда, то ли бросить что-нибудь. Интересно же! Но тут же стыдливо покраснела и отвернулась.

Даля надела очки, перевела их в режим панорамной видеосъемки, обернулась, в надежде рассмотреть цветистое полотно знаменитого японского ботанического сада, когда неожиданно заметила фигуру здоровенного парня, показавшегося ей смутной знакомым.

Высокий, плотный, с косолапой по-медвежьи походкой. Их взгляды пересеклись, и его глаза под очками с толстыми стеклами обрели смущенное выражение.

Парень двинулся навстречу.

На нем потертые джинсы и черная футболка с серебристой голографической надписью, сменяющей одни слова другими: «Истинная смерть наступает тогда, когда мы перестаем стремиться к лучшему». При этом последние два слова постоянно менялись на «творить лучшее».

Но все внимание приковывала к себе чудная красная борода, с волосками, торчащими в разные стороны. Казалось, что к лицу парня прилип морской еж.

Бугай приблизился и, краснея от смущения, жестом фокусника содрал накладную бороду. И сразу Даля вспомнила и этого парня, и промышленный контейнер на окраине Москвы, и ужасные события двухлетней давности…

– Здравствуй, Даля, – произнес Дикарь кротко.

В этот момент она почти физически ощутила грядущие неприятности. И, к своему стыду, в ответ на приветствие лишь простонала:

– Опять?!

 

Глава 16

Благословенные дьяволом

Сегодня ему снился сон.

Высокий и длинный мост, уводящий под самый звездный купол неба. И, шагнув по нему ввысь, Аннигилятор увидел, как мост обернулся радугой. И бродил он над миром, и поражался его разнообразной серости, ведь его радуга-мост, лишь на первый взгляд семицветная, была в триллион раз красочней…

Но потом его душу заполнили тоска и отвращение. Оказалось, что шагал он не по радуге, а по чешуйчатой спине ядовитой твари. По лоснящимся ячейкам-восьмигранникам, остро пахнущим змеиными феромонами. Летучие хемосигналы давили, забивали легкие!!

И тогда он понял – под ним все грехи человечества…

Все грехи людские обратились в чешую, в кусочки змеиной плоти, в яд и холодную кровь, в мерзкий, то и дело ощупывающий воздух язык, в безжизненные всевидящие глаза. И имя этой твари – Интернет. Очаровывающий жертву мнимыми красками, завлекающий в свои кольца, называющий реальный мир суррогатом – многоглавый питон-убийца!

Когда наступило спасительное пробуждение, он долго не открывал глаз. Старался запечатлеть в памяти каждую деталь, каждую черточку отвратительного порождения ада. Напитывал подробностями ненависть, чтобы она кипела, чтобы ее ядовитый пар отравлял кровь и раздирал сердце! Чтобы не давал все спустить на тормозах!! Чтобы заставлял отречься от всепрощения и вновь и вновь находить благословленных на безумие самим дьяволом слепцов, называющих себя Internet Hate Machine!!!

Находить и убивать…

* * *

Он плавал в фатально бесконечной для его сознания информации. В структурированном хаосе из домыслов, фактов, искажений и откровенной в своей простоте человеческой лжи.

Где-то в ином, почти идеальном, но практически уже чуждом ему мире сейчас упорно трудились медицинские роботы, чтобы не допустить атрофирования и отеков в его слабой плоти. Он чувствовал их напряженную работу по отголоскам нервных всполохов и мышечным спазмам в теле. Точнее, в тех частях тела, что еще не имели бионических имплантатов. Медботы стимулировали обмен веществ, тренировали мускулы, разминали кожный покров, пока отрешенное сознание витало в Сети.

Он давно привык к двойственному восприятию мира и теперь не отвлекался. Значение для него имели только фрактальная графика, постоянная связь и непрерывный поток данных. Информационная сингулярность – страшный сон и сладкая реальность в одном флаконе. Когда-то, еще на заре карьеры, он и мечтать о таком не мог. Теперь же не может принять иной жизни.

Хоть его тело, как могло показаться многим, и мертво, он продолжал следить за внешним миром. Миром Проявлений, как он его называл. Физическая реальность теперь чутко связана с реальностью виртуальной. Они соперничают за право быть основополагающей сущностью. Всегда выигрывал рилайф… теперь, когда идеи и медиавирусы, порожденные киберпространством, находят отражение и влияют на общественную жизнь на планете, первенство уже не так явно. Недаром Мир Проявлений обрел такое название: мир, где проявляются идеи, зарожденные в Сети, сделавшись при этом вторичным.

Все ярче становится аналогия с телом и мозгом: мозг решает, тело проявляет. Эти две физические величины – единое целое Божественного творения, а Сеть – порождение ада. Это и есть цифровой ад. Место, породившее демонов Машины Ненависти!

Его пальцы скребли прорезиненную клавиатуру, открывая одну цифровую дверь за другой. Может быть, это слабость, но он пока не был готов уйти только в Сеть полностью, превратиться в часть информационной вселенной и стать проводником Его воли, паладином, уничтожающим сатанинских тварей. Что-то пока удерживало его от этого шага. Какое-то смутное чувство, что перед уходом еще придется вынырнуть, глотнуть на прощание воздуха… Может быть, это жажда крови его Зверя, еще не утолившего голод.

Перед глазами проносились картины: всполохи данных, нейронные цепочки событий, шифры и коды. Он видел в них вселенную. Лабиринт Минотавра, воссозданный до самой крошечной детали. Он мог прочувствовать в нем даже движение атомов. Это дар Его, чтобы остановить и воздать по заслугам тем проклятым… проклятым…

Р-р-р!!!

«Боже всемогущий, как же мало слов, чтобы выразить всю гамму его чувств!.. Но ничего, близок уже финал черного пиршества. С каждым его решением все меньше остается голов у адской змеи Internet Hate Machine».

И, подавляя злобу, он продолжал следить и искать…

 

Глава 17

Романтика анонимности

Только оказавшись в офисе японского Интерпола, Леонид стал приходить в себя. Фактически это было едва ли не первое его оперативное вмешательство в дело. Обычно он и из кресла не вставал, проводя расследования, а тут…

До сих пор в голове не укладывалось: как люди могут стоять под пулями, когда даже поездка в автомобиле с сиреной так будоражит?!

А вообще, в целом, сегодняшний день можно было назвать удачным. Это редкость во времена бодрствования Дракона. Хотя и сейчас нельзя расслабляться, в путанице хаоса можно иногда принять поражение за удачу…

Решив связаться с администрацией отеля, где остановился русский, они с Беннетом услышали в телефонной трубке испуганный и растерянный голос управляющего. Тот заявил, что не может ни проверить базы данных отеля, чтобы найти постояльца по имени Данил Суворов, ни даже связаться с ним по телефону. Что-то нарушилось в системе…

«Аннигилятор! – сказал тогда Беннет с удовлетворением. – Можно вызывать экспертов».

А дальше: вызов группы компьютерных спецов, оперативников, полиции; выброс адреналина в кровь во время гонки по токийским улочкам, непривычно ярким, где тротуары забиты прохожими, и создавалось ощущение словно автомобиль мчался по живому коридору. Да и левостороннее движение вгоняло в ступор. Впрочем, нужно признать, после французских автодорог местные – образец дисциплинированности. Все доведено до автоматизма, даже такса за проезд по платной дороге снималась виртуально с банковского счета, когда система сканировала номер машины при въезде. А если кого поймают за рулем в подпитии – оштрафуют и водителя, и пассажиров, и даже кабак, где набрался непутевый драйвер. За подобный кампай могут и прав лишить, еще чего похуже…

Но спешка себя оправдала. Им удалось застать хакера живым! От удивления физиономия Беннета тогда прямо-таки вытянулась! Первый случай, когда Аннигилятор дал маху.

В кабинет Леонида, пинком распахнув дверь, ворвался Беннет. На его лице застыло странное выражение, словно маску вежливости перекосили скука, отвращение и раздражение в одном флаконе – так виниловую пластинку корежит от жара.

Беннет провел рукой по льняным волосам, шумно засопел, будто мысленно произносил ругательства. Буркнул:

– Проклятие! – и в ответ на взгляд Леонида добавил: – Местная власть меня до инфаркта доведет своим этикетом. Они просто не могут сказать в лицо оппоненту все, что думают. Такое ощущение, что они переговариваются даже не полунамеками, а с помощью, мать ее, какой-то телепатии! И все это на фоне того, что японцы подсознательно стремятся к стандартам западной цивилизации!

– Не хотели отдавать Суворова? – догадался Леонид.

Джон кивнул, упал в кресло рядом со столом, состроил мученическую гримасу. Леониду опять показалось, что он вызывает в американце непонятную симпатию. По крайней мере с остальными Беннет не ведет себя так непринужденно.

– Говорят, что уровень преступности в их стране равен или около нуля, мол, все оттого, что у населения одинаковый средний достаток. Врут, конечно. Знаем мы и о дзайбацу, и о якудза, и о смертниках в тюрьмах, ожидающих исполнения приговора. Но, тем не менее, Neo Dolphin’а мне едва удалось отбить – сами хотели вершить правосудие.

– Или испугались того, что произошло в гостиничном номере, – добавил Леонид резонно.

– Ты чертовски прав! Но мы все же выиграли!

Какими трудами ему удалось такое провернуть, Леонид мог только догадываться. Наверняка подключил Вашингтон, не иначе. Все-таки взять представителя Internet Hate Machine – не шутка. Пусть это и не вся группа, но тоже дорогого стоит, бороться надо. А какая битва между американской разведкой и японскими властями начнется, когда они доберутся до Аннигилятора…

– Ладно, – буркнул Джон, – пойдем, взглянем на сегодняшний улов.

* * *

Допросная мало чем отличалась от своих европейских или американских аналогов. Сказывался опыт заимствований. Это была хорошо освещенная комната, с металлическим столом с округлыми краями, покрытыми мягким пластиком. Вокруг четыре стула и зеркальное, небьющееся стекло вполстены. В воздухе витал легкий запах химии и кофе. Все, по японским стандартам, стерильной чистоты.

Как сказал представитель японского Интерпола Сугимото: от адвоката Данил Суворов отказался. Сослался на свою невиновность и абсолютно незаконное его задержание. Поэтому решили в первый раз с ним побеседовать только вдвоем: Леонид и Бартоломью Фест. Беннет и Сугимото остались наблюдать за беседой под прикрытием зеркального стекла.

Чуть-чуть смущаясь, причем Леонид не мог сказать от чего, он прошел в допросную. Поставил перед Суворовым бумажный стакан с кофе и сел рядом с Фестом, оказавшись напротив русского.

Глядя на высокого, худого парня, на его черные волосы, слипшиеся после «душа» в номере сосульками, невозможно было поверить, что перед тобой одна из легенд Интернета – Neo Dolphin, лучший сыщик кибернетического пространства, участник Лиги призраков – Internet Hate Machine.

Вдобавок он мокрый как мышь. Потирает грудь, шмыгает носом, вытирается полотенцем, которое принесли угодливые японцы. Кажется, судя по опухшим красноватым белкам глаз, он еще и аллергик…

– У вас такое лицо, словно вы ожидали увидеть Годзиллу, – проговорил Суворов по-английски.

В голосе хакера сквозила отчетливая насмешливость.

Покосившись на Феста – тот больше напоминал нерадивого отца семейства, скучающего на детском утреннике, вместо того чтобы просматривать матч по футболу с друзьями, – Леонид кивнул. Так же, по-английски, проговорил с затруднением, еще не зная, как выстроить беседу:

– Гм… вы угадали. В смысле не про Годзиллу, конечно, но…

Леониду показалось, что в глазах хакера промелькнула некоторая обида. Суворов шмыгнул носом, осклабился:

– Ну понятно. Сработал давно изученный и применяемый метод рекламщиков. Бренд – совокупность искусственно созданного знания, призванного заместить одним образом целую оценочную цепочку размышлений потребителя. То есть, вместо того чтобы оценивать качества товара и напрягать мозги дилеммой «цена-качество», потребитель просто оценивает его по брендовому или популярному признаку. Так же работает и авторитетное мнение. Вы пошли на поводу у общественного мнения и романтики анонимности, ваша фантазия создала определенный образ и теперь… как это на английском будет? Разрыв шаблона?

– Вы хорошо знаете людскую психологию, – парировал Леонид смущенно.

– Не психологию, а логику, – пожал плечами Суворов. – Природа не терпит индивидуальности, она ее ненавидит и мгновенно уничтожает. Поэтому все мы действуем и мыслим в пределах известных шаблонов. Некоторые это используют.

– Internet Hate Machine?

– О чем вы? И вообще, собственно, вы кто?

Леонид смутился, вдруг осознав, что вся беседа шла по рельсам, проложенным хакером. Он подобрался, сказал с достоинством, надеясь удержать официальный стиль:

– Мы из Интерпола. Меня зовут Леонид аль-Дагит…

Данил усмехнулся:

– Альдегид? А это кто? – Суворов кивнул на Бартоломью Феста: – Игрушечный интерполовец? Вы их выращиваете, что ли?

От такой наглости Леонид ужаснулся. Неприкрытое оскорбление и дискриминация! Но то ли терпение чернокожего карлика было безразмерным, то ли он давно привык к таким шуточкам и мог похвастаться дубленой шкурой, но Фест промолчал. Да и вообще, имел такой вид, словно его здесь не было.

– Это мой английский коллега, – пробормотал Леонид, – Бартоломью Фест.

К счастью, теперь Суворов отвлекся, спросил с интересом:

– Гугл-очки? Давно пользуетесь?

– Это не гражданская версия, – поморщился Леонид, машинально поправляя очки. – Служебная. Полгода как получили.

Суворов вновь переменил тему:

– Почему я здесь?

Тут Леонид уже тушеваться не стал. Ответил согласно заранее составленному протоколу:

– У нас есть сведения, что кто-то хочет вас убить.

– Убить? – вскинул брови Суворов. – Вы ничего не путаете? Я ж не гангстер.

– А что, – Леонид позволил себе ухмыльнуться, – сегодняшний эпизод в вашем гостиничном номере похож на ошибку?

– Я думал – это короткое замыкание…

Конечно, нельзя сказать, что Леонид ожидал сразу какого-либо сотрудничества, но точно не ждал вот такой глухой несознанки. Похоже, впереди долгая и тяжелая работа.

Леонид спросил с интересом:

– Вы кто по знаку зодиака?

Neo Dolphin проговорил тягуче:

– Овен, а что? Хотите дискриминировать по зодиакальному признаку?

Леонид опять растерялся. И тут как пелена спала с глаз! Этот безбожный русский просто издевался над ним! Нет на его лице страха или удивления, словно он ожидал, что произойдет покушение, а за ним – арест. И при этом точно знает: нет у Интерпола ничего, и это задержание – временная мера. А если они так и не раскопают хоть что-нибудь, еще и извиняться придется!

Леонид с великим трудом сдержал гнев, сдвинув брови, уронил:

– Данил Суворов, к сожалению, сейчас отпустить вас мы не сможем. Интерпол владеет информацией, что убийца, желавший вашей гибели, не остановится ни перед чем. Мы не можем подвергать общество риску. Если вы пожелаете немедленно связаться с адвокатом, посольством Российской Федерации или родственниками – ваше желание будет немедленно удовлетворено. Но вам придется побыть некоторое время у нас.

К удивлению Леонида, знающего, что в страну Суворов приехал не один, тот ответил:

– Не пожелаю. Мне некому и нечего сообщать.

 

Глава 18

Мир проявлений

Дикарь смущался. Это было видно по той поспешности, с которой он вновь погрузил лицо в красную бороду – морского ежа. Впрочем, тут, казалось, было что-то еще – не просто смущение, ибо хакер неуловимо коснулся пальцем дужки очков, линзы мгновенно потемнели.

«Словно пытается замаскироваться», – подумала Даля.

– Нам нужно идти, – сказал Дикарь.

– Куда?

– В «слепую» зону.

– Куда?!

– Ты была в кабуки?

– В японском театре?

Не отвечая, Дикарь взял ее за руку, потянул прочь. К удивлению Дали, они направились не к лифтам, а к лестницам.

– Придется потрудиться, – пояснил Дикарь, – но там застать нас врасплох ему будет трудней.

– Кому?!

Видимо, возмущение в ее голосе все же перевесило страх хакера. Даля давно заметила, что девушек гики опасаются больше, чем всего прочего.

Дикарь обернулся, попросил умоляюще:

– Пожалуйста! Я расскажу все по пути. Сейчас нельзя медлить!

Это все так напомнило ужасные события в Москве, тот страх и обреченность, что Даля запаниковала. В тело погрузились ледяные щупальца озноба, по коже рассыпалась снежная крошка мурашек. И больше она не сопротивлялась. Только пискнула взволнованно:

– А Данил?!

– С ним все в порядке.

Дикарь метнулся к надстройке на крыше, рванул дверь с желтой табличкой с японскими письменами. Они очутились в коротком тамбуре, под светом гудящих галогеновых ламп пробежали к лестницам.

Дикарь остановился так резко, что Даля врезалась в него.

– От этого нужно избавиться, – пробормотал он.

Ошарашенно Даля наблюдала, как Дикарь с осторожностью снял с нее гугл-очки, отшвырнул.

– Что ты…

– Отдай сотовый!

– Что?!

– Даля, – хакер скорчил страдальческую гримасу, – доверься мне. Пожалуйста, отдай телефон!

«Господи!! – пронеслось у нее в голове. – Что здесь происходит?!»

Ее айфон белой рыбкой нырнул в щель лестничного пролета. Далино сердце всхлипнуло, когда послышался звук удара, и осколки аппарата запрыгали по ступеням.

– Все. Теперь – побежали! – выдохнул Дикарь решительно.

И первым ринулся вниз, неуклюже перепрыгивая по три ступеньки за раз. Даля легко побежала следом, уже через пару пролетов обогнала хакера. Еще через несколько этажей была вынуждена снизить темп, слыша натужное дыхание за спиной. А когда оно переросло в хрип, остановилась.

– Отдышись, – сказала она ровно.

Хакер кивнул, скользнул завистливым взглядом по ее спортивной фигурке и тяжело опустился на ступеньку. Пару минут было слышно только его дыхание, в воздухе повис запах пота.

«Властелины Интернета», – пронеслась в голове Дали снисходительная мысль.

И вправду, отчаянно ловящий ртом воздух, в промокшей от пота футболке, грузный, медведеобразный парень мало напоминал образ того самого Дикаря, имя которого произносилось поклонниками с восторгом… Впрочем, Даля не из тех, кто любит обсуждать чью-то личную жизнь или слабости. Она предпочитает глядеть на сцену, а не за кулисы. Судить о людях нужно по поступкам, а не по одежке.

Мысль прервалась, когда она вспомнила, где находится и кто рядом.

– Так, – сказала она решительно. – Рассказывай! И, не дай бог, окажется, что ты разбил мой телефон случайно!

От мрачной ухмылки на лице Дикаря сердце Дали обреченно екнуло.

* * *

– Мы давно заметили странную активность вокруг Internet Hate Machine, – хрипел Дикарь, спускаясь по лестнице. Воскликнул умоляюще: – Ну куда ты спешишь?! Я ж не горный козел так скакать!

И Дале приходилось вновь останавливаться, ждать, пока хакер догонит.

– Когда Neo Dolphin ушел от нас, мы лишились глаз. Только этот засранец настолько хорошо разбирается во всей этой мусорной куче информации в Сети, что лучше мог бы только Господь Бог!.. Да подожди ты!.. Ага… В общем, сначала все шло нормально. Мы пока допиливали новый проект… черт, да он меня едва с ума не свел – столько я не пахал со времен студенчества!

На очередном изгибе лестничного пролета Дикарь опять не выдержал, опустился на ступеньку. Прохрипел:

– А потом как мешком из-за угла – Торвальда поджарили! Телефонной гарнитурой мозги прокипятили!

– Торвальд – ваш? Из Машины?

– Угу… Он вдруг выключился из системы. Мы думали, может, он, как и Neo Dolphin, решил уйти, но, когда стали проверять, было уже поздно, подключились спецслужбы. Эти вообще прямо из ниоткуда взялись.

– Что произошло?

– Кто-то стал сливать инфу, – проговорил Дикарь, с горестным видом глядя в щель лестничного пролета и оценивая расстояние до первого этажа. – На фига такие высокие дома строить?

– При чем здесь Данил и я? – перебила Даля. – Он же ушел!

– А это не волнует Аннигилятора, он хочет уничтожить нас всех.

– Аннигилятора?

– Это та сволочь, которая замочила Торвальда, Криэйтера, Микки и еще четверых. Тот же подонок, что пытался поджарить и Neo Dolphin’а…

– Кого поджарить?!! – вскричала Даля. – Что с Данилом?!!

Дикарь отшатнулся, крикнул в испуге:

– Да жив он! Жив!!

– Где он?!

– Он в безопас…

– Где он?!!

Дикарь пролепетал, вжимаясь в стену:

– Его интерполовцы забрали…

От такого заявления Даля, что называется, выпала в осадок. Будто во сне слушала сбивчивые объяснения Дикаря про покушение на ее любимого, про то, как ему удалось спастись. Слабо помогли и заверения хакера, что Данил в офисе Интерпола в безопасности и что у Internet Hate Machine есть план по его спасению.

– Вот, – проговорил Дикарь с гордостью, – и о тебе не забыли.

Но под взглядом Дали осекся и отвел взгляд.

– Какие же вы…

– Что? – спросил Дикарь тихо.

Но Даля уже завелась. Спросила с вызовом:

– На что вы, вообще, надеялись?!

Дикарь от неожиданности стушевался, а она продолжала, чувствуя, как внутри закипает несвойственная ей ярость. Ярость то ли на то, что ее опять втянули в неприятности, то ли из-за того, что ее любимый человек в опасности.

– Вы влезаете во все мировые системы и конфликты!! Постоянно что-то исправляете, кому-то мешаете, преследуете свои тайные, никому не ведомые цели! И после всего этого думаете, что все обойдется? Нет, закон вовлеченности придуман не просто так. Тот, кто сеет ветер…

– Да знаю я, – отозвался Дикарь с извинением. Возразил робко: – Но ведь закон вовлеченности тоже имеет бреши в логике, как и все, что связанно с человеком. Не зря мы отказываемся от созерцательной жизни буддизма; не зря барахтаемся, пытаясь что-то изменить. Ведь после смерти человека остаются не только вещества для питания новой жизни, а еще кое-что – Идеи. Нематериальное наследие. Они проявляются здесь, в физическом мире, в мире Проявлений. Идеи обретают реальность в образе событий, исторических поворотов, изменяющих мир к лучшему! Разве не к этому должен стремиться каждый мужчина?..

Даля ощутила, как ее губы искривляет грустная улыбка:

– Ну вот, достремились. Вот ваше «нематериальное наследие» вас и нашло… Великие комбинаторы, черт возьми…

Когда они наконец-то добрались до первого этажа, мир вокруг переменился. Прежнего счастья и мировосприятия, что Даля испытывала на крыше, не осталось и в помине. Опять вселенная продемонстрировала новую грань, подтверждая догмы дао, будто мир воспринимается единым целым только в гармонии. Если что-то нарушено – покоя не жди. Великая Тишина не заговорит с тобою, пока ты барахтаешься в штормовом море проблем.

 

Глава 19

Древо судьбы

«Он любил играть в шутеры. Теперь шутер сыграл в него».

Такой надписью он увенчал файл с досье на еще одного члена Internet Hate Machine, получившего по заслугам. Не слишком оригинально, но ведь и он не ведущий популярного ток-шоу, чтобы выдрючиваться с едкими колкостями.

Перепроверив все данные, он отправил досье на адрес Джона Беннета. Пусть вышколенные защитники правопорядка полюбуются его творениями искусства.

На пятом мониторе, крайнем справа, все еще прокручивался на автомате ролик с расстрелом любителя комиксов из Канады. Нужно сказать, Зверь немного подзатих. Оказывается, самый смак не только в продолжительности уничтожения рабов дьявольской Сети, но и в деталях. Приятно отмечать и пересматривать каждую мелочь: как меняется лицо раба Цифрового Тельца, когда первая пуля рвет его грудную клетку; как страх и боль вычищают его глаза, подобно огню инквизиции.

Конечно, в будущем нужно учесть, что удовольствие требуется растягивать. Зверю не слишком нравится, когда проклятые еретики не всегда даже успевают осознать, что с ними происходит. Это очевидный минус. Страдания нужны, осознание неминуемой смерти, страх и ужас…

Он перевел взгляд на крайний слева монитор, в груди появилась азартная радость коллекционера. На экране, словно семейное древо, переплетение досье, фотографий и подписей. Все известные участники многоголового питона-убийцы, адской Машины Ненависти отмечены на его Древе Судьбы. Им всем он, как древние мойры, отмерил жизнь и обозначил час смерти.

Сейчас уже семь ячеек сменило унылую серость окантовки на рамку, сплетенную из золота и огня. За каждой из этих ячеек стоит его гениально продуманная месть.

Он ощутил гордость. Если бы он был в состоянии, сейчас бы выпрямился и расправил плечи. Он это заслужил. Имя Аннигилятора в скором времени станет звонче позорного и богомерзкого названия Internet Hate Machine. Именно он не только нашел их, но и методично, одного за другим, уничтожает! Как и должен работать Аннигилятор: исключать из системы ненужную или вредную информацию…

Немного омрачал радость от благого дела тот факт, что «выключение» Neo Dolphin’а пошло не по плану, проклятый скот сумел выбраться. Но все это мелочи. Господь благосклонен к Аннигилятору, ведь он выполняет Его волю. И скоро Neo Dolphin вновь окажется в поле зрения, чтобы получить по заслугам. Так даже лучше. Он успеет в полной мере осознать то, что ему уготовано!

А пока Аннигилятор усовершенствует Древо Судьбы. Ему есть чем заняться, благо это поможет сразу убить двух зайцев: очистить мир от скверны Internet Hate Machine и усилить страдания Neo Dolphin’а.

Подчиняясь его воле, на Древе Судьбы выросла новая веточка аккурат между Neo Dolphin’ом и его приспешником Дикарем, в серой (пока еще серой) рамке очутилась фотография той прелюбодейки, что не только легла под еретика, но и осталась с ним.

Аннигилятор отбил на клавиатуре ее имя: «Далия Верникова».

Теперь нужно было подготовиться к охоте…

 

Глава 20

Эволюция смерти

Пришлось сделать короткий перерыв – задержанному принесли обед. Суворов, поковырявшись в блюдах на подносе, тут же потребовал некоторые заменить.

– Аллергия, – пояснил он угодливому Сугимото. – К морепродуктам у меня вообще строгое отношение.

Японец ничем не выдал обиды на такое неуважительное отношение к национальной кухне. Спросил ровно:

– Может быть, вам еще что-нибудь нужно?

Русский продиктовал в ответ список разрешенных в Японии препаратов против аллергии.

Пока он ждал, Леонид с Беннетом сверяли данные. Удивительно, но американец пока не желал разговаривать с Суворовым. Более того, он приказал убрать из комнаты бесполезного Бартоломью Феста.

– Ты и сам с ним неплохо общаешься, – пояснил Джон. – Хорошо знаешь историю Internet Hate Machine. А мне не нужно светиться раньше времени.

И Леонид вынужден был отчасти с ним согласиться. Как ни крути, но на первом месте сейчас не симпатии, а работа. Если у него не получится вытянуть хотя бы немного информации из хакера – вступит в игру Беннет. Неизвестно, что за козыри ЦРУ у него в рукаве, но, видимо, какие-то есть. Жаль только, что после американца мало чего попадет к ним, французскому Интерполу. Бывали уже такие случаи.

О манере ведения допроса Беннета Леонид тоже предпочитал не думать. Слишком яркое впечатление на него в свое время произвели выкладки интерполовских киберразведчиков о проектах «Bluebird», «Artichoke» и «MK-Ultra».

Пока Суворов ужинал, Леонид с Беннетом в пустой допросной выслушивали первичный отчет экспертов. И по мере рассказа становилось ясно, что Аннигилятор действовал не один. Когда первые мегабайты информации об этом достигли сознания Леонида, он ощутил легкое разочарование. И тут же вспомнил рассказ русского о брендах. Показалось, что имя Аннигилятора уже не вызывает такого неоспоримого уважения и страха, если он работает не один, значит – не всевластен. Разрушение легенды напоминало о древней, как мир, истине, что информация – оружие.

– Но от этого опасаться Аннигилятора меньше не нужно, – резонно отметил Беннет. – Скорее – наоборот, надо теперь учитывать и тот факт, что у этого засранца есть помощники.

– Да, – произнес глава экспертной группы, перелистывая на планшетном компьютере страницы отчета. – Мы убеждены, что на расстоянии такую операцию не выполнить. Аннигилятору нужны были помощники в здании отеля. Есть определенные свойства у системы электроснабжения, и, при всей любви японцев к автоматизму, некоторые звенья цепи не регулируются виртуально. Мы пока не нашли посторонних приборов, но…

– Ясно, – прервал Беннет.

По жесту американца глава экспертов кивнул и вышел.

– Вот, – сказал Беннет со значением. Его взгляд на миг стал отрешенным, а пальцы коснулись дужек очков дополненной реальности. – Взгляни. Тебе понравится.

Пару секунд он настраивал служебные гугл-очки, потом Леонид получил от него электронное письмо на свой гаджет.

– Синхронизируй очки с планшетом, – поднялся Беннет, – так удобней. Поторопись, скоро приведут Суворова. Обсуди с ним отчет. Может, хоть в этом поможет…

* * *

Леонид обдумывал присланные Беннетом файлы.

Аннигилятор в очередной раз доказал, что способы убийства не статичны. Они развиваются с человечеством, эволюционируют наравне с технологическим прогрессом. И если раньше это была костлявая старушка с косой, теперь это суперсовременная киберсистема. Ее орудием может стать совершенно неожиданный предмет.

Привели Суворова, он уселся, кивнул с благодарностью, когда ему подали бумажный стаканчик с кофе. Леонид заметил, что парень, морщась, массирует грудь.

– Что у вас там?

– Синяк, – пожал плечами русский. – В отеле, когда началась катавасия с электроэнергией, замком ударило.

– Замком?

– Его вырвало из двери.

При воспоминаниях об электро-озоновом хаосе в гостиничном номере, у Леонида засосало под ложечкой. Если бы он такое пережил, то наверняка бы не сидел вот так запросто, попивая кофе.

– Хорошо, – встряхнулся он. – Если вы не против, я хотел бы задать несколько вопросов.

– Только если это поможет мне побыстрей вернуться в отель.

Леонид не был уверен, что там постояльцу будут рады, но об этом решил промолчать.

– Итак, чем вы занимаетесь?

Данил пожал плечами:

– Я вольная птица, работаю только по тем заказам, что мне интересны.

– А подробней?

Можно было бы сказать, что согласно деловой этике вопрос неуместен, но видно, что русскому пока не хотелось ссориться, и он произнес:

– Да разные заказы. Чаще всего работаю с информационными девиациями…

Леонид улыбнулся одними губами:

– Я знаю только сексуальные девиации.

– У нас демократия – каждый, гм, развлекается, как хочет, – парировал Данил злорадно.

Шуточки хлюпающего носом хакера начинали раздражать. Видно было, что за ними есть какой-то контекст, но из-за разницы менталитетов Леонид его не понимал.

Он сказал сухо:

– Поконкретней, пожалуйста. Что за работа?

– Если вам не нравится слово «девиация», можно перефразировать – аберрация, – сказал Данил. – Я информационщик. Работаю и с компьютерными, и с социологическими данными. Ищу людей, провожу анализ, вывожу статистику… Долго рассказывать.

– По ходу деятельности вам приходилось сталкиваться с Интернет-сообществом Internet Hate Machine?

– Я слышал о них, – Суворов закрыл глаза. Видимо, аллергия не прошла. – Но работать с ними не приходилось.

– Понятно. А не приходилось ли вам слышать о человеке или о людях, которые одержимы желанием уничтожить Internet Hate Machine?

Казалось, что Суворов спит.

– Да таких масса, – он лениво разлепил губы. – И враги, и конкуренты…

– Например?

– Слушайте, я вам уже сказал: с террористами я не работаю! Ни с Internet Hate Machine, ни с их врагами.

«М-да, – подумал Леонид, – на редкость упертый… Овны, что тут скажешь, они все такие. И не боится, вот что самое главное! Их отстреливают, а этот сидит тут…»

Придется менять тактику.

– Хорошо. Может быть, вы что-нибудь знаете о человеке, который называет себя Аннигилятором.

– А должен был?

– Я знаю, что компьютерщики так называют программу или функцию для уничтожения информационных объектов.

– И что?

– То, что Internet Hate Machine работают с информацией, а стало быть…

– Не знаю, – отрезал Суворов. – Вообще, что вы прицепились ко мне с такими вопросами?!

Леонид проговорил прежним тоном, стараясь придать себе загадочный вид:

– Пару лет назад в России была одна резонансная история. В дело оказались впутаны высокопоставленные чиновники, первые люди государства, мафия. Никогда бы это не стало достоянием общественности, если бы не компьютерные ковбои из Internet Hate Machine. Неужели вы не слышали об этом?

Одно веко хакера затрепетало, глаз чуть приоткрылся, обнажив воспаленный белок; второй глаз остался закрытым.

– Кое-что, немногое. Кажется, политики использовали ресурсы мафии.

– Да, было что-то такое, – согласился Леонид. – Власть в России частично обновилась, даже, кажется, в лучшую сторону. Однако нам важна предыстория тех событий.

Впервые с некоторым торжеством Леонид заметил в хакере легкую настороженность. Правда, Данил по-прежнему молчал. Пришлось гнуть свою линию дальше, чуть привирая в деталях, которых попросту не знал.

– Это высший уровень секретности, – проговорил Леонид доверительно, – поэтому я скажу вам только, что перед сменой власти были зафиксированы странные случаи смертей… точнее – убийств. И нас интересует ваше мнение.

– О чем?

– О возможности убийства на расстоянии. Через международное информационное пространство.

– Не совсем понимаю… – произнес русский. – Я не…

– Господин Суворов, прекратите, – поморщился Леонид. – Мы вас ни в чем не обвиняем, говорим только о вашей профессиональной деятельности. Поделитесь знаниями, вы можете помочь нам. Я уверен, вам что-нибудь известно. Это вообще реально: убить человека через Сеть?

Пару минут был слышен только тяжелый гул электрических ламп. Наконец Данил пожал плечами:

– Ну вообще-то есть несколько вариантов.

– Например?

– Ну… взломать мобильник, заставить его работать в усиленном режиме постоянно, чтобы спровоцировать рак. Или через систему «Умный дом» взорвать микроволновку, когда рядом владелец. Или переслать по почте снаряженную взрывчаткой флешку, люди любят втыкать их в системник. Или…

– Меня интересуют более действенные способы, если не сказать – радикальные.

– В смысле?

– Например: стрельба через Сеть.

От неожиданности Суворов распахнул глаза. Переспросил:

– Стрельба? Через Сеть?

– Верно.

– Вы хотите сказать…

Леонид кивнул:

– Два часа назад в Канаде, в Ванкувере, был застрелен человек. Убийца стрелял из Интернета.

– Как?! – с недоумением воскликнул русский. Улыбнулся с недоверием: – Это такая фигура речи? Чем он мог стрелять? Вирусами? Спамом? Фотожабами? Или вы что-то незаконное курнули?

Неосознанно копируя манеру Беннета, Леонид проговорил со вкусом, наслаждаясь реакцией хакера:

– Для убийства Аннигилятор использовал три различных винтовки времен Второй мировой войны. Точнее – их точные копии, распечатанные на 3D-принтере. Чертежи, кстати, по иронии судьбы, были куплены за две сотни баксов у будущей жертвы.

Видя, что теперь внимание Суворова полностью завоевано, Леонид продолжал:

– Убийца купил чертежи, распечатал оружие, установил в нужных местах и, подключившись с помощью «жучков» к городской Сети, стал ждать. Веб-камеры города оказались почти идеальными снайперскими прицелами. При должных модах и приложениях, при существующем количестве камер наблюдения на улицах, они практически не оставляют жертве шанса на спасение. Приближают и отдаляют картинку, как в компьютерной игре, можно с разных сторон оценить положение, заглянуть за препятствие, если там спрячется жертва. Кроме того, установленные прямо на улицах метеорологические датчики без погрешностей сообщают о скорости ветра, турбулентных потоках между домов. Снайперу уже не нужен наводчик-помощник, второй номер, так как все с идеальной точностью высчитывает программа. Скорость ветра, расстояние до цели, турбулентные потоки, градус упреждения и угловые величины, влажность и температура… черт, да есть даже расчет силы Кориолиса – скорости вращения Земли. Можно стрелять из холодного ствола на поражение, когда есть такой тщательнейший расчет. И, наконец, два главных плюса: произвести выстрел можно с нескольких точек одновременно; и второй плюс – стрелок при этом находится на другом конце земли. Да и пластиковое оружие не жалко бросить. Все равно оно разваливается после пары-тройки выстрелов.

Теперь понимая, отчего Беннет так обожает театральность, Леонид закончил со вкусом:

– Идеальное убийство. Конану Дойлу такое и не снилось…

Лицо Данила Суворова вытянулось. Сейчас Леонид мог поклясться, что русский не знал того, о чем он только что ему сообщил. По крайней мере вид у него весьма был растерянный.

На миг показалось, что Суворов хотел о чем-то спросить, но с великим трудом поборол это желание. Только в глазах продолжалась неясная Леониду борьба.

 

Глава 21

Маленькая тайна

Аннигилятор, убийства на расстоянии, жертвы и – опять! – никаких шуток! Вновь предстоит борьба, в которой – опять!! – Даля не видела ни малейшего шанса спастись. Она стала пусть не пешкой, но все-таки безвольной фигурой в чьей-то шахматной партии. И – у нее не было необходимых знаний, она не совершала поступков, что привели бы к такой ситуации, да и желания сражаться тоже не было.

На миг Даля ощутила головокружение, в горле застрял комок.

– Что случилось?!

Дикарь остановился, заметив, как она прислонилась к стене.

– Подожди секундочку, – прошептала она.

Задышала носом, выдыхая ртом. Как учил инструктор по йоге: стараясь использовать мышцы живота и нижнюю часть легких. Тошнота медленно отступила.

– Все нормально? – прозвучал над ухом взволнованный голос Дикаря. – Нам нужно спешить. Здесь небезопасно.

Да уж, токийское метро не назовешь «слепой» зоной, здесь повсюду натыканы глазки камер наблюдения. Где этот загадочный Аннигилятор с легкостью найдет, так это – здесь.

Каждый район Токио представлял автономную, целостную систему, словно обособленные миры одной галактики. Каждый со своей неповторимой атмосферой и духом. И только токийское метро это все объединяло в единую гиперсистему.

Гигантские жидкокристаллические экраны на улицах и в магазинах, цветастые неоновые указатели, рекламные щиты и вывески, музыка, выкрикивания слоганов и предупреждений. Хаос, непонятный европейскому человеку, и, что еще удивительней, – обыкновенная, ничуть не красочная реальность для японца.

Насколько Даля знала из путеводителя и, гораздо более подробно, из ремарок Данила, это крупнейший транспортный центр не только Токио, но и всей страны. Метро и скоростные поезда, терминалы городских и рейсовых автобусов в одном месте. Через турникеты железнодорожных вокзалов ежедневно проходит более двух миллионов человек. Огромный, никогда не затихающий муравейник – первая ассоциация от места. Невозможно представить, сколько для контроля всего этого существует технологий. И, самое главное, сколько из них доступно Аннигилятору.

– Даля?

Тошнота ушла окончательно. Даля кивнула, выпрямилась. Ответила на взволнованный взгляд хакера:

– Уже все хорошо.

Тот кивнул с неуверенностью, заторопился, выделяясь на фоне толпы низкорослых японцев не меньше, чем айсберг в открытом океане.

Пока проходили турникеты под взглядами видеокамер и японских полицейских, Даля вдруг подумала, что так и не успела рассказать Данилу свою маленькую, но чрезвычайно важную новость. Когда расскажет теперь? Что принесет будущее? Хотя Дикарь и говорит, что великий Neo Dolphin в безопасности, но, чует ее женское сердце, это все относительные термины. Если Аннигилятор имеет такое влияние, для него ничего не стоит влезть в систему Интерпола…

«Нет! – подумал она яростно. – Вот об этом даже думать не стоит! Не смей!»

И правда… сейчас лучше сосредоточиться на собственном выживании. Нужно постараться не нервничать, дышать глубже, чтобы тошнота не подступила снова. Не думать о будущем, решая проблемы по мере их поступления.

– Что-то болит? – вдруг странно спросил Дикарь, заметив, как она поглаживает ладонью живот.

– Нет, – смутилась Даля и тут же убрала руку.

«Все будет хорошо, – подумала она с неизвестно откуда взявшейся уверенностью. – Данил пойдет на все, чтобы меня защитить. Да и друзья у него, как выяснилось, никогда в беде не бросят. Придет еще тот момент, когда я расскажу Данилу мою новость, надеюсь, он в обморок не упадет…»

Настроение чуть испортилось, когда вспомнилось отношение Neo Dolphin’а к свадьбе, к официальной регистрации отношений. Он словно слепой, не видит, как ей хочется пожить обычной, тихой, спокойной жизнью…

Она покачала головой, отгоняя несвоевременные мысли. Спросила:

– Куда мы сейчас?

Дикарь обернулся, красный «морской еж» не смог скрыть улыбку на его лице. Хакер ответил загадочно:

– В Кабуки-те.

 

Глава 22

Воскрешение под божественным светом хирургических ламп

Ему, наконец, надоело пересматривать ролики с убийствами. Теперь, в отсутствие свежей крови, это лишь раздражало Зверя. Но пока шла обработка данных и распознавание образов, заняться чем-то было нужно. Спать он не мог и не хотел – один из даров Господа, – а принимать пищу рано.

Он вздохнул и развернулся всем корпусом. Теперь перед ним шкаф из дымчатого стекла, по бокам которого гудели серверные станции. С осторожностью он потянул за край стеклянной дверцы, пальцы легли на диск из поликарбоната. Болванка покинула заботливое ложе из мягкого синтепона, чтобы на каретке дископриемника въехать в лоно системного блока.

Кресло под Аннигилятором опять развернулось.

На рабочих мониторах кипел процесс поиска. Символьные стены заполняли экраны, аналитический софт рвал статьи в клочья, вскрывая информационные пласты в лохмотьях текста; системники гудели от натуги, «прощупывая» фигуры и лица на улицах и в метро.

Когда программа считала диск, центральный монитор открыл окошко видеопроигрывателя. Воспроизведение пошло без звукового ряда, но Аннигилятор и так помнил все до мелочей.

Во второй раз он родился мертвым, как в социальном плане, так и в физическом. В мегаполисе, что больше не желал тратить силы на заботу обо всех своих детях-жителях, в городе, чья мрачность не озарялась пафосными именами и названиями, распахнулись его глаза во второй раз.

Появился он под светом хирургических ламп, казавшихся ему тогда божественным ореолом. Окаймленный кровью и болью, как символом сжигающих его изнутри чувств, в новых родовых муках, его холодное мертвое тело возвращалось к жизни. Только божественная воля и электрические разряды сублимированных человеческих знаний – науки смогли возродить в нем жизнь.

И тогда он, словно во время конфирмации, полный благодарной ненависти, прозрел. Увидел конец западной цивилизации, погрязшей в пороке и мерзости. Сеть, что должна была подарить человечеству свободу, дала лишь потоки порнографии и ереси; технологическое развитие – новые безумные способы удовлетворять плоть. И во главе всего этого сиял платиновый образ Цифрового Тельца и культ ему поклонявшихся еретиков с покалеченными душами – Internet Hate Machine.

И тогда он решил спасти этот мир. Сначала Цифровой Телец должен был обнажить свою истинную сущность, ведь в его лоно приходило все больше людей; потом – все они должны будут умереть…

Правда, иногда где-то зарождалось воспоминание о той, прошлой жизни. Сначала огонек разгорался в груди, слабо, тоскливо. Потом жар неким образом трансформировался в давление, перехватывало горло. И лишь после этого сквозь фрактальные видения пробивался ее образ: физическая полноценность, уверенность в завтрашнем дне, многообещающее будущее, любовь…

Все это было уничтожено.

К сожалению или к счастью, возврат был невозможен. Единственным выходом стала его Миссия. Чтобы выжить, пришлось почти полностью уйти из внешнего мира. Погрузиться в Сеть, стать бионическим проводником информации, ее частью, превратиться в за-человеческую сущность, разумную, презирающую телесный контакт и биологические слабости…

На миг показалось, что его призрачное тело, в том, в далеком внешнем мире пошевелилось, словно в обиде напоминая о своем существовании. Но новый виток информационного потока развеял воспоминания и грустные мысли, как ветер развеивает дым от застарелых пожаров.

И Аннигилятор в гневе оборвал видеозапись, чтобы вновь с головой нырнуть в злобу и ненависть, словно в кислоту, и, лишаясь защитной оболочки кожи, кричать от ярости, страстно желая убивать…

 

Глава 23

Век рассеянной правды

Леонид уже хотел поторопить русского, слишком долго тот сидит с опущенной головой, не заснул ли, но Суворов вдруг сказал:

– Не сходится.

– Что?

– Аннигилятор – так, вы сказали, его зовут?.. Аннигилятор не может работать в одиночку.

– Почему?

– Если снайпер… гм, работает… через Интернет, это значит, что: «а» – он великолепно разбирается в новых разработках; и «б» – у него есть такие, технически грамотные, помощники. Но вы сказали, что было использовано стрелковое оружие, так? Следовательно, была слежка за жертвой, подготовка к атаке.

– Логично, – отозвался Леонид снисходительно.

– К сожалению, по записям с улиц это вряд ли удастся установить.

– Не удастся.

– Но это не все, – проговорил Данил хрипло. – Вы забыли учесть еще кое-что.

– И что же?

– Он «ведет» и определяет цели не визуально.

– Веб-камеры ни при чем?

– Точно. Слишком большие мощности нужны для отслеживания людей на улицах по лицам, а таких нет даже во всех вычислительных центрах мира в совокупности. Опять все упирается в вопрос: слив информации?

– Вы хотите сказать, что кто-то работает на Аннигилятора изнутри Internet Hate Machine?

– Не исключено.

Леонид нахмурился. Спросил:

– Тогда почему он взламывает камеры? И как наводит оружие?

Суворов отмахнулся:

– Возможно, стрелок ими пользуется только для того, чтобы насладиться результатами. Ему нравится наблюдать. Веб-камеры для этого подходят как нельзя лучше, а вот для снайперского прицела они все-таки слабо приспособлены. Хотя их можно использовать и так.

– Тогда как он…

– Мобильные телефоны.

– Что?

– Мобильные телефоны, – словно и не слыша вопроса, повторил Данил. – Любое устройство, постоянно находящееся в Сети. Для этого просто идеально подходят мобильники. Особенно… Да!

– Что «да»? – забеспокоился Леонид.

– Яблокофаги! – заторопился Данил. – Облачные сервисы Apple и Google, сотовые сети, GPS, Wi-Fi, спутник, SMS, постоянная связь с фейсбуком и прочим… черт! Все это с высокой точностью позволяет определить местоположение человека. А уж потом с помощью веб-карт оценить площадку для будущего убийства – ничего не стоит; а взгляд через гугл-очки жертвы и вовсе чистейшее благо для киллера.

Леонид не удержался, обернулся к зеркальному стеклу. Хотелось бы видеть лицо Беннета.

Суворов вдруг проговорил задумчиво:

– С другой стороны… слежка может быть необязательным звеном. Я имею в виду физическую слежку.

– В смысле?

– В том, что даже сейчас в Интернете иногда находятся глупцы, которые говорят правду.

– В смысле? Вы – за распространение лжи?

– Только не нужно передергивать! Я говорю о том, что Сеть навсегда изменила человеческую психику, но мы еще не полностью адаптировались в цифровом аквариуме, где о тебе почти все знают, начиная от новых поколений поисковиков, заканчивая каббалой софт-производителей и социальных сетей. Поэтому нужно понимать, что есть ряд данных, заслуживающих грифа «абсолютная секретность». Вот я и говорю, что есть люди, выкладывающие эти данные в общественный доступ. За такими и слежка не нужна, и так все понятно и прозрачно.

– Не адаптировались в цифровом аквариуме, – повторил Леонид. Проговорил с затруднением и восхищением одновременно: – Вы, похоже, здорово разбираетесь в механизмах слежки!

Суворов исправил педантично:

– Только в технологиях. Закон я предпочитаю не нарушать.

– Но у вас ведь были проблемы с законом?

– Вы имеете в виду очень старое дурацкое обвинение в кардинге? Оно снято за неимением доказательств.

Леонид улыбнулся:

– Зато, похоже, у вас скоро появится новое.

– Вы о чем?

– Официально заявлено, что Аннигилятор уничтожает только представителей Internet Hate Machine.

– И?

– На вас уже было совершено покушение.

Суворов поморщился:

– Покушение ли это или чья-то ошибка? Впрочем, если вы готовы выдвинуть против меня какое-либо обвинение…

– Пока нет, – поспешил заверить Леонид. – Но, знаете, как у нас говорят: оптимист видит стакан, что наполовину полон; пессимист – стакан, который наполовину пуст…

– А реалист, – перебил Данил скучающе, – видит заполненный стакан всегда, – и, под недоумевающим взглядом Леонида, пояснил: – В атмосферных условиях он заполнен воздушными массами – смесью газов.

– Поколение Y, – усмехнулся Леонид с пониманием. – Всегда все оспариваете.

– Иначе нельзя, – Суворов вздохнул театрально. – Мы живем в век рассеянной правды. Рассеянной так обширно, что эту правду приходится собирать по кусочкам, иначе легко превратиться в информационного зомби, обедающего жидкой лживой кашицей с экранов телевизоров…

«Напоминает рассказы Беннета, – подумал Леонид. – Тот, кажется, говорил нечто подобное о социальной сети „Слепки“… те тоже собирают правду по кусочкам… хотя какая она, правда эта, на самом деле?»

Неожиданно Леонид поймал себя на мысли, что парень ему симпатичен. Что-то такое было в нем, ностальгическое, что ли… Было в нем нечто родственное, наверное, примерно таким был и сам Леонид во времена учебы в академии.

«Идеалы, – понял он. – Пусть он и хакер, а они априори преступники, но хакер с идеалами. Он еще не опустил руки под прессом морального старения, он еще хочет что-то изменить…»

– В любом случае, – проговорил Леонид, – когда мы закончим беседу, еще неизвестно, захотите ли вы уйти сами.

Суворов насторожился:

– В смысле?

Леонид припечатал:

– Нам стало известно, что на одном из южнокорейских кораблей в Японию прибыл груз контрабанды с разнообразными технологическими приборами и раритетным оружием времен Второй мировой. Кажется, господин Суворов, Аннигилятор уже здесь не только виртуально, но и физически…

 

Глава 24

«Слепая» зона

Перед тем как они окунулись в структурированный хаос японского метро, Дикарь вдруг схватил Далю под локоть и прошептал резко:

– Взгляни!

Даля машинально задрала голову, успела различить серебристый росчерк на фоне стального неба.

– Что это? – воскликнула она. – Беспилотник?

– Дрон, – кивнул хакер. – Крошечные гаджеты на бумажных крыльях, вроде воздушного змея.

А через секунду добавил с такой мрачностью, что у Дали по спине скользнул холодок:

– В Токио практически невозможно спрятаться. Японцы всегда любили роботов и символизм. Теперь страна наполнена кибернетическими устройствами, у нее есть своя особенная технологическая фауна. Причем редко можно разобрать, кому принадлежит то или иное устройство: государству, местной телекомпании, частному любителю городских съемок, якудза или дзайбацу… или теперь вот еще и Аннигилятору.

– А что он может сделать? – Даля перешла на шепот, непроизвольно закрывая ладонями живот.

– Дрон-стригун? Если на борту вооружение, после его стрижки мы и без головы останемся…

«Проклятые гики! – пронеслось у Дали в голове. – Разве можно девушкам всегда отвечать правду?! Утешил, называется…»

– Пойдем, – решил Дикарь.

И они бросились в нору метро.

* * *

К удивлению Дали, они не сразу оказались на перроне. Сначала будто проникли в подвальное помещение супермаркета. Длиннющие эскалаторы увозили бесконечный поток народа куда-то глубоко под землю, между колонн-столбов, на которых высились здания магазинов. Оглушающе визжали джинглы, яркость реклам и видеороликов на многочисленных экранах просто не позволяла воспринять информацию, словно намеренно вгоняя приезжих в оторопь.

Сквозь прозрачное стекло магазинов виднелись бары и закусочные, игровые залы с облаками табачного дыма под потолком. Сквозь открытые двери доносился рев толпы. Чтобы хоть как-то сориентироваться в этом хаосе, приходилось опускать взгляд. Но и тут было не все просто: доступные и понятные местным жителям схемы метро, мостки-переходы и указатели для Дали оказались сложнейшей задачей.

– Я тут всегда терялся в первый месяц, – понимающе кивнул Дикарь. – Как в лабиринте. К счастью, нам не нужны шинкасены, обойдемся метро.

Что бы это ни значило, Даля твердо решила не отходить от Дикаря ни на шаг! А тот, перехватив Далин взгляд в сторону магазинов, спросил:

– Ты голодна?

Даля не ответила, но в голове пронеслись картины любимых блюд: обжаренные орешки с медом, фруктовый суп, грибочки в сметане, соленья и горячий томатный суп, зеленый чай с имбирем… Тут же, отозвавшись на соблазны, неожиданно громко заурчал желудок, напомнив, что в последний раз обедала она уже давно.

– Полагаю, – ухмыльнулся Дикарь, – это был положительный ответ?

Пунцовая от смущения, Даля замялась:

– Только… Я не ем мяса.

– Вегетарианка?

– Да.

Дикарь ухмыльнулся, процитировал:

Даля перехватила-таки наконец скользкий и верткий взгляд хакера, спросила спокойно:

– Ты всерьез хочешь об этом поговорить?

– А… эмм… гм…

Дикарь прокашлялся, в смущении поправил очки на носу и отвел взгляд:

– Прости, не хотел тебя задеть…

– Вот и ладушки.

* * *

Чтобы не терять время, заказали еды на вынос в небольшом кафе. И, подхватив уже ставшие мировым брендом бенто, двинулись к перронам.

После метро остаток дороги слился в сознании Дали в единое целое, в какую-то трубу из света. Потом был сплошной поток неона, красных бумажных фонариков, автомобильных фар и гудков. А Кабуки-те так и вообще показался ей сном с людьми-тенями, женщинами-куклами.

Более-менее Даля пришла в себя только уже сидя в уютном кресле в затемненном зале японского национального театра.

– В кабуки практически отсутствуют технологии, – прошептал Дикарь одними губами. – Пока что это одна из немногих «слепых» зон для Аннигилятора.

– И теперь что?

Дикарь пожал плечами, ответил:

– Ждем…

От нечего делать, да и сознание упорно требовало отвлечься, Даля сконцентрировалась на представлении.

На сцене, буквально захламленной декорациями, творилось что-то фантастически бессмысленное. У Дали испарилась вся осоловелость. Она увидела страшненькую девочку, худую до дистрофии, но при этом одетую в невыносимо яркие одежды. Ее лицо напомнило Дале старую, рассохшуюся и поцарапанную деревянную поверхность, покрытую тонной цветной штукатурки. Девочка, заливаясь слезами, под аккомпанемент национальных мелодий, кружилась в пляске вееров по сцене.

– Что происходит? – ошарашенно спросила Даля.

Дикарь ответил шепотом:

– Кажется, это представление, где изображают все милости и благополучия.

– Тогда почему она плачет?

Дикарь не ответил. Но, что удивительно, играя, каждый из появлявшихся лицедеев обливался слезами. По-настоящему плакал, а голоса горестно дрожали. Грустный бурлеск, драматический абсурд.

Наконец, Даля пихнула Дикаря в бок. Спросила, чувствуя себя бескультурной дурой:

– В чем тут смысл?

– Да кто его знает, – пожал плечами Дикарь. – Чтобы понять смысл того или иного представления, нужно быть или пророком, или его автором. Во многих театрах даже японцам раздают подобие словарей, объясняющих творящиеся на сцене перформансы.

Наконец, первый акт представления подошел к концу. Актеры, под дружный плач, сбежали со сцены, а в зале затеплился свет.

Дикарь вдруг обернулся, в красной бороде сверкнула улыбка. Он сказал с удовольствием:

– Отлично! Вот мы и в сборе! Познакомься, Даля, – Таро Ямада. Или можно по-дружески – Таро-кун.

«Таро-кун? – подумала Даля в недоумении. – Звучит словно название какого-то особого вида насекомого: тарокун обыкновенный…»

Она обернулась, и – проклятие! – прежде чем заметить черты лица японца и вежливо улыбнуться, увидела красную сливу носа. Сразу вспомнились предостережения Данила о необычной, слишком маленькой физиологической особенности японцев.

– Я очень в почтении познакомиться с вами… – начал было японец по-русски, сильно коверкая слова, но, заметив изменившийся взгляд Дали, спросил озадаченно: – Что-то не так?

Даля мучительно покраснела. Взгляд – проклятие-проклятие-проклятие! – инстинктивно метнулся от красного носа к поясу японца, отчего краска залила уже Далины уши.

– А-апчхи!

Теперь настал черед отворачиваться в смущении японца, в его руках появилась гигиеническая салфетка. Таро-кун стеснительно высморкался, аккуратно выбросил салфетку в урну, прикрепленную к каждому креслу. Нос японца стал пунцовым… почти таким же, как лицо Дали после такого наблюдения.

– Прошу прощения, – пробормотал Таро-кун. – Насморк…

«Когда увижу Данила, – пронеслось в голове у Дали, – я сама его убью!»

 

Глава 25

Выход на цель

Дьявольские козни!

Кажется, теперь не помогают все его возможности! Сразу три свободных цели вдруг исчезли одновременно! Ни сотовых, ни банковских операций, ни вызовов такси… нет даже приблизительных координат, чтобы подключить крайние меры – ресурсы веб-камер.

В приступе злобы он едва не разорвал резиновую клавиатуру на части. Зверь внутри готов жрать его плоть вместо еретиков! Кровь стала кипящей, отравленной черной жижей!

И тогда Аннигилятор решился.

По крайней мере одна цель все же еще в пределах досягаемости. Кто знает, может быть, это событие заставит остальных покинуть укрытие…

Он хрипит с надрывом:

– Пришло время, Neo Dolphin!

 

Глава 26

Удар в спину

Когда часовая и минутная стрелки на часах в кабинете Леонида образовали прямой угол, он уже мало что соображал.

«Какая у нас с Японией часовая разница? – думал он опустошенно. – Если здесь уже девять вечера, в Лионе должно быть?..»

С Neo Dolphin’ом беседа получилась удачная, если забыть о том, что русский продолжал упираться в своей несвязанности с Internet Hate Machine. Леонид не знал, что за сила сдерживает его, но, кажется, она была могучей. Сколько же отваги нужно, чтобы буквально перед лицом смерти продолжать упорствовать. Ведь, если он выйдет из офиса японского Интерпола, Аннигилятор мгновенно нанесет удар. В этом и сомневаться не приходилось, а Суворов – упорствовал…

Хорошо хоть, что некоторые аспекты подготовки акций сетевого убийцы он прояснил раньше, чем их собственная группа специалистов разобралась. Конечно, все это нужно еще проверить, но, как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. Зная, что Аннигилятор действует не в одиночку, можно многих проблем избежать.

Леонид вздохнул, подошел к сияющему уличными отсветами окну.

Вечерний Токио оделся неоновыми огнями. Людей на тротуарах стало не в пример больше. Кажется, только сейчас появился поток возвращающихся с работы «белых воротничков»…

«Это сколько же у них длится рабочий день?»

…Но и красочно одетой молодежи прибавилось. И дорогих автомобилей с туристами и местным бомондом тоже. Все они совершали вечерний ритуал шопинга и вечеринок, как принято в больших городах.

Ночного неба над Токио практически не видно. Только цветные отсветы в облаках.

«Интересно, а с вот такой яркой ночью у многих ли туристов случается бессонница?»

Откуда-то снизу, как показалось Леониду от основания интерполовского здания, вдруг показалась смутно знакомая фигура. Если бы Леонид не знал, что Neo Dolphin сидит у них, решил бы, что это тот же человек. Действительно, слишком похоже: высокая худощавая фигура, черные волосы по плечи, футболка и джинсы не по размеру.

Человек вдруг остановился у тротуара. Леонид заметил странного нищего, замотанного с головой в подобие кришнаитской сутаны. В руках нищего плакат, обращенный к прохожим, с изображением то ли шара, то ли…

«Додекаэдр!» – догадался Леонид.

И сердце вдруг оборвалось.

В животе похолодело от странного совпадения, а сонливость испарилась в мгновение ока.

Человек, невероятно похожий на Neo Dolphin’а, огляделся и, словно стыдясь своего поступка, бросил нищему банкноту. Леонид мельком удивился – ведь это первый встреченный в Японии нищий. Обычно их на улицах не видать. Да и Сугимото с гордостью поведал, что их попросту нет как класса…

– Что за, мать вашу, хрень здесь происходит?!!

Леонид крутанулся на каблуках, перехватил взгляд Беннета, полный возмущения. Спросил быстро:

– Что?!!

– Это ты велел отпустить Суворова?!

Под ложечкой засосало. Леонид бросился к двери, воскликнул:

– Нет! За мной.

– Куда?!

– Он возле входа, его нужно остановить!

Под ошарашенными взглядами японского персонала они с американцем промчались по офису, ринулись к лифтам.

– По лестнице! – взвыл Беннет, отчаянно и бесполезно ударяя по кнопке вызова.

– С дороги! – завопил Леонид.

Кто-то вскрикнул, кажется, кого-то сбил нечаянно с ног. Потом в плечо ударила дверь, ведущая на лестницы, и сразу под ноги бросились ступени.

Леонид перескакивал одним махом по половине пролета, цепляясь за перила. Думал только об одном: как бы не свернуть шею на скользком, укрытом кафельной плиткой полу. Сзади, сквозь камнепад грохота шагов, Беннет отрывисто отдавал команды по внутренней связи, ругался, повторял. Кажется, они с местной охраной друг друга просто не понимали…

Снова удар двери в плечо, скользящий бег через холл, и они вываливаются в канонаду звуков вечернего Токио. Встревоженные полицейские мгновенно оказываются рядом, их перехватывает Беннет, орет и, помогая жестами, пытается объяснить задачу.

Но в этот момент Леонид уже понимает: им не достать Суворова.

Подтверждение его мыслям оказывается словами Джона Беннета, прозвучавшими за спиной:

– Ушел… – и, тоскливое: – Твою же мать!..

 

Глава 27

Вторичная переработка

Остаток представления Даля просидела как на иголках. Дикарь и Таро-кун о чем-то переговаривались шепотом, вдобавок еще и на ломаном английском. До ее слуха долетали лишь обрывки фраз, из которых она вообще ничего не понимала. Слишком много сленга и компьютерного жаргона. Только однажды ее сердце встрепенулось, когда ей показалось, что услышала имя Neo Dolphin. Быстро покосилась на Дикаря, в надежде перехватить его взгляд, но хакер уже о чем-то горячо спорил с простуженным японцем.

Таро-кун, так и не понявший причину Далиного смущения во время знакомства, выудил из сумки-почтальона черно-зеленый респиратор с желтыми иероглифами, окунул в него лицо. Теперь и без того низкий голос японца стал как из бочки.

«У японцев бзик на почве простуд?» – подумала Даля, уже не раз видевшая на улицах людей в респираторах или в марлевых повязках.

На сцене продолжались плач и стон. Актеры, разрисованные так, словно Арлекины подались в блек-метал, прыгали, рыдали, вертелись и визжали, хныкали, показывали бумажные таблички с художественно прорисованными иероглифами. И по-прежнему было ничего не понятно…

Когда оркестр взял самую высокую ноту, почти добравшись до инфразвука, Даля поморщилась. В ушах закололо.

– И… – возник рядом голос Дикаря. – Занавес!

Как опадает пыль после взрывной волны, оркестровый хор медленно, не разваливаясь на ноты, скатился с гребня инфразвука до обычного грохота, потом достиг громкости человеческого голоса и, наконец, растворился в шорохе закрывающегося занавеса.

– Пора, – пробубнил Таро-кун гулко.

Он вскочил, легко зашагал по проходу между креслами к лестнице. Даля, по знаку Дикаря, заняла место в середине процессии. Когда зал осветился немного фаустовским красноватым светом, она с удивлением заметила, что зал набит людьми. А ведь во время спектакля и шороха лишнего не было, кроме шепотка ее знакомых. Остается только позавидовать терпению японцев…

– Нет-нет, – Дикарь перехватил ее под локоть, когда она двинулась было наверх, к выходу. – Нам вниз. Таро-кун устроил нам пропуск за кулисы. Наверняка тебе не терпится познакомиться с такими замечательными актерами, правда?

Даля не поняла, шутит Дикарь или говорит серьезно.

Стараясь не упустить из виду спину японца, она с осторожностью спустилась под сцену, юркнула в узкий коридор. Под взглядами традиционных японских масок драконов и самураев на стенах они зашагали в полутьме.

– Сюда, – бухнуло впереди из-под респиратора.

Окончательно отдавшись на милость Дикаря и не пытаясь найти объяснение его загадочным действиям, Даля прошмыгнула в возникший сероватый просвет. И с типично женским восторгом осознала, что они вошли в театральную костюмерную. Пришлось даже совершить над собой волевое усилие, чтобы унять зуд в кончиках пальцев, которые уже вознамерились коснуться диковинных костюмов.

– Подожди, – шепнул Дикарь.

Она послушно остановилась. Спина японца исчезла где-то в зарослях этого хлопкового сада с льняными и атласными аллеями.

Никогда не отличавшаяся особой любовью к шопингу, Даля, тем не менее, испытывала настоящие муки. Сейчас бы с любопытством – пока никого нет! – потрогать все эти костюмчики, маски, самурайские доспехи и кимоно, декоративное оружие и шлемы, безумно красивые платья… ммм…

Где-то впереди послышалась японская речь: гнусавое буханье и легкое чириканье. В полутьме обозначились два силуэта, Даля с облегчением – хоть что-то отвлечет от такого количества интересностей вокруг! – узнала Таро-куна. Рядом шла незнакомая девушка-японка.

– Бэка – гайдзин, – проговорила девушка с тенью презрительной усмешки.

Таро-кун что-то угрожающе рявкнул, вдвойне страшней из-за акустики респиратора, и девушка покорно опустила взгляд.

– Можана начинать, – очень старательно проговаривая слова, сказал он.

Видимо, Дикарь понял, что сказала японка, и, проходя мимо, он подмигнул ей развязно и нагло показал язык.

* * *

Спустя полтора часа Даля себя не узнала в зеркале.

Знакомая Таро-куна легкими движениями и, казалось бы, незначительными штрихами превратила ее если не в азиатку, то в метиса точно. Миндалевидный разрез глаз, аккуратный ротик, высокие скулы. В каштановые волосы вплетены десятки косичек с искусственными перышками, цветными нитями, жемчужными шариками и еще много какой красивой чепухи, так что ее прежнее каре исчезло. Ресницы хитрым образом выросли, удлиняясь к уголкам глаз, усиливая азиатский разрез еще больше.

Практически не пользующаяся косметикой, Даля словно получила Откровение.

«Косметика – ложь, – подумала она с неуверенностью. – С ее помощью мы пытаемся улучшить о себе впечатление, как и хвастовством или… Но, господи, как это все интересно!»

– Нравится?

Даля обернулась… и едва не вскрикнула!

Вместо Дикаря теперь на нее смотрел похожий на хакера мулат с золотыми зубами и очень широкими крыльями носа.

Только Таро Ямада не стал менять ни внешность, ни одежду. К его образу прибавился лишь непонятно откуда взявшийся рюкзак.

* * *

– С такой маскировкой у нас будет гарантия, что Аннигилятор не сможет распознать визуальные образы, – закончил Дикарь, невнятно и гнусаво проговаривая слова из-за ватных шариков за щеками и в носу. – И у нас будет время, чтобы выбраться из Токио…

Даля не ответила. Она чувствовала себя так, словно стоит совершить хоть одно лишнее движение, и этот толстенный слой штукатурки либо размажется, либо отвалится…

Впрочем, вечерний Кабуки-те полностью отвечал ее ощущениям. Много света, почти день, всеобщая яркость и праздник реклам, котел из субкультур и сексуальных предпочтений.

Сменившая привычную легкую одежду на нечто многослойное, Даля запомнила только одно словосочетание Дикаря, обозначившее ее новый стиль: Visual kei. Теперь на ней белая блуза с пышными манжетами и рукавами, грудь подчеркивал кожаный корсет с многочисленными блестками, заклепками и серебряными пентаграммами. На шее пышный алый бант. Даля стала выше сантиметров на десять благодаря черным сапогам с мощной платформой. Ноги обтянуты черно-красными чулками, на бедрах кожаная юбка. В тон был и яркий макияж, черный лак на ногтях и обрезанные перчатки на пальцах. Единственное, от чего она отказалась, – кнут… тут уже сильно веяло БДСМ.

– Ничего, – подбодрил Дикарь, – зато теперь тебя от местных не отличить.

– Хоросо, – поддакнул Таро-кун. – Осень хоросо!

Возможно, так оно и было, но только Дале не слишком все это понравилось. Интересно – да, но стиль одежды навязывает границы поведения. А Даля привыкла считать: чем свободней человек как личность, тем проще стиль его одежды.

– Что дальше? – спросила она. – Опять в метро?

Дикарь покосился странно.

– Не совсем, – проговорил он с затруднением. – Точнее – вообще не в метро. Пешком. Тайными тропами. Но сначала мы должны кое-кому позвонить.

Даля опять не поняла, но решила не заострять внимания на деталях.

– А звонить откуда будем? – спросила она. – Из телефона-автомата?

Таро-кун замотал головой, вскрикнул:

– Нерьзя!

– Каждая из кабинок общественных телефонов, – пояснил Дикарь, – прослушивается властями. А скрытые камеры записывают происходящее внутри. Некоторые, в случае нужды, и двери заблокировать могут.

– Тогда как?

– Доверься мне.

Под недоумевающим взглядом Дали хакер прошел к яркому, отвратно-цветастому аппарату, вроде тех, что продают банки с газировкой и шоколад. Сверившись с прейскурантом, извлек из кармана пачку мятых иен, принялся скармливать автомату. Когда цвет красных диодов вокруг купюроприемника сменился на зеленый, в автомате зажужжало, и Дикарь обернулся.

– Слава потребителям, – проговорил он. – Слава вторично перерабатываемым продуктам!

На ладони хакера лежал маленький примитивный мобильник без экрана, всего с двумя кнопками: «прием» и «отбой».

– Одноразовый телефон, – пояснил Дикарь. – Их собирают из запчастей устаревших или выброшенных на свалку мобильников. Практически экологическая штуковина, почти весь перерабатывается. Удобная вещь, в нем ресурса на один час разговора, причем без разницы, городские звонки или международные.

– Супер, – восхитилась Даля с сомнением.

– Ага, – ничего не подозревая, согласился Дикарь. – Такие штуки сейчас можно найти везде, от заправок и до «Макдоналдсов». Состоит из двух частей: микросхема и батарейка; и бумажный корпус. Все. Гениально и просто! Смотри…

У Дали на душе заскребли кошки, когда кулак хакера раздавил девайс. Она услышала отчетливый картонный хруст. С азартной заинтересованностью ребенка Дикарь принялся копаться во внутренностях телефона.

– Там внутри гибкая лента. Не хочешь, чтобы кто-то еще потом с него звонил – раз плюнуть! Порвал, и все дела. И стоит всего пять баксов.

Привыкшая к тому, чтобы ценить вещи и покупать только качественные продукты, Даля почти физически ощутила, как у нее сжалось сердце при виде такого легкомысленного отношения к технике. Сразу вспомнились слова Данила, который всегда оправдывал человеческую жажду потребительства, объясняя, что она провоцирует прогресс. Однако в данном случае это помогло мало.

«Вот это настоящие гики, – подумала Даля с мысленным вздохом. – Как дети, ей-богу!.. Впрочем, может, именно из-за этого ребячества они и решились что-то изменить в мире к лучшему. Не у каждого взрослого остается детская мечта пожелать счастья для всех и даром…»

Забрав из кармашка аппарата новый телефон, Дикарь сощурился близоруко и стал медленно набирать номер абонента.

 

Глава 28

Убить призрака

Леонид как раз снял порядком надоевшие за последние сутки гугл-очки и тер пальцами веки, поэтому мгновенное сообщение по внутренней сети для работников Интерпола он пропустил. Не заметил он и легкой вибрации служебного блэкберри, поставленного в беззвучный режим и благополучно забытого в кармане пиджака, обвисшего на спинке стула. Только когда в крошечный, по европейским меркам, кабинет ворвался Сугимото и затараторил, быстро-быстро кивая: «Аль-Дагит-сан, тревога!» – только тогда он ощутил пронизывающий холод. Перед глазами в один миг промелькнули все тревожные события за день.

Он воскликнул взволнованно:

– Что?

– Это Аннигилятор! Опять покушение…

– Кто на этот раз?!

– Аль-Дагит-сан, пока не знаю. Нужно ехать!

Неужели вот оно – проявление фатума?! Ох, зря он пренебрежительно отнесся к последним расчетам. Ведь ясно гороскоп предупреждал: Марс в восьмом доме, а Лилит показывала мрачный облик…

Беда!

Сгрести со стола интерполовскую версию гугл-очков, подхватить пиджак, ринуться по пропахшим ксероксной краской и кофе коридорам.

Мелькающие по сторонам красные иероглифы на указателях табличек пожарной безопасности напоминали тревожные семафоры на пути следования поезда к разрушенному мосту через пропасть.

Леонид вырвался из офиса, его окутали уже почти привычные запахи токийских улиц. От незнакомой, пугающей суеты нервы натянулись.

– Аль-Дагит!

Ага, вот уже и Беннет ждет в машине. И когда все успевает? Вроде бы от блэкберри не отрывается, после исчезновения Суворова все с начальством кокетничает, а на деле – всегда оказывается впереди француза! Что это, опять преимущества ЦРУ?

– Давай, Леонид, быстрее! – раскрывая перед ним дверь служебной машины, отчеканил Беннет с бодростью персонажа кофейной рекламы. – Время против нас. Время всегда против нас.

Сообщение о новом появлении Аннигилятора Леонид воспринял спокойно, все к этому и шло, они ждали его нового хода. Тревогу и дурное предчувствие вызывало другое – незнание. Кто новая жертва сетевого маньяка? Неужели этот русский хакер, Данил Суворов? Но ведь только два часа назад как упустили из виду…

Ожидание и предчувствие беды вдруг сыграли с ним злую шутку. Покачиваясь в такт движениям машины, Леонид закрыл глаза. Сознание словно захлопнулось в раковине апатии. В таком же белом спокойствии вспомнилось, что так работает механизм психологической защиты, пресекая поток эмоций.

Открывать глаза не хотелось. Что он там увидит? Все те же слишком яркие для жителя Франции улицы японской восточной столицы – Токио? Здешняя цветастость угнетала с каждым часом все больше. Очень скудные на эмоции и отличительные черты лица местных, рекламы, буквально висящие одна на другой, навязчивые джинглы…

Где-то рядом, в красноватой мгле опущенных век, проиграл рингтон Беннетового блэкберри. Леонид услышал его фирменное «Алло», звучащее как «Да-да, я очень занят, но вам, так и быть, уделю внимание», потом тот долго слушал ответ. Леонид был ему за это благодарен, осточертело все, хотелось покоя. Последние сутки, несмотря на всю толерантность, его просто тошнило от местного колорита. Да и от Беннета, вернувшегося к образу самодовольного лощеного наглеца!

Снова мягко, но с нарастающей интенсивностью накрыла ностальгия по родному Лиону. Закончить бы уже это странное дело да послать к чертям американца Беннета, и – домой. На языке появилась горечь.

– В который раз убеждаюсь, что прав был мой профессор в колледже, – наконец произнес Беннет.

Судя по изменениям в голосе – обращается к нему. Пришлось открывать глаза, лениво, но вежливо спрашивать:

– В чем он был прав?

Перед ответом Беннет наградил его продолжительным взглядом, наверное, по задумке, должным предупредить визави о глубокой мысли в будущей фразе.

– Русские, – проговорил он, – в своем большинстве добрые и ленивые, их любить надо, как младших братьев-недоумков. А уж они сами себя поубивают, им только свободу дай. Мортидо в самом их менталитете заложено.

Леониду вдруг захотелось дать ему в морду, но он сдержался. Тем более что в чем-то Джон был прав… хотя… какого черта?! Всем людям подобное свойственно, хватает подонков и во Франции, и в их хваленом оплоте мировой демократии, недаром локальные конфликты на карте мира вспыхивают до сих пор то тут, то там.

И только потом с холодком осознал: Беннет сказал «русские»! Значит, и вправду беда с Суворовым?

Ох… тогда точно – прав Беннет и его чертов профессор. Ведь предупреждали Суворова, говорили, что на него идет охота…

Дьявол!

С деланой сухостью он спросил, внутренне надеясь на благополучный исход:

– Уже выяснили личность потерпевшего?

– Да хрена с два! – сказал Беннет. – На этот раз Аннигилятор использовал, по мнению экспертов, систему спутникового слежения и GPS в автомобиле. Через них влез в бортовой компьютер, что-то испортил. И когда водитель завел двигатель – бабах! – Беннет для пущей убедительности взмахнул руками. – И некого там пока опознавать. Пожарные пока доехали – выгорело все к такой-то матери!

Больше вопросов Леонид не задавал. Сомнения почти исчезли, гороскопы не врут: в той взорвавшейся машине был Суворов.

А ведь Леонид предупреждал…

Инерция качнула его вперед, когда автомобиль притормозил у обочины. Пальцы Леонида коснулись обтянутой мягкой кожей двери, толкнули. Он ступил на асфальт, почти физически ощущая, как обволакивает его чужой менталитет.

Картина предстала просто феерическая! Почему-то у Леонида проскользнула ассоциация со Средними веками и с сожжением ведьм. Точно такая же цветастая галдящая толпа, с течением веков не изменившая себе в потребности зрелищ. Она плотно окружила место преступления; в руках, вместо факелов, мобильники, чьи камеры направлены на столб дыма, чернящий ярко освещенное городскими огнями ночное небо.

– Аль-Дагит!

Леонид обернулся, едва не вздрогнул от омерзения – ну как можно так самодовольно улыбаться?! Будто Беннета нисколько не заботит тот факт, что это, возможно, погиб тот человек, с которым Леонид два часа назад разговаривал и пил кофе!!

– Только что установили личность хозяина авто, – проговорил Беннет, отрывая от уха блэкберри. – Машина взята напрокат неким Данилом Суворовым, тебе лучше известным под сетевым ником Neo Dolphin.

А вот и мгновение безысходности, когда фатум целует душу. Сердце смолкает от касания пустоты, потом с трудом проталкивает по венам горечь.

Все-таки Суворов…

Беннет сказал со снисходительной торжественностью:

– Поздравляю!

– С чем? – не понял Леонид.

– С уничтожением еще одного мифа: представители Internet Hate Machine отнюдь не всемогущие призраки. Как мы удостоверились – даже призраков можно убить.

Леонид промолчал. Беннет с улыбкой хлопнул его по плечу:

– Ну вот и все. Твой хакер мертв. Можем, наконец, закрывать очередную главу этого дела. При таких масштабах нам тут делать нечего. Аннигилятор все-таки перешел черту. Пора начинать облаву в Интернете, а здесь вводить комендантский час и национальную армию, или что тут у них за хрень! Теперь возьмемся за этого засранца всерьез!

И, набросив на лицо маску деловитости, Беннет стал протискиваться сквозь толпу.

В душе появилось новое чувство, смутно знакомое. Такое Аль-Дагит уже испытывал, когда начальство, как бы между прочим, но очень уж настойчиво порекомендовало ему не продолжать расследование по делу одного сенатора, каким-то образом замешанного в переделе власти в России два года назад. Теперь это чувство вернулось: безумно жгучее разочарование, в муках погибающее любопытство, кровоточащий шрам еще одного незавершенного гештальта.

«Соберись! – прикрикнул Леонид мысленно. – К дьяволу Беннета! Дело еще не закрыто, Аннигилятор пока на свободе!»

Окрик помог немного. Нельзя сказать, что Леонид принадлежал к числу слишком впечатлительных людей, наоборот, профессия накладывала определенный отпечаток: в его работе просто необходим некоторый эгоизм, бесчувственность, хотя он и никогда не был оперативником. Однако сейчас ему было не по себе. Вызывающий симпатию человек, всего пару часов назад разговаривавший с ним, сейчас догорает в скелете автомобиля.

Леонид вздохнул, поджал губы. Хотел было вклиниться в толпу вслед за Беннетом, когда в кармане мелко задрожал телефон.

Номер оказался незнакомым.

– Алло?

Густой, чуть нагловатый голос в трубке произнес по-французски:

– Месье аль-Дагит?

– Да, это я. Кто вы?

– Меня зовут Дикарь.

Леониду показалось, что у собеседника насморк, но потом эта мысль забылась, когда человек произнес:

– Я из виртуального сообщества Internet Hate Machine. Мне нужно с вами встретиться…