Финіасъ, описывая лэди Лору Стэндишъ Мэри Флудъ Джонсъ въ Киллало, представилъ ее не въ весьма яркомъ колоритѣ. А между тѣмъ онъ очень восторгался лэди Лорой, и она была достойна восторга. Можетъ быть, величайшей гордостью въ жизни нашего героя было то, что лэди Лора Стэндишъ была его другомъ и что она подстрекнула его отважиться на парламентскую жизнь. Лэди Лора была также коротка съ Баррингтономъ Ирлемъ, который былъ ея дальнимъ родственникомъ, и Финіасъ подозрѣвалъ, что своимъ выборомъ въ депутаты Лофшэна изъ всѣхъ молодыхъ либеральныхъ кандидатовъ онъ въ нѣкоторой степени былъ обязанъ вліянію лэди Лоры на Баррингтона Ирля. Онъ былъ отъ этого не прочь, потому что хотя онъ постоянно говорилъ себѣ, что вовсе не влюбленъ въ лэди Лору — которая, какъ онъ воображалъ, была старше его — все-таки онъ съ признательностью готовъ былъ принять все изъ ея рукъ и чувствовалъ сильное желаніе увеличить узы дружбы, связывавшія ихъ. Нѣтъ, онъ не былъ влюбленъ въ лэди Лору Стэндишъ. Онъ не имѣлъ ни малѣйшаго намѣренія дѣлать ей предложеніе сдѣлаться его женой. Такъ онъ говорилъ себѣ и до выборовъ и послѣ своего возвращенія. Когда онъ очутился въ углу съ бѣдной Мэри Флудъ Джонсъ, разумѣется онъ поцѣловалъ ее; но онъ не думалъ, чтобы при какихъ бы то пи было обстоятельствахъ онъ поддался искушенію поцѣловать лэди Лору. Онъ предполагалъ, что влюбленъ въ свою маленькую — въ нѣкоторой степени. Разумѣется, изъ этого ничего не могло выйти по объятельствамъ его жизни, такъ для него важнымъ. Онъ не былъ влюбленъ въ лэди Лору, а между тѣмъ надѣялся, что изъ его короткости съ нею можетъ произойти многое. Онъ не разъ спрашивалъ себя, какъ онъ будетъ чувствовать, когда кто-нибудь другой влюбится въ лэди Лору, потому что она вовсе была не такая женщина, чтобы имѣть недостатокъ въ обожателяхъ — когда кто-нибудь другой влюбится въ нее и будетъ принятъ ею какъ любовникъ; но на этотъ вопросъ онъ не могъ еще отвѣчать. Было много вопросовъ относительно его самого, на которые онъ отвѣчалъ себѣ, что судьба его ходить по волканамъ.

— Разумѣется, въ одинъ прекрасный день я буду разорванъ на мелкіе куски, говаривалъ онъ: — но это лучше, чѣмъ медленно свариться въ кашу.

Въ Парламентѣ было засѣданіе въ пятницу, а потомъ въ субботу утромъ и пренія объ адресѣ были отложены до понедѣльника. Въ воскресенье Финіасъ рѣшилъ, что онъ увидится съ лэди Лорой. Она говорила, что бываетъ всегда дома по воскресеньямъ и отъ трехъ до четырехъ часовъ, вѣроятно, ея гостиная будетъ полна. Разумѣется, гости будутъ приходить и уходить, и помѣшаютъ его разговору съ нею. На нѣсколько минутъ онъ можетъ найти ее одну, и ему чрезвычайно хотѣлось знать, приметъ ли она его какъ члена Парламента горячѣе чѣмъ его приняли другіе друзья. До-сихъ-поръ онъ не нашелъ горячности по пріѣздѣ въ Лондонъ, кромѣ той, которая пылала въ груди мистриссъ Бёнсъ.

Лэди Лора Стэндишъ была дочерью графа Брентфорда и осталась единственной женщиной въ семействѣ графа. Графиня умерла, а лэди Эмили, младшая дочь, первая красавица своего времени, была теперь женою русскаго вельможи, котораго она предпочла всѣмъ своимъ англійскамъ женихамъ, и жила въ Петербургѣ. Тетка, старая лэди Лора, пріѣзжала въ Лондонъ въ половинѣ мая, но всегда жила въ деревнѣ, кромѣ шести недѣль въ году. Лордъ Чильтернъ, сынъ и наслѣдникъ графа, жилъ въ фамильномъ отелѣ на Портманскомъ сквэрѣ, но о лордѣ Чильтернѣ лэди Лора говорила не часто, а Финіасъ, какъ ни часто бывалъ въ домѣ, никогда не видалъ лорда Чильтерна. Объ этомъ молодомъ вельможѣ разные люди говорили разныя вещи; но я боюсь, что разсказы наиболѣе вѣроятные приписывали ему большую короткость съ ньюмаркэтскими дѣлами и пристрастіе къ удовольствіямъ. О лордѣ Чильтернѣ Финіасъ еще не говорилъ ни слова съ лэди Лорой. Съ отцомъ онъ былъ знакомъ, такъ какъ обѣдалъ въ домѣ, можетъ быть, разъ двѣнадцать. Главная черта въ характерѣ лорда Брентфорда, болѣе всѣхъ поразившая нашего героя, состояла въ безграничномъ довѣріи, которое онъ оказывалъ своей дочери. Лэди Лора, повидимому, пользовалась полною свободою дѣлать что она хотѣла. Она располагала собою свободнѣе, чѣмъ еслибы была женою, а не дочерью графа Брентфорда, и казалась также полновластной хозяйкой въ домѣ.

Финіасъ объявилъ въ Киллало, что лэди Лора была шести футъ ростомъ, что у нея рыжіе волосы, фигура долговязая, а руки и ноги огромныя. На самомъ дѣлѣ она была пяти футъ семи дюймовъ вышины и держалась очень хорошо. Бъ ея осанкѣ было какое-то благородство и такимъ образомъ она казалась выше, чѣмъ была на самомъ дѣлѣ. Волосы ея дѣйствительно были рыжіе — темно-рыжіе вполнѣ. У брата ея были точно такіе же волосы, такъ же какъ и у отца, прежде чѣмъ побѣлѣли отъ старости. Волосы сестры ея были нѣжнаго каштановаго цвѣта, и въ то время, какъ она выходила замужъ, говорили, что ея волосы были самыми красивыми во всей Европѣ. Но въ нынѣшнее время намъ нравятся рыжіе волосы, и волосы лэди Лоры не мѣшали ей считаться красавицей. Лицо ея было очень красиво, хотя въ немъ недоставало той нѣжности, которую мы всѣ любимъ въ женщинахъ. Глаза ея, большіе, блестящіе и очень свѣтлые, повидимому никогда не дрожали, никогда не потуплялисъ, никогда не выказывали страха своей собственной сила. Въ лэди Лорѣ Стэндишъ не было ничего страшнаго. Носъ ея былъ прекрасно очерченъ, но немножко великъ, и имѣлъ весьма легкую наклонность казаться орлинымъ. Ротъ ея былъ также великъ, но полонъ выраженія, а зубы чудесны. Цвѣтъ лица ея былъ очень блестящъ, но несмотря на этотъ блескъ, она никогда не краснѣла; оттѣнокъ ея лица былъ ровный и твердый. Тѣ, которые знали ее, говорили, что сердце ея было въ полномъ ея распоряженіи, что ничто не могло заставить ея кровь внезапно закипѣть. А обвиненіе въ долговязости, сдѣланное противъ нея, происходило отъ злыхъ замѣчаніи объ ея позѣ, когда она сидѣла. Она не казалась долговязой, когда стояла или ходила, но она наклонялась впередъ, когда сидѣла, какъ мущина, махала руками въ разговорѣ, проводила рукою по лицу, пальцами по волосамъ, какъ дѣлаютъ мущины, а не женщины, и повидимому презирала то нѣжное спокойствіе своего пола, въ которомъ вообще находятъ столько очарованія. Ея руки и ноги были велики, какъ и вся ея фигура. Такова была лэди Лора Стэндишъ, и Финіасъ Финнъ былъ невѣренъ самому себѣ и своему собственному мнѣнію о лэди Лорѣ, когда описывалъ ее въ унизительныхъ выраженіяхъ Мэри Флудъ Джонсъ. Но хотя онъ говорилъ о лэди Лорѣ въ унизительныхъ выраженіяхъ, онъ говорилъ о ней такимъ образомъ, чтобы заставить миссъ Флудъ Джонсъ понять, что онъ много думалъ о лэди Лорѣ.

Рано въ воскресенье отправился онъ на Портманскій скверъ, чтобы узнать, не найдетъ ли сочувствія тамъ. До-сихъ-поръ онъ не находилъ сочувствія нигдѣ. Все было такъ страшно сухо и жестко, и до-сихъ-поръ онъ не собралъ еще плодовъ, которыхъ ожидалъ найти. Правда, что до-сихъ-поръ онъ еще не бывалъ съ друзьями, кромѣ клубныхъ пріятелей и тѣхъ, которые были вмѣстѣ съ нимъ въ Палатѣ — а можетъ быть въ клубѣ были люди завидовавшіе его счастью, а члены Парламента не приписывали этому никакой важности, потому что занимали свои мѣста уже нѣсколько лѣтъ. Теперь ему хотѣлось найти друга, который, какъ онъ надѣялся, могъ сочувствовать, и вотъ для чего отправился онъ на Портманскій сквэръ утромъ въ воскресенье въ половинѣ третьяго. Да, лэди Лора была въ гостиной. Это сказалъ ему швейцаръ, но швейцаръ очевидно думалъ, что ему помѣшали обѣдать прежде времени. Финіасъ вовсе не заботился о швейцарѣ. Если лэди Лора будетъ съ нимъ неласкова, онъ никогда болѣе не будетъ безпокоить этого швейцара. Въ эту минуту онъ былъ особенно огорченъ, потому что другъ, котораго онъ цѣнилъ, юристъ, съ которымъ онъ занимался послѣдніе три года, цѣлое утро доказывалъ ему, что онъ просто раззорился.

— Когда я услыхалъ объ этомъ, разумѣется я подумалъ, что вы получили наслѣдство, сказалъ мистеръ Ло.

— Я не получалъ наслѣдства, отвѣчалъ Финіасъ: — и никогда не получу.

Ло очень широко раскрылъ глаза, очень грустно покачалъ головой и засвисталъ.

— Какъ я рада, что вы пришли, мистеръ Финнъ! сказала лэди Лора, встрѣчая Финіаса па половинѣ дороги черезъ всю большую комнату.

— Благодарю, сказалъ онъ, взявъ ее за руку.

— Я такъ и думала, что можетъ быть вамъ удастся увидѣться со мною, пока здѣсь еще не будетъ никого.

— Сказать по правдѣ, я самъ этого желалъ, хотя не знаю почему.

— Я могу сказать вамъ, почему вы этого желали, мистеръ Финнъ. Но оставимъ это. Сядемте. Я очень рада, что вамъ удалось — очень рада. Вы знаете, я всегда говорила вамъ, что никогда не буду о васъ имѣть высокаго мнѣнія, если по-крайней-мѣрѣ вы не попытаетесь.

— Поэтому-то я и попытался.

— И успѣли. Люди малодушные, знаете, никогда не сдѣлаютъ ничего хорошаго. Я думаю, что мущина обязанъ проложить себѣ дорогу въ Парламентъ — то-есть, если онъ намѣренъ быть чѣмъ-нибудь. Разумѣется, не всякій можетъ попасть туда въ двадцать-пять лѣтъ.

— Всѣ друзья мои говорятъ, что я раззорился.

— Нѣтъ, я этого не говорю, сказала лэди Лора.

— А вы стоите всѣхъ остальныхъ. Такъ утѣшительно услышать ласковое слово!

— Вы ни отъ кого не услышите здѣсь неласковыхъ словъ. Папа скажетъ вамъ ласковыя слова лучше, чѣмъ я, потому что имъ придастъ вѣсъ благоразуміе его преклонныхъ лѣтъ. Я слышала отъ него разъ двадцать, что чѣмъ раньше человѣкъ вступаетъ въ Парламентъ, тѣмъ лучше. Такъ многому надо научиться.

— Но вашъ отецъ говоритъ о богатыхъ людяхъ.

— Совсѣмъ нѣтъ — о младшихъ братьяхъ, объ адвокатахъ, о людяхъ, которые должны проложить себѣ дорогу, какъ вы. Позвольте — можете вы обѣдать здѣсь въ середу? Гостей у насъ не будетъ, но папа хочетъ пожать руку вамъ; а къ вамъ, законодателямъ Нижней Палаты, доступъ свободнѣе по средамъ чѣмъ въ другіе дни.

— Я буду очень радъ, отвѣчалъ Финіасъ, чувствуя однако, что онъ не ожидалъ большого сочувствія отъ лорда Брентфорда.

— Мистеръ Кеннеди обѣдаетъ здѣсь — вы знаете мистера Кеннеди изъ Лофлинтера — и мы пригласимъ вашего друга мистера Фицджибона; больше не будетъ никого. А поймать Баррингтона Ирля въ такое время рѣшительно невозможно.

— Но возвращаясь къ моему раззоренію, началъ Финіасъ послѣ нѣкотораго молчанія.

— Не думайте о непріятномъ.

— Вы не должны предполагать, что я этого боюсь. Я хотѣлъ сказать, что есть обстоятельства хуже раззоренія — или по-крайней-мѣрѣ вѣроятности раззоренія. Предположимъ даже, что мнѣ придется эмигрировать и лишиться всего — что за бѣда! Я одинокъ и могу дѣлать съ своимъ собственнымъ состояніемъ что я хочу. Нельсонъ долженъ былъ выбирать между Уэстминстерскимъ Аббатствомъ или пэрствомъ, а я между парламентскимъ успѣхомъ или лишеніемъ всего.

— Вы не лишитесь ничего, мистеръ Финнъ. Я ручаюсь вамъ.

— Когда такъ, я спасенъ.

Въ эту минуту дверь комнаты отворилась и какой-то человѣкъ бистро вошелъ, сдѣлалъ нѣсколько шаговъ и тотчасъ воротился, захлопнувъ за собою дверь. Это былъ мущина съ густыми, короткими, рыжими волосами и съ большой рыжей бородой. Лицо его было очень красно — и Финіасу показалось, что были красны даже его глаза. Въ наружности этого человѣка что-то поразило его почти до ужаса — наружность эта показалась ему почти свирѣпою.

Наступило минутное молчаніе послѣ того, какъ захлопнулась дверь, а потомъ лэди Лора сказала:

— Это мой братъ Чильтернъ. Кажется, вы еще не встрѣчались съ нимъ?