Кажется, друзья нашего героя болѣе радовались его самого его повышенію. Онъ имѣлъ свиданіе съ Мильдмэемъ и послѣ этого долженъ былъ сообщить мистриссъ Бёнсъ, что ему надо перемѣнить квартиру.

— Я такъ любила ухаживать за вами, мистеръ Финнъ! говорила мистриссъ Бёнсъ, вытирая глаза передникомъ. — Право, это не оттого, что я получала отъ васъ плату, и другіе будутъ платить тоже, но мы такъ къ вамъ привыкли, мистеръ Финнъ.

Вѣроятно, мистриссъ Бёнсъ сама не знала, что пригожество ея жильца нравилось ея женскимъ глазамъ и трогало ея женское сердце. Еслибъ кто-нибудь сказалъ, что мистриссъ Бёнсъ влюблена въ Финіаса, это были бы ужасныя сплетни, а между тѣмъ она была влюблена по-своему. И Бенсъ это зналъ — по-своему.

— Полно, старая дура, сказалъ онъ: — ты плачешь о немъ потому, что онъ высокъ какъ сажень.

— Я плачу совсѣмъ не о томъ, хныкала бѣдная женщина: — но старыя лица пріятнѣе новыхъ и пріятно имѣть въ своемъ домѣ джентльмэна.

— Къ чорту джентльмэновъ! закричалъ Бёнсъ.

Но гнѣвъ его былъ возбужденъ не любовью его жены къ Финіасу, а тѣмъ, что она употребила непріятное для него выраженіе.

Вечеромъ въ этотъ день Финіасъ пошелъ къ мистриссъ Ло, въ увѣренности, что она и ея мужъ порадуются его успѣху. Она сердилась на него за то, что онъ поставилъ себя въ такое положеніе, гдѣ надо было тратить деньги, а не пріобрѣтать. Ло, а особенно мистриссъ Ло не хотѣли вѣрить, чтобы онъ могъ достигнуть какого-нибудь успѣха. Теперь онъ успѣлъ, когда могъ получать жалованье, изъ котораго могъ откладывать; навѣрно его старые друзья Ло будутъ ему сочувствовать. Но мистриссъ Ло оказалась къ нему строга и даже отъ Ло онъ не могъ получить никакого утѣшенія.

— Разумѣется, я васъ поздравляю, холодно сказалъ Ло.

— А вы, мистриссъ Ло?

— Ну, мистеръ Финнъ, я думаю, что вы начали съ дурного конца. Я думала это прежде, думаю это и теперь. Я не нахожу, чтобы мѣсто въ казначействѣ было для молодого человѣка хорошею каррьерой, если только онъ нe имѣетъ своего собственнаго состоянія, чтобы поддерживать такую жизнь.

— Видите, Финіасъ, сказалъ Ло: — министерство вещь такая невѣрная.

— Разумѣется; но такъ какъ я вступилъ въ парламентъ, то Bсе-таки это успѣхъ.

— Если вы называете это успѣхомъ, сказала мистриссъ Ло.

— Вы намѣревались продолжать вашу профессію, сказалъ Ло.

Финіасъ не могъ сказать имъ, что онъ передумалъ и намѣренъ жениться на Вайолетъ Эффингамъ, которая вѣроятно предпочтетъ для своего мужа жизнь парламентскую, а не адвокатскую.

— Вѣрно вы теперь бросили совсѣмъ, продолжалъ мистеръ Ло.

— Пока, сказалъ Финіасъ.

— Да — и я боюсь навсегда, сказала мистриссъ Ло. — Вы никогда не воротитесь къ труду послѣ вашей праздности въ казначействѣ. Но разумѣется тысяча фунтовъ въ годъ значитъ что-нибудь, хотя человѣкѣ могъ имѣть ихъ только на полгода.

Въ этотъ вечеръ оказалось, что Ло намѣревался быть депутатомъ отъ мѣстечка, которое оставилъ Моттрэмъ и въ которомъ думали, что консерваторы одержатъ верхъ.

— Вы видите, Финіасъ, сказалъ Ло: — что я слѣдую по вашимъ стопамъ.

— Вы поступаете въ парламентъ во время вашей профессіи?

— Именно, сказала мистриссъ Ло.

— И дѣлаете первый шагъ къ тому, чтобы сдѣлаться генеральнымъ прокуроромъ?

— Это можетъ быть, сказалъ Ло: — но это бываетъ только послѣ двадцатилѣтняго усиленнаго труда. Для себя собственно мнѣ вce равно, буду ли я имѣть успѣхъ или нѣтъ. Мнѣ хотѣлось, бы дожить до того, чтобы сдѣлаться вице канцлеромъ. Вамъ я могу объ этомъ говорить. Но я не увѣренъ, лучшая ли дорога парламентъ къ уголовному суду.

— Но очень важно вступить въ парламентъ посредствомъ своей профессіи, сказала мистриссъ Ло.

Вскорѣ послѣ этого Финіасъ ушелъ, чувствуя себя огорченнымъ и несчастнымъ. Но на слѣдующее утро онъ былъ принятъ на Гросвенорской площади съ торжествомъ, которое достаточно вознаградило его. Лэди Лора написала къ нему, чтобы онъ пришелъ, и онъ нашелъ у нея Вайолетъ Эффингамъ и мадамъ Максъ-Гёслеръ. Когда Финіасъ вошелъ въ комнату, первое чувство его было сильная радость при видѣ Вайолетъ Эффингамъ. Потомъ онъ удивился, что мадамъ Максъ-Гёслеръ находится въ этомъ маленькомъ обществѣ. Лэди Лора сказала ему на обѣдѣ у Паллизера, что они, на Портсмэнскомъ сквэрѣ, не такъ далеко зашли, чтобы принимать мадамъ Максъ-Гёслеръ — а между тѣмъ эта дама находилась теперь въ гостиной Кеннеди. А Финіасу казалось вѣроятнѣе найти ее на Портсмэнскомъ сквэрѣ, чѣмъ на Гросвенорской площади. Дѣло въ томъ, что Вайолетъ Эффингамъ привезла мадамъ Максъ-Гёслеръ — разумѣется, съ согласія лэди Лоры, но согласія, даннаго съ большой нерѣшимостью.

— Чего вы боитесь? спросила ее Вайолетъ.

— Я ничего не боюсь, отвѣчала лэди Лора: — но слѣдуетъ выбирать своихъ знакомыхъ сообразно правиламъ, строго изложеннымъ для себя.

— Она очень умная женщина, сказала Вайолетъ: — и всѣ ее любятъ; но если вы думаете, что это будетъ непріятно мистеру Кеннеди, разумѣется вы правы.

Тутъ лэди Лора согласилась, говоря себѣ, что ей не слѣдуетъ спрашивать одобренія мужа о каждомъ новомъ знакомствѣ.

— Вотъ идетъ побѣдоносный герой, сказала Вайолетъ самымъ веселымъ голосомъ.

— Я такъ рада, что мистеръ Финнъ получилъ повышеніе, сказала мадамъ Максъ-Гёслеръ. — Я имѣла удовольствіе разсуждать съ нимъ долго о политикѣ и осталась совершенно имъ довольна.

— Намъ такъ пріятно, мистеръ Финнъ, сказала лэди Лора: — мистеръ Кеннеди говоритъ, что это самое лучшее назначеніе, какое только могли сдѣлать, а папа совершенно гордится этимъ.

— Вы депутатъ лорда Брентфорда? спросила мадамъ Максъ-Гёслеръ.

Этотъ вопросъ не совсѣмъ понравился Финіасу и онъ былъ принужденъ извинить его, вспомнивъ, что мадамъ Максъ-Гёслеръ такъ долго жила внѣ Англіи, что навѣрно не знаетъ теоріи и системы британской конституціи. Вайолетъ Эффингамъ, какъ мало ни знала она политику, никогда не сдѣлала бы такого неблагоразумнаго вопроса.

Но вопросъ этотъ былъ обойденъ, и Финіасъ съ непринужденной граціей подчинился лести, поздравленіямъ и почти ласкамъ трехъ дамъ. Ихъ добродушный энтузіазмъ билъ во всякомъ случаѣ лучше сатиры Бёнса или мудрости мистриссъ Ло.

Финіасъ сидѣлъ довольно долго, спрашивая себя, прядетъ ли Кеннеди и что онъ скажетъ мадамъ Максъ-Гёслеръ, если придетъ. Онъ зналъ, что ему безполезно выжидать случая остаться хоть на минуту съ Вайолетъ Эффингамъ. Его единственная возможность на успѣхъ въ этомъ отношеніи была бы въ многолюдной комнатѣ, на какомъ-нибудь балѣ, гдѣ онъ могъ бы пригласить ее танцовать съ нимъ; но казалось, судьба была къ нему жестока, потому что такой возможности не представлялось. Кеннеди не выходилъ и мадамъ Максъ-Гёслеръ съ Вайолетъ уѣхали, оставивъ Финіаса съ лэди Лорой. Каждая изъ нихъ сказала ему ласковое слово уѣзжая.

— Не знаю, осмѣлюсь ли я надѣяться, чтобы лордъ казначейства навѣстилъ меня, сказала мадамъ Максъ-Гёслеръ.

Финіасъ далъ второе обѣщаніе, что онъ зайдетъ въ Парковскiй переулокъ. Вайолетъ покраснѣла, вспомнивъ, что она не можетъ пригласить его къ лэди Бальдокъ.

— Прощайте, мистеръ Финнъ, сказала она, подавая ему руку. — Я очень рада, что выбрали васъ, и надѣюсь, что васъ сдѣлаютъ секретаремъ и президентомъ очень скоро, такъ что будетъ ваша очередь давать другимъ мѣста.

— Онъ очень милъ, сказала мадамъ Максъ-Гёслеръ Вайолетъ, когда сѣла въ карету. — Онъ переноситъ ласки и похвали безъ неловкости я самонадѣянности.

— Онъ дѣйствительно очень милъ, сказала Вайолетъ: — только у него нѣтъ никакого состоянія и онъ долженъ самъ сдѣлать себя чѣмъ-нибудь.

— Разумѣется, онъ долженъ жениться на богатой, замѣтила мадамъ Максъ-Гёслеръ.

— Надѣюсь, вы довольны, сказала лэди Лора, вставая со стула и становясь прямо противъ Финіаса, когда они остались одни.

— Разумѣется, я доволенъ.

— Я сначала была не совсѣмъ довольна. Для чего дали вашему пустоголовому соотечественнику мѣсто, къ которому онъ вовсе неспособенъ? И не была довольна. Но я честолюбивѣе за васъ, чѣмъ вы сами.

Онъ сидѣлъ и не отвѣчалъ ей нѣсколько времени, а она стояла и ждала его отвѣта.

— Вы ничего не скажете мнѣ? спросила она.

— Я не знаю что сказать. Когда думаю обо всемъ этомъ, я теряюсь въ изумленіи. Вы говорите, что вы недовольны — что вы честолюбивы за меня. Почему же вы этимъ интересуетесь?

— Развѣ мы не должны интересоваться нашими друзьями?

— Но когда мы съ вами разстались въ послѣдній разъ въ этой комнатѣ, вы не были моимъ другомъ.

— Не была? Вы обижаете меня — очень глубоко.

— Я вамъ сказалъ, въ чемъ состоитъ мое честолюбіе, а вы на это разсердились.

— Мнѣ кажется, я вамъ сказала, что не могу вамъ помочь; мнѣ кажется, я сказала также, что вы не будете имѣть успѣха. Мнѣ кажется, я не выказала большого гнѣва. Видите, я сказала ей, что вы будете здѣсь, чтобы она могла пріѣхать и встрѣтиться съ вами. Вы знаете, что я желала успѣха моему брату; я желала этого прежде чѣмъ узнала васъ. Вы не могли ожидать, чтобы я перемѣнила мои желанія.

— Но если онъ не можетъ имѣть успѣха? настаивалъ Финіасъ.

— Кто можетъ сказать? Развѣ привязанность женщины никогда не была пріобрѣтаема преданностью и настойчивостью? Кромѣ того, какъ могу я желать, чтобы вы успѣли въ сватовствѣ, которое должно поссорить васъ съ моимъ отцомъ и повредить вашей политической будущности? Мнѣ кажется, теперь мой отецъ единственный человѣкъ въ Лондонѣ неслыхавшій объ этой дуэли.

— Разумѣется, онъ о ней услышитъ. Я почти рѣшился сказать о ней ему самъ.

— Не дѣлайте этого, мистеръ Финнъ. Для этого нѣтъ никакой причини. Но я просила васъ прійти сюда сегодня не для того, чтобы говорить объ Освальдѣ или Вайолетъ, я подала вамъ совѣтъ насчетъ этого и ничего больше сдѣлать не могу.

— Лэди Лора, я не могу послѣдовать этому совѣту. Я не въ силахъ послѣдовать ему.

— Очень хорошо. Будемъ говорить откровенно. Когда папа просилъ васъ принять это мѣсто въ казначействѣ, Вань приходило въ голову отказаться отъ него?

— Приходило — такъ на полчаса.

— Я надѣялась на это, а между тѣмъ я знала, что это было нехорошо. Я думала, что вы сочтете себя выше этого мѣста. Но такъ трудно провести линію между самоувѣренностью и самоотреченіемъ! Я не сомнѣваюсь, что вы согласились занять это мѣсто въ казначействѣ съ цѣлью, но что эта цѣль будетъ выше чѣмъ исполненіе въ парламентѣ предписаній Мильдмэя и Паллизера, и зная это, я рада, что вы заняли эту должность. Я полагаю, что насчетъ депутатства отъ Луфтона затрудненій быть не можетъ.

Тутъ Финіасъ засмѣялся.

— Я слышалъ, сказалъ онъ: — что мистеръ Квинтусъ Слайдъ, редакторъ «Знамени», уже поѣхалъ набирать голоса избирателей.

— Мистеръ Квинтусъ Слайдъ поѣхалъ набирать голоса луфтонскихъ избирателей! и лэди Лора выпрямились, говоря объ этомъ неприличномъ посягательствѣ па мѣстечко, находившееся подъ покровительствомъ ея отца, пакъ будто названный Финіасомъ пошлый человѣкъ ворвался въ гостиную на Портсмэнскомъ сквэрѣ.

Въ эту минуту вошелъ Кеннеди.

— Слышишь, что мнѣ говоритъ мастеръ Финнъ? сказала лэди Лора. — Онъ слышалъ, что мистеръ Квинтусъ Слайдъ поѣхалъ въ Луфтонъ стать кандидатомъ наперекоръ ему.

Почему же нѣтъ? спросилъ Кеннеди.

— Другъ мой! воскликнула лэди Лора.

— Мистеръ Квинтусъ Слайдъ, безъ сомнѣнія, потеряетъ время и деньги, но онъ пріобрѣтетъ славу, что былъ кандидатомъ на мѣсто въ парламентѣ, а это будетъ значить что-нибудь для него какъ редактора газеты, сказалъ Кеннеди.

— Этотъ противный Веллумъ предложитъ его, сказала лэди Лора.

— Весьма вѣроятно, отвѣчалъ Кеннеди: — и чѣмъ меньше мы будемъ говорить объ этомъ, тѣмъ лучше. Финнъ, мой милый, искренно поздравляю васъ. Давно ничто не доставляло мнѣ такого удовольствія, какъ извѣстіе о вашемъ назначеніи. Это дѣлаетъ честь и вамъ и мистеру Мильдмэю. Вы уже сдѣлали такъ рано большой шагъ.

Финіасъ, благодаря своего друга, не могъ не подумать, что сдѣлалъ его другъ для того, чтобы попасть въ министры. Какъ ни мало сдѣлалъ Финіасъ въ парламентѣ въ двѣ сессіи съ половиной, Кеннеди едвали сдѣлалъ больше въ пятнадцать или двадцать. Но Кеннеди имѣлъ почти баснословное богатство, между тѣмъ какъ у Финіаса не было ничего. Разумѣется, первый министръ не могъ предложить мѣсто въ казначействѣ человѣку получающему тридцать тысячъ фунтовъ стерлинговъ годового дохода. Вскорѣ послѣ этого Финіасъ простился.

— Я думаю, что онъ сдѣлаетъ каррьеру, сказалъ Кеннеди своей женѣ.

— Я въ этомъ увѣрена, отвѣчала она почти презрительно.

— Я не считаю его такимъ чудомъ, какъ ты, но все-таки думаю, что онъ будетъ имѣть успѣхъ, если побережетъ себя. Удивительно, какъ распространилась эта нелѣпая исторія объ его дуэли съ Чильтерномъ.

— Нельзя запретить людямъ говорить, сказала лэди Лора.

— Я полагаю, что у нихъ была ссора, хотя никто изъ нихъ не хочетъ сказать тебѣ. Говорятъ, они поссорились за миссъ Эффингамъ. Я не думаю, чтобы Финнъ могъ имѣть какія-нибудь надежды въ этомъ отношеніи.

— Почему же ему не имѣть надежды?

— Потому что у него нѣтъ ни положенія, ни денег ни происхожденія, сказалъ Кеннеди.

— Онъ джентльмэнъ, возразила лэди Лора: — и мнѣ кажется онъ имѣетъ положеніе. Я не вижу, почему ему не сдѣлать предложеніе какой бы то ни было дѣвушкѣ.

— Тебя никакъ нельзя понять, Лора, сердито сказалъ Кеннеди. — Я думалъ, что ты имѣешь совсѣмъ другія надежды относительно миссъ Эффингамъ.

— Я имѣла ихъ. Но то не имѣетъ къ этому никакого отношенія. Ты говоришь о мистерѣ Финнѣ, какъ будто бы онъ сдѣлалъ какое-нибудь большое преступленіе, еслибъ посватался за Вайолетъ Эффингамъ. Въ этомъ я несогласна съ тобою. Мистеръ Финнъ…

— Ты сдѣлаешь мнѣ противнымъ его имя.

— Мнѣ очень жаль, что моя признательность къ человѣку, который спасъ тебѣ жизнь, оскорбляетъ тебя.

Кеннеди покачалъ головою. Онъ зналъ, что аргументъ, употребляемый противъ него, ложенъ, но не зналъ, какъ показать, что онъ знаетъ это.

— Можетъ быть, я сдѣлаю лучше, если не стану совсѣмъ о немъ говорить, продолжала лэди Лора.

— Какой вздоръ!

— Я совершенно согласна съ тобою, что это вздоръ, Робертъ.

— Я хочу только сказать, что если ты станешь продолжать такимъ образомъ, ты вскружишь ему голову и избалуешь его. Неужели ты думаешь, я не знаю что происходитъ между вами?

— Что же происходитъ между нами — какъ ты выражаешься?

— Ты ставишь этого молодого человѣка на пьедесталъ о обожаешь его только потому, что онъ хорошъ собой, довольно уменъ и прилично себя держитъ. Это всегда такъ бываетъ съ женщинами, которымъ нельзя растолковать, что у нихъ должны бытъ обязанности. Онѣ не могутъ жить безъ идолопоклонства.

— Развѣ я пренебрегаю моею обязанностью въ отношеніи тебя, Робертъ?

— Да — ты это знаешь — бывая на этихъ пріемныхъ вечерахъ въ домѣ твоего отца по воскресеньямъ.

— Какое это имѣетъ отношеніе къ мистеру Финну? Я начинаю думать, что мнѣ лучше сказать мистеру Финну, чтобы онъ не приходилъ сюда болѣе, если его присутствіе непріятно для тебя. Всѣмъ извѣстно, какую важную услугу оказалъ онъ тебѣ, и это покажется очень смѣшнымъ. Люди будутъ говорить разныя разности, но все это будетъ лучше, чѣмъ тебѣ обвинять твою жену въ обожаніи молодого человѣка за то, что онъ хорошъ собой.

— Я не говорилъ ничего подобнаго.

— Ты говорилъ, Робертъ.

— Не говорилъ. Я говорилъ не объ одной тебѣ, а о множествѣ другихъ.

— Ты обвинялъ меня лично, говоря, что по милости моего обожанія я пренебрегаю моею обязанностью; но дѣйствительно ты такъ перепуталъ все, и гостей папа и воскресные вечера, что я не могу понять, что у тебя было въ мысляхъ.

Кеннеди стоялъ нѣсколько времени собираясь съ мыслями, чтобы распутать эту путаницу, если это было возможно для него; но видя, что это невозможно, онъ вышелъ изъ комнаты и заперъ за собою дверь.

Тутъ лэди Лора осталась одна соображать обвиненіе, сдѣланное мужемъ противъ нея, или лучше сказать, свойство обвиненія, которое она приписала словамъ своего мужа. Она знала въ сердцѣ, что онъ не дѣлалъ подобнаго обвиненія и не имѣлъ на это намѣренія. Онъ говорилъ о такомъ обожаніи, которое женщина можетъ оказывать къ кошкѣ, къ собакѣ, къ картинамъ, къ китайскому фарфору, къ мебели, къ экипажамъ, къ лошадямъ или къ своей любимой служанкѣ. Вотъ о какомъ обожаніи говорилъ Кеннеди; но не было ли въ ея сердцѣ другого обожанія, хуже, порочнѣе этого относительно этого молодого человѣка?

Она очень строго бранила себя за него я приняла различныя намѣренія. Она созналась себѣ, что не любитъ и не можетъ любить своего мужа. Она призналась себѣ также, что она любитъ и не можетъ не любить Финіаса Финна. Лотомъ она рѣшилась изгнать его отъ себя и даже сказала ему объ этомъ. Послѣ этого она примѣтила, что поступила дурно, и рѣшилась встрѣчаться съ нимъ какъ съ другими мужчинами — и преодолѣть свою любовь. Потомъ, когда этого нельзя было сдѣлать, когда нѣчто въ родѣ обожанія возникало въ ея сердцѣ, она рѣшила, что это должно быть обожаніе дружбы, что она не будетъ грѣшить даже мысленно, что въ ея сердцѣ не будетъ ничего такого, чего она должна бы стыдиться — но что одной великой цѣлью въ ея жизни будетъ благосостояніе ея друга. Она только что начала любить такимъ образомъ, пріучила себя вѣрить, что она можетъ соединить удовольствіе обожанія друга съ полнымъ исполненіемъ обязанностей къ мужу, когда Финіасъ пришелъ къ ней съ разсказомъ о любви своей къ Вайолетъ Эффингамъ. Урокъ, которому она научилась тогда, былъ очень тяжелъ — и такъ труденъ сначала, что она никакь не могла вынести его. Ея гнѣвъ на его любовь къ желанной невѣстѣ ея брата былъ заглушенъ ея огорченіемъ, что Финіасъ любитъ другую, когда прежде любилъ ее. Но силою воли она побѣдила это огорченіе, это чувство отчаянія въ своемъ сердцѣ, и почти научила себя надѣяться, что Финіасъ успѣетъ заслужить любовь Вайолетъ. Онъ этого желалъ — почему же ему не имѣть того, чего онъ желаетъ — ему, котораго она такъ нѣжно обожала? Не его была вина, что она не жена его. Она захотѣла устроить иначе, и не была ли она обязана помочь ему теперь въ настоящей цѣли его благоразумныхъ желаній? Она преодолѣла въ сердцѣ затрудненіе относительно ея брата, но не могла совершенно преодолѣть другого затрудненія. Она не могла рѣшиться говорить за него съ Вайолетъ; она еще не пріучила себя къ этому.

Теперь ее обвинялъ въ обожаніи къ Финіасу ея мужъ — ее «съ множествомъ другихъ», между которыми разумѣется была включена и Вайолетъ. Не лучше ли соединить этихъ двухъ? Не останется ли ея другомъ мужъ ея друга? Не перестанетъ ли она тогда любить его? Не будетъ ли она тогда въ большей безопасности, чѣмъ теперь?

Когда она одна преодолѣвала такимъ образомъ свои затрудненія, она еще не могла перестать любить его — она еще не находилась въ безопасности.