Намъ говорятъ, что лордъ-мэръ испытываетъ горькую минуту, когда оставляетъ свое мѣсто и становится опять простымъ эльдерманомъ Джонсомъ. Лордъ-канцлеръ, оставляющій свою должность, тоже испытываетъ большое паденіе, хотя въ утѣшеніе ему остается пенсія. Президентъ Соединенныхъ Штатовъ, когда оставляетъ свою великолѣпную резиденцію и опять дѣлается простымъ гражданиномъ, долженъ сильно чувствовать перемѣну. Но нашъ герой, Финіасъ Финнъ, оставляя мѣсто своихъ многочисленныхъ успѣховъ и приготовляясь къ постоянному жительству на своей родинѣ, находился, какъ мнѣ кажется, въ худшемъ положеніи, чѣмъ тѣ павшія божества, о которыхъ я говорилъ. Они по-крайней-мѣрѣ знаютъ, когда настанетъ ихъ паденіе. Онъ, какъ Икаръ, поднялся къ солнцу, надѣясь, что его восковыя крылья поддержатъ его между богами. Соображая, что его крылья были изъ воска, мы должны сознаться, что они были очень хороши. Но небесный свѣтъ оказался для нихъ слишкомъ силенъ; теперь, проживъ пять лѣтъ съ лордами и графинями, съ министрами и ораторами, съ прелестными женщинами и свѣтскими людьми, онъ долженъ былъ поселиться въ маленькой квартирѣ въ Дублинѣ и желать, чтобы стряпчіе этого сутяжнаго города были къ нему добры. Дорогою онъ принялъ только одно намѣреніе. Онъ сдѣлаетъ эту перемѣну или попытается сдѣлать ее съ мужской силой. Въ послѣдніе мѣсяцы въ Лондонѣ онъ позволялъ себѣ быть грустнымъ, унылымъ и печальнымъ. Теперь все это должно прекратиться. Никто дома не увидитъ его унылымъ. А Мэри — его милая Мэри! — никогда не будетъ имѣть причины думать, что ея любовь и его помолвка съ нею могли быть причиною его унынія. Развѣ онъ не цѣнилъ ея любовь болѣе всего па свѣтѣ? Тысячу разъ говорилъ онъ себѣ это.

Она встрѣтила его въ его старомъ домѣ въ Киллало. Помолвка ея была извѣстна всему графству и ей не приходило въ голову, что она должна скромничать въ своей любви. Она была въ его объятіяхъ, прежде чѣмъ онъ заговорилъ съ отцомъ и матерью, и сказала ему — очень тихо — между тѣмъ какъ онъ покрывалъ поцѣлуями ея милое личико:

— О, Финіасъ! я такъ вами горжусь; я нахожу, что вы соворшенно правы, и я рада, что вы поступили такъ.

Опять онъ покрылъ лицо ея поцѣлуями. Могъ ли бы онъ имѣть такое удовольствіе, еслибъ позволилъ рукѣ мадамъ Гёслеръ остаться въ его рукѣ?

Въ первый вечеръ пріѣзда онъ просидѣлъ часъ съ отцомъ, говоря о своихъ планахъ. Онь чувствовалъ — онъ не могъ не чувствовать — что онъ теперь не тотъ герой, какимъ онъ былъ, когда пріѣзжалъ въ Киллало съ министромъ. Отецъ его употреблялъ всѣ силы, чтобы предупредить подобное чувство. Старый докторъ теперь уже не имѣлъ такихъ средствъ, какъ въ то время, когда Финіасъ отправился въ Лондонъ съ своими высокими надеждами. Послѣ того онъ оставилъ свою профессію и жилъ теперь плодами трудовъ своей жизни. Послѣдніе два года онъ не имѣлъ необходимости содержать своего сына и, вѣроятно, позволилъ себѣ думать, что сынъ не обратится болѣе къ нему съ подобнымъ требованіемъ. Теперь однако это оказывалось необходимо. Можетъ ли сынъ его прожить двумя стами въ годъ? Тогда останется четыреста фунтовъ для потребностей всей семьи. Финіасъ поклялся, что онъ постарается обойтись ста-пятидесятью. А онъ именно платилъ эту сумму за свою послѣднюю квартиру въ Лондонѣ, но тогда онъ имѣлъ дохода двѣ тысячи фунтовъ въ годъ. Арендаторскія права дѣло очень хорошее, но выкупали ли они такое паденіе?

— А какъ же милая Мэри? спросилъ отецъ.

— Надѣюсь, что ей придется ждать не очень долго, отвѣчалъ Финіасъ.

— Я cъ нею объ этомъ не говорилъ, но мать твоя говоритъ, что мистриссъ Флудъ Джонсъ не хочетъ надолго откладывать свадьбы.

— Что же могу я сдѣлать? Она не пожелаетъ же выдать свою дочь за человѣка, который не имѣетъ другого дохода, кромѣ того, который вы дадите ему.

— Твоя мать говоритъ, что она думаетъ, не можете ли вы жить вмѣстѣ съ ней; — что если они отдадутъ внаймы Флудборо, то ты можешь нанять маленькій домикъ въ Дублинѣ. Помни, Финіасъ, что я самъ этого не предлагаю.

Тутъ Финіасъ подумалъ, что онъ еще не такъ низко упалъ, что долженъ покоряться условіямъ, предписываемымъ ему мистриссъ Флудъ Джонсъ.

— Я очень радъ, что вы не предлагаете этого, сэръ.

— Почему, Финіасъ?

— Потому что я былъ бы принужденъ не согласиться на этотъ планъ, даже еслибъ его предложили вы. Съ тещей никогда не бываетъ пріятно жить вмѣстѣ.

— Я этого никогда не испыталъ, отвѣчалъ докторъ.

— А я никогда не хочу испытывать. Я совершенно убѣжденъ, что Мэри не ожидаетъ ничего подобнаго и что она готова ждать. Если я могу укоротить срокъ усиленнымъ трудомъ, я сдѣлаю это.

Рѣшеніе, къ которому пришелъ Финіасъ, вѣроятно было сообщено мистриссъ Флудъ Джонсъ старою мистриссъ Финнъ нѣсколько помягче. Финіасу уже ничего не говорили болѣе объ этомъ, но онъ очень могъ примѣтить изъ обращенія своей будущей тещи, что она желаетъ ему растолковать, что онъ очень дурно поступаетъ съ ея дочерью. Что значило это? Никто изъ нихъ не зналъ исторіи мадамъ Гёслеръ и, разумѣется, никто не узнаетъ никогда. Никто изъ нихъ не услышитъ, какъ хорошо поступилъ онъ съ своей Мэри.

Но Мэри узнала все, прежде чѣмъ онъ уѣхалъ отъ нея въ Дублинъ. Любовники позволили себѣ — и получили позволеніе отъ старшихъ — провести недѣлю высокаго блаженства, и въ эту недѣлю, кажется, Финіасъ разсказалъ Мэри все. Онъ разсказалъ ей все, на сколько могъ это сдѣлать, не хвастаясь своими успѣхами. Какъ мужчинѣ не разсказать подобныхъ обстоятельствъ, когда рядомъ съ нимъ идетъ дѣвушка, разсказывающая ему всю свою жизнь, и спрашиваетъ взамѣнъ такого же довѣрія? Притомъ тайны такъ для нея драгоцѣнны и священны, что онъ былъ такъ же увѣренъ въ ея вѣрности, какъ будто она была богиня вѣрности. А искушеніе разсказать было такъ велико! За все, что онъ ей разсказывалъ, она полюбила его еще больше. Мужчина желаетъ пріобрѣсти дѣвственное сердце и радъ узнать — или по-крайней-мѣрѣ думать — что онъ пріобрѣлъ. Для женщины каждая прежняя соперница есть прибавочная жертва къ колесамъ торжественной колесницы, въ которой сидѣла она. «Онъ всѣхъ ихъ зналъ и любилъ, а теперь выбралъ меня, стало быть я лучше ихъ».

Такимъ образомъ Мэри пріучила себя думать о Лорѣ, о Вайолетъ и о мадамъ Гёслеръ, что хотя онѣ имѣли свое очарованіе, однако ея возлюбленный не былъ ими очарованъ такъ, какъ былъ очарованъ теперь, когда она прижималась къ его сердцу. И мнѣ кажется, что она была права. Въ эти пріятныя лѣтнія вечернія прогулки по берегу Лоф-Дерга Финіасъ былъ такъ счастливъ, какъ никогда ему не случалось быть даже въ самыя счастливыя минуты его прежней жизни.

— Я никогда не выйду изъ терпѣнія — никогда, сказала она ему въ послѣдній разъ. — Я только желаю, чтобы вы писали ко мнѣ.

— А для меня этого мало, Мэри.

— Такъ вы должны пріѣхать и видѣться со мною. Когда вы будете пріѣзжать, для меня настанутъ счастливые дни. Разумѣется, мы можемъ обвѣнчаться не прежде какъ черезъ двадцать лѣтъ.

— Скажите ужъ лучше черезъ сорокъ, Мэри.

— Я скажу все, что вы хотите — вы знаете мои мысли. Ахъ, Финіасъ! я должна сказать вамъ одно — хотя мнѣ грустно думать объ этомъ и будетъ грустно говорить.

— Я не хотѣлъ бы, чтобъ вы были грустны въ Нашъ послѣдній вечеръ, Мэри.

— Я должна это сказать. Я начинаю понимать, какъ много вы бросили для меня.

— Я ничего не бросалъ для васъ.

— Не будь меня въ Киллало, когда пріѣзжалъ Монкъ, и еслибъ мы не… не… еслибъ я не любила васъ такъ много, вы могли бы остаться въ Лондонѣ и эта дама была бы вашей женою.

— Никогда! съ твердостью сказалъ Финіасъ.

— Въ-самомъ-дѣлѣ? Теперь она не должна быть вашей женою, Финіасъ. Я не стану васъ увѣрять, что я откажусь отъ васъ.

— Это жестоко, Мэри.

— Вы можете говорить что хотите. Если это жестоко, то я дѣйствительно жестока. Если я васъ потеряю, это убьетъ меня.

Хорошо ли онъ поступилъ? Можно ли было сомнѣваться въ этомъ? Можно ли было спрашивать объ этомъ? Которая изъ нихъ любила его или была способна любить его какъ Мэри? Онъ клялся ей, что пріобрѣтеніе ея любви внушаетъ ему больше гордости, чѣмъ все сдѣланное имъ, и что изъ всѣхъ сокровищъ, доставшихся ему въ его жизни, она была самое драгоцѣнное. Она легла спать въ эту ночь счастливѣйшей дѣвушкой во всемъ Коннаутѣ, хотя когда разсталась съ нимъ, она знала, что не увидитъ его до Рождества.

Но она увидала его опять еще лѣтомъ, и вотъ какимъ образомъ случилась ихъ встрѣча. Читателямъ извѣстно, что тотчасъ послѣ ирландскаго билля о реформѣ парламентъ былъ распущенъ. Это было въ первыхъ числахъ іюня, а въ послѣднихъ числахъ іюля новые члены опять собрались въ Уэстминстерѣ. Эта сессія, такъ поздно лѣтомъ, была очень ужасна, но это продолжалось недолго и было рѣшительно неблагоразумно. Оставалось еще сдѣлать кое-что въ этомъ году и странѣ хотѣлось знать, какіе будутъ министры. Мы не станемъ болѣе надоѣдать читателю стратегіей того или другого предводителя политической партіи, не станемъ больше говорить о Монкѣ и арендаторскихъ правахъ. Нижняя палата оскорбила Грешэма, подавъ голосъ противъ него, и Грешэмъ наказалъ ніжнюю палату, подвергнувъ ее издержкамъ и непріятностямъ новыхъ выборовъ. Все это довольно раціонально для англичанъ, хотя можетъ быть непонятно для иностранцевъ. Заключеніемъ было то, что министры остались па своихъ мѣстахъ, а билль Монка, хотя и удостоился почета втораго чтенія, перешелъ пока въ преддверіе неудачныхъ законодательствъ.

Все это насъ не касалось вовсе, а нашего героя очень мало, еслибъ великіе люди, которыхъ онъ былъ такимъ пріятнымъ сослуживцемъ два года, не вспомнили о немъ съ любовью и сожалѣніемъ. Грешэмъ или лордъ Кэнтрипъ началъ, я не скажу; — или Монкъ, хотя теперь онъ былъ политическій врагъ, можетъ быть, сказалъ слово, вызвавшее этотъ добрый поступокъ — Какъ бы то ни было, передъ тѣмъ какъ лѣтній сезонъ кончился,

Финіасъ получилъ слѣдующее письмо отъ лорда Кэнтрипа:

«Доунингская улица, августа 1, 186 —.

«Любезный мистеръ Финнъ,

«Мистеръ Грешэмъ говорилъ со мною и мы оба думаемъ, что можетъ быть вы примете постоянное казенное мѣсто. Мы не сомнѣваемся, что въ такомъ случаѣ ваши услуги будутъ очень драгоцѣнны для страны. Есть вакансія на мѣсто инспектора комитетовъ общественнаго призрѣнія въ Ирландіи, который, кажется, долженъ жить въ Коркѣ. Жалованье — тысячу фунтовъ въ годъ. Если это мѣсто годится для васъ, мистеръ Грешэмъ будетъ очень радъ назначить васъ. Напишите мнѣ нѣсколько строкъ такъ скоро, какъ только для васъ удобно.

«Вѣрьте искренней преданности вашего

«КЭНТРИПА.»

Финіасъ получилъ это письмо въ Дублинѣ въ одно утро и черезъ три часа былъ на дорогѣ въ Киллало. Разумѣется, онъ приметъ это мѣсто, но онъ не хотѣлъ сдѣлать этого, не сказавъ Мэри о своихъ новыхъ надеждахъ. Разумѣется, онъ приметъ это мѣсто. Хотя онъ не пробылъ еще и двухъ мѣсяцевъ въ Дублинѣ, хотя онъ еще не такъ давно принялся за свою работу, чтобы имѣть надежду видѣть путь, ведущій къ успѣху, все-таки онъ представлялъ себѣ, что этотъ успѣхъ невозможенъ. Онъ не зналъ, какъ начать — и кліенты боялись его, думая, что онъ непостояненъ, надмененъ и наклоненъ къ неудачѣ. Онъ не видалъ никакой возможности заработать гинею.

— Тысячу фунтовъ въ годъ! сказала Мэри Флудъ Джонсъ, широко раскрывъ глаза отъ удивленія, какая золотая будущность имъ предстоитъ.

Это не очень много, чтобы этимъ довольствоваться навсегда, сказалъ Финіасъ.

О, Финіасъ! конечно, тысячу фунтовъ въ годъ будетъ очень пріятно имѣть.

— Конечно, пріятно, сказалъ Финіасъ: — и тогда мы можемъ обвѣнчаться завтра.

— Но я рѣшилась ждать долго, очень долго, сказала Мэри.

— Такъ вы должны отмѣнить ваше рѣшеніе, возразилъ Финіасъ.

Читатель можетъ себѣ представить, въ чемъ состоялъ отвѣтъ лорду Кэнтрипу, и такимъ образомъ мы оставимъ нашего героя инспекторомъ комитетовъ общественнаго призрѣнія въ графствѣ Коркъ.

КОНЕЦЪ.