Министерство Иностранных Дел

Российской Федерации

Секретный фонд

Информационное Дело «Балканы»

Июль, 1992 год

Бывший посол США в Югославии Л.Иглбергер: «…ни Европа, ни ООН не сумели положить конец югославскому кризису — для этого нет действенных механизмов у СБСЕ, а военное вмешательство на Балканах чревато „ливанизацией“ конфликта… Речь прежде всего идет о междоусобной войне, связанной с различием религиозных убеждений…»

Проведенные на многопартийной основе выборы Белград заранее объявил недействительными… Президентом самопровозглашенной республики Косово стал лидер албанского национального движения И.Ругова… Лидеры косовских албанцев рассчитывают на поддержку международных организаций и лидеров ЕС. Однако, последние, опасаясь открытия еще одного, южного фронта на территории бывшей Югославии, выступают за широкую автономию Косово в рамках Сербии…

Лорд Каррингтон: «…представляется совершенно необходимым провести международную конференцию в Косово для определения прав и статуса албанского населения, но без признания Косово республикой.»

Президент Сербии С.Милошевич: «…выступаем против интернационализации косовского вопроса. Это — внутреннее дело Сербии…»

И.Ругова: «…автономия, как решение косовской проблемы, уже не устраивает албанцев, они — за предоставление Косово полной независимости и политический союз с Албанией…»

19 августа 1998 года

В этот день в разных точках Москвы…

Смоленская-Сенная площадь

— Идиоты! Ну идиоты, мать их…

Бормотание Игоря Алексеевича Каюрова временами становилось просто невыносимым. Положение усугублялось вынужденным размещением всего отдела в одной комнате — сам начальник второго отдела Департамента экономического сотрудничества, его заместитель, трое молодых сотрудников в дипломатических рангах третьих секретарей и Маришка, чьи функциональные обязанности были покрыты мраком и являлись предметом тайных споров вот уже полгода.

Заместитель, Стоцкий Сергей Владиславович, высокий и крепкий мужчина за тридцать, выразительно взглянул из-под выгоревших на солнце светлых волос на товарищей по комнате и закрыл глаза. Маришка прыснула. Остальные продолжили флегматично переставлять «шары» — самую популярную в мидовских кабинетах компьютерную «игрушку».

Игорь Алексеевич поднял глаза и обвел взглядом своих коллег-подчиненных. Вздохнул, глядя на всеобщее понурое настроение.

— Лично у меня с сегодняшнего дня зарплата составляет 120… в пересчете на доллары!

В глазах одного из молодых дипломатов мелькнула искра интереса. Было видно, как заработал калькулятор у него в голове. Губы беззвучно зашевелились. Поморщился.

— Восемьдесят!

Он недоуменно взглянул на единственную в комнате девушку и повторил с надрывом:

— Восемьдесят!

После этого, не говоря более ни слова, достал из стола чистый лист бумаги и стал изводить чернила своей «Уотерпрайс» с серебряным пером. Остальные оторвались от нехитрых разноцветных комбинаций на мониторах и ждали завершения сцены.

Каюров не выдержал первым.

— Что это ты там малюешь, Алексей? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Пишу заявление об уходе… — не отрывал вдумчивого взгляда от каракуль на бумаге Алексей. — Золотой фонд российской дипломатии — и на такой зарплате!!

Он поднял страдальческие глаза на своего начальника, словно вопрошая, где же в мире справедливость. Но идеей насчет «золотого фонда» руководство не прониклось. Каюров слегка повернул голову к другому молодому человеку, азартно протиравшего рукава «карденовского» пиджака за клавиатурой:

— Например, ты, Сев! — голос начальника не утратил своей мягкости. — Вот чем ты сейчас занимаешься?

— Я? — переспросил Сева, сдувая черный локон с наморщенного от напряжения лба. — Я обобщенную справку готовлю! По Косово.

— Ух ты! — восхитился Игорь Алексеевич. — Вот берите пример — человек горит на работе! И… каков рекорд?

— Мой личный — тридцать шесть тысяч! — Сева отключил разноцветное поле и улыбнулся, потягиваясь. — А «обобщенка», кстати, уже с утра в Вашем «ящичке» лежит…

— Пойду пивом торговать! — Алексей явно не хотел уходить от своих дерзостных мечтаний. — Или… А кто-нибудь знает, к америкосам на Новинском можно пройти? По делу?

Он демонстративно покрутил в руке дискету для электронных документов с грифом «секретно».

Маришка захохотала. Каюров укоризненно на нее взглянул, но вынужден был сделать сложную гримасу, дабы предательская улыбка не осветила его морщинистое и навечно загорелое лицо. Собираясь ответить в духе старого чиновника советских времен, он уже откинулся в кресле, но неприятный зуммер телефона вновь пригнул его тело к столу.

Восстановив мановением руки тишину в кабинете, четко представился:

— Вас слушают. Каюров.

Некоторое время он действительно просто слушал. В глазах уже не осталось ни малейшего намека на веселье.

— Совершенно верно, Евгений Максимович.

Четыре пары изумленных глаз уставились на ставшее непроницаемым лицо. В управлении давно уже муссировались слухи о том, будто с очень и очень давних пор Каюров числится если не в друзьях, то уж точно в доверенных лицах (а это, как ни крути, гораздо выше) министра иностранных дел Примакова. И тот, якобы, даже пытался в свое время переманить Каюрова на высокую должность во внешней разведке, когда самому Примакову предложили ее возглавить. Но Каюров предпочел продолжить посещение дипломатических раутов с единственной целью — неплохо провести время. Подтверждения этим слухам, равно как и их опровержениям не было. И при великолепном отношении к нему со стороны руководства МИДа, оставалось, например, загадкой очень уж невысокое его служебное положение…

— Все ясно. Будет сделано.

Каюров нажал отбой и надул щеки — верный признак глубоких раздумий. Медленно обвел взглядом заинтригованных коллег и остановил его на Алексее. И взгляд этот был тяжел.

— Субботник? — убитым голосом спросил Алексей. — Или секретный мусор опять сжигать?

— Кто писал «обобщенку»? — довольно мрачно задал свой вопрос начальник.

— Он! — Алексей вытянул обличающий перст в сторону флегматичного Севы.

— Хватит паясничать! — неожиданно резко повысил голос Каюров.

Алексей осекся и с величайшим удивлением взглянул на него — это случилось впервые за два года работы в отделе, когда Каюров повысил голос. И надо же! именно этот самый первый раз и адресовался ему — «золотому фонду»!

— Я полагаю, внесение в цифру «восемьдесят» небольшой корректировочки в сторону понижения, разумеется, будет выглядеть вполне естественно!

Тон Стоцкого, спокойный и по обыкновению чуточку насмешливый, не хуже громоотвода разрядил атмосферу в душном кабинете. Каюров виновато наморщил лоб и протер усталые глаза.

— Так кто же готовил справку? — уже спокойно повторил он вопрос.

— На самом деле — он! — с нескрываемым торжеством в голосе кивнул Сева на своего товарища. — Я внес лишь один абзац из вчерашней «тассовки». А что, опять Милошка дает прикурить косоварам?

— Я ее прочитал сегодня с утра. Толково. Видно, руководство тоже по достоинству оценило ваш «германский след» у «югов». — убито пробормотал Каюров. — Собираются сводку заделать для Кремля…

Вздохнув, он вылез из-за своего годами обживаемого стола, по пути пнул плохо задвигающийся нижний ящик тумбочки. Осмотрел забарахленную поверхность, словно раздумывая, а не взять ли еще чего, кроме коричневой кожаной папки.

Проводив взглядом начальство, молодые люди весело переглянулись и одновременно вскочили.

— До буфета с нами прошвырнешься? — галантно предложил девушке Алексей…

* * *

Кремль

— Проходите, товарищи генералы!

Президент оторвал приклеившийся было к гобелену взгляд и зафиксировал его на первом сановнике в шеренге парадных мундиров. Медленно подошел и с видимым усилием протянул руку.

— Здравия желаю, Борис Николаевич! — бодро откликнулся тот, в штатском, делая шаг вперед и придавая своему лицу долженствующее почтение. Маленький остренький подбородок вжался в грудь, резко очертив складку на щеке.

Но президент уже перемещался дальше, поочередно здороваясь с каждым. Задержался перед нашивками генерала армии. Несколько секунд, твердо сжав губы, тяжело смотрел в спокойные чуть прищуренные глаза за стеклами очков в золоченой оправе.

— Штэ, не любит разведка своего президе-ента? — протянул президент, продолжая не мигая, буравить взглядом стекла очков.

Генерал армии выдержал паузу чуть большую, чем требовал этикет, заслужив удивленные, укоризненные, недоуменные повороты голов и ровным голосом ответил:

— Разведка собирает секретную информацию за рубежом, а не участвует в рейтинговых опросах, Борис Николаевич! Не наша специфика…

Президент крякнул и перешел к следующему в шеренге, министру внутренних дел. Тот собрался было сделать шаг вперед, но президент вновь обернулся к предыдущему собеседнику.

— Разбаловал вас Примаков, понимашь!

— Евгений Максимович всего лишь вернул деятельность разведки в ее исконное русло, Борис Николаевич. — смело, но не теряя учтивого тона, возразил генерал армии. — У нас одна задача — служение Родине, вне политических дрязг изнутри!

Президент, не слушая ответа, медленно вышагивал дальше. Слова его не интересовали, его беспокоила лояльность этих людей, от которых зависела надежность ЕГО власти. Все остальное, кроме ВЛАСТИ, было для него вторично. Дойдя до конца «силовой» шеренги, указал на прямоугольный, красного дерева, стол:

— Пршу садиться!

Резко отмахнулся от услужливых рук Секретаря Совбеза, самостоятельно дошел до кресла во главе стола и грузно сел, сразу привалившись к правому подлокотнику — благо, заседание было закрытым, и камеры стояли зачехленными…

В полном молчании уползли в вечность пять минут. Некоторые из сидящих помрачнели. Одно дело — наблюдать за эдаким лицедейством, похохатывая перед телевизором с бутылочкой пивка. И совсем другое — ерзать за этим самым столом, гадая, то ли главный просто отключился от бренных забот, то ли страху нагоняет перед увольнением…

— Я… сегодня… распускаю… првительство! — насупился президент. — А то держат президента, понимашь, за невесть бог кого!.. К'да хтят — ъбвалят ру-убль, з'хотят — не ста-анут!..

Снова пауза, в течении которой мысли присутствующих свелись к одному «Ну вот, опять начинается…» Но по мере того, как говорил гарант Конституции, лица «силовиков» менялись в зависимости от подавляемых амбиций и промахов в прошлом…

— … прдложи-ить Черномы-ырдина! Но!.. Мне. Пркомендова-али. Этого. Не. Делать!

Энергичная отмашка рукой, показывающая, в данном случае приближенные советники выдержали экзамен. А генералы внутренне облегченно вздохнули — все-таки каждый на своем посту представлял эту страну в глазах всего мира, и зачастую, публичные попытки дать логичное объяснение тому или иному действию конституционного гаранта заканчивались крахом карьеры.

— … тут Явлинский посоветовал Примакова…

Пауза. Тяжелый взгляд в сторону силовиков. У них в глазах обидное недоумение.

— Н' я сомнева-аюсь! Н'чего путного не выдет!

Пауза. Лихорадочная прокрутка вариантов в глазах присутствующих.

— Не ну-ужен мне Примаков там! Но иначе… Беспорядки обещают! Пугают, понимашь! А?

Взгляд в сторону руководства «внутренних» служб. И с бравым лейтенантским задором ответ:

— Это, вряд ли, Борис Николаевич! — и приличествующая к моменту улыбочка на тонких бледных губах, демонстрирующая полный контроль над ситуацией. — Замочим.

— Млодец! — подобрел конституционный гарант. — Но все-е-равно… Не нужен мне сщас девяносто третий, понимаишь…

Очень длинная пауза. Присутствующие привели мысли в порядок, сориентировались в ситуации, просчитали ходы.

Пауза затягивалась. Взгляды скрестились на нездоровых складках тяжелого лица. Крутой излом бровей, изогнутая линия рта, маленькие застывшие глазки.

Тишина. Тиканье напольных часов. Шорох уходящего времени, прожитых без смысла минут…

— Чтэ же это разведка не прдпридила вовремя?!

Праведный гнев в глазах всенародно избранного.

Интересный может получиться вариант… А в самом-то деле? И плевать, что политработник по образованию?..

— На протяжении последнего года разведка рассылала свои рекомендации и аналитические прогнозы в заинтересованные министерства и ведомства, Борис Николаевич… — генерал поправил очки и раскрыл лежащую перед ним красную кожаную папку с золотым тиснением «На доклад». — Наши партнеры неоднократно передавали материалы, предупреждающие о готовящемся массированном сбросе российских ценных бумаг со стороны западных банков и…

— Т'к надо было идти прямо к президенту. Докладывать. А не заваливать какие-то там министерства!

Главный разведчик устало закрыл глаза. Не было ни сил, ни желания возражать, спорить с человеком, не признающего понятие «диалог» в принципе.

Он мог бы ответить, разведка действительно сделала все, от нее зависящее, или почти все, ведущие экономисты на государственном уровне были оповещены и предупреждены. Однако, вместо выводов, на Службу обрушилась очередная невидимая для обывателя лавина лукавых обвинений в паникерстве, нетерпимости по отношению к стратегическим партнерам, жажде вернуть образы врагов, в раздувании всеобщего антироссийского заговора и прочей херни… Сами-то предупрежденные располагали ИНФОРМАЦИЕЙ! И сколотили неплохие состояния, кстати.

Он мог бы также напомнить методичное, начиная с достопамятного девяносто первого, уничтожение Кремлем структур государственной безопасности. И делать-то ничего не нужно, всего лишь спустить своры либерально-демократической швали. Упомянуть, как до сих пор аукается «достойная» лепта Козырева — разведка в миг лишилась более половины своих «прикрытий» за рубежом, самая ценная агентура сдавалась Москвой противнику пачками, перекрывалось финансирование. А когда во главе разведки встал кремлевский ренегат, официально провозгласивший своей задачей доказать ненадобность разведки, как государственного органа…

Он мог бы напомнить, как этим людям сходили с рук деяния, однозначно трактовавшиеся юристами как «государственная измена»…

Но шеф разведки открыл глаза, посмотрел на своего сегодняшнего обвинителя, и подумал, а какого черта он так ополчился на тех, далеких и мелких…

* * *

«Министерство Иностранных Дел Российской Федерации

Снятие копий воспрещается

Секретно

Вашингтон 15.11.98

ЧЕМ БЛИЖЕ ДАТА ПРОВЕДЕНИЯ ВЫБОРОВ ГЕНЕРАЛЬНОГО ДИРЕКТОРА ВСЕМИРНО ТОРГОВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ (ВТО), ТЕМ ОЩУТИМЕЕ И ОСТРЕЕ СТАНОВЯТСЯ РАЗНОГЛАСИЯ МЕЖДУ СТРАНАМИ ЕВРОСОЮЗА (ЕС) И США. РАЗНОГЛАСИЯ КАСАЮТСЯ КАК ПЕРСПЕКТИВ ДАЛЬНЕЙШИХ НАПРАВЛЕНИЙ РАЗВИТИЯ ВТО, ТАК И КАНДИДАТОВ НА ПОСТ ГЕНДИРЕКТОРА. ОЧЕВИДНО, РОЛЬ ВТО В БЛИЖАЙШИЕ ГОДЫ БУДЕТ ОПРЕДЕЛЕНА ИТОГАМИ ЭТИХ ВЫБОРОВ. ЕСЛИ ОНИ НЕ УСТРОЯТ АМЕРИКАНЦЕВ, ТО ОНИ ПОСТАРАЮТСЯ СНИЗИТЬ ЗНАЧИМОСТЬ ОРГАНИЗАЦИИ И БУДУТ ПЕРЕВОДИТЬ ПЕРЕГОВОРЫ НА ДВУСТОРОННИЙ УРОВЕНЬ (КАК В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ С КИТАЕМ).

ГОЛОСОВАНИЕ ВЫЯВИТ РЕАЛЬНУЮ РАССТАНОВКУ СИЛ В ВТО И ПОЗВОЛИТ СДЕЛАТЬ ВЫВОД, В КАКОЙ СТЕПЕНИ ЭТА ОРГАНИЗАЦИЯ БУДЕТ СЧИТАТЬСЯ С ОСОБЕННОСТЯМИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ СТРАН, В ТОМ ЧИСЛЕ И РОССИИ.

ОСНОВНЫХ КАНДИДАТОВ НА ПОСТ ГЕНДИРЕКТОРА В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ТРИ:

1) МИНИСТР ТОРГОВЛИ МАРОККО ХАССАН АБУЙУБА, ЗА КОТОРОГО ВЫСТУПАЕТ ЕВРОСОЮЗ. США ВЫСТУПАЮТ ПРОТИВ. ДЛЯ РОССИИ ЭТА ФИГУРА ЯВЛЯЕТСЯ НЕЙТРАЛЬНОЙ. ШАНСЫ КАНДИДАТА НЕВЕЛИКИ

2) РОЙ МАКЛАРЕН, БЫВШИЙ МИНИСТР ТОРГОВЛИ КАНАДЫ, КРАЙНЕ НЕЖЕЛАТЕЛЬНАЯ КАНДИДАТУРА ДЛЯ РОССИИ. „ЗА“ ВЫСТУПАЮТ США, ЕС — ПРОТИВ.

3) МАЙКЛ МУР, БЫВШИЙ ПРЕМЬЕР-МИНИСТР НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ. ЯВЛЯЕТСЯ НАИБОЛЕЕ КОМПРОМИСНЫМ КАНДИДАТОМ ДЛЯ ВСЕХ, КРОМЕ РОССИИ, ТАК КАК ЯВЛЯЕТСЯ СТОРОННИКОМ МАКСИМАЛЬНОЙ ЛИБЕРАЛИЗАЦИИ МИРОВОЙ ТОРГОВЛИ….»

* * *

Министерство Иностранных Дел

Российской Федерации

ИНФОРМАЦИОННОЕ ДЕЛО ВТО

«Министерство Иностранных Дел

российской Федерации

Снятие копий воспрещается

Секретно

Лондон 15.05.98

НА ЗАСЕДАНИИ СОВЕТА МИНИСТРОВ ВТО В МАЕ С.Г. В ЖЕНЕВЕ БЫЛО ОБРАЩЕНО ВНИМАНИЕ НА ОТСУТСТВИЕ ОФИЦИАЛЬНЫХ ЗАЯВЛЕНИЙ И НИЗКУЮ ДИПЛОМАТИЧЕСКУЮ АКТИВНОСТЬ КИТАЙСКОЙ ДЕЛЕГАЦИИ ВО ВРЕМЯ КОНФЕРЕНЦИИ…»

* * *

«Министерство Иностранных Дел

российской Федерации

Снятие копий воспрещается

Секретно

Женева 16.10.98

КАСАЯСЬ МИНИСТЕРСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ВТО В БИРИНГЕМЕ, ПОЛАГАЕМ ЦЕЛЕСООБРАЗНЫМ СООБЩИТЬ СЛЕДУЮЩЕЕ.

ПРИ ОБСУЖДЕНИИ ВОПРОСОВ ТРЕТЬЕЙ СЕССИИ РЕЗКО ВЫСКАЗАЛСЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ КИТАЯ, ОБВИНИВШИЙ „НЕКОТОРЫХ ПАРТНЕРОВ ПО ПЕРЕГОВОРАМ“ (ФАКТИЧЕСКИ США) В ОТСУТСТВИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВОЛИ, ЗАВЫШЕННЫХ ИНФОРМАЦИОННЫХ ЗАПРОСАХ, ПОПЫТКАХ РЕШАТЬ ПОД ПРИКРЫТИЕМ ПРАВИЛ ВТО СВОИ СОБСТВЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ В ДВУСТОРОННИХ ОТНОШЕНИЯХ.

НА ВЫСОКОМ УРОВНЕ КИТАЙЦЫ ДАЛИ ПОНЯТЬ О ВОЗМОЖНОММ ОТКАЗЕ ОТ СВОИХ НАМЕРЕНИЯХ ПО ВСТУПЛЕНИЮ, ЕСЛИ НЕ УДАСТСЯ ДОГОВОРИТЬСЯ ОБ УСЛОВИЯХ.

НЕЛЬЗЯ ПЕРЕОЦЕНИТЬ ЗАНЯТУЮ КИТАЙЦАМИ ПРИНЦИПИАЛЬНУЮ ПОЗИЦИЮ. НЕСМОТРЯ НА ЯВНЫЕ ПРЕИМУЩЕСТВА, КОТОРЫЕ КНР ПОЛУЧАЕТ ПРИ ВСТУПЛЕНИИ, ОНИ ГОТОВЫ ПРЕКРАТИТЬ ПРОЦЕС!

ДЛЯ ВЫРАБОТКИ ПРИНЦИПИАЛЬНОЙ ПОЗИЦИИ РОССИИ ПО ЭТОМУ ВОПРОСУ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ЦЕЛЕСООБРАЗНЫМ ПРИВЛЕЧЬ К РАБОТЕ НАД ДАННОЙ ПРОБЛЕМАТИКОЙ АЗИАТСКИЙ ДЕПАРТАЕНТ. ТАКЖЕ ПРИМЕЧАТЕЛЬНЫМ ЯВЛЯЕТСЯ ФАКТ СХОЖЕСТИ ПОЛОЖЕНИЯ КИТАЯ И РОССИИ В ПОСЛЕКРИЗИСНЫЙ ПЕРИОД. ПРЕДПОЛАГАЕМ, В САМОЕ БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ НА РОССИЮ МОЖЕТ БЫТЬ ОКАЗАНО ДАВЛЕНИЕ, С ЦЕЛЬЮ ПРИНУЖДЕНИЯ ЗАНЯТЬ ЕЕ АНТИКИТАЙСКУЮ ПОЗИЦИЮ В ВОПРОСЕ…»

22 ноября 1998 года

США, Вашингтон

…— Мы вынуждены отметить, Китай дрейфует в сторону решения чисто внутренних проблем, приглушая риторику приоритетности для него присоединения к ВТО… — заместитель министра финансов США Саммерс заполнил свой стакан диетической кока-колой и сделал несколько глотков. Промокнул губы и продолжил. — Все вышесказанное дает нам основание предполагать, Ваша страна, господин Юнту, вероятно не успеет подойти к новому раунду переговоров в качестве полноправного члена.

Возглавляющий китайскую делегацию заместитель министра внешней торговли Лун Юнту покачал головой.

— Нас удивляет позиция Вашей страны, господин Саммерс! — проговорил Юнту, жестом отказываясь от предложенной его секретарем воды. — С начала этого года мы пошли на многие уступки в соответствии с требованиями организации. И должен заметить, требования эти не всегда соответствовали интересам моей великой Родины. Мы предоставили права внешнеэкономической деятельности большинству крупных предприятий государственного сектора, а также ограниченному числу частных фирм. Впервые в нашей истории, прошу заметить! Тем не менее, я уполномочен заявить, наше правительство считает совершенно неприемлемым требование Вашингтона открыть иностранцам доступ в наш финансовый сектор, телекоммуникации и сферу услуг…

В это время к Юнту приблизился сопровождающий сотрудник китайского посольства и с поклоном протянул маленький листок бумаги. Юнту пробежал глазами иероглифы:

«„Объект“ на крючке. Конечный успех гарантирован на восемьдесят процентов. Позиция не меняется.»

— Полагаю, у нас еще будет возможность обсудить эти детали во время нашего визита в Пекин с госпожой Барщевски в феврале следующего года… — устало промолвил Саммерс, чувствуя, как сатанеет после пятичасовых труднейших переговоров с этими чертовыми китайцами.

Он протер глаза и признался себе в чертовской зависти их выдержке и несгибаемости. Ему бы эти качества… Он вздрогнул от легкого прикосновения своего секретаря Блауфельда. Скосил глаза на округлый почерк в органайзере, который раскрыл перед ним Блауфельд:

«Они заглотнули наживку. Наша позиция неизменна.»

18 января 1999 года

В этот день в разных точках земного шара происходили события, на первый взгляд, никак не связанные друг с другом…

Россия, Москва

Стоцкий сумел занять столик в оконной нише. Вскоре к нему подсели Алексей с Маришкой, чью свадьбу справляли недавно всем управлением, а также Владимир, пять дней назад перешедший к ним из консульской службы.

Составили с потрескавшихся пластиковых подносов тарелки с едой и вооружились вилками. Владимир при этом взял несколько салфеток и начал методично протирать нож, ложку, вилку, каждый зубчик вилки.

— Вообще-то, Володь, у нас не принято протирать приборы! — буркнул Алексей, недовольно наблюдая за этой процедурой.

— Да мне, честно говоря, наплевать на то, что здесь принято, а что нет! — дружелюбно ответил Владимир, не прерывая своего занятия.

— Отцепись от парня! — усмехнулся Стоцкий. — Я тоже не доверяю нашим посудомоечным машинам!

— Но Вы же не протираете! — не сдавался Алексей. — И я не протираю! А он протирает!

— Вот заладил «протираю», «протирает»! — фыркнула Маришка.

— А я могу объяснить, почему он протирает! — торжествующе воскликнул Алексей. — Он — шпион!

— Стал бы я тогда есть эту дрянь! — поморщился Владимир, с ненавистью глядя на размытый по тарелке гуляш.

— Да нет! Ты наш — русский шпион! — не унимался Алексей, успевая при этом с невероятной скоростью поглощать свой суп. — ГРУ-шник! Там в консульской службе — все разведчики!

Улыбнувшись подобной убежденности своего коллеги, Стоцкий возразил:

— И объясни, пожалуйста, на кой черт, военной разведке сдалась консульская служба?

— Выдавая визы и паспорта, они смотрят, кто выезжает, кто въезжает… — Алексей закончил с супом и лихо приступил к салату с чарующим названием «Весенний».

— Не будучи экспертом в этом вопросе, все же позволю себе заметить, разведке глубоко плевать, кто въезжает и кто выезжает. — спокойно и по-прежнему улыбаясь заметил Стоцкий. — Это должно интересовать исключительно контрразведку…

Алексей замер с поднятым на вилку куском чего-то склизкого, посыпанного толченым яичным желтком.

— Да какая разница! — наконец воскликнул он. — Все это — одна контора!

— На ком кровь жертв тридцать седьмого года! — поддакнул Владимир, откровенно забавляясь дурацким разговором. — Опричники.

— Слушая Ваши размышления, господа дипломаты, мне припомнился один случай из моей учебы в Дипакадемии. — Стоцкий блеснул зубами и отложил вилку с ножом в сторону, признавая свое поражение в битве с так называемым ромштексом. — Была у нас такая традиция с причудливым названием «комната дипломата Кубрикова»…

— Сергей! — Каюров материализовался возле их столика. — Ты долго еще намерен травиться?

Стоцкий с сожалением посмотрел на твороженник с начинкой из повидла, который он намеревался съесть в тиши кабинета…

…— Я не знаю, какого черта происходит, но ситуация начинает меня не на шутку тревожить! — признался Каюров, взлетая вместе с Сергеем на лифте в направлении приемной Первого замминистра.

…Шерстков Валерий Михайлович, пребывающий на этом посту уже три года, молча кивнул недавно назначенным на свои должности начальнику департамента Каюрову и начальнику отдела Стоцкому, приглашая занять широкие кожаные кресла рядом с его рабочим столом, и еще несколько минут хмыкал в телефонную трубку. При этом, зажимая трубку плечом, покопался среди бумаг и протянул им бланк телеграммы.

Сергей протянул телеграмму Каюрову, но тот покачал головой:

— Уже читал.

Стоцкий пробежал глазами текст, отметив, ушедшие копии телеграммы еще в три адреса — в Правительство, Службу внешней разведки и Торгово-Промышленную Палату России:

«В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ НАБЛЮДАЮТСЯ НЕПРИКРЫТЫЕ УСИЛИЯ СТРАН-ЧЛЕНОВ НАТО ВЫСТРОИТЬ ЕДИНЫЙ БЛОК ПРОТИВ РОССИИ. ПРОВОДИТСЯ ПЛАНОМЕРНАЯ РАБОТА ПО СВОРАЧИВАНИЮ И ПРЕКРАЩЕНИЮ БОЛЬШИНСТВА ПРОЕКТОВ, СВЯЗАННЫХ С РОССИЕЙ. ТАК, ПО ПОСТАВКАМ ИЗ РОССИИ ЦВЕТНЫХ И ДРАГОЦЕННЫХ МЕТАЛЛОВ В ЕВРОПУ ПРИ УЖЕ ПОДПИСАННОМ КОНТРАКТЕ ФРАНЦУЗСКАЯ ФИРМА „ЛАНГУСТ“ В ЯНВАРЕ СЕГО ГОДА ОБЪЯВИЛА О РАЗРЫВЕ ОТНОШЕНИЙ С РОССИЙСКОЙ СТОРОНОЙ. ДИРЕКТОР КОМПАНИИ „ДЕ КАРАНЖ“ В ДОВЕРИТЕЛЬНОЙ БЕСЕДЕ СКАЗАЛ, ШВЕЙЦАРСКИЙ БАНК, ВЫСТУПАВШИЙ КОНЕЧНЫМ ПОКУПАТЕЛЕМ ДРАГЕМТАЛЛОВ, ПОЛУЧИЛ НАСТОЯТЕЛЬНЫЕ РЕКОММЕНДАЦИИ ОТ СВОИХ АМЕРИКАНСКИХ ПАРТНЕРОВ О ЗАМОРАЖИВАНИИ ВСЕХ КОНТРАКТОВ С РОССИЕЙ ДО ОКОНЧАТЕЛЬНОГО УРЕГУЛИРОВАНИЯ ЮГОСЛАВСКОГО КРИЗИСА И ПЕРЕГОВОРОВ С МЕЖДУНАРОДНЫМ ВАЛЮТНЫМ ФОНДОМ.»

— Это, как вы понимаете, не единственное сообщение подобного рода! — вскользь заметил Шерстков, гримасничая в трубку.

Сергей задумчиво кивнул. Уж он-то знал, именно из таких сообщений и формируется внешняя политика страны. Это в газете подобная заметка не вызовет ни малейшего интереса со стороны читающей публики. Потому как оно будет единичным, без увязки не только с политико-экономической обстановкой, но и с ситуацией на биржах и смазливыми личиками стажерок в Белом доме…

Он знал, за рубежом в большинстве своем работают умные люди, которые не станут из-за одной фирмешки поднимать шум и жаловаться на самые верха. Да Бог с ней, даже и с Францией. Самое главное в этой телеграмме — первое предложение. Тезис. А девяносто процентов текста — лишь его иллюстрация…

— Какой же такой кризис образовался?! — рявкнул Шерстков, швыряя трубку на рычаг. — Они там совсем охренели?!

— Мы полагаем, вооруженный конфликт вряд ли возможен. — заметил Каюров, не поднимая глаз от своей записной книжки, в которой чертил всевозможные кривые линии.

— Осмелюсь возразить. Он не только возможен, я считаю это наиболее вероятным развитием сценария! — голос Сергея был спокоен и даже скучен. — Более того, я позволил бы себе высказать предположение о возможной эффектной акции со стороны Запада… вплоть до вторжения…

Рука Каюрова замерла. Шестков подался вперед, не мигая, уставился на Стоцкого.

— Давай, сынок, продолжай свой бред о войне в центре Европы, напичканной атомными станциями! — попытался скрыть за грубостью свою растерянность Шерстков. — А мы отдохнем и немного развлечемся в конце рабочего дня…

Шерстков медленно откинулся в кресле. Каюров же ничего не сказал, он продолжал смотреть в блокнот, печально размышляя о возрасте, как бы ты ни старался его перехитрить. И чем раньше он уступит свое место Сергею, тем больше пользы принесет это стране…

— В своих предположениях мы исходим из, простите за банальность, понимания тугого клубка политических, социально-экономических и этнических проблем на Балканах, которые уже неоднократно являлись детонатором кризисов в Европе. — лекторским тоном и красиво проговаривая слова стал излагать свою точку зрения Сергей. — Эти противоречия не урегулированы до сих пор. К их числу относится и проблема Косово. Если рассматривать данный вопрос с обывательской точки зрения — «Милошевич — Косово», то, конечно, ни о каком вооруженном конфликте речи идти не может. Это ведь не багдадская пустыня с нефтяным диктатором… Здесь — центр Европы, суверенное, вроде бы, государство с «братьями-сербами» и так далее. Опять же «евро» только-только ввели, куда ему сразу в войну-то! А если уж кого Милошевич допек, так послать, в конце концов, парочку снайперов…

Сергей сделал паузу и с легкой улыбкой наблюдал, как вытаскивает один за другим приготовленные начальством тезисы для спора.

— Между тем, широкомасштабная военная операция явилась бы на самом деле палочкой-выручалочкой для многих… Помните, по истории: «убийство эрцгерцога Фердинанда стало лишь поводом, причина же…» Так же и с Милошевичем. Да Запад молится, чтобы с милейшим Слободаном ничего не случилось до поры до времени! То-то он сейчас вольготно по Западной Европе зайцем носится… Так какие же малые и большие причины могут быть у Запада? Для Клинтона война стала бы ширмой, за которой укрылся бы бесстыдный враль с расстегнутой ширинкой, а вышел бы грозный рыцарь в сияющих доспехах, карающий врагов демократии. Согласитесь, в этом случае его положение как политического лидера значительно упростится! Хотя лично я считаю все это игрой… Евро упадет? Оно в настоящий момент находится в такой, пардон, заднице, благодаря, прежде всего, идиотским экономическим просчетам Шредера в прошлом году. Война станет прекрасным сливным бачком для западноевропейских экономистов. Не говоря уже о немецких танках, давно не гонявших по Европе… Да и на Хорватию с Черногорией бундеса давненько зарятся… Наверное, нет нужды уточнять — Милошевичу эта война необходима как воздух. Из последнего коммунистического тирана он превратится в гонимого, но доблестного защитника своей Родины, то есть сразу же укрепит свою авторитарную власть… Да и нам, если разобраться… Только дурак не воспользуется ситуацией в преддверии выборов! А во-вторых,…

Шерстков резко наклонился вперед, ткнул в кнопку селектора и буркнул, чтобы его не соединяли абсолютно ни с кем. После чего, жестом извинившись перед Стоцким, попросил его продолжать. Каюров в это время подсчитывал размеры своей пенсии…

— А во-вторых, — размеренно, словно на лекции в Академии продолжил Сергей, — обострение ситуации на Балканах существенно укрепит наши позиции на переговорах по поводу трубопровода Бургас — Александруполис…

— При чем здесь чертов нефтепровод?! — невольно воскликнул Шерстков. — это не наша проблематика!

— Но расхлебывать придется все равно нам! — веско заметил Сергей. — Сейчас поясню… Как известно, в противовес нашим предложениям Западом разрабатывается альтернативный вариант протяжки труб из Констанцы до Триеста, через Венгрию, Словению и состыковать его с трансальпийской «трубой» для транспортировки нефти в Австрию, Германию и Чехию. Это, совершенно очевидно, может значительно потеснить российских производителей и ослабить значимость нефтепровода Дружба, а также ограничить потенциальные возможности выхода России к потребителям стран Центральной Европы. Как видите, вся Европа противостоит нам в этом вопросе, а возникновение нестабильности в этом регионе с привлечением всех упомянутых стран, значительно укрепит нашу позицию в переговорном процессе… Как это ни цинично… Кроме Югославии на роль мирового козла отпущения я в настоящий момент никого не вижу. Поэтому наш отдел и сделал вывод о неизбежности заварушки на Балканах…

США, Вашингтон

Фрэнк Ли сильно сжал голову ладонями и зажмурил глаза. Затем подошел к сервировочному столику и нервной рукой плеснул в бокал коньяка. Охватив ладонью пузатое стекло, переместился к окну и уставился на ярко освещенную и блестящую от дождя ночную улицу. Пролетел, полыхая красно-синим полицейский автомобиль.

Они всегда пролетают и всегда полыхая, подумалось ему. За полгода он так и не смог разобраться в своих чувствах и определиться, правильно ли он поступил, вовремя не обратившись в Федеральное Бюро Расследований или нет…

Согревая коньяк, ему казалось, будто сам согревается в этот дождливый и холодный вечер. В любом случае скоро эта шестимесячная пытка закончится. Послезавтра…

Швейцария, Берн

«BMW 318i» высунулась из разъехавшихся ворот посольского комплекса. Когда они открылись до конца, автомобиль прошелестел широкими спортивными шинами по тенистой Бруннадернрайн, вильнул, огибая выставленную слишком далеко цветочную клумбу и вырулил на Эльфенаувег. Практически сразу в «хвост» пристроилась серая «Тойота-Карина», выдерживая в качестве «буфера» два-три автомобиля.

— «Сели»! — удовлетворенно заметил Николай Кузнецов, косясь одними глазами в зеркало заднего вида.

Час назад, зная о прослушивании посольских линий, он условился по телефону со своим знакомым бельгийским журналистом о встрече у того в офисе. И вот второй секретарь российского посольства уверенно и не таясь вел свой автомобиль к месту встречи.

Представив, в каком положении находится в данную минуту его коллега, он усмехнулся. Ничего, в Швейцарии дороги хорошие, потерпит немного в багажнике. К такому рода передвижениям они прибегали крайне редко, на его памяти, всего дважды. Но оба раза ситуация требовала максимальной конспирации и осмотрительности. Речь тогда шла действительно о ценных агентах.

Он вспомнил, как несколько лет назад, будучи еще новичком в этой стране, его назначили помогать в операции по изъятию тайника. Условленным сигналом «источник», живущий на другом конце страны, сообщил о закладке тайника. Когда резидент узнал где именно, ярости его не было предела. Приходилось переться черт знает куда — в высокогорное местечко Wasserspiele и вот там в дупле искать некие секретные материалы. Какие именно — Кузнецову тогда не сказали. Его задача была проста — обеспечивать прикрытие. Всего же с этой целью участвовали три человека.

Посовещавшись, решили, логичнее всего, с учетом названия («водные игры», «игры воды» и т. д.), изобразить из себя группу любителей порыбачить спозаранку, дабы не выделяться из толпы рыбаков. Компьютер выдал рекомендации насчет наиболее удобного маршрута к той деревне на южном склоне Альп. И в ближайшую субботу тремя автомобилями в три часа ночи, когда ни один нормальный «топтун» не торчит перед посольским комплексом, они вырулил на кантональную дорогу…

Некоторые сомнения появились сразу же после прохождения горного серпантина. Более запущенного места в Европе никто до сих пор не видел — каменистое плато, чахлые рощицы тоненьких деревьев, несколько непонятных строений, которые своими мощными стенами и узкими окнами-бойницами могли бы сойти как за миниатюрные феодальные крепости, так и за живодерни.

Тем не менее, между этими строениями вырисовывалось нечто вроде рыночной площади, такой же традиционной для маленьких деревень, как и фигура одинокого пастуха, расположившегося со стадом овец прямо на окраине деревеньки.

Николай не смог снова сдержать улыбки, когда вспомнил фурор, произведенный парковкой на «центральной» площади этого Богом забытого местечка трех автомобилей со столичными да еще дипломатическими номерами.

Совершенно не смущаясь, пастух вытаращил глаза на вылезающих и потягивающихся после долгой дороги мужчин. Он переводил казавшийся в неверной предрассветной дымке безумным взгляд, с их высоких резиновых сапог на походные холодильные сумки. А когда из багажного отсека путешественники извлекли сложенные спиннинги, у старика изо рта выпала дымящаяся трубка, а сам он надолго заморгнул.

Кивнув остальным, мол, сейчас все выяснит, атташе из группы по связям с общественностью Виктор Переделкин, приблизился к старику и доброжелательно поинтересовался:

— А что, дед, форель-то клюет?

Старик некоторое время глазел на него, затем запрокинул голову назад, выставив острый, поросший седым волосом кадык и испустил длинный пронзительный звук. Старик смеялся…

Они, конечно, отыскали замаскированный под кусок сосновой коры тайник, спрятанный в неглубоком березовом дупле тайник (замаскированный, кстати, под кусок сосновой коры, на такую мелочь агент совершенно не обратил внимания). И лишь позже выяснили, в том крае не то что форели в озерах и реках не водилось — там вообще с водными поверхностями было сложно, а питьевая вода доставлялась в поселок в цистернах…

Вот и сегодня практически вся российская резидентура работала на Никиту Соловьева, агент которого стырил какую-то секретную хреновину. Теперь в его задачу входило взять ее и переправить в Москву, где она благополучно и заржавеет на складах.

Николай знал, вслед за ним из Посольства в разные стороны разъехались еще пять автомобилей. Некоторые с пассажирами, остальные — без. Они должны были оттянуть на себя силы наружной швейцарской контрразведки. Видимо, маневр удался — вот уже на протяжении пятнадцати минут лишь «Тойота» мозолит глаза. Причем прется нагло, не таясь! То ли у них показательный месячник какой, то ли на подходе новый госбюджет и крайне необходимо показать свою значимость. Везде одно и то же, господа, везде одно и то же…

Вон, как… словно приклеился… Николай включил сканер радиоволн и салон автомобиля наполнился шипящим треском. Так-так, обложили значит… Мусорим, значит, в эфире… Да ладно, время еще есть.

Вообще-то, «наружка» в Швейцарии — дело архаичное и практически не используемое. Всем известно, каждый автомобиль посольства и других структур (не только российских, кстати, а и вполне «дружественных» сопредельных государств) несут под лакокрасочным изделием несколько микрон излучающего материала, который позволяет контролировать передвижение автомобиля по территории всей Европы. Но вот уже неделю, как сотрудники не только резидентуры, но и «чистые» дипломаты были вынуждены терпеть «хвосты»…

Кузнецов припарковался на площади перед въездом на подземную стоянку «Метро», вышел из автомобиля и приоткрыл багажник, позволив товарищу глотнуть немного свежего воздуха.

— Жил на свете человек — скрюченные ножки! — добродушно продекламировал он Соловьеву, словно сошедшему с иллюстрации к детскому стишку.

Достал наборчик с отверточными насадками, повертел в руках, убрал в кейс — пусть наблюдатели поломают голову, зачем ему понадобится инструмент в частном магазинчике канцтоваров. Прежде чем захлопнуть крышку багажника, пробормотал:

— «Выброска» через двадцать минут!

«Тойота» воткнулась под запрещающим знаком метрах в двадцати сзади. Ухмыльнулся — за ним пустили действительно всего одну машину. Из «Тойоты» пока никто не выходил, а сколько их там было, он не мог видеть сквозь затемненные стекла. Впрочем, ему было чихать на количество сидящих в автомобиле людей! Он прошагал обратно к «BMW».

Оставалось пять минут. Почти бесшумно завелся мотор, и автомобиль влился в транспортный поток. Ушел в левый ряд и на светофоре включил поворот. «Тойота» послушно дублировала все действия. Расстояние между ними — пятьдесят метров…

Промышленная зона. «Штайгельхуберштрассе», «Фрайбургштрассе» и односторонний переулок «Веркгассе»…

Не спеша проехал мимо распахнутых складских ворот «Кэш энд Кэрри», и почти сразу же из них вывалился чудовищных размеров трак «Mustang», не оставивший в проулке ни малейшего просвета. «Тойота» оказалась отсеченной от автомобиля дипломата.

Кузнецов совершил вместе с кривыми улочками несколько зигзагов и не доезжая до черного входа антикварного мебельного салончика, снизил скорость. Одновременно открыл из салона замок багажника. В зеркало заднего вида проследил, как Соловьев на ходу выкарабкивается из багажного отсека, держась за заднюю его стенку пробегает несколько метров за «BMW» и отстает, хлопая крышкой.

Николай прибавляет газа, и автомобиль резво ныряет в очередной лабиринт переулков.

Маневр совершен безупречно: на тот зажатый глухими стенами «пятачок» имеет выход лишь упомянутый салон, чей хозяин, завербованный на политической основе еще в достославные времена Советского Союза и на деньги КПСС открывший свое дело, примет Никиту как родного сына, а затем в своем фургоне доставит до нужного квадрата на карте города. Электронная же разведка противника доложит, автомобиль российского дипломата, несмотря на подозрительные маневры, тем не менее ни разу не остановился. Даже «оторваться» на время, необходимое для «выброски», удалось, как всегда «чисто». Никто и не заподозрит никакого «отрыва». Потому как место и время выброски были скорректированы до секунды — именно в то время трак ежедневно выруливает с территорию склада…

Россия, Москва

Да, конечно, Сергей был прав! Каюров потрепал свою бородку. Проблемы многих стран к этому времени переплелись в таком тугом клубке, распутать который могла только война. Традиционно. А вот большая или маленькая — это и решалось сегодня в мире на всех государственных уровнях. И как бы это ни парадоксально и даже жестоко ни звучало, но факт пребывания в мире такого человека как Слободан Милошевич, позволяло мировым державам решить свои проблемы «малой кровью»…

После разрешения этого конфликта, безусловно, оживится инвестиционный климат в Европе, попутно способствуя переделу сфер влияния развитых стран на лакомном балканском перекрестке.

Эта война окончательно определит дальнейшие направления потоков нефти и газа в Европе.

Бывшие соцстраны увидят в конфликте реальный шанс прилипнуть к европейским структурам, в том числе и к НАТО. Не говоря уже о переходе в распоряжение блока долгожданной вертикальной оси «зенита солнца».

Штаты среди прочего, безусловно, постараются немного сбить единую европейскую валюту, одновременно усилив пошатнувшееся было в последние десятилетия свое военное присутствие на Старом континенте. Эта война позволит Америке сыграть шахматную партию со своими главными противниками Россией и Китаем по многим вопросам. В частности, Штатам чрезвычайно выгодно видеть эти страны в ВТО, но вот на каких условиях…

Максимальную пользу постарается извлечь и родное государство, например, сделав хорошую мину при плохой игре, сказать громкое «Фе!» Западу и перенести вопрос о своих внешних долгах в плоскость неизвестности и неопределенности.

А вот стратегические пути хитромудрого Китая проследить пока не удается…

Сергей совершенно справедливо подметил, Милошевич просто молит Бога, чтобы какая-нибудь дурная организация вроде Совета Безопасности при ООН вдруг не вмешалась в военные планы Запада. Причем, от него самого можно ожидать завуалированной провокации…

…Обо всем этом и о многом другом, в том числе об окружающих его людях, и о тех, кого весь мир ежедневно видит на телеэкранах, продолжал размышлять Каюров, в пять часов вечера понуро бредя к лифтам, покидая по причине хандры рабочее место раньше обычного. Но буквально через все мысли яркой красной нитью тянулась необходимость увольнения…

Как бы ему ни было тяжело! Как бы ни противилась его природа пенсионному безделью! Однако, похоже он таки утерял политических «нюх», превратился в простого «обывателя», черпающего свои поверхностные знания из газет. А Политика не любит дилетантов… и БЫВШИХ профессионалов…

Но ведь не уходит же! Не увольняется! Только глядит сквозь бокал с виски на своих товарищей устраивающих «отходные» и с тоской размышляет о том, как российская дипломатия теряет свои лучшие кадры. И об этом здании на Смоленской площади! Сидит внутри необъяснимое и неистребимое, изо всех сил цепляющееся за эту площадь. Площадь, на которую он каждое утро ступал вот уже свыше тридцать лет…

…Он пришел в МИД в середине шестидесятых — золотой век советской дипломатии… Красный Император давно умер… Мир вздохнул значительно свободнее… И уже бурлил, балансируя на грани новой Большой войны. И именно они выковывали миропорядок на десятилетия вперед, заставляя Запад считаться с реальной силой Советского Союза! Даже несмотря на явную придурковатость любителя кукурузы, первым из многих поведшим страну в тупик.

Вальяжные, чванливые семидесятые и восьмидесятые, пожинающие заслуженные лавры сверхдержавы… На СССР равняется половина планеты, «щедрая рука помощи» протянулась «братским» партиям и режимам, борющимся с «агрессивным империализмом»… Достаточно было какому-нибудь царьку в Центральной Африке нацепить поверх фигового листка значок с Лениным, как к нему устремлялся тоненький, но стабильный золотой ручеек… Времена наибольших успехов и самых громких провалов советской разведки, времена идеологической и морально-психологической вербовки, когда «честь» помогать СССР в его «справедливой» борьбе за счастье трудящихся перечеркивала страх перед контрразведкой…

Сумбурный конец восьмидесятых. Лукавая Перестройка, всеобщее ликование и… И закат советской империи, стремительная потеря всех завоеванных за сорок мирных лет позиций…

Девяностые… Развал Варшавского блока, бездарная сдача Восточной Германии, развал Совета Экономической Взаимопомощи, потеря стран-союзников, скоропостижные внутренние реформы и преступно раскрытые объятия навстречу Западу, который почему-то не растрогался…

Но вот странно… Несмотря на извечную войну руководителей страны с ее народом и подчас откровенное предательство власть предержащих, не только поставивших страну раком, но и услужливо подсвечивающих; несмотря на все политико-государственное дерьмо, он продолжал видеть молодые лица в устланных потертыми ковровыми дорожками коридорах.

Знакомый азартный блеск глаз, белые сорочки и начищенные ботинки… Что, во имя всех святых, им-то здесь надобно?! Чего ищут они, неугомонные, в этих мощных стенах крейсера, бывшего флагмана, который теперь тянется на бечевочке против течения строптивым старичком с козлиной бородкой в звездно-полосатом цилиндре? Мечутся между кабинетами, зубоскаля сами на себя, не признавая никаких авторитетов, издеваясь над своим крохотным заработком, над «мудрыми» правителями, над всем миром и веря лишь в свои силы, свою правоту и свою Родину…

Угрюмый молодец в традиционной для Москвы черной униформе какого-то охранного агентства с настороженным изумлением наблюдал, как прилично одетый пожилой мужчина, так и не переступив порога паба, крутанулся на каблуках и бормоча вроде «А какого хрена!» и «Еще успеем в „Таганку“!», захлопнул дверь со стороны улицы…

20 января 1999 года

Через два дня после описанных выше событий…

Вашингтон, США

Ли полностью разделся и включил душ. Горячий. Только так и можно спасти нервы. Недаром его предки всегда пили горячий чай…

Сквозь клубы пара он внимательно осмотрел себя в зеркале. Прилипшие ко лбу черные пряди… чертов жар… внимательные глаза, затуманенные усталостью. И совсем они не узкие… Благодаря его отцу — янки, который увез его мать из Гонконга еще до его рождения… Страдальчески изогнутый рот… Надо выпрямить его, где же это видано — скорбный китаец? Китайцы всегда улыбчивы и постоянно кивают! Так ведь? Расисты хреновы! Он плюнул и ступил в душевую кабину…

Она пришла как всегда вовремя. Она никогда не опаздывала. Она никогда не приходила раньше — всегда исключительно вовремя. Минута в минуту. Открыла дверь своим ключом, отряхнула длинное черное пальто, встряхнула пышными рыжими волосами. Он мог видеть все ее действия в его небольшой прихожей. Может следовало сменить замки? Хотя, какая теперь разница! Просто не надо было ей давать ключи…

«Идиот!» обозвал он себя. Кто же мог предвидеть, чем все это закончится?!

— Фрэнк, ты дома?

Она появилась на пороге комнаты, в свои сорок три года прекрасная как сказка. Румянец после уличного морозца…

Ли внезапно почувствовал непреодолимую тягу вскочить и кулаком размазать эту красоту. Так, чтобы брызгала во все стороны кровь, чтобы хрустели тонкие лицевые кости…

— А где же мне еще быть? — пожал он плечами. — Сегодня ведь великий день…

— Тебе удалось сделать копии?

Лаура подошла к его креслу и присела на мягкий подлокотник. Взъерошила ему волосы, но Ли дернул головой. Лаура пожала плечами и встала.

— Значит прошла любовь? Так надо понимать?

Ее ровный и насмешливый голос окончательно вывел его из себя. Он тоже вскочил с кресла и завопил:

— Какая любовь! Да меня попользовали как презерватив и выбросили!! Любовь?! Ха-ха! Да мой рабочий сейф более чувственный чем ты!

— Трахал меня, однако, не сейф…

Он на мгновенье замер с раскрытым ртом, затем метнулся к своему портфелю, рывком раскрыл его, почти вырвав замочек и вынул из него пачку бумаги. Подбежал к женщине и швырнул ей в лицо.

— Подавись! — его крик сорвался на писк.

Ли закрыл голову руками и упал на колени. Лаура присела, неторопливо собрала листки, пролистала, спрятала подшивку в свою сумку и оглянулась на входную дверь, в которую в это время бесшумно проникали четыре темные тени. Невысокие, в вязанных шапочках, непроницаемые лица с раскосыми глазами.

Ли ничего не видел, уткнувшись лбом в ковер. Лаура щелкнула зажигалкой, ярко осветившей ее красивое бледное лицо. Выпустила струю ароматного дыма.

— Ты никого и никогда не любила! — послышался глухой голос Ли. — Ты просто не способна на это…

— Ошибаешься! — возразила Лаура, наблюдая, как четверо безмолвных окружили ее бывшего возлюбленного, ведущего инженера NASA, пошедшего ради нее на государственную измену. И тихо повторила. — Ты ошибаешься…

Короткий свист дубинки, завалившееся тело китайского инженера.

Женщина смотрела в черный проем окна, равнодушная к происходящему в комнате. Ее душа устремилась вслед за воспоминаниями в семьдесят седьмой год…

…На дне рождения одной из подруг Лауру Брайтман познакомили с Владом, русским по рождению, который уже в течение восьми лет работал в Восточном департаменте ЦРУ. Страсть вспыхнула с первого взгляда и бросила их в объятия друг друга на долгих коротких два года, вплоть до взрыва их автомобиля в афганском кишлаке. Лаура, стараниями сержанта спасательной группы, пришла себя через несколько часов под развалинами ближайшего глиняного дома. Тело Влада так и не было найдено. Более того, неизвестно где сгинул их шеф, Сэмюэль Джексон, прибывший в эти дни на базу с внезапной инспекционной поездкой…

Боже, как же давно это было… Она сделала блестящую карьеру в Управлении, два раза была замужем, пока не поняла, ремесло шпиона несовместимо с семейными ценностями. А может так и не смогла забыть Влада, ее прекрасного русского, бесследно исчезнувшего из ее жизни двадцать лет назад…

— … Ваши указания? — уловила она вопросительную интонацию в голосе одного из китайцев.

— Насколько мне известно, мои функции на этом заканчиваются! — холодно ответила Лаура, даже не пытаясь скрыть презрения к этим людям. — А в отношении этого… Поверьте, мне совершенно безразлична его судьба.

— Вы правы. — не обращая внимания на ее интонации, согласился руководитель группы. — Однако, я уполномочен предложить Вам неплохой и стабильный заработок в составе нашей команды. В Вашем возрасте, мадам, несмотря на Вашу красоту, уже пора бы задуматься о будущем. Молодые волчицы скоро вытеснят Вас из… как бы это сказать… из бизнеса…

Он смотрел на нее, невысокий китаец, с совершенно непроницаемым лицом. Глаза с набухшими веками не мигали, и вся его фигура выражала терпеливое ожидание. Из-за улыбки, словно приклеенной к лицу, стал более заметен маленький шрам над верхней губой. Ей была хорошо известна репутация этого человека — одного из приближенных лиц руководителя китайской разведки. Она никогда не участвовала в операциях, предварительно не изучив своего противника. Она знала об этом человеке всю, какую только можно было отыскать в архивах ЦРУ. А вот они-то ее не смогли идентифицировать!

Отследив с десяток операций, в которых совершенно определенно участвовал этот китаец, Лаура достаточно хорошо усвоила методы его работы. А методы его были просты и эффективны — никаких свидетелей. Тем более, когда речь идет о такой важной для его страны операции, как похищение чертежей нового двигателя для ракетоносителей.

— Это было бы весьма кстати! — ее глаза потеплели, а голос смягчился.

Так и должно было выглядеть — использованная и ненужная теперь немолодая «подстилка» превращается в человека с некоторым будущим!

— Я лишь соберу кое-какие свои вещи и спущусь вниз.

— Ваша проницательность делает Вам честь, мэм. И это еще больше убеждает меня в правильности и мудрости моего руководства… — слегка поклонился китаец и сделал знак остальным. Те подхватили тело и бесшумно вынесли его в коридор. — У вас пять минут… Мы вынуждены торопиться, как Вы прекрасно понимаете! — извиняющимся тоном добавил он и мягко притворил за собой дверь.

Лаура одним прыжком оказалась возле двери и прислушалась. Плавно прошуршал лифт. Тишина. Придав лицу независимый вид, выглянула в холл. Никого.

Тихо защелкнула дверь, провернула ключ, оставив его в замке и навесила цепочку. После этого подбежала к окну в кабинете, выходившему в тихий дворик, распахнула окно и дернула за свисающий с крыши шнур. Через миг Лаура уже ловко карабкалась по веревочной лестнице на крышу, стараясь не отвлекаться и не смотреть вниз — возраст все-таки…

27 января 1999 года

Швейцария, Цуг

— А, господин Раменов! — радушно воскликнул Эрик Штольц, совладелец и главный партнер юридической конторы «Штольц, Грубер и K°». Понятие «Ко», как водится, состояла из чисто мифических «младших партнеров», наличие которых превращало налоговое законодательство, и так весьма вольно трактовавшееся в этом кантоне, в полнейший фарс. — Проходите, дорогой друг! Я приношу свои извинения, пришлось сорвать ваш уик-энд с дочерью, но дела… дела! — Штольц виновато развел руками.

— Все в порядке, Эрик! Не первый год замужем. — Раменов вдохнул аромат коньяка, хотя прекрасно знал, именно этот коньяк — его любимый — до скончания веков будет подаваться во время его визитов в компанию. Бешенные гонорары Штольца включали в себя и оплату его обходительности…

— Не первый год… как? — переспросил Штольц, а затем расхохотался. — Вечно вы, русские, что-нибудь загнете эдакое! С таким настроением тебе лучше послушать моего нового клиента. — Он протянул руку к селектору и попросил секретаря пригласить посетителя.

Через секунду дверь раскрылась, и взору Алексея Раменова предстала очаровательная женщина. Ей было лет сорок или около того. Потрясающие рыжие волосы собраны в высокую прическу и отливали медью. Белую шею охватывало искрящееся колье, а смелый вырез обтягивающего черного платья, наверняка, притягивал восторженные мужские взгляды. Ее глаза остановились на русском бизнесмене, и в них полыхнул огонь, от которого Раменова кинуло в жар.

Он пожал протянутую ему маленькую ладошку с сухой и одновременно нежной кожей. Пробормотал «Очень приятно», и окружающий мир перестал для него существовать. Он совершенно растворился в ее зеленых глазах, понимая, уже не сможет оторваться от нее ни за какие блага в жизни. Ради нее он готов совершить любую подлость и с легкостью отдаст жизнь. Он понял, с этой минуты не принадлежит более себе…

— Миссис Брайтман, специальный агент Федерального Казначейства Соединенных Штатов. — с улыбкой представил ее Штольц. — Полагаю, будет лучше, мисс Брайтман если суть своего дела ко мне, точнее к нам, Вы изложите сами?

— Лаура. Просто Лаура. — поправила она глубоким голосом. — Господин Штольц весьма лестно отзывался о Вас, господин Раменов, а репутация господина Штольца слишком хорошо известна, чтобы сомневаться в его словах. Поэтому я отбрасываю любое недоверие и просто раскрою свои карты…

Раменов внутренне расхохотался. Ага, раскрыла…

— Вы, наверняка, представляете себе хотя бы в общих чертах основные направления внешней политики Соединенных Штатов…

Мужчины кивнули. От скрупулезного отслеживания ситуации в мире напрямую зависел их совместный бизнес.

— Хорошо. — Лаура приняла кофе и продолжила. — Помимо Ирака, нашим врагом на данный момент является Белград. В этом регионе мы стараемся как-то помочь нашим союзникам, которыми, как несложно предположить являются враги режима Милошевича.

— Не лишено логики! — улыбнулся Раменов.

Лаура улыбнулась в ответ.

— Я приношу извинения, если мое вступление покажется Вам чересчур затянутым, но я хотела бы ничего не упустить… У Белграда, как Вам известно, давние распри с оккупированной им провинцией Косово, не говоря уже про Албанию. Нашим правительством разработана специальная экономическая программа, призванная помочь вернуть экономику этого региона, в частности Косово, после его отделения от Югославии в нормальное русло, привязав ее к экономике Албании…

Раменов недоуменно поднял брови — он как-то не припоминал, чтобы Косово собиралось отделяться. Тем более он не мог представить себе югославского президента Милошевича, добровольно отдающего Косово албанцам. Сумасшедшей американку назвать было никак нельзя. Значит… Значит нужно очень внимательно слушать.

— …в том числе с целью поощрения разработок очень крупных месторождений редкоземельного металла иридия на границе Албании и Косово…

«Все и встало на свои места…» усмехнулся Алексей. «Иридий — это хороший стимул для помощи. И уж покруче какой-то там нефти будет…»

— В этом свете США реализует ряд мероприятий по восстановлению доверия к албанской национальной валюте — динарам. — Лаура похоже совершенно не обратила внимания на реакцию Алексея, вероятно делая ставку на мышление бизнесмена, для которого все сказанное ею, должно являться вполне естественным. — С тем, чтобы впоследствии в регионе была единая валюта. Вам может быть неизвестно, в настоящее время имеющими официальное хождение денежными знаками являются динары третьей серии. В то же самое время вышедшие из обращения или поддельные динары находятся в различных странах мира. Примерно пятнадцать миллиардов динаров… Казначейство выбрало компанию господина Штольца в качестве нашего агента…

Штольц в подтверждение помахал стопкой бумаг. Договором, надо полагать.

— В планы Казначейства входит скупка старых динар… — и добавила, заметив легкое движение раменовских бровей, — Конкретные серии и номиналы купюр отмечены в договоре… С ним Вы потом сможете ознакомиться, господин Раменов. Сейчас же я просто обрисовываю проблему…

— Хорошо. — покладисто согласился бизнесмен, уже примерно предполагая, чего же именно может потребоваться от него. Но влезать со своими измышлениями, разумеется, не стал.

— Итак, мы планируем приобретать через фирму господина Штольца старые динары по цене 0,7 доллара за один динар…

— При этом курс раньше динара колебался в районе одиннадцати — двенадцати долларов за динар! — хохотнул Штольц.

Лаура Брайтман вежливо улыбнулась.

— Для этих целей наше правительство выделило один миллиард восемьсот миллионов долларов, которые депонированы в швейцарском «UBS». Если дело пойдет хорошо, последуют дополнительные суммы.

— И моя роль… — Раменов отпил коньяк и подумал, эта операция в случае ее успешного доведения до конца, нанесет очень и очень мощный удар по сербской экономике…

— Ваша роль, господин Раменов, заключается в координации процесса вывоза динар из России, коих там находится аж двенадцать миллиардов.

Лаура посмотрела бизнесмену в глаза, и тот с трудом подавил в себе желание крикнуть «Да!». Вместо этого он вдохнул пары коньяка и поинтересовался:

— Депонированной вами суммы хватит примерно на скупку всего лишь двух с лишним миллиардов динар, Лаура. Как раз хватит на беспроблемную их скупку в других странах.

— Дело в том… В общем, на господина Штольца уже выходят разные люди, в том числе и из государственных российских структур с предложениями скупить у них динары.

— Что, насколько я полагаю, является не совсем законным с их стороны? — вкрадчиво уточнил Раменов.

— Это совершенно незаконно, господин Раменов… Алексей! — подтвердила Лаура. — Вот почему мы и действуем через посредников. Как видите, я совершенно откровенна с Вами!

Бизнесмен вновь улыбнулся.

— Это может быть интересно. В финансовом же плане…

Кивком головы Лаура подтвердила, именно в финансовом плане у господина Раменова все будет в порядке. Он удовлетворенно наклонил голову и невозмутимо продолжил:

— Я предположил подобное уже в самом начале разговора, но я не берусь за дела, в которых для меня остаются непонятности. А пока я слушал Вас, Лаура, я не переставал задавать себе вопрос, а зачем, во имя святого, Штатам понадобилось влезать в эти махинации с риском скандала для Казначейства? — он опустил вторую половину своего вопроса «И где, во имя дьявола, здесь РЕАЛЬНАЯ ловушка для России?».

Брайтман с видимым интересом ожидала продолжения, явно не собираясь вмешиваться раньше времени.

— А потом припомнил, помимо дешевой нефти, Вашей электронной промышленности как воздух необходимы дешевые редкоземельные металлы…

В глазах американки на неуловимое мгновенье мелькнуло торжество — русский изначально встал на ошибочную позицию и теперь на ее основе выстраивает стройную, но неверную систему размышлений.

— …с нефтью вопрос вы решили очень кардинально… — продолжал ничего не заметивший Раменов, — …после ракетного удара по Ираку цены на нее объективно подскочили, а сие безусловно выгодно лишь странам производителям, например Мексике и арабам. Европа же как импортер пострадала, и это обстоятельство, кстати, вам тоже на пользу. Уже повысился индекс Доу-Джонс, упавший в последнее время не только из-за Клинтона, но и в связи с замедлением темпов роста и общим «перегревом» американской экономики. А с учетом предпринятого ранее сокращения ставки рефинансирования Федеральной Резервной системы США это может улучшить положение на фондовом рынке и в целом отодвинуть угрозу экономического спада в стране. Таким образом я не спроста упомянул про ракетные удары. Экономический эффект этой акции послужит своего рода катализатором для положительных сдвигов в экономике стран Северной Америки и создал предпосылки для преодоления негативных тенденций в их экономическом развитии…

— Вам бы лекции в Гарварде читать. — сухо заметила Лаура. — Вы прекрасно ориентируетесь в вопросах американской экономики, господин Раменов.

— Алексей. Просто Алексей. — улыбнулся Раменов. — Иногда, знаете ли, приходится и мозгами пораскинуть.

— Это Ваше несомненное преимущество… Алексей.

— Согласен. А продолжая свою мысль, перехожу к иридию. Как получить доступ к тем месторождениям, которые находятся хотя бы на территории Албании? Насчет Косово у Вас, я так полагаю, несколько иные планы… А вот в Албании все можно решить мирно, и, по возможности, дешево. А иридий сегодня стоит очень дорого, по крайней мере для Штатов — ведь существует ограниченное количество месторождений этого металла, куда вас допускают. Но вот прекрасная Лаура толкует, казалось бы, про совершенно бестолковые, на первый взгляд, действия Штатов в отношении этих самых динар… Стимулировать месторождения, говорите?

Алексей попросил Штольца подлить ему коньяку. Снова вдохнул аромат, улыбнулся и продолжил:

— Цены-то все равно не упадут. Значит в моих рассуждениях следует идти от общего к частному. Каким образом это может выгодно только Америке? Да очень просто: достаточно скупать иридий, возвращая албанцам разбросанную по всему миру их старую, но опасную для спекулятивного рынка валюту, в оплату за иридий… А в чем кайф, спросите Вы? Поправьте меня, если я не прав, но… я полагаю, возврат динар в обмен на металл будет производится по старому курсу… Лихо!

— Вы — страшный человек, господин Раменов! — ошеломленно пробормотала американка. — Я только собиралась посвятить вас в тонкости, а Вы… Но раз Вы и сами до всего дошли в своих блестящих размышлениях, то каков же будет Ваш ответ?

— Я согласен, Лаура! — просто ответил Раменов. — Я вижу в этом предприятии большие финансовые перспективы и глупо упускать их. Но подробности я бы предложил обсудить за ужином…

9 февраля 1999 года

Швейцария, Цуг

Директор компании «Аэробус-Лайнс» Алексей Раменов метался по своим апартаментам на Гартенштрассе. Угроза стала слишком очевидной. По большому счету, ему было бы плевать, что случится с Хозяином. Но лично он, Алексей Максимович Раменов, может потерять абсолютно все! Насчет этого оголтелого генпрокурора пусть у Хозяина голова болит. Небось найдет управу! Алексей не смог сдержать сардонической ухмылки — тоже, мне правозащитнички нашлись! Десятилетиями молчали, а как получили отмашку премьера, сразу стали борцами с коррупцией! А раньше, стало быть, коррупции не было! Она, надо полагать, возникла тоже по отмашке?

Но тем не менее развязанная кампания против его главного шефа грозила вовлечь всех, кто связан с его именем. А уж директора одной из головных компаний в его империи…

И никто не станет разбираться, принадлежит ли фирма Раменову лишь формально и имеется ли у него право подписи! И не спасут первоклассные адвокаты! Ноет… Ноет сердце! Слишком глубоко, как выяснилось, проник этот чекист. И где только информацию надыбал?! Неужели кто-то на фирме? Казачок засланный?

Чуть-чуть и за горло возьмет, зараза! И так уже все банковские операции самым непостижимым образом стали «прозрачными»! И это при швейцарском фанатизме в отношении банковской тайны!

А ведь, если грянет, не спасут даже аккуратно подшитые письменные поручения Хозяина, доставленные курьером, собственноручно написанные письма с основными направлениями стратегии компании… Откровенно говоря, Раменов лишь сегодня понял, насколько бесполезной может быть эта вещь — компромат. По крайней мере для человека с его положением! Не только бесполезной, но и опасной!

Ну вывалит он документы перед следователем. Ну, попытаются привлечь Хозяина к ответственности. А он снова временно укроется в Париже. Или Вене. Или на Гавайях. А потом наиболее ретивого следователя уберут. Прокурора — в отставку. И скандал сойдет на «нет». О нем постепенно позабудут… А вот об Алексее Раменове никто уже не позабудет! И найдут его обезображенный труп, мирно покачивающимся на глади Цугского озера, параллельно туристическим теплоходам…

И каков вывод? А вывод очень прост — затаиться! И ни на йоту не отходить от самых кристальных и честных операций…

И… И закрыть проект по динарам! Срочно! Несмотря на его привлекательность. Черт с ними, с америкосами и их иридием. Тем более, какого-то их козла из Казначейства взяли за задницу! Да и хрен с ним!

Отвернуться от остальных дел и фирм Хозяина! «Аэробус-Лайнс» должна оставаться чистой и вне поля зрения российской прокуратуры или… упаси Бог, Интерпола…

И что же в этой связи прикажете делать?! Устраивать разборки с советской, тьфу, черт, российской разведкой?! А как прикажете быть, когда собственная дочь спуталась с этим шпионом хреновым!!

Алексей взвыл и ринулся к коньяку. Налил в пузатый фужер и завалился в огромное мягкое кресло, задрав ноги на стеклянный столик.

Вдохнул аромат пятидесятилетнего «Кальвадос». Коньячные пары проникли в мозг, пощекотали носоглотку, застлали слезой глаза. Дрожь унялась. По крайней мере, он вновь обрел возможность контролировать свой разум, который сразу же поделился с ним нетривиальной мыслью насчет непростых условий выживания в российском бизнесе образца 1999 года. Насколько ясна была ситуация в достопамятной подольской перестрелке в июне шестьдесят девятого. Хотя, следует признать, тогда его шансы оценивались цифрой, близкой к нулю…

…Жгучее, слепящее пламя резануло по глазам, заставив вновь испытать ужас смерти. От рывка своего тела он раскрыл глаза и несколько секунд тупо смотрел на разлитый возле кресла коньяк. Машинально отметил не разбившийся бокал. Интересно, как долго его будут еще преследовать воспоминания почти тридцатилетней давности?

— Так долго, пока ты позволяешь им это!

Женщина вышла из тени штор. Наверное, он заснул, раз не заметил ее прихода. И еще не совсем пришел в себя, раз говорит вслух.

— Что-то случилось. — констатировала женщина, тряхнув прекрасными рыжими волосами. Подняла его бокал и заново его наполнила. — Когда у тебя неприятности, тебе всегда снятся кошмары. Это я уже успела заметить.

— Вся моя прошлая жизнь — кошмар! — буркнул Раменов, с благодарностью принимая фужер.

— Этот, как его… Кузнецов беспокоит?

Алексей кивнул. Она была в курсе всех его бед. Равно как и радостей. Надо же в конце концов доверять человеку, с которым через пару месяцев официально соединишь судьбу!

— Мне кажется, я знаю, как помочь тебе! — задумчиво проговорила Лаура, присаживаясь на подлокотник его кресла и запуская руку в его волосы…

12 февраля 1999 года

В этот день в разных точках земного шара…

США, Вашингтон

— Прошу садиться, господа!

Государственный секретарь США Мадлен Олбрайт ловко втиснулась в кресло за огромным овальным столом в здании Государственного Департамента на северо-западе американской столицы и поджала короткие ноги. В преддверии своего визита в Москву она проводила закрытую встречу с ведущими экспертами по России. Предстояло выработать мнение о стратегических подходах США к отношениям с Россией. По предварительным беседам Олбрайт знала, большинство приглашенных бизнесменов, в отличие, от силовиков, выскажутся за дальнейшее предоставление кредитов России в счет погашения ее внешней задолженности — практически у них у всех в России был интерес. Денежный интерес. И Америка не могла идти против своих финансовых интересов. А значит предстояли трудные переговоры…

— … Белый Дом должен настоять, чтобы все свои действия Россия осуществляла в тесной координации с Вашингтоном…

Кто это? А, милейший Стюарт. Стюарт Эйзенстат, ее заместитель по экономике, человек, всегда угадывающий ее настроение. Один из немногих, с кем у нее никогда не возникало ни малейших противоречий…

— …Думаю, имеет смысл увязывать нашу «благосклонность» в вопросе о долге с необходимостью существенной корректировки русской политики в отношении Багдада, Тегерана и Белграда.

— Какие еще рычаги воздействия по долговой проблематике мы имеем? — Олбрайт окинула собравшихся цепким взглядом поверх очков и черкнула несколько строк в своем блокноте.

— Германия. Крупнейший инвестор в частном секторе.

А это — умница Рубин, министр торговли. И как всегда почесывает нос. Значит скоро вынесет на обсуждение светлую мысль. Заметив, что ему удалось привлечь внимание, Рубин продолжил:

— Нужно использовать потенциал Германии. Насколько мне известно, в настоящее время проводится некое… ээ… мероприятие…

— Какое мероприятие? — крючковатый нос Олбрайт оторвался от бумаги и зафиксировался на министре торговли.

— Содействия. — невозмутимо пояснил Рубин и повернул голову к директору ЦРУ. — Я не ошибся с терминологией, господин Теннант?

— Не ошиблись, господин Рубин. — подтвердил главный шпион. — И смею заверить, уважаемые, шаги, предпринятые в этом направлении, принесут весьма эффективный результат! У Германии будет чем надавить на Россию — очередной крупный шпионский скандал, замешанный на финансовых аферах Кремля…

— Не надоело еще, господин Теннант? — тон Олбрайт чуть похолодел. — В шпионов играть?

— Россия — ваша головная боль, госпожа Олбрайт! — пожал плечами директор ЦРУ. — У меня, знаете ли, и так проблем хватает. Однако, если Вас все же заинтересуют подробности, то вот они — мы проводим операцию в любом случае, независимо от Вашего мнения!

— Неужели?

— Да им просто надо замять некоторую неловкость, возникшую с этими злополучными чертежами! — хохотнул заместитель начальника Генштаба Вольфенсон.

Теннант вздул желваки и сдвинул брови.

— А чертежи? — заинтересовалась Олбрайт. — Кроме газетной информации, мне больше ничего по этому делу неизвестно!

— Да некий ловкий китаец Чан, прочно сидевший, как полагало доблестное ЦРУ, у них на крючке, вместе с чертежами двигателя для ракетоносителей, которые им на хрен не нужны… пардон, госпожа Олбрайт, умудрился выкрасть чертежи какого-то там энергетического узла для космического корабля, которые, как мне представляется, и являлись настоящей целью китайской разведки. Потому как наши крутые шпионы, как водится, прошляпили страстное желание Китая стать «космической державой»!

— Эта проблема не является темой для обсуждения настоящего совещания! — отрезал Теннант.

— Нет, отчего же! — живо отреагировала Олбрайт. — Вы предлагаете нам Вашу операцию, поэтому нам хотелось бы услышать в чем она заключается и каковы ее цели… ее истинные цели…

— Неужели? — саркастически усмехнулся директор ЦРУ.

— Но позже, прошу Вас! — Олбрайт кивнула в сторону специального представителя Президента США по вопросам энергетической дипломатии Вулфа. — Как у нас по нефти?

— У меня в руках обзор, подготовленный аналитиками Госдепа… прошу Вас, господа, перед каждым из вас лежит копия… так, значит… ага… о роли и месте России в реализации нефтяных проектов в свете ее национальной безопасности. Прошу Вас обратить на выделенный текст на пятой странице:

«…Сложность реализации каспийского проекта объясняется отсутствием у крупных западных корпораций уверенности в политической стабильности стран региона через которые будет транспортироваться нефть. Определенное влияние накладывает и следующее противостояние: Россия, Армения и Ирана / США, Турция и Азербайджан. Это противостояние пытаются в настоящее время использовать Грузия, Казахстан, Туркмения.

В целях обеспечения своих интересов Россия может предпринять следующие шаги:

— укрепление тройственного союза России, Ирана, Туркменистана в каспийском регионе при одновременном углублении двустороннего экономического сотрудничества с Казахстаном, изолируя, таким образом, Азербайджан;

— увязывание решения вопросов со странами каспийского региона с проблемой „соотечественников за рубежом“, получая, таким образом, козырь для усиления своего влияния в Центральной Азии и Кавказском регионе, являющимися жизненно важными для России с точки зрения национальной безопасности;

— выработка в отношении стран каспийского бассейна конкретного внешнеполитического курса, который может стать частью общей доктрины национальной безопасности России и будет направлен на блокирование возможных шагов со стороны Запада и исламских государств, стремящихся к расширению своего присутствия в этом регионе;

— укрепление отношений с Ираном, Китаем, Индией в качестве ответной меры на попытки НАТО создать антироссийскую „южную ось“ в каспийском регионе.

В этой связи, поскольку Россия и США имеют совершенно противоположные интересы в каспийском регионе, наша политика должна быть направлена на нейтрализацию указанных возможных шагов России, которые могут быть ею предприняты для обеспечения интересов своей национальной безопасности.»

Закончив чтение, Вулф снял очки и взглянул на помощника Генерального Секретаря НАТО по политическим вопросам Клайберга. Тот кивнул, кашлянул и заговорил приятным низким голосом:

— Мы считаем, в этом вопросе необходима наша поддержка Баку, который находясь на перекрестке путей транспортных энергосистем в ближайшей перспективе приобретет исключительно важное значение. Кроме этого возможность реализации при помощи Баку международных нефтяных и газовых проектов заложит основы для изоляции России и постепенного вытеснения ее с Кавказа

Вулф при этом добавил:

— Таким образом, вынужденная отвлеченность России на урегулирование ситуации на Северном Кавказе объективно создает сложности и затягивание выполнение работ по «Голубому Потоку». И мы сможем использовать это для форсирования начала работ по «транскаспийскому трубопроводу». Реализация нашего проекта «Баку-Джейхан» заложит основы для надежного закрепления США в прикаспийском регионе и усилит конкурентную борьбу между заинтересованными странами, а в перспективе приведет к формированию в регионе экономических противоречий, которые могут вылиться в острое противостояние.

— Вы имеете в виду… — на этот раз Олбрайт даже не стала поднимать головы, не переставая строчить ручкой в блокноте.

— Я… мы имеем в виду необходимость скорейшей дискредитации Балкан и одновременного обострения ситуации на российском участке транспортировки азербайджанской нефти., Например, в Чечне.

— Ну-ну, господа! — улыбнулась Олбрайт. — Право же…

Швейцария, Берн

В этот день Николай Кузнецов не покидал своего рабочего места в Посольстве до самого обеда. Из Москвы поступили запросы на ряд российских фирм, которые ФСБ раскручивает по подозрению в финансовых махинациях. Судя по телеграммам, складывалась совершенно безумная, на первый взгляд, картина с непонятным ажиотажем вокруг албанских динар.

По этой причине Николай все утро «лазил» по всевозможным базам данных, включая открытый сайт Интерпола. А в настоящий момент по первому национальному каналу транслировали интервью с российским депутатом Госдумы из состава делегации, от сопровождения которой по Швейцарии Николай сумел отбиться всеми правдами и неправдами.

Речь в интервью шла о ситуации на Северном Кавказе, перемежаясь с кадрами БиБиСи про разрушенные чеченские села, слезы беженцев, откормленные и откровенно тупые лица в генеральских погонах…

Он смотрел на прекрасную операторскую работу, и холодное бешенство заполняло все его существо, темной силой бурля и завихрясь в области солнечного сплетения. Николай видел, как хитрый и коварный немецкий перевод интервью страшно «передергивает» ответы народного избранца. И в голове у рядового бюргера, кто еще интересуется Большим миром, осядет именно информация, умело преподносимая диктором. Дозированная, в отрыве от контекста проблемы. И этот до мерзости самодовольный депутат невольно наносит своей стране непоправимый вред, недостаточно тщательно выверяя свои ответы, по неразумению используя слова и выражение, трактуемые двояко… Покрасоваться захотел, сволочь, цветистую речь плетет, как узоры вяжет, совершенно не догадываясь, как эти узоры черным цветом опутают репутацию его Родины.

Но он этого даже не поймет — уедет в Москву, отпишется по командировке, по характеру задаваемых вопросов в интервью, отчитается перед избирателями — вот он какой крутой и ревностный — не боится выносить сор из избы, доводит проблемы простого российского жителя до заплывших жиром мозгов западного обывателя!

А посольство целый месяц после будет стоять на ушах, стараясь когда шуткой, когда откровенно опровергая, хоть как-то нивелировать ущерб словоохотливого идиота…

Рука сжала телевизионный дистанционный пульт, и палец сам лег на кнопку отключения. Не было ни сил, ни желания смотреть на этот откровенный обман. Тем более, Николай был одним из немногих, кто владел кавказской проблематикой, что называется, изнутри. Ему было известно главное, скрытое от простого обывателя — первопричины.

Но, не будучи допущенным в верхи, где, собственно и создавались эти первопричины, не мог устранять их по своему усмотрению. Он мог лишь бороться с ними, делая свою работу. И там — наверху и здесь — в посольстве, все работали вроде бы на благо своей страны. Только понимание это было абсолютно разным. Вот почему простые, но честные «полевые игроки» никогда не попадают во власть. И вот почему страна, несмотря на воистину титанические противодействие сверху, еще жива…

А он… Он должен работать. Не просто информировать Москву о важнейших событиях, а противодействовать всему, направленому против его страны. Даже если эта угроза исходит изнутри!

И придется перебороть себя и смотреть все телеканалы, дрожа от негодования и покрываясь испариной от жгучей ненависти. И значит нужно жать руки и улыбаться людям, которых презираешь. Презираешь за их сотрудничество с тобой, за их слепую веру в силу слова и свою собственную безгрешность. За замкнутость их всемогущего мирка… А после блестящих дипломатических приемов, замертво валиться на кровать…

И еще он понял то, чего никак не мог постичь ранее — почему многие опытные работники отказывались от последующих загранкомандировок, предпочитая «работе в поле» пыльную работу в архиве или вообще увольнялись с болью в сердце и бесконечной тоской в глазах. Не каждый был в силах вынести эту извечную борьбу на два фронта. Борьбу с самим собой. Борьбу ради страны, которая завтра кинет в тебя камень — со злобой в глазах и раззявя крикливый рот…

Но одновременно он понял, почему так и не прервался поток молодых ребят с блестящим образованием, пренебрегших потрясающими воображение предложениями «со стороны». И почему не уходят те, кто нашел в себе силы продолжать работу. Кто делает ее, находясь меж двух огней, и чьи умение и таланты оценивались «охотниками за головами» не в одну тысячу «баксов».

Они не работали, памятуя о былом блеске и престиже. Нет.

Просто они по-прежнему находились на передовой.

Просто всегда кто-то должен принимать на себя первый удар.

Просто он со страшной ясностью осознал — Третья мировая уже идет… И началась она не сегодня и не вчера…

Он глубоко вздохнул и снова включил телевизор, мельком подумав о резиденте, которого еще не известил о завтрашней встрече. А встречался он с Герхардом Кляйном, исполнительным директором департамента корпоративных клиентов и членом правления «UBS». На днях Герхард сам связался с ним по «запасному» варианту и предложил встретится. Сказал, это очень срочно и очень важно! Всего на несколько минут…

История знакомства молодого дипломата с «акулой империализма» была до чертиков банальна. Кляйн среди прочих читал лекции по теории монетаризма в высшей экономической школе Базеля. И Николай, набравшись смелости, подошел к седовласому профессору и одновременно одному из руководителей первого банка Швейцарии, того самого банка, где держала все свои счета компания некоего Раменова…

…А ведь никто и не пророчил в тридцатые годы молодому сапожному подмастерью Герхарду Кляйну блестящего будущего. Возможно, не было бы этого будущего, не случись Большой войны, во время которой юноша ринулся, очертя голову, в свое Большой Приключение.

Вскоре у него закружилась голова от быстроты победного шествия германской армии по Западной Европе. И в конце сорок второго он написал рапорт о переводе его на Восточный фронт. Да только неудачно он выбрал момент, попав вместе с генералом Паулюсом в окружение.

Но Кляйн не унывал и в холодных сибирских лагерях. За неимением лучшего, он взялся за полное собрание сочинений Маркса — благо в лагерной библиотеке оно имелось на немецком языке — по-видимому как раз в расчете на пленных. И одолев «Капитал», паренек задумался. Он осознал, глядя на цифры, графики — это для него! По его просьбе, лагерное руководство, явно довольное приобщением молодого фашиста к марксизму, выписало из столицы доступные учебники по экономике. И Кляйн утонул в этой стихии, с упоением лавируя между подводных камней всевозможных экономических учений, сопоставляя и делая выводы.

По его расчетам была перестроена вся лагерная бухгалтерия, и начальник лагеря был готов расцеловать «фрица», когда спустя три месяца получил грамоту из рук Самого Главнокомандующего за выдающиеся достижения в области экономии в народном хозяйстве.

А Кляйн со временем вернулся на свою германщину, подучился, да и укатил в благополучную Швейцарию, где экономист был принят с распростертыми объятиями. Только любовь к снежным российским просторам сохранилась на всю жизнь… И никто кроме Николая не знал этого.

13 февраля 1999 года

На следующий день…

Москва, Кремль

— Послушайте, Владимир! Я, я буду с Вами откровенен. Да, откровенен. Предельно откровенен! Ситуация мне… мне не нравится! Она просто вышла из-под контроля! Да, из-под контроля.

Человек не был взволнован. Просто он быстро говорил. Просто скороговоркой он высказывал очевидные и будничные для него вещи. Просто ошибались очень многие, принимавшие быструю речь за признак тревоги или даже, смешно сказать, паники. Просто был он невысок, слегка сутулился и был черняв, а это, как ни крути, не могло добавить ему любви со стороны очень уж разборчивой российской общественности.

Собеседник за маленьким столиком, сервированным приборами с кофе, являл собой (по крайней мере, внешне) само спокойствие. Был подтянут, и весь вид говорил о непоколебимой уверенности в контроле над ситуацией. Любой. Слишком мощные силы стояли за этим невысокого роста худощавым человеком, чтобы он проявлял признаки волнения. Волновать его мог лишь паршивого качества, по сравнению с собеседником, костюм-тройка. Однако и эта проблема его не волновала.

Он вжал подбородок в грудь, грустные (а может — усталые) глаза некоторое время наблюдали за золотой ложечкой, которой он помешивал кофе.

— Так. Давайте поговорим более определенно. — Губы его сложились в решительную складку. — Скажите конкретно, кто или что Вас беспокоит, и мы примем меры.

— Кто меня беспокоит? — человек потер свою голову, где так катастрофически не хватало черных жестких волос, бегло улыбнулся. — Володенька, меня все беспокоят. Вы меня тоже, кстати, беспокоите! — Заметив недоуменный взгляд, добавил. — Перед Вами открываются блестящие перспективы, а Вы, так сказать, ничего не предпринимаете!

— А что, конкретно, Вы предлагаете? — тон стал деловым.

— Милый мой, это, извините, Ваше дело — предлагать!

Помолчали. Померялись взглядами. Попили кофе.

— И все-таки, в чем конкретно нужна моя помощь?

— Да не тычьте Вы «конкретикой»! Всего лишь небольшое содействие, Володенька! Есть несколько направлений, по которым… гмм, Вы понимаете…

— Какие именно?

— Господи, Володя! Ну, ладно… У Вас остались связи в разведке? Хотя, что я говорю… У Вас их и раньше-то… не очень… Ладно, оставим это…

— А что это Вы имеете в виду? — обидчиво поспешил уточнить собеседник чернявого. — Я, между прочим, сам уволился!

— Ладно, ладно… сам… с блестящими результатами… просто Вас не совсем оценили, да? Ничего, Бог даст, сможете поквитаться. Пока же меня Ваш бывший начальник беспокоит…

— А чем Вас Премьер-то не устраивает? — тон искренний и снова деловой.

— Вы шутить изволите, Володя? Однако…

Вздутые желваки на лице отзывающегося на имя Володя.

— Да на меня сейчас всех собак спустили! — скороговорка. — А знаете, если накопают? Куда протянутся нити? Наши друзья на Западе и рады бы глаза закрыть… да только… Да что я говорю, сами же видите под кого сейчас копают! Ничего святого… — смешок, — не осталось… Сможете прищучить хоть этого прокурора косноязычного?

— Посмотрим. — На лице спокойная уверенная задумчивость. — По крайней мере, могу обещать адекватные действия! Но… но у него поддержка… и народ…

— Народу, Володя, до чертиков! Это НТВ-шники искренне считают, народ днем и ночью следит за политической жизнью страны. А сие есть миф, Володя! За политикой, как и положено, следят только те, кому это положено, простите за каламбур! Народу же — наср… Народ водку пьет. И последний лихой год правления нашего общего друга лишь подтверждают этот тезис!

— И каким же образом Вы намерены…

— Не вопрос, Володя! Примаков и так подорвется! В настоящее время три проблемы определяют политику России. И по всем трем направлениям у милейшего Евгения Максимовича большие проблемы, знаете ли!

— А эти направления… Вы имеете в виду нефть?

— И нефть тоже. Да. И ВТО. А вступление в эту организацию для России будет увязываться с созданием с Киргизией зоны свободной торговли и затем неизбежный выход Киргизии из Таможенного Союза. Это станет дополнительным стимулом для США и ЕС попытаться вырвать из Союза и Казахстан, а затем и Белоруссию. А так как Примаков слишком уж державно повел себя, то западники будут дожимать свои условия до конца. Поэтому разрубать этот узел, как обычно, придется мне… Или на России как на мировой державе — пределе мечтаний народа — можно будет поставить крест.

— А третье направление? Коррупция?

— Далась всем эта коррупция! — нервно воскликнул невысокий человек. — При главном коррупционере в лице Вашего скромного слуги! Нет, Володя, не коррупция, будь она не ладна… А экономика. Экономику, Володя, нужно знать! Циферки разные, знаете ли, графики. А у нашего премьера, видите ли, ни малейшего представления, как эту экономику двигать. И в каком направлении! Ему бы все национализировать! А Западу это не нравится, Володя! Они в этих действиях большевистские замашки усматривают. И не без основания, кстати! А слова о национальной идее чего стоят! А ставка на военный потенциал! Да это же прямой вызов! Как бы тут до какого-нибудь переворотика не дошло, а, товарищ чекист? — он выразительно посмотрел на собеседника. — Сумеете на этом направлении принять меры?

— А… имеются основания? — удивился Владимир. — Мне пока ничего неизвестно…

— Вам все станет известно, дорогой! — обнадежил его невысокий. — В свое время. И тогда уж не оплошайте… И про коррупцию, Володенька, мы с Вами поговорим подробнее!..

— А нефть? — наморщив высокий лоб, проявил настойчивость собеседник. Видно, эта тема волновала его больше остальных, даже больше угрозы какого-то нелепого переворота. — Здесь-то все в порядке? Ведь он сможет на одной нефти выехать…

— Мог бы, Володя. Безусловно, мог бы… Если бы не наш Кавказ… Как Вы понимаете, я слегка разбираюсь в этом вопросе… Когда был… гм… миротворцем… Так вот… Я Вам скажу, если Вам, конечно, интересно… ничего привыкайте… сегодняшняя кризисная ситуация на Северном Кавказе явилась следствием резко обострившейся в последнее время конкурентной борьбы за раздел нефтегазовых запасов Каспия. И, по моим источникам, эта ситуация была инспирирована Баку и Вашингтоном, которые напрямую заинтересованы в укреплении своих позиций в прикаспийском регионе. Для окончательного закрепления выгодной им схемы перекачки туркменского газа в Турцию. Помяните мое слово, Володя, Россия будет втянута в затяжную войну. И война эта ограничит, а затем и сведе к минимуму влияния России в регионе Каспия. А там, кстати, сосредоточены вторые в мире запасы нефти и газа.

— То есть Вы полагаете… снова Чечня?

— Чечня, Володя, Чечня! А мы будем снова миротворить. Кстати могу Вам сообщить по секрету, ха-ха… Глен Хорвард…

— Этот тот, который из Центра стратегических оценок США? — проявил осведомленность человек, деловито сжав губы.

— Он самый, Володя, он самый. Вы знаете, из Турции он направился в Грозный?

— Мне докладывали об этом. Мне также известно, об обсуждаемых перспективах создания нефтепроводного коридора из Чечни через Грузию в Турцию. Nichts Neues!

— А Вам докладывали о другой его миссии? Мои источники сообщили, речь шла также и возможной поддержке США и Турцией чеченских сепаратистов. И это нам впоследствии может пригодиться!

— А откуда Вам это известно… — несколько растерянно спросил худощавый человек.

— У меня есть свои источники, Володя. Переговоры-то вести с кем-то надо.

— А обойтись без войны никак нельзя? — тихий голос, напряженный взгляд в черный и уже холодный кофе.

— Никак, Володя… — казалось, его собеседник пронзил черными глазами стену позади него. — И запомните на будущее… Без войны не обойтись… Слишком много проблем завязано на ней… И большие деньги… Но даже если и забудете… Вам напомнят… Всему свое время…

Швейцария, Цюрих

…Они действительно уложились в пятнадцать минут Но этих пятнадцати минут хватило, чтобы ошарашенный разведчик узнал о предложении Герхарду Кляйну занять пост одного из директоров в Мировом Банке в Вашингтоне. На передачу дел выделили неделю.

Немец очень сокрушался по этому поводу. И Николай вдруг осознал, Герхард переживает из-за него — Николая, прекрасно осознавая, их знакомство и почти дружба очень помогали молодому русскому в его профессиональной деятельности. И Николай впервые за все время этой самой деятельности почувствовал, как внутри несильно, но чертовски неприятно засвербело.

Он раскрыл было рот, но Герхард не дал сказать ему и слова, заявив, ему безразлично, является ли его молодой друг дипломатом или… Или лишь использует свою должность. Ему неважно. Важно лишь то, что он — Герхард Кляйн — глубоко убежден в порядочности Николая. Он уже давно перестал верить в глупые россказни о государственных тайнах и выдаваемых секретах. Это — для газет! Настоящий шпион не вредит чужой стране. И помогает Кляйн этому русскому, давно поняв — тот стоит на пути криминала и беззакония, какой бы национальности они ни принадлежали…

Вот тогда-то Николай в полной мере осознал, у него теперь есть друг, с которым они, возможно, больше и не увидятся.

Кляйн сообщил, на его место приходит очень толковый работник, мама которого, кстати, была русской, поэтому сохранится даже преемственность в симпатиях к стране Николая. А на вопрос дипломата, пойдет ли этот новый работник… Люти… на контакт, немец заверил — не просто пойдет, а побежит, так как у него в российскую экономику вложены большие суммы. Личные. Кляйну сообщили, когда руководство банка стало искать ему замену на этот сложный участок, Люти сам выставил свою кандидатуру. Они уже обстоятельно разговаривали, и за знакомство с человеком из экономической секции посольства Люти готов принять дела у Кляйна без ревизии!

Немец смеялся, а в глазах плавала грусть.

— А отказаться Вы никак не можете? — задал разведчик совершенно уж детский вопрос.

Собеседники проходили мимо Вассеркирхе, Церкви на Воде, отстроенной на месте казни римлянами святых Феликса и Регулы за их христианские проповеди. Но неугомонные сподвижники не успокоились, вскочили на ноги и подхватив под мышки свои отрубленные головы, довольно резво отмахали метров пятьсот — до пустыря, где впоследствии и был возведен Собор Карла Великого. Возможно поэтому в словах немца зазвучал некоторый философский подтекст.

— Знаете, Николай, в чем разница между человеком молодым и… скажем так, человеком в годах? — носком ботинка Кляйн поковырял гравий парковой тропинки вдоль Лиммата. — Голову молодого человека, ее… вид… облик… формирует прическа. А где-то после пятидесяти… уже голова формирует остатки волос в подобие прически… Я известный финансист, Николай, я один из директоров очень крупного банка, но при этом я — старый человек… И… я уже не могу позволить себе отказываться…

Вот почему к Раменову придется рыть новый тоннель. С помощью некоего Люти, взявшего отныне под личный патронаж в том числе и счета компании «Аэробус-Лайнс». А двухлетняя вербовочная разработка шла, кстати, коту под хвост. Будто и не было командировки. Все сначала…

Россия, Москва

Каюровым еще раз перечитал телеграмму из вашингтонского посольства:

«АМЕРИКАНСКИЕ ФИНАНСИСТЫ И ЭКСПЕРТЫ ПРОГНОЗИРУЮТ ДАЛЬНЕЙШЕЕ СНИЖЕНИЕ В 1999 ГОДУ БАЗОВЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПОКАЗАТЕЛЕЙ РОССИИ. ПО ИХ ОЦЕНКАМ, ВВП СОКРАТИТСЯ НА 6 %, А ГОДОВАЯ ИНФЛЯЦИЯ СОСТАВИТ НЕ МЕНЕЕ 75 %.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО С РОССИЕЙ ПО РЯДУ ОБЪЕКТИВНЫХ ПРИЧИН (НЕБЫВАЛОЕ ОСЛАБЛЕНИЕ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ, СКАНДАЛ ВОКРУГ АМЕРИКАНСКОГО ПРЕЗИДЕНТА, ПЕРЕРАСПРЕДЕЛЕНИЕ ЦЕНТРОВ МИРОВОГО ВЛИЯНИЯ) УХОДИТ НА ПЕРИФЕРИЮ ПОЛИТИКИ БЕЛОГО ДОМА. ПОСКОЛЬКУ ПОД ФАКТИЧЕСКИМ ПАТРОНАЖЕМ ВАШИНГТОНА НЕ УДАЛОСЬ ДОБИТЬСЯ ЭФФЕКТИВНОГО РЕФОРМИРОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ, НИ КЛИНТОНУ, НИ ГОРУ НЕ ВЫГОДНО ВЫНОСИТЬ ЭТУ ТЕМУ НА ЗАМЕТНОЕ МЕСТО ВО ВСЕ ОБОСТРЯЮЩЕЙСЯ В США ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЕ. ПРИОРИТЕТ В РОССИЙСКО-АЕРИКАНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ И ПЕРЕГОВОРАХ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ БЕЛОГО ДОМА В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ БУДУТ ОТДАВАТЬ ПРОБЛЕМАМ РАЗОРУЖЕНИЯ И НЕРАСПРОСТРАНЕНИЯ (РАТИФИКАЦИЯ СНВ-2 В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ, ОГРАНИЧЕНИЯ СОТРУДНИЧЕСТВА РОССИИ С „ПОРОГОВЫМИ“ СТРАНАМИ), А ТАКЖЕ В СФЕРЕ УРЕГУЛИРОВАНИЯ КОНФЛИКТНЫХ СИТУАЦИЙ (КОСОВО, ИРАК). ЭКСПЕРТЫ НЕ ИСКЛЮЧАЮТ, ДЛЯ ДОСТИЖЕНИЯ СВОИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЦЕЛЕЙ ВАШИНГТОН МОЖЕТ ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СЛАБОСТЬЮ РОССИИ И ПЫТАТЬСЯ ВЕСТИ ДИАЛОГ С ПОЗИЦИИ СИЛЫ.»

Директор департамента знал, телеграмма составлялась не ленивыми мидовскими работниками. Значит — заслуживала доверия.

В целом выводы отдела Стоцкого относительно возможного доведения до апогея конфликта между сербами и косовскими албанцами, и вероятной войны в Европе были поддержаны руководителями силовых структур. Последующие доклады руководителей военной и политической разведок отмечали, дело было, как всегда, не в самих претензиях, а в тупой принципиальности по этим претензиям. И каждый упоенно дожимал противника, совершенно не обращая внимания на сотрясаемый ими окружающий мир…

Несколько устав от напряженной работы мысли, Каюров поставил заваривать кофе. Пока булькала и шипела вода, он развернул «Вашингтон Пост». На первой полосе чернел аршинный заголовок: «Китайский скандал»:

«Очередной скандал, связанный с хищением из секретной лаборатории НАСА чертежей ракетного двигателя, разразился в Вашингтоне. После довольно продолжительного замалчивания, заместитель госсекретаря собрал пресс-конференцию, на которой ответил на вопросы журналистов. Надо отметить, Госдепартамент пошел на подобный шаг, лишь после того, как по китайскому спутниковому каналу „CRC-2“ было показано интервью с бывшим ведущим инженером лаборатории НАСА США доктором Фрэнком Ли, попросившего политического убежища в Китае. В своем интервью Ли объяснил причины своего предательства моральными терзаниями по поводу „неприкрытой экономической войны Америки против его 'исторической родины' “. В этот „трудный“ для своей страны час Ли не мог продолжать работать „на врага“.

Между тем китайские власти, полностью отрицают как факт предоставления Ли политического убежища, так и получение от него каких-либо чертежей или иных секретных бумаг. Об этом заявлено в ноте, переданной американскому послу в Бенджине.

В чем заключается истина, мы пока не знаем. Специальный агент ФБР, проводящий расследование, заявил о преждевременности каких-либо выводов. Фактами, которыми на сегодняшний день располагает следствие, являются исчезновение американского гражданина Ли, похищение некоторых чертежей и наличие пяти трупов за чертой города в возрасте от восемнадцати до двадцати лет, идентифицированных, как жители Лос-анжелесского Чайна-Тауна. ФБР не готово дать однозначный ответ о взаимосвязи между этими фактами…»

Каюров, зевнув, отшвырнул газету и свалил себе на колени ворох телеграмм, касающихся намеченного на следующую неделю визита Госсекретаря США Мадлен Олбрайт…

Россия, Москва

— Да, да… совершенно верно!

Большая комната отдела протокола бурлила. Надрывались сразу несколько телефонов, молодые дипломаты с ослабленными галстуками проносились мимо, ни на кого не обращая внимания. Начальник же отдела, Приходько Владимир Сергеевич явно наслаждался процессом. Он откинулся в новеньком кожаном кресле, держал в руке огромную чашку с заваренным зеленым чаем, фанатичным поклонником коего слыл и благодушно взирал на своих подчиненных.

Каюров прошел к его столу и бухнулся в «гостевое» кресло. Уже вдвоем они уставились на взмыленного Игоря, третьего секретаря второй категории, с ненавистью шипящего в телефонную трубку:

— Да, господин Роуэлл. Мы направляли на Ваше имя факс еще на прошлой неделе!.. Примите мои поздравления. Надеюсь, Вы хорошо отдохнули?.. И что Вы теперь прикажете мне делать?.. Расспросите лучше Вашу Клэр!.. У меня лимит на бумагу, господин Роуэлл…

— Во, шпарит твой тезка! — с покровительственной ноткой удовлетворения заметил Приходько, прихлебывая чаек. — Моя школа! Ишь как — лимит у него на бумагу! Лимитчик, блин… И не покраснеет ведь!

— А в чем проблема-то? — усмехнулся Игорь Алексеевич, между делом наливая себе в «гостевую» кружку кипятка и опуская предложенный Приходько пакетик чая.

— Да с этой Олбрайт задолбали! — пожаловался Приходько. — У нас уже за месяц все было расписано и подготовлено. Так ведь нет! Каждый американец в Москве считает своим личным долгом перепроверить… Вот Игорек и отдувается! Ничего, пусть знает, как записываться на вакансии в Нью-Йорк!

— Внес свою фамилию на «штатовский лист»? — изумился Каюров.

— Молодой, наглый! — удовлетворенно проговорил Приходько. — Его, видишь ли, совершенно не волнуют работающие в нашем американском департаменте «внуки маршалов», он, видишь ли, плевать хотел на старый добрый блат!

— …За каждым автомобилем глав дипломатических делегаций… — между тем отдувался молодой и наглый. — Успеваете? Далее. У охраны и Госсекретаря — свои автомобили. А Вы не знали, господин Роуэлл? Не устраивают их, видите ли, «Жигули»… Для прессы будут выделены автобусы. Для сотрудников Вашего посольства выделяются спецпропуска. Каждый участник также получит пропуск, в соответствии с уровнем тех мероприятий программы, в которых он будет участвовать…

— Слушай, Володь, не подскажешь телефончик тайваньского торгового представительства? — прошептал Каюров. — А то мои орлы куда-то дипсправочник задевали…

— … Каждой заявленной телекомпании будет выделено по два спецпропуска…

Приходько протянул старому товарищу красный дипломатический справочник Москвы, откуда тот переписал себе нужные номера телефонов.

Игорек, рявкнув пожелания наилучшего, швырнул трубку и тут только заметил директора департамента. Глаза его подернулись дымкой грустных воспоминаний.

— Знаете, Игорь Алексеевич, — печально промолвил Игорь, намекая на недавний розыгрыш, виртуозно проведенный под непосредственным патронажем Каюрова, — я давно так не веселился… Особенно, когда меня премии лишали…

— А ты поменьше по сомнительным секторам шляйся! — сурово одернул его Приходько и укоризненно взглянул на рыдающий отдел. — Своей головой думать надо!