Солнечным майским днём две тысячи первого года блестящий чёрный джип «Гранд-Чероке-Лимитед» пронёсся по Первой Тверской-Ямской улице, круто завернул у отеля «Москва-Палас» и несколько минут спустя подъехал к недавно отреставрированному элитному дому.

За тонированными стёклами иномарки угадывались два силуэта – водителя и пассажира, плечистого, коротко стриженого мужчины в лёгком летнем плаще. Ткань плаща прекрасно гармонировала с цветом серебристых волос мужчины. Глаза его были такими же блестяще-серыми, строгими, даже злыми. Неприятное впечатление производил оценивающий прищур этого человека; его взгляд словно рассекал собеседника надвое.

«Гранд-Чероке» остановился около широкой бронированной двери подъезда. Водитель тут же спрыгнул на панель, зажмурился от весеннего солнца. В Москве буйствовал май, зелень во дворе распускалась и благоухала. Над крышей джипа от сильного ветра колыхались ветви цветущей черёмухи. Водителю хотелось немного побыть во дворе, покурить, отдохнуть после дальней дороги, но он должен был неукоснительно выполнять свои обязанности.

Хозяин вернулся из зарубежной командировки без охраны, не вызвал ребят и в аэропорт, и потому водителю пришлось изрядно понервничать. Он управлял джипом и одновременно следил за дорогой, но сегодня всё обошлось. В положенное время Игорь Гомозов доставил домой Романа Шибаева, который, едва открылась дверца, пружинисто выскочил из джипа.

– Свободен! – бросил водителю Шибаев.

Гомозову осталось нажать шесть кнопок на щитке и произнести условную фразу в микрофон переговорного устройства.

Лестница дома Шибаева была абсолютно безопасна для «минерального» короля, справедливо опасавшегося за себя и членов семьи. По ступеням хозяин поднимался в гордом одиночестве, и его полуботинки утопали в ворсе ковровой дорожки цвета спелой вишни. Дорожка устилала ступени красивой мраморной лестницы. Шибаев жил в подъезде не один. И все его соседи были людьми не простыми; каждый из них имел собственную охрану.

Роман Александрович, по своему обыкновению игнорируя лифт, покорял один марш за другим. Он знал, что за ним сейчас следят и люди, и приборы, но мало волновался по этому поводу. Чем лучше «шерстят» помещение всевозможные секьюрити и скрытые камеры, тем меньше вероятность покушения.

С собой у Шибаева был только дорогой изящный кейс, мало подходящий к его мощной фигуре. Все вещи должны были доставить позже, но не на квартиру, а в прачечную и химчистку. Лишь после этого багаж обычно возвращался в квартиру хозяина – жена Романа не занималась стиркой и глажкой.

И сейчас Каролина сидела у туалетного столика, уже в который раз подпиливая и перекрашивая холёные длинные ногти. Ими наряду со всеми другими своими прелестями Каролина очень гордилась, потому что все остальные дамы из тусовки носили или накладные, или искусственно наращённые.

Шибаев достал ключ, хотя мог бы и позвонить. Он знал, что в столовой, как и во всей квартире, царит идеальный порядок; разумеется, наведённый силами уборщицы и горничной. На старинном овальном столе – безукоризненная сервировка, и посередине, в высокой вазе, красуется букет любимых, чайных, с красными прожилками, роз. Свечей нет, на дворе день, а ужинать они с Каролиной будут не вдвоём.

Вместе с родителями возвращение «минерального» короля из командировки будет отмечать младший сын Владислав. Старший, Ян, сейчас должен быть в офисе – во время отсутствия хозяина он заправлял делами, привыкая к роли главы империи.

Несмотря на то, что Роман отпирал замки тихо, в просторный холл тут же выбежала высокая худая блондинка в замшевых брюках, такой же жилетке и шёлковой чёрной блузе. Даже дома Каролина ходила в модельных туфлях, и её высокие тонкие каблуки громко стучали по натёртым до блеска квадратам дубового паркета. Собачьего лая хозяин не услышал – значит. Их бульмастиф Вавила сейчас резвился на даче.

– Наконец-то!

Каролина, ослепительно улыбаясь, не забыв поправить пышные волосы, волнами спадающие на плечи, поцеловала мужа в губы – жеманно и в то же время страстно.

Шибаев ответил ей торопливо, думая о своём. Но всё же нащупал во внутреннем кармане плаща коробочку со старинными подвесками, сделанными, как сказали в антикварном салоне, ещё в восемнадцатом веке. Каролина уже несколько лет коллекционировала дорогие безделушки.

– Привет! – Хозяин цепким взглядом окинул прихожую, задержался на дверях с ярко начищенными ручками. – Всё в порядке?

– Всё нормально, папочка. Давай-ка быстренько раздевайся, умывайся…Устал? Наверное, опять много курил и не спал по ночам?

– Грешен, мать, курил много. И подремать удалось только в самолёте. Вот, держи, как обещал. Ян не звонил сегодня? Не собирался пораньше приехать?

– Конечно, папочка, звонил! Сказал, что, если получится, часиков в пять будет дома. Милый. Ты – чудо!

Каролина Стрижак, как девочка, радовалась подаркам. И сейчас она повисла на шее мужа, поджав ноги, целуя его в обе щеки. Несколькими месяцами ранее, увидев в каталоге эти подвески, она загорелась желанием получить их. И Шибаеву ничего не оставалось делать, кроме как отправляться на поиски подвесок сразу же после прибытия в Лондон.

Сдержанный и суровый в отношениях с людьми, Роман откровенно баловал красавицу-жену; старался при каждом удобном случае показать ей свою любовь. И чаще всего делал это посредством дорогих и супердорогих презентов. Сыпать комплиментами он не хотел, считая, что они вовсе ничего не стоят, если не подкреплены материально. Телячьи нежности и пустой трёп Шибаев называл уделом голодранцев, которым больше нечего предложить предмету страсти.

Глядя на весело смеющуюся Каролину, Шибаев добрел, уверял себя в том, что приносит супруге не только горе и тревоги. Надо же, никогда не скажешь, что этой вечно юной женщине уже сорок два, и она родила трёх сыновей!..

Каролина не только коллекционировала старинные драгоценности. Сейчас на её тонких пальцах сверкали два массивных перстня, а шею украшало тончайшее бриллиантовое колье.

– Влад дома?

Роман снял плащ, двубортный пиджак, заодно скинул и галстук. Каролина приняла всё это, улыбаясь и смаргивая с длинных густых ресниц набежавшие слёзы.

– А как же! Мы оба тебя ждём. Давай скорее в ванную, а потом – за стол! – торопила Каролина. – Или ты хочешь принять душ с дороги? Я уже и халат приготовила, и полотенце…

– Нет, душ попозже. А мне бы чашку кофе. Кстати, если Влад дома, почему он меня не встречает? – слегка уязвлённый Шибаев отстегнул запонки и закатал рукава. – Я ему, между прочим, тоже подарки привёз. «Битлов» его любимых, прямо из Лондона, эксклюзивный диск. У нас таких не выпускали. И другие записи, которые он просил. У него в гимназии всё нормально? Не жаловался?

– В гимназии – нормально, – медленно ответила Каролина.

Она кусала губы, раздумывая, стоит ли «грузить» и без того усталого мужа проблемами младшего сына. Но, в то же время, она знала, что хозяин желает знать всё и обо всех в этом доме.

– Наверное, он опять по «мобиле» с Эрикой болтает. Совсем голову потерял! Первая любовь, сам понимаешь. Я препятствовать не могу. Дети в таком возрасте частенько забывают о родителях, особенно когда общаются с кумиром. А Эрика – девочка неординарная, и я ещё не решила, как к ней относиться. С одной стороны, лучшей невесты Владику не найти. А с другой – что-то в Эрике меня настораживает, даже пугает. Может быть, виновата репутация её матери…

– Значит, сделаем так!

Хозяин даже дома говорил властно, отрывисто, будто отдавал приказы, не подлежащие обсуждению.

– Обедать будем через час, а пока я немного освежусь. Кофе мне свари, любимый. И позови Влада в кабинет. Надо его приучать хотя бы соблюдать приличия, а то потом поздно будет. – И, заметив, что Каролина встревожилась, добавил: – Ничего страшного. Мужской разговор, как положено.

– Конечно, папулечка, я мешать не стану. Сейчас всё сделаю.

Каролина ещё раз чмокнула мужа в щёку и упорхнула на кухню. Любимый кофе «Эспрессо» она варила в джезве из только что смолотых, а перед тем обжаренных до черноты зёрен. Роман предпочитал сорт «Эспрессо Голд», горький и крепкий, приготовленный из смеси «Арабики» и «Робусты». После этого он мог, пообедав, работать ночь напролёт, а утром, ещё раз приняв душ, сразу же ехать в фирму.

Но на сегодняшнюю ночь Шибаев не планировал никаких мероприятий. С документами, скопившимися за время его отсутствия, он решил разобраться позднее. Наскоро умывшись в просторной ванной комнате с пальмами, зеркальным панно на стене и вместительной угловой «джакузи», он прошёл в кабинет и сел за стол. Всем своим видом Роман давал сыну понять, что разговор будет нелёгкий.

Влад уже ждал его, ссутулившись на кожаном диване под огромным портретом главы семьи. Шибаева написал очень модный и дорогой художник; заказчик остался доволен и повесил портрет в кабинете, отмахнувшись от протестов Каролины. Все, кто приходил по делам или заезжал в гости, от души восхищались великолепной работой и заявляли, что никто не сумел бы лучше передать характер Романа, схватить его суть, проникнуть в душу, выписать черты лица. И даже самый лучший фотоаппарат не смог бы составить конкуренцию гениальному мастеру.

Кофе уже дымился в чашке полупрозрачного фарфора. В ансамбле с блюдцем чашка напоминала позолоченную кувшинку, плавающую по тёмной глади письменного стола. Но за качество полировки Шибаев был спокоен – Каролина всегда подкладывала под блюдце крохотную салфетку, которая не портила общий вид. Именно для этой цели Каролина связала крючком несколько штук.

Отец с сыном обменялись рукопожатиями, и каждый сел на своё место.

– Здравствуй, пап!

Влад говорил с хрипотцой. Он то срывался на фальцет, то брал низкие ноты. Шибаев, в который раз, подумал, что сын унаследовал его глубокий баритон, но пока придётся потерпеть.

– Как съездил?

– Нормально, сынок. Возьми потом в кейсе свои «компакты».

Роман помешал ложечкой в чашке, хотя сахар Каролина туда не положила. Аромат и вкус кофе должны были сохраняться первозданными, доставлять удовольствие сами по себе.

– Что же ты не вышел сразу? Матери звать тебя пришлось…

– Эрика позвонила. И я не услышал, как ты вошёл. Извини.

Влад застеснялся. И всегда бледное его лицо пошло пятнами. Очки запотели, и прядь блестящих каштановых волос упала на лоб. Кисти рук Влад зажал между острыми коленями, обтянутыми потёртыми джинсами. Несмотря на богатство отца, Влад Шибаев одевался просто, даже небрежно. И сейчас из расстёгнутого ворота серой рубашки торчала длинная шея, обмотанная какими-то цепочками и верёвочками.

Роман между делом подумал, что в одном из медальонов сын хранит портрет Эрики Ходза. А вообще-то, если бы не сильная близорукость, Влад был бы красивым парнем. У него правильные черты лица, матовая, чистая, несмотря на критический возраст, кожа. Большие, с тяжёлыми веками, глаза цвета вот этого самого кофе – как у Каролины. Пухлые губы, длинные ресницы, высокий лоб… Ничего во Владиславе не изменилось, и в то же время Роман видел – сын стал совершенно другим. Ах, да – влюбился!

– Извиняю, – бросил Шибаев, хмурясь и думая о том, как помощью немногих слов объяснить сыну суть непростого дела.

Чувства Влада его нисколько не волновали, Все в этом доме должны были подчиняться воле хозяина. Роман знал одно – жена и оба сына всецело зависят от него. Любая перемена, произошедшая в жизни Романа Шибаева, сразу же отразится на благополучии семьи, которую сейчас спасает от невзгод мощная стена.

Дай она трещину, получи пробоину, обрушься – и для Каролины, Яна, Влада настанут плохие времена. И вот для того, что не огорчать отца, не выбивать его из рабочего состояния, не отвлекать на всякую чепуху, Влад обязан выполнить самый жестокий приказ.

– Я как раз хочу поговорить с тобой об этой твоей «ватрушке», то есть о подружке или как она там у вас называется. Гёрл-френд, что ли?

– Эрика – не «ватрушка» и не гёрл-френд. Мы друзья, – поправил отца Влад, и Роман увидел, как он напрягся.

Парень сидел неподвижно, а Роману почему-то казалось, что он бегает по кабинету, спотыкается, мечется из угла в угол. Руки сына ещё сильнее сжались на коленях, и губы задрожали.

– Ах, друзья! – издевательски-ласково протянул Роман. – Так вот, сынок, что я тебе скажу… Слушай внимательно и запоминай с первого раза. Ты не тупой, поэтому повторять не стану. Пока что ты самостоятельно существовать не можешь, а, значит, не имеешь права нарушать мои планы. Друзей для тебя выбирать я не намерен, но в этом случае вмешаюсь. С одной только целью – чтобы ты не навредил сам себе. Короче, ты должен порвать все отношения с Эрикой.

– Я… не врубаюсь!

Влад привстал на диване, но тут же сел обратно. Ему показалось, что зрачки отца, больно уколов, оттолкнули его назад, хотя на самом деле Роман лишь сильнее прищурился.

– Порвать с Эрикой? Но почему? Чем она тебе помешала?..

– Как её фамилия? – отрывисто спросил Шибаев, и Влад немного приободрился.

Может быть, отец на кого-то другого подумал, потому и взбесился? Рука, стиснувшая горло мальчика, немного ослабила хватку.

– Ходза. Эрика Ходза. Мы в одном классе учимся. Мама знает…

– Вот именно – Эрика Ходза.

Шибаев раздражённо отпил глоток кофе и не ощутил вообще никакого вкуса. Все чувства в нём умерли. Осталось только одно желание – вдолбить непонятливому сыну в башку то, что самому Роману казалось очевидным.

– Ты знаешь, кто её мать?

– Да, это все знают, – пожал плечами Влад.

Он снова погрустнел, сообразив, что отец не ошибся, и гнев его направлен именно против Эрики.

– И кто же? – подозрительно осведомился Шибаев, берясь за чашку.

– Богатейшая бизнес-вумен. Насколько я знаю, она торгует компьютерами, программами, оргтехникой, аппаратурой, средствами связи. Имеет акции прибыльных компаний и крупных банков. У них с Эрикой масса недвижимости в Москве и за рубежом. Классная семья, пап! Я не знаю, что в ней может не устраивать. Для любого дружить с такой девчонкой – главная мечта в жизни…

– Для любого? – тихо, но яростно перебил Шибаев. – Нет, сынок, не для любого. Для тебя, к примеру, это может плохо кончиться. До тебя доходили слухи о том, что Дарью Юрьевну Ходза называют «Чёрной Вдовой»? Нет? Так знай, дурилка, что клички даром не дают. Эта бизнес-вумен теснейшим образом связана с бандитами, пусть и респектабельными. С криминальным миром Москвы, в котором вращается ещё со времён первоначального накопления капитала. Капитал свой она унаследовала от мужа, который в итоге чем-то не угодил своим подельникам и был ликвидирован. Кроме того, во время октябрьских событий девяносто третьего года он перешёл на сторону Верховного Совета, материально помогал путчистам. Такой он своим друзьям был не нужен. «Дуче», как его называли, стал смертельно опасен. После него остались деньги и связи, и Дарья впоследствии их преумножила. Наряду с криминалитетом она взяла в союзники чиновников на всех этажах городской и российской власти. Всей своей жизнью, всей деятельностью она мстит человечеству. «Чёрная Вдова» ведёт бизнес так умело и тонко, что к ней до сих пор никто не подкопался. А в натуре её бизнес стоит на костях и крови. Ты этого не знал? Ты считал, что такие возможности получают по-честному? Что выпускница истфака МГУ может ворочать делами, в которых никогда ничего не понимала, и ни разу не оступиться?

– Да нет, я не думал.

Влад то и дело глотал слюну, облизывал пересыхающие губы и не мог найти слова, которые смягчили бы отца, заставили его вспомнить не только о собственных проблемах. Да, предок привык заводить друзей и расставаться с ними исходя только из интересов дела, и сыновей хочет приучить поступать точно так же.

Двадцатитрёхлетний Ян совершенно втянулся в эту жизнь. Стал роботом, машиной, всецело подчинённой отцу. Но Влад желал оставаться самим собой. Он согласился не водить в гости пацанов с улицы, много не болтал о том, что происходило дома. Не пил, не курил, не кололся, и в рестораны ездил только с родителями. Но почему он должен вот так, без оснований, пойти на разрыв с Эрикой? Как объяснить, если она спросит?

С Эрикой интересно, она и внешне очень привлекательна. Яркая, эффектная, всегда стильно одетая. Без комплексов, и при этом держит себя в руках; не ходит, с кем попало. Кажется, у неё в четырнадцать лет ещё никого не было. Невероятно, но у него, Влада появился уникальный шанс стать первым. Но это потом, а пока мальчик не думал о сексе. Вокруг него увивались разные девчонки – красотки, хэви-металлистки, зацикленные на учёбе отличницы, больше похожие на парней спортсменки. Но Эрика оставалась для него единственной – навсегда.

Она не просто нравилась Владу. Её хотелось видеть как можно чаще. С ней тянуло поделиться радостями и бедами, кое в чём даже взять с неё пример. Многие в их классе – кто по своей инициативе, кто по наущению родителей, искали дружбы с Эрикой Ходза, но та вежливо отвергала все притязания. Девочка прекрасно понимала, из-за чего к её персоне возникает повышенный интерес.

Она открыто предпочитала Влада Шибаева, и пара-тройка одноклассников принялась ему угрожать, требуя добровольно отказаться от Эрики. Теперь эти парни очень обрадуются, потому что с предком не поспоришь. Ещё подумают, что Влад их испугался, и примутся прессовать его по полной программе…

– Ты от девчонки никогда не слышал о проделках её мамаши? Она что, совсем дура?! – грубо спросил Шибаев, до хруста сжимая кулаки на столе. – «Чёрная Вдова» вычислила заказчиков убийства мужа и немедленно их уничтожила. Взрывала в машинах и в магазинах, травила, переезжала самосвалами. Одному вместо шампуня налила во флакон фтористоводородную кислоту. И не жалела при этом ни жён, ни детей, если те оказывались рядом. Всегда говорила, что её младенца не пожалели. До сих пор она действует вероломно, жестоко, цинично. Подводит неугодных под статьи. Вынуждает свернуть бизнес, сталкивает с рэкетирами. Не все выдерживают такой прессинг, и многие сводят счёты с жизнью. Для достижения своих целей Дарья Ходза пользуется всякими средствами – не буду перечислять, какими именно. И знаешь, что даёт ей силы? После того, как погибли её муж и сын, а последнего пуля зацепила случайно, Дарья хотела кончать с собой, но пистолет жал осечку. И в этом событии мать твоей подружки усмотрела волю Провидения. Смыслом её жизни стало возмездие. А у меня с ней в последнее время возник базар. Ты хочешь, чтобы твоего отца замочили? Мать может подослать дочку к тебе и действовать через неё. Я не желаю, чтобы члены этой семьи входили в мой дом.

– Пап, да ты чего?.. – испугался Влад. – У тебя – вода, у неё – компьютеры… – Сын снял очки и сжал их в кулаке. Отец усмехнулся. – Она замочит тебя? Подослала ко мне Эрику?..

– Вполне вероятно, что замочат не только меня, но и тебя, сынок, – чётко произнёс Роман. – Ты – моя кровь, и этим всё сказано. В наших делах ты всё равно ничего не поймёшь, но в твоих силах совладать с эмоциями. Ты – мужик, и нечего разводить сопли. Я вижу в дочери «Чёрной Вдовы» угрозу для всей семьи Шибаевых! Понятно? Я запрещаю тебе видеться с этой девкой хоть здесь, хоть на даче, хоть в гимназии. Пока ты общаешься с ней, я ни секунды не буду спокоен. Отец не пожелает тебе зла, сынок.

Роман достал портсигар, коробку кедровых спичек. Высек язычок пламени и долго, тщательно зажигал толстую сигару с золотым обрезом.

– А ты, надеюсь, не желаешь гибели мне. Всё это пустое – любовь до гроба, предательство, измены, муки совести. Все мы постоянно клянёмся в верности, а жизнь заставляет нас забывать клятвы. Говоришь, вы только дружили? Друзья могут поссориться. Мне всё равно, какой именно предлог ты выберешь. Сумеешь показать характер – и ладно. А я переведу тебя в другую школу. В «Петровскую», например. Оттуда легче попасть на учёбу за границу. На днях я улетаю в Стокгольм, вернусь в воскресенье; тогда и займусь твоим образованием. Но лучше закончить этот учебный год.

– Пап, но я не могу вот так, сразу… Ладно. Я не буду приглашать Эрику домой, если это опасно. Но я ведь гадом перед ней буду!..

– Самое страшное – стать гадом для своей семьи, сынок. Хватит того, что ты потерял маленького брата, а я – сына, нашего Феликса. Более ни одной потери я не допущу. Ты вправе полюбить другую. Скажи Эрике, что именно так и случилось. В юности раны, в том числе и душевные, заживают быстрее.

Роман сильно затянулся, выдохнул чуть-чуть дыма и ткнул сигарой в пепельницу.

– Я всё сказал, Владислав. Учись поступать так, как того требуют интересы дела, иначе ты не преуспеешь в жизни. Тебя ещё не поздно воспитывать, и ты сам должен воспитывать себя. Это тебе сейчас кажется, что никаких баб и девчонок в твоей жизни больше не будет. На самом деле ты поимеешь их десятки. И нельзя вынужденный или добровольный разрыв с каждой превращать в трагедию. Знай только, что Эрика – член враждебной нам семьи. Я раньше не говорил об этом, но сегодня решил приоткрыть тебе глаза. И если узнаю, что ты тайком продолжаешь отношения с ней, найду способ тебя изолировать. Ты будешь учиться там, де я захочу. И последнее… – Роман встал, вышел из-за стола, взял сына за плечи и поставил перед собой. – Будь ты постарше, я женил бы тебя немедленно. Но пока… рвать нужно сразу и навсегда. Она должна понять, что надежды на возобновление вашей дружбы нет и быть не может. И «Чёрная Вдова» вынуждена будет смириться со своим поражением. Можешь сказаться больным, несколько дней не ходить в гимназию. Подумай на досуге о жизни. Иди!

Шибаев подтолкнул сына к двери. Влад немедленно вышел, так как понимал – возражать отцу бесполезно. Неоднократно раненный и контуженный в Афганистане, бывший спецназовец был страшен в ярости. Меньше всего Владу хотелось слышать жуткий хриплый голос, видеть налитые кровью глаза, которые, казалось, могли вот-вот лопнуть. А потом придётся вызывать врачей не только к отцу, но и к маме. Ругать самого себя за то, что довёл их до такого состояния. Целую ночь не спать, а утром ехать на уроки…

Мальчик сделал вид, что подчинился, и на ватных ногах пошёл по длинному коридору огромной квартиры. Он начисто позабыл о компакт-дисках, о которых мечтал столько времени; ведь их нельзя будет завтра утром показать Эрике. Вместо этого придётся объяснять, что между ними всё конечно. Скрывать что-либо бессмысленно – охранники доложат отцу, и тот действительно ушлёт в другую школу. Может даже насильно выпихнуть за границу и долго не разрешать вернуться. А так хоть можно будет каждый день видеть Эрику время от времени перебрасываться с ней фразами – запретить одноклассникам общаться никто не может.

А когда-нибудь этот базар кончится, и можно будет возобновить отношения. За Дарью Ходза никто поручиться не может. Раз отец говорит об угрозах с её стороны, значит, у него есть основания. Эрика не раз жаловалась, что нервы у матери стали совсем никудышние. И уже давно, с тех пор, как были застрелены прямо у дверей квартиры её муж Андрей и маленький сын Артур, сидевший в тот момент на руках отца, Дарья периодически лечилась в психиатрической. Даже в этом Влад с Эрикой были схожи – оба потеряли младших братьев, и каждому в тот момент было по одиннадцать месяцев.

Влад на цыпочках подошёл к встроенному шкафу и достал куртку. Хотел, пока отец в кабинете, немедленно бежать к Эрике, потому что не было сил ждать до понедельника. Но мать, поглаживая сидящую на пуфике розовую кошку породы скоттиш-фолд, болтала с кем-то по «трубе», и поэтому сразу заметила Влада. Другая кошка, голубая, сккоттиш-страйт, тёрлась об её ноги. Эта порода славилась висячими ушами, толстыми щеками и плюшевыми шубками.

– Ты куда, Владик? – всполошилась Каролина. – Мы же сейчас обедать будем! Скоро Ян придёт, сейчас из машины позвонил. Ну-ка, не капризничай, бросай всё – и за стол! Папа приехал, а ты сразу из дома бежишь!.. В такой день, как сегодня, нужно отложить все дела.

– Хорошо, мам. Отложу. – Влад нехотя повесил куртку обратно.

Так же как и Роман, он старался ни при каких обстоятельствах не расстраивать Каролину, подверженную частым нервным срывам. Несмотря на безоблачную, с точки зрения многих, жизнь, она готова была в любой момент расплакаться, а смех её часто напоминал истерический припадок.

Мать внимательно смотрела на сына, но ни о чём его не спрашивала, а тот не спешил поделиться своей болью.

Влад открыл отцовский кейс, достал футляры с компакт-дисками. При этом он не испытывал ни радости, ни волнения, ни печали, ни даже злости. Все чувства будто умерли в нём. Мальчик старался не думать о том, как завтра в гимназии встретиться с Эрикой Ходза.

Скорее всего, кормилец прав. Отношения нужно на время прервать, но перед этим всё обстоятельно объяснить подруге. Эра должна понять, что Влад любит её. Но отца, мать и брата он любит ещё больше. Эра поймёт, потому что тоже очень дорожит своей матерью, и точно так же послушалась бы её. Может быть, своей дочери «Чёрная Вдова» скажет, какого рода базар вышел у неё с Романом Шибаевым…

Раньше Влад сразу же вставил бы «компакты» в проигрыватель; сейчас же он положил футляры на журнальный столик и тут же о них позабыл. В дверь позвонили заливистой трелью – так делал старший брат, возвращаясь домой в хорошем настроении. Влад хотел выйти в прихожую навстречу Яну, но почувствовал, что не может видеть отца, который обязательно будет там.

Усевшись на своё широченное ложе с подушками и множеством раздвижных креслиц, столиков и ящиков для белья, мальчик стиснул пылающий лоб ледяными руками. Лицо его перекосилось от внезапной головной боли. Когда приступ отпустил, Влад облегчённо вздохнул. И подумал, что, похоже, притворяться ему не придётся; он действительно заболел.