У меня никогда не получается заснуть после любовных утех. Я слишком взбудоражен и почему-то не могу найти покоя в постели рядом со спящей подругой. Поразительно, как быстро после самой сокровенной близости снова чувствую себя одиноким.

Уложив Джека, мы с Линдси снова занялись любовью, на этот раз с чуть большей одержимостью. Затем она быстро и крепко уснула, я же, что характерно, с легкостью пробежал бы марафон. И, как ни трепетно было вновь делить с ней постель, беспокойство гнало меня прочь.

Я спустился вниз, застал финальную часть вечерних новостей. Про спорт и погоду. По счастью, самое главное, то есть подсчет трупов, я пропустил. После новостей смотрел попеременно то повтор “Веселой компании”, то “Спасателей Малибу”. Понял вдруг, что “Веселая компания” до сих пор кажется мне новым сериалом, хотя идет уже лет десять, несколько каналов купили права на нее и крутят старые серии. Я думал о Линдси, молился, чтобы впредь мы уже не расставались, и в какой-то момент задремал.

Проснулся от звука захлопнувшейся дверцы холодильника. Перевернулся на другой бок, увидел в дверях кухни стройный силуэт.

– Кто тут?

– Да я это, я, – фигура приблизилась, и я узнал Джека.

– Что ты тут делаешь? – спросил я, только частично осознавая происходящее. Джек был без рубашки, или так мне почудилось в полумраке.

– Все нормально, – шепнул он. – Спи дальше. Просто захотелось попить.

– Но как?.. – я не закончил, глаза закрылись сами собой, мною снова овладел сон.

Всего лишь через несколько секунд, как мне показалось, я открыл глаза, будто внезапно вспомнив что-то, но Джека уже не обнаружил и усомнился, был ли он вообще. Тогда я заснул и увидел Джека во сне – в “Спасателях Малибу”: он шел по пляжу в коротких красных штанах от плавательного костюма, нес красный спасательный жилет на плече. Я сидел в шезлонге у океана, ждал, пока он подойдет, и собирался поздравить с тем, что теперь он снимается в сериале. В обратной логике сна роль в “Спасателях” оказывалась весомее карьеры в кино. Когда Джек проходил мимо, я окликнул его, но грохот прибоя заглушил мой голос – Джек не услышал. Я снова выкрикнул его имя, но Джек все шел, пристально вглядываясь во что-то далеко впереди, и мне оставалось лишь беспомощно наблюдать, как он исчезает из виду. Отчего-то мне не пришло в голову подняться и последовать за ним.

На следующее утро Чак разбудил меня, настойчиво толкая в плечо.

– Он сбежал.

– Что? – я перевернулся на диване, лицо отклеилось от кожаной обивки, как наклейка от вощеной бумаги.

– Джек сбежал. В доме его нет.

Даже спросонья эта новость не застала меня врасплох.

– Сколько времени?

– Пол-одиннадцатого.

– И как же ему это удалось? – поинтересовался я, сел, сцепил руки за спиной в замок, потянулся. Взглянув в окно, увидел, что дождь льет как из ведра, и только тогда различил мерный стук капель по крыше.

– Открутил дверные петли.

– А ведь это нелегко, – восхитился я. – Похоже, он почувствовал себя значительно лучше.

– Уверен, чувствует он себя превосходно, поскольку, скорее всего, уже нанюхался кокса до беспамятства, – съязвил Чак.

– Может, он просто погулять пошел. Голову проветрить и все такое.

Чак поднял бровь:

– Ну конечно.

– Элисон в курсе?

– Уже отправилась на поиски.

– Куда?

– Не знаю, – Чак вздохнул. – Наверное, колесит по округе, ищет в городке.

– Где Линдси?

– Видимо, до сих пор спит. Я думал, ты с ней, поэтому не стал заходить.

– Раньше тебя это не останавливало. – Я встал, потянулся.

– Что же получается? – задумчиво проговорил Чак. – Ты наконец в постели с женщиной, которую любил много лет, и именно теперь решил переночевать на диванчике? С чего бы это?

– Такой уж я чудак, – сказал я и пошел на второй этаж будить Линдси. Но не успел еще подняться и до половины лестницы, как зазвенел дверной звонок. Я остановился, присел на ступеньку, Чак направился через холл к входной двери. На пороге стоял Джереми в ярко-желтом дождевике, укрывавшем его от макушки до щиколоток. Я вспомнил, с каким звуком разбиваются капли о полиэтиленовый капюшон, и ощутил внутри толчок острой тоски по детству, лесным прогулкам в школьном лагере, когда бредешь, отделенный дождевиком от всего мира, в поисках саламандр и слизняков, выползающих наружу после летней грозы.

– Привет, Джереми, – поздоровался я. – Что-нибудь случилось?

– Не могу найти маску Дарта Вейдера, – ответил мальчик, стаскивая капюшон, чтобы лучше меня видеть. – Вчера оставил на крыльце, а теперь она пропала. Вы взяли ее обратно?

– Нет, конечно. Может, твоя мама занесла ее в дом?

– Не-а, – сказал он удрученно. – Хотел надеть ее на Хэллоуин.

– Слушай-ка, давай я зайду попозже, вместе поищем, ладно? – предложил я.

– Ладно, – согласился Джереми.

– Как мама?

– Нормально, – он уже повернулся уходить. По тону Джереми становилось ясно, что в последнее время от него многовато требуют. – Сказала, мне скоро возвращаться в школу.

– Да, это грустно, – посочувствовал я.

Элисон вернулась через час, встревоженная, растерянная. Тем временем я разбудил Линдси, которая улыбнулась мне и сказала:

– Ты, вижу, по-прежнему не можешь спать спокойно после хорошего секса. Поздно лег?

– Довольно поздно, – я плюхнулся рядом с ней на кровать, уткнулся в ложбинку над ее ключицей. Линдси обвила меня ногами. – Джек сбежал.

– Как?

– Ночью. Снял дверные петли и смылся.

– Вот блин.

– Да уж.

Я поймал себя на эгоистической мысли о том, какие последствия может иметь исчезновение Джека для нас с Линдси. Если Джек сбежал, оставаться в доме Шоллингов на озере нет смысла. Мы вернемся на Манхэттен, в свои квартиры, к своим жизням, и мелочи, пошлость повседневного существования вновь исподволь поведут против нас войну. Пока мне не хотелось подвергать наши с Линдси отношения такому испытанию. Они только оформились, не успели окрепнуть. Сейчас мы были уязвимы. Хотелось уберечь нас до поры в укромном месте, под защитой гор, озера, пока все не станет определеннее.

Я до смерти боялся действительности. Боялся, что в ней все может обернуться совсем иначе.