Жили-были два брата. Отправились они однажды на охоту, в тайгу пришли, шалаш построили, переночевали, стали добычу искать. День ходили, два ходили, ни одного зверя не нашли.

Один брат махнул рукой и подался домой, а второй остаться решил. Развел он вечером огонь в шалаше, суп поставил варить, поел хорошо. Делать ему нечего, вот он и взял хомыс, поставил перед собой палку, шапку на нее надел, давай сказки сказывать.

О Хара-хане сказку до самой полночи рассказывал. Вдруг слышит, сучья затрещали, в шалаш какой-то черный человек вваливается. Страх охватил охотника. И про сказку забыл, и на хомысе не играет. Сидит, не знает, что ему дальше делать.

– Играй, играй, – говорит ему черный человек.

– Какой я игрок, – отвечает охотник.

– Ты великий сказочник. Обо мне сказку сказывал. Хара-хан я. Давай дальше сказывай.

Охотнику ничего не остается, как продолжать сказку. Всю ночь слушал его черный человек, а когда рассвело, уходить собрался.

– Вечером, – говорит, – побольше дров запаси. Я к тебе еще приду. Слушать буду.

Вышел охотник в тайгу, со всех сторон звери ему попадаются. Никогда столько зверей не видел. Какие покрупнее – бьет их, какие помельче – мимо пропускает.

Вернулся к вечеру с богатой добычей, дров наготовил побольше, мяса сварил, поел досыта, опять, как вчера, поставил палку, накрыл шапкой, сел напротив, взял хомыс, наигрывает.

Только полночь сравнялась, черный человек Хара-хан является. Не один пришел. Женщин с собой привел, девушек. Усадил всех и сам уселся.

– Давай, – говорит, – сказывай сказки.

Ну, охотник поет-играет, сказку сказывает.

Дрова кончились, так черный человек сам сходил, такое беремя приволок – впятером не поднять. Огонь все сильней да сильней разгорается, а охотник знай рассказывает. Опять до самого утра его черный человек со своими слушал.

И снова этому охотнику большая удача в тайге была. Он только диву давался, как прямо навстречу ему звери бегут – успевай ловить да веревкой душить.

Вечером к шалашу едва добычу приволок, а черный человек Хара-хан уже его ждет.

– Показывай, чего добыл. Ну, это еще мало. Я тебе добавлю.

Кидает ему шкурку за шкуркой. Дорогие все. Охотник едва складывать успевает. Пять мешков набил.

– Как же я унесу столько? – спрашивает.

Хара-хан коня привел, мешки навьючил, зверей, что охотник добыл, сверху положил. Сами оба тоже на коня сели, поехали, да быстро так – в ушах свистит.

Довез черный человек охотника до его дома, свалил весь его груз, на прощанье наказывает:

– Будет брат отнимать твою добычу, просить будет – ничего ему не давай. Все твое.

Сказал и скрылся. Будто его и не было.

Слух, что один из братьев много зверей добыл, дорогие меха привез, весь аал облетел. Хвалят люди охотника, не нахвалятся. А брат его тут уже. Глаза от зависти горят, жадностью светятся.

– Мы, – говорит, – вместе в тайгу ходили, вместе охотились. Давай добычу делить пополам. Так по справедливости будет.

Пожалел охотник брата.

– Бери, – говорит, – половину. А мне тогда пять коров дай.

Тот на все согласен – меха-то дороже. Забрал свою долю брат, еле увез на нескольких конях. Развесил шкурки в своей юрте, глядит – не нарадуется.

А охотник вечером хомыс взял, сказку про Хара-хана сказывать стал. Только начал, убитые им звери, которых он брату отдал, ожили и разбежались. У того с горя чуть печень не лопнула.

Прибежал он к охотнику, ругает его на все лады.

– Ты зачем, такой-сякой, к себе всех своих зверей переманиваешь? Это не дело. Как тебе такое удается?

Охотник ни в чем не признается, а брат пристал, скажи да скажи.

– Давай, – охотник ему, – двадцать коров, тогда скажу.

Пригнал брат коров.

– Ну, говори.

Рассказал охотник, как его сказки самому Хара-хану понравились и за это награда такая вышла.

Брат бегом домой. Палку поставил, шапку накинул, хомыс схватил, сказку завел. Ждет-пождет, когда к нему черный человек пожалует, когда сами звери прибегут. Три ночи сказки говорил, все напрасно.

Злом изошел, брата-охотника на чем свет стоит поносит, к нему пришел, своих коров обратно требует.

– Бери, – говорит, – не жалко.

А сам вечером только хомыс взял, только сказку начал, коровы тут же к нему вернулись. И когда бы он в тайгу на охоту ни выходил, звери сами к нему бежали.