Глава 1. Орден Вармонгера и Школа Войны

Усталый гонец направил своего коня по дороге, сбегавшей с высокого холма. Путник с надеждой смотрел на раскинувший перед ним город.

— Так вот ты какой, легендарный Кронемус, столица некогда великой страны — пробормотал он.

Его взгляд скользнул по рву, высоким стенам с множеством башен охраняют город и крышам с черепицей удивительного синего цвета. Всадник разглядел просторную главную площадь, ратушу и королевский замок, уже дюжину лет как пустующий. Затем гонец перевел взгляд на лес шпилей и куполов над гильдией магов, настоящим городом в городе — целью его долгого путешествия.

Пропуском в ворота Кронемуса, а потом и гильдии послужило знамя с двумя гербами: летучими мышами Меланрота и дубом Ордена Вармонгера.

Всадник оставил коня у ворот главной башни гильдии — самого высокого сооружения в городе.

Анфилада из огромных и мрачных залов со сводчатыми потолками, мощными колоннами, искусными барельефами и гобеленами на стенах, витражами и позолоченными люстрами поражала воображение и одновременно подавляла. Это заставило путника прибавить шагу.

Зал Совета был полон людьми в разноцветных мантиях и камзолах и ливреях, но посланнику был нужен сам Верховный Канцлер Михрамус Таламанд. Не найдя его, гонец обратился к долговязому темноволосому молодому чародею, судя по символам на одеждах уже дослужившемуся до звания магистра.

— Простите, господин, как вас там…

— Эстальд Нотхорн, сэр.

— Хорошо, мэтр Нотхорн, а где милорд Таламанд?

— Здесь, — маг кивнул в сторону одной из многочисленных дверей; в этот момент в зал вошел сам седовласый канцлер.

— Приветствую вас! — сказал гонец, поклонившись. — Меланрот шлет вашей гильдии послание, — с этими словами он вручил Таламанду свиток пергамента, скрепленный внушительной печатью.

— Благодарю, — канцлер направился к главной трибуне, на ходу читая письмо.

«Премудрейшие господа, губернатор Халкерик и канцлер Таламанд, господа сенаторы Городского и Высшего Волшебного советов, а также все жители и маги славного города Кронемус! — торжественно начал канцлер со своей трибуны.

В конце июля сего года в нашем городе состоится традиционная церемония выбора лучшей гильдии в мире.

Магическая Академия Ордена, путешествующая по городам и собирающая сведения о последних свершениях магической науки, уже держит путь в Кронемус.

Мы будем ждать Вас и Ваших людей на празднике. Просим заранее назвать гонцу численность вашего посольства. Так как наша гильдия — единственная, врата которой открыты и для немагов, мы зовем и их. А всем рыцарям, что приедут в Меланрот, выпадет честь участвовать в величайшем рыцарском турнире за всю историю времен. Приз победителю пока содержится в секрете, но уверяем вас, что он достоин короля.

Ждем ваших посланников не позднее 20 числа второго летнего месяца.

Верховный канцлер волшебной гильдии города Меланрота и правитель Меланрота герцог Серавир Флоритэйл.

Передать послание лично в руки милорду Михрамусу Таламанду или милорду Саламеру Халкерику.

12 марта год 14530 .»

— Я думаю, вы все осознаете важность того, что нам предстоит, — сказал Таламанд, закончив читать. — Для победы в борьбе за Знамя Вармонгера нужно не только умение лихо владеть заклинаниями, которое лучшие из нас покажут в Меланроте. Очень многое зависит от впечатления, которое мы произведем на Академию здесь, у себя дома. Прошу магистров сегодня же сообщить мне, какие именно достижения нашей магии будут представлены на суд высоких гостей. Надо будет показать нашу гильдию во всей красе, ведь чародеи Академии всегда относились к нам с особой строгостью. Итак, все за работу! А я отправляюсь в ратушу, чтобы передать послание из Меланрота нашим друзьям из Городского Совета и Рыцарского Ордена, — добавил Таламанд, уже спускаясь с трибуны.

* * *

Далекий Орадейн, столицу неприветливых Земель Тусклого Солнца, едва-едва озарили первые лучи рассвета. Тем не менее, на главной площади собрался весь город. В тот день несколько десятков юных воинов и воительниц готовились пройти свое главное испытание — Путешествие Посвящения.

Под бой барабанов и торжественное пение труб распахнулись ворота Школы Войны, откуда на площадь были вынесены развевающиеся по ветру флаги и штандарты. Вслед за знаменосцами из ворот вышла колонна новобранцев, которым предстояло распрощаться с Орадейном. У всех на лицах была печаль, тревога и отчаянная решимость. Впереди всех шла девушка по имени Флиаманта Гладсхейм, одна из лучших учениц Школы. Она была очень красива — высокая, стройная с золотыми волосами и серыми глазами. Было в юной воительнице и что-то такое, отчего она могла показаться старше своих лет.

Перед прощальной речью правителя города новобранцам дали время на то, чтобы проститься с родными и близкими. Надо сказать, что Флиаманта была сиротой, ее родители умерли при загадочных обстоятельствах много лет назад. С тех пор эта история обросла огромным количеством слухов и легенд, так что трудно было понять, что в ней правда, а что нет. Все они сходились в одном — в самом конце 14513 года мать и отец девушки, а также еще несколько воинов отправились с каким-то секретным заданием в деревню, расположенную в трех днях пути к западу от Орадейна и бывшую самым дальним поселением его подданных. С момента их ухода прошло не то две недели, не то гораздо больше (точно никто не помнил), а посланники все не возвращались. В деревню отправился новый отряд, состоявший из ближайших помощников правителя.

Прибыв на место, ее участники обнаружили, что поселение стерто с лица земли, а его жители полностью перебиты. Все тела были изуродованы до неузнаваемости. Среди них нашли и останки воинов Орадейна. Их отвезли в город. Родителей Флиаманты с большим трудом смог опознать лишь Мерлагонд Гладсхейм, старший брат ее отца. Он и взял Флиаманту, которой тогда было два с половиной года, к себе на воспитание.

Мерлагонд был главой одного из самых знатных и богатых родов Орадейна. В его большой семье Флиаманту приняли как родную. А сегодня все они: Мерлагонд, его жена Лоренлина, их дети и внуки вышли провожать юную воительницу. Дядя заговорил. Его слова запали в самое сердце девушки:

— Вот и настал час расставания. У тебя впереди множество тяжелых испытаний, но я верю, каким бы ни был твой путь, ты останешься истинной дочерью Орадейна. Помни, мы все тебя очень любим и будем с нетерпением ждать твоего возвращения.

— Я вернусь, я обязательно вернусь и обещаю — вам не придется за меня краснеть, — Флиаманту никто и никогда не видел плачущей, но сейчас она едва сдерживала слезы.

Дядя глубоко задумался. Видно было, что он решает, стоит ли сказать своей племяннице что-то еще очень важное или нет.

— Вас что-то тревожит? — спросила она после паузы.

— Это долгий разговор. Пока ты была маленькой, я не мог тебе этого сказать, и вот ты выросла и уезжаешь, а мы опять не поговорили. Но после твоего возвращения, я обязательно все тебе расскажу… А если мы не увидимся…

— Мы увидимся, мы опять будем вместе, — с дрожью в голосе, но решительно возразила Флиаманта.

Она обнялась с дядей, потом со всеми остальными родственниками и направилась к центру площади. Через несколько минут уже все новобранцы были там. Теперь свое слово должен был произнести правитель.

Его звали Эльмерус Тинтагиль. В прошлом это был великий воин, однако сейчас он был уже очень стар. Несмотря на это, он вышел на балкон своего замка в полном боевом облачении. Все преклонили колени.

— Ну что ж, мои юные братья и сестры! Настало время и вам отправиться навстречу своей судьбе! Желаю всем вернуться домой со славой! Ну а те, кто в этом походе встретит свой смертный час, знайте — ваша доблесть не будет забыта! Вы навеки останетесь с нами! Отвага и честь!

— Отвага и честь! — повторило воинство.

— Слава Орадейну! — произнес правитель.

— Слава! — ответили новобранцы.

— Теперь в путь, дети мои!

Все поднялись и отсалютовали клинками. Затем новобранцы направились к возвышению у выхода с площади, на котором лежали особые копья с очень короткими и толстыми древками. Всего этих копий было изготовлено восемьдесят четыре, по числу людей, отправлявшихся в путь в этот день. На них были вырезаны их имена и дата — 30 марта. Все взяли себе по копью — они требовались для последней части церемонии.

— По коням! — послышалась команда, которая была тут же исполнена — все заткнули короткие копья за пояс, взяли длинные боевые копья с флагами и щиты. На них был изображен герб Орадейна — темно-синее поле, по диагонали разделенное белой полосой. В нижней части находился серебряный рыцарь на белом коне, в верхней — золотое солнце, такого же цвета месяц и семь золотых звезд, расположенных полукругом.

Уходящие и остающиеся помахали друг другу на прощание, после чего ряды всадников двинулись по главной улице города, спускавшейся от площади к воротам. Стены и здания Орадейна, сложенные из очень светлого камня, казались еще белее на фоне низкого свинцового неба, по которому проносились черные тучи. На востоке сквозь них с трудом пробивались солнечные лучи.

Перед новобранцами открылись городские ворота, и всадники поскакали к холму, видневшемуся на расстоянии чуть более мили от города. На его вершине покоился огромный камень, который прозвали Прощальным. Все собрались вокруг него и спешились. После этого каждый достал из-за пояса короткое копье, взятое с помоста на площади, и воткнул его в землю. Копья каждой новой группы уходивших всегда ставились вместе. По возвращении домой их забирали. А поскольку назад приходили не все, некоторые копья оставались там навсегда. Древки сгнивали, и наконечники оставались ржаветь в земле. Отсюда и название этого холма — Ржавый.

Флиаманта огляделась (она уже воткнула свое копье и вновь села в седло). Из тех, кто отправился в путь в прошлый раз (четыре месяца назад), не вернулось еще с полсотни человек. Из позапрошлого похода — около двадцати.

— Интересно, сколько еще вернется и когда? — подумала девушка. — А из наших? А я? Смерть на поле брани не так страшна, ведь существует много вещей, по сравнению с которыми она покажется милостью.

Вот все снова в седлах. Теперь полагалось стать кольцом вокруг камня, спинами к нему. Флиаманта оказалась лицом на Северо-Запад. Дальше каждый должен был сначала проскакать две тысячи двести шагов вперед (никто не знал, почему именно столько, но такова была традиция), после чего можно было направляться уже куда заблагорассудится.

Все распрощались и погнали коней. Флиаманта смотрела вперед; перед ней раскинулись невероятные просторы — поля и леса, равнины, холмы и едва различимые горы.

Теперь оставалось полагаться только на себя и либо бесславно погибнуть, либо стать героем, прославив родной Орадейн. Благо, для последнего у Флиаманты было все: она была сильной, отважной, решительной, а теперь еще и абсолютно свободной, подобно свежему ветру, который сейчас дул ей в лицо, откидывая волосы со лба. При ней был меч, никогда ее раньше не подводивший. Воительница проверила, легко ли он достается из ножен и на месте ли крылатый шлем, пристегнутый к седлу.

Преодолев нужное расстояние, Флиаманта решила направления на Северо-Запад не менять. Впереди над линией горизонта небо было совсем черным, его то и дело пересекали молнии, и доносился рокот далекого грома.

 

Глава 2. Карта, котел и копье

Соревнования между гильдиями всегда состояли из двух частей — сначала Академия объезжала все двенадцать городов и знакомилась с достижениями магов каждой из гильдий, ведь далеко не всякое из них было возможно перевезти в другой город, как, например, необыкновенную кузницу из Кронемуса, которая работала сама, без кузнецов и подмастерьев. Но часто дело было вовсе не в размерах магических явлений. Волшебство способно создавать не только чары, зелья или чудесные предметы — нередко оно принимает совершенно невероятные и удивительные формы, более изощренные, чем сложное заклинание, которое может продемонстрировать умелый волшебник, или колдовской амулет, который было бы легко привезти в Меланрот. Не говоря уже о том, что многие творения магов слишком опасны, чтобы покидать пределы гильдии, где они были созданы.

Вторая, решающая часть состязания проводилась в городе, одержавшем победу в прошлый раз — а Меланрот признавали лучшим уже пятьсот лет подряд. Лучшие колдуны со всего мира мерились там силами в самых разных областях волшебства. Но до этого еще было довольно далеко, а пока предстояло продемонстрировать Академии последние достижения колдовской науки в Кронемусе: новые зелья, магические устройства и механизмы, новые волшебные книги и многое другое. Но самым главным и секретным творением местных магов было противоядие от Душепожирающего зелья. Так называлось ужасное снадобье, которое наделяло человека огромной силой, коварством и полностью лишало его рассудка, подчиняя тому, кто сварил это зелье. Оно было известно с давних пор, но раньше единственным способом остановить его действие было убийство того, кто его выпил. Теперь же был найден выход.

Немало сил был потрачено на охрану Академии. В прошлый приезд полдюжины магов, осматривавших библиотеку, неожиданно исчезли. Их уже не рассчитывали найти живыми, как вдруг, спустя месяц они в целости и сохранности объявились в городе Данерин. Никто из них не помнил, что же такое случилось, более того — всем шестерым вообще отшибло память, они забыли даже свои имена.

Вместе с приготовлениями в гильдии шла и подготовка к путешествию в Меланрот. В состав отряда должны были войти большинство магистров волшебства: Эстальд Нотхорн, магистр противотемных заклинаний, Дольмерус Кромфальд, ведавший дружественной магией, Альмерик Ковертиус, главный мастер зелий, и другие. Было в отряде и много простых колдунов. Возглавить всех должен был сам Михрамус Таламанд. Хватало в посольстве и немагов: многие из Городского Совета, в том числе и сенатор Вангерт Гриффанг, а также сорок лучших рыцарей, среди которых был Маглинус Кандлант, первый рыцарь возрожденного Ордена, глава Ордена — барон Эсельсиор Флиппарус и другие благородные мужи. Общая численность посольства составила сто тридцать пять человек. Об этом сообщили гонцу, который немедленно отправился в обратный путь.

Дойти в Меланрот рассчитывали без приключений, которые в этом деле были бы совершенно излишними. Именно поэтому надо было все предусмотреть заранее. Для хранения особо важных предметов, необходимых в грядущем походе, в гильдии даже была приспособлена секретная комната.

К началу апреля все было готово и к отправлению в путь и к встрече магов Академии. Спустя несколько дней в город пришло астральное послание: вечером пятнадцатого числа прибудут высокие гости. Тридцати трем приезжим чародеям предстояло дать оценку всем последним достижениям гильдии Кронемуса, и, сравнив их с тем, что они видели в других великих городах, определить фаворитов в грядущей борьбе за заветное Знамя.

* * *

День приезда Академии выдался на редкость мрачным. Солнце ни разу не показалось из-за плотной завесы мглы. Небо то и дело раскалывали молнии, оконные стекла дрожали от раскатов грома.

Высоких гостей ожидала торжественная встреча. На площади в несколько рядов выстроились рыцари, на конях и во всеоружии. Навстречу Верховному магу Академии к воротам гильдии вышел сам Михрамус Таламанд в окружении всех двенадцати магистров.

— Приветствую премудрую Академию и ее верховного мага милорда Сэлоринда! — едва он успел произнести эти традиционные при встрече слова, как грянул оглушительный удар грома и дождь полил стеной. Дальнейшие речи были отложены, и все тридцать три мага устремились в гильдию, где для них были готовы комнаты, а также самые лучшие угощения и вино в главном пиршественном зале.

К утру следующего дня буря утихла. Эстальд Нотхорн проснулся чуть свет. Ему как магистру предстояла непростая миссия — вместе с другими волшебниками показать гостям гильдию во всем блеске. Он поспешил на площадь, где через некоторое время перед главной Башней собрались все остальные магистры, канцлер Таламанд и множество других волшебников. Немало народу пришло просто поглазеть.

— Что ж, — пробормотал Таламанд, — осталось дождаться наших беспристрастных судей.

Эстальд заметил, что сильнее других волнуется магистр зелий Альмерик Ковертиус. Еще бы — ему предстояло продемонстрировать главное достижение гильдии — чудесное противоядие. Поскольку это сложное зелье могло храниться всего пару часов, оно варилось до сих пор. Но примерно к полудню оно должно быть готово.

Долго ждать «беспристрастных судей» не пришлось. Они явились на площадь в полном составе.

— Приветствую вас, мэтр Таламанд! — произнес Сэлоринд. — Разрешите представить вам моего нового первого помощника, Деллиона Эйнфаруса!

Почтительно склонив голову, вперед вышел один из самых молодых магов в посольстве.

Эстальд был удивлен тем, что Сэлоринд не представил его вчера во время общего ужина, но вспомнил, что верховный маг Академии вообще удалился из-за стола в самом начале трапезы и направился в свою комнату с таким видом, будто он не совсем доволен приемом.

— Итак, господа, — сказал Михрамус Таламанд после приветствия, — мы начинаем.

Двери распахнулись перед ними, и путешествие началось. Гостей провели по нескольким «мастерским чудес», где им продемонстрировали новейшие заклинания. Потом заглянули к волшебникам-картографам, создавшим превосходные карты обитания разных необыкновенных зверей и расположения волшебных мест. Гостям показали зал, в котором были выставлены скелеты и чучела разных чудищ. С особым интересом маги Академии осмотрели гигантский скелет черного дракона, того самого, что два года назад был повержен в бою с подземными войсками Инфероса. Магам Академии все очень нравилось. Следующая остановка должна была состояться в одной из Астральных башен. Все шло очень хорошо… даже слишком.

— Простите меня, сэр Таламанд, но это срочно! — запыхавшийся волшебник влетел в коридор, где все в этот момент находились.

— В чем дело?

— Ограблена комната с секретными свитками!

Таламанд и все магистры поспешили за вестником. Магов Академии никто с собой не звал, но и они устремились вслед за канцлером.

— Заметили, Нотхорн, некоторые из них, похоже, обрадовались тому, что в нашей гильдии нашлось к чему придраться? — шепнул Эстальду Дольмерус Кромфальд, его бывший мастер; Эстальд молча кивнул в ответ.

Злосчастная комната находилась тремя этажами выше. Ее дверь была выбита, а пол завален разорванным пергаментом.

Невозможно было понять, кто были эти загадочные взломщики, но вскоре оказалось, что пропала секретная карта с отмеченным на ней маршрутом отряда Таламанда в Меланрот (а по древнему обычаю, пути, которыми перемещались такие посольства, всегда содержались в строжайшей тайне).

— Очень странно, — пробормотал канцлер.

Тут он выглянул в окно, и на его лице появилось выражение крайнего недовольства. Дело в том, что из шпилей Астральных Башен в небеса постоянно били молнии. Ближайшая из этих башен была хорошо видна в окно. Все сразу заметили, что бившие из нее молнии из синих внезапно стали красными — а это значит, кто-то шлет магическое послание.

— Я же приказал, — возмутился Таламанд. — Сегодня, пока башни не осмотрят, ими не пользоваться! И куда только смотрит стража? Я же распорядился…

Теперь все бросились к башне, и там выяснилось, что речь идет о чем-то большем, чем нарушение приказа. Двери, которые в Астральных Башнях были очень крепкими, оказались выломаны, а обоих стражников не было на месте. Магистры переглянулись. Начали вспоминаться события осени 14527 года, когда целая улица гильдии была загадочным образом разрушена.

Тут примчались оба стражника. Увиденное поразило их не меньше остальных.

— Где вы были!? Во время вашего отсутствия кто-то проник в башню и передал какое-то послание! — Таламанд был очень сердит.

— Мы, сэр… Простите… Дело в том, что мы спасали умирающего!

— Что!? Скорее же расскажите, что случилось!

— Мы стояли здесь и никого не пускали в башню, — дрожащим голосом начал один из стражников. — Как вдруг, совсем недавно, услышали неподалеку крики и какую-то возню. Мы бросились на шум и увидели в коридоре раненого. Видимо, на него напали и покалечили заклинанием. Он не мог встать и звал на помощь. Мы дотащили его до госпиталя. Лекари сказали, что рана весьма серьезная, но угрозы для жизни нет.

— Вы все сделали правильно, — сказал Таламанд. — Оставайтесь здесь, а мы все немедленно идем в госпиталь.

Подвергшийся нападению чародей уже пришел в себя. Он утверждал, что не видел злоумышленников, поскольку они подкрались сзади.

* * *

После всего случившегося Таламанд отдал множество приказов. Нужно было повсюду усилить охрану и расставить новые посты, навесить новые двери в башню и сделать еще многое другое. Кроме того, все население гильдии было призвано к осторожности: маги теперь были обязаны не ходить поодиночке, почаще оглядываться и держать наготове свои волшебные палочки, жезлы и посохи. Нескольким волшебникам было поручено опросить всех свидетелей странного события.

— Все вокруг подозревают Академию, и я с этим, в общем-то, согласен, — отрапортовал Эстальд на собрании магистров, которое созвал Таламанд. — Но доказать ничего невозможно.

— А говорили ли вы с кем-нибудь из послов? — спросил Таламанд.

— Да, с сэром Эйнфарусом и еще несколькими гостями, — ответил Виндар Остренд, магистр предсказаний. — И их слова только усиливают наши подозрения, ведь отзывы этих волшебников о Сэлоринде и его приближенных — самые нелестные. Несколько магов из Академии сами обратились к нам и посоветовали взять под стражу Верховного мага и его подручных и допросить их хорошенько.

— Я бы так и сделал! — заявил Альмерик Ковертиус.

— Но если наши подозрения окажутся ложными, будет огромный скандал. Шутка ли — арестовать Верховного Мага. Нас могут исключить из Ордена или даже объявить нам войну, — возразил Остренд. — Нельзя рубить с плеча. И кроме того, мы ведь знаем Сэлоринда много лет.

— Предателя Хармера Элмора мы тоже давненько знали и доверяли ему, как самим себе, а что вышло?

— А где сам Сэлоринд? — задумчиво спросил Таламанд.

— Спрятался в своей комнате вместе с частью своих приспешников, — ответил Дольмерус Кромфальд. — Наверняка строят там свои коварные замыслы, — добавил он, на что многие магистры согласно закивали.

— А каково ваше мнение? — в повисшем молчании спросил Эстальд.

— Трудно сказать… — медленно вымолвил Таламанд, глубоко задумываясь. — Но что-то подсказывает мне, что скоро нам придется бороться не только за победу на состязаниях.

— О чем это вы? — удивился Эстальд.

— Не знаю, мой юный друг, пока не знаю. А теперь, — добавил Таламанд уже громче, — всем вам пора идти. Вас не даром избрали магистрами. Все вы — лучшие в своем деле, и в это тревожное время на вас особая надежда.

Спустя примерно два часа приезжие маги вновь нашли в себе мужество продолжить обход. Теперь он сильно напоминал передвижение по вражеской территории.

— Сейчас мы идем мимо главной лаборатории зелий. В нее мы зайдем чуть позже, когда будет готово наше чудесное противоядие. Господин Ковертиус как раз отправился туда посмотреть, все ли в порядке, — рассказывал Михрамус Таламанд.

— А не та ли это лаборатория, где за день до нашего прошлого приезда взорвался котел? — спросил один из магов Академии.

Таламанду вопрос явно не понравился.

— Ну, в общем, та. Но беспокоиться незачем. Совсем недавно мы заменили котлы во всей гильдии. У новых особенная конструкция, которая полностью исключает всякую возможность…

БА-БАХ!!!

Двери той самой лаборатории, мимо которой всего миг назад прошли маги Академии, канцлер и все остальные, сорвались с петель и ударились о противоположную стену коридора с такой силой, что разлетелись в щепки. Все вокруг заволокло густым черным дымом и пылью. Когда облако чуть-чуть рассеялось, все ввалились в лабораторию. Вошедшие увидели разорванный на куски гигантский котел, обломки окружавших его лесов (эти леса были необходимы, поскольку котел был размером с дом) и прочие разрушения. Находившиеся там волшебники оказывали помощь раненым и заливали возникший пожар мощными струями воды из волшебных палочек.

Все больше народу набивалось в лабораторию — взрыв был такой силы, что его услышала чуть ли не вся гильдия.

К Михрамусу Таламанду, прихрамывая, подошел Альмерик Ковертиус.

— Что здесь произошло? Много ли пострадавших? — спросил канцлер у него.

— Котел с противоядием от Душепожирающего зелья взорвался… Никто не знает почему. И у нас десятка полтора изувеченных, если не больше, может и погибшие есть… Самое странное, что мы уже давно погасили огонь под котлом и уже собирались пропустить получившуюся смесь через специальный фильтр, а теперь все это размазано по стенам и потолку…

— Взрыв не мог случиться сам по себе. Может быть, при варке зелья была допущена какая-то серьезная ошибка? — спросил Таламанд.

— Это исключено, — ответил Ковертиус. — Все шло как надо, и мы ничего не нарушили. Подозреваю, что котлу кто-то умышленно помог взорваться. За мгновение до того, как это случилось, мы услышали с улицы загадочный свист. Думаю, это был сигнал тем, кто это устроил.

Маги вышли на улицу, но перед окнами лаборатории никаких следов найдено не было.

Эстальд подумал, что произошедшее сегодня — явный перебор, но оказалось, что бедствия на этом не закончились. Вдруг собравшиеся (а их сбежалось уже не меньше двух сотен) опять услышали свист. Многие закрыли головы руками, ожидая, что сейчас снова что-нибудь взорвется. Секунда — и копье, прилетевшее невесть откуда, пригвоздило к земле край мантии мага Сэлоринда, главы Академии. Он-то и взорвался:

— Вы… Михрамус, мне надоели ваши проклятые козни! Вы решили запугать нас, да?! Теперь я понял, что это вы расположили своих злодеев у Астральной башни, чтобы напасть на нас, но они по ошибке чуть не убили кого-то из своих! Потом вы решили устроить взрыв в лаборатории, чтобы скрыть свой провал в этой афере с Душепожирающим зельем. Я всегда утверждал, что к нему невозможно найти противоядие. Теперь вы начали кидать в нас копья, и первое предназначалось мне, так ведь? А может быть, вы нарочно не стали убивать никого из нас, а решили только припугнуть? Думаете, мы забыли о пропаже людей в библиотеке пять лет назад? Ваша гильдия — камера пыток и прибежище разбойников, а вы — их предводитель!

Тут все местные маги кроме Таламанда подняли свои палочки, жезлы и посохи. У Эстальда появилось большое желание превратить оратора в жабу или в кого-нибудь похуже. Увидев, что численное превосходство — на стороне хозяев, глава Академии умолк. Таламанд дал всем знак опустить палочки. Многие сделали это с явной неохотой.

— Так, — начал канцлер, — вы нанесли всем нам множество оскорблений, поэтому не удивляйтесь, если после этого маги нашей гильдии начнут вызывать ваших на поединки. Я буду отражать ваши клеветнические выпады по очереди. Во-первых, может мы тут все и негодяи, но калечить своих же людей у нас не принято. Где доказательства, что взрыв в лаборатории не был направлен против нас? Прежде чем обвинять, объясните, зачем нам взламывать свое же хранилище и Астральную башню? Во-вторых, те шестеро пропавших в ваш прошлый приезд были найдены стараниями магов нашей гильдии целыми и невредимыми. Подумаешь, память отшибло — невелика беда! В волшебном мире это сплошь и рядом. И наконец, в-третьих, если вы так боитесь, что на вас нападут, что же вы стоите здесь? За время нашего разговора мы могли бы запустить в вас несколько десятков копий!

Несколько магов Академии неожиданно закивали, давая понять, что они верят Таламанду. Деллион Эйнфарус произнес «вы правы!», а еще кто-то даже попытался вступить с Сэлориндом в спор. Но Верховного Мага Академии все объяснения Таламанда явно не устроили. Своим подчиненным он дал знак молчать.

— Но вы хоть можете сказать, откуда это взялось!? — крикнул он, выдергивая из земли копье и потрясая им.

Вдруг Эстальд кое-что вспомнил:

— Сэр, — начал он, — я знаю. Когда два с половиной года назад здесь произошло жестокое сражение, мой товарищ Вангерт Гриффанг напал с этим копьем на предводителя противников, но оружие отскочило, улетело в небо и не вернулось назад. И вот оно.

На этот раз поверила вся Академия, хотя многие явно лишь сделали вид. По крайней мере, Эстальд явственно услышал, как уходя, Сэлоринд пробормотал что-то вроде:

— Сколько бы безобразий ни случилось, у Таламанда и его прислужников всему находятся оправдания!

* * *

Тем временем Флиаманта Гладсхейм скакала на своем коне Громобое все дальше на северо-запад, и пока никаких приключений ей по дороге не встретилось. Единственное неудобство было в том, что спать ей приходилось на голой земле, а ведь весна выдалась холодной. Только теперь девушка вполне осознала, как все-таки хорошо было в Орадейне. Особенно скучала она по славному семейству Мерлагонда и по своим друзьям и подругам из военной школы. Помнится, один юноша, отправившийся в поход на год раньше, сказал Флиаманте: «Когда ты уедешь, в городе станет темнее. Всем будет не хватать твоей ослепительной улыбки, твоих глаз, твоего голоса…». Сказавший это до сих пор не вернулся домой… Да, Флиаманту в Школе многие любили и уважали, а некоторые боялись… И было из-за чего. Дело в том, что немалому числу учеников приходилось испытывать себя в боях еще до похода, а Флиаманта впервые оказалась на поле брани задолго до окончания Школы и с тех пор не раз участвовала в битвах. Своих сверстников, а порой и взрослых воинов она с самого начала превосходила не только отвагой, но и беспощадностью. Только доброта Мерлагонда и его семьи не дали девушке окончательно ожесточиться. Не будь их, неизвестно какой бы она стала.

Далеко не все воспоминания, связанные с городом и Школой, были приятными — поводов для ожесточения там тоже было предостаточно. Флиаманте казалось, что её учителя делятся на группы, которые только и ждут случая, чтобы начать открытую войну друг с другом. Часть наставников относились к ученикам, как к родным детям, они всегда были готовы прийти на помощь в трудную минуту. Такие учителя были требовательны, но никогда не шли против справедливости. Они считали важным, чтобы учеников связывала крепкая дружба. Тренировки, испытания и состязания, проводимые этими наставниками, были непростыми, но честными и учили не только владеть оружием и держаться в бою до конца, но и всегда поступать по совести.

Однако в Школе были и другие наставники. Они окружали себя сворами помощников и любимчиков, которые шпионили за остальными учениками, доносили на них, намеренно разжигали вражду и ненависть, превращая Школу в арену жестоких стычек, а порой и настоящих боев. Флиаманте неоднократно предлагали войти в число подобных прихвостней, но она всякий раз открыто заявляла о своем презрении к шпионам и старалась защищать от них более слабых товарищей. Сами негодяи воительницу побаивались, зная, что злить ее опасно. Но зато покровительствующие им учителя чаще других подвергали девушку наказаниям. А они были жестокими. Провинившихся запирали в клетки, стоявшие в любую погоду под открытым небом, они мокли и мерзли, их лишали еды и не давали спать. Некоторых даже пороли и подвергали другим публичным унижениям.

Нескольких хороших учеников подобные наставники превратили в настоящих зверей, одни имена этих «отличников» вызывали среди младших смертный ужас. Флиаманта, всегда бывшая смелее и сильнее большинства сверстников, могла бы стать настоящей грозой военной школы, но она предпочла сохранить благородство. Разумеется, только по отношению к честным товарищам, которых, по мнению девушки, в Школе всегда было куда больше чем нечестных.

Вообще Школа Войны Орадейна была устроена так, что далеко не каждый ученик мог вынести до конца все отведенные ему испытания. Но Флиаманта выжила, закалилась, и теперь уже мало какой злодей рискнул бы встать на ее пути.

Самую сильную неприязнь у девушки и ее друзей вызывал учитель по имени Эгист Мальфарус. «Вы — истинные воины, — неоднократно говорил он своим любимчикам на их заговорщических собраниях. — Не надо жалеть слабаков, которые по чьей-то глупости оказались в одной школе с вами! Им всё равно не выжить — этот мир предназначен только для сильных! И пусть другие наставники говорят вам, что благородное сердце важнее острого меча, знайте: главное в воине — умение убивать!».

Вздумай Флиаманта стать приближенной Мальфаруса, он бы очень ею гордился, ведь свое боевое крещение она получила в неполные одиннадцать лет. Девушка помнила все в мельчайших подробностях, хотя предпочла бы это забыть. Стояло начало лета. Флиаманта вместе еще с сотней учеников самого разного возраста отправилась в трехнедельное путешествие, устроенное для того, чтобы приучить будущих бойцов к походной жизни. С отрядом пошел Эгист Мальфарус и несколько молодых воинов. Только благодаря им путешествие в одном отряде с ненавистным учителем не превратилось для всех в настоящий ад.

Примерно на середине пути с Запада надвинулся ужасный болотный туман, а вместе с ним пришла весть, что в округе шалят варвары, а может быть, и кое-кто похуже. И в этот зловещий час Эгист Мальфарус покинул отряд, заявив, что настоящие воины должны спасаться сами. При этом он и несколько его прихвостней забрали с собой большую часть выданного ученикам оружия. Не видно было ни зги, провизия кончалась и надежда гасла. Когда из молочно-белой пелены совсем рядом раздался боевой клич варваров, молодые воины, несмотря на требования Мальфаруса оставшиеся с учениками, бросились в битву, а подопечным приказали бежать. Все повиновались беспрекословно. Но поскольку вокруг ничего не было видно, ученики потеряли друг друга. Флиаманта долго бродила одна, пока не набрела на группу из примерно дюжины несчастных путешественников. Большинство из них были моложе Флиаманты, а из троих, что были старше, двое были тяжело ранены и не могли идти. Долгое время они стояли в тумане, не зная, что им делать. Вдруг прямо перед ними из белой пелены с криками вынырнули несколько дикарей. Флиаманта и парень лет пятнадцати бросились защищать младших товарищей. Юноша бился храбро, но в него попали стрелой, и он скончался на месте. Флиаманта в ярости принялась рубить своим коротким мечом нападавших, не обращая внимания на раны. Пятеро врагов уже валялись на земле, вот еще один замахнулся на нее дубиной, лишился руки, остальные же разбежались. Флиаманта вернулась к товарищам вся в крови, чужой и собственной. Двое старших к тому моменту уже умерли, и она сама повела отряд.

Спустя четыре дня они соединились с остальными учениками, тоже понесшими немалые потери. Возвращение в Орадейн заняло полтора месяца. А там выяснилось, что Эгист Мальфарус объявил Флиаманту и ее товарищей трусами, которые удрали в неизвестном направлении, едва завидев врага. Рассказам Флиаманты и спасенных ею ребят тогда никто не поверил. Когда Эгист понял, что девчонка, которой не исполнилось и одиннадцати, в одиночку справилась с дюжиной вооруженных врагов, он впервые предложил ей сделаться его помощницей. Тогда она едва удержалась от того, чтобы плюнуть учителю в лицо. Он все понял и пообещал, что она еще пожалеет о своем отказе.

Этот повод ненавидеть Мальфаруса был самым сильным, но далеко не единственным. Про него также ходило много страшных легенд. Рассказывали, что несколько молодых воинов, якобы погибших в одной из битв, на самом деле тайно проданы по его приказу в рабство в страшный пиратский город Вортильдус, стоящий на острове Рокдар. Многие, включая и Флиаманту, считали, что эти рассказы — чистая правда.

— Нет, лучше не вспоминать об этом негодяе, — подумала девушка. — От одной мысли о нем жить не хочется. Когда-нибудь он обо всем пожалеет, по крайней мере, ни один из его прихлебателей ни разу не смог меня одолеть.

В этот момент воительница выехала из-за холма и увидела перед собой широкую долину, посреди которой стояла деревня. Солнце клонилось к закату, а с востока вновь надвигалась гроза. «Остановлюсь в деревне на ночлег. А может быть, местным жителям нужна помощь», — подумала Флиаманта, направляя коня.

Вдруг она увидела, что из ближайшей рощи на нее несется всадник в полном боевом облачении, сопровождаемый примерно дюжиной пеших, вооруженных, в основном, дубинами. Сразу стало понятно, что эта компания настроена враждебно. Отряд остановился в полусотне шагов.

— Все, что отберете у нее, делите между собой, коня возьмешь ты, Балахальд, я тебе обещал. А мне достанется девушка! — прокричал рыцарь.

— А почему не мне!? — вознегодовал один из его спутников. — Вечно всех красавиц — командиру, а нам — либо ничего, либо страхолюдин каких-то!

— Молчать, а то не получишь своей доли! — осадил недовольного рыцарь.

— Его долю заберу я, а то мне в прошлый раз вообще ничего не досталось! — встрял еще кто-то.

— Может, вы сначала добудете то, что хотите, а потом уже будете это делить? — поинтересовалась Флиаманта, надевая крылатый шлем.

— Вы, — скомандовал рыцарь троим из своих вояк. — Приведите сюда и девчонку и коня, но никого из них не калечьте сильно, а то я самолично вам головы оторву. А ты, соплячка, не пытайся смыться, я все равно тебя догоню, — добавил он, не обращая внимания на то, что Флиаманта, которая за время спора могла ускакать уже далеко, никуда не удирала, но держала щит и копье наизготовку.

Трое дюжих ребят в грубых стеганых куртках, с деревянными щитами и булавами ринулись по направлению к воительнице. Она подпустила их совсем близко, но когда один из них попытался стащить ее с седла за ногу, Флиаманта резко пришпорила коня. Злодей промахнулся, а девушка развернула коня и ринулась на нападавших. Те встали стенкой у нее на пути, размахивая своими дубинами. Мгновение, и один из них упал замертво, пронзенный копьем. Рыцарь и все его сообщники, явно такого не ожидавшие, взвыли по-звериному и толпой бросились в атаку. Флиаманта и всадник с треском столкнулись, у врага разлетелись на части щит и копье, сам он с трудом удержался в седле. Тем временем подоспели пешие воины.

Воительница отбивалась от них копьем до тех пор, пока один из нападавших не сумел ухватиться руками за древко и вырвать оружие, но к тому моменту уже трое разбойников были убиты и еще четверо ранены. Флиаманта обнажила меч. Предводитель оравы наконец оправился от столкновения и тоже выхватил меч. Они принялись наносить друг другу сильнейшие удары, и Флиаманта сумела довольно серьезно ранить рыцаря в бок и выбить его из седла, но тут оставшиеся в живых пешие противники ринулись на нее сзади и повалили на землю вместе с конем. Воительница откатилась в сторону, увернувшись от двух ударов, после чего вскочила на ноги и продолжила битву.

Девушка пронзила очередного противника, а еще одному отрубила руку. Тут в щит воткнулась чья-то тяжелая секира. Флиаманта запустила щитом в одного из врагов и выхватила кинжал, оружие, которым она тоже владела в совершенстве. Она сделала молниеносный разворот, мечом снеся одному разбойнику голову, а другому вспоров брюхо кинжалом. Тут в битву, теперь уже пешим, вновь вступил рыцарь. Руганью и угрозами он пытался поднять боевой дух своих изрядно перетрусивших людишек, однако их число неумолимо сокращалось — Флиаманта разила без промаха.

Когда нападавших осталось всего двое, рыцарь, похоже, понял, что против той, что с легкостью уложила десятерых бойцов, ему вместе с единственным сообщником не устоять. Оба пустились наутек, причем скорость рыцаря была совершенно невообразимой при его тяжелых доспехах и ране в боку. Одним прыжком Флиаманта настигла отставшего разбойника, тем временем его командир уже скрылся в ближайшем лесу. Воительница свалила врага ударом ноги, после чего приставила меч к его горлу.

— Пощади! — взвыл злодей.

— Хорошо, — протянула Флиаманта, еще сильнее приближая клинок к глотке врага. — Но тогда — повторяй за мной! — тут она вспомнила прощальную речь правителя. — Отвага и честь!

— Отвага и честь! — прохрипел разбойник, сейчас он был явно готов произнести что угодно, даже столь чуждые ему слова.

— Слава Орадейну! — продолжила девушка.

Враг повторил и это.

— Ну и голос у тебя! — криво усмехнулась воительница, убирая оружие от горла врага и распрямляясь. — Теперь проваливай отсюда! — она плашмя огрела разбойника мечом. — А то я знаю, что скоро передумаю. Вот, черт!

Дело в том, что из леса, в котором недавно скрылся рыцарь, вдруг прилетела стрела. Девушка едва успела увернуться и увидела, что главный злодей идет прямо на нее с арбалетом в руках. Тем временем с земли с трудом поднялся разбойник, которому она только что сохранила жизнь. Негодяй решил отомстить воительнице за унижение и попытался незаметно подкрасться к ней сзади. Однако, на его беду, рыцарь снова выстрелил. Девушка вновь увернулась от арбалетного дротика, и он вонзился точно промеж глаз кравшегося за ней разбойника.

— Спасибо! — воскликнула Флиаманта и устремилась к рыцарю.

Еще раз перезарядить свою оружие он явно не успевал, поэтому отбросил арбалет в сторону и выхватил меч. Секунду спустя девушка напала…

— Сдавайся! — прохрипел рыцарь; взявшись за рукоять двумя руками он попытался своим мечом прижать к земле оружие Флиаманты. — Кому передать твое последнее желание, о прекрасная и воинственная путешественница?

— Передай его своим дружкам на тот свет! — с этими словами воительница резко выкрутила свой меч и одним ударом разрубила врагу грудь.

Разбойники были повержены все до единого. Девушка подобрала с земли копье, щит и кинжал, утерла кровь со всего оружия и вновь села в седло. Быстро темнело.

Вскоре Флиаманта добралась до селения. Оно состояло всего из десятка ветхих лачуг. Людей на улицах было немного.

— Добрый человек! — обратилась девушка к дряхлому старику, сидевшему на завалинке и мастерившему корзину. — Где тут у вас можно остановиться на ночлег?

— Проходи в этот дом, женщина. Скоро мы соберемся на ужин.

— Спасибо, вы так добры. И если этой деревне нужна какая-нибудь помощь, то я с радостью возьмусь за дело, — с этими словами Флиаманта спешилась.

Вдруг по деревне с криками пробежали несколько ребятишек. А через пару минут из каждой лачуги вывалило по дюжине, а то и больше людей. Девушке хватило мгновения, чтобы понять, что весь шум поднят из-за нее. Тем временем толпа приблизилась к ней, расположившись полукругом. Флиаманта оглядела собравшихся. Никогда еще в жизни своей она не видела столь сломленных людей. Дряхлые старики и старухи с выцветшими глазами, народ помоложе — все какие-то запуганные, трусоватые. Среди деревенских девушек никто не мог сравниться с Флиамантой статью и красотой. Дети прижимались к своим родителям, глядя на незнакомку больше со страхом, чем с любопытством. Самые маленькие громко рыдали. Воительница заметила, что большинство крестьян смотрят не прямо на нее, а в землю.

Один молодой крестьянин, согнувшись в три погибели, подошел к Флиаманте и подал ей кружку воды, после чего удалился так быстро и испуганно, будто думал, что девушка, получив питье, немедленно прикончит его.

— Спасибо, — Флиаманта улыбнулась жителям. — Э-э-э, очень мило у вас тут. В благодарность за радушный прием я готова оказать вам любую услугу. Если кто-то, или что-то мешает вашему благополучию, я с радостью избавлю вас от этого, а то вижу, — тут она оглядела окружавшую ее нищету, — что вам здесь непросто приходится.

Вперед вышла женщина, державшая на руках ребенка:

— Благородная госпожа! Близ деревни еще с зимы свирепствует банда из дюжины разбойников под предводительством рыцаря в латах и на коне. Они грабят нас, оставляя только крохи, которые нужны, чтобы не протянуть ноги. И пусть они говорят нам, что защищают нас от других банд, которые еще хуже, по-моему, никого ужасней их просто быть не может. Две недели назад они пришли к нам за данью, а мы попросили их подождать немного, поскольку еды у нас совсем не осталось. Мы не соврали, это была чистая правда. А они со злости убили несколько человек, в том числе и моего мужа. После этого они увели наш последний скот и подожгли несколько хижин, а перед уходом пригрозили, что вновь придут через две недели, и если мы не соберем для них достаточно провизии, они перебьют нас и уничтожат деревню. Мы ничего не смогли собрать для них, а ведь придти они должны именно сегодня. Нас ждет смерть… Но может быть вы…

Но тут рассказ был прерван шумным ропотом толпы, которая и до этого смотрела на несчастную крестьянку с осуждением, видимо считая то, что она делает, непозволительной смелостью. Вдруг кто-то закричал:

— А ведь баба права, девушка может нам помочь. Пускай она отдаст разбойникам что-нибудь из своего снаряжения, оно ведь явно не дешево! Думаю, тогда нас не перебьют!

— Отдать оружие, чтобы ненадолго отсрочить день, когда разбойники с большой дороги сотрут деревню с лица земли? И ни мысли о том, что это снаряжение, между прочим, можно использовать против негодяев! Да, взгляд на жизнь у этих крестьян отличается от моего сильнее, чем земля от неба, — подумала Флиаманта, начиная чувствовать презрение к окружившим ее трусам.

— Что-то они запаздывают, — глубокомысленно заметил старик, обещавший дать Флиаманте приют. — Прежде такого никогда не было, обычно они приезжали даже раньше, чем обещали.

— Знаете, вообще-то я думаю, что ваши «защитники» сюда не придут. Ни сегодня, ни завтра, никогда больше, — уклончиво сказала воительница.

— Что!? — поразился кто-то. — Откуда вы знаете? Только не говорите, что вы их…

— Именно так я и сделала. Рыцарь мертв и все его собаки тоже. Если не верите, поищите их сами, вон у того леса.

Флиаманта ожидала слов благодарности, но вместо этого услышала крики ужаса. Все жители деревни смотрели на нее как на самого страшного дракона. Несколько человек, причем в основном мужчин, подползли к ней на коленях и принялись наперебой умолять:

— Вы теперь вместо рыцаря да? Прошу вас, вы хоть детей малых пощадите!

— Не сжигайте больше хижин, и так многим приходится под дождем спать! Умоляю!

— Если я что-то не так вам сделал или сказал, то пощадите хоть жену с детишками, а меня можете убить!

— Сколько у вас людей? Много ли провизии мы должны давать? Мы все отдадим, только не убивайте нас, хотя бы в ближайшие дни!

Вся деревня просто сошла с ума. Уж чего-чего, а такого Флиаманта не ожидала.

— Люди! — крикнула она в отчаянии. — Вы меня не поняли! Я не новый угнетатель! Отныне и вовеки вы свободны! Зло побеждено! Справедливость восстановлена!

Но никто не внял ее словам. Все вокруг продолжали бесноваться. Плач, вопли и мольбы были слышны, наверное, в самом Орадейне.

— Да что мне их убеждать! Нравилось жить под пятой у каких-то мерзавцев, так пусть поищут себе других «заступников» с большой дороги! — в гневе подумала Флиаманта.

На миг у нее возникло непреодолимое желание покарать трусов, рука даже легла на эфес меча. Но она вспомнила учителей в Школе Войны, вспомнила слова дяди про фамильную честь, и презрительно оглядев толпу, поправила кольчугу и подозвала коня. Люди в страхе бросались во все стороны, давая воительнице дорогу. Одним махом вскочив в седло, Флиаманта пустилась во весь опор, куда глаза глядят. У самого края деревни ее конь чуть не затоптал несколько человек, но все обошлось. Рыдания и крики еще долго неслись Флиаманте вслед.

— Вот и совершай ради таких подвиги. Как все-таки славно сражаться плечом к плечу с настоящими воинами, а не с такими вот слабаками. Что же ждет меня дальше? Неужто все крестьяне такие? — подумала Флиаманта, последний раз окинув взглядом презренное селение.

 

Глава 3. Дорога на рассвет

Академия пробыла в Кронемусе еще десять дней. За это время приезжие маги ознакомились со всеми чудесами, которые подготовила для них гильдия. Однако, было несомненно, что единственной преградой, не позволявшей академикам немедленно сбежать из города, была их верность долгу. Сэлоринд и его люди вели себя так, словно находились в стане врага: они боялись ходить поодиночке, постоянно проводили тайные совещания и повсюду пытались найти «шпионов Таламанда». Предложение канцлера приставить к академикам охрану Верховный маг расценил как издевку.

Правда, Деллион Эйнфарус и еще несколько колдунов сочувствовали Таламанду и неоднократно пытались убедить своих товарищей в его невиновности. Именно они и взяли на себя большую часть работы по осмотру гильдии, ведь во многие места другие маги Академии попросту боялись заходить.

Среди волшебников гильдии, да и среди простых жителей Кронемуса росли подозрения. Таламанд еще несколько раз собирал магистров, причем особенно часто он совещался с мастером предсказаний Виндаром Острендом. Кроме того (и никто не знал почему) канцлер порой часами просиживал над картой мира Нолдерхейм и книгами по его истории. Эстальду казалось, что мудрый чародей смотрит неизмеримо дальше в будущее, чем все остальные. И судя по всему, это будущее представлялось ему тревожным.

Неизвестно было, способствовала ли этому усиленная охрана, или загадочные злодеи уже добились своих неведомых целей, но больше ничего необычного не происходило. Несмотря на это, гнетущая атмосфера, повисшая над всем городом, никуда не исчезла.

Ненастным вечером последнего дня пребывания Академии в Кронемусе Эстальд и его друг и ровестник Вангерт встретились на мосту над главной городской площадью.

— Академия отбывает этой ночью, — говорил маг. — Видимо, они боятся, что днем соберется большая толпа, которая закидает их гнилыми овощами, а то и чем-нибудь похуже. Скорей бы уж люди Сэлоринда проваливали отсюда! Без них нам сразу станет легче!

— А ты уверен, что все эти бесчинства в гильдии устроили они? — усомнился Вангерт. — Помнишь, как мы зря подозревали гномов?

— Конечно, и в Академии есть люди, которым можно доверять, — ответил Эстальд. — Как, например, Деллион Эйнфарус. Но таких меньшинство. А этот Сэлоринд — уж точно злой колдун!

— А не поискать ли предателей внутри гильдии?

— Только искоренили заговор Хармера Элмора, как сразу — новый бунт? Вряд ли. Хотя… может быть, на то и расчет.

— А что говорит Таламанд? — поинтересовался Вангерт.

— Его предположения крайне туманны, но не предвещают ничего хорошего. Единственное, что я из них понял — это то, что наш поход в Меланрот может и не состояться. А жаль… В этот раз у нас были отличные шансы наконец-то завоевать знамя Вармонгера.

— Еще недавно я бы отдал все чтобы уехать из города, и забыть известную тебе историю, — задумчиво произнес Вангерт; его светлые волосы были взъерошены — в расстроенных чувствах он постоянно запускал в них пальцы, а на добродушное широкоскулое лицо словно легла тень.

Речь шла о его несостоявшейся свадьбе — невеста, молодая и красивая волшебница, уверявшая Вангерта в своей вечной любви, сбежала прямо с брачной церемонии. Больше ее в городе не видели. Поступок невесты поразил всех — ведь ее женихом был человек, который проявил невероятную храбрость три года назад во время Великого Похода против темных сил. Тогда именно Вангерт и Эстальд сорвали заговор предателя Хармера Элмора. Вместе с еще одним своим закадычным другом, рыцарем Маглинусом они были впереди и в состоявшейся вскоре битве с черными полчищами Инфернуса, которые прорвались в Кронемус через гигантский подземный туннель под названием Страшный Путь. Горожане воздали должное своему герою, избрав двадцатилетнего столяра Вангерта Гриффанга своим сенатором. А вот вероломной красавице, как выяснилось, были безразличны и все заслуги ее жениха, да и он сам. Распространившихся о ее бегстве легенд хватило бы на целую книгу, которая со временем должна была войти в Золотую Библиотеку преданий Кронемуса. А пока прошло всего полгода, и Вангерт еще не смог до конца прийти в себя.

— Но сейчас, — продолжил он, — все изменилось. Мне по-прежнему хочется отправиться куда-нибудь и чем дальше, тем лучше, но разумно ли покидать город, пока мы не выяснили, что же означают последние события? То же говорит и Маглинус — как бы он ни желал сразиться на турнире, если его меч будет нужен тут, он и не подумает о том «призе, достойном короля».

— Согласен, — ответил Эстальд. — Но до похода осталось еще два месяца, и мне кажется, что он все-таки состоится. Впрочем, предсказания — это не моя специальность, и кроме того, пора возвращаться в гильдию. Да и погода, — добавил он, взглянув на сверкнувшую над головами молнию, — гонит нас с площади.

* * *

С отъездом послов Академии напряжение в городе несколько ослабло. Казалось, что даже природа стала более благосклонной к его жителям — дожди, лившие много дней, наконец прекратились, выглянуло солнце, немного потеплело.

Вместе с тем кажущееся затишье было обманчиво, ведь никто так и не смог разгадать причину загадочных происшествий в гильдии, и не было уверенности, что они не повторятся.

Отправление в путь было назначено на 3 июня, но теперь во многих сердцах прочно угнездились сомнения — стоит ли вообще уходить из города после того, что случилось? В конце мая все участники грядущего путешествия собрались в главном зале ратуши для принятия окончательного решения.

— Пока мы не нашли злоумышленников, лучшие воины и маги Кронемуса не должны покидать город — сказал Эсельсиор Флиппарус, командор рыцарского Ордена.

— Но Академия отправилась восвояси, и я надеюсь, бедствия на этом закончились, — возразил Дольмерус Кромфальд. — И если мы хотим найти негодяев, то сидеть в городе бесполезно, люди Сэлоринда, как и мы, во время соревнований будут в Меланроте!

— А что если эти злодеи по-прежнему рядом? — спросил Альмерик Ковертиус.

— Может быть, нас рассчитывают выманить из города? — поддержал его Виндар Остренд.

— Тогда они используют донельзя странную тактику, — впервые подал голос Эстальд. — Зачем им устраивать весь этот шум и тем более похищать карту похода? Не лучше ли было спокойно дождаться, пока мы покинем Кронемус и потом захватить его?

Так члены отряда разделились на два лагеря — сторонников путешествия и его противников. Спор продолжался еще долго и, по мнению Вангерта, каждая из сторон была по-своему права.

— То ли дело было раньше, при короле, — тяжело вздохнул один из рыцарей. — Он бы сразу принял решение, которое было бы для нас законом. А теперь… Сколько стало лишних сомнений, споров, распрей!

Многие при этих словах склонили головы. Непросто было вспоминать о славных временах, когда Кронемус был столицей не только Мизенхейма, но и всего Фератонда, включавшего семь княжеств, объединенных под властью монарха.

В конце концов, свое слово решил сказать Таламанд, до этого сидевший молча, с выражением глубокой задумчивости.

— Мы не знаем, кто эти злодеи, какие цели они преследуют, и что произойдет дальше, — начал он. — Но я чувствую, что следы ведут в Меланрот.

— Академия? — не удержался Вангерт.

— Скорей всего, что нет, — медленно ответил волшебник. — Вернее, не только…. Так или иначе, — добавил он, — наше путешествие состоится. Мы выступим в назначенный срок, но направимся другим путем. Он проходит двадцатью милями севернее той дороги, которой мы хотели воспользоваться первоначально.

* * *

Быстро и без всяких происшествий пролетели последние три дня. Погода была прекрасной, а накануне отправления с запада подул свежий ветер.

— «Вот он — ветер дальних странствий!» — подумал Вангерт.

Поскольку решено было выступить еще до утренней зари, он лег спать пораньше.

И сон ему снился до крайности странный. Вангерт в положенное время вышел на площадь, ожидая остальных. Прошло уже много часов, но никто так и не пришел.

— Неужели все проспали? — подумал он.

Вдруг один из стражей ратуши подошел к нему и сообщил ужасную новость:

— Все ушли еще вчера, ты опоздал.

Услышав такое, Вангерт подумал, что самое лучшее в его положении — прыгнуть с городской стены и разбиться. Он поднялся вверх по каменным ступенькам и хотел в последний раз посмотреть на город, но тут услышал, как что-то рассекает воздух. Это был Эстальд верхом на ковре-самолете.

— Держись, друг! Я иду к тебе на помощь! Сейчас мы их догоним! — крикнул маг. И они полетели вдвоем. Но вдруг раздался шум крыльев и ужасный рев — прямо им навстречу летел дракон. Хотели они увернуться, но не успели — дракон дохнул огнем и спалил ковер под ними. Друзья полетели вниз, и земля все ближе, ближе…

Вангерт проснулся в холодном поту. За окном было еще темно. Вскоре у него в голове все встало на свои места: отправление в путь сегодня, третьего числа, а если он будет опаздывать, за ним обязательно кого-нибудь пришлют.

Он наскоро перекусил, оделся и пошел на площадь. Из ста тридцати пяти послов собралось пока только человек двадцать. Светало. Участники похода подтягивались к месту сбора. Росла и толпа зевак. Вот на площадь вывели вьючных лошадей. Они везли провизию, шатры и прочее походное имущество. Вангерту, как и другим немагам — участникам похода, вручили мечи с искусно украшенными эфесами и ножнами. На плащах у всех путешественников красовался герб Кронемуса с изображением льва. Последними на площадь выехали сорок рыцарей, среди них и Маглинус. Ветер развевал флаги на длинных копьях, музыканты исполняли торжественный марш. Слово взял Таламанд:

— Ну что ж, братья! Пришло время распрощаться с нашим славным городом! Мы отправляемся в Меланрот за победой, но помните — Знамя Вармонгера — не главный выигрыш в этой борьбе, есть и другие вещи, куда более важные. Дальнее путешествие всегда связано с приключениями и опасностями, но в наше тревожное время они могут оказаться куда серьезнее, чем мы можем предположить. Но я верю во всех и в каждого из вас! Победа останется за нами! — закончил он, и весь его отряд отозвался торжествующим кличем.

— А теперь — в путь! — добавил Таламанд.

И они двинулись по главной улице. Миновали дом Вангерта. Вот впереди показались открытые ворота и опущенный мост через ров. Пройдя через арку ворот, все оглянулись. На стене, помимо стражи, собрались простые люди и маги. Они громко вопили и махали путешественникам. Маги салютовали снопами искр. В ответ путники тоже махали им и трубили в рога. Вангерт не забыл прихватить с собой рог гномов и тоже трубил в него (его звук отпугивал чудовищ; этот подарок достался Вангерту после победы над полчищами Инфероса в 14528 году).

Отряд пошел по Восточному Тракту. Впереди вставало солнце. Город позади постепенно удалялся. По обеим сторонам дороги виднелись поля и леса, одетые свежей зеленью. Тут и там были раскиданы живописные деревушки. Миновали тропинку, ведущую к печально известным Проклятым Руинам, которые в свое время были убежищем предателя Элмора. По левую руку извивалась река Хельна, бравшая начало в Грозовых горах и впадавшая в реку Айронт. Было тепло но не жарко, дул приятный ветерок.

— У нашего путешествия очень славное начало, — подумал Вангерт.

Изредка путники перебрасывались словами. Вангерт услышал, как Таламанд обратился к главе рыцарского Ордена:

— Эсельсиор, затяни какую-нибудь походную песню.

— Хорошо, — ответил тот. — Давайте споем песню из «Баллады о доблестном рыцаре Асхельме и падении Бламодена». Там в первой главе «Путь в Хиаманд» есть гимн путешествию. Дело было почти триста лет назад в другой стране, но песня эта словно написана специально для нас.

И рыцарь запел, а вместе с ним грянул нестройный хор голосов:

Песня закончилась.

Путники шагали по удивительно красивой местности: прозрачные ручьи, рощи, холмы, изумрудные лужайки. На одной из них был сделан привал для обеда. Походная еда была очень вкусной, в том числе и потому, что она была походной. Вангерт вспомнил, как той далекой и мрачной осенью, во время его первого похода, на привале многие воины сильно напились и устроили драку, больше похожую на сражение. Но на этот раз все обошлось.

Короткая передышка закончилась, все вновь двинулись дальше. На большой развилке у древней сосны выбрали дорогу, забиравшую чуть на север. Через несколько часов тракт начал подниматься на холм.

— Это самая высокая точка в округе и последняя, с которой виден Кронемус. Поднимемся и взглянем на него последний раз, ведь возвращаться нескоро, — объявил Таламанд.

Все порядком устали, пока добрались до цели, но оказавшись наверху, путешественники, как один, ахнули от изумления — такой величественный вид им открывался. Кронемус лежал перед ними как на ладони. В раскрашенные закатом небеса били две молнии Астральных башен. Еще дальше синели Аламинские горы. Дорога, по которой шел отряд, извивалась внизу подобно коричневой змее. Некоторое время все молча простояли на вершине, после чего начали спускаться.

На землю уже легли сумерки. Привал был объявлен, когда путники вышли на опушку леса.

— Нужно поставить шатры и разжечь костер, — распорядился Михрамус Таламанд.

Всего шатров было десять, человек на пятнадцать каждый. Таламанд имел свою личную небольшую палатку. Вангерт, да и не он один, ставить шатры не умел, но, как пообещал Маглинус, в дороге все быстро этому научатся. Когда работа была закончена, путешественники расселись вокруг костра.

За ужином начались разговоры на самые разные и очень интересные темы: о рыцарских подвигах, прекрасных дамах, дальних странствиях и неведомых землях. Кто-то упомянул о море.

— Расскажи, расскажи, Хальмарот, какое оно, красивое? Все сгрудились вокруг одного из рыцарей.

— Об этом стоит рассказать, — начал тот. — Я был в Оссириадене однажды. Давно, правда, лет десять назад. Но это путешествие я запомнил навсегда. Море — оно бескрайнее. У берегов Оссириадена оно столь прозрачно, что даже заплыв очень далеко, можно видеть песчаное дно. Ах, Оссириаден, благословенный край! Быстрые речки, могучие леса, снежные горы на горизонте — самая прекрасная земля на свете! Да и главные города его, Финдеус и Бламоден, может быть, они и не так велики, как наш, но тоже очень красивы. Особенно в часы закатов и рассветов.

— Я тоже был у моря, — подал голос Флиппарус, до этого сидевший в тени. — Но это было совсем другое. В городе Зиндерхельц величия много, но вот тепла и света, таких как в Оссириадене, нет вообще. Свинцовый свод небес там низко навис над грозными стальными волнами Вариадатского залива, разбивающимися о скалистый берег. Солнце там ледяное и почти всегда спрятанное в тучах. Суров Край Хладных Рос. Как собственно и все Земли Тусклого Солнца.

Еще многое было рассказано тем вечером. Но вот вокруг опустилась ночная мгла, и все разошлись по шатрам, за исключением нескольких часовых. Вангерт в их число не попал, а вот Эстальду предстояло дежурить первую половину ночи, до смены караула.

— Наложи на меня бессонные чары, когда буду сторожить я, — попросил его Вангерт.

— Обязательно, — пообещал волшебник.

Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.

— Да, путешествие — штука замечательная, — думал Вангерт, засыпая, — но останется ли оно таким и дальше?

 

Глава 4. На границе

На рассвете путешественники вновь двинулись в путь. Местность становилась все более лесистой, деревни попадались все реже и реже. Дорога сделалась узкой и неровной. Реки и ручьи приходилось пересекать не по мостам, а по поваленным деревьям. Следующую ночь отряд провел в городке Ханденбург. Вступив в его пределы, все поняли, как хорошо им жилось в Кронемусе. Конечно, и там хватало немощеных улиц, но в Ханденбурге даже центральная площадь была земляной. К несчастью, недавно прошел сильный дождь, и перемещаться по городку пришлось по колено в грязи. В двух крохотных гостиницах, не имевших ничего общего с «Замком великанов» или «Старым рыцарем» (легендарными тавернами Кронемуса), для ста тридцати пяти человек места не хватило. А большую часть из пятидесяти двух коней пришлось привязать на улице. Многие путники, в их числе и Вангерт, были вынуждены спать на полу, подложив под голову сапоги.

* * *

Путешествие продолжалось. В дороге было проведено уже шесть дней. В целом, Вангерту нравилась походная жизнь, если бы не одно гнетущее ощущение, возникшее у него сразу после того, как путники покинули Ханденбург. Ощущение чьего-то незримого присутствия. И днем и ночью Вангерту, да и не ему одному, казалось, что за отрядом ведется слежка, что из укрытий на путешественников постоянно смотрят чьи-то чужие и явно недобрые глаза. Вангерт не раз видел, как над деревьями неподалеку, непонятно почему взлетали потревоженные птицы. А как можно было объяснить странное колыхание ветвей при полном безветрии? Тревоги добавляли и часовые, то и дело сообщавшие, что замечают по ночам непонятное движение во тьме. Многие делились своими опасениями с Таламандом, но он лишь призывал к бдительности, хотя было видно, что маг стал куда задумчивее. Так или иначе, утром седьмого дня он объявил, что к темноте отряд покинет земли Мизенхейма и перейдет в Торинианд.11

— Не унывайте, господа! — сказал он. — Они пропустят нас через свою территорию безо всяких помех. Более того, следующей ночью нас ждет отличная гостиница, где места хватит всем. Кстати, тамошний эль — лучший во всех семи княжествах старого Фератонда. Так что — вперед!

И все зашагали по лесной дороге. Заросли по обе стороны были очень густыми, поэтому отряд сильно растянулся.

Вдруг невдалеке послышались крики, и шедшие впереди остановились так резко, что остальные налетели на них. Вскоре выяснилось, что двое упали в охотничью ловушку — глубокую яму, прикрытую ветками. Дно западни оказалось утыкано заостренными кольями.

Обоих раненых, а ими оказались Дольмерус Кромфальд и Мэйфрид Андельгарт, рыцарь, с которым Вангерт и Эстальд познакомились в ходе своего зимнего путешествия в Триндельфорд два с половиной года назад, поскорее вытащили из ямы. Маги под руководством Альмерика Ковертиуса занялись приготовлением Заживляющего зелья, а поскольку это дело требовало времени, было решено пообедать, ведь стояла уже середина дня.

Вангерт сел рядом с Маглинусом на замшелое бревно. Хотя он был всего на год моложе рыцаря, последний выглядел гораздо старше своего друга — и из-за густых черных усов, из-за могучего сложения — в плечах он был куда шире совсем не считавшегося слабаком Вангерта, а ростом не уступал Эстальду.

Не успели друзья получить свои порции походной похлебки, как вдруг услышали за спиной осторожный хруст веток. Оба резко вскочили.

— Там кто-то чужой, — прошептал Маглинус, напряженно вглядываясь в чащу.

Несмотря на ясный летний день, дебри вокруг сразу показались очень недружелюбными. Вангерт прислушался и понял, что тишину нарушают лишь голоса товарищей по отряду. Лес кругом был необычайно тих, и ни малейшее дуновение ветерка не нарушало его покоя.

Друзья сделали несколько шагов вглубь чащи. Пройти здесь было практически невозможно — оба сразу застряли в буреломе. Через пару минут ходу безмолвие вокруг сделалось прямо-таки зловещим.

— Вроде бы никого, — Вангерт огляделся. — Наверное, это был какой-то зверь.

— Даже если двуногий, то здесь мы его не найдем, — вздохнул Маглинус. — В любом случае здесь стоит быть осторожными — возможно, кто-то или что-то, способное скрытно передвигаться по лесу, бродит вокруг лагеря!

— А что это там такое? — удивился Вангерт. — Вон, там слева? Видишь, как блестит! Они с трудом продрались через густое сплетение ветвей.

— Дай взглянуть… Да это кольчуга, — удивился рыцарь, отряхивая доспех от налипшей на него хвои, — и прекрасной работы, даже у меня такой нет. Надевай и носи на здоровье, она тебя не подведет.

— Теперь пошли отсюда! — сказал Вангерт, облачившись. — А то нас уже могли хватиться, да и лес этот мне совсем не нравится.

— Где вы были? Вангерт, что это на тебе? — спросил писарь из Городского Совета, исполнявший в походе обязанности кашевара.

— Услышали подозрительный шум и пошли посмотреть. Но нашли только эту кольчугу, — ответил Вангерт.

— Берите свою похлебку, мы скоро отправляемся — кашевар дал каждому по тарелке. — Пора уже уходить из этого проклятого леса…

Вангерт торопливо ел свою порцию. Мимо него прошел Ковертиус с бутылкой в руках, очевидно там был какой-то компонент для зелья.

— Черт, кто же ее так закупорил? — пробормотал он. — Гриффанг, помогите. Ой, извините, пожалуйста!

Дело в том, что как только Вангерт взялся за бутылку, пробка вдруг выскочила сама по себе. Мощная струя темно-синей жидкости залила ему лицо.

— Не бойтесь, эта штука совершенно не опасна, — заверил его Альмерик. — Сейчас я лично добавлю ее в зелье, потом мы дадим его тем двоим, и они будут в порядке.

— А-а, это хорошо, — ответил Вангерт, утираясь рукавом.

Умывшись у ручья, он продолжил обед, но уже после нескольких ложек понял — у супа какой-то странный вкус. «Наверное, и туда попала капля снадобья. Надо сообщить этому Ковертиусу, а то мало ли что? Однажды зимой Эстальд тоже уверял меня в полной безопасности чар, наложенных на мой дом. А из-за них мне чуть голову не оторвало, да и само жилище выглядело плачевно». Тут Вангерт почувствовал непреодолимую слабость и головокружение. Через считанные мгновения он без чувств упал под елку.

* * *

Вангерту снилось нечто непонятное, но очень хорошее. Казалось, что эти сладкие видения будут продолжаться вечно. Но настало время, и он проснулся.

Первым делом Вангерт огляделся по сторонам. Вокруг — ни души. Сам он — под той же самой елкой. Первые секунды Вангерт не мог осмыслить реальность, но когда он скинул с себя последние остатки сна, ему стало ясно — она кошмарна. Сон, который он видел в ночь перед отправлением в путь, теперь стал явью: его действительно забыли!

Вангерта посетила ужасная мысль — а вдруг он проспал несколько дней или недель? Что если его сотоварищи уже ушли далеко вперед, и ему их нипочем не догнать? Но тут эту мысль сменила другая, еще более жуткая — а что, если все произошло как в историях, герои которых засыпают и просыпаются через несколько лет, а то и десятилетий? «Веселенькое выйдет дело, — подумал Вангерт. — Вернусь в Кронемус, а у Эстальда уже внуки. Или он вообще умер… А может, это я умер?» — последняя мысль сразила его окончательно.

Однако, через некоторое время здравый смысл начал к нему возвращаться. Вангерт огляделся вновь. Он на той же поляне, и многочисленные следы вокруг свежие. Вангерт посмотрел в небо — солнце клонилось к закату. «Наверное, я провалялся без сознания всего несколько часов», — подумал он. Однако, надо было торопиться. Теперь Вангерт рассчитывал соединиться с отрядом, когда тот уже будет в гостинице.

Стремительным шагом он пошел по дороге. Несколько раз путь пересекали овраги с очень крутыми склонами. Выбравшись на возвышенность, Вангерт осмотрелся. У него за спиной садилось солнце. Подгоняемые сильным ветром по небу неслись черные тучи. Вангерт напряг зрение — вдруг ему удастся увидеть своих соратников где-нибудь впереди? Но дорога была пуста. Вангерт ускорил шаг. Паника, охватившая его на поляне, прошла, но его все чаще посещала тревожная мысль — а что если он идет не в ту сторону? Вдруг он пропустил поворот? Прошло несколько часов. Солнце село за горизонт. Вангерт смертельно устал. К тому же, вместе с темнотой вновь пришло уже знакомое и очень неприятное чувство, что поблизости кто-то есть. Вангерт мог поклясться, что по меньшей мере три раза слышал, как этот кто-то движется по лесной чаще следом за ним.

— Иди, иди! — подгонял он себя. — Но почему же меня забыли, что я, самый ненужный в отряде человек?

Его начала мучить жажда. К счастью, через некоторое время он увидел внизу небольшую речку с быстрым течением.

Сотни две шагов пришлось продираться сквозь густые заросли. Лицо и руки Вангерта оказались сильно исцарапаны. Проклиная все на свете, он сел на бревно у самой воды, стал черпать воду руками и жадно пить. Вдруг сильный порыв ветра сорвал с его головы шляпу и швырнул ее на самую середину реки.

— Эх! — подумал Вангерт, — теперь меня покинула даже моя старая шляпа!

Небо над его головой стало уже совсем темным.

— Возможно, придется ночевать одному и на голой земле. Ночевать одному в лесу? Я же не трус! Нет — все это не страшно, просто как-то очень… обидно.

Вангерт поднялся с бревна и хотел, было пуститься в путь, невзирая на смертельную усталость и ночную мглу, как вдруг ощутил уже знакомое головокружение — такое же, как после ложки супа, смешанного с зельем. Он как можно больнее ущипнул себя, сделал несколько шагов… но свалился на землю и мгновенно заснул.

* * *

А что же произошло с остальным отрядом? В царившей на привале суматохе никто не обратил внимания, что Вангерт уснул под деревом. Уже через несколько минут было объявлено о выступлении в путь — чтобы добраться до Торинианда засветло, надо было поторапливаться.

Первым, кто заметил, что Вангерта рядом нет, оказался Эстальд. Волшебник дождался Маглинуса, который ехал верхом в самом хвосте колонны вместе с еще тремя рыцарями.

— Послушай, а ты Вангерта не видел?

— Нет. А что такое?

— Мне кажется, что его с нами нет. Ты когда видел его в последний раз?

— Когда мы вышли с ним из леса и сели на бревно обедать.

— А потом?

— Я закончил есть раньше и пошел за лошадью.

— И?

— И мы отправились в путь, — выдохнул Маглинус.

— Этого еще не хватало! — встревожился Эстальд.

— Я понял, в чем дело, — вдруг засмеялся Маглинус, — ты его просто не узнал.

— Слушай, мне не до шуток. Друг пропал, а ты веселишься.

— Я вовсе не шучу. Наверное, он так преобразился в своей новой кольчуге, что бедные его друзья сбились с ног, но не могут его отыскать. А кстати, вот и он, шагает себе впереди и, наверное, уже воображает себя героем великого сражения. Маглинус приподнялся в стременах и показал на воина в блестящих доспехах, который шел в авангарде отряда.

Обрадованный Эстальд был в тот момент совершенно уверен, что узнал походку Вангерта.

— И вправду он. А где он раздобыл такую кольчугу?

— Сейчас расскажу.

Маглинус слез с лошади и друзья пошли рядом, весело болтая, довольные тем, что тревога оказалась напрасной.

— Посмотрите, господа! — объявил Михрамус Таламанд. — Граница перед нами!

Лес отступил, и усталым путешественникам открылась величественная картина: по дну широкой долины тянулись две серебряные ленты — река Хельна и еще одна речка поменьше, впадавшая в нее. Именно по ней и проходила граница Мизенхейма с Ториниандом. Сейчас эти два княжества жили в мире, но грозные сторожевые башни, высившиеся на холмах по обеим сторонам долины, свидетельствовали о том, что добрые соседи не раз пускали друг другу кровь. Дорога вела к каменному мосту с выстроенной посередине аркой, которая символизировала границу.

Солнце зашло. Неожиданно подул ветер, заставив темную стену леса позади тревожно зашуметь. Все прибавили шагу. Как вдруг к вою ветра примешался еще один звук, в котором все вскоре разобрали приближающееся пение рогов. Путники подошли к мосту и увидели на другой стороне отряд рыцарей и пеших воинов в парадных одеяниях. Ветер развевал их знамена, у многих людей были факелы. Несколько человек искусно играли на рогах.

— Торинианд рад приветствовать премудрого господина Таламанда и его славный отряд в своих землях! — на одном дыхании произнес рыцарь в самых роскошных доспехах, въезжая под приграничную арку.

Путники были сильно удивлены. Конечно, Таламанду обещали, что его люди могут миновать Торинианд, не сдавая оружие, знамена или волшебные палочки и даже без уплаты пошлин, но о столь торжественной встрече никто не упоминал.

— Позвольте проводить вас к месту ночлега, — продолжил рыцарь. — Гостиница города Ульфенгард полностью освобождена для вас, а еда и питье — оплачены!

— Благодарю вас! — наконец ответил Таламанд; тем временем все его люди дружно обменивались фразами наподобие «ничего себе!».

Неожиданные благодетели дали знак следовать за ними, и отряд Таламанда направился дальше, теперь в таинственном свете факелов. После пары поворотов и краткого пути через густую рощу дорога полезла на крутой склон. Когда трудный подъем закончился, путники увидели редкие огни небольшого города, обнесенного добротным частоколом с наблюдательными вышками по периметру. Только с северной стороны город спускался к берегу Хельны. Над крышами маленьких домов господствовало огромное трехэтажное здание с многочисленными пристройками и все озаренное огнями.

Эстальду нестерпимо захотелось туда — подальше от неприветливого леса, качающего макушками деревьев и тусклой ущербной луны, то и дело скрываемой рваными тучами. Впереди в свете факелов блеснула кольчуга Вангерта. Волшебник окликнул друга, но тот, не оборачиваясь, продолжал торопливо идти вперед. Эстальд наконец догнал его:

— Вангерт, подожди! Я устал гнаться за…

И он осекся на полуслове, потому что увидел незнакомое бородатое лицо бывалого воина.

— Ты кого-то ищешь, волшебник? — спросил тот.

— Вангерта Гриффанга, моего друга.

— А это того парня из Городского Совета! Что-то я давно его не видел.

— Кажется, мы потеряли его по пути.

— Жаль. А почему ты меня о нем спрашиваешь?

— Ваша кольчуга — у него была такая же.

— Странно. Во всем Кронемусе не было второй такой.

— Он нашел ее на привале, в лесу.

— А я добыл этот доспех в одной заварушке во время нашего похода на дальние рубежи Края Хладных Рос. Армии небольших королевств, расположенных к западу от этих земель готовы наниматься на службу хоть к самому черту, лишь бы платил побольше.

— Так это там куют такие кольчуги?

— Там и больше нигде. Ума не приложу, как одна из них попала в наши земли. И скажу честно — не нравится мне эта находка!

Но Эстальд уже не слышал последних слов старого воина. Прежде чем бросаться на поиски друга, он решил обо всем рассказать Таламанду, который уже входил в городские ворота, беседуя с предводителем ториниандского отряда. Тут Эстальд заметил, что Виндар Остренд тоже пытается пробиться к канцлеру. Было видно, что магистр предсказаний был чем-то очень обеспокоен.

Путники устремились в гостиницу, где все уже было готово к торжественному приему гостей. Множество слуг сразу бросились разносить вещи по комнатам и отводить коней в стойла — там скакунов ждал лучший овес. Хозяин, сама любезность, пригласил всех в зал, где за несколькими большими столами места хватило всем. Помещение было празднично украшено, на столах разостланы свежие скатерти, на полу — ковер, а ведь подобным не мог похвастаться даже прославленный «Замок великанов» в Кронемусе! На столах были расставлены всевозможные яства, а знаменитый эль уже пенился в деревянных кружках.

— Тем временем Эстальд, наконец, пробрался к Таламанду.

— Сэр, — начал он. — Вангерт куда-то пропал!

— Вангерт? Не может быть! И когда это случилось? — встрепенулся старый колдун.

— Видимо, еще на привале.

— Почему же ты раньше молчал?

Эстальд не знал, что ответить. И тут Маглинус, уже успевший поговорить со старым воином, которого он принял за Вангерта, выступил вперед и сказал: «Это я виноват, сэр». Потом он в двух словах рассказал о своей ошибке.

— Да, вы бывалые ребята, но боюсь, что даже для вас этот поход будет тяжелым испытанием, — задумчиво и без тени упрека произнес Таламанд. — Надеюсь, с Вангертом не произошло ничего страшного, но надо немедленно начать поиски. И пусть с тобой пойдут Дольмерус Кромфальд и Бальдус Финдерин.

Эстальд попытался скрыть недовольство. Он был не против общества дружелюбного и всегда готового прийти на помощь Кромфальда, а вот от компании известного смутьяна Финдерина, постоянно попадавшего в переделки, Эстальд с удовольствием бы отказался.

— А можно мне тоже отправиться с ними? — стоявший рядом и слышавший весь разговор Маглинус вышел вперед.

— Уважаю твое рвение, юный рыцарь, — Таламанд посмотрел на Маглинуса из-под седых бровей. — Но, я полагаю, что усилий трех хороших магов для выполнения такого задания будет вполне достаточно.

— Ну, мы пошли, — сказал Эстальд, направляясь к двери.

— Удачи. И не забудьте, что завтра на рассвете мы выступаем.

Дверь гостиницы распахнулась, и трое волшебников, покинув гостеприимный приют, ушли в ночной мрак.

* * *

Вангерт проснулся в полной темноте и не сразу понял, что с ним происходит. Он лежал на спине, а черные кроны деревьев плыли над его головой. Потом он услышал чьи-то приглушенные голоса над собой и только тогда обнаружил, что его несут на плаще через лес. Сначала он обрадовался что его, наконец, отыскали друзья. Однако, внимательно оглядев своих спутников, он обнаружил, что это совершенно незнакомые люди, одетые в такие же кольчуги, как у него, только у всех сверху были накинуты темные плащи. Незнакомцев было около дюжины, и все хорошо вооружены.

— Кто вы? — выдавил Вангерт.

— Друзья, — ответил один из них, по виду больше похожий на мага, чем на воина.

— Чьи? — Вангерт приподнялся.

— Твои. И твоих соратников. Ты ведь из отряда Таламанда, верно?

— Да. Но меня забыли на привале, — ответил Вангерт.

— Думаешь, ты не нужен им? — спросил незнакомец. — Сегодня ты сможешь доказать, что это не так.

— Каким образом? — поразился Вангерт.

— Расскажу в лагере. Мы уже почти пришли.

— Да, но можно я пойду сам? Я в порядке, — и действительно, Вангерт чувствовал, что сонливость будто рукой сняло.

Он слез с носилок и зашагал по извилистой лесной тропинке вместе со всеми. Перейдя по бревну какую-то речку, маленький отряд оказался на поляне, со всех сторон окруженной густым лесом. Здесь стояли несколько палаток, горел костер, вокруг которого собрались все воины и их предводитель похожий на волшебника.

— Итак, — начал незнакомец. — Только что мы пересекли границу Торинианда. Вон за теми деревьями впереди находится городок Ульфенгард, где твои друзья остановились на ночлег. Но за ними ведется охота, и сегодня ночью враг должен нанести решающий удар. Мы были посланы, чтобы предупредить отряд Таламанда о грозящей им всем верной гибели. Выступаем немедленно. Надеюсь, ты с нами?

— Конечно, — ответил Вангерт. — Я не намерен равнодушно наблюдать, как будут гибнуть мои товарищи, даже если они меня чем-то и обидели.

— Ты рассуждаешь как благородный человек. Этой ночью мы выручим из беды людей Таламанда, и ты сможешь вновь присоединиться к ним. После этого никто и подумать не посмеет, что ты им не нужен! А теперь пора бы тебе взять в руки оружие…

У Вангерта еще не прошла обида на своих земляков и особенно на Маглинуса и Эстальда, но сейчас он думал только о том, как спасет их от загадочной опасности и как вернется в отряд триумфатором. Он сразу проникся доверием к своим новым спутникам, хотя у него оставалось к ним немало вопросов. Что это за непонятный враг? Как о нем стало известно этим загадочным лесным воинам, и кто их послал?… Но Вангерт понимал, что сейчас всем не до разговоров. Тем временем ему вручили длинный кинжал и копье с чрезвычайно замысловатым наконечником, призванным добавить оружию смертоносности. У других воинов были кривые сабли, двуручные мечи или мощные арбалеты. Еще все надели шлемы с закрывающими лица масками. Такой же дали и Вангерту.

— Наши основные силы подойдут немного позже, — сказал предводитель, которого остальные члены отряда называли странным для ушей Вангерта именем — Тенекрыл.

— А сейчас залейте костер и не забывайте о сигналах. Помните приказ: люди Таламанда должны дожить до рассвета!

— Чей приказ? — невольно подумал Вангерт. Но, повинуясь команде «отряд за мной!», он первым поспешил в лес.

* * *

Тем временем весь отряд Таламанда, за исключением, правда, Вангерта, и тех, кто направился на его поиски, ужинал в гостинице. Еда была отменной, а эль — и того лучше. К тому же слуги не жалели сил, и едва в очередной бочке начинало проглядывать дно, выкатывали следующую. Практически все гости были довольны и веселы, только вот Виндар Остренд осматривал все вокруг с нескрываемым подозрением. Да и Маглинус, двое лучших друзей которого бродили сейчас где-то в ночи, был весьма встревожен.

— Кажется, они задались целью, чтобы мы проспали тут по меньшей мере до полудня, — заметил он.

— Да, гостеприимство впечатляет, — ответил Эсельсиор Флиппарус.

— Я, пожалуй, пойду к себе в комнату, — Маглинус поднялся со своего места.

— Постой, — сидевший рядом Таламанд остановил рыцаря. — Посиди со всеми. Да и Вангерт с Эстальдом, того и гляди, должны к нам присоединиться…

— Странно, — прошептал Маглинус, возвращаясь на свое место. — Таламанд словно не хочет, чтобы кто-либо из нас оставался в одиночестве. Мне кажется, что он чем-то обеспокоен.

— Таламанд мудр, — так же тихо ответил Флиппарус. — Но я думаю, что сейчас беспокойства излишни. А если что — наши мечи под рукой.

— В смысле, лежат в наших комнатах, — уточнил Маглинус.

* * *

Пока остальные путешественники, в большинстве своем ничего не подозревавшие, спокойно пировали, Эстальд, Кромфальд и Финдерин шагали по темным извилистым и явно небезопасным улицам Ульфенгарда, освещая себе путь волшебным светом палочек. Вот, впереди вновь показались ворота.

— Мы из отряда Таламанда. Выпустите нас! — попросил Кромфальд сторожа.

— Не положено! — резко ответил тот.

— С какой стати? — спросил Эстальд.

— Приказ!

— Чей?

— Приказ и все! — отрезал стражник.

— Советую быть повежливее! — в тон ему крикнул Финдерин. Хотите, он у меня получит по загривку заклятьем вшивости? — шепотом спросил он у своих спутников.

— Боюсь, оно его не убедит, — вздохнул Кромфальд. — Мне почему-то кажется, что Вангерт уже пару часов стоит с другой стороны, а этот грубиян его не впускает.

— А ну открой живо, а то пожалеешь! — не выдержал Эстальд.

— Стойте, стойте! — Кромфальд удержал Эстальда и Финдерина, которые уже готовы были броситься на сторожа. — Эй, приятель! — обратился он к стражнику. — Может, это поможет тебе открыть ворота? — в свете палочки блеснул золотой.

— Нет! — охранник уже пришел в ярость. — Уходите!

— Вот тебе и первая преграда! — протянул Эстальд. — Я, конечно, понимаю, когда честная стража ни за какие деньги не впускала в город каких-нибудь проходимцев, но чтобы не выпускала!

— Наверное, вопрос только в цене, — вслух подумал Финдерин. — Кто-то, видимо, уже заплатил ему больше.

Как ни странно, маг оказался прав — сторож сломался только на огромной сумме в одиннадцать золотых, три серебряных и восемь бронзовых монет — это все, что было в карманах у магов.

— Все-таки стоило огреть его хорошеньким заклинанием! — пожалел Финдерин, когда ворота за троицей вновь закрылись.

— Может быть, оно еще пригодится, — заметил Кромфальд. — Деньги у нас кончились, поэтому войти назад будет нелегко. Если так много пришлось заплатить за выход из города, то сколько же стоит туда вход?

— Больше чем уверен, это будет бесплатно, — задумчиво произнес Эстальд. — Просто кому-то очень не хотелось, чтобы наши люди покидали Ульфенгард.

Некоторое время они шли молча по мрачному лесу, тревожно шумевшему под порывами ветра. Казалось, что деревья смотрят на ночных путников с неодобрением. Кровавая луна все реже появлялась из-за туч, на севере сверкнула молния, высветив зубчатый силуэт Динхарских гор.

— Только грозы нам и не хватало, — прошептал Дольмерус Кромфальд.

В кромешной тьме маги применили особое колдовское зрение, однако результаты этого заклинания оказались неутешительными — Вангерта рядом не было. Кроме того, оказалось, что лес вокруг весь иссечен многочисленными тропами — сами волшебники вряд ли бы заблудились, а вот для человека, не владеющего магическим искусством, да еще посреди ночи, эта чаща могла бы стать настоящей ловушкой.

Грозовая туча приближалась. Все громче и чаще слышались раскаты грома, на землю упали первые тяжелые капли. Одна из лесных тропинок вывела троих магов к низкому берегу Хельны. Вдруг Эстальд заметил какой-то темный предмет, плывущий по воде.

— Глядите, что это? — он указал на увиденное спутникам.

Бальдус Финдерин попытался дотянуться до предмета длинной веткой, но лишь промочил ноги.

— Когда тебе, Финдерин, надо сотворить какую-нибудь гадость, ты бываешь более искусен, — фыркнул Дольмерус Кромфальд; он взмахнул палочкой, и непонятная вещь тут же перелетела ему в руки.

Эстальд осветил находку.

— Шляпа Вангерта! — выдохнул он.

Маги выпучили глаза.

— Он что, утонул? — наконец, выговорил Кромфальд.

— Да нет, быть такого не может, — попытался Эстальд убедить самого себя. — Он умеет плавать, я знаю. Может быть, он просто уронил ее в реку, или ее унесло ветром, или кто-то отобрал шляпу у Вангерта, а потом выбросил ее…

— А с ним самим тогда что сделал? — спросил Дольмерус Кромфальд.

Эстальд не ответил. Он был сосредоточен и будто прислушивался к чему-то далекому и невидимому. Дольмерус и Финдерин поняли без слов, что происходит с их товарищем и мысленно присоединились к нему. Так и стояли неподвижно несколько минут, только шляпа Вангерта странно шевелилась в руке его друга — будто от ветра, которого в тот момент не было.

— Он где-то близко и скорей всего направляется к городу. И не один. Но больше ничего сказать не могу — наконец, будто пробудившись, тихо произнес Эстальд.

— И не удивительно, что не можешь… Он под магическим колпаком. Это ведь такая подлая штука: кажется, что ты свободен, а на самом деле, как в подземной темнице, — объяснил Кромфальд.

— И все же я попробую послать ему кое-что, — ответил Эстальд и медленно провел рукой по шляпе.

 

Глава 5. Ториниандский эль

Отряд, в котором оказался Вангерт, со всеми возможными предосторожностями продвигался по непроходимому лесу. Открытые места пересекали краткими перебежками. Сейчас, как никогда, верилось в смертельную опасность, угрожающую товарищам, оставшимся в городе. Особенно пугала неизвестность — кто эти загадочные враги, сколько их, и не знают ли они о том, что у гостей из Кронемуса появились защитники? «Скорей бы уж подходили наши главные силы!» — невольно подумал Вангерт, с тревогой оглядывая скромный по численности отряд.

Судя по всему, лишь Тенекрыл знал о том, что Вангерт чужак. Остальные воины принимали Вангерта за своего, и всё из-за кольчуги, найденной накануне.

Путь по лесу продолжался. Разразилась гроза. Дорога вынырнула из чащи, начался крутой подъем.

— Нам туда, — еле слышно прошептал командир, указывая на тянувшийся по верхушке холма частокол. — Стражник у ворот — наш человек.

Взобравшись наверх и пройдя вдоль ограды, отряд остановился у ворот. Командир трижды свистнул, и тяжелые створы тут же распахнулись. Сторож не стал закрывать ворота и сам присоединился к отряду. Взору бойцов открылся темный город с одним-единственным освещенным зданием посреди. Вместо главной улицы отряд воспользовался дворами и переулками.

— Все ли здесь в порядке с волшебством? — спросил Тенекрыл у сопровождавшего его колдуна, — что говорит Обнаруживающий Кристалл?

Тот достал из-под полы таинственно переливающийся круглый камень. Где-то Вангерт уже слышал о предметах, способных засекать творимое в округе чародейство.

— Недавно здесь прошел кто-то, — пробормотал колдун. — Возможно, он был не один… Так или иначе, они разбрасывались чарами направо и налево. Судя по всему, они покинули город.

— М-да, — командир, судя по всему, начал беспокоиться. — Воины, на позицию! Стрелки, вон на те крыши! Мне нужны пятеро в том переулке и трое вон у той двери! Живее, времени у нас мало!

Вангерт стоял в темном закоулке, который выходил к гостинице. Он услышал осторожные шаги за спиной — к нему быстрой и почти неслышной походкой приближался предводитель. Это был тот самый момент, когда Эстальд провел рукой по шляпе Вангерта, о чем её хозяин, конечно, не догадывался, но с ним случилось что-то странное и удивительное. Прошло несколько секунд прежде, чем он понял, что именно: он стал видеть в темноте, да еще с такой необыкновенной четкостью, какая невозможна даже днем. Он видел все в целом и каждую мельчайшую деталь по отдельности, каждую нитку в плаще Тенекрыла и свое отражение в его зрачке. Он видел небольшой круглый предмет в его опущенной руке. Это была тарелочка из тончайшего, невесомого фарфора, какой умели делать в древности, но потом утратили секрет его производства. Вангерт попытался рассмотреть узор на фарфоре, но его отвлек вопрос предводителя.

— Знаешь, что там? — колдун указал на гостиницу.

В ее окнах горел полный свет, хотя внутри стояла тишина, потому что друзья Вангерта, сморенные долгой дорогой и превосходным элем, все до единого заснули прямо в зале.

— Там мой отряд? — догадался Вангерт.

— Спят. После торниандского эля — хорошие сны.

— Неужели все?

— Кроме Таламанда.

— Я пойду и предупрежу его. Расскажу все, что знаю.

— Не нужно много слов. Передай ему это — он сразу все поймет. Мы с ним старые знакомые, — сказал колдун и показал тарелочку.

Конечно, если бы не неожиданный подарок от Эстальда, Вангерт ничего бы не разглядел, но в этот момент, в едва разбавленной далеким светом гостиничных окон темноте, он увидел приковавший его внимание орнамент так ясно, будто только что сам его нарисовал. Не только увидел, но и узнал… И это знание прожгло его насквозь. Он разом получил ответ на большую часть вопросов, которые мучили его все последние часы. Он понял все и, прежде всего, ту роль, которая предназначалась ему в «спасении» его товарищей.

Месяцев за шесть до похода в библиотеке Гильдии, куда ставший магистром Эстальд теперь частенько приводил его, Вангерту попался манускрипт, описывавший всякие подлые штучки, которые изобрела для борьбы с конкурентами одна из черных колдовских гильдий, к счастью, давно сгинувшая в хаосе первых, весьма бессмысленных магических войн. Там среди прочего был отличный рисунок, изображавший такую же тарелочку с двумя переплетенными змеями по краю. «Как живые», — подумал тогда Вангерт. Он подозвал Эстальда, и тот помог ему разобрать текст под рисунком на древне-нолдерхеймском языке, который Вангерт учил в школе, но не очень старательно.

«Предмет предназначен для тайного убийства. Особенно удобен, когда нужно немедленно устранить и его исполнителя. Стоит только двоим взяться за края тарелочки, как змеи оживут и смертельно ужалят обоих. Сделав свое дело, они уползут, а на месте преступления останутся лишь мертвые тела и осколки белого фарфора».

— Теперь понятно, почему «посыльным» избрали меня, а не кого-нибудь из собственного отряда. Они рассчитали, что против меня Таламанд ни за что не станет использовать защитную магию и поплатится за свою доверчивость. Дальше «спасителям» остается только перерезать горло всем спящим и объявить, что те сделали это сами по пьяной лавочке. Этот колдун, наверное, все про нас знает, даже про драку во время Великого похода.

Все эти мысли в одну секунду пронеслись в голове Вангерта. Ему казалось, что он видит как в кошмарном сне, но в очень четких картинах, все то, что должно было произойти. Очнулся он от шума шагов. Хотел немедленно бросится к Таламанду, но шестерка воинов вынырнула из темноты и встала вокруг.

— Все! — пронеслось в голове у Вангерта, и он потянулся за тарелочкой, так резко, что Тенекрыл даже немного отпрянул назад, успев отвести свою руку в сторону. Его зрачки расширились, и отражение Вангерта в них выросло. Длилось это полмгновения, но Вангерт понял — это был страх. Тенекрыл двумя пальцами опустил тарелочку в карман его плаща и сказал, вновь обретая уверенность:

— Неси. Враги будут здесь с минуты на минуту.

* * *

Дождь полил стеной. То и дело вспыхивали молнии, озаряя гнущиеся под ветром вековые деревья. Трое магов пошли прочь от реки.

— Надо спешить обратно в город. Возможно, Вангерт, да и не он один находится в смертельной опасности, — сказал Дольмерус Кромфальд.

— Одно хорошо — теперь мы точно знаем, что он жив, — добавил Финдерин.

— Чувствую, мы на верном пути, — воспользовавшись палочкой, Эстальд убедился, что невидимый магический колпак, под которым держали Вангерта его спутники, находится где-то за стенами Ульфенгарда. — И что бы ни случилось, я должен… вернуть ему эту шляпу.

Некоторое время они молча шли, а точнее сказать, бежали под дождем, с легкостью пробивавшим плотный лесной полог. Но путники, хоть и промокли до костей, не обращали никакого внимания на ужасную погоду. Только выбравшись на дорогу, они позволили себе немного отдышаться и осмотреться. Склон с поднимавшейся вверх по нему городской стеной и сторожевыми вышками над ней был уже недалеко. Вдруг очередная молния высветила примерно два десятка людских силуэтов, быстро двигавшихся под частоколом по направлению к воротам.

— Это еще кто такие? — всполошился Эстальд.

— Охрана, наверное… — не слишком уверенно предположил Кромфальд.

* * *

— Что же мне делать? — думал Вангерт, направляясь по узкому переулку в сторону ярко освещенного здания гостиницы. Лил сильный дождь, и если бы не ночное зрение, дарованное Эстальдом, Вангерт бы ни за что не заметил, что следом крадутся двое сообщников Тенекрыла. Одного он узнал: это был стражник, отворивший им городские ворота. У обоих в руках были превосходные арбалеты, готовые к выстрелу.

— Злодей все предусмотрел, пронеслось в голове у Вангерта. — Если его замысел с тарелочкой по какой-то причине не сработает, мы с Таламандом просто получим по стреле в горло.

Бесконечно долгой показалась Вангерту эта сотня шагов. Воины и маги Тенекрыла замерли на своих позициях в ожидании, двое попутчиков не отставали. Вангерт только и думал, как бы ему успеть поднять друзей по тревоге, прежде чем в затылок вонзится меткая стрела.

Перед самыми дверями гостиницы арбалетчики, наконец, поняли, что Вангерт их обнаружил, и решили сыграть роль его охраны.

— Иди внутрь и не тяни с передачей этой штуки, — прошептал один из них. — Мы зайдем следом.

Собравшись с духом, Вангерт постучал в двери гостиницы.

* * *

До ворот Ульфенгарда осталось совсем немного. Ночные путники уже начали карабкаться на кручу. Желая поторопить Финдерина и Кромфальда, Эстальд оглянулся назад и замер. Какое-то едва заметное движение происходило внизу, на опушке леса.

— Посмотрите туда! — он указал своим товарищам во тьму.

Поначалу никто не мог ничего разобрать, пока Кромфальд не произнес особое заклинание, пробудившее магическое зрение сразу у всей команды. И путники, невзирая на кромешную мглу и ливший стеной дождь, увидели — из леса несколькими группами выходят одетые в черное бойцы и становятся в общий строй.

— Похоже, эти ребята тоже хотят попробовать ториниандского эля! — сказал Бальдус Финдерин.

— Я чувствую, что среди них есть колдуны! — задумчиво пробормотал Эстальд.

— Тогда скорее гасим все свои заклинания! — скомандовал Дольмерус Кромфальд. — Если у них есть обнаружители магии, нас засекут в два счета!

Но было уже поздно — в строю загадочных пришельцев возникло некоторое замешательство, и вдруг луч яркого света ударил в глаза Эстальду и его товарищам. Не теряя времени, они пустились наутек.

Решение оказалось верным — несколько мгновений, и вокруг со свистом посыпались стрелы. Было очень страшно, но ни одной стреле не удалось попасть в цель, поскольку убегавшие отражали их специальными чарами. Однако таинственный враг оказался не так прост — вслед за лучниками в дело вступили колдуны. По траве хлестнула фиолетовая молния, над головой с характерным шипением пролетело несколько светящихся шаров. Маги, не останавливая бега, все, как по команде, зажмурились: они уже по звуку опознали это опасное колдовское оружие. Увидевший такой шар мог не только ослепнуть, но еще и терял на несколько часов способность передвигаться. Когда шары ударились о землю, взметнув целые фонтаны грязи, Эстальд открыл глаза. Он ожидал, что сейчас им придется долго ломиться в ворота Ульфенгарда, но, к счастью, ошибся — тяжелые створы вообще были распахнуты настежь, а жадного привратника не оказалось на месте.

У магов не было времени думать над причинами подобного разгильдяйства городской стражи — противник уже дышал им в спину. Тем не менее Эстальд, Кромфальд и Финдерин успели закрыть ворота и задвинуть массивный засов перед самым носом у ближайших преследователей. Снаружи тут же послышались сильные удары, чьи-то команды и обрывки заклятий. Конечно, глупо было надеяться на то, что вооруженных магией врагов надолго задержат деревянные стены Ульфенгарда. И еще глупее было бы пытаться отбить атаку втроем.

— Скорее в гостиницу! — воскликнул Дольмерус Кромфальд. — Надо предупредить Таламанда о нападении.

— Чувствую, около таверны сейчас тоже творится что-то недоброе, — задыхаясь, выговорил Бальдус Финдерин.

* * *

Дверь гостиницы открылась, и Вангерт вздохнул с облегчением — Таламанд не вышел ему навстречу, а отодвинул засов с помощью заклинания. Не чуя под собой ног, Вангерт бросился навстречу канцлеру, который неподвижно стоял посередине зала, заполненного спящими вповалку путешественниками.

— Вангерт! — прошептал маг. — Что приключилось?!

— Это ловушка! — также одними губами произнес Вангерт. — Там за дверями — два негодяя с арбалетами, а с ними еще полсотни головорезов, которыми командует маг по прозвищу Тенекрыл. И это не все — скоро подойдут их главные силы. Они подобрали меня в лесу, сказали, что являются нашими друзьями… И хотели, чтобы я дал вам тарелочку с узором из двух змей… Я только сейчас догадался, что они задумали…

— Где тарелочка? — спросил Таламанд.

Вангерт показал на свой карман. Маг молча достал тарелочку, поставил ее на стол перед входом и положил в нее пригоршню золотых монет. А спустя мгновение, в зал разом вошли арбалетчики, готовые тотчас выпустить свои стрелы. Но блеск фератондских золотых оказался так соблазнителен, что оба одновременно бросили оружие, и не обращая никакого внимания ни на мага, ни на Вангерта, рванулись к тарелочке. Мгновение — и привратник (и без того сегодня ставший богачом) вместе с сообщником разом схватились за ее края.

Все произошло точно так, как было написано в книге — вверх с тихим шипением взметнулись две черные змеиные головы, и ядовитые зубы впились одному в нос, другому — в подбородок. Жалобно звякнул тонкий фарфор, и два тела медленно стали опускаться на пол. Это случилось так быстро и бесшумно, что никто из врагов, уже приготовившихся с обнаженными мечами ворваться таверну, ничего не услышал.

Не теряя времени, Таламанд взмахнул посохом. Не было ни вспышек, ни грохота, с потолка не полилась вода, но все путешественники, еще секунду назад спокойно спавшие, разом вскочили на ноги.

— К оружию! — в один голос скомандовали Вангерт и Таламанд. — На нас напали!

И тут, словно в доказательство того, что эти слова — правда, зазвенело разбитое арбалетной стрелой стекло, и вслед за тем в зал влетела вторая стрела. Пущенная с потрясающей меткостью, она как ножом срезала веревку, которой большой масляный светильник крепился к потолку. Стало ясно, что Вангерту удалось сорвать хорошо спланированное нападение, и теперь враги были вынуждены атаковать, не дожидаясь, когда подойдут основные силы.

Желтые языки пламени от упавшей лампы вмиг расползлись по залу, взметнулись по скатертям на столы. В окна посыпались стрелы и дроты, кого-то уже ранило, многих задело осколками стекла.

— Пока нас не поджарили, как индеек — быстро на выход! — приказал Таламанд. — Господа волшебники, мы идем первыми, необходимо прикрыть отряд магическим щитом — у наших ночных гостей отличные стрелки.

Чтобы усилить пожар враги начали бросать в окна горящие факелы. На крыше что-то сильно грохнуло, и с потолка обрушился огненный дождь — в дело вступила магия. Таламанд и другие волшебники ринулись вперед, образуя постепенно расширяющий проход в дыму и пламени, по которому все остальные путешественники сумели быстро и без потерь покинуть грозящую рухнуть гостиницу. Но тут из соседних переулков по ним ударили лучники и маги Тенекрыла, и если бы не сверкающая магическая завеса, возникшая над товарищами Вангерта, его отряд недолго бы продержался под градом стрел и боевых заклинаний.

— Прорываемся к воротам! Не растягиваться! Держать защиту! — с ярким огнем, горящим на навершии посоха, Таламанд встал в первом ряду; те чародеи, у кого остались с собой палочки, атаковали врага в ответ.

Несколько воинов побежали к конюшне, но длинные постройки уже пылали, а обезумевшие от страха лошади вырвались наружу и теперь носились по озаряемым пожаром улицам города. Вдруг с той стороны, откуда прилетало больше всего вражеских стрел, возникло какое-то замешательство. Несколько лучников упали замертво, послышались вопли раненых, особенно сильно орали от ужаса арбалетчики, оружие которых вдруг само по себе стало вспыхивать у них в руках.

— Эстальд, Кромфальд и Финдерин вернулись! — догадался Таламанд. — Поможем им!

Отряд вломился в переулок, но тут же был атакован с ближайших крыш, откуда-то ударила магическая молния. Одно мгновение — и несколько человек оказались буквально насажены на вражеские копья. В начавшейся свалке волшебники уже не могли использовать свой магический щит.

Противников здесь было немного, но в столь узком проходе численность не давала особых преимуществ — толпа людей, многие из которых были безоружны, безуспешно разбивалась о стену тяжеловооруженных бойцов, а лучники и маги расстреливали всех, кто оказался на злополучной улочке. В конце концов, Таламанд и еще кто-то из волшебников пустили светящиеся стрелы, которые разрушили вражеский строй. Сметая оставшихся противников, все устремились в сторону городских ворот. Позади раздался сильный грохот — это рухнула гостиница. Крыша провалилась, пылающие стены обрушились на соседние дома. Теперь пожар грозил уже всему Ульфенгарду.

— Ну и задали мы им жару! — услышал Вангерт знакомый голос откуда-то сверху.

— Кромфальд, где ты? — позвал он.

— Вангерт, неужели! Живой!

Эстальд, Кромфальд и Финдерин мгновенно возникли рядом, спрыгнув с какого-то сарая. Они тяжело дышали, все трое были перемазаны кровью, грязью и копотью, их мантии были порваны в клочья. На бегу пожали Вангерту руку.

— Спасибо, Эстальд, я догадался, что ночное зрение — это подарок от тебя.

— Рад, что помог тебе выпутаться.

— Знаешь, в какой жуткой западне я оказался…

— Погоди. А куда это все бегут?

— К главным воротам, — ответил за Вангерта оказавшийся рядом Таламанд. — Надо убираться из города, пока не подошли основные силы врага.

— Поздно, они уже здесь, — ответил Эстальд. — Я с крыши видел — они направляются сюда — несколько сотен бойцов и чародеев!

— Тогда — к переправе! Поворачиваем! — произнес Таламанд. — Никому не отставать! Своих не бросать!

Все вокруг заволокли дымовые тучи, озаряемые пламенем пожаров и сполохами волшебного огня. Слышался грохот рушащихся домов, взрывы и звон стали — где-то рядом друзья схватились с противником врукопашную, но из-за дыма ничего не было видно.

Маглинус в сутолоке выбил у кого-то из врагов меч и встал посреди улицы, защищая товарищей, что шли в конце колонны. Сквозь огонь и дым ему на помощь бросились другие рыцари. Они стояли насмерть, отбиваясь от обезумевших врагов. Вангерту показалось, что он услышал голос Тенекрыла, отдающего команды. Но вскоре он был перекрыт ревом нового войска, пришедшего на подмогу врагу. И только после этого рыцари присоединились к отступавшим товарищам.

Преследуемые свежими силами врага, сильно потрепанные, люди Таламанда бежали по узкой городской улице, спускавшейся к берегу Хельны. Впереди уже показалась пристань. Гроза прекратилась, небо быстро светлело. На отливающих сталью речных волнах покачивались несколько плотов и лодок. С высоты дождем летели стрелы, обрушивались струи колдовского огня. Друзья наудачу били в ответ, от беспорядочной магической перестрелки полыхали уже десятки домов на прибрежных улицах города.

Самые быстрые уже принялись рубить и пережигать магией веревки, удерживающие плоты и лодки у берега, многие начали бросать в воду бревна, доски бочки и ящики. Едва первые плоты и лодки, до отказа набитые людьми, успели отчалить, как на берегу появился передовой отряд армии Тенекрыла, и началась самая впечатляющая часть сражения. Правда, никто не пришел на него посмотреть: все мирное население близлежащих домов в ужасе разбегалось в разные стороны.

Выбрасывая в небо гигантские фонтаны воды, в гладь реки ударили мощные боевые заклинания. Хельна кипела от сыпавшихся в нее стрел, ответные заклятия друзей вонзались во вражеский строй, взрывали береговые постройки.

— Уничтожить все, на чем враг может последовать за нами! — скомандовал Таламанд, все еще остававшийся на берегу.

Впрочем, в этом не было особой нужды — врагу и так достались одни деревянные обломки. Рыцари, последними оказавшиеся у переправы, вынуждены были сбросить тяжелые доспехи и догонять вплавь уходящие плоты. Вода потемнела от крови убитых и раненых. Несколько магов Тенекрыла притащили откуда-то отличную шестивесельную лодку и отправились в погоню. Они непрерывно стреляли молниями, которые пока не доставали до самых больших плотов, но расстояние до них быстро сокращалось. Эстальду, переправлявшемуся вплавь вместе Вангертом и Маглинусом, вдруг само собой пришло в голову новое заклинание. Он обернулся в сторону вражеской лодки, и в тот же момент маги Тенекрыла почувствовали страшную тяжесть во всем теле и все сразу, так и не поняв, что случилось, ушли на самое дно. Друзья тут же влезли на оставшуюся пустой лодку и стали подбирать отставших товарищей, многие из которых из-за ран и усталости едва держались на воде.

Но на этом битва не закончилась — ураганы брызг и обломков продолжили взлетать над рекой, свистели стрелы и дроты. Никто из врагов, кажется, и не замечал, что у них за спинами горит уже чуть ли не полгорода.

Таламанд и его маги отстреливались заклятьями, пока все плоты и лодки, с пробоинами, а то и горящие, не пересекли узкую Хельну и не причалили к противоположному берегу. Люди спрыгнули на сушу и устремились вглубь непроходимого леса. Последней причалила лодка с Вангертом и Эстальдом.

Тут Тенекрыл, стоявший на краю одного из причалов, взметнул вверх руку с палочкой. Очередная струя огня, направленная в многострадальный отряд, была отклонена кем-то из магов, как вдруг враг сделал еще одно почти незримое движение другой рукой. Из просторного рукава его мантии вылетела стрела, и все ясно увидели, как она круто изменила свое направление уже в воздухе, нацелившись точно на Таламанда. Все отбивающие заклятья были бессильны, и казалось, что сейчас смертоносный наконечник достигнет заданной цели…

В последний момент Таламанда спас Виндар Остренд — маг воздел руку кверху, словно приказывая стреле остановиться. И снаряд не успел обойти новое препятствие — наконечник застрял у мага в плече. Раненого подхватили под руки и потащили прочь. Целая волна ответных заклятий полетела в Тенекрыла, но тот вовремя успел скрыться за домами на противоположном берегу. Люди Таламанда устремились в лес.

На едином дыхании они преодолели крутой склон и остановились лишь через добрые полмили. Над деревьями багровело зарево пожара, куда более яркое, чем занимавшийся рассвет.

 

Глава 6. Гоблины и оборванцы

Еще не погас Единорог, утренняя звезда Земель Тусклого Солнца, а Флиаманта была уже в пути. Свежий ветер развевал ее золотые волосы.

Воительница находилась уже очень далеко от Орадейна. Перестали попадаться деревни. Даже одинокие путники уже давно не встречались. Несколько раз девушка замечала вдалеке стада троллей, минотавров и циклопов, а однажды она разглядела какую-то крылатую тварь, парящую над далекими горами — Флиаманта была почти убеждена, что видела дракона. Днем ранее воительница оказалась на краю гигантского утеса, с которого различила вдалеке зеленоватую дымку — ядовитые испарения Осклизлых Топей. После этого она решила забрать чуть на восток. День был на редкость ясным, поэтому на севере можно было разглядеть высочайшие пики Подзвездных Гор. Становилось заметно холоднее — Край Сумеречных Снегов уже недалеко.

Флиаманта ехала по неглубокой долине с пологими, поросшими травой склонами. Вдруг впереди почти одновременно показались две группы людей, по нескольку десятков человек в каждой. Они напоминали два отряда, собирающихся биться друг с другом. Воительница направила коня к одному из них. При более близком рассмотрении оказалось, что эти воины — всего лишь простые крестьяне, бог весть чем вооруженные.

— Эй, что здесь происходит? — спросила она у одного из крестьян, скорее всего, предводителя ближайшей компании.

— Кто ты такая и какое тебе до этого дело? — грубо огрызнулся тот.

— Я Флиаманта Гладсхейм из Орадейна. А ты, между прочим, мог бы быть повежливее, целее будешь, а я ведь должна вас защищать, а не убивать.

— Ну хорошо, я вам расскажу, — крестьянин после угрозы стал куда дружелюбнее. — Лично у меня совсем нет охоты драться с этими людьми, они ведь жители соседней деревни. Но несколько дней назад один из них заявился к нам и потребовал отдать им какую-то ценную вещь, которую мы якобы у них украли. Но никто из наших ничего у них не брал. Да они и сами-то знают, что возводят на нас напраслину, просто хотят поживиться за счет нас. Кое-кто из моей деревни тоже не против подраться в надежде на хорошую добычу. Есть ведь нечего, урожай погиб…

— Ах вот оно что… Надо попробовать уладить это дело. Сейчас поеду к ним и спрошу, что это за вещь, которую они потеряли. Может быть, удастся найти ее и восстановить мир, — пообещала Флиаманта.

— Сделайте что-нибудь, — тихим голосом попросил предводитель. — Так не хочется воевать, мы столько лет были добрыми соседями.

— Эй, ты, морковка, не вздумай встать на сторону этих ублюдков, а то, когда мы их победим, я своими руками посажу тебя обратно в землю! — крикнул какой-то детина, потрясая здоровенной лопатой.

— Ну что ж, попробуй. Я даже вооружусь как ты, чтобы все было честно, — спокойно ответила Флиаманта, направляя коня к другой противоборствующей стороне.

— Воинственные крестьяне попались, не то что те трусы, которых я избавила от набегов шайки рыцаря, — думала она по пути. — Обозлены до крайности, но все ближе мне по духу.

Она подъехала к лидеру противников.

— И что же они у вас украли? — без обиняков начала она, указывая в сторону тех, от которых только что отъехала.

— Месяц назад наши охотники поймали в лесу нескольких гоблинов, и отобрали у них золотую чашу редкостной работы. Понятия не имею, где гоблины ее взяли, но явно, что не сами сделали, а где-то стащили, они ведь на это мастаки. После того как страшный ливень и град уничтожили наши посевы, есть нам стало нечего, и мы решили отправить чашу с надежными людьми в город, чтобы там продать и закупить провизии. Путь до города неблизкий — три недели пешком, но наши недолго провели в дороге — два дня назад мы нашли их мертвыми в нескольких милях отсюда. Чаши при них, разумеется, не было. Мы думали, кто мог такое сделать? Решили — наверное, это наши добрые соседи. Мы ведь про находку им рассказали и поделиться провизией пообещали, а им мало показалось — вот и решили все себе забрать!

— Ясно, — ответила Флиаманта. — А откуда здесь гоблины-то?

— Знамо дело откуда — Осклизлые Топи тут недалеко, а где болото, там и гоблины.

— Это мне известно, но где же ближайшее логовище?

— А где-то там, — крестьянин неопределенно махнул рукой примерно туда, откуда пришла Флиаманта.

— Понятно… Значит, если с первым лучом солнца я не вернусь, можете начинать.

— Почему мы должны тебе верить, незнакомка? Ты даже не назвала своего имени.

— Я Флиаманта Гладсхейм из Орадейна. Имя вам ничего не скажет, но если к новому рассвету я не смогу вернуть вам ваше сокровище, мы вместе проверим честность ваших соседей.

— Мы будем ждать тебя!

Девушка поскакала туда, куда указал ей крестьянин. Она думала о данном ему обещании. Значит, если она не добудет чашу, ей придется лить кровь беззащитных людей. С другой стороны, если бы она не обещала этого, кровь все равно бы пролилась. Так и не выбрав, как лучше поступить в этой двусмысленной ситуации, она решила, что главное — действовать, а не предаваться размышлениям. Ведь ей нужно совершать подвиги, пусть хоть такие, если нет ничего получше.

Прошло несколько часов. Вот Флиаманта уже на краю той пропасти, где стояла вчера. Топи — перед ней, осталось только найти спуск. Еще часа три она ехала вдоль обрыва. Ею начало овладевать отчаяние.

— Может, плюнуть на все и не вмешиваться в эти соседские распри? Но ведь тогда получится, что они истребят друг друга по моей вине!

И тут девушка увидела узкую тропу, спускавшуюся круто вниз. Тем временем стало темно.

— Громобоя придется привязать здесь. Очень жаль его вот так бросать, но с этой тропы мы легко сорвемся вниз вместе с конем. Да и копье придется оставить, мне ведь свободные руки потребуются, — подумала Флиаманта; она спешилась, привязала коня за поводья к чахлому деревцу и воткнула копье в землю.

Спуск был сложным и опасным. Из-под ног сыпались камни, в нескольких местах тропа делалась почти отвесной, а через несколько шагов и вовсе прервалась. Флиаманта перемахнула через пропасть. Как она преодолеет эту преграду на обратном пути, воительница решительно не представляла. Сгустилась кромешная тьма, лишь болота внизу излучали жутковатое свечение. «Слышала, что там живут создания пострашнее гоблинов», — думала Флиаманта. Она знала, что и гоблины бывают разными — те что живут на Осклизлых Топях — мелкие, не особенно сильные, но тем не менее, опасные из-за своей ловкости, хитрости и обыкновения нападать, имея, по меньшей мере, троекратное превосходство в численности. Гоблины, живущие в Стране Вечной Ночи — крупнее, сильнее, да и организованы получше. Их чаще называют орками. И те, и другие, как собственно, и все обитатели этих мест — конечно, всего лишь пособники настоящих сил зла.

Вот Флиаманта, наконец, спустилась. Болота начинались примерно в миле от скалы. Предательская тишина вокруг словно звенела. Ветер подул в лицо, донеся страшное зловоние. Тревожно заскрипели сухие деревья, стоявшие под горой. С них свисали клочья толстенной паутины. Из-под ноги Флиаманты выкатился камень. Через несколько секунд послышался слабый плеск воды. И тут же воительницу поглотил густой туман.

Тишина над болотом уже не была такой беззвучной — то и дело где-то раздавалось бульканье, скрип, шелестение и другие, совсем уже непонятные звуки. Видно было не дальше, чем на десять шагов. Но тем не менее девушка через некоторое время нашла твердую (по крайней мере, на первый взгляд) дорогу. Воительница направилась по ней в глубь Топей. Она помнила со слов наставников, что ни в коем случае нельзя идти на свет блуждающих огней, которыми злые духи болот заманивают путников в самую трясину. Дорога сужалась и становилась все хуже. Каждый раз приходилось примериваться, куда поставить ногу, ведь один неверный шаг мог стоить жизни. Отпечатки следов были очень глубокими, и мгновенно наполнялись водой. Флиаманта сломала длинную сухую ветку, чтобы ощупывать путь.

Через некоторое время один из блуждающих огней вспыхнул в метре от воительницы, и она, не раздумывая, ткнула в него палкой. Мало кто отваживался сделать подобное до нее. Огонек метнулся в сторону, а конец палки загорелся, осветив довольно крупный остров среди болотных кочек. Он был покрыт скудной растительностью, а посреди него возвышался громадный камень. Дорога вела прямо к нему. Инстинкты, а так получилось, что у девушки они были развиты острее, чем у большинства ее товарищей, подсказали ей, что она на правильном пути.

Сухая ветка, подожженная огоньком, сгорела удивительно быстро, и опять Флиаманту обступила темнота. Кое-как она выбралась на островок и начала обходить валун стороной. Вдруг ей почудилось, что вдалеке по болоту движется что-то огромное. Она обернулась, хотела обнажить меч, но не успела. С противным верещанием с камня прямо ей на плечи спрыгнул мелкий гоблин. Он вцепился сзади и попытался кривым кинжалом перерезать Флиаманте горло. Она с трудом оторвала его от себя и шмякнула извивающуюся тварь оземь. Гоблин завопил и попытался уползти. Флиаманта хотела было его прикончить, но из куста прямо у нее перед носом неожиданно возникли голова и лапы гоблина покрупнее. Он собирался ударить ее кинжалом, но она успела перехватить его лапу правой рукой в момент, когда клинок едва не коснулся ее лица, а левой попыталась выхватить меч. Последовала борьба, воительница оказалась сильнее и смогла так выкрутить врагу лапу, что тот уронил оружие. После этого она мгновенно заколола злобную тварь. Тут Флиаманта услышала громкое верещание первого гоблина. Она поняла, что это сигнал, бросилась к противнику и добила его, но было уже поздно — из большой темной норы под камнем уже высыпала целая толпа таких же ублюдков.

Враги обступили воительницу со всех сторон, размахивая своим грубо сделанным оружием. Флиаманта вынуждена была вертеться на месте, отбиваясь мечом и ногами, однако вскоре пропустила нанесенный сзади удар дубиной. В следующее мгновение гоблины облепили девушку с ног до головы. Она дралась отчаянно, сбрасывая с себя злобных тварей и рубя все, что движется. Но тут, как назло, она обо что-то споткнулась…

Сцепившись сразу с несколькими противниками, и преследуемая всеми остальными, Флиаманта покатилась по земле и чуть не угодила в воду. Резким движением сломав шею гоблину, который уже замахивался для решающего удара саблей, воительница смогла высвободить руку с мечом, который она не отпускала. И тут в шаге от нее вспыхнул блуждающий огонь, и девушка дотянулась до него клинком, от чего тот запылал ледяным синим пламенем. Воительница вскочила и подняла на мече какого-то зазевавшегося гоблина. Еще одного врага, вцепившегося сзади ей в руку, она ударила локтем. Вид противника, вооруженного пылающим клинком поверг остальных гоблинов в дикий ужас, и они с оглушительными воплями бросились кто куда.

Флиаманта потушила меч в воде. Она хотела было вздохнуть с облегчением, но это ей не удалось. Дело в том, что шум боя явно перебудил всех обитателей болота. Теперь со всех сторон слышались вой, рев, стоны и другие жутковатые звуки. Казалось, что ожили все Осклизлые Топи. Флиаманта и не представляла себе, какие твари могут ее окружать. Раздалось бульканье, и прямо перед носом у воительницы из болотной жижи возникли страшные покрытые чешуей и прилипшими водорослями голова и туловище водяного. Тварь уже собиралась схватить девушку своими когтистыми лапами, но Флиаманта успела отскочить и нанести несколько ударов мечом. Водяной рухнул в болото, подняв тучу брызг.

Тут несколько гоблинов, удирая, промчались мимо небольшого холма, торчавшего из воды. И вдруг он зашевелился! Спустя мгновение над ним с жутким шипением взвились девять змеиных голов и принялись беспорядочно метаться во все стороны в попытке схватить кого-то из пробегавших рядом тварей. Один из гоблинов в испуге нырнул в болото, но тут же был выловлен и с головы до ног опутан живым канатом. Раздался вопль, а за ним — хруст раздавленных костей. Таких страшных чудовищ Флиаманта увидеть здесь не ожидала. «Если сразиться с таким монстром и победить его, можно будет смело возвращаться в Орадейн, других подвигов уже не потребуется», — подумала воительница. Но чудовище поплыло прочь от острова и вскоре скрылось в тумане, а может, просто нырнуло под воду. И сразу же на всем болоте наступила тишина, будто ничего и не случилось. Только молчавшие прежде жабы запели свою мирную песнь в камышах.

Девушка вернулась к камню, под которым была нора гоблинов. Вход был узким, но для стройной Флиаманты пролезть в него не составило труда. Внутри пещеры было отвратительно — кругом валялись обглоданные кости, мусор, стоял ужасный запах. Но тут в углу блеснул какой-то предмет, Флиаманта взяла его и вылезла наружу. В неясном свете блуждающих огней засверкала чаша из чистого золота необычайно тонкой работы. Она была сделана в форме дракона — хвост был ножкой, крылья — ручками. Глаза из крупных рубинов. Было в этом предмете что-то неизъяснимо древнее и зловещее. У Флиаманты возникло странное ощущение, что она видит эту чашу не в первый раз.

С чувством выполненного долга воительница отправилась в обратный путь. Теперь даже болото казалось ей чуть менее мрачным. Вот и подъем на скалу, а все тело нестерпимо ноет от усталости. Несколько раз девушка едва не срывалась вниз. Оставался буквально последний шаг, ее конь, стоявший у обрыва, почуял хозяйку и приветственно заржал. Но тут гладкий и мокрый от здешней вечной росы уступ выскользнул из-под ноги…. К счастью девушка успела ухватится за него обеими руками, и собрав последние силы, выбралась наверх.

Она лежала без чувств, и казалось, ей не хватит и целого дня, чтобы прийти в себя. Но прошло всего несколько мгновений, и ее заставила открыть глаза и подняться первая же пришедшая в голову мысль:

«Я же обещала придти к рассвету, а ведь путь-то еще неблизкий. Вдруг я не успею вовремя, и эти люди поубивают друг друга?» — подумала Флиаманта, с тревогой глядя на восток, где все шире становилась светлая полоска на небе. Воительница села в седло и поехала сначала медленно, а потом галопом в сторону долины, где произошла вчерашняя встреча с крестьянами.

Всходило солнце. Два небольших «войска» выстроились на склонах напротив друг друга. «Вперед!» — разом скомандовали предводители. Но на фоне пламенеющего рассвета на вершине высокого холма вдруг возникла воительница на коне с обнаженным мечом в одной руке и сияющим золотым кубком в другой. Стремительно проскакала она между двумя сходящимися армиями. И та и другая остановились.

— Вот тебе и раз! — вымолвил кто-то в наступившей тишине.

— Тот самый? — улыбнувшись, спросила Флиаманта, передавая найденное законному владельцу.

— Да, это он… Мир! — прокричал он, поднимая чашу над головой. — Давайте устроим праздник! Я хочу, чтобы пиршество состоялось прямо здесь, в долине между нашими двумя деревнями! Вы останетесь? — спросил он у Флиаманты.

— Конечно, — ответила та.

— Тогда давайте же прокричим ура в честь отважной и прекрасной воительницы из далекого Орадейна!

— Ура! Ура! Ура! — грянули собравшиеся.

И жители обеих деревень соорудили несколько столов прямо в поле и принесли кто какой мог еды, нашлось даже вино.

Веселье было в самом разгаре, слышались песни, кто-то принялся отплясывать, а Флиаманта, и так очень уставшая, хотела только, чтобы можно было, наконец, отдохнуть. Вдруг она почувствовала, как кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась и увидела крестьянина, который вчера пригрозил ее убить.

— Надо поговорить с глазу на глаз, — сказал он тоном, не предвещающим ничего хорошего.

Они пошли в сторону, подальше от толпы. Флиаманта совершенно не боялась своего собеседника, но ей не особенно хотелось вести с ним долгие разговоры.

— С глазу на глаз? — спросила она, увидев, что там, куда ее привел крестьянин, стоят еще полдюжины человек, и у всех вид очень недовольный.

— Итак, — начал один из людей, — ты вернула им их сокровище. Нам решительно наплевать, где ты его достала, но мы не верим сказке про победу над целой толпой монстров, которую ты рассказала за столом. Не будь рядом стольких людей, которые в нее поверили, мы бы показали тебе, как врать нам, глупая девчонка!

— Если вас так волнует близость других людей, можно отойти подальше, — с достоинством ответила Флиаманта. — Думаю, от расправы надо мной вас удерживает только… Хм, врожденное благородство и маленькая численность.

— Ты поговори еще, змея! Мы тебе не верим! Ты не позволила нам отобрать у этих болванов то, что принадлежало нам по праву, их имущество и все остальное. Они ведь просто трусы, а ты с ними заодно!

— Кому-то, похоже, не терпится проверить, правда ли то, что я рассказала. Убедить вас словами у меня, наверное, не получится, но если кому-то кажется, что у него голова слишком близко к плечам, я смогу это исправить! — воинственно сверкнула глазами Флиаманта, обнажая меч.

Крестьяне попятились назад, на их лицах был написан страх.

— Вижу, смелости поубавилось, — заметила воительница и так резко взмахнула мечом перед самым носом у главного обидчика, что тот вскрикнул от неожиданности. До него дошло, что Флиаманта не преувеличивает, и будь ее воля, его бы уже не было в живых.

После этого девушка вернулась к столу. Настроение у нее изрядно испортилось: вот, значит, какова благодарность этих людей.

— Если останусь здесь ночевать, то отправлюсь в ту деревню, из которой похитили кубок, — подумала она. И почти тут же услышала нечто, вызвавшее у нее еще больший приступ гнева, на этот раз спорили жители из пострадавшей деревни.

— Да врет она все, не могла она так быстро отыскать сокровище. Наверное, она сама тогда напала на наших людей, убила их и взяла чашу. А сегодня принесла ее обратно, — шептала какая-то баба.

— Но зачем она это сделала? Зачем ей возвращать нам добычу? — спросил у нее кто-то.

— Откуда мне знать, — встрял кто-то еще. — Но вы же сами видели, как недавно она ушла с кем-то из соседей, а сейчас вернулась одна? Я не удивлюсь, если вскоре мы найдем его с перерезанной глоткой! Может быть, она решила кроме чаши отобрать и все остальное? Ей ведь ничего не стоит снова вернуть себе кубок.

— Вы правы! — вновь заговорила крестьянка. — Надо предупредить, чтобы никто не оставался с чужестранкой наедине, если хочет жить.

Крестьяне вполголоса переговаривались между собой и явно избегали общения с Флиамантой. Все постоянно пялились ей в спину, но стоило девушке обернуться, как люди отводили глаза. Не прошло и часа, а среди собравшихся вряд ли кто сомневался в том, что Флиаманта — не просто злодейка, а виновница всех бед на свете.

Поняв это, девушка поехала прочь, с трудом подавив новую волну гнева, накатившую на нее. Она, Флиаманта Гладсхейм, воительница Орадейна, рисковала жизнью, не требуя награды, а ее снова ненавидят все те, кому она помогла. Но если сейчас обнажить меч и наказать обидчиков, то она из воина превратиться в убийцу.

— Тоже мне, беда! Ты ведь уже не раз лила кровь! — услышала она внутренний голос. В этом голосе звучали сталь и лед. Девушка с ужасом поняла, что это и есть ее собственный голос, такой, каким он бывал в минуты ярости. Но тут какой-то другой голос, скорей всего дяди Мерлагонда сказал ей: «Не делай этого!». И Флиаманта удалилась. Никто из крестьян с ней даже не попрощался.

* * *

Миновали утро и день, когда солнце начало клониться к закату. Вангерт почувствовал, что едва держится на ногах. Во время битвы он получил несколько неглубоких, но ощутимых ран. За минувший день и, особенно, за ночь, произошло столько событий, что уже очень далеким стал казаться тот злополучный привал, во время которого Вангерт отыскал вражескую кольчугу и хлебнул усыпляющего зелья. Голова раскалывалась от неразрешимых вопросов, по сути сводившихся к одному — каков источник тех бед, которые обрушились на путешественников? Сейчас не было ни сил ни времени обсуждать это даже с лучшими друзьями. И сколько Вангерт ни пытался, ему не удалось найти подходящего ответа или хотя бы на время избавиться от своих невеселых мыслей. Оставалось только идти и идти вперед — подальше от проклятого места.

Таламанд долго гнал свой поредевший отряд на север, не давая ни минуты передышки. Когда кто-то падал от усталости, его взваливали на плечи более сильные товарищи. Лишь когда и они выдохлись, был отдан приказ о привале.

Измученные путешественники остановились на лесной поляне недалеко от ручья. Нисколько не скрываясь, разожгли костер. Немногочисленные оставшиеся пожитки, те, что не сгорели в Ульфенгарде или не попали в руки врагу, свалили посреди лагеря. Оружие и волшебные палочки путники, разумеется, оставили при себе (правда, в пылу боя многие лишились и этого). Раненых, а их было почти треть отряда, устроили поближе к костру. Варить лечебные зелья сейчас было не из чего, поэтому оставалось полагаться лишь на силу заклятий, способных вырвать пострадавших товарищей из лап смерти. Две дюжины человек, те, у кого осталось оружие, и кто был более-менее цел, встали на часах; нескольких отправили за водой.

Вангерт стоял на своем посту недалеко от костра и видел, как Таламанд обходил раненых. Маг долго оставался с Виндаром Острендом, который спас ему жизнь на переправе. Вангерт слышал весь их разговор.

— В бою ты принял на себя удар, да и после этого держался молодцом. Приготовься, я сейчас вытащу эту стрелу, — сказал Таламанд, склоняясь над раненым.

Однако, сделать это оказалось не так-то просто. Наконечник глубоко засел в ране, и вытащить его руками не удалось. Тогда Таламанд призвал на помощь чары, и стрела сразу выскочила из раны.

— Занятный дротик, — заметил волшебник. — При попадании в цель из наконечника сами собой выдвигаются шипы, так чтобы стрелу нельзя было извлечь, не покалечив раненого еще сильнее. Не знаю, кто наши враги, но они весьма горазды на всякие злодейские выдумки — оживающие изображения змей, арбалеты с сюрпризами, да и вся эта история в целом… Противник явно подобрался достойный… — Таламанд ненадолго задумался, потом обратился к Остренду:

— Ну как ты, дружище? Надеюсь, тебе уже лучше?

— Да. Спасибо, учитель… — слабым голосом ответил маг.

— Это я в долгу перед тобой. Хорошо еще, что эта подлая стрела попала всего лишь в руку…

Укрыв Остренда плащом, волшебник подошел к Вангерту.

— Можно сказать, что я предчувствовал все это, — заговорил он. — С момента приезда Академии, а может, и раньше у меня появилось ощущение, что эти события, начавшиеся со взлома какой-то там двери, ведут к чему-то очень серьезному. Казалось бы, сколько раз уже мы подвергались страшным испытаниям, и все равно повторяем свои ошибки. После каждой победы мы думаем, что все наконец-то пойдет гладко, и не замечаем, что судьба уже готовится нанести новый удар, причем именно оттуда, откуда мы его меньше всего ждем…

Тут Вангерт, наконец, решился задать Таламанду один давно мучивший его вопрос:

— Милорд, а почему мы не летим в Меланрот на коврах-самолетах, а идем пешком?

— Я знал, что в час испытаний кто-нибудь из немагов спросит об этом, — вздохнул тот, и Вангерт впервые понял, насколько стар седовласый чародей, сколько у него на душе тяжелых воспоминаний. — Такие попытки предпринимались, и не один раз. Но небеса над Грозовым Рогом слишком опасны — много злых тварей обитает в горах, а о тамошних бурях ходят легенды — ледяные и огненные штормы не оставляют воздушным путешественникам никаких шансов. Последняя попытка была предпринята тридцать лет назад. Тогда я и стал канцлером — при пролете через огненную область погиб мой предшественник, Олренард Мистфолд… и вместе с ним половина отряда. В одночасье я лишился многих своих друзей. Канцлером меня избрали еще в Меланроте. Так что жители этого города узнали о смене главы магической гильдии Кронемуса раньше, чем это стало известно в самом Кронемусе. С тех пор вот ходим пешком…

Вангерту стало неловко из-за того, что в столь тяжелую минуту он заставил мага вспоминать о прошлых невзгодах. К счастью, Таламанд вскоре сам прервал повисшее тягостное молчание, попросив Вангерта рассказать о его недавних приключениях. Волшебник слушал очень внимательно и не разу не прервал своего собеседника.

— Тенекрыл, — вздохнул Таламанд, когда рассказ был закончен. — Вот уж кого я незаслуженно забыл, когда думал о возможных угрозах.

— Вы его знаете? — удивился Вангерт.

— Еще как, — мрачно произнес волшебник. — Он не врал, что мы с ним старые знакомые — тот, кто должен был расправиться с нами, когда-то состоял в гильдии магов Кронемуса.

Вангерт открыл рот от удивления.

— Да, воистину, жизнь — странная штука, — продолжил Таламанд. — Никогда не знаешь, что она преподнесет тебе за следующим поворотом. В те времена, когда я возглавил гильдию, никто и предположить не мог, что сильный и талантливый чародей Тенекрыл (история не сохранила его имени, одно лишь прозвище, под которым его знали всегда) станет нашим опаснейшим врагом. Лучший шпион во всем Фератонде и не только, непревзойденный мастер всевозможных исчезновений, перевоплощений и тому подобных чудес, он увлекся темными искусствами. Много в них достиг, возомнил о себе черт знает что и захотел власти. Такой, что не накладывает священных обязательств, связывающих всех нас: от канцлера, до ученика-первогодки. Нет, Тенекрыл не собирался служить демонам, хотя, окажись он на месте Элмора, у него было бы куда больше шансов довести черное дело до конца — Тенекрыл был и хитрее и коварнее.

Жажда свободы и приключений — разве это плохо? Но Тенекрыл стремился к самым опасным и запретным областям волшебства, которые, надо признать, открывают путь к возможностям, недоступным для светлых магов.

Так или иначе, в 14506 году Тенекрыл вместе с верными сообщниками покинул нашу гильдию и отправился в путешествие по далеким и неведомым землям холодного севера и хищным княжествам на юго-западе, где, в большинстве своем, находили пристанище черные маги всех видов и мастей. Он быстро учился у более опытных чародеев и набирал себе новых последователей. И через несколько лет он вернулся в Фератонд и обосновался в непроходимых лесах на севере страны.

Тенекрыл хотел стать королем — и он стал им. Власть всех семи князей старого Фератонда, благо, наш последний правитель тогда был еще жив, а вместе с ними — магов Кронемуса и Данерина была ничем, по сравнению с властью страха, который посеял опасный честолюбец. Он создал тайное братство беспощадных ночных убийц — ассасинов, владеющих самыми смертоносными заклинаниями. От них не спасали ни засовы, ни стража — маги и воины Тенекрыла могли возникнуть где угодно и как будто из ничего, совершить свое черное дело и скрыться незамеченными. Они не принимали ни чьей стороны, действуя лишь ради своих, до крайности неясных целей. Всевозможные злодейские заклинания, зелья и талисманы, наподобие той тарелочки, приспешники Тенекрыла собирали по всему свету и еще многое они изобретали сами. Этих страшных убийц, мрачных воплощений самой смерти делалось все больше, и перед ними трепетали многие города и целые княжества.

— Но с ними хотя бы пытались бороться? — спросил Вангерт.

— Разумеется, — ответил Таламанд. — За головы даже самых ничтожных приспешников Тенекрыла обещали немалые суммы, а уж за главного злодея и его ближайших сторонников — чуть ли не целые королевства. К караванам приставляли многочисленные отряды хорошо вооруженной стражи и специально обученных магов. Мало кто решался даже выглянуть из дому, не вооружившись до зубов, особенно ночью. Но от ассасинов Тенекрыла далеко не всегда могли спасти не то что стены простых домов — мощные городские укрепления. Где магией, где ловкостью, а чаще всего обманом, враги обходили их и вновь вершили свои злодеяния. На их поиски то и дело отправляли вооруженные экспедиции, но нередко случалось так, что из сотни человек, вошедших в опасный лес, назад не возвращался никто. Я был тем, кто больше всех на свете хотел поймать Тенекрыла, ведь для нас он был еще и предателем. Но не поймал.

— И что же случилось с его наводящими ужас приспешниками? — поинтересовался Вангерт. — Куда делись они?

— Ничто в этом мире не вечно, — продолжил волшебник. — В том числе и страх. Да, в течение нескольких лет одно упоминание Тенекрыла и его людей внушало смертельный ужас. Но потом всем… просто надоело вечно бояться. Борьба со злодеями шла успешнее, и к нам все чаще приходили вести о гибели того или иного слуги Тенекрыла. Надо сказать, что трусами они не были — если положение становилось безвыходным, каждый асассин считал своим долгом погибнуть в бою или добровольно свести счеты с жизнью, перед этим нанеся как можно больший урон противнику.

Возможно, борьба с врагом затянулась бы на долгие годы, но люди, приходившие на смену погибшим помощникам Тенекрыла, были лишь бледными подобиями своих предшественников — обычные бандиты и прочий сброд. Теперь они уже не стремились к власти, могуществу или каким-то высшим целям, которыми любят кичиться некоторые темные маги — грозное ночное воинство превратилось в обычную банду разбойников и наемных убийц, готовую за деньги послужить кому угодно. И все чаще негодяи заканчивали свои жизни не в боях, а на виселицах в городах Мизенхейма и других княжеств. Так, примерно к 14520 году угроза окончательно ушла. Мы вздохнули с облегчением. Враги были истреблены, что до самого Тенекрыла, то все быстро уверились в том, что он тоже сгинул, и вскоре о нем окончательно забыли.

Но, как оказалось, это не так — Тенекрыл жив, здоров и до сих пор злодействует. То, что ты описал, и впрямь очень похоже на него, — невесело усмехнулся маг.

— Вы полагаете, это он — глава нового загадочного заговора? — спросил Вангерт.

— Не думаю, что Тенекрыл способен вновь достичь «былой славы», все-таки он уже немолод, да и после разгрома злодей вряд ли бы смог вернуть себе власть и могущество. Зато он вполне мог быть кем-нибудь нанят, ведь даже в одиночку он — очень полезный союзник, особенно для тех, кто замышляет недоброе против нас, — вздохнув, закончил Таламанд. — Да уж, что-то заговорился я… Пойду посты проверю, — добавил он после паузы.

Вангерт простоял в карауле всю первую половину ночи, в полном молчании глядя в безоблачное, усеянное мириадами звезд небо и прислушиваясь к лесным голосам. Костер давно погас, и было необыкновенно тихо. Бескрайнюю темноту над головой вспарывали серебристые шлейфы падающих звезд. «Почему же мы, люди, так часто становимся проводниками зла? Зачем затеваем смуты и междоусобицы, действуя на руку общему врагу, который только и ждет часа, чтобы вернуться? Отчего те, кто должен противостоять тьме, порой переходят на ее сторону?» — думал Вангерт. Посреди ночи прошла смена караула, но после всего услышанного и передуманного Вангерт так и не смог заснуть.

* * *

Об этом он сильно пожалел на следующее утро. Таламанд поднял отряд еще до рассвета, а Вангерт чувствовал себя так, будто по нему проехала сотня колесниц. На поляне трещал костерок, и кто-то уже принес к нему какие-то грибы и коренья, найденные поблизости. Было еще прохладно, первые солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густой туман, везде было мокро от росы.

Скорбный дух низко навис над лагерем. Не было слышно ни радостных голосов, ни смеха, ни песенок. Все вокруг ходили мрачные и погруженные в тяжелые мысли. Команды казались отдаваемыми откуда-то из другого мира. Даже с Эстальдом и Маглинусом Вангерт лишь пару раз перебросился короткими фразами.

— А где же сэр Виндар Остренд? — спросил Флиппарус, когда все сели вокруг костра и в тяжелом молчании принялись за скудный завтрак.

— Да он спит еще! — удивился Кромфальд, оглядев лагерь. — И почему же его никто не разбудил? — с этими словами он направился к лежавшему в высокой траве волшебнику.

Он долго тормошил спящего, уговаривал его подниматься. К нему присоединилось еще несколько человек. И все напрасно: Остренд все не просыпался, и вообще не подавал никаких признаков жизни. Рядом возник обеспокоенный Таламанд. Волшебник спешно произнес какое-то заклятие, повторил еще раз, потом замолк, обхватив голову руками.

— Остренд умирает, — выговорил он наконец. — Он еще жив, но…

Тут лежащий на земле маг открыл глаза.

— Я не ощущаю боли, — с трудом произнес он. — Я лишь чувствую, что душа вскоре покинет это бренное тело…

— Это мы еще посмотрим! — воскликнул Таламанд. — Найти мне эту чертову стрелу!

Ее вскоре отыскали. Маг предельно внимательно изучил стрелу, немного поколдовал, после чего в ярости швырнул ее в костер.

— Мерзавцы! — воскликнул он. — И мы снова недооценили Тенекрыла — на этой стреле Яд Сущности. Его действие незаметно, он не оставляет следов и умерщвляет через день-два после применения.

— Но от него должна быть защита! — с надеждой в голосе произнес Эстальд.

— Нет, — мрачно ответил Таламанд. — Ни противоядий, ни подходящих заклятий не существует. Смерть неизбежна.

— Я чувствую, что это последние минуты… — прошептал Остренд. — Прошу… Позаботьтесь о моих…

— Не беспокойся, Виндар. Мы не дадим в обиду твою семью, — отозвался Таламанд. — Твои дети будут тобой гордиться. Мы вовек будем помнить тебя. Виндар Остренд, единственный из нас, кто действительно предвидел…

— Послушайте! — неожиданно резко и громко, так что все вздрогнули, воскликнул Остренд, даже попытавшись встать. — Я вижу! Вижу… ужасное! Это скоро… настанет! Он идет! Идет… сюда!

Это вовсе не выглядело предсмертным бредом, тем более что мастер предсказаний и на смертном одре оставался мастером. Его слова заставили всех содрогнуться. Таламанд присел на корточки рядом с Острендом.

— Что ты видишь? Кто «он»? — взволнованно спросил маг.

— Близко! — умирающий волшебник почти что кричал. — Это уже… началось! Берегитесь — она может… она…

— Это еще кто? И что именно она «может»? — услышанное могло привести в панику любого, даже Таламанда. — Только не умирай, Виндар, говори, прошу!

— Обещайте… что… предотвратите… это… — голос Остренда слабел.

— Обещаем, что бы ты не пророчил! — торжественно произнес Таламанд, поднимаясь на ноги. — Мы тебя не подведем! — эти слова умирающий маг еще услышал; но потом его не стало.

— Братья! — Таламанд повернулся к своему отряду; Вангерт ни разу не видел его таким, сейчас волшебник как никогда был преисполнен и скорби, и гнева, и решимости одновременно. — Нас уже постигли многие несчастья, и сколько их еще будет впереди! Погибли наши верные соратники, да будет им пухом кровавая земля Ульфенгарда! Виндара Остренда мы должны похоронить с честью!

Путники принялись за скорбное дело. После вчерашней битвы и этой трагической смерти отряд недосчитался двадцати человек.

* * *

Тем временем, над Землями Тусклого Солнца спускалась ночь. Флиаманта Гладсхейм посмотрела на запад — на зубчатую цепь Гор Ужаса. Их острые пики вонзались в черные небеса, никогда не знавшие солнечного света, но с каждым днем все ярче озаряемые молниями и кроваво-красными огненными сполохами.

 

Глава 7. Клятва Посланников Чародея

Три тысячелетних дуба со стволами во множество обхватов и пышными кронами до самых небес, между ними цветущая лужайка, освещенная золотистыми лучами, пробивающимися сквозь кружевную листву. Именно здесь тело Виндара Остренда было предано земле.

Над могилой насыпали небольшой холмик. Не было нужды нести к нему цветы — они здесь были повсюду, а после заклинания Таламанда в мгновение ока выросли и на самой могиле. Кто-то положил на нее большой гладкий камень. Еще одно прикосновение магии, и на нем появились слова:

«Здесь покоиться Виндар Остренд (14476-14530). Он был нашим боевым товарищем. Он узрел то, что не видели другие. Он пожертвовал собой во имя нашего спасения. Спи, брат по оружию. Память о тебе останется с нами навсегда».

Все долго стояли вокруг могилы и молчали. Казалось, что затихли даже ветер и птицы. Наконец, Таламанд заговорил:

— Давайте произнесем клятву. Перед всеми погибшими товарищами. Напасти следуют за нами от самого порога. Возможно, что это только начало. Мы не знаем, кто ополчился против нас, а тайну своего последнего пророчества Остренд унес с собой в могилу. Так давайте же поклянемся — пока наши глаза еще способны отличать свет от тьмы, нашим долгом будет узнать, что за новое великое зло надвигается на эти земли.

— И предотвратить его наступление, — добавил Дольмерус Кромфальд.

— Отомстить за павших в бою братьев по оружию, — произнес Флиппарус.

— И доказать, что они погибли не напрасно, — сказал Эстальд.

— Защитить от угрозы родной дом, — продолжил Маглинус.

— И помочь нашим друзьям и соратникам, — добавил Вангерт.

— Клянемся, — подытожил Таламанд. — А назовем мы себя Посланниками Чародея, в память о мудром Виндаре Остренде. Я обещал ему сделать все это. А теперь — вперед! Меланрот еще далек, а наши враги по-прежнему не дремлют!

Отряд двинулся по лесной дороге туда, где сияли снежные шапки Динхарских гор. Если тракт будет и дальше будет уводить путешественников на северо-восток, волей-неволей придется искать другой путь. Но пока такое отклонение от маршрута было необходимо, чтобы уйти подальше от Хельны, по которой шла граница с Ториниандом.

Меньше двух недель прошло с начала похода, но как же путники изменились за это время! Не блистали больше рыцарские доспехи, оставленные в горящей таверне, мантии волшебников, еще недавно поражавшие воображение яркостью и разнообразием цветов, были грязны и изорваны. Ветер больше не развевал гордых знамен на копьях, прекрасные скакуны все попали в руки людей Тенекрыла.

Больше не было слышно веселых песен и смеха, но ушло и недавнее молчание. Посланники Чародея вспоминали погибших, кляли врагов и гадали о причинах происшедшего.

— Если Тенекрыл сумел заручиться поддержкой Академии, то наши дела плохи, — сказал Эстальд Вангерту.

— А может быть, это Сэлоринд его нанял? Или кто-то завербовал их обоих? — предположил Вангерт.

— Все может быть… Но вот кто, и с какой целью — на этот вопрос у нас нет ответа.

— Слушай, Эстальд! — Вангерта вдруг осенила внезапная догадка. — А сколько дорог ведет в Меланрот из Кронемуса?

— Две, — ответил маг. — Сразу за городскими воротами была развилка, помнишь? Это старый и новый тракты, которые вновь соединяются в один на территории Торинианда. Мы хотели пойти по более удобной новой дороге, проходящей южнее. Но сменили маршрут. И вот что из этого вышло…

— Я понял, Эстальд! Нас ведь заставили его поменять. Злодеям надо было разведать наш путь в Меланрот, но они понимали, что заметив кражу карты, мы точно направимся другой дорогой. А поскольку вариант у нас оставался только один, нашим врагам не надо было долго выбирать, где устроить засаду!

— Теперь стало понятно еще одно, — добавил Эстальд. — Вот почему похитители карты действовали так грубо и откровенно. Эти хитрецы сами очень хотели, чтобы пропажа была нами замечена…

— А потом стали шпионить за отрядом! — продолжил Вангерт. — Помнишь, как всем то и дело казалось, что поблизости кто-то скрывается. Теперь ясно, что это нам не мерещилось!

— Между прочим, все это может продолжаться и сейчас, — вздохнул Эстальд. — Наш таинственный враг силен, и вряд ли стерпит то, что уничтожены не все. Мы вырвались из окружения и изрядно намяли бока своре Тенекрыла. Но сам он жив и здоров, и очень скоро нас могут ждать новые напасти.

— Да, — пробормотал Вангерт. Он жив… Мерзавец…

После всего происшедшего и услышанного Вангерт стал чувствовать, что Тенекрыл — не только некто, олицетворяющий общую опасность, но и его, Вангерта личный враг.

— Подлый и изворотливый негодяй, — подумал Вангерт. — Что ты еще собираешься натворить? Ты хотел сделать меня своим орудием — я тебе этого никогда не прощу!

— Кстати, — Эстальд вдруг кое-что вспомнил и полез в карман мантии, — возвращаю тебе твою шляпу.

* * *

Дорога пошла севернее, ближе к величественному хребту Динхарских гор. Попадавшиеся селения были мелкими и бедными, у крестьян невозможно было достать ни провизии ни лошадей. В окрестных лесах было немало дичи, но практически все опытные охотники погибли в бою, а даже самые сложные магические ухищрения не могли заменить их острых глаз, метких луков и врожденного чутья. Немногочисленные стрелы, оставшиеся у отряда, были расстреляны впустую. Одними грибами и ягодами было невозможно насытиться, поэтому Посланникам Чародея приходилось держать путь впроголодь. А в последние три дня все и вовсе оставались практически без еды.

— Тьфу! От этих листьев у меня сейчас язык отвалится! — ругнулся Вангерт. — Интересно, а моя старая шляпа вкусная?

— Твоя — не знаю, а вот моя — просто объедение! Да только она в Ульфенгарде пропала, — пошутил Эстальд, хотя сейчас это было и не слишком смешно. — Теперь ее Тенекрыл носит. Если она не сгорела, конечно.

— Сэр Ковертиус, у вас ОНО осталось? — Вангерт слышал, как Таламанд задал этот вопрос магистру зелий.

Тот явно понял, о чем речь.

— Да, но всего одна фляга. Это по паре капель на человека.

— Ничего, этого хватит. Слушайте все! — зычно объявил он. — Каждый делает по маленькому глоточку из фляги. Это Бодрящее зелье. Но смотрите, чтобы всем досталось!

Когда вместительная фляга дошла до Вангерта, и он немного отпил из нее, то сразу почувствовал прилив сил и зашагал быстрее.

Тут высоко в небе пролетели три какие-то очень странные птицы.

— Кто это еще такие? — указал на них Вангерт.

— Что-то вроде орлов, да только велики больно, да и летят немного странно. А вообще-то, они слишком далеко, чтобы понять наверняка, — ответил Маглинус.

В этот момент из конца колонны к Таламанду, шедшему впереди, поспешно направился Дольмерус Кромфальд, державший что-то в руках.

— Посмотрите, что я нашел! Это лежало на поляне у дороги. Прямо в траве, — сказал он, показывая канцлеру какое-то полотнище.

На нем были изображены четыре волшебные палочки из концов которых, направленных в одну точку, вылетало по несколько разноцветных звезд, в середине располагалась большая золотая многолучевая звезда.

— Это герб Северной Лиги, — сказал Таламанд. — Понятия не имею, как он мог попасть сюда.

— Что еще за Лига? — спросили хором сразу несколько человек.

— Союз четырех гильдий, созданный триста лет назад внутри Ордена Вармонгера. В него входили волшебные гильдии Меланрота, Додриата, Готмунда и Сирринора. Вскоре после создания Лиги ее войска захватили города Хиаманд и Бламоден, что стоят на берегу Великого Океана. Весь мир Нолдерхейма тогда трепетал. Но доблестный рыцарь Асхельм, позже ставший королем Фератонда, и еще одиннадцать храбрых полководцев одержали победу над армиями Лиги. Кроме того, они прогнали орду гоблинов из Лоэнринтии и на месте их разрушенной цитадели основали новую столицу этой страны — город Нортанданэа. Об этих событиях и повествует баллада, первую песнь которой мы спели в начале нашего путешествия. Правда, за последующие три века Лига несколько раз возрождалась, но исключительно с мирными целями. Последнее упоминание о ней я слышал больше двадцати лет назад. Вот уж не ожидал когда-нибудь снова увидеть это знамя.

— Но у вас есть предположения, откуда оно здесь взялось? — спросил Кромфальд. — Не с неба же оно упало!

— А я думаю, Дольмерус, что, возможно как раз с неба. Видите этих огромных птиц? Они уже не первый круг над нами делают.

— Считаете, это они его обронили? Не понимаю.

— Предполагаю, что не обронили, а сбросили нарочно. И что это вообще не птицы.

— Кто же тогда? Грифоны?

— Может быть. И, честно говоря, их присутствие меня очень не радует. Будь это посланцы Меланрота, прибывшие сюда с добрыми намереньями, они наверняка опустились бы к нам. Возможно, слежка за нами продолжается с воздуха.

— Но у Торинианда нет грифонов!

— Согласен, но почему за нами обязательно должен шпионить только Торинианд? Слава Богу, я вижу, что они улетели.

* * *

Наконец Посланники повернули на юг. Как сказал Таламанд, сейчас они были «гостями» княжества Ильмондар, но хозяева этих диких мест вряд ли об этом знали. Солнце всходило теперь над Грозовыми горами, и конечная цель путешествия становилась все ближе.

Так прошло около недели. К счастью, по дороге путники встретили торговый караван, шедший из Хазмоланда. Купцы были измучены неизвестной им болезнью, с которой маги из Кронемуса справились за несколько часов. В благодарность за оказанную услугу торговцы обеспечили отряд запасом провизии на несколько дней, дали кое-какое оружие и даже трех лошадей для поклажи. И вот однажды на рассвете путешественники вышли из леса и увидели прямо перед собой плоскую равнину, на другой стороне которой отвесной стеной вздымались Грозовые горы. Их вершины были окутаны легкой дымкой. Прямо перед ними со скал низвергался водопад, на равнине переходивший в быструю прозрачную речку.

— Это наша Хельна, — сказал Таламанд. — Ее исток расположен высоко в горах. Давайте войдем в ту рощу у водопада, я хочу вам кое-что показать. Только надо идти побыстрее, чтобы успеть до полудня.

Посланники двинулись следом за предводителем. Часть из них, видимо, знала, что их ждет у водопада, но большинство, включая Вангерта, Эстальда и Маглинуса, недоумевали.

Вот они добрались до рощи. Она состояла всего из двух десятков вековых дубов, окружавших маленькое чистое озеро, которое образовывала река прежде, чем течь дальше. В озеро вдавалась подобная носу корабля скала, на которой уместились все сто пятнадцать Посланников Чародея. В урагане брызг сияли мириады радуг.

— Мы успели. Ждите полудня и вы увидите, — торжественно и загадочно объявил Таламанд.

Вангерт не знал, сколько продолжалось ожидание. Вдруг всем показалось, будто в озере поднялась высокая волна. Спустя мгновение из середины озера вынырнул гигантский конь, целиком состоящий из воды. Он величественно проскакал по глади озера, после чего сделал второй круг, уже по земле, а затем и третий — по воздуху, прямо над головами изумленных путников. Потом он завис в прыжке над серединой озера и рассыпался на множество капель, которые дождем обрушились вниз. Все стояли как громом пораженные, не в силах проронить ни слова.

— Одно из необъяснимых чудес нашего мира. И так каждый полдень уже много тысячелетий, — нарушил молчание Таламанд.

— Смотрите, что это там? — Флиппарус указал на какой-то блестящий предмет, лежавший на дне недалеко от берега, там, где только что проскакал конь.

Кто-то из Посланников подобрался поближе.

— Да там обломок меча! — воскликнул он.

— Может, достанем? — предложил рыцарь по имени Андельгарт.

— А может, не будем? — ответил Кромфальд, магистр дружественного волшебства.

Мнения разделились, но тех, кто был за то, чтобы достать меч, оказалось значительно больше.

— Ладно, вытаскиваем, — решил Таламанд. — Ну-ка, кто попробует?

— Давайте я, — вызвался Вангерт.

Он сделал несколько шагов по воде, глубина была всего по щиколотку, и увидел рукоять старинного меча, с коротким обломком клинка. Вангерт потянулся, чтобы взять ее, но не достал. Он касался дна рядом с ней, но она словно нарочно не давалась ему в руки. И непонятная беспричинная печаль возникла в его душе. Он вдруг ощутил, что сам очень не хочет брать этот меч, и если он все-таки его возьмет, то в его собственной судьбе случится что-то непоправимое. Но это была лишь минутная слабость. Товарищи Вангерта и вовсе ничего не заметили. Он выбрался из воды и передал находку Таламанду.

Все столпились вокруг канцлера, рассматривая обломок меча. Рукоять была простой безо всяких украшений, но в ее середине не хватало камня. Клинок был остро заточенным и невероятно гладким — ни малейшей зазубрины, не считая того, что он был обломан дюймах в восьми от эфеса. Кроме того, на нем были выгравированы слова: «Лишь несправедливо осужденному…». Судя по всему, это было начало девиза, однако понять его смысл без отсутствовавшей части клинка было невозможно.

— Необыкновенное оружие, — сказал Таламанд. — Будем его беречь. Я даже знаю, что за камень мы сюда вставим, когда возвратимся в Кронемус — Рунный Адамант эльфов, с помощью которого был повержен предводитель подземных войск Инфероса. Кстати, — тут Таламанд хитро улыбнулся, — если кто не знает, как этот камень попал из Меланрота в Кронемус, скажу по секрету — много лет назад его украл оттуда один маг-разбойник, бывший, кстати, моим дедушкой. А пока, — тут он передал находку Флиппарусу, — спрячьте-ка эту штуку.

* * *

Посланники покинули чудесное место и двинулись на юг вдоль гор. Вангерт решительно не мог понять, как они попадут на противоположную сторону хребта — впереди, насколько хватало глаз, скальная стена была почти отвесной. Тут он услышал вопрос Флиппаруса, адресованный видимо Таламанду:

— Далеко еще до портала?

— Да не очень, — ответил маг. — К закату будем на месте.

— Что за портал? — спросил Вангерт у Эстальда.

— А-а, — ответил тот. — Поскольку перебраться через эти горы непросто, маги соорудили по обе их стороны порталы. Входишь в один и мгновенно переносишься в другой.

— А враги не могут ими воспользоваться?

— В случае опасности порталы перекрывают, чтобы через них нельзя было перемещаться. К тому же они хорошо охраняются.

Прошло несколько часов. Солнце клонилось к закату.

— Мы доберемся до портала еще засветло, — объявил Таламанд. — Правда, перенос займет время, ведь внутри магического круга помещается не больше двадцати человек. Придется нам разделиться на шесть групп, хотя я, — тут он вздохнул, — предпочел бы, чтобы их было бы семь.

Все сразу поняли, что он имеет в виду.

— Да, — добавил маг, — потом нас ждет еще несколько дней пути, но это, надеюсь, будет самая легкая часть странствия. Верхние Земли густо населены, и у нас больше не будет проблем с ночевкой и провизией. Думаю, несмотря ни на что, мы прибудем в Меланрот значительно раньше назначенного срока, но это ведь лучше, чем опоздать, верно?

И тут они увидели портал. Его окружала каменная стена, над которой возвышалось двойное кольцо соединенных арками колонн. Посланники остановились около запертых ворот и протрубили в рог. На стену вышло несколько магов.

— Приветствую вас, Хранители портала! Я — Михрамус Таламанд, предводитель Посланников Чародея из Кронемуса, — сказал волшебник.

И ворота в тот же миг раскрылись перед путниками. Дорога вела на небольшую площадь с фонтаном посередине. Вокруг располагалось несколько каменных построек, наверное, жилища Хранителей.

— Пойдемте со мной, — сказал маг, явно бывший главным. — Я переправлю вас. Мы думали, что Кронемус пришлет больше людей.

— В пути мы понесли потери, — коротко ответил Таламанд.

Посланники пошли по вымощенной камнями дороге к внушительной лестнице, поднимавшейся на холм к порталу. С близкого расстояния он выглядел очень впечатляюще. Начав подниматься по лестнице, Вангерт увидел, что арки и колонны сверху донизу испещрены загадочными письменами. Колоннаду дополняли четыре каменные статуи, изображавшие гигантов с гордыми и надменными лицами.

На самой верхней площадке был начертан круг, также покрытый рунами. В его центре находился мраморный стол с огромным круглым кристаллом, вделанным в середину.

По приказу Таламанда путешественники разделились на шесть групп.

Эстальд угодил в первую, сам Таламанд и Маглинус отправлялись во второй, а вот Вангерту, как он посчитал, не повезло — ему предстояло пройти через портал в последней, шестой группе.

— Первая команда становится в круг, всем остальным — отойти в сторону! — приказал Глава Хранителей портала.

Вангерт сделал несколько шагов назад. Он видел что Эстальд, да и не он один, слегка волнуется — раньше никому из них не приходилось путешествовать таким образом.

Когда первая группа расположилась в круге, а Хранители убедились, что ничьи ноги не вылезают за черту, главный маг отошел на дальний конец площадки, где стояло каменное кресло, напоминающее трон, сел на него и произнес какое-то заклинание, направив его прямо в кристалл. Тот немедленно засиял ослепительно ярким светом, потом серебром зажглись руны, высеченные внутри круга, затем огни вспыхнули на вершинах восьми колонн и в глазах четырех статуй. Все смотрели на это зрелище как завороженные, а тем временем из кристалла прямо в небо направился серебряный луч, такие же лучи возникли из вершин всех колонн. Они двигались, пересекались, пока не образовали что-то вроде купола над головами стоящих в круге. Мгновение — и люди исчезли. Еще миг — пропали и лучи, весь свет погас. Все бы еще долго стояли, пораженные невероятным зрелищем, но Главный Хранитель, который, разумеется, уже давно привык к этому чуду, вполне будничным тоном позвал следующую группу.

— Встаньте поплотнее, а то не помест… — последнее слово у Таламанда оборвалось на середине.

Дело в том, что в этот момент раздался громкий треск, и над головами у собравшихся полыхнула яркая вспышка, а миг спустя — еще одна. В следующую секунду несколько молний, не пойми откуда взявшихся в совершенно ясную погоду, ударили в разные части крепости — одна разнесла на куски статую у фонтана, другая угодила в дом неподалеку, разворотив второй этаж, третья попала в площадку совсем рядом. В воздух ударил фонтан осколков, поднялась целая туча пыли.

— Проклятье! — завопил кто-то.

— Эй, все жи… — но договорить Таламанд снова не смог.

Футах в двадцати над порталом возник шар, весь составленный из молний. В нем в самых разных и жутко неестественных позах застыли все двадцать переносимых.

— Сделайте что-нибудь!!! — вопили все подряд, но никто не мог ничего предпринять.

Тут шар начал раздуваться, а несчастных, заключенных внутри него, стало немилосердно мотать во все стороны. Мгновение — и шар взорвался, выбросив наружу, всех, кто был в первой партии. Они полетели в разные стороны, и все до единого угодили в густой кустарник, росший на склонах вокруг портала. Это их и спасло — все были исцарапаны, напуганы, но живы.

— Так вот как работает эта штуковина! — простонал Эстальд не своим голосом. — Она подбрасывает нас в воздух — вдруг кто-нибудь перелетит на другую сторону, да еще не расшибется вдребезги!

— Простите нас… понятия не имеем, почему он не сработал… Две недели назад мы переносили в Верхние Земли нескольких путников, и все было нормально…, - на Главном Хранителе лица не было.

— Может, кто-нибудь испортил все это с другой стороны? — предположил Таламанд.

— Хотите, еще раз попробуем? — предложил Хранитель.

— Чтобы искалечить еще двадцать человек? — нахмурился Таламанд. — Ну ладно… если есть доброволец… то можно.

— Давайте я, — вышел вперед Маглинус после всеобщего и очень долгого молчания.

И всё повторилось как в первый раз. До какого-то момента все шло гладко и люди уже собирались вздохнуть с облегчением, но тут исчезнувшего на секунду Маглинуса жестоко выбросило назад, и на такой высоте, что он бы разбился, не примени Таламанд заклятие «облака», обеспечившее храбрецу мягкую посадку.

— В следующий раз испытывайте это на себе, — бросил канцлер Хранителям под одобрительный шум Посланников.

— Мы так и сделаем, — пролепетал глава. — До утра мы попробуем это исправить, а наши места для ночлега освободим для вас… А завтра все на себе испытаем, даю слово…

И Посланники, не раздумывая, приняли приглашение, оставив хозяев возиться с порталом.

— Наверняка, они нарочно это испортили! — начал возмущаться Эстальд, отойдя подальше от Хранителей.

— А помните этого мерзкого типа Сэлоринда с его Академией? Я думаю, что и он участвует в заговоре против нас…

— Друзья мои, не торопитесь в постель, — остановил Таламанд своих товарищей, которые уже начали, зевая, разбредаться по домам Хранителей, — здесь можно заснуть и не проснуться!

Все обернулись.

— Видите ли, — начал канцлер заговорщическим тоном, когда все сгрудились вокруг. — Неспроста они пригласили нас ночевать! Хранители думают, что мы расслабимся, не станем выставлять часовых, а они заявятся к нам посреди ночи, и запросто перебьют!

— Слушайте внимательно, — продолжил он, оглянувшись. — Их меньше, чем нас и, если мы будем готовы, им с нами не справиться. Надо выставить сторожей, но желательно, чтобы наши «друзья» их не заметили. Кроме того, чтобы легче было обороняться, мы все разместимся в центральном доме, но надо сделать так, чтобы Хранители не знали об этом и думали, что два других дома тоже заняты. Питаться придется своей провизией — еда, которую они нам предложат, может быть отравлена.

После этого Посланники начали подготовку к рискованной ночевке. Половина людей демонстративно сделали вид, что идут спать в малые дома, а сами, когда стало совсем темно, вылезли через задние окна и тайком перебрались в главное здание. Одну из двух его больших дверей забаррикадировали тяжелыми шкафами, на вторую поставили магическую завесу, непроходимую для чужих, на случай, если враги задумают поджечь дом, и нужно будет из него срочно выбираться.

У каждого из десяти окон выставили наблюдателей, остальные путешественники расположились отдыхать на полу, поскольку мебели в доме почти не было. В три часа ночи произошла смена караула, и часовые шепотом сообщили товарищам, что Хранители никаких вылазок не предпринимают и заняты только восстановлением портала.

Вангерт в число часовых не попал, но тем не менее, в ту ночь даже не сомкнул глаз. Он лежал на полу и обдумывал события, начавшиеся с первого дня пребывания Академии в Кронемусе. Ясно, что кто-то из-за всех сил старается навредить гильдии магов Кронемуса. И очевидно, что этих самых сил у «кого-то» предостаточно. Их неведомому врагу удалось безнаказанно совершить налет на гильдию, устроить взрыв в магической лаборатории, похитить секретную карту. Затем этот «кто-то» установил за Посланниками слежку с земли и с воздуха на территории нескольких княжеств и не прекращал своих попыток не дать им добраться до Меланрота. Он нанял Тенекрыла и других черных магов, подстроил ловушку в Ульфенгардской гостинице, а потом бросил против путешественников целую армию. И вот наконец, испорчен портал, без которого им будет очень сложно дойти до цели. С этими мыслями и в ожидании возможного нападения Вангерт и провел всю ночь.

Как и все путешественники, он встал с первым лучом рассвета. Разобрав баррикаду и покинув дом, Посланники застали всех Хранителей, а особенно их предводителя в ужасном расположении духа: портал починить не удалось, и при его испытаниях несколько человек получили легкие ранения. Но, по словам Таламанда, возможно, они злились совсем по другому поводу — увидели, что Посланников нельзя застать врасплох и совершить свое черное дело.

Без долгих задержек и прощаний отряд покинул крепость с порталом.

— Следите за этими типами, — сказал Таламанд, миновав ворота. — Не ровен час, сядут нам на хвост.

Прошло часа два. Дорога, вернее тропа, шедшая вдоль гор, неустанно поднималась на холмы и спускалась с них. Хвоста замечено не было, и на вершине особенно высокого и крутого холма было решено остановиться, чтобы перевести дух. Вангерт огляделся. Отсюда были видны и крепость с порталом, и даже озеро, откуда они накануне достали меч. «Сейчас примерно полдень. Интересно, а отсюда водяной конь виден?» — подумал Вангерт. Но ничего разглядеть не смог. Может, конь уже появлялся, а может еще рано, но… У Вангерта было странное ощущение, что после того, как они нашли и взяли обломок меча, чуду пришел конец. От этой мысли Вангерта отвлек крик Флиппаруса:

— Смотрите! Грифоны! И не три, как раньше, а штук семь! Летят в сторону портала!

— А я только подумал, что может быть, мы зря подозревали Хранителей, — пробормотал канцлер Таламанд.

Летевший впереди грифон опустился рядом с порталом, прочие остались кружить в воздухе. Прошло несколько минут. За это время главный разведчик, судя по всему, успел поговорить с Хранителями. Потом все семь грифонов вновь набрали высоту и полетели назад, в горы.

— Что все это может значить? — удивленно спросил Эстальд у Вангерта.

— Думаю, Хранители рассказали людям, прилетевшим на грифонах, о нашем местоположении. А что, если те полетели за подкреплением!?

Судя по всему, Вангерт не один пришел к такому выводу.

— Нельзя позволить им выдать нас! — воскликнул Флиппарус.

Команды не последовало, но маги, все как один принялись стрелять заклинаниями в удаляющихся грифонов… И все впустую. Грифоны летели с огромной скоростью и в одно мгновение скрылись в плотной пелене облаков, висевшей над горами.

— Хороший получился салют! — проворчал Эстальд. — Лучше было просто плюнуть им вслед.

Какое-то время все стояли на вершине, потом начали спускаться.

— Итак, ясно, что проход через портал для нас заказан, — начал Таламанд, когда Посланники вошли в лес. — Теперь попасть в Меланрот можно двумя путями. Если повернуть на север, то наши противники, которые этого явно не ожидают, надолго потеряют нас из виду. Но тогда нам придется пройти через опасные перевалы Динхарских гор, а потом через пещеры, где, по слухам, обитают свирепые великаны. Вообщем, мы или погибнем или попадем в Меланрот почти без опоздания. Второй путь, на юг, относительно безопаснее, но раза в три длиннее. Сначала надо пройти через перевал в Северный Оссириаден, а затем на восток вдоль Сиаленских гор, и через те же горы уже по другому перевалу — в Верхние Земли. Кроме длины у этого пути есть и другой недостаток — здесь нашим врагам будет легче нас обнаружить. Я закончил. Решение за вами.

Споры по этому вопросу оказались на редкость жаркими. Под конец пусть и с крайне небольшим перевесом, победила идея идти на юг. Все затянули потуже пояса — провизия, полученная десять дней назад от торговцев Хазмоланда, подходила к концу и, демонстрируя решимость не сдаваться несмотря ни на что, двинулись вперед.

 

Глава 8. Встреча с братом

Уныло моросил дождь. Одежда намокла и потяжелела. А вокруг, насколько хватает глаз, не было никаких признаков близости человеческого жилья. В последние дни Флиаманта Гладсхейм не следила за дорогой, а предоставляла это своему коню. После не особенно удачной попытки примирить две деревни, девушка мечтала о настоящих подвигах. Она уже успела выиграть несколько опасных схваток с гоблинами, и, конечно, можно было счесть, что этого достаточно и поискать кратчайшую дорогу в Орадейн, но воительница чувствовала, что способна на нечто большее, и что ей пока рано возвращаться домой с гордо поднятой головой.

Дождь прекратился, но явно ненадолго. Несмотря на усталость Флиамана решила найти какое-нибудь другое место для ночлега и не задерживаться в той сырой низине, где сейчас она находилась. Проскакав немного на запад, девушка увидела поднимающийся из-за холма дымок. «Наверняка, еще один стан гоблинов. Кто еще может жить на самом краю болот и жечь костры? Уже надоело рубить, как капусту этих трусливых тварей, но делать-то больше все равно нечего», — подумала воительница.

Однако, объехав холм стороной, Флиаманта, к своему удивлению, увидела деревню. Решив, что спросит разрешения переночевать, но своей помощи крестьянам предлагать не будет, если они сами не попросят, она въехала на единственную улицу. Около самого большого и богатого на вид дома стояло несколько человек. Первым Флиаманту заметил мужчина средних лет, могучего сложения, судя по всему бывший тут главным:

— Приветствую вас! Кто вы? — спросил он дружелюбно, но с легкой ноткой недоверия.

— Я Флиаманта Гладсхейм из Орадейна. Странствую по свету в поисках приключений. Вы позволите мне переночевать у вас?

— О, конечно! Хотя у нас нет таких уютных спален как в городских домах. Многие из нас дальше соседнего села нигде не бывали. Может быть, вы расскажете, каково это — жить в великом Орадейне? — попросил крестьянин.

Флиаманта спешилась. Пока они ходили по деревне подыскивая место для ночлега, девушка немного рассказала своему новому знакомому о жизни в городе. Он слушал с неподдельным интересом, то и дело задавая всевозможные вопросы.

— Ну а у вас тут как живется? — спросила она, не собираясь в случае чего предлагать свою помощь, просто ей было интересно узнать о жизни людей на границе Топей.

— Замечательно, — с жаром ответил крестьянин. — Нас уже не первый год оберегает Священная Химера, а я, Дейнар, ее — жрец.

— Что!? — не поняла Флиаманта. — Признаюсь честно, в своей жизни химер еще не встречала, но слышала, что эти твари особой святостью не отличаются.

— Зря вы так думаете, — возмутился Дейнар. — Это могущественное создание отводит от нашей деревни всяческие беды.

— Ну, если вы сумели ее приручить, то вы большие молодцы. Значит, это только слухи, что химеры едят людей?

— Нет, юная госпожа, не слухи. Два раза в месяц по определенным дням мы привязываем по одному человеку посреди деревни. На рассвете приходит Священная Химера и забирает наш дар. А я совершаю благодарственный ритуал. Ближайший как раз завтра. Приглашаю вас посмотреть.

— Вы шутите! — оторопела Флиаманта. — За какие же услуги вы платите человеческими жизнями?

— Хорошая погода, защита от болезней и гоблинских пакостей, — гордо произнес жрец.

— Вы безумец! — прошептала Флиаманта. — Скажу вам точно: если вы все вместе соберетесь и убьете эту тварь, то избавите деревню от куда большего числа напастей. Несколько лет, по два человека каждый месяц… Целая сотня людей, которые могли бы жить, а вы поклоняетесь чудищу, которое их слопало!

Реакция Дейнара была мгновенной:

— Народ! — завопил он во всю глотку. — Передо мной стоит чужестранка, оскорбившая Священную Химеру и всех нас!

Из домов в один миг высыпала толпа, окружившая Флиаманту со всех сторон.

— Это она! Она! — истерически вопил жрец, отойдя от воительницы подальше и указывая на нее пальцем.

— Позор! Позор! Позор! — взорвались все, как один, крестьяне.

— Для тебя нет ничего святого! — крикнул какой-то парень, по виду одного возраста с Флиамантой, или чуть младше.

— Это уж точно, — ответила воительница, уклоняясь от брошенного кома грязи.

Просто для устрашения она обнажила меч. И в тот же самый момент из задних рядов в нее кто-то с силой бросил крупное яблоко. Прямо на лету Флиаманта разрубила его мечом на две равные половинки, а свободной рукой поймала одну из них и отправила в рот.

— Спасибо! Давно не пробовала фруктов, — заметила она, запуская огрызком в человека, бросившего в нее яблоко.

«Снаряд» попал крестьянину прямо в глаз. Он схватился за лицо обеими руками и разразился грубой бранью.

Тут девушка почувствовала, что кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась и увидела двоих крестьян — мужчину и женщину.

— Прошу вас, уйдемте отсюда, — прошептала женщина, — переночуйте у нас.

Под угрожающий ропот толпы Флиаманта направилась вслед за хозяевами в ближайшую хижину.

— Это ужасно… — тихо сказала крестьянка, закрыв дверь. — Завтра в жертву чудовищу принесут нашего единственного сына. Ему только семь, если бы вы могли хоть что-то сделать…

— Я готова вам помочь, — решительно произнесла Флиаманта. — Я не боюсь ни этой твари, ни спятившего жреца. И я их обоих могу отправить на тот свет!

При последних словах крестьянка вздрогнула.

— Жрец — мой отец, — тихо сказала она.

— Так или иначе, обещаю не дать в обиду вашего сына. Где он сейчас?

— Он спит. Надеюсь, что в последнюю ночь его сны светлы и безмятежны.

— Это не его последняя ночь, а крылатой твари! — возразила девушка.

— Спасибо, вы так храбры… Не желаете ли поужинать?

— Благодарю.

Крестьянка вышла на улицу. За окном промелькнул жрец. Когда крестьянка возвращалась, он остановил ее. В этот момент порыв ветра захлопнул ставень, и девушка не увидела, что происходило дальше.

— Будьте осторожнее, он человек опасный, — сказал муж крестьянки, до этого молчавший.

Тут хозяйка вернулась.

— Вот и еда, — сказала она, кладя на стол хлеб и наливая три кружки воды.

Скудный ужин прошел в угрюмом молчании.

— Спасибо, — сказала Флиаманта, доев свою порцию.

— Пожа… Ой, что-то мне нехорошо, — пробормотала хозяйка.

Тут Флиаманта тоже почувствовала ужасную слабость.

— И мне тоже, — призналась она.

— И мне, — добавил муж крестьянки.

Воительница сняла кольчугу и меч. Вдруг она кое-что вспомнила:

— У меня был конь. Куда он…

И в мгновенье ока Флиаманта заснула.

* * *

Девушка проснулась, почему-то думая, что находится в Орадейне. Когда она поняла, что это не так, то стала искать глазами свое снаряжение. Но его нигде не было. «Меня напоили сонным зельем и обокрали», — от этой мысли сделалось не по себе. Воительница резко вскочила. Было ясно, что злодей Дейнар усыпил ее, а также свою дочь и ее мужа, чтобы украсть оружие и доспехи, без которых биться с чудищем будет, мягко говоря, непросто. «А вдруг их сына уже принесли в жертву?» — ужаснулась Флиаманта. Она ворвалась в соседнюю комнату и принялась будить хозяев. Это удалось не сразу.

— Да вставайте же! И где ваш сын? Его еще…?

— Нет, нет — сказал крестьянин, продирая глаза. — Нас бы позвали…

В центре площади был вбит столб, а за ним располагалось некое подобие полукруглого алтаря, сложенное из камней. К столбу был привязан мальчик лет семи, совершенно не понимавший, что происходит, и поэтому скорее удивленный, чем напуганный. Вокруг собралась уже почти вся деревня. Жрец, одетый в балахон зеленого цвета, держал в руках длинный резной посох. Он сразу же заметил Флиаманту.

— Ну? — спросил он торжествующим тоном. — Теперь, я надеюсь, ты сама упадешь на колени перед Священной Химерой? Хочешь или нет, а это придется сделать!

Воительница огляделась. Ребенок, привязанный к столбу, начал плакать, видно было, что веревки до крови натерли ему руки. Толпа ожидала, почти у всех на лицах было какое-то гнусное возбуждение, жрец надулся от важности. Флиаманта почувствовала, как на нее накатывает волна холодной ярости и желание в клочья разнести весь этот маленький подлый мирок. К несчастью, она была безоружна… «Но на колени я еще ни перед кем не становилась и никогда не встану, — подумала воительница. — А с Дейнаром справлюсь и без меча».

— Честно говоря, парнишку жалко, — сказал какой-то старик Флиаманте на ухо. — Но и сопротивляться страшно.

— А как можно жить на свете, будучи такими трусами? — подумала воительница, с презрением оглядев собравшихся.

Решительным шагом направилась она к алтарю и развязала веревки. Ноги пленника подкосились, и он повалился на землю. Флиаманта подняла ребенка и на руках отнесла его отцу, который незадолго до этого вышел на порог.

— Вы спасли ему жизнь… Я склоняюсь перед вами… А вы не покинете нас сейчас? — срывающимся голосом проговорил он.

— Я еще не познакомилась с вашей химерой, — ответила девушка.

— Эй, чужестранка! Только что ты совершила преступление, за которое будешь наказана! Тебя принесут в жертву вместо него! — громко крикнул Дейнар, стоявший посреди площади.

— Как вы все любите строить трудновыполнимые планы! — усмехнулась Флиаманта.

— Хватит болтать, иначе я применю силу! — жрец шагнул навстречу воительнице.

— Не торопитесь, — небрежно бросила она в ответ. — У меня к вам есть еще пара вопросов. Химера вас от всего защищает?

— Да! — прорычал в ярости Дейнар. — В том числе, и от таких, как ты!

С этими словами он попытался ткнуть девушку посохом. Она увернулась и ударила жреца кулаком в лицо, разбив ему нос. Уклонившись от еще одного взмаха посохом, воительница ногой выбила оружие из рук противника. Она подхватила посох на лету и сломала его о колено.

— Пока химера не очень-то вас защищает, — заметила Флиаманта, отбрасывая обломки в сторону.

— Пап, та, которая отвязала меня, зачем она бьет моего дедушку? — спросил спасенный мальчуган у отца.

Вместо ответа тот поскорее увел сына в дом, и очень кстати — следующим ударом Флиаманта сбила врага с ног, падая, он ударился о край алтаря и завыл от боли. После этого девушка подошла к алтарю и, несколько раз пнув его, превратила сооружение в кучу камней.

— Если вы чтите культ, — простонал жрец, не поднимаясь с земли, — уберите ее отсюда, живой или мертвой!!!

Несколько здоровенных мужиков немедленно бросились на Флиаманту. Завязалась драка. Воительница подпрыгнула, ударив первого нападавшего обеими ногами. Тот рухнул на землю как бревно. Оставшиеся противники окружили ее, но она совершила невероятное сальто, свалив при этом еще одного врага и вырвавшись из кольца в образовшуюся брешь. Один из здоровяков все же сумел задеть своим кулачищем ее плечо, да так, что она едва устояла на ногах. И тут ей в спину вцепился тот самый юнец, который вчера заявил, что у нее нет ничего святого. В этот момент Флиаманте показалось, что она уже не может сопротивляться. Сонное зелье еще продолжало действовать, и девушка чувствовала себя слабой и опустошенной…

И тогда где-то на самом дне ее души, словно крохотная, но быстро раздуваемая неведомым ветром искра, возникла та ослепляющая ярость, которой боялась даже она сама. Ощутив невероятный прилив сил, она одной рукой, легко, как прилипший репейник, содрала у себя со спины фанатичного юнца и шмякнула его о землю, другой рукой ударила между глаз набегавшего на нее верзилу.

— Кто еще хочет попробовать!? — спросила Флиаманта, окинув всех воинственным взглядом.

Желающих не оказалось, некоторые, самые решительные, бросились на помощь товарищам.

— Ты убила его! — в ужасе прошептала женщина, склонившаяся над телом верзилы.

— И его! — прошептал человек, пытавшийся помочь юноше.

— Люди, — простонал жрец, все еще лежавший на земле. — Я слышу приближение Священной Химеры!

Воительница тоже услыхала шум крыльев, приближавшийся со стороны болот. Спустя несколько секунд в небе появилось крылатое создание с телом вроде лошадиного, но раза в три больше, и покрытым чешуей. Голова монстра была похожа на драконью, как и крылья с размахом футов тридцать. Химера опускалась все ниже и ниже. Коснувшись земли в сотне шагов от деревни, она перешла на галоп, и вскоре оказалась на площади. Все, кроме Флиаманты, тут же пали ниц. Злобная тварь этого преклонения не оценила и принялась топтать всех, кто попадался ей под копыта, и крушить стоящие вокруг дома.

Приступ ярости, охвативший воительницу во время драки с крестьянами, перерос в ощущение такой внутренней силы, что Флиаманту уже не смущало отсутствие оружия. Ей казалось, что появись здесь сейчас не одна, а целое стадо химер, она разорвет всех голыми руками.

Между тем, чудовищу, видимо, очень понравилось давить народ своими гигантскими копытами, и оно продолжало скакать по площади, преследуя не успевших спрятаться крестьян. На бегу химера зацепила крылом угол дома жреца, и в образовавшихся развалинах Флиаманта увидела свои доспехи. Она взяла только меч и направилась к химере, которая только что снесла еще один дом.

Вдруг кто-то попытался ухватить Флиаманту за рукав. Она оглянулась и увидела Дейнара. Его глаза горели безумным огнем.

— Не позволю! — прошипел он.

Похоже, он не понимал, что совершил свою последнюю в жизни ошибку, буквально повиснув у нее на руке. Она отбросила его сторону, а потом ударила ногой, как бешеную собаку. Он взвизгнул и затих, видимо навсегда.

В этот момент химера, наконец, обратила внимание на воительницу. Их глаза встретились. Говорят, что химеры тупые существа. Это не совсем так. Они действительно не блещут интеллектом, но зато хорошо чувствуют тех, кто сильнее их. В эту минуту Флиаманта была сильнее, и химера пала ниц, почти также, как это недавно сделали обожествлявшие это чудовище крестьяне. Девушка приблизилась вплотную и, не испытывая ни капли страха, вонзила меч в горло по самую рукоять. Фонтан черной крови забрызгал ей лицо и одежду.

Подобрав на развалинах остатки своего снаряжения, воительница стерла кровь с меча и вложила его в ножны.

— Ты убила ее! Ты поплатишься за это! — выкрикнул кто-то.

— И кто же меня накажет? Все, желающие попробовать сделать это, подходите! Ну же! Я жду! — громко произнесла Флиаманта.

— Зачем вы убили моего отца? — сквозь слезы прошептала женщина, приютившая Флиаманту.

С презрением оглядев собравшихся воительница последовала к выходу с площади. Девушка видела, что людей, дравшихся с ней, до сих пор не могут привести в чувство.

— Паршивый скот! — думала воительница. — Не знаю точно, сколько я их убила и покалечила, но в этом ни капли не раскаиваюсь. Как я хотела бы сражаться плечом к плечу со своими товарищами из Орадейна, завоевывать соседние государства, добывая славу своему королевству, королю, да и себе самой! А эти трусы, жалкие люди… Я их, собственно, и за людей-то не считаю. Уверена, что у меня вполне хватит духу перебить их всех. А почему бы и нет? Подлое племя, они это заслужили…

Некоторое время она стояла на краю деревни, не зная как ей поступить. Как вдруг увидела нечто такое, от чего все ее сомнения испарились в один миг. Едва придя в себя после всего случившегося, немалая часть крестьян разбрелась по руинам уничтоженных химерой домов и принялась растаскивать по своим дворам, все что там было.

Флиаманта вернулась на площадь. В нескольких шагах от нее два мародера катались по земле, готовые перегрызть друг другу глотки из-за старого деревянного корыта. Еще один, державший под мышкой окровавленную рубаху, явно снятую с мертвеца, удирал от нескольких преследователей и чуть не врезался во Флиаманту.

— Ну-ка постой! — девушка схватила негодяя за горло. Увидев воительницу, тот завопил громче химеры, черная туша которой высилась шагах в двадцати. Голос его был так отвратителен, что Флиаманта невольно потянулась за мечом. В этот момент она подумала: «Если убью этого, меня уже не остановить»…

— Флиаманта! — кто-то положил ей руку на плечо.

Не назови этот кто-то ее имени, воительница бы наверняка ударила не глядя, но сейчас она обернулась и увидела Мельдерика Гладсхейма, своего двоюродного брата. Ослепленная яростью она и не заметила, как он подьехал — невдалеке к дереву были привязаны две лошади, в одной из них Флиаманта узнала своего Громобоя. Девушка разжала руку — отпущенный крестьянин шлепнулся на землю и тихо уполз.

* * *

Не считая Флиаманты, у Мерлагонда было девять детей — четверо сыновей старше Флиаманты, двое — младше и еще три дочери, все младше ее. Мельдерик был третьим сыном Мерлангонда, ему уже исполнился двадцать один год. В семье его считали наиболее похожим на отца, и внешне и по характеру. Такое же неизменное спокойствие в любых ситуациях, та же немногословность и то же упрямство. Еще мальчишкой Мельдерик заявил, что будет странствовать так же долго, как и его отец. В свое время юный Мерлагонд за пять лет путешествия совершил множество славных подвигов. Мельдерик уехал из Орадейна почти три года назад.

— Прошу тебя, уйдем отсюда! — очень тихо сказал он Флиаманте.

— Мельдерик… Рада тебя видеть… — так же тихо ответила Флиаманта.

— И я тебя тоже! За время нашей разлуки ты стала еще прекраснее. А что здесь произошло? Сначала я заметил убегающего коня, поймал его и поехал сюда на какой-то страшный шум. Это все химера натворила?

— Не только она. Кое-кому здесь и от меня досталось.

И девушка рассказала Мельдерику обо всем, случившемся в деревне.

— Нисколько ни в чем не раскаиваюсь, — закончила воительница. — Уверена, у меня бы хватило духу уничтожить их всех. Так что считай, что совершил еще один подвиг — спас целую деревню… от своей сестры.

— М-да, история непростая, — пробормотал Мельдерик.

— Ты, наверное, считаешь меня чудовищем похуже той химеры? — сокрушенно спросила Флиаманта.

— Нет, не считаю. Но ты… К сожалению, Флиаманта, боюсь, что ты способна на подобное. Пойми меня, — тут он сел на валун, девушка последовала его примеру. — Ты прекрасная, доблестная, сильная, да и… в чем-то, пожалуй, и мудрая. Но ты должна понять — не все люди такие, даже скажу, что таких меньшинство. Очень многим суждено всю жизнь копаться в земле или таскать камни — без этого ведь тоже нельзя. Эти крестьяне и впрямь жалкие людишки, но ты не вправе решать, жить им на этом свете или нет. Таким как ты суждено менять этот мир. Но надо быть очень осторожной. Ведь так легко сделать его еще хуже.

— Может быть, ты и прав, — ответила Флиаманта. — Но если бояться крови и разрушений, то миром всегда будут править подлость и страх. И если надо будет что-нибудь разрушить, я не остановлюсь перед этим.

— Эх, Флиаманта, — задумчиво начал брат. — Иногда ты говоришь такие вещи, что я начинаю сомневаться, способна ли ты сделать правильный Выбор.

— О каком выборе ты говоришь?

— О том главном Выборе, который тебе предстоит совершить.

— Перестань говорить загадками! — рассердилась воительница. — Мерлагонд тоже хотел сказать мне что-то такое перед уходом, но так и не решился.

— Я пока ничего тебе не могу обьяснить. Просто смотри вокруг внимательно и пытайся понять и себя и этот мир.

С небольшого холма, где они сейчас стояли было хорошо видно поле недавней битвы. Десятка два домов были разрушены. На площади продолжали валяться убитые, среди которых ярко-зеленым одеянием выделялся мертвый Дейнар. Неподвижное чудовище распростерлось в целом море своей черной крови.

— Интересно, как же мне удалось так легко управиться с таким монстром? — неожиданно для самой себя поразилась Флиаманта. — А те люди? Я ведь била не в полную силу, и сразу насмерть…

Вдруг воительница ощутила невероятную слабость, как в детстве после тяжелой болезни. Она смотрела и не понимала, как она смогла совершить все это. На глаза нежданно навернулись слезы.

— Ну, будет же, — проговорил брат, обнимая Флиаманту. — Я совсем не хотел заставить тебя плакать. Давай лучше уйдем подальше отсюда и поговорим о чем-нибудь другом.

— Ладно, — с трудом проговорила девушка, смахивая слезы и все еще чувствуя себя совершенно беспомощной. — Ты не виноват, я просто… Но, может быть, ты расскажешь о себе?

— Что ж, хорошо, — ответил брат, явно обрадовавшись возможности сменить тему разговора. — Несколько месяцев я странствовал по Краданским Степям, бился там с всякими чудищами, участвовал в нескольких походах против варваров. Потом направился на север, дошел до Края Сумеречных Снегов. Там я помогал гномам Зиндорианда ловить вражеских лазутчиков. Гномы готовят великий поход на Даркхейвен. Я слышал, что ближе к зиме Орадейн вышлет им подкрепление, и я хочу присоединиться к нему. Можно было дожидаться своих там, на Севере, — тут он усмехнулся. — Да уж больно холода надоели. Покинув Железные горы, я вновь пошел на юг. Тамошние мелкие княжества с каждым днем становятся все наглее. Новые отряды отборных головорезов и темных магов все чаще прорываются на восток. Думаю, нашим соседям за рекой Айронт угрожает большая опасность. Кстати, Флиаманта, ты помнишь Ольфиуса?

— Как не помнить, — сказала девушка. — Он говорил, что когда я уеду из Орадейна, в городе станет темнее.

— Так вот, его убили вражеские наемники.

— Подлые твари! Хотела бы я встретиться с ними в бою!

— Это вполне вероятно. Мне кажется, что в мире назревают великие и ужасные события. Путешествуя, я то и дело слышал о гибели кого-то из наших воинов. Раньше такого не было. Да и то, что жители мирных земель вдруг становятся подлыми и жестокими, начинают поклоняться чудовищным порождениям тьмы — тоже неспроста… Все больше возникает разных мелких конфликтов, но когда-нибудь они сольются в один большой… Прежде чем это произойдет, я хотел бы побывать дома. Собирался податься к морю, но больше не в силах переносить разлуку с родными… Как они там?

— К счастью, все живы и здоровы. Твой брат Гонтерос не стал следовать твоему примеру и странствовал всего полгода. Отбил у орков купеческий караван и вернулся. Кстати, у тебя появился еще один племянник, второй сын Гилронда.

— Это прекрасно, а жив ли еще Эльмерус, наш славный правитель?

— Жив, но, боюсь, что ему уже недолго осталось… Кейнард, наследник престола, недавно возвратился во главе победоносной армии из похода на юг. Говорят, что они дошли до берегов Великого Океана. Жаль, меня не взяли. Но в Даркхейвенский поход-то меня пустят?

— Вижу, тебе не терпится брать города, — вновь усмехнулся Мельдерик. — Пустят, конечно. Но до выступления еще несколько месяцев.

— Куда же мне идти сейчас? Пожалуй, отправлюсь к морю вместо тебя.

— Я бы не советовал, — по лицу Мельдерика пробежала тень. — Море… Понимаешь, я бы не хотел, чтобы ты… Хотя, я не могу тебе приказать…

— Опять ты говоришь загадками. Я уже взрослая и хочу знать правду.

— Подожди немного — всему свое время. Лучше расскажи про свое путешествие. — Три с лишним месяца в пути — конечно, не три года, но я что-то не верю, что с тобой ничего интересного не приключилось.

Флиаманта заговорила. Мельдерик слушал очень внимательно, время от времени задавая вопросы. Когда девушка упомянула про отвоеванный у гоблинов кубок, брат вдруг подскочил.

— Когда это было? Как давно? — спросил он чрезвычайно взволнованно.

— Недели три — четыре тому назад. А что? — ответила она.

— Я тоже проходил через то место. Так вот, обе деревни сожжены дотла. Крестьяне либо перебиты, либо разбежались. Я нашел только древнюю старуху с маленькой девчонкой. Они рассказывали что-то бессвязное про кубок и про нашествие огненных призраков, которые его отобрали. И еще, — добавил он после паузы, — они говорили про тебя.

— Ты ведь не считаешь, что это совершила я? — переполошилась воительница. — Хотя… Ты знаешь, этот кубок… Когда я смотрела в рубиновые глаза золотого дракона, мне показалось, что я не первый раз держу его в руках.

— Конечно, я ни в чем не подозреваю тебя. Но, — тут он взял ее за руки и понизил голос почти до шепота. На его лице была сильнейшая тревога. — Флиаманта, я не буду пытаться убедить тебя немедленно возвратится в Орадейн, но тем не менее! Не следуй моему примеру! Знаю, ты не ведаешь страха и умеешь за себя постоять, но… Не ищи себе погибели! Это событие — не первое в цепи зловещих предзнаменований. Помни — грядут очень тяжелые времена. Думаю, что Мерлагонд и другие думающие люди тоже что-то подозревают. И, — добавил он тепло, — я уверен, что родители и все наши братья и сестры очень скучают по тебе. Возвращайся поскорее, Флиаманта.

— Обещаю, — сказала она, улыбнувшись.

— Слушай, — Мельдерик вновь перешел на заговорщический тон. — Знаю, что это запрещено, но никто ведь не узнает? Хочешь, я пойду с тобой?

— Я, конечно, была бы очень рада, — ответила воительница, — но не хочу продлевать твою и без того долгую разлуку с семьей.

— Ну что ж, тогда — вот твой конь и твое копье. Я еду на юг. До встречи в Орадейне, — сказал он, крепко обнимая девушку и садясь в седло.

— Увидимся, брат, — ответила Флиаманта.

И они разъехались. Воительница долго смотрела вслед удаляющемуся белому всаднику на фоне тревожного свинцового неба.

 

Глава 9. На крыльях шторма

Ведомый Таламандом отряд с трудом продвигался по заболоченному лесу. Похоже, канцлер погорячился, сказав, что дорога займет две недели — ведь за первые десять дней они не прошли и половины пути.

Уже наступила середина лета, а значит до начала празднества остались считанные дни. Посланники понимали, что попадут в Меланрот в лучшем случае к концу торжеств. Им предстояла еще долгая дорога по Сиаленским горам. Несколько дней назад путники впервые заметили их далеко на юге. Теперь горная цепь была уже хорошо видна: не столь высокая, как Динхарский хребет, и почти вся покрытая вековым лесом. Минувшей ночью стража поднимала тревогу — они вновь увидели парящих на фоне полной луны грифонов. Попытка обстрелять их вновь оказалась неудачной.

— Скорее бы уж кончалось это болото, — пробормотал Вангерт. — Представляешь, каково будет прибыть, когда все уже закончится и узнать, что нашей гильдии присудили победу!

— Не стоит надеяться на чудо, — ответил Эстальд. — Скорей всего случиться немного по-другому — прибудем последними и займем последнее место, даже привычное второе нам на сей раз не достанется. А победит как всегда Меланрот, хотя за последние полтысячи лет его лидерство всем уже порядком надое…

Тут волшебник провалился по пояс, и Вангерт принялся его вытаскивать.

Посланники еще долго шли по болоту, изредка перебрасываясь словами. То и дело кто-то проваливался, и тогда остальные бросались ему на помощь. День был весьма мрачным, несколько раз принимался лить дождь. Но вот болота закончились, местность стала повышаться. Постепенно путешественников обступили поросшие могучим лесом холмы.

— Я слышал, что место, где Грозовые горы соединяются с Сиаленскими — одно из самых красивых в мире. Но сейчас тучи слишком низкие, так что ничего не разглядишь, — сказал Эстальд.

Еще некоторое время шли молча. Над горами то и дело сверкали молнии.

— Привал устроим вон на той площадке, — объявил Таламанд, указывая на зеленый луг под сенью высокой скалы.

Осталось преодолеть последний и очень крутой склон. Из-под ног сыпались камни, то и дело кто-нибудь чуть ни срывался. Приближалась сильная гроза. Наконец, все оказались наверху. Был отдан приказ собирать ветки. Хворост оказался сырым, и разжечь костер удалось только с помощью магии.

Вангерт и Эстальд попали в число дозорных. Вместе они отошли на восточную оконечность площадки, выдававшуюся далеко вперед, подобно острию копья, и открытую всем ветрам. Молнии то и дело высвечивали вдали зубчатую цепь гор.

— Если я правильно понял Таламанда, — начал Вангерт. — То нам еще миль сорок — пятьдесят, да по такой местности… А потом еще черт знает сколько по горам, затем по равнине до Меланрота… Мне почему-то кажется, что мы до него не доберемся… А как славно было дома!

— Да, я тоже по нему очень скучаю, — согласился Эстальд. — Интересно, а если подняться на самую верхнюю точку, — он указал на гору, к которой примыкала площадка. — Можно ли будет в ясную погоду различить Кро…, - и он осекся.

В этот миг молния угодила прямо в вершину горы, раздробив ее на куски. Гигантский камень рухнул прямо на выступающую часть площадки, отколов от нее огромный обломок, который обрушился вниз с высоты в полмили. Друзья едва успели отбежать, а по склону продолжали скатываться все новые и новые камни. И тут же стеной хлынул дождь.

Подбежал Эсельсиор Флиппарус.

— Лагерь не задело, — сообщил он. — Но место надо скорее менять, а то… — но и ему договорить не дали.

Очередная молния, сверкнувшая над Грозовыми горами, высветила силуэты, по меньшей мере, сотни грифонов, которые летели прямо на Посланников.

Новую опасность заметили многие, послышались крики: «Тревога!».

— Все на середину площадки спина к спине! Готовьте оружие! — раздался рядом зычный голос Таламанда.

Словно отвлекающий маневр нового противника, в гору ударила еще одна молния. Она попала в верхушку росшей рядом сосны, и она сразу вспыхнула сверху донизу вместе с еще несколькими деревьями.

Все стали в кольцо, плечом к плечу, обнажив мечи и волшебное оружие. Вокруг сверкали молнии, отражавшиеся в каждой капле дождя. По склонам продолжали катиться камни, а всего в нескольких шагах пылал гигантский костер, то и дело выстреливавший в воздух тучами искр.

— Если мы сейчас погибнем, то хотя бы, это будет очень эффектно, — заметил Маглинус, подымая меч — в серебристом клинке отражались молнии и пламя.

— Всем приготовиться! — скомандовал Таламанд. — Волшебники — на счет «три» посылаем на них смерч! Итак, раз, два…

И тут летевшие на грифонах маги нарисовали в воздухе гигантский кленовый лист, составленный из зеленых искр.

— Это знак, что они пришли с миром! — сказал Таламанд. — Надеюсь, что это не обман…

И тут же рядом с первым изображением в небе появились еще два — герб Меланрота и герб Ордена Вармонгера.

Посланники смотрели на все это как завороженные. Тем временем несколько грифонов сели на площадку, всадники спешились. Главный из них, высокий статный колдун в небесно-голубом плаще, подошел к Таламанду.

— Приветствую вас! Я Элиокаст, предводитель грифоновой армии города Меланрота, послан выручать вас. Со мной двадцать человек и сто пятьдесят грифонов, — сказал он.

— Огромное вам спасибо. А как вы узнали, что мы здесь? — спросил Таламанд.

— Оставим все рассказы на потом. Надо улетать отсюда и поскорее, — ответил Элиокаст.

Он что-то крикнул своим товарищам, кружившим прямо над головами посланников. Они резко пошли вниз, и все увидели, что каждый всадник держит по нескольку веревок, к которым привязаны парившие вверху свободные грифоны.

— По седлам, быстро! — отдал приказ Таламанд.

Все бросились выбирать себе зверей. Вангерт никогда не видел их так близко, а тем более в таком количестве. Это были красивые и гордые создания, покрытые серыми, черными, рыжими или белыми перьями. На них, как и на лошадях, была сбруя. Вангерт решительно не понимал, как он удержится на спине грифона при таком ветре, тем более что стремена были очень широки. Но когда один из магов Меланрота наложил на них чары, стремена крепко сжали ногу Вангерта, и он понял, что теперь свалиться вниз будет непросто. Он взял мокрые поводья. Его грифон нетерпеливо топтался на месте. Вангерту показалось, что он не очень доверяет новому седоку.

— Все в седлах? Все готовы? — голос Элиокаста сквозь вой ветра был еле слышен. — Тогда — полетели!

К счастью, крылатые звери легко подчинились волшебнику и стремительно взмыли в воздух.

— Направляйте их вверх и на Северо-восток! Не отставать! Держаться вместе! — послышалась новая команда.

Дождь хлестал по лицу. Молнии сверкали перед самым носом, а от грома закладывало уши. Вангерт вцепился в поводья. В седле ужасно трясло. Плотная завеса из облаков делалась все ближе и ближе, и вот, наконец, вся стая нырнула в нее. Довольно долго не было видно ровным счетом ничего. Одежда была такой, будто Вангерт не летел, а плыл. Потом стало очень холодно, и руки буквально примерзли к поводьям. С головы Вангерта сорвало шляпу и, на этот раз, безвозвратно.

Но вот грифоны взлетели выше облачной пелены. Теперь она была под ними, подобная морю, над которым, как острова, тут и там вздымались самые высокие горы. Вангерт никогда не думал, что молнии могут сверкать не над головой, а под ногами. Он посмотрел вверх и увидел полную луну и мириады звезд. Заметив, что он слегка отбился от своих товарищей, Вангерт чуть изменил направление полета своего грифона и вскоре оказался в самом центре стаи. Кругом хлопали гигантские крылья, время от времени по цепочке предавались команды изменить курс или высоту.

— Впереди Грозовые Рога, — предупредил Элиокаст, — мы пролетим посередине.

Вангерт увидел перед собой две громадные заостренные вершины. Среди гор, поднимавшихся над облаками, они были самыми высокими. Пролетая между ними, строй несколько растянулся. За горами тучи были чуть выше, и всем пришлось направить своих грифонов вверх. К счастью, после этого на горизонте обозначилась граница дождя. Вскоре всадники долетели до нее, и тогда несколько магов зажгли на своих палочках яркие лучи, осветившие далекую землю внизу. Вангерт видел леса, поля, небольшие поселки и соединявшие их дороги.

— Забрали очень сильно на север. Мы ведь не в Хазмоланд летим, — сказал Элиокаст Таламанду. — Но ничего, сейчас поправим курс.

И тут все увидели, что над одной и той же точкой Динхарского хребта небо то и дело освещается огнем.

— Что это там такое? — спросил Вангерт у одного из магов Меланрота.

— Факел на Башне Остристринора. С каждым днем все ярче и ярче, — неспокойным голосом ответил тот.

— Что? Кого башня? — не понял Вангерт.

— Башня, с которой связаны самые зловещие легенды. Вам их в Меланроте кто угодно расскажет, но сейчас не время… И не место, — добавил чародей, отворачиваясь.

Но Вангерт еще долго не мог отвести взгляд от багрового зарева над горами.

Луна и звезды поблекли. Впереди заалел рассвет. Стая летела прямо ему навстречу. Теперь во все стороны, насколько хватало глаз, не было ни облачка. Вангерт видел впереди и по бокам бескрайние зеленые равнины, перемежающиеся лесами. Тут и там блистали в рассветных лучах реки и озера, а вот холмов, как вокруг Кронемуса, не было вообще. Позади высился Грозовой хребет. Теперь он уже не казался таким мрачным.

Раздалась команда к снижению. По словам Элиокаста, они должны приземлиться на ферме, где выращивают грифонов, в нескольких часах ходу от Меланрота.

Под ногами все чаще мелькали поля и деревни. Пролетели над довольно широкой рекой, через которую был переброшен мост.

— Дорога в Меланрот, — сказал Таламанд. — Но мы уже слишком низко, и его отсюда не видно.

Высота и впрямь была всего в сотню футов. Теперь уже был различим каждый цветок на лугах. Люди внизу подымали головы, но судя по всему, они давно привыкли к подобному зрелищу и совсем не удивлялись, как не удивлялись жители Кронемуса и его окрестностей, завидев в небе ковры-самолеты.

— Нам туда, — Элиокаст указал на просторную поляну, окруженную длинными деревянными постройками вроде конюшен, но гораздо выше. Они образовывали неправильный многоугольник, по углам которого высились квадратные башни из камня. Каждая состояла из нескольких ярусов.

Стая миновала последнюю деревню. Теперь высота была такой, что от взмахов могучих крыльев колыхалась трава внизу.

— Чуть выше! А то в стену врежемся! — скомандовал Элиокаст.

И вот свершилось — грифон Вангерта пролетел между башен и приземлился в центре поляны. От многочасового пребывания в одной и той же позе ныло все тело. Оглядевшись, он увидел, что в длинных деревянных зданиях есть обычные двери для людей и широкие ворота для грифонов. Одна из башен и прилегающие к ней два крыла были в лесах.

— Гильдия Кронемуса в долгу перед вами, — сказал Таламанд Элиокасту.

— Мы всегда готовы помочь друзьям. Помнится, вы хотели узнать, как мы нашли вас. Так вот слушайте. Недели три назад в Меланрот пришло послание о том, что портал перестал пропускать людей. Мы знали, что вы в пути, но еще не переправились. По приказанию милорда Флоритэйла я и мои люди отправились к порталу, расположенному по другую сторону гор. От его Хранителей мы узнали, что вы отправились на юг. Но когда мы попытались подлететь к вам, вы приняли нас за врагов и чуть не поджарили нас своей магией… Спустя десять дней мы вновь рискнули приблизиться к вам, на этот раз ночью, но ваши часовые оказались бдительны. И только с третьей попытки мы сумели подать вам знак, что мы друзья, и вот вы здесь.

— Простите нас, — ответил Таламанд. — После того, что с нами случилось за время пути, мы перестали надеяться на приятные встречи, — и он рассказал Элиокасту о злоключениях Посланников.

— Понятно, — задумчиво произнес маг. — Думаю, что это все не просто так…

— Перестраиваетесь? — сменил тему разговора канцлер, указывая на ту часть фермы, которая была в лесах.

— Скорее отстраиваемся, — ответил Элиокаст. — Представляете себе — несколько месяцев назад посреди ночи вдруг ни с того ни с сего здесь вспыхнул пожар! Башня вся внутри выгорела, от деревянных строений и вовсе одни головешки. И несколько десятков грифонов сгорели заживо, да так, что ни единой косточки потом не нашли.

— А не могли их украсть? И использовать их для слежки за нами? Я ведь вам сказал — мы видели в небе грифонов после того, как покинули Торинианд.

— Все может быть, — задумчиво ответил Элиокаст. — Но вам надо идти в Меланрот. По пути есть таверна, где можно отобедать. Сейчас полдень. Думаю, к закату доберетесь и до города. Завтра двадцатое июля, день начала торжеств. В этот раз обещают устроить нечто совершенно невероятное. Деньги на устройство праздника дал граф Лоретинг фон Зюйденкост, о богатстве которого ходят легенды. Увидимся завтра на пиру. Идите через левые ворота. До встречи!

— До свидания, господин Элиокаст, — ответил Таламанд. — Ну что ж, за мной, Посланники Чародея!

Они пошли по вытоптанному лугу к воротам, находившимся в одной из башен. Время от времени рядом взлетали или садились грифоны. Вокруг сновали люди, проезжали повозки. Вангерт видел, как разводят по «стойлам» зверей, на которых они сюда прилетели.

От стен фермы начиналась хорошо проторенная дорога. Вскоре она свернула к реке. Посланники прошли через мост, который они видели сверху.

— Река Тригл. Берет начало в Грозовых Горах и течет на восток. Здесь она уже очень полноводна, — сказал Таламанд Эстальду, спросившему, что за реку они пересекли.

Солнце припекало. Здесь было заметно теплее, чем в Фератонде, и растительность вокруг была по-южному пышной. Через несколько часов они вошли в деревню. Изрядно проголодавшиеся путешественники сразу заметили коряво написанную вывеску. Трактир назывался «У дороги» и был больше похож на сарай, но кормили там вкусно и обильно.

— Посмотри! — тронул Эстальд Вангерта за плечо, когда они покинули деревню.

Впереди за лесом виднелись несколько высоких башен. Над ними сверкали астральные молнии. Тем временем небо окрасилось цветами заката. Через какое-то время дорога нырнула в лес.

— Будьте осторожны, здесь полно летучих мышей, — предупредил Таламанд.

Этих зверей кругом и впрямь были целые полчища. Правда, вреда они никакого не приносили, а лишь взлетали с каждой ветки и стаями кружились над головами путников, делая темноту такой кромешной, что пришлось зажечь все палочки.

— На гербе у Меланрота тоже есть летучие мыши, правда всего три. Я где-то слышал, что и само название города на каком-то древнем языке означает «летучая мышь», — просветил Эстальд Вангерта под непрекращающийся шум тысяч крыльев.

Лес стал реже. Сквозь просветы было видно садящееся солнце. Деревья кончились, и Посланники оказались на просторе. Город Меланрот был перед ними. Его окружали высокие стены с башнями и ров с водой. В центре высились мощные здания гильдии. Некоторые из них парили прямо в воздухе. Судя по молниям, астральных башен было семь. Все крыши в городе были крыты не синей, как в Кронемусе, а красной черепицей. Стены были выстроены из более светлого камня. Широкая дорога вела к величественным воротам. За сотню шагов до них она раздваивалась, а у развилки стояли несколько стражников.

— Приветствуем вас господа рыцари и маги из славного города Кронемуса! — торжественно произнес начальник караула. — Магов ждут Меланроте, а всех участников рыцарского турнира прошу повернуть направо на эту дорогу, которая ведет к ристалищу. Рядом с ним разбит лагерь, где вы сможете разместиться со всеми удобствами.

— До встречи завтра на турнире! — прокричал Флиппарус, уводя своих бойцов.

— Отдохните там, как следует, — откликнулся Таламанд.

Смеркалось. Путники преодолели последнюю сотню шагов. Вот они вошли в ворота и попали на извилистую городскую улицу.

— Теперь куда? — спросил кто-то у Таламанда.

— В гильдию, конечно. Поскольку Меланрот принимает послов из разных концов света уже пятьсот лет, они выстроили у себя громадную гостиницу. В отличие от нашего города, здесь у нее нет четкой границы. Стена есть, но за ее пределами маги начали селиться еще при Вингфриде Дрэгонфлэйме, кстати вот и памятник ему, — указал Таламанд.

Посередине площади темнела сорокафутовая статуя длиннобородого чародея с посохом в одной руке и открытой книгой в другой. На голове у него поверх остроконечной шляпы была надета корона.

По пути им встретился еще один гигантский памятник — благородный рыцарь и очень красивая волшебница, а рядом с ними — три каменные летучие мыши, каждая на вершине своей колонны, у той, что в центре, постамент был повыше. Позади памятника находились ворота в стене, окружавшей старую часть гильдии.

— Туда, — приказал Таламанд, указывая на высокое, похожее на замок здание с несколькими башнями.

«Гостиница «Добрая ведьма» — гласила надпись на вывеске. У входа их ожидала целая толпа людей. Вангерт сразу увидел, что и маги, и простые люди одеты не так как в Кронемусе. Среди встречавших выделялись трое: пожилой волшебник с седыми волосами, доходившими до плеч, облаченный в роскошную зеленую мантию. Еще был чернобородый чародей в одеждах чуть попроще, но с позолоченным посохом, и довольно молодой человек в наряде неволшебника, украшенном драгоценным шитьем. У него были кудрявые темные волосы, небольшие усики. Внешность можно было бы назвать привлекательной, если бы не крайне надменный, даже презрительный взгляд.

— Знаешь этих людей? — спросил Вангерт у Эстальда.

— Тот, что с черной бородой — Тарентус Сэлоринд, наш старый «друг», с ним, кстати, часть магов Академии. Седой маг — скорее всего местный канцлер Серавир Флоритэйл. Кто третий — не знаю, а толпа — это явно местные волшебники.

Догадка Эстальда оказалась верной — их действительно пришел встречать сам Флоритэйл. Третьим оказался граф Лоретинг фон Зюйденкост.

— Я вижу, что ваши люди смертельно устали, — заметил канцлер Меланрота. — Полагаю, будет справедливо, если мы оставим расспросы до ужина. Старина Вестхир постарался на славу. Столы уже накрыты. Мы разделим трапезу с вами.

Все вошли в гостиницу и оказались в зале, освещенном множеством факелов. Потолок подпирали четыре высокие колонны, вокруг стояли большие столы, и за ними расположились сотни людей. Вокруг сновали слуги.

— Стол Кронемуса посередине, — объявил человек в переднике, судя по всему, хозяин гостиницы Вестхир.

Вангерт и Эстальд сели рядом, к тому же довольно близко к Таламанду и Флоритэйлу. Они слышали, как их предводитель рассказывает главному магу Меланрота о злоключениях Посланников.

— Мне очень жаль, что вы потеряли своих товарищей, — сказал Флоритэйл. — Но, как выясняется, не вы одни. Хазмоланд, до которого отсюда всего недели три пути, потерял десять человек. Четыре раза на них нападали какие-то негодяи, больше похожие на профессиональных вояк, чем на обычных лесных разбойников. Скорее всего это были варвары-наемники. Кроме того, и у нас случилось кое-что непонятное. Наши маги недавно изобрели повозку с самовращающимися колесами. Едет сама по любому бездорожью и быстрее самого лучшего скакуна. Хотели ее на празднествах всем гостям показать… Но пять дней назад она вдруг исчезает при самых загадочных обстоятельствах. Как это могло получиться, да еще при отличной охране? Тревоги добавляют и прорицатели — они в один голос твердят о скором начале чего-то страшного. Не знаю, верить им или нет. Да и пламя на Башне Остристринора с каждым днем делается все ярче.

— Я уже второй раз слышу про эту башню и пламя. Хотелось бы узнать, что это за легенда, — прошептал Эстальд Вангерту.

— Вино урожая 14453 года! — торжественно объявил хозяин, подходя к столу. За его спиной двое слуг откупоривали бочку. — Старше большинства людей, здесь собравшихся. Совсем немного осталось. В это празднество оно и закончится…

Вино оказалось просто отменным. За столом шел неспешный разговор, и Вангерта здорово разморило, пока наконец Посланники ни встали из-за стола.

— Сэр Таламанд, позвольте мне проводить вас в ваши личные покои. Вашим людям полностью отведены третий и четвертый этажи «Доброй ведьмы». Мне очень жаль, что много мест, предназначенных для Кронемуса, останутся незанятыми… — сказал хозяин.

Комната, где расположились Вангерт, Эстальд, а также еще шесть человек, была на северной стороне четвертого этажа. В окна был виден город с целым лесом башен и башенок. Было уже совсем темно, редкие фонари поблескивали в водах соседнего с гостиницей канала.

Кровати были двухъярусными, зато все тюфяки, подушки и одеяла были отменно мягкими и чистыми.

— Судя по тому, что зал был полон, наш отряд пришел в Меланрот последним, — зевнул Эстальд.

Вангерт забрался на свой второй ярус и укрылся теплым одеялом. Все пожелали друг другу спокойной ночи. Эстальд взмахом палочки погасил сразу все свечи, горевшие в комнате. «Ура! Мы дошли!» — только и успел подумать Вангерт, после чего мгновенно заснул.

 

Глава 10. Леди Эльдимена

В эту ночь Вангерт не видел снов. Когда он проснулся, сияло яркое солнце. В зале внизу был накрыт завтрак. В самом его разгаре вошел Флоритэйл.

— Сегодня в полдень начнется турнир. К югу от города выстроено ристалище. Все рыцари уже переселились в шатры около него. А вечером на главной площади состоится торжественное представление и пиршество.

Спустя некоторое время все постояльцы «Доброй ведьмы» присоединились к тысячам людей, спешивших к турнирной арене. Примерно через час очень приятного пути по лугам и вековым дубравам дорога поднялась на холм. Вангерт увидел перед собой большое ровное поле, окруженное трибунами из множества ярусов, самые верхние из которых представляли собой вышки с флагами на шпилях. Все трибуны были обтянуты цветной материей, повсюду развевались знамена и веревки с флажками. По обе стороны этого сооружения был выстроен целый город из разноцветных шатров. Были в нем и другие здания — конюшни, кузницы, мастерские.

Посланники оглянулись назад — вереница людей тянулась до самых городских ворот, со всех сторон подходили новые группы. Дорога спустилась с холма и привела к воротам ристалища. Вблизи оно выглядело не менее впечатляюще.

— Всем послам — на трибуны для почетных гостей! — объявил Флоритэйл.

Прибывшим из Кронемуса достались превосходные места — на хорошей высоте, так что прекрасно было видно все поле будущего состязания. Напротив них находилась главная трибуна, пока пустовавшая.

— Маглинус, Флиппарус, Андельгарт и прочие наши рыцари в лагере облачаются к битве, — сказал Эстальд Вангерту.

— А на чем они будут сражаться? Ведь это конный турнир, а наши бедные лошадки достались Тенекрылу и его разбойникам, — посетовал Вангерт. — Да и доспехов у нас почти не осталось.

— Я слышал, что рыцари, поневоле ставшие пешими, могут взять лошадей из местных конюшен. Навсегда и чуть ли не задаром. А для тех, у кого не хватает снаряжения заблаговременно постарались меланротские кузнецы. Этот Лоретинг фон Зюйденкост — молодец. Я слышал, Таламанд обещал, когда мы вернемся домой, выслать ему сундук золота, но граф отказался. Таких щедрых людей очень мало на свете.

— Помнится, в письме Флоритэйла говорилось о каком-то королевском призе победителю. Интересно, что это такое? — сменил Вангерт тему разговора.

— Ума не приложу. Может быть, это замок. А может, какой-нибудь титул, а к нему в придачу — доспехи из чистого золота, или это просто куча золота.

Ожидая начала, они выдумали еще немало разных призов победителю турнира, в конце концов, сошлись на том, что главное — это чтобы он достался кому-либо из Кронемуса, а что он собой представляет — не так уж важно.

Прошло еще немного времени. На главной трибуне началось движение, — на нее поднялись несколько человек. Друзья увидели Лоретинга фон Зюйденкоста в окружении свиты. Рядом с графом села молодая стройная девушка с очень красивым лицом и длинными черными волосами, спускавшимися ниже плеч.

От разглядывания противоположной стороны друзей отвлекли фанфары и голос герольда.

— Народ Аригандии и наши иноземные гости! Сейчас начнется величайший в истории рыцарский турнир! Пять дней сражений, чтобы определить лучшего из лучших. Граф Лоретинг фон Зюйденкост вручит победителю ключи от замка Элиомилард на западе Верхних Земель, своим особым призом одарит победителя и прекрасная леди Эльдимена де Мелвингрей!

Услышав эти два имени, народ на трибунах одобрительно загудел. Граф в ответ слегка поклонился, а его соседка приветственно помахала рукой.

* * *

Маглинус верхом на белом коне, в сияющих доспехах, с копьем, на котором развевался флаг, щитом с гербом, мечом на поясе и красной лентой на шлеме (все это было щедрым даром графа фон Зюйденкоста), выезжал на ристалище, окруженный своими товарищами. Во время построения он проехал под трибуной, где сидела та, чей особый приз должен был достаться победителю. Рыцарь, не долго думая, предположил, что это должен быть ее поцелуй. На миг их глаза встретились, и Маглинус понял, что на этот раз он будет биться не только ради славы Кронемуса. Еще ему показалось, будто девушка задержала свой взгляд на нем и даже слегка улыбнулась. Это было лишь одно мгновение, но рыцарю хватило его, чтобы решить — он сразится не просто за поцелуй, но и за любовь прекрасной леди Эльдимены. В тот момент он был далеко от трибуны, где сидели Вангерт с Эстальдом и не мог слышать, о чем говорили его друзья.

— Она так хороша, что случись мне стать победителем, я бы из всех призов предпочел бы ее поцелуй, — признался Вангерт. — Но посмотри-ка, кажется, граф взял ее за руку!

— А может быть, она его невеста, и все ее поцелуи достанутся ему, а герой турнира получит что-нибудь совсем другое? — отозвался Эстальд. — Но я вижу кое-кого, кто точно всё знает, — он кивнул в сторону хозяина «Доброй ведьмы» Вестхира, сидевшего одним рядом ниже.

— Вы правы, молодой человек, — ответил трактирщик, который слышал весь разговор, — они обручены, и их свадьба станет прекрасным завершением нашего великого праздника. А лучшему из рыцарей, кроме замка, достанется еще и отличная лошадь из конюшни леди Эльдимены, будущей графини фон Зюйденкост. Граф Лоретинг владеет богатым городом на юге Аригандии, а также несколькими замками по всей стране и продолжает скупать новые земли, расширяя свои владения. А недавно он попросил руки леди Эльдимены. Девушка была не против, а ее отец, почтеннейший герцог Озмунд де Мелвингрей, и вовсе пришел в восторг, ведь кроме знатного титула у его дочери не было никакого приданого. Но Лоретинг не только сказочно богат и могуществен, он еще очень добр и щедр — все, что вы сейчас видите вокруг, построено на его деньги. Чтобы помочь Флоритэйлу подготовиться к празднику, граф привел сюда целую армию своих людей, которые трудятся не покладая рук. Скажу вам точно — во всей стране, да и за ее пределами, для прекрасной Эльдимены не нашлось бы лучшего жениха, чем граф фон Зюйденкост.

— Да, ничего не скажешь — графа здесь любят, — заметил Вангерт после того, как словоохотливый трактирщик отвернулся. — Вот и с невестой он не прогадал.

Тут вновь раздались торжественные звуки фанфар.

— Гляди, — прошептал Эстальд, — вон там я вижу наших…

— На «красной» стороне, — объявил герольд, — сражаются рыцари из: Кронемуса! Данерина! Нортанданэа! Финдеуса! Бламодена! Хиаманда! Делахорста! Арда! Торла! На «синей» — из Сирринора! Додриата! Готмунда!.. — полное перечисление городов, государств и местностей, из которых приехали рыцари обеих сторон, заняло немало времени.

Но вот протрубил горн. Сотни рыцарей, как один, пустили своих коней галопом, направив копья на противников. И вот они сошлись — стенка на стенку. Треск ломающихся копий, храп коней, звон доспехов, крики — все слилось в один оглушительный грохот. Маглинус попал своим копьем в щит противника, сбив того на землю. Он видел, что при первом же столкновении из седел было выбито множество рыцарей с обеих сторон. Маглинус отправил на землю еще двух «синих», при этом у него в руках остался лишь обломок копья. Он обнажил меч и устремился вместе с рыцарями Кронемуса в самую гущу схватки. Там все смешались в кучу. Маглинусу сразу досталось не меньше дюжины ударов по шлему, он видел, как упали на землю несколько его товарищей, но он продолжал пробиваться в самую середину, где многие рубились уже вслепую, так что нередко доставалось и своим.

Лишились оружия и оказались на земле даже самые искусные. Вот несколько всадников Сирринора сшибли на землю Андельгарта. Тогда Маглинус, Флиппарус, а также двое рыцарей из Нортанданэа ринулись на обидчиков и смели их. Тут же оказалось, что совсем рядом несколько рыцарей из «красного» Бламодена никак не могут одолеть отчаянную семерку «синих» из Додриата. Рыцари из Кронемуса, увлекая за собой все новых и новых союзников, пробились на выручку друзьям, но в тот момент и к додриатским рыцарям тоже пришло подкрепление — больше дюжины всадников Сирринора и Хазмоланда. Бой был равным, особенно в нем отличился Эсельсиор Флиппарус — он ворвался в самую гущу противников и поверг на землю десяток бойцов.

С превеликим трудом «красные» рыцари разметали сильнейшую группу «синих». Они уложили на землю всех, кроме одного. Он сумел вырваться из окружения, и сбивая с коней всех, кто попадался ему на пути, ринулся на другой конец поля боя.

Турнир близился к развязке. Почти все рыцари Кронемуса уже вышли из игры, как, собственно и многие рыцари других городов и государств. Маглинус, Флиппарус и еще трое их товарищей продолжали сражаться, все они едва держались в седле. В конце концов их отрезали от основной части «красных», и после яростной, но неравной схватки все воины Кронемуса оказались на земле.

Маглинус тяжело рухнул с коня и откатился подальше от места битвы. Там его подобрали слуги. Они сняли с него доспехи, после чего один понес снаряжение в шатер, другой помог изрядно хромавшему Маглинусу взобраться на трибуну, где сидели Вангерт с Эстальдом.

— Уф, — вздохнул он. — Вот и я!

Друзья встретили его аплодисментами.

— Ты герой! — сказал Вангерт.

Они продолжили наблюдать за состязанием, от которого теперь осталась небольшая кучка сражавшихся. Было видно, что все страшно устали. Единственным, кто сохранил еще какие-то силы, был тот самый рыцарь из Додриата, который в начале схватки сумел вырваться из сплошного кольца врагов.

— Они что, будут биться до того момента, когда на коне останется кто-то один? — спросил Эстальд у Маглинуса.

— До тех пор, пока одна сторона не одержит верх, — ответил тот. — А пока никто не хочет уступать.

За последние минуты на земле оказались полтора десятка всадников, и теперь пять рыцарей Финдеуса, трое из Бламодена, двое из Хиаманда (у всех на шлемах были красные ленты) сражались против шестерых из Меланрота и того самого смельчака из Додриата. Всех, кроме него, «свои» одолели, потеряв при этом четверых. Потом доблестный воин сумел повергнуть наземь еще двоих, но было ясно, что долго он не продержится — со всех сторон на него сыпался град ударов — щит был уже разбит, шлем треснул в нескольких местах, кольчуга расползалась. Вангерт поймал себя на мысли, что немного сочувствует такому сопернику.

Сражение теперь переместилось под самую их трибуну. И тут у рыцаря Додриата лопнула подпруга. Он стал съезжать с седла, но тем не менее продолжал наносить и отражать удары. У него выбили меч, и он повалился вниз. Но, за секунду да того, как он ударился о землю, над полем боя разнесся чистый звук рогов, возвещавший конец турнира.

— Победили рыцари с «красной» стороны, но лучшим в этот день признается Лонсерус Альтмейский из Додриата! — возвестил герольд.

Последний с трудом поднялся с земли, подобрал свой меч и отсалютовал им. Все трибуны ответили одобрительным ревом.

Первый день турнира закончился и, надо сказать, не так уж плохо для рыцарей Кронемуса. Пусть никто из них не «дожил» до самого конца, но все они продемонстрировали отвагу, хорошее владение оружием и лошадьми.

Рыцари направились в лагерь, где им предстояло жить до самого конца турнира, все остальные заторопились в Меланрот.

— Вечером будет пир и начало магических состязаний, — сказал Таламанд, направляясь к выходу. — И рыцари на него тоже прибудут, только когда отдохнут хорошенько. Так что мы еще увидим сегодня своих героев.

— Начало хорошее, — сказал Эстальд Вангерту, когда они уже шли по дороге в город.

Солнце уже клонилось к закату, когда они добрались до «Доброй ведьмы».

* * *

Друзья увидели из окна гостиницы, что народ потянулся на главную площадь гильдии и тут же поспешили к выходу. Пройдя высокую арку, они оба ахнули от изумления — площадь была окружена огромными величественными сооружениями, над крышами которых поднимались изящные тонкие шпили и арки мостов, соединявших разные здания на головокружительной высоте. Центральная башня гильдии вонзалась в небо, подобно копью. Вангерту казалось, что башни больше, чем в Кронемусе, быть не может, но в Меланроте все здания были куда менее массивными, поэтому казались значительно выше. Вокруг шпиля кружили бехолдеры, огромные живые глаза, способные видеть самые далекие звезды. Именно благодаря этим существам Меланрот всегда славился лучшими в мире небесными картами.

Когда площадь, прилегающие улицы и даже крыши зданий вокруг заняли зрители, зазвучала музыка, и представление началось. В отличие от магов Кронемуса, предпочитавших рисовать в воздухе цветными искрами, волшебники Меланрота использовали громадные фигуры, оживленные при помощи магии.

Присутствующие увидели, как рыцарь сражается с драконом, который дышал настоящим огнем, как гномы куют оружие, как армии осаждают крепости. Отдельные сцены незаметно перешли в связную историю, рассказывавшую о подвигах Вингфрида Дрэгонфлэйма, по прозванию Повенчанный Славой. Все было сказочно красиво, а когда представление закончилось, декорации разом растаяли, а на их место прямо с неба опустились столы, уставленные всевозможными яствами. Начался роскошный пир. Каких только блюд и вин там не было! Особенно веселились рыцари, в этот раз прибывшие без доспехов и оружия.

Зато в этот вечер во всеоружии были чародеи из всех двенадцати гильдий — напомнив всем, что не рыцари, а они — главные на этом празднике. Лучшие волшебники демонстрировали чудеса магии четырех стихий, вызывали добрых духов и совершали самые невозможные превращения, от которых публика то ахала, то замирала и, наконец, взрывалась аплодисментами. Чародеи из Кронемуса, в том числе и Эстальд, оказались на высоте, но победу в этот день присудили Хазмоланду — колдуны из этого города заставили половину площади превратиться в настоящее море. Это длилось всего миг, которого, впрочем, хватило, чтобы многие вымокли до нитки, а некоторые еще и наглотались соленой воды.

Когда демонстрация магических сил кончилась, а зрители съели и выпили столько, сколько могли, за столом полился неспешный разговор. Беседовали обо всем, но наиболее популярными темами были шансы той или иной гильдии занять первые места или гадания, кому же из рыцарей достанется заветный приз в турнире.

Несколько раз в разговорах мелькали слова «Северная лига» — это ее герб был изображен на полотнище, которое гости из Кронемуса подобрали по пути, — но никому из посланников эти рассказы не внушили никакого беспокойства. Слишком хорошо им было в этот вечер.

Один Маглинус сидел с печальным лицом. Он был совершенно счастлив во время боя, когда думал, что сможет завоевать любовь прекрасной Эльдимены. Но еще в лагере ему сообщили, что графиня уже обручена, и даже победителю турнира надеяться не на что.

 

Глава 11. Главная реликвия Меланрота

На следующее утро все проснулись поздно. Продолжение состязаний, как воинских, так и колдовских, было назначено на завтра, поэтому гости из Кронемуса решили полностью потратить этот день на осмотр городских достопримечательностей, с которыми за время своего краткого пребывания они еще не успели ознакомиться.

Сначала Вангерт, Эстальд и другие посланники, среди которых был Маглинус и еще несколько рыцарей, прогулялись по набережной широкого канала, пересекавшего город. Затем они обошли со всех сторон ратушу, поднялись на стену, окружавшую старую часть гильдии, добрались до самой дальней Астральной башни, побывали во множестве других интересных мест.

После обеда все вновь отправились на прогулку. Ветер заметно усилился и пригнал темные тучи с запада. Вскоре начался ливень.

— Придется вернуться в гостиницу, — сказал Эстальд. В этот момент на крыльце главного здания Гильдии появился Таламанд и поманил их рукой. И все они помчались под дождем к приоткрытым дверям, из-за которых лился гостеприимный свет.

— Я договорился, чтобы вас пустили внутрь. Там много любопытного. Особенно Зал Славы. Кстати, Рагнериус, его хранитель, — просто живая библиотека. Все на свете легенды знает, в том числе и про Башню Остристринора. Ты, Эстальд, помнится, интересовался. Он с удовольствием вам ее расскажет — она как раз для такой погоды, — усмехнулся Таламанд, пропуская вперед уже успевшую промокнуть компанию.

Они оказались в просторном зале, окаймленном галереей. Вокруг было множество дверей. С потолка свешивались огромные люстры, у стен стояли книжные шкафы, между которыми висели красочные гобелены с изображением магических обрядов.

— Зал Славы на втором этаже справа, — сказал Таламанд.

Все поднялись на галерею, прошли через длинный коридор и попали в огромный зал, разделенный тремя рядами колонн. В высокие окна ломился ветер с дождем. Около дверей сидел в кресле очень старый колдун, и несмотря темноту, которую лишь изредка освещали молнии, читал книгу.

— А-а, хотите посмотреть! — прокряхтел он, поднимая голову. — Сейчас.

От взмаха его палочки зажглись разом все светильники в зале, обнаружив стены, увешанные гобеленами, картами звездного неба и военными трофеями. Кругом было множество статуй, чучел необыкновенных существ и магических предметов.

Хранитель Рагнериус действительно оказался настоящим кладезем мудрости. Казалось, что он знает все. Примерно за час они обошли почти весь зал и узнали много интересного из жизни величайших магов и героев Меланрота. Осталось осмотреть только что-то, стоявшее на мраморном постаменте под балдахином из шитой золотом ткани, который поддерживали колонны из слоновой кости. Вангерт пытался отгадать, что там стоит, и решил, что этот предмет должен быть, как минимум, из чистого золота. Каково же было его удивление, когда на столь почетном месте оказался всего лишь ветхий деревянный стол, к тому же очень грубо сделанный. Куда больше его заинтересовало то, что находилось за постаментом. Там висел гобелен, переливавшийся всеми цветами радуги, а около него в воздухе мерцали две созданные магией фигуры в рост человека. Он не сразу понял, что они не настоящие, настолько реально они выглядели. Перед Вангертом стоял благородный рыцарь, одна рука которого лежала на эфесе меча. Другой рукой он обнимал прекрасную золотоволосую волшебницу.

— Где-то я их уже видел, — пробормотал Маглинус. — А-а — вспомнил! Это им ведь им поставлен памятник перед старыми воротами гильдии?

— Правильно, — ответил Рагнериус. — Если хотите, я расскажу вам о них и заодно об этом столе?

Все закивали.

— С помощью этого гобелена, — маг указал на него палочкой, — я смогу не только рассказать, но и показать вам кое-что занятное. Однако история долгая, давайте сядем.

Заклинанием он заставил свое кресло перелететь к нему через весь зал. Для гостей он прямо из воздуха создал скамейку, вызвав восторг у немагов. Все сели поудобнее.

— Итак, начнем, — заговорил Рагнериус. — Те, кто сейчас стоят перед вами, как живые, на самом деле жили две тысячи лет назад. Имя рыцаря — Итильгор Обездоленный из Готмунда, а прозвали его так после страшной войны с ордами Лостфлейда, короля-предателя, который вместе со своими братьями перешел на службу к демону Смаргеллу. Последняя битва привела к полному разгрому армии Готмунда.

На гобелене вдруг появилось изображение грандиозного сражения.

— Итильгор был единственным, кто выжил, — продолжил колдун, — Лишенный дома, семьи, друзей и надежды он брел без цели, куда глаза глядят.

Тем временем далеко-далеко отсюда, в Полуночной Долине, происходила совсем другая история. Она находится за южными склонами Сиаленского хребта, к западу от Лоэнринтии. Это чудесное место, покрытое могучими дубравами с изумрудными лужайками, пересеченное чистыми ручьями и защищенное высокими горами. Земля там плодородна, погода всегда прекрасна, и казалось бы, разве над столь благодатным краем может тяготеть проклятье? Еще как может. Не в подземельях Инфероса, как многие думают, а именно там, на кровавом алтаре, после произнесения ужасного заклинания был призван в наш мир демон Смаргелл. Двенадцать тысяч лет прошло между этим событием и временем, когда происходила наша история. Тогда, как и сейчас, о мрачном ритуале напоминала лишь огороженная тринадцатью гигантскими камнями выжженная площадка на вершине высокой скалы, господствующей над долиной.

На протяжении всего этого рассказа изображение на гобелене менялось. Вангерту казалось, что он то летит на небольшой высоте над Полуночной долиной, то почти опускается на одну из лужаек, касаясь бархатистой травы и ощущая запах цветов, то видит странные, кроваво-красные прожилки на камнях, охраняющих место, где был проклятый алтарь, и замечает, как маленький вихрь играет частичками пепла с того самого погасшего сто двадцать веков назад ритуального костра.

— В те времена у подножья этой горы была расположена гильдия магов, ныне не существующая. Там среди прочих добрых колдунов жила вот эта юная волшебница Мэйфлин, — Рагнериус показал на мерцавшую рядом с гобеленом женскую фигуру. — И вроде бы ничего не предвещало катастрофы, пока к власти ни пришел жестокий тиран, который решил заключить союз со Смаргеллом. Демон с радостью согласился, но потребовал в качестве залога принести ему в жертву прекрасную Мэйфлин. Новоявленные жрецы попытались уговорить девушку, затуманить ей голову обещаниями великой посмертной славы в грядущем всемирном царстве Смаргелла. Но не таким человеком она была, чтобы безропотно пойти на заклание. К тому же она люто ненавидела Смаргелла, от рук которого погибли ее родители. С помощью друзей-волшебников ей удалось бежать прямо с алтаря. Известно, что тогда в жертву принесли другую девушку, и что Смаргелл, узнав о подмене, сурово наказал обманщиков — все исполнители ритуала погибли мучительной смертью.

Мэйфлин скиталась по всему Северу, пересекла Сиаленские горы и попала в Верхние Земли, где в то время бесчинствовали орды Лостфлейда и многочисленные разбойничьи шайки. Юная волшебница угодила к ним в плен, но надо ж было так случиться, что рядом оказался Итильгор, который освободил ее.

Они полюбили друг друга и отправились странствовать вместе, преодолевая тяжкие испытания. Казалось, что они будут неразлучны всегда, но судьба была жестока — на этот раз рыцаря хитростью заманила к себе злая ведьма. Долгие месяцы Мэйфлин искала своего возлюбленного, пока нечаянно ни набрела на пещеру, где обитала эта коварная тварь. Ведьма согласилась отпустить Итильгора, но перед этим напоила его Душепожирающим зельем и дала меч, которым он должен был пронзить Мэйфлин.

После этих слов колдун умолк и, как показалось Посланникам, даже немного задремал или сделал вид, что дремлет, зато опять ожил гобелен, и они увидели, как ведьма указывает Мэйфлин место, где она должна ждать своего рыцаря. Посланники с ужасом узнали ту самую жертвенную скалу. Как завороженная смотрела девушка на вечный танец легких частичек пепла, глаза ее стали постепенно закрываться, и она уснула прямо посередине алтаря. А в это время опоенный проклятым зельем Итильгор уже приближался с обнаженным мечом к вершине скалы…

И тут гобелен потускнел, колдун открыл глаза и продолжил, как будто ни на секунду не прерывал своего рассказа.

— Ужасное снадобье оказалось бессильно против настоящей любви — рыцарь повернул свое оружие против ведьмы. Та превратилась в дракона, но тем не менее, была побеждена. Замысел тех, кто хотел угодить Смаргеллу, снова не удался. Однако, полностью излечиться от яда Итильгор не смог, — он все еще чувствовал себя рабом злодейской воли.

Он долго странствовал вместе со своей возлюбленной, и однажды они встретили пророка, который сказал, что в том месте, где Итильгор полностью исцелится, будет построен великий город. Некоторое время спустя странники попали в наши края. Тогда две тысячи лет назад здесь не было ничего кроме непроходимого леса. Они долго плутали по нему, пока не очутились на прекрасной светлой поляне, где стоял вот этот самый стол, а на нем чаша, которая, к сожалению, не сохранилась.

На гобелене, возникло изображение золотой чаши в форме дракона с глазами из крупных рубинов.

— Никто не знает, что же такое в ней было, но когда преисполненный жажды рыцарь испил из нее, его недуг прошел. Исполняя волю судьбы, Мэйфлин и Итильгор решили основать здесь город. Ему дали имя Меланрот. Сначала местные крестьяне, которых война лишила земли, а потом и люди из самых дальних краев потянулись сюда. Там, где жили лишь дикие звери, начал расти город, быстро обретший великую славу. Люди, уставшие от бессмысленных войн, самоотверженно трудились во благо новой мирной жизни.

Но она продолжалась недолго. Король Лостфлейд вместе с братьями направил на Меланрот свои черные полчища. Итильгор отважно выступил ему навстречу. Но силы были слишком неравными — армия Меланрота была разгромлена, а ее предводитель погиб.

Эоманд, один из братьев злодея пришел в Меланрот и сказал, что хочет взять Мэйфлин в жены. В противном случае он грозил, что его воины уничтожат город. Волшебница согласилась, по крайней мере, так подумал злодей. Начался свадебный пир. Когда воины Эоманда сильно напились, Мэйфлин подняла драконью чашу и выплеснула вино на стол. Это был сигнал — ее люди все как один схватились за оружие и перебили захватчиков вместе с предводителем.

Но Мэйфлин не остановилась на этом — она собрала новое войско и в великой битве при Изумрудном Боре победила Лостфлейда вместе с его армией, после чего пошла войной на других его братьев и на главную твердыню — город Даркхарус, расположенный недалеко от нынешнего Додриата. Когда все враги были повержены, а темная крепость сровнена с землей, Мэйфлин во главе победоносной армии вернулась домой, где ее ожидал маленький сын по имени Брегандор.

Она прожила долгую жизнь, была великим правителем города Меланрота и сопредельных земель, при ней город расцвел и прославился. Мэйфлин умерла все еще прекрасной, до самой смерти сохранив верность отважному Итильгору.

— Да, красивая история, — сказал Вангерт после возникшей паузы. — Вот как, оказывается, был основан этот город.

— А хотите узнать, что было дальше? — осведомился Рагнериус. — История некоторых их потомков не менее интересная и, несомненно, куда более зловещая.

— Конечно, продолжайте, — попросил Эстальд. — Мы очень хотим это услышать.

— Прошло почти полторы тысячи лет. В Меланроте по-прежнему правили потомки Итильгора и Мэйфлин. Могущество нашего города достигло небывалых высот. Смаргелл и его последователи были уже как три века назад побеждены в последней битве под стенами Кронемуса, и казалось, что уже ничто не помешает мирной жизни и процветанию. Но таковы уж люди. Как только внешнее зло побеждено, раздоры начинаются уже в стане добра, порождая зло внутреннее.

Шел 13972 год. По праву наследования наш престол занял молодой и энергичный правитель по имени Остристринор. С самого детства он отличался остротой ума и стремлением познать неизведанное. И порой в этом своем стремлении он пересекал грань, которую лучше не переходить никому. Время его правления ознаменовалось большими успехами магической науки. При нем под гильдией были выстроены гигантские подземные лаборатории, часть из которых даже наши магистры до сих пор обходят стороной. На все это требовались громадные деньги, что вынудило Остристринора обложить население грабительскими налогами и даже предпринять несколько войн. Угнетенный народ роптал все сильнее, особенно после того, как в городе начали пропадать люди. По слухам, их забирали для каких-то черных магических ритуалов, проводившихся в подземельях. Назад никто не вернулся.

Тем временем Остристринор в своих магических исследованиях вплотную подобрался к самой страшной тайне нашего мира. Вместе с лучшими знатоками волшебной науки он сумел расшифровать древний манускрипт, написанный, как гласит легенда, самим Смаргеллом. В этой книге демон, находившийся тогда на вершине могущества, сам предсказал свою скорую гибель и объяснил, как он может воскреснуть, если кто-то захочет вернуть его царствие. Чтобы в будущем иметь возможность вернуться на свой престол, он пролил три капли своей мерзкой крови на тот самый алтарь в Полуночной Долине, где демон был рожден на заре мира. В книге было написано, что со временем эти капли застынут и станут похожи на три больших рубина. Их нужно найти и положить в ту самую драконью чашу, из которой пили Итильгор и Мэйфлин, где камни снова обратятся в кровь….

Что делать дальше, ученые маги тогда еще не знали: последнюю страницу манускрипта никак не удавалось прочесть. Но Остристринор торопился, он чувствовал, что народное возмущение всерьез угрожает его власти. Его приспешники срочно отправились в Полуночную долину на поиски проклятого алтаря. Маги Ордена Серебряного Месяца, наследники той самой гильдии, где жила когда-то Мэйфлин, попытались остановить врага. Но среди благородных волшебников нашелся предатель по имени Астергон, который помог людям Остристринора проникнуть в крепость чародеев. Они ворвались и беспощадно перебили всех, не пожалев ни стариков, ни женщин, ни детей и подожгли замок. Астергона Остристринор сделал своим слугой и наделил его способностями, которые присущи лишь духам: вечная жизнь, неуязвимость для обычного оружия, способность мгновенно перемещаться в пространстве и принимать любой облик.

Капли крови Смаргелла, на алтаре принявшие вид рубинов, — продолжил Рагнериус, — были найдены и перевезены в Меланрот. Еще немного и этот город должен был превратиться в новую столицу мировых сил зла, второй Инферос, но история распорядилась по-другому. Ненависть к Остристринору в народе росла. От него отвернулись даже собственные дети после того, как при загадочных обстоятельствах погибла их мать. Города и страны по всему миру объединялись, готовя великий поход против Меланрота. Но он так и не состоялся — сам народ Меланрота поднял восстание, возглавленное самым молодым из магистров, волшебником Вингфридом Дрэгонфлэймом. Остристринор был схвачен при попытке бегства из города. Его приговорили к смертной казни, но потом решили пощадить — все-таки он был прямым потомком Итильгора и Мэйфлин — и назначили ему пожизненное заключение в Сиаленских горах. Подземные лаборатории были очищены от предметов темной магии, большое количество сообщников тирана было перебито во время восстания, прочие были прощены и вновь взяты на службу под честное слово, что с темным прошлым порвано навеки. К несчастью, немало подручных злого чародея просто разбежались. О них в час триумфа никто не подумал.

У новой власти было слишком много забот — надо было убедить всех соседей, что Меланрот больше не является городом темных магов, улучшить положение вконец изголодавшегося населения, а тут подоспела еще одна беда — войной на своих соседей пошел могущественный город Хазмоланд. Так или иначе, об Остристриноре просто забыли.

В Меланроте считали, что их бывший правитель зарабатывает народное прощение на медных рудниках, а он, как выяснилось позднее, даже не доехал до места своего заключения, ведь на свободе осталось множество его сообщников, более того — некоторые из них даже сохранили за собой высокие должности.

Надо сказать, что Дрэгонфлэйм и его соратники совершили еще одну ошибку — когда они избавлялись от всевозможных адских машин в подземельях гильдии, они не знали, что наиболее важные волшебные предметы уже давно хранятся совсем в другом месте. Дальновидный Остристринор еще за несколько лет до своего свержения начал строительство запасного убежища — огромной башни на неприступных вершинах Динхарских гор. Все самое необходимое было заблаговременно перевезено туда. И в первую очередь — книга Смаргелла и его кровь, превратившаяся в рубины.

После побега и сам Остристринор укрылся в своей башне. Десять лет понадобилось ему для окончательной расшифровки манускрипта. Теперь он знал все, даже самые мелкие детали ритуала, необходимого чтобы воскресить демона, причем таким могущественным, каким он никогда раньше не был… И самое главное, он знал, что обряд, который вернет Смаргелла к жизни, нужно производить в Инферосе. Но вот незадача — в Меланроте во время восстания пропала та самая драконья чаша, без которой рубины оставались всего лишь красивыми камешками. Десятки агентов черного мага рыскали по всему миру в ее поисках, но безуспешно.

И вот в тот самый день, когда один из лучших шпионов сообщил, что, кажется, знает где находится кубок, Остристинор увидел что к его горному убежищу приближается огромное войско… В Меланроте наконец вспомнили про бывшего правителя и осознали, какую опасность он представляет. Причем поход против отца возглавил его старший сын по имени Гендельмир.

Темный маг понял, что проиграл, и сопротивление бесполезно. Тогда он наложил на вход в свою башню волшебную печать и оставил Пророчество Последних Времен, гласившее, что печать спадет, когда в мире накопится достаточное количество зла, чтобы достойно встретить второе рождение Смаргелла…

За окном сверкнула особенно яркая молния, от сильного порыва ветра рамы в окнах задрожали.

— Мрачно, ничего не скажешь, — подал голос Эстальд. — Вот сиди так и жди, пока двери ни распахнутся, и кто-нибудь ни доведет все злодейства до конца.

— Но и это, как ни странно, не конец, — продолжил хранитель. — Увидев, что против него воюет собственный сын, Остристринор наложил на свой род ужасное проклятие — на свободу были выпущены два самых древних и страшных монстра, когда-то служившие Смаргеллу, а после гибели хозяина мирно спавшие несколько сотен лет. Чудище с десятью лапами и шестью головами по имени Эзенгер и морской змей Тиргофаль. Они были призваны, чтобы до скончания времен преследовать потомков Остристринора и истреблять их — на суше и на море до тех пор, пока весь род не будет полностью уничтожен.

После произнесения этого проклятья Остристринор с верными сподвижниками поднялись на самый верх Башни и вместе совершили самосожжение — их тела сгорели, но огонь пылает до сих пор.

Вскоре погибли все трое сыновей Остристринора. Сейчас вы узнаете, как это произошло.

Гобелен опять ожил, и Посланники увидели, как к загородному дворцу приближается кавалькада всадников. Распахиваются массивные ворота, пропуская гостей, вслед за которыми спокойно шествует десятилапое и шестиголовое чудище. Причем никто — ни гости, ни стража его не замечают.

Начинается бал. Жарко. Окна в танцевальном зале открыты. Чудище приближается к залу, просовывает внутрь все свои головы и в шесть ртов выдувает зеленое и явно зловонное облако.

— Помимо ужасной силы и ядовитого нутра, — пояснил Рагнериус, — у обоих этих монстров была способность становиться невидимыми, а также исчезать в одной точке пространства и тут же появляться совсем в другой.

Все участники бала замертво падают на пол, а чудище медленно тает в воздухе.

— На этом балу смерти погибли сразу два брата: старший Гендельмир и младший Галтэриан, в честь совершеннолетия которого и был устроен этот праздник. Средний брат, Руадольм, немного опоздал на торжество и поэтому спасся. Узнав о случившемся, он бросился в погоню за Эзенгером. По слухам, тот отъедал бока на одном из прибрежных островов Великого Океана. Руадольм, сколько ни отговаривали его друзья и родственники, решил навестить «вонючего кабана», как он презрительно называл Эзенгера.

Маленькая лодка медленно скользит по спокойной глади залива, понемногу приближаясь к небольшому острову. Вот она совсем рядом. Остров неожиданно изгибается, открывается чудовищная пасть, и лодка исчезает. Лишь одна волна докатывается до берега. И залив становится пустым и гладким, как стекло. Гобелен гаснет.

— Судя по всему, старший из братьев все-таки успел оставить наследников, потому что монстров неоднократно видели и после этого. Охотясь за своими жертвами, они порой разрушали целые города и пускали ко дну флотилии. Люди, узнавая, что где-то рядом находится потомок Остристринора, старались найти его, чтобы изгнать или убить, отвадив тем самым от себя беду.

— А давно ли в последний раз видели этих чудищ? — спросил Вангерт под очередной удар грома.

— Уже больше ста лет о них нет никаких сведений. Многие сочли, что проклятый род полностью уничтожен. Но Пророчество Последних Времен состоит из двух частей — одна из них говорит о воскрешении Смаргелла, другая — о проклятии рода Остристринора. Так вот, в его конце они объединяются. Этот конец гласит, что, возможно, проклятый род не будет истреблен до самого наступления Последних Времен, но когда они придут, в этом роду останется лишь один представитель — женщина, которую Остристринор сочтет достойной прощения. А точнее, подходящей для исполнения миссии, которая избавит род чародея от им же наложенного проклятия.

— И какова будет ее роль? — спросил Вангерт.

— Незадолго до наступления этих самых времен дух Остристринора должен вырваться из Башни на свободу. Причем он будет обладать огромной мощью и умением принимать любое обличье. Он отыщет свою единственную наследницу, чтобы принудить ее к заключению Кровавого Союза — то есть к созданию новой династии, которая станет непобедимой и бессмертной. Она разрушит старый Нолдерхейм и на его обломках воздвигнет новый, совсем иной мир, которым и будет править вечно.

— Можно вопрос? — наконец спросил Эстальд после огромной паузы. — Мы недавно слышали, что огонь на Башне Остристринора с каждым днем горит все ярче и ярче. Что это значит?

— Чем ярче огонь, тем больше шансов, что Пророчество Последних Времен скоро сбудется. За пятьсот лет в течение которых горит факел, он делался то ярче, то тускнел.

— А как он ведет себя в последнее время? — спросил Вангерт.

— Невероятной силы вспышка произошла в ночь с 25 на 26 июля 14511 года, то есть почти девятнадцать лет назад. И еще одна, чуть менее сильная — примерно два с половиной года спустя. С тех пор факел постоянно делается ярче.

— Но, — начал Маглинус, — вы же знаете, что свершилось в Кронемусе осенью 14527 года, а потом во время новогодних праздников? Я ведь только сейчас понял, что эти события были связаны — воскреснув, Смаргелл получил бы армию, пришедшую из-под земли. Но в обоих случаях зло было побеждено. Разве не должен был огонь потускнеть от этого?

— Наслышан о ваших подвигах, — сказал Рагнериус. — Но пламя на них никак не прореагировало. Хармер Элмор, конечно, страшный злодей, но по сравнению с тем, что случится, если капли крови Смаргелла принесут в Инферос и совершат там черный ритуал, все затеи Элмора покажутся детскими забавами. Кроме того, уже после победы над подземными армиями было еще три вспышки, и каждая новая сильнее предыдущей. Первая — в конце марта этого года, вторая — спустя два месяца, а через неделю после нее — третья. Никогда раньше такого не было.

— И что же теперь делать? — спросил Эстальд, которому, как и многим другим, после всего услышанного было весьма не по себе.

— Чему быть, того не миновать. И пусть каждый исполнит свой долг, — тихо ответил Рагнериус.

Посланники покинули Зал Славы в гробовом молчании. Небо за окном по-прежнему озарялось молниями, отражавшимися в каждой капле лившего стеной дождя.

* * *

Флиаманта шла по узкой скальной тропе, поднимавшейся на огромную гору. Выше было только небо, казавшееся чернее самой тьмы. Девушке было очень тяжело идти, поскольку она взбиралась не одна. На плечах у нее сидел кто-то еще, с каждым шагом делавшийся все тяжелее. И вот она на вершине. Плоская, как стол, круглая площадка, окруженная тринадцатью исполинскими валунами, напоминающими клыки какого-то немыслимого чудовища. Как вдруг — удар грома. И воительница видит себя во главе неисчислимых черных полчищ. Ее меч по самую рукоять в крови, а все вокруг охвачено пламенем. Слышны крики и плач. Новый удар грома — и перед ней чаша, та, которую она нашла в путешествии, но вся объятая огнем. Голос, самый ужасный, который только можно себе представить, произносит лишь два слова: «Мы воссоединимся!». И в самом конце лицо странно знакомого человека, неожиданно превращающееся в подобие жуткого оскалившегося черепа…

Этот ночной кошмар преследовал Флиаманту с того самого дня, как она рассталась с Мельдериком. И каждую ночь этот сон делался все более ярким, обогащался новыми подробностями. И каждый раз воительница, просыпаясь, видела перед собой одну и ту же картину — багровое зарево на фоне черных туч над вершинами Гор Ужаса.

Если бы ни эти видения, можно было бы сказать, что все складывалось успешно. По крайней мере, больше не повторялся сомнительный опыт первых подвигов. За месяц, минувший после встречи с братом, Флиаманта успела сделать немало: победить циклопа, сидевшего в засаде под мостом, разогнать банду наемников, которую местный князек собрал для грабежей мирных караванов, отбить у гоблинов два десятка пленных. Несколько дней назад к воительнице подошел самого дикого вида варвар и предложил ей за сто золотых сделаться наемной убийцей. Девушка отказалась, тогда варвар попытался убедить Флиаманту с помощью ятагана. Но меч воительницы оказался более весомым аргументом. Презирая мародерство, девушка не стала проверять, есть ли у убитого сто золотых, в чем, надо сказать, она сильно сомневалась.

А недавно она встретила в лесу молодого воина из Орадейна, всего три дня назад отправившегося на поиски приключений. Он учился классом младше Флиаманты и сразу признался, что был тайно влюблен в нее, как, впрочем, и многие другие ученики военной школы. Девушка пожелала ему удачи, они попрощались и поехали в разные стороны. Она не стала расспрашивать его, как там в родном городе. Самое главное она уже знала: Орадейн совсем рядом. Месяц назад она решила послушаться брата и вскоре после расставания с ним стала постепенно забирать в сторону дома. Теперь оставалось всего два дня пути.

Следующим утром, спускаясь с очередного холма, девушка услышала, как кто-то окликнул её:

— Флиаманта!

Она обернулась. Позади стоял благообразный седой путник в наряде, какой обычно носят богатые торговцы. Никогда прежде воительница этого человека не встречала. Было непонятно, откуда он взялся, ведь поднявшись на холм, девушка осмотрела всю местность, но не увидела ни души. Глянув на путника, Флиаманта вдруг ощутила волну какого-то странного, совершенно беспричинного раздражения. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы совладать с этим чувством.

— Откуда вам известно мое имя? — наконец спросила она после паузы.

— Слава о вашей красоте и ваших подвигах быстрее ветра разлетается по Землям Тусклого Солнца. А вот теперь и я хочу просить вас о помощи.

— Что случилось? — спросила Флиаманта, с трудом преодолевая свою неприязнь к этому человеку. — Вам что-то угрожает?

— Видите ли, я купец из Срединных Земель, тех, что за горами на востоке. Сейчас я привез оттуда много замечательных вещей, которых в ваших суровых краях ни за что не сыскать. Есть великолепные наряды и драгоценности. Некоторые будто специально созданы для вас. В них вы бы стали еще прекраснее.

— Я всегда считала свой меч самым лучшим украшением. А кроме того, я спешу и не собираюсь глазеть ни на какие наряды.

— О, благороднейшая воительница, пожалуйста, не сердитесь, я все равно не смогу вам ничего показать. У меня все похитили. На меня напала пара свирепых троллей и утащила мешок с товарами в соседний лес.

— Хорошо, я верну вам ваше имущество — пробормотала она, глядя в сторону, — показывайте куда идти.

Четверть часа спустя она выехала на лесную поляну, где семейство троллей радовалось богатой добыче. Безобразная троллиха прицепила к своим огромным волосатым ушам серьги с драгоценными камнями и смотрелась в лужу посреди поляны. А ее спутник доставал из мешка один неизвестный ему предмет за другим, нюхал, лизал, пробовал на зуб и отбрасывал в сторону. На поляне валялись изящные перчатки из белой кожи, веер и бальные туфли. Флиаманта тоже ничего такого не видывала — в суровом Орадейне балов никогда не было, да и танцам в военной школе не обучали. Но она догадалась о назначении этих вещей, и ей почему-то стало очень весело и совсем не хотелось доставать меч из ножен. В этот момент не замечавший ее присутствия тролль достал из мешка ярко разрисованный зонтик, исследовал его тем же способом, что и все остальное, и сильно бросил через плечо. Флиаманта, которая к этому времени уже спешилась, поймала сложенный зонтик на лету и внимательно его осмотрела, не раскрывая. Он был необыкновенно красив, но открывался также как и большие серые зонты от дождя, которыми пользовались орадейнцы. Флиаманта разглядела, что рисунок на ткани изображает огнедышещего дракона. Девушка подошла совсем близко к троллю и окликнула его:

— Привет, ворюга!

Тупые, ничего не понимающие глаза уставились на нее. И тут она раскрыла зонтик. Раздался громкий гортанный крик: сработал запрятанный в деревянном трубчатом каркасе звуковой механизм. Дракон на зонтике разинул страшную пасть и расправил крылья. Тролль издал вопль куда сильнее драконьего и бросился бежать. Троллиха, склонившаяся в это мгновение над лужей, потеряла равновесие и упала мордой вниз. Вскочив с залепленными грязью, невидящими глазами она начала метаться по поляне, столкнулась с конем Флиаманты и только потом исчезла в чаще.

Воительница давно так не смеялась, как в этот раз. Потом она подобрала разбросанные по поляне вещи, впрочем, не сильно утруждая себя их поиском.

— Пусть сам собирает свое барахло, — подумала она о незнакомце, на сей раз почти беззлобно.

Она вернулась на то место, где встретила купца. Огляделась, но его нигде не было видно. Не сходя с места, девушка спрятала под камнем у дороги отобранный у троллей мешок.

Флиаманта заторопилась и пришпорила коня. Ей захотелось поскорее попасть домой, и она очень жалела о потерянном сегодня времени. Но конь ступал как-то неуверенно, а потом и вообще захромал.

Спешившись, девушка обнаружила на боку у бедного животного едва заметную рану.

— Проклятые тролли! Все-таки зацепили! Придется дальше тащиться пешком.

И они пошли: Флиаманта шагала быстро, а конь кое-как плелся за ней. Так два дня превратились в неделю.

На ее исходе путешественница вновь услышала уже знакомый голос:

— Благородная и прекрасная Флиаманта!

Купец стоял невдалеке, за плечами у него был мешок, отобранный Флиамантой у троллей.

— Кто же это такой? — подумала девушка. — И почему так неожиданно появляется и исчезает? И как он догадался, где спрятан мешок?

— Вы не представляете, как я вам благодарен. Теперь по крайней мере половина этих вещей принадлежит вам, — он поставил на землю мешок и развязал его. — Берите все, что захотите.

— Спасибо, я не в чем не нуждаюсь.

— А ваш конь? Он еле бредет, бедняга. Возьмите хотя бы вот эту целебную мазь. Ваши гордость и независимость вызывают восхищение, но бедное животное не должно из-за них страдать.

— Спасибо, — только и смогла выговорить Флиаманта, намазывая серебристую светящуюся смесь на конский бок. Рана мгновенно зарубцевалась и исчезла.

— Он из-за гор, — думала Флиаманта. — О могуществе тамошних королевств и королей слагают легенды. А еще я слышала, что там живут волшебники. Не жалкие ведьмы, которые только и умеют, что дурачить неграмотных крестьян, а великие маги, способные творить настоящие чудеса.

— А теперь, прекрасная воительница, я вас покидаю. Мне предстоит одно большое дело, но мы еще обязательно увидимся — добавил он загадочно, после чего почти мгновенно пропал из виду.

— А это что? — девушка заметила на земле богато украшенный кошель. Воительница подняла его. Он был невероятно тяжел.

— Эй! — крикнула она, ясно понимая, что таинственного незнакомца рядом нет. — Вы здесь что-то уронили! — огляделась, но кругом было пусто, и никакого намека на то, куда мог уйти купец.

Из простого любопытства девушка открыла кошелек, который оказался битком набит золотом. Среди сияющих монет Флиаманта заметила небольшой клочок пергамента. Она машинально развернула его и с удивлением прочла слова: «Флиаманте Гладсхейм в награду за неоценимую помощь и с надеждой на дружбу».

Воительница вдруг ощутила непонятную тревогу. Уже спустились сумерки, и девушка поняла, что готова скакать без передышки, лишь бы не спать, лишь бы опять не повторялся кошмар, мучивший ее по ночам. И она неслась сквозь тьму, не разбирая дороги, пока ее ни нагнал рассвет, а впереди ни обрисовались белые башни Орадейна.

Вот и подъем на Ржавый Холм. Девушка подошла к знакомой группе копий и без труда нашла то, на древке которого было вырезано: «Флиаманта Гладсхейм. 30 марта 14530 года». Она выдернула его из земли. Девушка увидела, что из тех, кто отправился в путь вместе с ней, вернулось уже около половины, да и в других «рощицах» поубавилось «деревьев». «Интересно, дома ли Мельдерик?» — подумала воительница. Она подошла к нескольким сильно обветшавшим копьям, датированных первым ноября 14527 года. Копья Мельдерика Гладсхейма там не было — значит, он уже вернулся. Напоследок Флиаманта подошла к копьям тех, кто покинул Орадейн уже после нее. Их было больше сотни, и никто из них, естественно, домой пока не возвратился. На древках были высечены разные имена и одна дата — 16 июля 14530.

— Тот юноша, которого я встретила в лесу, сказал, что в пути третий день, у меня на дорогу ушла неделя, — начала считать Флиаманта. — Это значит, что сегодня — двадцать шестое. И мне сегодня исполнилось девятнадцать лет.

 

Глава 12. Приступ бешенства

Подходил к концу третий день пребывания Вангерта и его друзей в Меланроте. На турнире команда «красных», в которую входили и рыцари из Кронемуса, на этот раз потерпела поражение. Хотя началось все неплохо: был выбит из седла лучший из «синих» Лонсерус Альтмейский, ставший героем первого дня состязаний. Маглинус, Флиппарус, Андельгарт отличились в самых жарких схватках, но другие «красные» не были так умелы и отважны и к тому же действовали разрознено, заботясь больше об эффектных ударах и аплодисментах публики, чем об успехе всей команды, и в конце концов, все оказались на земле. Некоторые при этом серьезно пострадали.

Зато в магических состязаниях, которые в этот день были куда серьезнее, чем в первый, безоговорочную победу присудили Кронемусу — особенно всем понравилось то, как Эстальд лихо управился с воющим призраком.

Уже смеркалось, когда Посланники Чародея вернулись в «Добрую ведьму». После ужина Эстальд первым встал из-за стола, поднялся на свой этаж. Здесь было пустынно и темно, потому что не горело ни единого факела. Лишь незакрытые ставни на маленьком окне в конце коридора зловеще поскрипывали. Эстальду показалось, что он увидел какую-то неясную тень впереди. Он хотел было устремиться туда, но тут кто-то схватил его за рукав. Волшебник резко обернулся и облегченно вздохнул, увидев Таламанда, стоявшего у стены.

— Тсс! — старый колдун приложил палец к губам. — По-моему, ночью здесь небезопасно ходить одному. Ты видел это, Эстальд? Кто-то явно не хочет быть обнаруженным!

— Там, в конце коридора? — чуть слышно прошептал Эстальд.

— Не только! Я бы многое отдал, чтобы знать, чьи это шпионы так усердствуют! У всех стен есть уши, но здесь… я бы подумал, что это призраки, если бы не знал, что они не имеют привычки отбрасывать тени и оставлять следы.

— За нами что, продолжают следить, как и в дороге?

— За нами или не за нами, в любом случае, мне это не нравится… Даже очень.

Таламанд с Эстальдом осмотрели коридор. Никого. Волшебники подошли к окну. Улица была безлюдна, а вот рядом с гостиницей под самым окном они заметили какое-то шевеление — кто-то медленно передвигался вдоль стены. Высокие окна зала расчерчивали мостовую на светлые и темные полосы, поэтому оставалось только дождаться, когда этот «кто-то» выйдет на освещенный участок. Прошло несколько секунд, и они увидели человека в плаще и маске, кравшегося вдоль стены и осторожно заглядывающего в окна зала, где продолжался ужин.

— Это еще что за маскарад? — удивился Таламанд.

— Вы думаете, — выдохнул Эстальд. — Что на нас снова готовят нападение?

— Все может быть, — ответил Таламанд. — Хотя вряд ли это случится прямо сейчас — все еще бодрствуют, в зале полно людей, и половина из них — маги. К тому же спрятать рядом отряд из нескольких сотен головорезов представляется мне затруднительным.

— Сэр, может быть, мне проследить за этим типом? — предложил Эстальд. — Ведь судя по его поведению, он явно замыслил недоброе! Вдруг, он хочет незаметно пробраться в гостиницу?

— Ну это-то вряд ли, — ответил Таламанд. — Скорее он только что из нее выбрался. Хотя… вполне возможно, что не он один затаился тут рядом. Но приглядеть за нашим гостем стоит, и я знаю более надежный способ, чем красться следом, — с этими словами маг направил свой посох на дерево у окна и произнес какие-то заклинания.

И тут же над деревьями взмыла стайка летучих мышей, а одна из них приблизилась к тому окну, где стояли волшебники. Таламанд поколдовал еще немного, и мышь улетела.

— Что вы сделали? — удивился Эстальд, не ожидавший ничего такого.

— Заставил это милое создание полететь следом за господином в плаще. Теперь через кристалл на своем посохе я смогу смотреть глазами этой летучей мыши. А они, как тебе, я думаю, известно, способны прекрасно видеть ночью. Вот, взгляни, — он приблизил навершие посоха к лицу Эстальда. — Вот он отошел от стены… Направился куда-то по улице… Повернул… По-прежнему старается быть незаметным, не знает, конечно, что мы его, дружка, теперь как на ладони видим.

— Здорово! — Эстальду давно казалось, что его уже не удивишь никаким чудом, но в арсенале у Таламанда уже не раз находились такие штуки, при виде которых юный магистр не мог сдержать восхищения.

— А сейчас нам пора в зал. Надо успеть предупредить наших засидевшихся за трапезой товарищей, чтобы были готовы к самому неожиданному «десерту».

Эстальду было приятно вернуться из пустого и темного коридора в уютный зал, где царило веселое оживление. Маг сел рядом с Вангертом.

— Обжорство замучило, — признался последний. — Причем явно весь наш отряд. А ты где был?

— Гулял, — многозначительно ответил Эстальд. — Знаешь, как приятно бывает пройтись в ночной тиши, подумать…

— Оказалось, что есть и другие любители ночных прогулок, — Таламанд стоял сзади. — Все наши так увлечены здешними яствами и винами. Жаль, что придется немного испортить им аппетит. Вокруг гостиницы, а, возможно, и внутри нее рыщут какие-то подозрительные личности. Так! Куда это он? — тихо спросил Таламанд, вглядевшись в кристалл на посохе. — Кажется, направляется к городским воротам…

* * *

Еще недавно оживленные улицы огромного рыцарского лагеря постепенно пустели — его обитатели расходились по шатрам, ночная стража занимала посты на входах и выходах. Затихала суета, смолкали песни и смех, один за другим гасли костры и факелы — оставались только редкие огни стражников. Маглинус в одиночестве сидел на бревне рядом с тлеющими углями костра. Немногим ранее, когда огонь еще ярко горел, здесь собрались все тридцать пять рыцарей Кронемуса. Они смеялись, обсуждали сегодняшние боевые эпизоды, Эсельсиор Флиппарус не преминул изложить свою новую тактику для будущих турнирных баталий. Рыцари помоложе заигрывали с тремя хорошенькими юными чародейками, пришедшими лечить раненых. Маглинус же отнесся к девушкам со всей подобающей учтивостью, но мысленно он уже был с той, которая поразила его в самое сердце. И сейчас, глядя на ночное небо и качающий верхушками лес, он думал о ней.

Он уже знал, что скоро она станет женой графа.

— Если бы я мог завоевать ее, я бы выиграл десять таких турниров как этот. А теперь, если я и стану победителем, могу рассчитывать только на роль почетного гостя на ее свадьбе.

И все же слабая надежда не оставляла его. Ведь уходя с ристалища, он заметил, что Эльдимена была почему-то очень грустна. Он попытался снова, как перед началом первого сражения, поймать ее взгляд, и это ему удалось. Он попробовал улыбнуться ей, но девушка смотрела на него внимательно и серьезно, пока он не проехал мимо.

— Как прекрасно было бы увезти ее подальше отсюда, — думал Маглинус. — Почему же все так несправедливо? Да, у нее блистательный жених, которого любят все вокруг. Но не только ли потому, что он так богат? Разве деньги — это главное? Интересно, а где сейчас Эльдимена, и о чем она думает?

Ветер слегка всколыхнул полы шатра. Над ним с клекотом пролетел орел, возвращавшийся с охоты. Гордая птица была ручной — днем она летала над округой, а ночи коротала на высоком столбе, стоявшем на площади в середине лагеря. Прежде чем отправиться спать Маглинус постоял еще немного, прислушался: окрестную тишину нарушало лишь шелестение ветерка и неясные звуки соседнего леса.

* * *

Коротко объяснив наиболее верным сподвижникам суть дела, Таламанд продолжал следить за таинственным незнакомцем при помощи волшебного посоха. Зал пустел, огни гасли, и вскоре наблюдатели переместились в покои канцлера.

— Прошел ворота… Свернул с главной дороги… Встретил еще двоих… Судя по всему, у них там разговор, жаль что его нельзя услышать… Что-то им показал… Вот они пошли дальше уже втроем… — время от времени бормотал Таламанд.

Эстальд вновь заглянул в шар и увидел три черных силуэта на высоком лесистом холме. Внизу вырисовывались очертания множества шатров. Один из незнакомцев достал волшебную палочку и начал колдовать.

— Рыцарский лагерь! — прошептал Эстальд. — Интересно, что им там понадобилось?

Тем временем люди внутри кристалла вдруг начали проявлять тревогу. Некоторое время они беспокойно озирались, как вдруг один из них поднял взгляд, и у Эстальда появилось крайне неприятное ощущение, что незнакомец видит Посланников, точно так же как они видят его. Неожиданно взметнулась волшебная палочка, полыхнула красная вспышка, и картинка в кристалле пропала.

— Этого еще не хватало! — поразился Таламанд. — Они обнаружили слежку! Надо же — так быстро распознать нашего шпиона, когда вокруг целые полчища летучих мышей! Так, — канцлер поднялся со своего кресла, — эти господа чрезвычайно хитры и коварны, а на уме у них что-то нехорошее. Не исключаю, что они под покровом ночи хотят поджечь лагерь или напустить на него облако ядовитого тумана. Эстальд, хватай кого-нибудь еще и скорее беги туда. Необходимо узнать у стражи, не видел ли кто чего-либо подозрительного и предупредить их, что сегодня может произойти нечто плохое.

— Я могу пойти, — вызвался Вангерт.

Мгновение — и друзья, набросив плащи, покинули комнату Таламанда.

— Опять все идет не так, как хотелось бы! — пробормотал Эстальд, стремительным шагом выходя из тихой и темной «Ведьмы».

— Да когда у нас вообще все проходило как надо? — спросил Вангерт, спеша следом.

Стража готовилась закрыть ворота.

— Обычно они делают это гораздо раньше, — заметил Эстальд. — Эй, подождите! Выпустите нас!

С величайшей неохотой стражник слегка приоткрыл створы.

— Что на вас на всех сегодня нашло! — проворчал он. — Весь вечер ходят тут всякие, и все «подождите» да «подождите»! Не надейтесь только, что я вас впущу, если вам взбредет в голову вернуться сюда посреди ночи! До утра будете на дороге ждать, и не пытайтесь тут монетами разбрасываться! Я слишком дорожу своей службой, чтобы из-за пары медяков нарушать предписание городского начальства! — крикнул он друзьям вслед.

Вангерт с Эстальдом выразительно переглянулись.

Где-то рядом заухала сова, в ответ прокричала неизвестная ночная птица. Путники знали, что шпионы почти сразу свернули в лес, наверное, им был известен какой-то более краткий путь. Однако, не обладая зрением летучих мышей и хитростью тех, за кем шла погоня, Вангерт с Эстальдом предпочли главную дорогу.

При свете дня и в окружении веселой толпы, этот путь казался коротким и приятным, но сейчас друзья поняли, что до турнирного поля довольно далеко. Наконец, по левую руку показались высокие пустые трибуны. Здесь была развилка — одна дорога вела к ристалищу, другая — к воротам лагеря.

Последний был окружен не частоколом, а всего лишь низкой изгородью.

— Перелезем? — предложил Вангерт.

— Нет, пойдем через ворота. Около них должна быть стража, а нам надо с ней поговорить.

Вход оказался шагах в ста, но рядом с ним никого не было — друзья сочли это дурным знаком.

— Все как будто вымерло, — прошептал Эстальд. — Куда же теперь?

— Туда где наши, — ответил Вангерт. — Кажется, это где-то слева…

Лагерь был огромен, и найти ту его часть, где расположились рыцари Кронемуса, оказалось не так-то просто. Огоньком волшебной палочки Эстальд освещал гербы на знаменах.

— Олень… Это герб Готмунда… Наши были где-то неподалеку, — бормотал волшебник.

Мертвая тишина и полное безлюдье вокруг нравились Вангерту все меньше. После нескольких поворотов, луч света, наконец, выхватил из тьмы золотого льва на красном поле.

* * *

Перед тем как лечь спать, Маглинус захотел выпить воды. Он обнаружил полную кружку, неизвестно как, но очень кстати оказавшуюся в шатре. Маглинус сделал глоток, которого хватило, чтобы обнаружить, что в кружке не вода. Он почувствовал странную дрожь внутри, перед глазами все поплыло, а в мозгу закружились непонятные образы. Маглинус попробовал выйти на воздух, но его шатало из стороны в сторону. Еще шаг и он полетел куда-то вниз, в черное и бесконечное пространство…

Когда он очнулся, головокружение и дурноту будто рукой сняло, не было ни жажды, ни усталости. Маглинус понял, что спать он сейчас хочет меньше всего на свете — бодрость, получше, чем утром, и желание действовать переполняли его.

Сразу он не смог придумать, чем бы ему заняться в этот ночной час, когда все его товарищи уже улеглись спать, но спустя несколько мгновений рыцарь услышал звучащий у него внутри голос, да такой, что волосы начали вставать дыбом.

— Ты слышишь меня? — спросил этот ледяной голос.

— Да. Кто ты, и что тебе здесь надо? — задал вопрос его собственный голос, тот, что точно принадлежал Маглинусу Кандланту.

— Вопрос неверно поставлен, — чужой голос зловеще усмехнулся. — Спроси лучше, что нужно тебе самому. Ведь я — это ты.

— Неправда, я тебя совсем не знаю, — собственный голос рыцаря зазвучал теперь как-то растерянно. — Не знаю и не понимаю, чего ты от меня хочешь. Уходи!

— Не знаешь? — рассмеялся пришелец, — посмотри лучше в зеркало.

Неизвестно откуда в руках у рыцаря оказалось небольшое зеркало в роговой оправе (он точно помнил, что у него в шатре ничего подобного не было), и из старинного нортанданэанского стекла глянули на Маглинуса его собственные глаза, но сейчас они были ужасны. Он инстинктивно отшвырнул зеркало в сторону. При этом оно не упало и не разбилось, а просто исчезло.

— Хочешь изгнать меня? У тебя ничего не выйдет. Я — это ты, так что не притворяйся!

— Прекрати сейчас же! — обычный голос явно испугался, но все еще проявлял похвальное желание не показывать этого. — У тебя на уме что-то плохое, я знаю!

— Плохое — пожалуй, не слишком подходящее слово, — очень спокойно, но от того еще более жутко, ответил чужак. — В моих, вернее, в наших с тобой, мыслях теперь будет только РАЗУМНОЕ. Подумай, как ничтожно все, чему ты служишь! Ты — жалкий бедняк, который даже на турнир вынужден выходить в доспехах с чужого плеча. Что ты можешь предложить своей возлюбленной? И еще удивляешься, что она выбрала богача. А ведь все можно изменить в одно мгновение. Ты осыплешь ее золотым дождем. Леди Эльдимена будет твоя, если ты появишься перед ее отцом не только победителем турнира, но еще и самым богатым человеком в Меланроте.

— Ты сам сказал, что я беден, откуда же возьмется золотой дождь?

— Посмотри — что у тебя за спиной, в углу шатра.

Маглинус обернулся и увидел огромный кожаный мешок, клейменный большой буквой «О» вписанной в ромб. Развязал его и увидел, что он доверху набит золотыми монетами, с той же буквой «О» на аверсе и изображением горы на реверсе.

— Я их не возьму — это не мои деньги!

— Будут твои, если поступишь разумно. Избавься от тех, кто навязал тебе эту жалкую жизнь, от этих бездарных полководцев — Таламанда и Флиппаруса.

— Я не могу. Это мои боевые товарищи.

— Ты им не товарищ, ты их раб. Хватит служить ничтожествам. Ты умнее и отважнее их. Выбирай: с одной стороны — они, а с другой — богатство, слава и прекрасная Эльдимена.

— Не могу.

— Можешь. Они тебе доверяют и ничего не заподозрят.

Маглинус взял меч и вышел из шатра. Теперь он знал, куда ему следует идти и что делать.

* * *

— Вроде бы все спокойно, — прошептал Эстальд, заглядывая через щелку в один из шатров Кронемуса. — Все спят и все нормально.

— Но что тогда делали эти люди около лагеря? — возразил Вангерт. — И почему стражи не оказалось на месте?

— Ну может, отошли ненадолго. Наверное, им нечаянно попался на глаза кто-то из чужаков.

— Или нарочно. Пока одни заговорщики заставляют стражей покинуть свой пост, другие могут беспрепятственно проникнуть в лагерь.

— Шатер Маглинуса, — показал рукой Эстальд. — Давай предупредим его, и уже вместе решим, что делать дальше — будить наших, искать стражу, или еще что.

Вангерта обрадовало такое предложение, и он поспешил вслед за другом.

Ночной ветерок влетел в шатер, и свет палочки Эстальда озарил пустое ложе. Внутри никого не было.

— Та-ак… — произнес Вангерт. Мне все это совсем не нравится. — Куда же делся Маглинус?

— Гляди! — Эстальд указал на дальнюю стенку шатра, которая всколыхнулась, но явно не от ветра. — По-моему, там кто-то прячется!

— Эй, кто там? — громко спросил Вангерт. — Маглинус, это ты?

Ответа не последовало

— Давай зайдем с двух сторон, — шепотом предложил Эстальд.

Друзья покинули шатер, чья мрачная пустота была как дурное предзнаменование. Вангерт пошел слева, Эстальд — справа.

Но не успел маг сделать и двух шагов, как вдруг кто-то сильный одной рукой схватил его за горло, а другой зажал рот. Сначала Эстальд здорово перепугался, потом захотел угостить напавшего хорошим заклинанием, но тут во все еще горевшем свете палочки он разглядел лицо Маглинуса. У волшебника отлегло от сердца.

— Так это ты! — выдавил полузадушенный Эстальд. — Принял меня за врага? Что у вас у всех за привычка появилась — Таламанд меня сзади за руку цапнул, ты чуть не задушил. Да отпусти же!

Но в руке Маглинуса вдруг сверкнул клинок.

— Ты что?! — вскричал маг, и в ту же секунду из тьмы возник Вангерт с обнаженным мечом.

— Слава Богу! — вздохнул он. — Маглинус, а мы тебя искали!

— А я искал Таламанда и Флиппаруса! — прорычал Маглинус.

— Их здесь нет, — ответил Вангерт, ничего не понимая. — Они…

Но тут Эстальд яростно замотал головой, и Вангерт увидел — рыцарь держит свой меч приставленным к горлу друга.

— Что ты делаешь? Что с тобой? — перепугался Вангерт.

Маглинус вдруг жутко расхохотался, а Эстальд, воспользовавшись этим, прохрипел какое-то заклинание. Последовала вспышка, хлопок, и Эстальда на несколько шагов отбросило от рыцаря.

— Что здесь происходит? — спросил Вангерт, помогая другу подняться.

— Похоже… на самое… худшее, — с трудом выговорил Эстальд, он все еще задыхался. — Это — Душепожирающее зелье! Ты видел дьявольский блеск в его глазах? Мне пришлось устроить небольшой взрыв, чтобы освободиться от его лап, а он даже не почувствовал удара!

Тем временем Маглинус, видимо, чтобы доказать серьезность своих намерений, разнес в щепки здоровенный дуб, росший недалеко от его шатра.

— Я, конечно, знал, что Маглинус — сильный воин, но не думал что настолько, — прошептал Вангерт, медленно отступая вместе с Эстальдом.

— Сильный? Да после такого зелья с ним три тролля не справятся! Да и большинство чар ему сейчас нипочем!

— Отведите меня к Таламанду и Флиппарусу! — грозно приказал Маглинус. — Иначе я сделаю с вами то же, что собираюсь сделать с ними!

— Иначе говоря, нам крышка! — пояснил Эстальд.

— Мне кажется, что вот теперь действительно пора будить наших, — сказал Вангерт.

— ТРЕВОГА!!! — что было мочи заорали двое. — ПОДЪЕМ!!!

Ночной тишины сразу как не бывало — вокруг разом поднялся шум, топот, замелькали огни факелов. Маглинуса это привело в секундное замешательство, потом он рванул одну из веревок, крепивших его шатер, отчего последний рухнул бесформенной кучей, и с яростью дикого зверя набросился на своего боевого товарища, выскочившего из соседнего шатра.

— Говори, где Таламанд, скотина! — прогремел он, могучим ударом сбивая беднягу с ног и приставляя меч к его горлу.

— А может быть, мы и зря всех подняли…, - пробормотал Вангерт, следом за Эстальдом бросаясь на помощь несчастному.

Вдвоем они накинулись на рыцаря сзади, но он сбросил их с небрежной легкостью. Правда, после этого Маглинус отвлекся от поверженного противника и вновь пошел на друзей.

Еще одна беда состояла в том, что разбуженные рыцари Кронемуса плохо понимали, что происходит — в лучшем случае им казалось, что Маглинус просто напился и начал буянить, поэтому многие безуспешно и с риском для жизни пытались его вразумить.

— Да поймите же! — кричал Эстальд. — Он нечаянно выпил Душепожирающего зелья! А с тем, кто находится под его действием, невозможно договориться, и у него бесполезно просить пощады или прощения!

— Да! — добавил Вангерт. — Его нужно… Эстальд, а что, собственно, надо с ним делать? Ждать, пока действие этой отравы закончится?

— Это зелье действует до бесконечности, — ответил маг, увертываясь от брошенного рыцарем копья. — Нам надо где-то добыть противоядие или…

— Что?

— Или уничтожить человека, находящегося под действием зелья…

— Убить Маглинуса?! — Вангерт вспомнил, как три года назад они с Эстальдом, окруженные сворой колдуна-предателя Элмора, ожидали смерти, и как неожиданно появился Маглинус и выручил их. Вспомнил и как совсем недавно они сидели на трибунах ристалища и в один голос восхищались ловкостью и отвагой своего друга.

— Убить Маглинуса?! — повторил он дрогнувшим голосом.

— Успокойся. У нас есть рецепт противоядия. Правда, сварить его удалось всего один раз и только в нашей лаборатории в Кронемусе, а здесь, конечно, нет ни этого зелья, ни подходящих условий, чтобы его изготовить.

Тем временем Маглинус направился через лагерь к выходу.

— Нельзя терять его из виду! — воскликнул Вангерт. — Пока он не наделал дел…

Друзья не сумели сразу догнать опоенного адской смесью рыцаря, так как он перемещался громадными прыжками. Помогало то, что преследуемый не удерживался от соблазна снова и снова пробовать свою силу, оставляя на своем пути вырванные с корнем деревья и смятые шатры. Недалеко от ворот лагеря, к которым так и не вернулась стража, Вангерт с Эстальдом сумели опередить взбесившегося друга и загородить ему путь.

— Его надо как-то задержать! — воскликнул Вангерт. — Если он сбежит в лес, мы его никогда не найдем!

Эстальд снова и снова насылал на Маглинуса парализующие заклятья, набрасывал магические путы, но ничего не действовало. Увернувшись от очередной атаки, рыцарь скрылся за одним из шатров.

— Где ты? Покажись! — закричал Вангерт. От сознания того, во что превратился его верный и добрый друг, слегка мутился и его собственный разум.

Маглинус возник вновь, выпрыгнув откуда-то из тьмы. Не обратив внимания на серебряный луч, угодивший ему в грудь, он сбил с ног Эстальда. Вангерт и самые быстрые из рыцарей Кронемуса бросились на помощь волшебнику. Секунда — и у всех оказались выбиты мечи. Легким пинком Маглинус встретил одного из рыцарей, тот отлетел и повалил изгородь; еще двоих он отбросил, словно тряпичных кукол. После этого вырвал из земли столб, к которому привязывали коней, и принялся размахивать им так, что все вынуждены были отступить.

Но тут на ноги наконец поднялся Эстальд. Взмах палочки — и бревно в руках рыцаря загорелось. Рыцарь развернулся и, издав боевой клич, направился к своим самым надоедливым врагам. Вангерт с Эстальдом пятились назад — вступать в ближний бой было слишком опасно.

Дальнейшее произошло практически мгновенно — Маглинус рванул на себя край палатки стражников, от чего все сооружение рухнуло вместе с шестами, после чего швырнул ее на друзей, словно метательную сеть. Они попытались отбежать, но не успели. Еще миг, и обоих накрыло плотной тканью. Своим мечом Вангерт сразу вспорол преграду, но тут рыцарь прыгнул сверху и прижал обоих друзей к земле.

— Мал-гн-с н-не н-до! — хрипел еле живой Эстальд; Вангерт безуспешно барахтался, пытаясь высвободить шею из руки рыцаря, а все остальное — из ткани, в которой он основательно запутался.

Как вдруг всех ослепило серией ярчайших вспышек — на поле брани как из-под земли возникли человек двадцать волшебников во главе с Таламандом. Рыцарь тут же отстал от друзей и кинулся на мага. От множества заклятий стало светло как днем. Маглинус был ослеплен, сбит с толку, и только месил воздух кулаками, никого не задевая.

— Как вы узнали, что мы здесь? — спросил Эстальд у Таламанда.

— Потом расскажу, — ответил маг. — Сначала надо загнать нашего друга в какую-нибудь клетку, а то у него, насколько я понимаю, возникли некоторые проблемы со здоровьем. Эй, приятель! — обратился он к одному из рыцарей. — Не знаешь, можно ли тут где-нибудь запереть боевого товарища?

— Конечно! — ответил тот. — В конце той улицы стоит Позорная повозка, а на ней — клетка для воришек.

— Превосходно, — ответил Таламанд. — Обычно теми, кто выпил Душепожирающего зелья, движет одна навязчивая идея, чаще всего кого-то убить. Итак, кого он…

— Вас, — ответил Вангерт и тут же об этом пожалел.

Дело в том, что услышав это, Таламанд вначале пропал куда-то и оказался совсем рядом с Маглинусом. Тот пошел на канцлера, как разъяренный бык. Канцлер побежал — опоенный зельем рыцарь бросился за ним, размахивая неизвестно откуда взявшимся мечом. Вангерт понял, что чародей бежит туда, где должна была стоять клетка. Таламанд бежал весьма резво для своих лет, но все же ему было трудно тягаться с молодым воином, чью скорость к тому же подхлестывало зелье. Вангерт пустился следом, пытаясь криками отвлечь Маглинуса, Эстальд посылал в спину противника заклятье за заклятьем, но все было тщетно. Вангерт собрал последние силы, прибавил еще ходу… как вдруг наткнулся на какую-то незримую преграду и отлетел назад, врезавшись в Эстальда.

— Почему… Он же сейчас его догонит… Таламанд с ума сошел…, - простонал маг.

— Порой я тоже так думаю, — послышался из-за спины знакомый голос.

Оба резко развернулись и не поверили своим глазам. Там стоял Таламанд, при том, что Маглинус все еще продолжал погоню за его двойником.

— А это тогда кто? — выдавил Эстальд, указывая на удаляющуюся фигуру в мантии.

— Моя призрачная копия. Эстальд, ты что забыл? Ты же сам воспользовался этим приемом, когда зимой прогонял минотавра из Кронемуса? Эх, просто зависть берет к своему двойнику — так быстро бегать! — усмехнулся Таламанд. — Если бы захотел, я бы мог заставить его сделать сальто…

— Сэр, — обратился к магу Вангерт. — Тут рядом посреди дороги какой-то невидимый барьер…

— Я его и создал, — ответил Таламанд. — Иначе вы бежали бы до самого Додриата.

Они прошли чуть дальше по улице, следом спешили остальные товарищи. Вскоре все увидели, как разогнавшаяся до нечеловеческой скорости копия Таламанда вспрыгнула на большую телегу и забралась в стоявшую на ней клетку. Маглинус залез следом, но едва он оказался внутри, как дверь захлопнулась, а его меч и лже-Таламанд испарились в воздухе.

Многие собравшиеся вскрикнули от радости, но тут Маглинус увидел среди них настоящего Таламанда и с такой яростью рванул прутья, что те прогнулись и заскрипели.

— Действительно позорная повозка, — вздохнул Таламанд. — Такая ненадежная клетка — настоящий позор для тех, кто ее делал. К счастью, на этот случай у нас есть Укрепляющие чары, — он взмахнул посохом, и решетка начала светиться; пленник взревел от бессильной ярости — теперь клетка стала не по зубам даже ему.

— И что теперь? — спросил Вангерт. — Держать его взаперти до конца дней?

— Нет, всего лишь до того момента, когда мы сделаем противоядие, — спокойно ответил Таламанд. — И я думаю, что пока мы тут бегаем, Альмерик Ковертиус и прочие наши товарищи не сидят без дела. Добудем коней и вперед!

* * *

Четверть часа спустя они уже ехали по дороге, ведущей в Меланрот. «Свите», которая была у пленного Маглинуса, позавидовал бы любой король — больше тридцати рыцарей (пусть даже слегка побитых) и две дюжины магов. Все были на конях и старались не выпускать повозку из сплошного кольца охраны. Маглинус в клетке метался так яростно, что телега уже начала разваливаться.

— А как вы нашли нас? Как догадались, что мы в опасности? — вновь спросил Эстальд у Таламанда.

— Я послал за вами еще одну летучую мышь для слежки. И сразу после вашей встречи с Маглинусом отправился на выручку, — ответил Таламанд.

— А стража вас выпустила? — поинтересовался маг.

— Им пришлось. С помощью волшебства в их память были внесены небольшие изменения, после чего убедить их открыть ворота уже не составило труда.

У «Доброй ведьмы» их встретил сильно раздосадованный Ковертиус.

— Их никакие доводы не берут! — негодующе воскликнул он. — Здешние маги отказались пускать нас в свои зельеварильни.

— А крайний вариант?

— Да, я уже распорядился насчет этого. На это уж больно…

— Ничего, сгодится. Если нам не разрешают работать в меланротских лабораториях, у нас не остается выбора, — ответил Таламанд. — Так, сгрузить клетку! На кухню ее! Следите, чтобы действие заклятья не ослабевало!

Кухонное помещение «Ведьмы» не уступало по размерам обеденному залу, но было темным и сильно закопченным. Посреди стоял огромный котел с водой, под которым разводили огонь. Пол был залит похлебкой — судя по всему, ее только что бесцеремонно вылили. Вестхир, хозяин гостиницы стоял рядом с выражением мрачной покорности судьбе.

— Вначале он готов был умереть, лишь бы не дать нам осуществить задуманное, — прошептал Ковертиус Таламанду. — Но потом я пообещал, что когда все закончится, я расскажу ему несколько заклинаний, полезных в приготовлении всякой вкусной еды, и он согласился.

— Хорошо, что нашелся котел нужного размера, — заметил Таламанд. — А как с остальным?

— С остальным хуже, — ответил магистр зелий. — Простые составляющие, вроде змеиных зубов, у меня есть, но всякие сложные ингредиенты! Даже если предположить, что мы где-то найдем слезы дракона, то прежде чем их можно будет пускать в ход, емкость с ними должна три полнолуния пролежать зарытой под деревом, на котором кто-нибудь повесился!

— Тогда нам придется сходить за покупками, — ответил Таламанд. — Здесь рядом есть лавка, торгующая готовыми зельями, а также всякими замысловатыми компонентами для них. Если нет времени или желания готовить все самому, меланротские маги всегда идут туда.

— Но сейчас ночь и все закрыто…

— Ничего, придется открыть!

В этот момент внесли клетку с Маглинусом. Ее поставили в углу, но пленник так неистово рвался на свободу, что его темница буквально прыгала по полу, круша все вокруг. Пришлось опустить и снять большую люстру, а цепь, на которой она висела, привязать к клетке и вздернуть вместе с пленником под потолок. Маглинус яростно раскачивал свою тюрьму, посылая тысячи проклятий на головы всех присутствующих.

— Так, — произнес Таламанд, глядя на разгорающийся под котлом огонь. — Насколько я помню, начинать надо с еловых шишек. — Я сейчас отлучусь для похода в лавку, но мне нужны несколько человек. — Не забывайте следить за клеткой, а также за всеми входами и выходами, неровен час, кто-нибудь захочет нам помешать.

Спустя несколько минут Вангерт вместе с Таламандом, Флиппарусом и еще несколькими магами и рыцарями шагали по ночным улицам Меланрота. «Это здесь», — старый маг показал на массивные двери, над которыми висел небольшой медный котел. Таламанду пришлось немного повозиться — замок оказался не простой, а с колдовским подвохом. Но вот дверь открылась, Вангерт, повинуясь приказу «двое сторожите вход, остальные — со мной!» вошел внутрь и ахнул от удивления.

На длинных полках стояли шеренги разномастных сосудов с жидкостями всех цветов радуги, на столах были разложены какие-то кости, загадочные высушенные растения, мешочки с разноцветными порошками, странные камни и многое другое.

— Так, а вот и список. Хм… — Таламанд просматривал длинный свиток пергамента. — Когти водяного у нас есть, человеческих волос тоже в достатке… А вот язык плевуна премерзкого или отрубленную голову лягушки-отцеубийцы стоит поискать здесь…

Полчаса спустя все выходили из лавки нагруженные сверх меры, но вполне довольные вылазкой — тут нашлось все необходимое.

— Мы же не грабители, — сказал Таламанд, кидая на самое видное место целую горсть монет. — Это за покупки. Да, и за дверь, — он добавил к кучке золотых еще несколько. — И за беспокойство в неурочное время, — Таламанд бросил еще монету.

Работа в лаборатории-кухне шла полным ходом и завершиться должна была примерно к рассвету. Когда в котел вывалили целую кучу крыс (ловить их пришлось здесь же и голыми руками), в воздух поднялись клубы едкого фиолетового дыма, смешанного со снопами искр, что сильно обрадовало Ковертиуса — значит, пока что никаких нарушений допущено не было.

Однако, очень скоро вонючий дым наполнил все здание гостиницы, отчего постояльцы начали просыпаться. Вскоре неподалеку послышался топот и выкрики.

— Надо забаррикадировать двери, иначе толпа ворвется сюда и все сметет! — сказал Ковертиус Таламанду, на что канцлер согласно кивнул.

— Ну это уже чересчур! — воскликнул Вестхир. — Я и так был вынужден пожертвовать вкуснейшим из супов, чтобы вы смогли варить тут эту гадость, но переворачивать всю гостиницу вверх дном я не позволю! — он даже выхватил палочку (хозяин гостиницы тоже был магом).

— Рецепт зелья, капля которого в миг превращает виноградный сок в вино столетней выдержки, и вы нам не мешаете! — воскликнул Ковертиус.

— Ладно, — после нескольких секунд молчания, в течение которых на его лице отражалась жестокая борьба с самим собой, Вестхир кивнул.

Двери быстро завалили столами, бочками, ящиками и всем, что нашли на кухне. Судя по звукам, доносившимся снаружи, народ спешно покидал «Добрую ведьму». Сейчас зелье пузырилось, выбрасывая к потолку тучи сверкающих брызг. Всякий раз, когда они попадали на горящие дрова, огонь усиливался и становился зеленым.

В двери то и дело кто-то ломился, но ничего не мог поделать с мощными баррикадами, которые выстроили Посланники. Время шло, зелье готовилось, но все больше становилась разгневанная толпа под стенами гостиницы. И вдруг ее недовольный ропот перекрыл чей-то злобный крик:

— Вы что не видите? Таламанд и его дружки творят там темные магические ритуалы, а вы стоите здесь и ждете, когда вас всех зажарят! Надо выкурить их оттуда!

Ответом стал одобрительный шум, а злобный голос, к которому прибавились еще несколько, продолжил призывать толпу к расправе над Посланниками. Прошло еще несколько минут — и ночную тьму рассекла огненная полоса, ударившаяся в ставни на одном из окон. Пробив их, заклинание угодило в противоположную стену кухни. Взрыв был такой силы, что по камню поползли трещины, а в котле образовалась утечка. Кипящее варево начало с шипением растекаться по полу, расплавляя обувь Посланников.

— Они там что, с ума сошли? — воскликнул Таламанд. — Волшебники — к окнам, по одному на каждое! Поставить магические щиты! Ответный огонь не начинать!

Команда была отдана вовремя — в следующую секунду площадь осветили еще несколько огненных линий, вылетевших из толпы. Некоторые вновь попали в оконные проемы, но срикошетили, встретив на своем пути колдовскую преграду, напоминающую синеватое стекло.

— Почему они обстреливают гостиницу? — спросил Вангерт у Таламанда.

— Думают, что мы затеяли что-то недоброе и хотят выбить нас отсюда, — с полной уверенностью ответил маг. — Как видишь, толпу легко убедить, особенно спросонья.

— Но кто же?

— Об этом мы будем думать чуть позже. Сейчас надо позаботиться о том, чтобы спасти Маглинуса. Альмерик, много еще осталось? Рассвет уже скоро.

— Нужно добавить в зелье настой из мухоморов и размешивать до тех пор, пока оно не станет белым. Потом надо охладить котел. Только бы все не вытекло до этого времени через дыру, — ответил мастер зелий.

— Надо попытаться ее заткнуть! — сказал Вангерт — указывая на струю ядовито-желтой жидкости, бьющую из котла.

— Не стоит, — ответил магистр зелий. — Она любую затычку тут же спалит.

Прошло еще полчаса. Из толпы время от времени еще прилетали заклинания, один раз кто-то попытался выбить двери. Когда небо на востоке окрасили первые лучи зари, зелье стало жемчужно-белого цвета.

— Готово! — воскликнул Таламанд. — Для быстроты надо охладить котел морозными заклятьями. Потом нужно взять несколько капель с самого-самого дна и дать их Маглинусу.

Дюжина струй инея из волшебных палочек ударили в котел, огонь под ним погас, а зелье перестало изрыгать клубы пара. Взобравшись на сооружение из нескольких поставленных друг на друга столов и стульев, (котел-то был огромен), Ковертиус опустил вниз заранее приготовленную трубку из местного гигантского камыша и махнул волшебной палочкой. Крохотное, на четверть глотка, количество белоснежной жидкости вылилось в заранее подставленную к верхнему концу трубки склянку.

— А остальные пять бочек, что, бесполезны? — спросил Эстальд.

— Совершенно верно, — подтвердил Ковертиус.

— То есть, если эти капли по какой-то причине прольются мимо его рта, нам придется варить все заново?

— Лучше об этом не думать, — ответил за Ковертиуса Таламанд. — Итак, сейчас мы должны… — но тут события начали развиваться с такой скоростью, что договорить он не смог.

То ли маги нечаянно ослабили защиту, то ли кто-то из нападавших использовал заклятье, способное пробить щиты, но в помещение, снеся ставни, вдруг со свистом влетел синий луч. Он угодил в цепь, на которой клетка Маглинуса висела под потолком, и она рухнула вниз с ужасающим грохотом. Это как будто пробудило в Маглинусе новые силы, и он в одно мгновение разорвал железную решетку, словно гнилую ткань. Пинком опрокинул котел; зелье, шипя, полилось на пол. Шаткое сооружение, на котором стоял Ковертиус, рухнуло, но магистр успел бросить склянку Таламанду. Несколько человек попытались схватить Маглинуса, но он легко расшвырял их по углам. Вновь зазвучали заклинания, но они уже доказали свою бесполезность. Невзирая на летящие со всех сторон лучи, искры и молнии, рыцарь бросился к Таламанду.

В бой вступил Вангерт — он кинулся обезумевшему другу в ноги, Маглинус упал на спину прямо в лужу из разлившегося по всей кухне зелья. В этот момент Эстальд и Таламанд, не сговариваясь, произнесли одно и то же заклинание. Безумец рванулся, чтобы вскочить, но так и остался на полу, потому что вся разлившаяся жидкость мгновенно превратилась в самый лучший в мире клей. Никто не мог двинуться с места. Вангерт приклеился животом и даже подбородком. Все маги, включая Эстальда, могли лишь в бессилии размахивать руками. Один только хитрый канцлер оказался там, где надо — рядом с головой распятого на полу Маглинуса.

— ААА!!!! — заорал рыцарь, сделав еще одну попытку подняться, и это ему почти удалось, но в этот самый момент в его раскрытый рот вылились несколько капель зелья.

Он сразу обмяк и закрыл глаза. Таламанд произнес несколько непонятных Вангерту слов, и клей снова стал жидкостью. Маги, пребывшие в молчании все эти несколько секунд, разом загалдели.

— Он не умер? — притронулся Вангерт к плечу лежащего неподвижно Маглинуса.

— Хорошо повеселился и теперь отдыхает, — устало пошутил Таламанд.

— Где я? Что это было? Я ничего не помню, — простонал рыцарь.

Его перетащили на скамейку. Кое-как прибрали на разгромленной кухне. Все это время Вестхир бесцельно бродил по ней, охая и скорбно разводя руками. Вангерт осторожно выглянул в окно через пролом в ставнях. Толпа, похоже, исчерпала свою злость — никто больше не стрелял ни по гостинице ни по Посланникам, прекратились и угрожающие выкрики. Вангерт заметил на улице Флоритэйла в сопровождении стражников. Судя по всему, канцлеру удалось утихомирить толпу.

— Как я мог все это натворить? — вновь спросил Маглинус у Таламанда, когда они выходили из «Доброй ведьмы». Эстальд при этом зацепился за обломок снесенных толпой дверей, лишившись куска мантии с гербом Кронемуса.

— Кто-то подсунул тебе Душепожирающее зелье. А этой дряни невозможно противится. Так что твоей вины тут нет.

— Я не убил кого-нибудь?

— Нет. Несколько помятых шатров, парочка разбитых носов, немного поломанной мебели — вот и все. Поднявшая панику толпа нанесла куда больше ущерба.

— А как вы смогли меня образумить?

— Сварили противоядие. Это оказалось совсем не сложно.

— Друзья мои, — выговорил Маглинус. — Вы спасли меня… Я виноват… Я в долгу…

— Да ладно, будет уже, — успокоил его Таламанд. — Надо позаботиться, чтобы никто из чужих не узнал, что в эту передрягу попал наш лучший рыцарь. Тебе ведь предстоит еще побороться за главный приз, — и тут канцлер весело подмигнул Маглинусу. — Кстати, тот мешок с золотом, который тебе предлагали за наши с Флиппарусом головы, оказался набит рваным тряпьем.

— А буква «О»? Я ее точно видел. Чей это знак?

— Думаю, что Его, — и Таламанд указал на север, туда, где над высочайшей из Динхарских гор небо то и дело озаряли зловещие огненные сполохи.

Едва он закончил последнюю фразу, как тут же толпа, до этого стоявшая в стороне, окружила Посланников со всех сторон. Теперь в ней были не только бывшие постояльцы, но и местные маги, рыцари, простой народ и еще Бог знает кто. Среди собравшихся людей Вангерт заметил Сэлоринда с частью Академии, графа Лоретинга фон Зюйденкоста и леди Эльдимену. Народ продолжал прибывать. Наконец, вперед вышел Флоритэйл. То же сделал Таламанд.

— Скажите, наконец, — слегка охрипшим голосом спросил канцлер меланротской гильдии. — Что здесь случилось?

Таламанд кратко описал события этой ночи, но рассказал далеко не все — в частности, он не только не назвал имя Маглинуса, но и вообще не упомянул, кем был человек, устроивший погром в рыцарском лагере.

— Я вижу, что Академия пришла не в полном составе, — прошептал Вангерт Эстальду.

— Да, нет Деллиона Эйнфаруса и еще нескольких человек, тех, кто был на нашей стороне, когда Академия приезжала в Кронемус. Не удивлюсь, если Сэлоринд попросту исключил их из числа академиков.

Тут Флоритэйл прямо из воздуха сотворил для себя помост, влез на него и заговорил:

— В гильдии случилось нечто загадочное и необъяснимое. Гости из Кронемуса ни в чем не виноваты, напротив, они проявили небывалое мужество и искусство в приготовлении противоядия. Все могут вернуться в гостиницу. И горожанам тоже советую пойти отдыхать, но так чтобы не проспать самое интересное. Наш праздник продолжается!

Солнце поднималось все выше. Толпа еще долго не расходилась, передавая историю ночного происшествия из уст в уста. При этом оно обогащалась все новыми и новыми красочными подробностями, и вскоре все уже были уверенны, что собственноручно сражались с целой армией бешеных монстров и видели, как Таламанд заставлял чудищ пить смертельное для них зелье.

* * *

Спустя некоторое время Вангерта вдруг вызвали в комнату Таламанда. Кроме канцлера, он обнаружил там еще нескольких Посланников и, к своему удивлению, Вестхира, явно не понимавшего, почему он здесь оказался.

— Ну почему мне, мирному человеку, приходится терпеть такие напасти? — чуть не плача выговорил он, как раз, когда Вангерт открывал дверь. — Да, не вы обстреляли «Добрую ведьму», но все же… За что все это на мою голову?

— Для того я и вызвал вас сюда, чтобы вы помогли пролить свет на эту мрачную историю.

— Спрашивайте, пожалуста, — вздохнул Вестхир.

— Для чего используется Позорная повозка? — спросил Таламанд; всех собравшихся весьма удивил подобный вопрос.

— В нее сажают всяких мелких жуликов, возят по округе… Чтобы каждый видел, кто честных людей обкрадывает и мог кинуть в вора что-нибудь… А какое отношение это имеет к…

— Очень даже прямое. А вы не слышали о том, что недавно случилось в рыцарском лагере? Минувшей ночью эта повозка стояла там.

— Я слышал, что там поймали двух каких-то проходимцев. Говорят, они вели себя, как малые дети — стреляли из рогаток по ручному орлу, что живет в лагере. Ну, их хорошенько высекли и прокатили в клетке в город и обратно. Им еще повезло, что орла вылечили, иначе они бы так легко не отделались. Будут теперь знать, разбойники!

— Спасибо за ценные сведения, — Таламанд выглядел очень довольным. — Можете идти. И не сомневайтесь — мы, конечно, поможем восстановить вашу гостиницу. — Все остальные также свободны! — добавил он.

Тихо поскуливая, трактирщик убрался восвояси, за ним ушли и другие люди.

— Теперь у меня вопрос к тебе, Вангерт, — сказал Таламанд. — Сейчас я сделаю так, что в кристалле моего посоха вновь появится то, что успела увидеть первая летучая мышь, посланная мной на разведку. Я хочу, чтобы ты посмотрел очень внимательно.

После нескольких магических манипуляций, Таламанд подал посох Вангерту. Последний никогда не держал в руках волшебного жезла, палочки или посоха. Вангерт почувствовал, что от древка исходит легкое тепло, а в магическом шаре открывается глубина, подобная бездонному звездному небу. Вскоре там нарисовалась ночная улица Меланрота и стена тогда еще не поврежденной «Ведьмы», вдоль которой кто-то крался.

— Пока можешь не смотреть столь пристально — этот человек нам совершенно не важен, — сказал Таламанд. — А вот после его встречи с двумя сообщниками, вся эта история станет куда интереснее.

Вангерт проследил путь шпиона по городу и лесу. На поляне к нему присоединились еще двое. После краткого разговора, который Вангерт слышать не мог, и демонстрации какого-то предмета (скорей всего пузырька со зловредным зельем), заговорщики продолжили путь втроем.

— Видишь что-нибудь? — поинтересовался Таламанд.

— Ну, много всего…, - начал Вангерт, не совсем понимая к чему клонит волшебник.

— Я имею в виду знакомое.

— Да нет, вроде.

— Хм, пожалуй, здесь это действительно разглядеть сложно. Что ж, осталось дождаться последнего мгновения жизни этой летучей мыши. Но будь очень внимателен.

Вот заговорщики вышли на холм на краю леса… О чем-то заспорили… Потом явно случилось какое-то замешательство. Они остановились и начали озираться по сторонам… Один достал палочку… Обернулся… Прицелился…

За миг до заклинания, оборвавшего слежку, капюшон мага откинуло ветром. И Вангерт чуть не уронил посох.

— Знакомое лицо? Если и ты его узнал, то никаких сомнений быть не может — против нас снова действует наш общий знакомый Тенекрыл! — произнес Таламанд.

— Так, наверное, это он подговорил толпу атаковать гостиницу! — поразился Вангерт внезапной догадке. — Решил попытаться зажарить нас снова!

— А вот это вряд ли, — сказал Таламанд. — Большинство людей в этой толпе не знают никакого Тенекрыла. А кто станет слушать незнакомого человека, выглядящего весьма подозрительно? Нет, здесь явно поработал кто-то, кого все здесь знают, уважают и, наверняка, боятся.

— Да, наверное…, - ответил Вангерт.

— Все, иди отдыхай. Большое тебе спасибо.

У самого выхода Вангерт обернулся.

— Можно вопрос? — спросил он. — А причем здесь вся эта история с нападением на орла?

— Тут все просто, — ответил Таламанд. — В любой книге о зельях, используемых в черной магии, черным по белому написано — кровь орла является основным ингредиентом для приготовления Душепожирающего зелья!

 

Глава 13. История, написанная кровью

Флиаманта остановилась у городских ворот. Ее удивило, что вместо обычных стражников их охраняют свирепого вида варвары-наемники. Конечно, иногда этих людей принимали на службу в армию Орадейна, но девушка никогда не видела, чтобы им доверяли такой важный пост. Увидев воительницу, стражники затараторили что-то на своем непонятном языке, а их главарь подошел к Флиаманте и, с трудом подбирая слова, прорычал:

— Он говорить, мы тебя сюда не пустить.

— Что еще за «он»? — с вызовом спросила воительница. — Это мой город, ты-то что здесь делаешь, дикарь?

— Это не есть твой дело, — ответил варвар. — Он говорить, что тебе здесь не место, что мы тебя отсюда гнать.

С этими словами он рукой остановил девушку, попытавшуюся пройти мимо.

— А ну с дороги! — разозлилась Флиаманта.

Она ловко вывернула ему обе руки за спину и прижала к земле.

— Твоя сильнее, — простонал стражник. — Твоя может пройти. Но твоя еще очень пожалеть…

Воительница вошла в город. Ей сразу бросилось в глаза, как тихо и пустынно на улицах. Несколько раз по пути ей попадались грозного вида отряды варваров-стражников, передвигавшиеся с видом полновластных хозяев. Флиаманта всегда относилась к наемникам с нескрываемым презрением и еле сдержала себя, увидев, как на пути у очередного отряда жители Орадейна жмутся к стенам. Девушка заметила, что все знакомые люди, которых она приветствовала, отвечая ей, отводили глаза в сторону. На площади также было необыкновенно пусто. «Что же такое случилось? — гадала Флиаманта. — Но Мерлагонд, конечно, все знает». До родных дверей осталось пройти всего пару поворотов. Тут девушка увидела, что с той стороны, где находился особняк семейства Гладсхейм, поднимается столб дыма. До нее донесся тревожный шум толпы, она ускорила шаг, вышла, наконец, на свою улицу и…

Белокаменные стены были черны от копоти, зияли выгоревшие окна, скелетоподобный остов крыши зловеще поскрипывал на ветру, левое крыло здания еще дымилось. Ворота были распахнуты. Вокруг было полно народу. Девушка видела, что некоторые подносят ведра с водой. Рядом слышался стук молотков. Заглянув через ворота на внутренний двор, Флиаманта увидела, что несколько десятков человек из грубых досок наспех сколачивают гробы.

Среди них, понурив голову, ходил Готфарус Милгрим, один из старейших и наиболее уважаемых учителей военной школы.

— Что… здесь… произошло? — только и смогла вымолвить девушка, подойдя к нему.

Ее язык окончательно отнялся, когда она увидела, что в один из гробов положили мертвого Мельдерика, тут же накрыли крышкой и начали поспешно заколачивать.

— Минувшей ночью, — едва сдерживая слезы, вымолвил учитель. — Было нападение… Не выжил никто… Это преступление — самое ужасное из многочисленных злодеяний новых властителей…

В дальнем углу двора произошло какое-то замешательство. Вскоре к месту, где стояли Флиаманта и Готфарус, подбежал какой-то человек.

— Сэр Милгрим… — скороговоркой начал он. — О, госпожа Гладсхейм, — выговорил человек, заметив Флиаманту. — Вы должны подойти туда. Кажется, Мерлагонд еще жив.

Обогнав всех, девушка подбежала к носилкам, на которых лежал ее дядя. Судя по всему, его ранили в живот. Он с трудом приоткрыл глаза.

— Флиаманта… Ты вернулась… Какое счастье видеть тебя… В последний раз…

— Кто это сделал? — прошептала воительница.

— Это был… Эгист Мальфарус…

— Я отомщу, клянусь, — дрожащим голосом выговорила она.

— Силы меня покидают… Прощай, Флиаманта… Я люблю тебя… — и он закрыл глаза.

Она рухнула рядом с ним на колени и прижалась губами к его щеке.

— Клинок, которым была нанесена рана, был отравлен. Мы ничего не можем поделать. Простите нас… — сказал человек, стоявший рядом.

Кто-то незнакомый подошел и закрыл умершему глаза. Мимо пронесли еще двое носилок с телами. Флиаманта узнала своих братьев. Не в силах смотреть на все это, она уставилась в землю и прямо у себя под ногами увидела пятна засохшей крови и обломок клинка. Невдалеке послышалось шипение — это заливали водой еще тлеющие головешки.

Флиаманта почувствовала, что рука учителя Готфаруса легла ей на плечо.

— Прошу тебя, моя девочка, пойдем отсюда.

Но она не шелохнулась, и еще долго стояла молча, не в силах проронить ни слова.

* * *

Готфарус попросил Флиаманту остановиться в его доме, который находился недалеко от кладбища. Похороны погибшего семейства назначили на следующий день. Как ужасны были эти звенящие удары лопат о каменистую почву! Девушка полностью перестала разговаривать, отказалась от еды и не внимала просьбам Готфаруса и его семьи не смотреть все время в окно, выходящее на сторону кладбища.

Лишь поздним вечером она, наконец, спросила учителя о том, что же произошло в Орадейне.

Старик рассказал ей, что Эльмерус Тинтагиль умер, но группа влиятельных людей города не позволила его сыну Кейнарду взойти на престол — юношу заключили в темницу. К власти пришел Илинард Пентадейл, в прошлом советник короля, ненавидевший вольный воздух Орадейна. Он сразу принялся притеснять народ — по его приказу было казнено, брошено в тюрьмы и изгнано из города множество людей. Опасаясь народного гнева, он велел отобрать у населения все оружие, а для поддержания порядка пригласил в город целую армию варваров во главе с Горроторном Свирепым, величайшим головорезом всех Земель Тусклого Солнца. Отряды его людей теперь разгуливают по городу, избивая, грабя, а иногда и убивая прохожих. Одним из ближайших сподвижников нового правителя стал Эгист Мальфарус, в прошлом крайне непопулярный учитель Школы Войны, которого Флиаманта хорошо помнила. Этот человек и берет на себя исполнение большей части грязной работы. Его подручным выступает некий Хоннельгенд, предсказатель, пророчащий новой власти славу и величие, если она быстро избавится от своих скрытых врагов. Уверяет, что он сам видит всех насквозь вместе с их помыслами и планами. На самом деле, эта парочка выбирает дома побогаче и натравливает наемников на их хозяев, чтобы потом прибрать к рукам все имущество.

Кстати, в последнее время Эгист Мальфарус перестал скрывать, что действительно продавал в рабство выпускников школы, а всем сообщал, что они погибли в битвах. Причем на самом деле таких несчастных было куда больше, чем сообщали слухи. Флиаманта считала, что злодей таким образом погубил около десятка горожан, но она «недооценила» его — на самом деле их было втрое больше. Они принесли работорговцу немалый доход, который вместе с другими статьями его подлого промысла позволил Мальфарусу превратить свой дом в роскошный дворец и набить не один сундук золотом и драгоценностями.

А прошлой ночью Эгист Мальфарус организовал резню в доме Мерлагонда. Возглавляемый им отряд из сотни варваров, вооруженных отравленным оружием, посреди ночи ворвался в поместье. Его обитатели оказались застигнуты врасплох, но тем не менее оказали достойное сопротивление этим мясникам. Однако силы были слишком неравны… Потом враги подожгли все постройки и убрались восвояси, на обратном пути убив нескольких случайных свидетелей.

— Они запрещают людям собираться большими группами, а на похороны наверняка придет весь город. Злодеям это явно не понравится, но мы не можем иначе. Мы не сумели спасти их жизни, но не позволим подлым властителям издеваться над ними и после смерти — а то они обожают выставлять головы многочисленных казненных на стенах замка. Обещаю — Мерлагонд и его храбрые сыны и дочери будут погребены, как подобает.

* * *

Флиаманта никогда раньше не видела, чтобы на кладбище приходило столько людей. Она была благодарна жителям города за то, что они не стали донимать ее вопросами или соболезнованиями. Девушка молча стояла у разрытых могил, глядя, как туда опускают гробы и засыпают их землей. Сверху установили простые каменные плиты с именами и датами рождения и смерти. На могиле Мерлагонда была еще краткая эпитафия «Пока живем — помним». Флиаманта переводила взгляд с одной надгробной плиты на другую. Мерлагонд — ее дядя и покровитель. При его жизни девушка знала — есть на свете человек, который всегда сможет ее понять, простить и поддержать. Лоренлина, его жена, была для всех олицетворением любви и надежды, веры и верности. Зинтельнор, их старший сын, славный малый, весельчак и удалец. Гилронд, обладавший более строгим и суровым нравом. «И почему я так часто бывала с ним грубой?» — теперь Флиаманта чувствовала глубокое раскаяние. Мельдерик, последний из них, кого она видела; не в добрый час он вернулся домой… Гонтерос, в прошлом главный шалун во всей школе, нередко бравший Флиаманту себе в сообщники. Пятеро детей — младше Флиаманты — им было от десяти до семнадцати лет. Старшая дочь была самой доброй из всех, осваивала не только ремесло войны, но и искусство целителя, она и Флиаманту пыталась сделать добрее. Ее пятнадцатилетний брат был одним из самых упорных учеников школы. Он обожал соревноваться и на мечах, и в рукопашном бою с юношами из старших классов и нередко одолевал их. Правда, победить Флиаманту он не смог ни разу. В свое время она пообещала ему, что когда-нибудь он сумеет. И вот теперь этому уже не суждено свершиться…

Когда Флиаманте было шестнадцать, она спасла жизнь самым младшим детям Мерлагонда, двум дочерям и сыну. Она вместе с ними пошла гулять в лес, где на них напали три вооруженных варвара. Флиаманта выхватила у одного из них топор и с легкостью перебила нападавших. Тогда она спасла их… Но на этот раз не вышло…

Были рядом и другие свежие могилы, где лежали теперь жены старших сыновей, пятеро внуков Мерлагонда, прислуга и еще несколько совсем незнакомых людей, также погибших в ту роковую ночь…

Помимо безмерной скорби Флиаманта ощущала еще и раскаяние — ну зачем она так долго гонялась за подвигами? Если бы она вернулась домой вместе с Мельдериком, возможно, все бы сложилось иначе. Воительница обнаружила, что кошель, оставленный ей торговцем, всё еще висит на поясе. Каким страшным издевательством казалась теперь записка: «Флиаманте Гладсхейм, в награду за неоценимую помощь и с надеждой на дружбу». Если бы она не потеряла столько времени, возвращая этому купцу его барахло, украденное троллями, она бы успела помочь своим близким, а может бы тоже погибла, сражаясь вместе с ними. Такая участь казалась девушке куда лучше, чем ее теперешняя судьба. В сердцах она сорвала кошель и отбросила так далеко, что он ударился в стену одного из домов за пределами кладбища. Множество сверкающих золотых со звоном разлетелись во все стороны.

Она еще раз взглянула на дядину могилу и удивилась, что надпись на ней звучит как призыв к мести. Как она не поняла это с самого начала?

— Я буду мстить, — прошептала воительница, обводя взглядом печальные надгробные плиты, под которыми теперь оказались все, кто был ей дорог…

— Я никогда не считал месть достойным занятием, — послышался сзади голос Готфаруса Милгрима. — Но тебя я понимаю. Скажу лишь, что она не принесет тебе утешения.

— Наплакались, и хватит! Всем покинуть кладбище! — послышался неподалеку грубый голос.

За оградой появился большой отряд конных варваров. Они размахивали кнутами и палками, некоторые въехали на территорию кладбища, топча копытами могильные плиты. Народ покорно потянулся прочь. Флиаманта вернулась в дом Готфаруса. Они вместе поднялись на чердак, где были спрятаны меч и потрепанная кольчуга воительницы.

— Для таких дел, которые ты задумала, нужны доспехи поновее. Но, к сожалению, в моем доме не осталось ни шлема, ни даже хорошего кинжала. Все отобрали эти трусливые скоты. Сами они вооружены прекрасно, а Мальфарус опытный воин, к тому же он вряд ли будет биться честно. Но ты победишь его, ты лучшая из всех, кого я обучил за сорок лет моей работы в Школе. Злодеи закрыли ее за несколько дней до твоего возвращения, убив при этом многих учителей и учеников. Просто так, ради развлечения. Те, кто отправился на поиски приключений накануне этой резни, даже не знают, насколько им повезло.

— Раньше вы не говорили мне про то, что я лучшая, — не смогла сдержать своего удивления Флиаманта.

— Я не хотел, чтобы ты слишком возгордилась. Ты ведь примерным поведением никогда не отличалась. Эх… — он невесело рассмеялся. — Теперь это уже не имеет значения… Но это правда: ты была лучшей. Я сам был удивлен, что девчонка освоила такие приемы, которые и большинству опытных воинов-то не под силу. У меня остались тренировочные чучела на заднем дворе — думаю, тебе стоит вспомнить все, что ты умеешь делать с мечом.

Уже наступила ночь, но Флиаманта продолжала фехтовать. Чучела были устроены так, что при ударе они разворачивались и били нападавшего деревянным шестом, окованным железом. Увернуться порой бывало непросто. Всего таких приспособлений было несколько, и для того чтобы «сражаться» с ними со всеми, уклоняясь при этом от «ответных ударов», надо было обладать неплохой сноровкой, но для Флиаманты эта была легкая задача. Никто из «противников» не смог ни разу даже задеть ее, а вот они сами вскоре пришли в полную негодность. Окончив упражнения, воительница не легла спать, а до зари просидела у окна, выходившего на королевский замок, ставший теперь оплотом тиранов.

* * *

С первыми лучами серого рассвета Флиаманта покинула дом, решив не будить никого из хозяев. Не имея какого-либо плана действий, она пошла переулками по направлению к главной площади, как вдруг услышала из-за поворота топот коней, щелчки кнутов и громкие крики: «Дорогу его сиятельству Эгисту Мальфарусу!» Эти звуки приближались. Девушка взобралась на плоскую крышу соседнего дома рядом и обнажила меч. Мимо промчались несколько испуганных прохожих, спасавшихся от плетей. И вот из-за поворота появился большой отряд — дюжина конников, вдвое больше пехотинцев и запряженная четверкой коней колесница, на которой находились возница, полубезумного вида маг, наверное, это был Хоннельгенд, и сам Мальфарус, могучий и мрачный воин в черных доспехах. Судя по всему, никто из них не заметил воительницу, стоявшую на крыше.

— Обернись, Эгист Мальфарус! Посмотри на ту, у которой ты отнял все! — сказала Флиаманта, когда колесница оказалась прямо под ней.

Отряд разом остановился. Убийца Мерлагонда посмотрел на Флиаманту. Мальфарус много лет обучал девушку и ее ровесников, и она хорошо помнила этот тяжелый жуткий взгляд, от которого все ученики сжимались и начинали дрожать. Все? Только не она. Да, своими жестокими методами он сломил волю многих, но не Флиаманты, напротив, она сделалась еще сильнее, сколько Эгист не старался.

— Что тебе нужно, глупая девчонка? — наконец спросил он.

— Возмездие!

— Видно ты недовольна дележом имущества Мерлагонда. Я прикажу, чтобы тебе отдали твою долю. Возьмешь?

— Только вместе с твоей мерзкой башкой.

— Жаль, что я тебя ничему так и не научил, даже вежливости. Придется дать тебе последний урок. Арбалетчики, снимите ее с крыши!

Но воительница сама спрыгнула вниз, а все стрелы пролетели мимо. Под мечом Флиаманты в считанные мгновения полегло четыре пеших противника. На воительницу ринулся всадник, но она выбила его из седла и сама оказалась на коне. Колесница сорвалась с места и понеслась по улице, воительница бросилась в погоню, а за ней — все десять конников. Вскоре Флиаманта нагнала Эгиста и запрыгнула на стремительно летящую колесницу. Рядом с ней оказался Хоннельгенд.

— Тронешь меня, и твои страдания будут ужасны! — истерически завопил он, поднимая жезл.

— Да что ты знаешь о страданиях! — рука воительницы не дрогнула, когда она пронзала колдуна насквозь. Применить магию он так и не успел.

Следующим пал возница, его тело, как и предсказателя, полетело под копыта преследовавших колесницу всадников. Девушка хотела напасть на Эгиста, но колесница, которой никто не управлял, ударилась на повороте об угол высокой каменной ограды, правое колесо сорвалось, ось начала скрести по мостовой, высекая искры. Флиаманта сильно ушиблась при падении, но несмотря на боль, успела откатиться в придорожную канаву, заросшую кустами. Эгист, свалившийся на другую сторону дороги, вскочил и пробежав немного вперед, скрылся за небольшой калиткой в ограде, успев крикнуть подоспевшим в этот момент всадникам: «Найдите и приведите ее ко мне!» Флиаманта из-за кустов разглядела дом, в котором спрятался ее враг — это была усадьба одного из ее школьных учителей, старого вояки Хьорла, который очень любил ее и назвал внучкой. В детстве она часто играла со сверстниками в этом дворе и хорошо помнила все входы и выходы из него, и главное один, потайной… Девушка еще не знала, что ее «дед», посмевший заступиться за своих учеников, одним из первых пал от рук Эгиста, а большой дом старого учителя предатель превратил в склад имущества, уничтоженных его бандой горожан.

Варвары спешились и принялись обыскивать место, где разбилась колесница. Делали они это на редкость бестолково, ходили кучей и тупо озирались по сторонам. Чувствовалось, что столкновение с Флиамантой их сильно напугало. Только один, отставший от компании вояка, на свое несчастье догадался осмотреть кусты. Он не успел ни воспользоваться оружием, ни позвать своих — Флиаманта сначала зажала ему рот, а потом свернула шею. Накинув на плечи его длинный плащ с капюшоном, девушка вышла из-за кустов, и делая вид, что тоже занята поисками, начала не торопясь спускаться по боковой улице к реке Эарн, разделявшей город на две части. На берегу она отодвинула старую лодку, стоящую под навесом и, не снимая плаща, протиснулась в узкий наклонный тоннель.

Через четверть часа, изрядно перемазанная глиной, она была уже в том самом, знакомом ей с детства дворе, который весь был заставлен красивой мебелью, дорогими колесницами, и среди этого награбленного добра бродил его новый хозиян, в тот момент занятый выбором подарка для одной из своих наложниц. Едва он успел подумать, что неплохо бы присоединить к их числу и Флиаманту, как вдруг увидел стоящего прямо перед ним воина в грязном плаще.

— Ну что, поймали? — спросил он.

— Поймали, она перед вами! — ответила Флиаманта, мгновенно сбрасывая плащ.

Эгист отпрянул, но тут же пришел в себя и успел увернуться от меча воительницы.

Она сразу поняла, что ей достался очень серьезный противник — его ответный удар был столь мощным, что она еле устояла на ногах. Острие клинка задело левое плечо девушки.

— А ты стала еще красивее, и дерешься неплохо, но все равно через пару минут будешь отвратительно корчиться на куче этого барахла — пообещал негодяй. — Жаль, что тебя не было в ту ночь — додриатский кинжал так легко и нежно перерезает горло спящего, что тот еще успевает досмотреть свой последний сон.

Его слова привели девушку в еще большую ярость. Она ринулась вперед, нанося быстрые удары. Щит противника был весь искромсан, сам он отступал. Совершенно неожиданно он бросился бежать, влез по приставной лестнице на балкон, оттолкнул лестницу и ловко метнул во Флиаманту кинжалом. Она увернулась, и кинжал попал в глаз варвару, только что зашедшему во двор и пытавшемуся подкрасться к ней сзади. Тот заорал, заставив обернуться своего напарника, семифутового гиганта, пробирающегося сбоку, под прикрытием стоявшей рядом двухколесной повозки. Флиаманта, не долго думая, вспрыгнула на ее край, от чего поднявшаяся оглобля сильно ударила в челюсть зазевавшегося верзилу. Падая, он схватился за ту же оглоблю, и благодаря этому воительница взлетела в воздух и уцепилась руками за балкон, куда только что взобрался Эгист. Не успела она перебраться через перила, как по ней начали стрелять охранявшие дом арбалетчики. Только оказавшись на балконе, она поняла, что осталась без меча. Она вспомнила про короткий кинжал, который она нашла в плаще у варвара, но против меча Эгиста он был лишь жалкой игрушкой.

Мальфарус не напал на нее сразу, он явно что-то задумал — стоял с улыбкой в рамке балконной двери, жестом приглашая Флиаманту войти в зал. Отступать было некуда, а вокруг раны на плече медленно растекался страшный холод — похоже, клинок врага был непростым. Девушка сделала шаг. Эгист пропустил ее вперед, держа наготове меч, и указал на лестницу, которая вела в мансарду. Она пошла, ожидая самое худшее.

— Подойди к окну, — попросил он, и заметив, какие мучения доставляет Флиаманте, нанесенная им рана, добавил извиняющимся тоном. — Ты ведь знаешь, я — настоящий рыцарь, и совсем не хотел калечить девушку, которая, тем более, так прекрасна, но как учитель я обязан наказать зарвавшуюся ученицу…

Ты молода и полна жизни, а сражаешься за мертвецов. Стоит тебе только захотеть и ты будешь жить в роскоши и владеть этим городом вместе со мной, — Эгист показал на окно, за которым простирались самые красивые улицы Орадейна.

Флиаманта хорошо знала этот вид и часто любовалась им, когда приходила в гости к «деду». Но сейчас ей было невыносимо смотреть на этот ставший ей чужим и враждебным город. Эгист отошел в угол мансарды и, не прекращая следить и за Флиамантой, с удовольствием рассматривал себя в стоявшем там большом зеркале. Это была самая необычная вещь в доме Хьорла. Оно обладало способностью приближать и удалять отраженные в нем предметы. Вот и сейчас оно немного увеличило расстояние между девушкой и ее врагом. А Эгист был слишком увлечен собой и своими далеко идущими планами в отношении Флиаманты, чтобы заметить подмену.

— Ты сейчас уйдешь со мной или я отдам тебя варварам. Представляешь, с каким рвением они будут служить мне, если я подарю им самую красивую девушку Орадейна. Выбирай — я или они?

Флиаманта поймала взгляд Эгиста в зеркале, заставила себя изобразить подобие улыбки и сделала два шага вперед… Эгист не среагировал. Он, конечно, не поверил улыбке воительницы, но дистанция между ними казалась ему вполне безопасной. И напрасно.

— А, может, я тебе не нравлюсь?

— Не нравишься, — ответила Флиаманта и, собрав последние силы, всадила врагу кинжал между лопаток. В глазах у нее помутилось, и она потеряла сознание.

* * *

Девушка не знала, сколько времени она провела в обмороке, пока не очнулась на холодном каменном полу крохотной тюремной камеры. Ее рана была грубо перевязана грязной тряпкой, а одежда состояла из доходившего до колен мешка с дырками для рук, ног и головы. На руках и ногах были тяжелые кандалы, прикованные к кольцам в стене. Флиаманта осмотрелась. Под самым потолком — зарешеченное окошко, за ним — темнота. Через узкую щель под окованной железом дверью пробивался слабый свет факела. Рядом раздавались мерные шаги стражника.

В настолько безвыходное положение ей еще не приходилось попадать. Она убила ближайшего приспешника нового короля, так что было ясно, что через пару дней ее отсюда не отпустят. Теперь ее ждала либо казнь, либо долгая и мучительная смерть в этом каменном мешке. Интересно — ей специально дали противоядие, чтобы теперь умертвить более мучительно, или вещество, покрывавшее клинок Эгиста, не убивало а лишь на время обездвиживало его противников? Послышался какой-то шум — судя по всему, к двери подошли несколько человек. Лязгнул засов, дверь распахнулась, и в маленькую камеру втиснулось сразу шестеро стражников. Двое из них привязали к кандалам цепь и отсоединили их от стены.

— На суд! — коротко сказал главный из конвоиров.

И Флиаманту повели на цепи, будто дикого зверя. Впрочем, они не без оснований опасались своей пленницы. Ей казалось, что не будь на ней оков, она бы голыми руками порвала бы их на части. Отобрала у кого-нибудь оружие и кинулась бы освобождать всех заключенных этой темницы. Кто знает, что тогда бы стало с самозваными правителями Орадейна? А скорей всего, воительница бы просто погибла, зато не от руки палача. Но цепи были крепкими. Стража вела девушку по длинным коридорам тюрьмы, которые освещались редкими факелами. Они поднялись по лестнице и вышли во внутренний двор замка. Люди, сновавшие во дворе, останавливались, чтобы поглазеть на пленницу, которая в одиночку справилась с могущественным Мальфарусом и его свитой.

Флиаманта, пройдя под конвоем несколько коридоров, оказалась в круглом зале, вдоль стен которого располагались трибуны. В центре стояла железная клетка. Девушку втолкнули в нее и заперли за ней дверь. На скамьях сидело множество людей, среди которых Флиаманта узнала немало горожан, которые пользовались большим влиянием еще при Эльмерусе Тинтагиле. Далеко вперед выступала главная трибуна, где располагался судья и его помощники. Все присутствующие внимательно рассматривали девушку, кто с ненавистью, кто с удивлением, а некоторые даже со страхом. Она ответила собравшимся самым воинственным взглядом, на который только была способна. Какое-то время в зале стоял шум, продолжали подходить новые люди, но вскоре судья поднял руку, дав всем знак молчать.

— Встать! Суд идет! — послышался громкий приказ. Все поднялись, а многочисленная стража отсалютовала клинками.

— Можете садиться! — наконец сказал судья после слишком затянувшейся паузы. — Итак, — продолжил он, — перед вами Флиаманта Гладсхейм, девица, которая своими злодеяниями запятнала честь нашего великого города. Не знаю, видел ли этот зал преступников столь ужасных.

— Зал их, может, и не видел, зато их вижу я. И целую толпу! — вставила Флиаманта, обводя красноречивым взглядом всех собравшихся.

— Теперь все убедились в ее злодейской сущности! Даже сейчас она не раскаивается в содеянном, а напротив, увеличивает число своих преступлений! — гневно крикнул судья. — Таким образом, она обвиняется в преднамеренном, жестоком и ничем не оправданном подлом убийстве благородного Эгиста Мальфаруса, тайного советника нашего великого короля!

— По приказу этого «благородного» человека уничтожали даже младенцев! — вновь прервала судью Флиаманта.

— Замолчи обвиняемая, не то пожалеешь!

— И что же вы мне сделаете, интересно? Казнь мне и так уготована, а вы, при всем своем могуществе, больше одного раза убить меня не сможете! — с презрением ответила девушка.

— Кроме того, — с трудом сдерживая себя, продолжил судья, — она безжалостно уничтожила большое количество людей, служивших Эгисту Мальфарусу!

— А посчитать поленились? — вновь вклинилась Флиаманта, но на этот раз на нее не обратили внимания.

— Также она обвиняется в хранении запрещенных законом оружия и доспехов и в неуплате налогов с трехсот шестидесяти восьми золотых, выброшенных ею за оградой городского кладбища!

От последнего обвинения девушка чуть не рассмеялась, тем временем судья продолжил:

— Флиаманта Гладсхейм и прежде совершила великое множество злодеяний, за которые пока не понесла наказания. Три года назад она учинила расправу над храбрыми воинами из армии Горроторна Свирепого!

— Так вот откуда были те трое мерзавцев, — подумала пленница. — Интересно, какие еще «преступления» мне припомнят? Когда я была еще совсем девчонкой, за мной волочился сынок тогдашнего главного казначея — этот добрый папаша, судя по почетному месту в зале, хорошо устроился и при новой власти. Я не обращала на его отпрыска никакого внимания, и он по наущению Мальфаруса напал на меня в темном переулке. Потом долго ходил с кучей синяков и сломанным носом (дешево отделался). Не сомневаюсь, что сейчас мне и это припомнят.

И она не ошиблась. Судья назвал совершенное — «жестоким нападением на беззащитного ребенка», не обратив внимания, на то, что «ребенок» был на пять лет старше Флиаманты.

Чтение обвинения затянулось. Большинство из того, что в нем было, являлось полной выдумкой, некоторые из описанных событий и вправду происходили, но Флиаманта отношения к ним не имела. И, конечно, суд припомнил огромное количество поступков, которые она действительно совершила, но которые раньше и преступлениями-то не считались, а некоторые из них, напротив, называли подвигами. Как, например, уничтожение трех злодеев, напавших в лесу на ее младших сестер и брата.

— Ею совершено еще немало страшных, низких и порочных дел самого различного рода. О некоторых из них даже рассказывать стыдно, — наконец закончил судья.

— Стыдливость новой власти впечатляет, — добавила Флиаманта.

— Обвиняемая, признаете ли вы себя виновной во всех этих злодеяниях? — грозно спросил судья.

— Скажу честно, очень много нового о своей жизни узнала, — ответила девушка. — Но такие вещи, как победа над этим грязным убийцей Мальфарусом отрицать будет глупо.

— Сожалеете ли вы о содеянном?

— Да черта с два!

— Что вы можете сказать в свое оправдание?

— Только то, что вы все — мерзавцы.

— Итак, Флиаманта Гладсхейм признается виновной во всех вышеуказанных преступлениях и приговаривается к смертной казни через отсечение головы тупым топором! Приговор будет приведен в исполнение на рассвете 4 августа сего года! До наступления возмездия преступница будет содержаться в самой надежной темнице Орадейна! — закончил судья. Зал встретил решение продолжительными аплодисментами.

— Ах да, — вдруг вспомнил он. — Мы забыли про традиции — осужденная имеет право на последнее слово! Посмотрим, что эта девка нам скажет… — и он гнусно рассмеялся.

Флиаманта гордо выпрямилась, хотя тяжелые цепи причинили ей боль. Похоже, многие вокруг были восхищены ее красотой. Вновь обведя гневным взглядом весь зал, она заговорила:

— Знаю, вы хотите услышать от меня слова раскаяния и мольбы о пощаде, но вы зря надеетесь на это! Тираны, угнетатели и палачи! Вы — жалкие трусы! Скажите — будь у меня свобода и меч, у кого из вас хватило бы отваги сразиться со мной? Вы отгородились от народа стенами своих цитаделей, тюрем и щитами наемников. Но вы не сможете поставить на колени ни меня, ни других жителей свободного Орадейна!

— Ну а ты сама встанешь перед нами на колени, если за это мы сохраним тебе жизнь? — спросил судья. — Да еще наградим?

— Даже за вечную жизнь и все золото мира я этого не сделаю! Вы можете казнить меня, но не заставите склониться перед вами, палачи! Запомните, придет час возмездия, и ничто не спасет вас от гнева народа, падут стены ваших темниц и крепостей, и вы будете проклинать день, когда захватили власть в Орадейне! — она закончила свою речь в гробовой тишине.

— Ладно, поболтали, и хватит, — раздраженно сказал судья. — Увести ее с глаз долой!

Пленницу снова взяли на цепь. На этот раз ее отконвоировали в другую камеру, расположенную глубоко под землей. Вместо двери была решетка из прутьев толщиной в руку. Было очень темно — горел лишь один факел в начале коридора. Со стен сочилась вода. Ее заперли на тяжеленный замок.

Когда стражник отошел, Флиаманта сумела разглядеть заключенного в такой же камере напротив. Высокий седой человек, прихрамывая, подошел к решетке. Это был Агмериус Тильнорий, который, как и Готфарус Милгрим, являлся одним из старейших и любимейших учителей школы.

— Здравствуй, Флиаманта, — прошептал он.

— Здравствуйте, сэр Тильнорий, — ответила девушка. — За что же вас сюда?

— Нечаянно я узнал про то, что Эгист Мальфарус задумал расправиться с моим соседом и предупредил его об опасности. В тот же день меня взяли. Я здесь уже целую неделю, а пятого августа меня казнят. А тебя-то, за что хотят убить, юная Флиаманта?

— Я остановила Мальфаруса. Он убил моего дядю Мерлагонда Гладсхейма и всю его семью. Но это было последнее его злодеяние. Моя казнь пройдет на день раньше вашей…

— Ты была моей лучшей ученицей, — прошептал Тильнорий. — Ничего не бойся. Помни — все, кто любит тебя, будут рядом в жизни и в смерти, — учитель хотел еще что-то добавить, но его прервал грубый голос стражника:

— А ну, замолчите оба, не то я заткну вам глотки!

И Флиаманта отодвинулась к дальней стене камеры. Ее положение казалось ей совершенно безвыходным, а гибель — неизбежной.

 

Глава 14. Ночные кошмары

День прошел в многочисленных заботах. Посланники помогали Вестхиру и слугам приводить потрепанную гостиницу в порядок. Ее хозяин с утра был мрачен и раздражителен до тех пор, пока к дверям «Ведьмы» ни подъехал всадник, и со словами «граф фон Зюйденкост шлет вам золото на восстановление», передал мгновенно повеселевшему Вестхиру увесистый мешок.

На город спустилась ночь. Вангерт долго не мог заснуть, он все смотрел в окно и вслушивался в тишину. Вдруг он увидел что пламя на Башне Остристринора вспыхнуло ярче, чем обычно: если раньше оно казалось сигнальным костром, то теперь выглядело, как большой пожар. «По преданию это должно означать, — размышлял Вангерт, — что случилось нечто, приближающее наступление Последних Времен. Интересно бы узнать, что это за грозные события, и где они происходят?» С этими мыслями он глядел на далекое зарево до тех пор, пока ни забылся тревожным сном.

* * *

Ему снился родной город, но он был куда более мрачным, чем обычно. Люди казались напуганными, было темно, но ни у кого не было факелов, Вангерт пытался стучать в разные двери, но ему никто не отвечал…

— Подъем!!! — этот крик вдруг прорезал тишину, вырвав Вангерта из забытья.

Он резко встал. В этот момент в дверях появился крайне взволнованный Таламанд.

— Что случилось? — закричали все разом.

— Вооружайтесь! Тревога! Кто-то пробрался в местный зверинец и выпустил все его население на свободу! А там ведь была куча опасных тварей!

Схватив меч и рог, Вангерт выскочил на улицу. Он не без труда отыскал своих в большой толпе разбуженных постояльцев, собравшихся на площади перед гостиницей. Ветер пригнал облака, которые скрыли луну и звезды. По приказу Таламанда маги зажгли огни на палочках.

Неожиданно из темноты возникла фигура Серавира Флоритэйла.

— Понятия не имею, как такое могло случиться, — обеспокоено заговорил он. — Свидетели утверждают, что видели зверей разгуливающих на свободе еще часа три назад, но общую тревогу охрана объявила только недавно. И теперь этих тварей можно встретить повсюду. Говорят, что несколько человек уже покалечено… Тихо, — вдруг скомандовал он. — Вы слышите?

И, действительно, вскоре до слуха долетел приближающийся топот, и через несколько секунд из-за угла выскочило создание вроде кабана, но более крупное, покрытое длинной шерстью и с шестью ногами. Оно врезалось прямо в толпу, промчалось сквозь нее и зигзагами ринулось дальше вглубь лагеря. При этом оно проворно уклонилось от двух направленных ему вслед заклинаний — оба попали в соседний дом; послышался звон бьющегося стекла.

— Шестилап тупорылый, — объяснил Флоритэйл. — Далеко не самое опасное существо в нашем зверинце.

— Впервые слышу о чем-то подобном, — отозвался Таламанд.

— Так мы его сами и вывели.

— Доэкспериментировались, — пробормотал Таламанд, так чтобы никто из Меланрота его не услышал.

И в ту же секунду, со свистом рассекая воздух, буквально в десяти футах над головами толпы пролетело что-то похожее на летучую мышь, но величиной с грифона. При этом никто не смог толком различить эту тварь.

— Что это было? — испуганно спросил Эстальд.

— Горгулья. В Горах Ужаса таких сотни тысяч, у нас всего несколько. Они очень быстро и бесшумно летают, а в темноте их почти не видно. У горгулий острые когти и клыки.

— Мне все ясно, — ответил Эстальд. — Только вот еще один вопрос — зачем надо было держать такое милое создание прямо в городе?

Тут в небо осветили несколько волшебных лучей, и все увидели, что горгулья, облетев стоявшую рядом башню, на огромной скорости несется назад. В нее полетели беспорядочные заклятья. Одно из них поразило цель, и горгулья с резким криком метнулась в сторону, схватив за плечи какого-то отбившегося от толпы колдуна. Вангерт бросился ему на помощь и вцепился обеими руками в его ноги. Прежде чем крылатая тварь успела набрать высоту, Вангерт почувствовал, как на нем повис Эстальд. С громкими воплями все трое полетели по улице. Ноги висевшего ниже всех Эстальда то и дело чиркали по земле. Прохожие в ужасе шарахались в разные стороны; многие, похоже, принимали висевших на монстре людей за его огромный хвост. Те, что были посмелее, выхватывали оружие и бросались следом. Наконец, Эстальд умудрился достать палочку и наложить на горгулью расслабляющие чары. Тварь разжала когти. Все трое свались на кусты акации изрядно исцарапались, но не сломали ни рук, ни ног. Правда, колдун, побывавший в когтях горгульи, был еле жив от ужаса, на его плечах остались глубокие раны. Чудище с пронзительными воплями полетело прочь. И в то же мгновенье ветер донес до собравшихся запах дыма — на дальнем конце площади загорелись дома.

— У вас там что, дракон? — спросил Таламанд Флоритэйла.

— Нет, огненные бабочки. Их можно погасить, окатив водой, но сделать это непросто — они очень маленькие и быстрые.

В это момент к толпе подбежал какой-то маг.

— В канале объявились водяные. Говорят, что трех человек уже утащили под воду.

Меланротцы двинулись за вестником, постояльцы «Ведьмы» поспешили следом. С разных сторон слышался жутковатый рев, обрывки заклинаний и звон мечей, сталкивающихся с клыками и панцирями монстров. Тем временем уже несколько кварталов были подожжены огненными бабочками, которые носились по небу, оставляя за собой зигзаги искр. Край площади, повороты узких и темных улиц… Вот в свете волшебного огня впереди блеснула вода канала. Он был прямым как стрела, набережные выложены камнем, до противоположного берега — футов пятьдесят. Невдалеке виднелся каменный мост. На другой стороне почудилось какое-то движение; вскоре Посланники разглядели, что по набережной с важностью вышагивает паук величиной с быка. Над водой заметались лучи заклинаний. Один из них лишил чудище лапы, еще несколько угодили в туловище. Гигантский паук зашатался и рухнул, перевернувшись длиннющими ногами кверху. Тут же откуда-то возникла группа запыхавшихся меланротцев.

— Сэр, — обратился к Флоритэйлу один из них. — Неподалеку уничтожены два водяных. Полагаю, что в этом районе опасных тварей больше не оста…, - из тихой и гладкой, как зеркало, воды у берега неожиданно взметнулись девять змеиных голов, схвативших несколько человек, в том числе и говорившего.

— Это — озёрная гидра! — завопил Флоритэйл. — Стреляйте в нее!!!

Ужасные головы метались на огромной высоте, схваченные дико вопили, а в чудовище летели десятки заклятий с обоих берегов канала, но большинство из них были бесполезны. Монстр нечаянно отпустил одну из жертв, и нечастный плюхнулся в канал в сотне футов от поля боя.

Но тут Вангерт вспомнил про рог гномов и затрубил в него. Чудище испуганно заметалось и поплыло по каналу на восток.

— Гоните ее дальше, чтобы перехватить на мосту! — крикнул Флоритэйл.

А на этот самый мост уже сбегались с разных сторон десятки магов и городских стражников. Тварь попыталась нырнуть, но тут кто-то набросил аркан на одну из девяти шей. Однако соседняя голова легко перекусила веревку, и чудище поплыло дальше, на прощание окатив собравшихся на мосту сразу из всех своих пастей. Но тут Таламанд взмахнул посохом, и над водой с визгом пронеслось сверкающее белое колесо. Как ножом, оно срезало две змеиные шеи, после чего вернулось к волшебнику, его сотворившему. Страшные головы рухнули в воду, фонтаны зеленой крови ударили в небо. Несколько магов Меланрота во главе с Флоритэйлом встали в круг и вместе сотворили такое огромное колесо, что оно перерубило все семь оставшихся шей разом. Поверженная тварь рухнула в канал, подняв штормовую волну.

Не успели собравшиеся у канала облегченно вздохнуть, как невдалеке засверкали разноцветные молнии — кто-то воспользовался Астральной Башней. А через некоторое время…

— В Южной Астральной Башне несколько убитых! — не успев перевести дух, сообщил прибежавший волшебник.

— Так значит, это правда! — прошептал Эстальд.

— Ты о чем? — не понял Вангерт.

— Существует множество созданий, живущих в Астрале. Но, говорят, что самые ужасные из его обитателей порой вырываются в наш мир, неся смерть и разрушения. И хотя подобные монстры уже давно истреблены, ходят слухи, что в Меланроте, в специальной клетке, не позволяющей сбежать в магическое пространство, содержится одно такое чудище. Судя по всему, сегодня оно тоже сбежало из местного зверинца и, воспользовавшись кристаллом в одной из башен, проникло обратно в Астрал.

— Ну и пусть проваливает из нашего мира подальше!

— Это сделает монстра еще опасней, — пояснил волшебник. — Оказавшись в магическом пространстве, он сможет совершенно неожиданно выныривать из него где угодно. Астрал станет своеобразным «логовом», откуда тварь будет ходить на охоту…

И тут в воздухе возник целый клубок молний. Несколько ярчайших вспышек ослепили толпу. Затем из ночного неба словно выдрали лоскут, и из возникшего окна появилось нечто вроде дракона, но с восемью крыльями и совершенно без шеи. Новый монстр был окутан жутким, мертвенным свечением.

— В Астральную башню, скорее! — команда исходила сразу и от Флоритэйла и от Таламанда. Только если сможем заманить его туда, мы победим!

Простые люди и часть магов кинулись врассыпную, но небольшой отряд, возглавляемый Таламандом и Флоритэйлом, бросился к ближайшей башне. Крылатый демон понесся следом. Когда он снижался, с его лап срывались молнии, испепелявшие бегущих людей и разбивавшие в пыль стены домов. Сверкающий шпиль Астральной башни был уже рядом. Магией Флоритэйл распахнул тяжелые двери, и тут же их захлопнули бежавшие позади Посланники. Снаружи послышался жуткий рев.

— А как монстр попадет сюда, если мы хотим его заманить? — спросил Вангерт, каким-то чудом успевший пробежать между закрывающимися створками.

— Кристалл и есть приманка, — коротко ответил Таламанд. — Ведь только он позволит твари снова сбежать в Астрал. Все — наверх!

Не переводя дыхания, все поднялись в зал, где над магической картой местности нависал гигантский, заостренный книзу кристалл. Последовал приказ открыть несколько окон.

— Когда он появится здесь, — сказал Таламанд. — Маги должны произнести особое заклинание, которое закроет для чудовища двери в Астрал, а ты, Вангерт, труби в рог, что есть мочи.

За окнами несколько раз мелькнули охваченные сиянием перепончатые крылья. Вдруг всех ослепила яркая вспышка, часть купола рассыпалась в прах, и чудовище оказалось в зале, почти целиком заполнив его собой. Дюжина магов, стоявших вокруг кристалла, в том числе Эстальд и Таламанд, разом направили на кристалл ярко-золотые лучи. Вангерт изо всех сил затрубил. Судя по всему, чудище, стремясь сбежать от страшного для него звука, пыталось уйти в Астрал, но магия не позволяла ему этого сделать.

Кристалл начал ослепительно сиять, монстр закружился на месте, создавая вихрь, в несколько секунд разметавший крышу и стены. Все оказались на открытой круглой площадке. И тут кристалл взорвался, а вместе с ним и демон. Небо осветилось мириадами молний. Волшебная карта рассыпалась на тысячи разноцветных искр. Все, кто стоял на площадке, попадали с ног. Вангерт выронил рог, он был ослеплен и еще долго не мог придти в себя.

* * *

Тем временем бесчинства докатились и до рыцарского лагеря, обитатели которого мирно спали, ничего не подозревая. Маглинус проснулся оттого, что его с силой хлестнули по лицу, а спустя миг он понял что лежит под открытым небом — его шатер взмыл в воздух в когтях горгульи.

Рыцарь схватил меч и огляделся. Невдалеке, прожигая насквозь стоящие вдоль дороги знамена, пронеслась стайка огненных бабочек. Разбуженные люди с оружием и факелами, группами и поодиночке беспорядочно перемещались по лагерю, слышались противоречивые команды, то и дело перемежавшиеся страшным ревом, визгом, хохотом и шипением.

Маглинус бросился туда, откуда доносились звуки битвы, но испуганный женский крик заставил его повернуть в другую сторону. Открывшаяся ему сцена была поистине душераздирающей.

На фоне нескольких охваченных огнем шатров он увидел леди Эльдимену, с трудом удерживающуюся в седле белой лошади, которая от страшного испуга беспорядочно металась из стороны в сторону. Да и сама всадница, похоже, готова была в любое мгновение потерять сознание, и было из-за чего.

Со всех сторон ее обступали семь или восемь угноллов, жутких созданий, напоминающих вставших на задние лапы волков, но только втрое крупнее; их спины покрывала шерсть вперемешку с длиннющими зазубренными иглами. Чудовища с ревом и хохотом прыгали вокруг своей жертвы, постепенно сжимая кольцо.

Не теряя времени, Маглинус атаковал ближайшего зверя, ударив его мечом в незащищенный иглами бок. Угнолл рухнул замертво, но все его сородичи мгновенно набросились на нового врага.

— Бегите! — завопил Маглинус, уворачиваясь от удара мощной когтистой лапы, но Эльдимена никак не могла справиться со своей смертельно перепуганной лошадью.

После короткой схватки рыцарь точным уколом сразил еще одного угнолла, другому отрубил лапу, но и сам Маглинус тоже пострадал — на его предплечье остались несколько длинных и глубоких порезов — следы страшных когтей. К тому же противники были весьма умны — они наступали плотной стеной, медленно, но верно оттесняя Маглинуса к пылающему за его спиной большому шатру.

Положение казалось безвыходным, но тут он заметил невдалеке стаю огненных бабочек. Они должны были пронестись мимо, но на самом их подлёте рыцарь резко рванулся в их сторону. Угноллы, не видя, что происходит у них сзади, рванулись туда же, и огненная стая буквально села им на спины. Хором взревев, угноллы бросились врассыпную, сметая и поджигая все на своем пути. Один из монстров, все же решивший на бегу ухватить своими клыками Эльдимену, был тут же повержен Маглинусом.

— Как я могу отблагодарить вас, сэр? — наконец произнесла девушка, едва живая от страха.

— Меня зовут Маглинус, и я не сделал ничего особенного, — ответил рыцарь. — Но как вы здесь оказались?

— Сбежала от Лоретинга, когда начался переполох. Граф показывал мне дворец, который он построил в центре Меланрота специально к нашей свадьбе. И вдруг начал говорить такие странные вещи о какой-то безграничной власти. Я ничего не поняла, но мне стало так страшно. Сегодня вечером он был не похож на себя, мне показалось, что он болен и просто бредит. Я сказала, что ему нужно отдохнуть, а я хочу вернуться к отцу. Он засмеялся и заявил, что никуда меня не отпустит, и что герцог де Мелвенгрей мне вовсе не отец, и что скоро все узнают правду о моем происхождении… Еще вчера мне казалось, что я смогу полюбить графа, но теперь я его только боюсь и не хочу быть с ним.

— Если позволите, я буду защищать вас от кого угодно, — предложил рыцарь, который чувствовал себя влюбленным и почти счастливым.

— Помогите мне добраться до замка отца, — ответила Эльдимена. — Я хотела объехать лагерь, но на меня напали эти монстры…

В это самое время отряд из двух десятков вооруженных воинов ворвался в лагерь. Они шагали вперед с таким видом, будто все творящиеся вокруг бедствия их никоим образом не касаются.

— Ищите леди Эльдимену! — крикнул предводитель. — Ее недавно видели здесь. Мы должны доставить ее жениху целой и невредимой!

— Не отдавайте меня им! — взмолилась девушка.

— Скорее, к восточному выходу! — Маглинус взял в руки поводья лошади, на которой сидела Эльдимена.

Лагерь напоминал потревоженный улей. Кругом мелькали люди, искавшие монстров, или, наоборот, убегающие от них, слышались крики, лязг оружия, рев и вой.

Вдруг из темноты, также неожиданно как и в первый раз, вынырнула горгулья. Маглинус резко изменил направление и пробежал мимо конюшни, увлекая всадницу за собой. Позади чувствовался жар, он становился все сильнее и сильнее, Рыцарь оглянулся и с ужасом обнаружил, что на плечо его спутницы пытается сесть огненная бабочка. Не долго думая, Маглинус вытащил даму из седла и окунул ее в глубокое корыто, из которого обычно поили коней, а сам бросился на землю рядом. И уловка удалась — бабочка угодила в корыто, где мгновенно погасла.

— Что вы себе такое позволяете? — возмутилась девушка, выныривая. — Я же дочь герцога, а не…, - но Маглинус, не говоря ни слова, вновь окунул Эльдимену с головой.

И это спасло ее от атаки еще одной бабочки. Пока хозяйка «купалась», ее белая кобыла, обезумевшая от страха, исчезла в лагерной суматохе. Путь пришлось продолжать пешком. Они кое-как выбрались за ограду и пересекли соседний лес. Рыцарь и девушка то и дело слышали, как сзади кто-то с треском пробирается через бурелом или карабкается по ветвям над самой головой — многие монстры, обретя свободу, укрылись в чащобе.

Луна вышла из-за туч и путникам открылась широкая равнина и холм впереди. На нем расположился прекрасный белокаменный замок.

— Дальше я пойду сама, — сказала Эльдимена. — Надеюсь, мы еще увидимся… Маглинус, — с этими словами она поцеловала его и побежала к воротам замка.

Рыцарь еще долго стоял, не шелохнувшись.

* * *

Битва в городе, по которому бродили выпущенные на свободу чудища, продолжалась еще много часов. Некоторых из этих тварей ловили и водворяли в клетки, большинство просто уничтожали. Люди тоже несли большие потери — немало народу погибло и было ранено в ту роковую ночь. Гости из разных городов, особенно Кронемуса, все как могли, старались помочь магам и воинам Меланрота. Люди Таламанда в ту ночь потеряли пятерых убитыми, еще человек двадцать были ранены.

Светало. У всех подкашивались ноги. Монстры стали попадаться все реже и реже. Участники событий собрались на главной площади.

Прибыли Флоритэйл, граф фон Зюйденкост и Сэлоринд. Маги и военные, руководившие отрядами в разных концах города, докладывали о своих успехах и потерях. Все уже намеревались разойтись, когда на площадь выбежала группа крайне взволнованных волшебников. Они окружили Флоритэйла и принялись что-то наперебой рассказывать ему. Канцлер несколько раз кивнул и потом жестом попросил у собравшихся тишины. После этого один из пришедших взобрался на возвышение и развернул кусок лилового плаща, на котором был изображен какой-то герб.

— Это мы нашли у дверей зверинца. Клочок одежды кого-то, кто, видимо, и сделал это черное дело. Пусть наши друзья из Кронемуса скажут — чье это? Золотой лев на красном поле — это ведь их герб, если не ошибаюсь?

Посланники, которых на площади в тот момент было человек двадцать, переглянулись. Маг и его спутники подошли, чтобы показать свою находку поближе.

— Помнишь, как мы позапрошлой зимой нашли кусок плаща Маглинуса на дереве? — спросил Вангерт у Эстальда.

— Да, этого не забудешь… О, нет!

— Что?

— Это же мой! — прошептал Эстальд.

Тут маги Меланрота приблизились к Эстальду и, внимательно оглядев его, приложили обрывок к краю его мантии. Он подошел и по цвету и по форме.

Все вокруг уставились на Эстальда.

— Неужели вы на самом деле думаете, что это сделал я? — спросил он дрогнувшим голосом. — Я ведь до сих пор даже не знаю, где находится ваш зверинец, а это тряпка оторвалась еще вчера во время суматохи с Душепожирающим зельем!

Но его не слушали. Кто-то из местных магов уже вцепился ему в руку, видимо опасаясь, что Эстальд сумеет воспользоваться своей волшебной палочкой.

Вангерт бросился было на помощь другу, но неожиданно почувствовал, как его колени сжало ледяными тисками. Не сумев сделать и шага, он упал — видимо, кто-то из конвоиров заклятьем приморозил его ноги к земле. Как назло рядом не оказалось Таламанда, и на глазах у кричавшего от бессилия Вангерта и ничего не понимающих Посланников, Эстальда уволокли прочь.

 

Глава 15. Рожденная сражаться

До казни осталось два дня. Изредка, когда стражник отходил, Флиаманта переговаривалась сквозь решетку с Агмериусом Тильнорием. Дважды в день стража приносила еду, но девушка далеко не всегда к ней притрагивалась. Судя по всему, где-то рядом находилась камера пыток — и днем и ночью до ушей Флиаманты то и дело долетали душераздирающие крики и мольбы, чаще о смерти, чем о пощаде. О том, какие ужасы творятся за стеной, пленница только догадывалась.

Наступило раннее утро. Девушка очень долго, не отрываясь смотрела на светлеющее небо. Даже сквозь узкое зарешеченное окошко было видно, как прекрасен рассвет… Их осталось в ее жизни еще два…

Как вдруг кто-то снаружи загородил окно. Через мгновение между прутьями опустился на веревочке маленький узелок. Флиаманта схватила его и отвязала. Веревочка скользнула назад, после чего снаружи послышались торопливые шаги. Девушка развернула узелок. Там оказалась острая металлическая пилка и записка, в спешке начертанная на клочке пергамента.

«Не теряйте надежду, — гласила она. — Грядет восстание, и скоро город будет свободен. Мы роем подкоп под общую камеру, а вам передаем этот инструмент».

Тут послышался лязг засовов — пленнице несли завтрак — кусок хлеба и воду. Флиаманта еле успела изорвать записку на мелкие кусочки и спрятать мешочек.

На этот раз прямо-таки с удовольствием съела скудный паек.

— Что, решила устроить прощальный пир? — издевательски спросил один из стражников, но девушка не обратила внимания на колкость.

Охрана ушла, воительница достала пилку и принялась за дело. Пилить цепь, которой были скованы собственные руки, было непросто, к тому же через решетку, стоявшую вместо двери, было все видно и слышно, и девушке приходилось то и дело прекращать работу, когда шаги патрулировавших коридор воинов начинали приближаться к ее камере. Один раз Тильнорий, увидев, чем девушка занимается, хотел ей что-то сказать, но она приложила палец к губам.

Прошло несколько часов. Руки слушались плохо, пилка неоднократно падала на пол, один раз звон привлек охрану, но ничего подозрительного стражники, к счастью, не заметили. Флиаманта не забывала сдувать образовывающуюся на полу кучку серебристых опилок. Когда был принесен ужин, измотанная пленница смотрела на своих тюремщиков чуть ли не с благодарностью. Оставшись одна, она снова продолжила работу, хотя пальцы онемели совершенно. В прошлые ночи девушка не могла заснуть, но на этот раз ей пришлось бороться еще и со сном.

Под утро она сильно порезалась. К счастью, охранники, пришедшие с завтраком, не заметили кровь на ее лохмотьях. Так или иначе, ближе к вечеру последнего дня перед казнью одно из звеньев цепи, которой были скованы руки, сдерживалось лишь тончайшей перемычкой, которую можно было легко разорвать.

Но тут девушка поняла: делать этого сейчас нельзя — ведь скоро стража должна принести ужин, а ноги все еще в кандалах, которые она и не начинала пилить. За вторую цепь она принялась с удвоенной силой, но тем не менее, к ужину продвинулась весьма незначительно — высвободить ноги было пока невозможно, что делало положение отчаянным.

Ночь стала одним сплошным кошмаром, в основном из-за того, что время понеслось с какой-то невероятной скоростью — стемнело мгновенно, а луна стала меркнуть, едва успев взойти. Руки были изрезаны, она уже не обращала внимания на капающую с пальцев кровь, продолжая упорно пилить свои оковы. Небо начало сереть, как вдруг камеру заполнил странный, возникший из ниоткуда туман, поглотивший все вокруг. Еще миг — и девушка, сама не понимая этого, заснула.

Ее оковы исчезли, растворились и стены темницы — вокруг осталась одна лишь кромешная тьма. И вдруг перед ней возник человек, а впрочем, человек ли? Девушка видела лишь очертания фигуры, а лицо незнакомца скрывала тень.

— Совсем недавно ты мечтала о смерти, — спокойно произнес он (его голос показался Флиаманте странно знакомым). — А теперь в тебе вновь сильно желание жить. Почему же ты тогда не приняла предложение Мальфаруса или судьи?

— Ты неправ, незнакомец! — ответила воительница. — Эти палачи хотели сделать меня рабыней, а я ей не буду никогда! Жизнь без свободы мне не нужна!

— И за эту самую свободу ты готова пролить сколько угодно крови?

— Но я буду биться не только за себя, но и за свой народ. И, конечно, мстить за тех, кто погиб, «Пока живем — помним», — Флиаманта произнесла слова, начертанные на могиле дяди.

— Ты снова говоришь слово «жить», — сказал незнакомец. — Убей сама, или убьют тебя, не так ли?

— А что еще остается? — ответила Флиаманта, как-то сразу теряя интерес к разговору и просыпаясь.

— Как же получилось, что я заснула? Это похоже на какое-то колдовство. И голос этот я уже где-то слышала… — только и успела подумать воительница, прежде чем заскрипели отодвигаемые засовы.

Пленница поскорее спрятала пилку в углу и, как могла, утерла кровь, покрывшую ладони.

— Голодной ты не умрешь, — с этими словами вошедший стражник бросил девушке корку хлеба. — Только жри побыстрее, а то Наргтэйл, наш главный экзекутор, намерен удостоить твою казнь своим присутствием, только вот ждать он не любит.

— Польщена такой честью, — ответила Флиаманта, тем временем оценивая, хорошо ли подпилена цепь на ногах.

После этого охрана вывела девушку в коридор, а затем на главную площадь. У дверей их ожидал кровожадно улыбавшийся низкорослый человек с черной бородой, наверное, это и был Наргтэйл; неподалеку поигрывал топором верзила в маске. Флиаманта знала, что оружие притуплено, для того чтобы отрубить голову не с первого удара и причинить приговоренной ужасные страдания. Ворота открылись, и девушка увидела, что та часть площади, на которой стояли помост с плахой, отделена высокой стальной решеткой с острыми шипами наверху. Вдоль заграждения расположилась стража, а за ним клокотала громадная толпа.

Наемники, которые вели воительницу, Наргтэйл и палач поднялись на высокий, выкрашенный черной краской эшафот. Четверо солдат, заставили Флиаманту встать на колени перед плахой — это был толстый чурбан, обшитый сверху металлом. «Мясники», — подумала девушка, коснувшись лицом гладкой и холодной поверхности. Цепь, которая сковывала ее руки, оказалась натянутой вокруг плахи, так, что едва не порвалась. «Только не спешить, — уговаривала себя Флиаманта. — Но и не опоздать». Сделав свое дело, охранники спустились вниз и выстроились вокруг помоста.

— Ты уже готова? — заботливо спросил Наргтэйл. — Жалко такую красивую голову отделять от такого стройного тела, но мы сделаем это не сразу, а постепенно…

— Хватит болтать, начинайте уже! — раздраженно прервала его воительница; дальнейшее произошло мгновенно.

Палач размахнулся, стальная цепь лопнула как тонкая нитка, девушка откатилась в сторону, топор, отскочив от металлической поверхности плахи, отлетел вслед за ней. Верзила был так удивлен происшедшим, что не сумел удержать свой инструмент. Но — поздно — топор был уже в руках у его жертвы. Еще мгновение, и он с проломленной головой уже валялся под помостом.

Наргтэйл заверещал: «Ведьма, хватайте ее!» — и начал пятится к краю эшафота. Кусок цепи на руке освободившейся пленницы был довольно длинным, и она слегка хлестнула им главного экзекутора. Тот пошатнулся, не удержался на помосте и свалился вниз — прямо на острия пик спешившей на подмогу стражи.

Пока растерявшиеся от такого поворота событий наемники взбирались на помост, Флиаманта успела освободить ноги, разрубив цепь в том месте, где она не успела ее допилить. И потом со смехом обратилась к наступавшим:

— Эй, ребята, не торопитесь! Посмотрите лучше, куда вы лезете — это же эшафот! Меня привели сюда силой, а вы сами напрашиваетесь… Ну, как хотите, только не говорите потом, что я вас не предупредила, — и начала охаживать всех по порядку: кого топором, кого цепью.

Тем временем толпа на площади пришла в движение. Люди притащили к решетке огромное бревно-таран, стали закидывать наверх крючья и приставлять лестницы. Многие были с мечами и копьями — стало ясно, что, несмотря на все усилия тиранов, у народа осталось много оружия, а те, кто его не имел, приготовили топоры, грабли, а то и просто хорошие дубины. Во врагов летели камни и горящие факелы.

Но пока народ не мог прорваться через решетку, и воительница билась с многочисленными наемниками одна. Но теперь в ее руках был уже не топор, а отличный варварский меч, добытый в бою.

— Помогите! — истошно вопил стражник, стуча в окно караулки. — Демон вырвался на свободу! Она уложила тридцать, ой, уже тридцать один, тридцать два… Помогите! Пощадите! Не-е-ет! А-а-а!!!

— Тридцать три, — сказала Флиаманта, пронзив кричавшего насквозь.

Тут восставшие прорвали заграждение и волной хлынули к стенам замка, сметая на своем пути конных и пеших противников. Тараном снесли ворота, из которых еще недавно выводили приговоренную к казни Флиаманту. Сама воительница шла впереди бунтующего народа. И не было равного ее мечу.

Толпа ворвалась в темницу, как мух, разгоняя стражу и освобождая пленников. Пришло известие, что бой идет и в дальнем конце тюрьмы — заговорщики прорыли подкоп в общую камеру, через который пронесли оружие для заключенных.

— Первый и второй подземный ярусы взяты! — объявил один из предводителей восстания. — Теперь — всем наверх!

Из одиночной камеры выпустили Агмериуса Тильнория. Вышел на свободу и Готфарус Милгрим, арестованный уже после Флиаманты. Из-за пыток он потерял один глаз, теперь его скрывала грубая повязка.

Восстание уже распространилось и за пределы замка. На одной из прилегающих к нему улиц вооруженная чем попало толпа остановила подкрепление, прибывшее к сторонникам самозваного короля из загородных казарм.

Кто-то сообщил, что приспешники тиранов укрылись в своих домах, стоявших на площади. Уже через час весь этот самый богатый в городе квартал был разгромлен. Были перебиты все его обитатели, включая не только виновных в угнетении народа, но и всех их домочадцев и обычных дворовых слуг. Имя Флиаманты, уже успевшей стать народной героиней, имена ее погибших братьев и дяди были на устах у всех, кто правил на этом страшном карнавале мести. Когда воительница пришла на площадь, горожане приготовились атаковать родовое поместье Мальфарусов. Раздавались выкрики:

— За Мерлагонда!

— За Мельдерика!

— За Флиаманту! — еще сильнее заорала почти вся толпа, заметив появление воительницы.

Откуда-то из верхних окон поместья, никого не задев, прилетело несколько стрел. Видимо, стрелял кто из его бывших охранников Мальфаруса.

— Это еще что такое? — удивилась Флиаманта. — А ну-ка дайте мне лук. А огонь есть?

Воительница подняла лук с горящей стрелой. Мгновенно поняв задуманное, люди толстыми бревнами подперли снаружи массивные двери. Девушка выстрелила.

Придя к власти и ограбив множество горожан, Мальфарус перестроил свой каменный дом, украсив его всеми возможными способами. Стены обросли резными балкончиками, на крыше расположились висячие сады, а первый этаж здания опоясала деревянная галерея с навесом из разноцветной ткани. Сегодня все эти излишества сыграли роковую роль — горящая стрела вонзилась точно в середину вышитого на материи родового герба Мальфарусов. В считанные мгновения весь дом обвила огненная змея. Искры попали в окна, дальше загорелись шторы, и жадное пламя объяло поместье изнутри. Всевозможные роскошества, которых там явно хватало, горели прекрасно…

На двери обрушились гулкие частые удары, кто-то из многочисленных обитателей поместья пытался вылезти в окна, но Мальфарус в свое время установил на них мощные кованые решетки.

Из пылающего дома неслись крики и мольбы, но девушка была безжалостна — сейчас перед ее глазами вновь проносились лица братьев и сестер, навеки оставшиеся искаженными выражением кошмарных предсмертных мук. Она снова и снова вспоминала, как Мерлагонд умер у нее на руках, и как она потом стояла перед его могилой. «Пока живем — помним» — эти слова горели в ее сердце даже сильнее, чем яростное пламя, пожиравшее дом предателя, лишившего Флиаманту всего, что было ей дорого.

— Выпусти хотя бы женщин и детей, — неожиданно услышала она чей-то задыхающийся голос. Высокий седой опирающийся на палку человек стоял у нее за спиной. Несмотря на хромоту, он почти бегом преодолел площадь — боялся не успеть.

— А, это вы, учитель, — нехотя откликнулась Флиаманта, узнав Агмериуса Тильнория. — Стоило ли так спешить из-за этих… Ну ладно, только ради вас и ради праздника нашей победы. Эй, лучники, возьмите-ка на прицел выход. Уберите бревна. Смотрите только, чтобы кто-нибудь из подручных Мальфаруса не попробовал удрать в юбке.

Десятка полтора женщин и детей выскочили из дома. Одна старуха бросилась перед Флиамантой на колени. В этот самый момент обрушилась крыша пылающего дома.

— Благодарите его, — девушка кивнула в сторону Тильнория. — А я вас ненавижу. — И быстрым шагом направилась в сторону замка, за неприступными стенами которого укрылся жестокий тиран Илинард Пентадейл.

Штурм продолжался уже несколько часов, но пока безуспешно. Прятавшиеся за крепостными зубцами лучники сыпали в толпу стрелами, а на тех, кто подходил слишком близко, летели камни, лился кипяток и горячая смола. На площадь выкатили наспех построенную катапульту. В нее зарядили громадный камень, облили его маслом, подожгли и выстрелили по замку. Остроконечный шпиль на одной из башен рухнул, над крышей начал подниматься столб черного дыма. К воротам подтащили таран, людей, которые его несли, товарищи прикрывали от стрел щитами, но не смогли защитить от кипящего масла и расплавленного свинца пролившихся сверху. Атака захлебнулась.

У нападавших не было даже длинных осадных лестниц. Одну такую кое-как сколотили на площади и приставили к стене. Флиаманта ринулась вверх вместе с десятком самых отчаянных повстанцев, а через несколько секунд уже полетела на землю с двадцатифутовой высоты. Она сделала пару кульбитов воздухе и спокойно приземлилась на ноги.

— Молодец, — не зря я тебя учил падать, помню, тебе это не очень нравилось, — на девушку весело смотрел своим единственным глазом Готфарус Милгрим, неожиданно оказавшийся рядом.

— Спасибо. Вот если бы вы еще научили, как прорваться в этот треклятый замок.

— Можно и это. Эй, люди, за мной! Из темницы есть потайной ход, о котором новые хозяева замка ничего не знают!

Несколько поворотов, и вот в стене открылась замаскированная дверь. Туннель был низким и узким, все зажгли факелы и гуськом двинулись вперед. Через сотню шагов коридор пошел вверх и уперся в потолок. Плита, закрывавшая выход, закреплена не была, и ее тотчас оттолкнули.

Каковы же были изумление и ужас защитников, увидевших, что те, от кого они упорно оборонялись, уже находятся внутри! Часть варваров отступила вглубь двора, остальные начали сдаваться сотнями.

— Наш принц, законный наследник трона заключен в самой высокой башне, давайте же освободим его! — скомандовал человек с перевязанной головой. Флиаманта признала в нем Деральта Хентельмара, в прошлом одного из ближайших сподвижников старого короля.

Большая часть повстанцев схватилась с врагами в тронном зале, а Флиаманта побежала вверх по лестнице. На следующем этаже находилась королевская спальня. Больше всего на свете Флиаманта сейчас желала расправиться с Илинардом Пентадейлом, главным виновником всех бед и несчастий. Но в королевских покоях было пусто. Очень скоро девушка обнаружила открытую дверь в потайной ход, видимо, выводивший за пределы замка. Трус Пентадейл наверняка удрал отсюда, еще когда штурм только начался. Неужели, негодяй избежит заслуженного возмездия? В гневе воительница разрубила спинку стоявшего рядом массивного кресла.

Флиаманта уже хотела броситься в свободный проход, как вдруг оттуда послышался испуганный голос:

— Эти оборванцы забаррикадировали тоннель снаружи, но в восточной стене есть дверь, о которой они не знают; попробуем добраться до нее.

Через несколько секунд из темноты вынырнул Илинард Пентадейл, маленький тщедушный человечек в роскошных одеждах. С ним был Ильхарус, его младший брат. Их сопровождали трое слуг.

— Кто вы? — завизжал правитель, увидев Флиаманту.

— Твоя смерть!

Старший Пентадейл бросился бежать, его брат оказался посмелее и вместе со слугами бросился с мечом на воительницу. Один из слуг сбежал, второй попытался защититься ножом. Флиаманта мгновенно выбила нож, да так, что он полетел в сторону убегавшего правителя и пригвоздил к полу край его длинного одеяния.

— Стоило бы избавиться от этих тряпок перед бегством, король! — сказала Флиаманта, расправившись с Ильхарусом и последним слугой.

Дрожа от страха, враг попятился и упал. Всем своим видом он вызывал у девушки ярость и отвращение.

— И этот жалкий трусливый подлец сгубил столько смелых, благородных и честных людей! Он заплатит за все! — никогда еще Флиаманта не чувствовала себя столь ожесточенной.

— Пощадите меня, молю, пожалуйста! — враг уже рыдал, но и это не разжалобило воительницу.

— Ты приказал выколоть глаз Готфарусу? — спросила она. — Он ведь и тебя учил когда-то…

— Я… нет… я не хотел…

— А сам попробовать не хочешь?! Получи, грязная тварь! — с этими словами Флиаманта схватила горящий факел и ткнула им прямо в лицо Пентадейла.

Враг заверещал от дикой боли и попытался отползти.

— Твои родственники сами виноваты… — простонал он. — Они возмущали народ… Я был вынужден защищаться…

Это еще больше разозлило Флиаманту, и она вновь замахнулась факелом. И тут кто-то крепко схватил ее за руку. Девушка локтем ударила невидимого противника в грудь, услышала короткий вскрик, но даже не обернулась — ведь в этот миг Пентадейл бросился бежать. Одним прыжком воительница настигла злодея, он потянулся к рукояти висевшего на поясе кинжала, но ничего сделать не успел — меч Флиаманты пронзил негодяю горло.

Тем временем огонь от брошенного девушкой факела поджег ковер, кровать с балдахином и гобелены на стенах. Рядом послышался слабый стон. Воительница оглянулась и увидела Агмериуса Тильнория. Да, это опять был он, в странной неестественной позе стоящий у стены. Учитель тяжело дышал, из уголка его рта струилась кровь.

— Так ты, оказывается, вражеский прихвостень! — выдохнула девушка, направляя на бывшего наставника меч, бывший в крови по самый эфес. — Тебе стоило сдать меня, когда я начала пилить оковы! А сейчас уже поздно, и пощады ты не дождешься!

— Ты не права, моя девочка, — ответил Тильнорий срывающимся голосом. — Я такой же враг тиранов, как и ты… И я лишь хотел защитить твою бессмертную душу от пожирающей ее тьмы. Глядя на то, как ты заживо сожгла всю родню Мальфаруса и как пытала Пентадэйла, я понял — даже победа над всеми тиранами Орадейна не стоит того, чтобы моя лучшая и любимейшая ученица стала жестоким и кровожадным подобием демона… Ты гибнешь, Флиаманта, хотя сама этого не видишь… Я просто хотел…, - он захрипел и закрыл глаза, и девушка увидела, что, налетев на стену, Тильнорий насадился на ввинченный в нее острый крюк. И это случилось от ее удара…

— Нет, только не умирайте, пожалуйста! — прошептала Флиаманта, осторожно снимая наставника с предательского острия и укладывая его на пол. — Простите…

Из последних сил смертельно раненый Агмериус поднял голову и отчетливо прошептал:

— Бедная, бедная девочка… Сколько еще несчастий ты принесешь этому миру!

Кровь с крюка капнула прямо на руку девушки. Тот, кто обучал Флиаманту с малых лет, любимейший из ее учителей, умер. Она убила его. На ее руках была его кровь…

* * *

Воительница долго стояла на месте, не в силах до конца осмыслить содеянное, и не обращая внимания на то, что кругом все горит. Где-то рядом послышался крик: «Флиаманта! Выходи на площадь! Мы победили!» Лишь после того, как этот призыв повторился в третий раз, она пошла, едва передвигая ноги, словно во сне. Шедшие вместе с ней повстанцы бурно обсуждали события этого дня, но все их слова доносились до нее будто издалека. Какой-то подобранной на полу тряпкой воительница машинально вытерла меч.

Площадь содрогалась от криков. Кто-то поднял над толпой голову свергнутого правителя, насаженную на длинное копье.

Флиаманта взглянула на поместье Мальфаруса, вернее, на то, что от него осталось. Изнутри оно полностью выгорело, но массивные двери по-прежнему стояли — выпустив женщин и детей, повстанцы вновь подперли их бревнами, чтобы не дать спастись приближенным Мальфаруса. Из нескольких щелей торчали лезвия топоров — кто-то безуспешно пытался вырваться… Но теперь девушка уже не ощущала того мстительного удовлетворения, которое испытывала совсем недавно.

Спустя некоторое время на помост, где еще несколько часов назад Флиаманту собирались казнить, вышел освобожденный из плена наследник престола, Кейнард Тинтагиль. Это был красивый и статный юноша, но бледный и изможденный — сказались несколько месяцев заключения. Площадь притихла.

— Я хочу сказать, — начал он, — что наш народ велик. Он не дал тиранам поработить себя. Убийцы, занявшие престол, не смогли подавить его волю и отвагу, и победа осталась за нами! Отныне и вовеки веков в Орадейне будет, как и прежде, править справедливость. До последнего вздоха, последней капли крови клянусь следовать по стезе правды и добра, как бы ни была трудна эта дорога!

По толпе прокатилась волна одобрительных возгласов.

— Также, — продолжил принц, — я склоняюсь перед той, которую возненавидела сама судьба. Возненавидела, но не сломила. Флиаманта Гладсхейм, последняя из некогда могущественного дома. В ночь перед свободой у меня было видение. Кто-то сказал мне, что у того, кто приведет нас к новому рассвету, должно быть и новое имя. Отныне ты будешь именоваться Флиаманта Изенорт, что на одном древнем языке имеет два значения. Первое — «подвергнувшаяся тяжким бедам и лишениям». Второе, еще более важное — «рожденная сражаться». С честью носи новое имя. Да будет так!

Флиаманта, стоявшая в первом ряду, преклонила колено. После этого принц обнажил меч.

— Это следует делать сразу после возвращения из странствий. С твоим посвящением мы запоздали, но тобой оно более заслужено, чем кем-либо. — С этими словами он коснулся мечом ее плеча. — Итак, клянешься ли ты верно служить Орадейну, соблюдать и защищать его законы, помогать слабым и всегда идти путем чести и доблести?

— Клянусь, — ответила девушка.

— Тогда, — сказал Кейнард Тинтагиль, — пусть засвидетельствуют все присутствующие — я, правитель Орадейна, принимаю твою присягу на верность. Встань же, Флиаманта Изенорт! И будь всегда верна своей клятве.

Воительница поднялась под приветственный шум толпы. Неожиданно принц заговорил необычно тихим голосом:

— Отец перед самой смертью что-то написал на пергаменте. Он отказался от помощи писца. Когда жизнь покинула его, мы нашли рядом разлитые чернила, перо и этот свиток. Здесь сказано: «Это должна прочесть Флиаманта из дома Гладсхейм, и больше никто». Тут содержится что-то очень важное для тебя. Боюсь только, многие строки здесь залиты чернилами… — с этими словами он достал из-под полы своего плаща небольшой пергаментный свиток.

— Благодарю вас, ваше величество, — ответила девушка, забирая послание.

Вскоре на площади начался пир в честь победы и коронации Кейнарда Тинтагиля. Но Флиаманта не находила себе места на этом празднестве — столько разных событий произошло с ней за очень краткий период ее жизни. Когда был жив Мерлагонд, девушка знала — его дом всегда будет ей надежным оплотом, там ее примут, несмотря на все ее прегрешения. Теперь она вынуждена была в одиночку справляться с такими непривычными для нее душевными муками. Ничего подобного она раньше не испытывала. Сначала она училась, потом странствовала, потом мстила. Теперь же, когда все кончилось, она не знала, как жить дальше. Как искупить свою вину за смерть наставника? Как укротить жестокого демона, который проник в ее сердце?

Флиаманта развернула записку. Вдруг прочтенное принесет ей хоть малое облегчение? Первые строчки были очень четкими, словно их писала не дрожащая рука умирающего:

«Юная Флиаманта! Когда ты будешь читать это письмо, меня, скорее всего, уже не будет на этом свете. Я не хотел тебе этого рассказывать, знал, что это принесет тебе боль, но, почувствовав близость смерти, решил, что ты должна знать правду, какой бы страшной и горькой она ни была. Хочу на прощание покаяться в одном давнем и страшном злодеянии, — тут почерк сделался менее твердым, некоторые слова было очень трудно прочесть. — Твои родители, Мельдинар и Хельфлена, были храбрыми, мудрыми и добрыми людьми, верно служили Орадейну, пользовались большим уважением. Ты не можешь себе представить, сколько радости принесло им рождение их первого ребенка, разумеется, речь идет о тебе.

Но вот наступил 14513 год. Наш город в то время процветал. Глядя на него, я преисполнялся гордости, от сознания того, что жизнь моего народа под моей рукой становится все прекрасней. Ничто не предвещало неожиданно грянувшего грома. Из древней книги (будь она проклята навек!) я узнал, что… — и дальше несколько строк были залиты чернилами, так, что ничего нельзя было понять. Девушка пробежала глазами вниз по свитку, пока не дошла до отрывка, где можно было разобрать отдельные слова:… вместе с ними я послал… которые должны были… но они оказались благороднее, чем… не стали совершать… вместе с теми, кого должны были… смерть, — после этого шел еще один кусок текста, полностью залитый чернилами. С превеликим трудом девушка различила слова «Мерлагонд» и «раскаиваюсь».

Последние строки вновь были написаны очень твердо и четко: «Теперь, когда ничего уже нельзя исправить, ты, Флиаманта, должна помнить — жребий, который определен тебе судьбой…» — и на этом запись обрывалась, видимо, дописать послание Эльмерусу не позволила сама смерть.

Флиаманта надеялась, что письмо хоть на малую толику облегчит камень на ее душе, но она ошиблась. Напротив, это отрывочное и незаконченное послание вселило в сердце девушки глубинный ужас перед давней и страшной тайной, заключенной в последних словах умирающего короля.

 

Глава 16. Таламанд становится разбойником

А что же тем временем происходило в Меланроте? Долго еще стояла в безмолвии главная площадь, после того, как увели Эстальда. К Вангерту подошел Таламанд и сразу невидимые кандалы спали с его ног. Вангерт инстинктивно сделал несколько шагов вперед. Колдун положил ему руку на плечо:

— Извини, пожалуйста, но у меня не было другого выхода.

— За что вы просите прощения? — не сразу догадался Вангерт. — Так это вы меня приморозили? Вы сами струсили, отдали им Эстальда, а мне помешали его выручить!

— Неужели ты не понял, что они только и ждали, что мы начнем сопротивляться? Ты думаешь, нам легче будет помочь Эстальду, если мы окажемся в одной тюрьме с ним?

В этот момент в толпе на площади возник какой-то пока неясный гул. Постепенно он превратился в яростный клич, который подхватывали все новые и новые люди вокруг. До ушей Посланников донеслись слова, не предвещавшие им ничего хорошего:

— Смерть разбойникам из Кронемуса! Смерть предателям!

Толпа, которая, когда уводили Эстальда, подалась в стороны, теперь сомкнулась вокруг Посланников зловещим кольцом.

— Таламанд, предводитель головорезов! Позор тебе! — особенно громко выкрикнул кто-то.

Первые ряды расступились, из них вышел Сэлоринд. Ему тут же передали свиток, который он прочел своим высоким и неприятным голосом:

— «За ужасные злодеяния, совершенные подданными Кронемуса, Михрамус Таламанд должен немедленно покинуть Меланрот вместе со своими людьми, — начал читать он. — Эстальд Нотхорн будет дожидаться суда в темнице гильдии. На основании законов Ордена Вармонгера, гильдия магов Кронемуса исключается из Ордена».

Площадь, услышавшая эти слова, возликовала. Радости большинства присутствовавших не было предела. Посланники Кронемуса, возмущенные такой несправедливостью, были готовы броситься на обидчиков и любой ценой стереть с их лиц злорадные улыбки. Так бы они и сделали, если бы Таламанд не дал всем знак сохранять спокойствие.

— За мной, друзья! Нам здесь нечего делать, — тихо приказал канцлер.

Толпа расступилась, позволив отряду покинуть площадь. По городу шли в гробовом молчании, преследуемые издевательскими выкриками и проклятьями. Вангерту казалось, что этот позорный путь длится вечно.

— Неужели Таламанд, такой великий и мудрый волшебник, сдается просто так? Он что, намерен увести нас отсюда, когда Эстальд в темнице, а кругом затаились злодеи, преследующие непонятные, но явно ужасные цели? — в отчаянии думал Вангерт.

Небо было большей частью скрыто свинцовыми тучами, дул неприветливый ветер, где-то погромыхивал гром. На лужайке в нескольких милях от городских ворот Таламанд дал всем знак остановиться. При помощи парочки молодых Посланников волшебник влез на валун.

— Братья! — обратился он к собравшимся. — Наш товарищ в опасности. Предательским путем он был брошен в темницу, и теперь ему грозит смерть. Что нам надо делать?

— Освободить его! — как один, грянули десятки голосов.

— А если для этого придется пожертвовать собственной жизнью, готов ли каждый из вас сделать это?

— Готовы! — решительно ответили Посланники.

— Я и не сомневался в вашей храбрости, — сказал маг. — Но горстке людей будет трудно противостоять целому городу, который заговорщики настроили против нас. Толпа называла нас разбойниками — и мы ими станем. Мы устроим в ближайшем лесу лагерь и вызовем сюда наших рыцарей. И пока жив хоть один из нас, мы будем бороться за освобождение нашего друга и восстановление справедливости. Сейчас, когда на нас ополчились самые злые и темные силы, мы должны показать им, что не зря являемся воинами Кронемуса, города в котором рождались герои, чья слава никогда не умрет!

И восемьдесят шесть Посланников (именно столько их осталось без тридцати трех отсутствовавших рыцарей и Эстальда) обнажили мечи и волшебные палочки, а уж от боевого клича с нескольких деревьев взлетели стаи потревоженных птиц.

— В свой первый приезд сюда, еще в молодости, — продолжил Таламанд менее торжественным тоном, — я неплохо исследовал здешние леса. К северу отсюда есть безлюдное место, где можно расположиться, не привлекая к себе внимания и вместе с тем не упуская из виду того, что происходит в городе — а это именно то, что нам сейчас нужно.

После этой речи он спустился с камня и повел отряд по малозаметной тропе в глубину лесной чащи. Через пару часов ветер разогнал облака, и сквозь густые кроны деревьев пробилсь приветливые солнечные лучи. Посланников они не особенно обрадовали, но хотя бы вселили надежду, что строить лагерь придется не под дождем. Скоро стало ясно, что дорога не уводит от города, а огибает его. На очередном повороте глазам путников открылся участок редкого леса. Невдалеке тек ручей. Кустарника вокруг было немного, поэтому местность вокруг просматривалась на расстояние двух полетов стрелы. Таламанд послал Дольмеруса Кромфальда за рыцарями, все остальные приступили к сооружению лагеря.

— Поменьше волшебства, — призвал Таламанд. — Весьма вероятно, что нас будут искать, используя разведчиков на грифонах, которые способны заметить магию с неба.

Когда в лагерь, наконец, прибыли рыцари, строительство было практически закончено. Посланники соорудили два десятка шалашей, а верхушку одного из деревьев приспособили под наблюдательный пост.

— Целую крепость отгрохали! — заметил Флиппарус, спешиваясь. — Мы что, готовимся к большой войне?

— Она уже идет! — коротко ответил Таламанд.

На западе садилось солнце, а на севере ярче заката пылало пламя на Башне Остристринора, теперь его языки поднимались до самых небес.

— Значит, «война уже идет», — думал Вангерт. — Таламанд, как обычно, настраивает нас на серьезные испытания или на самом деле считает, что мирное время кончилось?

От этих мыслей его оторвали слова Маглинуса:

— Знаешь, этот всеобщий благодетель граф фон Зюйденкост кажется мне весьма подозрительной личностью. Вчера он так напугал леди Эльдимену… Она считает, что его рассуждения о безграничной власти — это горячечный бред, но я подозреваю, что болезнь эта более опасная, и не только для его невесты.

— У Лоретинга на уме что-то дурное? — удивился Вангерт. — Как-то не верится.

— Но не зря же она сбежала от него в ту страшную ночь!

— Женщины непостоянны, друг мой. От меня, как тебе известно, тоже одна недавно сбежала, — вздохнул Вангерт. — Я понимаю, что у тебя есть веские причины не любить графа, но не думаю, что человек, сделавший всем столько добра, может быть замешан в чем-то нехорошем.

Маглинус уже хотел возразить, но тут спор прервал Таламанд:

— Вангерт, нам нужна твоя помощь. Ты ведь уже имеешь опыт шпионства в крестьянской одежде? Так вот, необходимо проникнуть в город так, чтобы тебя не узнали. Маскарадных одеяний у нас нет, так что советую тебе искупаться в ручье одетым, после чего поваляться на земле. Это не слишком приятно, но ради друга и всех нас…

— Я сделаю все, как вы просите, — ответил Вангерт. — Но что мне следует узнать?

— Да, сущий пустяк! Нужно послушать, что болтает народ на улицах. Сейчас сплетни могут оказаться полезнее для нас, чем переговоры важных персон из гильдии и Ордена. И помни, ты должен вернуться до темноты, пока не закрыли ворота. Так что у тебя совсем немного времени.

Спустя несколько минут Вангерт уже стоял перед Таламандом грязный как свинья.

— Чудесно! — усмехнулся канцлер. — Остается только пожать тебе руку, пусть она и в грязи, и пожелать удачи.

— Во имя друзей и справедливости, — ответил Вангерт, и это было чистой правдой.

* * *

— По-моему, я слегка перестарался, — думал Вангерт, прислушиваясь к постепенно затихающему шуму работы в лагере. Следом за ним по траве тянулась дорожка грязи, в сапогах хлюпало, волосы можно было выжимать.

Вангерта удивило, как быстро он очутился у городских ворот, оказалось, что обратный путь был втрое короче того, что избрал Таламанд. Мысль, что он, Вангерт, и все его товарищи вместо того, чтобы с позором удирать домой, расположились под самым боком у обидчиков и скоро докажут им всю глубину их неправоты, и что он активно участвует в этом, вселила в его сердце некое подобие удовлетворения.

— Где же в городе быстрее всего распространяются слухи? — подумал он, миновав стражу, брезгливо на него покосившуюся. — Ах, да! Конечно же, на базаре! — и он отправился к южной границе гильдии.

Торговцы уже сворачивались, но народу кругом еще хватало. Горожане стояли небольшими кучками и заговорщически шушукались.

— Слышали, в Академии большая склока? — рассказывал кто-то. — Деллион Эйнфарус и еще несколько человек попали в немилость. Невзлюбил их Сэлоринд, вот и стали они проводить тайные собрания. Может быть, подозревают его в чем-то нехорошем? Мне этот Сэлоринд тоже не нравится.

— А что граф Лоретинг? — спросил другой собеседник.

— Трактирщик говорил, что его люди сегодня поймали в городе темного мага по прозвищу Тенекрыл, притащили его в загородный замок графа и повесили прямо на крепостной стене! Я слышал, что раньше это был могущественный злодей, но потом он потерял своих сообщников и сбежал на край света! Теперь, наконец, получил по заслугам. И еще — один свинопас клялся мне, что сразу после того, как Тенекрыла вздернули, из замка Зюйденкоста выехала повозка, которая двигалась сама, без лошадей. Ее преследовали всадники, но она ехала так быстро, что они не смогли ее догнать.

— И ты веришь свинопасу? — расхохотались все. — Повозок, которые ездят сами, не бывает!

Вангерт весь обратился в слух. Тенекрыл убит людьми графа? Выходит, что фон Зюйденкост пока действует как их союзник. И, возможно, именно он, как лицо влиятельное, поможет Посланникам разрешить их конфликт с местной властью. Тем временем разговор перешел на другую тему:

— Говорят, тот молодой маг из Кронемуса, которого утром арестовали, сначала как бешеный был, в дверь ломился, орал, что всех обидчиков своих перебьет, да еще весь город разнесет в придачу, но потом успокоился, — добавил еще один участник разговора.

— Думаю, что этого мага и всех людей Таламанда просто подставили, а кашу заварил тот же Сэлоринд. Вот и послы Хазмоланда о том же говорят… И еще они на какую-то возрожденную Северную Лигу грешат. Понятия не имею, что это такое.

— А суд когда?

— Через неделю. Многие требовали, чтобы этого парня сразу вздернули, но Флоритэйл хочет, чтобы все было по закону — с доказательствами.

Вангерт вздохнул с облегчением — значит, у них еще есть время. Но Эстальда все равно надо освобождать самим — надеяться на оправдательный приговор — чистое безумие.

— Ладно, — подытожил человек, начавший разговор. — Уже почти темно. Пойдемте в таверну!

— А мне пора покидать город, — подумал Вангерт.

Он едва успел к закрытию ворот. А когда вошел в лес, уже спустилась ночь. Луна еще не взошла, и прогулка в полной темноте получилась не из приятных. Несколько раз вдали слышался волчий вой и еще какие-то неясные, но зловещие звуки. Вангерт вспомнил, что часть выпущенных прошлой ночью тварей разбежались по окрестностям и до сих пор не пойманы. Тем не менее он успешно добрался до лагеря. Посланники не стали разжигать костров. Таламанд выслушал Вангерта очень внимательно.

— Полезные сведения, — сказал он. — Я и не сомневался в тебе. Особенно интересны слухи о Тенекрыле. Как я и предполагал, не он один здесь строит коварные замыслы. Жаль что Зюйденкост расправился с ним так тихо и быстро, да еще в собственном замке. А такой был шанс раззвонить, что пойман еще один злодей…

— Но если ему удалось выведать планы Тенекрыла? — спросил Вангерт. — Может быть, тогда с Эстальда и со всех нас снимут несправедливые обвинения?

— Стоило бы доставить живого Тенекрыла Флоритэйлу в Меланрот, где его бы хорошенько распросили о его грязных делишках и возможных сообщниках и учинили бы над ним справедливый суд. И мы все могли бы вздохнуть с облегчением. Нет, кому-то явно было выгодно, чтобы Тенекрыл унес все свои тайны в могилу. Возможно, что расправу над магом учинил вовсе не граф. Не менее загадочна история с самодвижущейся повозкой, наверное той, что была украдена Тенекрылом у магов Меланрота. Сейчас бы порадоваться — злодей, столько времени не дававший нам спать спокойно, убит, но нам не до веселья — вопросов с его смертью стало еще больше, да и друг наш томится за решеткой.

— У нас всего неделя… — вздохнул Вангерт.

— А я почему-то думаю, что гораздо меньше. Что-то подсказывает мне, что до суда он может и не дожить, — мрачно ответил Таламанд.

— Но кто же может его…

— Если бы я знал, — вздохнул волшебник. — И вот еще что странно — Северная Лига. Возможно, кто-то пользуется ее именем для прикрытия своих злодеяний… Однако, пора и отдохнуть, — добавил Таламанд. — Всем, кроме часовых — отбой!

Через обращенную к лесу заднюю стенку шалаша пробивался слабый лунный свет, потом стало совсем темно, но мрачные мысли и зловещие звуки, доносившиеся из чащи, не дали Вангерту заснуть до самого рассвета.

Наутро Посланники-разбойники сразу принялись за дело. Таламанд послал разведывательные отряды в близлежащие деревни, в город и рыцарский лагерь. То и дело кто-то возвращался или, напротив, уходил. Многие сведения были весьма интересны, и хотя Посланникам не удалось узнать каких-либо новых подробностей о казни Тенекрыла, о таинственной Северной Лиге и возможном заговоре внутри Академии, разведка выяснила все, что смогла, о расположении, устройстве и охране темницы, где был заточен Эстальд.

Вечер выдался очень мрачным. Черные тучи скрыли заходящее солнце, деревья тревожно шумели под постоянно усиливающимся ветром, приближалась гроза. Когда на листву упали первые дождевые капли, Таламанд собрал отряд и изложил свой план освобождения Эстальда.

Предполагалось направить в город людей, которые после вечерней смены караула проберутся в темницу, магическим путем усыпят стражников, наложат на них заклятье потери памяти и переоденутся в их одежду, не забыв один костюм и для Эстальда. Затем в полночь, когда начальник стражи совершает последний обход, отберут у него ключи, выпустят Эстальда, а тюремщика пристроят на его место. Под утро, как только откроют ворота, они выберутся из города.

— Если все пройдет успешно, то завтра утром Эстальд вновь будет с нами. Тогда мы и решим, что делать дальше. Осталось только выбрать тех, кто отправится его освобождать. Времени до закрытия ворот осталось совсем мало, поэтому прошу не спорить с приказом. Дольмерус — ты поведешь отряд. Альмерик — ты тоже идешь, проверь на ком-нибудь из наших свое лучшее сонное заклятие. Бальдус — и ты пригодишься…

Всего Таламанд назвал восемь человек, но в их число не вошли ни Вангерт, ни Маглинус.

— Но, сэр! — разом возмутились они. — А как же мы?

— Отряд, вперед! Всем удачи! — скомандовал Таламанд и лишь после этого повернулся к друзьям, которые уже были готовы броситься следом за уходящими волшебниками. — В таком задании без магии делать нечего, — сказал он им. — Думаю, что и для ваших мечей скоро и здесь найдется работа. А пока будем надеяться, что никто из отряда не подкачает, и удача им не изменит.

* * *

Тем временем Эстальд и не подозревал о том, что творится за пределами тюрьмы. Судя по всему, страже вообще было запрещено отвечать на его вопросы. Пока удалось выяснить лишь то, что «за все содеянное» ему грозит смертная казнь через повешение. Охранник, сообщивший ему это, не забыл упомянуть о человечности местных законов, ведь в Кронемусе, по традиции, смертников сжигали на костре или варили в кипящей смоле.

Подходил к концу второй день заключения. За зарешеченным окном лил дождь. Эстальд силился заснуть, перед глазами плыли непонятные образы, среди которых почему-то оказались Итильгор и Мэйфлин, герои легенды об основании Меланрота.

Вдруг он понял, что обычных мерных шагов стражников за дверями не слышно. Полная тишина в коридоре длилась необыкновенно долго, затем маг услышал, как несколько человек подходят к двери. Кто-то забряцал ключами, дверь открылась, и в камеру вошли пятеро незнакомцев, явно не являвшихся тюремной стражей. Все они были в масках, у двоих были кривые мечи, у остальных — палочки.

— Ты поедешь с нами! — скомандовал один из них. — Завязать ему глаза! — добавил он, обращаясь к своим людям.

— Кто вы? — начал было Эстальд, но ему тут же сунули в рот кляп и приставили к горлу кинжал.

— Только пикни! — зловеще произнес старший.

После этого магу связали за спиной руки, накинули на голову мешок и грубо толкнули вперед. Эстальд не мог понять, куда его ведут, но ему вскоре стало ясно — в камеру его доставляли совершенно другим путем. Несколько раз по дороге попадались повороты, лестницы, слышался скрип открываемых дверей. А через несколько мгновений его словно облили холодной водой — значит, он под открытым небом. Рядом послышался стук копыт и новые голоса, судя по всему, рядом было не меньше десяти человек. Вдруг Эстальда без предупреждения схватили несколько рук и куда-то потащили. Он почувствовал, как его подымают в воздух, после чего он больно обо что-то ударился. При этом мешок слетел, но маг успел увидеть лишь, как над ним закрывают крышку большого деревянного ящика. После этого лязгнула задвижка.

— Четверо — на повозку, остальные поедут верхом! — послышался снаружи голос командира.

Грянул гром. Еще несколько минут вокруг шла какая-то возня, после чего предводитель новых тюремщиков скомандовал: «Трогай!», и Эстальда немилосердно затрясло. Судя по всему, ящик, в котором его заперли, был установлен на повозке, которая теперь ехала неизвестно куда.

Так прошло несколько часов. Повозка не останавливалась, несколько раз снаружи слышались приглушенные разговоры конвоиров.

— Кто же это такие, зачем я им понадобился, и куда меня везут? — эти мысли терзали Эстальда всю дорогу. Снаружи неистово выл ветер, дождевые капли просачивались между досками ящика, и скоро одежда волшебника промокла насквозь.

Через какое-то время повозка остановилась. Послышался шум, ящик открыли и Эстальда грубо вытащили наружу. В свете молний он различил очертания каких-то строений, судя по всему, это была деревня. Его повели к дому, черневшему впереди. Вскоре в его окнах вспыхнул слабый свет — видимо, внутри зажгли свечку. Дверь открылась, и Эстальда втащили внутрь, после чего заставили лечь на пол, а его похитители расселись за столом и зажгли свет поярче.

— Полдела сделано, — послышался грубый голос. — Теперь осталось убедить всех этих болванов, что он сбежал при помощи Посланников Хазмоланда — Северной Лиге одного врага недостаточно.

— А вас не смущает, что он все это слышит? — спросил один из людей, охранявших Эстальда.

— Да не бойся ты, он же все равно покойник! Хотя пока он нужен нам живым… Хм, Эйнфарус, думаешь, стоит оставить его здесь или перевезти в главное убежище?

— Оно далеко от города, а он нужен нам под боком, — ответил Деллион Эйнфарус (Эстальд еще нашел в себе силы удивиться, узнав по голосу первого помощника Верховного мага Академии).

— Тогда давайте отправим его вниз, а то он развалися здесь, как на перине! — гнусно расхохотался человек, возглавлявший конвой.

И Эстальда тут же схватили и швырнули в сырой и грязный подпол. Вокруг была полная темнота, пищали крысы, и слышался издевательский смех новых тюремщиков.

* * *

В ту ночь в лагере Посланников никто не сомкнул глаз — все ждали возвращения отряда. К рассвету всеобщее нетерпение стало таким сильным, что Таламанд отправил навстречу Кромфальду шестерых рыцарей, в том числе Маглинуса, Флиппаруса и Андельгарта. Заодно они должны были разузнать в деревнях последние слухи и достать провизии — она как раз подошла к концу.

Зато всем, кто остался в лесу, сделалось еще хуже — каждую тень Посланники принимали то за возвращающихся друзей, то за подкрадывающихся врагов. Вангерт совершенно извелся, и его нисколько не успокоили слова Таламанда: «Не стоит пока волноваться, со времени ухода второго отряда прошло только два часа». И тут между деревьями вновь показались рыцари. Сразу было видно, что их изрядно потрепали, да и провизии они явно не привезли. В угрюмом молчании они въехали в стан Посланников.

— Рад вас видеть! Как прошла разведка? — спросил Таламанд.

— Просто убийственно, — с мрачной иронией ответил Флиппарус. — Все мы проявили чудеса доблести, когда уносили оттуда ноги.

— Расскажите поподробнее! На вас что, напали?

— Когда мы вошли в одну из деревень, — начал рыцарь. — То сразу поняли, что большая часть ее обитателей — вовсе не крестьяне, а какие-то крайне подозрительные личности. Местные жители на наши вопросы отвечать отказывались. У одного дома на окраине стояла повозка с большим ящиком, а к ограде были привязаны несколько лошадей. Когда мы подобрались поближе, нас сразу заметили, и из окон немедленно посыпались магические стрелы. Мы подхватили раненых и припустили прочь, преследуемые заклинаниями. Уже издалека мы видели, что в деревне началась какая-то суета — это было похоже на подготовку к отъезду.

— Загадочная история, — задумался Таламанд. — Все это смахивает на какой-то заговор. Интересно, знают ли о нем в Меланроте?

Повисла пауза. Вдруг канцлер спохватился:

— Вангерт! Что за бестолковость! Ты оставил свой пост на входе в лагерь!

— Извините сэр, я не… — но тут среди деревьев вновь началось какое-то движение.

Все схватились за оружие, Вангерт, проклиная все на свете, обнажил меч, но тут кто-то крикнул: «Все в порядке, это наши!» — а через несколько минут из темноты появились Дольмерус Кромфальд и все его спутники. Вот только Эстальда с ними не было… Все восемь человек дышали, как загнанные лошади, но выглядели абсолютно счастливыми.

— Это невероятно! — ликовал Кромфальд.

— Потрясающе! — Амельрик Ковертиус чуть не прыгал от радости.

— Просто не верится! — вставил еще не до конца отдышавшийся Бальдус Финдерин.

— Да что же такое случилось? — взволнованно спросил Таламанд.

— В городе сегодня переполох, почище, чем когда-либо! — уверенно заявил Кромфальд.

— Весь народ только об этом и говорит! — добавил Ковертиус.

— О чем? — прошептал Таламанд.

— О том, что вчера вечером Эстальд сбежал!!!

 

Глава 17. На охоту

Гробовое молчание висело несколько секунд. В воздухе слышался лишь птичий гомон. Наконец, Таламанд открыл рот:

— Сбежал как, без вашей помощи? Прошу только пусть рассказывает кто-нибудь один.

— Давайте я, — Дольмерус Кромфальд сделал шаг вперед. — Он действительно сбежал без нашей помощи. Когда мы прибыли в Меланрот, было еще рано начинать действовать, и мы решили получше присмотреться к тому, что происходит в городе. Для того чтобы не привлекать внимание, я приказал своим людям разделиться. Сам я отправился поближе к тюрьме, а Бальдус с двумя спутниками в таверну у старого моста…

— Я не пил, честно! — вставил Бальдус Финдерин.

— Да, он не пил, — подтвердил Кромфальд. — Еще четверо прогуливались в районе главной площади. За час до полуночи все должны были присоединиться ко мне. Те, кто был на площади, явились вовремя, а вот Бальдуса с товарищами все не было. Мы подумали, сами понимаете о чем, и я, готовый порвать их на кусочки, помчался к таверне. А они выходят мне навстречу и говорят, что только что услышали о бегстве Эстальда.

Никто не понимает, как ему это удалось. Правда, говорят, что один старый фонарщик видел, как сразу после наступления темноты от тюрьмы отъехала повозка с большим деревянным ящиком. Ее сопровождали несколько всадников. Они направлялись на северо-восток. После этого мы хотели, было, покинуть город, но, как оказалось, ворота были уже закрыты. Нам пришлось переночевать в таверне. Хозяину мы представились купцами из Хазмоланда. На рассвете мы поспешили к вам сообщить радостную весть. Правильно я все рассказал, ничего не забыл? — обратился он к своим спутникам, на что те лишь молча закивали.

— Положение меняется с каждой минутой, — пробормотал Таламанд.

— Послушайте! — Эсельсиор Флиппарус вдруг подскочил. — А не та ли эта самая повозка с ящиком, которую мы видели в деревне?!!

— Если так, то это не сулит нам ничего хорошего, — быстро заговорил маг. — Ведь это, скорей всего, значит, что Эстальда украли. А от людей, начинающих без повода палить заклятьями во всех, кто попадается под руку, можно ожидать чего угодно. Надо поскорее направить туда большой отряд. Но прежде Альмерик даст зелье обоим раненым. И еще — почему никого нет на наблюдательном посту на дереве? Нужно постоянно следить за местностью.

Один из Посланников поскорее полез наверх, Ковертиус открыл флягу с зельем, прочие остались в ожидании новых распоряжений. Спустя несколько минут сверху послышался громкий хруст веток — часовой спускался с дерева с такой скоростью, что несколько раз он чуть не сорвался.

— Сэр Таламанд! — крикнул он. — По дороге к северу отсюда движется отряд — около двадцати конных, тридцати пеших, четыре маленькие повозки и одна большая, на ней ящик!

— В каком направлении?

— На Северо-запад!

— Все сходится! За мной, храбрые Посланники Чародея! Пойдем прямиком через лес, и мы сможем их перехватить!

Лагерь быстро опустел. Все бросились на прорыв сквозь чащу. Ветки и кустарник хлестали по всему телу, ноги то и дело запутывались в буреломе, особенно тяжело было конным рыцарям, но лес делался все реже и светлее. Начался спуск, время от времени становившийся очень крутым. И скоро внизу открылась дорога.

— Они здесь еще не прошли? — спросил Таламанд у тех, кто спустился первыми.

— Еще нет, дорога после вчерашнего дождя еще не просохла, а свежих следов мало. Похоже, с утра проехала только одна крестьянская телега.

— Тогда поищем подходящее место для засады, — объявил маг. — Вон там, слева, кажется, можно спрятаться, — и он указал на отрезок тракта, проходивший так близко к лесу, что многие ветви нависали прямо над дорогой, с другой стороны был крутой обрыв.

— Мы с рыцарями встанем чуть дальше, чтобы не дать им уйти, — сказал Флиппарус.

— Хорошо. О, тут есть несколько славных валунов, которые можно скатить этим типам на головы! — заметил Таламанд. — Все — по местам!

Очень скоро из-за поворота показался отряд, впервые замеченный из лагеря.

— Дольмерус, направь на ящик Просвечивающие чары, — попросил Таламанд.

— Там внутри Эстальд, связанный по рукам и ногам, — ответил маг, немного поколдовав. — И если я не ошибаюсь, впереди всех скачет Деллион Эйнфарус, тот самый маг из Академии, которому мы больше всех доверяли!

— Вот с кем надо поговорить по душам, — с выражением мрачного торжества ответил Таламанд. — Слушайте все, Эйнфаруса брать живым! Если мы поймаем его, то предотвратим многие несчастья.

Еще немного, и отряд поравнялся бы с местом засады, но тут случилось непредвиденное. Кто-то из Посланников, зазевавшись, не удержал доверенный ему камень, и тот с грохотом покатился вниз, ударился о дорогу, а потом упал с обрыва. Отряд остановился, и тут же облако густого едкого дыма накрыло всю окружающую местность. Ничего нельзя было различить даже в двух шагах. Кашляя и чихая, Посланники бессмысленно бродили по лесу, отыскивая кто своих, кто врагов, но все напрасно. Первым пришел в себя Таламанд:

— Мне говорили, что этот Эйнфарус очень способный маг, но я не думал, что он настолько хитер. Здесь простое противодымное заклинание не годится. Нужно время, чтобы составить кое-что посильнее. Боюсь только, что наши противники сами хорошо защищены от этой вонючей дряни, и пока мы возимся с заклинаниями, пойдут на прорыв.

И действительно, Вангерт услышал, как внизу на дороге зацокали копыта и заскрипели повозки. На одной из них явственно громыхал деревянный ящик.

— Бедный Эстальд! Они расправятся с ним на первой же остановке! — Вангерт рванулся вниз, закашлялся и, запнувшись о древесный корень, свалился в какие-то колючие кусты, — Одна надежда на Маглинуса и других рыцарей — они ни за что не пропустят врагов.

К несчастью, он ошибался. Едкий туман напугал не столько людей, сколько лошадей, а когда удалось успокоить бедных животных, и рыцари восстановили заслон на дороге, из тьмы прилетели сотни магических стрел, заставив расступиться даже самых смелых и опытных. Отряд Эйнфаруса невидимкой пролетел мимо, потеряв всего пятерых пеших и одну повозку, в которую попал наугад сброшенный кем-то из Посланников валун.

Между тем удушье прошло, и ядовитый туман рассеялся также мгновенно как и появился. Это подействовало наспех составленное Таламандом заклятие. Как приятно было снова вдохнуть чистый лесной воздух! Снова запели замолкшие было птицы. Все, кто был в засаде, спустились на дорогу и присоединились к стоявшим там в растерянности рыцарям. У дальнего леса чернело облачко пыли, поднятое убегавшим вражеским отрядом.

— Ну, что же вы ждете? — скомандовал Таламанд. — За ними!

Рыцари устремились в погоню, но не все: под одним была убита лошадь, еще семеро были ранены. Их сменили в конном строю маги во главе с Таламандом. Последний из освободившихся скакунов достался Вангерту.

— Эх, старость — не радость! — пробормотал Таламанд, устраиваясь в седле. — Лучше бы мне на телеге. Если свалюсь и околею по дороге, не поминайте лихом! — И так рванул с места, что Вангерт и остальные всадники едва поспевали за ним.

На скаку маги обратили внимание, что умчавшиеся вперед рыцари подняли целую тучу пыли, а вот конь Таламанда почти не касается земли. И тут маги вспомнили пару коротких старинных заклинаний, которые так и назывались «легконогость». И через мгновение все движения уставших скакунов обрели недостижимую прежде свободу. Мощный гнедой жеребец Вангерта сам, безо всякого колдовства попал в такт этой бешеной погони.

— Мы настигаем их! — крикнул Маглинус Вангерту, когда тот с ним поравнялся.

— Проклятье! — выругался кто-то, скакавший рядом. — Магическая стрела, прилетевшая откуда-то сверху, ударилась о дорогу позади Вангерта.

Оглянувшись, он увидел, как над соседним лесом взлетел грифон со всадником, а за ним еще три. Рассекая воздух могучими крыльями, они понеслись вслед за Посланниками. Огненный шар взорвался рядом с конем Таламанда. Ответным заклинанием канцлер ранил крылатого зверя, и он с громким криком взмыл ввысь.

Еще через несколько минут Таламанд и Вангерт оторвались от основного отряда и настигли повозку с тремя воинами, ехавшими во арьегарде отряда Эйнфаруса. Вангерт, уже поравнявшийся с колымагой, замахнулся мечом на одного из них. И в этот момент второй грифон резко спикировал вниз прямо перед его скакуном. Гнедой взвился на дыбы и сбросил всадника прямо во вражескую повозку. Вангерт, больно ударившись затылком, оказался лежащим на спине под ногами у своих врагов, правда, меча при этом не выпустил. Три высокорослых наемника некоторое время с удивлением смотрели на своего нового попутчика, ничего не предпринимая. Возможно, они решили, что это кто-то из своих спрыгнул к ним на помощь с того самого грифона. Огненный диск, брошенный Таламандом, снес голову одному из здоровяков.

— Сам справишься? — спросил маг, пролетая мимо на своем скакуне.

— Спасайте Эстальда, — крикнул ему вслед Вангерт, протыкая мечом второго врага и сбрасывая с повозки третьего.

Лес подступил с обеих сторон. Над отрядом, задевая крыльями верхушки деревьев, летели три грифона. Восседавшие на них колдуны продолжали обстреливать Посланников — по земле хлестали молнии, деревья вспыхивали от огненных шаров, все вокруг замораживали ледяные стрелы. Сгусток какой-то зеленой субстанции попал в лошадь скакавшего впереди дородного колдуна. Он свалился на землю, но тут же поднялся и, хромая, побрел куда-то в сторону леса, явно не разбирая дороги, при этом нещадно тер глаза и, не переставая, ругался. Вангерт узнал Бальдуса Финдерина. Он остановил повозку и окликнул колдуна.

— Вангерт, это ты? — обрадованно отозвался Финдерин. — Видишь, они ослепили меня. И нога, черт ее подери, болит нещадно. А я, как назло, из-за этой вонючей бомбы все эти вшивые лечебные заклинания забыл.

Вангерт соскочил с козел и помог товарищу взобраться на повозку.

— Может, позвать кого-нибудь из волшебников?

— Нет, я немного тут у тебя полежу, и все пройдет. Гони, не задерживайся — Эстальду сейчас еще хуже.

Лес кончился. Впереди было большое открытое пространство. Дорога спускалась вниз к реке и была видна, как на ладони. Можно было разглядеть телегу с ящиком и сопровождающих ее наемников, а в двух сотнях шагов от них, сильно обогнав всех рыцарей, не скакал, а почти летел Таламанд на своем белом жеребце.

— Смотри, — заорал Вангерт, забыв про слепоту товарища, — все три грифона, которые нас атаковали, гонятся за Таламандом! Он погиб!

— Слушай, Вангерт, — рассердился Финдерин, — во-первых, я сейчас даже собственное пузо не вижу, а во-вторых, ты уже несколько лет ошиваешься среди магов, а не знаешь самых элементарных вещей. Чтобы пробить защиту такого волшебника, как Таламанд, нужна как минимум пятиконечная звезда.

— Какая еще звезда? — не понял Вангерт.

— Пять сильных магов должные ударить одновременно, и не просто попасть в цель, а сделать так, чтобы их дерьмовые удары сошлись в одной точке. Пока их трое, они его не достанут, даже если устроят настоящий понос из своих молний.

— Смотри, — опять завопил Вангерт, — еще два летят со стороны леса!

— Гони во всю мочь — надо им помешать…

Вангерт яростно хлестал лошадей, но где там четвероногим угнаться за летающими тварями…

— Одного не пойму, — недоумевал Бальдус, — почему он не остановится и не разделается с ними по очереди. Это ему, как мне в муху плюнуть.

— Все очень просто, — пояснил Вангерт, — не хочет потерять Эстальда из виду: он ему как сын.

— Хитер этот собака Эйнфарус, — задумался Финдерин, — еще не известно кто на кого охотится: мы на него или он на нас…

Вся пятерка грифонов уже собралась над Таламандом, его белый конь спотыкнулся, перебросив всадника через голову. Канцлер упал лицом вниз и в тот же момент в самый центр герба Кронемуса на его плаще как в отличную мишень ударили сверху зеленые лучи.

— Звезда, — выдохнул Вангерт. Сердце его сжалось. Он вспомнил, как полчаса назад старый колдун неуклюже взбирался на лошадь.

Грифоны улетели. Вангерт видел, как к лежащему на земле Таламанду подскакали рыцари. В первом из них Вангерт узнал Маглинуса. Тот спешился, наклонился над неподвижным телом и уже через мгновение снова был в седле, продолжив погоню. Наконец, и телега Вангерта достигла злополучного места. Он долго не мог оторвать взгляда от звезды, прожженной волшебными лучами в плаще канцлера. Попробовал сосчитать ее концы и понял, что не может — мешают слезы.

— Их четыре! — радостно рявкнул над его ухом неожиданно прозревший Финдерин. — Я вижу! Их четыре. Пятый стрелок не попал, значит, старик жив, только контужен сильно.

— Правда, четыре! — Вангерт запрыгал от радости и начал грозить кулаком небу. — Мазилы! Мы вам еще покажем!

— Пока что они нам собираются кой-чего показать, — откликнулся Финдерин, — наверно, поняли, что дали маху. Видишь, заходят на второй круг. Надо спрятать Таламанда в лесу, пока он не очнулся.

Товарищи подхватили своего командира, положили его на телегу и погнали лошадей к ближайшему лесу. Пошел дождь…

Тем временем Маглинус почти у самой реки настиг вражеский арьергард и уже снес головы двум наемникам, сопровождавшим телегу с ящиком, как вдруг возница, обрубив мечом постромки, вскочил на одну из лошадей и был таков, а повозка вместе со второй лошадью сорвалась вниз с речного обрыва.

Маглинус и еще трое рыцарей с трудом спустились к воде. Мертвая лошадь лежала у самого берега, телега разломилась надвое, и обломки застряли между деревьями на склоне. Ящика нигде не было: видимо, он наполнился водой и затонул. Маглинус и его товарищи сбросили доспехи и начали нырять, все дальше и дальше заплывая от берега. Так продолжалось около получаса. Потом выбрались на берег и обессиленные лежали у воды. На лице Маглинуса была такая гримаса, будто у него сильно болели зубы…

Вскоре весь отряд: и конные и пешие — подтянулся к обрыву. Раненых подвезли на телегах, нанятых у местных крестьян. Маглинус выбрался наверх, поговорил о чем-то с Флиппарусом и, вскочив на лошадь, поехал к тому месту, где расстался с Таламандом. По следу колес на мокрой от дождя траве нашел Вангерта и Финдерина, охранявших канцлера в ближайшей роще. Половина ее была выжжена беспрестанными атаками с неба. Перед каждым новым нападением двум товарищам приходилось гнать лошадей все дальше в глубь леса. Сейчас грифоны готовились к очередному налету.

Вангерт посмотрел на подъезжавшего Маглинуса и сразу все понял:

— Ты уверен? Но ты ведь не видел его тела. Может быть, его забрали враги? Куда они ушли?

— Многих уложили наши маги и рыцари, а остальные переправились на другой берег: у них недалеко от обрыва были припрятаны лодки.

— Все продумали гады! — откликнулся Финдерин, колдовавший над всё еще лежавшим без чувств Таламандом.

— Канцлер еще не очнулся? — спросил Маглинус.

— Когда после атаки на него с неба я остановился перед ним, он еще успел сказать: «Догоняй Эстальда!».

— А я не верю, что Эстальд мертв, — медленно, с расстановкой произнес Вангерт.

— И я не верю, — слабым голосом откликнулся старый колдун, открывая глаза. — К сожалению, проверить сейчас не могу: в голове один звон.

— Опять летит! Вот неугомонная скотина! Ну сейчас ты у меня отдохнешь, — разозлился Финдерин. Мгновенно снял упряжь с лошадей, смастерил аркан и тут же накинул его на шею опрометчиво спустившемуся совсем низко грифону, а другой конец успел привязать к дереву. Таламанд тем временем кряхтя и вздыхая, оглушил заклинанием сидевшего на грифоне вражеского мага. Тот с воем рухнул вниз и скоро затих, напоровшись на остро торчавшие ветки обгоревшего дерева. Вангерт вцепился в натянутый рвущимся в небо грифоном аркан и начал карабкаться по нему на зверя, слегка оттолкнув, намеревавшегося сделать тоже самое Бальдуса:

— Извини, старина, помоги лучше Таламанду.

— Ладно, лети, — Финдерин даже не рассердился.

Когда Вангерт оказался на спине у грифона, Маглинус перерубил мечом аркан. Во время их перелета в Меланрот Вангерт видел, как местный наездник управлялся с крылатым чудовищем, и поэтому легко нашел с ним общий язык.

Сначала зверь немного нервничал, не понимая команд, потом успокоился и взял нужный курс. И вот внизу заблестела река. Вангерт увидел повозку, застрявшую на склоне, мертвую лошадь у самой воды, свой отряд, расположившийся на отдых на высоком берегу недалеко от обрыва и пустой противоположный берег, где только дым от костра над недалеким лесом намекал на то, что враги не ушли далеко.

Еще несколько минут полета по течению реки и Вангерт заметил знакомый деревянный ящик, застрявший в поросшей ряской заводи. Грифон послушно спустился вниз и, привязанный к дереву, спокойно задремал. Вангерт зашел по пояс в холодную воду и с прыгающим в груди сердцем отодвинул щеколду на ящике. Весь в синяках и кровоподтеках, Эстальд, не открывая глаз, сказал:

— Это ты, дружище. Вот я тебя и дождался….

Вангерт быстро распутал длинные веревки, которыми его друг был не просто связан, а спеленат, как мумия. Он понимал, что ни веревки, ни железный засов не смогли бы удержать такого сильного колдуна, как Эстальд. Дело, конечно, не обошлось без колдовства. Потом, когда они вместе летели на грифоне в лагерь Посланников, Эстальд успел рассказать, как перед отьездом из деревни его обмотали веревками и щедро угостили сонной магией.

Сопоставляя обрывки услышанных им сквозь сон разговоров, он понял, что главой заговорщиков является не Делион Энфарус, а тот, кого они называют Хозяин. Именно Хозяин приказал похитить Эстальда из темницы. Но цель этой дерзкой операции не была ясна ее исполнителям. Они знали только, что Хозяин хочет, чтобы подозрение пало на посланцев Хазмолонда и на некую Северную Лигу…

Снизу раздались аплодисменты и приветственные крики. Это стоявшие на берегу реки Посланники заметили приближающегося грифона и двух его наездников. Когда Вангерт и Эстальд спустились на землю, всеобщая радость превратилась в настоящее ликование. Первым, намного всех обогнав, к друзьям подбежал Финдерин, обнял их, и тут раздался урчащий звук, отдаленно напоминающий кошачье мурлыкание.

— Он меня узнал, — радостно завопил Бальдус. — Это ведь я его поймал, — продолжил он полувопросительно. Вангерт согласно закивал головой. — Вот он и признал хозяина.

И тут грифон, словно догадавшись о чем идет речь, осторожно подставил свою страшную голову под широкую ладонь Финдерина. А тот, не переставая разговоривать с покорившимся зверем, набросил на него лошадиную упряжь и повел за собой. В этот самый момент толпа подбежавших Посланников подхватила Вангерта и Эстальда, подняла на руки и понесла вдоль реки. Среди восторженных криков они услышали голос Таламанда:

— Честно признаюсь, мои юные друзья, давно я не был так счастлив!

— Мы тоже, — откликнулся Вангерт. — А куда нас несут?

— Видите впереди деревню? Там мы отметим нашу победу и твое спасение, Эстальд.

Ликующая толпа приблизилась к нескольким крестьянским домам, стоящим на самом берегу реки.

— Отдайте крестьянам тот мешочек с золотом, который потеряли враги, — приказал канцлер. — Пусть выносят и накрывают столы прямо на улице — праздник начинается!

«Ш-Ш-ШУХ!!!» — что-то просвистело в воздухе, и соломенная крыша дома, стоявшего рядом, вспыхнула. Еще секунда — и прямо в руки мага упала записка. Она явно прилетела откудато-то издалека и, конечно, не без помощи колдовства.

— «Господин Таламанд, вы пали жертвой собственной глупости и благородства, что, собственно, есть одно и то же. Мы знали, что вы броситесь спасать товарища, и нарочно заманили ваших людей сюда. Прощайте!» — вслух прочел адресат.

— Ах ты, черт! — длинная стрела, обмотанная у наконечника пылающей ветошью, воткнулась в землю в шаге от чародея. Сразу стало понятно, что такой же снаряд недавно поджег крышу.

Еще миг, и у всех Посланников отнялись языки — из леса, темневшего невдалеке на западе, выходила целая армия, одетая во все зеленое. Сотни конников, магов, еще больше лучников и тысячи обычных воинов, вооруженных мечами и копьями. Вдобавок ко всему, на поляну выкатили десяток баллист, похожих на огромные арбалеты на колесах. Это они стреляли огромными стрелами больше чем на тысячу шагов. А над лесом разом взлетели дюжины полторы грифонов, оседланных магами.

— Проклятье! — прошептал Флиппарус. — Их же три, нет, пять, да нет — все восемь тысяч человек — сотня против на каждого из нас! А мы прижаты к реке, и отступать некуда.

— Это я виноват! — прошептал Эстальд. — Из-за меня вы оказались здесь!

— Много бы я дал, чтобы узнать, кто на самом деле в этом виноват, но сейчас не время — ответил Таламанд. — Доблестные воины! — обратился он уже ко всем. — Какие-то злые силы подстроили так, что нас обвинили в преступлениях, которых мы не совершали, а теперь они же хотят нас уничтожить. Это происходит только потому, что мы всегда боролись на стороне добра. Сознание этого пусть удесятирит наши силы. Пусть мы погибнем, пусть мир настанет не для нас! Но давайте же продадим свои жизни подороже и заставим всех врагов проклинать этот день, а друзья — да будут помнить его как мгновенье славы и, возможно, когда-нибудь отомстят за нас! К оружию, братья! Бейтесь, как бились всегда и как никогда раньше!!!

Одновременно выстрелили все вражеские баллисты, и огромные стрелы, оставляя за собой в воздухе длинные следы из огня и дыма, со свистом понеслись к деревне. Три или четыре угодили прямо в толпу Посланников, остальные подпалили дома вокруг. Сразу после этого дали залп вражеские лучники, и их стрелы тоже были подожжены. С неба обрушился настоящий огненный дождь. Маги Таламанда делали все, что могли, но им не удалось отразить и половины стрел… На Посланниках горела одежда, дымились волосы, у нескольких человек были обожжены глаза — часть магов бросилась оказывать помощь раненым.

Храбрец, оседлавший грифона, понесся прямо навстречу огромной армии. «Стой!» — закричал ему снизу Таламанд, но разве при таком шуме можно было это услышать…

— Это же Бальдус! — узнал товарища Вангерт.

Финдерин выпустил несколько боевых заклинаний, создавших панику во вражеском строю. Потом с земли в него полетели стрелы, и началась ответная магическая пальба, все грифоны ринулись к нему. Небо пересекли многочисленные колдовские лучи. Продолжая атаковать врагов, одинокий наездник ловко проскользнул между двумя грифонами, пытавшимися взять его с двух сторон на таран. Но тут прямо у него перед носом две струи заколдованного пламени, выпущенные с земли, нечаянно пересеклись, образовав над головами воинов огромное огненное облако, в которое с разгону нечаянно залетел Финдерин. Охваченный пламенем, он рухнул на своем грифоне на головы вражеских пехотинцев.

— Эх, прощай, весельчак, — подумал Вангерт, как и многие из его друзей и врагов, заворожено наблюдавший за этой героической схваткой, и снял шляпу… Она слегка дымилась от задевшей ее огненной стрелы.

Восемнадцать грифонов врага, образовав в воздухе клин, начали атаку на пылающую деревню. Лучники и воины с баллистами остались на расстоянии, а рыцари, пехотинцы и большая часть магов плотной зеленой стеной двинулись на Посланников, постепенно окружая их.

Последние встали спина к спине; постройки кругом пылали, во все стороны разбегался испуганный скот. С грохотом рухнул соседний дом, и в этот же момент грифоны одновременно спикировали. Некоторые из нападавших достали метательные звездочки с зазубренными краями. Со свистом рассекая воздух, смертоносные снаряды полетели в людей Таламанда. Все новые и новые братья по оружию падали убитые и раненые. Тем временем деревня была уже в кольце — вокруг нее скакали конные лучники, беспрерывно осыпая стрелами Посланников. Маги из последних сил отстреливались заклятьями, но новые стрелы, залпы баллист и новые атаки грифонов стремительно сокращали отряд из Кронемуса.

Еще миг — и вражеское заклинание «ледяного вихря» пробило брешь в огненном кольце вокруг Посланников, и туда незамедлительно устремились рыцари в зеленом. Их встретили те немногие товарищи Вангерта, под кем еще были живы кони. Все остальные устремились следом, понимая, что идут на смерть. Началась дикая свалка. Глаза слепил огонь и вспышки заклятий. Над головой мелькали яростные грифоны, на многих дерущихся пылала одежда, и с каждой секундой Посланников становилось меньше. Гибель казалась Вангерту неизбежным исходом этой безумной схватки посреди моря огня и крови.

Вдруг над гребнем холма показались пестревшие знаменами наконечники сотен и сотен копий, вслед за ними оттуда возникла целая армия рыцарей из Меланрота, Додриата, Хазмоланда — все участники турнира! Поднимая пыль, они скатились по склону и запросто смели ряды пеших врагов, закрывших противоположный выход из деревни. Воспрянув духом, Посланники принялись из-за всех сил осыпать нападавших боевыми заклинаниями, стрелами и всем, что можно было бросать, особенно горящими головешками. Первый из рыцарей-спасителей поравнялся с Таламандом.

— Я — Лонсерус Альтмейский, — сказал он. — Чтобы там ни говорили многие маги, мы верим вам. Один из крестьян добежал до лагеря и сказал, что здесь кипит битва. В соревновании между гильдиями и на турнире мы соперники, но с общим врагом будем биться плечом к плечу!

После этого воины ринулись сквозь огонь на вражескую армию, которая и сейчас была во много раз больше. Все слилось в шум грандиозной битвы. В воздухе со свистом проносились стрелы баллист, грифоны кружили над полем брани, неожиданно пикируя на противников и поднимая их в воздух, заклинания взрывали и без того пылавшие дома. Лонсерус сразил копьем двух крылатых зверей, но не смог увернуться от предательской звездочки, угодившей прямо ему в горло. Рыцарь замертво рухнул на залитую кровью землю, но Эсельсиор Флиппарус подхватил его знамя, и с боевым кличем ринулся вперед.

Ценой огромных усилий и потерь часть рыцарей пробилась к баллистам и захватила их. Пылающие стрелы полетели в самую гущу строя противников и в их грифонов. Несколько подстрелянных могучих зверей упали на вражеские головы. Вангерт вместе с товарищами захватил одну из баллист, и когда конники в зеленом попытались отбить ее назад, в осадное орудие зарядили сразу пять стрел, и они разом смели первую шеренгу нападавших…

— Снаряды кончились! — крикнул Вангерту кто-то из товарищей. — Поищи там, в кустах!

Вангерт бросился исполнять приказ. Еще секунда — и огненный шар взорвал орудие, то, от которого он только что отбежал. Во все стороны разлетелись обломки, прямо над головами просвистело сорвавшееся колесо. Тем временем, несмотря на численное превосходство, враги отступали в чащу, а там им было куда труднее держать строй. Все баллисты были захвачены, большинство грифонов уничтожены.

Было решено преследовать врага до конца, хотя все понимали, как это может быть опасно — лес наверняка таил в себе множество неприятных сюрпризов. Первые воины только вступили под сень деревьев, а многочисленные ловушки уже заработали — рядом несколько человек сразу провалились в волчью яму с острыми кольями на дне, повсюду были расставлены капканы, натянуты цепи, срабатывали самострелы, на головы падали камни и веревочные сети. Один раз прямо перед Вангертом сами собой распахнулись двери замаскированной ветвями клетки, и оттуда с ревом выскочил тролль ростом в четырнадцать футов. К счастью, рядом оказалось множество магов, угостивших чудовище молниями. Потом лес поредел и спины удиравших противников были хорошо видны в паре сотен шагов впереди.

— Надо посмотреть, сколько их там осталось, и есть ли среди них Эйнфарус. Очень не хочется, чтобы эта подлая крыса сумела скрыться, — обратился Таламанд к Вангерту. Тот быстро вскарабкался на ближайшее дерево и увидел, как жалкая кучка зеленых резко остановилась на бегу, растерянно поглядывая то вперед, то назад. И почти одновременно послышался приближающийся мощный гул, будто из дальнего леса навстречу противнику катилась огромная морская волна. Еще через секунду Вангерт понял, это были голоса тысяч и тысяч воинов, преградивших путь отступавшему врагу.

— Да это собственные войска Меланрота! — закричал он стоявшим внизу товарищам. — Успели к самой победе, а потом станут говорить, что мы бы без них не справились!

— Самое главное, что они уже не считают нас разбойниками, — откликнулся Таламанд. — А как там наш друг Эйнфарус? Уже готов к разговору? У нас к нему много вопросов…

— Я вижу, что небольшая группа людей в мантиях отделилась от «зеленого» войска и пытается скрыться. Почему на них никто не обратит внимания? Черт возьми! Они что-то взорвали и ушли за дымовую завесу…

— Кто-нибудь, кто еще на коне! — скомандовал Таламанд. — Попытайтесь догнать их! Эйнфарус нужен нам живым!

Маглинус, Флиппарус, еще несколько рыцарей и Дольмерус Кромфальд устремились в лес сквозь дым; тем временем, первые ряды не особенно нужного уже подкрепления, в которых были замечены и Сэлоринд с Флоритэйлом, легко смели основную группу отступавших «зеленых» и соединились с рыцарями и Посланниками. Все поздравляли друг друга с победой, волшебники салютовали разноцветными искрами, кому-то перевязывали раны, кто-то пошел искать потерянных в бою товарищей. Воины из Кронемуса собрались вокруг Таламанда. Потери были страшные. Из ста тридцати пяти человек, которые два месяца назад покинули родной город, осталось не больше трети…

Подошли Флоритэйл, Сэлоринд, главы магических гильдий военоначальники из других городов и стран, их свита и самые разные люди, знатные и не очень.

— Мы… просим прощения…. Наша ошибка вам дорого стоила, — с трудом выговорил Флоритэйл.

— Это не ошибка — и вас и нас долго и намеренно вводили в заблуждение и стравливали друг с другом. Ваше несчастье в том, что вы не разглядели в своих рядах предателей и заговорщиков.

— Никогда не поверю, что все это устроил Деллион Эйнфарус. Я его давно знаю — он всего лишь мелкий интриган, — ответил Сэлоринд.

— Во главе заговора стоит некий Хозяин, — включился в разговор Эстальд и рассказал все, что ему удалось подслушать, когда он был в плену.

— Эйнфарусу и его подручным не выйти из этого леса. Вначале найдем их, а потом доберемся и до Хозяина, — пообещал Флоритэйл.

— Мне кажется, что прежде он сам себя обнаружит, ему ведь сейчас ничего не остается, как только пойти ва-банк и тогда… — задумчиво произнес Таламанд. — А сейчас надо помочь раненым и похоронить убитых.

— Не беспокойтесь, пусть ваши воины отдохнут, а мои люди устроят всё как должно. Раненых сейчас отвезут в лечебницу, а погибших похороним завтра со всеми почестями на Холме Героев, — сказал Флоритэйл.

Многотысячная толпа потянулась к городу. Пройдя какое-то расстояние и поднявшись на небольшой холм, Вангерт оглянулся назад. Вся долина была буквально запружена народом. Дым поднимался над лесом и сгоревшей деревней, вокруг которой лежало множество убитых. Битва длилась почти весь день — кровавые краски заката уже сменились серо-синими сумерками.

— Эти «зеленые» очень похожи на воинов, которые напали на нас на границе Торинианда, — сказал Эстальд, догоняя Вангерта. — И маги Хазмоланда признали в них тех головорезов, что пытались не дать им дойти до Меланрота.

— Каким негодяем оказался Эйнфарус! Ясно, как день — все, что творилось в нашей гильдии в день приезда Академии — устроила его шайка! Зря мы подозревали Сэлоринда, — ответил Вангерт.

— Верно. И всех монстров из магического зверинца тоже они выпустили, а потом ловко свалили все на меня. Да и отравление Маглинуса Душепожирающим зельем — дело их рук. Не ясно одно — почему именно о нас такая забота?

— Одно утешает: если все силы зла ополчились против маленького отряда из Кронемуса, значит мы им очень сильно мешаем. Будем продолжать и дальше?

— Будем! — откликнулся Эстальд, и они с Вангертом крепко пожали друг другу руки.

Тем временем обьединенное войско вступило в лес. Поскольку за сегодняшний день по нему прошли тысячи воинов, он был вытоптан так, будто тут пасся скот со всех Верхних Земель. Вдруг Вангерт, уже в который раз за один день, почуял запах дыма. За деревьями заплясало рыжее пламя. Вангерт понял, что это горит их лесной лагерь. Совсем рядом стоял канцлер, вполне спокойно взиравший на происходящее.

— Маленький прощальный сюрприз от побежденных злодеев, — заметил Таламанд. — Удирая, эти трусливые мерзавцы наткнулись на наш лагерь и подпалили его. Кстати, помните, как Элиокаст, предводитель здешней армии на грифонах, рассказывал нам про пожар на ферме? Именно тогда, наверное, заговорщики и похитили полсотни зверей.

— Над вашим лагерем кто-то повесил на дереве знамя с гербом Северной Лиги! — сообщил неожиданно появившийся Флоритэйл. — Теперь все ясно — враги хотели внести смуту в ряды Ордена Вармонгера и тем самым проложить Хозяину путь к власти. Эйнфарус и еще несколько магов Академии откопали где-то этого Тенекрыла и заварили всю эту кашу. Одного не понимаю, почему граф фон Зюйденкост не выдал злодея магическому суду и вообще не объявил о поимке Тенекрыла? Даже я узнал о его казни от случайных свидетелей…

Рядом раздался стук копыт — вернулись всадники, посланные преследовать Эйнфаруса и остатки его шайки.

— Ушли все-таки, гады! — сквозь зубы проговорил Флиппарус. — Такого дыма в лесу напустили, что сами друг друга едва не потеряли! Да еще чуть не задохнулись… Если бы Кромфальд не смог подобрать подходящее заклятье, мы б точно оттуда не вернулись.

— Ничего, рано или поздно мы до него доберемся, — ответил Сэлоринд. Он был явно раздосадован — как-никак предателем оказался его ближайший советник.

 

Глава 18. Последний турнир

«Не знаю, что заставило меня сесть и записать собственные мысли. Раньше у меня не появлялось такого желания», — эти слова Флиаманта Изенорт вывела чернилами в начале длинного пергаментного свитка.

После освобождения она в одиночестве жила в полуразрушенном поместье дяди. Комнаты и коридоры всех строений продувались холодными ветрами, крыша была, как решето, вся обстановка разгромлена, но другого дома у девушки не было. Ей дали две недели на отдых, после чего она должна была вернуться на службу.

Недавно она спросила Готфаруса Милгрима, не те ли самые наемники, о которых ей рассказывал покойный Мельдерик, хозяйничали в городе во время правления тиранов. Учитель ответил ей, что за последние месяцы на восток в сторону Меланрота действительно прошли несколько крупных военных отрядов, но ни один из них даже не пытался войти в город. Кроме того, это были отборные воины из южных княжеств, а Орадейн пострадал от обычных варваров…

Вспомнив о последней встрече с Мельдериком, Флиаманта вновь ощутила прежнюю безысходную боль, которая не была такой острой, пока она сидела в тюрьме и думала о свободе. Снова и снова она упрекала себя за ту роковую задержку в пути, которая не позволила ей прийти на помощь своим близким или, по крайней мере, разделить их злую судьбу. И вновь девушка с неприязнью вспомнила о загадочном купце, которому она вернула мешок с товарами, отобранный у него троллями. И почему его голос был так похож на тот, который она слышала во сне в темнице, когда ожидала казни?

И что это за странный спаситель у нее объявился? Ведь ни Готфарус, ни другие участники восстания не могли сказать, кто подбросил пилку в камеру Флиаманты — все они в один голос заявляли, что не делали этого и никому не отдавали такого приказа.

А на следующий день после победы повстанцев случилось еще одно загадочное событие. На проходившем под стенами города тракте появилась повозка, во весь опор мчавшаяся на запад. Она ехала сама собой, без помощи лошадей или других животных, которых можно в нее запрячь. При этом, по скорости она могла соперничать с выпущенной из лука стрелой. Но когда чудо-повозка уже пронеслась мимо ворот Орадейна и направилась дальше, ее вдруг окружили какие-то туманные фигуры, испускавшие из себя языки пламени. С повозки спрыгнули несколько человек в мантиях волшебников, засверкали далекие вспышки заклинаний, но силы явно были неравны — огненные призраки набросились на магов, и через считанные секунды сожгли их, как мотыльков, прилетевших к костру. Потом загадочные создания принялись за все еще двигавшуюся повозку. Несколько секунд — и она вспыхнула и упала в расселину, разбившись на тысячу горящих обломков. Сделав свое загадочное и явно зловещее дело, пылающие призраки растворились в воздухе. Воительница вспомнила: «Явились огненные призраки — сожгли две деревни и забрали кубок». Об этом рассказывал ее бедный брат Мельдерик. Это был тот самый золотой кубок в виде дракона, который она отняла у гоблинов и вернула крестьянам. И вот теперь эти огненные призраки появились рядом с ее родным городом. Она спрашивала себя: какая связь может быть между этими двумя событиями и не находила никакого подходящего ответа.

Флиаманта сидела за столом в большом зале главного в поместье дома в зеленом одеянии с оторванными рукавами. Это всё, что осталось от ее любимого платья, когда-то подаренного ей дядей. Недавно девушка нашла его среди развалин и надела вместо тюремного тряпья. Над головой было открытое небо. Флиаманта на миг задумалась, после чего продолжила писать.

«Сколько бы ни говорили люди о том, что в Орадейне все снова стало как в старые добрые времена, я знаю, он уже никогда не будет таким, как прежде. Гибель мудрого покровителя разрушила мою когда-то твердую веру в грядущее — теперь я смотрю вперед, и все, что меня ждет, кажется мне на редкость мрачным и печальным. Недавняя война, назвать это по-другому я не могу, отняла у меня столько близких мне людей… Один из них убит моей собственной рукой, пусть даже и случайно…

Я и сама стала иной. Отныне мое имя — Флиаманта Изенорт, и это — совсем другой человек. Сколько ужасного пережито и совершено, и нет уже числа потерям… Агмериус Тильнорий перед смертью сказал, что я принесу миру много несчастий. В детстве я слышала предания о героях, которые одерживали великие победы над злом благодаря не сколько силе и доблести, сколько состраданию и милосердию. Порой их одолевали сомнения: вправе ли они ради торжества справедливости распоряжаться чужими жизнями? С другой стороны есть немало легенд про отважных и благородных воинов, которые из-за своей чрезмерной гордыни приносили миру зло. Признаться, я больше похожа на них, чем на тех, кто способен задуматься, прежде чем поднять свой меч… Так или иначе, я такая, какая есть. Я прожила не так уж много, но кажется, за эти годы успела испробовать и вкусить уже все, что можно — и хорошее и плохое. Что же ждет меня впереди? Знаю одно — я не мучаюсь сомнениями и смело иду судьбе навстречу. Какой бы скорбный и тяжелый путь она мне не указала, я пройду его до конца…»

Немного подумав, девушка дописала:

«Флиаманта Изенорт.

Орадейн. 13 августа 14530 года.

Возможно, я еще продолжу».

* * *

Прошло несколько дней. Все павшие в последнем бою были торжественно похоронены на Холме Героев. На его восточном склоне появилось почти две сотни камней с именами и эпитафиями. На одном таком камне было начертано: «Бальдусу-Весельчаку, чей подвиг стал легендой». И это была чистая правда: ни об одном эпизоде минувшего сражения не рассказывали с таким восторгом и таким количеством подлинных и придуманных подробностей, как о воздушной атаке Финдерина. Вот только от него самого ничего не осталось, кроме горстки пепла, найденной на том месте, куда он спикировал на охваченном огнем грифоне.

Вопреки предсказанию Таламанда, ни Эйнфарус, ни Хозяин тоже не давали о себе знать. Отряды воинов и магов Меланрота обыскивали окрестности, однако безрезультатно — больше никого из вражеских сообщников найти не удалось. Самым важным событием последних дней стало примирение Кронемуса с Академией Вармонгера — Таламанд и Сэлоринд отказались от взаимных обвинений и признали свои подозрения необоснованными. Указ об изгнании Посланников и исключении их гильдии из Ордена был отменен, а его текст — прилюдно сожжен на главной площади.

Посольства разных городов готовились к отъезду. Решено было прекратить соревнования и не проводить заключительных торжеств. Рыцари из Меланрота, Кронемуса и всех остальных городов приехали на ужин в «Добрую ведьму». Первое слово предоставили Флиппарусу:

— После всего, что случилось, с нас хватит драки. Погибло много славных воинов, в их числе и один из главных претендентов на победу Лонсерус Альтмейский. Еще больше людей ранено, мы устали, наши кони тоже, снаряжение разбито вдребезги… Так или иначе, завершения турнира не будет. Флоритэйл уже отдал приказ — завтра же ристалище и лагерь начнут разбирать.

* * *

Это утро было поистине великолепно. Солнце медленно поднялось из-за холмов, подкрасив золотом молочно-белую дымку тумана, лежавшую на траве. Легкий прохладный ветерок донесил запахи леса и голоса птиц. Казалось, что сегодня все краски были ярче, воздух прозрачнее, и даже мысли чище, чем когда-либо…

— Вставайте, друзья! — объявил Таламанд, отдергивая штору. — Последний день, прощальная церемония, а завтра мы пустимся в обратный путь!

Но едва Вангерт успел насладиться красотой и безмятежностью картины за окном и полной грудью вдохнуть свежий ветер, как его внимание, как и всех товарищей, привлек чей-то шумный спор у входа в гостиницу. Все поспешили туда и увидели Флоритэйла в окружении меланротцев. Правитель города разговаривал с каким-то гонцом, который даже не соблаговолил спешиться. Беседа явно шла на повышенных тонах.

— Его сиятельство граф Лоретинг фон Зюйденкост желает знать, почему рыцари покинули лагерь у ристалища, а отряды строителей начали все разбирать? — спросил гонец.

— Передайте своему господину, что рыцари — не рабы, и никто не может заставить их драться на турнире против их воли, — ответил Флоритэйл. — Лично я полностью согласен с их решением — довольно уже было битв и крови!

— Но граф дал двести тысяч золотых на проведение всех празднеств! И потом, он желает видить турнир, у которого будет победитель! Кому-то должен достаться главный приз!

— Почему ему так хочется отдать один из своих замков? — удивился волшебник. — Его щедрость становится какой-то навязчивой. И скажи ему, пусть не беспокоится — мы разберем ристалище за свой счет.

— Мой господин говорит, что воины, которые добровольно отказываются от борьбы — трусы и ничтожества! — почти крикнул посланец.

— Несколько дней назад они отбили наступление целой армии, которая могла дойти и до владений вашего любезнейшего графа! — отчеканил волшебник. — Рыцари — не шуты, их дело — не развлекать народ, а защищать его, и с этой задачей они справились! Теперь им нужен отдых. Возвращайся к своему повелителю. Передай ему, что мой ответ — нет.

И гонец ускакал во весь опор.

— Ни кажется ли вам это странным? — спросил Флоритэйла Таламанд. — Почему графу так необходим заключительный турнир? И где он был все это время?

— Ладно, мы с ним об этом потом поговорим, — махнул рукой Флоритэйл. — А сейчас у нас много работы — прощальная церемония сегодня вечером, а ничего еще не готово. Так, господа, прошу за мной! — обратился он к меланротцам.

Маг и его свита ушли прочь, а Посланники отправились в зал, где уже завтракали гости из других городов.

— У меня какое-то дурное предчувствие, — сказал Маглинус, садясь за стол. — Мне этот граф с самого начала не слишком-то нравился. — По-моему, он что-то замышляет.

— Не подло ли сейчас настаивать на продолжении турнира, только потому, что ты вложил в него деньги? — громко спросил Вангерт.

Ему ответил пожилой маг из Хазмоланда, сидевший за соседним столом:

— А разве вы не знаете? Турнир нужен графу, чтобы отметить свое бракосочетание с леди Эльдименой. Говорят, у них была ссора, но теперь влюбленные помирились и хотят закатить хорошую гулянку.

— «Влюбленные»!? — возмутился Маглинус, — да она его боится и ненавидит.

— Увы, мой юный друг, красавицы так капризны и непостоянны, особенно перед свадьбой…

Впервые за долгие месяцы, минувшие с начала загадочных событий в Кронемусе, друзья столкнулись с тем, что им нечего было делать. Походные мешки были уже собраны, оставалось только погрузить их на лошадей, которые достались им в качестве трофеев после победы над армией «зеленых».

Солнце перевалило за полдень, поползло к горизонту, а большинство Посланников бесцельно бродили по городу или лениво наблюдали за приготовлениями на главной площади. Помощь меланротцам не требовалась — маги передвигали тяжелые столы простейшими заклинаниями.

— Скорей бы уже, — вздохнул Маглинус. — Схожу я, пожалуй, в конюшню, посмотрю, как там…, - но тут события начали развиваться с поистине невероятной скоростью.

— Помогите! Кто-нибудь! Ради всего святого! — на площадь с громкими криками вылетел всадник на взмыленной лошади.

— Это же герцог Озмунд де Мелвингрей, отец леди Эльдимены, — удивился Таламанд. — Что у вас произошло?

Ездок спешился. Это был высокий пожилой человек с добрейшим лицом, сейчас перекошенным от ужаса и гнева.

— Лоретинг фон Зюйденкост… — задыхаясь, начал герцог. — Со своими людьми… Приехал ко мне в замок… Якобы, чтобы поговорить со своей невестой… Но она не захотела его видеть. Граф настаивал и в недопустимо грубой форме. Я предложил ему немедленно убраться вовсояси…. И тогда его слуги оглушили меня и похитили мою дочь! — закончил он.

Все подскочили.

— Говорил же я с самого начала, что граф — негодяй, а вы все мне не верили! — воскликнул Маглинус.

— Сейчас не время спорить! — остановил его Таламанд. — Надо скорее поднимать людей!

— У Лоретинга много бойцов, — сказал Флоритэйл. — Я соберу воинов Меланрота и всех добровольцев из числа гостей.

— А я со своими людьми отправлюсь по следу графа! — объявил Таламанд. — По коням! Ведите нас, сэр!

* * *

Вскоре Посланники Чародея уже мчались по главной улице Меланрота, заставляя прохожих испуганно жаться к стенам. Герцог Озмунд нещадно пришпоривал своего коня и постоянно торопил людей Таламанда. Всадники пронеслись мимо турнирной арены, по которой, как муравьи, ползали разбиравшие ее работники. Дальше путь лежал через тот самый лес, где Эльдимена поцеловала Маглинуса. Испуганные стаи летучих мышей взлетали так резко, что с деревьев осыпались листья.

Темная чаща промелькнула в одно мгновенье, и всадникам открылся высокий холм, над которым вздымались стены гордой цитадели рода Мелвингрей. На самой высокой башне развевалось знамя с изображением лебедя. Ворота были распахнуты настежь.

— Злодеи оглушили слуг и убили нескольких стражников, когда уходили, — сказал герцог.

— Люди Лоретинга были верхом? — спросил Таламанд.

— Да. Они оставляли лошадей во дворе.

— Маги, приготовьте заклятье поиска следов.

— Есть, заклятье поиска следов! — бодро отрапортовали сразу несколько волшебников, пускаясь галопом вместе с остальными.

Легко видимый без всякого колдовства след отряда Лоретинга спустился с холма и повернул на восток. Не похоже было, чтобы враги пытались как-то скрыть маршрут своего движения. Обойдя несколько деревень, Посланники попали в заросший лесом овраг. Они спешились и взяли коней под уздцы. Свет заходящего солнца не проникал сквозь плотный полог леса. Идти было очень тяжело, из-за множества поваленных деревьев. Помогало то, что прошедший здесь отряд Лоретинга основательно проредил густые заросли кустарника.

Вскоре овраг расширился, и преследователи выбрались на открытое пространство. Посреди поляны возвышались два совершенно одинаковых в четыре человеческих роста столба, заостренных кверху и напоминавших наконечники копий. Их окружал абсолютно правильный круг из камней. Над местом витал дух древней магии.

Посланники внимательно осмотрели землю вокруг капища. Она вся была затоптана лошадьми. Видимо, их бросили здесь, и они разбрелись по лощине. А вот следы кавалерийских сапог проходили между столбами и обрывались. Маги использовали волшебство поиска, которое сразу подтвердило самые худшие опасения — продолжения у следов действительно не было.

Все, разумеется, бросились искать вход в туннель, который должен был находиться где-то между каменными остриями. Но никакого входа в подземелье найти не удалось. Маги по очереди испытали самые разные заклятия для открытия дверей, но не добились ровным счетом ничего. Вконец отчаявшись, Эстальд просто запустил несколько молний между колоннами. Заклинание оставило порядочных размеров воронку, но кроме глины и корней в ней ничего не оказалось.

— А не могли они улететь на грифонах? — спросил Маглинус.

— Эти звери обязательно оставили бы следы, — ответил Таламанд. — И потом, какой тогда смысл им был приезжать в замок герцога на конях? Прилетели бы тогда сразу на грифонах.

— Может быть, какие-нибудь чары исчезновения следов? — предположил Вангерт.

— Заклятье поиска на то и заклятье поиска, чтобы найти все самое скрытое.

— А вдруг они невидимы и все еще находятся здесь? — поразился Эстальд внезапной догадке.

— Я уже проверил, это не так.

Слушая этот разговор, герцог Озмунд, похоже, готов был рыть землю руками от безысходности. Несчастный отец в отчаянии ощупывал камни, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку.

— Держитесь, сэр, я уверен, ваша дочь жива, — подбодрил его Таламанд. — Негодяи куда-то скрылись, но исчезнуть вообще они не могли. Сейчас мы отправляемся назад в Меланрот, но только для того, чтобы попросить помощи у Флоритэйла. Как владыка этих мест, он должен знать все их секреты.

Выбравшись из оврага, Посланники увидели прямо перед собой последние отблески заходящего солнца, а по правую руку, в тысячу раз ярче заката, светило пламя над Башней Остристринора, делавшееся все сильнее с каждым часом — оно приняло вид гигантского огненного вихря, поднимавшегося до самых небес. «Уж не случится ли конец света, прежде чем мы спасем эту девушку? — подумал Вангерт. — Пусть будет что будет, но мы все равно должны это сделать!».

* * *

На главной площади Меланрота собралось уже целое войско. То там то здесь сверкали вспышки астральных посланий. Флоритэйл верхом на белом коне отдавал приказы.

— Кажется, мы знаем, куда ушел Лоретинг, — сказал Таламанд. — Но его следы обрываются, — и он рассказал правителю Меланрота о загадочной поляне.

— Все ясно, — ответил Флоритэйл. — Подземный ход Остристринора, ведущий в самые глубокие подземелья Меланрота. Чтобы попасть туда снаружи, требуются специальные магические ключи, утерянные после восстания Дрэгонфлэйма. А поскольку имущество Остристринора было тогда разворовано, то и ключи вполне могли оказаться в руках графа. Другой вопрос, что ему понадобилось в катакомбах, куда никто не спускался уже несколько веков?

— У него и спросим, — заметил Таламанд.

— Но, — удивился Флиппарус, — Эстальд же ударил в землю молнией. И там не обнаружилось ни единого намека на дверь, пусть даже и заколдованную.

— А ее и нет там, — сказал Флоритэйл. — Это магический коридор, а не туннель, вырытый руками человека. Вошедший во врата между двумя каменными остриями сразу попадает в подземелья.

— Но как мы там окажемся? Все говорят, что они замурованы.

— Туда есть еще один, запасной вход, сведения о нем недавно обнаружил хранитель Зала Славы Рагнериус.

— Тогда не будем терять драгоценных мгновений, — сказал Таламанд. — Возьмем с собой только легкое вооружение. Там внизу катапульты с таранами явно не пригодятся, да и наша численность тоже не даст особых преимуществ. По коням!

— Кони тоже не понадобятся. Тут лучше пешком, — усмехнулся Флоритэйл и пошел вперед, в самом неожиданном для всех направлении. — Древнее зло надо искать там, прямо под главным зданием нашей Гильдии.

Друзья шагали в авангарде колонны. Сейчас внутренние помещения замка показались им еще более мрачными, чем во время той памятной грозы, когда старый колдун Рагнериус рассказывал им легенду об Остристриноре. Пройдя под стрельчатой аркой, воины и маги повернули налево, прошли между статуями двух рыцарей, располагавшихся по обе стороны двери и направились вниз по широкой лестнице. Первые два этажа подземелий были просторными и даже уютными — яркие масляные лампы, картины на стенах, гостеприимно распахнутые двери, за которыми виднелись небольшие лаборатории, библиотеки и хранилища реликвий. Тут было многолюдно, как на городских улицах, маги изумленно таращились на идущую в боевом порядке колонну, возглавляемую их канцлером. Оглядевшись, Вангерт подумал, что было бы интересно побродить здесь в свободное время.

Впрочем, следующие несколько этажей сразу напомнили ему, что он не на прогулке — стало холодно, сыро, на стенах теперь висели редкие и сильно коптившие факелы, шаги рождали гулкое эхо. Людей вокруг стало куда меньше — здесь располагались помещения, которые хозяева давно не использовали по своему первоначальному назначению — склады, темницы, разнообразные секретные комнаты.

Миновав несколько лестниц, отряд устремился по тесному и извилистому коридору, такому темному, что магам пришлось зажечь огоньки на своих палочках, жезлах и посохах, а воины подпалили предусмотрительно взятые с собой факелы. Судя по всему, они находились на самом нижнем из исследованных ярусов меланротского подземелья — спусков вниз больше не попадалось.

Скоро туннель разделился на три еще более узких. Флоритэйл, не задумываясь, повел свое войско прямо и через пару сотен шагов перед ними возникла глухая стена. Маглинус, подняв факел повыше, осмотрел тупик и с горечью констатировал:

— Опять неудача, а леди Эльдимена уже много часов находится в лапах этого негодяя!

— Не горячись, — шепотом остановил его Вангерт. — Посмотри лучше что там делает Флоритэйл.

Волшебник остановился у стены, внимательно осмотрел ее, после чего достал палочку и начертил на камнях какой-то знак. Послышался скрежет, с потолка посыпалась пыль, и то, что казалось всем глухой стеной, медленно отъехало в сторону, открыв лестницу, спускавшуюся еще ниже. В ноздри ударил запах, который невозможно было спутать ни с чем другим — это был аромат самой смерти.

Ступени были очень крутыми, неровными и изъеденными временем. С потолка капало так сильно, что многие факелы быстро погасли. Грубые, как в пещере, стены были покрыты плесенью и затянуты паутиной. Вангерт пару раз видел, как в ее складках мелькнули пауки величиной с кроликов.

Но не темнота, не извилистый, уходящий вниз коридор, напоминавший логово какого-нибудь чудища, и не странные шорохи внушали всем пробирающий до костей ужас. Здесь, в мрачных туннелях, больше пятисот лет назад вырытых по воле Остристринора, каждый камень, да и сам воздух просто дышали болью и ненавистью.

— Ритуалы, когда-то проводившиеся здесь, были даже кошмарнее, чем ходившие о них легенды, — прошептал Флоритэйл. — Призраки тех, кто нашел здесь свой конец, до сих пор скитаются по этим коридорам и жаждут отмщения.

Спуск прекратился, стены, пол и потолок стали ровнее, появились первые ответвления. Вскоре отряд оказался в большом зале, посреди которого громоздились разбитые на куски статуи, когда-то изображавшие демонов и чудовищ, и обломки механизмов, явно предназначавшихся для пыток. Под ногами что-то хрустнуло. Вангерт посмотрел вниз, и в тусклом магическом свете разглядел, что весь пол здесь был устлан человеческими костями.

Люди, осторожно ступая, словно боясь кого-то разбудить, шли дальше по целому лабиринту залов и переходов, то и дело натыкаясь на остатки предметов дьявольского культа, уничтоженного Дрэгонфлэймом. Время от времени приходилось спускаться еще ниже. Вангерт мог поклясться, что не раз слышал странные вздохи, чувствовал дуновения ни пойми откуда взявшегося здесь ветерка и видел какие-то неясные быстрые движения в темных углах. В разгневанных призраков замученных здесь людей с каждым шагом верилось все сильней. Что же здесь понадобилось прислужникам Зюйденкоста?

Вангерт вдруг понял, что независимо от того, придется ли ему драться с бестелесными противниками или бойцами из плоти и крови, в случае нападения можно будет рассчитывать только на те несколько десятков человек, что находятся в голове колонны. Туннели были очень узкими и постоянно петляли. Пройти рядом здесь могли только двое, так что войско очень сильно растянулось. Наверное, немалая его часть до сих пор была на площади. К тому же, в спертом воздухе мгновенно гибли любые звуки. Понятно было, что если на авангард нападут, то воины, находящиеся в полусотне шагов позади своих товарищей об этом просто не узнают. К счастью, Флоритэйл быстро осознал, что оставлять за спиной неисследованные закоулки опасно, и на каждом новом разветвлении посылал людей проверять боковые коридоры. Сам правитель Меланрота шел первым за ним — Таламанд и Флиппарус, потом Кромфальд и Ковертиус, дальше — трое друзей, решивших ни за что не разлучаться до самого возвращения в Кронемус. Оглядываясь назад, Вангерт различал во тьме других Посланников, вперемешку с воинами и магами из Меланрота и разных городов. Правда, из-за постоянных поворотов, он не мог видеть больше двух десятков людей.

Туннель внезапно расширился, и авангард отряда оказался в круглом зале с полом, исчерченным рунами. Командиры заметили нечто такое, за что призраки явно не были в ответе: многочисленные отпечатки ног, совсем недавно оставленные на многовековом слое пыли, и большие дыры в занавесях светящейся зеленоватым светом паутины.

— Именно сюда можно перенестись с известной вам магической поляны, конечно, если каким-то образом раздобыть утерянное заклятие, — объяснил Флоритэйл.

— Здесь недавно прошел большой отряд, — сказал Таламанд, — в нем было несколько очень зловредных магов и одна молодая женщина.

— Значит, Эльдимена жива, — успокоил Эстальд Маглинуса. — По крайней мере, была, когда они вошли сюда, — добавил он не слишком обнадеживающе.

Следы вели в коридор, который сразу резко пошел вниз. От одной мысли о массе земли над головой становилось не по себе. Вангерту уже казалось, что он углубился на несколько миль, а спуск все не кончался. И с каждым шагом все явственнее слышались протяжные стоны призраков, витавших вокруг. Сотни лет истерзанные души копили ненависть, и теперь они, похоже, ждали, когда отряд доберется до самого дна, чтобы там обрушить на него свой гнев. Лестница закончилась. Теперь перед магами и воинами оказался узкий лаз, уходивший в кромешный мрак.

— Все, — произнес Флоритэйл. — Последний ярус. Ниже уже некуда.

 

Глава 19. Призраки казематов

Ход казался норой, прогрызенной в граните чьими-то ужасными зубами. Ответвлений и залов больше не встречалось. Не было здесь даже паутины и плесени, а воздух стал почти что твердым, отчего факелы постоянно гасли, и даже магия начала даваться с большим трудом. Витавшие в воздухе гнев и страдания стали почти осязаемы. Неожиданно коридор расширился, и все увидели, что его стены сложены из обработанного камня. Более того, на них появились барельефы, а вдоль коридора — статуи. Даже в полутьме все поняли, что они изображают кошмарных демонических чудовищ и сцены самых изощренных пыток и мучений. Еще через несколько минут из-за поворота замерцал багровый свет факелов и послышался хор голосов, поющих куплеты какого-то жуткого заклинания.

Предводители колонны обошли статую многорукого крылатого великана, стоящего на груде человеческих черепов, и попали в последний участок коридора. Он заканчивался тупиком, но в его левой стене была арка, перегороженная усыпанной шипами решеткой, сквозь которую лился зловещий неровный свет и слышался жуткий хор.

Последовал переданный знаками приказ: выстроиться по одному вдоль стены и осторожно продвигаться вперед. Когда Флоритэйл поравнялся с каменным драконом, охранявшим вход, все остановились. Несколько секунд маги и воины стояли недвижно, собираясь с духом, после чего Таламанд, Флоритэйл и пробравшийся вперед Маглинус осторожно заглянули через решетку.

Глазам рыцаря предстал грандиозный подземный зал со множеством колонн, поддерживающих сводчатый потолок. В его дальнем конце было ступенчатое возвышение, на котором покоился огромный камень, напоминающий алтарь. Зал освещался множеством факелов, гигантских каменных чаш с огнем и светильников, сделанных из человеческих черепов. В зловещем багровом мерцании виднелись силуэты сотен людей.

Кого там только не было! Воины в доспехах с изображением быка — гербом графа Лоретинга фон Зюйденкоста, южане-наемники и варвары. Были маги, очень похожие на местных, а также черные колдуны, будто сошедшие с древних гравюр, и даже свирепые орки-шаманы. Большинство присутствующих не были ничем заняты и явно чего-то ждали, и лишь в дальнем конце зала шли какие-то приготовления, время от времени мелькали вспышки заклинаний, а под алтарем хор из нескольких десятков певцов в черных балахонах с капюшонами и исполнял какой-то страшный гимн. На стенах плясали бесчисленные тени, а под потолком летали какие-то странные белесые пятна. Еще Маглинус заметил в зале громадные водяные часы. Но вместо воды из одного сосуда в другой медленно переливалась кровь.

— Никогда не видел такого грандиозного темного ритуала, — прошептал Таламанд. — Светлого, кстати, тоже.

— Я хочу найти Лоретинга, — сказал Флоритэйл, доставая подзорную трубу. — Да вон он, сбоку от алтаря. И Эльдимена с ним. Какая бледная! А вон там, чуть правее, я вижу Эйнфаруса. Возится с какими-то сосудами… Похоже, эта компания тут вся в сборе.

— Они, наверное, хотят устроить жертвоприношение! — прошептал Маглинус.

— Нет, сэр рыцарь, свадьбу! Посмотрите, если не верите, — Флоритэйл передал трубу Маглинусу.

Последний глянул в хрустальный глазок и вскоре обнаружил графа, стоявшего на возвышении и отдававшего приказы. Рядом с ним на ступеньках сидела заплаканная Эльдимена. На ней было белое платье, а в волосах — венок из белых роз, все, как и положено невесте.

— Я давно догадывался, что это брак не по любви, а по какому-то пока непонятному мне расчету, — задумчиво произнес Флоритэйл.

— Говорила ли тебе леди Эльдимена, — обратился Таламанд к Маглинусу, — что граф называет ее «наследницей проклятого рода»?

— Да, что-то вроде. Но она не знает, откуда он это взял.

— И вы мне ничего не сказали? — поразился Флоритэйл.

— Он еще говорил, что она не родная дочь герцогу, — уточнил Маглинус.

— Разберемся потом, — прервал его Таламанд. — А сейчас нужно занять позиции для атаки.

Тут Маглинус увидел, что кто-то из магов подбежал к Лоретингу и что-то ему сказал. Леди Эльдимена подняла голову, а граф начал направо и налево раздавать какие-то приказы. Та часть его армии, что находилась близко к воротам отступила вглубь зала.

— Поздно обдумывать тактику, — обратился к друзьям Таламанд. — Они нас заметили. Все в бой!

Решетчатые створки со скрипом распахнулись, и находившиеся рядом воины (а их было совсем немного) ринулись в проход. Враги словно только этого и ждали — разом грянул целый хор заклинаний, одно из которых задело Флоритэйла. Канцлер упал. Лучники выпустили стрелы, из ближних ко входу рядов градом посыпались дротики, ножи, топоры и метательные звездочки. Но не успели Посланники и другие бойцы преодолеть какие-то полсотни шагов, отделявшие их от рукопашной, как стены сотряслись от жуткого грохота. Стоявший невдалеке от алтаря колдун хлопнул в ладоши, и все почувствовали как пол под ногами поехал назад. Между армиями Таламанда и Лоретинга в камнях появилась щель.

Друзья на секунду замешкались, но увидев, что провал оказался меньше пяти футов в ширину, снова кинулись вперед. Маглинус уже хотел было прыгнуть, но Вангерт с Эстальдом, сами не зная почему, схватили рыцаря за руки. В тот же миг из трещины взметнулась огненная стена вышиной в три человеческих роста. Сквозь нее продолжали лететь заклятья и стрелы, вспыхивавшие прямо на лету. Посланники Чародея и союзники отвечали, как могли, но их было мало — собранные Флоритэйлом воины по два-три человека протискивались в узкие двери и гибли, даже не успевая понять, что здесь происходит.

Тут оказалось, что черепа с огнем внутри предназначены не только для освещения — по сигналу главного колдуна противника они сначала воспарили к потолку, а потом со свистом полетели в Посланников, оставляя за собой шлейфы искр. Ударяясь о землю, черепа взрывались с диким грохотом, раскидывая бойцов и поджигая на них одежду.

Еще одно страшное заклятье сотрясло стены подземелья, и Вангерт обратил внимание на парившие над местом сражения серебристо-белые пятна. Они вдруг обрели очертания людей. Это были мужчины, женщины и подростки, старики и младенцы, воины и маги, богачи и бедняки. Их объединяло только одно — чувство мучительной боли, запечатленное в глазах. В следующее мгновение призраки вдруг резко потеряли человеческий облик — вместо лиц появились зубастые черепа, за спинами выросли полупрозрачные перепончатые крылья, на пальцах появились когти. Издав слитный протяжный вой, чудовища обрушились на Посланников и воинов Меланрота. В тот же миг из ворот в зал хлынул сплошной белый поток таких же кошмарных призраков.

Первые твари достигли своих жертв и… вошли в них. Призраки буквально влетели в тела сразу множества людей, заставив последних взорваться чудовищными криками — бестелесные твари терзали не плоть, но сами души. Маги вмиг обратили свои чары против нового, куда более ужасного врага, но заклятья легко пролетали сквозь эти туманные создания, нисколько не задевая их, а лишь выбивали из стен и потолка тучи каменной крошки. Попытки как-то помочь вопящим от боли товарищам, которых становилось все больше, ни к чему не приводили, в лучшем случае призрак покидал одно тело и бросался на поиски новой жертвы. Люди в ужасе убегали от неуязвимых противников, некоторые падали в огненный ров, где все живое мгновенно рассыпалось в пепел.

Таламанд был одним из немногих, не поддавшихся панике. Волшебник использовал заклятье, рассеивающее призраков. Он появлялся то на одном то на другом месте боя, посылая в противника подобные солнечному свету лучи, от которых бестелесные враги бесследно испарялись. Другие маги пытались следовать примеру Таламанда, но чародеев, способных полностью развоплотить призрачную тварь здесь было меньше, чем пальцев на руке. За полчаса битвы было уничтожено несколько десятков оживших теней, но казалось, что зал был до потолка заполнен духами людей, замученных здесь Остристринором. К тому же, враги из плоти и крови, стоя под защитой пламени, продолжали испытывать на незваных гостях весь свой арсенал боевых заклятий и метательного оружия. Потери Лоретинга были просто ничтожны, а по другую сторону огненной стены уже стало скользко от крови, на каждом шагу высились груды изуродованных тел.

— Надо уничтожить колдуна, управляющего призраками! — воскликнул Эстальд, закрываясь магическим щитом от целой стаи молочно-белых противников.

— Всем отойти ото рва! — скомандовал Таламанд.

Маг очень рисковал, но другого выхода не было — он направил мощное разрушительное заклятье в потолок. Взрыв потряс все подземелье, по камню побежали трещины, и здоровенные глыбы с оглушительным грохотом посыпались вниз, в нескольких местах завалив ров. В огненной стене появились бреши.

— На прорыв! — приказал Таламанд.

— Почему подкрепление больше не подходит? — спросил Флиппарус. — Нас же было так много!

— Сэр! — ответил ближайший к предводителю рыцарей воин, — Большая часть армии полегла в туннелях под натиском призраков, даже не дойдя сюда!

— У нас все равно нет выбора! Вперед!

И два воинства, наконец, сошлись в ближнем бою. В первых рядах своих братьев по оружию Вангерт сшибся с плотным строем армии Лоретинга. Сражение закипело с необыкновенной яростью. Вангерт прорывался сквозь тучу из стрел и каменных осколков, прикрываясь щитом, выбитым у кого-то из варваров. Он рубил и колол, отбивал вражеские выпады, увертывался от заклятий и пикирующих сверху призраков. Многие противники были закованы в такие прочные латы, что меч отскакивал от них, а ведь сам Вангерт был без доспехов. Метательным топором ему задело правую руку, рубаха мгновенно окрасилась кровью. Спустя несколько мгновений огненный шар пролетел так близко от щита, что последний загорелся как соломенный, и Вангерту пришлось его отбросить.

Эстальду в гуще схватки приходилось непросто. Как правило, маги сражаются в дальнем бою, но сейчас и они были вынуждены ринуться в самую гущу борющихся тел, потому что огонь начал пробиваться сквозь засыпавшие ров камни, грозя разделить войско Таламанда на две части. Вскоре пламя позади вновь встало сплошной стеной, отгородив путь к единственному выходу. Эстальд видел, кто управляет призраками. Это был высокий колдун в черной мантии и рогатой короне, стоявший на возвышении в дальнем углу зала. Движениями своего посоха с набалдашником из черепа он заставлял бестелесное воинство атаковать там, где сопротивление людей Таламанда и Флоритейла было наиболее сильным. Эстальд пытался посылать во врага ледяные и огненные молнии или хотя бы обездвиживающие заклинания, но слишком много других волшебников стояли на пути к их вожаку, и направленные на него атаки все время кто-то останавливал. К тому же Эстальд не мог сосредотачиваться на стоявшем вдалеке чародее, поскольку сам он постоянно рисковал попасть под удар меча, копья или метательного ножа.

Маглинус бился яростнее всех остальных. После каждого удара его меча на одного врага становилось меньше. Рыцарь, не обращая внимания на раны рвался вперед, презирая опасность, да и саму смерть. Но, к сожалению, храбрость не способна отражать заклятья, а лучший меч даже в самой достойной руке не может ранить бесплотного призрака. Невольно приходилось отскакивать и увертываться чтобы не обратиться в пепел и не стать вместилищем для разрушительного духа. Рыцарь посылал страшные проклятья в адрес графа Лоретинга, прятавшегося за алтарем и оттуда выкрикивавшего приказы своим бойцам. Несчастная Эльдимена находилась совсем рядом, и Маглинус ощущал надежду, с которой она смотрела на армию Таламанда. Похоже, девушка была готова броситься навстречу своим спасителям, но между ними были закованные в сталь шеренги черного воинства и белые, как снег, но еще более ужасные призраки.

Войско Таламанда и Флоритэйла таяло. Собственно, его уже нельзя было назвать войском — от множества бойцов и магов, которые час назад до отказа заполняли главную площадь Меланрота, остался маленький отряд, вынужденный уйти в глухую оборону. Воины выставили щиты и копья, кто-то отстреливался из добытых в пылу битвы луков и арбалетов. Призраки обрушивались не только сверху, но и снизу — способные проходить сквозь любые препятствия, они «ныряли» в камень и выскакивали из пола прямо под ногами. Люди были почти прижаты к огненной стене. Настоящий ливень из обжигающих искр обрушивался им на головы. Вдруг над ними со свистом пролетел клубок молний. Даже сквозь стену пламени Эстальд разглядел, что это раненый в самом начале сражения Флоритэйл очнулся и привел в чувство несколько десятков волшебников и воинов, без сознания лежавших по ту сторону огня. Чародеи тут же обрушили на врага лучшие боевые заклятья.

Это неожиданное подкрепление отвлекло на себя значительную часть бойцов Лоретинга, вражеский напор ослаб, и Таламанд вновь повел свой отряд вперед, подбадривая своих и обрушивая на черное воинство целые тучи серебристых магических стрел.

— А ну-ка, дружище, передай-ка нашим эти снаряды, — попросил Эстальда неизвестно откуда появившийся рядом с ним маг в низко надвинутом на глаза капюшоне. — Очень хороши против призраков, сам приготовил.

Голос мага показался Эстальду подозрительно знакомым, но он машинально принял протянутый ему ящик с прозрачными шарами, наполненными какой-то зеленоватой жидкостью, а окружавшие его бойцы мгновенно расхватали добрый десяток этих снарядов, намереваясь одновременно запуститить ими в противника.

— Эйнфарус?! — вдруг заорал Эстальд, пораженный своей догадкой настолько, что не смог удержать зеленый шар приготовленный к броску. Это его и спасло, потому что в тот самый момент все остальные снаряды разорвались прямо в руках у его товарищей. Все погибли на месте. Эйнфарус попытался удрать, но Эстальд успел схватить его рукой за горло и повалить на пол.

— Так это ты приготовил? — спросил Эстальд, нащупывая свободной рукой в ящике еще один шар.

— Да, я-я-я! — захрипел негодяй.

— Тогда сам и попробуй, — продолжил Эстальд, запихивая шар Эйнфарусу прямо в открытый рот. Предатель вскочил, подбежал к магам окружавшим Лоретинга, и беззвучно моля о помощи, вцепился в одного из них. Через мгновение обоих разнесло на мелкие кусочки. В рядах заговорщиков, напуганных ужасной гибелью одного из своих предводителей, возникло замешательство. А Эстальд уже догадался, как добиться еще большего.

— Шары реагируют на человеческое тепло, значит главное — не прикасаться к ним руками. Попробую-ка я одно заклятие, которое использовал в детстве для игры в мяч.

И он, не трогая оставшиеся в ящике снаряды, запустил их веером прямо в гущу врагов… В образовавшуюся в их рядах брешь устремились все трое друзей. Эстальд расчищал дорогу заклятьями, Вангерт с Маглинусом работали мечами. Вскоре они оказались около больших часов, устроенных как песочные, но наполненных кровью. Неизвестно, до какого события они отмеряли время, но, судя по количеству крови в верхней колбе, случиться оно должно было совсем скоро. Впрочем, спустя миг шальное заклятье разнесло часы вдребезги, и алый поток хлынул на отряд лучников, подчиненных Лоретингу. Кровь залила их с головы до пят и на какое-то время совершенно ослепила. Многие побросали оружие и завыли от ужаса, воображая, что сами истекают кровью. Друзья воспользовались этим, и строй лучников был смят и разгромлен в считанные мгновения. До черного колдуна управлявшего призраками, остались всего несколько ступеней, но тот заметил угрозу и одним пальцем направил полсотни подчинявшихся ему бесплотных бойцов на отчаянную троицу.

Эстальд начертил в воздухе щит, но вот заклятье развоплощения удалось магу не полностью — многие призраки потеряли отдельные части своих бесплотных тел, но не утратили своей агрессивности. Войско Лоретинга уже успело прийти в себя после неожиданного нападения Флоритэйла и потери Эйнфаруса. Враги сохранили численное превосходство и вновь принялись теснить нападавших, а часть воинов, оторвавшихся от основного отряда, где были и трое друзей, окружили. Вангерт с Маглинусом без остановки работали мечами, а Эстальд тем временем поддерживал чары, защищавшие всю троицу от призраков, которые налетали на нее сотнями. Но на живых противников силы у волшебника не оставалось, и Вангерт с Маглинусом уже еле держались на ногах, с трудом отбивая сыплющиеся со всех сторон удары.

И тут из тьмы под потолком возник дракон. Покрытый красной с золотом чешуей, с пылающими яростью глазами, кровавой пастью, из которой вырывалось пламя, и острыми, как мечи, клыками. Издавая дикий рев, размахивая могучим хвостом и лапами, он ринулся на врага. Люди Лоретинга в ужасе бросились врассыпную, кто-то безуспешно пытался стрелять и колдовать. Не знающие страха призраки погнались за новым врагом, но против драконов такие твари всегда были бессильны.

Ни секунды не думая о том, откуда у них взялся столь необыкновенный и могучий союзник, друзья метнулись по вырубленной в камне лестнице на площадку, где стоял никем больше не защищенный колдун… Но на самый верх смог добежать только Эстальд. Дело в том, что противники, насмерть перепугавшиеся в первые мгновения, быстро поняли что чудовище ревет, машет лапами и хвостом и выплевывает огонь, но не наносит никому никакого ущерба. Сделав несколько кругов над головами воинов Лоретинга, дракон вдруг замер на мгновение, рассыпался на тысячи огоньков и исчез. Он был всего лишь иллюзией, посланной Таламандом на помощь друзьям.

Маглинус и Вангерт помчались следом за Эстальдом, но именно в этот момент враги осознали, что дракон им больше не угрожает и издали такой радостный вопль, будто они только что сами сразили чудище. Навстречу наступавшим полетели огненные шары. Один из них обжег и оглушил Вангерта, он свалился с лестницы и лежал без чувств, как мертвый, что, по-видимому, и спасло ему жизнь, поскольку враги перестали обращать на него внимание. А Маглинус успел проскочить на верхнюю площадку, но там оказался в самой гуще противников, живых и бестелесных.

Эстальд, растолкав заклятьями толпу призраков, прорвался прямо к главному магу, решив сразиться с ним один на один. Впрочем, он уже знал, что этот черный колдун практически неуязвим, иначе многочисленные атаки таких могущественных магов как Таламанд и Флоритэйл, бивших буквально в упор, давно бы возымели свое действие. Осталось последнее средство, о котором Эстальд прочел перед самым походом в одной старой книге. Нужно было схватить колдуна за левую руку произнести несколько простых заклятий и… испепелить себя вместе с ним. Впервые со времени своего освобождения Эстальд был совершенно спокоен и даже счастлив. Там, на берегу реки, когда все Посланники ликовали, он думал только о том, какую огромную цену пришлось заплатить за его спасение. И вот сейчас он решил вернуть свой долг.

— Маглинус! — отчаянный женский крик зазвенел под высокими сводами зала. Рыцарь встрепенулся, с нечеловеческой силой разметал окружавших его воинов. Через мгновение он был уже за алтарем и удушающей хваткой вцепился в горло Лоретингу. Тот завизжал, как свинья на бойне:

— Я не виноват! Это он, он меня заставил!!! — вопил он показывая на черного колдуна.

— Ну и жених у тебя, красавица. Прости, но я ухожу со свадьбы, — рассмеялся колдун и одним движением сорвал с себя скальп и черную бороду. Его омерзительное лицо оказалось маской, которая упала и покатилась по помосту. А под ней не было ничего… Мешком свалилась на пол одежда, и к сонму бестелесных существ, летавших под потолком, присоединилось еще одно: предводитель призраков сам оказался из их числа.

Все они неожиданно замерли и вновь стали похожими на людей, а не на жутких крылатых страшилищ. Воздух сотряс усиленный волшебством голос Таламанда:

— Духи погибших от рук Остристринора! Отныне вы свободны! Сразитесь ли вы на нашей стороне?

— Нет! Нет! Нет! — этот ответ одинаково сильно звучал во всех уголках исполинского каземата, словно говорил сам воздух. — Мы больше никому не станем причинять зла!

— Тогда вы можете покинуть это ненавистное вам подземелье. Идите с миром. Вас ждет покой, — ответил маг.

— Благодарим вас, смертные, — и тысячи молочно-белых фигур, паривших над головами сражающихся, тут же исчезли без следа.

Произошедшее так поразило всех, кто был в зале, что они еще несколько секунд стояли без движения, разинув рты. Ослабил свою хватку и Маглинус. Лоретинг, воспользовавшись моментом, схватил за руку Эльдимену и бросился к стене, в которой открылась потайная дверца. Белое платье пленницы мелькнуло в узком темном коридоре, еще миг — и граф затащил ее в деревянную клеть и нажал какой-то рычаг. Заскрежетали механизмы, и подъемник поехал вверх.

В зале Эстальд, Таламанд и очнувшийся с его помощью Вангерт вместе с оставшимися в живых Посланниками Чародея и дружиной Флоритэйла, получившей большое подкрепление из города, расправлялись с остатками недавно еще грозного воинства Лоретинга. Сам граф фон Зюйденкост стоял в грохочущей клети подъемника, и мерзко хохоча, держал кинжал у горла пленницы. А Маглинус, уцепившись за ввинченное в дно кольцо, висел снизу.

Шахта под ногами сделалась уже бездонной, и ее глубина увеличивалась с каждой секундой. Тут что-то громыхнуло и подъем прекратился так резко, что Маглинус чуть не сорвался. Он услышал удаляющиеся шаги врага и его жертвы.

Между клетью и стеной оказался широкий просвет, и после нескольких безуспешных попыток рыцарь все-таки сумел выбраться наверх. Он очутился в тесном, кое-как прорубленном в камне тоннеле, уходящем в черноту. Судя по высоте, на которую он только что поднялся, Маглинус предположил что выход на поверхность должен быть совсем близко. Недолго думая, он устремился вперед. Лоретинга не было ни видно ни слышно, но поскольку никаких ответвлений по дороге не попадалось, Маглинус понимал, что он на верном пути.

Позади остались несколько поворотов. Рыцарь уже не мог бежать — сказывались раны и усталость. В какой-то момент он даже готов был рухнуть без сил, но тут неподалеку вновь послышался грохот и скрежет, как от работающих механизмов, а еще спустя миг в коридор хлынула вода.

— Все! — подумал Маглинус. — Я попался! Этот негодяй выбрался наружу и теперь при помощи какой-то дьявольской штуковины затапливает тоннель.

Но, как ни странно, вода быстро закончилась, и Маглинус продолжил погоню. За очередным поворотом коридор уперся в тупик. На стене рыцарь заметил рычаг. Нажатие — и одна стена отодвинулась, открыв дверь, и над ним заблестели мокрые стены круглого колодца с камнями, выступающими из них, подобно ступеням, а над самой головой — маленький кружочек неба!

В свой подземный поход войско отправилось на закате, а сейчас в безоблачном небе Меланрота во всю горели звезды, медленно всходила полная луна, а над Динхарскими горами мерцало рвавшееся все выше пламя на Башне Остристринора.

Колодец, из которого вылез Маглинус, находился во дворе «Доброй ведьмы». Стоявшие там слуги с ведрами вопили ужаса, и их можно было понять — сначала из колодца мгновенно уходит вся вода, потом оттуда вылезает некто, держащий в охапке насмерть перепуганную девушку в свадебном платье и вот теперь — весь вымазанный кровью и грязью воин.

Маглинус пересек двор. У входа в гостиницу в кольце вооруженных до зубов воинов с уже знакомым гербом в виде головы быка стоял граф фон Зюйденкост, по-прежнему не отпускавший от себя Эльдимену. Выходит, что немалое число приспешников графа проникло в город. Скорей всего стража сама впустила их, ведь весть о предательстве Лоретинга не могла дойти до всех так быстро. Самым благоразумным сейчас было бы дождаться подкрепления или самому отправиться за ним. Но в руках врага была Эльдимена, и Маглинус, разом отбросив все сомнения, пошел вперед. Разумеется, его тут же заметили.

— Господа, разрешите представить вам нашего дорогого гостя! — издевательским тоном объявил граф. Отважный рыцарь и большой поклонник моей прекрасной невесты, сэр Маглинус Кандлант!

Воины хрипло расхохотались, человек тридцать обнажили мечи и вскинули арбалеты, окружая Маглинуса со всех сторон. Рыцарь послал прощальный взгляд пленнице. Она вскрикнула и бросилась перед Лоретингом на колени:

— Я прошу вас, граф, не убивайте его! Если вы его отпустите — я стану вашей женой.

— Немедленно встаньте, Эльдимена, я все равно никуда не уйду без вас, — рванулся к девушке Маглинус, но не смог сделать и шага — все мечи уперлись ему в грудь.

— Напрасно волнуешься, дорогая, — успокаивающим тоном заговорил Лоретинг, — я вовсе не собираюсь его убивать. И знаешь, почему? Он мне не опасен — он трус. Он и вся его жалкая шайка из Кронемуса, именующая себя рыцарями, отказались завершить празничный турнир в твою честь. Но ничего, мы устроим ристалище прямо сейчас и докажем, что среди моих бойцов есть настоящие рыцари. Эй, Бешеный Бык, не хочешь ли размяться?

Бородатый верзила в рыцарском облачении вышел в круг, который образовали воины Лоретинга, продолжавшие держать наготове свои мечи. Бешеный Бык сразу бросился на Маглинуса, но граф жестом остановил его.

— Прежде чем повеселиться, надо завершить кое-какие дела. Пусть маги хорошими взрывами засыплют этот колодец, а потом и подземный коридор под Гильдией. Этот старый дурак Флоритэйл, кажется, увел туда все свое войско. Позаботьтесь, чтобы они нам не испортили праздник.

Маги побежали исполнять приказание. В этот момент из гостиницы вынесли два высоких кресла и поставили на крыльце. В одно силой усадили дрожащую от ужаса леди Эльдимену, в другом развалился Лоретинг и сразу хлопнул в ладоши. Бешеный Бык в своих блестящих доспехах, но с непокрытой головой, пошел на ничем не защищенного Маглинуса и, изловчившись, ткнул его мечом в правое плечо. Потекла кровь. Эльдимена закрыла глаза. Маглинус зажал левой рукой рану, а правой сделал выпад. Ухо Бешеного Быка отделилось от головы и, описав в воздухе дугу, шлепнулось графу на колени.

— Неряха! — заорал граф на своего рыцаря. — Разбрасываться ушами! Что за манеры, здесь же дама!

Бешеный Бык завыл и нанес сверху страшный удар, пытаясь разрубить Маглинуса пополам, но тот увернулся и ответил своим смертельным ударом. И в следующее мгновение одноухая бородатая голова — хорошо, что лежавшая в обмороке Эльдимена этого не видела, покатилась к ногам Зюйденкоста. Граф потерял дар речи, а голова, подкатившись, уставилась на графа немигающим взглядом. Тот мгновенно потерял сознание и, вывалившись из кресла, скатился по ступенькам гостиницы в придорожную грязь.

Половина воинов Лоретинга сразу бросились бежать, но оставшиеся сомкнули кольцо вокруг Маглинуса, не решаясь сделать хотя бы шаг в его сторону, скованные ужасом от того, что случилось с самым сильным из них. Маглинус чувствовал, что он сейчас упадет от потери крови и усталости, и его немедленно изрубят на мелкие кусочки…

Но тут ночное небо озарили яркие вспышки, и стало слышно, как могучие крылья рассекают воздух. Сразу несколько молний ударили сверху, испепелив большую часть воинов, окружавших Маглинуса, и теряя сознание, он услышал знакомый голос:

— Эй, Кандлант, что с твоим плечом? Помощь не требуется?

— Бальдус, это ты? Значит я уже на том свете? — пробормотал Маглинус, ожидая увидеть бестелесное существо, подобное тем, с которыми он совсем недавно сражался. Но его «погибший» товарищ был таким, каким он его знал уже много лет, краснощеким, упитанным, и так комфортно восседал на приземлившемся грифоне, что рыцарь мгновенно очнулся и сделал неуверенный шаг навстречу «призраку»:

— Мы же видели, как ты сгорел…

— Вечно мне приписывают какие-нибудь глупости: то я напился не вовремя, то не вовремя сгорел, — притворно заворчал Бальдус. — Нас и взаправду немного поджарили вместе с моим Дракончиком, причем его больше, чем меня. Но ты, наверно, не знаешь, что лечение от ожогов — моя магическая специальность. Вот вернемся в Кронемус, и Таламанду придется произвести меня в магистры. Он еще пожалеет, что недооценивал мои научные способности.

Тем временем атакованные с неба остатки войска Лоретинга в панике разбегались. Грифоны, оседланные метавшими молнии магами и воинами с дальнобойными арбалетами, носились над городом, добивая последних обладателей черных плащей с головой быка на груди. Дело в том, что Бальдус прилетел не один, а вместе с крылатым воинством Элиокаста, которое, конечно, не могло помочь в подземельях, но на улицах Меланрота оказалось очень кстати. И самое главное — всадникам на грифонах удалось перехватить и обезвредить магов, посланных Лоретингом, чтобы завалить выход из подземелья. Флоритэйл, Таламанд и Вангерт с Эстальдом уже стояли во дворе Гильдии и смотрели на вспышки молний над городом.

Потом прилетел Элиокаст, чтобы поприветствовать вернувшихся из подземного мира бойцов и рассказать, что Меланрот уже почти полностью очищен от заговорщиков. Таламанд первым пожал ему руку и с благодарностью вспомнил, как некоторое время назад Элиокаст со своей небесной кавалерией спас Посланников в Грозовых горах.

* * *

Вангерт с Эстальдом, первыми добравшиеся до «Доброй ведьмы», не знали, чему удивлятся больше в представшей им картине: Вестхир сидел верхом на Лоретинге и опутывал графа веревками для белья, в глубине зала стояли леди Эльдимена и сэр Маглинус Кандлант и, держась за руки, молча, не отрываясь, смотрели друг на друга, а за ближайшим от входа столом восседал «призрак» погибшего в бою с «зелеными» Бальдуса Финдерина и допивал седьмую кружку темного эля. Друзья бросились бурно приветствовать воскресшего героя, а он, показывая на Маглинуса с Эльдименой, приложил палец к губам: мол не будем мешать влюбленным, которые на самом деле никого и ничего не замечали. Вестхир, закончивший упаковывать графа, принес еще эля и тарелку с жареной дичью. Вангерт и Эстальд не столько ели, сколько, разинув рты, слушали Бальдуса, и сами наперебой рассказывали ему о событиях последних дней.

Вскоре все, кто вышел из подземелья, расселись вокруг, пили за победу и вспоминали погибших. Слишком много столов в «Доброй ведьме» остались в этот вечер пустыми… Первым закончил ужин Таламанд.

— Пора поговорить с его сиятельством, — сказал канцлер Вестхиру.

— Я его запер в погребе, сейчас приведу.

Через пару минут он вернулся, притащив под мышкой, как куль с мукой, опутанного веревками Лоретинга.

— Развяжите и дайте ему стул, разговор предстоит длинный, — приказал Таламанд.

Враг с яростью посмотрел на канцлера.

— Я ничего вам не скажу, — яростно прошипел он. — Вы наглые чужеземцы, не смеете допрашивать меня, настоящего хозяина Меланрота и будущего хозяина мира.

— Так я и знал! Вот где собака зарыта, — пробормотал только что подошедший Флоритэйл. И подмигнув Таламанду, сразу же перешел в атаку.

— Почему вы называете себя «Хозяином», если всю эту кашу заварил покойный Деллион Эйнфарус, — Флоритэйл, чтобы заставить графа говорить, решил сыграть на его непомерном честолюбии и не ошибся.

— Чепуха, — гордо ответил Лоретинг. — Это я придумал план, который Эйнфарус и несколько других молодых магов Академии начали по моему указанию осуществлять еще в Кронемусе. Сначала они похитили карту, на которой был отмечен маршрут отряда Таламанда и сообщили мне об этом по Астралу, захватив для этого Астральную башню. Потом, чтобы отвлечь от себя подозрения и подставить Сэлоринда, поссорив его с местными магами, устроили взрыв в лаборатории. После всего случившегося они принялись изображать из себя людей, сочувствующих Таламанду, при том, что прочие маги Академии стали бояться и ненавидеть его.

— Остроумный план, — подбодрил Флоритэйл рассказчика. — А что вы сделали дальше?

— Ссора Академии с Кронемусом — это было, конечно же, хорошо, но мало для нас, — вновь заговорил пленник. — Мы хотели, чтобы остальные гильдии сочли, что маги Кронемуса — враги, изменившие законам Ордена Вармонгера и отказавшиеся от честного соревнования гильдий ради своих тайных интриг. Мы также хотели, чтобы такая гильдия была не одна. В сообщники им мы выбрали Хазмоланд. Согласитесь, эти два обьединения магов больше всего подходят на роль противников Ордена. Кронемус — город с одной из лучших, но вот уже больше пятисот лет остающейся без награды гильдией. А Хазмоланд многие по-прежнему недолюбливают из-за того, что он когда-то давно был оплотом черных колдунов.

Для исполнения наших планов мы еще в прошлом году завербовали несколько тысяч самых отчаянных вояк, готовых убивать кого угодно, лишь бы им хорошо платили. Множеством небольших отрядов они добрались до Меланрота, где присоединились к моей армии. Затем мы устроили пожар на ферме грифонов и во время переполоха похитили добрую сотню этих зверей.

Мы организовали несколько нападений на послов Хазмоланда, для чего от основного войска отделился отряд в пятьсот человек. К сожалению, мы недооценили волшебника Орнвальда и его людей — отряд из ста четырнадцати магов и рыцарей потерял лишь десятерых убитыми и полсотни раненными.

Об умении Михрамуса Таламанда находить выход из самых невероятных переделок нам было давно известно, поэтому к борьбе с ним мы готовились тщательно. К счастью, он проглотил нашу первую наживку, изменил маршрут, тем самым направившись прямо в расставленные ловушки. Мы следили за его отрядом с момента, когда он покинул городок Ханденбург. Нашим помощником стал давний недруг Кронемуса, маг Тенекрыл, до этого долго скрывавшийся на севере. Возможность навредить Таламанду, вкупе с внушительным вознаграждением сразу сделали из него верного и полезного союзника.

Для выполнения своей миссии Тенекрыл лично отобрал лучших воинов, магов и шпионов из нашей армии, устроил им лагерь невдалеке от границы Торинианда и разослал дозоры по окрестным лесам. Вся стража города Ульфенгард, а так же хозяин тамошней гостиницы были заранее подкуплены, и каждому из них была поручена своя задача. Ничего не скажешь, Тенекрыл был мастером своего дела. Он вспомнил старинный трюк с тарелочкой и ловко использовал его для одного ротозея, отставшего от отряда Таламанда.

При этих словах Лоретинга Вангерт немного покраснел, но этого никто не заметил — все были очень увлечены рассказом графа.

— Правда, этот юнец оказался не таким уж тупицей и в последний момент обо всем догадался. И тут, — Лоретинга передернуло, — все пошло не так, как мы задумывали. Таламанду и его людям удалось вырваться сначала из гостиницы, а потом и из города. Помните ту битву, Таламанд? Вашим людям пришлось несладко! — граф ехидно засмеялся.

— Вашим тоже, — ответил маг.

— Тенекрыла мы все же переоценили. Кто мог подумать, что маг, всегда делавший свое дело чисто и без лишнего шума, пойдет на такое ребячество? Вместо того, чтобы изящным волшебством заставить всех вас отправиться на тот свет, не просыпаясь, или хотя бы аккуратно перерезать каждому глотку, он решил затеять весь этот цирк! Видимо, Тенекрылу надоела его обычная работа, и вместо нее старик попросту устроил дурацкий фейерверк! Те, кому положено двигаться и убивать тише тени, умудрились перебудить все население Ульфенгарда! Слухи о произошедшем уже через неделю облетели весь Торинианд и даже сопредельные страны! Местное население решило, что их втягивают в совершенно ненужную им войну. И ладно бы Тенекрыл после этого просто ушел вместе со своими людьми, так он еще и в драку с разъяренными горожанами успел влезть! Да, его собаки положили не одну сотню человек, но и сами понесли огромные потери. Тенекрыл появился перед нами в самом жалком виде. Он разочаровал нас. У него было в пять раз больше бойцов, чем у вас, но он все равно позволил уйти большей части вашего отряда! А предназначавшаяся Таламанду стрела, покрытая могущественным Ядом Сущности, не достигла цели.

Но Тенекрыл придумал, как искупить свою неудачу в Торинианде. Его маги, скрываясь под видом обычных путников, которым нужно перебраться на другую сторону Грозового хребта, испортили волшебный портал, и отряду из Кронемуса пришлось идти в обход на юг, где их должны были атаковать наши лучшие маги на грифонах. К сожалению, нас опередил этот паршивый конюший Элиокаст, благодаря которому вы все-таки добрались до Меланрота, пусть и в сильно потрепанном виде.

И тут меня осенило: может, это и к лучшему? На эту банду из Кронемуса, раз уж она здесь оказалась, надо натравить местное население и гостей из других городов, и тем самым развязать кампанию по поиску врагов и предателей и превратить соревнование магов и рыцарей во взаимную бойню. Для этого Тенекрыл вместе с помощниками сварил Душепожирающее зелье и напоил им вашего лучшего рыцаря, этого Маглинуса. Почему я выбрал именно его? Он мне сразу не понравился, еще в первый день турнира, когда так нагло переглядывался с моей невестой…. Да, это был прекрасный замысел. Напившись зелья, сэр рыцарь должен был по нашему приказу сначала уничтожить своих главарей, а потом добраться и до вас, Флоритэйл, — Лоретинг хрипло засмеялся. — Вот тогда бы началась настоящая заварушка. — Но у Таламанда оказались очень способные маги, которые сварили противоядие прямо на кухне у этого дурака Вестхира. Жалко, что они служат не мне: мы с ними занялись бы настоящими делами.

Эта затея с Душепожирающим зельем, хоть и не была доведена до конца, но и не осталась без неприятных для вас последствий. В тот вечер многие горожане испытали не самые лучшие чувства к гостям из Кронемуса. И это помогло нам с успехом осуществить наш следующий трюк.

Мой гонец, привезший Вестхиру деньги на восстановление гостиницы, нашел у входа обрывок мантии с гербом Кронемуса. Ночью мы открыли все клетки волшебного зверинца и подбросили туда эту тряпку — тем самым добившись ареста одного из ваших людей и изгнания всех остальных. Мы могли запросто уничтожить вас тогда, в лесу, но это пока не входило в наши планы. Я хотел убедить Орден, что вы не единственные предатели, и что «побег» заключенного устроили маги из Хазмоланда, а также колдуны из грязного городишки под названием Данерин, жалкие фокусники, которых и в приличный дом-то нельзя пускать, не то что в древний Орден Вармонгера.

— В самом жалком состоянии сейчас находитесь вы, «хозяин», и загнали вас в него именно эти, как вы выражаетесь, «фокусники», — ответил Таламанд.

— Мое состояние временно. Я еще стану Хозяином, а вот вы скоро потеряете даже ту призрачную власть, которой сегодня располагаете.

— И как же это случится?

— Вы придаете слишком много значения таким устаревшим вещам как верность, честь, товарищество. Раньше с их помощью можно было достичь успеха. Но сейчас начинается другая эпоха, и этот залежалый товар ей будет не нужен. Наоборот — самой большой ценностью будет способность вовремя предать. Предать, чтобы сохранить верность Ему, только Ему, потому что пришло Его время! А от вас ничего не останется и от ваших идеалов тоже.

— А где же будете вы? — поинтересовался волшебник.

— Конечно, у самого трона. И более того, от меня пойдет новая династия, которая будет править миром от имени Смаргелла. Для этого я и женюсь на наследнице Остристринора.

— Леди Эльдимена — наследница Остристринора? Откуда вы это взяли?

— Пару лет назад, — ответил граф, — мой придворный прорицатель рассказал мне о знамении, случившемся 26 июля 14511 года. Все вы знаете, что в ту ночь языки пламени на Башне Остристринора, до этого едва тлевшие, взметнулись до самых небес. «Тогда, — объяснил он мне, — и родилась та, кому суждено заставить подвинуться земные пределы и расколоть небо, та, которая является последней и единственной наследницей проклятого рода Остристринора. Я вижу ее — это прекраснейшая из женщин, рано потерявшая обоих родителей. Если ты найдешь ее и сочтешься с ней узами брака, мир падет к твоим ногам».

Долгие поиски не оставили сомнений — стоящая сейчас в этом зале прекраснейшая герцогиня Эльдимена де Мелвингрей родилась в тот самый летний день девятнадцать лет назад, ее отец и мать очень рано умерли, и она их не помнит…

— Ты лжешь негодяй, я жив! — прокричал в ответ старый герцог.

— Бросьте запираться, Озмунд! Для вашего же блага лучше прямо сейчас признать, что вы ее тайно удочерили. Об этом в Меланроте каждая собака знает.

— Неправда! Я самый настоящий ее отец, — герцог протиснулся из задних рядов и тихим прерывающимся голосом начал объяснять. — Эта легенда возникла потому, что я привез крошку Эльдимену из дальнего похода. С моим отрядом мы около двух лет защищали в Восточных землях Аригандии крепость моего давнего друга герцога Свальстарда, и я женился на его дочери. Но она, бедняжка, умерла во время родов, а мы с Эльдименой вернулись в наш замок. Вот и взбрело в голову городским сплетникам, что она приемная, а не родная дочь. А этот мерзавец поверил им и мучает своими россказнями бедняжку Эльдимену. Но я сейчас заткну ему глотку.

— Если вы не хотите, — обратился Лоретинг к Флоритейлу и Таламанду, — я не скажу больше ни слова.

— Продолжайте, — кивнул Флоритейл.

— И вот, узнав кто она, я решил во что бы то ни стало добиться ее руки и преуспел в этом. («Мерзавец!», — Вангерт отчетливо слышал как герцог Озмунд прошептал это слово). Правда, едва я попытался раскрыть ей ее истинное происхождение и предназначение, как она испугалась и сбежала, да еще в ту ночь, когда по округе бродили монстры. И как донесли потом мне мои шпионы, у нее была тайная встреча с этим вашим Маглинусом. Глупая девчонка! Вместо того, чтобы править миром, хочет сидеть у окна и ждать, когда ее исколотый, как решето, рыцарь вернется из похода… Судите сами, какое воспитание она получила у своего приемного папаши!

— Ну, ничего, — продолжил Лоретинг. — Скоро леди образумится и вернется ко мне с распростертыми объятьями.

На этот раз волшебникам пришлось удерживать Маглинуса, который хотел наброситься на пленника с кулаками.

— Все эти женские капризы — ерунда, но меня подвел Тенекрыл. В день, когда мы праздновали победу — изгнание Посланников Чародея из Меланрота, он сказал мне, что мы, оказывается, «идем по неверному пути»! Колдун твердил, что я ошибся с выбором невесты и вообще неверно истолковал пророчество, требовал сменить планы и говорил, что боиться провала. Но я-то прекрасно понимал, чего добивается старик — он всего лишь хотел запутать меня, после чего присвоить себе главную роль в нашем великом деле. Такой ненадежный союзник был мне не нужен. К тому же, как мне стало известно, он послал нескольких магов на похищенной им самодвижущей повозке на поиски настоящей «наследницы». Нетрудно догадаться, что они никого не нашли. После этого участь Тенекрыла была решена. Мне пришлось вздернуть его на башне в своем замке.

Да, Тенекрыл оказался плохим союзником, зато не подкачал молодой Эйнфарус. Используя пленника, он сумел заманить отряд Таламанда в ловушку. Вам опять удалось выкрутиться, уважаемый канцлер, но это в последний раз. Хотите дам вам хороший совет? Переходите на мою сторону. Я сделаю вас главным магом при нашем с Эльдименой престоле.

— О моей будущей должности поговорим потом, — усмехнулся Таламанд. Расскажите лучше, почему вы устроили свадьбу в подземелье. И зачем тогда вы требовали продолжения турнира?

— Я уже говорил, что при моем дворе был предсказатель. По его совету я и выбрал время и место для свадебной церемонии, которые подтвердили бы наше с Эльдименой право на всемирный престол. Этот же колдун сумел отыскать ключевое заклятье от потайного хода, ведущего из леса в казематы Остристринора, и подчинить себе живущих там призраков. То, что он сам был призраком, я не знал до последнего момента.

И вот, я приехал в замок герцога, но леди, как вы знаете, закапризничала и поэтому пришлось увезти ее силой. Мы спустились в подземелье и начали готовиться к свадьбе. Церемония должна была завершиться в тот момент, когда последняя капля крови упадет в нижний сосуд часов. И вдруг появились незваные гости, разбили часы, помешали нам завершить наш праздник. Но это не надолго. Поверьте, часы уже снова стоят на своем месте и ждут, когда их снова запустят. Несмотря на неприятности, которые вы доставили мне и моей невесте, хочу вас всех пригласить на это торжество. Поймите, это очень большая честь. Но только не устраивайте такого шума, как в прошлый раз. Надо быть скромнее.

— У меня к вам еще один вопрос, — обратился Таламанд к пленнику. — Зачем вам понадобился герб Северной Лиги?

— Чтобы вы, милейший, думали, что она вся воюет с вами.

— То есть, — Таламанд на миг задумался, — вы хотели развязать войну между гильдиями ныне уже не существующей Лиги и всеми остальными?

— Именно.

— Тогда понятно, почему вы избрали для своих козней такое время как соревнования чародеев, — продолжил волшебник. — Вы хотели обезглавить сразу множество городов и гильдий, истребить их лучших магов и рыцарей, а после того, как оставшиеся перегрызутся между собой, отправиться захватывать новые земли, вместе с той, которую вы считали наследницей проклятого рода. Легко догадаться, почему вы так настаивали на проведении последнего турнира — хотели окончательно измотать рыцарство, чтобы потом легче было расправиться со всеми нами!

— Теперь нам ясно практически все, — подытожил Флоритэйл. — Одного я не пойму: как вы собирались превратить всю эту вашу интригу в войну Последних Времен. Даже если бы ваш заговор удался, вы бы не смогли сражаться против всего Нолдерхейма!

— Есть силы, способные сломить всю мощь армий Нолдерхейма, — ответил граф. — И вы очень скоро о них узнаете. Может быть уже сегодня…

— Сегодня мы и так узнали слишком много, а теперь всем пора отдохнуть, — прервал пленнника Флоритэйл. — Вангерт, у меня к вам будет просьба. Все наши командиры патрулируют город. Возьмите двух конвоиров и отведите графа в тюрьму. Завтра мы его будем судить.

— Ну что ж, до скорого свидания, — усмехнулся граф. — Эльдимена, дорогая! — девушка вздрогнула и схватила за руку, стоявшего рядом Маглинуса. — Не скучай, милая, я там надолго не задержусь. — И сопровождаемый Вангертом Лоретинг вышел из «Доброй ведьмы».

* * *

— Пойду проверю посты, — сказал Флоритэйл. — А вы отдыхайте. Завтра, в пятницу 13 августа, будет большой день, который завершится церемонией избрания лучшей гильдии на этом, несомненно, самом тяжелом соревновании за всю историю Ордена Вармонгера.

Эстальд заметил, что Эльдимена и Маглинус стоят рядом, и рыцарь что-то говорит ей. Вперед вышел герцог Озмунд де Мелвингрей.

— Теперь, когда зло побеждено, я думаю, что уже не стоит спрашивать, искренни ли ваши чувства — они были проверены многими опасностями и выдержали все испытания. Да засвидетельствуют все присутствующие, я благословляю вас, дочь моя и сэр Маглинус Кандлант, истинный победитель Меланротского турнира!

За этим последовал долгий поцелуй, и ни у кого не нашлось слов. Впрочем, они были бы излишни.

* * *

Вангерт вел графа в тюрьму. Если бы не маги-конвоиры, шедшие позади, можно было подумать, что это два приятеля, мирно беседуя, прогуливаются по ночному Меланроту. Впрочем, говорил один Лоретинг:

— Я рад, что мы познакомились. Ты оказался очень сообразительным, ловко выпутался из этой истории с тарелочкой. Такие молодцы мне нужны. Хватит бегать за Таламандом, как собачонка. Хочешь, я назначу тебя своим наместником в Кронемусе? Когда ты на белом коне въедешь в свой родной город со свитой в золотых нарядах, она обязательно к тебе вернется.

— Не пойму, о чем вы говорите.

— Не удивляйся, мои шпионы все мне доложили. Знаешь, почему она тебя бросила? Потому что ты был всего лишь бедный столяр. Измени свою жизнь сейчас — это последняя возможность! Молчишь? Я знаю, о чем ты думаешь. Конечно, о своих друзьях. Ты по-прежнему хочешь красиво умереть, спасая их, а заодно и весь мир? Ну что ж, такая возможность у тебя тоже будет!

Когда Вангерт вернулся в гостиницу, Эстальд еще не спал. Он первым делом рассказал о помолвке Маглинуса и Эльдимены.

— Она его любит, он ее тоже, что может быть лучше? — констатировал Вангерт с непонятной для своего друга грустью. Но мысли Эстальда тоже сейчас были где-то далеко.

— Знаешь, Вангерт, я об одном жалею — что так и не познакомился с настоящей наследницей. Мне кажется, что она и не подозревает о том, что ей предназначено. И может попасть в какую-нибудь темную историю, если ей вовремя не помочь.

— Все может быть, — отозвался Вангерт. — Но я не стал бы во всем верить этому подлецу Лоретингу и его пророку тоже. И вообще, вполне возможно, что у проклятого рода давно уже не осталось ни наследниц, ни наследников.

* * *

Над Орадейном разразилась страшная гроза. Флиаманта укрылась в доме старшего из сыновей ее дяди, Зинтельнора, где он еще недавно жил с женой и детьми. Тут крыша была цела, хотя с потолка все равно текло.

Было поздно, но девушка боролась со сном — кошмар, постоянно снившийся ей до возвращения в Орадейн, вновь к ней вернулся. Начиная с первого дня на свободе, она снова видела его каждую ночь.

Флиаманта еще раз перечитала недавно написанное. Тут сверкнула ослепительно яркая молния, высветив чей-то силуэт в дверном проеме. Грянул гром.

— Я ждал тебя, Флиаманта, — послышался спокойный голос. — Час расплаты пробил!

* * *

На деревянной скамье в одиночной камере спит Лоретинг. Единственное зарешеченное окно выходит прямо на север. Ярко оранжевые блики от языков пламени на башне Остристринора прыгают по камере и по лицу графа. А он, не открывая глаз и не просыпаясь, шепчет:

— Я здесь, я здесь…

Огромный всадник скачет в Меланрот со стороны гор. Подлетает к воротам тюрьмы, спешивается и проходит за ограду. Часовые его не видят. Отсветы пламени продолжают свой танец по камере. Спящий пленник шепчет:

— Я здесь, я здесь…

Посланец подходит к окошку и слышит голос издалека:

— Репетиция окончена. Актер нам больше не нужен.

В его руках появляется лук. Стрела влетает в камеру, не разбив стекла. Граф падает замертво без единого повреждения.

 

Глава 20. Колесо Фортуны

Огромные толпы людей устремились на главную площадь. Вангерт стоял на широком балконе «Доброй ведьмы», переводя взгляд с нескончаемого потока факелов и разноцветных магических огоньков, которые под песни и смех проплывали внизу, на своих тихих и печальных товарищей, стоявших рядом. Сердце сжималось от мысли, что из ста тридцати пяти человек, вышедших из Кронемуса без малого три месяца (а казалось, что целую вечность) тому назад, до конца этих тяжелых «празднеств» дожило лишь двадцать шесть. Из сорока рыцарей осталось девять. В минувшей битве погибли Мейфрид Андельгарт и Альмерик Ковертиус. Виндар Остренд пал от отравленной стрелы еще в самом начале путешествия. И еще очень-очень многие встретили гибель в жестоких сражениях… Все считали Вангерта героем, но он не чувствовал от этого никакой радости, только облегчение, что все наконец-то закончилось!

— Эстальд, старина! — вздохнул он. — Пару месяцев назад я был готов отдать все, лишь бы наши выиграли Знамя. А теперь стало все равно… Скорей бы домой!

— Пора идти! — послышался рядом голос Таламанда. — Вангерт, пошли!

— Что-то совсем желания нет…

— Знаю, настроение не самое праздничное, но стоит пойти хотя бы ради твоего друга и его прекрасной возлюбленной, — Таламанд оглянулся в сторону Маглинуса, стоявшего рядом с невестой.

На площади стояло множество уставленных яствами длинных столов, Посланникам Чародея достались места за центральным. Во главе его сидел Флоритэйл.

— Да начнется пир! — объявил он.

* * *

— Кто ты? — громко спросила Флиаманта, оборачиваясь и обнажая меч.

— Ты, наверное, решила, что вправе вершить судьбы других, воительница. Я тот, кто положит этому конец, — медленно ответил пришелец после паузы; лица его не было видно, молнии высвечивали лишь его неподвижный силуэт под аркой.

— Назови мне свое имя, — повторила Флиаманта, на всякий случай оглядываясь вокруг — вдруг таинственный гость пришел не один; впрочем, интуиция подсказывала девушке, что кроме нее и «силуэта» вокруг нет никого.

— Я — тот, кто не боится тебя, пусть мои руки и не так обагрены кровью, как твои, — произнес голос.

Флиаманта была в недоумении. Она могла с легкостью победить конного противника, будучи пешей или отбить мечом стремительно летящую стрелу, но в этом бесстрашном голосе была какая-то скрытая сила и… правота.

— Последний раз предлагаю назвать себя, иначе тебе не поздоровится! — воительница начала терять терпение. — Если ты действительно такой смелый, что же мешает тебе открыться?

— Мстя за свой род, ты убила невиновного человека. Я — его сын, Альфбранд Тильнорий, — с этими словами пришелец вышел из тени.

Девушка оглядела вошедшего с ног до головы, одновременно вспоминая казавшиеся теперь такими далекими годы своей учебы. Альфбранд был на два года моложе Флиаманты, сейчас ему должно быть семнадцать. Ростом он не вышел, юноша был на полголовы ниже высокой воительницы, но это не мешало ему прославиться на всю школу своей отвагой и благородством.

— Никогда не думал, что подниму меч на женщину, особенно на ту, чья красота… превосходит даже жестокость.

— Спасибо за комплимент, — вздохнула Флиаманта. — Но я с вами драться не буду. Я никогда не убивала благородных людей и не собираюсь этого делать.

— Как ты смеешь так говорить? — разгневался Альфбранд. — А мой отец, что не был достойным человеком?! Флиаманта Изенорт, если ты победишь меня, не вздумай щадить — ужаснейшая из смертей будет лучше жизни, полученной от тебя, убийца!

— Уходи, — ответила девушка. — Ты же знаешь — даже если будешь драться мечом, а я — голыми руками, у тебя все равно нет никаких шансов.

— За собой ты признаешь право мести, а за другими безвинно пострадавшими — нет? — спросил Альфбранд, едва сдерживая ярость.

— Бей, — ответила Флиаманта. — А лучше подожди, пока я отвернусь, чтобы ударить в спину. Также можешь взять лук или сбегать за помощью. Уверена, желающие найдутся.

Эти слова окончательно вывели юношу из себя — он обнажил меч и атаковал с криком «защищайся!».

Воительница невольно, как будто исполняя заученное упражнение, легко отклонила его выпад. Ее противник нападал смело и яростно, но каждый новый удар наталкивался на совершенно непробиваемую оборону Флиаманты. При этом ей казалось, что она стоит неподвижно. Будь ее воля, Альфбранд был бы уже мертв — девушке уже несколько раз представлялась возможность если не убить, то, по крайней мере, тяжело ранить врага. Но она только защищалась, медленно оттесняя Альфбранда назад к выходу. Вскоре поединок переместился из зала на освещаемый молниями внутренний двор, где с неба обрушивался проливной дождь, а могучий гром заглушал даже яростный звон клинков.

— Я бьюсь за правое дело! — в отчаянии выдохнул Альфбранд, когда Флиаманта в очередной раз парировала его удар, да так резко, что юноша отлетел на несколько шагов.

— Сегодня это не поможет, — спокойно ответила девушка. — Ты до сих пор жив только потому, что я так решила.

Эти слова привели Альфбранда в дикую ярость и удесятерили его силы. Он напал, как это делают те, кто уже решил расстаться с жизнью. В какой-то момент его меч задел открытое правое предплечье воительницы, оставив глубокий порез. От неожиданности Флиаманта сделала резкий выпад. Альфбранд повалился навзничь.

Теперь противник был беззащитен, и Флиаманте ничего не стоило прикончить его, но руки девушки бессильно опустились.

— Продолжай, — простонал юноша, захлебываясь в собственной крови.

— Что я наделала, — прошептала Флиаманта. — Только не умирай, пожалуйста, — девушка хотела утереть кровь, заливавшую Альфбранду все лицо, но юноша из последних сил оттолкнул ее руку.

— Прочь, убийца! — прохрипел Альфбранд. — Неужели тебе не хватает духу прикончить меня, как ты это сделала с моим отцом?

— Надо позвать кого-нибудь на помощь, чтобы перевязать мальчишку, иначе он истечет кровью, — решила Флиаманта.

И тут воительница увидела, что молнии над ее головой образовали какой-то странный клубок, в центре которого пылал огонь. Безошибочно почувствовав опасность, Флиаманта оттолкнулась ногами и одним прыжком оказалась у ворот поместья. Был ли удар нацелен на нее или нет, но в ту же секунду в центр двора обрушился пронизанный молниями столп пламени.

— Альфбранд! — в отчаянии воскликнула Флиаманта.

Юноша, лежавший посреди огненного вихря, чуть-чуть приподнялся.

— Прощай, прекрасная богиня смерти, ты оказалась сильней меня! — отчетливо произнес он.

Спустя несколько мгновений раздалось дикое шипение, а когда дождь погасил пламя, на почерневших камнях осталась лишь кучка пепла.

— Вот, — подумала Флиаманта, — еще один шаг того скорбного пути, что мне суждено пройти до конца.

* * *

Полная луна и бесчисленные звезды над Меланротом светили ярко. Пир был в самом разгаре. Свадебная церемония должна была состояться после избрания лучшей гильдии, которое ожидалось с минуты на минуту. Среди друзей Вангерту было куда легче. Он уже успел немало съесть и выпить и теперь был занят неторопливым разговором с Эстальдом.

— А церемония каждый раз разная? — спросил он у волшебника.

— Нет, само избрание — всегда одинаковое и устраивается с помощью Колеса Фортуны.

— А разве оно существует?

— Ну, на самом деле, это всего лишь механизм, который показывает решение Академии. Но, по слухам, у этой штуки есть и нечто вроде своего собственного мнения, которое влияет на результат. Однако, существуют и легенды об истинном Колесе Фортуны, которое не видел никто из смертных, и которое способно управлять судьбой мира. Хотя нет никаких доказательств, что оно существует, маги назвали в честь него свою машину.

Тут погасли разноцветные волшебные фонари, лишь колеблющийся свет факелов продолжал озарять площадь. Раздались торжественные звуки фанфар, в толпе образовался проход, через который на середину площади медленно выкатили сложное приспособление, увенченное гигантским колесом, сделанным, казалось, из чистого золота. Оно было испещрено загадочными рунами. Единственное, что можно было понять, это названия всех двенадцати городов, чьи гильдии входят в Орден Вармонгера, написанные на внутренней, подвижной части колеса, и цифры от одного до двенадцати — на внешней, неподвижной.

— Начинают всегда с конца, — сказал Эстальд, когда замолкла музыка. — Чаще всего мы занимали второе или третье место.

Тем временем вновь прозвучали фанфары. Под рев толпы к Колесу торжественно вышел Тарентус Сэлоринд в синей мантии с золотыми звездами. Один из сопровождавших его магов нес невероятной красоты знамя. Эстальд пояснил, что именно его и вручают лучшей из гильдий.

Глава Академии взмахнул посохом, и весь сложный механизм вспыхнул изнутри ослепительно ярким сиянием, потом стал почти прозрачным, и загорелись все руны на Колесе, которое тут же начало медленно вращаться.

— Только бы не мы! — прошептал Эстальд, скрещивая пальцы на обеих руках.

Колесо Фортуны крутилось все быстрее и быстрее при полной тишине, площадь озарялась неясным светом факелов и ровным сиянием Колеса, которое спустя примерно минуту начало замедляться и наконец остановилось.

— XII-й — Готмунд — прочитал Вангерт.

— Не особенно справедливо, — заметил Эстальд. — Не раз слышал, что это совсем неплохая гильдия.

Колесо завращалось вновь. Каствелд, Данерин, Хиаманд… Каждый раз (хотя, возможно, так только казалось) на «обдумывание» уходило все больше времени. Бламоден, Сирринор, Финдеус, Нортанданэа… После этого остались четыре наиболее крупных и прославленных гильдии Нолдерхейма, каждая из которых имела хорошие шансы на победу. Четвертое место получил Додриат, что было для него не особенно блестящим результатом.

Вангерт еще до церемонии понял: несмотря ни на что ему куда как не безразличен ее исход. Он пожирал глазами сияющее Колесо Фортуны, которое каждый раз все дольше и дольше задерживалось с ответом. Третьим стал Хазмоланд, этот вердикт был встречен особенно бурно.

— Ну, значит, мы, по меньшей мере, вторые — сказал Эстальд на ухо Вангерту. — Есть чему радоваться, я уж боялся, что после истории в Кронемусе Академия нас двенадцатыми сделает. Но ведь не второе место — Знамя до смерти хочется! Пятьсот лет наши отцы и деды не держали его в руках! Пятьсот лет, Вангерт! Сколько же раз им приходилось проклинать Фортуну!

Площадь затихла, и над ней разнесся голос Сэлоринда:

— Итак, здесь и сейчас, ровно в полночь с 13 на 14 августа 14530 года мы узнаем, кому же достанется великое Знамя Вармонгера, Меланроту или Кронемусу! По традиции, Колесо одновременно указывает и первую и вторую Гильдии. Да будет так! — и он взмахнул посохом, в последний раз дав ход Колесу Фортуны.

* * *

— Что теперь будет? — прошептала Флиаманта, на мгновение проваливаясь в забытье. И тут же услышала ответ. Ласково, будто баюкая ее, вещал знакомый голос:

— Не беспокойся. В Книге Судеб уже заполнены все страницы и твоя — тоже.

— Но моей подписи там нет.

— Как же нет? Ведь ты написала в дневнике, что покоришься своей судьбе. Тебя же никто не заставлял.

— Я не верю, что моя судьба — творить зло и предавать всех, кого я любила.

— Но один раз ты уже предала.

— Когда?

— Когда задержалась в пути, чтобы помочь мне вернуть мое имущество. Ты ведь знала, что надо торопиться в Орадейн.

— Я ничего не знала, я только чувствовала какую-то неясную тревогу.

— Нет, ты почувствовала призыв судьбы и поэтому не спешила домой.

— Ты врешь и пытаешься меня запутать: ведь это ты ранил моего коня, а мазь принес, когда в Орадейне уже свершилось все самое худшее…

— Все решаешь ты сама, а я — только скромный помощник твоей великой судьбы.

— Нет!!! — закричала Флиаманта и пришла в себя.

Она вышла во двор. Дождь лил, не переставая. Воительница долго стояла, не сводя глаз с того места, куда обрушился небесный огонь, и где погиб бедняга Альфбранд. Как вдруг раздался душераздирающий крик, который не мог принадлежать ни человеку, ни какому-либо из известных Флиаманте животных. Девушка стала изо всех сил вглядываться в прорезываемый молниями ночной мрак и вскоре различила контуры какой-то ужасной твари, притаившейся на вершине Северной угловой башни над городской стеной. Во время недавнего восстания внутри башни все выгорело, кровля обрушилась, и никакой стражи там сейчас не было.

Несколько мгновений чудище сидело недвижно, как статуя, но потом с громким криком спикировало прямо на Флиаманту. Шкура создания была чернее самой ночи, и девушка лишь на очень близком расстоянии смогла разглядеть противника. Крылья, как у летучей мыши, большие топорщащиеся уши, острейшие клыки, крохотные красные глаза, страшные лапы с длинными кривыми когтями… Горгулья — Флиаманта слышала, что полчища этих тварей живут в Стране Вечной Ночи на западе, но никогда не видела их воочию.

Девушка взобралась на крышу и едва успела вытащить меч, как монстр снова ринулся в атаку. Дважды увернувшись от страшных когтей, воительница перешла в наступление. Тварь поднялась на дыбы, и девушка насквозь пронзила мечом мерзкое туловище горгульи. Бездыханное чудище тяжело рухнуло с площадки вниз.

— И все? — подумала Флиаманта. — Слишком просто!

Но тут из тьмы и дождя прямо над головой девушки возникли, по меньшей мере, еще десять злобных тварей, попытавшихся окружить ее со всех сторон. Воительница вертелась на месте, раздавая удары направо и налево, перерубая лапы и шеи, пронзая насквозь крылья. Несколько раз когти задевали руки, но, к счастью, неопасно. Из темноты возникла еще одна, особенно крупная горгулья, оседланная магом. Примерно с сотни футов он выпустил из своего жезла луч зеленого света, но воительница пригнулась, и заклинание поразило одно из неоседланных чудищ. Шмякнувшись об стену, тварь полетела вниз. И тут колдун совершил одну большую ошибку — он подлетел к самому краю крыши. Не долго думая, девушка запрыгнула на спину его горгульи, оказавшись перед всадником. Прежде, чем тот успел применить заклинание, Флиаманта ударила его локтем в лицо, и маг с криком полетел вниз.

Но воительница не умела управлять горгульей, да и вряд ли б ее стало слушаться оказавшееся под ней существо. Крылатое чудище полетело над городской стеной, бешено мотаясь из стороны в сторону, прочие твари (а девушка видела, как пустую башню облетела вереница еще из полусотни горгулий) полетели следом. Наносить удары мечом по летящей цели, да еще когда летишь сам — дело непростое, и даже при своей невероятной ловкости воительница не смогла удержаться на спине все время пытавшейся сбросить ее горгульи. Очень скоро Флиаманта свалилась вниз, но повисла, ухватившись рукой за когтистую лапу. Тем временем, один из бесновавшихся рядом монстров нечаянно ранил в крыло того, что нес воительницу. Чудище начало с воплями снижаться и замедлять ход. Когда стена оказалась футах в тридцати под ногами, Флиаманта спрыгнула вниз и сумела удачно приземлиться. Твари вскоре вновь напали со всех сторон, но теперь воительница была не в воздухе и не на узкой площадке. Тренированное тело само уходило от ударов, а меч с легкостью рубил отвратительных монстров.

Когда одна из горгулий оказалась над головой у девушки, небо вдруг пересекла полоска из искр и дыма, и чудище упало на стену рядом, пронзенное стрелой, выпущенной из баллисты. Со всех сторон к полю боя бежали сотни воинов, вооруженных, в основном, луками и арбалетами. Освещая ночное небо, горящие копья из нескольких баллист полетели в ужасных созданий. Еще миг, и в воздух взмыли тучи стрел, на этот раз выпущенных лучниками. Было сбито сразу несколько десятков тварей, остальные в испуге разлетелись кто куда.

— Все, кажется! — облегченно вздохнул воин, стоявший невдалеке от Флиаманты. — Но что это?! Какой странный дождь…

Дождь продолжал идти, но как будто рывками. Вокруг стало еще темнее, и даже молнии почти перестали сверкать, хотя гром грохотал с прежней силой.

Все вгляделись в небеса и увидели, что на город медленно и угрожающе движется плотная черная туча, время от времени озаряемая огненными сполохами и вспышками волшебного огня.

— Черт! — воскликнула Флиаманта, вглядевшись в новую напасть. — Это же горгульи! Сколько их? Тысячи?

— Десятки тысяч! — мрачно ответил кто-то.

И тут туча убыстрила ход и начала снижаться. Столь величественного и жуткого зрелища не видели, наверное, даже самые бывалые из воинов Орадейна. Сотни магических заклинаний, оставляя за собой светящиеся шлейфы, вылетели из этой тучи и обрушились на стены и крыши города. Из множества мест вокруг взметнулись в небо фонтаны пылающих обломков, а футах в семидесяти над стеной с оглушительными воплями пронеслись первые ряды горгулий. Они летели столь плотной массой, что иногда задевали друг друга крыльями. Темноту вспороли десятки огненных шлейфов, тянущихся за копьями баллист, вверх взмыли новые стрелы, выпущенные лучниками и арбалетчиками. Убитые твари посыпались с неба, но в туче не появилось ни единого просвета — весь воздух уже над всем городом от крыш до завесы дождевых облаков был заполнен врагами. Из разных концов города взлетали огненные стрелы, порой пронзавшие по несколько чудищ каждая, но заклятий с неба сыпалось в сотни раз больше. На глазах у Флиаманты под градом красных молний рухнула злополучная пустая башня, в стене под ногами стали появляться сквозные трещины, тяжелые зубцы откалывались и падали вниз. Вместе со многими взрывами в воздух взлетали тела товарищей. Воительница метала во врагов копья и рубила мечом тех, кто подлетал слишком близко. За ее спиной полчища монстров буквально вонзились в узкие улицы Орадейна. Свет от заклятий лился на землю потоками, смертоносный огонь сжигал сам воздух над городом. Стало трудно дышать.

Десятки горгулий облепили главную башню замка правителей Орадейна. Еще несколько тысяч тварей стали пикировать на городские стены, собираясь начисто смести оставшихся защитников. В зубцы вновь ударила разрушительная магическая волна, каменная кладка начала крошиться, как мел. В ответ полетели лишь редкие стрелы. Один волшебный луч, направленный врагом, угодил туда, где были сложены копья для баллист. Они вспыхнули, как солома, и почти мгновенно сгорели. Флиаманта, размахивая мечом, уже не видела вокруг себя ничего, кроме бесчисленных лап, крыльев и морд. Она рубила и колола все, что двигалось, и отовсюду хлестала мерзкая черная кровь. Рядом пролетела стрела баллисты, вдруг твари подались в сторону, а еще спустя минуту сама баллиста упала откуда-то сверху и разбилась в щепки.

Воительница обернулась и увидела гигантского ядовито-зеленого дракона, возникшего из черного облака горгулий. «Дракон!» — завопили все вокруг. Тем временем монстр понесся над стеной, почти беспрерывно «поливая» ее своим огненным дыханием. Его пламя было столь жарким, что черепичные и соломенные крыши мгновенно взрывались. Удары могучего хвоста разносили даже самые прочные стены, камни так и разлетались во все стороны. А спустя еще несколько секунд из разных частей тучи вырвались еще не менее двух десятков драконов: черных, красных, золотых… Оглушая воинов Орадейна своим ревом, они пролетели над крышами, сжигая все на своем пути и круша стены зданий лапами, крыльями и хвостами. Город стал похож на кипящий котел.

— Смотрите! — крикнул один из немногих, еще державшихся на стене воинов.

И на это действительно стоило посмотреть. С запада к стенам Орадейна приближалась громадная армия. Ее возглавляли бесчисленные полчища всадников, стена уже содрогалась от топота их копыт. За ними шли сотни тысяч пеших воинов, тысячи магов и несчетное число самых разных монстров: тролли и минотавры, мантикоры и гидры, огры и угноллы, циклопы и другие чудища, неведомые и ужасные. Над армией летели новые стаи горгулий, химер, драконов и других крылатых тварей. Враги несли лестницы, осадные щиты, катили катапульты, передвижные башни, тараны и прочие самые разные осадные орудия. Все это страшное войско неумолимо приближалась к городу.

* * *

Казалось, что Колесо Фортуны вовсе не собирается останавливаться. Глядя на сверкающие спицы, Вангерт успел вспомнить всю свою жизнь и все недавние приключения.

Но тут сердце забилось сильней — Колесо замедлило ход. Вангерт старался не моргать, чтобы не пропустить самого главного. Механизм остановился, и в ту же секунду на нем возникли слова: II-й — Меланрот, I-й — Кронемус.

Хотя на площади было всего лишь двадцать шесть земляков Вангерта, она на мгновение содрогнулась от оглушительного «Ура!» Казалось, что этой победе радуются все. Рев толпы все не смолкал, но его неожиданно заглушил мощный удар грома посреди совершенно безоблачного ночного неба. Страшная, похожая на гигантское вырванное с корнями дерево, молния ударила в самую середину Колеса Фортуны, и оно вновь завращалось, все объятое пламенем. Вот его языки взметнулись до самых небес, и то же самое одновременно сделал огонь на далекой Башне Остристринора. Звезды и луна погасли, и черный небосвод разом озарили мириады молний и огненных сполохов. Огонь начертил над головами толпы пентаграмму, внутрь которой была вписана страшная лапа, сжимающая пылающий меч. Еще спустя мгновение внутри кольца возникли призрачные, окаймленные нестерпимым сиянием очертания крылатого демона, и голос, от которого содрогнулись стены, а сердца людей похолодели от невыразимого ужаса, произнес:

— Вы не сумели помешать мне, смертные! Война уже началась Никто и ничто уже не сможет остановить пылающую тень Рока! Я — Смаргелл, и я вернулся!

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…