На следующее утро все проснулись поздно. Продолжение состязаний, как воинских, так и колдовских, было назначено на завтра, поэтому гости из Кронемуса решили полностью потратить этот день на осмотр городских достопримечательностей, с которыми за время своего краткого пребывания они еще не успели ознакомиться.

Сначала Вангерт, Эстальд и другие посланники, среди которых был Маглинус и еще несколько рыцарей, прогулялись по набережной широкого канала, пересекавшего город. Затем они обошли со всех сторон ратушу, поднялись на стену, окружавшую старую часть гильдии, добрались до самой дальней Астральной башни, побывали во множестве других интересных мест.

После обеда все вновь отправились на прогулку. Ветер заметно усилился и пригнал темные тучи с запада. Вскоре начался ливень.

— Придется вернуться в гостиницу, — сказал Эстальд. В этот момент на крыльце главного здания Гильдии появился Таламанд и поманил их рукой. И все они помчались под дождем к приоткрытым дверям, из-за которых лился гостеприимный свет.

— Я договорился, чтобы вас пустили внутрь. Там много любопытного. Особенно Зал Славы. Кстати, Рагнериус, его хранитель, — просто живая библиотека. Все на свете легенды знает, в том числе и про Башню Остристринора. Ты, Эстальд, помнится, интересовался. Он с удовольствием вам ее расскажет — она как раз для такой погоды, — усмехнулся Таламанд, пропуская вперед уже успевшую промокнуть компанию.

Они оказались в просторном зале, окаймленном галереей. Вокруг было множество дверей. С потолка свешивались огромные люстры, у стен стояли книжные шкафы, между которыми висели красочные гобелены с изображением магических обрядов.

— Зал Славы на втором этаже справа, — сказал Таламанд.

Все поднялись на галерею, прошли через длинный коридор и попали в огромный зал, разделенный тремя рядами колонн. В высокие окна ломился ветер с дождем. Около дверей сидел в кресле очень старый колдун, и несмотря темноту, которую лишь изредка освещали молнии, читал книгу.

— А-а, хотите посмотреть! — прокряхтел он, поднимая голову. — Сейчас.

От взмаха его палочки зажглись разом все светильники в зале, обнаружив стены, увешанные гобеленами, картами звездного неба и военными трофеями. Кругом было множество статуй, чучел необыкновенных существ и магических предметов.

Хранитель Рагнериус действительно оказался настоящим кладезем мудрости. Казалось, что он знает все. Примерно за час они обошли почти весь зал и узнали много интересного из жизни величайших магов и героев Меланрота. Осталось осмотреть только что-то, стоявшее на мраморном постаменте под балдахином из шитой золотом ткани, который поддерживали колонны из слоновой кости. Вангерт пытался отгадать, что там стоит, и решил, что этот предмет должен быть, как минимум, из чистого золота. Каково же было его удивление, когда на столь почетном месте оказался всего лишь ветхий деревянный стол, к тому же очень грубо сделанный. Куда больше его заинтересовало то, что находилось за постаментом. Там висел гобелен, переливавшийся всеми цветами радуги, а около него в воздухе мерцали две созданные магией фигуры в рост человека. Он не сразу понял, что они не настоящие, настолько реально они выглядели. Перед Вангертом стоял благородный рыцарь, одна рука которого лежала на эфесе меча. Другой рукой он обнимал прекрасную золотоволосую волшебницу.

— Где-то я их уже видел, — пробормотал Маглинус. — А-а — вспомнил! Это им ведь им поставлен памятник перед старыми воротами гильдии?

— Правильно, — ответил Рагнериус. — Если хотите, я расскажу вам о них и заодно об этом столе?

Все закивали.

— С помощью этого гобелена, — маг указал на него палочкой, — я смогу не только рассказать, но и показать вам кое-что занятное. Однако история долгая, давайте сядем.

Заклинанием он заставил свое кресло перелететь к нему через весь зал. Для гостей он прямо из воздуха создал скамейку, вызвав восторг у немагов. Все сели поудобнее.

— Итак, начнем, — заговорил Рагнериус. — Те, кто сейчас стоят перед вами, как живые, на самом деле жили две тысячи лет назад. Имя рыцаря — Итильгор Обездоленный из Готмунда, а прозвали его так после страшной войны с ордами Лостфлейда, короля-предателя, который вместе со своими братьями перешел на службу к демону Смаргеллу. Последняя битва привела к полному разгрому армии Готмунда.

На гобелене вдруг появилось изображение грандиозного сражения.

— Итильгор был единственным, кто выжил, — продолжил колдун, — Лишенный дома, семьи, друзей и надежды он брел без цели, куда глаза глядят.

Тем временем далеко-далеко отсюда, в Полуночной Долине, происходила совсем другая история. Она находится за южными склонами Сиаленского хребта, к западу от Лоэнринтии. Это чудесное место, покрытое могучими дубравами с изумрудными лужайками, пересеченное чистыми ручьями и защищенное высокими горами. Земля там плодородна, погода всегда прекрасна, и казалось бы, разве над столь благодатным краем может тяготеть проклятье? Еще как может. Не в подземельях Инфероса, как многие думают, а именно там, на кровавом алтаре, после произнесения ужасного заклинания был призван в наш мир демон Смаргелл. Двенадцать тысяч лет прошло между этим событием и временем, когда происходила наша история. Тогда, как и сейчас, о мрачном ритуале напоминала лишь огороженная тринадцатью гигантскими камнями выжженная площадка на вершине высокой скалы, господствующей над долиной.

На протяжении всего этого рассказа изображение на гобелене менялось. Вангерту казалось, что он то летит на небольшой высоте над Полуночной долиной, то почти опускается на одну из лужаек, касаясь бархатистой травы и ощущая запах цветов, то видит странные, кроваво-красные прожилки на камнях, охраняющих место, где был проклятый алтарь, и замечает, как маленький вихрь играет частичками пепла с того самого погасшего сто двадцать веков назад ритуального костра.

— В те времена у подножья этой горы была расположена гильдия магов, ныне не существующая. Там среди прочих добрых колдунов жила вот эта юная волшебница Мэйфлин, — Рагнериус показал на мерцавшую рядом с гобеленом женскую фигуру. — И вроде бы ничего не предвещало катастрофы, пока к власти ни пришел жестокий тиран, который решил заключить союз со Смаргеллом. Демон с радостью согласился, но потребовал в качестве залога принести ему в жертву прекрасную Мэйфлин. Новоявленные жрецы попытались уговорить девушку, затуманить ей голову обещаниями великой посмертной славы в грядущем всемирном царстве Смаргелла. Но не таким человеком она была, чтобы безропотно пойти на заклание. К тому же она люто ненавидела Смаргелла, от рук которого погибли ее родители. С помощью друзей-волшебников ей удалось бежать прямо с алтаря. Известно, что тогда в жертву принесли другую девушку, и что Смаргелл, узнав о подмене, сурово наказал обманщиков — все исполнители ритуала погибли мучительной смертью.

Мэйфлин скиталась по всему Северу, пересекла Сиаленские горы и попала в Верхние Земли, где в то время бесчинствовали орды Лостфлейда и многочисленные разбойничьи шайки. Юная волшебница угодила к ним в плен, но надо ж было так случиться, что рядом оказался Итильгор, который освободил ее.

Они полюбили друг друга и отправились странствовать вместе, преодолевая тяжкие испытания. Казалось, что они будут неразлучны всегда, но судьба была жестока — на этот раз рыцаря хитростью заманила к себе злая ведьма. Долгие месяцы Мэйфлин искала своего возлюбленного, пока нечаянно ни набрела на пещеру, где обитала эта коварная тварь. Ведьма согласилась отпустить Итильгора, но перед этим напоила его Душепожирающим зельем и дала меч, которым он должен был пронзить Мэйфлин.

После этих слов колдун умолк и, как показалось Посланникам, даже немного задремал или сделал вид, что дремлет, зато опять ожил гобелен, и они увидели, как ведьма указывает Мэйфлин место, где она должна ждать своего рыцаря. Посланники с ужасом узнали ту самую жертвенную скалу. Как завороженная смотрела девушка на вечный танец легких частичек пепла, глаза ее стали постепенно закрываться, и она уснула прямо посередине алтаря. А в это время опоенный проклятым зельем Итильгор уже приближался с обнаженным мечом к вершине скалы…

И тут гобелен потускнел, колдун открыл глаза и продолжил, как будто ни на секунду не прерывал своего рассказа.

— Ужасное снадобье оказалось бессильно против настоящей любви — рыцарь повернул свое оружие против ведьмы. Та превратилась в дракона, но тем не менее, была побеждена. Замысел тех, кто хотел угодить Смаргеллу, снова не удался. Однако, полностью излечиться от яда Итильгор не смог, — он все еще чувствовал себя рабом злодейской воли.

Он долго странствовал вместе со своей возлюбленной, и однажды они встретили пророка, который сказал, что в том месте, где Итильгор полностью исцелится, будет построен великий город. Некоторое время спустя странники попали в наши края. Тогда две тысячи лет назад здесь не было ничего кроме непроходимого леса. Они долго плутали по нему, пока не очутились на прекрасной светлой поляне, где стоял вот этот самый стол, а на нем чаша, которая, к сожалению, не сохранилась.

На гобелене, возникло изображение золотой чаши в форме дракона с глазами из крупных рубинов.

— Никто не знает, что же такое в ней было, но когда преисполненный жажды рыцарь испил из нее, его недуг прошел. Исполняя волю судьбы, Мэйфлин и Итильгор решили основать здесь город. Ему дали имя Меланрот. Сначала местные крестьяне, которых война лишила земли, а потом и люди из самых дальних краев потянулись сюда. Там, где жили лишь дикие звери, начал расти город, быстро обретший великую славу. Люди, уставшие от бессмысленных войн, самоотверженно трудились во благо новой мирной жизни.

Но она продолжалась недолго. Король Лостфлейд вместе с братьями направил на Меланрот свои черные полчища. Итильгор отважно выступил ему навстречу. Но силы были слишком неравными — армия Меланрота была разгромлена, а ее предводитель погиб.

Эоманд, один из братьев злодея пришел в Меланрот и сказал, что хочет взять Мэйфлин в жены. В противном случае он грозил, что его воины уничтожат город. Волшебница согласилась, по крайней мере, так подумал злодей. Начался свадебный пир. Когда воины Эоманда сильно напились, Мэйфлин подняла драконью чашу и выплеснула вино на стол. Это был сигнал — ее люди все как один схватились за оружие и перебили захватчиков вместе с предводителем.

Но Мэйфлин не остановилась на этом — она собрала новое войско и в великой битве при Изумрудном Боре победила Лостфлейда вместе с его армией, после чего пошла войной на других его братьев и на главную твердыню — город Даркхарус, расположенный недалеко от нынешнего Додриата. Когда все враги были повержены, а темная крепость сровнена с землей, Мэйфлин во главе победоносной армии вернулась домой, где ее ожидал маленький сын по имени Брегандор.

Она прожила долгую жизнь, была великим правителем города Меланрота и сопредельных земель, при ней город расцвел и прославился. Мэйфлин умерла все еще прекрасной, до самой смерти сохранив верность отважному Итильгору.

— Да, красивая история, — сказал Вангерт после возникшей паузы. — Вот как, оказывается, был основан этот город.

— А хотите узнать, что было дальше? — осведомился Рагнериус. — История некоторых их потомков не менее интересная и, несомненно, куда более зловещая.

— Конечно, продолжайте, — попросил Эстальд. — Мы очень хотим это услышать.

— Прошло почти полторы тысячи лет. В Меланроте по-прежнему правили потомки Итильгора и Мэйфлин. Могущество нашего города достигло небывалых высот. Смаргелл и его последователи были уже как три века назад побеждены в последней битве под стенами Кронемуса, и казалось, что уже ничто не помешает мирной жизни и процветанию. Но таковы уж люди. Как только внешнее зло побеждено, раздоры начинаются уже в стане добра, порождая зло внутреннее.

Шел 13972 год. По праву наследования наш престол занял молодой и энергичный правитель по имени Остристринор. С самого детства он отличался остротой ума и стремлением познать неизведанное. И порой в этом своем стремлении он пересекал грань, которую лучше не переходить никому. Время его правления ознаменовалось большими успехами магической науки. При нем под гильдией были выстроены гигантские подземные лаборатории, часть из которых даже наши магистры до сих пор обходят стороной. На все это требовались громадные деньги, что вынудило Остристринора обложить население грабительскими налогами и даже предпринять несколько войн. Угнетенный народ роптал все сильнее, особенно после того, как в городе начали пропадать люди. По слухам, их забирали для каких-то черных магических ритуалов, проводившихся в подземельях. Назад никто не вернулся.

Тем временем Остристринор в своих магических исследованиях вплотную подобрался к самой страшной тайне нашего мира. Вместе с лучшими знатоками волшебной науки он сумел расшифровать древний манускрипт, написанный, как гласит легенда, самим Смаргеллом. В этой книге демон, находившийся тогда на вершине могущества, сам предсказал свою скорую гибель и объяснил, как он может воскреснуть, если кто-то захочет вернуть его царствие. Чтобы в будущем иметь возможность вернуться на свой престол, он пролил три капли своей мерзкой крови на тот самый алтарь в Полуночной Долине, где демон был рожден на заре мира. В книге было написано, что со временем эти капли застынут и станут похожи на три больших рубина. Их нужно найти и положить в ту самую драконью чашу, из которой пили Итильгор и Мэйфлин, где камни снова обратятся в кровь….

Что делать дальше, ученые маги тогда еще не знали: последнюю страницу манускрипта никак не удавалось прочесть. Но Остристринор торопился, он чувствовал, что народное возмущение всерьез угрожает его власти. Его приспешники срочно отправились в Полуночную долину на поиски проклятого алтаря. Маги Ордена Серебряного Месяца, наследники той самой гильдии, где жила когда-то Мэйфлин, попытались остановить врага. Но среди благородных волшебников нашелся предатель по имени Астергон, который помог людям Остристринора проникнуть в крепость чародеев. Они ворвались и беспощадно перебили всех, не пожалев ни стариков, ни женщин, ни детей и подожгли замок. Астергона Остристринор сделал своим слугой и наделил его способностями, которые присущи лишь духам: вечная жизнь, неуязвимость для обычного оружия, способность мгновенно перемещаться в пространстве и принимать любой облик.

Капли крови Смаргелла, на алтаре принявшие вид рубинов, — продолжил Рагнериус, — были найдены и перевезены в Меланрот. Еще немного и этот город должен был превратиться в новую столицу мировых сил зла, второй Инферос, но история распорядилась по-другому. Ненависть к Остристринору в народе росла. От него отвернулись даже собственные дети после того, как при загадочных обстоятельствах погибла их мать. Города и страны по всему миру объединялись, готовя великий поход против Меланрота. Но он так и не состоялся — сам народ Меланрота поднял восстание, возглавленное самым молодым из магистров, волшебником Вингфридом Дрэгонфлэймом. Остристринор был схвачен при попытке бегства из города. Его приговорили к смертной казни, но потом решили пощадить — все-таки он был прямым потомком Итильгора и Мэйфлин — и назначили ему пожизненное заключение в Сиаленских горах. Подземные лаборатории были очищены от предметов темной магии, большое количество сообщников тирана было перебито во время восстания, прочие были прощены и вновь взяты на службу под честное слово, что с темным прошлым порвано навеки. К несчастью, немало подручных злого чародея просто разбежались. О них в час триумфа никто не подумал.

У новой власти было слишком много забот — надо было убедить всех соседей, что Меланрот больше не является городом темных магов, улучшить положение вконец изголодавшегося населения, а тут подоспела еще одна беда — войной на своих соседей пошел могущественный город Хазмоланд. Так или иначе, об Остристриноре просто забыли.

В Меланроте считали, что их бывший правитель зарабатывает народное прощение на медных рудниках, а он, как выяснилось позднее, даже не доехал до места своего заключения, ведь на свободе осталось множество его сообщников, более того — некоторые из них даже сохранили за собой высокие должности.

Надо сказать, что Дрэгонфлэйм и его соратники совершили еще одну ошибку — когда они избавлялись от всевозможных адских машин в подземельях гильдии, они не знали, что наиболее важные волшебные предметы уже давно хранятся совсем в другом месте. Дальновидный Остристринор еще за несколько лет до своего свержения начал строительство запасного убежища — огромной башни на неприступных вершинах Динхарских гор. Все самое необходимое было заблаговременно перевезено туда. И в первую очередь — книга Смаргелла и его кровь, превратившаяся в рубины.

После побега и сам Остристринор укрылся в своей башне. Десять лет понадобилось ему для окончательной расшифровки манускрипта. Теперь он знал все, даже самые мелкие детали ритуала, необходимого чтобы воскресить демона, причем таким могущественным, каким он никогда раньше не был… И самое главное, он знал, что обряд, который вернет Смаргелла к жизни, нужно производить в Инферосе. Но вот незадача — в Меланроте во время восстания пропала та самая драконья чаша, без которой рубины оставались всего лишь красивыми камешками. Десятки агентов черного мага рыскали по всему миру в ее поисках, но безуспешно.

И вот в тот самый день, когда один из лучших шпионов сообщил, что, кажется, знает где находится кубок, Остристинор увидел что к его горному убежищу приближается огромное войско… В Меланроте наконец вспомнили про бывшего правителя и осознали, какую опасность он представляет. Причем поход против отца возглавил его старший сын по имени Гендельмир.

Темный маг понял, что проиграл, и сопротивление бесполезно. Тогда он наложил на вход в свою башню волшебную печать и оставил Пророчество Последних Времен, гласившее, что печать спадет, когда в мире накопится достаточное количество зла, чтобы достойно встретить второе рождение Смаргелла…

За окном сверкнула особенно яркая молния, от сильного порыва ветра рамы в окнах задрожали.

— Мрачно, ничего не скажешь, — подал голос Эстальд. — Вот сиди так и жди, пока двери ни распахнутся, и кто-нибудь ни доведет все злодейства до конца.

— Но и это, как ни странно, не конец, — продолжил хранитель. — Увидев, что против него воюет собственный сын, Остристринор наложил на свой род ужасное проклятие — на свободу были выпущены два самых древних и страшных монстра, когда-то служившие Смаргеллу, а после гибели хозяина мирно спавшие несколько сотен лет. Чудище с десятью лапами и шестью головами по имени Эзенгер и морской змей Тиргофаль. Они были призваны, чтобы до скончания времен преследовать потомков Остристринора и истреблять их — на суше и на море до тех пор, пока весь род не будет полностью уничтожен.

После произнесения этого проклятья Остристринор с верными сподвижниками поднялись на самый верх Башни и вместе совершили самосожжение — их тела сгорели, но огонь пылает до сих пор.

Вскоре погибли все трое сыновей Остристринора. Сейчас вы узнаете, как это произошло.

Гобелен опять ожил, и Посланники увидели, как к загородному дворцу приближается кавалькада всадников. Распахиваются массивные ворота, пропуская гостей, вслед за которыми спокойно шествует десятилапое и шестиголовое чудище. Причем никто — ни гости, ни стража его не замечают.

Начинается бал. Жарко. Окна в танцевальном зале открыты. Чудище приближается к залу, просовывает внутрь все свои головы и в шесть ртов выдувает зеленое и явно зловонное облако.

— Помимо ужасной силы и ядовитого нутра, — пояснил Рагнериус, — у обоих этих монстров была способность становиться невидимыми, а также исчезать в одной точке пространства и тут же появляться совсем в другой.

Все участники бала замертво падают на пол, а чудище медленно тает в воздухе.

— На этом балу смерти погибли сразу два брата: старший Гендельмир и младший Галтэриан, в честь совершеннолетия которого и был устроен этот праздник. Средний брат, Руадольм, немного опоздал на торжество и поэтому спасся. Узнав о случившемся, он бросился в погоню за Эзенгером. По слухам, тот отъедал бока на одном из прибрежных островов Великого Океана. Руадольм, сколько ни отговаривали его друзья и родственники, решил навестить «вонючего кабана», как он презрительно называл Эзенгера.

Маленькая лодка медленно скользит по спокойной глади залива, понемногу приближаясь к небольшому острову. Вот она совсем рядом. Остров неожиданно изгибается, открывается чудовищная пасть, и лодка исчезает. Лишь одна волна докатывается до берега. И залив становится пустым и гладким, как стекло. Гобелен гаснет.

— Судя по всему, старший из братьев все-таки успел оставить наследников, потому что монстров неоднократно видели и после этого. Охотясь за своими жертвами, они порой разрушали целые города и пускали ко дну флотилии. Люди, узнавая, что где-то рядом находится потомок Остристринора, старались найти его, чтобы изгнать или убить, отвадив тем самым от себя беду.

— А давно ли в последний раз видели этих чудищ? — спросил Вангерт под очередной удар грома.

— Уже больше ста лет о них нет никаких сведений. Многие сочли, что проклятый род полностью уничтожен. Но Пророчество Последних Времен состоит из двух частей — одна из них говорит о воскрешении Смаргелла, другая — о проклятии рода Остристринора. Так вот, в его конце они объединяются. Этот конец гласит, что, возможно, проклятый род не будет истреблен до самого наступления Последних Времен, но когда они придут, в этом роду останется лишь один представитель — женщина, которую Остристринор сочтет достойной прощения. А точнее, подходящей для исполнения миссии, которая избавит род чародея от им же наложенного проклятия.

— И какова будет ее роль? — спросил Вангерт.

— Незадолго до наступления этих самых времен дух Остристринора должен вырваться из Башни на свободу. Причем он будет обладать огромной мощью и умением принимать любое обличье. Он отыщет свою единственную наследницу, чтобы принудить ее к заключению Кровавого Союза — то есть к созданию новой династии, которая станет непобедимой и бессмертной. Она разрушит старый Нолдерхейм и на его обломках воздвигнет новый, совсем иной мир, которым и будет править вечно.

— Можно вопрос? — наконец спросил Эстальд после огромной паузы. — Мы недавно слышали, что огонь на Башне Остристринора с каждым днем горит все ярче и ярче. Что это значит?

— Чем ярче огонь, тем больше шансов, что Пророчество Последних Времен скоро сбудется. За пятьсот лет в течение которых горит факел, он делался то ярче, то тускнел.

— А как он ведет себя в последнее время? — спросил Вангерт.

— Невероятной силы вспышка произошла в ночь с 25 на 26 июля 14511 года, то есть почти девятнадцать лет назад. И еще одна, чуть менее сильная — примерно два с половиной года спустя. С тех пор факел постоянно делается ярче.

— Но, — начал Маглинус, — вы же знаете, что свершилось в Кронемусе осенью 14527 года, а потом во время новогодних праздников? Я ведь только сейчас понял, что эти события были связаны — воскреснув, Смаргелл получил бы армию, пришедшую из-под земли. Но в обоих случаях зло было побеждено. Разве не должен был огонь потускнеть от этого?

— Наслышан о ваших подвигах, — сказал Рагнериус. — Но пламя на них никак не прореагировало. Хармер Элмор, конечно, страшный злодей, но по сравнению с тем, что случится, если капли крови Смаргелла принесут в Инферос и совершат там черный ритуал, все затеи Элмора покажутся детскими забавами. Кроме того, уже после победы над подземными армиями было еще три вспышки, и каждая новая сильнее предыдущей. Первая — в конце марта этого года, вторая — спустя два месяца, а через неделю после нее — третья. Никогда раньше такого не было.

— И что же теперь делать? — спросил Эстальд, которому, как и многим другим, после всего услышанного было весьма не по себе.

— Чему быть, того не миновать. И пусть каждый исполнит свой долг, — тихо ответил Рагнериус.

Посланники покинули Зал Славы в гробовом молчании. Небо за окном по-прежнему озарялось молниями, отражавшимися в каждой капле лившего стеной дождя.

* * *

Флиаманта шла по узкой скальной тропе, поднимавшейся на огромную гору. Выше было только небо, казавшееся чернее самой тьмы. Девушке было очень тяжело идти, поскольку она взбиралась не одна. На плечах у нее сидел кто-то еще, с каждым шагом делавшийся все тяжелее. И вот она на вершине. Плоская, как стол, круглая площадка, окруженная тринадцатью исполинскими валунами, напоминающими клыки какого-то немыслимого чудовища. Как вдруг — удар грома. И воительница видит себя во главе неисчислимых черных полчищ. Ее меч по самую рукоять в крови, а все вокруг охвачено пламенем. Слышны крики и плач. Новый удар грома — и перед ней чаша, та, которую она нашла в путешествии, но вся объятая огнем. Голос, самый ужасный, который только можно себе представить, произносит лишь два слова: «Мы воссоединимся!». И в самом конце лицо странно знакомого человека, неожиданно превращающееся в подобие жуткого оскалившегося черепа…

Этот ночной кошмар преследовал Флиаманту с того самого дня, как она рассталась с Мельдериком. И каждую ночь этот сон делался все более ярким, обогащался новыми подробностями. И каждый раз воительница, просыпаясь, видела перед собой одну и ту же картину — багровое зарево на фоне черных туч над вершинами Гор Ужаса.

Если бы ни эти видения, можно было бы сказать, что все складывалось успешно. По крайней мере, больше не повторялся сомнительный опыт первых подвигов. За месяц, минувший после встречи с братом, Флиаманта успела сделать немало: победить циклопа, сидевшего в засаде под мостом, разогнать банду наемников, которую местный князек собрал для грабежей мирных караванов, отбить у гоблинов два десятка пленных. Несколько дней назад к воительнице подошел самого дикого вида варвар и предложил ей за сто золотых сделаться наемной убийцей. Девушка отказалась, тогда варвар попытался убедить Флиаманту с помощью ятагана. Но меч воительницы оказался более весомым аргументом. Презирая мародерство, девушка не стала проверять, есть ли у убитого сто золотых, в чем, надо сказать, она сильно сомневалась.

А недавно она встретила в лесу молодого воина из Орадейна, всего три дня назад отправившегося на поиски приключений. Он учился классом младше Флиаманты и сразу признался, что был тайно влюблен в нее, как, впрочем, и многие другие ученики военной школы. Девушка пожелала ему удачи, они попрощались и поехали в разные стороны. Она не стала расспрашивать его, как там в родном городе. Самое главное она уже знала: Орадейн совсем рядом. Месяц назад она решила послушаться брата и вскоре после расставания с ним стала постепенно забирать в сторону дома. Теперь оставалось всего два дня пути.

Следующим утром, спускаясь с очередного холма, девушка услышала, как кто-то окликнул её:

— Флиаманта!

Она обернулась. Позади стоял благообразный седой путник в наряде, какой обычно носят богатые торговцы. Никогда прежде воительница этого человека не встречала. Было непонятно, откуда он взялся, ведь поднявшись на холм, девушка осмотрела всю местность, но не увидела ни души. Глянув на путника, Флиаманта вдруг ощутила волну какого-то странного, совершенно беспричинного раздражения. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы совладать с этим чувством.

— Откуда вам известно мое имя? — наконец спросила она после паузы.

— Слава о вашей красоте и ваших подвигах быстрее ветра разлетается по Землям Тусклого Солнца. А вот теперь и я хочу просить вас о помощи.

— Что случилось? — спросила Флиаманта, с трудом преодолевая свою неприязнь к этому человеку. — Вам что-то угрожает?

— Видите ли, я купец из Срединных Земель, тех, что за горами на востоке. Сейчас я привез оттуда много замечательных вещей, которых в ваших суровых краях ни за что не сыскать. Есть великолепные наряды и драгоценности. Некоторые будто специально созданы для вас. В них вы бы стали еще прекраснее.

— Я всегда считала свой меч самым лучшим украшением. А кроме того, я спешу и не собираюсь глазеть ни на какие наряды.

— О, благороднейшая воительница, пожалуйста, не сердитесь, я все равно не смогу вам ничего показать. У меня все похитили. На меня напала пара свирепых троллей и утащила мешок с товарами в соседний лес.

— Хорошо, я верну вам ваше имущество — пробормотала она, глядя в сторону, — показывайте куда идти.

Четверть часа спустя она выехала на лесную поляну, где семейство троллей радовалось богатой добыче. Безобразная троллиха прицепила к своим огромным волосатым ушам серьги с драгоценными камнями и смотрелась в лужу посреди поляны. А ее спутник доставал из мешка один неизвестный ему предмет за другим, нюхал, лизал, пробовал на зуб и отбрасывал в сторону. На поляне валялись изящные перчатки из белой кожи, веер и бальные туфли. Флиаманта тоже ничего такого не видывала — в суровом Орадейне балов никогда не было, да и танцам в военной школе не обучали. Но она догадалась о назначении этих вещей, и ей почему-то стало очень весело и совсем не хотелось доставать меч из ножен. В этот момент не замечавший ее присутствия тролль достал из мешка ярко разрисованный зонтик, исследовал его тем же способом, что и все остальное, и сильно бросил через плечо. Флиаманта, которая к этому времени уже спешилась, поймала сложенный зонтик на лету и внимательно его осмотрела, не раскрывая. Он был необыкновенно красив, но открывался также как и большие серые зонты от дождя, которыми пользовались орадейнцы. Флиаманта разглядела, что рисунок на ткани изображает огнедышещего дракона. Девушка подошла совсем близко к троллю и окликнула его:

— Привет, ворюга!

Тупые, ничего не понимающие глаза уставились на нее. И тут она раскрыла зонтик. Раздался громкий гортанный крик: сработал запрятанный в деревянном трубчатом каркасе звуковой механизм. Дракон на зонтике разинул страшную пасть и расправил крылья. Тролль издал вопль куда сильнее драконьего и бросился бежать. Троллиха, склонившаяся в это мгновение над лужей, потеряла равновесие и упала мордой вниз. Вскочив с залепленными грязью, невидящими глазами она начала метаться по поляне, столкнулась с конем Флиаманты и только потом исчезла в чаще.

Воительница давно так не смеялась, как в этот раз. Потом она подобрала разбросанные по поляне вещи, впрочем, не сильно утруждая себя их поиском.

— Пусть сам собирает свое барахло, — подумала она о незнакомце, на сей раз почти беззлобно.

Она вернулась на то место, где встретила купца. Огляделась, но его нигде не было видно. Не сходя с места, девушка спрятала под камнем у дороги отобранный у троллей мешок.

Флиаманта заторопилась и пришпорила коня. Ей захотелось поскорее попасть домой, и она очень жалела о потерянном сегодня времени. Но конь ступал как-то неуверенно, а потом и вообще захромал.

Спешившись, девушка обнаружила на боку у бедного животного едва заметную рану.

— Проклятые тролли! Все-таки зацепили! Придется дальше тащиться пешком.

И они пошли: Флиаманта шагала быстро, а конь кое-как плелся за ней. Так два дня превратились в неделю.

На ее исходе путешественница вновь услышала уже знакомый голос:

— Благородная и прекрасная Флиаманта!

Купец стоял невдалеке, за плечами у него был мешок, отобранный Флиамантой у троллей.

— Кто же это такой? — подумала девушка. — И почему так неожиданно появляется и исчезает? И как он догадался, где спрятан мешок?

— Вы не представляете, как я вам благодарен. Теперь по крайней мере половина этих вещей принадлежит вам, — он поставил на землю мешок и развязал его. — Берите все, что захотите.

— Спасибо, я не в чем не нуждаюсь.

— А ваш конь? Он еле бредет, бедняга. Возьмите хотя бы вот эту целебную мазь. Ваши гордость и независимость вызывают восхищение, но бедное животное не должно из-за них страдать.

— Спасибо, — только и смогла выговорить Флиаманта, намазывая серебристую светящуюся смесь на конский бок. Рана мгновенно зарубцевалась и исчезла.

— Он из-за гор, — думала Флиаманта. — О могуществе тамошних королевств и королей слагают легенды. А еще я слышала, что там живут волшебники. Не жалкие ведьмы, которые только и умеют, что дурачить неграмотных крестьян, а великие маги, способные творить настоящие чудеса.

— А теперь, прекрасная воительница, я вас покидаю. Мне предстоит одно большое дело, но мы еще обязательно увидимся — добавил он загадочно, после чего почти мгновенно пропал из виду.

— А это что? — девушка заметила на земле богато украшенный кошель. Воительница подняла его. Он был невероятно тяжел.

— Эй! — крикнула она, ясно понимая, что таинственного незнакомца рядом нет. — Вы здесь что-то уронили! — огляделась, но кругом было пусто, и никакого намека на то, куда мог уйти купец.

Из простого любопытства девушка открыла кошелек, который оказался битком набит золотом. Среди сияющих монет Флиаманта заметила небольшой клочок пергамента. Она машинально развернула его и с удивлением прочла слова: «Флиаманте Гладсхейм в награду за неоценимую помощь и с надеждой на дружбу».

Воительница вдруг ощутила непонятную тревогу. Уже спустились сумерки, и девушка поняла, что готова скакать без передышки, лишь бы не спать, лишь бы опять не повторялся кошмар, мучивший ее по ночам. И она неслась сквозь тьму, не разбирая дороги, пока ее ни нагнал рассвет, а впереди ни обрисовались белые башни Орадейна.

Вот и подъем на Ржавый Холм. Девушка подошла к знакомой группе копий и без труда нашла то, на древке которого было вырезано: «Флиаманта Гладсхейм. 30 марта 14530 года». Она выдернула его из земли. Девушка увидела, что из тех, кто отправился в путь вместе с ней, вернулось уже около половины, да и в других «рощицах» поубавилось «деревьев». «Интересно, дома ли Мельдерик?» — подумала воительница. Она подошла к нескольким сильно обветшавшим копьям, датированных первым ноября 14527 года. Копья Мельдерика Гладсхейма там не было — значит, он уже вернулся. Напоследок Флиаманта подошла к копьям тех, кто покинул Орадейн уже после нее. Их было больше сотни, и никто из них, естественно, домой пока не возвратился. На древках были высечены разные имена и одна дата — 16 июля 14530.

— Тот юноша, которого я встретила в лесу, сказал, что в пути третий день, у меня на дорогу ушла неделя, — начала считать Флиаманта. — Это значит, что сегодня — двадцать шестое. И мне сегодня исполнилось девятнадцать лет.