«Не знаю, что заставило меня сесть и записать собственные мысли. Раньше у меня не появлялось такого желания», — эти слова Флиаманта Изенорт вывела чернилами в начале длинного пергаментного свитка.

После освобождения она в одиночестве жила в полуразрушенном поместье дяди. Комнаты и коридоры всех строений продувались холодными ветрами, крыша была, как решето, вся обстановка разгромлена, но другого дома у девушки не было. Ей дали две недели на отдых, после чего она должна была вернуться на службу.

Недавно она спросила Готфаруса Милгрима, не те ли самые наемники, о которых ей рассказывал покойный Мельдерик, хозяйничали в городе во время правления тиранов. Учитель ответил ей, что за последние месяцы на восток в сторону Меланрота действительно прошли несколько крупных военных отрядов, но ни один из них даже не пытался войти в город. Кроме того, это были отборные воины из южных княжеств, а Орадейн пострадал от обычных варваров…

Вспомнив о последней встрече с Мельдериком, Флиаманта вновь ощутила прежнюю безысходную боль, которая не была такой острой, пока она сидела в тюрьме и думала о свободе. Снова и снова она упрекала себя за ту роковую задержку в пути, которая не позволила ей прийти на помощь своим близким или, по крайней мере, разделить их злую судьбу. И вновь девушка с неприязнью вспомнила о загадочном купце, которому она вернула мешок с товарами, отобранный у него троллями. И почему его голос был так похож на тот, который она слышала во сне в темнице, когда ожидала казни?

И что это за странный спаситель у нее объявился? Ведь ни Готфарус, ни другие участники восстания не могли сказать, кто подбросил пилку в камеру Флиаманты — все они в один голос заявляли, что не делали этого и никому не отдавали такого приказа.

А на следующий день после победы повстанцев случилось еще одно загадочное событие. На проходившем под стенами города тракте появилась повозка, во весь опор мчавшаяся на запад. Она ехала сама собой, без помощи лошадей или других животных, которых можно в нее запрячь. При этом, по скорости она могла соперничать с выпущенной из лука стрелой. Но когда чудо-повозка уже пронеслась мимо ворот Орадейна и направилась дальше, ее вдруг окружили какие-то туманные фигуры, испускавшие из себя языки пламени. С повозки спрыгнули несколько человек в мантиях волшебников, засверкали далекие вспышки заклинаний, но силы явно были неравны — огненные призраки набросились на магов, и через считанные секунды сожгли их, как мотыльков, прилетевших к костру. Потом загадочные создания принялись за все еще двигавшуюся повозку. Несколько секунд — и она вспыхнула и упала в расселину, разбившись на тысячу горящих обломков. Сделав свое загадочное и явно зловещее дело, пылающие призраки растворились в воздухе. Воительница вспомнила: «Явились огненные призраки — сожгли две деревни и забрали кубок». Об этом рассказывал ее бедный брат Мельдерик. Это был тот самый золотой кубок в виде дракона, который она отняла у гоблинов и вернула крестьянам. И вот теперь эти огненные призраки появились рядом с ее родным городом. Она спрашивала себя: какая связь может быть между этими двумя событиями и не находила никакого подходящего ответа.

Флиаманта сидела за столом в большом зале главного в поместье дома в зеленом одеянии с оторванными рукавами. Это всё, что осталось от ее любимого платья, когда-то подаренного ей дядей. Недавно девушка нашла его среди развалин и надела вместо тюремного тряпья. Над головой было открытое небо. Флиаманта на миг задумалась, после чего продолжила писать.

«Сколько бы ни говорили люди о том, что в Орадейне все снова стало как в старые добрые времена, я знаю, он уже никогда не будет таким, как прежде. Гибель мудрого покровителя разрушила мою когда-то твердую веру в грядущее — теперь я смотрю вперед, и все, что меня ждет, кажется мне на редкость мрачным и печальным. Недавняя война, назвать это по-другому я не могу, отняла у меня столько близких мне людей… Один из них убит моей собственной рукой, пусть даже и случайно…

Я и сама стала иной. Отныне мое имя — Флиаманта Изенорт, и это — совсем другой человек. Сколько ужасного пережито и совершено, и нет уже числа потерям… Агмериус Тильнорий перед смертью сказал, что я принесу миру много несчастий. В детстве я слышала предания о героях, которые одерживали великие победы над злом благодаря не сколько силе и доблести, сколько состраданию и милосердию. Порой их одолевали сомнения: вправе ли они ради торжества справедливости распоряжаться чужими жизнями? С другой стороны есть немало легенд про отважных и благородных воинов, которые из-за своей чрезмерной гордыни приносили миру зло. Признаться, я больше похожа на них, чем на тех, кто способен задуматься, прежде чем поднять свой меч… Так или иначе, я такая, какая есть. Я прожила не так уж много, но кажется, за эти годы успела испробовать и вкусить уже все, что можно — и хорошее и плохое. Что же ждет меня впереди? Знаю одно — я не мучаюсь сомнениями и смело иду судьбе навстречу. Какой бы скорбный и тяжелый путь она мне не указала, я пройду его до конца…»

Немного подумав, девушка дописала:

«Флиаманта Изенорт.

Орадейн. 13 августа 14530 года.

Возможно, я еще продолжу».

* * *

Прошло несколько дней. Все павшие в последнем бою были торжественно похоронены на Холме Героев. На его восточном склоне появилось почти две сотни камней с именами и эпитафиями. На одном таком камне было начертано: «Бальдусу-Весельчаку, чей подвиг стал легендой». И это была чистая правда: ни об одном эпизоде минувшего сражения не рассказывали с таким восторгом и таким количеством подлинных и придуманных подробностей, как о воздушной атаке Финдерина. Вот только от него самого ничего не осталось, кроме горстки пепла, найденной на том месте, куда он спикировал на охваченном огнем грифоне.

Вопреки предсказанию Таламанда, ни Эйнфарус, ни Хозяин тоже не давали о себе знать. Отряды воинов и магов Меланрота обыскивали окрестности, однако безрезультатно — больше никого из вражеских сообщников найти не удалось. Самым важным событием последних дней стало примирение Кронемуса с Академией Вармонгера — Таламанд и Сэлоринд отказались от взаимных обвинений и признали свои подозрения необоснованными. Указ об изгнании Посланников и исключении их гильдии из Ордена был отменен, а его текст — прилюдно сожжен на главной площади.

Посольства разных городов готовились к отъезду. Решено было прекратить соревнования и не проводить заключительных торжеств. Рыцари из Меланрота, Кронемуса и всех остальных городов приехали на ужин в «Добрую ведьму». Первое слово предоставили Флиппарусу:

— После всего, что случилось, с нас хватит драки. Погибло много славных воинов, в их числе и один из главных претендентов на победу Лонсерус Альтмейский. Еще больше людей ранено, мы устали, наши кони тоже, снаряжение разбито вдребезги… Так или иначе, завершения турнира не будет. Флоритэйл уже отдал приказ — завтра же ристалище и лагерь начнут разбирать.

* * *

Это утро было поистине великолепно. Солнце медленно поднялось из-за холмов, подкрасив золотом молочно-белую дымку тумана, лежавшую на траве. Легкий прохладный ветерок донесил запахи леса и голоса птиц. Казалось, что сегодня все краски были ярче, воздух прозрачнее, и даже мысли чище, чем когда-либо…

— Вставайте, друзья! — объявил Таламанд, отдергивая штору. — Последний день, прощальная церемония, а завтра мы пустимся в обратный путь!

Но едва Вангерт успел насладиться красотой и безмятежностью картины за окном и полной грудью вдохнуть свежий ветер, как его внимание, как и всех товарищей, привлек чей-то шумный спор у входа в гостиницу. Все поспешили туда и увидели Флоритэйла в окружении меланротцев. Правитель города разговаривал с каким-то гонцом, который даже не соблаговолил спешиться. Беседа явно шла на повышенных тонах.

— Его сиятельство граф Лоретинг фон Зюйденкост желает знать, почему рыцари покинули лагерь у ристалища, а отряды строителей начали все разбирать? — спросил гонец.

— Передайте своему господину, что рыцари — не рабы, и никто не может заставить их драться на турнире против их воли, — ответил Флоритэйл. — Лично я полностью согласен с их решением — довольно уже было битв и крови!

— Но граф дал двести тысяч золотых на проведение всех празднеств! И потом, он желает видить турнир, у которого будет победитель! Кому-то должен достаться главный приз!

— Почему ему так хочется отдать один из своих замков? — удивился волшебник. — Его щедрость становится какой-то навязчивой. И скажи ему, пусть не беспокоится — мы разберем ристалище за свой счет.

— Мой господин говорит, что воины, которые добровольно отказываются от борьбы — трусы и ничтожества! — почти крикнул посланец.

— Несколько дней назад они отбили наступление целой армии, которая могла дойти и до владений вашего любезнейшего графа! — отчеканил волшебник. — Рыцари — не шуты, их дело — не развлекать народ, а защищать его, и с этой задачей они справились! Теперь им нужен отдых. Возвращайся к своему повелителю. Передай ему, что мой ответ — нет.

И гонец ускакал во весь опор.

— Ни кажется ли вам это странным? — спросил Флоритэйла Таламанд. — Почему графу так необходим заключительный турнир? И где он был все это время?

— Ладно, мы с ним об этом потом поговорим, — махнул рукой Флоритэйл. — А сейчас у нас много работы — прощальная церемония сегодня вечером, а ничего еще не готово. Так, господа, прошу за мной! — обратился он к меланротцам.

Маг и его свита ушли прочь, а Посланники отправились в зал, где уже завтракали гости из других городов.

— У меня какое-то дурное предчувствие, — сказал Маглинус, садясь за стол. — Мне этот граф с самого начала не слишком-то нравился. — По-моему, он что-то замышляет.

— Не подло ли сейчас настаивать на продолжении турнира, только потому, что ты вложил в него деньги? — громко спросил Вангерт.

Ему ответил пожилой маг из Хазмоланда, сидевший за соседним столом:

— А разве вы не знаете? Турнир нужен графу, чтобы отметить свое бракосочетание с леди Эльдименой. Говорят, у них была ссора, но теперь влюбленные помирились и хотят закатить хорошую гулянку.

— «Влюбленные»!? — возмутился Маглинус, — да она его боится и ненавидит.

— Увы, мой юный друг, красавицы так капризны и непостоянны, особенно перед свадьбой…

Впервые за долгие месяцы, минувшие с начала загадочных событий в Кронемусе, друзья столкнулись с тем, что им нечего было делать. Походные мешки были уже собраны, оставалось только погрузить их на лошадей, которые достались им в качестве трофеев после победы над армией «зеленых».

Солнце перевалило за полдень, поползло к горизонту, а большинство Посланников бесцельно бродили по городу или лениво наблюдали за приготовлениями на главной площади. Помощь меланротцам не требовалась — маги передвигали тяжелые столы простейшими заклинаниями.

— Скорей бы уже, — вздохнул Маглинус. — Схожу я, пожалуй, в конюшню, посмотрю, как там…, - но тут события начали развиваться с поистине невероятной скоростью.

— Помогите! Кто-нибудь! Ради всего святого! — на площадь с громкими криками вылетел всадник на взмыленной лошади.

— Это же герцог Озмунд де Мелвингрей, отец леди Эльдимены, — удивился Таламанд. — Что у вас произошло?

Ездок спешился. Это был высокий пожилой человек с добрейшим лицом, сейчас перекошенным от ужаса и гнева.

— Лоретинг фон Зюйденкост… — задыхаясь, начал герцог. — Со своими людьми… Приехал ко мне в замок… Якобы, чтобы поговорить со своей невестой… Но она не захотела его видеть. Граф настаивал и в недопустимо грубой форме. Я предложил ему немедленно убраться вовсояси…. И тогда его слуги оглушили меня и похитили мою дочь! — закончил он.

Все подскочили.

— Говорил же я с самого начала, что граф — негодяй, а вы все мне не верили! — воскликнул Маглинус.

— Сейчас не время спорить! — остановил его Таламанд. — Надо скорее поднимать людей!

— У Лоретинга много бойцов, — сказал Флоритэйл. — Я соберу воинов Меланрота и всех добровольцев из числа гостей.

— А я со своими людьми отправлюсь по следу графа! — объявил Таламанд. — По коням! Ведите нас, сэр!

* * *

Вскоре Посланники Чародея уже мчались по главной улице Меланрота, заставляя прохожих испуганно жаться к стенам. Герцог Озмунд нещадно пришпоривал своего коня и постоянно торопил людей Таламанда. Всадники пронеслись мимо турнирной арены, по которой, как муравьи, ползали разбиравшие ее работники. Дальше путь лежал через тот самый лес, где Эльдимена поцеловала Маглинуса. Испуганные стаи летучих мышей взлетали так резко, что с деревьев осыпались листья.

Темная чаща промелькнула в одно мгновенье, и всадникам открылся высокий холм, над которым вздымались стены гордой цитадели рода Мелвингрей. На самой высокой башне развевалось знамя с изображением лебедя. Ворота были распахнуты настежь.

— Злодеи оглушили слуг и убили нескольких стражников, когда уходили, — сказал герцог.

— Люди Лоретинга были верхом? — спросил Таламанд.

— Да. Они оставляли лошадей во дворе.

— Маги, приготовьте заклятье поиска следов.

— Есть, заклятье поиска следов! — бодро отрапортовали сразу несколько волшебников, пускаясь галопом вместе с остальными.

Легко видимый без всякого колдовства след отряда Лоретинга спустился с холма и повернул на восток. Не похоже было, чтобы враги пытались как-то скрыть маршрут своего движения. Обойдя несколько деревень, Посланники попали в заросший лесом овраг. Они спешились и взяли коней под уздцы. Свет заходящего солнца не проникал сквозь плотный полог леса. Идти было очень тяжело, из-за множества поваленных деревьев. Помогало то, что прошедший здесь отряд Лоретинга основательно проредил густые заросли кустарника.

Вскоре овраг расширился, и преследователи выбрались на открытое пространство. Посреди поляны возвышались два совершенно одинаковых в четыре человеческих роста столба, заостренных кверху и напоминавших наконечники копий. Их окружал абсолютно правильный круг из камней. Над местом витал дух древней магии.

Посланники внимательно осмотрели землю вокруг капища. Она вся была затоптана лошадьми. Видимо, их бросили здесь, и они разбрелись по лощине. А вот следы кавалерийских сапог проходили между столбами и обрывались. Маги использовали волшебство поиска, которое сразу подтвердило самые худшие опасения — продолжения у следов действительно не было.

Все, разумеется, бросились искать вход в туннель, который должен был находиться где-то между каменными остриями. Но никакого входа в подземелье найти не удалось. Маги по очереди испытали самые разные заклятия для открытия дверей, но не добились ровным счетом ничего. Вконец отчаявшись, Эстальд просто запустил несколько молний между колоннами. Заклинание оставило порядочных размеров воронку, но кроме глины и корней в ней ничего не оказалось.

— А не могли они улететь на грифонах? — спросил Маглинус.

— Эти звери обязательно оставили бы следы, — ответил Таламанд. — И потом, какой тогда смысл им был приезжать в замок герцога на конях? Прилетели бы тогда сразу на грифонах.

— Может быть, какие-нибудь чары исчезновения следов? — предположил Вангерт.

— Заклятье поиска на то и заклятье поиска, чтобы найти все самое скрытое.

— А вдруг они невидимы и все еще находятся здесь? — поразился Эстальд внезапной догадке.

— Я уже проверил, это не так.

Слушая этот разговор, герцог Озмунд, похоже, готов был рыть землю руками от безысходности. Несчастный отец в отчаянии ощупывал камни, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку.

— Держитесь, сэр, я уверен, ваша дочь жива, — подбодрил его Таламанд. — Негодяи куда-то скрылись, но исчезнуть вообще они не могли. Сейчас мы отправляемся назад в Меланрот, но только для того, чтобы попросить помощи у Флоритэйла. Как владыка этих мест, он должен знать все их секреты.

Выбравшись из оврага, Посланники увидели прямо перед собой последние отблески заходящего солнца, а по правую руку, в тысячу раз ярче заката, светило пламя над Башней Остристринора, делавшееся все сильнее с каждым часом — оно приняло вид гигантского огненного вихря, поднимавшегося до самых небес. «Уж не случится ли конец света, прежде чем мы спасем эту девушку? — подумал Вангерт. — Пусть будет что будет, но мы все равно должны это сделать!».

* * *

На главной площади Меланрота собралось уже целое войско. То там то здесь сверкали вспышки астральных посланий. Флоритэйл верхом на белом коне отдавал приказы.

— Кажется, мы знаем, куда ушел Лоретинг, — сказал Таламанд. — Но его следы обрываются, — и он рассказал правителю Меланрота о загадочной поляне.

— Все ясно, — ответил Флоритэйл. — Подземный ход Остристринора, ведущий в самые глубокие подземелья Меланрота. Чтобы попасть туда снаружи, требуются специальные магические ключи, утерянные после восстания Дрэгонфлэйма. А поскольку имущество Остристринора было тогда разворовано, то и ключи вполне могли оказаться в руках графа. Другой вопрос, что ему понадобилось в катакомбах, куда никто не спускался уже несколько веков?

— У него и спросим, — заметил Таламанд.

— Но, — удивился Флиппарус, — Эстальд же ударил в землю молнией. И там не обнаружилось ни единого намека на дверь, пусть даже и заколдованную.

— А ее и нет там, — сказал Флоритэйл. — Это магический коридор, а не туннель, вырытый руками человека. Вошедший во врата между двумя каменными остриями сразу попадает в подземелья.

— Но как мы там окажемся? Все говорят, что они замурованы.

— Туда есть еще один, запасной вход, сведения о нем недавно обнаружил хранитель Зала Славы Рагнериус.

— Тогда не будем терять драгоценных мгновений, — сказал Таламанд. — Возьмем с собой только легкое вооружение. Там внизу катапульты с таранами явно не пригодятся, да и наша численность тоже не даст особых преимуществ. По коням!

— Кони тоже не понадобятся. Тут лучше пешком, — усмехнулся Флоритэйл и пошел вперед, в самом неожиданном для всех направлении. — Древнее зло надо искать там, прямо под главным зданием нашей Гильдии.

Друзья шагали в авангарде колонны. Сейчас внутренние помещения замка показались им еще более мрачными, чем во время той памятной грозы, когда старый колдун Рагнериус рассказывал им легенду об Остристриноре. Пройдя под стрельчатой аркой, воины и маги повернули налево, прошли между статуями двух рыцарей, располагавшихся по обе стороны двери и направились вниз по широкой лестнице. Первые два этажа подземелий были просторными и даже уютными — яркие масляные лампы, картины на стенах, гостеприимно распахнутые двери, за которыми виднелись небольшие лаборатории, библиотеки и хранилища реликвий. Тут было многолюдно, как на городских улицах, маги изумленно таращились на идущую в боевом порядке колонну, возглавляемую их канцлером. Оглядевшись, Вангерт подумал, что было бы интересно побродить здесь в свободное время.

Впрочем, следующие несколько этажей сразу напомнили ему, что он не на прогулке — стало холодно, сыро, на стенах теперь висели редкие и сильно коптившие факелы, шаги рождали гулкое эхо. Людей вокруг стало куда меньше — здесь располагались помещения, которые хозяева давно не использовали по своему первоначальному назначению — склады, темницы, разнообразные секретные комнаты.

Миновав несколько лестниц, отряд устремился по тесному и извилистому коридору, такому темному, что магам пришлось зажечь огоньки на своих палочках, жезлах и посохах, а воины подпалили предусмотрительно взятые с собой факелы. Судя по всему, они находились на самом нижнем из исследованных ярусов меланротского подземелья — спусков вниз больше не попадалось.

Скоро туннель разделился на три еще более узких. Флоритэйл, не задумываясь, повел свое войско прямо и через пару сотен шагов перед ними возникла глухая стена. Маглинус, подняв факел повыше, осмотрел тупик и с горечью констатировал:

— Опять неудача, а леди Эльдимена уже много часов находится в лапах этого негодяя!

— Не горячись, — шепотом остановил его Вангерт. — Посмотри лучше что там делает Флоритэйл.

Волшебник остановился у стены, внимательно осмотрел ее, после чего достал палочку и начертил на камнях какой-то знак. Послышался скрежет, с потолка посыпалась пыль, и то, что казалось всем глухой стеной, медленно отъехало в сторону, открыв лестницу, спускавшуюся еще ниже. В ноздри ударил запах, который невозможно было спутать ни с чем другим — это был аромат самой смерти.

Ступени были очень крутыми, неровными и изъеденными временем. С потолка капало так сильно, что многие факелы быстро погасли. Грубые, как в пещере, стены были покрыты плесенью и затянуты паутиной. Вангерт пару раз видел, как в ее складках мелькнули пауки величиной с кроликов.

Но не темнота, не извилистый, уходящий вниз коридор, напоминавший логово какого-нибудь чудища, и не странные шорохи внушали всем пробирающий до костей ужас. Здесь, в мрачных туннелях, больше пятисот лет назад вырытых по воле Остристринора, каждый камень, да и сам воздух просто дышали болью и ненавистью.

— Ритуалы, когда-то проводившиеся здесь, были даже кошмарнее, чем ходившие о них легенды, — прошептал Флоритэйл. — Призраки тех, кто нашел здесь свой конец, до сих пор скитаются по этим коридорам и жаждут отмщения.

Спуск прекратился, стены, пол и потолок стали ровнее, появились первые ответвления. Вскоре отряд оказался в большом зале, посреди которого громоздились разбитые на куски статуи, когда-то изображавшие демонов и чудовищ, и обломки механизмов, явно предназначавшихся для пыток. Под ногами что-то хрустнуло. Вангерт посмотрел вниз, и в тусклом магическом свете разглядел, что весь пол здесь был устлан человеческими костями.

Люди, осторожно ступая, словно боясь кого-то разбудить, шли дальше по целому лабиринту залов и переходов, то и дело натыкаясь на остатки предметов дьявольского культа, уничтоженного Дрэгонфлэймом. Время от времени приходилось спускаться еще ниже. Вангерт мог поклясться, что не раз слышал странные вздохи, чувствовал дуновения ни пойми откуда взявшегося здесь ветерка и видел какие-то неясные быстрые движения в темных углах. В разгневанных призраков замученных здесь людей с каждым шагом верилось все сильней. Что же здесь понадобилось прислужникам Зюйденкоста?

Вангерт вдруг понял, что независимо от того, придется ли ему драться с бестелесными противниками или бойцами из плоти и крови, в случае нападения можно будет рассчитывать только на те несколько десятков человек, что находятся в голове колонны. Туннели были очень узкими и постоянно петляли. Пройти рядом здесь могли только двое, так что войско очень сильно растянулось. Наверное, немалая его часть до сих пор была на площади. К тому же, в спертом воздухе мгновенно гибли любые звуки. Понятно было, что если на авангард нападут, то воины, находящиеся в полусотне шагов позади своих товарищей об этом просто не узнают. К счастью, Флоритэйл быстро осознал, что оставлять за спиной неисследованные закоулки опасно, и на каждом новом разветвлении посылал людей проверять боковые коридоры. Сам правитель Меланрота шел первым за ним — Таламанд и Флиппарус, потом Кромфальд и Ковертиус, дальше — трое друзей, решивших ни за что не разлучаться до самого возвращения в Кронемус. Оглядываясь назад, Вангерт различал во тьме других Посланников, вперемешку с воинами и магами из Меланрота и разных городов. Правда, из-за постоянных поворотов, он не мог видеть больше двух десятков людей.

Туннель внезапно расширился, и авангард отряда оказался в круглом зале с полом, исчерченным рунами. Командиры заметили нечто такое, за что призраки явно не были в ответе: многочисленные отпечатки ног, совсем недавно оставленные на многовековом слое пыли, и большие дыры в занавесях светящейся зеленоватым светом паутины.

— Именно сюда можно перенестись с известной вам магической поляны, конечно, если каким-то образом раздобыть утерянное заклятие, — объяснил Флоритэйл.

— Здесь недавно прошел большой отряд, — сказал Таламанд, — в нем было несколько очень зловредных магов и одна молодая женщина.

— Значит, Эльдимена жива, — успокоил Эстальд Маглинуса. — По крайней мере, была, когда они вошли сюда, — добавил он не слишком обнадеживающе.

Следы вели в коридор, который сразу резко пошел вниз. От одной мысли о массе земли над головой становилось не по себе. Вангерту уже казалось, что он углубился на несколько миль, а спуск все не кончался. И с каждым шагом все явственнее слышались протяжные стоны призраков, витавших вокруг. Сотни лет истерзанные души копили ненависть, и теперь они, похоже, ждали, когда отряд доберется до самого дна, чтобы там обрушить на него свой гнев. Лестница закончилась. Теперь перед магами и воинами оказался узкий лаз, уходивший в кромешный мрак.

— Все, — произнес Флоритэйл. — Последний ярус. Ниже уже некуда.