Глава 1 Потерянные во мраке

За полгода, прошедшие после торжеств в Меланроте, трапезная «Доброй ведьмы» изменилась до неузнаваемости. Прежде здесь допоздна было шумно и весело, слышались песни и шутки, столы ломились от яств, а вино лилось рекой, а теперь зал самой большой в городе таверны был пуст и темен. Большинство светильников были сняты, почти вся мебель вынесена. Единственная масляная лампа тускло горела на столе. Вокруг нее сидело несколько человек. Даже беглого взгляда на них хватало, чтобы понять — они были заняты вовсе не мирным ужином, а серьезным и непростым разговором.

— Не могу поверить, что вы все-таки решили сделать это, — покачал головой Флоритэйл.

— Чистое безумие, — кивнул сидевший рядом Элиокаст. — И, главное, никаких убедительных фактов, одни предположения.

— Но это — наш единственный шанс, — ответил Таламанд. — И Хранитель Рагнериус подтвердил — просто так стольких совпадений сразу быть не может.

— Эта надежда столь призрачна, что уповать на нее можно только от отчаяния, — вздохнул правитель Меланрота.

— Но когда весь мир трещит по швам, надеяться больше не на что, — возразил Таламанд.

— Враг стоит уже в тридцати милях от Меланрота и разрушает наши заставы на западе одну за другой, — с тревогой в голосе добавил Элиокаст. — Из надежных крепостей там остался только Элиомилард, но и он долго не простоит. К войску Смаргелла примкнули пещерные великаны Динхарского хребта — они помогли ему перебраться в Верхние Земли, не пользуясь порталами, которые мы перекрыли.

— Знаю, и поэтому отправлюсь южным путем — через перевал Сиаленских гор. Так должно получиться даже короче.

— Вижу, вас не переубедить, — махнул рукой Флоритэйл, поднимаясь. — Пойду прикажу Вестхиру дать вам коня и припасов в дорогу. Пусть я и не верю в успех этой затеи, все равно желаю вам удачи. И помните — завтра вы уже будете там, где мы вряд ли сможем вам помочь.

— Я поеду сегодня, — ответил волшебник, тоже поднимаясь; последние несколько месяцев очень состарили его.

— Но куда же вечером? Сколько у вас было бессонных ночей?

— Зачем спать, если не снятся добрые сны?

Хозяин гостиницы самолично вывел из конюшни крупного серого жеребца и пристегнул к седлу сумку с провизией и всем необходимым. Таламанд открыл ее и аккуратно положил сверху небольшой сверток, перевязанный веревочкой.

— И вам удачи, коллеги, — устало улыбнулся он Флоритэйлу и его людям. — Если смогу, пошлю вам весточку.

Маг сел в седло, взял поданный трактирщиком посох, последний раз обвел глазами главную площадь Меланрота, выглядевшую мрачной и негостеприимной, и поскакал по городским улицам мимо статуй Дрэгонфлейма, Итильгора и Мэйфлин и каменных летучих мышей на обелисках. Небеса над этой частью Нолдерхейма пылали огнем не так ярко, как на западе, над Фератондом, лишь редкие всполохи на мгновения освещали местность, и потом все вновь проваливалось в кромешную мглу.

Дорога через лес, кишащий летучими мышами, когда-то давшими городу его название, представляла собой живой черный тоннель. Поднявшись на холм, всадник оглянулся на оставшийся позади город. Черные силуэты башен с трудом угадывались на фоне зловещего неба, мерцали желтые сигнальные огни, едва различимыми тенями над крышами проносились грифоны.

Таламанд ощутил, как капля чего-то теплого скатилась у него по верхней губе. Он дотронулся рукой — из носа шла кровь.

— Неужели не хватит сил? — с тоской подумал он. Остановился, глубоко вздохнул, вытер лицо и вновь пришпорил коня, развернувшись навстречу ветру непривычно резкому для этих мест. Впереди была дальняя дорога и трудное дело.

* * *

В то время, как часть войск Смаргелла долгие месяцы осаждала Кронемус, другие его армии без особого труда заняли все Срединные земли. Города и крепости брали с налету, обычно первой же атакой сокрушая сопротивление защитников. Стремительные отряды южных кочевников и всадников на волках сжигали поля и деревни. Мирных жителей и пленных воинов либо заковывали в цепи и целыми караванами угоняли на запад, либо под страхом смерти заставляли работать на угнетателей прямо здесь — на захваченной территории.

Северные земли Фератонда, где располагалось княжество Волтерейт, доставили полководцам Смаргелла куда больше неприятностей, чем другие части разоренной страны. В поросших вековыми лесами предгорьях Динхарского Хребта практически не было дорог и мостов, а до расположенных здесь мелких и редких поселений мешали добраться непроходимые леса. Здесь жил крепкий и привычный к разным напастям народ охотников и следопытов, не желавших дешево отдавать свою свободу.

Редкое селение сдавалось без боя, редкая чащоба не встречала отряды Смаргелла ловушками и засадами. Отчаявшись справиться своими силами, командиры вражеских гарнизонов вынуждены были вызывать подкрепления с юга. Присланные оттуда драконы выжигали целые леса, а стаи вервольфов рыскали по самым глухим местам, преследуя тех, кто пытался спастись. Казалось, что еще немного — и повстанцы прекратят сопротивление…

* * *

Состоящее всего из пятнадцати дворов, это поселение не имело названия. Со всех сторон его окружали глубокие и широкие овраги с отвесными склонами и попасть в него можно было лишь по узкому земляному перешейку. С началом войны жители перегородили этот единственный вход крепкой изгородью с воротами и выстроили над ними сторожевую вышку. Теперь и днем и ночью часовой с охотничьим луком прохаживался по огороженной высокими перилами площадке — три шага вперед, три назад — и так сотни раз за смену. Слава богу, уже неделю в округе было спокойно.

Но вот какая-то тень мелькнула слева за оврагом. Человек выскочил из густой чащи и устремился вверх по тропе с такой скоростью, словно следом гналась вся армия Смаргелла.

— Хругнир, ты? — крикнул часовой с вышки, и, не дождавшись ответа, заорал на всю округу, — Открыть ворота, скорее!

Привлеченные его криками, мгновенно сбежались почти все жители деревни, открыли ворота и буквально подхватили на руки лучшего из здешних следопытов — он не мог стоять на ногах от усталости. Его лицо и руки были покрыты кровавыми царапинами, одежда испачкана и порвана в клочья, лук сломан, а колчана за спиной не было вовсе.

— Что случилось? — спросил Келем, деревенский староста.

— Они идут… Не меньше двух сотен… С ними маги… Пить, дайте пить! — Кто-то быстро принес кружку с водой. Сделав пару глотков, Хрунгир продолжал, — И еще горгульи… Они летят с другой стороны и скоро будут здесь.

— Чего же мы стоим! — воскликнул молодой охотник Терлис. — Давайте как следует встретим врага!

— И как ты, Терлис, собираешься с ними сражаться? — вздохнул Келем. — Почти все, кто был способен биться, уже мертвы или тяжело ранены, на всю деревню осталось пять хороших луков, а остальные — так, ребячьи самоделки, которыми и ворону не собьешь! А у них колдуны и летающие чудовища!

— Вы, как хотите, но я, если надо, буду драться и голыми руками! — ответил юноша. — К оружию все, кто еще способен стоять на ногах!

Впрочем, назвать то, с чем жители безымянной деревни собрались отражать нападение, оружием, можно было лишь с большой натяжкой — помимо охотничьих луков у них были топоры, молотки, мотыги, дубины, колья и всего один короткий меч, хранившийся в доме лесоруба Хелвина и принадлежавший его прадеду, в свое время служившего стражником в Данерине.

— Послушай, герой, ты зря кричишь — никто и не собирается прятаться от врага или сдаваться живьем, — обратилась к Терлису девушка лет двадцати. Она только что выбрала себе деревянное копье. — Сам знаешь, мы уже давно готовы к смерти.

— Нас спасет Невидимая армия, я чувствую — она где-то рядом, — вдруг заявил деревенский знахарь Фeдельм Белый.

— Ты, наверно, помешался, старик! Не отвлекай нас своими баснями. Сейчас можно надеяться только на самих себя, — грубо оборвал его Терлис.

— Помнишь, я вам рассказывал историю про то, как спаслись наши соседи с Кроличьих холмов, — продолжил Фeдельм, не обращая на слова юноши никакого внимания. Терлис ничего не ответил и только повертел пальцем у виска.

— Неужели забыл? — не унимался знахарь. — Их выручили таинственные герои, отряд воинов и магов, который странствует по Северным землям и постоянно терзает Смаргеллову свору! Их несколько тысяч, они отважны, неуловимы и непобедимы!

Только он произнес эти слова, как воздух над крышами домов вспорол огненный шар, оставивший за собой след белого дыма. Снаряд прилетел откуда-то со стороны оврага и взорвался, угодив в макушку наблюдательной вышки. Описывая в воздухе пламенные дуги, в разные стороны полетели горящие обломки. Все сооружение, которое жители возвели с таким трудом, зашаталось и начало валиться прямо на частокол. похоронив под собой часового и снеся немалый кусок изгороди.

— Гифлет! — жена стражника в отчаянии бросилась к чудовищному костру, ее едва успели схватить за руки.

Тем временем с противоположной стороны возникли в воздухе три крылатые тени, приближавшиеся стремительными зигзагами. Новые огненные стрелы со свистом прошили темноту. Грибы из пламени и дыма взвились над тем местом, где были мельница и дом старосты. Прилетевшее сверху заклинание уничтожило ворота и заставило броситься врассыпную всех, кто их охранял.

— Похоже, нам конец! — простонал Келем, когда очередной взрыв сразил двух лучников, стрелявших по горгульям. Отчаянный детский плач раздался с той стороны, где под высоким деревом сбились в кучу беззащитные малыши. Крылатое чудовище неторопливо сделало круг над ними и, спокойно прицелившись, ринулось вниз… Все, кто был рядом, даже бывалые мужчины, невольно закрыли глаза, слишком нестерпимо было смотреть на то, что должно было случиться. Но даже сквозь опущенные веки все почувствовали, как в то же самое мгновение с другой стороны хлынул ослепительно белый свет. И сразу несколько молний ударили в пикировавшую горгулью и сидевшего на ней колдуна. Все, что от них осталось — это туча пепла, который медленно осел на землю.

— Это они! — радостно завопил знахарь. — Невидимая армия пришла нам на помощь!

— Напрасно я в них не верил, — откликнулся Терлис и, воодушевленный подмогой, так ловко пустил стрелу, что она попала второй горгулье прямо в глаз. Та беспорядочно завертелась в воздухе и рухнула в овраг. Но это неожиданно оказалось на руку юрким гоблинам, которые используя тушу как мост, добрались до мощной изгороди, окружавшей деревню, и начали разбирать ее и строить переправу через овраг для огромных, закованных в сталь, орков. Помешать им было невозможно, потому что стоявшие на той стороне враги осыпали деревню тучей стрел. Кто-то из поселян упал, схватившись за бок, еще одному стрела попала в голову. У Терлиса остались лишь три стрелы, и они бессильно отскочили от шлемов и латных нагрудников. Орки разразились хриплым хохотом.

Но тут что-то случилось в задних рядах вражеского отряда. Орки и бородатые наемники вдруг стали отступать к краю оврага, некоторые, по-видимому от большого испуга, сами стали прыгать вниз, ломая кости.

Получившие передышку жители деревни увидели, что в задних рядах противника сильно полыхнуло, а еще миг спустя гигантский серый дракон взмыл над полем боя и, описав круг над деревней, ринулся в новую атаку.

— Мы спасены! — закричал кто-то.

— Это же дракон! Ему все равно, кого жрать! В укрытия, скорее! — завопил Келем. В следующий миг ему в спину вонзилась стрела гоблина.

Спасаясь от смертоносного огня, многие орки не нашли ничего лучше, как ринуться в деревню. Бежавший впереди всех верзила походя рубанул мечом попавшуюся под руку пожилую женщину, но тут же упал сам со стрелой в шее. Причем не с легкой охотничьей, какие были у поселян, а с арбалетным дротиком. В следующий миг град метких стрел и заклятий, летевших, казалось, со всех сторон, не оставил в живых ни одного из орков и гоблинов, кроме тех, кто успел удрать по дну оврага.

Со смешанным чувством ужаса и восторга жители смотрели, как дракон медленно опускается на поляну посреди деревни. Однако едва могучие лапы ударились о землю, как монстр странно скукожился, его шкура обвисла и потеряла форму, а в ее складках закопошился кто-то существенно уступающий дракону в размерах.

Одновременно с этим несколько вооруженных людей в потрепанных дорожных плащах перебрались через развалины частокола и вошли в деревню.

— Скорее, вы что, не видите, что тут творится! — скомандовал человек средних лет в остроконечной шляпе.

Его товарищи бросились помогать раненым, а один из них, взмахнув руками, вызвал небольшой дождь над горящими домами. Огонь зашипел, словно тысяча разъяренных змей, повалил густой дым, и вскоре алые языки опали.

Тем временем из драконьей кожи, которая при близком рассмотрении оказалась сшитой из воловьих шкур, выбрались перепачканный сажей человек и странный зверь, похожий на льва, но с орлиными крыльями.

— Молодец, Бальдус, ты здорово это придумал — переодеться драконом! — похвалил его командир отряда. — И твой зверь наконец-то оправдал свое имя.

— Приветствуем и благодарим наших спасителей! — завопил Терлис первым из местных жителей пришедший в себя.

— Ты бы мне вместо «спасибо» дал бы лучше воды хлебнуть, — откликнулся волшебник. — От выдыхания огня, знаешь, как горло пересыхает!

— Не подойдет ли вам мой целебный отвар? — спросил у Бальдуса Федельм.

— Неси его сюда, пригодится.

Тем временем пришельцы в остроконечных шляпах занялись ранеными крестьянами, которые от произносимых над ними таинственных слов и взмахов палочек удивительно быстро почувствовали себя намного лучше. Воины, которые тоже были в отряде, отправились в кузницу поправить свое снаряжение.

— Что ж, нам пора, — сказал командир отряда собравшимся. — Ухаживайте за пострадавшими, и все они скоро выздоровеют. Обязательно почините и укрепите частокол. И не сорите понапрасну стрелами, лучше подпустить врага поближе и стрелять наверняка.

— Спасибо, — растеряно произнес Хругнир; он был младшим братом погибшего старосты Келема, и теперь, похоже, именно ему предстояло остаться в безымянной деревне за главного. — Но кто вы?

— Вам достаточно знать, что мы друзья.

Крылатый зверь со своим наездником уже поднялись в воздух, а его пешие спутники направились в сторону оврага.

— Постойте! — Терлис бросился следом за таинственными спасителями. — Можно мне пойти с вами?

— Тебе же надо защищать свою деревню, — нахмурил брови волшебник-командир. — И потом, не слишком ли ты молод?

— Да, мне только семнадцать лет, но я неплохо стреляю из лука, и если буду воевать вместе с вами, смогу принести больше пользы, чем сидя здесь!

— Но я думаю, твои родные будут против…

— Мы никогда этого не узнаем, — юноша низко склонил голову. — Моего отца месяц назад разорвали оборотни, мать и старший брат погибли еще во время первого нападения на деревню. И я клянусь, что отомщу за них!

— Как зовут тебя, новый боец? — спросил маг после паузы.

— Терлис, сын Ингволда.

— Хорошо. А я — Дольмерус. Дольмерус Кромфальд, магистр волшебства из Кронемуса. Правда, теперь уже бывший. Пошли. Наш лагерь тут недалеко.

* * *

На войне всему учатся быстро, Терлис оказался способным учеником. За месяц в отряде Кромфальда он изрядно преуспел в искусстве фехтования и владения шитом в тактике боя и всевозможных военных хитростях. С удивлением он узнал, что Невидимая армия, в которую он вступил, насчитывала не несколько тысяч человек, как думали жители Волтерейта, а всего шестнадцать магов и тридцать четыре воина (и это вместе с новобранцем). Все они разными путями спаслись из гибнущего Кронемуса — кто-то был захвачен в плен, но смог сбежать, кого-то враги приняли за мертвеца и сбросили в один из окрестных оврагов, а Бальдус, чародей, летавший на грифоне по прозвищу Дракончик, был атакован в небе горгульями и сбит молнией, но сумел спастись вместе со своим крылатым другом, свалившись на густую крону дерева.

— В начале нас было пятьдесят шесть, но семерых мы потеряли, — вечерами у костра Кромфальд рассказывал Терлису историю отряда.

Последняя оказалась мало похожей на легенду о головокружительных приключениях и героических подвигах Невидимой армии. Бессонные ночи и многодневные переходы без остановок по лесным дебрям довели всех до смертельной усталости, от которой не спасали даже специальные бодрящие чары. Провизии было так мало, что полуголодные месяцы в деревне показались юноше сытыми и благополучными. Смелые вылазки и засады удавались редко и заканчивались, как правило, бегством через густые леса от превосходящих сил противника. А после жарких стычек приходилось долго залечивать раны. Войско демона часто использовало отравленные стрелы, после которых раны особенно мучительно болели и не заживали, а изготовить противоядие было не из чего, да и как сваришь хорошее зелье на бегу? Насквозь пропитанные кровью повязки, душераздирающие крики и стоны, наконечники стрел и обломки клинков, извлекаемые из ран, все это врезалось в память юноши куда сильнее, чем схватки с самыми свирепыми монстрами.

С каждым днем Кромфальд и его друзья делались все более хмурыми, особенно после того, как Бальдус возвращался из очередной воздушной разведки. Все реже совершались налеты на вражеские лагеря и патрули, и все дальше в лесную глушь уходил маленький отряд. Какое-то время воины и маги лишь качали головой в ответ на вопросы Терлиса о том, что же случилось. Так продолжалось до тех пор, пока на одном привале Кромфальд сам не подошел к молодому воину.

— Сможешь ли ты найти отсюда дорогу домой? — спросил маг.

— Конечно, я ведь родился и вырос в этих землях. А зачем?

— Боюсь, что тебе придется вернуться в свою деревню.

— Но почему? — опешил Терлис. — Разве я недостаточно верно служил вам?

— Ты ни разу не дал нам повода усомниться в своей храбрости. Ты очень быстро учишься, и будь у нас побольше времени, мы бы сделали из тебя настоящего рыцаря, не хуже тех, что служили Кронемусу. Но в этих краях нашелся предатель. Судя по всему, кто-то выдал врагу сведения об истинной численности и бедственном положении нашего отряда. Враги перестали нас бояться и решили взять в кольцо. Скоро оно сомкнется, и я не хочу, чтобы ты погиб вместе с нами. Возвращайся к своим, собирай народ из окрестных деревень, обучай их всему, что узнал сам, и организуй сопротивление. Наша легенда подходит к концу. Постарайся написать новую, и тогда, возможно, армия из многих тысяч воинов, день и ночь бьющаяся со Смаргеллом в землях Волтерейта, станет явью. Тут живут смелые люди — они еще могут сражаться.

— Не такие уж смелые, раз среди них объявился предатель. Нет, я хочу остаться с вами!

— А как же твоя деревня? Ты стал намного сильнее и уже можешь попытаться спасти ее. И придумай ей название — вдруг ей суждено быть вписанной в историю?

— Уже придумал — «Орлиное гнездо».

— Отлично. Тогда иди и защищай его…

* * *

Со времени прощания с Терлисом прошло десять дней.

— Вставайте, ребята, поднимайтесь, скорее! — стоявший на часах волшебник Греймунд расталкивал спящих товарищей.

— Что случилось? — спросил Дольмерус Кромфальд, вскакивая на ноги и вытаскивая жезл из-под полы плаща.

— Погоня близко, я видел их с холма. Семь или восемь конных сотен через четверть часа будут здесь.

— Уходим в лес! Бальдус, седлай своего Дракончика, но лети как можно ниже, над самой землей, чтобы тебя не заметили, слышишь меня?

— Сам знаю, не в первый раз драпаем! — пробормотал волшебник себе под нос, взбираясь грифону на спину.

Спустя считанные мгновения отряд со всех ног мчался к темной стене леса, видневшейся примерно в миле впереди. Прикрывая товарищей, Бальдус Финдерин летел следом за отрядом так низко, что крылья грифона едва не задевали поросшую короткой и жесткой травой землю. Когда они вступили под сень могучих сосен и елей, всадник вынужден был спешиться и повести крылатого льва под уздцы. Лес становился все гуще. Конные преследователи, по-видимому, сильно отстали. Маленький отряд и на этот раз ушел от погони.

Впереди были Динхарские горы. Поднявшись на холм, они увидели громадную черную тучу, надвигающуюся с юга. Лес, из которого они недавно вышли, горел, подожженный драконами. Подгоняемое сильным ветром, пламя стремительно наступало, прижимая отряд к отвесным скалам. Кромфальд приказал идти на восток, где была открытая местность, но уже через час пути они наткнулись на целую армию противника. Это была ловушка — люди Кромфальда оказались зажаты между Динхарскими горами, пылающим лесом и войском Смаргелла. Наконец его командиры получили возможность отмстить Невидимой армии за все весьма болезненные уколы, которые они от нее получали, за бессонные ночи, проведенные в погоне за постоянно ускользающей целью, за унизительные взбучки от высших начальников, недовольных тем, что их отборные части не могут справиться с горсткой партизан.

Кромфальду казалось, что отовсюду из темноты на него злорадно смотрят ухмыляющиеся рожи: мол, видим мы всю твою «армию» и сейчас сделаем ее по-настоящему невидимой.

— Сюда, сюда! — вдруг закричал Греймунд

— Что случилось? — спросил Хольборг

— Видите этот камень? Попробуем его отодвинуть.

— Зачем тебе понадобилось двигать камни в такой момент? — удивился Кромфальд.

— Я применил заклинание, которое еще в юности придумал для поиска пустот в горах. Тогда мы с ровесниками увлекались поисками сокровищ, спрятанных в пещерах.

— Ты думаешь, что мы найдем там золото и откупимся от смаргелловых наемников? — пошутил Бальдус.

— Можно зубоскалить сколько угодно, но я думаю, что это наш единственный шанс на спасение!

— Хорошо, — согласился Кромфальд, — пусть волшебники сделают так, чтобы камень стал полегче, а воины попробуют толкнуть его.

Камень, несмотря на свои гигантские размеры, поддался довольно легко, а за ним действительно открылся вход в пещеру. Заглянув в нее, Бальдус продолжил издеваться над затеей Греймунда.

— Как раз для всех нас. И драконам удобно. Зачем тратить столько огня, поджигая леса, если мы сами нашли для себя подходящую посуду в которой нас изжарят всех разом.

Но Греймунд, не слушая остряка, смело пошел вглубь пещеры, и отряд без единого слова, как завороженный, устремился за ним. Бальдус с минуту постоял у входа в раздумьях, потом ласково похлопал Дракончика по шее и с грустью сказал:

— Ну что ж, придется тебе лететь одному и ждать меня на той стороне гор. Не могу же я бросить этих чудаков, даже если они сами лезут на рожон. Они ведь без меня совсем пропадут. Лети, только будет осторожней — кругом шныряют горгульи.

Когда Бальдус догнал отряд, то первое, что он услышал, был возглас Кромфальда:

— Послушайте, да ведь это не пещера!

— А что? — разом откликнулось с десяток человек.

— Только первые полсотни шагов это было похоже на пещеру, а смотрите сейчас — какие ровные стены!

— Неужели тоннель? — догадался кто-то.

— Разумеется, но куда он ведет, и есть ли у него второй выход?

— Нам ничего не остается, как только очень сильно надеяться на это, раз уж мы сюда забрели.

— А, Бальдус… А почему ты не полетел?

— С вами много не налетаешь, вечно вас тянет в какую-нибудь переделку.

— Разве у тебя есть план получше?

— В том то и дело, что нет у меня никакого плана.

Потом долго все шли молча при свете одной волшебной палочки в руках Греймунда, другие решено было не зажигать. Какая-то тень мелькнула впереди и тут же слилась с темнотой.

— Наверно, летучая мышь, — предположил Греймунд. — Поскольку с нашей стороны вход был плотно прикрыт камнем, то значит, второй выход все-таки есть! Иначе как бы она сюда попала.

— Для мыши, может быть, и есть, а вот подойдет ли он нам? — засомневался высокого роста молодой волшебник, которому все время приходилось немного сгибаться, пока он шел по тоннелю.

— Кое-кто здесь уже, наверное, забыл, почему он носит мантию, — усмехнулся Кромфальд. — Впрочем, то, что на нас надето, уже ничем не напоминает мантии — обычные лохмотья.

Тоннель сначала шел горизонтально, потом стал ощущаться небольшой подъем. Постепенно он становился все круче и круче. После нескольких часов пути непроглядная тьма впереди стала редеть. До этого момента люди падали с ног от усталости, но когда блеснула надежда, они почти побежали, нетерпеливо втягивая раскрытыми ртами застойный пещерный воздух, в который, как им казалось, уже проникли снаружи первые свежие струи. Потом, когда добрались до выхода, долго не могли надышаться, ничего не видя вокруг. Первым опомнился Кромфальд и обнаружил, что отряд находится на небольшом плато на высоте полутора сотен сажен над дремлющей во мраке степью, по которой были горстями разбросаны огни военных лагерей.

Это были Гваладарские равнины — суровый степной край, перемежающийся редкими лесами. Норденбург — на западе, Хазмоланд — на востоке, Дорденус — на севере. До любого из этих городов были сотни и сотни миль. Местные жители — кочевники и скотоводы, в большинстве своем выступали против Смаргелла. Демону непросто было покорить народ, не имеющий деревень и городов. Впрочем, большие армии еще не пришли сюда, зато повсюду рыскали маленькие отряды, составленные преимущественно из Даркхейвенских варваров и тех же кочевников, но уже южан, по большей части принявших сторону врага.

Присмотревшись, командир заметил движение в лагере, который был расположен ближе других к скале, где они находились. Там одна за другой загорались золотистые точки факелов и выстраивались в ровные ряды.

— Они кому-то готовят торжественную встречу, уж не нам ли?

— Скорей всего, наши «друзья» с той стороны Динхарского хребта уже прислали какого-нибудь крылатого гонца с сообщением о нашем прибытии, и теперь нас ждет теплый прием, — предположил никогда не унывающий Бальдус.

— Мы обязательно наведаемся к ним в гости, но когда станем немного сильнее. А сейчас хорошо бы найти какое-то укрытие в горах, — ответил Кромфальд.

— Здесь нет ничего кроме отвесной скалы или вы хотите обратно в тоннель? — спросил высокий молодой волшебник.

— Ты никак не станешь взрослым, Хорни — даже война не помогает, — рассердился Кромфальд. — Вместо того, чтобы болтать, попробуй обойти скалу. Видишь, там есть проход.

Хорни немедленно отправился туда, куда указал командир и через несколько мгновений закричал:

— Идите сюда! Здесь ступени. Я уверен, нас ждет что-то интересное.

Первым к нему присоединился Греймунд. Когда он перебрался на другую сторону скалы, то увидел, что его юный коллега стоит, с выпученными глазами и пытается что-то сказать, но безуспешно:

— Это же ар-ар…

— Ну да, конечно, это арка, — помог Греймунд.

— А это ор-ор…

— Да, это орнамент, кстати великолепный.

К тому времени, когда рядом с аркой собрались все его товарищи, Хорни среди декоративных фигур и линий орнамента обнаружил какие-то буквы.

— Здесь что-то написано, но это не похоже ни на один известных мне языков…

— Это древнеакийский, я попробую перевести, — все замолчали, и в тишине Греймунд произнес нараспев незнакомые слова: Орр тии-том — мел.

— Звучит как приговор, — усмехнулся Бальдус.

— Не совсем, — ответил Греймунд. — Не ручаюсь за точность, — ведь за последние двести лет не написано ни одной книги на этом языке, а как устный он исчез намного раньше, — но можно перевести примерно так: «Для тех, у кого не осталось надежды». Впрочем, эти древние языки иногда бывают так двусмысленны.

— Нет, я не пойду, меня где-то на этой стороне гор Дракончик ждет, — не раздумывая, объявил Бальдус. — А вдруг он ранен? Здесь ведь до черта горгулий.

— А я надеюсь встретить мою жену и сына, они ушли с беженцами, когда мы выдали Джиаданту эту девчонку-волшебницу, забыл, как ее звали…

— А я уже никого не надеюсь встретить, все мои погибли во время нападения мертвецов на Кронемус. Но я пока не отомстил за них, а значит, мне еще рано туда идти…

Один за другим все, кто были в отряде, объяснили, почему они не готовы войти в арку и потом начали спуск на равнину.

 

Глава 2 Грехи былого

Вокруг расстилались бесконечные серые равнины, изредка освещаемые молниями и дальними вспышками огня. Ни Эстальд, ни Маглинус не помнили, как они здесь оказались. Ладья в бушующем Айронте, облако коричневого тумана и все — забвение. И вот теперь, неизвестно сколько времени спустя, оба одновременно пришли в себя посреди совершенно пустого места, имея при себе только меч рыцаря и палочку волшебника. Вокруг не было ни души, отсутствовали даже какие-либо следы, как будто друзья попали на равнину по воздуху или были перенесены сюда с помощью магии.

— Черт, где мы? — Маглинус огляделся вокруг. — Что это за место?

— Не знаю, — пробормотал Эстальд. — Могу сказать одно, раньше мы здесь не бывали.

— Но мы явно угодили куда-то очень далеко от Железных Гор. Проклятье, что же с нами было?

— На Край Сумеречных Снегов тоже не похоже — там снег лежит круглый год.

— А мы, часом, не умерли?

— Не знаю… Сейчас я готов поверить даже в это — может я сошел с ума, но в момент, когда я пришел в себя, мне явственно послышался голос Флиаманты. Что же с ней стало, где она теперь?

Маглинус ничего не ответил. Забытье уже в третий раз за последнее время являло ему леди Эльдимену. Вначале девушка окликнула его, а потом одними губами произнесла «спаси меня!» и растаяла, как дым.

— Думаю, мы все-таки живы, — возразил рыцарь сам себе после паузы. — Там, куда мы попадем, когда сдохнем, небо явно будет другим, — он посмотрел на кружащиеся над головой вихри мрака и пламени.

— Так куда же мы теперь пойдем? — глухо спросил маг.

— Кажется, вон в ту сторону местность немного понижается, может быть, там вода? — сказал Маглинус. — Хоть будет чем жажду утолить.

Они долго шли в указанном рыцарем направлении, но не встретили никаких признаков человеческого существования. После нескольких часов пути по этой пустой местности, где не было не только людей или животных, но даже маленького лесочка, им стало казаться, что они идут уже несколько дней и скоро умрут от голода и жажды. Но вот вдали послышался плеск воды, и друзья припустили вперед, как после хорошего отдыха, и вскоре им преградила путь медленная и спокойная река, необозримая, как море.

— Ничего себе! — поразился волшебник.

— Похоже на Айронт, но какой он здесь широкий, даже другого берега не видно! — подивился Маглинус. — Мы что, так далеко успели спуститься по течению?

— Если это он, то мы хотя бы можем определить стороны света, — добавил Эстальд. — Айронт ведь все время течет практически прямо на юг.

То, что они увидели в следующий миг, поразило их ничуть не меньше — немного выше по течению над берегом поднимался столб сизого дыма.

— Надо посмотреть, кто там, — заметил Маглинус. — Но стоит быть осторожными — это вполне могут быть враги.

— Судя по всему, дымок от одного небольшого костра, так что их вряд ли много.

Поскольку укрытий на низком песчаном берегу не было никаких, Эстальд наложил на себя и товарища особые маскировочные чары, после чего оба двинулись вперед, держа оружие наготове.

Вскоре они увидели стоящий у берега струг с примерно десятью парами весел и одной мачтой с сильно потрепанным парусом. В вырытой в песке яме горел костер. Рядом на камне сидел седобородый гном и как ни в чем не бывало, помешивал что-то в подвешенном над огнем котелке. Какая-то щепка хрустнула под ногой у Маглинуса, и подгорный житель сразу насторожился — резко вскочил и схватил увесистую секиру, до этого лежавшую у него в ногах. В этот же самый момент Эстальд снял защитные чары.

— Здравствуй, Свиаборг! — хором произнесли друзья.

Лангбард на мгновение опешил. Потом протянул друзьям сразу обе руки.

— Судя по всему, туман усыпил нас на пару недель, — сказал он, — иначе как бы мы сейчас оказались в самой сердцевине Земель Тусклого Солнца? Нам повезло, что какое-то время назад корабль сел на мель, иначе мы бы очнулись уже в открытом море. В себя я пришел несколько часов назад. Вас нигде не было. Долго искал вас по округе, ходил, звал… Потом пришлось вернуться. К счастью, на корабле нашлись кое-какие припасы и снаряжение, так что с голоду не помрем. Вот какая канитель приключилась…

Только куда же нам теперь идти? Или плыть?

— Надо вернуться к гномам, — сразу предложил Эстальд. — Я могу использовать магию, как тогда — на Потаенной реке.

— Я бы хотел этого больше всего, — вздохнул Лангбард. — Но даже твое волшебство вряд ли поможет нам преодолеть Грохочущие Пороги. Сам не понимаю, как мы не разбились на них, когда плыли вниз по течению.

— Но на этом берегу куда не пойди, не обнаружишь ничего кроме вражеских патрулей, — рассудил Маглинус.

— Но и восточный берегу почти наверняка занят врагом! — ответил Эстальд.

— Тогда у нас нет иного выхода, кроме как плыть на юг и высадиться в Лоэнринтии или Оссириадене, — сказал гном. — Там у нас еще есть шансы встретить друзей.

— Так и поступим, — сказал рыцарь; волшебник кивнул.

Вскоре их ладья уже рассекала угольно-черные воды могучей реки. Попутный ветер надувал их парус, что было очень кстати, ведь втроем грести за двадцать человек было бы непросто, к тому же от гнома в этом — мало толку — подгорное племя владеет многими знаниями и умениями, но морское дело в их число никогда не входило. На руле стоял в основном Маглинус, впрочем, рыцарь пообещал Эстальду, что он не позволит ему сидеть без дела и непременно научит его править курс корабля.

Через несколько дней пути Айронт обогнул западную оконечность Сиаленского горного хребта и, разлившись еще шире, устремился на юг. Ветер с каждым днем становился все сильнее, поднимая на реке высокие волны и заставляя утлое суденышко скрипеть и трещать под напором стихии. Их было только трое, и казалось, что только они одни в этом погруженном в бесконечную ночь мире все еще куда-то идут и чего-то ищут. Но вот куда и чего?

Эстальд не мог ответить на этот вопрос. Во время осады Кронемуса ему казалось, что в его жизни не было времени страшнее. Сейчас маг понял: тогда все было гораздо проще. Каждый день перед ним стояли ясные цели, которые нужно было достигнуть любой ценой. Под мудрым командованием Флиппаруса и Таламанда так сильна была вера в то, что он на правильном пути.

— Неужели я оказался не способен думать и принимать решения сам, когда никто ничего не указывает? — подумал волшебник.

Нет… Безусловно, он был способен. Просто еще совсем недавно Эстальд точно знал, за что сражается и во имя чего готов умереть. Родной город, верные друзья, прекрасная возлюбленная… Не каждому, кто идет на войну, выпадает честь насмерть биться за все это сразу. Ради чего предстоит драться теперь?

Где та незримая, но четкая граница, разделявшая своих и чужих, в то время проходившая по опаленной огнем городской стене? Она рухнула с предательством Вангерта и несправедливым осуждением Флиаманты. После того, как Эстальд принял участие в этом позорном действе, он и сам начал сомневаться, на чьей же он стороне.

— Флиаманта, Вангерт… Сколько всего я бы хотел сказать каждому из вас… За что же нас так наказала жестокая судьба? Одного сделала злодеем, другую — заставила принести себя в жертву… И какую же роль ты приготовила мне и тем, кто сейчас находится в одной лодке со мной?

* * *

Едва отряд Кромфальда спустился на равнину, за ним началась настоящая охота. Измученные, полуголодные, без сна и отдыха они метались по степи, постоянно меняя направление. Понапрасну они пытались соединиться с кем-либо из здешних кочевников. Каждый раз они находили лишь разгромленные стоянки и многочисленные следы колес и конских копыт. После падения Кронемуса они считали, что хуже быть уже не может, однако их теперешняя участь казалась им куда страшней.

Если бы ни Бальдус со своим Дракончиком, никого бы из них давно не было в живых. Умный грифон не только разыскал своего хозяина на этой стороне Динхарских гор, но и регулярно поднимал Бальдуса на такую высоту, откуда были хорошо видны все маневры врага, и у отряда хватало времени, чтобы найти безопасное место. Но скоро таких мест просто не осталось. Потери с каждым днем становились ощутимее. И вот однажды после очереной стычки с вражескими разведчиками с поля боя ушли всего двадцать человек. Найдя небольшую рощу, они остановились в ней, чтобы переночевать.

Размышляя об этом, Кромфальд раздавал команды. Одному — отыскать ручей и набрать воды, другому — встать на часах, третьему — заняться врачеванием раненых.

— Когда всему этому будет конец! — в отчаянии взревел Хольборг, один из самых сильных воинов в отряде; в этот же самый момент примерно в сотне футов от лагеря что-то взорвалось.

Черный шар размером с человеческую голову ударился о толстый сук росшего рядом дерева и лопнул. Густое рыжее вещество брызнуло во все стороны, облепив толстые стволы. Испускавшая жар смесь начала расползаться по коре, с легкостью разъедая ее. Это была та самая живая лава, которую воины Смаргелла применили во время штурма Орадейна.

— Нас снова обнаружили! Уходим, пока весь лес не загорелся! — воскликнул Кромфальд; тем временем поблизости упали еще пять или шесть снарядов. Сверху послышались крики — это перекликались всадники на горгульях и химерах.

С неба шел смертоносный дождь. Ручьи мерзкого вещества потекли по земле, сливаясь в настоящие реки. Валились могучие стволы, пылали кроны. Целая огненная стена надвигалась сзади. Отряд ринулся прочь из леса на открытое место. И вновь ловушка: с двух сторон них летели сотни легких и быстрых всадников Смаргелла.

— Надо уходить в горы, на равнине у нас нет шансов, — прокричал Греймунд.

— Будем прорываться. Все — туда! — скомандовал Кромфальд, указывая на узкий просвет, еще остающийся между двумя скачущими на них конными отрядами. — Бальдус, попробуй их отвлечь!

Волшебник взмыл на своем грифоне. На лету попасть в стремительных всадников было сложно, однако его молнии порядком напугали лошадей и внесли сумятицу в ряды противника. Но и магу приходилось нелегко — тучи посылаемых в воздух стрел вынуждали его подниматься все выше и выше, сохраняя из последних сил магическую защиту. Тем не менее, отряд сумел выскочить на свободное место до того, как шеренги всадников сомкнулись. Хорни и два воина были убиты, еще несколько братьев по оружию серьезно ранены.

Но атака на этом не закончилась. Легкие всадники немедленно развернули своих коней и устремились следом за беглецами, а со стороны леса на многострадальный отряд понеслась стая химер и горгулий. Кромфальд, Греймунд и другие маги, не останавливаясь, достали жезлы и начали наудачу стрелять вверх заклятьями. Тем временем Дракончик издал пронзительный крик — вражеская стрела угодила ему в крыло, потом еще две и еще… Теперь он летел все ниже и медленней, стремительно слабея от легких, но многочисленных ран.

Впереди из мрака выросли высокие скалы, но и преследователи были совсем рядом, уже было слышно тяжелое дыхание лошадей и довольные голоса всадников. Они прекратили стрелять из луков, видимо, придумали для беглецов смерть пострашнее.

— Что ж, осталось только не позволить им проглотить нас, не поперхнувшись! — прокричал Кромфальд. — Хотя постойте! Это ведь та самая скала, на которой мы оказались, когда вышли из тоннеля!

— Теперь, наверно, арка, в которую мы побоялись войти, покажется нам воротами в рай! — крикнул Греймунд. — Бальдус, ты, конечно, с нами?

Израненный грифон опустился на скалу, всадник с трудом спешился и взял крылатого зверя под уздцы.

— Смотрите! — прошептал воин Хольборг, указывая на равнину, — они остановились! И видимо не собираются нас дальше преследовать.

— Похоже, они боятся подходить к скале! — откликнулся Греймунд. — Может быть, знают о надписи?

— Ты думаешь, эти ублюдки умеют читать? — усмехнулся Бальдус. — Видишь, стоят — не шелохнутся.

— К сожалению, есть немало талантливых волшебников, которых Смаргелл сумел привлечь на свою сторону, — вмешался в разговор Кромфальд.

— И, наверно, более образованных, чем я, — покачал головой Греймунд. — Сейчас мне кажется, что надпись на арке можно перевести иначе. «Орр тии-том — мел» — «Никогда не теряй надежду!»

— А по мне так все равно не надо лезть в эту чертову дыру, — махнул рукой Хольборг. — Лучше уж на поле боя погибнуть, по крайней мере, понятно от чего!

— Сейчас не время для сомнений, — вздохнул Кромфальд. — Вернуться на равнину значит совершить самоубийство. Так что придется рискнуть.

И семнадцать человек, а также один израненный грифон, уже неспособный лететь, вошли под арку. Она поражала своими размерами и полной заброшенностью. Каменную кладку покрыли глубокие трещины. Было видно, что никто давно не проходил под этим сводом. Затейливая резьба изрядно пострадала от времени. У входа гулял ледяной ветер, и все вновь на мгновение остановились. Безмолвная стена вражеских всадников продолжала стоять на прежнем месте, перегораживая обратный путь. Над ними на небольшой высоте парили горгульи. За все время противник не сделал и шагу — ни вперед, ни назад.

Еще секунда, и вновь бы закипел спор о том, что хуже — мечи и стрелы врага или тьма загадочных ворот. Однако Кромфальд решительно шагнул вперед, жестом приказывая следовать за собой, и через несколько мгновений замыкавший отряд Бальдус Финдерин и его несчастный грифон скрылись под гулкими сводами.

Тьма не желала отступать даже перед светом волшебных палочек. Шаги рождали долго не стихающее эхо, и с каждым шагом все явственнее ощущалась на плечах тяжесть какой-то неведомой силы, неизвестно злой или доброй, но явно очень древней и могущественной. Вскоре тоннель пошел вверх и мрак начал постепенно рассеиваться.

Отряд оказался на широком плато, окруженном скалами и разделенном широким ущельем, через которое был перекинут мост. Оглядевшись вокруг, они убедились, что вокруг почти каждый камень носит следы резца. В скалах были вырублены тоннели, лестницы и галереи, а над ними вздымались величественные здания, башни и мосты. И все это было давно заброшено. Рухнули исполинские статуи и колонны, провалились крыши, искрошились ступени. Причем не было заметно ни единого следа штурма или другого умышленного разрушения — следов копоти или выбоин от катапультных снарядов — всю это красоту безжалостно изуродовало время.

Кромфальд и все остальные пересекли пропасть по чудесному мосту — подумать только, неведомые строители смогли перекрыть ущелье шириной в триста футов всего одним-единственным арочным пролетом! Тут путники заметили еще одну странную особенность — многие из разрушенных зданий выглядели изначально недостроенными. Судя по всему, планы неведомых зодчих были столь масштабны, что на их воплощение не хватило сил. В середине плато вздымалась башня, которая могла бы стать куда выше своей «сестры» в Кронемусе, однако была доведена лишь до третьего этажа. Огромный мост-лестница, который должен был соединить две скалы, обрывался после первого же пролета. Строение, украшенное куполом, скорей всего, должно было иметь форму креста, однако полностью закончено было только одно крыло…

— Если бы те, кто это строил, довели дело до конца, — прошептал Бальдус, — то наша гильдия показалась бы жалкой деревушкой по сравнению с этакой красотой.

Тем временем они добрались до главной площади невиданного города. Перед ними высилось здание, вырубленное прямо в скале — множество окон, дверей, лестниц, выточенных искусными резцами в грубом камне. Судя по всему, это было некое подобие ратуши, а может быть, королевского замка. Над главным входом в камне был запечатлен странный герб — карта Нолдерхейма с раскрытой книгой посередине.

— Кажется, я знаю, где мы! — медленно произнес Кромфальд. — Мы попали в Чертоги Нидавеллира.

— Чьи? — переспросили сразу многие.

— Великого волшебника, одного из потомков Вармонгера. Он мечтал объединить всех магов на земле и создал здесь цитадель, которая должна была стать всемирным оплотом свободного знания. Он хотел, чтобы каждый мог приходить сюда, чтобы учиться самому и учить других. Но, к сожалению, его благородные идеи не нашли отклика у таких как мы обычных людей, погрязших в ежедневной суете. После смерти великого мечтателя двести лет назад все это пришло в упадок.

— А почему же враги не решились преследовать нас? — спросил Греймунд.

— В это творение, — ответил Кромфальд, — была заложена такая чистота помыслов, что оно одним своим видом пугает приспешников Смаргелла. Однако для нас оно не опасно, и мы сможем на несколько дней остаться здесь, чтобы подлечить раны и решить, что же делать дальше. Впрочем, надолго задерживаться тоже не стоит. Противник со временем может понять, что Чертоги ему ничем не угрожают. Кроме того, на службу к врагу перешли несколько волшебников-предателей, которые хорошо знают все секреты этих мест.

Багровый свет, проникавший через двери и стрельчатые окна, с трудом рассеивал тьму огромного зала. При этом тут, как и снаружи, не ощущалось никого страха или тревоги, которые обычно возникают при посещении незнакомых руин. В зале было сухо, но очень холодно. Через три десятка шагов пустое пространство разделилось на несколько коридоров, людей обступили какие странные длинные сооружения. Кромфальд зажег огонек на жезле, и оказалось, что это книжные полки, уходящие вдаль множеством рядов. Некоторые из них пустовали, немалая часть обрушилась, однако в отдельных местах путешественники увидели аккуратные ряды старинных книг и свитков, причем довольно неплохо сохранившихся.

— Однако, здесь не жарко, — пробормотал Хольборг.

— Согласен, — поддержал его друг Струмир.

— Ладно, давайте зажжем костер, — сказал Кромфальд. — Бальдус, привяжи грифона, чтобы он часом тут не потерялся. Нам необходимо поскорее помочь раненым!

Греймунд сделал жест волшебной палочкой, чтобы зажечь огонь прямо на каменном полу, однако Кромфальд в последний момент остановил его.

— Не стоит тратить магию на такую ерунду. Кроме того, у врага явно есть обнаружители заклинаний — как еще они могли так точно определить наше местоположение в густом лесу, да еще с воздуха? Только засечь наши лечебные чары. Конечно, во врачевании ран без волшебства не обойтись, но разбрасываться им тоже не стоит.

— Тогда что же нам тут жечь? — недоуменно спросил Греймунд.

— Посмотри вокруг! Да здесь же топлива на годы!

— Вы о книгах? Но сжигать их… Для волшебника нет прегрешения страшней!

— Это правило не действует, когда речь идет о спасении людей, — отрезал Кромфальд. — Жгите их, будь они хоть трижды священными! Подумаешь — всего-навсего пергамент и чернила.

Вскоре высеченное кремнем пламя весело заплясало по страницам древних фолиантов. Греймунд отвернулся, чтобы не смотреть на это кощунство. А когда кто-то из воинов сгреб еще десятка два ветхих томов, опустошив ближайшие полки, волшебник ни слова не говоря, отобрал у него книги и вместо них выломал и бросил в огонь несколько полированных досок, из которых были сделаны полки.

Красные отблески озаряли усталые лица странников. Где-то рядом застонал израненный грифон. Во всех глазах явственно читался немой вопрос — что дальше? Стоит ли продолжить заведомо проигранную войну? Что они, два десятка измученных людей, могут противопоставить всемогущему злу? Есть ли вообще какой-то смысл бороться, если это лишь продлевает агонию?

— Что ты там делаешь, Струмир? — устало вздохнул Кромфальд, увидев, что воин роется в куче фолиантов, предназначенной для растопки.

— Читаю. Делать-то все равно нечего.

— Не знал, что ты умеешь.

— Да я это… Хотел сказать, что картинки смотрю. Красивые они тут, — он поднял огромный, в прошлом богато украшенный том, показывая его магу. «Забытые сказания Нолдерхейма» — гласил заголовок.

К изучению фолианта присоединился Хольборг. Треск костра и шелест перелистываемых страниц были единственными звуками, нарушавшими тишину.

— Ладно, друзья, давайте спать, — прервал разговор Кромфальд. — Но сначала поройтесь в дорожных сумках, проверьте, не завалялось ли в них что-нибудь для приготовления целебных отваров — я попробую сварить зелье для раненых. Струмир, Хольборг, раз уж вы так увлеклись книгами, посторожите первую половину ночи. Ольдринг, Рендаль, — обратился он к лучшему стрелку и к самому молодому из магов в отряде, — вы их смените. Оггерин — поднимись на внешнюю галерею и наблюдай за врагом — вдруг он все-таки решится атаковать? Завтра надо будет обследовать все здание. Я думаю, для того чтобы вылечить людей и грифона, а также понять, что нам делать дальше, мы останемся в Чертогах на несколько дней.

— Может так и читать научусь, прежде чем мне голову снесут, — невесело усмехнулся Струмир, перелистывая очередную страницу. — А ну, пропади все пропадом! — и он со злостью швырнул древний том в начавший затухать огонь. Бросок получился слишком сильным — книга пролетела дальше, чем надо и со стуком упала на пол, раскрывшись на середине. Крепко выругавшись, воин встал, чтобы ногой затолкнуть фолиант в костер.

Вдруг Кромфальд неожиданно для всех, и даже для самого себя совершил невероятный прыжок, оттолкнув товарища и не дав ему отправить книгу в жадное пламя.

— Что с тобой? — поразился Греймунд; все, кто сидел у костра, смотрели на командира, ничего не понимая.

— А вот что, — охрипшим голосом ответил Кромфальд, спеша каблуком затушить уже начавший тлеть корешок и поднимая раскрытый том так, чтобы все увидели изображенную в середине страницы картинку. — Я обращаюсь к тем, кто еще недавно называли себя Посланниками Чародея: вы ЭТО не узнаете!?

* * *

Погруженная в свои мысли, Флиаманта в одиночестве брела по улицам Орадейна, не особенно разбирая, куда она идет. Пока она не могла объяснить недавно появившееся у нее странное чувство, возникающее каждый раз, когда она видела улицы родного города. Ей стало казаться, что стоит ей протереть глаза и все вокруг исчезнет. Ее колдовская сила многократно выросла в последнее время, благодаря чему девушка стала хорошо ощущать чужое волшебство. И она никак не могла понять, откуда в Орадейне берутся потоки совершенно бездушной и противоестественной магии. И почему они проявляются наиболее сильно во время ее встреч с отцом?

Задумавшись, воительница не заметила, как оказалась перед дверями дядиного поместья. Со времени своего возвращения в город Флиаманта больше не заглядывала сюда, стараясь обходить это место стороной. Может быть это неслучайно, что в минуту тяжелых сомнений она очутилась именно здесь? И, кажется, она знала, зачем, и что ей тут нужно.

Осторожно, словно боясь кого-то потревожить, девушка пересекла внутренний двор. Вот и комната, в которой она жила после своего освобождения из темницы. В изголовье кровати, как и прежде, стоит деревянный сундучок. Вытащив его на середину комнаты, озаренной льющимся через открытую дверь утренним светом (ставни-то были плотно затворены), Флиаманта начала аккуратно перебирать старые, никому, казалось бы, не нужные вещи. И… да, вот и то, что она искала — длинный, свернутый трубочкой пергамент, исписанный в самом начале, но большей частью чистый.

Положив все обратно на свои места, девушка взяла свиток с собой и покинула старый дом. Только в своем замковом покое, она, наконец, развернула находку.

«Флиаманта Изенорт. Орадейн. 13 августа 14530 года. Возможно, я еще продолжу», — гласила последняя фраза.

— Неужели это я когда-то писала, наверное у меня сейчас даже почерк будет другим! — подумала воительница.

— И я действительно продолжу, — прошептала, она, обмакивая перо в чернила.

* * *

Последующие дни в Орадейне стали для Флиаманты временем невероятных открытий. Вангерт продолжал рассказывать ей удивительную легенду о Прародителях и Связующей Силе, которая в будущем должна защитить Нолдерхейм от невзгод. И покориться эта сила сможет только ей и Смаргеллу после того, как они будут связаны брачным союзом.

Но еще более захватывающей была история, с которой девушку знакомил отец. Теперь она каждый день старалась поскорее разделаться со своими королевскими обязанностями и тут же вызвала Мельдинара при помощи астрального послания. Астергон принес в ее комнату необходимые для этого магический кристалл и карту.

Отец рассказал Флиаманте о ее великом предке Остристриноре, который ближе, чем кто-либо другой, сумел подойти к тайне спасения нашего мира, и о его потомках, которых все считали проклятыми. Один из, них Сагаральд Седой, был непобедимым полководцем, вернувшим законного короля Аригандии на его престол, отобранный мятежными баронами. Второй, Зиндерхельц-Мореплаватель, исследовал Великий океан и совершил множество географических открытий. Его приблизил к себе и сделал своим главным советником правитель Данерина. Но неожиданно в один и тот же день и Сагаральд и Зиндерхельц были лишены власти, почета и всех своих владений и изгнаны. Простым людям под страхом смерти было запрещено давать им кров. Оба нашли пристанище за Айронтом, в чужом и враждебном краю, но не сдались и не перестали делать добрые дела. Сагаральд Седой основал Орадейн, а Зиндерхельц — город Адриат, которому после смерти дали имя его основателя. Но ни тот, ни другой до конца жизни не смогли забыть, как брели под снегом и дождем прочь из своих королевств, провожаемые камнями. И это произошло только потому, что люди продолжали ненавидеть и бояться их великого предка, умершего сто лет назад.

— А знаешь, что на самом деле произошло тогда, когда я и твоя мать, как все до сих пор считали, погибли от рук неизвестных злодеев? — как-то спросил он.

— Мне говорили, что во всем виноваты разбойники.

— Правда? — зло усмехнулся Мельдинар. — Но читала ли ты предсмертное послание Эльмеруса Тинтагиля? Самые важные строки в нем залиты чернилами, ведь так? Знаешь, что там было? Признание! Когда он узнал из легенды, что я — потомок рода Остристринора, наследница которого даст начало новому миру, он испугался и решил избавиться от нас с Хельфленой! Тебя он, видимо, решил отложить на потом. Правитель отправил меня и мою жену, а с нами дюжину верных ему людей в отдаленную деревню якобы для защиты крестьян от местной банды. Однако там на нас напал древний монстр Эзенгер. Чудище сожрало всех.

— Не может быть! — прошептала Флиаманта.

— Может! Ты, моя дочь, много лет преклонялась перед убийцей собственных родителей, который наверняка хотел расправиться и с тобой, разумеется, на благо своего народа! Вот держи, — он достал свиток, — так выглядело бы послание короля Орадейна, если бы Тинтагиль его закончил!

Девушка взяла пергамент и прочла те самые строки, где король сознавался в содеянном. Тем временем отец продолжил:

— Отыскав золотую чашу в форме дракона с рубиновыми глазами, ты подтвердила свое предназначение.

— Это случилось во время моего первого похода по окончании Школы Войны. Гоблины украли эту чашу у крестьян, — вспомнила воительница.

— Совершенно верно. Однако, ни те, ни другие даже не подозревали, что попало им в руки! Это была та самая чаша, из которой пил основатель Меланрота Итильгор Обездоленный — еще один твой далекий предок. Пять веков назад кто-то похитил ее у великих магов, и вот она, наконец, нашлась. Теперь победа добра над злом уже близка и зависит лишь от тебя. Тебе предстоит исполнить свое главное предназначение. Брачный союз с Повелителем не только принесет тебе великое могущество, власть и свободу, он даст начало новой расе. Погибнут ничтожества, подобные тем, что столько раз предавали и отвергали тебя! Они считали тебя чужой, потому что ты сильнее и лучше их! Но сыны и дочери нового людского племени не будут такими. Своей могучей волей и бесконечной мудростью они создадут новый мир, где будет править справедливость и не будет места трусости, подлости и предательству! Разве достойны жить те, кто осудил тебя на смерть за то, что ты спасла их? А семья Мерлагонда и твоя мать? Разве они не заслужили возвращения из мрачных пределов посмертия? Ты уже приняла свое решение. А значит, справедливость скоро будет восстановлена!

— Это прекрасно, — ответила Флиаманта. — Но… Я, конечно, понимаю, что сейчас идет война, и… Но не могу ли я увидеть своего жениха?

— Королевская воля — закон. Конечно, пока на этих равнинах еще не совсем безопасно, но доблестные воины Повелителя не сидят, сложа руки, и уже совсем скоро ты сможешь отправиться в путь. Двери его могущественной цитадели всегда открыты для тебя.

— Хорошо. А сейчас я устала и хочу побыть одна. И скажи, пожалуйста, тем, кто за мной постоянно наблюдает, что это может не понравиться моему жениху. Раз я надела кольцо, им не следует ни о чем беспокоиться и не надо меня торопить. Все, что суждено, сбудется в точно отмеренный срок.

И только она произнесла эти слова, постоянно докучавшее ей присутствие чужой магической силы исчезло. Отец наскоро простился и вышел. А Флиаманта села к столу и уже в который раз за последние дни принялась писать в своем дневнике.

 

Глава 3 Хьорендалль и Дерлфорст

Позади остались благоустроенные Верхние Земли, узкие тропы и хрупкие мостики в скальных дебрях Сиаленских гор, величественная Полуночная долина, плодородное Зеленохолмье и укрепленные форпосты на границе могущественного королевства Аригандия. Сейчас Таламанд ехал на юг по высокому восточному берегу Свирнира. С хорошо проторенной дороги, тянувшейся по самому краю этой кручи, был виден древний лес Халадриона, просторно раскинувшийся на противоположной стороне реки.

Каждый новый день этого пути давался старому волшебнику все труднее. Хотя в столкновении с разведчиками на горгульях, преследовавшими его на перевалах, бывший канцлер гильдии магов Кронемуса не получил ран, отделавшись лишь сожженной бородой, все равно прожитые годы с каждым днем все настойчивее напоминали о себе. В очередной раз заставляя себя встать после краткой ночевки в захудалой придорожной таверне, взбираясь в седло и пришпоривая коня, Таламанд чувствовал, что перед глазами все плывет, тело того и гляди откажется повиноваться, голова словно горит, а сердце готово лопнуть от напряжения.

— Держись! — приказывал он себе, когда впереди был очередной подъем или непроходимая чаща. — Ты не имеешь права умирать, пока не сделаешь то, что должен.

Оказавшись на границе Халадриона, волшебник отправился на поиски известной очень немногим смертным потаенной рощи, откуда, разумеется, при наличии добрых отношений с лесными эльфами можно было переправиться на другой берег, не рискуя получить стрелу в лоб из луков бдительной и незаметной стражи.

И, кажется, вот она — едва заметная глазу тропка, петляющая между холмов. Примерно через час она вывела путника на окруженную деревьями поляну. Таламанд не был здесь много лет, но вечная жизнь эльфов предполагает и вечную память.

— Элантор! — позвал волшебник. — Я знаю, что ты видишь, слышишь и помнишь меня! Я пришел с миром!

Словно легкий ветерок пробежал по пышным кронам тысячелетних дубов. Ветви в нескольких местах раздвинулись, и между ними показались одетые во все зеленое воины с длинными луками и прямыми кинжалами на поясах. Один из эльфов, по-видимому главный, ловко соскользнул с пятидесятифутовой высоты по сброшенной вниз веревке. На вид этому стройному и гибкому воину с почти белыми, как у всех жителей Халадриона, волосами и заостренными кверху ушами можно было дать максимум двадцать пять лет, и только что-то в его взгляде говорило, что у него позади путь протяженностью в долгие века.

— Приветствую тебя, о Михрамус Заклинатель, — произнес Элантор высоким, звучным голосом. — Что привело тебя на границу наших владений в это тревожное время?

— Очень важное дело, мой друг, — ответил волшебник. — Мне нужна твоя помощь.

— Я не могу отказать другу, который к тому же однажды спас меня от смерти.

— Не преувеличивай моих заслуг, но сейчас наступила такая минута, когда я могу рассчитывать только на тебя. Дело в том…

И тут Таламанд наклонился и прошептал эльфу на ухо несколько слов.

— Не может быть, — поразился тот. — Но как…

Таламанд шепнул ему что-то еще, и Элантор всем своим видом показал, что за всю его долгую жизнь никому не удавалось его так удивить. Эльф молча подал знак скрывавшимся на верхних ветках стрелкам, и те в мгновение ока спустились на лужайку.

Из тайника на берегу были извлечены легкие белые челны, и вскоре они заскользили по глади реки навстречу темной стене Халадрионского леса.

— Простите за вопрос, а переправа не осталась сейчас без охраны? — поинтересовался волшебник.

— Сегодня прибыла смена — мы в любом случае должны были возвращаться. Есть угроза нашим западным рубежам, и потому наш царь Имлиадор собирает войска у Орнеаса недалеко от границы. Кроме того, враг подбирается к нам с моря, и уже, вероятно, высадился на Янтарной косе, обойдя войска Лоэнринтии и Оссириадена, которые понапрасну держат оборону на берегу Айронта. Мы предупреждали, что это может произойти, но, к сожалению, доверять эльфам — давно уже не в привычках смертных. Не было согласия и между различными эльфийскими племенами, но сейчас мы рассчитываем на помощь императора Сагарота, и я надеюсь, что его воины скоро будут здесь. Жаль, что наш народ, в прошлом единый, теперь может собрать лишь война…

Гребцы работали так тихо, что почти не было слышно плеска воды. С шумом плыл только конь Таламанда, следовавший за лодками. Приближался берег, поросший удивительными «живыми» деревьями, которые не встречаются больше нигде в Нолдерхейме. Их ветви способны шевелиться даже в самую безветренную погоду. Сейчас с приближением лодок они плотно переплелись, образовав настоящий зеленый тоннель над одним из небольших притоков Свирнира. Скоро на повороте между стволами открылась небольшая лужайка, поросшая огромными цветами. Здесь челны пристали к берегу. Высадившись, эльфы спрятали их в тайнике, после чего отправились в глубь леса пешком, пригласив Таламанда следовать за собой.

Знание здешних троп — особое искусство, людям почти недоступное. Хотя волшебник уже бывал в этих местах, он по-прежнему не в силах был понять, каким образом без всякой магии тропинка сама собой возникает посреди непроходимой чащи перед идущим впереди Элантором и исчезает за эльфом, замыкающим отряд. С каждым шагом глазам открывались новые чудеса — удивительные звери, растения, источники. А мерцающие огоньки, то и дело вспыхивающие среди густой листвы в траве и в водах ручьев? Любой уголок этого леса был обителью духов. И это здесь — у границы самого нового из эльфийских царств, со всех сторон окруженного землями, заселенными людьми! Что же тогда таится в самой глубине этого мира?

Если во время переправы говорил в основном Элантор, то теперь пришло время Таламанду поведать о падении Кронемуса и других бедах войны. Однако, даже самые страшные моменты этого рассказа не поразили эльфийского стрелка больше, чем то, что бывший канцлер сообщил ему при встрече.

Впереди показались легкие, почти невесомые домики, выстроенные среди могучих крон. Расположенные на разной высоте, они соединялись целой паутиной висячих мостов, сплетенных из ветвей. Прямо на поляне стоял длинный обеденный стол, мирно журчал источник. Эта идиллическая картина нарушалась только свистом стрел — невдалеке отряд эльфов упражнялся в стрельбе из лука. Почти не целясь, они попадали с сотни шагов в натянутую нить, которая от каждого выстрела гудела, как струна. Слышалась непонятная, но очень красивая речь. Элантор пригласил Таламанда к столу.

— Несмотря на то, что ваше дело не терпит отлагательства, вам придется задержаться у нас на несколько дней. Я очень хочу вам помочь, но не могу сделать это, не спросив разрешения царя.

* * *

Эльфы поселили Таламанда в круглой башенке на развилке тысячелетнего дуба с золотистым стволом. Стены этого жилища были увиты удивительными цветами, как и ложе, а под потолком кружили живые разноцветные огоньки. Но ни уютный домик, ни общение с эльфами и их прекрасные песни, пусть и преисполненные печали, не могли заставить волшебника избавиться от тревоги. Путь отсюда до царской цитадели Норхантус и обратно занимал примерно двое суток, однако Элантор, отправившийся к правителю Халадриона вечером того же дня, когда произошла встреча на границе, отсутствовал уже неделю. Что же с ним могло случиться? С каждым днем беспокойство становилось все сильнее. Неужели придется делать все в одиночку?

— Старый дурак, а ведь я и не предполагал такого варианта! — корил себя Таламанд.

Вечером седьмого дня волшебник твердо решил, что следующим утром поблагодарит эльфов за гостеприимство и наудачу отправится в путь, чтобы в одиночку пересечь гигантский лес Халадриона. Ночью он тщетно пытался заставить себя сомкнуть глаза хоть на минуту, убеждал, что иначе он просто упадет на полпути и больше не встанет, но все безуспешно. И вот, в часы, которые раньше назывались «мрачными предрассветными», а теперь ничем не отличались от всех остальных, в дверь его башенки постучал Элантор.

Таламанд немедленно открыл и пригласил эльфа, однако тот отрицательно покачал головой. Вид у стрелка был такой, как будто он всю эту неделю пробирался по самым глухим местам без еды, сна и отдыха. Эльф приложил палец к губам и жестом поманил мага за собой.

Зашли в загон, взяли под уздцы коня Таламанда и затем последовали прочь от лесного поселения в самую густую и мрачную чашу, куда почти не проникал свет. Шли довольно долго, пока призрачная тропинка не нырнула в глубокий овраг. Внизу между деревьями было заметно какое-то движение, и вскоре их окружили одиннадцать эльфов, в том числе три очень красивые женщины — все без исключения в походных одеждах и при оружии. Каждый держал под уздцы по превосходному белому коню с притороченными к седлу туго набитыми сумками. Еще один скакун, привязанный к дереву, явно предназначался Элантору. Лишь отвязав его, эльф наконец заговорил:

— Царь отказал мне. Сказал, что все это — не более чем безумие. Однако, я придерживаюсь другого мнения, и за эту неделю я нашел тех, кто поверил в вашу затею. Да, их не слишком много, но все они — опытные воины и путешественники. Когда Его Величество узнает, что его ослушались, он будет в гневе, и именно поэтому мы выступаем сейчас, ночью, и двинемся такими тропами, которые и большинству наших собратьев-то неизвестны. Я думаю, что если задуманное удастся, то это оправдает нарушение высокого приказа, а если нет… Тогда уже в любом случае будет все равно. И каждый здесь считает так же.

Таламанд с улыбкой выслушал речь Элантора.

— Я всегда знал, как высоко ты ценишь дружбу, — сказал он. — Так мы отправляемся?

— Конечно. Нельзя терять ни минуты. Я вас по дороге познакомлю. И еще — накиньте это, — он протянул волшебнику легкий зеленый плащ, такой же как и у других членов отряда. И через несколько мгновений тринадцать всадников один за другим скрылись в ночи.

* * *

Все окружили Кромфальда, пытаясь заглянуть в книгу, которую он держал в руках. Большая, в половину страницы картинка изображала длинный, искусно выкованный меч.

— И что? — спросил Рендаль. — Причем здесь поход Посланников Чародея? Я, например, тоже был с ними, но что я должен тут узнать?

— А так? — Кромфальд закрыл ладонью большую часть клинка, так чтобы все видели практически одну рукоять. — Посмотри внимательней!

— Судя по всему, — медленно начал волшебник, прищуриваясь, — в крестовину был врезан какой-то камень, а его тут нет… Не может быть! Неужели тот самый?

— Вспомнил?! Этот меч мы достали из озера у подножья Грозовых гор, где уже много веков совершается чудо: каждый полдень выныривает конь, состоящий из воды! Меч заметил наш бесстрашный герой сеньор Флиппарус, который погиб в тот день, когда пал Кронемус, а достал из озера предатель Вангерт. Я тогда еще сомневался: стоит ли это делать? Вот он какой, этот меч! Ведь в озере была только рукоять и несколько дюймов клинка.

— Книга лежит здесь не менее двухсот лет, а значит мечу еще больше, — почесал затылок Рендаль.

— Так мы будем читать, что про него здесь написано?! — возмутился сгоравший от нетерпения Струмир.

«О, благородный и неизвестный мне читатель, — с первых слов у Кромфальда вызвал подозрение так нелюбимый им возвышенный стиль. — Если у тебя есть глаза, то на этих страницах тебе посчастливилось лицезреть последнее из сохранившихся изображений легендарного оружия великого героя народа эльфов Ульменора Пресветлого. После гибели всех Прародителей в войне со Смаргеллом и его подлыми приспешниками, когда по юным землям Нолдерхейма еще не ступала нога человека или гнома, эльфы вынуждены были в одиночку сражаться с силами зла. Кровавые битвы гремели повсюду — от вечных льдов до неведомых островов в Великом Океане, от выжженной солнцем Гибельной Пустыни до скальных лабиринтов Казаратских гор.

Казалось, что еще немного — и силы тьмы окончательно одержат верх, навсегда затопив небеса огнем, а землю — кровью и вечным хаосом. Но именно в те суровые дни судьба послала эльфам героя. Ульменор из Сагарота в своей кузнице, расположенной на краю света, выковал меч Хьорендалль и щит Дерлфорст, изображение которого ты также можешь увидеть, — Кромфальд ненадолго прервал свое чтение вслух, чтобы продемонстрировать товарищам по отряду большую картинку, изображавшую довольно-таки простой по виду щит без всяких гербов и эмблем. — Кстати, в рукояти меча никогда не было камня, ибо не нашлось на земле самоцвета, достойного занять это место. Легендарные Рунные Адаманты, которые, возможно, и заслуживали бы подобной участи, как тебе, наверное, известно, были созданы гораздо позже и вскоре расхищены.

То был день великого сражения. День, когда реки сменили свое направление, а горные пики рассыпались в прах, а иные, напротив, поднялись на месте равнин. И он стал днем великой победы, когда Пресветлый при помощи своего непревзойденного оружия, в которое он вложил могущество и мудрость отцов своего народа, сразил Смаргелла.

Но одолев Смаргелла, победитель разочаровался в своих собратьях, которые были слишком напуганы демоном, и не захотел делиться с ними самым ценным своим наследством. Поэтому он разделил свой меч Хьорендалль надвое, отправив клинок в древнее царство своих братьев Вальдленн. Рукоять была отослана с верными соратниками на юг, но в дороге отряд бесследно исчез вместе со своим сокровищем. Щит Дерлфорст Пресветлый отвез на восток, на другой конец мира, где могущественный предмет был спрятан в пещерах. Когда люди построили там Сирринор, свой первый город, они нашли тайник со щитом, установили на входе в него ворота и приставили к ним стражу, — Кромфальд вновь показал слушателям картинку — на этот раз с изображением высоких кованых дверей в скальной стене.

— Ульменор оказался прав — и среди эльфов нашлись предатели, пожелавшие завладеть чудесным оружием. Героя отравили на пиру. Правда, своих целей злодеи так и не добились — ни одна из частей меча не была ими найдена. Это произошло более десяти тысяч лет назад. Потом настали времена всеобщего благоденствия, тогда же в Нолдерхейме появились народы гномов и людей. Спустя более чем тысячу лет Смаргелл возродился еще сильнее, чем был раньше, и захватил наш мир, правда, опять ненадолго. С тех пор он несколько раз начинал войны, грозы сменялись затишьем, но проходили десятки, а порой и сотни лет, и рано или поздно, темные полчища вновь появлялись на горизонте, солнце и луна меркли, а небеса озарялись адским огнем. Правда, со временем демон ослаб, и люди под предводительством отважного Зидара Мейнгарда сумели победить его под стенами Кронемуса, но эту историю вы, наверное, и так знаете.

Если Смаргелл возродится, то это случится в последний раз, и он придет таким сильным, каким еще никогда не был. Без Хьорендалля и Дерлфорста его не победить.

Легенда гласит, что перед тем, как разделить свое оружие, Ульменор оставил на нем надпись, прочесть которую можно, только собрав два обломка меча и щит вместе. Лишь поняв ее истинный смысл можно найти того, кто достоин стать новым Носителем Хьорендалля и Дерлфорста, и подобно Пресветлому, дать последний и решительный бой Смаргеллу», — дочитал Кромфальд в гробовом молчании.

— Выходит, предсказание сбылось? — как-то непривычно робко спросил Ольдринг, и эти слова словно прорвали запруду, стоявшую на бурной реке — в следующий миг собравшихся охватил безумный спор. Говорили все и одновременно, даже не пытаясь соблюсти хоть какой-то порядок.

— Что же это получается? — разглагольствовал Бальдус. — Значит, восемьсот лет назад наши предки ущучили демона без всяких там волшебных мечей и щитов, а вот нам, слабакам, без них не обойтись? — но заядлого спорщика никто не стал слушать.

— Ульменор с этим оружием сразил Смаргелла, но себя не уберег, да и возвращения демона не предотвратил. Чего же ему не хватило? Может этого самого Рунного Адаманта? — рассуждал Рендаль.

— Если меч найдется, дайте его мне, — мечтательно произнес Хольборг, — рука у меня тяжелая, а Смаргелла я не боюсь и давно хочу с ним встретиться.

Наконец Кромфальд собрался с духом и попытался перекрыть царивший вокруг гам:

— Тихо! — прогремел он. — Сейчас самым важным для нас является судьба найденной нами рукояти и местонахождение всего остального. — Греймунд, ведь это ты помогал Таламанду врезать Рунный Адамант в эфес Хьорендалля? — Скажи, что с ним было потом? В каком помещении Гильдии он хранился?

— Верно, помогал, — ответил маг. — И получилось неплохо, словно камень создавался вместе с мечом, а не на восемь тысяч лет позже. Вы ведь знаете, что это был последний из шести эльфийских камней — четыре разбиты, еще один захвачен врагом, обращен во зло и позже также уничтожен. У нас не было права на ошибку, и мы ее не допустили. Где в гильдии хранились рукоять с камнем, не знаю, но Таламанд говорил — в надежном месте. Также он утверждал, что в случае чего, наша находка будет вывезена из Кронемуса первой, а ведь он не ведал об ее истинной силе. Я думаю, что если ему удалось вырваться из захваченного города, свое слово он сдержал.

— Но вот удалось ли? — с сомнением покачал головой Кромфальд. — Да и за те месяцы, которые прошли с тех пор, многое могло случиться.

— Так что же теперь? — вздохнул Бальдус. — Могу сказать одно, пива мы еще не скоро попьем… И жаркого, в свете таких новостей, нам еще долго не нюхать.

— Послушай, Греймунд, — медленно произнес Кромфальд, еще раз пробегая глазами по тексту. — Тут говорится про слова на мече и щите. Было ли что-то написано на этой рукояти?

— Да, конечно, но там осталось всего три слова: «Лишь несправедливо осужденному…»

— То есть, получается, новый герой, которому предназначено это оружие, должен быть на что-то несправедливо осужден? На смерть, позор, или страдания?

Все члены отряда переглянулись между собой

— У меня в Кронемусе семилетний сын погиб. А еще сестра и брат, — тихо сказал Ольдринг.

— А у меня — жена и трое детей, — ответил Струмир.

— Весь наш отряд, — заключил Кромфальд. — И каждый в нем несправедливо осужден на страдания. И то обстоятельство, что именно мы нашли эту книгу, наверняка — не простой случай, а значит — избранник, скорей всего, находится среди нас. Но сначала надо найти и объединить все три части, а ведь у нас нет даже той части меча, которую мы нашли по пути в Меланрот.

Все вновь замолкли. Атмосфера огромного пустынного зала, где вокруг маленького, едва рассеивающего тьму костерка собрался усталый и малочисленный отряд, отчаянно давила на плечи и как нельзя более точно передавала несоразмерность их сил с грядущей миссией. Одни посреди огромного враждебного погруженную в вечную ночь Нолдерхейма. Дают ли знания, только что полученные ими, хотя бы призрачную надежду? Куда идти, с чего начинать? А вдруг они уже опоздали, и щит и меч уже в руках Смаргелла? Из оцепенения всех вырвало только неожиданное появление мага Оггерина, который дежурил на наружной галерее здания и не присутствовал при разговоре.

— Простите, что отвлекаю, — очень спокойно произнес он. — Но, похоже, что скоро у нас будут гости. Чрезвычайно воинственно настроенные и прекрасно вооруженные. Сейчас они собираются у хорошо известной вам арки.

— Ну точно нам с тобой еще долго пива не пить, — обреченно вздохнул Бальдус, привычным движением отвязывая Дракончика, едва пришедшего в себя после мощных лечебных чар.

* * *

Тяжеловооруженные латники, звеня доспехами, гулко топали по вымощенному брусчаткой внутреннему двору Чертогов Нидавеллира. По дороге они то и дело останавливались, чтобы обшарить полуразрушенные строения. Несколько малых отрядов поднялись по вырубленным в скалах лестницам на верхние площадки. Тем временем голова основной колонны оказалась у дверей здания, ставшего убежищем для отряда Кромфальда. Пустые окна казались абсолютно безжизненными. Нападающие ожидали, что их встретят стрелами и заклятьями, но ничего такого не произошло.

Идущие впереди бойцы замешкались на пороге, за что удостоились гневного окрика от командира. С обнаженными ятаганами отборные дружинники Смаргелла вступили под темные своды. И вновь ничего — повсюду лишь толстый слой пыли и никаких следов чьего-либо пребывания.

Очень скоро многими начала овладевать бесшабашная веселость, возникавшая от сознания того, что место, которого они недавно так боялись, оказалось настолько мирным и безопасным. Некоторые бойцы для развлечения начали крушить ветхие полки с книгами. Огромные залы огласил шум падающих фолиантов и веселый смех, утихший лишь после того, как один из один из латников нечаянно споткнулся о какую-то веревку и сверху на него обрушилась тяжеленная балка, раздавившая насмерть еще четверых. Бойцы заметались в панике, за что немедленно поплатились, провалившись в каменные колодцы, которые кто-то заботливо прикрыл трухлявыми досками. Те, кто прошел дальше, увидели, что множество свитков и вырванных страниц из книг лежат прямо на полу. И стоило только приблизиться к ним, как они вспыхнули и разлетелись в разные стороны. На воинах, шедших впереди, загорелись плащи. Тщетно борясь с огнем, один из них бросился к неизвестно откуда взявшемуся здесь котелку с водой и вылил его на себя. Он еще успел подумать, что вода как-то странно пахнет, и тут же прогремел оглушительный взрыв, разорвавший в клочки две дюжины бойцов и сделавший пламя голубым и совершенно негасимым.

— Они еще не знают, что мы им на лестнице приготовили, — усмехнулся Бальдус, вместе с остальными наблюдая за происходящим через смотровые отверстия на одной из потаенных галерей.

— Может быть, пора спуститься и показать им, чего стоят наши мечи! — предложил Струмир, голос которого заглушили раздавшиеся снизу отчаянные вопли — сработала очередная ловушка.

— Терпи, найдется и для твоего клинка дело, — ответил Кромфальд.

Тут рядом вновь возник зловеще-спокойный Оггерин.

— Эти наши враги — далеко не такие дураки, как кажется. Их всадники на горгульях уже на подлете к верхней площадке. Если они высадятся на нее, мы окажемся в капкане.

— Тогда нам стоит подняться туда первыми и приготовить им достойную встречу. Бальдус, лестницы и коридоры тут достаточно просторны, чтобы ты мог провести по ним своего Дракончика. Пошли! — скомандовал Кромфальд своему отряду.

Семнадцать человек и один крылатый зверь выбрались на плоскую вершину скалы. Заклятья и стрелы, выпущенные ими, стали полной неожиданностью для воинов и магов на летучих тварях. Три чудовища были сбиты, остальные разлетелись в разные стороны, но, как оказалось, только для того, чтобы тут же начать новую атаку.

— Смотрите, взрывающиеся шары! — воскликнул Хольборг, и в ту же секунду в угол площадки угодил сброшенный сверху снаряд, такой же, как во время недавнего нападения в лесу. Громкий хлопок — и кусок скалы, на которой расположился отряд, полетел вниз.

— Этого еще не хватало, черт побери! — выругался Ольдринг. — Проклятье, зеленое облако! — и указал на горгулью с всадником, который сыпал вниз порошок, легко разъедающий как сталь, так и плоть.

— Волшебники, ветер! — отдал приказ Кромфальд. — Бальдус, взлетай!

Магический вихрь направил страшную болотного цвета тучу на воинов, заполонивших двор, заставив их судорожно искать укрытия. Бальдус меткой ледяной молнией сразил еще одну горгулью.

Однако нападавшие явно были готовы к длительному штурму — еще один большой отряд ворвался в Чертоги. Шеренга вновь прибывших воинов вскинула вверх странного вида арбалеты и выстрелила. Стрелы, как в масло, воткнулись в каменный парапет, окружавший верхнюю площадку, войдя в него по самое оперение. К земле от них тянулись очень тонкие, слегка светящиеся тросы. Струмир яростно обрушил на один из них свой двуручный меч, однако клинок отскочил, так что воин едва удержал его. Нападавшие один за другим принялись карабкаться вверх по тросам. Тем временем, горгульи, о которых все ненадолго забыли, обрушили на отряд целый град заклятий. Маги встретили их защитными чарами, но поздно — двое упали замертво, еще несколько человек были ранены.

— Волшебники, атакуйте их! Ольдринг, сколько у нас осталось луков и стрел?

— Три лука и арбалет. Стрел наберется в лучшем случае два полных колчана.

— Постарайтесь сдержать тех, кто лезет на стену. Бальдус!

— Да-да! Чего!? — завопил волшебник, вынужденный вертеться на своем грифоне как волчок, чтобы не попасть под очередной убийственный луч.

— Тебе лучше сверху видно — возможно ли с этой скалы как-то перебраться на другие?

— Нет, разве что я вас буду по одному переносить! Ух ты, черт! — Финдерин с трудом отразил заклятье окаменения, пущенное в него почти в упор.

— М-да, это не годится, — закусил губу Кромфальд. — Заваливайте вход, скорее! — на лестнице уже был слышен топот десятков подбитых железом сапог — упорный враг уже преодолел все подготовленные для него ловушки.

Три верхних лестничных полета обрушили заклятием, но тут Ольдринг объявил, что на каждого из четырех стрелков осталось по одной стреле. Последний залп дали без промаха, однако противник не заметил потерь и продолжал лезть вверх. Появились еще несколько штурмовых лестниц, а уж заброшенных наверх веревок со стальными кошками было невозможно пересчитать.

Оставшиеся в живых люди Кромфальда приготовили мечи и топоры для ближнего боя — несколько вражеских бойцов уже высадились с горгулий на дальний конец площадки. Но вдруг в воздухе запели стрелы, а в следующий миг те, кто взбирался по тросам и лестницам, с воплями посыпались вниз. Кромфальд разглядел во мраке у подножья скалы строй неизвестных лучников на лошадях, которые выкашивали и первые ряды штурмующих и тех, кто снизу спешил к ним на помощь. Причем ни одна стрела не пропадала зря. Пять залпов — и все было кончено.

— Это — кочевники! Похоже, у нас все-таки есть друзья! — воскликнул Кромфальд. — Пойду поговорю с ними, — и он быстро спустился вниз по тросу. Бальдус на всякий случай полетел вслед за ним.

Две сотни легких всадников на низкорослых крепких конях безмолвно ждали внизу. Когда Кромфальд коснулся земли, один из кочевников тронул поводья и выехал ему навстречу. Это был довольно молодой человек, сухопарый, смуглый, как и большинство жителей этих мест, с черными усами и бородой. На нем были легкие кожаные доспехи, закругленный сверху открытый шлем и плащ из грубо обработанных шкур. Он, как и другие всадники, был вооружен луком и коротким копьем.

— Я — Гельмур, воин Тьярхана, — произнес он, с трудом выговаривая слова. Язык, более-менее понятный всем жителям Нолдерхейма давался ему непросто. — А кто ты, чужеземец?

— Дольмерус Кромфальд, маг из Кронемуса. Вместе с товарищами странствую по этим землям и воюю со Смаргеллом. Благодарю ваших воинов за отвагу. Они спасли нам жизнь.

— Значит, вы — друзья, — ответил кочевник. — Вождь сказал, что если так — идите к нам.

— Спасибо, но прежде нам надо похоронить двоих наших товарищей, которых мы потеряли сегодня.

Гельмур кивнул и отъехал к своим, а Бальдус спустился на землю, чтобы услышать, что скажет Кромфальд.

— Надо ехать. Не ответив на гостеприимство, мы нарушим закон степи.

Бальдус недоверчиво покосился на кочевников, но возражать не стал. Погибших в бою похоронили в усыпальнице героев, которую Греймунд обнаружил под главным залом. Салютовать из волшебных палочек не стали, чтобы не привлекать внимания ближайших Смаргелловых гарнизонов — там пока не было заметно никакого движения. Видимо, противник еще не разобрался, кто на сей раз наступил ему на хвост, или просто боялся связываться с хозяевами степи.

Двоих пострадавших от вражеской магии поместили в специальную кибитку, Греймунд сказал, что поедет вместе с ними и займется по дороге их ранами. Всем остальным по распоряжению Гельмура привели лошадей. Бальдус как всегда сопровождал отряд по воздуху. Часа через два они прибыли в лагерь кочевников.

Как оказалось, в кибитках, следы которых путники много раз видели в степи, передвигались только те, кто не мог сражаться — старики, женщины, дети. Вождь Тьярхан был уже немолод. Кроме морщин его лицо избороздили и многочисленные шрамы. Кочевник пригласил друзей в свою юрту.

Кромфальд долго благодарил хана за помощь. А тот попросил мага рассказать о судьбе Кронемуса. Слушал, не задавая вопросов, и из-под полуприкрытых век изучая рассказчика. Потом заговорил сам.

— Завтра мы отправляемся к Священной Горе Кааз. Там все наши племена должны объединиться против Смаргелла под началом моего старшего брата Терджина, вождя самого сильного в степи племени — Охотников Ветра.

— Гора Кааз… — пробормотал Кромфальд. — Я слышал о ней. Если не ошибаюсь, в наших землях ее чаще называют Асталорн, это к востоку отсюда, недалеко от Хазмоланда. А как получилось, что вы решили объединиться? — спросил он Тьярхана. — Такого ведь уже много веков не было.

— Когда война пришла сюда, шаманы всех племен зажгли Костры Единства. Это не простые костры — стоило им загореться, вся степь сразу вспомнила о великом пророчестве, которое наши предки донесли до нас. Одному нашему шаману триста или четыреста лет назад было видение, что в самый трудный час все кочевники Гваладарских равнин забудут свои распри и соберутся на Священной Горе Кааз, чтобы стать единым народом под началом могущественнейшего из вождей.

— А далеко отсюда до места сбора?

— Верхом — четыре дня. Я хотел бы, чтобы вы пошли с нами. От наших братьев с юга мы слышали о вашем отряде Сеющих Ужас. Нам нужны такие друзья как вы.

— Недурное прозвище, — усмехнулся Кромфальд. — Позволь мне поговорить со своими товарищами. Видите ли, мы безмерно благодарны вашим воинам за спасение и надеемся, что судьба предоставит нам возможность вернуть вам этот долг, но сейчас мы должны сделать кое-что важное для победы над Смаргеллом.

Вскоре друзья встали из-за стола и расположились у небольшого костра.

— Для начала надо решить, куда же мы сейчас пойдем, — заговорил Кромфальд. — Клинок — в Вальдленне, щит — в Сирриноре, рукоять — у Таламанда, а он — неизвестно где.

— Лучше бы нам разделиться на две или три группы, может так быстрее получится, — предложил Греймунд.

— И как мы потом соберемся в одном месте и в одно время? Мы же не шаманы, Костры Единства зажигать не умеем.

— Сейчас кочевники едут на восток, а после церемонии, очевидно, повернут обратно на запад — где им еще биться со Смаргеллом? По крайней мере пока можно ехать с ними, — сказал Оггерин.

— Не могли они, что ли, собраться прямо здесь и сразу ударить по Смаргелловым гарнизонам? — проворчал Бальдус. — А то — туда и обратно. Сколько времени потеряют. Эх, поверья, чтоб их…

— Если они и впрямь объединятся, значит, это время не будет потрачено зря, — ответил Кромфальд. — В конце-концов нас тоже ведет легенда. До всех трех частей оружия добраться непросто, но путь в Сирринор к Дерлфорсту все же чуть-чуть короче и чуть-чуть безопаснее. Отправимся пока туда. До Асталорна нам будет по пути с Тьярханом, а вот дальше наши дороги разойдутся.

На этом и порешили. Через четыре дня пути над ними нависла громадная тень одинокой горы, вокруг которой, насколько хватало глаз, раскинулось море юрт, кибиток и костров. Тысячи коней щипали последние остатки жесткой травы, тысячи людей из разных племен (их легко было отличить друг от друга по изображениям на легких щитах, на юртах и по костяным украшениям, которые носили воины) чего-то ждали. Тьярхан убедил Кромфальда и его людей остаться еще на день, и они, несмотря на всю спешку, не пожалели.

Исполинским кольцом выстроились десятки тысяч вооруженных воинов на гладких склонах Кааза. По узкому коридору в их рядах проследовал на гору седовласый Терджин. Пятеро шаманов в одеждах, делавшими их похожими на удивительных зверей, окружили каменный котел, стоявший на плоской вершине между древних статуй, изображавших каких-то загадочных богов. Рендаль, попавший в первый ряд, потом рассказывал, что видел, как в котле кипит расплавленный металл, но пять пар рук бестрепетно погружаются в него, а миг спустя достают оттуда золотую корону, и главный из шаманов торжественно водружает ее на голову вождя. После этого хан взбирается по вырубленным в камне ступеням на большой валун, чтобы его видело все войско. Громовой клич потрясает землю, а пламя и молнии небес отражаются в стали оружия, в едином порыве поднятого над головами.

Гостеприимные кочевники оставили коней путешественникам и еще подарили им специальные амулеты

— Благодаря ним мы всегда сможем узнать, что вы попали в беду и прийти на помощь, — сказал Тьярхан.

Наутро отряд покинул Священную Гору и направился на северо-восток.

 

Глава 4 Дата назначена

Вражеский прорыв на южном направлении начался — это Эстальд, Маглинус и Свиаборг поняли сразу, как только обогнули на своей лодке западную оконечность Сиаленского хребта, спускавшегося здесь прямо к берегу Айронта. Бесконечные равнины Земель Тусклого Солнца по правому борту озарялись пламенем многих тысяч костров. Каждый день они проплывали мимо хорошо укрепленных форпостов. Кровавое зарево, полыхавшее на горизонте, разгоралось все ярче, выдавая приближение следующей, еще более мощной волны наступавших. А прямо у реки шла непрекращающаяся работа — под стук молотков и топоров, лязг пил, скрежет лебедок на воду спускались только что построенные плоты, лодки и небольшие корабли. Но было ли это подготовкой к нападению на земли Лоэнринтии и Оссириадена, или Смаргелл уже смог туда прорваться и теперь планировал закрепить свой успех?

Троице пришлось усилить меры предосторожности — теперь они спали и управляли лодкой посменно. Мачту с парусом, которую легко было заметить издалека, убрали, огней не зажигали. При помощи заклятий Эстальд постарался обеспечить незаметность ладьи с воздуха, однако полной уверенности, что она не будет обнаружена вражеской поисковой магией, не было.

Вскоре выяснилось, что вода вокруг кишит всевозможными мерзкими существами. Жили они в этой части Айронта всегда или появились перед началом нашествия, неизвестно, зато налицо был их злобный нрав и отменный аппетит. Один раз, когда Маглинус попробовал поймать что-нибудь на удочку, которую нашел на дне лодки, на нее тут же клюнуло нечто зубастое и чешуйчатое с четырьмя головами и добрых двенадцать футов длинной. Монстр едва не утащил рыцаря в воду, а сорвавшись с крючка, попробовал вместе с еще тремя такими же уродцами опрокинуть лодку. Эстальд вынужден был отогнать чудовищ заклятьем, обратившим воду вокруг их суденышка в кипяток. На этот раз все закончилось хорошо, однако, судя по громадным пузырям, поднимавшимся из глубины, и волнам, то и дело возникавшим при полном безветрии, путешественникам приходилось плыть в окружении тварей, способных проглотить их лодку целиком. К тому же, яростные атаки «склизких извиванцев», как окрестил их гном, сильно расшатали шпангоуты, и между досками днища стала проникать вода. С тех пор в обязанности дежурных входило еще и постоянно ее вычерпывать — за смену получалось не меньше десятка ведер.

Плыть дальше было очень опасно, но и высаживаться на восточный берег не имело смысла, пока оставалось неизвестным, кому он сейчас принадлежит. Путешественники предполагали доплыть до порта Андейр, известного так же как «Город у Красной Скалы». Из него была прямая и самая короткая дорога в Нортанданэа, и если порт еще не захвачен, то именно оттуда троице будет проще всего добраться до цели.

Еще через пару дней стало ясно, что события развиваются по самому худшему из всех возможных вариантов. Если до этого восточный берег Айронта, высокий и лесистый, был по большей части темен с редкими огнями сторожевых башен и рыбацких деревушек, то теперь перед глазами предстал целый полуостров, озаренный кострами. Вереницы паромов причаливали к нему, доставляя солдат и грузы. Перепутать было невозможно — этот форпост был точной копией тех, что враг выстроил на противоположном берегу. По другую сторону от спускавшегося к воде частокола путники разглядели еще дымящиеся развалины домов и крепостных стен, а над ними высился гранитный утес. От сторожевой башни, стоявшей на его вершине, осталось только основание, в бойницах которого мерцал сигнальный огонь, а вокруг летали горгульи. Андейра больше не существовало.

— Вот тебе и восточный берег! — медленно проговорил Лангбард.

— Непохоже, что он весь захвачен. Может быть, Смаргелл начал прямо отсюда? — спросил Эстальд.

— С точки зрения военной науки — это абсурдное решение, — откликнулся Маглинус. — Зачем высаживаться в самом укрепленном районе и напротив скалы, с которой так удобно обороняться, когда по всему восточному берегу так много пустынных мест? Но он атакует именно здесь, чтобы разрушить не только наши города, но и наш здравый смысл и заменить его всеобщим ужасом перед его абсолютным всесилием и безнаказанностью.

— Ах, вот для чего ему нужна Флиаманта! — неожиданно заключил Эстальд.

— Флиаманта, — удивился Маглинус, — причем здесь она?

— Потому что она была лучшей из всех нас! Ему нужно не просто победить, а разрушить, испоганить все самое лучшее, что было в нашем старом предвоенном мире.

— Умеете вы выбирать время для философии, — проворчал гном, — видите там, справа от горы что-то постоянно сверкает. Я думаю, сражение еще не закончилось.

В этот момент порыв ветра донес до них нечто похожее на вой какого-то чудовища или на рев многотысячного войска, идущего в атаку.

— Мы должны сами это увидеть. И, если сможем, помочь, — решительно произнес рыцарь и резко рванул руль.

Они пристали к берегу в полумиле от частокола в небольшом заливчике под сенью могучей ивы, склонившейся над водой. Спрыгнули на мелководье и полезли вверх по крутому склону, заросшему деревьями и кустарником.

Хватаясь за ветки и торчащие из-под земли корни и изобретательно чертыхаясь, когда земля в очередной раз начинала осыпаться под ногами, два человека и гном добрались до верха. Позади плескались воды Айронта, справа колыхалось море костров, а впереди кипела битва.

Несколько сотен конных рыцарей, пеших копейщиков, легких пехотинцев (скорей всего ополченцев) и лучников из последних сил сражались с превосходящими силами противника. На них лавиной сыпались стрелы, непрерывно работали катапульты и баллисты, засыпавшие их камнями и огненными шарами. Монстры, орочья пехота и всадники на волках теснили местное ополчение со всех сторон, а сверху хищными клиньями атаковали горгульи и химеры, и три дракона обращали конных и пеших в пепел. На глазах у друзей монстры пронеслись над занявшими круговую оборону воинами и образовали своим дыханием настоящую огненную стену, разделившую войско пополам.

Судя по числу погибших бойцов в коричневом и зеленом, противникам Смаргелла удалось собрать в этом месте целую армию, но теперь почти вся она лежала здесь, вперемешку с мертвыми врагами, плотно устилая берег. Количество туш всевозможных монстров и воронок от заклятий свидетельствовали о невероятной жестокости битвы. Более того, немалая часть частокола и несколько вышек обгорели и еще продолжали дымиться. Должно быть, союзникам удалось поджечь их, однако затем враг отогнал их от укреплений и потушил пожар.

В пылу боя небольшой отряд копейщиков оказался отрезан от остального войска и теперь отчаянно сражался прямо под холмом, на котором затаились трое друзей. Снаряд катапульты со свистом пронесся совсем близко. Эстальд сумел разглядеть, что это не камень, а утыканный шипами металлический шар. Упав на землю, он взорвался, разбрасывая во все стороны смертоносные острия, легко пробивающие любые доспехи. Новое дьявольское изобретение мастеров из Инфероса так напугало последних защитников того, что прежде называлось Андейром, что их строй окончательно распался.

Еще несколько мгновений — и последние уцелевшие всадники уносятся куда-то прочь, а те, кто уже не может покинуть поле битвы, истребляются врагами или, полуживые, утаскиваются в лагерь. После этого победители принимаются каждый за свое дело — кто-то возвращается на укрепления, кто-то остается на поляне, чтобы забрать оружие погибших. Стервятники опасаются подлетать к телам, ведь за них принимаются более крупные любители падали — горгульи, тролли и другие чудища. Еще какое-то время спустя из ворот лагеря показался отряд магов в сине-серебристых одеждах — Эстальд и Маглинус сразу узнали цвета Джиаданта Замогильного. Волшебник даже отсюда ощутил мерзость и мощь творимых демоном чар — окровавленная земля вспыхивала призрачным ледяным пламенем, и мертвые изуродованные тела вновь поднимались и, подчиняясь злой воле, строем маршировали к укреплениям, чтобы присоединиться к войску захватчиков.

— Похоже, мерзавцы надежно тут обосновались, — вздохнул Маглинус. — Интересно, остались ли у Лоэнринтии и Оссириадена еще хоть какие-то силы, или эти воины были последними? Если не выбить противника отсюда как можно скорее, то совсем скоро захват всего этого берега станет неизбежным.

Решено было прежде, чем искать дорогу, отойти подальше от вражеского лагеря. Подобно наконечнику отравленной стрелы, он засел в этих прекрасных плодородных землях, которые, несмотря на то, что стоял только апрель, предстали сейчас во всей своей летней красе — ведь возвращение Смаргелла остановило смену времен года на начале августа.

Выходить на открытое место не рисковали, передвигались под прикрытием леса. Настроение у Эстальда и его спутников было отвратительное. Хотя они понимали, что застали лишь последние минуты боя, всем троим претила роль наблюдателей в схватке, унесшей жизни множества борцов с армией демона.

* * *

Примерно через час они вышли на широкий тракт, покрытый бесчисленными человеческими и лошадиными следами. Словно след от удара исполинским мечом, он рассекал сплошное тело древнего леса. Две высокие зеленые стены по обеим сторонам дороги на горизонте сходились в одну точку. Через часто попадавшиеся на пути небольшие реки были перекинуты надежные бревенчатые мосты, что свидетельствовало о благополучии этого края. Гном обратил внимание, что ни у одного из мостов не было стражников, собиравших пошлину за проход.

— Вечно они толкутся в таких местах, чтобы, потрясая указами, требовать с путешественников пошлину за проход, особенно, когда видят таких как я чужестранцев, — вспоминал Лангабард. — А теперь, наверное, лежат где-нибудь там на берегу с карманами полными разных мелких монет, которые ни начальству, ни жене и детям отнести не успели. Вот какая канитель приключилась…

— Неужели здесь повторится то, что случилось в Кронемусе? — думал Эстальд. — Ясно, что врага не одолеть в открытой схватке. Вот если бы здесь были Флиаманта и Вангерт, мы бы обязательно что-нибудь придумали вместе. Эх, Вангерт, Вангерт, как же ты, друг, попался в эту подлую ловушку? Наверное, оттого, что слишком любил наш Кронемус и хотел спасти его любой ценой.

Пустые желудки путешественников напомнили о себе. Высаживаясь на берег, они оставили все свои припасы в лодке. Решили сойти с дороги и на ближайшей поляне устроить привал. Собрали в лесу грибы и съедобные коренья и, запалив заклинаньем костерок, подкрепились наспех сваренной грибной похлебкой. Переночевали тут же у еще не остывших углей, привычно меняя часовых.

На второй день пути тракт еще больше расширился и в него, как притоки в реку, начали вливаться многочисленные охотничьи тропы и хорошо проторенные малые и большие дороги. Все чаще начали появляться люди, повозки и даже целые вереницы телег.

Остановка в деревне, явившей явные признаки войны: заброшенные и заколоченные дома, рыдающие сироты и вдовы; ночевка на сеновале; третий день пути. Дорога стала еще более людной, а кругом появилось множество вооруженных всадников. Они проверяли повозки и поклажу. То и дело кто-то не мог разъехаться, слышалась брань и щелканье кнутов.

Еще несколько часов, и друзья увидели впереди каменную стену, поднимающуюся над деревьями. За ней виднелись какие-то здания. Над укреплением торчало несколько башен. В самой большой из них были ворота, к которым и вела дорога.

— Это и есть Нортанданэа? — фыркнул Эстальд. — А еще говорили «великий город».

Перед воротами была большая толчея, оттого что стражники останавливали всех, кого считали подозрительными, а таких вокруг было немало. Окрик последовал и в адрес троицы. Странная компания, состоявшая волшебника, рыцаря и гнома, походила сейчас на бродяг, напяливших на себя кем-то выброшенные лохмотья.

— Кто вы и откуда? — спросил один из воинов.

— Из Кронемуса, — ответил Маглинус. — То есть, тьфу, один из Норденбурга, а остальные из Кронемуса, — он назвал имена друзей и свое.

— И зачем прибыли сюда?

— Наш город пал. Но мы выжили. Подумали — вдруг пригодимся?

— И как вы сумели проделать столь долгий путь по захваченной территории?

— Эта история на целый день, и я бы, конечно, предпочел поведать вам ее в более уютной обстановке. Поверьте, мы не шпионы, — сказал рыцарь, а его спутники согласно закивали.

— Мы друзья Михрамуса Таламанда, — добавил Эстальд.

Эти слова вызвали весьма неожиданную реакцию. Стражник что-то прошептал на ухо своему товарищу, по виду бывшему здесь за командира. И выслушав ответ, быстрым шагом направился куда-то в город.

Ничего не объясняя, командир приказал всем троим ждать. Друзья стали строить догадки о том, что происходит. Гном, например, сделал предположение, что Таламанд тут почему-то не в чести, и стражник отправился за теми, кто должен арестовать троицу. Но через четверть часа воин вернулся один, снова перебросился парой слов с командиром, после чего велел друзьям следовать за собой.

За стеной начинался с десяток узеньких улочек, одна из которых привела их к мосту через небольшую речку. И тут дома расступились, и Эстальд, Маглинус и Лангбард ахнули от изумления.

Перед ними раскинулось огромное черное озеро, в водах которого отражалось пламя небес. По его берегам расположился город, террасами поднимавшийся вверх на возвышенности. На четырех самых больших холмах были выстроены башни, соединенные висячими мостами, протянувшимися прямо над озером, которое бороздили плоты и лодки. В озеро впадало и из него вытекало несколько рек. Их пересекали прекрасные каменные мосты, украшенные скульптурами. Словно копье в озеро вонзалась длинная насыпь, заканчивавшаяся островом. На нем высилась крепость с величественными островерхими башнями. Из шпиля одной из них в небеса били астральные молнии. Над головой проносились черные силуэты грифонов и ковров-самолетов.

— Беру свои слова обратно — это действительно великий город, — проговорил Эстальд.

Они прошли множество поворотов и перекрестков, миновали главную площадь и перешли с западного берега озера на южный. Здесь на площади, одной стороной выходившей к небольшому порту, стояла гостиница. «Веселое пристанище» — гласила вывеска над распахнутыми дверями.

— Вам сюда, — сказал он и оставил троицу, немедленно отправившись в обратный путь.

Друзья вошли в ярко освещенный и полный народа зал. Их здесь видимо уже ждали. Все расступились, освобождая проход к большому столу во главе которого, улыбаясь, сидел седобородый старец.

— Сэр Таламанд?! — опешил Маглинус.

Волшебник поднялся со своего места, оглядывая вошедших.

— Да, с такими молодцами можно хоть Инферос штурмом брать, — произнес он, обнимая Эстальда и Маглинуса и пожимая руку Лангбарду. — Идите скорее к столу. И вы тоже, мастер гном.

— Очень рад вас видеть целыми и невредимыми здесь в Нортанданэа, — сказал маг, когда все трое сели. — Кажется, пора каждому из нас рассказать о своих приключениях, а так же познакомиться с новыми друзьями.

В компании чародея были не только эльфы, во главе со стрелком по имени Элантор, но и люди. Лица некоторых из них показались друзьям знакомыми.

— Ба, да ведь вы тоже из Кронемуса, — удивился Маглинус, пожимая руку своему соседу по столу, широкоплечему коренастому человеку средних лет, — я признаться, не сразу вас вспомнил.

— Немудрено, ведь эти проклятые месяцы всех нас так перекорежили.

— Вы — мастер из заречной кузницы, где перед осадой чинили мои доспехи?

— Если я вас вижу, сэр рыцарь, живым и здоровым, значит, мои ребята неплохо справились с работой.

— Это чистая правда.

— Это еще не все наши, — пояснил Таламанд. — Октиус, например, отошел в ратушу узнать последние новости и еще несколько человек сейчас в городе по разным делам. А вот, кстати, Пилигрим вернулся.

Эстальд аж прикусил язык, услышав имя бывшего начальника волшебной стражи Кронемуса. Тем временем Маглинус оглядел человека, только что присевшего на дальнем углу стола и названного Таламандом Пилигримом.

Это был очень странный незнакомец. По нему невозможно было понять, молод он или стар, и откуда он родом. Такого человека можно было увидеть в любой толпе, но при этом он чем-то неуловимым приковывал к себе внимание. Рыцарю показалось, что он в жизни не встречал таких отрешенных от мира глаз. Этот Пилигрим смотрел вокруг спокойно и невозмутимо, но будто бы из-под непроницаемого забрала.

А тем временем все, кто сидел за столом, слушали рассказ Лангабарда. Эстальд и Маглинус ограничивались короткими дополнениями. Волшебник был выбит из колеи известием о недруге, оказавшемся в свите Таламанда, а Маглинус — непонятной тревогой, которую вызвало в нем появление Пилигрима. Начав что-то рассказывать, друзья неожиданно замолкали или путались в деталях и противоречили друг другу.

Лангабард рассказывал долго и со всеми важными и не очень важными подробностями, пока, наконец, не заявил: «Вот такая, братцы, канитель приключилась…» и, повернувшись к Таламанду, добавил: «Теперь ваша очередь, сэр канцлер».

— Дальняя дорога и наша беседа наверняка утомили вас. Я не собираюсь ничего скрывать, однако лучше будет, если я расскажу об этом в пути. Мы выходим завтра.

— А куда мы идем? — спросил Эстальд.

— Можно сказать, что на край света. Так что времени поговорить у нас будет еще предостаточно. Надеюсь…

После этого он посоветовал всем как следует отдохнуть, сказав друзьям, что «для вас тут имеется отличная комнатка на втором этаже».

Комната и на самом деле оказалась удобной, с широкими и мягкими кроватями, но в отличие от гнома который, после несколько огромных кружек пива, выпитых за столом, немедленно улегся и заснул, как убитый, друзьям было не до отдыха. Радость от встречи со своими смешалась с чувством тревоги и неопределенности.

Эстальд вышел на берег озера. Погруженный в свои мысли, маг не заметил, как дошагал до северной стены города. Он поднялся на нее и стал всматриваться вдаль. Недалеко от городских укреплений начинался лес, а дальше, закрывая полнеба, высились черные громады Сиаленских гор. С того момента, как прозвучало ненавистное имя Октиуса, воспоминания о выданной врагу Флиаманте принялись жечь сердце молодого волшебника так, как будто это случилось только вчера.

Неожиданно Эстальд увидел какую-то яркую вспышку у подножья гор.

— Что там такое? — спросил он у стоявшего поблизости стражника.

— А, это! Там находятся шахты, где мы добываем руду. А рядом плавильня, где варят оружейную сталь и готовится наша победа, — сказав это, воин отошел.

Немного ободренный этой уверенностью простого воина в благополучном исходе войны, Эстальд еще долго продолжал смотреть туда, где увидел вспышку. Потом поднял глаза выше и обомлел.

На плоской вершине горы, находившейся ближе всего к городской стене, проступил черный силуэт какого-то кошмарного создания, ясно выделяющийся на фоне огненных небес. У него было множество ног, несколько голов и огромные с мерзкой бахромой крылья. По своим размерам монстр, как показалось волшебнику, значительно превосходил дракона. Но главное, от создания исходили такая злоба и мощь, что возникало неодолимое и пренеприятное желание броситься, куда глаза глядят. Такое не могло присниться даже в самых ужасных ночных кошмарах. Эстальду казалось, что он кричит, но он лишь до боли стиснул зубы. С большим усилием разжав их, он позвал стражника.

— Глядите, что это там!?

— Где? — удивился солдат.

— Там! — маг указал на гору с плоской вершиной и вновь открыл рот — на ней никого не было, мерзкая тварь словно испарилась в воздухе, или попросту ему привиделась.

— Там нет никого, — уверенно ответил воин. — Наверное, вам показалось.

— Л-ладно, я, пожалуй, пойду, — и Эстальд спешно удалился.

Уходя, он еще несколько раз оборачивался, тщетно пытаясь разглядеть что-либо. И хотя грозный силуэт растаял бесследно, волшебник все равно чувствовал затылком чудовищный взгляд, в котором была только тупая злоба и жажда крови.

Тем временем Маглинус, решивший не донимать Таламанда вопросами, подошел к Элантору, сидевшему на берегу озера.

— Кто такой этот Пилигрим, вы его знаете? — спросил рыцарь.

— Мы встретили его в Нортандэа на следующий день после нашего прибытия сюда. Я не знаю, почему Таламанд обратил на него внимание, но он имел с ним наедине несколько весьма продолжительных бесед, после чего объявил нам, что этот человек присоединяется к нашему отряду, — ответил эльф, глядя на отражавшиеся в черной воде огни величественного города, амфитеатром поднимавшегося на крутые склоны.

— А настоящее имя у него есть? Он здешний?

— Утверждает, что не помнит, как его зовут. Судя по всему, он появился в Нортанданэа некоторое время назад, но родом он не отсюда. Скорей всего он пришел с севера, так же как Октиус и еще несколько ваших земляков.

— Почему Таламанд принял в отряд их — понятно, на что ему сдался этот Пилигрим — загадка, — добавила сопровождавшая Элантора изящная эльфийка. Маглинус запомнил, что ее звали Исвиэль.

* * *

Угольно-черные, острые, словно заточенные рукой какого-то гиганта скалы… Огромное озеро с гладкой, как зеркало, водой, такой прозрачной, что, несмотря на немыслимую глубину, видно каменистое дно… Маленький островок точно посередине… На нем высятся два исполинских столба, соединенные осью, на которой медленно вращается гигантское колесо, охваченное пламенем… Неожиданно в глубине проступают человеческие лица… Смотрят, не мигая, из воды и медленно поднимаются к поверхности. Сотни рук и ног начинают отчаянно грести к берегу… И вот, первые пловцы уже выбираются на камни… Многие лица кажутся очень знакомыми… И все это неожиданно обрывается…

Опять это проклятое видение, которое мучает его по ночам — сколько раз оно уже повторялось? И что означает? Новый день, наверняка, вновь не даст ответа.

* * *

Попрощавшись с эльфами, Маглинус решил вернуться в таверну, чтобы хотя бы попытаться заснуть. Свернув с набережной, он заметил яркий свет в окнах «Веселого пристанища», а у коновязи — несколько взмыленных лошадей. И тут же вся таверна взорвалась жуткими криками. Несколько человек выскочили на улицу, вопя что-то нечленораздельное. Им в ответ завыли собаки, начали хрипеть и рваться с привязи лошади, стали распахиваться ставни в соседних домах. В считанные мгновения перед гостиницей собралась толпа.

— Что за безумие здесь творится? — послышался голос Эстальда, откуда-то из-за спины.

— А я думал, может быть, ты мне что-то объяснишь.

Тем временем шум и гам внутри нарастали. Послышался звон разбитого стекла.

— Нам конец! — один из постояльцев с длинными всклокоченными волосами по очереди хватал за грудки всех, кто был рядом, и кричал им прямо в лицо, — понимаешь, нам конец! — требуя немедленно с этим согласиться, но те лишь удивленно молчали. И это заводило его еще сильнее, — идиоты, неужели вам не понятно, что пророчество сбылось!

— Какое еще пророчество? — Маглинус взял обезумевшего крикуна за плечо и сильно тряхнул его, пытаясь привести в чувство. Но тот вырвался и, заметив рядом слугу, который выбежал на крики с только что открытой бутылкой рома в руке, выхватил ее и одним движением вылил себе в рот, а потом свалился на землю там, где стоял.

— Какое пророчество? — повторил свой вопрос Маглинус.

— Разве вы не знаете, — удивился стоявший рядом хозяин гостиницы, — предсказано, что когда Смаргелл вступит в брак со смертной женщиной, он станет непобедим и царство его и его потомков продлится вечно.

— Ничего, — отозвался из толпы молодой нагловатый голос, — наши отцы и деды жили при разных царях, а мы как-нибудь проживем при Смаргеллле.

— Ты, может быть, и проживешь, — отозвался хозяин, — Смаргелл обещал сохранить жизнь молодым, но… только самым преданным ему и послушным. А когда у них появится потомство, опять отобрать из него тех, кто будет любить его больше себя самих, а остальных скормить своим монстрам. В конце-концов установится такая гармония между народом и его повелителем, какой еще свет не видывал.

— Но, если я правильно понял, это пророчество известно давно, — включился в разговор Эстальд, — а сейчас-то что случилось?

— Полчаса назад пришла страшная весть: свадьба состоится уже через три месяца — в ночь с 23 на 24 августа. Смаргелл, наконец, нашел свою избранницу, и она скоро отправляется в Инферос!

— Но кто же она?! — едва слышно произнес Эстальд, пораженный ужасной догадкой.

— Скажи, ты! — трактирщик схватил за руку едва держащегося на ногах человека в запыленном дорожном плаще, видимо, одного из тех, кто и принес жуткое известие.

— Ее зовут… Что-то вроде Фиол… флин… зен… ро… — затараторил тот. И выезжает она из Ро… дейн…

— Что ты трясешься как бараний хвост, говори яснее, — с неожиданной яростью набросился на вестника Эстальд.

— Оставьте этого несчастного в покое — имя невесты вам давно знакомо: Флиаманта Изенорт из Орадейна, — сказал Немладан Октиус, подходя к друзьям.

 

Глава 5 На край света и дальше

Впереди вырастали каменистые склоны нагорья Дар-Туириад. Значит, Хазмоланд уже недалеко. Что ж, очень кстати — седельные сумки, до отказа наполненные дарованной кочевниками провизией, показывали дно. Ненадежные тропы, петлявшие между кручами и провалами, то и дело осыпались под копытами коней, но путешественники из отряда Кромфальда все равно горячили своих скакунов, понимая, что их первая цель — лишь самая легкая часть предстоящей миссии.

— Кому же из нас все-таки достанутся все эти железяки, ради которых нужно столько мучаться? — воскликнул Бальдус, тщетно пытаясь заставить Дракончика лететь прямо; сильнейший боковой ветер постоянно сносил крылатого зверя в сторону и к тому же пронизывал ледяным холодом до самых костей.

— А так ли это важно? — ответил Кромфальд. — Думаю, что каждый из вас согласится уступить право носить Хьорендалль и Дерлфорст другому члену отряда, если он будет более того достоин.

— Мне кажется, что это должен быть ты, Дольмерус, — серьезно произнес Хольборг, обгоняя других всадников и оказываясь во главе отряда рядом с Кромфальдом. — Ты первым обнаружил ту книгу в Чертогах Нидавеллира и именно ты ведешь наш отряд.

— Это еще ничего не значит. Рукоять из озера достал Вангерт, и кем он стал после этого?

К тому времени каждый уже успел рассказать все, что он знал о последних днях родного города, и после долгих споров на привалах путники пришли к неоспоримому и страшному выводу, что именно Вангерт освободил душу Джиаданта, а следовательно, он и есть главный виновник падения Кронемуса.

— Может быть, священное оружие следует отдать Таламанду, как мудрейшему из нас? — продолжил рассуждать Греймунд. — Но он уже так стар, да и жив ли он вообще?

— Посмотрите! — разом воскликнули Ольдринг и Струмир, глядя куда-то вдаль.

Хазмоланд был перед ними. Он стоял на пяти больших холмах, разделенных узкими и глубокими долинами горных рек. На вершинах высились древние замки, возведенные еще во времена, когда городом правили темные маги. В одном из них явно располагалась гильдия волшебников, самый большой, скорей всего, был королевской цитаделью. Длинная цепь мостов, соединяющая неприступные форпосты, а за ней — весь город с домами, которые, как птичьи гнезда, прилепились к крутым склонам. Несколько быстрых рек разделяли город на части. Небольшой остров посередине не был застроен — в мирное время он использовался как место для торговли и народных гуляний, теперь же там расположился тренировочный лагерь для бойцов.

Впрочем, времени любоваться здешними красотами, решительно не было. Предстояло закупить провизию, приготовить целебные отвары, достать карты или найти проводников. Оружие, доспехи, конская сбруя — всё это требовало основательной починки или даже замены. А на всё про всё у Кромфальда и его людей было два-три дня и одна пригоршня золотых монет. Поэтому пока одни бегали по лавкам и мастерским, другие взялись за иглы, наперстки, молотки и другие инструменты, которые одолжил хозяин гостиницы. Свою одежду и часть снаряжения путники для быстроты и экономии решили отремонтировать самостоятельно. «Скорей бы уж назад в пустыню, до смерти надоело это рукоделье», — вздыхал Бальдус утром накануне выезда.

Из услышанного (а также подслушанного) на улицах, в тавернах и лавках путники узнали, что Хазмоланд полным ходом готовится к обороне. Защитники города не намеревались распылять свои силы, отправляя подкрепления далеким союзникам, но и сами не ждали никакой помощи. Известие о выступлении кочевников на западе горожане восприняли с радостью — значит, жители Гваладарских равнин, с которыми они постоянно ссорились, мирились и вновь ссорились вот уже несколько столетий кряду, забыли старые обиды.

Вести в эти северные земли шли долго, поэтому не было точно известно, где находится враг. Одни утверждали, что Меланрот еще держится, другие — что город пал около двух недель назад, и Смаргелл уже на пути к своей следующей цели — Додриату.

Выезжая на следующее утро из главных ворот Хазмоланда, путники увидели на фоне Динхарских гор огромный язык пламени, соединяющий одну из вершин с огненными тучами.

— Что это? Вулкан? — спросил кто-то.

— Башня Остристринора, — пояснил Кромфальд. — Теперь мы видим ее с другой стороны. — А ведь именно недобрая воля ее хозяина привела ко всему, что случилось…

— Думаешь, что он и взаправду, все еще ищет свою… — прошептал Греймунд, — найдет и выдаст за…

Командир на мгновение задумался, и какая-то мысль заставила его глаза недобро сверкнуть, но вместо ответа он дал отряду команду ускорить шаг.

Оставив позади Край Быстрых Вод, они выехали к реке Ильтрейн, которая на картах выглядела даже более длинной и полноводной, чем сам великий Айронт. Однако здесь, недалеко от границы северной эльфийской империи Сагарот, в лесных дебрях которого река и брала свое начало, она не производила такого впечатления. В гости к лесному народу решили не наведываться. Здешние эльфы были большие гордецы и отличались куда меньшим дружелюбием чем халадрионские. А если к тому же они, наверняка считающие себя подлинными и единственными хозяевами чудесных меча и щита, (их создатель и единственный носитель Ульменор Пресветлый был родом как раз отсюда), узнают о том, что именно ищут Кромфальд и его товарищи, то отряду точно несдобровать.

Во время переправы на самодельных плотах их сильно снесло вниз по течению, зато, высадившись, странники сразу наткнулись на небольшое поселение. Перед ними лежал Риверсенд, чудесный край ухоженных полей и садов, лугов и пастбищ, виноградников и уютных рощ, по которым можно было бродить, не боясь, что из ближайших зарослей в любую минуту выскочит какая-нибудь злобная тварь или банда разбойников. Отличные ровные дороги, мосты, переброшенные через каждую реку или ручей, деревни и небольшие города, красивые, мирные и гостеприимные… И никаких оборонительных укреплений и вооруженных людей. Самыми высокими строениями тут были не сторожевые башни или наблюдательные вышки, а ветряные мельницы. Более того, после ночевок в деревнях люди Кромфальда убедились, что никто здесь не имеет привычки запирать на ночь входную дверь. «Они тут хоть знают, что на дворе война, и Нолдерхейм, того и гляди, сгорит ко всем чертям!? — откровенно вознегодовал Оггерин, увидев, как жители одного из поселений празднуют на площади чью-то свадьбу. — Или так и не заметят, когда Смаргелл им в гости заявится?!»

— Интересно, в Готмунде (это ведь их столица, так?) все так же беспечны? Стены там, конечно, каменные, но если в потолок плевать, то и они не помогут, — поддержал товарища молодой маг Рендаль.

Впрочем, их путешествие по Риверсенду было недолгим — едва высадившись на восточный берег Ильтрейна, отряд круто повернул на север. Несколько дней, — и вот уже граница благодатного края, за которой начинается Дикая Глушь, являвшая собой полную противоположность остающемуся позади островку уюта и покоя.

Насколько хватало глаз, кругом раскинулась голая, всхолмленная равнина, покрытая скудной растительностью. Изредка попадались медленные реки с коричневой водой и болота. Из-за них, да еще из-за близости находившейся на западе границы Сагарота отряду пришлось забрать два десятка миль на восток и продолжить свой путь вдоль Ильтрейна, оставаясь на почтительном расстоянии от него. Впервые после Чертогов Нидавеллира нашлось дело для боевых заклятий и обновленного в Хазмоланде оружия — местное зверье в большинстве своем отличалось большими размерами и отменным аппетитом. Жаркие схватки, в которых особенно отличился грифон Бальдуса, порой вспыхивали по нескольку раз на дню.

По вечерам на привалах, отмечая на карте пройденный за день путь, странники видели, что приближаются к месту, где, как гласят легенды, в незапамятные времена ступили на землю Нолдерхейма первые сыны и дочери рода человеческого. После многих дней пути, когда до края обозначенной на картах земли осталось совсем немного, они увидели впереди острые скалы, а за ними плато из какой-то загадочной породы, отличавшейся ослепительной белизной. Лишь изредка попадались угольно-черные участки, и тогда казалось, что камень прикрыт снегом. Время от времени на пути возникали озерки лавы и трещины, из которых валил пар. Совершенно голые вулканические скалы имели самые причудливые очертания, а над широкими пропастями природа воздвигла мосты. С восточной и северной сторон виднелись высокие Рунические горы, напоминавшие крепостную стену, выстроенную на границе мира. В то, что за ними может что-то существовать, как и в то, что здесь может кто-то жить, решительно не верилось. Один из отрогов восточного хребта выдавался почти до самой середины плато. Обойдя его, отряд, наконец, увидел цель своего путешествия.

В стародавние времена люди выстроили свой оплот так, что к нему можно было подойти только с севера, а с других сторон крепость защищалась неприступными скалами. Несколькими большими ярусами город поднимался по крутому склону. Самая широкая, по-видимому, главная улица города шла поперек и представляла собой одновременно еще и лестницу. Первый ярус располагался на равнине, защищенный мощной стеной, второй был на уступе, и над ним полукругом высились шесть огромных башен, соединенных мостами с седьмой, самой большой, которая прикрывала собой скромных размеров замок, расположившийся в третьем, верхнем ярусе. Похожая на острие исполинского копья, астральная башня прилепилась еще выше, там, где уже не было никаких строений. Все вокруг казалось абсолютно несокрушимым и невероятно древним.

Местная стража пропустила их после подробных расспросов, впрочем, так и не узнав об истинной цели прибывшего отряда. Кромфальд сказал, что они должны передать послание правителю Сирринора от «Союза Южных и Кочевых народов» и, применив иллюзионную магию, помахал воображаемым пакетом перед носом у начальника караула. Тот понимающе закивал и велел открыть ворота, а один из воинов посоветовал путешественникам остановиться в гостинице «Грог и закусь», расположенной во втором ярусе города.

Миновав торговую площадь, они поднялись по лестнице, отдельные марши которой соединялись подъемными мостами, сейчас опущенными, и оказались на улице, ведущей к замку правителя. Замок стоял на скале, из которой били ключи, наполнявшие глубокий бассейн. Отсюда весь город получал питьевую воду. К этой же скале прилепилась и небольшая двухэтажная гостиница. Хозяин был страшно рад постояльцам, но выразил сомнение, что все они поместятся в одной комнате.

— Я сказал — одну, но самую большую, — уточнил Кромфальд таким тоном, чтобы сразу было понятно, что он не собирается менять свое решение. Да и как его можно было изменить, зная, какой тощий у тебя кошелек? Хозяин не стал спорить, а позвал двух слуг. Он велел отвести лошадей и грифона на конюшню, а потом попробовать втиснуть пятнадцать кроватей в комнату на первом этаже. В ней путники собрались после ужина, чтобы обсудить, как им заполучить Дерлфорст.

Разговор упорно не клеился. Сами того не замечая, собравшиеся постоянно переходили с того, как им добыть чудесный щит (каким-то образом выпросить у власть предержащих или попросту украсть), на то, кому же он достанется. Более того, спор постоянно грозил стать уже не таким мирным, каким был в течение всего путешествия. Кто-то уже начал повышать голос и махать в воздухе кулаками.

— Тише, друзья, — сказал, наконец, Кромфальд. — Иначе весь город узнает о том, зачем мы здесь. Возможно, все это не случайно, и судьба устраивает нам испытание, чтобы выявить способного взять на себя бремя Носителя. И разве тот, кто сеет вокруг себя раздоры, сможет стать соперником самого Смаргелла? К тому же, Дерлфорст, это еще не все, что необходимо для победы, поэтому давайте не будем заниматься дележкой раньше времени.

После этого они, наконец-то, смогли перейти к делу. Мнения в отряде разделились. Часть людей, например Ольдринг и Струмир, были за то, чтобы прямо обратиться к правителю (а власть в городе и сопредельных землях принадлежала герцогу Сирринорскому и Кордийскому) и испросить у него разрешения взять щит ради общего дела. В таком случае, разумеется, придется рассказать ему все, что было известно самим странникам. Рендаль и Оггерин сомневались, что им удастся убедить герцога в своих добрых намерениях. Ведь у них нет никаких доказательств своей правоты, а одна только слепая вера. Не исключено, что герцог сочтет их вражескими шпионами, решившими заполучить щит хитростью, или просто безумцами.

В конце концов победила идея добиваться своих целей честно. Наутро Кромфальд, захватив с собой Греймунда и Хольборга, отправился в замок, а Струмир и Ольдринг — в город, на поиски хранилища Дерлфорста.

— Попробуй его найди в таком большом городе, — ворчал себе под нос Струмир после двух часов бесполезных блужданий, — и спросить нельзя…

— Спросить нельзя, говоришь, — со странным блеском в глазах отозвался Ольдринг, — а что нельзя спросить?

— Сам знаешь что. Только скажешь: где у вас тут волшебный щит спрятан? — нас самих спрячут очень хорошо и надолго, а может и навсегда.

— А если спросить: где у вас тут фонтан со львами?

— Послушай, мне не до шуток, — рассердился Струмир. — Причем тут львы?

— Притом, что в той книге, художник нарисовал не только хранилище, но и фонтан слева.

— Правда, и я вспомнил! Будто специально для нас. Спросим вон у той женщины.

И скоро разведчики уже стояли у скальной стены, в которой был вырублен великолепный портал с литыми дверями из неизвестного металла. Именно так всё выглядело и в найденной ими книге. Стражников хранилища было всего двое.

— Послушай, а ведь «Грог и закусь» тут, совсем рядом, нужно только площадь перейти, — с удивлением сообщил Ольдринг.

— Не знаю почему, но мне кажется, что это соседство придется нам весьма кстати, — откликнулся Струмир.

* * *

Поднявшись на третий, самый верхний ярус города, Кромфальд, Хольборг и Греймунд остановились перед воротами замка.

— Привет вам, воины! — обратился Кромфальд к охранявшим вход алебардистам. — Мы прибыли из очень далекой страны, и у нас есть важнейшее дело к его высочеству. Простите нас, если мы не знаем ваших традиций, но мы бы очень хотели попросить у него аудиенции.

— Какое еще дело? Что это за далекая страна? Кто вы? — не слишком-то дружелюбно спросил один из стражников.

Волшебник назвал себя и товарищей и сказал, что все они из Кронемуса, однако о цели визита сообщил весьма уклончиво:

— Нам удалось раздобыть сведения, способные преломить ход войны. Но они очень секретны, и раскрыть их мы можем только его высочеству.

После недолгих переговоров троицу попросили подождать. Стоять на месте, не зная сколько продлится ожидание, было утомительно, поэтому Кромфальд и Хольборг присели на широкий парапет, окаймлявший верхний ярус города, а Греймунд принялся расхаживать из стороны в сторону. Наконец, из ворот показался стражник, пригласивший путников внутрь.

В сопровождении четырех бойцов с алебардами и одного с факелом они проследовали по сумрачным переходам древней цитадели. В своей жизни Кромфальд видел немало замков. Каждый из них, по мнению волшебника, обладал своим особенным духом. Одни дышали гордыней, другие — ненавистью, третьи — отчаянием. Здесь же в этих длинных прямых коридорах, несмотря на темноту совершенно не казавшихся мрачными каменных статуях, светлом камне стен, зелени внутренних дворов с тихо журчащими фонтанами жила какая-то светлая печаль. Может, она была вызвана тем, что люди во всем мире, погруженные в бесконечную суету, почти забыли о своем первом оплоте, одиноко стоящем на краю света и хранящем память несчетных поколений?

Стража отвела Кромфальда, Греймунда и Хольборга не в сияющий тронный зал, а в небольшую, без всяких украшений, комнатку на втором этаже. Всю мебель здесь составляли несколько стульев, полки с книгами и свитками (скорей всего текстами указов и законов) и стол у единственного узкого окна, за которым сидел невзрачный седовласый мужчина небольшого роста и быстро что-то писал длинным пером. Увидев за неплотно закрытой дверью гостей, он оторвал взгляд от пергамента.

— Заходите, — произнес он.

— Ваше высочество, — все трое почтительно поклонились.

— Герцог в отъезде. Я — его старший советник, сейчас управляю Сирринором и Кордией за него.

Друзья переглянулись. «Что ж, придется говорить с ним», — прочитал Кромфальд в глазах товарищей.

— У нас есть очень важная информация, — начал маг.

— Оставьте нас, — тихо приказал советник стражникам; впрочем, он явно собирался вести беседу с глазу на глаз, и поэтому Греймунд с Хольборгом покинули комнату вместе с воинами. — Что ж, продолжайте, — обратился он к волшебнику; последний отметил про себя абсолютную безликость его голоса и явственно звучавшее в нем равнодушие.

В течение часа Кромфальд выложил советнику все, что знал сам. Твердо вознамерившись достать щит во что бы то ни стало, он понимал, что чего-либо утаивать было бы сейчас глупо. Впрочем, он постарался вложить в свою речь намного больше уверенности в успехе, чем у него было на самом деле. Несмотря на сделанные магом наблюдения, собеседник слушал его очень внимательно и ни разу не прервал повествование.

— Ваша история слишком удивительна, чтобы ее можно было придумать, — медленно произнес советник, когда Кромфальд, завершив рассказ, выдохнул, словно после тяжелой работы. — Но у меня нет полномочий отдать вам Дерлфорст, даже если бы я очень этого хотел.

— Как? — спросил Кромфальд, чуть не вскакивая со стула. — Но вы же сказали, что управляете городом, пока герцога нет!

— Древний закон гласит, что право распоряжаться щитом имеет лишь тот, в чьих жилах течет кровь Валламара Беспокойного, великого вождя, нашедшего Дерлфорст в пещере под горой, на которой сейчас стоит Сирринор. Он был основателем династии, правящей здесь по сей день. Только герцог сможет удовлетворить вашу просьбу, если, конечно, сочтет нужным.

— А куда… То есть когда его высочество вернется? — спросил Кромфальд, которого размеренный и подчеркнуто вежливый тон собеседника начал уже не на шутку злить.

— Герцог отправился с предложением военного союза к эльфам в Армандир, столицу Сагарота, — сановник счел необходимым ответить и на первый вопрос. — Дорога в один конец занимает больше двух недель. С учетом того, что он выехал три дня назад, вам придется подождать примерно месяц.

— Месяц?! — в отчаянии прошептал Кромфальд. — Да за это время Смаргелл успеет захватить все, что осталось от нашего несчастного Нолдерхейма! Неужели вы не понимаете!? А те, кто писал этот ваш закон, не думали о том, что в один прекрасный день династия правителей Сирринора может, к примеру, прерваться? Что тогда? Щит до скончания веков будет пылиться в пещере под этой проклятой горой, и никто не сможет к нему даже притронуться?

Волшебник ожидал, что гневная речь хоть немного заденет чиновника, однако тот лишь молча встал из-за стола, подошел к полкам, достал с одной из них богато украшенный свиток и подал его Кромфальду. Пробежав глазами по написанным витиеватым почерком строчкам, маг понял, что здесь, пусть и в куда более пространной и возвышенной форме излагается древний закон, суть которого его безликий собеседник ему только что поведал. А главное, что в Сирриноре, судя по всему, каждый превыше собственной жизни чтит написанное в древнем манускрипте.

С трудом удержавшись от того, чтобы не бросить проклятый пергамент в пылающий рядом камин (а, может, лучше в лицо советнику?), Кромфальд поднялся.

— Благодарю вас за то, что уделили мне время. Не смею вас дольше задерживать, — ледяным тоном отчеканил он, глядя в сторону.

С этими словами он немедленно развернулся и вышел. При виде Греймунда и Хольборга, ждавших его за поворотом коридора, он лишь покачал головой. Друзьям вполне хватило этого жеста, чтобы понять, каким был итог разговора. В мрачном молчании они вернулись в «Грог и закусь».

— Надо брать так, — решительно изрек Бальдус общую мысль, ударяя кулаком по столу.

* * *

День прошел в долгих и, по большей части, бесплодных рассуждениях. Устраивать в дружественном городе кровопролитный бой никому не хотелось, а для того, чтобы провести все аккуратно и незаметно путникам необходимо было больше сведений о местоположении и охране щита. Какие лабиринты тоннелей скрываются за металлическими воротами и сколько там стражи и ловушек? Ясно, что двумя воинами и большими замками на воротах охрана реликвии не ограничивается.

Положение усугублялось и тем, что власти теперь хорошо знали, зачем отряд прибыл в их город и, конечно, должны были установить за ним постоянную слежку. Возможно, Старший Советник уже подготовил приказ об аресте людей Кромфальда и сейчас выжидает, когда они начнут действовать.

Ночью никто из пятнадцати путешественников не спал. Казалось, что их беспокойство передалось даже Дракончику, по крайней мере постояльцы «Грога и закуси» часто ворочались в своих постелях, заслышав доносящийся из конюшни взволнованный клекот грифона.

На завтрак Кромфальд и остальные пришли в паршивом настроении, у многих просто не лез кусок в горло. Потом, проходя по главной площади Сирринора, командир с удивлением заметил, что песок в установленных здесь больших часах сыплется с такой ненормальной скоростью, будто его подгоняет какая-то невидимая сила.

Ближе к вечеру в город въехал большой купеческий караван, шедший из Готмунда. Всадники и тяжелые пароконные подводы медленно потянулись к той же гостинице, где поселились и наши герои. Немедленно засуетились слуги, спеша накрыть на столы, задать овса лошадям и разгрузить многочисленную поклажу новых постояльцев.

Из услышанных разговоров Кромфальд понял, что купцы приехали сюда торговать коврами-самолетами. Их изготовление всегда считалось одним из самых сложных и трудоемких занятий в магическом искусстве, и гильдия магов Сирринора, несмотря на свою долгую историю, весьма скромная и небогатая, не могла позволить себе иметь собственную мастерскую. Именно поэтому Готмунд, ближайший из городов, где делались чудесные ковры, издавна и с большой выгодой для себя продавал их северному соседу.

Купцы и сопровождавшие их воины и маги, всего не меньше сорока человек, тепло встреченные трактирщиком, расселись в зале на лучших местах, изрядно потеснив всех остальных (видимо, они считались тут очень важными гостями), и шумно потребовали лучшего вина и жареной дичи. Странники из отряда Кромфальда тоже были изгнаны со своих лавок и вынуждены были сесть в разных частях трапезной. Напротив волшебника оказался здоровенный лысый вояка со шрамом в половину лица, судя по всему, начальник охраны каравана.

— Из этих мест? — спросил он низким хриплым басом.

— Да, — быстро сориентировался маг. — Живу в поселении тут недалеко, часто бываю в городе по делам. Мое имя Дольмерус.

— Рагнар, — ответил воин, щедро наливая себе и Кромфальду вина из кувшина. — Что ж, за встречу!

— Вижу, ты изрядно повоевал на своем веку, — продолжил волшебник. — Скажи, а это не тебя я видел лет десять назад в битве под Вол-Магриром?

— Нет, я тогда на юге сражался, в Брандарии. А ты из этих… Ну магов, которые… молнии всякие высекают, взрывающимся огнем балуются?

— Из боевых, верно. А посему предлагаю выпить за победы в сражениях! — и Кромфальд вновь наполнил кубки, при этом налив Рагнару в пять раз больше чем себе.

После нескольких тостов волшебнику стало намного легче — его собеседник здорово напился, и теперь маг мог просто выплескивать свое вино через плечо. Труднее было только придумывать все новые поводы поднять кубки.

— За дружбу Сирринора и Готмунда! — вдохновенно воскликнул маг, подхватывая новый кувшин, принесенный слугами взамен опустевшего.

— Да, и чтобы никакие подонки из Додриата не смогли ей насолить! — громовым голосом подхватил Рагнар, так что услышали все гости таверны.

Кромфальд счел, что сейчас не лучшее время выяснять, чем же один славный город в свое время не угодил двум другим, а вместо этого предпочел приглядеться к происходящему через стол от них.

— Я, между прочим, из Додриата, — сквозь зубы прорычал здоровенный парень с гривой светлых волос. Судя по широченным плечам и росту, он был невероятно силен, несмотря на почти детское выражение лица. — А этот вонючий козел сейчас у меня попляшет, — объявил он на весь зал. — Слышишь ты, урод! Да, ты, ты, мешок с навозом! За наш Додриат я сверну тебе шею прямо здесь!

— Как ты меня назвал?! — рассвирепел Рагнар, тоже поднимаясь. — А ты не боишься, девчонка, что я твоими волосами сейчас здесь весь пол подмету!

Все обернулись в предвкушении славного зрелища, несколько человек, в числе которых Кромфальд заметил своих, даже раздвинули столы, чтобы освободить место для боя.

С ревом, которому могли бы позавидовать десять самых свирепых львов, противники ринулись навстречу друг другу и принялись неистово молотить друг друга кулаками. Оба были хорошими драчунами, и схватка обещала быть долгой. Сначала казалось, что парень из Додриата побеждает, однако опыт все же взял верх над молодостью — собутыльник Кромфальда, ловко увернувшись от свирепой атаки, коротким и точным ударом в челюсть отправил своего противника на каменный пол.

На этом кулачная программа вечера в «Гроге и закуси» могла и закончиться, если бы не самые сообразительные из числа соратников Кромфальда. Неожиданно для командира трое его бойцов в разных концах таверны, вскочив на ноги, в один голос заорали: «Эй, кто тут из Додриата! Не дадим в обиду великий город!» Столы и лавки сдвинули к стенам и встали друг против друга: слева — Готмунд, справа — Додриат. Причем настоящих додриатцев оказалось немного: две трети были на самом деле людьми Кромфальда. И как раз они выглядели самыми непримиримыми, в отличие от купцов, которые иногда вспоминали, что приехали не драться, а торговать. Эти купцы, да еще трактирные слуги сделали попытку разнять дерущихся, но, получив от них хорошую порцию «благодарностей», присоединились к общей потасовке.

— Это ты два года назад продал мне гнилую пшеницу, мерзавец! — набросился Струмир на одного из торговцев, который вознамерился успокоить пьяных дебоширов. Бедняга в страхе пополз под стол, а воин с криком: «На, сожри!!!», схватил котел с супом и окатил им купца, попутно облив еще двух его товарищей.

Оггерин усыпил заклятьем одного из Готмундских магов, который захотел своими чарами незаметно охладить пыл кулачных бойцов. Брошенная кем-то пивная кружка угодила в грудь только что зашедшему с улицы человеку, судя по одежде, приехавшему с далекого юга, скорей всего из Синфаруса, тем самым еще пополнив количество участников схватки.

Переворачивались столы, скамьи и бочки, разлеталась на куски посуда, падали, расплескивая масло, светильники. В образовавшемся полумраке никто уже не различал своих и чужих, и никто уже не помнил из-за чего началась заварушка. Главное было выплеснуть накопившуюся за последние тяжелые месяцы отрицательную энергию. Выбравшись из самой гущи сражения, Кромфальд на мгновение засомневался: "Вот так перессорим навеки добрых соседей, а ведь им скоро надо будет вместе сражаться против Смаргелла". К счастью, нигде пока не сверкали лезвия ножей и мечей или смертоносные заклятья. Тем временем на улице раздался свист, сопровождаемый ярким алым сиянием: видимо, кто-то из магов послал сигнал тревоги. Спустя считанные секунды поблизости послышался звон кольчуг — на зов пришла стража.

Кромфальд тут же задвинул внутренний засов и вместе с присоединившимся к нему Оггерином опрокинул тяжеленный шкаф с металлической посудой, подперев им дубовые створки входных дверей. Стражники попытались попасть внутрь, тараня дверь с разбегу, но потерпели неудачу. «Идем с черного хода!» — послышалось с улицы.

— Кажется, пора! — прокричал Хольборг, делая вид, что помогает нескольким «товарищам» из Додриата отбиваться от наседавших на них сирринорцев.

— Согласен! — ответил Кромфальд, заклятьем взрывая последний уцелевший светильник и погружая зал в полную темноту. — Пригнись! — крикнул он Рагнару, направляя стрелу белого пламени будто бы в подкрадывающегося к нему сзади Бальдуса. Заклятье просвистело в дюйме над головой мага, вылетело в открытое окно и, на мгновение озарив площадь, рассыпалось снопом искр у ног воинов, охранявших подгорный тайник.

— Прости друг, промазал! — воскликнул Кромфальд и вновь попытался «атаковать» Бальдуса и опять «неудачно» — магическая стрела, проникнув на площадь через то же самое окно, ударилась в верхнюю часть ворот, и целый огненный дождь обрушился на охранников Дерлфорста.

Третьей попытки не потребовалось. На глазах у волшебника воины переглянулись и сказали друг другу что-то вроде «пойдем разберемся, что там творится» и припустили к таверне.

Тем временем мощный удар снаружи расколол небольшую дверь, расположенную за стойкой, а из образовавшегося в старых досках пролома хищно высунулось острие алебарды.

— А ну прекратите безобразие! Не то всех в колодки посадим!

Кромфальд проследил, как один за другим его товарищи выпрыгивают в окно и бегут к хранилищу через площадь, которую к тому моменту уже наполовину заволокло дымом.

— За эти трудные месяцы мои друзья из Кронемуса, даже не маги, а обычные люди, научились понимать друга друга без слов. Война, будь она проклята, всех научит волшебству, — подумал командир, выбираясь последним из гостиницы.

А все, кто в ней остался, похоже и не заметили, что место побоища покинули его главные зачинщики, и продолжали неистово колотить друг друга и бомбардировать противников всем, что попадалось им под руки.

— Стража! Прячьтесь! — скомандовал Кромфальд; все разом нырнули в ближайшую подворотню, уступая дорогу отряду из доброй полусотни вооруженных воинов. Судя по всему, бойцы подтягивались к месту действий со всего города, что было, несомненно, на руку похитителям щита. Стремительными тенями пятнадцать человек пересекли площадь и оказались у никем не охраняемых металлических ворот.

— Не могли охранники так просто уйти, наверное, поставили, какую-нибудь магическую защиту, — предположил Рендаль.

— Да нет, обычные ворота, просто очень прочные, — ответил Кромфальд, оглядывая обе створы сверху донизу. — А если и есть защита, то явно какое-то старье времен первых людских магов. Ну-ка, волшебники, дружно, общим заклятьем!

Все отошли назад и маги, коих в отряде было семь, соединили всю свою колдовскую энергию в одном мощном ударе. Незримый кулак обрушился на ворота, сорвав их с петель, в миг искорежив до неузнаваемости и протащив на двадцать футов по уходящему вглубь скалы прямому коридору.

— Палантус, Вальдрейк, охраняйте вход! — приказал Кромфальд. — Ольдринг, Бальдус, в конюшню за лошадьми и грифоном. Если мы добудем щит, но попадем в окружение, ты, Бальдус, возьмешь его и выберешься отсюда на своем Дракончике! Будь готов, возможно, Носитель — это ты!

— Еще чего! Я вас тут не брошу, пропадете ведь без меня! — гневно ответил хозяин грифона, но тем не менее бросился исполнять приказ.

— Остальные, за мной — внутрь! Маги, тайный свет! — с этими словами Кромфальд устремился в пещеру, первым применяя заклятье, рассеивающее тьму только для него и товарищей, но незаметное для других людей.

Они не встретили ни стражи, ни ловушек, ни даже других дверей или решеток. Похоже, строители Сирринора за несколько тысяч лет ничего не изменили в этом подземном чертоге, созданном самой природой. Однако, тут было что-то, заставлявшее Кромфальда и его друзей невольно замедлить шаг, несмотря на безумную спешку и возрастающий с каждым мгновением риск. Кажется, сам воздух тут был пропитан духом неподъемного бремени и древнего, как мир, долга. В самое сердце проникало ощущение невероятной значимости этой минуты, изгонявшее даже осознание опасности, в которой находились все искатели Дерлфорста. Должно быть, каждый из них сейчас думал об той ответственности, какую чудесные предметы налагают на своего будущего хозяина. «А этим хозяином, — понимал каждый член отряда, — могу стать и я сам».

Тоннель пошел вверх, а вскоре его стены раздвинулись, и одиннадцать человек оказались в круглом зале. Прислоненный к находившейся в центре естественной колонне тут лежал треугольный щит, словно впопыхах забытый здесь кем-то пару дней назад. Он был очень красив — по краям его покрывала затейливая резьба из древних рун, зато остальная поверхность была абсолютно гладкой и сверкала, как зеркало. Создавалось впечатление, что за многие тысячелетия щит не только не тронула ржавчина — на него не легло ни единой пылинки. Какие-либо гербы и изображения на Дерлфорсте отсутствовали.

Все сделали несколько шагов вперед и разглядели надпись, искусно вплетенную древним мастером в богатый узор на окантовке щита: «…мы будем верно служить».

— Поверить не могу… — прошептал Кромфальд.

— Кто из нас его должен взять? — спросил Хольборг, словно боясь приблизиться к древней реликвии.

Однако, через мгновение осознав, что времени терять нельзя, похитители все разом бросились к щиту, и ни один из них потом не мог вспомнить, кто же первым прикоснулся к Дерлфорсту, и как он попал в руки Кромфальду. Командир сразу же бросился к выходу, ощутив с первых шагов, каким невероятно легким и удобным оказалось это творение великого оружейника.

Они стремительно вылетели из пещеры и удивились, что своих друзей, которых они оставили у входа, на месте не было. Правда, потом они разглядели, что невдалеке у фонтана Ольдринг и Палантус возятся с чем-то, лежащим на земле. А в это время от таверны прямо к ним, озаряя себе путь факелами, приближалась большая толпа, состоявшая из жителей окрестных домов, постояльцев «Грога и закуси», вооруженной стражи и магов. На минуту они остановились, ослепленные какими-то яркими вспышками, сопровождавшимися страшным грохотом. Похитители щита сразу догадались, что это Вальдрейк и Бальдус своими магическими штучками пытаются задержать эту разъяренную и жаждущую мести компанию.

— Их же убьют! — прошептал Рендаль.

— Да я их сам сейчас убью! — сквозь зубы ответил Кромфальд. — Они не вывели из конюшни ни одного скакуна. Нам крышка!

— Вас только за смертью посылать! — проворчал Бальдус, который вместе с Вальдрейком и Дракончиком вынырнул откуда-то из переулка. — Мы тут решили воспользоваться свежим товаром, как нельзя кстати подоспевшим из Готмунда. Непонятно только, чего ж купцы так разозлились, увидев, каким спросом он пользуется!

И тут Кромфальд понял, чем занимались Палантус и Ольдринг. На мостовой лежал большой квадратный со стороной в добрых восемнадцать футов, ковер-самолет. В этот момент прямо в мага из находившейся уже совсем близко толпы полетела молния, и Кромфальд инстинктивно поднял перед собой Дерлфорст. Магический объект, не оставив на щите ни царапинки, отскочил в верхний этаж гостиницы, так что с крыши посыпалась черепица, и заставил даже самых смелых броситься врассыпную.

— Устраивайтесь поудобнее! Лошадок кочевых жалко, но не все только нам с Дракончиком небеса бороздить, теперь и вы попробуйте! — прокричал Бальдус, вспрыгивая на спину своему верному грифону.

Четырнадцать человек легко смогли разместиться на просторном ковре. Кромфальд, крепко державший бесценную добычу, встал в самой середине, а товарищи сомкнули вокруг него кольцо. Оггерин произнес нужное заклятье, и ковер взмыл над площадью, оставив внизу преследователей с перекошенными от гнева лицами. В задних рядах похитители разглядели советника герцога, растерянно смотревшего вверх.

Пятьдесят футов, сто, двести… И тут на земле запоздало опомнились: защелкали арбалеты, запели тетивы луков, зазвучали истошно выкрикиваемые заклятья. Кромфальд передал щит вставшему в центр кольца Струмиру, а сам вышел на край, чтобы помогать другим магам отражать атаки. Несколько красивейших лучей пронеслись мимо, на миг добавив к алой раскраске неба новые цвета: зеленый, голубой, золотистый, розовый…

— Отличный фейерверк! — завопил Бальдус? с видом победителя совершая прощальный круг над площадью и таверной. — Пожалуй, я и сам немного добавлю! — объявил он и метнул ввысь магический шар, который взорвался над шпилем самой высокой башни Сирринора и расцвел в небе гигантским огненным цветком.

— Не издевался бы ты над ними, а лучше последил бы за… — последние слова Греймунда потонули в крике. Гигантский сгусток пламени, запущенный земли, пронесся так близко, что Оггерину, управлявшему ковром, пришлось совершить лихой пируэт, чтобы уйти от атаки. К счастью, вниз никто не сорвался. Оггерин поскорее направил ковер прочь от города. Бальдус на своем Дракончике устремился следом.

Вскоре странники заметили, как из ворот подобно огненной змее выползла вереница факелов. Судя по всему, на поиски дерзких воров, лишивших Сирринор его величайшей реликвии, устремилось не меньше сотни всадников. Какие-то сполохи замелькали в верхних городских ярусах, а несколько мгновений спустя огни уже плыли по воздуху. Очевидно, маги местной гильдии развернули остальные привезенные из Готмунда летающие ковры и бросились обыскивать небеса. Молнии, бившие в небо со шпиля Астральной башни, стали намного ярче. Им ответили серебристыми вспышками десятки сторожевых постов, разбросанных по окрестным высотам.

— Нас теперь все ищут, — сказал Греймунд скорее с удовлетворением, чем с тревогой, да и на лице у мага была счастливая улыбка.

— Пусть ищут, — подхватив щит, Дольмерус Кромфальд с восторженной радостью, словно ребенок, впервые взявший в руки игрушечное оружие, поднял Дерлфорст и выполнил с ним несколько боевых приемов.

* * *

Из узкого окна королевской башни были хорошо видны мерцающие внизу огни Орадейна. В большом камине, потрескивая, горели дрова. Еще один день в родном городе подходил к концу.

— Разрешите войти, моя королева, — появившийся в дверях Астергон учтиво поклонился.

— Заходи, — не слишком приветливо бросила девушка. — Что тебе нужно?

— Простите, что тревожу вас в столь поздний час, — начал он, заходя. — Но у меня радостная новость — ваше желание исполнилось — через неделю мы отправляемся в Инферос, как вы того и желали.

— Увидеться… С женихом?

— Не только. Ваш союз со Всемогущим — это величайшее событие, которого с нетерпением ждут миллионы страждущих. Вы для них — последняя надежда. Они верят, что вы сможете облегчить их участь. А посему решено больше не медлить. Церемония состоится сразу по прибытии на место.

— Откуда эти «миллионы» узнали обо мне, и что я такого совершила, чтобы стать для них «последней надеждой»?

— А как же беженцы Кронемуса, которых вы спасли? Эти женщины, дети и старики разбрелись по разным уголкам нашего мира, и теперь по всему Нолдерхейму звучат баллады о прекрасной воительнице, которая была так благородна, что пожертвовала собой ради жителей города, где с ней очень несправедливо обошлись.

— Что ж, — после длинной паузы сказала Флиаманта, — пусть будет так. Но мне нужно еще немного времени, чтобы подготовиться.

— Все давно готово. Вам стоит только сказать или нет, всего лишь подумать о чем-либо, и все сразу же будет исполнено. Но прошу вас не стоит медлить с отъездом.

— А вот ты и проболтался, старый проныра! Опять хочешь залезть в мои мысли. Только попробуй сделать это еще раз, я тогда и с места не стронусь.

— У меня даже в мыслях ничего подобного не было, — трусливо сжимаясь, пролепетал толстяк.

— Брось, — усмехнулась воительница. — Ты забыл, что как маг я теперь намного сильнее и вижу тебя насквозь! Если снова будешь шпионить, отправишься к Смаргеллу один объяснять, почему его невеста не приехала в назначенный срок.

— Прошу прощения, моя госпожа, если досадил вам своим назойливым вниманием, — не на шутку испугался Астергон, — я лишь старался услужить вам. Но теперь буду смиренно ждать, пока вы сами не позовете меня.

— Хорошо, — ответила девушка, всем своим видом давая колдуну понять, что не верит ни одному его слову. — А теперь оставь меня!

Пятясь и бесконечно кланяясь, Астергон покинул королевские покои. Флиаманта заперла дверь, достала из стола свой дневник, быстро черкнула в нем несколько строчек и убрала свиток в кожаный футляр. Затем облачилась в дорожный костюм, нацепила на пояс меч, взяла посох и встала на середину комнаты.

Она закрыла глаза, обращаясь мыслями вдаль — в бесконечные пространства магических измерений. В ее ладонях вспыхнули зеленые огни. Плавными движениями девушка начала рисовать вокруг себя сложную магическую фигуру. Светящиеся линии ложились на серый камень, изгибались и пересекались. Когда все было закончено, Флиаманта неслышно произнесла несколько слов. Исчертившие комнату полосы становились все ярче и ярче, постепенно накрывая девушку световой завесой. Ослепительная вспышка — и колдовская фигура исчезла вместе с королевой Орадейна.

В почти осязаемых потоках магических сил Флиаманта взлетела над крышами и башнями, оставляя внизу огни стражников, обходящих городские стены и разумеется не заметивших ее тайного движения. Вот она пронеслась сквозь лохматые тучи, мимо луны и звезд, оказавшихся так близко, и вскоре наткнулась на громадный купол, совершенно непроницаемый, но только не для нее. Новое заклинание, и вот Флиаманта уже находится по другую сторону барьера, и под ней, словно изображенный на карте, расстилается Нолдерхейм. Его очертания видятся расплывчатыми из-за сплошной завесы пронизанных молниями огненных туч. Она стремительно движется на запад — за Айронт, в самое сердце Земель Тусклого Солнца, одновременно планируя вниз. Несколько мгновений спустя ноги Флиаманты мягко, словно при прыжке с высоты человеческого роста, ударились о землю.

Озаряемые мерцающим багровым светом вокруг раскинулись высокие холмы. Самый большой из них закрывал добрую половину горизонта. Его черные выжженные склоны очертаниями напоминали застывшие штормовые волны. В разбросанных повсюду грудах камней лишь очень внимательный взгляд мог распознать руины домов и укреплений. Это все, что осталось от родного города Флиаманты, настоящего, а не иллюзорного Орадейна.

 

Глава 6 Грядущая буря

Известие о предстоящей свадьбе Наследницы в один миг разбудило всех, кто уже успел отойти ко сну. В городе началась паника. Большинство жителей Нортанданэа стали готовиться к отъезду. При этом никто не только не знал, куда и зачем он собирается бежать, но, кажется, даже не задавал себе таких вопросов, размышляя лишь о том, что из домашних вещей взять с собой и на чем везти поклажу. Если бы эти «неотложные» дела не мешали остановиться и задуматься, то многие сразу же поняли бы, что во всем Нолдерхейме нет места, где они могут спрятаться от надвигающейся катастрофы. Но они так спешили, что у них не оставалось ни одной минуты на размышления.

— Похоже, мы тут одни знаем, куда надо идти, — заметил Таламанд, собирая свой отряд на площади перед «Веселым пристанищем». — Но если мы не поторопимся, то беженцы заполонят все дороги, и нам придется тащиться в хвосте.

Быстро приторочили к седлам походные сумки. Они были туго набиты, что ясно говорило о дальности предстоящего пути. Шестнадцать человек, двенадцать эльфов и один гном — вот и весь отряд. Лангабарда пришлось привязать к седлу — горцы никогда не ездят верхом.

— Невеста Смаргелла — Флиаманта, — проговорил Эстальд. — Это невозможно… Может быть, мы все сошли с ума…

— А ведь нам казалось, что мы раньше где-то видели ее? Но никто не мог вспомнить, когда и где именно, — ответил Маглинус. — И вот меня неожиданно осенило: да ведь она как две капли воды похожа на волшебницу Мэйфлин, чье изображение мы видели в меланротском Зале Славы! Там, где первый раз услышали эту легенду!

— Меня занимал вопрос, почему Флиаманта нежданно-негаданно оказалась чародейкой, — включился в разговор друзей Октиус. — Судя по всему, многие поколения ее предков, жившие в Орадейне, начиная с его основателя Сагаральда Седого, обладали магическим даром, но не подозревали о нем! Видимо, когда Сагаральд родился, рядом не было чародеев, способных заметить его способности, и они пропали втуне для него и потомков!

Тут к беседе присоединился Таламанд, до этого момента полностью погруженный в свои мысли.

— Я сопоставил время вспышек на Башне Остристринора с историей жизни Флиаманты, — начал он. — Помнишь, Эстальд, то, что она рассказала нам в Кронемусе? И вот что получилось — все шесть самых ярких вспышек день в день совпадают с самыми важными событиями в ее судьбе, которая строго вела ее по пути, указанному в пророчестве. Первая вспышка случилась в ночь с 25 на 26 июля 14511 года, когда она родилась. Вторая — через два с половиной года, когда погибли ее родители. С четырьмя вспышками, случившимися в течение 14530-го было немного посложнее… 30 марта пламя дало знать, что воительница отправилась в путь в полном одиночестве, а следовательно стала более уязвимой для воздействия темных сил. Следующий сигнал Башня подала, когда Флиаманта нашла кубок в форме дракона — его описание полностью совпадает с изображением, которое мы видели в Меланроте — это та самая чаша Итильгора Обездоленного, которая была необходима для воскрешения Смаргелла! Третья за прошлый год вспышка произошла, когда прислужники Остристринора напали на деревню, куда Флиаманта вернула свою находку, и завладели чашей. Последняя вспышка, которую мы видели, когда были в Меланроте, возвестила о гибели приемной семьи Флиаманты. Ведь Мерлагонд и его дети, точно так же, как и отец девушки, являлись потомками Остристринора. Это входило в условие исполнения пророчества о наследнице проклятого рода, согласно которому она должна была остаться совсем одна.

— Если не считать нас, — подумал, услышав эти слова, Эстальд, а вслух сказал:

— Я вспомнил о письме, которое правитель Орадейна написал ей перед смертью! В нем Эльмерус Тинтагиль, похоже, хотел рассказать Флиаманте правду. Там упоминалось о постигшем его «раскаянии», но последние строки были залиты чернилами, осталось непонятным, за что именно он просил у нее прощения…

— Наверное, за то, что он послал ее родителей на смерть, — предположил Таламанд.

— Вы считаете, что он это сделал сознательно?

— Думаю, что под влиянием Астергона. Этот тип умеет внушать навязчивые идеи. И не такие мудрецы становились игрушкой в его руках. А прямыми исполнителями воли Остристринора обычно были так называемые «охотники» — специально натасканные на убийство его наследников чудовища. Так, Зиндерхельц Мореплаватель, погиб в схватке с морским змеем Тиргофалем, а родителей Флиаманты скорей всего сожрал Эзингер. Это такой шестиголовый монстр, способный мгновенно появлятся в любом месте, куда его отправит Хозяин.

— А вот оно что! — воскликнул Эстальд, — значит, именно эту скотину я видел вчера в Нортанданэа после нашего совета в «Веселом пристанище». Когда все разошлись, я поднялся на крепостную стену. И на скале вдали… Мерзкое создание… Но он почти сразу испарился. Боюсь, как бы он не добрался до Флиаманты.

— Думаю, что у «охотников» теперь другая цель.

— Неужели мы? — догадался Маглинус. — А они уже знают, куда мы идем?

— Пока еще нет, но скоро узнают, можете не сомневаться.

— И все-таки мне кажется, что Флиаманта в опасности, — не унимался Эстальд.

— Это правда, только «Охотники» здесь не причём. Флиаманту не съедят, как ее родителей. Ей уготована более страшная участь: стать супругой самого Смаргелла, матерью новой расы человеко-демонов и тем самым погубить весь Нолдерхейм… 24 августа… А сегодня уже 2 мая. Не думал, что мне когда-нибудь доведется узнать точную дату конца света, — покачал головой Таламанд.

— Я не могу поверить, что Флиаманта способна на такое! У нее отважное сердце. Она бросится на меч или примет яд, но не станет в этом участвовать, — воскликнул Эстальд.

— Вы, мой молодой друг, забываете, как она обижена на весь свет, — возразил Октиус, и я, старый дурак, виноват в этом больше всех. Но я обязан был по своей должности подозревать ее. Это ее странное появление в Кронемусе и неожиданно открывший магический дар? А ее встречи с Астергоном? Что еще нужно, чтобы считать ее шпионкой? Сейчас я понимаю, что ошибся, но сделанного не вернешь, и обида, съедающая сейчас сердце Флиаманты, вполне может подтолкнуть ее в объятия Смаргелла.

— Безупречная логика, — думал Эстальд, — но почему же я опять начинаю его ненавидеть?

— Постойте! — воскликнул Маглинус. — Гонцы сказали, что она выезжает из Орадейна. Но как такое может быть? Он ведь сожжен дотла.

— Наверняка, это еще одна хитрая уловка наших противников. Они великие мастера создания иллюзий, — задумчиво произнес Таламанд. — Чтобы добиться согласия Флиаманты, они могли и не такое выдумать.

— А помните, в последних словах Виндара Остренда упоминалась «она»? Наверное, он как раз имел в виду Флиаманту, — уронил Маглинус. — Он сказал, что «она может…»

— Мы должны найти ее и все объяснить, — предложил Эстальд, заранее предчувствуя полную обреченность своей затеи.

— Ничего не выйдет, — вздохнул старый канцлер. — Магия врага слишком могущественна, чтобы позволить нам найти девушку. Похоже, она уже сделала свой выбор без нашего участия, но рано или поздно наши дороги снова пересекутся.

* * *

И вновь видение… Что оно означает? Если это пророчество, то насколько ему можно верить? Скорей бы кончились эти сны наяву. Но беда в том, что моя реальная жизнь так же призрачна. Я — никто, у меня нет имени, нет прошлого, а значит, нет и будущего.

— Прости, Пилигрим, — Эстальд задумался и нечаянно зацепил коня незнакомца.

— Пустяки, — ответил тот.

— Постой, мы с тобой случайно, — маг не мог отвести глаз от попутчика, которого впервые внимательно рассмотрел. — Нет, такого просто не может быть!

— Кажется, я теряю рассудок, — с ужасом подумал он. — Флиаманта, как же ты могла так поступить?

Но от этой мысли его отвлек громкий шум впереди. Таламанд неожиданно потерял сознание и неминуемо упал бы из седла на землю, если бы его вовремя не подхватили товарищи. Все немедленно остановились и собрались вокруг. Эстальд принялся за лечебные чары.

— Что с ним? — спросил Маглинус.

— Нечто очень странное. Мне кажется это как-то связано с…

— С чем?

— С тем, что мне только что померещилось.

— А что тебе померещилось?

— Я даже сам не знаю.

* * *

Крепостная стена была разрушена до основания, но Флиаманта все равно вошла в город именно там, где когда-то находились ворота, только бы не идти там, где прорвались враги. Она почти не надеялась найти здесь что-то знакомое. Вздыбившиеся высоко вверх громадные каменные плиты — кажется тут была главная площадь? А этот бездонный провал в земле — не здесь ли стоял королевский замок? После катастрофы, постигшей Орадейн, река Эарн изменила свое русло, затопив часть города и то место, где когда-то стояло поместье Мерлагонда. Там, где находился ее самый надежный и верный оплот, теперь была лишь тихая рябь на мутной поверхности воды.

А вот на возвышении рядом с городским кладбищем, похоже, кое-что уцелело… «Кажется, это стена дома Готфаруса, — подумала девушка, бессильно прислоняясь к остаткам каменной кладки. — А вот там был дворик, где я последний раз тренировалась перед тем, как отомстить Мальфарусу». Она посмотрела вниз и увидела на земле оплавившуюся монету. Неужели, одна из тех, что лежали в роковом кошеле, который она в гневе выбросила в день похорон?

Воительница прошла еще немного вперед. В провалах потрескавшейся земли тут и там белели кости и черепа. Ее взгляд задержался на осколке надгробной плиты «…схейм. Пока живем — по…» сумела разобрать она высеченные на камне слова.

— Неужели я забыла? — девушка уже не пыталась сдерживать слезы. — Неужели я и впрямь поверила, что не было великой жертвы, принесенной моими товарищами, и что они не погибли, защищая родной дом, а лишь ненадолго скрылись, чтобы потом вновь появиться? Разве их подвиг — ничто? Разве могут они вернуться по мановению какого-то колдунишки, только чтобы меня успокоить?

Девушка двинулась в дальний угол кладбища. Кажется, он вообще почти не пострадал. Со времени возвращения в Орадейн она не подходила сюда — и так было слишком много поводов для посещения этого печального места…

Две плиты лежали вплотную друг к другу, так что издалека можно было подумать, что это одна могила, просто очень широкая. «Мельдинар Гладсхейм (14490-14513)», «Хельфлена Гладсхейм (14491-14513)» и одна эпитафия на двоих «Свободные умирают не до конца».

Флиаманта опустилась на колени и в отчаянии припала губами к холодному камню. Слезы скатывались по щекам и капали в серую пыль. Как она могла поверить в то, что отец просто прятался от нее столько лет, как ее смог обмануть этот…

И тут воительница почувствовала, что глаза мгновенно стали сухими. Тело, практически не повиновавшееся ей после того, как она ступила на разрушенные улицы, вновь обрело прежнюю силу и гибкость, делавшие ее смертельно опасной в бою. Девушка положила руку на эфес меча.

Свободные умирают не до конца, — подумала она. — Там, в плену у чародейского морока я и впрямь была как будто мертва. Каждый раз, находясь в самой страшной темнице, я жаждала вырваться на волю, но в сейчас мои тюремщики заставили меня поверить в реальность сна, в который они меня погрузили. Настало время для пробуждения».

Решительными шагами, уже не останавливаясь у каждого камня, чтобы вспомнить, чем он был раньше, Флиаманта направилась прочь с кладбища и из города, как вдруг поблизости послышалось знакомое ржание.

Появившийся словно из ниоткуда белый конь серебристой стрелой пронесся по темной равнине и остановился перед девушкой, встав на дыбы.

— Громобой! — воскликнула она. — Ты выжил тогда на переправе! Единственный действительно уцелевший товарищ из той, прошлой жизни! Ты не можешь представить, как я рада тебе. Нам предстоит дальний путь, но, для начала я позволь мне завершить еще одно маленькое дело!

Ведя скакуна под уздцы, воительница поднялась на Ржавый холм к Прощальному камню. Из земли здесь, как и прежде, торчали наконечники копий тех учеников, что не вернулись из своего первого похода. Кое-где еще уцелели древки с вырезанными на них именами и датами, большую часть которых уже нельзя было разобрать. «Я, Флиаманта, дочь Мельдинара, торжественно клянусь, что никогда не забуду своего Орадейна…», — подняв глаза, прочитала она на поверхности камня. Обещание не выполнено. «Свой» Орадейн она забыла, заменив его другим, вымышленным. Этого не исправить, но… Пока она жива, ни один враг не дождется пощады.

Рядом с надписью воительница увидела довольно глубокую выбоину. Достав из походной сумки кожаный футляр с дневником, она убрала его туда и заложила снаружи крупным булыжником. Он пришелся точно по размерам выемки, так что даже очень внимательный глаз не заметил бы этого тайника.

— Теперь вперед, — прошептала она на ухо коню. — Но, предупреждаю, в первый раз это может быть непривычно, — и она достала посох и, творя уже привычную работу, начала чертить на земле магическую фигуру.

И вот они уже недалеко от стен фальшивого Орадейна. Флиаманта села верхом и направилась к воротам. Это было странно — вновь проезжать мимо Прощального камня, точно такого же, как там, дома, только без ее надписи. Небо было затянуто густыми тучами, щедро изливавшими на землю потоки воды, и освещено десятками серебристых молний.

— Что ж, — погодка подходящая! — со злым весельем подумала девушка.

Привратная стража, хоть и недоумевает, откуда взялся этот красавец-конь, но, разумеется, не задает никаких вопросов: солдатам лезть в дела королевы не положено. Вот уже и замок. Ворота раскрыты, из-за них льется гостеприимный свет. Некто, кого девушка уже не решалась назвать отцом, ждал ее на пороге.

— Надеюсь, ты съездила успешно и не слишком утомилась перед завтрашним выездом, дочь моя, — сказал он. — А, главное, не передумала.

На несколько мгновений повисла пауза.

— Конечно, не передумала, — произнесла Флиаманта.

 

Глава 7 Приговор вынесен

Они стояли на высоком западному берегу Ильтрейна. Ольдринг и Вальдрейк только что собрали сухие ветки и сложили на середине небольшой поляны, Рендаль поджег хворост простым заклинанием, Бальдус привязал грифона к дереву, а Кромфальд в очередной раз проверил, хорошо ли Дерлфорст уложен в чехол. Они были в Верхних Землях Великой Межгорной Цепи. Стоял май 14531-го. Подходил к концу первый год войны.

— Лишь несправедливо осужденному… мы будем верно служить, — в тысячный раз пробормотал Греймунд слова, заключавшие в себе тайну Носителя древнего оружия. — Вторая часть найдена, а понятней не стало… Кто же ты, «несправедливо осужденный?»

Сирринорские выси, Гранитное плато, Рунические горы, Дикая глушь, Риверсенд и могучая река, в первый раз преодоленные с таким трудом теперь пронеслись под ковром-самолетом и крыльями Дракончика за считанные дни. Погоня отстала — лишь во время первой ночевки путники видели вдалеке огни преследователей, после чего они исчезли. После короткого привала они поймали западный ветер и понеслись в Додриат. Им казалось, что Таламанда следовало искать именно там, если он, конечно, еще жив.

Город внезапно вырос посреди зеленой равнины, представ глазам путников. Одна из самых больших древних и красивейших цитаделей Нолдерхейма стояла на реке Хорос, притоке Тригла, впадавшем в свою очередь, в Ильтрейн. Через реку и рукотворные каналы были перекинуты многочисленные мосты, столь широкие и прочные, что по обеим сторонам каждого из них были выстроены дома в несколько этажей высотой. Берега Хороса, судя по всему, были болотисты, поскольку многие здания, стоявшие близко к воде, были построены на сваях, как и мостовые, сложенные из толстых, потемневших от времени бревен. Поражали просторная главная площадь, расположенная на возвышенности, и примыкающий к ней королевский замок. Скорей всего первоначально он представлял собой небольшой крестообразный донжон с башней посередине, однако за несколько столетий он оброс множеством бастионов, внутренних дворов, пристроек и переходов. Самыми новыми здесь, судя по наиболее светлому цвету кладки, были четыре исполинские восьмиугольные башни с острыми черепичными шпилями, стоявшие по углам твердыни. Гильдия магов в Додриате не обладала независимостью и была в подчинении у короля Аригандии, а потому располагалась прямо в его крепости в огромном здании, построенном в виде гладкого конуса, к которому прилепились два десятка башенок, придавших сооружению сходство с гигантской каменной елью.

Хотя за право называться самым большим в Нолдерхейме издавна непримиримо спорили несколько городов, в том числе и Кронемус, Кромфальд, едва опустившись перед воротами, свернув ковер и миновав подъемный мост, понял, что с готовностью признает таковым Додриат. А все из-за непомерного количества людей на улицах. Создавалось впечатление, что в городе не осталось ни единого закоулка, где можно было побыть в одиночестве. Даже небо казалось тесным из-за сотен пролетающих грифонов. Река и каналы были так сильно запружены плотами, лодками и баржами, что в некоторых местах их можно было перейти, просто перешагивая с одной палубы на другую. На улицах и площадях, приходилось буквально разгребать руками людское море. Всадники должны были проявлять чудеса ездового искусства и терпения, чтобы пробиться через толпу, никого при этом не затоптав. Но хуже всего были повозки: большие, маленькие, пустые, с разнообразным грузом, с людьми, увлекаемые животными, подталкиваемые вручную, повозки с грубо бранящимися возницами или вообще без возниц, кем-то брошенные посреди дороги, не могущие разъехаться повозки, столкнувшиеся, сломанные, порой даже перевернутые — очень разные, они были схожи в одном — на каждом шагу, даже на самых широких дорогах, они отчаянно мешали пройти, вынуждая людей лезть через заборы и прорываться через дворы, не обращая внимания на протесты хозяев.

Недоумевая, что же вокруг происходит, люди Кромфальда с трудом пробирались по идущей к центру Додриата улице из числа тех, что обычно носят прозвище «Улиц одного человека». Впрочем, все, кто по ней сейчас передвигались, похоже, пытались доказать неправильность подобного названия, протискиваясь в узкий проход между домами едва ли не по пятеро сразу. Но тут стены расступились, и путники оказались на главной площади, впрочем, ничуть не менее людной, чем любое другое место в городе. Не успев толком осмотреться, они услышали поблизости знакомый голос:

— Вот уж не ожидал встретить вас здесь, друзья! Впрочем, добро пожаловать!

— Мессир Флоритэйл? — обрадовался Кромфальд; правитель Меланрота и канцлер тамошней магической гильдии стоял перед ними; он был в простом и довольно грязном дорожном плаще и выглядел крайне измотанным.

— Какой я теперь «мессир»? — вздохнул он. — После всего случившегося…

— А что произошло? — поинтересовался Бальдус.

— Давайте пройдем в нашу временную резиденцию, — с трудом сдерживая нахлынувшие чувства, сказал волшебник. — Там вы сможете поесть и отдохнуть, и мы расскажем друг другу свои истории.

Штаб Флоритэйла располагался в просторном каменном доме напротив ворот королевского замка. В зале на первом этаже, да и в других помещениях тоже, было полно народу, кругом царила непрекращающаяся суета. Кромфальд всюду обнаруживал знакомые лица — это были маги и рыцари, которых они год назад видели в Меланроте.

— Мой город пал, — начал Флоритэйл. — Проклятые подземелья Остристринора! Почему же ни у меня, ни у кого-либо из моих предшественников не нашлось времени засыпать все ходы? Враг сумел подкопаться под нас при помощи гигантских червей и мантикор, а потом его чародеи применили мощнейшие взрывные чары, превратившие в труху целые улицы и кварталы. «Добрая ведьма» ушла под землю целиком. Главная башня гильдии — и та не устояла: ее обломками накрыло два десятка улиц… В общем, оставаться в Меланроте не имело смысла. Элиокаст обнаружил слабое место в кольце осады и направил всех своих грифонов туда. Сам он погиб, но благодаря его подвигу около половины мирного населения и немалая часть войска смогли вырваться из окружения. Все мы направились в Додриат. Сюда же стягиваются бегущие от стремительно наступающего противника жители западных областей. Враг будет здесь самое большее через три недели. Виндальв Первый, король Аригандский, очень добр, он готов взять под свою защиту всех, но надолго ли нам хватит продовольствия?

Кромфальд открыл было рот, чтобы задать вопрос, но Флоритэйл решил добавить еще кое-что:

— А вам ничего не известно о судьбе победителя нашего турнира, Маглинуса Кандланта? Жив ли он?

— К сожалению, мы не знаем. А что?

— Если встретите его, передайте печальную весть — прежде чем напасть на Меланрот, Смаргелл атаковал Элиомилард. Погибли все, кто был в замке, а если кто и выжил, то он попал в плен. Леди Эльдимена также находилась там. Никто не знает, что с ней случилось. Думаю, что особых надежд питать не стоит.

— Соболезную Маглинусу. Если он жив, и если мы вдруг встретим его, обязательно все расскажем, — ответил Кромфальд. — А вы, милорд, случайно не получали никаких вестей от Таламанда?

То, что рассказал волшебник, заставило всех слышавших его переглянуться.

— Он намеревался направиться в Халадрион, затем — в Нортанданэа, а оттуда уже в Вальдленн, — закончил Флоритэйл свою историю. — Чистое безумие.

Греймунд уже открыл рот, желая что-то сказать, но так и закрыл его, не издав ни звука, поскольку Кромфальд незаметно для остальных приложил палец к губам.

— Вы не останетесь здесь? — спросил их бывший канцлер меланротской гильдии. — Для таких опытных воинов и магов как вы в Додриате всегда найдется дело.

— Нет, мы уже обещали. Дали слово нашим союзникам в Нортанаданэа, что поможем им защитить город, — Кромфальд мысленно сокрушался, что заранее не выдумал правдоподобной истории.

— Что-то секретное, насколько я понимаю. Что ж, тогда я бы посоветовал вам спешить — весть о прорыве обороны в нижнем течении Айронта пришла еще несколько недель назад, а ведь путь вам предстоит неблизкий. Я сейчас распоряжусь, чтобы вам дали золота в дорогу. К сожалению, ничем большим я помочь не могу — король запретил отдавать оружие и провизию тем, кто не будет участвовать в обороне города. Но про деньги ничего не сказано, а нам все-таки удалось чудом спасти часть меланротской казны.

И тут же путникам принесли увесистый мешочек золотых монет.

— Не стоит долго благодарить меня, ведь вы очень спешите, да и я тоже, — сказал Флоритэйл. — По этой же причине проводить вас не могу. Удачи! И передайте Таламанду, если вдруг его встретите — я все-таки верю ему!

* * *

— Может, стоило ему рассказать? — спросил Рендаль, отмечая на карте недавно преодоленный путь; огни Додриата только что скрылись во тьме, впереди лежали равнины Верхних Земель. — Таламанд, судя по всему, был с ним предельно откровенен.

— Да, но тогда дело происходило в Меланроте, где Флоритейл был главным. А здесь он принял покровительство местного короля, которое возможно обусловлено различными обязательствами. Например, рассказывать о всех важных сведениях, которые попадут к нему. Раскрыв нашу тайну, мы могли бы тем самым поставить мессира в неловкое положение. А узнав о нашей миссии, король Додриата мог бы не выпустить нас из города, опасаясь что враги отберут у нас Дерлфорст. Или кому-нибудь из местных правителей помельче пришла бы в голову идея сделки с врагом (например, «мы вам — щит, а вы нас за это не трогаете»), ведь Смаргелл был бы явно не против заполучить оружие, столь для него опасное. Кроме того, подозреваю, что когда Таламанд рассказывал все Флоритэйлу, народу вокруг было поменьше. Любой в резиденции мог услышать наш разговор, а мало ли кто там ошивается?

— Флоритэйл все равно не смог бы помочь нам больше, чем сейчас, — согласился Хольборг. — Меня другое беспокоит. Судя по его рассказу, Таламанд покинул Меланрот в начале марта. То есть примерно тогда же, когда мы спустились с Динхарских гор. Возможно ли вообще его догнать?

Этот вопрос каждый в отряде то вслух, то про себя задавал несчетное количество раз, не рассчитывая получить ответа. Порой кто-то поддавался унынию и начинал открыто разглагольствовать о бессмысленности предпринятой затеи: как можно в огромном охваченном войной мире найти одного человека, которого к тому же в последний раз видели живым почти полгода назад? Кромфальд старался пресекать подобные разговоры, хотя приводить ответные аргументы порой было очень непросто.

Так или иначе, назавтра они пересекли Тригл, а еще через два дня дошли до Сиаленских гор, которые здесь, впрочем, и горами-то можно было назвать с большой натяжкой. Хребет, в своей центральной части достигавший двух миль в высоту, у восточной оконечности превращался в цепь лесистых холмов, среди которых лишь изредка мелькало нечто похожее на настоящие горные пики. Проносившиеся под ногами луга, журчащие ручьи и небольшие озера, невероятно чистый и прозрачный воздух — на все это путники не обращали никакого внимания. Каждый день они мчались вперед все быстрее, сокращая остановки на сон и еду.

Оставив позади горную цепь, миновав Полуночную долину, место, где встретились основатели Меланрота — Итильгор и Мэйфлин, где пришел в мир Смаргелл, и где при Остристриноре начался более чем пятисотлетний путь к возрождению демона, путники в середине мая увидели берега Свирнира, реки, за которой начинался Халадрион.

В тот день они опустились в небольшой дубраве на восточном берегу, чтобы пополнить запасы провизии.

— Я, когда снижался, заметил на большем дереве над рекой весьма аппетитные плоды, — сообщил товарищам Бальдус Финдерин. — Пойду, сорву парочку.

— Ладно, только осторожней, — откликнулся Кромфальд.

— Да кто здесь может угрожать такому мастеру, как я? — беспечно махнул рукой волшебник, раздвинул руками ветки кустарника и скрылся в зарослях.

— Так что ты там говорил, по поводу Таламанда? — продолжил Кромфальд прерванный разговор с Ольдрингом. — Думаешь, что он… — громкий хруст веток в том самом месте, где минуту назад скрылся Финдерин, заставил оборваться на полуслове, а весь отряд — резко обернуться в сторону кустов.

В следующий миг из чащи появился Бальдус с поднятыми вверх руками.

— Что за… — начал Кромфальд, то тут разглядел стройную фигуру эльфа, притаившегося в кустах за спиной товарища. Лесной житель держал в руках длинный натянутый лук, и наконечник стрелы смотрел точно в затылок Финдерина.

Воины и маги как один вскочили, схватившись за свое оружие, волшебные палочки, жезлы и посохи.

— Спокойней, — подал голос эльф, державший Бальдуса на прицеле. — Если вы настроены подраться, то у нас есть чем ответить, — и он негромко свистнул.

Раздвинулись ветки стоявших вокруг деревьев, зашевелись заросли кустарника и вьющихся растений, и отовсюду на путников нацелились смертоносные острия не знающих промаха эльфийских стрел. Подумать только, полсотни лучников окружили место стоянки, а никто из отряда этого даже не заметил! Не зря, значит, говорят, что найти эльфа, спрятавшегося в лесу, можно, только если тот сам этого захочет.

— Пожалуй, для начала мы настроены поговорить, — сказал Кромфальд, выходя вперед и попутно пытаясь оценить силу противника; впрочем, сделать это было трудно — эльфы не любили сразу показывать ее полностью. Наверняка далеко не все стрелки вышли из своих укрытий, а уже тем более местные колдуны, владевшие особой эльфийской магией, куда более древней, чем людская, и совсем на нее не похожей.

— Тогда отвечайте немедленно — кто вы?

— Простые путники. У нас с вами общий враг и общие цели.

— Что вы делаете, здесь, на границе Халадриона?

— Мы, — тут Кромфальду пришла в голову неожиданная идея, — надеялись получить весть о нашем старом друге, который, возможно, останавливался у вас какое-то время назад. Может быть вы знаете его. Это — знаменитый волшебник из Кронемуса Михрамус Таламанд.

Никто в отряде не мог и предположить, какой эффект произведет это имя. Тетивы луков, мгновение назад слегка ослабевшие в руках стрелков, решивших, что Кромфальд и его люди вроде как нападать не собираются, натянулись с новой силой, а воин, державший на прицеле Бальдуса, и видимо, бывший здесь главным, призывно свистнул. По этому сигналу, как и предполагал волшебник, из кустов возникли новые стрелки, а также несколько эльфов в длинных одеждах. Они держали руки перед собой, сложив пальцы так, что получались какие-то странные знаки. Это и были Халадрионские маги, способные в случае необходимости обрушить на врага всю древнюю мощь своего родного леса.

— И вы рассчитываете на нашу помощь, друзья мерзавца, который прикинулся нашим союзником, а потом соблазнил своими лживыми речами двенадцать наших лучших воинов и чародеев и заставил их сбежать в столь грозный час, бросив Халадрион на произвол судьбы?! — голос эльфа звенел как металл. — Думаете, мы станем поддерживать тех, кто заодно с подлым предателем?!

— Негодяи! — раздался яростный возглас с другой стороны; говорил один из стрелков, стоявший на развилке большого дерева. — Эйлими, моя возлюбленная, ушла с вашим гнусным дружком! Это он повел ее на верную смерть! — и, похоже, не сумев совладать со своим гневом, эльф пустил стрелу.

Это было так неожиданно, что Кромфальд успел лишь в последний миг прикрыть Палантуса магическим щитом и стрела, угодила воину не в горло, а в плечо. В тот же миг все участники события, до этого стоявшие абсолютно неподвижно, сорвались со своих мест. Запели тетивы луков, зазвучали заклятья, полумрак леса озарился разноцветными сполохами. Грифон, сорвавшись с веревки, метнулся в сторону хозяина и налетел на командира эльфов, державшего Финдерина на прицеле. Отброшенный ударом крыльев стрелок совершенно не изящно приземлился в колючий кустарник.

Одними губами что-то прошептали эльфийские колдуны, и ветви деревьев вдруг начали стремительно расти, пытаясь дотянуться до сгрудившегося на середине лужайки отряда Кромфальда, а еще через нескольких мгновений из чащи леса вырвалась целая туча мерцающих огней, чем-то напоминавших гигантских светляков. Это были вызванные чародеями духи деревьев, трав, камней, ручьев… Первый огонек, достигший места боя, ударился о землю под ногами воина, и в следующий миг твердый грунт обратился настоящим водоворотом, так быстро засосавшим бойца с головой, что никто не успел даже попытаться ему помочь. Многие были уже ранены, Греймунд — оглушен.

— Срочно взлетаем! — в пылу боя заорал Кромфальд, молниями отражая тянущиеся к нему ветки, как вдруг его ослепила ярчайшая вспышка. Алого цвета луч, ударивший откуда-то с неба, угодил в ковер-самолет обратив его в кучу пепла. Языки пламени взметнулись до самых древесных крон.

Участники боя замерли, забыв о противнике. «Кто это сделал?» — вопрос словно застыл на лицах людей и эльфов. Впрочем, это продолжалось не более секунды, ведь ответ был получен почти сразу. Восемь черных крылатых теней пронеслись над поляной на высоте двухсот футов и, сделав круг, пошли на новую атаку. Твари были чуть поменьше драконов, но гораздо крупнее горгулий — скорей всего химеры либо виверны, чудовищные ящероподные птицы, живущие в Скалах Стревятников на далеком севере. Каждый монстр нес на себе по нескольку всадников-магов.

— Это — разведчики Смаргелла! Уходим! — завопил поднявшийся на ноги командир эльфов; одновременно с этим один из противников метнул вниз веер зеленых лучей, на лету превращавшихся в острейшие шипы. Атака накрыла эльфов, находившихся на деревьях с южной стороны поляны — раненые и убитые они посыпались с веток, расположенных на высоте в десять человеческих ростов, словно спелые плоды.

— Ну ничего себе разведочка! — завопил Кромфальд. — Нам тоже пора отсюда! А ты, тварь, отведай моих световых копий! — И он направил в химеру, вновь собиравшуюся атаковать отряд, тонкие лучи света, напоминавшего солнечный. Они ранили не хуже острейших клинков, и чудище, с диким ревом сбросив всех наездников, камнем полетело к земле, ломая на своем пути толстые сучья.

Вдруг отвратительная виверна опустилась прямо на середину поляны. Исполинские огненные хлысты, исходящие из жезлов чародеев-седоков, засвистели в воздухе, поджигая все вокруг. Трое эльфов-лучников и один маг из отряда Кромфальда были мгновенно обращены в пепел. При этом эльфийские стрелы, сыпашиеся на чудовище и его наездников со всех сторон, отскакивали обратно, не причиняя ему никакого вреда.

— Э-ге-гей!!! — завопил Бальдус, бросаясь в атаку на своем Дракончике; грифон вцепился когтями в бок монстра, превосходившего его по размерам раз в семь, и в следующий миг был отброшен далеко в сторону.

Финдерин ударился затылком о толстый сук и потерял сознание. Он бы упал наземь, но крылатый друг вовремя подхватил его своими когтями. Тем временем эльфы смогли опутать чудище и его всадников заколдованными древесными побегами. Самый толстый из них трижды обвился вокруг шеи чудовищной птицы и задушил ее.

Но оставшиеся шесть тварей пошли в новую атаку. На жезлах магов вспыхнули какие-то синие огоньки.

— Похоже, они готовят звуковой удар! — воскликнул Кромфальд. — Ложитесь на землю и затыкайте уши!

И в ту же секунду сокрушающая волна звука, оглушительного, как звон тысячи колоколов, подбросила всех, кто находился на поляне, и нещадно ударила о стволы деревьев. Эльфам деревья не могли нанести вреда, поэтому они тут же вскочили на ноги. А вот людям сильно досталось. Переломы и ушибы, несколько человек лежали, как мертвые и только маги сразу понимали, что в их товарищах еще теплится жизнь. Все, кто смог встать, подхватили раненых и метнулись глубже в чащу, не оглядываясь на новые разрывы за спиной.

— Мы вместе сражались, может, не будем перед лицом превосходящего нас противника разбегаться в разные стороны!? — прокричал Хольборг вслед эльфам, уже почти растворившимся в темноте леса, но те либо не услышали, либо не захотели отвечать.

— Вон там в овраге густой кустарник! Скроемся в нем! — показал Струмир куда-то вперед.

Сделав несколько кругов над лесом, вражеские разведчики улетели прочь, и только после этого измученные, перепачканные кровью и грязью путники смогли выбраться из своих укрытий, настало время подсчитывать потери. Теперь в отряде Кромфальда осталось тринадцать человек — в бою погибли мечник Хеймдалль и волшебник Ортвин. Четверо, в том числе Бальдус и Греймунд, были тяжело ранены и находились без сознания, все остальные отделались более легкими повреждениями. У Дракончика была сломана передняя лапа, а летающий ковер полностью сгорел.

Кромфальд спустился к протекавшему рядом ручью, чтобы напиться и смыть кровь с лица и рук. Набрать воду было не во что — все было брошено на той злосчастной поляне, а искать что-либо там сейчас было слишком рисковано. К счастью, Дерлфорст уцелел. По чистой случайности не был потерян и кошель с деньгами Флоритэйла, который маг пристегнул себе на пояс. Провизии не было, разводить костер пока не решались, его легко заметить сверху, а ведь надо было помочь раненым.

— По крайней мере, мы получили две хорошие новости, — вздохнул Вальдрейк, отрывая от своего плаща полоску ткани и перевязывая ей рану на предплечье. — Во-первых, Таламанд смог добраться до Халадриона и успешно покинуть его. Во-вторых, теперь он скорей всего не один. Жаль, неизвестно, давно ли он здесь проходил.

— Да уж, спросить не получилось, — невесело усмехнулся Кромфальд. — Но теперь я точно знаю, как нам надо идти — назад к тракту, идущему из Полуночной Долины на юг. Через несколько дней он должен разойтись на три дороги — та, что поворачивает на восток, ведет в Зюйденкост, идущая прямо — в Хиаманд, но нам понадобится третья, западная. По ней мы сможем добраться до Бламодена, там сесть на корабль (благо, золота у нас достаточно), доплыть до Финдеуса, сойти на берег, а оттуда уже в Нортанданэа.

— Но какой это огромный крюк!

— Да, но зато по хорошим дорогам и по морю, которое летом как правило достаточно спокойно. Если еще раз не встретимся с вражеской разведкой или эльфами, а корабль будет надежным и с опытной командой, ветер — попутным, и если нам вообще повезет…

— Слишком уж много всяких «если»! А уж слово «везение» нам вообще пора забыть!

— Возможно. С другой стороны, мы ведь вообще могли не дойти сюда. Погибли бы в Кронемусе, на Динхарском Хребте, в Чертогах Нидавеллира, в Сирриноре или на этой проклятой поляне…

* * *

Следующие три дня путешественники вынуждены были двигаться на восток — в противоположном от предполагаемой цели направлении. Наконец, на четвертое утро после схватки на берегу Свирнира они вышли на поросший еловым лесом край крутого склона. Внизу, словно коричневая река, тянулась старинная дорога, достаточно широкая, чтобы на ней могли разъехаться две повозки. С севера, где в огненном свете небес едва-едва угадывались далекие силуэты Сиаленских гор, она бежала на юг, узкой нитью извиваясь по дну глубокого заросшего мелким лесом оврага. Именно туда и предстояло направиться отряду Кромфальда.

На протяжении всего пути странники несколько раз вынуждены были прятаться от проносящихся в небе вражеских разведчиков. Правда, последние были куда менее грозными, чем напавшие на границе Халадриона — всего три-четыре горгульи с всадниками, Тем не менее Кромфальд предпочитал не рисковать зря.

По дороге часто попадались большие и малые поселения, но путники заходили в них только дважды — чтобы купить провизии.

К началу лета они добрались до развилки и свернули на юго-запад. Дорога вела их к переправе через Свирнир, недалеко от его устья. За ней лежала так называемая Янтарная коса, единственный в междуречье Орнеа и Свирнира клочок земли, принадлежащий не эльфам, а людям. Там издавна стоял Бламоден. Попасть из него в Финдеус по суше было невозможно, потому что к западу от города Халадрионский лес спускался к самому берегу Великого Океана. Там располагались морские порты и приграничные заставы эльфов, вход на территорию которых странникам теперь был заказан. Именно поэтому Кромфальду и его людям было жизненно необходимо сесть на корабль в Бламодене.

Чем ближе отряд был к цели, тем более несчастными и напуганными выглядели жители селений, раскиданных по Зеленохолмью. «Оставят ли нас в живых?» «сколько им придется отдавать?» «не заставят ли нас вступать в их войско?» — вопросы, подобные этим, путешественники слышали везде, где были, и с каждым днем все чаще. Горгульи-разведчики, впрочем, не нападавшие, а только следившие за местностью, теперь проносились над головой каждый час, но главную причину всеобщего страха Кромфальд и его друзья узнали спустя несколько дней, когда дорога довела их до океана и пошла вдоль побережья.

На бесконечный песчаный берег с множеством бухт лениво накатывали волны, казавшиеся абсолютно черными, только с шапками белой пены. Здесь и на островах, порой видневшихся посреди величественной морской глади, было множество рыбацких деревушек. У дощатых причалов, к которым до этого приставали лишь лодки и легкие баркасы, стояли казавшиеся неестественно огромными рядом с узенькими мостиками корабли под черно-алыми парусами со знакомым до боли зловещим гербом. Галеры и галеасы с несколькими рядами весел и под косыми парусами, высокие галеоны, каравеллы, карраки, быстроходные шлюпы… На всех палубах грозно возвышались катапульты и баллисты, и судя по обилию разрушенных и сгоревших домов на берегу, их совсем недавно пускали в ход. Устрашающе вспенивая воду, на отмелях плескались какие-то жуткие морские монстры. Крылатые твари по большей части кружили над водой подальше от берега, а по улицам, площадям и причалам лениво расхаживали орки, гоблины, тролли, огры, варвары, циклопы, минотавры и другие страшные солдаты завоевателей, одним своим видом заставлявшие мирных жителей с ужасом прижиматься к стенам, и безнаказанно врывавшиеся в дома.

— Похоже, Смаргелл не смог захватить Халадрион, атакуя только с запада, и решил окружить его, — проговорил Кромфальд, рассматривая происходящее на берегу с высокого холма.

— Что значит «только с запада»? — спросил Греймунд. — Получается, что Лоэнринтию и Оссириаден он уже захватил?

— Ты же еще в Додриате слышал весть о прорыве на Айронте. По-моему, с самого начала было ясно, что если линия обороны по реке скоро будет разорвана, нашим уже практически не за что будет зацепиться. Достойное сопротивление могли оказать только Финдеус и Нортанданэа, но и они должны были когда-нибудь пасть… Да, это только предположение, но и я просто не вижу других вариантов.

— Судя по всему, здесь они не стали вырезать всех мирных жителей, — заметил Хольборг. — Вон, например, там кто-то тащит мешки с кораблей на берег — это точно местные рыбаки.

— В этих мирных краях практически некому оказывать сопротивление, — ответил Кромфальд. — А значит, у Смаргелла нет причин истреблять население поголовно. Можно ведь заставить их таскать те же мешки. Ну а если кто-нибудь станет бунтовать или работать недостаточно старательно, то его с удовольствием слопают тролли или те же горгульи. Вообщем, люди существуют здесь на правах скота: и они и тягло, и живой припас.

— Но как же мы пройдем по захваченной территории? — Спросил Рендаль. Ведь и Бламоден, скорей всего, уже тоже…

— Раз выжили местные, сможем и мы. Придется только на время убрать оружие и действовать исключительно хитростью. К тому же, золото Флоритэйла наверняка позволит нам договориться с врагом, не таская для него мешки.

Завоеватель пока не спешил продвигаться вглубь территории, но единственной тому причиной, похоже, было желание всласть поживиться в прибрежных районах. Никакой линии обороны на его пути, по сути, не существовало. Зеленохолмье можно было брать голыми руками, не встречая даже подобия сопротивления.

Стараясь держаться в нескольких милях от высадившегося на берег противника, путешественники вскоре вновь вышли к Свирниру. Здесь их подстерегал еще один сюрприз, пусть и ожидаемый, но все равно вызвавший единодушную реакцию, состоявшую целиком из бранных слов.

У воды столбами поднимался вверх сизый дым костров, и колыхались развеваемые морским бризом полы шатров и палаток. Вместо обычной паромной переправы в устье Свирнира захватчики наладили понтонный мост, одна из частей которого была подъемной — для прохода судов. На обоих его концах были выставлены заставы с множеством хорошо вооруженных стражников. Среди тех, кто стоял на ближней стороне, путники разглядели часовых явно из числа местных. Одетые в черные доспехи и плащи, вооруженные ятаганами и пиками, они выглядели крайне неестественно. Предатели? А может быть, враг взял в заложники их жен и детей и заставил вчерашних рыбаков, пахарей, охотников и мастеровых служить ему под угрозой жестокой расправы над семьями?

К счастью, члены отряда обнаружили пост раньше, чем стража заметила их, и, не медля, свернули с дороги в ближайшую рощу.

— Вот и пришло время договариваться, — сказал Кромфальд. — И то, что часть стражи набрана из здешних жителей, означает, что это в принципе возможно. Сейчас я подойду к ним и побеседую. Оггерин, возьми Дерлфорст, мою волшебную палочку и золото.

— Ты что, собираешься идти один?! — поразился маг. — Да еще без оружия?!

— Именно так. Объясню, что я — мирный человек. Да, я не особенно рад появлению таких шумных гостей, но и не строю из себя героя, ведь для меня главное — просто выжить. Кто ж семью иначе кормить-то будет? Потому я и готов принять условия этих малоприятных господ. А если меня вдруг начнут обыскивать, так придраться будет не к чему. Напротив, если они найдут волшебную палочку, меня точно убьют или возьмут в плен как врага, а потом еще и округу прочешут, чтобы найти возможных сообщников.

— Ладно, удачи! — вздохнул Оггерин, бережно укладывая чехол с Дерлфорстом на пень. — Но если мы поймем, что что-то пошло не так, немедленно бросимся на помощь, сколько бы этих гадов там не было!

Кромфальд вышел на дорогу и, не скрываясь, направился к заставе. Она состояла из нескольких деревянных построек и тяжелых ворот, перекрывавших вход на мост. Судя по запаху смолы и еще неубранным кое-где стружкам, все это было построено считанные дни назад.

— А ну стой! — рявкнул воин-варвар с алебардой, до этого слонявшийся перед воротами; несколько его товарищей натянули короткие, не чета эльфийским, луки. — Кто таков, и что тебе здесь надо?

— Меня зовут Агенор, я — мирный торговец, — без запинки соврал Кромфальд. — Хочу получить разрешение пересечь реку.

— Что ж ты за торговец такой? Судя по одежде, ты вообще никогда денег в руках не держал! — хохотнул стражник. — И зачем тебе на другую сторону? Уж не шпионить ли на территории, находящейся под властью Великого Смаргелла, да будет вечно его царство?

— Вовсе нет, сэр, — волшебник постарался придать своему голосу самое заискивающее выражение, на которое он был способен. — Мне не с руки вмешиваться в крупные свары больших правителей — главное, чтобы мое маленькое дело процветало. А кто будет главным, не так уж важно. Раньше торговля шла не очень, но при Великом Смаргелле она может…

— Да будет вечно его царство! — резко оборвал его варвар.

— Что? — не сразу понял маг.

— Тебе повезло, что ты еще не переступил через границу! За ней употребление имени Повелителя без должного почтения карается смертью через посажение на кол!

— Да будет вечно его царство, разумеется, простите, — Кромфальд согнулся в три погибели. — Так вот, я толкую о том, что при Повелителе, я верю, дела мои пойдут куда лучше, и ради этого готов верно ему служить.

— Застрелить бы тебя прямо здесь, чертов болтун, и бросить потом в реку! Да жалко воду портить твоим вонючим трупом! — варвар сплюнул на землю. — Кстати, где же твой товар? Весь в карманах умещается?

— Нет-нет, вовсе нет. Все мои люди, еще двенадцать человек, остановились в деревне неподалеку. Товар с ними.

— И чем вы торгуете, грязные уроды?

— Грифонами. Сейчас у нас есть только один, зато прекрасно обученный.

— Что-то не вериться, чтобы такое дело было невыгодным. Я слышал, что в Бламодене грифонов с севера продают по десятерной цене!

— Все куда сложнее, — вздохнул Кромфальд, неприятно удивляясь подобной осведомленности врага. — Люди, разводящие зверей на фермах Полуночной долины, потеряли всякую совесть — поднимают цены едва ли не каждую неделю. А дорога, корм, охрана (куда же без нее такому товару?). Мы работаем практически себе в убыток, — чародей, как мог, старался подражать типичным причитаниям мелких (а значит, самых жадных) торговцев и ростовщиков.

— Ладно, Антегнор, или как тебя там, мы пропустим твой несчастный караван. Однако, ты упомянул об охране. Не знаю, кто может охранять таких оборванцев, как вы, но на всякий случай предупреди их, что ношение любого оружия либо волшебных палочек в землях Его Темного Величества без специального разрешения, подписанного наместником Повелителя, карается смертью через посажение на кол!

— Да-да, конечно, спасибо, — Кромфальд вновь раболепно поклонился.

— Также запрещено пользоваться дорогами, не находящимися под контролем войск Его Темного Величества, лесными тропами и прочими обходными путями. Любой, кто по ним передвигается без специального разрешения, подписанного наместником Повелителя, является врагом Великого Смаргелла, да будет вечно его царство, и наказывается смертью через посажение на кол!

— Благодарю, вы так добры, что объяснили нам, дуракам, как надо себя вести. Теперь мы будем всегда следовать этим мудрым правилам.

— Уж постарайтесь, иначе точно долго не проживете! Да, кстати, ваша проклятая курица находится в клетке?

— А как же, мы всегда только так их и возим…

— И правильно делаете. Перевозка грифонов и иных опасных зверей вне клеток, а равно попытка выпустить их наружу в землях Повелителя без специального разрешения, подписанного его наместником, карается смертью…

— Через посажение на кол? — выпалил Кромфальд, желая показать, что он хорошо усвоил смаргелловы законы.

— Ха, не надейся отделаться так легко! Подвешивание за ноги, порка кнутом, затем дробление ломом суставов на руках и ногах, обливание по очереди холодной и горячей водой, вырывание нижней челюсти, вспарывание живота, вытаскивание кишок раскаленными щипцами и выставление трупа на три дня в людном месте, а после — скармливание троллям — вот что тебя ждет!

— Мы и не думали выпускать грифона из клетки, очень, кстати, надежной, — ответил Кромфальд. — Ну, я с вашего позволения, пойду к своему каравану, — и, дождавшись кивка стражника, волшебник развернулся и зашагал прочь.

— Не забудь про пошлину за проход моста — серебряная монета с человека, две — с лошади, семь — с телеги и три золотых с грифона, слышишь ты, торгаш! — крикнул воин ему вслед.

* * *

— Что ж, придется посадить Дракончика в клетку, — вздохнул Греймунд, выслушав рассказ Кромфальда.

— Только не вздумайте его и впрямь там продать! — воскликнул Бальдус, вскакивая с бревна.

— Я успел тут немного осмотреться, — заговорил Ольдринг. — Здесь справа в получасе ходьбы есть небольшой городок, окруженный частоколом. Там, я думаю, можно будет купить инструменты и материалы для сооружения клетки. Но если мы затеем строительство прямо в городе, да еще приведем туда грифона, возникнет слишком много шума и ненужных вопросов. Именно поэтому я предлагаю испытывать свое столярное мастерство вон на той поляне у подножья холма. Осталось только понять, что должна представлять собой эта клетка и во сколько это обойдется.

— Так давайте этим и займемся, — ответил Кромфальд.

Никто не думал, что после стольких пережитых битв и прочих злоключений их нынешняя задача окажется такой трудной. За неимением пергамента и чернил, чертежи рисовали острой палкой прямо на земле. Ясно было, что покупать обычную повозку с лошадьми и упряжью, а затем сооружать на ней клетку, либо самим строить подобную повозку невозможно — слишком дорого, даже несмотря на щедрость Флоритэйла и проявленную путниками бережливость; исполнение второго варианта к тому же займет непозволительно много времени. А ведь им предстояло еще нанимать корабль и наверняка еще не раз платить пошлины, а может, и взятки. Передвигать телегу без лошадей при помощи магии также было нельзя — запретные чары сразу обнаружат.

— Вот уж не думал, что в ходе такой миссии, как наша, придется считать деньги, — пробормотал Рендаль, с раздражением заметая собственный неудачный чертеж. Выдуманная им конструкция никуда не годилась.

Наконец Струмир, хорошо разбиравшийся в осадных орудиях и механизмах, предложил довольно интересную идею. Поставленная на колеса клетка не должна была иметь дна, а некое подобие упряжи, надетой на Дракончика, позволяло грифону самому передвигать собственную темницу. Бальдус вначале возмутился предложением использовать благородного зверя как тягловое животное, но успокоился, когда Струмир пообещал приделать снаружи ручки, чтобы люди могли помогать грифону катить клетку.

— Вот здесь будет передняя ось, — показал Струмир на своем плане. — А тут — кормушка.

— Ну, это уже чрезмерная роскошь, — заметил Кромфальд.

— Разумеется. Особенно если сделать там двойное дно, чтобы спрятать палочки, оружие, а главное — Дерлфорст.

— Что ж, тогда трое пусть останутся здесь, а все остальные — вперед — за покупками.

Уже через час поляна напоминала строительную площадку. Потратив немало денег, товарищи Кромфальда закупили в городке, носившем название Хильдгарт, множество досок, брусьев и жердей (впрочем, не лучшего качества), ящик гвоздей, несколько мотков веревки, необходимые инструменты и четыре тележных колеса, ведь изготовить их самостоятельно было бы крайне сложно. Диковинная конструкция начала постепенно расти, хотя многим работа давалась непросто.

— Эх, Вангерта бы сюда, вот у кого был настоящий талант! — пробормотал Вальдрейк и тут же осекся, поймав взгляды товарищей и догадавшись, что сморозил глупость.

Вечером того же дня, а то, что наступил вечер, путешественники определили по смене направления ветра — бриз днем дует с моря на сушу, а ночью — наоборот, Бальдус собственноручно завел Дракончика в клетку, надел на него что-то вроде оглоблей, закрыл сделанные в правой стенке решетчатые двери и наложил тяжелый засов. В кормушку, под вторым дном которой скрывался бесценный груз и оружие воинов и магов, бросили кролика, незадолго до этого подстреленного Ольдрингом.

Всем пришлось немало потрудиться, ломая кусты и расширяя лесную тропку, ведшую от поляны к тракту, чтобы по ней могла проехать неуклюжая клетка. Совместными усилиями людей и крылатого пленника ее, наконец, выкатили на дорогу и повезли к форпосту.

— Их надо обыскать! — объявил начальник стражи.

Людям Кромфальда было непросто сдерживаться, когда охранявшие мост головорезы принялись беззастенчиво срывать с них плащи, залезать в их походные мешки и даже требовать снять сапоги.

— Чистые! — наконец отрапортовал один из пограничников.

— Хорошо, — ответил командир. — Надо бы еще телегу проверить, вдруг там какие тайники?

— Да где их тут устроишь?

— Посмотри, я сказал, а то всыплю полсотни плетей! Не для того тебя приняли на службу, чтобы ты здесь умничал!

— Возьмите пошлину, господин, — Кромфальд протянул пригоршню монет начальнику стражи.

— Хиленькая какая-то ваша клетка, — продолжал тот, оглядывая творение путешественников. — Если тварь вырвется, все будете отвечать также, как если бы выпустили ее умышленно! Надеюсь, ты, Агнетор, рассказал своим дружкам, что за это полагается?

— Возьмите пошлину, господин, — с нажимом повторил Кромфальд.

— Давай ее сюда! Эй, Ханар, тупая башка! Можешь не лазить по этой развалюхе, я посмотрел — в ней точно ничего не спрячешь! Открывайте ворота, пусть Агенор проезжает!

Бревенчатые створы отвалили в стороны, и вскоре под сапогами путников, колесами клетки и лапами грифона натужно заскрипели доски понтонного моста, слегка раскачиваемого волнами. В начале года отряд, бывший тогда в несколько раз больше, покинул захваченную врагом территорию через тайный перевал в Динхарских горах. Теперь странники вновь вступали на нее.

* * *

— Сколько же ты ему дал, что он не только в клетке не стал копаться, но и правильно произнес твое «имя», не прибавив ни единого грязного словечка? — спросил Греймунд, когда они оказались на середине моста.

— Пятнадцать монет золотом вместо положенных пяти, — ответил Кромфальд. — Чувствую, что попасть на корабль нам теперь будет очень трудно, но, поверь мне, это того стоило.

Янтарная коса была полностью занята Смаргеллом. Стало ясно, что путники правильно поняли план захвата Халадриона, намеченный врагом — очень скоро эльфийское королевство будет окружено со всех сторон. Многочисленные отряды сходили с кораблей на берег и отправлялись на север — к границе древнего леса, в этом месте находившейся примерно в двадцати милях от побережья.

При проездах застав и встречах с многочисленными патрулями кошелек путников неизменно худел, причем куда быстрее, чем это было установлено законом.

Каждый день они видели тех, кто еще недавно с полным правом называл эту землю своей; зрелище это было страшно. Худые, словно скелеты, израненные, заросшие, смертельно усталые, одетые в жалкие остатки одежды, люди рыли траншеи, валили деревья, таскали тяжеленные грузы. Трижды по дороге прогоняли закованных в цепи рабов — видимо, их вели в Бламоден, чтобы отправить по морю на запад, либо продать. Встречались и люди, подобные тем, кто охранял переправу через Орнеас. Чаще всего они выступали в роли надсмотрщиков, следивших за работой и готовых в любой момент обрушить кнуты на спины бывших соседей. Хорошие крепкие дома в окрестных деревнях заняли вражеские солдаты и командиры. Хозяев выкинули на улицу, заставив спать под открытым небом на голой земле. Судя по всему, этот мирный край достался демону достаточно легко, однако порой путникам все же попадались следы небольших, но яростных стычек, незахороненные останки убитых и пепелища поселений, жители которых не пожелали сдаться без боя.

По дороге им не раз встречались караваны, причем шедшие как в одну, так и в другую сторону. В большинстве случаев они передвигались под конвоем смаргелловых вояк.

Бламоден с его множеством шпилей (все здешние богатые горожане обязательно строили себе дома с башнями) стоял на выдававшемся в море мысу. Острый конец последнего, словно стрела в мишень, был направлен в сторону круглого острова, на котором стоял старинный каменный форт. Его мощные укрепления были сильно разрушены и покрыты копотью, которую не могли смыть даже разбивавшиеся о них морские волны. Впрочем, руины уже сейчас обросли лесами, а по ним карабкались сотни строителей, что свидетельствовало о намерении Смаргелла превратить покоренный город в надежный опорный пункт. Здания на берегу также сильно пострадали. На главной площади, выходившей прямо на порт, среди разрушенных до основания домов одиноко стояло здание ратуши, сплошь покрытое выбоинами от катапультных снарядов.

Несмотря на разруху, жизнь вокруг просто кипела. В ворота одна за другой въезжали повозки с награбленным в округе добром, под щелканье кнутов понуро шли вереницы рабов, захватчики по-хозяйски расхаживали по городу, пьянствовали в трактирах, хватали встречавшихся им на улицах женщин и занимались мародерством. Из порта постоянно отплывали корабли, им на смену приходили новые. Среди стоявших у длинных причалов судов Кромфальд и его друзья заметили и уцелевшие в битве за город, но захваченные врагом корабли когда-то славного Бламоденского флота. Их можно было узнать по многочисленным повреждениям, явно полученным в ходе штурма, и по белым парусам, которые враг еще не успел заменить на черно-красные.

— Сколько у нас осталось золота? — спросил Хольборг. Вместе с Кромфальдом и еще частью отряда они пробивались сквозь заполнявшую причалы толпу носильщиков, солдат, рабов, матросов, надсмотрщиков, магов и прочих здешних обитателей. Остальные путешественники находились в таверне, там же в конюшне оставили грифона.

— Семьдесят семь монет, чуть больше половины того, что дал нам Флоритэйл, — шепотом ответил Кромфальд. — Эй, приятель! — обратился он к мрачного вида матросу, стоявшему у переброшенных на берег сходней большой, с тремя рядами весел, галеры. — Куда следует этот славный корабль?

— Мне не положено отвечать на вопросы любопытных зевак, — отрезал тот.

— А если эти зеваки интересуются с вполне определенной целью и готовы щедро заплатить за помощь в ее достижении? — спросил волшебник.

Несколько минут спустя они уже сидели на мотках толстых канатов и беседовали с капитаном, здоровенным бородатым детиной с серьгой в ухе.

— Я везу рабов в Зиндерхельц, говорят, там им есть, чем заняться, — усмехнулся он, сплевывая за борт. — Я доставлю туда твою компанию и эту зверюгу за, — он ненадолго задумался, — семьдесят пять монет.

— Но мы направляемся не в Зиндерхельц, а в Финдеус, — напомнил Кромфальд. — Если вы не намерены туда заходить, мы поищем другой корабль.

— Поскольку это по пути, можно и туда, — ответил капитан, явно боявшийся потерять наметившийся доход. — Это будет стоить… — на его лице отразилась серьезная умственная работа — с одной стороны, Финдеус был в три раза ближе, чем конечный пункт назначения, с другой сильно сбавлять цену все равно не хотелось. — Шестьдесят монет золотом. Все вперед.

— Оплатим, когда поднимемся на борт, — ответил Кромфальд. — Вы ведь отправляетесь завтра утром, так?

— Да.

— Тогда до скорой встречи, господин Хармард!

— Бывай, Агенор, — оскалился в ответ капитан.

* * *

Катить тяжелую клетку через толпу на площади было непросто. Вот они миновали выстроенный перед ратушей эшафот. Вчера на нем были выставлены изуродованные тела шести человек, казненных всего за несколько часов до приезда Кромфальда в город. Как волшебник узнал в таверне, несчастных четвертовали за ничтожное сопротивление, оказанное солдатам Смаргелла.

Сейчас окровавленные останки убрали, а наверх поднялись несколько человек. Путники подумали, что готовится очередная казнь, и быстрее зашагали прочь. Многократно усиленный магией, голос герольда догнал их уже на дальнем конце площади, заставив резко обернуться. Судя по тому, что никто из людей на помосте не походил на палача или осужденного к смерти, эшафот использовался и для произнесения речей перед народом.

— Слушайте все! Слушайте все! Слушайте, подданные Великого Смаргелла, да будет вечно его царство! — слова, кажется, долетали до пламенеющего неба. — Совсем скоро война будет закончена, и на всех землях Нолдерхейма воцарится вечный мир!

— Держи карман шире, — прошептал Бальдус Финдерин. — Мы им еще такой «мир» покажем!

— Тихо, что-то мне подсказывает, что нам стоит послушать, — ответил Кромфальд.

— В ночь с 23 на 24 августа сего года, Повелитель сочетается браком с прекрасной Наследницей могущественного Остристринора! С этого дня начнется новое летоисчисление — он будет именоваться Первым днем Первого года Новой Эпохи — эпохи Его Темного Величества которая никогда не закончится! Под мудрым правлением четы Властителей, этот мир будет процветать! Добро и справедливость восторжествуют, а силы зла будут изничтожены навеки! Свобода и счастье…

— По-моему, все и так уже понятно, — прошептал Бальдус, обводя взглядом пораженных услышанным товарищей. — Нам тем более пора на корабль! Нельзя медлить ни секунды — иначе через два с лишним месяца всему миру настанет крышка!

— Стой… стой… — ответил Кромфальд, не в силах отвести глаз от оратора.

— Желающие поклониться невесте Повелителя, — продолжал тем временем герольд. — Должны отправиться в Зиндерхельц, где в середине июля наша будущая Владычица ненадолго остановится по пути в Инферос. Если вы поспешите, вы сможете узреть ту, что равна самому Смаргеллу (да будет вечно его царство!) и отдать ей почести!

Площадь взревела так, что стены уцелевших строений оказались в серьезной опасности. Солдаты и надсмотрщики, стремясь сделать радость всеобщей, принялись раздавать пинки, удары палками, кнутами и клинками плашмя местным жителям, закованным в цепи рабам и всем тем, у кого речь вызвала не искренний восторг, а ужас. Свою порцию ударов от нескольких здоровенных орков получили и товарищи Кромфальда.

С трудом подавив в себе желание дать хорошей сдачи и изобразив ликование, что далось особенно непросто, путники, наконец, смогли двинуться к причалу. Все молчали, каждый пытался самостоятельно осознать услышанное. Они не опоздали — никто из капитанов не посмел отплыть, не дослушав речи до конца. Многие в отряде обратили внимание, что тянущиеся к судам потоки людей увеличились. Одновременно с этим все вокруг огласили крики, стоны и плач. На глазах у путешественников, стража принялась без разбору хватать людей и силой тащить их на корабли.

— Что происходит? — поразился Струмир.

— Похоже, Смаргелл решил показать своей невесте, как радуются ее появлению люди со всех концов света, — проговорил Кромфальд. — Даже не представляю, во скольких еще захваченных городах сейчас происходит то же самое…

— Но кто… — также шепотом начал воин, — однако его голос был заглушен громовым рыком капитана Хармарда:

— Добро пожаловать на борт «Черной бури!», закатывайте сюда свою проклятую клетку и поплыли скорее из этой дыры!

Пока прочие члены отряда снимали колеса у темницы Дракончика и толстыми канатами крепили сооружение на палубе (чтобы не каталось туда-сюда во время качки), Кромфальд что-то прошептал капитану и расплатился с ним.

* * *

«Черная буря», постепенно набирая ход, выходила из бламоденского порта. Удалялись набережные, причалы и стоящие у них корабли. По левую руку остался остров с полуразрушенной крепостью.

Стоя на носу, Кромфальд вглядывался в открытое море и прислушивался к звукам доносившимся с нижних палуб. Судно не только везло рабов, но и плыло благодаря их усилиям — до слуха мага то и дело долетал свист плетей, брань надсмотрщиков и звон кандалов, которыми многочисленные гребцы были прикованы к скамьям.

— Я тут нечаянно заметил, — сказал Греймунд, подходя к товарищу, — что ты отвалил капитану все, что было в кошельке.

— Кроме двух монет, — уточнил Кромфальд.

— Я вообще-то человек нежадный, да и в таком деле как наше — уже не до торговли, но ты же вроде говорил, что плавание до Финдеуса обойдется нам ровно в шестьдесят золотых.

— Мы плывем не в Финдеус, — зловеще произнес маг. — Я оплатил наше путешествие до Зиндерхельца.

— Но… Дольмерус, зачем? Разве у нас не было плана отправиться потом в Нортанданэа, там разузнать судьбу Таламанда, пойти по его следам…

— План был, но теперь он изменился, — ответил Кромфальд. — Таламанд и Дерлфорст подождут.

— Но ради чего? Особенно после услышанного в Бламодене!

— Именно ради этого. Наследница проклятого рода. Мы должны убить ее.

 

Глава 8 Пробуждающий дерево

— Помните рукоять, что мы вытащили из озера по пути в Меланрот почти год назад? — спросил волшебник. — Ту, в которую я приказал вставить Рунный Адамант? Думаю, можно лишний раз вам ее не показывать? — не дожидаясь ответа, видимо, понимая, что он может быть только утвердительным, Таламанд продолжил. — Я провел немало времени там, куда, казалось бы, не подобает заходить в дни войны — в библиотеках и архивах. Я узнал многое: и имя меча, частью которого она является, и то, где искать вторую половину, а главное — для чего она нам может пригодиться. И маг поведал еще не посвященным участникам похода легенду о мастере и воителе Ульменоре Пресветлом, о его необыкновенном оружии — Хьорендалле и Дерлфорсте и о целях их путешествия — Вальдленне, известном также как Увядающий край и Сирриноре; за время рассказа они проехали с десяток миль по лесной дороге.

— «Лишь несправедливо осужденному на великое одиночество, но не сломленному мы будем верно служить», — закончил волшебник. — Именно так звучит надпись, которую Ульменор оставил на своем оружии, прежде, чем разделил его.

— И кто же он, несправедливо осужденный? — спросил Эстальд. — Известен ли вам ответ на этот вопрос?

— Да, друг мой, известен. И я думаю, что ты можешь догадаться и сам. Кто первым попытался не просто противостоять Смаргеллу, а найти способ победить его? Кто был обвинен в предательстве лучшими друзьями и отвергнут ими? Чья роль в истории Нолдерхейма была незаслуженно искажена и забыта?

Эстальда словно поразило громом. Он не мог поверить, не мог представить… это было просто невозможно. За потерявшего дар речи волшебника смог сказать Маглинус, который был ошарашен ничуть не меньше:

— Вы говорите о Вангерте!?!? Но как такое может быть? То, что он совершил…

— Или то, что все думают, что он совершил, — возразил Таламанд. — Не он освободил душу Джиаданта Замогильного. Лорд Ларм Глес, которому была посвящена книга — никто из нас не знал о его существовании, верно? Но в последний миг Вангерт догадался, что если соединить два имени в одно и переставить буквы, то получится Смаргелл! Ваш друг и вправду хотел последовать совету, который ему навязывала книга, но в последний миг понял, чьи указания выполняет, и бросил фолиант в камин на первом этаже башни. Затем его словно оглушило молнией. Книга нанесла последний удар — в отместку за отречение. По словам Вангерта, перед тем, как потерять сознание, он увидел Астергона, вышедшего из языков пламени и направившегося в подземелье под башней. Придя в себя, ваш друг немедленно бросился вслед за ним. Оказалось, что Рогвейн был буквально разорван в клочья, клетка сломана, камень в форме сердца разбит, а подвал полностью выгорел. Еще мгновение спустя восставшие мертвецы заполонили город…

— Астергон, — наконец смог заговорить Эстальд. — Помню этого толстяка из рассказа Рагнериуса о роде Остристринора. Действительно мерзкий, — но тут маг осекся — ему в голову пришли неопровержимые доказательства, что все сказанное — обман.

— Если толстяку не составляло никакого труда освободить душу Джиаданта из заточения, для чего же устраивать всю эту чепуху с книгой? — спросил он. — Зачем подбрасывать ее, ждать, пока она будет прочитана? Не проще ли сделать все самому и сразу? И потом, если он и впрямь появился тогда в башне, почему же не убил Вангерта? — спросил он, чувствуя, что сам безжалостно гасит безумную, на миг возникшую в душе надежду, что его друг невиновен.

— Вначале я тоже не мог ответить на вопросы, зачем все это, — задумчиво проговорил Таламанд. — Но потом понял — враги хотят исказить легенду. Если не в действительности, то хотя бы в глазах всего мира сделать так, чтобы Вангерт совершил предательство. Извратить суть его предназначения. Но они, сами того не желая, лишь доказали, что он достоен стать Носителем. Не все в той книге было ложью. «Пробуждающий дерево» и «Познавший одиночество»… С первым прозвищем нашего друга столяра все ясно, но что же означало второе? Сам Вангерт был уверен, что речь — о его потерянной любви, но это оказалось не так. Великое одиночество, о котором сказано на мече и щите — как раз то, что ему пришлось пережить после того, как вы от него отвернулись. Но ему удалось выдержать это испытание. Он готов для своей миссии.

— Тогда где же он? — спросил Маглинус. — Судя по вашим словам, вы уже успели все рассказать.

— Он появится позже, — коротко ответил старый волшебник. — И о своей миссии он знает.

* * *

Со времени этого разговора прошло несколько дней. За это время они вышли к берегу Айронта и на трех челнах, кем-то недавно брошенных в небольшом заливе, переправились на другую сторону. Сойдя на берег, нагрузили лодки камнями, чтобы те ушли ко дну, скрыв место высадки от вражеских патрулей, люди, эльфы и гном двинулись вглубь Земель Тусклого Солнца.

Унылый пустынный край, казалось, таил в себе больше опасностей, чем окрестности Кронемуса, где на каждом шагу можно было наткнуться на форпосты Смаргелла. Там враг был повсюду и всегда на виду. Здесь же можно было ехать несколько дней, не встречая даже следов от орочьих сапог или от подков варварских лошадей и невольно уверяясь в том, что никакой угрозы нет. Но стоило часовым на привале на мгновение увлечься разговором или задремать, потеряв бдительность, как на склоне ближайшего холма возникали всадники или стремительно проскальзывали в небе хищные черные тени. Укрытий на этой равнине было мало, так что оказаться замеченным было проще простого, тем более, что большинство бойцов и монстров в армии демона видели в темноте лучше любой кошки.

Прятаться приходилось не только от сильных противников, которые могли одолеть отряд, но и от слабых, которые могли сбегать за подкреплением или вызвать его каким-то иным способом. Слишком важен был их груз и слишком высока цель, чтобы подвергаться неоправданному риску.

— Но почему Вальдленн? Почему не Сирринор? До него из Меланрота, в который вы направились после падения нашего города, путь куда короче, — несмотря на то, что теперь Эстальд знал ответы на многие вопросы, он по-прежнему многого не понимал.

— Именно по той причине, о которой ты сейчас говоришь. До эльфов враг может добраться раньше, а если какая-то из частей оружия достанется ему, мы потеряем даже самые призрачные шансы на успех. Элантор и его друзья согласились помочь нам в пути, ведь только они знают дорогу до цели. Кроме того, я думаю, что слово эльфа будет более весомо для правителя Вальдленна и его совета друидов, чем мое.

— Вновь повторяю, что не стал бы так надеяться, Михрамус, — друзья заметили, что Элантор называет волшебника по имени как старого друга. — Мы не смогли убедить даже собственного царя, что уж говорить о чужом? За наш самовольный уход мы уже наверняка объявлены на родине предателями и беглецами, заочно приговоренными к смерти. Наши братья, видимо, считают, что мы перешли на сторону Смаргелла.

— Уже то, что вы мне верите — неоценимая помощь, — ответил Таламанд. — Как и ваши меткие луки. О нет… Что-то мне нехорошо. Пилигрим, помог… — как и тогда, в лесу под Нортанданэа маг неожиданно покачнулся в седле. Все бросились ему на помощь, и лишь Эстальд на долю секунды замешкался — ему вновь померещилось что-то, связанное с этим таинственным безымянным незнакомцем…

* * *

Вернувшись в «Орадейн», Флиаманта впервые с тех пор, как она здесь оказалась, почувствовала, что ей холодно в «родных стенах» и велела разжечь камин. В дверь постучали. Вошел тот, кого она уже привыкла называть отцом. Девушка преложила ему сесть рядом и спросила:

— Мы еще вернемся сюда?

— Разумеется. Ты же помнишь мои слова про будущую столицу мира.

— А каким будет наш путь?

— Вначале — по суше на юг, через Земли Тусклого Солнца, в Край Хладных Рос, к берегу Вариадатского залива Великого Океана. Там стоит могущественный город Зиндерхельц, принявший власть Повелителя и процветающий под его справедливой рукой. Там мы сядем на самые быстрые корабли и отправимся на Запад, к скалам Хоргорна. В порту Дракентус сойдем на землю, а там уже будут ждать драконьи колесницы, которые вмиг домчат нас в самое сердце Страны Вечной Ночи — великий Инферос.

— Все как в моем видении, — пробормотала девушка. — А ты тоже поедешь?

— Конечно. Ведь именно мне предстоит вести тебя к алтарю. А вообще тебя ждет свита, достойная твоего грядущего сана. Однако, не стоит сейчас утомлять себя долгими разговорами посреди ночи — мы выезжаем на рассвете, и тебе стоит набраться сил перед далеким путешествием. Слуги уже получили все необходимые распоряжения.

— Стой, а кто вместо меня будет управлять Орадейном? — Флиаманта чувствовала подлинное отвращение, называя детище злобной магии врага именем своей родины, но сейчас воительница понимала, она должна играть свою роль лучше, чем когда-либо, так чтобы никто не заподозрил, что она знает правду.

— Так и знал, что даже в такой момент ты не забудешь о своем долге, — усмехнулся Мельдинар. — Из тебя получится превосходная королева. А свои полномочия на время отсутствия я бы посоветовал отдать Деральту Хентельмару. Он — опытный и достойный человек, и, несомненно, справиться со всеми обязанностями.

— Я так и сделаю, — кивнула Флиаманта.

— Тогда — спокойной ночи, дочь моя!

— До завтра, отец, — ответила девушка.

Она проснулась еще до рассвета и сразу вышла на балкон. Вот, границу неба и земли на востоке обозначила алая полоса, начал таять лежащий в низинах туман. Легкий свежий ветерок обещал поистине прекрасную погоду, столь редкую для Земель Тусклого Солнца. Впрочем, что стоило Астергону наколдовать ее, напомнила себе Флиаманта.

Вместе с новым днем просыпался замок и весь город, слышалась перекличка часовых, сменявшихся после ночного дежурства, пробил колокол в военной школе, по мостовым загрохотали крестьянские телеги.

Городская площадь уже вовсю заполнялась уезжающими и провожающими, из конюшен одного за другим выводили коней, в готовности уже стояли тяжело груженные повозки с шатрами и другим скарбом — численность посольства составляла более трехсот человек.

Золотым пером, использующимся только для самых важных указов, воительница подписала грамоты, утверждавшие маршала Деральта Хентельмара в должности наместника на время отсутствия королевы. Свитки были прилюдно скреплены королевской печатью и вручены полководцу на площади перед воротами замка.

— Мне не положено знать, откуда взялся ваш конь, Ваше величество, — сказал Астергон, по столь торжественному случаю вырядившийся в красный шитый золотом кафтан, — но сбрую мы ему подобрали знатную — сами видите, — и, хотя Флиаманта могла легко запрыгнуть в седло, даже не касаясь стремени, он галантно помог ей сесть верхом.

— Пора! — зычным голосом объявил Мельдинар, заставив замешкавшихся членов свиты прервать прощание и сесть в седла или в повозки.

Немного печальные, но одновременно и радостные, горожане воздели вверх оружие и знамена, а те, у кого их не было, подкинули к небу свои шляпы или просто замахали руками. Пышный караван — воины в парадных доспехах, кони в лучшей сбруе и даже повозки, разукрашеные подобно праздничным шатрам, — медленно двинулся к выходу с площади. Слышался барабанный бой, протяжно запели трубы. Стража отдала королеве последний салют, после чего кавалькада начала спуск к городским воротам.

Уже выезжая с площади, воительница вдруг заметила в толпе Вангерта. Она была настолько уверена что он едет с ними, что даже не стала искать его в отряде, и потому была очень удивлена, увидев, что тот остается.

— А ты почему не с нами? — окликнула она его.

— У него особая миссия — ответил за него Мельдинар. — Уже вечером он отправится на север — в Вальдленн.

По левую руку всходило солнце. Теперь для нас оно много дней будет вставать именно с этой стороны, — подумала Флиаманта, как вдруг увидела вдали угольно-черную полосу в небе, тянувшуюся на сколько хватало глаз и изгибавшуюся вместе с линией горизонта. То тут, то там под ней постоянно что-то вспыхивало. Вначале девушка приняла это за грозу, но потом увидела, что молнии имеют багровый оттенок. Стало ясно, это — граница созданного специально для нее уютного но лживого мирка, за которой начинался настоящий Нолдерхейм, чьи небеса застилали огненные тучи.

* * *

"Все мои подозрения окончательно подтвердились. С того самого страшного дня, когда я пожелала зла своим друзьям, и их сразу же привезли в город мертвыми, я поняла — что-то здесь не так. В мире добра и справедливости, который обещают построить с моей помощью, не может происходить подобное!

Астергон проявил неосмотрительность, дав мне астральный кристалл — при первом же его использовании я ощутила странный сигнал, шедший откуда-то издалека. Он был очень слаб, но не прекращался ни на мгновение. Я смогла уловить его. «Флиаманта, я знаю, что ты невиновна. Мы сами попали в сети зла и поэтому были несправедливы к тебе. Если ты когда-нибудь услышишь эти слова, то знай, что я люблю тебя больше своей проклятой жизни и прошу меня простить, хоть я и не достоин прощения…».

Один раз Эстальд уже помог мне вернуться к реальности — тогда, в Проклятых руинах. Теперь он спас меня вновь. Он и все его товарищи оказались обмануты этими мерзавцами, как и я. Всеми нами играли, словно пешками. Но удастся ли нам вновь встретиться, чтобы поговорить об этом?

Многое прояснил подлинник письма короля, врученного мне тем, кто выдавал себя за моего отца. Там говорилось, что моих родителей пожрал монстр по имени Эзенгер. Эстальд в рассказе о своем путешествии упоминал это чудовище — одного из охотников Остристринора. Неужели это он посмел обратиться моим отцом, которого он сам же и убил, также как и мать, дядю с семьей и еще очень многих, кто был мне так близок и дорог? Как бы я хотела прямо сейчас пронзить мечом его гнилое сердце! И почти также сильно я хотела бы узнать — с какой целью он отправил кого-то (или что-то), скрывающееся под личиной Вангерта Гриффанга на север? Что-то подсказывает мне, что этому зловещему двойнику отводится миссия, которая почти столь же важна, как моя.

Так или иначе, я сделала свой выбор. До самого конца я буду играть роль невесты Смаргелла, чтобы, оказавшись в Инферосе, убить демона или хотя бы попытаться это сделать, пусть даже ценой собственной жизни. Завтра, в день, когда мне исполнится двадцать лет, я отправляюсь в путь. И пусть моя сила — ничто по сравнению с могуществом повелителя тьмы, но я знаю одно — когда я буду наносить свой удар, моя рука не дрогнет.

Флиаманта Изенорт.

Лже-Орадейн. 25 июля 14531 года.

На сей раз продолжения не будет.

Пусть этот свиток навеки хранится здесь, на руинах моего настоящего родного дома, который до самой смерти останется в моем сердце".

 

Глава 9 Агония надежды

Мерцающий свет на вершинах двух круглых башен, охранявших вход в бухту, указал «Черной буре» путь в порт Зиндерхельца. Помнится, во время путешествия в Меланрот, которое теперь казалось просто давним и почти забытым сном, ныне покойный Эсельсиор Флиппарус рассказывал товарищам по отряду об этом городе. Как жаль, что никому из тринадцати угрюмых путников, стоявших в тот день палубе большой и красивой галеры капитана Хармарда, не довелось посетить Столицу Морей в мирное время!

Такого леса мачт не видел никто из отряда Кромфальда. Каменных пирсов не хватало, чтобы к ним могли пристать все бесчисленные корабли, поэтому бухту пересекали покачивающиеся на волнах длинные цепи связанных между собой плотов, прогибавшихся под тяжестью сотен идущих по ним людей.

Каменный город громадным полукольцом раскинулся на скалистых берегах залива. В самом центре набережной к воде выходил фасад замка, окруженного двумя рядами стен. Мощные бастионы, шпили башен, висячие мосты, протянувшиеся на огромной высоте, вздымались над крышами домов. Под стеной в ряд были установлены пятидесятифутовые флагштоки. Сейчас на них развевались полотнища с гербом Смаргелла и его вассалов. Между ними расположилось множество шестов поменьше — на них были насажены отрубленные человеческие головы.

— Глядите-ка, строения на берегу почти не повреждены, не то что в Бламодене! — прошептал Хольборг. — Неужели город сдали без боя?

— Вряд ли, — ответил Кромфальд. — Еще во время осады Кронемуса разведка сообщала, что Зиндерхельц несколько месяцев находится в окружении как с суши, так и с моря. К тому же здесь правил Остхильд Четвертый, отважный и гордый человек. Не верю, что он мог стать гостеприимным хозяином.

— Черт, ну и вонь! — Струмир зажал нос. — Вы чувствуете?

Ужасающий запах, и впрямь тянувшийся с берега, заставил всех, кто был на борту, последовать примеру товарища. Тем временем «Черная буря» остановилась у причала. Швартовщики подхватили сброшенные с борта толстые канаты, с грохотом опустились сходни. Матросы помогли друзьям спустить вниз клетку с грифоном.

— Удачи, сэр Хармард! — Кромфальд поднял руку вверх и вместе с товарищами поспешил обогнать вереницу скованных цепью рабов, которую надсмотрщики выводили из трюма на берег.

— И тебе не бедствовать, Агенор! — оскалившись, ответил капитан.

Вместе с огромной толпой людей тринадцать человек двинулись в город.

— Да здесь народу будет побольше, чем в Додриате! — проговорил Греймунд. — Неужели все они собрались провожать невесту в Инферос?

— Хорошо, если так, — ответил Кромфальд. — Если соберется большая толпа, нам это будет только на руку.

— Но кто же она? Кто мог на такое согласиться? — недоумевал Рендаль.

— А думаешь, не было желающих? — пробормотал Бальдус. — Помнишь, к нам в Кронемус года три назад приезжала эта, как там ее… Баронесса Меланта Каствелдская? Она такая стерва, что только демон и мог бы ее выдержать.

— Невеста Смаргелла вовсе не обязательно должна принадлежать к знати, — сказал Кромфальд. — Проклятый род раскидало по всему миру, так что «наша будущая властительница» вполне может быть какой-нибудь прачкой или нищей.

На выходе с причала друзья вновь были подвергнуты расспросам и досмотру. На этот раз Кромфальд назвал грифона в клетке не товаром, а «даром будущей прекрасной королеве от ее верных слуг с далекого севера». После этого они, наконец, смогли выйти на набережную и, обогнув замок, направились вглубь лабиринта городских улиц.

В таверне «Морской волк» было не протолкнуться. Люди из самых разных мест, орки и гоблины из числа захватчиков, несколько эльфов и гномов, которых война застала в городе — в этих стенах словно возникла уменьшенная во множество раз модель Нолдерхейма. И настроения, царившие здесь, были столь же различными, как и сами гости таверны: враги и все, кто примкнул к ним, были, будто дети, ожидающие праздника, охвачены веселым возбуждением. Те же, кого загнали на церемонию под страхом смерти, выглядели угрюмыми и подавленными.

— Меня заставили украшать город к ее прибытию… Сказали, что если я откажусь, они утопят в заливе всю мою семью…

— А что это ты такой грустный перед праздником-то? Может, надо по морде дать, чтобы развеселился?

— Говорят, что после свадьбы должны остаться только некие «высшие расы», а все остальные обречены на гибель… Неужели мы все умрем?

— Жаль, мне не удастся поглазеть на саму свадьбу! Меня с моими ребятами оставляют здесь, чтобы приглядывать за местными оборванцами!

— Что же станет с нашим бедным городом…

— Слышал разговоры в приемной господина наместника — говорят, что они прибудут уже послезавтра. Жду — не дождусь!

— «Послезавтра» — слышали, да? — прошептал Кромфальд.

— Как же у нас мало времени, — Греймунд воспользовался мысленной речью. — Всего два дня, а мы еще не осмотрелись и ничего не придумали!

— Что-нибудь желаете? — между товарищами как из-под земли возник приземистый трактирщик.

— Да, конечно, — от неожиданности Кромфальд даже немного растерялся. — Кровати на тринадцать человек, одно место в конюшне, обед…

— Ваших денег хватит только на два дня, — заметил хозяин таверны, когда маг вытряхнул из кошелька последние монеты. — Да и комната у нас всего одна. Хотя, если умеете спать стоя, вы там поместитесь.

— Что ж, попробуем. А дольше чем на два дня мы тут и не задержимся. Только… проводим невесту в путь и — дальше, по своим делам.

За маленьким столиком у окна разместились с большим трудом. Служанка принесла еду.

— Глядите-ка, что это там делают маги на улице? — указал воин Вильмейд двум своим лучшим друзьям. — Тиндареус, Хеальфдан, видите?

— Что происходит? — встрепенулся Греймунд. — Сквозь мутноватое стекло он разглядел двух человек в черных балахонах, выделывавших странные пассы руками, отчего над мостовой начинали кружиться какие-то сиреневые облака.

— Не могу понять, что они творят, но, если вы чувствуете, вонять здесь только что перестало, — заметил Оггерин.

— О чем вы говорите, когда у нас такое дело! Давайте поскорее прикончим обед и осмотримся! — одними губами произнес Кромфальд.

— Вкусно как, — заметил Бальдус. — Дольмерус, мы ничего такого со времен Кронемуса не ели! — конец фразы он предпочел передать мыслями. — А ну, получай! — вслух добавил волшебник, прихлопывая назойливую муху, уже несколько минут кружившую над столом. — Будешь знать, как портить благородным людям трапезу!

Неожиданно он получил довольно сильный толчок локтем от Хольборга.

— Не разбираюсь в ваших магических штучках, — сквозь зубы прошипел он, делая всем знак пододвинуться как можно ближе. — Но без всяких заклинаний могу сказать, что за нами следят. Какой-то очень странный тип в эльфийском плаще с капюшоном, сидящий за три стола от нас. Только не оборачивайтесь, чтобы он не понял, что мы его заметили.

— Ладно, господа, давайте доедим все как ни в чем не бывало, а потом пойдем в комнату, — еле слышно прошептал Кромфальд. — И главное — пока мы тут — ни слова и ни мысли сами понимаете о чем!

Через несколько минут все поднялись из-за стола и, выходя, прошли мимо странного незнакомца, сидевшего за маленьким столиком в углу. Перед ним стояла огромная кружка эля, однако она явно служила лишь для отвода глаз — загадочный посетитель таверны отпивал из нее совсем понемногу — так, чтобы не возбуждать подозрения или не быть выставленным за дверь, как происходило со всеми, кто занимал в зале места, но ничего не заказывал.

По широкой и добротной дубовой лестнице путники поднялись на второй этаж, где и находилась их комната.

— Кровати всего четыре, ну да ладно, на полу поместимся, — пробормотал Кромфальд, когда все набились внутрь. — Сейчас главное — не это, а то, что стены здесь толстые, двери — крепкие, на них есть засов, а на окне — ставни. Ладно, давайте оставим здесь вещи и займемся делом.

— А как же быть с… нашей железкой? — спросил Бальдус. — Что, тоже здесь бросить? Или с собой взять? И то и другое мне не очень нравится.

— Верно, дружище. Ладно, давай сделаем так — вы с Вильмейдом будете сторожить «железку» здесь, и если через два часа никто из нас не вернется, хватайте ее и немедленно — вон из города! И, конечно, без Дракончика!

— Вы что, не берете меня в разведку, потому что не доверяете мне после того случая в лесу? — скривился Бальдус. — Мои способности вновь оказались под сомнением?

Кромфальд раздраженно выдохнул, ведь бессмысленные споры сейчас были более чем не к месту, и хотел уже заявить не терпящим возражения тоном, что это приказ, не подлежащий обсуждению, как вдруг в дверь, находившуюся как раз у него за спиной, кто-то постучал.

* * *

«Ночь с 23 на 24 августа», — эти слова Эстальд, словно зловещее заклинание, повторял про себя. Шла уже вторая неделя июня, а Земли Тусклого Солнца упорно не желали заканчиваться. Однообразный ровный пейзаж, раскинувшийся насколько хватало глаз во все стороны, порой наводил на мысль, что они не несутся во весь опор, а стоят на месте. И хотя на привал останавливались только тогда, когда ни люди, ни кони были уже не в силах передвигаться, волшебник все равно проклинал отряд за медлительность.

— Флиаманта, как же ты решилась на такой выбор? Неужели враг смог соблазнить тебя? Неужели мы тоже поддались его чарам и исполнили его злодейскую волю? Вдруг мне придется сразиться с той, которую я люблю больше жизни?

Тем временем, они въехали в гигантскую седловину между двумя пологими холмами.

— Интересно, откуда здесь взялись эти валуны? — спросил Маглинус, указывая на россыпь каменных осколков разного размера, видневшуюся впереди. — Их словно кто-то сюда забросил.

— Да так оно и было, как говорят, — ответил Таламанд. — Согласно легендам, во время древнейших битв, приведших к уничтожению Прародителей и появлению страны Смаргелла, столкнувшиеся силы крушили горные хребты и разбрасывали их обломки.

— Посмотрите! — неожиданно воскликнул рыцарь. — Эстальд, ты не узнаешь?

— Что? — удивился маг.

— Я вспоминаю эти холмы! Мы здесь уже были!

— Когда? Ты уверен, что тебе это не кажется?

— Помнишь, как мы пришли в себя, а потом пошли на восток и оказались на берегу реки, где встретили Лангбарда? Мне кажется, что мы шли здесь еще в состоянии сна. Видишь вон ту возвышенность с большим камнем на вершине? Мимо него мы точно проходили, — уверенно произнес Маглинус.

— Но тогда наш путь до Айронта занял несколько часов, а отсюда до него две недели верхом, — продолжил сомневаться Эстальд. — Но, признаться, в этом месте есть что-то… странное. Нет, мне не кажется, что я был здесь, но… Глядите — что это такое на том холме в излучине реки? Уж не развалины ли?

В этот момент под копытами коня что-то громко хрустнуло, а затем еще и еще раз. В красноватой полутьме было непросто что-либо разглядеть, и маг спешился. Вся земля здесь была усеяна костями людей и монстров. Судя по тому, что скелеты были облачены в сильно изрубленные доспехи, эта всхолмленная равнина стала полем для жестокой битвы. Но кто же противостоял Смаргелловым ратям? Отшвырнув в сторону несколько круглых щитов с гербом демона, Эстальд увидел похороненного под телами орков и варваров воина в светлых доспехах, все еще блестящих, несмотря на ржавчину, разъедавшую их во многих местах. На его бело-синем треугольном щите был изображен серебряный рыцарь на коне и золотое солнце в кольце из семи звезд.

— Орадейн, — охрипшим голосом произнес он, поднимая глаза на собравшихся вокруг товарищей по отряду. — Мы около Орадейна. Неужели я впрямь был здесь? — продолжил Эстальд, вновь заняв свое место в седле; по бокам от него ехали Элантор и Маглинус. — Мне ведь тогда померещился голос Флиаманты. Но что она могла делать на этих руинах?

— А помните, Таламанд говорил, что Остристринор и Астергон могут завлечь ее в свои иллюзорные миры, — сказал эльф, — быть может, и вы тогда побывали не в настоящем, а в ложном Орадейне?

— Но это значит, что Флиаманта действительно там была! — проговорил Эстальд. — Если б мы тогда встретились! Вдруг в тот момент ее еще можно было спасти?

Они ехали по полю, где немногим менее года назад произошло сражение, ознаменовавшее начало войны. Обогнув выжженные развалины города, они устремились дальше на север — к высокому холму, на котором покоился громадный, величиной с трехэтажный дом, валун. Теперь уже все поняли — это легендарный Прощальный камень, от которого начинали свои странствия лучшие воины Нолдерхейма.

— Я и впрямь его помню, — думал Эстальд. — Но тогда он был немножко другим. Как могла Флиаманта забыть о своем настоящем доме ради дьявольского морока?

Именно на склоне Ржавого холма решено было остановиться.

— Черт, тут в земле наконечники копий! — громко выругался Лангбард. — Надо же, чуть зад себе не поранил!

— Посмотрите, — указал всем Маглинус. — На камне, кажется, что-то написано.

— Я, Флиаманта, дочь Мельдинара, торжественно клянусь, что никогда не забуду своего Орадейна… — прочитали путники.

Друзья собрались у костра, разожженного в яме на склоне. Множество рук тянулись к приятно согревающему огню, а в видавшем виды котелке уже закипала походная похлебка. Тут Маглинус заметил, что Эстальда у костра нет.

— Возможно, ему стоит побыть одному, — только успел подумать он, как вдруг маг возник рядом. Таким радостным своего друга рыцарь не видел с самого начала их приключений.

— Что это за странный свиток у тебя в руках? — спросил он Эстальда.

* * *

Раскрытие истинных намерений Флиаманты придало друзьям новые силы и смогло примирить тех членов отряда, для кого ее роль во всем происходящем стала предметом неразрешимого спора, прежде всего, Эстальда и Октиуса.

— Я не хотел этого, — сказал бывший начальник волшебной стражи. — Мы все не хотели, но оказались обмануты. Однако, Флиаманте это не помешало остаться на нашей стороне. Впрочем, довольно разговоров — нам предстоит сделать еще очень многое!

Несмотря на добрые вести, все понимали — судьба мира все равно висит на волоске. Быть может, рати Смаргелла уже штурмуют лесные крепости Вальдленна и бастионы Сирринора, в то время как у них в руках лишь эфес Хьорендалля. Поможет ли это оружие, пусть и могущественное, но все же просто оружие, прорваться сквозь неприступные укрепления Страны Вечной Ночи и одолеть армии, их охраняющие? Где сейчас Вангерт и воительница и смогут ли они, преодолев бесчисленные опасности, достигнуть своей цели? Каждый шаг, каждое мгновение, каждый сделанный вдох приближали их к последней схватке. «Только бы успеть… Только бы успеть!» — повторяли все двадцать девять путников, словно эти слова были заклинанием, способным убыстрить их ход или отодвинуть неминуемый конец.

Очередная остановка была предпринята у пологого холма, на вершине которого темнело что-то похожее на груду валунов.

— Пойдемте со мной, — неожиданно позвал Таламанд членов отряда, поднимаясь по склону.

Приблизившись, все поняли, что наверху находится полуразвалившийся дольмен, наверное, воздвигнутый еще первыми людьми Нолдерхейма. Неясным оставалось, как они, не имея никаких подъемных механизмов, ухитрялись перетаскивать громадные валуны, возводя из них пусть и примитивные, но все же сооружения. Эстальд слышал, что подобные места прежде, чем быть покинутыми, использовались для таинственных ритуалов. Вдруг волшебник ощутил мощные, почти физически осязаемые магические возмущения. Неужели энергия этого заброшенного и забытого капища по-прежнему сильна?

— Подождите меня здесь, — сказал Таламанд, подходя к зияющему черному провалу входа. — Я попытаюсь объединить свою магию с волшебством этого места и узнать кое-что важное, — и его поглотила тьма.

Мгновения тянулись бесконечно. Что же делает внутри Таламанд, и не потому ли силы все чаще отказывают ему, что он пытается ответить на все главные вопросы, не жалея себя? Тут поднялся странный, совершенно беззвучный ветер. Глубокий гул, словно вздохнула сама земля, раздался из-под холма, и в тот же миг внутри дольмена полыхнула фиолетовая вспышка. Потоки света хлынули из арки и из щелей между камнями стены, и в этот момент в крышу сооружения разом ударили три молнии, ослепившие собравшихся. Эльфы, люди и гном в едином порыве схватились за оружие, готовые броситься внутрь, где Таламанд, наверное, вступил в схватку с неведомым противником. Но тут полыхнуло еще раз, а когда люди из отряда вновь прозрели, внутри святилища горел уже самый обыкновенный огонь, хотя непонятно было, что там можно поджечь. Таламанд стоял снаружи, прислонившись к стене. По лицу его тек кровавый пот.

— Пилигрим, черт возьми, Пилигрим! — почему-то думал Эстальд. И отчего как только старому волшебнику становилось плохо, облик незнакомца словно начинал незримо изменяться? Но в этот момент Таламанд пришел в себя.

— Кто-то из противников Смаргелла начал свою войну, — хриплым голосом проговорил он. — На Флиаманту готовится покушение.

 

Глава 10 Поход обреченных

На излете первого летнего месяца Земли Тусклого Солнца начали постепенно понижаться и становиться все более влажными — на смену им приходили жуткие Осклизлые топи. Все пространство вокруг было изрезано большими и малыми ручьями и ручейками. Бурная растительность по их берегам имела, по большей части, весьма подозрительный вид, а огромные, в три, пять, а порой и десять футов грибы, высившиеся тут и там, выглядели настолько откровенно ядовитыми, что к ним было страшно даже приближаться. Все чаще попадались озерки грязной воды. Земля под ногами пружинила, ноги вязли по щиколотку, а следы мгновенно заполнялись водой. Самой же жуткой напастью были тучи кровососущих насекомых, порой достигавших размеров небольшой птички.

— Знаю, о тварях с этих болот ходят легенды, но, по-моему, страшнее комара зверя нету! — воскликнул Маглинус, тщетно отмахиваясь от полчищ крылатых кровопийц.

— Да, это уж точно, — подтвердил Эстальд, прихлопывая очередного нападавшего. — Ах ты, мерзавец! — он выстрелил куда-то из палочки. — Нет, это я не тебе, дружище! — Скрученная зеленая ветка с шипами, уже примеривавшаяся, как бы получше схватить волшебника за ногу, резко отдернулась.

Через несколько дней они были уже в самом сердце зловредных болот. Бесконечные перепрыгивания с кочки на кочку в тумане среди зловонных испарений и светящейся фосфорическим огнем воды страшно изматывали. Стремясь завести непрошеных гостей в трясину, повсюду мерцали блуждающие огни. Казалось, что им отсюда никогда не выбраться. Будто весь мир превратился в одно бесконечное болото. И только далеко на севере на фоне пылающего неба рисовались выщербленные вершины Гор Ужаса. Хотя они казались гораздо выше и Динхарского, и уж тем более Сиаленского хребта, снега на вершинах не было, а значит, не было и рек. Зато истекали лавой сразу множество вулканов, образуя на склонах огненные узоры.

Один за другим увязали в трясине несчастные кони, часто вместе с походными мешками. Когда всем уже стало казаться, что они двигаются по Осклизлым Топям вечно и будут идти по ним еще дольше, измученным взорам двадцати девяти странников предстало место, где болотная жижа сливалась с морями лавы. Земля здесь вставала на дыбы и взрывалась, вода кипела, а ветер гнал им навстречу тучи дыма и пара.

— Теперь — на север вдоль гор, — сказал Таламанд. — Скоро болота закончатся, и мы ступим на Драконову Дорогу.

— Что еще за дорога? — переспросил Маглинус, хотя название говорило само за себя.

— Это ущелье, по которому в незапамятные времена шел древний эльфийский тракт, соединявший Вальдленн и Халадрион. Когда эти места облюбовали приспешники Смаргелла, дорога была заброшена, а поселения вокруг опустели. Потом по какой-то неизвестной мне причине здесь стали селиться драконы, причем сразу всех существующих в Нолдерхейме видов. Почему создания, никому раньше не повиновавшиеся, вдруг присягнули на верность демону, мне неизвестно, но они стали самыми грозными бойцами его армии. Правда, сейчас, когда Смаргелл ведет боевые действия по всему миру, Драконова дорога должна быть относительно свободна.

Болота закончились внезапно. Прямо из топей возник древний мощеный булыжником тракт, круто поднимающийся вверх по склону. Величественные и зловещие скальные пики вокруг пронзали небеса. Впереди был виден узкий вход в ущелье. Около него было решено сделать последний привал. Стоявший на часах Эстальд мог поклясться, что неоднократно слышал далекий рев и видел багровые вспышки.

На следующий день они вступили на Драконову Дорогу. Волшебник признал, что ничего более грозного он в своей жизни не видел. Черные, как уголь, горы вздымались по обеим сторонам этой широкой опаленной огнем постоянных извержений долины. Над ней стояли тучи из дыма и пепла. Узкие дороги приводили к обрывам, и дальше нужно было идти по древним полуразрушенным мостам над пропастями, по дну которых текли реки кипящей лавы. Все склоны были усеяны разных размеров скелетами, принадлежавшими как драконам, так и другим крупным существам. Над причудливыми скалами, которые сами напоминали чьи-то кости, изрыгая огонь, парили бесчисленные хозяева долины — всех цветов и размеров. Другие чудовища сидели на возвышенностях. Повсюду зияли гигантские входы в пещеры, подобные осклабившимся пастям. Тут и там виднелись обгоревшие руины каких-то величественных зданий. В некоторых громоздились громадные кладки странных яиц. А один раз Эстальд разглядел целую гору золота, блеснувшую под брюхом огромного черного дракона, который лениво разлегся на скалах.

Сплетенное эльфами хитроумное заклятье скрывало отряд от взглядов чудовищ, однако от вида свирепых вертикальных зрачков, провожавших взглядом незримых путников, всем было не по себе.

— Без вас мы бы здесь не прошли, — сказал Таламанд друзьям Элантора. — Драконы нечувствительны к большей части магии и чары невидимости, созданные мною, не стали бы им помехой.

Длина Драконовой Дороги превышала сотню миль. С ног до головы покрытые защитными чарами, почти бегом, ни минуты не чувствуя себя в безопасности отчаянные путешественники преодолели ее за несколько дней. Горы отступили мгновенно, дорога спустилась вниз.

Позади виднелся окутанный дымом выход из зловещего ущелья, а прямой, как стрела, украшенный прожилками лавы, горный хребет, граница Страны Вечной Ночи, на сколько хватало глаз, шел на запад. Прямо от подножий гор, начиналась пустыня. Дорога, на которой они стояли, вела прямо на север.

— Бескрайняя, как море, — в отчаянии проговорил Эстальд. — Неужели не успеем?

— А ведь нужен еще и этот чертов щит, — добавил Маглинус.

— Итак, друзья, позади остались Земли Тусклого Солнца, Осклизлые Топи и Драконова Дорога, — спокойно, и все же немного торжественно произнес Таламанд. — Теперь перед нами новое испытание — Гибельные Пески. Не теряйте надежду, братья!

Из-за отсутствия солнца в пустыне не было изнуряющей жары, которой она всегда славилась, однако острая нехватка воды и пищи, песчаные бури и попадавшиеся все чаще ядовитые хозяева этих мест — змеи и скорпионы не предвещали ничего хорошего. Один раз они наткнулись на песке на цепочку из множества следов размером с небольшой пруд каждый. Путники так и не смогли определить, кому они принадлежат, но после этого стало понятно, что могучий рокот, то и дело раздающийся из-за горизонта, скорей всего — совсем не гром.

— Если мне не изменяет память — сказал Элантор во время одного из привалов, — то совсем скоро мы окажемся у Хрустального оазиса. — Там из-под земли бьют ключи. Это самый крупный источник пресной воды в этом океане песка, райский уголок посреди царства смерти.

— Но не окажется ли так, что кроме нас, там окажутся другие желающие утолить жажду? — с тревогой в голосе спросил Эстальд.

Прошло два дня. Неожиданно ветер донес с севера дым костров и отдаленный шум, который могло производить только внушительных размеров войско.

— Похоже, враг близко! Прячьтесь! — скомандовал Таламанд. — Вон там, за барханами!

Короткими перебежками они устремились к подходящему укрытию, из которого можно было бы безопасно наблюдать за местностью. И тут их взорам открылось небольшое озеро, словно по волшебству возникшее посреди бескрайних песков. Оно было окружено высокими пальмами, у подножий которых бурно разрослись цветы, трава и кусты, бесчисленными корнями тянувшиеся к воде. А на противоположном берегу виднелись ряды разномастных шатров и палаток, между которыми расположились тысячи людей. Дымились костры, кони и верблюды щипали траву или пили воду из озера. Частокола вокруг лагеря не было, но зато вокруг на равных расстояниях были выставлены сторожевые посты. Факелы часовых, патрулировавших местность, яркими искрами проплывали по сумрачной равнине.

Мимо проехал патруль. Отряд затаился, и когда показалось, что опасность уже миновала, неожиданно заржала лошадь под кем-то из часовых, и тут же на ее призыв откликнулся молодой рыжий конь, на котором сидел Эстальд. Простонал в ночи и сразу же замолк, снова осознав свое невольное предательство. Отряд рванулся в сторону, но было уже поздно: как гигантская стая светляков, слетелись и окружили их всадники с факелами.

— Кто вы? — спросил командир патруля, резко осаживая коня, так что в лицо путникам полетел песок; у него, как и у всех незнакомцев, лицо было почти до самых глаз закрыто повязкой, традиционной для коренных жителей пустыни.

— Это зависит от того, с кем приходится иметь дело, — ответил старый волшебник. — Для одних мы — заклятые враги, для других — лучшие друзья. А вы кто?

— Мы не отвечаем на вопросы собак из Инфероса, — отрезал воин, — а просто рубим их на кусочки! — крикнул он товарищам.

— Ну что ж давайте! — воскликнул Таламанд. — За нашу кровь на ваших мечах Смаргелл вам будет очень благодарен.

— А ты не из пугливых, старик. Кто ты? Назови свое имя.

— Мое имя достаточно известно, правда, не думаю, что его знают и в этих далеких краях. Я — Михрамус Таламанд из Кронемуса, а все эти люди (а также эльфы и гном) — мои верные друзья.

Всадники переглянулись. Эстальд уловил слова: «командир нам что-то рассказывал». Затем они приказали следовать за ними в лагерь. Спустя несколько минут волшебник пожалел, что у него не десять пар глаз. Какие только народы не собрались у Хрустального оазиса! Тут были одетые во все белое кочевники-номады на верблюдах, веками живущие в этих местах, кряжистые рыжеволосые бородачи из Бурых земель, совсем дикие жители Чернолесья, кутавшиеся в необработанные звериные шкуры и вооруженные топорами и копьями с каменными или костяными наконечниками… Он видел множество знаков и гербов, в том числе красную рысь — символ Каствелда, но все же чаще всего на глаза попадался орел, летящий сквозь пронизанные молниями тучи, и простой девиз под ним: «Упав, встаем». Эстальд был уверен, что раньше он никогда не встречал подобного герба, но тем не менее ему почудилось нечто до боли знакомое и почти родное из той прошлой, навсегда потерянной жизни.

Незнакомцы приказали остановиться у синего шатра, стоявшего в самом центре лагеря. Командир патруля спешился и вежливо заглянул внутрь.

— Ну, сейчас скажет: «Ждите, его высочество размышляет», — почти не понижая голоса, проворчал гном.

Но тут полы шатра распахнулись, и навстречу путникам вышел одетый в латы воин.

— Приветствую вас, сэр! — звонко произнес он. — Мы очень рады вашему прибытию!

Все пригляделись к нему повнимательнее. Невысокому, но хорошо сложенному темноволосому бойцу на вид было не больше восемнадцати лет.

— Спасибо за добрые слова, — ответил маг. — Передайте вашему военачальнику, что…

— Если у вас есть, что сказать командиру, то можете говорить. Он — перед вами.

— Всегда восхищался теми, кто личным примером доказывает, что юный возраст — не помеха для славных дел, — ответил Таламанд. — Но как ваше имя и каков ваш сан, ведь не зная его, мы даже не сможем правильно к вам обратиться?

— Зовите меня Терлис, и этого мне будет достаточно, — ответил юноша. — Я — не король, не граф и даже не рыцарь.

— Но… откуда вы родом? Простите, мне как гостю больше пристало не спрашивать, а отвечать.

— В этом нет большой нужды, — пожал плечами Терлис. — Я и так знаю о вас многое. Хотя если бы вы объяснили, как оказались здесь и куда держите путь… Но позвольте, сначала я вам кое-что расскажу, — и он жестом пригласил путников сесть вокруг горевшего поблизости костра.

— Я — из Волтерейта, что расположен на севере Фератонда, — начал юный полководец. («Волтерейт, ну конечно! — подумал про себя Эстальд. — И эта манера рисовать гербы, короткая стрижка и глубокая посадка глаз — все оттуда, и все это я видел в Кронемусе, когда перед самой осадой к нашему гарнизону примкнули две сотни бойцов из Волтрейта!») — Однажды на нашу деревню напали…

— Вы встречались с Кромфальдом?! — хором произнесла добрая половина отряда волшебника, когда Терлис дошел до момента чудесного спасения Орлиного гнезда, тогда еще безымянного. — Ура! Значит он жив! Кто же был с ним?

— Небольшой отряд из Кронемуса и еще люди из разных мест, присоединившиеся к вашим землякам по пути.

— Так вот кто вам про меня рассказал, — обрадовано заключил Таламанд. — Что, ж, прошу, продолжайте.

Юноша поведал им про то, как вскоре после возвращения в родные места он убедил всех, кого смог, взять в руки оружие и отправиться в поход против Смаргелла. Следом за Орлиным гнездом стали подниматься другие деревни в покоренном, как считал враг, краю. К армии Терлиса присоединялись все — и женщины, и дети, которым порой было немногим более десяти, и старики, разменявшие седьмой десяток. Тех, кто совсем не мог сражаться, решено было спрятать в тайных пещерах в Динхарских горах. Легенда об огромной армии, бьющейся с войсками демона, которая родилась благодаря Кромфальду и его друзьям, теперь стала явью — из своей деревни Терлис вышел с девятнадцатью бойцами, через неделю их было уже двести пятьдесят, и это число постоянно увеличивалось несмотря на потери. Впрочем, новоиспеченный полководец понимал, что его военные успехи объясняются внезапностью его действий, и что противник скоро догадается, что имеет дело не с армией, а горсткой отчаянных храбрецов, и он предпринял невероятный по дерзости поход на север. Когда его войско переваливало через Динхарский хребет, в нем было уже свыше четырех тысяч человек.

Однажды на привале, увидев орла, бесстрашно парящего в огненных небесах, Терлис придумал герб, который потом появился на всех знаменах его армии.

— Мы шли несколько месяцев, — продолжил юноша. — Обойдя Кристальное озеро и северную оконечность Железных гор, мы направились вдоль Края Сумеречных снегов. По пути мы принимали под свои знамена всех, кто не потерял надежду. Кроме того, мы направили своих гонцов в Каствелд, и вскоре нас нагнали полторы тысячи всадников, высланных оттуда на подмогу. Через Чернолесье, мимо озера Клинок гиганта, через Бурые земли мы пришли сюда, чтобы подготовить свой удар оттуда, откуда враг меньше всего ожидает. Сейчас нас пятнадцать тысяч и помощь продолжает приходить. Так, недавно в лагере появились двое следопытов из племени, обитающего у подножья Скал Стервятников. Они пообещали, что через неделю сюда прибудет шестьсот их собратьев. Приходят даже эльфы и гномы — те, кого война застала за пределами их царств. При помощи магии, вальфаров, почтовых голубей, а также простых гонцов мы рассылаем призывы сражаться на все четыре стороны света. Даже те, кто не может присоединиться к нам, получая наши послания, вновь обретают надежду. Они ухитряются отвечать нам — так недавно с вальфарами были присланы вести из Зиндорианда и Додриата — и люди и гномы держатся.

Все переглянулись. «Кажется, и нам пора рассказать все», — проговорил Таламанд, так чтобы услышали только товарищи по отряду. Путники закивали.

— Есть идея, — произнес Терлис после окончания рассказа; он очень внимательно дослушал Таламанда до конца, ни разу не перебив волшебника. — Мы дадим вам и вашим друзьям коней и провизии, и вы отправитесь к эльфам в Увядающий Край за второй половинкой Хьорендалля. Одновременно с этим я пошлю нескольких своих лучших людей в Сирринор, чтобы они доставили сюда Дерлфорст. Как вам такой план?

— Великолепно, — вздохнул Таламанд. — Если б ни одно громадное «но». У нас всего шесть недель. А вы собираетесь пройти через полмира и вернуться обратно?

То что времени почти осталось, а цель еще так далека, ни для кого не было новостью. Но этот простой вопрос, который много раз задавал себе каждый, в устах Таламанда почему-то все равно прозвучал как приговор. Неужели и старый волшебник, до этого убеждавший всех не терять надежду, готов признать поражение?

— Неужели мы не успеваем? Просто, глупо не успеваем? — в отчаянии подумал Эстальд. — Вообразили себя спасителями мира, а сами оказались в положении опаздывающего на урок нерадивого ученика, который бежит со всех ног, все еще надеясь попасть в класс до учителя, хотя ясно, что надо было проснуться на час раньше? Мы десятки раз могли погибнуть в бою, но судьба, похоже, решила оставить нас в живых — для того, чтобы дать нам прочувствовать свою вину. Мы — единственные, кто мог что-то сделать, но мы не справились.

— Нет, неправда, — тут же мысленно возразил он сам себе. — А Флиаманта! Ведь и она готовит свой удар, — и когда ее прекрасный образ возник в его сознании, его сердце сжалось от любви и жалости.

Ее убьют, убьют свои, те, ради кого она вновь решила пожертвовать собой. Таламанд сказал, что на нее готовится покушение. Проклятый рок, который преследует ее повсюду! Уже в который раз по отношению Флиаманте творится самая чудовищная несправедливость.

— Умереть, пытаясь что-то сделать, в любом случае лучше, чем просто умереть, — медленно проговорил старый волшебник, отвечая на собственный вопрос. — Ты предложил неплохой план Терлис. Считаю, что оба отряда должны выступить.

Все сомнения — прочь! Они загонят своих лошадей, сотрут ноги до самых колен, будут ползти по пустыне на животе, но они не отступят! Шесть недель — кажется, за это время выполнить задуманное невозможно. Но если не пытаться, то ничего не получится и за шестьдесят лет!

Начались стремительные сборы, во время которых ни у кого не возникало лишних вопросов или поводов для спора. Как-то само собой решилось, что Таламанд останется в лагере и будет пытаться помогать обеим экспедициям на расстоянии. Главой отряда, идущего на север, стал Элантор. К нему присоединились Маглинус Эстальд и Пилигрим. Рукоять меча они взяли с собой. Три эльфа и шесть человек из отряда Таламанда, в том числе Октиус, отправились с уходящими на восток гонцам Терлиса. Откуда-то достали истрепанные карты, и вот уже тех, кто уходит, и тех, кто остается, словно разделила незримая черта.

— Удачи! Ждем! — произнес юноша; и его слова едва долетели до ушей всадников, уже сорвавшихся с места в разных направлениях: одни на север, другие на восток.

Судьба Нолдерхейма теперь зависела от этих двух отрядов, в каждом из которых было по двадцать воинов и магов. Правда, был еще Кромфальд и его соратники, но об их судьбе после расставания с Терлисом ничего не было известно. Была покрыта мраком и участь Флиаманты.

* * *

Огни лагеря исчезли за барханами. Ветер щедро бросал в лицо песок, и хотя повязки жителей пустыни защищали рот и нос, невозможно же было натянуть их на глаза! Эстальд переводил взгляд с кровавого горизонта на товарищей, скакавших рядом с ним. Теперь рядом не было мудрейшего Михрамуса Таламанда, но его поддержку они неожиданно ощутили уже в конце первого дня пути. Когда от усталости кони уже не бежали и даже не шли, а скорее ковыляли по красноватому песку, с неба, оставляя за собой светящийся шлейф, неожиданно слетело некое подобие громадной блистающей белой птицы. Она распростерла свои крылья над отрядом и в тот же миг распалась на тысячу ярких звезд. Усталость будто сняло рукой, и их кони резво проскакали еще не меньше двадцати миль, прежде чем все же остановились на привал.

— Надеюсь, для наших друзей, спешащих в Сирринор, Таламанд и его помощники тоже припасли что-нибудь бодрящее, — сказал Элантор, спешиваясь.

— Необходимо такое средство, от которого их кони обрели бы крылья, иначе им уже ничего… — начала, было, эльфийская лучница Эйлими. И тут же осеклась, вспомнив о негласном запрете на разговоры о провале.

— Даже если мы раздобудем меч, то непонятно, кому его вручать, где этот ваш Носитель? Ему давно пора бы появиться или надо подумать о замене на какого-нибудь крепкого парня, — проворчал Лангбард.

Шли дни, местность вокруг постепенно менялась. Растительность, пусть пока очень скудная, попадалась все чаще. Пустыня уступала место степи. Вокруг зажурчали ручьи, воду, пищу и хворост для костра стало добывать намного легче. 31 июля (Эстальд отмечал дни на обрывке пергамента) впереди показался отвесный обрыв в несколько сотен футов высотой, тянувшийся в обе стороны до самого горизонта. На его вершине шумела сплошная стена древних деревьев каких-то удивительных, неведомых пород.

— А вот и Гемилард, внешняя стена царства Вальдленн, — объявил Элантор.

Они подъехали ближе. У самого подножия склона покоился наполовину вросший в землю замшелый камень. На его бурой поверхности с трудом можно было разобрать слова, написанные затейливой рунической вязью.

— Необходим пароль, — сказал эльф.

— Вы его знаете? — поинтересовался Маглинус.

— Разумеется, нет. Раньше мне никогда не приходилось бывать здесь.

— Может, поможет обманное заклинание? — предложил Эстальд. — Большинство дверей, которые открываются произнесением того или иного слова, довольно легко перехитрить, поэтому сейчас волшебники пользуются такими «замками» не слишком часто.

— Здешние чары будут постарше всех ваших дверей и ключей, — ответил Элантор.

— А что там точно написано? — поинтересовался Лангбард. — Возможно, в этих словах есть какая-то подсказка?

— «Назови пароль, или докажи, что друг», — задумчиво проговорил эльф.

— Значит, даже тот, кто пароля не знает, может войти сюда, если он докажет, что является другом жителей Вальдлена! — лицо Эстальда просветлело, но лишь на мгновение. — Но как это сделать? Три раза проорать этому камню, что ты друг?

— Может быть, нужно сказать что-то такое, чего не может знать враг? — предположил Маглинус.

— Или сделать, — вставила Исвиэль.

— Или показать, — добавила Эйлими.

— Стойте, стойте, не все разу! — остановил друзей эльф. — Давайте хорошо подумаем, ведь в случае, если мы ошибемся, нас может ждать какая-то ловушка. Что за ерунда — сказать, показать… Стоп! — он хлопнул себя по лбу. — Ну конечно! Клянусь честью, если ЭТО не заменит пароль, значит, мы вообще зря сюда приехали.

— Что? — не понял Эстальд.

Вместо ответа Элантор полез в походную сумку и, немного порывшись в ней, достал небольшой сверток, размотал толстое сукно и извлек наружу рукоять Хьорендалля. Огненный свет небес заиграл на отполированной стали и тысячах граней прозрачного камня в крестовине. Все, даже те, кто уже видел этот обломок меча, ощутили священный трепет. Врезанный в рукоять Рунный Адамант теперь стал гармоничной частью работы великого мастера.

Медленно и торжественно, словно на какой-то церемонии, Элантор подошел к камню и коснулся его обломанным концом клинка.

Ничего не произошло.

Эльф повторил движение — результат был таким же. Не поверив в неудачу, он касался камня и гардой, и Адамантом и даже пытался чертить на замшелой поверхности какие-то знаки, смысл которых был ведом только лесному народу — все без толку. С таким же успехом можно было стучать руками, ногами или палкой, валявшейся у дороги, и ждать, что произойдет чудо.

— Какие еще доказательства тебе нужны?! — разгневался Элантор и с силой ударил мечом по камню так, что во все стороны полетели искры. — А быть может тебе, проклятый валун, надо три дня думать, чтобы узнать величайшую реликвию нашего народа? — И он воткнул рукоять в одну из трещин на камне и отошел в сторону.

Некоторое время он стоял, взирая на дело своих рук, после чего, пробормотав, что «все бессмысленно», подошел, чтобы выдернуть меч обратно.

— Нет, нет, нельзя так злиться, — эльф замотал головой так, что его длинные светлые волосы заметались из стороны в сторону. — Я в гневе так его сюда загнал, что теперь не могу достать. Великая Мать Природа, почему я не в силах познать мудрость своих старших братьев?! Помогите мне, друзья!

За клинок схватились сразу трое: Маглинус, Лангбард и Пилигрим. После этого Хьорендалль легко освободился из каменного плена. Из трещин камня наружу полился золотой свет, словно внутри древнего валуна зажглось солнце. Затем множество мелких огоньков возникли в сплетениях корней и вьющихся растений, покрывавших отвесный склон Гемиларда. Они кружили вокруг побегов, постепенно выстраиваясь в длинную цепь. Вот зашевелилась уже сама земля и в гладкой поверхности обрыва стали одна за другой появляться широкие ступени, соединявшиеся в ведущую наверх лестницу.

— Из-за чего это произошло? — поразился Элантор. — Неужели потому, что мы просто приложили грубую силу? Нет, волшебство моих собратьев не может ей поддаваться! А может среди вас, друзья, есть могучий волшебник, скрывающий от нас свой талант?

Так и не найдя ответа, они осторожно двинулись наверх, ведя лошадей под уздцы. Мерцающие огоньки продолжили кружить рядом, освещая им путь. Лестница кончилась, они поднялись в седла и въехали под сень пышных крон, нависших над обрывом. Смыкавшиеся над головой ветви были подобны величественному своду. Ступени позади уже разгладились, и вскоре лестница исчезла. Трепещущая стайка огоньков промчалась над головами друзей и устремилась к двум могучим деревьям, стволы которых склонились так близко друг к другу, что образовывали некое подобие арки. Светлячки затянули ее сияющей завесой; несколько мгновений спустя на ней обрисовались контуры какого-то лица.

— Я знаю, кто вы, и зачем пришли сюда. Внизу вы прошли испытание, доказав чистоту ваших помыслов, — этот глубокий голос шел не от серебристых уст. Говорил будто весь лес — причудливой формы стволы, покрытые узорчатой корой, голубоватые кроны, замшелые камни, сама земля и даже воздух, напоенный необыкновенными ароматами. Всем казалось, что эти слова родились вместе с самим миром Нолдерхейма и всегда жили где-то в его глубинах…

— Идите по дороге, и вы не собьетесь с пути, — произнес лес, и в тот же миг исполинское лицо рассыпалось тысячей гаснущих искр, а за древесной аркой возникла тропа, уходящая в чащу.

Вальдленн, в отличие от других эльфийских царств был хоть и велик, но все же вполне обозрим. Эстальд и его друзья поняли, что эти места не зря прозвали Увядающим Краем — земли вокруг были древними и прекрасными, но в них явственно чувствовались признаки угасания, начавшегося за много лет до этой войны. Повсюду словно царила вечная осень. Особенно печально выглядели затопленные части леса. Они совершенно не напоминали болота, вода была идеально прозрачной, и кони переходили ее вброд, но все ощущали какую-то неизбывную грусть при виде тысяч красно-желтых осенних листьев, плывущих по этой зеркальной глади, и склонившихся над ней стволов, словно уставших от своего тысячелетнего стояния.

Они неоднократно видели живущих здесь удивительных птиц и зверей. Самое сильное впечатление произвели белоснежные единороги, мирно пасущиеся на полянах. Раньше Эстальд был уверен, что эти создания остались лишь в легендах да на фамильных гербах. Потом их сменили табуны прекрасных крылатых коней — пегасов.

Через несколько дней пути, так и не встретив ни одного эльфа, они оказались у высокой стены, сложенной из дикого камня. Ворота в ней были открыты, а поблизости никого не было.

— Похоже, это и есть Иссилиан, — сказал Элантор. — Но почему в столице так безлюдно?

— Настало время выйти из тени, — прозвучал где-то рядом высокий голос, а в следующий миг отряд взяли в кольцо лучники в серебристых плащах.

— Мое имя Амальхар, — произнес один из них, делая шаг вперед и откидывая капюшон. — Мы следили за вами с самого начала пути, и теперь нам предстоит помочь Носителю исполнить его предназначение. Следуйте за мной.

— Вот везде бы так, — пробормотал себе под нос Лангбард.

Дома и дворцы в этом удивительным городе были словно созданы самой природой, сплетавшей вьющиеся растения в настоящие шатры, соединявшей кроны так плотно, что они могли служить крышей, выдалбливающей в скалах целые анфилады комнат. Здесь повсюду били чистые источники, сливавшиеся затем в один прозрачный поток, разделяющий город пополам. И тут, в самом центре древнейшего из эльфийских царств, как нигде в Вальдленне, витал дух неизбывной печали. Она была разлита в воздухе, она слышалась в речи эльфов и отражалась в их глазах. Местные жители, как женщины, так и мужчины, отличались невероятной красотой, но что было странно — путники почти не видели детей.

Дворец в центре города был не построен, а выращен и состоял из множества могучих деревьев с прямыми, плотно прижатыми друг другу стволами. Переплетаясь на головокружительной высоте их ветви образовывали арки и своды. Кажется, это — всего лишь древняя роща, но все в отряде признали, что величие самых прекрасных каменных чертогов — ничто по сравнению с этим торжественным лесным залом. В его центре их ждал…

— Вангерт! — хором воскликнули все.

— Осторожно, не задушите, — засмеялся он, когда все ринулись обнимать своего друга. — Как же я рад видеть вас всех! Вы даже не представляете, что мне пришлось пережить!

— Таламанд рассказал всю правду о тебе, — отметил Эстальд. — Прости нас за все подозрения.

— И вы простите, что я так надолго покинул вас. Разобраться со своим предназначением было непросто, и я должен был сделать все один.

— Мы принесли рукоять Хьорендалля. Но как же мы соединим ее с клинком? Вряд ли сейчас на свете остались кузнецы, подобные Пресветлому, — сказал Маглинус.

— В руках истинного Носителя оружие воссоединится само, — сказал Амальхар. — Однако, нам пора идти.

После часа пути они оказались на усеянном камнями склоне, похожим на амфитеатр. Внизу было круглое озеро с небольшим островом посередине. На нем росло дерево, такое древнее, что казалось, будто оно появилось еще до начала времен. Рядом с ним не сразу удалось разглядеть неподвижную статную фигуру.

— Это — Его Величество владыка Вальдленна Серендиль Рослый, — прошептал Амальхар. — Носитель должен взять рукоять и идти один.

Вангерт забрался на легкую, невесомую, словно осенний лист лодку без скамей. Весел тоже не было, но челн сам неслышно заскользил по зеркальной глади, совершенно не возмущая ее, словно он не плыл, а летел на небольшой высоте.

Друзья стояли на берегу, затаив дыхание. Они видели, как Вангерт сошел на густую траву острова. Затем Серендиль что-то тихо ему сказал и коснулся рукой коры могучего дерева. Та вдруг начала со скрипом раздвигаться, открывая древнюю сердцевину. И все увидели, как внутри что-то сверкнуло. Вангерт протянул руку и достал из глубины серебристый прямой клинок, поражающий своей невероятной соразмерностью и чистотой металла. Казалось, что в руках у Носителя не сталь, а луч звездного света. Хотя меч по-прежнему был разделен надвое, все сразу поняли, что никогда не видели оружия столь совершенного.

— Остановись, вор! — вдруг воскликнул кто-то на берегу.

Десять человек, девять эльфов и гном так пристально наблюдали за происходящим на острове, что не сразу поняли, кто из них это произнес. В этот момент вперед вышел Пилигрим.

— Стой! Это не твой меч!

 

Глава 11 Навстречу неизбежному

— Чары прозрачности — на дверь, быстро! — мысленно скомандовал Кромфальд Греймунду. — Если это враг… — он так и не успел произнести до конца свою команду, потому что почувствовал невиданное — пробиваясь сквозь мощную волшебную телепатическую защиту, в его мозг ворвалась чужая мысленная речь.

— Можете не тратить силы, — усмехнулся кто-то. — Я все равно знаю, кто и вы. Так что лучше откройте дверь и расскажите мне, как поживает мой старый друг Эсельсиор Флиппарус.

Пораженные до глубины души, друзья переглянусь. Наконец, Кромфальд медленно положил руку на задвижку и открыл дверь. Перед ними стоял тот самый загадочный незнакомец, наблюдавший за ними в зале. Это был высокий худощавый человек средних лет с обветренным лицом и пронзительными серыми глазами.

— Здравствуйте, — вежливо сказал он, закрывая за собой дверь, и совершенно не обращая внимания на то, что оружие, палочки и жезлы всех до единого членов отряда были нацелены на него.

— Кто ты? Имя Флиппаруса хорошо известно по всему Нолдерхейму, так что выдуманной дружбой с ним может прикрываться кто угодно, — сказал Кромфальд.

— Меня зовут Хрейдмар, мое прозвище Следопыт. Родом — отсюда. Я услышал ваш разговор, и имена многих из вас показались мне знакомыми, хотя я не сразу понял, когда и от кого их узнал. Но потом я вспомнил, что про вас мне рассказывал мой старый товарищ Флиппарус, с которым нам не раз приходилось биться плечом к плечу. Вы разве не знали про то, что несколько лет назад он побывал в Зиндерхельце?

— Он нам и вправду рассказывал. Тогда, на первом привале по пути в Меланрот, помните? Все беседовали о море, и он… — несмело проговорил Бальдус, но Кромфальд дал ему знак остановиться.

— Ты говоришь, что слышал наш разговор. Но мы сидели далеко от тебя, значит в этом городе, несмотря на отсутствие здесь гильдии и магических школ, все же есть люди, сведущие в волшебных науках!

— Маги рождаются не только в гильдиях и учатся не только в школах, — ответил Хрейдмар. — Поверьте, вокруг есть немало людей, умеющих колдовать куда лучше этих господ, с их гербами, мантиями и смешными церемониями! Я объясню, как подслушал вашу беседу. Мне помогла муха, которую я заколдовал, так, чтобы она могла слышать не только малейший шепот, но и мысленную речь. Правда, ваш друг довольно быстро ее прихлопнул. Но пусть вам и хватило ума не обсуждать свою затею прямо за столом, скажу прямо — в деле, которое вы задумали, можно было бы принять и побольше предосторожностей.

— Каком еще деле? — спросил Кромфальд; хотя он подозревал, что собеседник лишь притворяется, что знает об истинной цели прибытия отряда, сердце его упало. Неужели они раскрыты?

— В том же самом деле, что и наше. Мы здесь тоже не дремлем и вот уже два месяца готовимся к встрече невесты, с тех самых пор, как в наш захваченный врагом город просочилась весть о грядущей свадьбе.

— А как вас захватили, интересно? — спросил Хольборг с сильнейшим подозрением в голосе. — Укрепления-то целехоньки!

— Враг почти каждый день посылал в атаку стаи горгулий, — тихо начал Хрейдмар. — Но они обрушивали на город не камни или стрелы, а мешки с драконьим навозом. Вонь стояла такая, что люди, а особенно дети, старики и больные, умирали от удушья. Стаи мерзких насекомых, мгновенно расплодившиеся повсюду, сводили с ума своими укусами. Болезни поражали всех подряд и особенно тех, кто без сна и отдыха убирал эту мерзость с улиц. Они так подорвали наш боевой дух, что однажды, не встретив никакого сопротивления, забрались на наши стены. Дала бой лишь небольшая гвардия нашего правителя, но это только для наших поэтов, которые теперь слагают легенды о великом сражении. Вчера казнили двоих таких стихоплетов, почти мальчишек, и одного старого сатирика, который написал оду драконьему дерьму и посвятил ее самому Смаргеллу.

После того, как город был захвачен, навоз, кончено же, убрали — под страхом смерти заставили жителей это сделать, однако смрад, пропитавший стены и мостовые, остался. Когда стало известно, что кортеж невесты «Его темного высочества» проследует через Зиндерхельц, захватчикам пришлось срочно вызывать сюда три десятка специально обученных чародеев, ведь простые заклинания не помогали. Во время вашего обеда как раз проходила очистка соседней улицы.

— Простите, что заподозрил горожан в трусости, — извинился Хольборг.

— Забудем об этом! У нас есть другие темы для разговора. Может, объединим наши усилия? Согласны?

И Кромфальд, еще несколько минут назад озабоченный только тем, каким заклятьем лучше убрать незваного гостя, кивнул. В этом человеке по прозвищу Следопыт было что-то, внушавшее к нему абсолютное доверие. Если бы это был враг, то он знал достаточно, чтобы все тринадцать членов отряда уже сегодня отправились бы кормить рыб в Вариадатском заливе. А если не они одни в этом городе собираются остановить таинственную и зловещую наследницу, то почему бы ни сделать это вместе?

— Я согласен, — добавил он. — И еще вот что. Ты говоришь, что был другом Флиппаруса, к сожалению должен тебя огорчить — Эсельсиор мертв. Он героически погиб, сражаясь на стене в день, когда пал Кронемус. Его убил сам Джиадант Замогильный.

— Будь проклят наш враг! — Хрейдмар сжал кулаки. — Он поплатится. Однако, пора осмотреть одну городскую достопримечательность. Когда пойдем, не сбивайтесь в кучу, но и не теряйте друг друга из вида. И еще — не знаю, что это за «железка» у вас собой, но ее тоже прихватите. Лучшего места, чтобы спрятать что-либо важное, чем то, куда я вас сейчас отведу, в городе не найти.

Они двинулись в восточную часть Зиндерхельца. Здесь стояли высокие и добротные каменные дома в два-три этажа с многочисленными лавками и мастерскими. Следопыт остановился у одного из них, внешне ничем не отличавшегося от соседних, взялся за дверной молоток и постучал, произнеся какие-то слова, скорей всего, магический пароль. Дверь открылась.

— Немногие помнят, — прошептал волшебник, приглашая Кромфальда и его друзей в темную прихожую, — что на этом месте когда-то стоял первый королевский замок, выстроенный еще основателем города Зиндерхельцем Мореплаватем. Само здание давно разрушено, но подземелья остались.

С этими словами он сделал несколько шагов вглубь коридора, нагнулся и, потянув за кольцо, открыл люк в полу. Узкая скрипучая лестница привела всех в низкий подвал, где мог поместиться весь отряд. Тут были мешки с мукой, свисавшие с потока связки сушеных грибов и лука, парочка окороков на крюках, а также различные сосуды, свертки и корзины, так же, видимо, со съестными припасами. Хрейдмар подошел к бочкам, выстроившимся вдоль дальней стены подвала, отсчитал четвертую слева и отодвинул ее в сторону.

Взорам собравшихся открылся узкий колодец с вбитыми в стенки металлическими скобами, исполнявшими роль ступеней. Внизу на глубине добрых пятидесяти футов мерцал свет факелов.

— Хорошо, что я успел так похудеть, — пробормотал Бальдус, спускаясь. — Года полтора назад, как пить дать, застрял бы!

Спустившись, они оказались в узком коридоре с множеством низких дверей по обеим его сторонам. По-видимому, раньше это была темница. Пройдя несколько поворотов и лестниц, все оказались в большом каземате со сводчатым потолком, который раньше мог быть общей камерой или помещением для допросов. Тьму здесь, как и в коридоре, рассеивали факелы. Между длинными столами, ящиками и шкафами тут суетилось несколько человек в одеждах мастеровых. Множество загадочных предметов явно магического происхождения, еще больше оружия, висящие на стенах карты и планы — вся окружающая обстановка говорила серьезности идущей здесь работы. В зал вели еще несколько дверей, за которыми также кипела бурная деятельность.

— Не хуже, чем наш штаб разведчиков в Кронемусе! — проговорил Греймунд.

— Что ж, давайте я введу вас в курс дела и познакомлю со своими товарищами, — сказал Хрейдмар. — Это — Дельмант, это — Мелверин, это — Феанрот, а где же Мелеарт? Ах да, он же на обыске.

— На каком еще обыске? — не понял Рендаль. — Его что, поймали и обыскивают?

— Нет, — усмехнулся Следопыт. — Он это делает сам.

— Сам себя обыскивает что ли? — не удержался Бальдус.

— Многие из нас, — начал терпеливо объяснять Хрейдмар, — после захвата города пошли на службу к Смаргеллу, чтобы втираться в доверие к его приспешникам, добывать ценную информацию и иметь ряд полезных привилегий, которые даются всем перебежчикам. Так, Амаргрин, он кивнул в сторону крепкого бородача, чего-то отмечавшего на карте города — хозяин дома, стоящего над входом в это подземелье, выбился аж в старшие кладовщики на продовольственном складе. Благодаря этому мы имеем внушительные запасы провизии, которые вы видели в подвале, а главное, дом никто не проверяет по десять раз на дню, как это делают с остальными жилищами.

— Так мы определились с расстановкой людей? — спросил Следопыта невысокий вертлявый человек с короткими темными волосами. — Мой план показался всем самым простым и надежным.

— Постой, Эмайн. Ты — молодец, но благодаря нашим новым друзьям у нас появились новые возможности. — Это — один из наших лучших людей, — представил он своего сообщника Кромфальду и друзьям. — Немногие здесь сделали для исполнения грядущей миссии столько же, сколько он. Итак, давайте все по порядку…

План заговорщиков состоял в том, чтобы убить наследницу во время ее проезда от городских ворот к замку. Предполагалось, что вдоль обеих сторон главной улицы по всей ее длине расположатся сотни встречающих, и придут они по своей воле. Восторг и ликование их еще надо заставить изобразить, но вот их любопытство будет подлинным, и даже сознание ужасного смысла происходящего не способно его отбить. Каждому захочется увидеть девушку, согласившуюся отдать руку и сердце самому чудовищному воплощению зла. Множество зрителей расположатся у своих окон. Власти города обязали хозяев близлежащих домов пускать желающих посмотреть на въезд наследницы, но брать с них плату, большую часть которой они должны будут отдать в казну.

В свою очередь, за зрителями будут постоянно наблюдать сотни стражников и шпионов. На всех крышах расположат стрелков, а в толпе будут находиться переодетые маги.

— Мы смогли сделать так, — продолжил Хрейдмар, — что на втором этаже пекарни, расположенной недалеко от замка, будут дежурить стражники только из «наших». Взгляните на это, — он подал магу длинный и очень тугой лук из неизвестной породы дерева и странную стрелу с золотистым оперением и наконечником из материала, похожего на стекло. Кромфальд повертел это в руках, попытался натянуть тетиву, что ему практически не удалось, и вернул все Следопыту.

— Оружие обычное, просто очень качественное, чувствуется, что работал большой мастер, — продолжил Хрейдмар. — А вот стрела… Возможно, вы слышали про знаменитые эльфийские Лунные дротики, способные поражать даже цели, защищенные магией? Таких стрел осталось совсем немного, но мы смогли раздобыть одну. Немало сил ушло, чтобы с помощью волшебства усовершенствовать ее, не разрушив при этом тех чар, что заложены в нее древними создателями.

После этих словах Кромфальд не удержался от разочарованного вздоха и покачал головой. Он не ожидал, что план покушения окажется таким легкомысленным.

— И все? — глядя в глаза новому другу, спросил он. — Вы что, всерьез рассчитываете обойтись одной стрелой, пусть даже и какой-то особенной? Да если наследницу проклятого рода так просто убрать, она ни за что не доедет до Зиндерхельца!

— Конечно, нет! — возмутился Хрейдмар. — Между прочим, Эсельсиор рассказывал мне, что многие его друзья не любят дослушивать собеседника до конца. Около пекарни в толпе будут находится наши волшебники. Их расстановка будет соответствовать форме специальной магической фигуры — Алдорского Креста, позволяющего многократно увеличить мощь совместного заклинания. Вернее, так предполагалось. Теперь же, благодаря появлению ваших людей у нас появилась возможность создать более сложную и эффективную фигуру — Звезду Хенгиля. Когда наш человек в толпе воскликнет: «Слава великой матери всех народов!», маги нанесут мощный удар по незримому куполу, защищающему наследницу, и на миг сделают в нем пробоину, через которую наш стрелок и поразит злодейку. Одновременно с этим мы уничтожим корабль, на котором она должна будет плыть к Смаргеллу. Взрыв станет сигналом нашим друзьям по всему городу браться за оружие. После этого начнется восстание. Враги надолго запомнят этот день!

— Постойте, — спросил Кромфальд. — А как вы собираетесь его уничтожать? И кто будет стрелять в невесту?

— Вот, — Хрейдмар показал Кромфальду круглый стеклянный сосуд, величиной с голову младенца. — Драконий навоз, смешанный с серой и ртутью. Взрывается от удара и с такой силой, что одного этого снаряда хватит, чтобы дом, стоящий над этим подземельем, взмыл к облакам. Мы изготовили пять таких шаров. Пращник с набережной забросает ими корабль. К сожалению, судно пока еще в пути, и мы не знаем с какой позиции его лучше атаковать, но скоро наша разведка выяснит все, что нужно для его уничтожения.

— А кто готовится поразить главную цель?

— Его зовут Дельмант. Он — неплохой лучник.

— Хм, тогда у нас есть для вас предложение, — усмехнулся Кромфальд. — Даже два.

Вскоре было решено, что место пращника на набережной займет Бальдус, который до этого будет вместе со своим грифоном прятаться в большом сарае за кузницей. Маг на крылатом звере должен будет взлететь и обрушить смертоносные шары на палубу корабля наследницы, благо от укрытия заговорщиков до центральной пристани всего несколько мгновений лету. И главное, было решено заменить «неплохого лучника» Дельманта на Ольдринга, который трижды побеждал в состязаниях стрелков в местечке Триндельфорд, ежегодно собиравшем самых метких со всего Мизенхейма.

— Ну вот и прекрасно, — с чувством выполненного долга произнес Хрейдмар, глядя на то, как Эмайн тщательно рисует на большом куске пергамента новую схему расстановки участников заговора.

* * *

По всем дорогам к морской столице Нолдерхейма нескончаемым потоком шли войска. Похоже, многотысячный гарнизон здешнего наместника Локдреда его повелитель считал недостаточным для обеспечения безопасности своей будущей супруги и потому стягивал в Зиндерхельц армии со всего Края Хладных Рос. Топот бесчисленных сапог и копыт по древним мостовым словно отмерял мгновения, оставшиеся до исполнения грядущей миссии. И с каждым мгновением она казалась все более значительной.

Им нужно убить женщину. Не важно, кто она и кем была до этого. Имеет значение только то, кем ей предстоит стать. Судьбы мира умещаются теперь на навершиях нескольких волшебных жезлов и на острие эльфийской стрелы. И ни одна рука не имеет права дрогнуть. Малейшая ошибка — и гибель всех участников заговора станет наименьшим из тех ужасных событий, которые случатся, если наследница останется в живых. Дата назначена, отсчет времени идет. Или он прекратится здесь и сейчас, или им останется только бессильно наблюдать за тем, как мир покатится в бездну.

Эта страшная ноша давила на всех, даже у вечно беззаботного Бальдуса засверкали в глазах стальные отблески. Он не пытался шутить или спорить с кем-то, говорил коротко и лишь по делу. Только Эмайн время от времени подбадривал своих новых друзей. Кромфальда сначала раздражала его чрезмерная уверенность в успехе затеи, но потом он понял, что на самом деле эти простые слова поддержки совершенно необходимы сейчас хотя бы для того, чтобы не сойти с ума от напряжения.

Мудрые военачальники говорят, что нужно хорошо выспаться перед решающим сражением и опытные воины с готовностью следуют этому совету, но в ту ночь никто даже не попытался сомкнуть глаз. Ожидание судьбоносного момента заставило бодрствовать даже тех, кто не попал в число главных исполнителей заговора. Не спал и Палантус, который вместе с несколькими местными должен был остаться в штабе для охраны перенесенного туда Дерлфорста.

* * *

И вот настал день, когда в городской порт медленно и торжественно вошли корабли под черными парусами с кровавой меткой. Какому из них предстояло принять на борт наследницу, друзья поняли сразу. Огромный, словно плавучая крепость, озаренный мириадами огней и ощетинившийся стрелами готовых к атаке баллист, с роскошным балдахином над верхней палубой и деревянной скульптурой демона с раскинутыми крыльями и горящими глазами под бушпритом, он причалил первым, прямо перед королевским замком. Но никто кроме швартовщиков, носильщиков и стражи не пришел встретить его, потому что весь город уже собрался на главной улице. Хотя впереди были еще часы ожидания, каждый боялся, что пропустит невиданную процессию или ему просто не останется места. Правда, любимая позиция храбрецов — крыши, уже была занята — на них взобрались лучники и арбалетчики. Большие лестницы были приставлены к стенам, а между крышами перекинули доски. Очень удобно, — заметил Хольборг, — на тот случай, если путь к отступлению придется прокладывать поверху.

Стража, оттеснявшая толпу, стояла в три ряда. В первом лицом к народу выстроились воины с большими щитами, прижимавшие людей к стенам домов. Дальше — пикинеры и алебардисты. Их оружие на длинных древках должно было пойти в ход в случае, если заслон из щитов начнет прогибаться под натиском любопытных. Третий ряд — солдаты в роскошных доспехах, стоявшие лицом к центру улицы. Их главной задачей, если все обойдется без происшествий, было отдавать военные почести высокой гостье. Войска заняли и боковые улицы, где тоже собралось немало народа, уже потерявшего надежду найти места получше.

Эмайн, Вальдрейк, Оггерин, Греймунд, Рендаль и еще несколько магов расположились в толпе так, чтобы получилась сложная колдовская фигура — девятиконечная Звезда Хенгиля. Бальдус направился в сарай, куда вчера был заблаговременно переведен Дракончик. Кромфальд, Хрейдмар, Хольборг, Струмир, Ольдринг поднялись на второй этаж небольшой пекарни. Здесь уже находились пятеро воинов в чешуйчатых кольчугах, закругленных шлемах, с саблями и арбалетами. Хрейдмар подмигнул одному из них.

— Как и обещал, тут только свои, — одними губами произнес тот.

В просторной комнате без всякой мебели было три окна, выходивших на главную улицу. На другой ее стороне были видны вывески посудной лавки, обувной мастерской и пивоварни. Слева над черепичными крышами к небесам поднимались бастионы и башни замка. Правая часть улицы из-за плавного поворота, который она делала, просматривалась только на сотню шагов, а ведь именно оттуда должна была появиться наследница. Впрочем, стрелять решено было лишь в тот момент, когда она окажется прямо под окном. С такого расстояния опытный лучник может с закрытыми глазами поразить врага прямо в сердце, а от хорошей стрелы, выпущенной из мощного лука, не спасут никакие доспехи. Конечно, стрелок и сам подвергается смертельной опасности, потому что крыши домов напротив буквально увешаны арбалетчиками, и их ответ не заставит себя ждать. Однако, главное, что Лунный дротик уже никто не сможет остановить.

Ольдринг снял несколько досок пола и открыл тайник, где были заранее спрятаны лук и стрела. Сегодня всех зрителей тщательно обыскивали. Заблаговременно были обшарены и дома на главной улице, включая пекарню, однако тайник, находившийся под магической защитой, обнаружен не был.

Собравшиеся раскрыли окна и заняли свои места у них, что уже давно сделали обитатели соседних домов. Кромфальд глянул вниз. Стража нещадно теснила людей на улице, словно желая расплющить их о стены. Под самым окном маг заметил Рендаля. Он стал искать глазами других товарищей по отряду, но не смог никого разглядеть. Заговорщикам было известно, что к толпе присоединились несколько сотен колдунов Смаргелла, переодетых в простых горожан. Как же ничтожен шанс на успех, и как высока цена малейшей ошибки!

Сквозь неумолчный гомон тысяч голосов, послышался условный стук в дверь, а когда Хрейдмар снял с нее защиту, все услышали торопливый топот по лестнице. Мгновение спустя в комнату буквально влетел человек, Кромфальд с трудом вспомнил, что его имя — Мелверин, и что они познакомились в первый день в подземном штабе.

— Что ты здесь делаешь? — поразился Следопыт. — Разве ты не должен быть…

— Это… все… неважно! — тяжело дыша, выговорил юноша. — Нас… предали! Эмайн уже давно работает… на Локдреда!

— Как? — прошептал Хрейдмар, пошатнувшись, словно от удара. — Наш самый ревностный сторонник… Откуда ты это знаешь?

— Слышал сегодня своими ушами! Сообщил бы раньше, да стражники задержали. Мне удалось сбежать, но время было потеряно. Я видел, как Эмайн разговаривал с кем-то из вражеских командиров и даже услышал слова «колдовской знак». А ведь Эмайн сам должен был стать его частью. Дальше они обьяснялись жестами, но я понял, что Эмайн вместо того, чтобы участвовать в разрушении защиты наследницы, в самый последний момент покинет свое место и постучится в пекарню, якобы с предупреждением об опасности. А когда вы впустите этого предателя, вслед за ним ворвется целый отряд… Причем, это будут…

— Ладно, это уже не важно! — решительно оборвал его Хрейдмар. — Так, Дольмерус! Место Эмайна — в переулке справа между двумя большими бочками у стены. Доберись до него и, когда процессия будет подъезжать к дому, оглуши предателя, займи его позицию и сотвори заклинание. Тебе нужно продержаться всего пару секунд! Сквозь толпу и стражу сейчас не пробиться, но через окно в соседней комнате можно выбраться на пристройку и дальше по крышам! Как пройти мимо арбалетчиков, придумай сам! Ольдринг! У тебя одного задача остается неизменной. Просто выстрели — и все. Остальным занять оборону! Мы не должны позволить врагу добраться до нашего лучника прежде, чем он поразит цель!

Но не успели они приступить к исполнению приказа, как за окном словно взревела штормовая волна. «Едет! Едет!» — пронеслось по толпе. И мгновенно все высунулись из окон чуть ли не до пояса, стоявшие внизу люди подались вперед так резко, что страже пришлось использовать тупые концы копий и повернутые плашмя мечи, отцы посадили маленьких детей себе на плечи, стрелки на крышах нацелили свое оружие на зрителей.

В комнате все еще стояли, замерев подобно статуям, как вдруг во входную дверь на первом этаже ударили с такой силой, что доски жалобно застонали.

— Это те, кто гонятся за мной, — проговорил Мелверин.

Тем временем, снаружи раздался топот сотен копыт, а еще спустя мгновение в конце улицы возникли какие-то яркие цветные пятна. Одновременно с этим откуда-то сверху, видимо с чердака, раздался странный шорох.

— Мы думали, что они придут снизу, а они пришли сверху, — выдохнул юноша.

* * *

Процессия, не спеша, передвигалась по захваченным Смаргеллом землям, словно желая дать всему миру время для осознания значимости грядущих событий. «Посмотрите! — заявляла пышная свита одним своим видом. — Королева ничего не боится, а потому никуда не торопится! Все вы можете отдать почести будущей владычице Нолдерхейма!»

Они останавливались во всех встречавшихся по дороге деревнях и городах, весьма немногочисленных в этих землях. И везде Флиаманта делала что-то, способное облегчить тяжелую жизнь людей. В одних местах она приказывала снизить непомерные налоги, в других — объявляла местными жителям, измученным постоянными набегами разбойников, что отныне они находятся под защитой Орадейнского войска, в третьих — требовала у местного начальства выделить из казны средства на строительство мостов, мельниц и колодцев. По настоянию отца (вернее, того, кто принял его обличие), эти встречи всегда обставлялись с большой торжественностью, подписанные указы скреплялись королевской печатью и вручались не только наместникам Смаргелла, но и представителям народа.

— Сколько же мне предстоит притворяться? — всякий раз думала воительница. — И узнают ли когда-нибудь мои друзья, что я до конца была на их стороне, или для них я навеки останусь предательницей? Хотя, быть может, это и неважно. Главное ведь — ни кем тебя считают, а кто ты есть на самом деле. Жаль все же, Эстальд тоже вряд ли узнает правду, — но на этом она всякий раз прерывала свои раздумья. Вдруг враг в этот миг читает ее мысли? Нет, он не должен ничего заподозрить!

Дорог в Землях Тусклого Солнца почти не было, мосты и паромные переправы на реках отсутствовали вовсе, часто встречались болота, каньоны и скалы, становившиеся серьезными препятствиями, особенно для сопровождавших отряд тридцати пяти тяжелых повозок, из-за чего постоянно приходилось петлять.

На ночь телеги ставили вокруг лагеря наподобие защитной стены, у которой несли неусыпную стражу многочисленные часовые. Внутри кольца разжигались костры, разбивались шатры и палатки. У Флиаманты был роскошный личный шатер с вышитыми на полах гербами, с удобным ложем и даже небольшим туалетным столиком внутри. Вход, перед которым каждый раз устанавливался флаг, стерегли четверо лучших воинов.

В один из таких привалов, когда путники уселись вокруг костров, а повара занялись походной кухней, в огненных небесах мелькнула крылатая тень. Небольшой напоминающий летучую мышь зверек стрелой спикировал прямо в руки прогуливающемуся по лагерю Астергону.

— Это — вальфар, — объяснил он девушке. — Таких использовали ребята из Кронемуса для доставки посланий.

— Но как он нашел нас? — поразилась Флиаманта.

— Эти зверушки очень умны. Признаться, у наших врагов тоже можно кое-чему поучиться, — он подставил крылатому посланцу плошку с водой и отвязал от его лапы кожаный тубус. — Из Зиндерхельца! — сказал он, разворачивая пергамент. — Посмотрим, что нам пишут…

Он быстро пробежал глазами по тексту, и Флиаманта успела уловить, что волшебник на какую-то долю мгновения нахмурился, однако тут же придал своему лицу спокойное и даже равнодушное выражение.

— Ну что там? — спросила девушка.

— А, ничего особенного, — махнул рукой толстяк. — Сообщают, что горожане ждут нас с восторгом и нетерпением и что наместник уступит Вам самые роскошные покои замка, а потом нас примут на борт лучшие корабли, которые прибудут для этого прямиком из Дракентуса и Вортильдуса… Ну и еще много всего в том же духе.

После ужина слуги остались убрать остатки трапезы, а остальные разошлись по шатрам и повозкам спать. Направляясь к себе, Флиаманта краем уха услышала тихий разговор Мельдинара и Астергона. Треск костров, перекличка стражи, ржание пасущихся неподалеку коней и прочие ночные звуки не позволили девушке понять, о чем идет речь. До нее долетали лишь отдельные слова: «серьезные проблемы», «что-то готовят» и «лучше не задерживаться». Следом за этим над остроконечными верхушками шатров с протяжным криком взмыл вальфар и скрылся в том же направлении, откуда сегодня прилетел.

Мгновение спустя Мельдинар заметил Флиаманту.

— Спокойной ночи, дочь моя, — улыбнулся он.

— Спокойной ночи, моя королева, — вынырнул из темноты Астергон.

* * *

Звук горна обозначил наступление невидимого рассвета. Один за другим сворачивались шатры и палатки, кони седлались или запрягались в повозки. Слуги засыпали землей еще тлевшие уголья костров, а стражники, которым выпало дежурить вторую половину ночи, широко зевали.

— Скажи, отец, — начала Флиаманта, когда под копытами скакунов вновь взвились легкие облака пыли, а повозки вновь заскрипели на бесчисленных кочках и ухабах. — А когда все… случится, небо останется таким же? Я не хочу, чтобы солнце, луна и звезды горели только над Орадейном, обделяя своим сиянием всех остальных.

— Пока в нашем мире еще слишком много тех, кто не достоин лицезреть их прекрасный свет, — ответил Мельдинар. — Но, когда ты станешь королевой, в твоей власти будет изменить все так, как тебе захочется. Любое небо, какого угодно цвета и оттенка. Новое солнце, которое будет в тысячу раз лучше прежнего, или сразу несколько подобных светил. Четыре времени года, как это было раньше, либо вечная весна — все, как ты пожелаешь.

— Скорей всего, я сделаю, как было, — ответила воительница. — Лучше ведь все равно не придумаешь.

Мельдинар ласково улыбнулся.

— Отец, мне кажется, что вы от меня что-то скрываете! — неожиданно резко спросила Флиаманта. — В отряде я одна не знаю, о чем пишут в посланиях, которые едва ли каждый день посылают нам с вальфарами! Что происходит в Зиндерхельце? Ты что, думаешь, я испугаюсь, когда узнаю правду?

— Ну ладно, — тяжело вздохнув, неохотно начал Мельдинар. — Там зреет заговор. Кучка разбойников и колдунов-недоучек, похоже, решила, что лучше Повелителя знает, что нужно нашему миру. Они хотят испортить нам удовольствие от этого путешествия. Но бояться нечего. У нас есть свой человек в этой шайке. Он смог втереться к ним в доверие и дать им немало очень дельных, на первый взгляд, советов. Благодаря его стараниям наши люди в городе в день предполагаемого исполнения злодейского плана смогут арестовать всех заговорщиков до единого. Ни один мерзавец тебя не побеспокоит.

12 июля отряд добрался до Зиндерхельца. Последний привал, несколько часов пути, и вот уже сотни стоящих на высокой городской стене бойцов в парадных доспехах отдают Флиаманте честь. По подъемному мосту, через «коридор смерти» (так назывался узкий, обстреливающийся со всех сторон проход), через двойные ворота кавалькада въехала на главную улицу. Стражники поспешно отдали салют. А вот над громадной толпой, клокотавшей за кордонами, громогласное ура взвилось с некоторым опозданием. Все вытягивали шеи, стремясь разглядеть наследницу получше. Опасно свешиваясь вниз, из каждого окна высовывалось чуть ли не по десятку человек. Многие взбирались на вывески и карнизы.

Какой юной и прекрасной и одновременно гордой и величественной будущая королева казалась собравшимся! Какая она высокая и стройная, как уверенно держится в седле, как красиво развеваются на ветру ее волосы, перехваченные на лбу серебристым обручем, и небесно-голубая мантия! Наверное, сейчас она размышляет о том, как будет править Нолдерхеймом вместе со Смаргеллом, — думали люди. Но как она могла согласиться стать его невестой? Казалось, этой девушке было предначертано стать лучшей и самой справедливой королевой — но разве может быть справедливым мир, который создан демоном?

Всадники двигались медленно и величаво. Вот улица начала плавно поворачивать направо — к высившемуся над прибрежными кварталами Зиндерхельца королевскому замку.

* * *

— Стой! Это — не твой меч! — с этими словами Пилигрим запрыгнул на еще один челн, стоявший у берега, и понесся к острову намного быстрее, чем Вангерт.

— Что он делает? — поразился Элантор.

— Ты лжешь! Ты — не Носитель! — услышали все; Пилигрим был уже у дерева.

— Но судьба выбрала меня! — ответил Вангерт, и его голос оказался мерзким и злобным. Он резким движением соединил две части обломка Хьорендалля друг с другом, но в ту же секунду за эльфийский меч схватился Пилигрим — одной рукой за эфес, другой — прямо за клинок.

Серебряный сполох промчался по лезвию древнего оружия, и в этот миг что-то начало происходить с обоими соперниками, Вангерт вдруг начал таять в воздухе, словно дым костра, уносимый ветром, а внешность Пилигрима начала меняться. Еще немного, и на острове рядом с эльфийским королем стоял настоящий Вангерт, а присвоивший его обличье призрак полностью исчез.

— Приветствую тебя, истинный Носитель! — произнес Серендиль. — Ты смог воссоединить сломанный меч. «Лишь несправедливо осужденному на великое одиночество, но не сломленному, мы будем верно служить». Последние четыре слова написаны на щите, который тебе еще предстоит добыть.

— Так вот что такое Связующая сила! — прошептал пораженный Вангерт. — Вот для чего она была необходима!

— Ты прав. Не все было ложью в той книге. Не удивляйся, что я знаю о ней. Злодеи исказили форму, но суть пророчества там была передана верно: именно на твои плечи возложена миссия спасения Нолдерхейма от величайшего зла. Бери свой меч и вперед!

Вангерт зашагал обратно к лодке, но у самой воды неожиданно обернулся.

— Сэр… Милорд… — Он замялся, не зная, как обратиться к тому, кто носит звание владыки древнейшего из эльфийских царств. — Уже много месяцев мне снится огромное огненное колесо посреди озера, в котором плавают люди. Что это означает?

Серендиль Рослый на мгновение замер.

— То, что ты на самом деле не увидишь, — ответил он.

* * *

Эстальд и Маглинус не могли поверить своим глазам. Совсем недавно они приветствовали своего вернувшегося из небытия друга, но он оказался фантомом, который служил врагу, и вот теперь появился настоящий Вангерт, который, оказывается, все это время был рядом, с чужим лицом под и чужим именем. Зачем был нужен весь этот маскарад?

— Все лучшие маги Смаргелла искали меня днем и ночью, но Таламанд наложил заклятие, которое изменило меня настолько глубоко, что даже вы, знавшие меня с детства, ни о чем не догадывались, — начал Вангерт после дружеских приветствий, которые были куда более сдержанными, чем при недавней встрече с его двойником. Все увиденное настолько поразило друзей, что они на время потеряли способность испытывать сильные чувства.

— Так вот что мне мерещилось всякий раз, как Таламанду становилось плохо, — понял Эстальд, — и его чары начинали ослабевать!

— Поддерживать такое заклятие непросто, особенно, когда одновременно ты пытаешься контролировать все, что происходит вокруг, и проникаешь с помощью магии в самые дальние уголки мира. Порой Таламанд не выдерживал. В такие моменты я проклинал себя, за то, что обрекаю его на ужасные страдания. Наконец-то ему больше не нужно прятать меня!

— Но теперь, как ты знаешь, он возложил на себя не менее трудную задачу — при помощи магии поддерживать на расстоянии не только наш отряд, но и тех, кто отправился за щитом! Вдруг он не выдержит?

— Кажется, мы знаем, кто может помочь ему, — неожиданно сказал Амальхар. — Пойдемте со мной.

Они свернули на неприметную тропинку, уводящую в очень тихую и темную часть леса, и остановились перед старым деревом, которое, как змея, обвивала лестница, поднимавшаяся к небольшой хижине на вершине.

— Нэйтелин! — окликнул эльф. — Этой волшебнице нет равных, — повернулся он к друзьям. — За шесть тысяч лет в этом мире она сотворила столько чудес, что хватит на несколько ваших магических гильдий. Думаю, она сможет помочь вашему другу выполнить все, что необходимо.

Тем временем полы завесы из листьев, закрывавшие дверь хижины, раздвинулись, и эльфийка вышла на галерею. И в тот же миг все ахнули от удивления. После упоминания о шести тысячах лет они ожидали увидеть все, что угодно, только ни эту цветущую юность и красоту. Путники воочию убедились, что такое дар бессмертия. Эта девушка была столь хороша, что даже мысль о том, что ее красота когда-нибудь может померкнуть была невыносима. Точеный стан, лучистые зеленые глаза, струящиеся каштановые волосы, доходящие чуть ли не до пояса, удивительно чистая кожа…

— Наверно, она и не заметила, как прошли эти шестьдесят веков — прошептал гном.

— Вы меня звали? — спросила девушка.

— Только твое великое волшебство может помочь нашим друзьям, — сказал Амальхар. — Ты должна отправиться с нами. Дорога предстоит дальняя.

Эльфийка начала спускаться. Могло показаться, что она давным-давно ждала этого момента, а потому не задавала никаких вопросов, а просто заняла свое место в отряде. И ее приняли как свою, будто она прошла с ними весь этот путь во мраке. И только Вангерт не мог отвести от нее глаз. Неужели перед ним был тот самый образ, который, будучи невоплощенным и не поддающимся описанию словами и даже мыслями, был в его душе всегда? Но почему сейчас? Он ощущал себя мальчишкой. Подойти и заговорить? Но не лучше ли сдержать чувства, чтобы не нарваться на очередной удар судьбы¸ особенно невыносимый в тот момент, когда справедливость восторжествовала, и он снова может быть самим собой?

— Мы вышлем вам подкрепление, таково распоряжение Владыки, — сообщил Амальхар, когда они уже отъехали далеко от дворца. — Армия выходит завтра, но ей потребуется время, чтобы преодолеть расстояние до центра Гибельных песков. Лучшие же воины и маги полетят на пегасах. Даже грифоны не способны сравниться с ними в скорости, так что вы вернетесь к своим очень быстро.

— Мы? — не понял Эстальд. — Нам тоже дадут пегасов?

— Конечно, — ответил Амальхар. — Носителю и его сопровождению, чтобы не опоздать, надо обогнать ветер. Своих коней оставьте здесь, они пойдут с основными силами.

Возвращение старого друга, обретение Хьорендалля и появление прекрасной Нэйтелин, заставило всех ненадолго забыть о стремительно тающем времени, а ведь стояло уже 16 августа. У них теперь будут пегасы, а а у тех, кто отправился за щитом — только магия Таламанда, но с ее помощью на другой конец мира за месяц не добирешься. Да и сам канцлер, не сгорел ли он, как свеча, бесконечно черпая в великих эфирах магическую энергию, которая может запросто пожрать его изнутри?

Они подошли к загону для пегасов. На поляне, окруженной живой изгородью, паслось не меньше двух сотен этих великолепных белоснежных животных. Всадники уже садились в седла, пристегивали к ним дорожные сумки. То ли приказы в этом печальном краю исполнялись настолько быстро, то ли эльфы собрались заранее, едва узнав о приходе Носителя, но все уже было готово к возвращению в пустынный лагерь Терлиса.

Первые крылатые кони уже брали разбег и взмывали над ковром из пышных крон. Стремительный галоп — и вот подкованные серебром копыта пегаса, на которого сел Вангерт, отрываются от поросшей густой травой земли. Хьорендалль в кожаных ножнах несколько раз ударяет по ноге. Нэйтелин летит впереди, и ветер отчаянно развевает ее чудесные волосы…

Лес сменяется пустыней, которая даже при такой головокружительной скорости тянется уже очень долго. Молнии и огненные вихри пляшут совсем рядом, порой вспыхивая так ярко, что становятся серебряными вершины барханов, чьи бесконечные волны расстилаются внизу.

Четыре дня пути назад тянутся дольше, чем те недели, которые потребовались отряду Элантора, чтобы добраться до Иссилиана. Первый раз у Вангерта отлегло от сердца, когда на горизонте показались огни. Он странствовал и воевал уже достаточно долго, чтобы издалека понять — это точно не вражеская стоянка. За время их отсутствия лагерь разросся в несколько раз. Теперь он был подобен настоящему городу, по улицам которого двигались нескончаемые потоки людей, всадники и повозки. Эстальд с помощью магии сотворил несколько сигнальных огней, и на ближайшей сторожевой вышке немедленно вспыхнул ответный сигнал. Когда они начали снижаться, ветер отчаянно засвистел в ушах.

Копыта пегасов ударились о ровную площадку перед командирским шатром. Последний был значительно расширен, так, чтобы в нем можно было проводить военные советы. Терлис уже ждал их тут. Спешившись, Вангерт обнажил Хьорендалль и, не говоря ни слова, показал его юному командиру.

— Невероятно! — благоговейно прошептал тот. — Думаю, сегодня, ты, Носитель, должен будешь произнести речь перед войском и показать им меч. Это поднимет их боевой дух.

— Красивые слова — не самое главное, — быстро ответил он. — Как вы? Как Таламанд? Есть ли вести от тех, кто ушел за щитом?

— Нас уже семьдесят тысяч, и подкрепления продолжают прибывать. Волшебник творил что-то невероятное — он сумел установить с ними магическую связь без использования астральных кристаллов. Возможно, это только кажется, Таламанд, похоже, научился управлять судьбой — иначе как объяснить такую невероятную удачу, что добравшись до Бурых земель, наши друзья наткнулись на стаю диких грифонов и смогли укротить нескольких! Но потом…

— Что? — спросил Вангерт, предчувствуя недоброе.

— Потом, чародей, похоже, не выдержал мощи собственных заклятий и лишился чувств, — проговорил Терлис. — С тех пор он не приходит в себя. Лекари говорят, что он жив, но…

— Где он? С нами прилетела великая целительница! — почти закричал Вангерт.

— Проводи ее, — сказал Терлис одному из воинов, — а вы оставайтесь пока здесь — Исвиэль говорит, что волшебника нельзя беспокоить. Сейчас он все равно не сможет вас услышать. Но вчера в лагерь прибыл кое-кто, выражавший большое желание с Вами поговорить. А, собственно, вот он.

— Мессир Флоритэйл! — воскликнул Вангерт.

— Ну, здравствуйте, здравствуйте! — бывший канцлер меланротской гильдии и правитель Меланрота приветствовал всех как старых друзей. Терлис уже все мне про вас рассказал.

— Но как вы здесь оказались? — удивленно спросил Маглинус.

— Странное событие случилось в Додриате, который мы защищали после того, как был уничтожен наш родной город, — начал чародей. — Осада длилась уже семь недель, потери были огромны. Несколько раз враг прорывался сквозь линию укреплений, и его с большим трудом удавалось выбить обратно. Многие предрекали поражение через две, самое большое через три недели, как вдруг часть армии Смаргелла ушла. Не отступила, а просто двинулась дальше. Небольшая часть вражеских войск осталась под стенами Додриата, но только для того, чтобы держать нас в осаде, но никак не для решительного штурма. Причем, позиции покинули самые отборные и хорошо вооруженные отряды. По сведениям нашей разведки, они двинулись на северо-восток.

— В Сирринор, — с ужасом прошептал Вангерт. — А когда это случилось?

— Сегодня двадцатое августа, а отступление началось четырнадцатого июня. Больше двух месяцев тому назад, — ответил Флоритэйл. — Когда вальфар принес в Додриат весть о вашем замысле, король Виндальв Аригандский немедленно приказал мне и лучшим магам сесть на грифонов и отправиться сюда. Кстати, я уже сообщил это Терлису, но скажу и вам — советую уделять больше внимания разведке. Мы нашли вас не сразу, поскольку карты пустыни неточны, и поначалу решили, что лагерь находится примерно восемьюдесятью милями южнее. Так вот, пролетая там, над местом под названием Долина Праха, мы заметили какое-то загадочное строительство. Похоже, враг затевает что-то прямо у вас под боком, и было бы хорошо заблаговременно узнать, что именно. Кроме того, я хотел рассказать вам еще одну вещь…

Услышав про Кромфальда, друзья задумались. С одной стороны, отрадно было слышать, что живы их земляки, которых они считали погибшими еще со времен падения Кронемуса. С другой — как они оказались в Додриате, куда направлялись и какие цели преследовали?

— Нэйтелин уже у Таламанда? — обеспокоенно спросил Эстальд.

— Конечно, — ответил Терлис.

Не сговариваясь, друзья пошли в ту часть лагеря, где располагался госпиталь. Из дюжины белых палаток доносились стоны раненых. Все остановились у крайней палатки, на которую им указал Терлис, и стали ждать.

Тут Вангерт заметил рядом молодого рыжеволосого мага в потрепанной серой мантии. Несколько секунд ему потребовалось на то, чтобы вспомнить: стена осажденного Кронемуса… летящие с неба зомби… заколдованное железное колесо…

— Арти! — воскликнул он. — И ты здесь!

— Привет! — бодро ответил тот. — Да, судьба меня неплохо побросала. Из Хазмоланда в Кронемус, дальше в Меланрот, Додриат, теперь вот сюда…

— А… — Вангерт вдруг понял, какой вопрос он хочет задать больше всего. — Как все-таки звучит твое полное имя?

— Артольданейтариус. Понимаешь теперь, почему я предпочитаю укороченный вариант? Говорят, что отец, пусть земля ему будет пухом, на радостях от моего рождения выпил столько, что когда его попросили дать мне имя, назвал сразу десяток. Пришлось как-то делать из них одно — в результате вот что получилось…

Тут молодого волшебника из Хазмоланда окликнул Флоритэйл и тот со словами «еще обязательно поговорим потом» махнул рукой и ушел.

Полы палатки распахнулись, и снаружи показалась Нэйтелин. Она выглядела смертельно измотанной.

— Я сделала все, что могла, в попытках отодвинуть назначенный ему день и час, и, похоже, чего-то добиться удалось. Не знаю, надолго ли, но скоро Михрамус Таламанд должен будет прийти в себя, — сказала она.

— Вы, похоже, очень устали, — сказал Вангерт. — Позвольте проводить вас до шатра.

— Конечно. И можешь говорить мне «ты».

— Странно все это… То, что вообще происходит, — сказал Вангерт, когда они уже шли между длинными рядами палаток.

— Я не представляю, как можно нести бремя, подобное твоему… Не представляю… — почти шепотом сказала Нэйтелин.

— Я имею в виду другое. Бывает, что ты всю жизнь будто что-то ищешь, кого-то ждешь…

— Знаю… Так и я — ищу, жду. И срок этому — вечность.

— Тогда, быть может, мы встретились тут… неслучайно?

Но эльфийка не ответила, а вдруг замерла на месте, и Вангерт сразу понял, почему. Земля под их ногами задрожала, явно сотрясаемая великим множеством копыт. Они бросились обратно к площади, которая находилась на возвышенности, и откуда можно было видеть окрестности.

С востока к лагерю стремительно приближалась какая-то темная масса, покрывшая пустыню до самого горизонта. Хватая оружие, воины Терлиса побежали навстречу, впереди скакал сам командир. Вангерт на бегу вынул Хьорендалль из ножен. Когда он добрался до восточной оконечности лагеря, чужое войско было уже совсем близко. Тысячи и тысячи легких всадников в кожаных доспехах, вооруженные луками, копьями и саблями стояли перед ними.

— Это кочевники, они — за нас! — прокричал Терлис. — Здравствуй, хан Терджин, рад видеть тебя в добром здравии! Я с ним познакомился, когда шел с отрядом на север, — пояснил он Вангерту.

— Здравствуй, Терлис, я вижу, у тебя дела идут неплохо. Ты собрал целую армию.

— А что нового у тебя?

— Сожалею, но я, кажется, принес вам плохие вести.

— Что случилось?

— В неделе конного пути отсюда мы нашли в пустыне мертвых людей и грифонов. Все тела обгорели, так что, скорей всего, на них напал дракон. В пепле мы нашли вот это, — он подал знак одному из своих воинов, и тот достал из седельной сумки сломанную волшебную палочку и серебряную фибулу от плаща.

— Они принадлежали Октиусу! — прошептал Эстальд.

— Сколько? Сколько там было тел? — с трудом проговорил Терлис.

— Двадцать.

— Значит, убиты все, — едва слышно произнес Маглинус. — А осталось четыре дня, считая сегодняшний. За это время даже на пегасах не успеть. Это конец…

Терджин отдал своим воинам приказ разбить лагерь, а сам отправился в центральный шатер на военный совет, который собрал Терлис. Положение нельзя было назвать даже отчаянным — близилась роковая свадьба, а Дерлфорст наверняка уже попал в руки Смаргелла. Ему ничего не стоило взять Сирринор. Город с его старыми укреплениями и войском, давно отвыкшим от серьезных сражений, вряд ли мог продержаться больше нескольких дней. Неужели они все же проиграли — после всех этих безумных надежд, которые столько раз гасли и столько раз загорались с новой силой?

В это время в шатер вошла Нэйтелин и сказала, что Таламанд пришел в себя и вскоре присоединится к военному совету.

— А ваш друг Кромфальд, куда он так спешил? — вдруг спросил Терджин.

Никто не знал, что ему ответить, да и важно ли это сейчас. И только Элантор стал расспрашивать хана.

— Как вы сказали: он куда-то спешил?

— Вначале они долго скитались по северным землям, стремясь лишь выжить, но побывав в чертогах Нидавеллира, вдруг неожиданно обрели цель. Да такую, что отказались идти вместе с нами, своими спасителями. А ведь мы обещали им свою защиту. И пошли на северо-восток. Не в Сирринор ли?

— Почему обязательно в Сиррринор? — не понял Вангерт.

— А то, что Чертоги Нидавеллира — одно из немногих мест на земле, где могли сохраниться летописи, рассказывающие о Хьорендалле и Дерлфорсте!

— Думаете, они раздобыли щит? — поразился Эстальд. — Ведь если сопоставить два рассказа, то времени, которое прошло между уходом Кромфальда с горы Кааз и его появлением в Додриате, пусть и с трудом, но все же могло бы хватить на дорогу в Сирринор и обратно.

— Это еще не все, — сказал Терджин. — Больше месяца назад амулеты, которые мы подарили им, подали сигнал — весь отряд попал в страшную беду!

— Какую?

— Где?

— Но они живы? — наперебой посыпались вопросы; хан кочевников только покачал головой.

— Мы не знаем. Может быть все, что… — но договорить он не успел, потому что в этот момент снаружи что-то оглушительно громыхнуло.

Все высыпали из шатра. С юга, перехлестывая через барханы, словно река через запруду, к лагерю катилась огромная армия. То, что на этот раз это был враг, сомнений не было, но таких бойцов у него раньше никто не видел.

Гигантские, покрытые чешуей зубастые твари, прыгавшие подобно исполинским жабам, и одолевавшие по пятьдесят футов за прыжок. Стремительные ящеры, оседланные какими-то мерзкими горбатыми уродцами, монстры, являвшие собой смесь людей ни то с пауками, ни то со скорпионами, а может, и со всем сразу, жуткие черные шары, катившиеся по склону, как мячи, и все сплошь покрытые зубастыми пастями. Но еще страшнее и омерзительнее были те, кто сопровождал эту орду в воздухе — жуткие помеси насекомых и птиц, людей и крылатых ящеров. Количество видов этой нечисти не поддавалось исчислению, но Вангерт заметил, что среди них чаще всего встречаются огромные, почти с дракона, существа, чьи неуклюжие тела были, казалось бы, совершенно не приспособлены для полета. Лишенные крыльев, со змееподобным туловищем, частично заключенным в панцирь, и двумя парами огромных клешней на невероятно длинных лапах — они, тем не менее, отлично держались в воздухе. Гигантские круглые отверстия, усаженные по периметру острыми шипами, похоже, исполняли роль ртов, а глаз у чудищ не было вовсе. Несколько сотен таких созданий следовали во главе летучей армады.

— К бою! К бою! — слышалось со всех сторон.

Тем временем, со страшным треском и шипением зажглись сотни огней в руках у карликов, сидевших на ящерах, а каждая искра, падая на землю, превращалась в раскаленный шар. В мгновение ока лагерь рассекли десятки пылающих просек. Пламя быстро перекидывалось с палатки на палатку. Жабы-гиганты уже топтали южную часть лагеря, ломая сторожевые вышки, как соломинки, и легко переворачивая повозки, а с неба тем временем обрушился рой омерзительной нечисти. Мелкие твари облепляли воинов с ног до головы, крупные поднимали в воздух и швыряли о землю. Среди них были и те, которые плевались омерзительным зеленым веществом, мгновенно прожигавшим доспехи и плоть под ними.

Взрыв посреди главной площади вздыбил песок, смяв командирский шатер и множество строений вокруг. Еще один удар взметнул к небу тихие воды Хрустального Оазиса, обратив их в обжигающий кожу туман, затянувший все поле битвы. Факелами вспыхнули пальмы, столько лет охранявшие эти берега.

У Терлиса больше не было армии — от нее остались несколько отдельных групп, сражавшихся независимо друг от друга по всему периметру лагеря. Сам командир вместе с участниками недавнего военного совета оказался отрезан от своих бойцов и заперт в огненном котле в самом центре битвы.

— Будем прорываться на запад — там меньше всего вражеских войск. Надо увести всех, кто еще жив, в пустыню! — приказал Терлис, обнажая меч.

— Но почему разведка ничего не заметила?! — пораженно спросил Маглинус.

— Маги Смаргелла научились создавать миражи в пустыне и заманивать в ловушки самых опытных разведчиков, — пояснил Терджин, — так я потерял своих лучших следопытов.

Окруженные вспышками заклятий (каждый маг сейчас колдовал за десятерых), они ринулись в западную часть лагеря, где отчаянно сражался отряд кочевников, пытаясь вырваться из окружения. Появление эльфов помогло сдержать атаку с воздуха. Элантор, Эйлими и их соплеменники целились прямо в пасти самым крупным крылатым чудовищам. Обезумевщие от боли монстры шарахались из стороны в сторону, сбивая тварей помельче, но живая туча от этого ничуть не поредела.

Вангерт сразу вступил в ближний бой. Хьорендалль в его руке словно сам угадывал, чего хочет его владелец — то меч запросто разваливал монстров надвое, как молния раскалывает стволы вековых деревьев, то создавал непроходимую защиту от вражеских атак. Никакие шкуры и панцири не могли устоять против этого непревзойденного оружия, а один блеск его клинка заставлял трепетать смаргеллову свору. Эльфийским мечом можно было отбивать не только удары когтей или ятаганов — Вангерту передалось умение отражать в воздухе стрелы, на что он никогда не был способен раньше, а потом оказалось, что от сверкающего металла отскакивают и заклятья.

Тем временем кочевники, как и эльфы, начали стрелять в пасти монстров и смогли освободить от летающих гадов небо над этой частью лагеря. Уцелевшие всадники на пегасах, а их осталось не больше пяти десятков, выстроились в смертоносный клин и обрушились на врага.

— Смотрите, что там? — воскликнула Эйлими, указывая куда-то направо.

В сотне шагов от них никем не охраняемые белели лечебные палатки, на которые изготовилась спикировать стая бескрылых монстров. Все, у кого были в руках луки, попытались предотвратить атаку. Но стрелы, не долетев до цели, отскочили назад, как от непроницаемой стены. То же случилось и с молниями, которые направили в головы тварей Эстальд и Флоритейл. Двое эльфов на пегасах бросились наперерез чудовищам, но на подлете к врагу, столкнулись с тем же невидимым магическим барьером и рухнули на землю. Стая ринулась вниз, и Маглинус, оказавшийся ближе всех к месту трагедии, услышал треск раздираемой когтями ткани, крики отчаяния и хруст костей, перемалываемых ужасными зубами. Отделившийся от стаи монстр завис над самой дальней палаткой и, пробив матерчатую крышу, запустил свои мерзкие лапы внутрь. Миг спустя он взмыл в небо, а в его страшных объятиях был Таламанд. Набрав высоту, чудище разжало лапы и Таламанд полетел вниз.

— Он разобьется! — в отчаянии завопил Маглинус, но случилось другое. Сверху сбросили сетку, поймав мага в нее у самой земли; Вангерт только сейчас заметил, что на тварях, оказывается, есть всадники. Веревки опутали тело мага, после чего несчастного затащили на спину чудища. Исполнившие свою жуткую миссию летучие монстры резко развернулись, набрали высоту и полетели прочь — обратно на юг.

 

Глава 12 Сумерки мира

Мгновение — и в комнате обрушился потолок. Заговорщики кинулись в разные стороны, спасаясь от летящих обломков. Одновременно с этим с чердака на собравшихся бросились какие-то стремительные черные тени.

— Маркзейские воительницы! — прокричал Хрейдмар. — Хуже и быть не может!

Гибкая фигура в плотно облегающей тело одежде из черной ткани и черной же маске, оставлявшей открытыми только глаза, совершила немыслимый прыжок, на лету метая нож. Человек, стоявший в шаге от Кромфальда, упал навзничь, не успев даже вскрикнуть.

Еще один враг в черном, увернувшись от меча Струмира, глубоко ранил его кривой саблей в ногу. Воительницы двигались так быстро, что заговорщики даже не могли понять, сколько их.

— Кромфальд, наши планы не изменились! — крикнул Хрейдмар, пуская молнию; бесполезно — враг увернулся, и заклятие лишь разворотило стену. — Иди к Эмайну, убери его! Мы их задержим и попробуем… — он не договорил, поскольку ему пришлось заклятьем отбить метательный нож.

Волшебник бросился в соседнюю комнату, через окно которой можно было выбраться на пристройку. Над головой просвистел арбалетный болт. Он перемахнул через подоконник и, оскальзываясь на черепице, не побежал, а почти покатился в сторону соседней крыши. Вокруг засвистели стрелы — лучники обнаружили его. Внутри пекарни, где сражались товарищи, что-то громыхнуло, со звоном вылетели стекла. Остался ли там хоть кто-то в живых? Кромфальд не мог этого знать. С соседних крыш его атаковали не менее двух десятков стрелков. Мгновение — и они посыпались вниз, сбитые ударами могучих крыльев. На помощь спешил Бальдус на своем Дракончике.

— Держись, дружище, я тебя прикрою! — прокричал он.

— Сзади!!! — заорал в ответ Кромфальд, обнаружив грозящую храбрецу опасность — но было уже поздно.

Выбравшаяся наружу маркзейская воительница метнула кинжал. Он ранил грифона, но, что еще ужасней — обрезал ремень, которым к седлу крепилась сумка с изготовленными товарищами Хрейдмара бомбами. Смертоносные снаряды полетели в толпу горожан. Сильнейшие взрывы, стоны раненых, дым окутал улицу. Началась паника и давка. Тройные цепи стражников не выдержали и распались. Маг пробрался вперед по крышам и увидел, что кортеж наследницы застрял, со всех сторон зажатый толпой, совсем близко от места, где его предполагалось атаковать. Кромфальд не мог разглядеть той, на кого они охотились, но чувствовал, что она здесь.

Пробежав по коньку еще одного дома, он оказался прямо над переулком, где затаился Эмайн. Он увидел и самого предателя, спрятавшегося между двумя бочками.

— А ну-ка сожри это, гад! — сквозь зубы прорычал волшебник, посылая в Эмайна молнию.

Бой в помещении над пекарней продолжался. Раненый в спину, рухнул Хольборг. Ольдринга едва не накрыло обвалившейся балкой. Те, кто еще держался, то и дело спотыкались об тела убитых и раненых товарищей, а воительницы в черном оставались совершенно неуязвимыми — ни воинам, ни магам не удавалось не то, что убить, а даже задеть хотя бы одну из них.

Как вдруг за окном, орошая улицу кровью, струившейся из раны в боку, пронесся грифон. Волшебник у него на спине направо и налево разил разноцветными лучами вражеских лучников и арбалетчиков на крышах.

— Слава великой матери всех народов! — истошно завопил он.

В тот же самый момент Хрейдмар почувствовал, как рядом пролегли невидимые глазу, но явственно осязаемые магические линии идеально правильной Звезды Хенгиля. Значит, у Кромфальда получилось! Но сколько же продержится фигура, ослабляющая щит вокруг наследницы?

— Ольдринг, выбирайся на карниз и стреляй! До них всего футов сто! — завопил Хрейдмар.

Лучник бросился исполнять приказ, на ходу натягивая лук с заряженным в него Лунным дротиком. Воительница, бросившаяся ему наперерез, наткнулась сразу на три меча и, на мгновение потеряв скорость, упала.

Ольдринг вылез на узкий, всего в несколько дюймов карниз. Взгляд мгновенно нашел в тщетно пытавшемся пробиться через обезумевшую толпу отряде всадников единственную девушку. У нее были длинные золотистые волосы. Ольдринг прицелился, и в миг, когда пальцы должны были отпустить тетиву, его мишень обернулась…

Стрела изменила направление и угодила в коня одного из воинов, сопровождавших наследницу. А в следующее мгновение стрелок ощутил, как вокруг его шеи что-то обвилось. Одна из воительниц набросила на него аркан и с силой, которой позавидовал бы любой мужчина, потащила его назад в дом. Бесполезный теперь лук упал на мостовую.

Сабельный удар оборвал жизнь Мелверина, юноши, принесшего весть о предательстве Эмайна. Что-то взорвалось в переулке, где стоял Оггерин, который был в числе магов, создававших колдовскую фигуру, и в ту же секунду Хрейдмар ощутил, как она распалась.

— Почему же ты промахнулся?! — в отчаянии выкрикнул Хрейдмар, хотя было уже не до упреков.

— Это была… — простонал Ольдринг, пытаясь освободиться от веревки; тут поймавшая его маркзейская воительница нанесла короткий удар ребром ладони ему по затылку. Он совсем не выглядел сильным, но воин от него рухнул без сознания; в следующий миг волшебник по прозвищу Следопыт получил сзади такой же удар, и вся комната сразу куда-то провалилась…

Кромфальд почувствовал, как заклинание выходит у него из-под контроля, а в следующий миг высвободившаяся сила словно взорвалась в мозгу, заставив издать крик боли. Звезда Хенгиля перестала существовать, а на него со всех сторон бежали воины и маги.

Брошенная им ледяная сфера лопнула, подкосив с полдюжины преследователей. Затем Кромфальд выбил стекло в ближайшем доме и хотел забраться внутрь, но в последний момент его ноги оплел аркан. Резкий рывок — и маг упал лицом на камни мостовой. Голова загудела от боли, рот наполнился кровью. Из последних сил он перевернулся и увидел, как несколько всадников волокут по улице бьющегося в прочной сети грифона, а за ним по земле тянется широкий след из крови и перьев. А из пекарни стража на плечах, словно мешки, выносит его бесчувственных, а может и уже мертвых товарищей. И тут же первый подоспевший воин с такой силой пнул его ногой в живот, что маг откатился на несколько шагов. Блеснула яркая вспышка, и Кромфальд потерял сознание.

* * *

— Все в порядке, господа, — Локдред, наместник Смаргелла в Зиндерхельце, огромный, похожий на медведя верзила, с лицом, пересеченным несколькими шрамами, неуклюже поклонился. — Несмотря на то, что мы потеряли немало людей, в том числе Эмайна, это — несомненная победа. Многие заговорщики перебиты, все остальные находятся в подземельях замка. Их судьба — в вашем распоряжении. И тут надо поблагодарить наших любимых девочек — они не подкачали, — он кивнул в сторону невысокой стройной женщины, стоявшей по правую руку от него. Она по-прежнему была в узком угольного цвета облегающем костюме, но без маски; у нее были тонкие черты лица, узкие черные глаза и короткие блестящие волосы цвета воронова крыла.

— Можешь идти, Останна, — кивнул Локдред. — Я удваиваю тебе и всей команде жалование.

— Мы договаривались, — ледяным голосом отчеканила она, не сдвигаясь с места, — что вы будете выплачивать по двести пятьдесят монет за гибель каждой из нас. А мы сегодня потеряли троих.

— Да, конечно, хорошо, — военачальник на мгновение растерялся, словно испугавшись своей собеседницы, но затем взял себя в руки. — Я прикажу нашему казначею отсчитать вам семьсот пятьдесят золотых.

Весь разговор проходил в главном зале королевского замка. В высокие стрельчатые окна, из которых был виден океан, задувал соленый бриз, блики от факелов прыгали по барельефам с изображениями морских битв и путешествий. В высоких резных креслах из красного дерева сидели Флиаманта, Мельдинар и Астергон. Дождавшись, пока за предводительницей маркзейских воительниц закроется тяжелая дверь, Локдред продолжил:

— Мои люди, в данном случае именно мои, — с ноткой гордости заметил он, — нашли и подземное логово этих проходимцев. Это — настоящее осиное гнездо сверху донизу набитое всякими дьявольскими штуковинами. Мы полагали, что раз негодяи пошли на дело, сегодня там никого не будет. Как же мы были удивлены, когда встретили там нескольких разбойников. Они дрались так, словно их подгоняли в бой раскаленным железом, и мы сразу смекнули, что не все здесь так просто. И что вы думаете — мы оказались правы! Перебив этих свиней, мои ребята обнаружили в подземелье крохотный тайничок, а там… — выдержав эффектную паузу, он сорвал ткань с большого треугольного предмета, который в течение всего разговора держал в руках.

Это оказался серебристый щит без всяких гербов. Флиаманта не нашла в нем ничего особенного, кроме того, что он был очень красив, но вот отец и Астергон ахнули от удивления и, разом вскочив, забрали щит у Локдреда.

— Взамен ты получишь двадцать тысяч золотых! — немедленно произнес толстяк.

— Пятьдесят, — поправил его Мельдинар. — И по тысяче — каждому из тех, кто помогал вытащить этот щит из подземелья. — А что до этих оборванцев, — он грозно сдвинул брови, — то объяви по городу, что они покушались на жизнь нашей будущей властительницы, и повесь их на главной площади.

— Не спеши, дорогой отец, — возразила Флиаманта, — я бы сама хотела распорядиться жизнью тех, кто хотел меня убить. Посадите их на наши корабли. Мы принесем их в жертву во время свадебной церемонии. Эти мерзавцы явно не из числа рядовых противников моего жениха и, наверняка, у них на воле остались сообщники.

— Моя бесценная дочь, ты уже стала мудрее всех нас. Мы поступим так, как ты сказала и, если не возражаешь, отправимся в плаванье сегодня вечером. После всего, что случилось, нельзя задерживаться здесь ни на час.

Мельдинар и Астергон вышли, а воительница ненадолго задержалась у окна. Внизу сплошные вереницы носильщиков тащили грузы с набережной по сходням на палубы двенадцати огромных кораблей, а карабкающиеся по реям и вантам матросы уже ставили черно-красные паруса.

* * *

Тем, кто вместе с Терлисом вырвался из окружения, удалось объединиться с уцелевшими частями его армии. После того, как стая летающих чудовищ, захватив пленника, понеслась прочь, противник, лишившийся поддержки с воздуха, начал отступать. В небе теперь властвовали всадники на грифонах и пегасах: их молнии и стрелы выкашивали целые шеренги монстров. Вскоре вражеский строй окончательно распался, и его остатки устремились в бегство — назад на юг. Бойцы Терлиса едва держались на ногах. Слишком тяжело далась эта победа — над местом, где еще недавно был лагерь, до самого неба поднимались языки пламени, там остался лежать каждый второй.

— И что же делать теперь? — спросил Маглинус. — Нас сильно потрепали, Дерлфорст по-видимому попал в руки врага, а Кромфальд либо мертв, либо в плену, как и Таламанд.

— Куда они понесли старика Михрамуса? — спросил гном.

— В Инферос, — мрачно ответил Элантор. — Думаю, там за него возьмутся лучшие мастера колдовских пыток. Уверен, Смаргелл захочет расспросить его о многом.

— Не думаю, что Таламанд понадобился им как источник информации. Даже больной и под самыми невыносимыми пытками он все равно не скажет им ничего, что могло бы навредить нашему главному делу, — возразил Эстальд. — Скорей всего черные маги вычислили, кто является их главным соперником и решили оставить нас без защиты.

— Наверно, и Кромфальда тоже повезли в Инферос вместе с Дерлфорстом, — предположил Вангерт. — Иного места, где он может быть, теперь просто нет. Нужно немедленно отправляться в погоню за врагом. Надо постараться отбить у них Таламанда и взять в плен их магов. Быть может, под страхом смерти или за деньги они укажут нам «короткую дорогу» в их логово? — решительно добавил он.

— Если так, то вот вам лучшие скакуны из наших табунов, а мы поскачем за вами, — сказал Терджин.

— Ваши кони очень быстры, но все же не смогут соперничать с крылатыми созданиями, — ответил Терлис. — Вангерту, Эстальду и всем людям Таламанда лучше преследовать врага по воздуху вместе с эльфами на пегасах.

— Тогда вперед, чего же мы ждем! — воскликнул Вангерт.

Огни догорающего лагеря потонули в огромном облаке пыли, поднявшемся из-под копыт. Пегасы и грифоны неслись в небесах невидимыми тенями. Эльфы, летевшие впереди, подавали сигналы, что найти и догнать врага пока не удается. Так прошло много часов. Потом последовала команда снижаться. Вангерт решил, что они сейчас обрушатся на головы врага, и обнажил Хьорендалль. Но оказалось, что эльфы решили сделать привал.

— Что!? — поразился Вангерт. — Останавливаться в такое время!? Вы — как хотите, но я полечу дальше.

— Эти пегасы и грифоны, хоть и обладают крыльями, но все же не ангелы, и им время от времени нужно есть, пить и отдыхать, — возразил Элантор. — Другого случая нам может и не предоставится: чем ближе к Инферосу, тем труднее будет найти место, где можно спокойно перевести дух. Там даже вода пахнет адом. И потом, противнику тоже нужен привал. Они служат за деньги и, насколько мне известно, привыкли дрыхнуть не меньше шести часов в сутки. Думаю, что на следующий день мы их догоним.

Но это не получилось сделать ни на второй, ни на третий день пути.

— Что это, поражение? — с ужасом думал Вангерт. — Неужели мы даже не сможем дать врагу последний бой?

* * *

И вот наступило 23 августа — канун той самой ночи, когда должна была свершиться роковая церемония. Они не успели совсем чуть-чуть, опоздали — теперь уже никто не стеснялся говорить об этом открыто. Все страдания и все их безумные надежды — всё оказалось напрасным. Оставалось только дождаться конца. И каждый верил, что это случится в битве. Хотя этот последний бой уже ничего не сможет изменить…

В последние часы всадники на грифонах и пегасах хорошо видели хвост летучей армии врага, но только они попытались ускориться, как он тут же исчез в облаках. Стоило Вангерту и его товарищам немного притормозить, как на вечно красном горизонте вновь замаячили черные точки. Они словно поддразнивали преследователей и манили их за собой.

Тем временем, местность начала повышаться, и внизу вдруг обозначились грозные пики каких-то скал.

— Это еще что такое? — удивился Маглинус. — До Гор Ужаса отсюда еще явно далековато.

— Жуткое местечко, не находите? — проговорил Эстальд.

Действительно, все здесь просто дышало смертью. На каменистой земле тут и там белели скелеты людей и животных. Неожиданно летевшие впереди монстры стали снижаться туда, где поднимавшуюся на несколько сотен футов каменную стену разрезало неширокое ущелье. Грифоны и пегасы последовали за ними — прямо в просвет между утесами. Здесь в любой момент можно было ждать нападения. Дорога несколько раз повернула, и вот впереди послышался какой-то невнятный гул. Еще четверть часа пути в каменных тисках, и склоны вдруг резко разошлись в стороны, открывая взорам воинов величественную долину, со всех сторон окруженную неприступными скалами.

Войско Смаргелла было здесь. Тысячи и тысячи злобных тварей окружили громадный ступенчатый квадратный постамент, на котором мог поместиться целый город. По периметру исполинской площади на равном расстоянии высились наклоненные внутрь и заостренные наверху высоченные столбы, напоминавшие хищные когти. Между ними кружился, вырастая до самых небес, громадный пурпурный вихрь. На глазах у друзей большой отряд поднялся по лестнице, вступил в поток этой странной энергии и исчез.

— Похоже на портал, но совсем не такой, которым мы воспользовались по пути в Меланрот, — пробормотал Эстальд.

— Видимо, это и есть Долина Праха, — сказал Маглинус. — Флоритэйл говорил, что видел тут странное строительство. Значит, эта штука появилась здесь совсем недавно.

— А что если Таламанда уже втащили туда? — прошептал Вангерт.

— Смотрите! Кажется, к нам пришло подкрепление, — закричал Маглинус, заметив, как большой конный отряд под знакомыми знаменами тоненькой струйкой втекает в долину.

— Да это же войско Терджина! А вот и он сам! Как же они смогли нас догнать по земле, когда мы летели так быстро и с короткими привалами? — спросил Вангерт.

— Вы летели быстро, но уж очень петляли. Враг вел вас за собой по самому длинному пути, видимо, хотел измотать перед решающей битвой. А мы скакали по земле, но эта наша земля, наша степь и она, хотите — верьте, хотите — нет, немного сжалась, чтобы сократить нам дорогу.

— Ну что ж, тогда в атаку! — предложил Вангерт. — Ударим их в последний раз!

Легкие всадники лавиной покатились по склону, едва ли не обгоняя несущихся в небе пегасов и грифонов. Слитным хором запели тетивы луков, выкашивая целые ряды нечисти. Последние ярды — и два воинства столкнулись с оглушительным громом, треском и скрежетом. Ломались копья, клешни, когти и клыки монстров вонзались в щиты и доспехи, храпели кони. В воздух поднимались тучи песка. Красноватые скалы Долины Праха, да и вся Гибельная пустыня вряд ли когда-либо знали битву, подобную той, что разгорелась сейчас.

Вангерт вместе с двумя друзьями вонзились в ряды отвратительных людей-скорпионов, направо и налево разивших смертоносными жалами. Но Хьорендалль легко разрубал их блестящие панцири, так что желтая слизь, заменявшая чудищам кровь, фонтанами брызгала во все стороны.

Маги на грифонах обрушили на врага настоящий звездопад, по сравнению с которым великолепнейшие колдовские фейерверки казались не более чем детскими играми с огнем, но даже это не могло сравниться с тем, что противнику приготовили эльфы. Серебристые стрелы полетели в самую гущу жуткой орды. Несколько мгновений спустя земля там встала на дыбы. Подобно исполинским древним чудищам, посреди безжизненной пустыни стремительно вырастали деревья, неистово рвущие своими ветвями все, до чего могли дотянуться. Могучие побеги легко опутывали и поднимали в воздух самых крупных тварей, душили их, швыряли оземь, пронзали насквозь.

Одновременно с этим несколько шаманов-кочевников неизвестно как сумели взобраться на совершенно отвесную круглую скалу, похожую на стофутовый палец. На ее вершине они разожгли большой костер и принялись танцевать вокруг, распевая какое-то дикое заклинание, по-видимому, относившееся к той безудержной первобытной магии, сила которой всегда поражала высокоученых волшебников. Черный дым, столбом поднимавшийся вверх, вдруг обратился в стремительный смерч и пошел на противника. Широченная просека из бездыханных тел вражеских бойцов образовалась на его пути. Тем временем, над костром взвились новые султаны дыма. И вскоре уже семь или восемь исполинских вихрей помчались на вражескую армию, превратив плотный строй в несколько разрозненных колонн.

Хотя к Вангерту со всех сторон продолжали тянуться мерзкие щупальца, и хотя скользкие гады еще не прекратили метать жала и плеваться мгновенно разъедающей сталь кислотой, Вангерт чувствовал, как понемногу слабеет сопротивление противника. Еще чуть-чуть — и строй монстров будет окончательно разрушен, притом, что его товарищи, несмотря на потери, смогли сохранить боевые порядки.

Но у демона нашлось, чем ответить. Сильнейший порыв ветра буквально вырвал многих из седел и заставил пегасов и грифонов беспорядочно заметаться по небу. Стая жутких, величиной с дракона птиц, понеслась на войско Терджина. Они летели очень низко, распластав гигантские крылья и вдруг нырнули прямо в гущу бойцов. В следующую секунду многотысячный вскрик боли и ужаса огласил долину. Множеством фонтанов хлынула кровь и все передовые части армии кочевников оказались обезглавлены. Острые передние части крыльев летающих монстров, как десятки гигантских кос, разом снесли сотни голов.

В это же время колдун, сидевший на одной из птиц, обрушил заклятье на скалу, где вокруг костра колдовали кочевники. Огненный молот разнес каменный палец до основания, похоронив под его обломками сотни людей. Черные смерчи вмиг растаяли, а воодушевленный противник с диким ревом обрушился на остатки войска Терджина, накрыв их настоящим живым валом.

И тут долину огласили новые боевые кличи. Многие обернулись и увидели, как из ущелья стремительно вырываются тысячи воинов с Терлисом во главе. Эстальд, вдохновленный его появлением, неожиданно для себя самого сообразил, как расправиться с мечекрылыми птицами. Он произнес одно старое птичье заклятие, добавив от себя несколько слов, и летающие монстры мгновенно сбились в плотную стаю, смертельно раня друг друга. Вниз полетели сначала огромные перья, потом лапы и головы со странно загнутыми вверх клювами и пошел настоящий кровавый дождь.

Терлис умелыми прорывами разделил вражеское войско на несколько частей. Вангерт с Эстальдом и Маглинусом тут же устремились в образовавшийся коридор. У самого входа в портал кружило множество летучих тварей с подвешенными к брюхам клетками. В каждой клетке сидело по нескольку человек пленников. Где-то среди них должен быть Таламанд. Но жив ли старый канцлер? Может быть, охрана уже расправилась с ним, чтобы не допустить его освобождения?

Присоединившиеся к друзьям кочевники так ловко набрасывали арканы на лапы крылатой стражи, что никто не сумел сбросить свой груз вниз и тем самым убить пленников. Шум крыльев, лязг взламываемых замков, радостные крики освобожденных… Вангерт не стал возиться с запорами, а просто рубил Хьорендаллем железные прутья, как солому. Он не сразу осознал, что нашел Таламанда, когда увидел, что в спустившейся рядом с ним клетке находится всего один пленник. От удара меча отлетела дверь.

Старый волшебник лежал в углу. Его борода была грязна и спутана, белые одежды порваны. Эстальд поднял палочку, чтобы произнести нужное заклинание, но неожиданно Таламанд сам открыл глаза.

— Друзья, это вы… — только и смог произнести он.

— Мы нашли… — начал, было, Вангерт, но осекся.

В этот самый момент что-то произошло в портале. Пурпурный вихрь, круживший над квадратной площадью, столбом взметнулся до самых небес. Исполинский шар вздулся и лопнул над порталом, накрыв всю долину фиолетовыми волнами остро осязаемой и откровенно злой магической энергии. Все оказались ослеплены и сбиты с ног. Окружающие Долину Праха скалы задрожали, с них с грохотом посыпались камни. В продолжавших гореть над порталом огнях, теперь напоминавших пламя исполинских свечей, началось какое-то движение. Перенесенное могущественной магией в это пустынное место невесть откуда, наружу вылезало нечто совершенно непонятное и жуткое.

 

Глава 13 У последних врат

Кромфальд пришел в себя от того, что ему на голову вылили ведро омерзительных помоев, так что он едва не захлебнулся. Кашляя, отплевываясь и ругаясь, он с трудом протер глаза. Все тело ныло так, что даже это простое движение отозвалось дикой болью. Он находился в тесном, таком, что невозможно было даже лечь, каменном мешке без окон. Здесь было очень сыро, с потолка капала вода, а стены густо поросли плесенью. За открытой дверью горел слабый свет, но его почти полностью заслоняла исполинская фигура надсмотрщика с ведром в руках.

— Нечего тебе спать! — рявкнул он. — На, пожри, собака! — с этими словами он швырнул на пол какие-то отбросы, которые хороший хозяин не дал бы даже свиньям. — У тебя впереди дальний путь, так что не советую брезговать! — и он захлопнул железную дверь и повернул ключ в замке.

Все погрузилось во мрак. Волшебник подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Его руки и ноги сковывала огромная цепь, присоединенная к кольцу в стене. Она практически не позволяла ему двигаться и уже натерла кровавые мозоли на голенях и запястьях. Рядом пищали крысы, под потолком несколько пауков растянули свою сеть. Кажется, еще немного, и он просто упадет замертво, и его мерзкие сожители наконец приступят к долгожданному пиршеству.

В раскалывающейся от боли голове одно за другим всплывали воспоминания. Все, что произошло с первого дня войны — осада Кронемуса, долгий путь по северным землям и дальше… Но чаще всего перед глазами возникал последний день — тот, из-за которого все пошло прахом. Наследница жива, а Дерлфорст достался врагу. Они не использовали свой последний шанс. Уцелел ли хоть кто-то из заговорщиков?

— Что мы сделали неправильно? Почему все так вышло? — сокрушался волшебник.

С какой радостью бы он обрушил всю магическую силу на ненавистные оковы, вырвался бы из темницы, разя своих тюремщиков направо и налево, до тех пор пока они не разорвут его на части… Это была бы легкая, пусть и неспособная ничего изменить смерть. Но в подземелье явно находился мощный артефакт, не позволяющий творить волшебство кому-либо, кроме черных магов Смаргелла. Да и не будь его, Кромфальд был слишком измотан, чтобы применить даже самые простые чары.

Собственная судьба его теперь совершенно не волновала. Казнят его или заморят голодом — какая разница? И что это за «дальний путь», о котором сказал стражник, ему было совершенно все равно. Запах брошенной им пищи вызывал невыносимую тошноту и головокружение, но он даже не пытался ничего с этим поделать, а лишь прислонился, насколько позволяли цепи, к холодной каменной стене и бессильно уронил голову на грудь. Волшебник знал, что он проиграл. Так прошло несколько часов.

Вдруг за дверью раздался топот сразу нескольких пар ног и вспыхнул яркий свет. Вновь щелкнул замок, и Кромфальд увидел в коридоре нескольких воинов, один из которых держал фонарь.

— А ну, пошли! — приказал тюремщик, стоявший впереди всех.

Двое отсоединили сковывающие мага цепи от кольца в стене и потащили его из камеры, подгоняя вперед пинками и тычками.

Они прошли через лабиринт лестниц и коридоров. Судя по тому, сколько им пришлось подниматься, камера волшебника находилась гораздо ниже уровня моря. Наконец, промелькнуло окно, сквозь которое пролился багровый свет и донесся шум прибоя. Еще несколько поворотов — и мага вытолкнули на набережную, где в лицо ему ударил ледяной ветер. Громко бранясь, надсмотрщики повели Кромфальда к причалам.

— А просто так меня повесить, что, совесть не позволяет?! — сквозь зубы процедил он, поняв, что его, видимо, хотят посадить на корабль.

Маг ожидал, что ему ответят кулаками и кнутом, но стража лишь громко расхохоталась.

— Не такой уж ты и храбрец, чертов фокусник! — довольно пробасил один из его мучителей. — Больно легкой смерти хочешь!

Подгоняемый надсмотрщиками Кромфальд поднялся на палубу. Затем его провели по узкой лестнице, ведущей в трюм. Несколько поворотов, и его втолкнули в холодную, темную каморку размером четыре на шесть футов. В ней никого не было. Дверь за спиной мага тут же захлопнулась. Судя по громкому топоту и голосам, доносившимся из коридоров, судно готовилось к отправке. Спустя некоторое время заскрипели якорные цепи, и волшебник понял, что они отчаливают.

Великий океан был явно беспокоен. Из-за сильной качки у пленника началась морская болезнь, так что еду, которую ему приносили тюремщики, желудок немедленно отторгал. Сколько продолжался этот бесконеный кошмар — дни, недели? А может годы и века?

— Нет, столько не может быть, — думал Кромфальд. — Нас поймали 12 июля, а свадьба в ночь с 23 на 24 августа. Значит, точно меньше шести недель. Скорей бы все это кончилось…

Мысли о случившемся провале по-прежнему терзали его каждое мгновение. Да, он с самого начала знал, что шансы очень малы, но мог ли он представить, что все закончится именно так?

— Что бы ни произошло в этом несчастном мире, под небесами которого я еще несколько дней проживу, во всем буду виноват именно я, — он в отчаянии ударил кулаком в стену своей темницы, разбив пальцы в кровь, после чего бессильно лег на скрипучий пол.

Неожиданно сквозь шум волн он уловил звук гулкого удара, раздавшегося с другой стороны.

— Мне ответили? — поразился маг. — Или это только кажется?

Он стукнул вновь, на этот раз дважды. Каждое последующее мгновение тянулось, как целая жизнь, и Кромфальд уже тысячу раз успел укорить себя за напрасные надежды. Но тут доски корабельной переборки загудели — один раз, а затем и второй.

Волшебник, насколько это позволяла цепь, придвинулся к стенке и, едва не касаясь ее губами, произнес:

— Ты слышишь меня?

— Да, — последовал еле слышный ответ. — Кромфальд, ты? Ты тоже в плену?

— Да, это я, меня держат здесь. Это ты, Ольдринг? Ты один?

— Один. Знаешь, что случилось там, в Зиндерхельце?

— Ты о чем?

— Почему я промахнулся?

— Нет.

— Я прицелился точно и был уверен, что попаду. Но в момент, когда я хотел уже отпустить тетиву, она обернулась и…

— Что?

— Это была Флиаманта, понимаешь? От неожиданности у меня дрогнула рука… Прости… Это я во всем виноват…

— Стой… Подожди! — Кромфальд с трудом заставил мозг лихорадочно заработать. — Я был уверен, что выжил один, но это оказалось не так. Может быть, еще кто-то из наших друзей уцелел и находится здесь?

— Но как мы это узнаем?

— Так же, как узнали и друг о друге — будем стучать в боковые стенки!

— Хорошо. Тихо, кажется тюремщик идет!

В следующий миг Кромфальд тоже услышал шаги. Стража принесла ему еду. На этот раз заплесневелый хлеб и какие-то грязные ошметки мяса показались ему невероятно вкусными. Неужели надежда жива? Может быть, они еще смогут… Неожиданно волшебник заставил себя остановиться. Наследницей оказалась Флиаманта, которая так храбро билась с врагами… И которую они стремились заполучить любой ценой. Теперь всё встало на свои места! Вот почему Смаргелл пошел на сделку и даже выполнил свое обещание выпустить из осажденного Кронемуса мирных жителей! Как жаль, что не удалось прикончить предательницу! Если бы знать, где она теперь и повторить попытку…

Он слышал, как надсмотрщики несколько раз останавливались и открывали какие-то двери. Значит, рядом есть еще камеры. Он постучался в ту, что находилась слева — с противоположной стороны от темницы Ольдринга. Там оказался Хольборг, едва выживший после ранения в спину, полученного в битве с маркзейскими воительницами.

Не успел Кромфальд обдумать всё как следует, как из-за стенки, где сидел Ольдринг раздался стук. Оказалось, что Хрейдмар, находившийся в камере с другой стороны от лучника, видел, как наследница поднимается на второй корабль, и туда несут что-то похожее на треугольный щит в кожаном чехле. Судя по приставленной к нему многочисленной охране, это был именно Дерлфорст.

Сопоставляя переданную по цепочке информацию, Кромфальд понял, что на корабле находятся все десять уцелевших членов его отряда. Трое — Оггерин, Хеальфдан и Палантус погибли. Также в трюме находятся восемь, считая Хрейдмара, плененных заговорщиков из Зиндерхельца. Кроме того, от Рендаля, сидевшего за Хольборгом, пришла весть, что враги захватили с собой и клетку с Дракончиком, которая теперь стоит на нижней палубе. Об этом молодой волшебник узнал из разговоров стражи.

Обсуждать план побега, когда каждый из восемнадцати его предполагаемых участников мог общаться только с двумя товарищами, сидевшими по соседству, было непросто. А использовать магию было невозможно — тут, как и в замковых подземельях, действовало могущественное заклятье, не позволявшее никому из друзей применить свои чары, хотя совершенно не мешавшее вражеским волшебникам. Много дней прошло в бесплодных обсуждениях совершенно безумных и невыполнимых идей. Никто не смог придумать ничего лучше, чем притвориться мертвым, а потом неожиданно для врагов снова ожить, но Кромфальд понимал, что их тюремщики не так глупы, чтобы освободить «покойника» из цепей, не проверив самым тщательным образом, действительно ли тот умер. А еще через несколько дней настоящая, а отнюдь не выдуманная смерть, кажется, полностью перечеркнула все надежды на спасение.

В то утро Кромфальд как обычно постучался в переборку слева. Ответа не последовало. Он постучал посильнее. Потом еще. Маг не боялся привлечь охрану, потому что в этот момент на корабле царило странное оживление, будто он причалил к берегу или готовился к отплытию. Но Хольборг не мог его не слышать. Почему же воин не отвечал? Снедаемый тревогой волшебник с трудом дождался завтрака. Он слышал, как тюремщики зашли в камеру Хрейдмара. Затем они одарили какими-то жалкими огрызками его самого и двинулись дальше. Судя по тому, сколько стражники возились со следующей дверью, засов на ней заклинило. Но, когда надсмотрищики, громко бранясь, наконец, смогли открыть его, совершенно неожиданно повисло молчание.

— Что это с ним? — после паузы спросил один тюремщиков.

— Сейчас проверим, — усмехнувшись, ответил другой.

За этим последовал звук нескольких тупых ударов, и у Кромфальда от злости задрожали руки — его товарища явно пытались привести в чувство, используя подбитые железом солдатские сапоги.

— Да он сдох, похоже, — сказал варвар, поняв тщетность своих усилий.

— И неудивительно, — протянул его товарищ. — Говорят, там в городе его чуть ли не насквозь проткнули, непонятно вообще, как он смог так долго протянуть. — Ладно, давай лучше отправим его на корм рыбам.

— Постой, чтобы быть уж точно уверенными, пощекочем его вот этим, — ответил стражник.

Лязгнул вытаскиваемый из ножен ятаган, сталь рассекла воздух и вонзилась в бездыханное тело.

— Точно — труп, — заметил первый тюремщик. — Что ж, камень к ногам и — за борт этот мусор!

Послышался звон снимаемых цепей. Кромфальду казалось, что он обезумел. Чем еще, как не помешательством, можно было объяснить надежду, что Хольборг все продумал, стерпел боль, а сейчас вскочит на ноги, отберет у своих мучителей оружие и бросится освобождать друзей? Глухо, как крышка гроба, захлопнулась дверь в опустевшей камере. А еще несколько минут спустя пленный маг услышал, как снаружи в воду упало что-то тяжелое. Один из лучших воинов его отряда нашел свое последнее пристанище на дне Великого Океана. Одиннадцать человек из оставшихся в живых семнадцати оказались отделены от Кромфальда преградой, которая, несмотря на свою ширину в каких-то четыре фута, казалась непреодолимой, как десять тысяч миль.

Спустя некоторое время выбросившие тело надсмотрщики вернулись, чтобы разнести оставшуюся еду. Из их разговоров Кромфальд понял, что уже завтра корабль должен прибыть в порт Дракентус. Стояло 22 августа 14531 года.

И вновь — беспросветное отчаяние. Умер самый верный из его друзей, а надежда на освобождение, пусть и не подкрепленная каким-либо планом, но все равно согревавшая сердце на протяжении этого жуткого плавания, угасла.

— Как же глупы мы были, что поверили, будто нам дан шанс исправить наши ошибки, совершенные в Зиндерхельце! — думал Кромфальд. — Судьба не может быть такой щедрой, и теперь она жестоко карает нас за то, что мы не воспользовались предоставленной возможностью. Пусть мы, неудачники, сами заслужили это, но ведь из-за нас на бесконечные страдания теперь обречен весь мир!

Прошло много часов, а может и целый день. Тюремщики уже должны была принести ужин, но его все не было. Судя по всему, их начальство решило, что жить заключенным осталось совсем немного и на их кормежку можно больше не тратиться. Странный переполох на корабле, о причинах которого пленник мог только догадываться, давно утих, и теперь Кромфальд слышал лишь мерный шум волн. Замолкли даже шаги стражников по коридору.

Неожиданно он ощутил что-то странное, не передаваемое обычными пятью чувствами. Нечто невероятно знакомое, но в последнее время как будто забытое. Словно во тьме вдруг вспыхнуло трепетное пламя свечи, и теперь оно приближалось, набирая силу, словно желая разгореться ярче солнца. Несколько мгновений спустя Кромфальд понял — рухнул незримый барьер, сдерживающий светлую магию. К нему вновь вернулась способность творить волшебство.

* * *

Всё было точь-в-точь как в ее видении — это угольно-черное море под пылающими небесами, этот свет кормовых фонарей, этот ветер, надувающий паруса и развевающий волосы… Нос корабля горделиво рассекает пенные валы, и вот впереди уже виднеются уходящие ввысь острые скалы северного берега Хоргорнского залива.

— Моя дорогая Флиаманта, похоже, что течь, какое-то время назад образовавшаяся в днище, довольно серьезна, и заделать ее на ходу матросы не смогут. И пусть такой корабль, как «Беспощадный» вполне может дотянуть с ней до порта, вам все же лучше будет перебраться на «Черную акулу», — «отец» указал на судно, идущее следом, второе по размеру в их эскадре.

— А не тот ли это корабль, на котором везут заключенных? — спросил Астергон. — Нельзя допустить, чтобы наша властительница подвергалась опасности.

— Никакой угрозы нет, — пояснил Лже-Мельдинар. — Что способны сделать полторы дюжины безоружных, закованных в цепи, полумертвых пленников против нашей непревзойденной охраны?

— Да, конечно, ты прав, — как-то неуверенно подтвердил Астергон.

— Быть может, нам стоит перевезти туда и Дерлфорст? — спросила девушка. — Ведь он также очень ценен.

— Что ж, и это мудро, — отозвался «отец».

— Сэр, похоже, течь имеет магическое происхождение, — сказал один из колдунов, поднимаясь из трюма. — Мы заделали все щели, но вода продолжает поступать внутрь, словно просачиваясь сквозь доски.

— Ладно, собираемся быстрее, — толстяк явно занервничал. — Давайте, шевелитесь, чертовы черепахи! — прикрикнул он на матросов, спускавших на воду восьмивесельную лодку. — Проклятье, а волнение-то сейчас довольно сильное!

Вскоре по сигналу замедлила свой ход «Черная акула», и за дело взялись могучие орки-гребцы. Кроме них, Флиаманты, Мельдинара и Астергона, не выпускавшего из рук щит, в лодке находилось и несколько магов высокого ранга.

— Крен у «Беспощадного» пока совершенно не заметен, — сказал толстяк, когда они преодолели половину пути между кораблями. — Так что за судно и команду я спокоен. Но хотелось бы знать, кто же мог это устроить? — обратился он к волшебникам; те лишь покачали головами.

Сильные волны грозились разбить лодку о борт «Черной акулы», нависавший над головой подобно стене. Сверху скинули веревочную лестницу. Она сразу намокла, ветер мотал ее во все стороны, но для ловкой Флиаманты не составило большого труда взобраться наверх. Зато из уст толстяка Астергона все услышали немало проклятий в адрес океана, шторма и всех на свете морей, штормов, лодок, кораблей и веревочных лестниц вместе взятых, прежде чем, вымокший до нитки, он, наконец, смог выбраться на палубу, как мешок, перевалившись через фальшборт.

— Мое почтение, великая госпожа, — сказал капитан. — На этом корабле-вояке нет достойных Вас апартаментов, но я освобожу для Вас свою каюту, и там Вам, надеюсь, будет вполне уютно.

Девушка проследовала за ним в кормовую надстройку. Низкое помещение, кое-где украшенное грубой резьбой, с простой мебелью, привинченной к полу, было совсем не похоже на настоящие царские покои, устроенные для нее на «Беспощадном».

— А это что? — спросила Флиаманта, указывая на странный предмет, стоящий на круглом столе посередине каюты; он напоминал сделанную из прозрачного стекла восьмиугольную башенку высотой в пятнадцать дюймов с острым шпилем. Внутри нее плавали крупные слегка светящиеся пузыри какой-то серебристой жидкости.

— Нейтрализатор светлой магии, — ответил капитан. — Мы используем их для того, чтобы контролировать пленников-чародеев. — К сожалению, радиус действия даже самых мощных таких артефактов слишком мал, чтобы применять их, к примеру, на поле боя. Но наши лучшие умы сейчас бьются над этой проблемой, и скоро колдуны наших врагов станут совершенно бесполезными в битвах!

— Меня больше беспокоит другое, — заметила девушка. — Сейчас утро 23 августа. До церемонии — меньше дня. А от Дракентуса до Инфероса далеко. Неужели я опоздаю на собственную свадьбу?

— Не следует беспокоиться, твой отец все предусмотрел, поверь! — возразил Астергон. И опять девушке показалось, что его голос звучит как-то неуверенно.

Затем капитан и волшебник покинули каюту, оставив Флиаманту в одиночестве. Первый отправился проверить вахтенных, а толстяк задержался на палубе и некоторое время озирался по сторонам, а потом тихо позвал:

— Хозяин, где вы?

— Я здесь. Ты хочешь что-то сказать? — ответил голос из пустоты. За последние месяцы Астергон привык видеть Остристринора в облике Мельдинара. И, кажется, сам Великий Злой Дух так привык к роли доброго папаши, занятого подготовкой к свадьбе дочери, что стал забывать, кто он на самом деле. И это злило и даже пугало толстяка. Он долго терпел, но, наконец, его прорвало.

— Мне страшно, хозяин.

— Чего ты боишься?

— Мне страшно от того, что я не узнаю Вас. Где Вы — Воскреситель Смаргелла, Демиург Нового Мира, перевернувший весь Нолдерхейм? Простите, но Вы ослеплены. Вы слишком доверяете этой девчонке. А ведь дырка в днище «Беспощадного» — это, наверняка, ее подлые штучки.

— Почему ты подозреваешь именно ее?

— «Беспощадный» был под такой мощной защитой, что никто кроме Вас, меня и ее не смог бы ничего такого сделать. В последнее время она набрала большую силу, перед которой даже мне иногда приходится отступать. Я не смог последовать за ней, когда она сбежала куда-то перед свадебной поездкой. Так до сих пор не знаю, где она была.

— Спросил бы у меня.

— Разве Вы знаете?

— Ты что-то стал меня недооценивать.

— Прости, Мельдинар! Тьфу, ты! Простите, Повелитель, но я был так расстроен ее поведением. Неужели все лопнет? Она встречалась со своими сообщниками?

— Успокойся, она была в Орадейне, вернее там, где раньше был Орадейн.

— Но это еще хуже, значит, она раскусила нашу игру.

— Конечно. А ты бы хотел, чтобы я посадил на вселенский трон глупышку, которая поверила в твой волшебный спектакль?

— Значит, теперь она нам не верит.

— И пусть. Зато верит, что мы сделаем ее королевой Нового Нолдерхейма. А она этого очень хочет. Тебе хорошо известно, что она мне не дочь и на самом деле меня от нее отделяют сорок колен, но я знаю свою кровь.

— О, великий повелитель, Вы в тысячу раз мудрее меня!

— Всего только в тысячу? А знаешь, кто тот маг, что так ловко провертел дыру в «Беспощадном»?

— Неужели?

— Ну, ты еще на что-то годишься, старый мошенник! Конечно, я сам. Но это еще не всё. Я велел нашему нынешнему капитану объяснить Флиаманте, каким образом мы держим в узде пленных магов. Надеюсь, он уже это сделал.

— Первым делом, как только мы вошли в каюту. Но зачем? Стоит ли так рисковать? Вдруг в ней еще остались какие-то симпатии к этим придуркам из Кронемуса — не все же они участвовали в ее травле?

— Ты верно мыслишь, толстяк. Я как раз и хочу в последний раз прочистить ей мозги. Пусть, если хочет, попробует освободить пленников. Ты догадываешься, что они сделают в первую очередь? Правильно, устроят новое покушение на нее. Вот тогда-то, она окончательно избавиться от своих иллюзий и будет полностью готова взойти на трон, прекрасная и озаренная чувством праведной мести.

— Но они могут ее ранить или даже убить, там есть неплохие маги. Тот же Кромфальд, который, похоже, руководил заговором в Зиндерхельце.

— В открытом бою ни один воин или маг, даже очень могущественный, ей не страшен. Только если они объединят усилия, тогда определенный риск есть.

— Вот и я об этом думаю, — с готовностью подхватил Астергон, еще надеявшийся отговорить Хозяина от опасного эксперимента.

— Ну, а ты для чего? Ведь ты уже не раз спасал ее, сделай это и сегодня. И тогда можешь рассчитывать на теплое место, где-то совсем близко от трона.

— Скорей бы, я уже очень устал.

— Не торопись, всему свое время.

* * *

Величественные корабли казались скорлупками по сравнению с вздымавшимися впереди скалами. Угольно-черные валы яростно обрушивались на берег, разбиваясь мириадами брызг; вновь брали разбег и опять устремлялись в свой извечный бой с земной твердью. Суда осторожно лавировали между бесчисленными рифами, то поднимавшимися над волнами, словно пики, то предательски ими скрываемые. И вот, обойдя очередной мыс, все увидели впереди тысячи огней.

Громадный и зловещий город раскинулся по нескольким горным отрогам и трем островам. Сложенные из огромных валунов пирсы и дамбы тянулись на многие мили. Круглые и восьмиугольные башни поднимались прямо из воды, на головокружительной высоте соединяясь арочными мостами с крепостями на скальных площадках. От защищенной мощными стенами набережной вверх шли лестницы, соединявшие дома, которые лепились к обрывам, как птичьи гнезда, и многочисленные обитаемые пещеры. Тысячи кораблей самого разного размера стояли у пирсов, рассекали волны залива, выходили из порта и заходили в него. Чуть поодаль в воде резвились какие-то чешуйчатые монстры. Небеса бороздили драконы, горгульи, химеры, виверны и другие крылатые создания. Тысячи людей, орков, гоблинов и других существ непрерывно двигались по улицам, набережным, лестницам, мостам, причалам и укреплениям. Повсюду горели огни.

— Пора, — подумала девушка, и, достав посох, проделала с ним несколько движений над нейтрализатором магии; пузыри внутри на мгновение вспыхнули золотым, а затем вернулись к своему обычному состоянию. После этого Флиаманта вышла на палубу.

— Добро пожаловать в Дракентус, морские ворота Инфероса! — торжественно объявил отец. Тем временем, идущий впереди всех «Беспощадный», заметно кренясь на левую сторону, уже вошел в порт. Плывущая за ним «Черная акула» миновала на оконечности одного из островов высокий маяк, рассеивающий тьму красноватым огнем исполинского фонаря.

Неожиданно раздался жуткий грохот и палуба под ногами буквально подпрыгнула, так что все попадали с ног. Видимо в трюмах корабля произошел какой-то взрыв.

Тучи дыма вырвались из всех люков. В следующий миг наружу выскочил надсмотрщик, весь перепачканный кровью и сажей.

— Пленники взбунтовались! Они применили магию и теперь освобождают из цепей гребцов! — истошно завопил он.

— Всем — в трюм! — властно приказал Лже-Мельдинар. — Корлак, живо за Дерлфорстом! Эдрар, Тартанг, спускайте лодку!

Внизу громыхнуло еще раз. Мгновение — и на палубу выскочил еще один тюремщик.

— Они захватили склад с оружием! — завизжал он.

— Трус! — рявкнул на него «отец» Флиаманты. — Ты должен был сражаться, не жалея себя, а не удирать, как крыса! А ну, пошел! — он сунул ему в руки саблю, видимо потерянную кем-то во время взрыва и валявшуюся на палубе, и толкнул его вниз по лестнице, ведущей вниз. А еще миг спустя отрубленная голова стражника вылетела обратно из люка.

С грозным боевым кличем оттуда вырвались несколько воинов с обнаженным мечами, добытыми в арсенале. За ними в бой шли маги, разившие молниями направо и налево, а следом атаковали вырвавшиеся на свободу рабы. Толстенная рея обрушилась на палубу, насмерть раздавив капитана. Выпущенная из лука стрела просвистела совсем рядом с виском девушки.

— И это называется выстрел!? — воскликнул маг в изодранной мантии, находившийся на самом острие атаки. — Ольдринг, покажи этой чертовой наследнице класс!

И тут воительница узнала кричавшего — это был Дольмерус Кромфальд, тот самый, который командовал обороной Южной Турели в Кронемусе! Но времени на мысли об этом не было — человек, находившийся по правую руку от мага, выпустил стрелу из лука — и на этот раз гораздо метче первого стрелка. Девушка легко отбила мечом смертоносный наконечник.

— Вот живучая, тварь! — в негодовании воскликнул кто-то из восставших.

Астергон метнул фиолетовый луч, и человек, которого звали Ольдрингом, обратился в кучку пепла. В тот же миг решетка в палубе, сквозь которую вниз проникали свет и воздух, разлетелась в щепки. Над сражающимися взмыл грифон со всадником.

— Ну-ка искупайтесь! Водичка просто чудо! — призвал он, посылая в воинов Смаргелла целый веер лучей, на лету обращавшихся в самые настоящие клинки; спасаясь от них, многие и впрямь начали прыгать за борт.

Броситься навстречу прежним соратникам, закричать им: «я с вами, я на вашей стороне!» — этого Флиаманта желала больше всего на свете. Но как сделаешь это, когда они дождем осыпают тебя стрелами и заклятьями? Она с трудом уклонилась от очередной молнии, но тут взрыв, разнесший половину носовой надстройки «Черной акулы», сбил девушку с ног.

— Тебе пора уходить отсюда! Скорее — в лодку! — проорал Астергон, сметая огненной плетью три десятка плохо вооруженных рабов.

Девушка не смогла бы встать, даже если бы она действительно хотела подчиниться приказу, но незримая магическая рука резко подняла ее и поставила на ноги. В этот момент Корлак без особой бережности швырнул в лодку Дерлфорст, а в следующий миг варвар полетел в воду с арбалетным дротиком в затылке.

Неожиданно маги, а их среди нападавших был без малого десяток, подняли руки вверх. Над палубой вспыхнули лучи, образовавшие какую-то фигуру. Флиаманта чувствовала — не только могущественное волшебство, но и вся ярость, гнев и отчаяние этих людей будут вложены в эту нацеленную на нее атаку. Кромфальд что-то воскликнул, но его заглушил истошный вопль Астергона: «прыгай в лодку!!!!», и страшный голос Мельдинара, приказавший: «защити ее!» Толстяк исполнил команду в последний миг, оказавшись перед девушкой и приняв на себя заклятье.

Струя золотого пламени ударила магу в грудь, и призрачная плоть вспыхнула, разъедаемая изнутри. Его лицо исказилось страшной гримасой, и в тот же миг ему выжгло глаза.

— Я вас не подвел, хозяин!!!!!! — жалобно крикнул он, и в следующий момент рассыпался тысячей искр, быстро гаснущих и исчезающих.

Гений лицедейства, обмана и шпионажа, творивший свои черные дела на протяжении более пятисот лет, был уничтожен. Одновременно с его гибелью часть бывших на корабле воинов просто растаяла в воздухе — если точнее — именно те, кто был в эскорте, сопровождавшем Флиаманту из Орадейна. Все они оказались фантомами, созданными Астергоном вместе с призрачным двойником ее родного города.

Хорошо осязаемая волна силы, образовавшаяся от столкновения могущественной темной и светлой магий буквально швырнула Флиаманту в лодку, на дне которой валялся Дерлфорст. Как по волшебству, рядом возникли гребцы. И вот уже челнок, отчаянно прыгая на сильных волнах, под градом стрел и заклятий, летящих с борта «Черной акулы», устремился прочь от нее — к причалам Дракентуса.

* * *

Над полчищами, идущими в атаку по Долине праха, возникли четыре чудовищные фигуры с крыльями и рогами, окруженные ореолами колдовского пламени. Одна из них была хорошо знакома друзьям. Это был Джиадант Замогильный, разрушитель Кронемуса, но теперь вместе с ним в бой шли все Старшие демоны.

Впереди всех на исполинской колеснице, утыканной шипами и целиком сделанной из стали, мчался Мальгерот Кровожадный. Его доспех был ядовито-зеленым, и лязг пластин заставлял всех, кто оказывался рядом, падать на землю и хвататься руками за голову, поскольку этот звук причинял невыносимую боль. В одной лапе демон держал гигантское копье, в другой — хлыст, которым подгонял дюжину чудовищных созданий со змеиными телами, драконьими крыльями и птичьими клювами, тянущих его колесницу. Это были василиски. Вангерт видел, как несколько несчастных, разом превратились в каменные статуи, встретившись взглядом с этими исчадиями ада.

Следом за колесницей тянулась целая орда монстров, которые, казалось, вырастали прямо из земли. Среди них выделялся облаченный во все золотое Иблиссилат Душесжигатель. Вокруг него вилась целая туча каких-то бледных призраков, а оружием демона была коса с пылающим лезвием. Эхлиорат Изначальный, демон в фиолетовой броне, нес нечто похожее на магический жезл, который также мог служить и булавой. От каждого шага этого воплощения зла казалось, что сама земля наливается ненавистью и первобытным гневом. Джидант Замогильный, озаряя все вокруг голубовато-серебристым мертвенным сиянием, шел позади с обнаженным мечом. При его приближении мертвые враги начинали шевелиться и подниматься на ноги.

Армия противника на мгновение застыла в благоговейном молчании, встречая это грозное подкрепление, после чего с громоподобным кличем ринулась вперед, напрочь забыв о понесенных потерях. Иблиссилат взмахнул косой, послав перед собой целый рой призрачных стрел.

«Он получил власть над судьбами и душами живых», — вспомнил Вангерт слова из книги, найденной им в Трехглавой башне. Все, в кого попали стрелы, не умерли, но их охватил приступ безумия: одни бросались на своих братьев по оружию, неистово желая им смерти, другие в панике скидывали с себя доспехи и убегали, третьи просто валялись по земле, размахивая руками и ногами, то воя, то хохоча.

"Над неразумными тварями", — прозвучало в голове у Вангерта, и тут же Мальгерот, подгоняя василисков плетью, устремился вперед. Запряженные в его колесницу монстры десятками обращали в камень всех, кто вставал у него на пути, а громадные клинки, закрепленные на колесах, легко перемалывали в кровавое месиво людей и лошадей, как масло, разрезая самые лучшие доспехи. Чудовищный хвост из слуг демона: гигантских пауков и скорпионов, мантикор, всевозможных бесов, громадных летучих мышей, огнедышащих псов, гарпий и другой нечисти уже превратил Долину праха в место своего жуткого пиршества.

«Над мертвыми», — и кошмарное войско Джиаданта бросилось в атаку, но самым страшным было то, что теперь к нему присоединялись не только убитые враги. С глазами, горящими тупой злобой, в его ряды вливались павшие воины из армии друзей.

«А Эхлиорат — над силами стихий», — и четыре луча ударили из посоха демона. В ту же секунду из пылающих туч спикировали целиком состоящие из пламени драконы, поджигая все вокруг, даже песок и камни.

— Вот они, разрушительные силы огня! — воскликнул Таламанд, только что с помощью Эстальда окончательно пришедший в себя.

С небес сорвалось создание, все составленное из пронизанных молниями смерчей, засасывающих людей и коней, поднимающих их на головокружительную высоту, а затем обрушивающих свою добычу вниз.

— И воздуха, — прошептал Эстальд.

Скалы вокруг начали крошиться и рушиться, погребая под обломками сотни людей, и вот от них один за другим начали отделяться великаны, наименьший из которых был двадцати сажен в вышину. Сотрясая землю, големы двинулись в бой.

— Огонь, воздух и земля есть, — прокричал Терлис. — Но где же демон найдет воду на этой безжизненной равнине?

— Посмотрите! — воскликнул Терджин, оборачиваясь.

Подземные воды, существующие везде, пусть и на невероятной глубине, взбунтовались. Вспучился песок и из глубин с яростным шипением вырвались подобные гигантским змеям струи воды; они ринулись в разные стороны, проглатывая не успевших спастись людей. За ними оставались глубокие русла, полные мертвых тел. Тысячелетиями Гибельные пески несли смерть храбрецам, осмелившимся потревожить их царство, но вряд ли кто-то из них находил здесь свой конец таким образом — захлебнувшись насмерть.

— А вот и вода! — произнес Таламанд.

Друзей захлестнул безумный вихрь битвы. По правую руку от Вангерта Лангбард рубил топором бесов направо и налево, Эстальд отражал призрачные стрелы Иблиссилата. Над головой Элантор с эльфами на пегасах и Флоритэйл с магами на грифонах отчаянно вертелись в тучах крылатых тварей, посылая в них стрелы и заклинания.

Меч Джиаданта поднялся и опустился, разрубив Терджина вместе с конем.

— Держать строй! Щиты — выше! — прокричал Терлис, в отчаянии оглядывая шеренги своей армии, стремительно редеющие и грозящие того и гляди распасться на несколько отдельных групп.

— Берегитесь, Мальгерот едет прямо на нас! — закричал Маглинус, отчаянно рубя мечом тянущиеся к нему хищные лапы и прикрываясь щитом от стрел и ядовитых игл мантикор.

— Зажмурьтесь! — ответил Таламанд, поднимая посох.

Вангерт хотел исполнить команду, но не успел — настолько быстро все произошло — наконечник магического жезла вспыхнул так ярко, словно с небес сошло невидимое ныне солнце, и на пути у чудовищной колесницы возникла сверкающая стена.

— Зеркало! — понял Вангерт.

Страшное оружие василисков оказалось обращено против них же — чудовища превращал в статуи их же собственный смертельный взгляд, отраженный в зеркале. Каменные головы разбили магическое стекло, осыпав всех вокруг дождем осколков, а разогнавшаяся до невероятной скорости стальная колесница проехала еще ярдов четыреста, раздавив немало людей и чудовищ. Она остановилась, лишь врезавшись в горный склон, и разлетелась на мелкие кусочки. Но демон успел вовремя спрыгнуть с повозки и, потрясая копьем, с угрожающим ревом двинулся на друзей.

Тут выяснилось, что, сталкиваясь с магическими щитами, призрачные стрелы Иблиссилата только усиливаются и со второй попытки легко пробивают незримую броню. Духам огня, воды, земли и воздуха не было страшно ни обычное, ни колдовское оружие, а мертвецы Джиданта, как и тогда в Кронемусе, начали трансформироваться, обращаясь в зомби-гигантов и костяных драконов.

— Получай! Получай, чертова тварь! — Эстальд, Таламанд и спикировавший к самой земле Флоритэйл обрушили на приближающегося Мальгерота ливень серебристых звезд; боевыми кличами они пытались заглушить страшный скрежет доспехов демона, заставлявший людей корчиться от боли.

Тем временем Вангерт и Маглинус отчаянно отбивались от полчищ зомби. Хьорендалль с одного удара разил тех, кто однажды уже умирал, а вот простой меч рыцаря был почти бесполезен против мертвяков. И, что самое жуткое, сейчас друзей атаковали и те, кто еще недавно бились на их стороне, но после своей гибели перешли в армию демона.

Вангерт заметил, как мимо него на коне с невероятной скоростью пронесся Арти. Следом за ним двигался пронизанный молниями вихрь — один из духов воздуха. На какую-то долю секунды Вангерт подумал, что его товарищ струсил, но он тут же догадался, что молодой маг скачет прямо навстречу водяному змею. Он хотел закричать «берегись!», но было уже поздно. Буквально в двух шагах от Водяного Арти метнулся в сторону, уворачиваясь от стремительного броска прозрачного монстра. И две стихии столкнулись. Смерч разметал вырвавшееся из подземных глубин водяное чудовище в считанные мгновения. Но и сам дух воздуха не выдержал — тугая воронка вихря лопнула, на прощание обдав всех вокруг упругой воздушной волной, смешанной с холодными брызгами. Арти тем временем привлек молнией одного из огненных драконов и заставил его погнаться за собой. В этот раз он рисковал еще больше, пытясь проскакать прямо между ног одного из големов. Тварь пылающей кометой ударилась в грудь каменного великана, и, взорвавшись, разнесла его на куски. Но в этот раз молодой волшебник из Хазмоланда не успел увернуться и оказался погребен под горой обломков.

Неожиданно над порталом вновь поднялся столб фиолетового пламени. Друзья сразу решили, что на подмогу четырем Старшим демонам идет кто-то еще. Фиолетовые вихри завертелись по всему полю битвы. Когда эти магические потоки достигли сражающихся и накрыли их, все, даже немаги вдруг ощутили и безошибочно поняли, что это был призыв о помощи. Колдовские сети опутали всех врагов, в том числе Джиаданта, Мальгерота, Иблиссилата и Эхлиората и потащили их в портал.

— Что происходит!? — завопил Терлис. — Почему они уходят?!

— Я знаю! — неожиданно для самого себя произнес Вангерт. — Где-то их сила понадобилась больше чем здесь! Это значит, что кто-то смог задать приспешникам Смаргелла такого жару, что им стало не до нас! Не знаю, как вы, но я намерен помочь тем, кто это сделал! И пусть до конца света остались считанные часы, давайте используем их для того, чтобы еще раз как следует врезать мерзавцам! — и, подняв над головой сверкающий меч, такой гладкий, что на нем вообще не оставалось следов крови, он устремился вперед. Все войско Терлиса, сократившееся за время битвы более чем вдвое, бросилось за ним.

— Быстрее, портал закрывается! — воскликнул Таламанд.

Фиолетовая буря, бушевавшая между каменными остриями, и впрямь начинала затихать. Первыми в магические потоки влетели всадники на грифонах и пегасах. Вангерт и его друзья устремились вверх по ведущим на постамент ступеням и, ни на секунду не замедляя шаг, вступили в колдовской вихрь, подхвативший их и мгновенно унесший куда-то в темную бездну.

 

Глава 14 Месть через пятьсот лет

На палубе «Черной акулы» было скользко от крови. Одного за другим вырвавшиеся на свободу пленники и рабы сбрасывали за борт последних врагов. И все же сломить сопротивление команды удалось не сразу — когда под мечом Вильмейда пал последний варвар, лодка с наследницей и ее отцом была уже вне досягаемости.

Зато к захваченному кораблю со всех сторон устремились галеры, галеоны, галеасы, каравеллы, карраки, баркасы и даже просто лодки и плоты врага. Над вершинами мачт зашумели крылья летучих чудовищ, а вода за бортом вспенилась от поднявшихся из глубины монстров.

— Кто-то из вас наверняка знает морское дело! — обратился Кромфальд освобожденным гребцам. — Ветер сейчас достаточно сильный, чтобы двигаться под парусами! Все остальные — к катапультам, быстро!

Снаряды со свистом прочертили в воздухе крутые огненные дуги. Залп с «Черной акулы» накрыл «Беспощадного». Огромные камни, обмотанные горящей просмоленной паклей, ломали реи и мачты, поджигали паруса, проламывали палубу. Вот огромный галеон, и без того почему-то кренившийся на левый борт, окончательно завалился на бок, после чего в него нечаянно врезалась галера, пробившая борт носовым тараном. Но не стояли без дела и метательные машины противника. Пенные столбы взлетали у самых бортов, копья баллист расщепляли толстые доски, а один огромный камень, как тростинку, переломил грот-мачту. С ужасающим треском она обрушилась за борт, зацепив один из приближающихся кораблей врага.

Над водой за правым бортом взмыло несколько щупалец, каждое толщиной с немалое дерево. Кромфальд послал в них струю пламени, заставив неведомое чудище реветь от боли, тем временем за кормой вынырнули сразу три левиафана. Они принялись с невероятной скоростью хватать и пожирать повстанцев, не обращая внимания на стрелы.

— Слева, смотрите! — завопил Греймунд.

Трехмачтовый галеас подошел совсем близко к «Черной акуле». Мгновение — и за борт со звоном зацепились несколько абордажных крючьев. Все бросились рубить канаты, но с другой стороны уже перекидывали сходни. На веревках на палубу начали десятками перелетать легкие гоблины, еще немного и за ними последовала бы хорошо вооруженные орки и варвары, но тот, кто рулил кораблем, навалился на румпель так, что «Черная акула» развернулась, и только что уложенные сходни рухнули в воду вместе с уже ступившими на них солдатами.

— Получай! — завопил Бальдус, проносясь над самой палубой корабля противника и осыпая его градом молний. В воздух взлетели фонтаны щепок. А из проломов палубы вырвались освободившиеся гребцы.

— Кажется, к нам пришло подкрепление! — воскликнул Струмир, глядя на то, как восставшиеся рабы избавляются от ошеломленной атакой Финдерина команды и уже устремляются к метательным машинам.

— Попробуем и сами взять кого-нибудь на абордаж! — азартно воскликнул Тиндареус, забрасывая крюк на палубу подошедшей вплотную галеры. За ним, ловко раскачиваясь на канатах, в атаку ринулись многие другие.

Битва в порту Дракентуса кипела с невероятным ожесточением. Вряд ли в угольно-черных водах Хоргорнского залива когда-либо горело такое пламя. Вот, «Черная акула» слишком приблизилась к берегу и оказалась в зоне поражения мощных крепостных катапульт. Громадные камни подняли вокруг настоящий шторм, рулевой вновь принялся разворчивать корабль, но тут они потеряли еще одну мачту — пронесшийся над самой палубой дракон снес бизань ударом хвоста и поджег паруса на фоке. С обеих сторон на повстанцев обрушились тучи горящих стрел и заклятий. Они отвечали, как могли. Баркас, подошедший к «Черной акуле», захватили несколько смелчаков во главе с магом Вальдрейком, но его тут же опутал щупальцами и утащил на глубину чудовищный кракен. Большие и малые корабли пылали и тонули. Кипящая вода была сплошь покрыта деревянными обломками и мертвыми телами.

Тут что-то ослепительно сверкнуло на высочайшей из башен Дракентуса. Ярко зеленый огненный болид взмыл к самому небу и стремительно обрушился в самую гущу морского сражения, на мгновение ослепив всех вокруг.

— Что это было? — пораженно спросил Рендаль.

— Что бы ни было, они про… — Кромфальд, видимо, хотел сказать «промахнулись», но осекся, увидев, что творится в том месте, куда угодил магический снаряд.

На дне залива словно выдернули исполинскую затычку, и теперь там кружилась громадная воронка, беспощадно затягивавшая корабли и лодки. Морские твари отчаянно загребали своими ластами, хвостами и щупальцами, лишь бы скорее убраться подальше, а чудища крылатые разлетелись во все стороны, так что в небе над водоворотом образовалось свободное место.

И тут откуда-то из неведомой пучины, о которой у моряков ходило множество страшных легенд, раздался протяжный звук, похожий на рев. Никто не мог даже представить, какого размера должно было быть издавшее его существо. Через палубу «Черной акулы» перехлестнула сильнейшая волна, смывшая за борт всех, кто не смог за что-либо ухватиться. Не успев отдышаться, уцелевшие члены команды увидели, как посреди залива из невероятных глубин всплывает нечто чудовищное.

Ввысь взметнулась исполинская треугольная сине-зеленая голова с багровыми глазами, короной из рогов и гигантской, как пещера, пастью с несколькими рядами острейших зубов и раздвоенным алым языком. За ней потянулось бесконечно длинное чешуйчатое тело с рядом заостренных костяных пластин вдоль хребта. Несколько мгновений спустя голова змея, сломав бушприт, оказалась перед носом «Черной акулы».

Все замерли, не в силах пошевельнуться, и, как громом пораженные, взирали на это исчадие ада. Монстр приготовился к броску, но тут поврежденная фок-мачта рухнула на его страшную морду, не причинив чудищу никакого ущерба, но ненадолго смутив его и выведя команду из оцепенения.

— Бей его!!! — завопил Кромфальд, срывая голос и одновременно посылая в тварь каменные копья — одно из мощнейших заклятий магии земли.

Запели тетивы луков и арбалетов, засвистели дротики, с грохотом выстрелили катапульты и баллисты, воздух вспороли заклятья. Но все атаки горохом отскакивали от его шкуры. Издав новый, еще более ужасающий рев, чудовище поднялось над палубой намного выше, чем находились верхушки теперь отсутствующих мачт.

Тут словно яркая искра пронеслась перед жуткой мордой морского змея. Все пригляделись и поняли — это был Бальдус на своем Дракончике. Клацнули зубы, каждый из которых был больше человеческого роста, но грифон в последний момент смог увернуться. Разъяренный тем, что его потревожил ничтожный комар, а он даже не смог его поймать, монстр еще раз взревел и вновь нацелился на «Черную акулу».

Все увидели, как над ними раскрывается пасть, такая, что в нее могли въехать несколько повозок, как трепещет в ней язык величиной с небольшой мост…

— Прыгаем в море!!! — уже не заорал, а захрипел Кромфальд, и тут же ринулся к фальшборту, перемахнул его и, скомандовав: «Все за мной!!!» первым бросился вниз с тридцатифутовой высоты.

Соленая вода обожгла ему глаза, попала в рот и нос. Он чувствовал, как промокшая одежда и сапоги тянут его ко дну. Даже сквозь толщу воды он услышал треск деревянных бортов, пронзаемых страшными клыками. Он собрал последние силы и отчаянно заработал ногами и руками, желая только одного — напоследок увидеть, успел ли кто-то выполнить его приказ.

Волшебник вынырнул, тяжело дыша и отплевываясь. Вокруг в воде были несколько десятков человек, и все они с ужасом смотрели вверх. Истерзанная «Черная акула» висела над ними на высоте больше трех сотен футов. Змей, тело которого поднималось из воды, как исполинская башня, зубами сжимал корабль поперек корпуса.

Чудище мотнуло головой, выпуская свою добычу. «Черная акула» пролетела по воздуху добрых полмили и обрушилась на причал, разнеся в щепки три стоящие у него корабля.

Тут Кромфальд заметил, что нигде нет Хрейдмара. Неужели не смог выплыть — он, всю жизнь проживший на берегу Великого Океана? А может, магу просто не хватило доли секунды, чтобы спрыгнуть в воду?

Тем временем змей стремительным броском атаковал галеас, захваченный рабами, вырвавшимися из трюмов после атаки Бальдуса. На этот раз все произошло так быстро, что никто не успел покинуть палубу, и все освобожденные гребцы с дикими криками полетели в утробу монстра. Затем он вновь швырнул корабль в сторону. Новая добыча чудища пролетела над всем заливом, снесла шпиль маяка и вдребези разбилась о скалу.

Оставалась еще небольшая галера, захваченная воинами во главе с Тиндареусом. Сейчас она на всех парусах и веслах двигалась к противоположному краю залива. Все ожидали, что змей погонится за ней, но он поступил по-другому. На одно мгновение тварь замерла… и исчезла. Не нырнула под воду, а именно растворилась в воздухе как призрак.

Почти в то же самое мгновение монстр вновь возник рядом с несчастной галерой. Взмах громадного хвоста разбил корпус корабля, как яичную скорлупу. Среди тысячи обломков, расплывшихся во все стороны от места жестокой расправы, на поверхность не вынырнул ни один человек.

— Он что, может становиться невидимым, да еще мгновенно перемещаться, куда захочет?! — прокричал Рендаль, только что взобравшийся на большой плот; волна смыла всех воинов Смаргелла, которые на нем находились, и теперь туда влезли Греймунд, Струмир, Вильмейд, пятеро уцелевших людей Хрейдмара и трое бывших рабов. Куда пропали Бальдус и Дракончик в этом кипящем котле, никто не знал.

— Тогда я знаю, кто это! — проговорил Кромфальд, последним забираясь к ним. — Тиргофаль, охотник Смаргелла! Один из двух монстров, пробужденных Остристринором для истребления собственных потомков!

* * *

А что же случилось с Флиамантой? Еще до появления морского чудовища ее лодка причалила к одному из пирсов. Перед ней на сотни футов ввысь поднимались выстроенные на черных скалах могучие бастионы, озаренные багровыми огнями.

— Оставьте нас! — приказал гребцам Лже-Мельдинар. Варвары мгновенно растворились в толпе. — А для тебя, Флиаманта, у меня есть несколько подарков. Пойдем со мной.

Они прошли через оскалившиеся подъемными решетками ворота и дальше — по извивающейся лестнице, то и дело уходившей в круглый туннель в скале, и наконец выбрались на окруженную острыми зубцами турель, где стояли катапульты и баллисты. Грандиозный мост всего одним пролетом соединял укрепление с высочайшей башней Дракентуса, поднимавшейся прямо из воды. По периметру круглой площадки на ее вершине располагались тринадцать громадных каменных блоков, пронзавших небо острыми вершинами. Они наводили на мысль о какой-то чудовищной тринадцатипалой лапе, желающей схватить весь мир. Флиаманта почувствовала, как на плечи ей легла какая-то безумная тяжесть, совсем не похожая на простую усталость от длительного подъема.

И тут Флиаманту осенило. Вот оно! Место из ее ночных кошмаров! Сюда она много раз взбиралась во сне, который теперь стал явью! Что же сейчас должно случится?

— Вот… возьми это, — произнес Мельдинар, поднимая руку вверх.

Между его пальцами замерцало что-то похожее на мелкую сверкающую пыль, затем ее поток устремился к девушке и закрутился вокруг запястья ее правой руки и обратился золотым браслетом, испещренным странными знаками.

— Это — один из величайших артефактов, созданных Смаргеллом, — сказал он. — С помощью талисмана Рангалаур он подчинил Короля Драконов, а значит, и всех этих существ. Теперь он твой.

Неожиданно откуда-то снизу раздался ужасающий рев. Исполинский черно-золотой дракон, намного превосходящий всех подобных монстров, до этого виденных Флиамантой, взмыл перед башней. Из его ноздрей вырвались столбы дыма.

— Представляю тебе Алзангора, могущественнейшего из всех драконов, — сказал Мельдинар. — Эти создания не просто сильнее всех обитателей нашего мира, но и обладают высшей мудростью и способностью к телепатии. С помощью талисмана ты сможешь говорить с ними. На его спине мы полетим в Инферос. Прилетим к вечеру, в тот самый час, на который назначена брачная церемония. Однако прежде, чем отправиться, нам осталось лишь избавиться от одной маленькой проблемы, чтобы она нам больше не досаждала.

Он закрыл глаза и произнес несколько зловещих слов. Флиаманта не знала этого языка. Голос Мельдинара был таким, что было совершенно ясно — говорит не человек.

Между тринадцатью громадными зубцами башни вспыхнул зеленый шар. Он раздувался, вбирая в себя потоки древней и темной магической энергии, сверкая все ярче и делая башню похожей на громадный волшебный посох. И вот сфера взмыла сначала в небо, а потом обрушилась в море, ударившись в воду в самой середине залива, где продолжала кипеть битва.

Там, далеко внизу, пылали и тонули корабли, бесновались монстры, летели катапультные снаряды и тучи стрел. Неожиданно все это было прервано гигантской волной, родившейся словно из ниоткуда. В море закружилась громадная воронка — из зловещей пучины на поверхность поднимался кто-то ужасный.

Змей вынырнул стремительно, с безумной яростью обрушился на захваченные повстанцами корабли. Даже защитники Дракентуса в страхе устремились к берегу, стремясь убраться туда, где до них не способно дотянуться это исчадие ада.

Мельдинар расхохотался, глядя на творящееся внизу, как вдруг увидел, что воительница обнажила меч и направила острие на него.

— Я знаю, кто ты! — ее голос звенел от гнева. — Ты — не мой отец! Ты — Остристринор, который убил его, убил мою мать и развязал эту ужасную войну!

— Рано или поздно ты бы все равно поняла! — спокойно ответил он. — Я — твой предок, я выбрал и я создал тебя такой, чтобы исполнить величайшую миссию! Посмотри!

Магический вихрь захватил девушку, но уже мгновение спустя она почувствовала, как ноги ударились о твердый камень. Вокруг высились скалы. На одной из них она разглядела развалины какого-то замка. Пронизывающий ветер сдувал с острых вершин пыль. На площадку, где она находилась, вела узкая тропинка, лепившаяся к отвесной стене подобно карнизу. Внизу, в густом тумане виднелись очертания лесов и холмов. Но самое главное — здесь тоже были тринадцать громадных каменных когтей, выстроенных в абсолютно правильный круг. Девушка сразу поняла — сюда, а не на ту башню, казавшуюся рукотворной сестрой-близнецом этой скалы, девушка столько раз восходила во сне! Тут рядом возник Остристринор.

— Знаменательное место! — произнес он. — Здесь Смаргелл был рожден, и здесь же на этом древнем алтаре мною был совершен Великий Ритуал, благодаря которому он воскрес! И еще эти места — родина нашего с тобой далекого предка, прекрасной Мэйфлин Несломленной, которая так похожа на тебя…

— Зачем ты рассказываешь мне это? — Флиаманта хотела броситься на ненавистного врага с обнаженным мечом, но ноги словно сковали свинцовые кандалы.

— В тот день, когда мое бренное тело сгорело, — медленно и торжественно продолжил Остристринор, — я не умер по-настоящему — судьба сохранила мой дух для великой цели. Больше пяти веков я томился, заключенный в стенах собственной Башни и ждал своего часа. Лишенный возможности покинуть ее, я научился видеть то, что происходит за ее пределами. Я смотрел на то, как люди строят и разрушают, начинают войны и живут в мире, любят и ненавидят, как каждый из них делает свой Выбор. Видел я и своих жалких потомков, и мне казалось, что на свете нет ничего лучше, чем узреть смерть предателей. Но потом родилась ты, и я сразу понял: именно тебя с надеждой и страхом ждал Нолдерхейм все эти века. Я смотрел на то, как ты росла в Орадейне. Признаться, я был очень рад, что великое предназначение выпало на долю той, которой сама судьба велела стать героем.

И вот ты отправилась в путешествие и почти сразу же преподнесла мне огромный подарок — нашла кубок, драконью чашу, без которой я бы не мог совершить Великий Ритуал. В тот день факел на моей Башне вновь вспыхнул ярчайшим светом. Но это был не просто еще один сигнал о приближении поры, когда сбудутся великие пророчества — в тот миг врата темницы, наконец, открылись. Кругом раскинулись величественные просторы; а главное, теперь я мог принимать любое обличие. К тому же, на помощь мне пришел Астергон, мой самый лучший и преданный слуга, который, как и я, мог менять облик и мгновенно перемещаться на огромные расстояния.

Вместе мы пересекли полмира и забрали найденный тобою кубок у этих недостойных. Это событие было отмечено новой вспышкой факела. Кроме того, мы уничтожили графа Лоретинга фон Зюйденкоста, который возомнил, что именно ему суждено исполнить величайшую из миссий, когда-либо выпадавших на долю смертных. Этот опасный глупец представлял немалую угрозу и должен был умереть.

Астергон, а порой и я сам постоянно сопровождали тебя на твоем нелегком пути, защищали, помогали сделать правильный выбор. Как ты уже знаешь, мой верный слуга отдал за тебя жизнь…

Девушка вдруг ощутила, как ее вновь подхватил магический водоворот. На этот раз она находилась в зале, таком огромном, что его потолок и стены терялись в полутьме. Вокруг вздымались гигантские колонны со стрельчатыми арками. Их основания были испещрены странными узорами и рунами. Стояла абсолютная тишина, и каждый шаг рождал гулкое эхо. Воительница разглядела вдали стену. Высеченные на ней вертикальные борозды усиливали впечатление гигантской высоты зала. Сейчас Флиаманта стояла в самой его середине между двумя уходящими вдаль рядами колонн.

— Видишь — именно здесь я был заточен на протяжении пятисот лет, — сказал стоявший рядом Остристринор. — Большую часть своей жизни ты была заключена в темницу гораздо хуже этой. Со мной ты вступила на путь освобождения, я хочу помочь тебе сделать последний шаг.

— Ты лжешь! — ответила воительница. — На самом деле тебе нужна только власть! Ведь из-за этого ты стал поклоняться Смаргеллу — тогда, когда был еще человеком!

— Нет, — произнес Остристринор. — Стыд — вот истинная причина. Мне было больно видеть, как измельчал человеческий род со времен Итильгора и Мэйфлин. Он превратился племя торговцев, прожигателей жизни, невежественных обманщиков, которые гордо именовали себя магами и волшебниками. Мир был болен и после многолетних размышлений я понял, что вылечить его может только Смаргелл.

— Вылечить по твоему означает уничтожить?

— Очистить и потом возродить с твоей помощью. Ты должна была стать матерью нового совершенного человечества. Для этого я тебя избрал и, не приближаясь к тебе, занимался твоим воспитанием.

— Пытался передать мне свою ненависть к людям.

— Открывал тебе глаза на их истинную сущность.

— Руками Астергона делал все, чтобы мои друзья отвернулись от меня.

— Устраивал им испытания, которые они не выдерживали и предавали тебя. Никто из этих жалких людишек не смог оценить твое великое благородство. Ты спасала их женщин и детей, а они выдали тебя врагу. И сейчас на корабле ты освободила их, а они опять попытались тебя убить.

— Я сама во многом виновата, потому что сразу не открыла им правду. Не рассказала все о себе. Ты прав, война не делает людей лучше, но ведь ты сам ее развязал. Ты хочешь, чтобы я продолжила сеять месть и несправедливость и тем самым усовершенствовала этот мир? За пятьсот лет ты не смог придумать ничего умнее!

Вместо ответа Остристринор направился в конец зала, кивком головы позвав девушку последовать за ним. Они вышли на открытую площадку Башни.

— Я придумал только одно — отдать тебе власть над этим миром. Бери ее и делай все, что захочешь. Посмотри вокруг, — Остристринор поднял руку, огонь на Башне превратился в целый фонтан пламени, осветив огромные пространства, раскинувшиеся у ее подножья. Флиаманте показалось, что она разом видит весь Нолдерхейм: от Туманного моря до Казаратских гор, от Берега Прозрачных Льдов до острова Налтир. Огромные армии шли по дорогам и переправлялись через реки, кипели большие и малые битвы, горели города и поселки, толпы беженцев брели, сами не зная куда.

— Ты можешь прекратить войну и спасти всех, кто, по твоему мнению, достоин жизни. Я разбудил Смаргелла, но остановить его я не могу. Стань его женой, и ты сможешь направить его могучую волю на великие дела.

Флиаманта на мгновение задумалась, но потом спросила:

— А ты? Какую роль ты отводишь себе?

— Мое предназначение будет исполнено, как только я приведу тебя к брачному алтарю.

— А если я решила отказаться?

— Неправда. Если бы это случилось, я бы сразу узнал об этом.

— Каким образом? Ты читаешь мои мысли?

— Все очень просто: я существую только потому, что в твоей душе горит тот же самый огонь, который я когда-то зажег над своей Башней. Если он погаснет в тебе, я исчезну. Но ты рождена властительницей мира и никогда от этого не откажешься, несмотря на весь тот детский вздор, который ты написала в своем дневнике.

— Ты знаешь, что я решила убить Смаргелла?

— Решила — убей. И займи его место. Но только не отдавай власть тем, кого ты считаешь своими друзьями. Они тут же тебя повесят на радость всему «освобожденному» тобой народу.

В тот момент Флиаманта почувствовала внезапно подступившее удушье, будто невидимые руки сомкнулись у нее на горле. И чей-то голос, похожий на ее собственный, только чуть тоньше и пронзительней, произнес: «А ведь он прав, вспомни, как тебя судили в Кронемусе!»

Хрипя и задыхаясь, Флиаманта ответила себе самой:

— Я сделала выбор, и будь что будет…

Неожиданно словно порыв ветра пронесся по коридорам Башни, наполовину задув пылающий над ней огонь. Мертвая хватка на горле Флиаманты ослабла, она глубоко вздохнула. Остристринор напротив страшно побледнел, черты лица почти стерлись, осталась только плоская маска с черными провалами на месте рта и глаз. Полы плаща распахнулись — под ними зияла пустота. Он прошипел:

— Но без меня никто не допустит тебя к Смаргеллу. Твой план — это…

— Я все равно пойду до конца своей дорогой.

И еще один страшный по силе порыв ветра полностью загасил огонь на Башне и отшвырнул Флиаманту к стене. Она больно ударилась и потеряла сознание… Очнувшись, она встала и, шатаясь, пошла в полной темноте по залу, пройдя несколько шагов, девушка споткнулась о что-то лежащее на полу. Это был плащ Остристринора…

Но древняя Башня приготовила страшное возмездие за гибель своего создателя. Глубокий, полный боли вздох родился в нее недрах. Горечь быстро сменилась гневом, и в ту же секунду воздух в зале прошили десятки молний. Флиаманта едва успела произнести нужное заклятье.

Девушку, подхваченную вихрем, понесло к гигантским двустворчатым воротам. Воительница думала, что сейчас разобьется о них, но, повинуясь ее воле, створки распахнулись. Пролетев по воздуху огромное расстояние, она упала на твердую землю, чудом не разбившись. Флиаманта обернулась. Позади высились горы со стоящей на одном из утесов огромной черной Башней. На ее вершине уже не пылал огонь. Вокруг раскинулась мертвая земля, усеянная костями и черепами, повсюду виднелись многочисленные руины, разрытые могилы и целые леса обгоревших деревьев.

Яркая вспышка осветила всю Башню изнутри, ослепительный свет вырывался из множества бойниц. Тут он начал пробиваться и сквозь стены, поскольку по ним побежали сквозные трещины. Еще секунду Башня Остристринора стояла, будто опутанная огненной сетью, после чего обрушилась с ужасающим грохотом. Все вокруг осыпало дождем пылающих камней, крушивших остова зданий и разбивавших в щепки мертвые деревья. В воздух взлетали тучи костей и черепов вперемешку с ржавым оружием и обрывками цепей. Все это вспыхнуло и мгновенно обратилось в черный медленно оседающий пепел.

Флиаманта кожей ощущала мощнейшие потоки магической энергии, высвободившиеся после гибели Остристринора и разрушения Башни. Похоже, это — ее единственный шанс вернуться на оставленное поле боя. Всеми мыслями она устремилась в разливающееся море волшебной силы, стремясь раствориться в нем. И вот, кажется, она нащупала тайную нить, с помощью которой можно было управлять всей этой мощью.

— Верни меня назад, верни, скорее! — пыталась приказать девушка.

Вначале энергия не желала подчиняться, и воительница с ужасом почувствовала, как эти потоки начинают ослабевать и ускользать от нее, как вдруг реальность словно порвалась на лоскуты, и ее резко затянуло в бесконечное черное ничто, а потом, немилосердно скрутив, столь же резко выбросило на вершину сторожевой башни в Дракентусе.

Похоже, за время ее путешествия на другой край света и обратно тут не прошло и минуты. Дракон Алзангор все также продолжал парить рядом, а в бухте, отражающей огни факелов и сполохи в небесах, по-прежнему бесновалось морское чудовище. Неожиданно что-то ярко блестнуло на гладком черном камне площадки. Щит Дерлфорст, по-видимому, оставленный здесь Остристринором!

Воительница поскорее подхватила его, повесила на ремень за спину и бросилась к просвету между исполинскими каменными зубцами. Неожиданно она почувствовала, как браслет на правой руке слегка потеплел. И в голове зазвучал голос, невероятно низкий и глубокий. Девушка сразу поняла: так может говорить только дракон.

— Садись, моя повелительница, и мы полетим туда, куда ты прикажешь!

— Но как я удержусь без седла? — так же мысленно спросила девушка; Алзангор услышал ее сразу.

— Дракон не позволит упасть своему всаднику, если служит ему. Просто прыгай и держись крепче.

Флиаманта разбежалась и, сильно оттолкнувшись ногами, совершила, наверное, лучший прыжок в своей жизни, и, уцепившись за украшающие длинную шею монстра золотые пики, взобралась на нее.

— Прикажи всем твоим сородичам атаковать эту тварь! — скомандовала она.

Они взмыли над кипящим морем. Весь Дракентус огласили вопли ужаса, когда его защитники увидели, что все парящие вокруг драконы вдруг резко устремились к беснующемуся Тиргофалю. Воздух раскалился от струй пламени, вырывающихся из страшных пастей. Сразу несколько огненных языков хлестнули по сине-зеленой шкуре змея. Рев боли и ярости сотряс весь Хоргорнский берег. Неистово заметавшись, монстр принялся, как скорлупки, давить и переворачивать корабли, крушить хвостом причалы и береговые укрепления. Стремительным броском он сумел поймать одного из драконов и перекусить его пополам. Другое крылатое чудовище оказалось насажено на венчающие голову Тиргофаля рога. Третьего противника змей сбил хвостом, и тот рухнул в воду.

— Похоже, они не справляются! — уже не мысленно, а вслух засомневалась Флиаманта. В ответ на это Алзангор, описав круг над головой морского монстра, изрыгнул на него целый столп пламени. Клыки, каждый из которых был размером с лодку, сверкнули у самого крыла Короля Драконов. Тем временем еще один боец его воинства полетел вниз со вспоротым боком, обрушив кусок крепостной стены и залив набережную реками черной крови.

— Наше пламя не в силах одолеть его броню, — ответил Алзангор. — Но мы выполним твой приказ, даже если ради этого нам всем придется погибнуть.

— Постой! Видишь вон тот плот! Можешь опуститься рядом с ним? — девушка сама не вполне могла объяснить, что же ее привлекло в этой скорлупке, гребцы на которой, борясь с рожденными битвой исполинскими волнами, изо всех сил старались убраться подальше от места боя, так же как все люди и монстры вокруг.

Они устремились вниз. Очередной штормовой вал с грохотом ударился о скалы, затопив прибрежные улицы Дракентуса. Несчастный плот должен был разбиться вдребезги, но могучая лапа дракона не позволила ему ни врезаться в берег, ни перевернуться.

— Мы искали тебя, но ты пришла за нами сама! — воскликнул один из спасенных. — Настало время расплаты!

— Сэр Кромфальд! — в отчаянии закричала Флиаманта. — Я с вами, я на вашей стороне!

Но рядом уже засвистели магические лучи. Из дюжины человек, находившихся на плоту, примерно половина были волшебниками. Остальные же за неимением какого бы то ни было оружия просто принялись осыпать девушку самыми страшными проклятьями.

— Не верите, тогда убейте меня, но сначала — возьмите вот это! По-моему, это ваше! — она сорвала Дерлфорст с ремешка и бросила его на плот.

Стрельба тут же прекратилась.

— Какие же мы ослы! Я ведь не забыл, как мы вместе защищали Южный форпост во время осады Кронемуса. Как я мог после этого поверить, что ты согласишься стать женой Смаргелла? — Кромфальд воспользовался мысленной речью, ведь гром битвы с каждым мгновением усиливался.

— Сейчас не время для обид и сожалений, — так же неслышно ответила девушка. — Посмотрите, что это там?!

Кто-то, существенно уступающий драконам в размерах, но превосходящий их в скорости и маневренности атаковал с воздуха морского монстра. В страшную морду ударила серебристая молния.

— Бальдус, черт тебя дери! — воскликнул Кромфальд. — А я уж думал, тебя сожрали! О, нет!

Дело в том, что в этот момент Тригофаль заметил Дракончика и дохнул в его сторону, отчего бедный грифон вместе со своим всадником перевернулся и, бешено вращаясь, отлетел на полмили от центра битвы и плюхнулся в воду рядом с плотом.

— Я саданул ему молнией прямо в глаз! — выкрикнул волшебник, выбираясь из воды. — Конечно, такой зверюге все нипочем, но, кажется, он всерьез разозлился!

Похоже, эти слова были правдой, поскольку в этот момент змей, воспользовавшись своими магическими способностями, внезапно исчез, оставив ни с чем окруживших его драконов, и вновь материализовался прямо перед плотом с повстанцами, еще не пришедшим в себя Бальдусом и Флиамантой, сидевшей на Алзангоре.

Охотник Остристринора навис над ними во всем своем грозном величии. Переводя свой жуткий взгляд с противника на противника, монстр, видимо, не мог решить, какую из трех целей атаковать первой. Наконец, он выбрал самую легкую мишень — плот.

— Стой! — неожиданно для самой себя воскликнула Флиаманта. — Ты — мое проклятье, так сразись же со мной!

Она подняла руку к небу, и в ее ладони вспыхнуло золотое пламя. И девушка тотчас же начала чертить в воздухе огненный знак, сама не понимая, откуда она знает все это, но и не испытывая сомнений, что поступает правильно. Все вокруг, даже Тиргофаль, не отрываясь, смотрели на возникающую в воздухе магическую фигуру. Когда она была закончена, Флиаманта принялась читать заклятье. Она не знала этого языка, слова прорывались откуда-то из глубины веков, из памяти далеких поколений ее предков. Помимо таинственных слов, в этом заклинании был и отчаянный и всем понятный призыв к возмездию:

— Души людей, уничтоженных этим чудовищем, воспряньте ото сна и отомстите своему убийце!

Вначале фигуру волшебницы окружил столп слепящего света, затем все увидели, как на поверхности воды появляются какие-то белесые пятна. Насколько хватало глаз, над пенящимися волнами взлетали тысячи бесплотных духов, постепенно принимавших человеческие очертания. В каком-то таинственном танце они понеслись вокруг поля боя. Постепенно они слились воедино, образовав одно гигантское призрачное существо. Полупрозрачный сияющий змей намного больше, чем Тиргофаль, взметнулся над водой. Он опутал морское чудовище множеством колец, которые резко сжались. И потом исчезли. По непробиваемой чешуе Тригофаля поползли трещины, из которых хлынули струи черной крови. Над волнами вновь возник подобный горе хвост, но и на нем тоже зияли огромные раны. Голова Тиргофаля начала опускаться вниз. Все увидели, как глаза монстра вылезают из орбит, а гигантское, в несколько миль, тело разваливается на части, сокрушая корабли, стены и даже скалы. Переломившийся хвост обвалил городскую башню и мост, соединявший ее с берегом. С ужасающим грохотом они рухнули в воду. Реки черной крови хлестали из ран монстра. Плот с Кромфальдом и остальными залило и перевернуло.

Несколько мгновений — и поверженный Тиргофаль полностью скрылся в пучине. Последняя, самая страшная волна обрушилась на город, а по воде расплылось исполинское черное пятно.

Алзангор сел на опустошенный берег, рядом опустились другие драконы, которых в этой страшной схватке уцелело не так уж много. Бальдус на своем грифоне бросился помогать товарищам выбраться на сушу. Вскоре все тринадцать человек, дрожа от холода и пережитого потрясения, сидели на черных скалах.

— Куда теперь? — с трудом проговорил Греймунд, обращаясь к Кромфальду.

— Пусть лучше скажет Флиаманта. Теперь она — наш предводитель.

— Мы зашли слишком далеко, чтобы отступать, — начала девушка, обращаясь к своему маленькому войску. — Поэтому наш путь один — на Инферос! Драконы! Вы донесете моих друзей туда, куда я прикажу?

— Конечно, — ответил Алзангор. — Вас пятнадцать — на одного больше, чем осталось нас. — Любой из нас смог бы поднять всех сразу, но я думаю, что пусть лучше будет по одному седоку на каждого. Правда, один дракон все же должен будет понести двоих.

— Обо мне можете не беспокоиться, — сказал Бальдус. — Мы с моим Дракончиком уже столько боев прошли, что и в последний отправимся вместе. Он не отстанет от вашей стаи, можете не волноваться.

Крылатые чудовища повиновались девушке беспрекословно. Вскоре на шее каждого из четырнадцати драконов восседало по одному человеку. Замыкал караван Кромфальд, у которого за спиной висел Дерлфорст.

— А теперь вперед! — скомандовала Флиаманта.

* * *

— Где мы? — проговорил Эстальд.

— И вообще наш ли это мир? — добавил Маглинус.

— Наш, — мрачно ответил Таламанд. — Вернее, таким он может стать очень скоро, если… — он не договорил, пораженный видом того, что их окружало.

Словно какой-то исполинский пахарь в самом начале времен прошелся своей сохой по этой земле. Чудовищные разломы во многие мили глубиной и исполинские пласты породы, вставшие на дыбы. Выстроенные над пропастями мосты из застывшей лавы и текущие повсюду реки этого живого огня. Столбы дыма, пара, пепла и раскаленные камни, изрыгаемые измученной землей…

— Неужели этот край когда-то был красивым и плодородным, как утверждала та проклятая книга? — мысленно поражался Вангерт, озираясь. — Какой же страшной была описанная в ней битва!

От скальной площадки, где они очутились, начиналась дорога, заворачивающая в ущелье, такое глубокое, что его края практически сходились вверху, оставляя взорам идущих лишь тонкую извивающуюся ниточку кровавого неба.

Где-то позади мелькнуло лицо Нэйтелин — эльфийские женщины тоже отправились в поход: и целительницы, такие как Исвиэль, и тем более лучницы вроде Эйлими.

— И почему же я встретил тебя именно сейчас? — думал Вангерт. — Почему же рок не осталяет любви ни одного шанса?

Мимо проскакали Тьярхан и Терлис, только им и еще полдюжине всадников удалось проникнуть через портал на лошадях. Большинство шло в пешем строю. Над головой зашумели крылья грифонов и пегасов, послышалась перекличка всадников. Их осталось не более полусотни. Вангерт обрадовался, когда услышал голоса Элантора и Флоритэйла. Неподалеку громко выругался Лангбард, споткнувшись о камень. Вангерт оглядел всех, кто был вокруг, каждого из своих братьев и сестер по оружию. Вот они те, кому удалось дожить до этого последнего похода. Кого-то он знал с детства, кого-то встретил лишь недавно, и вот теперь после несчетных испытаний они вместе идут на поле решающей схватки.

Дорога в очередной раз повернула, и стены ущелья начали раздвигаться. Авангард войска вышел на гребень скалы, напоминавший громадную штормовую волну, готовую в следующий миг обрушиться на берег. Перед ними предстал Инферос.

Его стены были сложены из гранитных блоков величиной с двухэтажный дом. Зубцов наверху не было — вместо них тянулась галерея с бойницами и железной крышей. Из камня и стали были сделаны и городские башни, высота которых превосходила все, когда-либо виденные Вангертом строения. Ворота и поднятый сейчас мост покрывали острые стальные шипы. Вместо обычного рва под стеной была разверзшаяся пропасть, по которой текла река лавы. Укрепление вырастало из ее противоположного берега, составляя с ним единое целое.

За стеной, озаренные алыми огнями исполинских светильников, насколько хватало глаз, высились зловещие здания. И, чем дальше они находились, тем больше и страшнее делались. Мастерские, изрыгавшие в небо столбы дыма и пара из огромных труб, арсеналы, замки, заклинательные залы и храмы каких-то неведомых богов, окруженные жутковатым свечением, льющимся из окон. А совсем далеко, теряясь в сутанах дыма, подпирала небо громадная, как гора, цитадель Смаргелла, увенчанная двумя похожими на рога исполинскими башнями, со шпилей которых ввысь устремлялись столпы багрового света. Все сразу догадались, что творящееся именно там чудовищное заклинание делает небо таким, какое оно есть сейчас.

Они остановились, со смесью ужаса и восхищения взирая на эту грозную цитадель. Казалось, даже если разобрать все города на земле, то полученных материалов не хватит чтобы построить и десятой части этой неприступной твердыни. Любой пришедший сюда должен был осознать собственную ничтожность перед бесконечной мощью Смаргелла.

Считанные дни назад, а казалось, что уже целую вечность, в лагере у Хрустального оазиса посреди Гибельных песков под началом Терлиса собралась армия в сто пятьдесят тысяч бойцов. Вряд ли когда-либо раньше тем, кто боролся с демоном, удавалось созвать такое большое войско. Неожиданное нападение Старших демонов и битва с ними в Долине праха сократила его численность более чем вдвое — до Страны Вечной Ночи дошло шестьдесят тысяч воинов — все равно огромная сила, по меркам людей, гномов или эльфов. Но сейчас эта армия казалась жалкой кучкой безумцев, решившихся на совершенно безнадежное дело.

— Вот это укрепления! — поразился Терлис. — А лестниц мы из лагеря не прихватили…

— Они были бы бесполезны — ими не достать и до середины стен, — усмехнулся Таламанд.

— Странно, но я не вижу ни баллист, ни катапульт, — заметил Эстальд.

— Они наверняка замаскированы, чтобы застать противника врасплох, — пояснил Маглинус. — Я чувствую, что они просто подпускают нас поближе, чтобы потом навалиться на нас всей своей мощью …

— Но другой дороги тут все равно нет, — сказал Тьярхан, который после гибели Терджина, его старшего брата, встал во главе войска кочевников.

И тут над крепостью словно взорвался исполинский огненный шар. Бесчисленные купола и шпили начали рушиться, и вскоре в южной части города заплясал целый вихрь разноцветных сполохов.

— Что это? — поразился гном.

— Похоже, те, из-за кого старших демонов попросили вернуться, взялись за дело, — проговорил Таламанд. — Терлис, вы здесь командир. Принимайте решение.

— А что тут думать? Другой дороги у нас действительно нет. А ну, прибавим ходу! — скомандовал юноша и поскакал вперед; следом за ним, перекатываясь через гребень скалы, к стенам Инфероса поспешило все войско. Началась последняя битва.

 

Глава 15 Все, как один

Под крыльями грифона и четырнадцати драконов проносился бесконечный адский пейзаж. По дорогам, пересекавшим эту выжженную пустыню, маршировали войска и тянулись вереницы рабов. То и дело на горзонте мелькали мощные крепости и сторожевые башни, лагери и форты. Вот на серой, покрытой прахом, пылью и останками высохшей растительности равнине стали появляться рыжие пятна вулканов, целые реки и озера лавы.

— Огненная пустыня. Наш путь близится к концу, — произнес на драконьем языке Алзангор.

Еще немного — и впереди начали подниматься горы, высотой своей намного превосходившие приграничную стену Страны Вечной Ночи — Хребет Ужаса. Эти древние исполины своими бесчисленными бастионами громоздились впереди. В ущельях гулял ледяной ветер, а разверстые пасти пещер источали чувство смертельной опасности.

— А это — Проклятые горы, — вновь заговорил дракон. — Совсем скоро мы будем у цели.

Инферос возник перед ними бескрайним морем огней, раскинувшимся по величественному плато. Город был таким же, как в ее видении, но если тогда столица темных сил сумела облачиться в праздничные одежды, то теперь цитадель явно готовилась к битве — по лестницам и галереям нескончаемыми вереницами шли лучники, инженеры готовили к стрельбе катапульты и баллисты, над укреплениями парили крылатые монстры, а маги готовились обрушить на дерзкого врага самые смертоносные заклятья.

— Алзангор, ты ведь повелеваешь драконами! Скажи им, что новая хозяйка приказывает атаковать прислужников демона! — скомандовала Флиаманта.

— Повинуюсь. А ну, братья, покажем этому городу, что такое настоящая драконья атака!

— Эй, вы внизу, встречайте невесту! Свадьба начинается! — засмеялся Кромфальд.

Крылатые звери начали резко снижаться и, не сбавляя скорости, пронеслись над стеной Инфероса. Каков же был ужас защитников крепости, когда они увидели, что на них готовятся напасть их собственные драконы! После нескольких мгновений полной растерянности они ответили беспорядочной стрельбой. Но волшебники, сидевшие на драконах, заклятьями сжигали полетевшие им навстречу стрелы и отражали магические лучи. И тут им наперерез ринулась целая туча крылатых монстров, заполнившая все пространство от крыш до неба. Драконы тем временем выстроились в воздухе в одну линию и все разом выдохнули огненные струи, которые слились в один безудержный огненный поток, сметающий все на своем пути. Воздух раскалился, словно в жерле вулкана, и огненная лава хлынула по улицам. Драконы принялись поджигать и разносить ударами лап и хвостов оборонительные укрепления и машины.

Но тут подоспело подкрепление — химеры и виверны, почти не уступавшие драконам в размерах, яростно атаковали отряд Флиаманты. Разные твари помельче — горгульи, летучие собаки и громадные насекомые облепляли драконов от головы до хвоста. Со стены, башен, с арочных и висячих мостов, переброшенных между зданиями на неизмеримой высоте, не переставая, стреляли лучники и маги, похоже, уже не боявшиеся попасть в своих. Сцепившиеся посреди леса башен чудовища крушили галереи и крыши, вниз дождем сыпались камни, сотнями давя стрелков, но на их место сразу становились новые.

Флиаманта направила мощное заклятье на купол огромного сооружения, из бойниц которого в сторону ее войска постоянно выстреливали молнии. Будто тяжкий вздох раздался из-под громадной полусферы, она просела и развалилась на части, подняв тучу пыли. Тут девушка заметила, как один из драконов вдруг набросился на другого и они, сцепившись, понеслись между башнями, беспрестанно нанося друг другу страшные раны когтями и клыками до тех пор, пока оба не упали на один из мостов, раздавив сотню бывших на нем арбалетчиков и не обрушились вместе с ним в бездну. Несколько мгновений, и уже множество драконов бились друг с другом, окруженные сполохами пламени.

— Что происходит? — в отчаянии воскликнула Флиаманта, видя как синий дракон, несший мага из отряда Хрейдмара, был поражен сразу пятью струями огня и, круша все на своем пути, с ревом рухнул на мостовую.

— Смаргелл пытается вернуть себе контроль над браслетом! — ответил Алзангор. — И скоро все драконы снова будут на его стороне! Тех же, кто посмел взять седока из числа врагов, уничтожают!

— Он и тебя может переманить? — спросила Флиаманта.

— Да, но ты можешь остановить его! Уничтожь браслет и дай драконам свободу! Пусть они сами выберут, на чей стороне остаться. Есть такие, в ком победила рабская кровь, и они будут служить Смаргеллу до самой смерти. Но есть и такие, как я. Мы еще помним времена, когда Смаргелл был над нами не властен, и мы свободно парили над миром, взлетая до самых звезд. Они будут биться на твоей стороне, воительница!

Тут девушка ощутила, как браслет становится обжигающе горячим и соскальзывает с руки, будто та вдруг стала вдвое тоньше. Она едва успела направить на него свой посох и произнести одно из самых грозных заклятий, которые знала. Белый луч ударил в улетающий браслет, и тот взорвался. Флиаманта и не представляла, какие последствия способно вызвать уничтожение этого небольшого предмета. Вспышка ярче сотни солнц осветила город. Волна света прокатилась по окраине города, оставив за собой дымящуюся пустыню.

Пока враг готовил ответный удар, Флиаманта успела оглядеть свой отряд. Из четырнадцати драконов с всадниками осталось девять, прочие были убиты. Рядом с ними носился Бальдус на своем грифоне. Пролетев еще немного по направлению к центру Инфероса, отряд оказался над огромной площадью, где могли разместиться сразу несколько армий. Девушка узнала это место: именно сюда в видениях принесли Флиаманту драконьи колесницы. Сейчас площадь была пуста. Но вдруг словно гигантский алый пузырь вздулся над ней, на мгновенье заполнив собой все пространство. Когда он лопнул, посреди площади возникли четыре знакомые фигуры, в несколько человеческих ростов каждая. Но исходившая от этих существ темная сила была куда больше их самих.

— Старшие демоны! — произнес дракон. — Держись, воительница!

От злобы и мощи творящейся магии застонал воздух, а мозг словно пронзили тысячи раскаленных игл. Флиаманта видела, как груды камней обращаются исполинскими големами, вода в пересекающих город каналах встает грозными волнами, в небе рождаются огненные и воздушные вихри. Как к армии противника присоединяются полчища новых монстров самого безумного вида. Как навстречу ей несутся призрачные стрелы; стоило одной из них поразить ее соратника, тот завопил, как безумец, и сам направил своего дракона прямо на острые скалы. И, конечно, девушка видела, как поверженные воины и чудища врага вновь поднимаются и издают слитный рев, в котором нет ничего, кроме жажды убийства — Джиадант Замогильный со времен осады Кронемусе стал еще сильнее.

— Туда! — скомандовала Флиаманта, при помощи мысленной речи передавая сигнал другим магам; воины из отряда, к их чести, поняли все сами.

Описывая над городом величественный круг, маленькое крылатое войско пронеслось между и башнями и мостами, выходя из-под лобового удара со стороны демонов. Беспощадная темная магия сжигала даже воздух за спиной.

Друзья наугад посылали назад заклятья, стараясь попасть в преследующих их злобных летучих тварей. Из канала прямо перед драконом Флиаманты вдруг поднялся на высоту в сотни футов громадный водный великан. Струя пламени из пасти Алзангора ударила туда, где у него должно было находиться лицо. Столкнувшись с враждебной стихией, гигант обрушился вниз мириадами брызг и яростно зашипел, раненый, но не побежденный. Тут дух воздуха — громадный ревущий смерч, затянул в себя еще одного огнедышащего зверя, закружил его, как осенний лист, и швырнул о крепостную стену.

Целые полчища мерзкого гнуса впились в крылья дракона Кромфальда. Гигант отчаянно метался в небе, рискуя врезаться в башню или попасть под непрекращающиеся залпы баллист и магических лучей. Его наездник, как мог, отбивался заклятьями, пока нечто невообразимое не отвлекло его внимание. Над восточной стеной Инфероса в воздух взмыли тысячи огненных болидов. Они описывали высокие дуги и пылающим дождем обрушились где-то за рвом. Сомнений быть не могло — крепостные метательные машины обстреливают кого-то, подошедшего с другой стороны к цитадели Смаргелла.

— Посмотри! — закричал Кромфальд Флиаманте и, спохватившись, что в непрекращающемся громе битвы она его не услышат, тут же передал ей мысленный сигнал.

Драконы вновь совершили резкий вираж. Уходя от атак, они то опускались к самой земле, изрытой в этой части города шахтами, траншеями и котлованами, скрываясь в облаках дыма и пара, клубившихся над сотнями беспрестанно работающих адских машин, то взмывали над высочайшими шпилями.

* * *

Стоило войску Терлиса преодолеть половину расстояния до рва, как плато рассекли гигантские трещины. Вначале многим показалось, что произошло землетрясение, но потом все увидели, что расселины чересчур уж прямые и возникают на равном расстоянии друг от друга. Они нарушили строй войска, поглотив множество бойцов, вызвали беспорядок и сутолоку. А еще мгновение спустя из них сотнями полезли тролли, минотавры, циклопы, мантикоры, гидры и прочая нечисть.

Чудовища топтали пеших и конных, рвали их на части, оставляя за собой покрытые истерзанными телами просеки. Одновременно с этим каменистую равнину сотрясли сотни взрывов — требюше, катапульты и баллисты на стенах твердыни засыпали атакующих снарядами. Вскоре уже тысячи воинов катались по земле, пытаясь потушить горящие одежды и снаряжение. Магам на грифонах и пегасах приходилось не только атаковать лезущих из подземелий монстров, но и защищать тех, кто страдал от огня. Кто-то из волшебников догадался создать небольшую дождевую тучу, которая двигалась вместе с войском, помогая бойцам тушить горящую одежду.

Неожиданно все почувствовали, что обстрел со стены вдруг сделался не таким мощным и слаженным, каким он был в начале.

— Что, братцы, камешки кончаются?! — радостно воскликнул Маглинус, добив очередную мантикору. И тут он увидел, что над стеной появился гигантский дракон, который поджег одну баллисту и сбросил хвостом со стены вторую. Его попыталась атаковать стая горгулий, но еще два появившихся из-за стены дракона в одно мгновение обратили их в облако пепла.

— Эти, что — на нашей стороне? — прокричал Терлис. — Неплохая подмога! А вот эти явно не с нами…

Вынырнувшие из темноты драконы, числом намного превосходившие неожиданных союзников, набросились на них. Два монстра намертво вцепились друг в друга и, кувыркаясь в воздухе, приблизились к войску Терлиса, грозя обрушиться на головы его бойцам. Те расступились и напряженно следили за схваткой. Враги, до того времени наседавшие на них, тоже откатились в сторону и наблюдали за воздушным поединком. И вот мощные челюсти с хрустом перекусили длинную шею, но смертельно раненый монстр успел в последний момент острой лапой распороть брюхо своего убийцы. И оба тотчас рухнули на землю, обрызгав бойцов черной кровью. Все были потрясены этим зрелищем, но еще больше удивило их, когда из груды еще живого мяса вдруг выполз человек и, шатаясь, побрел по кровавым лужам. Сделав несколько шагов, он покачнулся и упал лицом вниз. Первым к нему подбежал Эстальд. Перевернул неподвижное тело и поразился, увидев знакомое лицо.

— Вильмейд? А я думал, ты погиб в Кронемусе!

Губы земляка слабо зашевелились, правый глаз приоткрылся.

— Нет, как видишь… — еле слышно простонал он. — После этого со мной случилось… жаль, теперь уже не рассказать…

— Ты просто герой, я сейчас помогу тебе!

— Не надо… уже поздно… — голос бойца слабел с каждым словом. — Но… хочу, чтобы ты знал… Флиаманта… за нас… а еще мы добыли… — но он так и не смог закончить; глаз вновь закрылся, а кровь, обильно сочившаяся из страшной раны на лбу, залила все лицо. Эстальд вновь утер ее, произнес несколько заклятий, но безрезультатно.

— Говори же, пожалуйста, не молчи, что ты еще хотел сказать? — в отчаянии повторял волшебник, приподнимая голову Вильмейда.

— Не надо, — твердо сказал Таламанд. — Он умер, исполнив свой долг.

В эту минуту все вокруг загудело, будто земля обратилась гигантским колоколом, в который ударил какой-то неведомый звонарь. Сражающихся ослепил красный свет, исходящий из-за стены, и на ней появились четыре старших демона.

— Все, кто еще в воздухе, атакуйте их! — приказал Терлис, указывая на новых врагов.

Неожиданно Вангерт ощутил, что земля под ногами всколыхнулась, причем еще сильнее, чем в момент открытия подземных тоннелей. Он огляделся, пытаясь понять, какую новую ловушку готовит им Инферос, но тут из большого ущелья в скалах на южной стороне равнины раздался рев невероятной силы и мощи. Долго гадать, какой величины должно быть издавшее его чудище не понадобилось, поскольку оно тут же вышло из укрытия.

Это было кошмарное создание, опирающееся на четыре пары лап, высотой и толщиной превосходящих крепостные башни. Еще две лапы, более тонкие, заканчивались когтями размером с корабельный якорь. У твари было шесть увенчанных рогами голов, покачивающихся на шеях разной длины. Каждая из морд скалила ужасающего размера клыки, с которых веревками свисала омерзительная слизь, и оглядывала врагов свирепыми желтыми глазами, выражающими одно-единственное чувство — голод. Позади у чудовища было целых три хвоста, заканчивающихся подобием огромной костяной булавы, усеянной шипами. Вангерт, Эстальд и Маглинус переглянулись, разом вспомнив Зал Славы гильдии магов Меланрота, рассказ Рагнериуса, подкрепляемый картинами зачарованного гобелена, а Эстальду припомнилась еще и ночь в Нортанданэа и страх, который он не забудет никогда…

— Эзенгер! — хором произнесли все трое.

Издав рев, еще более мощный и торжествующий, еще бы — кругом столько добычи, тварь ринулась вперед, сотнями топча всех, кто попадался ей на пути, загребая передними лапами людей и коней, мертвых и живых и отправляя их в разверстые пасти. Капающая из них слизь легко прожигала сталь доспехов. К тому же монстр выдохнул ядовито-зеленое облако, которое отравило множество воинов, прежде чем Эстальд рассеял его заклинанием ветра.

— Теперь все здесь. Кроме главного, — мрачно произнес Маглинус, рывком выдергивая из туши поверженного огра покрытый кровью клинок.

* * *

Кромфальд, Флиаманта и еще четверо уцелевших участников воздушной атаки на Инферос на мгновение возликовали, увидев, что им на выручку летят свои на грифонах и пегасах, но тут воздушный отряд неожиданно наткнулся на отливающую серебром магическую преграду, созданную демонами.

Девушка на мгновение зажмурилась, вспоминая заклятье из самых зловещих арсеналов темной магии — не только той, которой Остристринор успел научить ее, но и той, что с самого рождения была у Флиаманты в крови — тоже благодаря грозному предку. Призрачный кулак ударил в незримую преграду, отозвавшись страшной болью в висках, но пробив демоническую завесу. Возглавляемое Флоритэйлом и Элантором крылатое войско устремилось к твердыне Смаргелла.

Мгновенье спустя одна из тайных магических стрел Иблиссилата ударила прямо в грудь Алзангору. Король Драконов отчаянно заметался в воздухе. Заклятье Душесжигателя было способно порабощать разумных существ, а поскольку драконы в полной мере не относились ни к ним, ни к неразумным тварям, которыми правил Мальгерот, оно подействовало не так сильно, лишь ненадолго заставив огнедышащего зверя потерять контроль над собой. Тем не менее этого хватило, чтобы сорвать задуманную Флиамантой атаку. Над стеной уже вовсю метались разноцветные сполохи, горели и рушились башни, вниз сыпались обгоревшие туши монстров, пока воительница, чудом не сорвавшаяся наземь, приходила в себя.

Уши заложило от раздавшегося за спиной рева — позади, подобно черной скале, вдруг возникающей прямо перед летящим сквозь штормовое море кораблем, материализовался Эзенгер. Монстр мгновенно забыл про всех, увидев воительницу верхом на драконе. Быть может, почуял кровь того самого рода, ради истребления которого он пять сотен лет назад и был пробужден от многовекового сна? И теперь, когда с гибелью Остристринора утратил свою силу приказ оставить Флиаманту целой и невредимой, Охотник уже не мог остановиться?

— Держись, я сейчас помогу! — прокричал Кромфальд, устремляя своего дракона к месту схватки. Но тут в воздухе просвистели исполинские когти Эзенгера — и чешуя крылатого зверя, твердость которой воспета в стольких песнях, оказалась вспоротой по всей длине драконьего бока. Еще живой дракон начал снижаться быстрыми мелкими кругами, изливая потоки черной крови. И вот чудище ударилось брюхом о землю. Кромфальд, хотя и был почти оглушен, поспешил соскользнуть с шеи гиганта и отбежать в сторону, как оказалось, вовремя — взвыв как-то почти по-человечески, дракон перевернулся на спину, взбрыкнул всеми четырьмя лапами и испустил дух.

Ворота Инфероса, до этого наглухо закрытые, распахнулись, а подъемный мост опустился, причем все это произошло невероятно быстро, явно не без помощи магии. Через широкую арку на поле боя устремились сотни повозок с укрепленными на колесах искривленными клинками, за ними, неся на спинах боевые башни, шли монстры, слишком крупные, чтобы пролезть через тайные подземные ходы, а следом с гиканьем, хохотом и боевыми кличами из крепости волной выкатилась толпа солдат вперемешку с живыми мертвецами и разномастными визжащими бесами. Последними в бой бросились вызванные Эхлиоратом стихийные духи природы.

Черный клин рассек армию Терлиса пополам. Везде, где проезжали колесницы, воздух тут же наполнялся душераздирающими криками. От колес этих жутких повозок во все стороны разбрызгивались фонтаны крови и разлетались куски изрубленных тел. Была ли сталь укрепленных на них лезвий заговоренной или таково было мастерство кузнецов Инфероса, но самые прочные латы она разрезала, как теплое масло.

— Кромфальд, ты!? — воскликнул Вангерт, увидев волшебника, за мгновение до этого воздвигшего огненную стену на пути вражеского прорыва.

— Вангерт! — маг замер, уставившись на него. — Меч в твоей руке… Неужели это ты? Ну так возьми же! — с этим словами он одним движением достал из-за спины большой и плоский треугольный предмет и, сорвав с него чехол, передал Дерлфорст Носителю.

«Лишь несправедливо осужденному на великое одиночество, но не сломленному, мы будем верно служить», — сколько странствий и испытаний потребовалось, чтобы заново сложить этот выгравированный рукой древнего мастера девиз! Едва взяв щит, Вангерт почувствовал, какая необыкновенная сила, возможно, та самая, Связующая, струится по его жилам, объединяя два величайших артефакта между собой, а его, Вангерта, — с ними, тем самым превращая их в одно целое, направленное в самое сердце врага. Где-то внутри у него зазвучала грозная и величественная песнь. В ней не было слов, но они и не требовались, чтобы понять, куда она зовет его. Подняв меч, все еще сверкающий, несмотря на множество поверженных им врагов, и забыв об усталости и ранах, Вангерт вклинился в толпу противников, увлекая за собой боевых товарищей.

Вновь угрожающе взревел Эзенгер.

— Прыгай, воительница! Тебе сейчас не навредит прыжок с любой высоты, — произнес Алзангор.

— Что ты задумал? — не поняла Флиаманта.

— Я постараюсь атаковать это чудовище, в давние времена, еще до создания Талисмана Рангалаур, сожравшее немало моих славных сородичей. Помни — для последнего боя с Охотниками судьба избрала именно тебя, а я лишь постараюсь ненадолго задержать его, чтобы ты успела подготовить решающий удар.

— Сейчас не время вспоминать пророчества! Давай лучше попробуем напасть на него вместе!

— Нет, воительница, это наш единственный шанс! Ради возмездия за мой род я готов пожертвовать своей жизнью!

И девушка спрыгнула вниз, одновременно накладывая чары, замедляющие полет. Вскоре ее ноги мягко, словно высота составляла всего несколько футов, коснулись каменной площадки. Тем временем Король Драконов черно-золотой молнией обрушился на Эзенгера, на лету изрыгая столпы пламени в страшные морды чудовища. Охотник взвыл от невыносимой боли и взмахнул передними лапами, стремясь схватить нападавшего, но промахнулся. Более того, дракон еще успел весьма ощутимо полоснуть когтями по одной из этих жутких рук. Извергнув еще один сноп огня, на этот раз почти в упор, Алзангор впился своими клыками в крайнюю голову твари.

Монстр ревел так, что воины вокруг побросали оружие, чтобы зажать уши руками. Он топтал всех вокруг без разбору и сносил целые скалы своими тремя хвостами. Наконец, Эзенгер оторвал от себя крылатого зверя и с силой швырнул его об землю, сломав дракону крыло. Несмотря на это, дракон попытался взлететь, но завалился на бок из-за поврежденного крыла, опустившись прямо на клыки Охотника. Тот подбросил Короля Драконов повыше и на лету откусил ему голову.

Трижды перевернувшись в воздухе, обезглавленный дракон пролетел над сражающимися и упал на землю, разнеся в щепки несколько десятков колесниц Смаргелла. Черная кровь, фонтанами хлеставшая из разорванной шеи вмиг образовала вокруг мертвого Алзангора целое озеро.

Сцену этой жуткой расправы видели все участники сражения, кроме Флиаманты, которая неподвижно стояла, замерев, как статуя, закрыв глаза и сложив руки для исполнения сложного магического жеста. Она читала заклинание, призывая в помощь силу предков, еще более древних, чем Остристринор — Итильгора Обездоленного и Мэйфлин Несломленной. Сила их любви была такова, что сумела повернуть вспять мощь любого враждебного заклинания.

Девушка медленно открыла глаза, словно пробуждаясь. Вокруг острия ее клинка кружил вихрь серебряных звезд. Неожиданно меч начал расти, удлиняться на сотни и сотни футов, сталь продолжалась сверкающим лучом, которым, кажется, можно было не только достать до неба, но и разрубить затянувшую его завесу дыма и тьмы.

Взмах бесконечным оружием — и на двух передних ногах Эзенгера остаются глубокие раны, еще один — и самая нижняя голова отделяется от шеи и ударяется о землю, сотрясая ее страшным ударом.

Охотник бешено закружился, топча всех вокруг. Чудовищные когти пропахали скалу в шаге от девушки. Бой переместился к самому краю рва, по которому, неистово бурля, несся поток раскаленной лавы. На вершине крепостной стены, окруженной пламенем и дымом, с четырьмя Старшими демонами сцепилось крылатое войско. В нем бились и немногие выжившие спутники воительницы — Греймунд, Рендаль и Струмир на драконах и Бальдус на верном грифоне.

Пять пар свирепых глаз уставились на Флиаманту. В них словно отражалась вся боль и страдания, пережитые десятками поколений ее предков. Но сейчас для всех для них настала пора возмездия. Они все вместе пришли своей наследнице на помощь. Звездный меч, описав исполинское полукружье, вонзился чудовищу прямо в сердце, пробив грудь насквозь и выйдя с другой стороны, после чего мгновенно распался мириадами искр.

Рев Эзенгера был таким, что сражающимся показалось, будто наступил конец света. Орошая все вокруг мерзкой слизью, которая текла в его жилах вместо крови, монстр рухнул с берега прямо огненную реку. Волна, похожая на расплавленное золото тут же поглотила чудовище, а его передние когтистые лапы в последний миг агонии взметнулись над кипящим металлом и откололи громадный кусок берега.

— Ну вот и все, — почти спокойно подумала воительница, чувствуя, как она вместе с гигантским пластом горной породы летит в бурлящую лаву. — Долг исполнен. Я умру наследницей уже не проклятого, но великого и славного рода, который… — как вдруг что-то прервало ее мысли, и это была явно не смерть.

Веревка, самая простая мокрая и потрепанная веревка, сброшенная откуда-то сверху, неожиданно хлестнула ее по плечу. Неужели судьба, и без того немало поигравшая с Флиамантой, продолжает интересоваться ею даже сейчас? Девушка, отдавшая все свои силы в схватке с чудовищем, едва успела зацепиться за самый конец каната, разодрав ладони в кровь. Обломок плато, обваленный когтями Эзенгера, рухнул в лаву. Огненные брызги пролетели совсем рядом. Нестерпимый жар обжег лицо и руки так, что воительница едва не разжала пальцы. Но тут веревка стремительно потянулась вверх, словно ее наматывали на ворот, вращаемый дюжиной человек. Потом кто-то подхватил ее и вытащил на край обрыва. Окровавленную, перепачканную копотью Флиаманту держал за руки человек в изорванной в клочья мантии с рыжей бородой и светлыми глазами.

— Я знала… — одними губами проговорила воительница. — Всегда, еще до того, как получила твое послание, знала, что ты придешь и поможешь…

— И я знал даже без дневника, — ответил Эстальд, обнимая девушку и заслоняя ее от идущего снизу нестерпимого жара, — что ты никогда не предашь нас. А сейчас позволь, тебе надо прибавить немного сил…

Изумрудно-зеленое облачко возникло над головой Флиаманты. Несколько мгновений спустя ее глаза открылись, и она немного неловко попыталась подняться. Маг помог ей, и вскоре воительница держалась на ногах уже вполне уверенно.

Двое огляделись. Происходящее вокруг захватывало своим величием. Они стояли на берегу огненного рва, лава в котором, словно гневаясь, с каждым мгновением кипела все сильнее. Позади, насколько хватало глаз, схлестнулись два войска. А на гребне стены, которая отсюда казалась подпирающей небо, продолжалась схватка с демонами.

Неожиданно снежно-белый грифон Флоритэйла оказался окружен шаром яркого пламени, и все маги, прилетевшие вместе с ним, вдруг замерли, словно забыв о противнике. Эстальд и Флиаманта не сразу поверили в происходящее, когда до их ушей, прорываясь сквозь звон стали и рев чудовищ долетели слова какой-то песни, звучавшей на неизвестном им языке. Но еще удивительнее было то, что вместе с ними родилась и музыка, хотя кто мог играть ее на этом поле брани? Невероятно сильная и величественная мелодия словно прорывалась откуда-то из бесконечного пространства и времени. Казалось, что еще до рождения этого мира, когда не было ни суши, ни моря, ни неба, ни солнца с луной, эта музыка и эти слова уже звучали.

— Песнь Света! — поразился Эстальд. — Сколько столетий ее никто не слышал! И откуда только Флоритэйл ее знает? Не зря, похоже, Меланрот пятьсот лет был лучшим! Что ж, Флиаманта, поможем им — запеть должны все!

— Но я не знаю как…

— Ты поймешь!

И вот величественная Песнь уже зазвучала на устах у всего войска Терлиса. Казалось бы, врагу сейчас ничего не стоило просто спалить всех осаждающих до единого, но время словно остановилось. И древняя мощь Нолдерхейма, принимая обличье исполинской серебристой волны, пронизанной мириадами молний, поднялась над полем боя и устремилась в одну точку — к поднятой руке Флоритэйла.

И верховный канцлер и правитель Меланрота направил сгусток магической энергии в Джиаданта. Светлый огонь испепелил плоть демона, оставив лишь голый скелет, который миг спустя рассыпался в пыль. Волны голубого пламени прокатились по земле и небу. Вначале сражающимся показалось, что они испепеляют всех, но на самом деле гибли лишь живые мертвецы. Рассыпались прахом зомби и скелеты, с воем обрушивались на землю и разваливались на мельчайшие части летающие мертвяки, которые раньше были драконами. Мощнейший вихрь, родившийся на месте гибели Замогильного, заставил всех, кто мог летать, броситься в стороны, а трех старших демонов отшвырнул куда-то вглубь города. Но в последний миг разъяренный Мальгерот успел взмахнуть кнутом, которым он не пользовался с момента уничтожения своей колесницы, и поразить Флоритэйла. До земли долетели лишь несколько окровавленных перьев его грифона.

— Серавир! — в отчаянии воскликнули сразу многие.

Тем временем укрепления, охваченные всепожирающим белым пламенем, продолжали рушиться. Летели вниз тысячи гранитных блоков, железные котлы, обломки механизмов и метательных машин. Одна за другой обрушились три башни. Лава во рву перехлестывала через берега, и от них откалывались исполинские куски.

Враг хотел закрыть ворота Инфероса, но этому помешал камень величиной с дом, отвалившийся от арки и заклинивший створы. Мост начал подниматься, но тут Бальдус, набрав на своем Дракончике невероятную скорость, двумя взрывами разорвал цепи. Огромные, в два человеческих роста каждое, звенья разлетелись во все стороны. Путь в цитадель Смаргелла был открыт.

 

Глава 16 Поединок в аду

Уцелевшие защитники ворот обрушили на авангард армии Терлиса стрелы, копья, камни, бревна и потоки смертоносных жидкостей. Сыпался разъедающий все вокруг зеленый порошок, и летели бомбы с живой лавой. Но три выживших дракона, а с ними оставшиеся грифоны и пегасы (в общей сложности не больше двух дюжин) и их всадники разрушили с воздуха защитную галерею. Обстрел прекратился, и многократно уменьшившееся войско вошло в Инферос.

Отброшенные заклятьем, Иблиссилат, Мальгерот и Эхлиорат оставили за собой целую просеку из разрушенных зданий. Десятки кварталов, до этого застроенные мощными каменными строениями, были обращены в дымящиеся руины. Тут и там зияли обнажившиеся подземелья. Подобный шраму проход вел прямо к площади перед главным замком. Там противников Смаргелла поджидали трое его сильнейших слуг, пришедшие в себя и вновь готовые к бою.

Вышедшие на площадь воины Терлиса были атакованы со всех сторон. Срабатывали хитроумные ловушки, из окон стоящих вокруг зданий велся непрерывный обстрел, а с неба лился огненный дождь на головы смельчаков. Их немногочисленные крылатые союзники не успевали отбиваться от горгулий и прочей летающей нечисти, которая волнами накрывала площадь. Вангерт рубил Хьорендаллем направо и налево выкашивая, целые шеренги атакующих, так что перед ним образовался длинный коридор, в конце которого он увидел главную цель своей миссии — Смаргеллову цитадель.

Трудно было даже представить, что кто-то на земле мог создать нечто подобное — эти переплетающиеся галереи, эту корону из пронзающих небеса башен, эти исполинские мосты и могучие контрфорсы, подпирающие неприступные стены. Подобно багровым глазам, на поле битвы жадно взирали бесчисленные бойницы, и взгляд этот был преисполнен ярости.

Огненная коса Иблиссилата описала круг над головой демона, призывая его бесчисленных слуг истреблять уцелевших наглецов. Трое всадников на драконах атаковали демонов, но зверь Рендаля оказался пронзен исполинским копьем. Чудищу, оседланному Струмиром, размозжили голову булавой-посохом, а новый взмах косы вспорол брюхо дракону Греймунда. Лишившееся своих огнедышащих союзников войско стало таять еще быстрее.

— Что теперь!? — прокричал Вангерт. — Возможно ли вновь призвать на помощь Песнь Света?

— Боюсь, что нет, — ответил Таламанд, не переставая посылать молнии в тучу горгулий. — Подобное просто так не повторить!

— Я знаю, что делать! — неожиданно раздался позади звонкий голос.

— Нейтелин? — раскрыли рты оба. — Но разве ты не целительница?

— Это мне и поможет. Он, — эльфийка указала на Иблиссилата, — способен порабощать и уродовать души людей, эльфов, гномов и других разумных народов. И, сталкиваясь с защитой или ответными ударами, его атаки становятся лишь сильней, правильно?

Таламанд лишь красноречиво обвел глазами поле боя. Добрая половина теперь уже не такого большого, от силы в пятнадцать тысяч, воинства, уже не владела собой. Демон мог делать с порабощенными бойцами все, что угодно, но он, похоже, ленился придумывать несчастным какое-то изощренное применение — в большинстве своем Душесжигатель приказывал им нападать друг на друга, бросаться на мечи или под ноги монстрам или просто кататься по земле и рвать на себе одежду, громко вопя и причитая.

— Мы, целители Вальдленна, способны излечивать не только телесные недуги и раны, — сказала Нэйтелин. — То, что мучает их, нельзя выбить силой, но можно дать им душевный покой.

— Для покоя сейчас, несомненно, самое время, — заметил бившийся рядом Лангбард, обезглавливая секирой злобную гарпию. — Только этого нам и… не хвтаААААААААА!!!!!!!! — в это самое мгновение серая и почти прозрачная, словно легкий дымок, стрела угодила ему в спину. — Прими мою душу, повелите-е-е-е-ель!!! — истошно завопил он, со всех ног бросаясь к видневшемся позади провалу в земле, на ходу сбрасывая с себя доспехи; в последний момент его приморозил к земле возникший рядом Кромфальд.

— Держитесь, иду на по… — Маглинус верхом на вороном коне, которого он незадолго до этого подобрал на поле боя, въехал в толпу гоблинов, которые, воспользовавшись замешательством, хотели окружить друзей. Его неистовую атаку прервала угодившая в бок стрела Иблиссилата.

Это уже случалось с ним! Так недавно и так давно! Ночной лагерь под Меланротом… Глоток рокового зелья… Друзья, тщетно пытающиеся его образумить… — то было последнее вспыхнувшее в мозгу воспоминание, прежде чем все разум рыцаря застлала кровавая дымка. — На этот раз все было намного сильнее. Убивай! Убивай всех людей вокруг тебя! Режь, руби, коли, топчи копытами черного, как ночь, скакуна! Начни с того бородатого мага в белой мантии! — Маглинус уже не мог вспомнить, знал ли он этого человека раньше. Сейчас значение имело одно — нужно во что бы то ни стало погрузить меч ему в горло.

Маглинус резко развернул коня. Тому подсекли ноги магическим арканом. Скакун ударился о землю и захрипел, но рыцарь, пошел вперед как ни в чем не бывало.

Он оттолкнул бросившегося ему наперерез человека и пропустил мимо ушей отчаянные крики: «Маглинус! Маглинус!» — это имя ему ничего не говорило. Меч над главным врагом занесен, но вот проклятье — ноги и руки вдруг сковывает ледяными тисками, чей-то голос произносит: «Молодец, Кромфальд». «Кого еще мне заморозить?» — отвечает тот.

— Повелитель меня не оставит, он поможет мне выполнить приказ, я убью их всех, — в ярости думает Маглинус, но тут в голове словно вспыхивает яркий свет. Какая-то сила вдруг заставляет его оглянуться назад.

Он видит, что фигуру Нэйтелин озарил столп льющегося словно из-под земли света, а между пальцами вспыхнули серебристые разряды. Водоворот лучей захлестнул все вокруг, и рыцарь вдруг ощутил, как его сознание очищается и распадются в прах демонические оковы. Стрелы Иблиссилата, теперь не зловеще-темные, а яркие и сверкающие, взмыли к небу, сливаясь в один ослепительный поток. Направленный эльфийкой прямо в демона, он закружил его в безумном вихре. Раскалывая мостовую, вверх потянулись зеленые побеги, в миг опутавшие врага.

Но Душесжигатель не собирался сдаваться так просто — демон с ревом рубил корни и ветви своей косой, рвал их на куски, всеми силами стремясь добраться до своих обидчиков. Видя, что ему это удается, все эльфы, как один, бросились на помощь. Элантор, Исвиэль, Эйлими и все остальные в отчаянии рвали тетивы, пуская в страшную морду врага одну стрелу за другой. Нэйтелин продолжала колдовать, и вскоре на треугольных наконечниках стали вспыхивать зеленые огни. Ими же загорелось и оружие воинов вокруг. Иблиссилат замахнулся своей косой на эльфийку, но Вангерт и Маглинус разом подняли клинки и (о чудо!) оружие демона сломалось.

Но даже лучшие мечи не способны остановить огонь — сорвавшийся с адской косы язык пламени обрушился на целительницу. Уже охваченная пламенем, она послала в грудь противнику некое подобие составленной из зеленых огоньков птицы, а стрелы Элантора и Эйлими вонзились Душесжигателю в глаза. Еще миг, и от отважной Нэйтелин не осталось даже пепла, а в нескольких шагах от нее вспыхнул громадный костер, пожравший Иблиссилата. Полный боли рев превратился в вой и окончательно затих. Еще один Старший демон был повержен.

Вангерт, беззвучно что-то крича, бросился к месту, где погибла эльфийка. Но на раскаленных камнях гулкой мостовой не оставалось ничего, что бы могло напомнить о ней.

— Я так и не успел ничего тебе сказать, — в отчаянии подумал он, падая на колени.

На какие-то мгновения поле боя перестало существовать для него, и он даже не сразу обратил внимание, что земля вдруг задрожала и начала покрываться трещинами. Добрая половина площади вздулась громадным пузырем, и все услышали страшный хохот. Эхлиорат размахивал своим посохом, и в воздухе перед ним возникали пылающие руны. Демон вновь призывал на свою сторону мощь стихий, создавая невероятного по размерам голема. Чудовищная скала взметнулась выше башен Инфероса, и это была только рука каменного монстра. Одновременно с этим какие-то жуткие возмущения начали происходить в небе.

— Вы помните, как побеждал их Арти? — спросил Струмир.

— Да, но эти намного больше, — ответил Рендаль. — И потом, что делать с хозяином?

— Мерзавец! — сквозь зубы прорычал Лангбард, перекидывая секиру из одной руки в другую и обратно; возможно, всем показалось, но руны, высеченные на лезвии, словно начали светиться. — Сила гор служит нам, а не тебе! За мной, братья!

И гномы, а их в войске Терлиса было не так уж мало, ринулись к еще не до конца освободившемуся голему.

— Куда вы, вас раздавят как мух! — завопил Греймунд а вместе с ним еще многие, но горцев было уже не остановить.

Теперь все ясно видели, как сияют руны на их оружии. С боевыми кличами они принялись осыпать каменного исполина градом ударов, и — о чудо, по гранитному телу побежали трещины и одновременно с этим из голема будто начало уходить созданное магией подобие жизни.

— Я знаю, что надо делать! — вдруг воскликнул Кромфальд. — Попытайтесь заставить столкнуться их всех разом — и он указал на голема, на огненный и воздушный вихри, уже бушевавшие над головами, и на водяного великана, выраставшего за ближайшими домами.

Волшебные лучи один за другим устремились ввысь. Аэроната атаковал Таламанд, Эстальду достался Пиротогон, Греймунд и Рендаль вдвоем взялись за Гидроланта, Кромфальд бросился помогать гномам с Террадором. Четыре могущественных духа стихий пришли в ярость, бросились на обидчика и… сшиблись. Это было гораздо сильнее, чем когда сталкивались только два элемента. В этом взрыве перемешались искры и лед, молнии и пыль, грозовые тучи и расплавленный металл… Жезл в лапах Изначального вспыхнул, не справляясь с проходящей через него энергией, и раскололся на куски. Громадная невидимая рука подняла Эхлиората в воздух, беспощадно скрутила и швырнула в стену Смаргелловой цитадели. Новый еще более мощный взрыв разнес каменную кладку. Внешняя стена вместе со стоящими на ней катапультами, множеством громадных башен, бастионов, галерей и мостов обрушилась, а из проломов вырвались столбы пламени. Но центральная часть замка устояла.

Сквозь поднявшуюся тучу пыли все услышали ужасающий рев. Мальгерот, разгневанный потерей всех трех своих братьев, ринулся вперед, увлекая за собой толпу жутких монстров. На центральную площадь Инфероса спикировала целая туча горгулий, химер и виверн, возглавляемая драконами. Выходящие к площади улицы выбросили очередную массу вооруженных до зубов солдат.

Остатки армии Терлиса оказались зажаты со всех сторон. Воины и маги рядом с Вангертом гибли под ураганным обстрелом. Падали на землю последние грифоны и пегасы, и лишь немногим всадникам удавалось уцелеть при этом.

— Вот тебе! Ну-ка сожри! — Бальдус Фидерин посылал в Мальгерота одну ледянную молнию за другой; одна из его атак заморозила хлыст в руках врага, и тот разбился вдребезги, как стеклянный. — Что, достать не можешь?

И в этот миг Кровожадный сделал нечто, о чем никогда не упоминалось в легендах — метнул свое копье. С пронзительным клекотом Дракончик резко встал на дыбы, сбрасывая своего хозяина. Четырехгранный наконечник размером с двуручный меч пробил грудь крылатого зверя и выставился из его спины вместе с несколькими футами древка. Маг упал на воздушное облако, вовремя созданное друзьями, а грифон камнем рухнул рядом. Из страшной раны вмиг натекло целое море крови, в котором плавали сизые перья.

— Дружище! — срывая голос, завопил Бальдус. — Ты спас меня! Клянусь, я отомщу этому подлому погонщику вонючих крыс!

— Ты лишил его оружия, молодец! — произнес Таламанд. — За дело, друзья!

Флиаманта, Кромфальд, Исвиэль и все остальные маги послали в Мальгерота голубой магический смерч, призванный разрушить его демоническую плоть. Окруженный вихрем огней, демон ревел от ярости, отчаянно сопротивляясь атаке, на ходу разрывая врагов когтистыми лапами. Везде, где он ступал, новые монстры рождались прямо из земли.

— Приготовьтесь, сейчас он ненадолго станет уязвимым для обычного оружия! — прохрипел Таламанд; посох в его руках светился — от хрустального навершия до самого конца древка, руки едва удерживали его, по лицу катился пот вперемешку с капельками крови. — Давай! — воскликнул он.

Но Маглинус, Лангбард, Струмир и Элантор, с обнаженными мечами ринувшиеся на врага, оказались сбиты с ног взмахом могучего хвоста. Всех четверых швырнуло на мостовую Вангерт, которому помешал присоединиться к атаке напавший на него вервольф, с ужасом увидел, что никто из его друзей не шевелится. Неуязвимый для обычного оружия волк-оборотень рухнул замертво от удара Хьорендаллем, но время было упущено.

В это же самое мгновение что-то большое едва не врезалось Вангерту в спину, и он увидел, как Таламанд, не в силах больше удерживать заклятье, медленно оседает на землю, и из носа у него текут красные струйки. Но двое братьев по оружию все-таки воспользовались предоставленным шансом. Терлис и Тьярхан, наверное, последние конные воины среди штурмовавших Инферос, едва не сбив при этом Вангерта, успели ударить Кровожадного копьями в грудь.

Охваченный пламенем, вырывающимся из сочленений доспеха, враг с диким ревом устремился через площадь, топча всех без разбору, и рухнул на дальнем ее конце, обвалив множество зданий. Судя по всему, одно из них оказалось тюрьмой, в которой держали бесчисленных пленников, работавших на рудниках Инфероса. Несколько мгновений спустя из проломов, зияющих в его стенах, наружу хлынул поток закованных в цепи людей.

— Враги нашего врага — наши друзья! — воскликнул Бальдус, принимаясь заклятьями сбивать с рабов оковы.

— Берегись!!!! — завопил Маглинус; бывшие заключенные, опьяненные свободой, не сразу заметили, что в их толпу ворвался жуткий получеловек-полускорпион, принявшийся немедленно разить беглецов своим жалом. Оттолкнув плечом черноволосую девушку, на которую нацелился монстр, рыцарь по самую рукоять загнал меч в жуткую морду.

Пошатываясь, спасенная поднялась на ноги.

— Маглинус? — одними губами прошептала она.

— Эльдимена? — рыцарь едва не уронил свое оружие от неожиданности. — Ты выжила?!

— Ты вновь спас мне жизнь…

— Знала бы ты, сколько раз ты спасала меня, — ответил рыцарь, разом вспоминая все те таинственные видения, что посещали его после падения Кронемуса.

Тем временем, несмотря на гибель всех четырех старших демонов, положение войска Терлиса сделалось еще более отчаянным. Живыми вырваться из рухнувшей темницы удалось совсем немногим пленникам, и даже вместе с ними в армии осаждающих оставалось не больше двух тысяч человек. Привести в себя Таламанда не удавалось, что сильно сказалось на мощи боевых заклинаний. Кромфальд придумал, как обрушивать магией городские башни на наступающих противников. Поначалу это помогало, обломки накрывали сотни солдат и преграждали путь тем, кто шел за ними, но вскоре темные маги принялись направлять эти чары против тех, кто их использовал. Все с ужасом увидели, как громадные камни вдруг разворачиваются в воздухе и, словно посланные какими-то невероятными катапультами, начинают бомбардировать позиции отряда, оставшегося от еще недавно огромного войска.

— Что же нам делать?! — в отчаянии воскликнул Вангерт. — Похоже, Смаргелл не собирается сам выходить против нас на бой — его воины справятся и так!

— Значит нужно заставить его это сделать, — ответил Кромфальд. — Но как?

— Я знаю! — вдруг ответила Флиаманта. — Вот! — она подняла правую руку; на безымянном пальце у нее по-прежнему красовалось кольцо с алым камнем, подаренное ей Астергоном. Девушка сорвала перстень, бросила его на землю и изо всех сил ударила по нему мечом.

Во все стороны разлетелись снопы красных искр, но украшение осталось невредимым.

— Позволь мне, — ответил Вангерт, — и размахнувшись Хьорендаллем обрушил эльфийский клинок на кольцо, которое должно было стать символом брака Флиаманты и демона.

Камень разбился вдребезги, и из него наружу хлынули струи жидкого огня, вмиг превратившего перстень в лужицу расплавленного золота. Потоки усиливались и растекались во все стороны, прожигая в мостовой глубокие черные ямы. Воины отряда Терлиса, а потом и окружавшие их полчища Смаргелла подались назад. Вскоре всю площадь уже заливали огненные реки, оставлявшие за собой сеть бездонных обугленных провалов. Вставала на дыбы мостовая, здания оседали и рушились.

Как вдруг, перекрывая царившие вокруг шум битвы и грохот обваливающихся стен, раздался леденящий душу хохот. Пламя в небесах запылало так ярко, что вокруг стало светло, как днем. Неисчислимые легионы тьмы замерли. Все, как один враги преклонили колени.

— Во имя всего святого, — простонал Эстальд, первым обретший дар речи. — Что это!?!?

— Началось, — прошептал только что пришедший в себя Таламанд. — Смаргелл идет!

Друзья ожидали увидеть чудовищного демона в одеянии из огня, с пылающим мечом и магической сферой, подобного известной им четверке, только в тысячу раз более грозного, каким изображали его на старинных гравюрах, но вместо этого их глазам предстало нечто совершенно иное.

Словно из ниоткуда ударили фонтаны чего-то черного. Какая-то жидкость? Дым? Одна из бесчисленных магических субстанций? Нет — сразу поняли собравшиеся — вокруг них били потоки подлинной овеществленной тьмы. Они обращались бесконечными извивающимися щупальцами. Тут и там по ним пробегали огненные сполохи, переплетаясь с ними подобно змеям. Целый лес этих ужасных текучих лап самой тьмы вырастал над крышами Инфероса, выше не только башен, но и даже пиков Проклятых гор, заполняя собой все свободное пространство.

Все перестали ощущать твердую землю под ногами, все глубже проваливаясь в это чернильное море. Одновременно с этим, в сердцах возникло совершенно ясное четкое осязаемое чувство конца. Не было даже страха, ведь пугает неизвестность, а тут собравшиеся, как один человек, разом поняли — все. Смерть перестала быть зловещим будущим, она сделалась данностью. Тысячи путей, пройденных теми, кто стоял сейчас на площади Инфероса, — людьми, гномами, эльфами, сходились в один и обрывались. Дальше не было ничего — ни «царства тьмы», предрекаемого многими пророками в случае победы Смаргелла, ни хаоса, ни даже пустоты. Лишь полное и абсолютное ничто.

Извивающаяся черная струя, вырвавшись из общего шевеления хлестнула над головами собравшихся, подобно исполинской плети. Ее раздвоившийся конец схватил Таламанда, все еще не поднявшегося на ноги, и потянул мага в пылающее море тьмы.

— Нет, ты не сможешь убить его как беспомощного ребенка! — воскликнул Кромфальд, делая шаг навстречу тьме. Два ярких огня вспыхнули в его поднятых руках, один он метнул во врага, другой послал в Таламанда, от чего тот пришел в себя и, оставаясь в путах демона, все же, произнес грозные слова заклятья.

Два волшебника ударили одновременно, посылая яркие молнии в самое сердце мрака. Из его глубин раздался вой, преисполненный боли и ярости, и чернильное море на миг будто стало чуть менее плотным. Потом беспощадный вихрь затянул обоих внутрь, и сквозь завесу мрака все различили два ярких сполоха, потухших через мгновение — то была последняя атака двух друзей-чародеев.

— АААРРР!!! — с этим криком, в котором не было уже ничего человеческого, друзья ринулись в атаку, даже не представляя, где находится то слабое место, куда они ударят противника, заполонившего собой все вокруг.

Навстречу им увенчанная огнями, словно пенным гребнем, выше самых небес поднялась волна мрака. Столкновение нескольких сотен отчаявшихся бойцов с первозданной тьмой родило грохот, словно все кузнецы на свете разом ударили молотами по наковальням. А потом вдруг наступила тишина. Вангерт видел, как в свете кровавых сполохов во все стороны разбрасывает, поднимает вверх, чудовищно закручивает и швыряет куда-то во тьму тела собратьев по оружию. Он видел, как Эстальд и Маглинус, что-то беззвучно крича, тонут в черных волнах, как силуэт Флиаманты, продержавшейся чуть дольше всех, вдруг становится странно размытым и исчезает, но не слышал ни звука. А потом все исчезло. Погасли даже адские огни. И он остался абсолютно один в кромешной тьме. И он услышал голос. Не злой, не страшный, а самый, что ни на есть обычный и спокойный, если бы ни одно но — говорило все пространство вокруг него.

— Я ждал тебя, Носитель. Как и говорилось в пророчестве, до конца дойдешь только ты. И только ты сможешь лицезреть истину. Как видишь, здесь ничего нет. Ни зла, ни добра. И эта та цель, с которой призвали меня Прародители — вернуть все к самому началу, когда ни того, ни другого не было. Это нормальный ход времени — все закончится именно тем, с чего и начиналось. Твоя борьба не имеет никакого смысла.

— Неправда, демон! — ответил Вангерт, поднимая щит и меч. — В пророчествах, о которых ты говоришь, меня называли «Пробуждающим дерево» и «Познавшим одиночество». И знаешь почему? Когда я был изгнан и проклят всеми, я осознал твою сущность. То, к чему ты стремишься — зло в чистом виде! Мир должен жить — для того чтобы в нем ненавидели, разрушали, предавали — и также любили, создавали, спасали! Должен! И я докажу тебе это! — с этими словами он рубанул окружающий его мрак Хьорендаллем.

— Что?! Как ты смог!? — взревел враг, и его голос вновь стал подобен реву чудовища; тьма выбросила исполинское огненное щупальце, но оно разбилось мириадами искр, ударившись в зеркально-гладкую поверхность Дерлфорста.

Вангерт ударил вновь, и тьма треснула, порвалась в клочья, а сквозь просветы он увидел разрушенную главную площадь Инфероса, усеянную телами друзей. Он сразу понял, что Таламанда и Кромфальда среди них не было. Тем временем сгустки огня и тьмы закружились в безумном танце и вскоре в нем начали прорисовываться очертания чудовищной исполинской фигуры. Мрак обращался плотью, тело покрывалось багровыми латами, и вскоре в одной лапе демона вспыхнул чудовищный огненный ятаган, а в другой — исчерченная зловещими рунами магическая сфера.

И тут площадь вдруг покрыли трещины, из которых вырывались столпы не то пламени, не то света. Мостовая растаяла, как дым, и Вангерт, его противник и сотни недвижных тел полетели в бездонную пропасть. Снизу их все сильнее обдавало жаром, но, несмотря на это, два врага бились прямо на лету, уже видя, что они летят в бушующее море лавы. Но тела раненных и убитых вдруг зависли над пузырящимися волнами расплавленного металла, а Вангерт и Смаргелл понеслись над ними дальше, окруженные сполохами, и вместе подобные какой-то безумной комете.

Впереди возник черный остров, на который каждое мгновение с яростью обрушивались ослепительные валы лавы, так что было неясно, почему он до сих пор не расплавился. На нем высились два исполинских столба, а между ними…

Да, это было Колесо Фортуны. С ободом и спицами, выточенными из цельного камня, все охваченное огнем, оно медленно поворачивалось на гигантской оси. Демон и человек, не переставая сражаться, взмыли на самую его вершину.

Клинок Смаргелла и брошенный им огненный шар обрушились на Дерлфорст. Щит, выкованный Ульменором Пресветлым, не выдержал и разлетелся на куски. Капли расплавленного металла попали Вангерту в лицо. Глаза невыносимо обожгло, и он понял, что ослеп. Неостанавливающееся вращение Колеса Фортуны грозило в следующие мгновения сбросить его вниз.

Лишенный зрения, Вангерт тем не менее ясно различил проносящиеся перед глазами картины всей его жизни. Далекие и дорогие лица родителей… Обучавший его старый мастер-столяр… Его первый дом… Приключения… Любовь… Добрые и отважные братья по оружию, погибшие на его глазах… И враг, сущность которого он понял, лишь пережив страшное одиночество, и который сейчас стоял перед ним.

Он метнул Хьорендалль вперед, отчего-то зная, что целится в самое сердце и ни за что не промахнется. Одновременно с этим он почувствовал, как черная сталь врага пронзает ему грудь. В тот же миг он услышал долгий рев. Каким-то вторым зрением Вангерт увидел, как из раны, куда вошел эльфийский меч, вырывается пламя, пожирающее плоть и броню демона, обращая его в прах и расплавляющее даже Хьорендалль. Одновременно с этим Вангерт понял, что невесомым пеплом становится и он сам. Окончательно прозрев в тот самый миг, когда душа отделяется от тела, Вангерт увидел то, что было его врагом, и то, что было им самим, оседает на поверхность бушующего озера лавы, и она превращается в воду.

«То, чего ты не увидишь», — вспомнилось ему толкование его загадочных снов. И на этом все закончилось.

 

Глава 17 Кто, если не мы?

Эстальд пришел в себя от того, что упал в ледяную воду, попавшую ему в уши, рот и нос. Вначале он подумал, что сейчас захлебнется, но вдруг волшебник ощутил, как все полученные в бою раны начинают затягиваться, а сковывающая тело усталость будто растворяется. Он быстро огляделся. В воде были все, кто уцелел после битвы на центральной площади Инфероса. Флиаманта, Маглинус, Бальдус, Элантор, Лангбард — редкий гном умеет плавать, но в этой необыкновенной воде он держался так легко и уверенно, словно вся его жизнь прошла где-нибудь на Янтарной косе.

— Где мы? — поразился рыцарь, оглядываясь; это впрямь походило на другое измерение — бескрайняя, насколько хватало глаз, зеркально-гладкая поверхность воды, наверху — сплошная чернота, не похожая ни на небо, ни на свод, ни на что-либо еще. И громадное пылающее колесо, медленно крутящееся над островом позади. — Неужели…

Но договорить он не успел, поскольку вдруг понял, что больше не ощущает воды, в которой находится. Одновременно с этим все вокруг стало растворяться, сменяясь совершенно другой реальностью.

Это снова был Инферос, но теперь над ним один за другим расцветали алые букеты чудовищных взрывов, крушивших улицы, кварталы, мосты, укрепления, обрушивавших подземелья, разносивших на куски сложные механизмы и метательные машины, испепелявших тысячи солдат и монстров противника. Грандиозный замок демона рассыпался на глазах, словно сделанный из песка.

— Посмотрите! — воскликнул Терлис, указывая в противоположную сторону.

Сеть гигантских трещин покрыла склоны Проклятых гор, обращая могучий хребет в каменное крошево, в котором, как в болоте, тонули стены и башни Инфероса. Многомильные пласты земли вставали на дыбы. Обнажая бескрайнее море кипящей лавы и вновь обрушиваясь в него, они поднимали достигающие небес волны расплавленной породы. Еще усиливая шторм в этой чудовищной ране на теле Нолдерхейма, с неба дождем сыпались пылающие камни.

То, что было главной площадью цитадели Смаргелла, стало крохотным островком, стремительно разваливающимся и погружающимся в огненную воронку.

— Эстальд, сделай что-нибудь! — пытаясь перекричать рев пламени и грохот падающих валунов, завопил Маглинус; в этот момент в шаге от рыцаря весь остров рассекла очередная трещина. — Неужели мы все погибнем теперь!

— Раз со смертью демона произошел такой выброс энергии… — задыхаясь от нарастающего жара, проговорил волшебник. — Можно её… Использовать… Сейчас… — он воздел руки к готовому рухнуть на головы небу, на ходу составляя в голове заклятье, которое, словно сбруя, должно было помочь ему оседлать волны магии.

Белый вихрь подхватил всех, кто остался на острове, стремительно поднимая их вверх. В тот же миг скала развалилась на три части и рассыпалась под ударом очередной волны. Они неслись на восток, а под ними потоки расплавившейся породы катились по Стране Вечной Ночи, обращая в прах крепости и скалы. Слившись в один исполинский вал, лава обрушилась на Горы Ужаса. Охваченные огнем валуны, отколовшиеся от вершин, летели на десятки и сотни миль и падали в Осклизлые Топи, пробивая в земле исполинские воронки и поднимая фонтаны брызг и пара. Весь хребет пошатнулся, но устоял. А еще мгновение спустя в море лавы с ужасающим грохотом хлынули воды двух океанов. Тучи пара поднялись до самых небес, мириады молний засверкали над кипящей водой, в которой тонули не успевшие расплавиться каменные глыбы. Яркими сполохами вспыхнули и погасли последние очаги гибнущего пламени, а с неба одним рывком, словно исполинское покрывало, вдруг сдернуло завесу мрака и пронизанных молниями огненных туч. Все стихло, и лишь громадные столпы тумана продолжали висеть над новым морем, возникшим на месте владений Смаргелла.

Одновременно с этим начало терять силу и заклятье Эстальда — они летели все медленне и постепенно снижались. В какой-то миг силы покинули мага, и всем показалось, что они сейчас рухнут вниз. Но незримые нити, управляющие колдовскими потоками, подхватила Флиаманта, и считанные минуты спустя все выжившие — лишь несколько сотен людей, эльфов и гномов опустились где-то на восточном берегу Айронта в Нижних Межгорных Землях. В этот самый момент над белеющими совсем недалеко вершинами Аламинского хребта загорелась алая полоска. Это всходило солнце, озаряя каменистый склон, поросший вековыми елями, и лица выживших в последней битве.

Эстальд осмотрелся. Здесь были Флиаманта, Маглинус и Эльдимена, Греймунд и Струмир, Лангбард и Бальдус, Рендаль, Терлис, Элантор, Тьярхан, Исвиэль, Эйлими — все те, с кем он сражался плечом к плечу. Собравшиеся молчали.

— Друзья, вы чего… — несмело подал голос кто-то. — Мы ведь победили!

И сотни голосов грянули ура. Все кричали, пели, пожимали друг другу руки, размахивали уцелевшим оружием, прыгали, кто-то уже пустился в пляс.

— Видели бы все это Вангерт, Таламанд, Кромфальд и остальные, — сказал Маглинус под непрекращающийся радостный гомон.

— Пока мы их помним, они с нами, — ответил Эстальд. — И они видят — я знаю!

— Мы до конца дней должны быть благодарны Вангерту за это небо, — добавила Флиаманта.

— Не только ему, но и всем погибшим и всем живым, кто сражался, — подал голос Элантор. — Это общая победа. Наша. Сегодня, кажется, 24 августа 14531 года. Этот день отныне объединяет всех, кто живет в Нолдерхейме.

Тем временем они израсходовали все свои силы и немного успокоились. Терлис и еще несколько человек начали разжигать костры. Когда у собравшихся был последний привал? В другой жизни и другом мире, не иначе.

— Кажется, нам пора домой, — сказал Эстальд, отпивая чистейшей ледяной воды, которую Струмир набрал из реки в свой остроконечный шлем, и передавая питье по кругу.

— Но у каждого он свой, — заметил Тьярхан, делая свой глоток следом за волшебником. — Мне пора назад — на Гваладарские равнины. Теперь степи больше не нужен один хан, и мы будем вновь кочевать от самых Динхарских гор до берегов Древнего океана, от Хрустального озера и до Края быстрых вод, как делали это наши отцы и деды и как это навеки суждено нам…

Уже к вечеру он оставил место привала и отправился на север вместе с восемьюдесятью уцелевшими кочевниками.

Наутро друзей покинули эльфы. Сели на наспех построенный плот и отправились на западный берег реки семь воинов Вальдленна. На юг, в свой родной Халадрион собрались Элантор, Исвиэль и Эйлими — из двенадцати лесных стрелков и чародеев, когда-то оставивших свой дом вместе с Таламандом, до конца дошли только они трое.

— Надеюсь, царь больше не держит на нас зла, — произнес бывший страж восточной границы Халадриона. — А если и держит, думаю, нам будет куда податься (Эстальд и Маглинус кивнули). Прощайте братья, прощайте люди, прощайте и вы, храбрые гномы.

— Думаю, не стоит прощаться навсегда. Еще увидимся, — уверил эльфа рыцарь.

Почти сразу после этого ушли на север Лангбард и еще пятнадцать горцев. Старый друг простился со всеми очень быстро и поскорее зашагал по дороге прочь. Эстальд понял, что гном не хотел, чтобы все видели, как он смахивает навернувшуюся на глаза непрошеную слезу.

— Ну что, с остальными нами пока по пути? — как можно более весело произнес Маглинус, чтобы взбодрить товарищей, загрустивших после расставания. — Кому на юг, кому на запад, кому на север, а нам пора на восток!

Они двинулись по тракту, пересекавшему густой лес и с каждым шагом все уверенней поднимавшемуся в гору. На следующий день пошел дождь — больше года Нолдерхейм не знал его, но теперь природа, похоже, стремилась отвоевать свое — от струй воды не спасали даже пушистые ветви могучих елей. Глядя на это, Бальдус с грустью обратил взор ввысь.

— Скучаешь по небесам? — спросил его Эстальд. — Понимаю, Дракончика не вернуть, но, я обещаю, мы подберем тебе самого лучшего грифона, как только появится такая возможность.

— Нет, — твердо ответил волшебник; Эстальд не мог вспомнить, когда тот был столь серьезен. — Никогда до того дня под Меланротом я не поднимался в небо. И, я клянусь, что я ни на кого не променяю своего крылатого друга, и отныне мои ноги всегда будут ходить лишь по земле…

Через две недели они перевалили через Аламинский хребет и оказались в Триндельфордской долине. У развилки дороги с ними распрощались несколько человек из Данерина. Здесь же в путь домой, правда, куда более длинный, повернули Терлис и те немногие северяне, что уцелели в его дальнем походе через полмира.

Из тех, кто подоспел на помощь из Меланрота и Додриата, не выжил никто, а это означало, что больше отряд не сократится — всех оставшихся ждал Кронемус.

— Сто тридцать пять, — сказал Маглинус, пересчитывая людей. — Столько же, сколько было Посланников Чародея в самом начале.

— Но тогда мы шли всего лишь на соревнования, и для этого людей было достаточно, — вздохнул Эстальд. — А теперь нас снова столько же, но нам предстоит не бороться за приз, а восстанавливать все, что было разрушено.

— Не унывай, дружище! В конце концов, кто, если не мы? Как-нибудь отстроим.

Прошло еще несколько дней. Совершенно неожиданно на землю легли первые снежинки. Зима, похоже стремилась наверстать упущенное, заявляя о себе на два месяца раньше обычного.

— Кронемус — 5 миль, — вслух прочла Флиаманта надпись на припорошенном белыми хлопьями старинном каменном столбе. — Я помню его с тех пор, когда впервые ехала сюда.

Вскоре, несмотря на все старания природы, они стали обнаруживать следы великой битвы — снег еще не успел замести тысячи полуистлевших тел воинов. Насколько хватало глаз, земля была покрыта остатками вражеских шатров, рвов и частоколов, гигантскими воронками, обгоревшими остовами осадных орудий и сбитых механических драконов, тушами монстров Смаргелла и грозных грифонов.

Сквозь метель они не сразу увидели то, что осталось от городских укреплений. Яростный штурм обратил стены, башни и форпосты в одни сплошные груды обожженных камней, почти везде полностью уничтожил ров. Дальше все тоже превратилось в руины, лишь в центре города с трудом угадывались сквозь снегопад силуэты каких-то сооружений.

То, где раньше находились западные ворота Кронемуса, они смогли определить лишь по огоньку, мерцавшему в маленькой будке, наспех построенной из обломков подъемного моста — того самого, по которому проезжал Маглинус, отправляясь навстречу преследуемому врагом каравану Рогвейна.

— Стой! — раздался изнутри звонкий голос, когда шедший впереди Эстальд поравнялся с постройкой. — Пароль?

— Э-э-э… — замялся волшебник, которому этот голос показался странно знакомым. — Э-Эйдани? Эйдани Остренд, дочь Виндара, ты ли это?

— Сэр Нотхорн? — в следующий миг дверь домика заскрипела, и снаружи появилась высокая и тонкая, как тростинка, девушка с длинными волосами какого-то странного сероватого цвета и огромными карими глазами. Собеседница Эстальда казалась совсем юной — четырнадцать, от силы пятнадцать лет. Она куталась в старый плащ из грубой шерсти, который был ей явно велик, а шею стражницы закрывала белая повязка. На поясе у нее висел короткий меч, а в руке она держала волшебную палочку.

— Вы… Все… вернулись? — пораженно спросила она, оглядывая стощий за воротами отряд. — Тогда… З-здравстуйте!

— И тебе привет! Пусть и не все, но мы действительно вернулись!

— Кто это!? — раздался вдруг резкий окрик; из-за прикрытых снегом камней возникли несколько человек, вооруженных луками.

— Это — друзья, — ответила Эйдани. — Те, кто пришел с победой!

— Тогда отведи их в город, — улыбнулся немолодой воин с лицом, сплошь покрытым шрамами.

Они двинулись по улице, которая угадывалась лишь по протоптанной в снегу тропке. Все здания вокруг сровняло с землей, и лишь немногое напоминало о них — где-то торчал дверной косяк, где-то виднелись остатки каменного очага, где-то — одна-единственная колонна, теперь уже ничего не поддерживающая. Неоднократно им встречались остатки уродливых строений, по-видимому, сооруженных захватчиком. Теперь были разрушены и они.

Но тут и там можно было видеть признаки возвращения жизни — поднимался дым костров, стояли шалаши и палатки, слышалось ржание лошадей. Завидев процессию, жители, все исхудавшие и одетые в какие-то лохмотья, сразу начали сбегаться к дороге. Послышались крики радости — кто-то нашел своих пропавших родственников и друзей.

Эстальд хотел расспросить Эйдани о том, что здесь происходит, но девчонка так сгорала от нетерпения, желая услышать о приключениях мага и его друзей, что ему пришлось уступить. Он рассказал о начале своих похождений и дал клятвенное обещание вскоре продолжить историю, в обмен на рассказ о том, что случилось с беженцами, после того, как они покинули Кронемус.

— Это была я! — неожиданно воскликнула она, когда Эстальд упомянул о таинственном голосе, спасшем его и Маглинуса от вервольфов в лесу. — Я отправилась на разведку, и…

— Одна? — поразился маг. — Ну, ты отчаянная! А это, кстати, зачем? — спросил он, глядя на клинок на поясе юной волшебницы.

— Я учусь драться не только как маг, но и как воин, — ответила девушка. — Хочу быть такой же, как она! — Эйдани взглянула на Флиаманту.

— Будешь гораздо лучше, — уверила ее воительница.

— У тебя появилась первая ученица, — улыбнулся Эстальд.

— Я уже многое умею. Поэтому меня и поставили на этот пост, — похвасталась юная чародейка.

После этого она поведала о судьбе жителей Кронемуса. Они были вынуждены бросить все повозки и скрываться по лесам — на дорогах было слишком опасно. Вскоре их командир Хеллсанг Кирригон умер от лихорадки, на его место встал другой человек… Предводители беженцев сменялись так часто, что девушка уже и не помнила, как кого звали. Из трех детей последнего магистра предсказаний гильдии волшебников Кронемуса выжила только она одна — двое ее старших братьев, сильных, выносливых, умерли от голода на излете зимы. Конец войны немногие оставшиеся в живых встретили рассеянными по всему Фератонду, но едва впервые взошло солнце, как все они, как один, потянулись домой.

— Не забудьте, вы потом обещали рассказать все, что было с вами дальше, — напомнила она. — Жаль, что отец этого не слышит. Он бы точно записал все это, и получилась бы прекрасная книга.

— Зато он может гордиться тем, какую дочь он вырастил!

— И еще, я тут хотела попросить… — Эйдани немного засмущалась, но маг ободряюще кивнул, и она продолжила. — Знаю, воин не должен этого стыдиться, но… — С этими словами она сняла грубую повязку, и Эстальд, за время войны повидавший всякое, вздрогнул.

Шею девочки пересекал такой жуткий шрам, что непонятно было, как она вообще смогла выжить с такой раной.

— Чем это тебя так? — проговорил он.

— Каким-то заклятьем, — ответила девушка. — Оно же сделало мои волосы такими. Раньше они рыжими были.

— Надеюсь мерзавец, посмевший изуродовать такую красавицу, не остался безнаказанным, — сжал кулаки Струмир.

— Не остался, — кивнула Эйдани. — Сэр, Нотхорн, я знаю, вы очень талантливый колдун. Не могли бы вы…

— Разумеется, — ответил Эстальд, доставая свою исцарапанную и потертую волшебную палочку, полученную им еще в школе и прошедшую всю войну. — Звание магистра дружественного чародейства с меня пока никто не снимал, — с этими словами он взмахнул ею, и безобразный рубец начал исчезать на глазах. Вскоре кожа на шее дочери Виндара Остренда стала чистой и гладкой. — Теперь давай исправим волосы?

— Нет, пусть останутся как есть, — после небольшой паузы решила она. — Это даже интересно — не такие, как у всех.

— Но если вдруг надоест — обращайся, — кивнул волшебник. — Удачи тебе, Эйдани. Будешь самой красивой и самой храброй на свете, и о тебе напишут книгу еще лучше, чем та, которой, быть может, когда-нибудь удостоимся мы.

Тем временем добрались до главной площади. От знаменитых мостов над ней почти ничего не сохранилось. Около пары уцелевших опор громоздились обломки механизмов, оставшиеся от мастерской механических драконов. Тут и там виднелись осыпавшиеся входы в тоннели, прорытые мантикорами. Здания городских ремесленных цехов, таверны «Старый рыцарь» и ратуши лежали в руинах. Стена гильдии зияла бесчисленными проломами, большинство башен обстрелы укоротили вдвое.

— Ратуша вон там. Городского голову зовут сэр Хорнбори, — указала девочка. — Ну все, мне пора обратно на пост.

— Спасибо! И уж не тот ли это Хорнбори, в чьем саду мы в детстве воровали яблоки? — подмигнул Эстальд Маглинусу.

Гордое звание ратуши носила просторная палатка из необработанных звериных шкур. Рядом с ней горел большой костер, вокруг которого грелось не меньше двадцати человек. Судя по всему, это место было центром жизни возрождающегося города. Когда авангард отряда приблизился, навстречу им вышел высокий человек с окладистой бородой. Действительно, тот самый Хорнбори.

— Посмотрите! — обратился он к собравшимся. — Прибыли настоящие герои! Пусть даже некоторым из них в былые времена и приходилось от меня удирать! — добавил бородач, ухмыльнувшись.

— Герои-героями, но если бы не Вангерт, нас бы всех здесь не было, — заверил его Маглинус. — Вижу, непросто вам здесь приходится?

— Да, есть такое, — кивнул городской голова. — Когда огонь в небе вдруг погас, весь гарнизон, что здесь был, бросился кто куда, но перед этим они решили все здесь взорвать и сжечь. Вот только на главную башню сил не хватило — подпортили ее порядком, но свалить не смогли, а на вторую попытку не было уже ни времени, ни храбрости, — он кивнул в сторону главных зданий гильдии.

Действительно, лишь руины остались от Волшебной школы, рассыпались в прах Астральные башни, полностью потеряли свою первоначальную форму Магические палаты — только остатки стен, основания колонн и башен, груды камней, обнажившиеся во многих местах подземелья… Но вот Великая Башня была цела. Украшения, лепнина, статуи, барельефы, изящные галереи, бесчисленные малые купола и шпили были разбиты и обожжены, но мощные несущие стены выдержали.

— Банды уцелевших смаргелловых вояк и просто всяких лихих людей по-прежнему шастают по округе, так что приходится выставлять большую охрану. В первые дни самые отчаянные из них пытались пробраться в город и вывезти уцелевшее добро, но большую часть они даже до ворот не успели дотащить — вот, например, посмотрите — Хорнбори махнул рукой в сторону почти полностью занесенной снегом опрокинутой повозки в полусотне шагов от «ратуши». — Там такие сокровища лежат, что в былые времена пришлось бы приставлять к ним целый отряд стражников. А сейчас нет даже времени сложить их куда-нибудь. С теплой одеждой, едой и дровами здесь никакие самоцветы не сравнятся!

Хотя Эстальду не очень хотелось отходить от приятно согревающего костра, он все же подобрался поближе к разбитой телеге и слегка разгреб ногой снег. Под ним и впрямь оказались самые настоящие сокровища. Эстальд поднял с земли и хорошенько отряхнул большую серебряную лампу, покрытую искуснейшей гравировкой. Это была самая настоящая свидетельница истории — именно она висела в кабинете Таламанда на самом верху Великой Башни. При ее свете мудрый канцлер думал, размышлял, что-то писал долгими одинокими вечерами…

Ночь провели в шалашах и палатках — вповалку на грудах тряпья и соломы. Наутро снегопад прекратился, и выглянуло солнце, окрасив золотом заснеженные холмы и поля, от чего белое покрывало сразу начало таять. Стражник ударил молотком в подвешенный у ратуши железный брусок, выполнявший роль колокола. Многие еще не успели пробудиться, услышав привычный сигнал к подъему, как звон прозвучал уже трижды. Как и в былые времена, это был призыв всем идти на главную площадь.

До войны, когда весь город собирался перед ратушей, народ занимал все прилегающие улицы и переулки, залезал на крыши и карнизы, смотрел из окон, а маги традиционно располагались на укреплениях гильдии. Теперь же все население Кронемуса показалось жалкой кучкой людей, столпившихся посреди огромного пустого пространства. Когда стало ясно, что ждать больше некого, сэр Хорнбори взобрался на остаток рухнувшей стены, жестом призвал всех к тишине и прокашлялся.

— Я собрал вас здесь, — начал он, — потому что каждый день слышал от людей одно и тоже — все не может продолжаться так, как было уже тринадцать лет. Мизенхейму и его народу нужен король, который будет править верой и правдой! Династия Ностергерн давно истреблена вплоть до самых дальних родственников, все остальные, кто мог претендовать на престол королевства, также погибли. Поэтому нам остается одно — выбрать короля самим! Скажите, кто достоин править вами? Пусть ответят все и каждый!

Площадь замолкла. Никому из собравшихся не приходилось принимать в своей жизни столь важного решения. Никто даже не перешептывался и не переглядывался. И тут кто-то в задних рядах негромко произнес имя Маглинуса Кандланта. За ним его повторил второй, третий. Сначала тихо, но с каждым мгновением все громче и громче это имя передавалось из уст в уста и наконец оно зазвучало над всей толпой. Несколько смущенный рыцарь поднялся на возвышение.

— Я принимаю вашу просьбу, о добрые жители Кронемуса и Мизенхейма! — ответил Маглинус. — Благодарю вас за этот выбор и постараюсь не обмануть возложенных на меня надежд. Я постараюсь сделать так, чтобы наша страна была восстановлена из руин, ну а дальше… Кто знает, быть может, когда-нибудь Фератонд вновь объединится в своих исконных границах и станет столь же великим, как и при древних королях? Но этого я обещать не буду. Но, все равно, клянусь, что сделаю все для общего блага, — закончил он.

Ответом ему стало троекратное ура.

— Ваше величество, вы предпочтете провести церемонию коронации сейчас, но более простую, или позже, но согласно всем традициям, когда появится такая возможность? — спросил городской губернатор.

— Не надо ничего, — ответил рыцарь. — Нам предстоит сделать слишком многое, чтобы тратить на это время и силы.

Но Хорнбори и остальные настояли, и церемония, пусть и короткая, состоялась. Корону, державу и скипетр нашли в одной из брошенных врагом повозок с награбленным, а вот гробница Эксара Сурового, основателя Кронемуса и первого короля города и сопредельных земель, на которой традиционно приносили клятву все восходящие на престол монархи, была полностью уничтожена, поэтому свой обет Маглинус Первый Кандлант принес на развалинах главных городских ворот, где развернулась последняя битва за город, и где пал Эсельсиор Флиппарус. После этого все преклонили колени перед новым сюзереном.

— Каким будет ваш первый приказ, ваше величество? — спросил Эстальд, когда торжества закончились.

— Для старых друзей — никаких «вы», «величеств» и всего остального, — усмехнулся Маглинус. — А если серьезно, то, каким ни был наш новый мир, воины и маги здесь точно понадобятся. Поэтому я назначаю тебя новым верховным канцлером гильдии волшебников, а Струмира — командором рыцарского ордена. И Хорнбори — тоже достойный человек. Думаю, он станет моим советником.

— Что ж, спасибо за доверие, друг, — ответил волшебник. — Сделаю все, что смогу, хотя не уверен, что всей моей жизни хватит на то, чтобы вернуть гильдии ее былое величие. С другой стороны, как ты сам сказал — кто, если не мы?

— Учитывая то, каким город был раньше и каким стал теперь, я понимаю, что доверил тебе очень непростую миссию, — сказал Маглинус. — Сколько же надо сделать… Но — таков уж наш удел. Итак, с чего начнем?

* * *

Первыми тремя магистрами Эстальд назначил Греймунда, Рендаля и Бальдуса. По традиции, в высшем волшебном совете, помимо канцлера, должно было быть двенадцать человек, однако, учитывая, что сейчас численность чародеев в Кронемусе сократилась с более чем тысячи до неполных пяти десятков, было решено, что пока этого достаточно.

В последующие дни работа на развалинах города кипела, несмотря на промозглую погоду. На родное пепелище продолжали возвращаться люди. Все ярче горели костры, громче стучали молотки и скрипели лопаты. Жители очищали город от мусора, рубили деревья в окрестных лесах и везли их на стройку. Груды обломков, оставшиеся на месте большинства строений, вновь шли в дело.

Несколько дней спустя прошла еще одна церемония — свадьба нового короля и леди Эльдимены. Весь город вновь собрался на площади. Тучи разошлись, и небо озарило россыпью ярких звезд, которые, как заметил Греймунд, были в тысячу раз прекраснее самых дорогих одежд, украшений и балдахинов — всего того, без чего в этот день пришлось обойтись.

— Теперь у нас есть не только благородный король, но и прекрасная королева, — заметил Рендаль после того, как Маглинуса и Эльдимену объявили мужем и женой.

Трудно было назвать пиром то, что состоялось в ту ночь в Кронемусе — ведь не было ни яств, ни изысканных вин; зато приглашены были все и каждый, и над озаренной факелами площадью, пусть и не из уст шутов и менестрелей, звучали радостные песни и веселые шутки.

— Вот и первая свадьба, — сказал Бальдус. — И я даже догадываюсь, какая будет следующей, — и он заговорщически подмигнул Эстальду и Флиаманте.

Волшебник задумался. С самого возвращения в Кронемус он видел, что с девушкой происходит что-то странное. С каждым днем она становилась все более и более печальной, практически не разговаривала, подолгу где-то пропадала. Временами ему казалось, что она хочет ему что-то сказать, но никак не решается это сделать. Так было и сейчас.

— Флиаманта, — шепнул он ей на ухо. — После всего, что мы пережили, ты можешь полностью мне довериться. Скажи мне, что произошло. Клянусь, что бы ни было, я все пойму.

— Давай отойдем ненадолго, — ответила она.

Они покинули площадь и сквозь один из многочисленных проломов прошли на территорию гильдии. Веселые голоса и смех с площади здесь были едва слышны, и свет факелов также не достигал этого места. Полуразрушенные здания гильдии нависали над ними темными молчаливыми громадами.

— Помнишь, именно здесь мы впервые встретились, — сказал Эстальд.

— Помню, — проговорила воительница. — И мне очень жаль, но здесь же мы должны расстаться…

— Но почему? — маг ощутил, как земля уходит у него из-под ног. — Я люблю тебя больше жизни! И я мечтал, что после войны мы, наконец, будем вместе…

— Я тоже хотела этого больше всего на свете, но… Я вижу столько людей, которые, несмотря на все пережитое, вернулись, чтобы возрождать их родной дом. И я понимаю, что не могу бросить свой. Когда я покидала Орадейн, я оставила на Прощальном Камне клятву, что никогда не забуду свою Родину. Я не могу отречься от этих слов. А волшебные силы, которые я обрела, должны помочь мне.

— Если бы меня чуть раньше спросили, готов ли я отправиться с тобой, я бы, не раздумывая, ответил, что да — хоть в Орадейн, хоть на край света, но теперь… Я тоже не могу бросить все. Эх, доведется ли нам когда-нибудь…

— Судьба в наших руках — теперь я знаю это точно. Быть может, сейчас нам нужно расстаться, но на свете нет ничего невозможного. А это значит, что наши мечты сбудутся, надо только верить.

— И все-таки я полагаю, что ты делаешь ошибку.

— Мы не прощаемся навсегда, поверь мне.

Эстальд тяжело вздохнул. Жизнь теряла смысл. Совсем рядом пировали и веселились его друзья, но они словно оказались для него в другом мире. Наконец, он с трудом смог совладать с собой.

— Когда ты намерена ехать? — спросил он, пытаясь говорить так, словно речь шла об обычной краткой отлучке; при этом маг понимал, что все, что творится у него на душе, ясно отражается в его глазах. — Сейчас в Кронемусе не хватает буквально всего, и может потребоваться время, чтобы найти для тебя хорошего коня, припасы, снаряжение.

— Не стоит. В пути я сама смогу о себе позаботиться, а потому отправлюсь прямо сейчас.

Девушка уже хотела повернуться, но Эстальд порывисто схватил ее за руку.

— Постой… Останься хотя бы на эту ночь…

* * *

До самого утра никто не видел их двоих. Потом волшебник появился в гильдии, чтобы объявить об открытии волшебной школы. Теперь все ее ученики, имеющие желание и способности, могли заниматься и воинским искусством. Первой на урок, проходивший в большой потрепанной палатке, установленной рядом с «ратушей», прибежала бойкая Эйдани.

Эстальд стоял на уцелевшем участке стены гильдии и оглядывался вокруг. Везде кипела работа. На площади люди разбирали завалы из камней и засыпали ямы. Там же в больших котлах, раньше использовавшихся для обороны, варили похлебку. Поблизости звенели мечи тренирующихся новобранцев, с которыми спорили несколько кузнечных молотов. Из палатки, где расположилась магическая школа, слышались бодро выкрикиваемые заклятья, а Хорнбори у главного костра раздавал людям какие-то приказы. Словом, жизнь вокруг Эстальда просто бурлила. Но чего-то в ней теперь не доставало…

Эпилог. Не все так просто

Прошел без малого год. Свое первое мирное лето Кронемус встречал одетый в строительные леса под скрип и скрежет механизмов, стук и звон всевозможных инструментов, запах строительного раствора и свежеспиленного дерева. Там, где посреди осени 14531 года друзья застали лишь прикрытые снегом ямы и кучи обломков, теперь поднимались стены, мостились улицы, рылись колодцы. Особое внимание уделялось восстановлению укреплений. Конечно, для возвращения былого величия требовались еще годы, а может и десятилетия, но людей, видевших результаты своего труда, не пугало даже это.

Бремя власти оказалось для друзей непростым — больше не у кого было спросить мудрого совета, принимая очередное важное решение, но разговаривая с простыми людьми (а это регулярно делали и король, и канцлер), они понимали, что их правление приносит свои плоды.

Население города росло, увеличивалась численность нового войска и рыцарского ордена, которые восстанавливал Струмир. Количество магов в гильдии превысило полторы сотни человек, и Эстальду потребовалось назначить еще четырех магистров. В Школу магии набирали новых учеников.

Эйдани, которой к тому времени исполнилось шестнадцать лет, закончила свое обучение и была отправлена Эстальдом в один из летучих отрядов, боровшихся с уцелевшими темными магами, то и дело объявлявшимися в округе. Уже скоро слухи о ее храбрости и красоте (в том числе и о необыкновенных волосах цвета сумеречного неба) разлетелись далеко за пределы Кронемуса.

К сожалению, посреди зимы, не успев дождаться исполнения многих своих планов, ушел из жизни Хорнбори. Королевского советника с почестями похоронили на центральном кладбище города.

* * *

Этот день в середине лета 14532 года стал великим праздником для Кронемуса и всего Мизенхейма. 15 июля у Маглинуса и Эльдимены родился сын, которого назвали Мейденир.

В честь этого великого события на главной площади был дан пышный пир, воины и маги прошли торжественным парадом по главной улице, а на зеленой равнине под вновь растущими городскими стенами был устроен рыцарский турнир. На торжества пришли не только жители Кронемуса и его окрестностей, но и гости из других стран и городов, со многими из которых друзья еще недавно сражались плечом к плечу.

Вместе с людьми, эльфами и гномами в город стекались вести со всех концов Нолдерхейма.

С варварами, гоблинами и орками Запада большинство соседних королевств заключили мир, хотя уже сейчас было ясно, что он будет шатким. Недавно бившиеся за Смаргелла народы начали постепенно расселяться по Краданским степям, Осклизлым топям, южной части Земель Тусклого Солнца и пригодным для жизни участкам Гибельных песков. Так как воды Нового моря немного отступили, обнажив северную часть Страны вечной ночи, некоторые предпочли вернуться туда.

Зиндерхельц основал свою гильдию магов, но заявил, что не планирует вступать в Орден Вармонгера. Одновременно с этим о своем выходе из союза объявили Нортанданэа, Финдеус, Бламоден и Хиаманд, недовольные тем, что на соревнованиях 14530 года всем им достались далеко не самые лучшие места. Судя по всему, братство магических гильдий осталось в старом мире вместе с еще множеством его традиций.

— Быть может, это и хорошо, — сказал Рендаль. — Всегда говорилось, что Орден призван сплачивать волшебников, но разве мы не делали обратного, расставляя всех по местам и объявляя одних лучшими, а других — худшими?

Эльфы Халадриона, Вальдленна и Сагарота задумали восстановить древнюю дорогу, соединявшую три эти царства. Правда, пока грандиозный замысел родил больше споров, чем практических дел.

Данерин выражал серьезное беспокойство тем, что Терлис, взошедший на престол княжества Волтерейт, решил основать новую столицу этой земли, Вейсгорн, слишком близко от них — на неприступных Серебряных высотах в предгорьях Динхара. По слухам, для помощи в строительстве укреплений были наняты даже гномы-архитекторы из Зиндорианда.

Впрочем, в самих Железных горах главным событием стало не это, а возвращение Даркхейвена, отбитого у варваров недавней весной. А поскольку сто с лишним лет под пятой завоевателей не пошли на пользу городу в Подзвездных горах, сделать предстояло очень многое. Немало восстановить требовалось и в самом Норденбурге, особенно в знаменитых Мглистых гротах, где во время осады подземного царства кипели самые жестокие сражения.

Мелкие стычки между местными сеньорами происходили на юге Аригандии. Обеспокоенный этим, король Виндальв Первый во главе пятитысячного войска вышел из Додриата наводить порядок.

В Меланроте до сих пор не могли выбрать нового канцлера гильдии, а значит, и правителя города. По меланротским законам этот титул передавался от отца к сыну, но у Флоритэйла было две дочери. Да и других желающих заполучить перстень с изображением летучей мыши, являвшийся главным символом власти в Меланроте, оказалось немало. Потому в плетущихся вокруг него интригах не вполне разбирались даже некоторое их участники.

Забытое уже сочетание «Северная Лига» вновь зазвучало, рождая в сердцах многих сильную тревогу. Могущественный вождь по имени Анданорт сумел объединить в союз такие разные и далекие друг от друга города, как Сирринор, Готмунд, Хазмоланд, Дорденус и Каствелд. Причем, судя по всему, одним севером его интересы не ограничивались. По рассказам некоторых гостей, он уже направил своих гонцов к гномам Ортрунхейма и даже в далекие Синфарус и Торл. «Неужели снова будет война?» — задавались вопросом многие, слыша подобные вести.

Радостные и печальные, тревожные и обнадеживающие, новости стекались в Кронемус отовсюду. И лишь об одном месте ни разу не слышал никто. Слишком далек был Орадейн от всех путей, и слишком плотным было окружавшее его кольцо угроз, многие из которых не миновали даже с окончанием войны. Сколько Эстальд ни спрашивал об этом городе гостей праздника, они лишь пожимали плечами.

* * *

После нескольких дней радости и веселья Кронемус возвращался к своей многотрудной жизни. Утром 21 июля Эстальд вышел к Западным воротам, чтобы проводить последних покидающих город послов. Прощаясь с канцлером, всадники проезжали по новому подъемному мосту через еще не до конца вырытый ров и устремлялись вдаль, поднимая тучи дорожной пыли.

Эстальд поднялся на леса, опутывавшие строящуюся надвратную башню, и глянул вслед десятку удаляющихся черных точек. Как вдруг из-за горизонта возникла еще одна, двигавшаяся не от города, а к нему. Всадник летел быстро, и вскоре он уже разглядел блеск кольчуги и цвета его герба — белый, синий, серебряный и золотой.

Маг почувствовал, как его сердце бьется быстрее. Неужели… Но гонец приблизился еще, и оказалось, что это какой-то не знакомый ему юноша. Но он носил герб Орадейна — а значит, возможно…

— Послание для Эстальда Нотхорна, — объявил он, подъезжая.

Дрожащими от волнения руками он развернул переданный гонцом свиток пергамента. Да — это был Ее почерк!

«Каждый день и каждый миг я думаю о тебе, Эстальд. Порой лишь эти мысли помогают мне держаться и преодолевать все те испытания, которые выпали мне и той маленькой горстке людей, что вернулась на развалины Орадейна, чтобы восстановить его. Вновь одни, вновь без надежды на чью-либо помощь — как наши отцы и деды, четыреста лет тому назад. Но я верю, что у нас получится, и когда-нибудь мы сможем быть вместе, чтобы больше никогда не расставаться. Не все так просто, но разве нам вообще что-то давалось легко? Я верю, что мы сможем, и знаю, что в это веришь и ты. Я люблю и всегда буду любить только тебя.

Флиаманта».

Эстальд множество раз перечитал это короткое письмо, потом сел писать ответ. Трепетное пламя свечи лишь слегка рассеивало полумрак маленькой комнаты, служившей канцлеру кабинетом.

Письмо мага возлюбленной оказалось куда длиннее, и в каждое слово он стремился вложить всю свою любовь, всю тоску и всю мечту о новой встрече. Закончив, он запечатал свиток и передал его гонцу из Орадейна, который собирался покидать город вечером того же дня.

Он вышел провожать его к воротам.

— Удачи! — сказал ему Эстальд.

— И вам, милорд! — с этими словами юноша пришпорил коня.

— Ты права, Флиаманта, не все так просто. Но для нас с тобой нет ничего невозможного, — думал волшебник, глядя вслед гонцу, летящему навстречу алому закату. — Быть может, для кого-то эта история и заканчивается, но не для нас.

КОНЕЦ.