– Конечно, она знает, что он мертв. Дилани просто создала собственную реальность. Такое случается. Когда человек переносит много стрессовых ситуаций за относительно короткий период времени, он может создать более спокойную реальность, часто возвращаясь к моменту как раз перед тем, как началось все плохое. В ближайшие несколько дней нам придется хорошенько присматривать за ней. Мы можем делать это по очереди. Кроме того, до тех пор, пока не будет пойман этот парень, наверное, лучше, чтобы с ней постоянно кто-то был. – Мэтт стоял у дверей с Лукасом, с Фиби и Мейси. Он совершенно не умеет говорить шепотом. Дилани слышала каждое слово.

– Мы очень ценим твою помощь, Лукас. – Фиби рассеянно накручивала на палец прядь волос.

– Я не мог поступить иначе. И поскольку это я нашел ее, я чувствую свою ответственность и должен присмотреть за ней сегодня ночью.

И каждой ночью.

Он хотел заботиться о ней. Он бы сделал все, что угодно, лишь бы только ей больше ничто не могло причинить боль ни сейчас, ни потом.

– Присмотри за ней, Люк. Это же моя старшая сестра. Она у меня одна такая. Это моя поддержка во всем.

– И моя лучшая подруга, – добавила Мейси. Лукас попрощался и закрыл дверь. Он направился в спальню и лицом к лицу столкнулся с Дилани.

– Ты же должна была лежать. Отдыхать.

– Я не устала. И потом, как я могу отдыхать, когда люди, которых я люблю больше всех в своей жизни, всерьез обсуждают, не сошла ли я с ума?

От ее слов сердце Лукаса учащенно забилось.

«Люди, которых я люблю больше всех в своей жизни».

Он искал в ее глазах какое-то доказательство, что она и его включает в категорию таких людей. Конечно, он мог бы спросить прямо. Но не прозвучало бы это примитивно? «Ты меня любишь?» И поставить галочку рядом с «да». Но он так отчаянно хотел услышать, что она любит его. Потому что Лукас любил ее.

Вот оно. Он любит ее. Он не мог бы сказать, как или когда это случилось. Это могло быть в тот раз, когда он впервые посмотрел на нее, танцующую на ярко освещенной сцене бара. Или, может быть, это было, когда она отвергла его. Такое было у него впервые. Или в тот раз, когда он увидел ее разговаривающей с девочками в клубе. Они смотрели на нее, будто она была самой прекрасной женщиной в мире, и именно такой она и была. Не из-за ее лица или тела, а потому что и она смотрела на них так, будто это они были самыми прекрасными в мире.

– Я хотела сказать… – начала Дилани.

Лукас не хотел слышать ее объяснений. Ему хотелось верить, что она чувствует к нему то же самое, что он чувствует к ней. Поэтому он заговорил, не давая ей продолжить:

– Дилани, никто не считает, что ты сошла с ума. Мэтт говорит, что это классический случай посттравматического расстройства. За последние пару недель тебе пришлось слишком многое перенести. Твой мозг просто так реагирует на это.

– Ломается под давлением?

Лукас покачал головой:

– Нет, не так. Но… Дилани… ведь Джей-Ди мертв. – Лукас старался как можно осторожнее подбирать слова.

– Ты не понимаешь. Я знаю, что это был не Джей-Ди, но это был кто-то, кто очень хотел, чтобы я подумала, что это Джей-Ди. Он даже использовал тот же одеколон, что и Джей-Ди.

– Может быть, это просто совпадение.

– Нуда, наш обычный грабитель никогда не забывает плеснуть на себя одеколоном, который стоит по сто тридцать долларов за унцию, перед долгой и трудной ночной сменой. – Дилани резко повернулась и пошла в спальню.

Лукас мысленно застонал. Он не хотел, чтобы она лежала в его постели. Нет, правильнее сказать, он, безусловно, хотел, чтобы она была в его постели, и именно по этой же причине он не хотел этого. Ей пришлось пройти через самое страшное, что может пережить человек, а теперь, глядя, как она входит в его спальню, он мог думать только о том, как внести ее туда и заниматься с ней любовью всю ночь напролет. Его пах напрягся. Да, это будет чертовски длинная ночь.

– Дилани, – позвал он, догнав ее.

– Знаешь что? Почему бы тебе просто не оставить меня в покое? Если ты думаешь, что я идиотка, которая не знает, где верх…

– Ты знаешь, что я ничего подобного о тебе не думаю.

– Нет, Лукас, я не знаю, что ты думаешь обо мне. Я даже не знаю, что я делаю здесь.

– Тебе нельзя возвращаться домой, пока не найдут того, кто напал на тебя, и не посадят его за решетку. Что же до того, как я отношусь к тебе… – Лукас изо всех сил пытался подобрать слова. Ведь он никогда в жизни не подходил к тому, чтобы сказать женщине, что она ему нравится, тем более что он любит ее. Он взъерошил рукой волосы и растерянно вздохнул. Потом, заметив страх и тревогу в шоколадных глазах Дилани, он сдался. Растаял. Он наклонился и прижал свои губы к ее губам, жадно целуя ее, пока она не начала отвечать ему. Их языки танцевали, как два любовника, обнимающиеся в последний раз. Где бы он ни прикасался к ней, где бы ни ласкал, он находил ее кожу шелковисто-гладкой и горячей. Они скользили друг по другу руками, исследовали друг друга, утешали друг друга. Лукас понял, что пропал. Никогда и ничего во всей жизни он не желал так сильно, как сейчас эту женщину.

На мгновение он отстранился. Дилани посмотрела на него, задыхаясь.

– Что… что это было? – смогла она наконец спросить.

– Это то, что я чувствую к тебе, – ответил он.

– О, – выдохнула она.

Лукас попытался оценить реакцию Дилани. Он излил все свое сердце и душу в этом поцелуе, а она не сказала ничего, кроме какого-то «о». Он мысленно дал себе пинка под зад за то, что оказался таким болваном.

Он неловко кашлянул.

– Тебе кажется, что кто-то пытается обмануть тебя, и я тебе верю. Но хотелось бы понять, зачем ему это нужно. Ведь если нападавший пришел сегодня к тебе домой, чтобы убить тебя, зачем ему беспокоиться о том, чтобы перед смертью ты чувствовала запах одеколона Джей-Ди?

– Что, если он считает меня виноватой в смерти Джей-Ди? Может быть, это кто-то из тех сумасшедших, которые думают, что осуществляют божью кару, убивая убийцу.

– Но ты не убивала Джей-Ди, – напомнил ей Лукас.

– Верно, там был какой-то вооруженный бандит. Ты знаешь, что я не убивала его, и я знаю, что не убивала Джей-Ди, но давай смотреть в лицо фактам. Я была там. Меня допрашивали. И с точки зрения всего остального мира у меня больше мотивов, чем у кого-либо другого. Если кто-то хочет получить награду за уничтожение убийцы Джей-Ди, я буду первой в его списке.

Лукас вздохнул.

– Давай больше не будем говорить об этом. Сегодня я мог потерять тебя, и это пугает меня. – Только когда Лукас произнес эти слова, он до конца осознал их реальность, их серьезность. Он мог потерять Дилани, и она так никогда и не узнала бы, что в действительностион к ней чувствует. Лукас подумал об их поцелуе. В этом поцелуе было что-то такое… – Волков бояться – в лес не ходить, – буркнул он себе под нос.

– Что?

Его тон стал сверхсерьезным. Он поднял лицо Дилани, так что их глаза встретились.

– Я сейчас скажу тебе то, что должен был сказать уже несколько недель назад.

Дилани ждала, ее глаза становились все шире.

– Я схожу по тебе с ума, Дилани. Думаю, это началось с того дня, когда я впервые увидел тебя. А я, как ты хорошо знаешь, не из тех безнадежных романтиков, которые влюбляются с первого взгляда. Но в тебе есть что-то, что я не могу преодолеть. Что я не хочу преодолевать. – А потом он сказал это: – Я люблю тебя.

Дилани чувствовала, как слезы крупными каплями катятся по ее щекам.

– Ты плачешь? Черт! Это неправильно! Это все неправильно. Развод, потом Джей-Ди, а теперь это нападение. Извини, я все время влезаю не вовремя.

Дилани замотала головой:

– Я плачу не потому, что расстроена. Я плачу, потому что я счастлива.

– Счастлива?

– Я тоже люблю тебя, Лукас. И знаю, что люблю тебя с самой первой нашей встречи.

Лукас облегченно вздохнул и коснулся губами ее губ.

– Боже, скажи, что это правда, – прошептал он в ее губы.

– Правда. Каждое слово.

Он накрыл губами рот Дилани и притянул ее к себе. Каждая унция крови в его теле, казалось, вздымалась волной и собиралась в одной центральной точке под его ремнем. На мгновение он забыл, через какое испытание ей пришлось пройти совсем недавно.

– Прости. – Он расслабил объятия.

– Не извиняйся. Я тоже хочу этого.

– Ты уверена? Ведь тебе так досталось сегодня.

Взгляд Дилани упал на его руки. Они были сжаты в кулаки так крепко, что побелели костяшки пальцев, и она поняла, что он изо всех сил старается не дать своим рукам исследовать ее тело. Но она хотела, чтобы он это делал. Медленно ласкал каждый дюйм, заставляя ее стонать, заставляя ее кричать.

Дилани стала медленно расстегивать свою рубашку, глядя, как Лукас неотрывно следит за каждой пуговицей, которую она выталкивает через петлю. Дилани чувствовала все большую уверенность в своих силах оттого, что он не может оторвать взгляд даже от такого незначительного действия. Это напомнило ей тот первый раз, когда они были вместе. Тогда Лукас смотрел, как она раздевается перед ним в клубе, и его глаза были затуманены вожделением и желанием, так же как сейчас. Но сейчас в них было и что-то новое.

Она оттолкнула его назад, к кровати.

– Я буду танцевать для тебя.

Единственная музыка, которая была нужна Дилани, – это какофония сверчков снаружи и жужжание потолочного вентилятора над головой.

Она не просто снимала с себя одежду, она снимала с себя покровы, которые носила столько долгих лет. Она хотела, чтобы Лукас увидел ее всю, потому что под его взглядом она чувствовала себя не трофеем, а сокровищем. Она расстегнула последнюю пуговицу и уронила рубашку на пол.

Ее движения были плавными и медлительными, когда она расстегивала крючки бюстгальтера и снимала трусики. Она провела указательным пальцем от подбородка вниз, между грудей, вокруг пупка и остановилась совсем близко от самого интимного места.

Лукас сидел неподвижно, словно загипнотизированный ее танцем. Дилани села верхом к нему на колени и, все еще слегка раскачиваясь, медленно занялась пуговицами его рубашки. Она распахнула рубашку и пробежала пальцами вниз по его груди. Его кожа горела так сильно, что можно было подумать, будто он в лихорадке.

Кончики пальцев Дилани двигались все ниже и ниже. В тот момент, когда они достигли застежки его джинсов, холодные как лед руки Лукаса поймали их.

– Ты уверена? – снова спросил он.

Дилани наклонилась к нему и пробежала поцелуями по его шее.

– Я никогда не была более уверена. Никогда.

Лукас перестал дышать. Он поддался своему желанию, и вдруг его руки оказались везде. Но на этот раз он двигался медленнее, наслаждаясь ощущением каждого изгиба ее тела. Он целовал Дилани и прижимал все сильнее к своим коленям, даже не заметив, когда лишился оставшейся одежды. Немного приподняв Дилани, он повернул ее, занял позицию между ее ног и погрузился в нее глубже, чем оба они могли представить.

Лукас погружался в нее снова и снова. Сильно, но без безумного неистовства первого раза, когда они занимались сексом. Даже не совсем осознавая происходящее, он замечал каждое движение Дилани, каждый вдох, который она делала и который забывала сделать. Даже несмотря на то что он не помнил, чтобы когда-либо так долго обходился без секса, Лукас не хотел спешить к главному финалу. Каждое погружение в шелковистый жар ее тела было изысканным наслаждением. Он хотел, чтобы это никогда не кончалось.

Чем больше он ждал ее, смотрел на нее, тем труднее ему становилось сохранять контроль над собой. Лукас чувствовал, что не может больше сдерживаться, когда она стала всхлипывать и стонать, а потом наконец закричала. Еще несколько секунд – и он оставил последние попытки контролировать себя.

Это был лучший секс в его жизни, потому что в первый раз это был не только секс. Впервые в жизни Лукас Черч познал любовь.