Над рекой тянулась кипарисовая аллея, по этой аллее и двигались быстро наши путешественники. В воздухе слышался шум водопада. В сумерках холмы поднимались, словно великаны; их вершины на фоне звездного неба навевали воспоминания о далеком прошлом, о крепостях, замках и кровавых стычках возле них.
По аллее метнулся светляк, и Вася, взмахнув руками, схватил его. Сбитый светлячок продолжал светиться, и его фосфорическое пламя то затухало, то разгоралось. Путешественники заглядывали Васе в ладони.
- Дай мне, - попросила Зоя.
- А что ты с ним будешь делать? - спросил Марко. - Лучше мне дай, я его заберу домой.
- О-о, этого добра успеешь еще сам наловить, - сказал врач.
Вася взял светляка двумя пальцами и поднял вверх, чтобы лучше рассмотреть.
- На одну секунду, - попросил Шарль, протягивая руку к светляку.
Вася отдал его Шарлю. Тот взял светлячка и, наклонившись к Зое, сунул его ей в волосы.
- Ой, что ты делаешь? - испуганно крикнула девочка.
- Глупенькая, я же тебя украшаю, он горит у тебя на голове, словно звездочка, словно драгоценное
украшение.
Зоя успокоилась. В это время Марко тоже поймал светлячка и посадил себе на сорочку.
- Марко, дай мне светляка, - попросила девочка.
- И этого тебе? Нет!
Справа за кипарисами замерцали десятки огоньков. Они то появлялись, то исчезали.
- Огненные мотыльки!-крикнул Вася. - Пойдемте ловить их.
Он первым поймал двух светлячков, принес и тоже украсил ими Зоину голову. Теперь мальчики соревновались, ловя светлячков и засыпая ими девочку, сажали их ей не только на голову, но и на платье, на руки, а Марко положил двух на тапочки.
Они подошли к водопаду. Это был искусственный водопад, приводивший в движение маленькую электростанцию. С высоты шести-восьми метров падала вода небольшой речки Псху. По маленькому мостику можно было пройти над местом падения воды и очутиться почти над серединой водопада.
Постояв там несколько минут, все перебрались назад на дорожку, которая углублялась в ущелье между деревьями, растущими над речкой и на кручах ущелья.
- Михаил Фритиофович, - обратился к врачу Шарль, -как вы догадываетесь, куда нам идти?
- А я, друзья мои, когда-то отдыхал в этой местности и веду вас, вспоминая свои прогулки. Сейчас мы повернем на одну тропку, которая была когда-то и, наверное, и теперь есть. Мы пройдем по интересным местам.
Гансен повернул направо и пошел вверх по склону. Путешественники один за другим шли за ним, растянувшись цепочкой. Склон был крутой, и Шарль в нескольких местах помог Зое, а Вася - Марко, хотя он и возмущался и доказывал, что лазает как барс.
Если бы не ясный лунный свет, то наши путешественники, наверное, не смогли бы выбраться на широкую тропинку, которая проходила значительно выше речки и исчезала в неизвестном направлении среди кустов. Михаил Фритиофович отдышался, обратил внимание ребят на чудесный вид Иверской горы, которая возникла перед ними с генуэзскими руинами па самом верху, и повел их дальше уже по ровной тропинке. Шли медленно, но достаточно шумной гурьбой, то споря, то выкрикивая свои впечатления.
Врач остановился около входа в пещеру. Из черной пасти, открывшейся перед ним в скале, выбегал ручеек.
- Ну, пойдемте, в эту пещеру, - предложил Михаил Фритиофович.
- А мне страшно, - призналась Зоя.
- Я тебя за руку буду держать, - подбадривал ее Шарль.
Михаил Фритиофович вошел в пещеру первым и зажег спичку. При этом свете наши путешественники разглядели узкий туннель с низким потолком. По дну пробегала речка, а рядом с водой шел цементированный выступ, по которому можно было осторожно пройти. Холодный сквозняк повеял на путешественников. Зоя съежилась и, затаив дыхание, шла за Шарлем, который крепко держал ее за руку. Вася шел последним и. быстро наклонившись, шлепнул рукой по воде. Зоя вздрогнула от этого звука. Все на секунду остановились.
- Что это? - спросила девушка.
- Рыба плеснула, - ответил Вася.
- Это, наверное, ты сам, - недоверчиво сказал Марко.
- Не балуйтесь, - строго промолвил врач. - Идемте быстрей, а то, чего доброго, еще простудимся здесь.
Туннель был небольшой. Еще несколько шагов - и они вышли из темноты. Вася выходил последним. Переступив порог туннеля, он услышал позади плеск, сходный с тем, какой он сам раньше произвел. Паренек прислушался, но в туннеле уже была тишина. Он ничего не сказал и присоединился к товарищам.
За те полминуты, которые путешественники пробыли в туннеле, они получили настоящее удовольствие. Сейчас они стояли в глубокой долине. По камням бежала речка, и лунный свет мерцал на ее поверхности. Повсюду в густых зарослях мигали огоньки светлячков, словно манили к себе. Недалеко в кустах защебетала птица. Ни одного человека не было видно поблизости. Ночь вступила в свои права, и луна стелила по земле длинные тени деревьев.
Друзья начали спускаться к речке. Приблизившись, они услышали журчанье воды меж камней и перешли по узкому мостику на другой берег. Здесь среди деревьев была прогалина, покрытая высокой травой, бледной от росы и лунного света. Вокруг было так величественно и тихо, что все стояли молча, вслушиваясь в ночные звуки, вглядываясь в темные неподвижные силуэты и густые тени между деревьями.
Вдруг все вздрогнули. На горе среди деревьев, где-то в той стороне, откуда они шли, послышалось пение.
Песня медленно выплывала из темноты, окутывавшей склон, плыла над речкой, между деревьями и, казалось, поднималась к луне. Песня была звонкая и торжественная, легкая и спокойная. Она говорила о красоте и счастье, об отваге и радости, она шла из самого сердца.
Михаил Фритиофович сел на камень. Молодежь тоже примостилась около него. Только Вася стоял неподвижно. Он смотрел перед собой, искал взглядом певицу и, не видя никого, закрыл глаза. Он вслушивался в эти звуки, исполненный желания разобрать слова. Но не понял ни одного слова. Однако ему казалось, что эту мелодию он слышал как будто не впервые. Он наклонил голову с закрытыми глазами. Песня стала печальной, словно на ее звуках летела трагедия человеческого сердца, неведомая до сих пор боль и печаль касалась его. В кустах затих соловей, исчезли огненные мотыльки. Казалось, даже луна остановилась, слушая эту песню. Но вот ушла печаль и снова вернулась радость и рассыпалась дождем серебряных колокольчиков.
Вася словно окаменел, а в воображении его всплывала другая ночь; школьный сад, луна отражается в маленьком фонтане, цветут старые яблони, и на краю волейбольной площадки стоит фигура певицы в белом, поющей незнакомую итальянскую песню.
Песня закончилась гимном победе и счастью. Казалось, луна послала ласковую улыбку, двинулась с места и поплыла над зачарованной долиной.
Вася подбежал к врачу!
- Михаил Фритиофович! Это она. Это та самая певица!
- Ну, ну… - Михаил Фритиофович понял, о чем говорил Вася. - Только не она. Откуда бы ей здесь взяться… А песня та же. И чудесно пропетая песня.
Шарль захлопал в ладоши, и все подхватили его аплодисменты.
- Бис. бис! - кричал Марко.
Но певица умолкла, и больше ни одного звука не долетало до слушателей.
Вася продолжал уверять, что это та же певица. Но Михаил Фритиофович только пожимал плечами и отвечал:
- Необыкновенный случай… Но чтобы это была та же самая… - он покачал головой.
Марко лукаво посматривал на врача, мальчику что-то очень хотелось не то сказать, не то спросить. Но он, припомнив разговор с Вандой на пристани, ущипнул себя за щеку и терпеливо промолчал.
- Пойдемте искать эту певицу, - предложил Вася.
- Как же мы полезем через кусты на гору? - сказал врач. - Здесь не так легко разыскать тропинку.
Услышав, что врач протестует против розысков, Марко завертелся еще пуще, подмигнул Зое, хотя она в темноте ничего не могла видеть, и сказал:
- Шарль!
- Что такое?
Марко прикусил губу, а потом медленно ответил:
- Светляков что-то не видно.
Ему казалось, что он владеет большой тайной - догадывался, чье это пение, и ему хотелось сказать об этом товарищам. Но уговор с Вандой удерживал его.
Посидев еще несколько минут, они поднялись и прошли несколько сот шагов дальше по тропинке. Но должны были вернуться, потому что Вася, по выражению Марко, стал «вороной» и почти на каждом шагу спотыкался.
Васю, действительно, охватила задумчивость. Еще дома он мечтал разгадать инкогнито той певицы, которую приводила Ванда на школьный вечер. Хотя Михаил Фритиофович не соглашался, что эта была та самая, но Васе они показались очень и очень похожими. Возможно, потому, что исполнялась та же песня и слышал он ее только второй раз. Песня произвела на него такое большое впечатление и так захватила своей музыкальностью, что он не удержался и тут же попробовал воспроизвести ее мотив, замурлыкав себе под нос. Услыхав, что он пробует петь ту же песню, все засмеялись, и он умолк. Тут Васе вспомнилось, как он когда-то вместе с несколькими товарищами насмехался над Вандой. Он решил, вернувшись в лагерь, попросить прощения у Ванды за давнее оскорбление и добиться от нее, чтобы она сказала, кто эта певица.
Зоя затянула «Мисяцю-князю» и, хотя певица она была далеко не блестящая, но когда кончила, получила аплодисменты в несколько раз более бурные, чем неизвестная итальянка.
Возвращались к палатке с песнями и с аппетитом. Когда подошли к водопаду, встретили Инапху. Он шел их разыскивать. Спросили, слышал ли он певицу. Он ответил, что слышал только, как пели они. Паренек проводил своих новых друзей к морю и распрощался. Он обещал навестить их через несколько дней.
Вася горел желанием поговорить с Вандой. Но разговор не состоялся. Когда они пришли в палатку, Ванда уже спала, однако, должно быть, не крепко, потому что когда Зоя легла возле нее, девушка подвинулась и дала подруге место.