Правобортный слухач на гидрофоне сообщил в центральный пост управления лодкой, что снова слышит шум винтов парохода. Направление судна то же, что и раньше. Командир лодки тотчас же вышел из своей каюты в рубку. Там дежурил и его помощник. Командир занял свое место, осветил перед собою карту моря и, надев телефонные наушники, с помощью переводного телефонного аппарата связался со всеми частями подводного корабля, и в первую очередь — с гидрофонами. Какой-то пароход со скоростью, большой для коммерческих судов, но недостаточной для боевых кораблей, приближался к ним. Следуя за показаниями шумопеленгатора, можно было установить, что этот пароход идет не по прямой линии. Его движение было зигзагообразно, то есть он периодически менял курс, как это делает пароход, опасаясь торпедирования, или тральщик, выбирающий мины, или, наконец, миноносец, когда он в дополнение ко всем этим заданиям проводит в море разведку.

За спиной командира стоял Анч. Он хоть и не принадлежал к экипажу корабля, но пользовался привилегированным положением как представитель специальной разведывательной службы.

— Что там? — спрашивал он. — Какие-нибудь новости?

Командир отмечал на карте движение парохода, который приближался к ним.

— Девять из десяти, что над нами военный корабль, — сказал он. — Я бы охотно всплыл и послал ему порцию взрывчатки, но его прежняя скорость и эти маневры наводят на некоторые сомнения…

— А что такое?

— Вероятнее всего — это миноносец, наш страшнейший враг. Если он подозревает, что вблизи есть подводная лодка, или если даже проводит учебное плавание, то может наделать нам бед.

— Долго мы простоим?

— Пока этот корабль не отойдет на значительное расстояние. Иначе он может подслушать нас своими гидрофонами.

Шумопеленгаторы и обычные гидрофоны показывали увеличение скорости и приближение неизвестного судна. Но пиратский командир оставался спокойным. Сто сорок пять метров — достаточный слой воды, чтобы спрятать подводную лодку, если она неподвижна. В таком случае ее можно найти только с помощью разведки инфракрасными лучами. Но, принимая во внимание сложность и новизну этого способа, командир был уверен, что миноносец такую разведку провести не сможет.

Вот неизвестный корабль совсем близко… Указатели шумопеленгаторной установки на таком близком расстоянии уже не могут определить его местонахождение. Стрелки начинают танцевать, как стрелки компаса во время магнитной бури. Командир лодки хмурится. Минуту назад он был совершенно спокоен, но теперь закралась тревога: а что, если этот корабль все-таки имеет специальное оборудование для разведки инфракрасными лучами? Вот сейчас он пройдет над лодкой и, определив ее местонахождение, сбросит глубинные бомбы. Тогда не спасут и сто сорок пять метров! Наоборот, на такой глубине бомба, если даже и не попадет в лодку, а взорвется поблизости, может повредить судно так, что нельзя будет подняться на поверхность.

Уже без всяких приборов было слышно, как корабль проходил над лодкой. Лопасти его винтов гребли воду. Но вскоре после этого шум стал затихать. Пароход прошел и направился куда-то дальше тем же переменным курсом. А пиратская подводная лодка спокойно лежала на дне, ожидая, пока совсем исчезнет шум.

Наконец настал желанный момент. Гидрофоны не улавливали ни звука.

— Малый ход! — скомандовал командир своему помощнику. — Руль глубины вниз!

Заработали электромоторы, и лодка поползла по грунту. Рулевой повернул ручку руля, и лодка пошла вверх. Вот она всплыла на перископную глубину. Чтобы подняться выше, надо было открыть баллоны со сжатым воздухом или вытеснить им воду из балластных цистерн. На поверхность подняли перископ, но в нем едва отражались звезды. Командир приказал радисту прослушать эфир. Наступил час принимать шифрованные сообщения, передаваемые надводной базой. Это был пароход, маневрировавший далеко в море. Он часто менял окраску и названия. По одним документам он шел в порты Советского Союза, по другим, наоборот, шел оттуда. И те и другие документы были фальшивые, заготовленные заранее. На самом же деле пароход служил передаточным пунктом между пиратской лодкой и ее хозяевами, передавал на лодку необходимые запасы топлива, воды, продовольствия, забирал добычу, полученную в результате диверсионных действий против других государств.

Из осторожности радист не поднял над водой антенну, а выпустил ее в воду. Он очень быстро настроился на нужную волну, поймал нужную радиостанцию и начал записывать карандашом шифрованную радиограмму, шедшую в эфир под названием метеорологического сообщения. Радиограмма была очень длинная. Закончив запись, радист прослушал ее повторную передачу и отдал радиограмму для расшифровки помощнику командира.

Вскоре командир получил расшифрованное сообщение подводной базы.

«Пароход «Антопулос», — говорилось в сообщении, — на пути из Америки в Советский Союз. На «Антопулосе» находится оборудование для Лебединого острова. Пароход проходит в ста милях западнее базы. Держит радиосвязь с Салониками. Позывные — ВС. Необходимо немедленно принять энергичнейшие меры».

Командир пиратской лодки протянул радиограмму Анчу. Просмотрев ее, тот произнес только одно слово:

— Торпеда!

В ту же минуту радист получил приказ слушать позывные и, поймав, запеленговать их. Предполагалось, что утром пароход свяжется по радио с землей, и тогда его можно будет обнаружить. Пока же подводная лодка должна была курсировать параллельно линии Лебединый остров — Лузаны и где-нибудь на этой линии встретиться с «Антопулосом».

Командир и Анч разговаривали о том, как надводная база могла получить известия об «Антопулосе».

— Это наша американская агентура, — с уверенностью заявил Анч, — не иначе: ведь с агентурой в Советском Союзе связь почти прервана. Кто остался в живых, закопался глубоко в болото, пережидая скверную обстановку.

Пиратам везло. Вскоре старший помощник доложил, что радист поймал разговор «Антопулоса» с Афинами.

Двойное пеленгование показывало, что «Антопулос» находится приблизительно на расстоянии двадцати миль от подводной лодки. Идя медленным, экономичным ходом, лодка не могла его догнать. Всплыв на поверхность, она догнала бы пароход за полтора часа. Была дана команда продуть цистерны. Могучая струя сжатого воздуха вытеснила несколько сот тонн воды из цистерн за борт. Через семь минут подводная лодка «неизвестной национальности» шла полным ходом, догоняя греческий пароход. Радист «Антопулоса» продолжал свою работу и оставлял в воздухе невидимый, но улавливаемый радистом-пиратом след.

На подводной лодке был отдан приказ заряжать торпедные аппараты и готовиться к боевой стрельбе.

Торпеда! Жители суши незнакомы с этим страшным оружием. Представьте себе снаряд длиною в пять — семь метров, со специальными очень сложными механизмами. Он движется под водой со скоростью девяносто — сто километров в час, не отклоняясь от заданного направления, держась определенной глубины и неся запас взрывчатого вещества, достаточный, чтобы при благоприятном попадании потопить крупнейший военный корабль. Особенно страшен этот снаряд для грузового или пассажирского парохода. Когда моряки такого судна замечают, как по водной поверхности к ним приближается пенная дорожка, у них холодеет под сердцем и они готовы в тот же миг спускать шлюпки. Только очень уж неудачное попадание оставляет пароход на плаву.

Подводная лодка стремительно догоняла «Антопулос». Командир и несколько человек из команды подводной лодки находились на палубе и всматривались в горизонт. Рулевой шел по пеленгатору, за настройкой которого наблюдал радист. Передача с «Антопулоса» прекратилась, только когда с лодки уже заметили его огни. Быть может, радист перешел на прием и слушал предназначенные для него точки и тире. Никто на пароходе не чувствовал приближения смертельной опасности. На капитанском мостике скучал вахтенный штурман, а рулевой автоматически сверял курсовую черточку ходового компаса под стеклянным колпаком с заданным ему курсом, Одиноко светились в море огни: топовый, почти под клотиком, и два бортовых — по обе стороны капитанского мостика. Внутри, в глубине пароходных помещений, были освещены машинное отделение и кочегарка, где люди беседовали о своих будничных заботах или о необычном грузе «Антопулоса».

Никем не замеченная, лодка описала полукруг, обходя пароход.

Командир отдал команду очистить палубу и приготовиться к погружению и приказал радисту следить, будет ли «Антопулос» посылать после взрыва «SOS».

Подводная лодка шла полупогруженная. За полминуты она могла исчезнуть под водой. В боевой рубке остались только командир и его помощник. И вот раздалась команда: «Выстрел!» Под водой из трубы торпедного аппарата вылетела торпеда, выброшенная силой сжатого воздуха. В первый момент ее никто не видел, но вот даже при свете звезд стало заметно, как по воде, наперерез пароходу, помчалась пенная дорожка. Напрягая зрение, за нею следят командир и его помощник. Вот-вот она дойдет до линии курса парохода и столкнется с ним. Но, как нарочно, почти одновременно с выстрелом пароход по каким-то причинам замедлил ход: может быть, кочегары заболтались и понизилось давление в котлах или что-нибудь случилось в машине.

Торпеда прошла перед самым носом «Антопулоса», не задев его.

Торпеда — снаряд с механизмом концентрично-циркулярного действия, заставляющим его, если он не попадает в цель, поворачивать и продолжать свой путь по спирали, описывая около своей жертвы все меньшие и меньшие круги до столкновения с нею.

Прошла минута, полторы, торпеда уже повернула и метнулась по спирали. В ее темном блестящем теле исправно работал двигатель, газовая горелка подогревала уменьшающийся запас сжатого воздуха и тем увеличивала его силу. Кольцо вокруг парохода сужалось. Наконец вахтенный штурман заметил что-то непонятное, несшееся быстрее дельфина, но, раньше чем он понял, что это такое, грохнул сильнейший взрыв. Колоссальный столб воды упал на пароход, сбивая с ног людей, смывая за борт плохо прикрепленные грузы, заливая внутренние помещения. Пароход содрогнулся так, что главная машина сдвинулась с места, и стал оседать в воду.

Снаружи и внутри погасли все огни, послышались крики и стоны людей.

Радист парохода не послал сигнала «SOS».

Оставляя во тьме утопающий пароход, подводная лодка погрузилась и переменила курс.