Иной раз странные мысли приходят в голову. Ну, например, не слишком-то приятно осознавать, что есть полно мест на белом свете, где ты никогда не побываешь. Никогда твои ноги не пройдутся по бархатным пляжам Майами, не утопнут в сверкающих бриллиантах снегов Гималаев, не отзовутся истомой на нежнейший массаж рук тайцев. Да, мало ли! Даже если побываешь в Майами, Сингапуре, Париже и в Гималаях, пропустишь сытный обед у турков и артобстрел в Багдаде.

Что уж говорить о нас, детях СССР. Для нас любой выезд за пределы необъятной Родины был настоящим чудом. Здесь, разумеется, тоже было немало интересного, но оно, это интересное, все было с неким казенно-социалистическим привкусом, отравляющим весь вкус путешествия. А загранпоездка – чудо чудесное, остающееся с тобою на всю жизнь подобно первой любви.

Не скрою, такой опыт у меня тогда был. Имею в виду выезд за пределы СССР, а не первую любовь. Но речь сегодня не обо мне.

Аллу я встретила совершенно банально и буднично. В салоне красоты, куда пришла делать маникюр. Алла этим и занималась. Ей всего лет двадцать-двадцать два. Ничем непримечательная девушка. Такие встречи обычно оставляют в памяти лишь пустые разговоры о женских ухищрениях со своей внешностью, да ни к чему не обязывающие откровения. Видела я Аллу всего раза три-четыре. Да и первая встреча была точь в точь такой, с бездумными разговорами. Разве я могла знать, что вот такая обычная, не красавица и не дурнушка, такая вот девушка несет в себе некую тайну, подобно тому, как плотно сомкнутый бутон розы таит в себе чарующий, неведомый аромат задолго до того, как раскроет лепестки? Вообще говоря, можно знать человека всю жизнь – все его слабости, привычки, его крайний гнев и нежную любовь, его манеру страдать и радоваться, его тайны, стремления, интересы, все его человеческие проявления и вместе с тем не найти, как вплести его образ даже в самый скромный эпизод. А может быть труднее всего видеть то, что прямо перед глазами? Или человек настолько близок, что нельзя его мыслить вне себя, отделить от себя? Будто сросся с ним всей кожей. Конечно, он, такой образ – для романа, а не для короткого рассказа. А бывает так, что видишь человека единственный раз, а он так и стоит перед глазами, ясный и отчетливый, не отпускает, просится на бумагу, потому что воплощает собой некую мысль или идею.

Алла и в самом деле показалась мне очень обычной. Разве только запомнилась ее манера вскидывать глаза, когда какое-то мое высказывание вызывало ее интерес. Потому что в самое мгновение взгляда она смотрела проникновенно и внимательно. И таила где-то глубоко огонек.

Конечно, для нее этот салон – приработок. Она – медсестра в военном госпитале. Там мало платят. Почему в военном? У нее отец – военный. Вся ее жизнь связана с военными.

Все наше государство – глубоко военное. Даже и наш Подольск – забавный городок. В нем помимо заводов, о деятельности которых население почти не знает, три заметных военных объекта: госпиталь Министерства Обороны в центре города, архив Министерства Обороны чуть далее, от Москвы, аэродром ДОСААФ, замыкающий эту тройку. И всего одна дорога через весь город. Поставь ежи на въезде и на выезде – и город совершенно недоступен. Леса слева и речка Пахра справа. Посадил самолет-вертолет на крошечный аэродром – и в госпиталь. Ну, это так, мое отступление. Вот рассказ Аллы дальше.

Хорошо, что она побывала на Кубе именно в этом замечательном возрасте, когда все впечатления юность усиливает стократ своей радостью и неосознанным ожиданием чуда. Стократ благоухают апельсинно-лимонно-климантинные сады, стократ сияют диковинные цветы, место которых только на Кубе, стократ яркое солнце, соленое теплое море и оглушительный уличный шум. Воздух жарок и влажен, как в бане. Он охватывает тебя целиком сразу, как только спускаешься с трапа самолета. Он окутывает, берет в свои горячие ветры-объятия и уже не отпускает до самой зимы. Цветет и благоухает все, что может расти. Если кто-то никогда не был в самой гуще апельсиновой рощи, бесполезно описывать, какой густой нежнейший аромат там кружит голову. После дождей налитая, нежная, высокая в пояс трава поднимает в тени тех садов свои желтые головки цветков-кисличек. Мягко кружат диковинные бабочки с длинными хвостами. Много, много птиц. Они такие разные, что трудно подчас увидеть двух одинаковых. Совсем не так, как в наших подмосковных лесах. Когда знаешь: это жаворонок выстрелом полета в поле, это дятел монотонно долбит замерзший зимой ствол, а это – стая зимородков прилетела с севера в морозы…

Пальмы, пальмы, пальмы. Их тоже так много разных видов, что удивляешься. Вдоль всех улиц города. Вдоль бескрайних набережных. Фруктовые развалы прямо на ходу. Диковинные, немыслимые плоды. Дома невысокие, в центре города все выстроенные в старинном колониальном стиле. Со скульптурами и лепными фасадами. От них веет католичеством. Они двух и трехэтажные. Уютные. Как игрушки. Все вокруг пестрое и шумное. Яркое и солнечное.

Но главное, конечно, люди. Нет, у нас никто и никогда не умеет так веселиться, общаться и даже ругаться, как на Кубе. Их язык – смесь испанского и португальского. Колоритный, певучий и эмоциональный, то журчащий, то бурлящий…

Их дворы, дворики, улочки. Много, много, много людей. Живут кубинцы скученно и людно. Но главное – ощущение, что живут они не в своих домах, а вне их, на улицах, во дворах и даже на балконах. Свешиваются с них, общаются с соседями, кричат детям. Излюбленная игра – домино. Игроки и советчики. Всей кучей решается, какой сделать ход. Еще самое распространенное занятие – просто сидеть и глазеть на прохожих… Вечерами все родственники собираются вместе, чтобы поделиться друг с другом новостями, посмотреть телевизор, обсудить увиденное… Дети не покидают улицы вовсе. Разве поесть и поспать. Для взрослых же смысл жизни не работа, не деньги, а радость, которую они черпают в приметных только для них самих событиях своей жизни – свадьбах, рождениях детей, музыке, которая сопровождает каждого кубинца от рождения до смерти, в радостях родственников и соседей, в склоках с ними, больших и малых…

Музыка вся своя, местная. Не завозная. Тимба. Это стиль сон, джаз-рок и фанк в одном флаконе.

Главное в жизни – праздники. Их здесь великое множество. Потому что католицизм тесно сросся с языческим африканским многобожием, образуя уже нечто совершенно особенное, и праздников стало просто в два раза больше.

Совсем как у нас, когда наряду с днем независимости (от чего?), космонавтики и милиции отмечается Пасха, Рождество, Троица и другие православные праздники.

Алтари с соответствующими определенному божеству символами, например, красные цветы, бананы – можно увидеть просто в домах кубинцев. Любой праздник – это танцы. Танцы. Танцы. Танцы. В кубинцах очень много детского.

Открытый, веселый, шумный и простой народ…

Пожалуй, Алла в своем рассказе была скупа на фразы, мне пришлось додумывать многое самой. Но это было очень просто, потому что несколько лет моего детства тоже прошли в жаркой стране, бывшей колонии, правда, не Испании, а Франции. Разумеется, это не одно и то же. Ведь страны, как люди: нет двух одинаковых. Но все же краски, климат, быт детей страны Советов в чужой стране – все это очень схоже.

Пока она рассказывала, я разглядывала ее.

Пожалуй, несколько простовата. Нравятся пошловатые шутки «Камеди клаб». А может, просто ей двадцать?… Начитана? Вряд ли особенно. Как и все поколение next. На возвышенную Джульетту не похожа.

Симпатична лишь в силу молодости. Пухленькая. Невысокая. Причем пухленькое у нее все – фигурка, ручки, щечки, губки и даже носик. Карамельно-коричневые крашеные прядками волосы. Пирсинг в брови. Движения быстрые и одновременно мягкие. Ласковые. Глаза небольшие. Взгляд проникновенный. С затаенным огоньком внутри.

Кубинцы отмечают свои бесчисленные праздники и даже просто вечеринки совсем не так, как мы.

Если праздник, надо позвать всех. Всех – это значит всех. Друзей, знакомых, родственников, соседей. Всех соседей. Всех случайных прохожих, спешащих мимо их дома!

Они жили в военном городке. Собственно, их быт, словно законсервированная тушенка, был точным подобием всей нашей советской жизни. Только в жарком воздухе. Конечно, они знали не ту Кубу, которую знают туристы. Настоящую, не показную за доллары, столь ценимые теперь здесь. Настоящая была проще, обыденней, но такая же сочная, как диковинный плод, отведав которого, вкус уже не забыть… Алла ходила в советскую школу. Где русские учителя строго следовали нашей программе общеобразовательной школы. Разве спрашивали строже. Потому что хотели как можно лучше показать себя. А вдруг снова пошлют за границу? Военный городок. Строгая дисциплина. Нет, выйти было можно за пределы части. Просто писали расписку с указанием места, куда отправляются. А ездили к морю. Обычно в одно и то же местечко под названием Орхид. Да и помимо этого в их жизни случались иногда праздники. Например, школьная дискотека. Потому что туда приглашали местных ребят. А уж что-что, а двигались они как боги.

Именно на одной из таких дискотек Алла и познакомилась с ним. Кубинским мальчиком. Она не сказала мне его имени. Не узнаете и вы. Я могла бы выдумать, но не хочу.

Он был смуглым, немного угловатым, высоким и красивым. Торчащие скулы и темные глаза, в которых тонешь. Они танцевали весь вечер. Только вдвоем. Так бывает лишь в ранней молодости. Встретившись, невозможно разжать вдруг нашедших друг друга рук. Просто немыслимо. Но, как в сказке о русалочке, они не могли понять друг друга, потому что он не знал русского, а она – той смеси испанского и португальского, на котором говорят кубинцы… Объяснялись знаками и улыбками.

А потом все кончилось. Они расстались. Действо прекратили так быстро, что они не успели обменяться даже телефонами. Да и не на чем было записать. Сотового у него не было.

Тепло его рук еще долго грело ее. Прикосновение его жестких душистых волос. Целую неделю она ходила, как пьяная. Главное – она никогда больше не увидит его! Потому что одиннадцатый класс кончился. Ее отправят домой. Несмотря на то, что родители останутся здесь. Таковы правила. Дети – только до окончания школы. После им нет места в воинской части и в стране грез. Теперь Алла ждала только приказа и самолета.

Вместе с подругой и одноклассником они решили прогуляться в Орхид. Последние денечки. Море манило их. А там, в России, холодное лето. Потом холодная осень и лютая зима. Накупаться бы на всю жизнь.

Но так вышло, что до моря они не дошли. Весело шагая по одной из улиц, они были неожиданно остановлены выскочившим им навстречу кубинским парнем. Он радостной жестикуляцией и бурной речью старался им что-то объяснить. На их счастье одноклассник Аллы немного понимал их язык.

Их приглашали в дом. На праздник. Русские дети не удивились. Им были знакомы обычаи кубинцев. Из раскрытых настежь окон лилась музыка. Что-то невообразимое творилось там. Никогда раньше им не представлялось такой возможности – войти в кубинский дом. Разве можно упустить такой случай?! Они молча переглянулись и двинули за незнакомым парнем.

Веселье было в самом разгаре. Новым гостям сразу сунули в руки бокалы. Видимо, это был какой-то коктейль на основе рома. Закуска, выставленная на столах, не отличалась разнообразием, зато была обильной. Традиционный рис с черными бобами, довольно жирный, жареное мясо и великое множество фруктов. Причем они, фрукты, благоухали так, как никогда не пахнут те же замученные манго, ананасы и папайя в наших супермаркетах.

Вдруг Алла увидела его. Того самого мальчика с дискотеки. Он смотрел на нее и улыбался. Открыто. Будто и не удивился вовсе. Будто это так естественно: идти по улице, зайти в незнакомый дом и встретить его! Алла же была поражена. Готова разреветься. Подружка кивнула: «тот самый… надо же…»

Мальчик не сводил с Аллы глаз.

Выпили вкусные коктейли. Отведали фруктов.

А потом он просто подошел и взял ее за руку. И увел из этого доброго дома.

Они долго гуляли вдоль моря. Он держал ее пальчики в обеих своих ладонях. Иногда обнимал ее. Она давно сняла босоножки. Песок, мягкий песок скользил по ступням. Теплый соленый ветерок шевелил волосы Аллы. Они ни о чем не говорили. Их прогулка – это был танец без слов. Безмолвная страсть.

Спустился вечер. Быстро и неожиданно. Как наступает темнота только в этих широтах. Море по-прежнему ласково шуршало. Алла знала: пора домой, в часть. Но ей все равно. Наверное, подружка и одноклассник давно дома. Расскажут… Пусть.

Ей скоро улетать! Только эта мысль мучила ее.

Они купались в лунной дорожке. Вода была теплая. Целовались в воде. Он держал ее на руках. Смеялись до дрожи.

Потом долго сидели на песке. Ей скоро улетать! Он ничего не знал об этом. Соленый привкус на губах.

Обнял ее, мягко прикоснулся волосами к щеке, сказал на ухо:

– Ту мэ густо…

Ты мне нравишься…

В России Аллу встретила бабушка. Через год приехали родители. Части той сейчас уже нет. Ее расформировали. Войска все вывели.

Любовь, женская любовь Аллы не сложилась счастливо. Как у всех. Все, как у всех.

Флирт. Секс. Измены. Обиды.

И снова по кругу.

Была Алла и замужем. Сейчас – нет. Не сказать, что она не согрета вовсе теплой нежностью своего нынешнего парня. Может быть, это даже любовь. Но разве может его неброское тепло сравниться с жаркой страстью смуглого кубинского мальчишки? Почему она не отдала ему себя в тот вечер? Разве может быть ответ на этот вопрос…

И почему она видела его дважды? Может быть, чтобы встретить еще раз когда-нибудь?

В ее жизни было «ту мэ густо». И что бы ни происходило, сколько бы огорчений и болей не готовила жизнь в виде мужских подлостей, равнодушия и измен, у нее есть тайна. «ТУ МЭ ГУСТО», сказанное красивым смуглым мальчиком на берегу океана. «Ту мэ густо» навсегда останется с ней.

Я поняла: это и был ее огонек в глазах.