«Сталинский ордер» не совсем ушел в прошлое – ни как эстетика, ни как документ. Ордер в архитектурном смысле живет в силу долговечности зданий. Спрос на недвижимость в старых номенклатурных домах по-прежнему есть, хотя и размывается постепенно новой «элитной» эстетикой, которая либо подражает сталинской (например, жилой квартал с характерным «господствующим и доминирующим» названием Dominion за Московским университетом на Воробьевых горах), либо стремится быть подчеркнуто минималистской и похожей на современную («золотая миля» в переулках между Остоженкой и Кропоткинской набережной). Заметим, что архитектура вернулась. Нет больше одного только инженерного строительства, есть и архитекторы. Но своей эстетики нынешняя эпоха пока не породила – «путинский ордер» выделить не удается. Нет ни единства стиля, ни единства места, как в советское время. Свобода выбора стиля дополняется свободой передвижения.

Впрочем, «ордер» и в смысле допуска, и в смысле санкции на арест, конечно, не утратил значения. Конечно, «элитные» квартиры редко выдают просто так, за них платятся деньги, причем в этой практике прослеживается некоторая динамика. В допутинские годы, особенно в Москве при мэре Юрии Лужкове, представители политической элиты и обслуживающие ее люди могли получать от муниципального правительства квартиры по заниженным ценам. В этом состоял жест доброй воли со стороны государства, возможный благодаря договору с Москвой – Москва таким образом расплачивалась за свои вольности.

Теперь «элитное» жилье продается по искусственно завышенным ценам. За лучшие дома в лучших местах города и пригорода нужно платить «сверхденьги». Ордер (символический) выдается не на саму жилую площадь, как при советской власти, а на возможность заработать те самые «сверхденьги», без которых эту площадь не купишь. Да и не нужна такая собственность тем, кто знает настоящую цену деньгам. Покупка недвижимости по явно завышенной цене – своеобразная плата за допуск к большим деньгам, возврат части средств в коррупционный котел. Этот ордер, своеобразный «путинский ордер» – пропуск в чиновно-деловую среду, необходимый тем, кто, заработав деньги, должен еще и продемонстрировать свою принадлежность к новой аристократии.

Не исключено, что эта практика будет развиваться. Российским миллионерам и миллиардерам все настойчивее будут предлагать вкладывать деньги в России. Зимой 2012/13 года не раз звучали официальные заявления о том, что в ходе новой волны приватизации пакеты акций российских компаний должны продаваться на российских торговых площадках [21] . Призывы к крупным «офшорным» капиталистам приехать и вложить средства в российские активы в 2012–2013 годах были дополнены законом, запрещающим чиновникам иметь счета в иностранных банках [22] . Кризис на Кипре, многие годы служившем гаванью для российских капиталов, неизбежно изменит маршруты финансовых потоков, хотя целиком они пока не могут вернуться в Россию в силу отсутствия необходимой правовой среды и инфраструктуры инвестиций. Но представителям близкого к власти круга бизнесменов и их клиентам все-таки придется «покупать российское» – а честных цен тут никто не обещает.

Итак, в постсоветском «русском ордере» есть элементы и дореволюционного, и сталинского, и, шире, советского режимов. В «постсоветском ордере», как и в советском, стоимость доминирует над эстетикой. Разница в том, что стоимость теперь должна быть максимально высокой, а не максимально низкой, как во времена массового жилого строительства. Жилье – это актив. Для большинства граждан – это в первую очередь единственный капитал. Цена и ликвидность здесь важнее удобств, инфраструктуры и архитектурных качеств постройки. Эстетики этот ордер не предполагает. Моральное измерение и вопрос недостаточной легитимности собственности, возможно, бросают тень на рублевские усадьбы и «элитные» квартиры, но не на массовое жилье. Снять вопрос о легитимности и праве, реализовать свою любовь к прекрасному возможно, но только если вы готовы жить за пределами страны. Сама эта возможность – тоже необходимый структурный элемент нового «русского ордера».