Дарси Айкенберг дома по радио услышала об аресте Сунь Беньчонга. Злость и досада охватили ее, она бросилась к телефону и позвонила Джо Гортону. Начальника следственного отдела на месте не оказалось, ее попросили позвонить позднее.

Не выплеснув своего раздражения, она направилась в Национальный музей строительства, чтобы продолжить расследование на основе информации, полученной ее помощниками о машинке «Кэнон», на которой, очевидно, и были отпечатаны письма Тирни.

— Где обычно хранится машинка? — спросила Айкенберг у Марджи Уиллс, секретарши Джо Честера.

— Как я уже объясняла другим детективам, она всегда стояла в комнатах управляющего Пенсионным архивом — так мы называем эти комнаты.

— Она так просто здесь и стояла? И любой мог ею воспользоваться?

— Она была заперта в кухне, — ответила Уиллс, худощавая, немолодая женщина с седыми волосами, крошечным ртом и ужасным тиком в левом глазу.

— Посетители музея не имели к ней доступа?

— Нет.

— А персонал музея? Кто на ней работал? — Айкенберг почувствовала, что своими прямыми вопросами приводит в трепет бедную женщину. Она улыбнулась и мягко заметила: — Еще всего несколько вопросов, я обещаю.

— Нет, нет, продолжайте. — Марджи без видимой необходимости переложила на столе бумаги.

— Я спросила, кто-либо из персонала мог пользоваться этой машинкой?

— Да знаете, есть ходячая шутка в институте — кому дома требуется машинка, берут эту.

— При этом надо расписываться?

— Да, хотя я полагаю, некоторые не делают этого.

— А у вас есть журнал, где отмечалось, кто и когда брал машинку домой?

Миссис Уиллс порылась в столе, вытащила небольшой синий блокнот на пружинках и протянула его детективу. Айкенберг начала просматривать записи. На каждой странице от руки шли отметки: Полин — ноябрь, 6, Честер — декабрь, 16, Джил Элмос — июль, 7 и так далее.

— Это ваш почерк? — спросила Дарси.

Марджи кивнула и опять вернула бумаги в прежнее положение.

Айкенберг продолжала листать блокнот, пока не дошла до месяца, предшествующего убийству. Имелось 4–5 записей. Чаще других значились имена Полин Юрис и Честера.

— А мистер Тирни когда-нибудь интересовался этой машинкой?

— Нет, что вы, — фыркнула Марджи. — Я сомневаюсь, умеет ли он с ней обращаться.

Айкенберг улыбнулась.

— У него компьютеры и пишущие устройства по всему дому. Он большой любитель разной техники.

— Но он не умеет ими пользоваться, — заметила Айкенберг.

— А таким людям, как мистер Тирни, не обязательно это уметь, — резонно заметила миссис Уиллс. — Этим для него занимаются другие.

Против такого бесспорного факта детективу нечего было возразить.

— А для чего машинку берут домой? — Марджи собиралась ответить, но Айкенберг уточнила: — Я имела в виду, что почти у всех дома есть свои машинки, зачем брать еще одну? И именно эту?

Марджи вздохнула, по ее лицу было видно, что она старается сформулировать приемлемый ответ.

— Мистер Честер говорит, что любит работать на открытом воздухе, — наконец выговорила она. — Вы же знаете, она на батарейках.

— Да, я в курсе, а Полин?

— Она постоянно жаловалась на собственную машинку. Говорила, что та отказывает, когда особенно нужна, словно злые духи в нее вселяются. А еще ей нравилось, что машинка не стучит, работает почти беззвучно.

— Основание серьезное, шумов хватает и без этого.

Марджи согласно кивнула.

— А те, другие из списка? Кто они?

Марджи взяла блокнот и стала объяснять, какую работу выполняют в музее перечисленные там лица. Айкенберг делала пометки. Марджи закончила и собиралась спрятать блокнот в ящик, но Айкенберг остановила ее.

— Я должна захватить записи с собой. — Заметно успокоившаяся секретарша снова напряглась. Ее волновало, что ее блокнот попадет в полицию как вещественное доказательство в деле об убийстве.

— Но ведь это не вещественное доказательство, детектив, то есть я хочу сказать, это всего лишь…

— Это обычная процедура, Марджи, — ободряюще улыбнулась Дарси. — Мы собираем все, что можем достать. Большинство собранного не представляет никакой ценности для следствия, но тем не менее нам приходится это делать, таков порядок.

Айкенберг протянула руку через стол, Марджи неуверенно пожала ее и быстро отдернула.

— Вы говорите, что никогда не видели, чтобы машинку брал Вендель Тирни?

— Нет, никогда.

— А в музее он ею пользовался?

— Он…

— Верно, — прервала ее Айкенберг, — он не умеет печатать, но, может быть, он печатал какой-то список, короткое письмо.

— Нет, — ответила Марджи, на минуту задумавшись.

— Большое спасибо за вашу помощь. Извините, что оторвала вас от работы.

— Ничего страшного, — ответила миссис Уиллс. — Надеюсь, вы найдете того, кто убил мисс Юрис. Она была приятной женщиной. Очень умной.

— Я рада, что вы так отзываетесь о ней. А другие?

— Нравилась ли она другим? Полагаю, что нет. Полин могла высказаться очень прямо, даже излишне резко. Некоторых это задевало. Но это все равно не означает, что она не могла быть приятной женщиной.

— Разумеется.

Дарси вышла из музея, села в машину и позвонила в следственный отдел.

— Джо на месте? — спросила она.

— Он сказал, что вы можете зайти к нему в любое время сегодня утром.

— Еду, — ответила Дарси.

Когда она вошла в кабинет, Джо Гортон разговаривал по телефону. Он взглянул на нее, знаком пригласил сесть и продолжал беседу с окружным комиссаром полиции.

— …Можете на это рассчитывать, — говорил Гортон. — Мы приложим все усилия, используем все средства… Конечно, я буду у вас сегодня после обеда.

— Доброе утро, Джо, — сказала Айкенберг, когда Гортон положил трубку, однако особой приветливости в ее голосе не прозвучало.

— Доброе утро, — отозвался Гортон. — Откуда вы?

— Из Национального музея строительства, старалась побольше узнать о машинке, на которой отпечатаны письма Тирни. Я по радио услышала об аресте Беньчонга. Какого черта меня не поставили в известность? Господи, Джо, Беньчонг достаточно близкое отношение имеет к делу Юрис.

— Все претензии к федеральной полиции. Они взяли его вчера вечером в аэропорту, куда он прилетел с Каймановых островов. Отмывание денег и уклонение от налогов. А что вы узнали?

— О чем?

— О машинке из музея.

— Постойте, я хочу услышать подробности о Беньчонге.

— Но у меня узнавать нечего. Ладно, Дарси, оставим это. Там ничего нового, исключительно компетенция суда. Теперь о машинке. Что вы выяснили?

— Ну хорошо. Мне удалось не так много. Похоже, ею пользовались время от времени все сотрудники музея. Юрис часто брала ее домой и директор, Джо Честер тоже. По словам секретаря Честера, Вендель Тирни никогда не пользовался машинкой, но она делает этот вывод, исходя из того, что ей не приходилось этого видеть. Значит, нельзя исключить, что машинку он брал.

Гортон откинулся на спинку стула, закинув руки за голову.

— Может быть, он их и не писал вообще.

— Я считаю, что писал.

— А если нет? Тогда это сделано кем-то другим по двум возможным причинам: чтобы создать у него проблемы в семье или же выставить его как основного подозреваемого.

— Возможно, преследовались обе цели, — прибавила Дарси. — Но пока мне не докажут обратное, я буду считать, что письма написаны Тирни.

Гортон подтолкнул к ней папку. В ней находился отчет о лабораторных исследованиях образцов почвы из машины, взятой напрокат в день убийства бывшим мужем Полин, доктором Лукасом Вартоном. Они не совпадали с пробами грунта, доставленными с берега острова Рузвельта.

— Я надеялась, что они совпадут, — пожалела Айкенберг. — Надежда не оправдалась, однако это не исключает возможности его участия. Это было одно из предположений. Теперь у нас больше уверенности в том, что убийца либо сбросил ее тело с моста либо столкнул в воду с лодки.

— Вы правы, это не исключает причастность доктора к убийству, однако и не подтверждает ее. Знаете, Дарси, я только что разговаривал с комиссаром. Ему звонил один из адвокатов Тирни и угрожал привлечь к суду за разглашение содержания писем. С ним также говорил по телефону из Нью-Йорка адвокат доктора Вартона. Он высказал аналогичную угрозу, но по другой причине. Он заявил, что муссирование имени доктора в прессе вредит карьере его клиента. Подобные заявления совсем не обрадовали комиссара. Он хочет, чтобы мы поторопились с расследованием.

— Да, сэр, — с горькой иронией рассмеялась Дарси, — к вечеру признание окажется у вас на столе.

— Не давите на меня, Дарси. Давайте лучше займемся делом. Почитайте вот это. — Еще одна папка легла перед Айкенберг. Там находилась копия записи последнего разговора с доктором Вартоном. Это не была стенограмма, беседа проходила между доктором и детективом, когда Вартона снова вызвали в Вашингтон после обследования машины. Детектив отметил, что доктор был зол на бывшую жену и не скрывал этого. Он сообщил, что Полин купила у него его долю принадлежавшего им совместного участка за 10 ООО долларов и подписала документы в тот вечер, когда была убита. По словам Вартона, она купила его часть, после того как приобрела представляющий ценность соседний земельный участок, в итоге стоимость оказавшейся у нее земли возросла в десять раз. За прилегающий кусок земли она заплатила 150 тысяч.

— Он был достаточно зол, чтобы убить ее? — спросила Айкенберг.

— Возможно. Холите совет?

— А у меня есть выбор?

— Нет. Так вот, нам надо пошевеливаться. Вы говорили еще раз с членами семьи Тирни? Сыном, дочерью, матерью, Беньчонгом?

— Беньчонгом? Пусть им занимаются федералы.

— Нет, Дарси. Против него могут быть выдвинуты обвинения по двум позициям. Его статус в качестве подозреваемого в убийстве находится в нашей компетенции.

— Мои люди беседовали с ним, он заявил, что ему ничего не известно.

— Насколько я помню, у него не было серьезного алиби.

— А его нет ни у кого, — заметила Айкенберг.

— А родной сын Тирни?

— Я запланировала встретиться с ним сегодня. Хочу попытаться выяснить, верны ли слухи, что они с Полин были любовниками. Собираюсь еще побеседовать с его невестой Терри Пити и узнать, не было ли у нее подозрений относительно их связи.

— Хорошо.

— Значит, отмывание денег.

— Что?

— Я о Беньчонге. Его босс, Сэм Танклоф, причастен к этому?

— Не имею представления. Я рассказал вам то, что знаю, и даже это немногое стало мне известно из неофициальных источников. Чувствуется, что правоохранительные органы в этом городе — дружная семейка.

— Тогда, возможно, причина в деньгах.

— Причина чего?

— Полин Юрис, скорее всего, была убита по двум причинам: деньги или страсть. Может быть, она и не очень привлекала мужчин, по крайней мере, я так поняла, но одиночество или жажда мести, или простая доступность может сделать мужчину и женщину более желанными. А как мне представляется, она довольно близко была связана почти со всеми членами семьи Тирни. Может быть, ей стало известно, что приемный сын хозяина, считающийся первым по многим параметрам, имел нелегальные источники дохода?

— И что же это за источники? — спросил Гортон, а про себя подумал: «Ты тоже числишься первой во многих списках, и не только у дантиста».

— Это только мои предположения. Деньги нужно было всего лишь отмыть за границей или иным способом. Если сумма достаточно велика, может быть, например, замешана организованная преступность, возможны финансовые аферы, махинации на фондовой бирже, использование служебного положения, шантаж, доходы от игры в казино — известно, что мистер Беньчонг любил испытывать судьбу за карточным столом, но ему обычно не везло, и, конечно, не исключены наркотики.

— Что же вы считаете наиболее вероятным?

— Естественно, азартные игры. Беньчонг вращался в соответствующих кругах с легкостью шарика рулетки. Возможно, он оказывал услуги представителям крупного бизнеса, он ведь считается финансовым гением, наверное, при этом он не забывал и о своих интересах, чем и привлек к себе внимание федеральной полиции.

— Что еще? — спросил Гортон, пожимая плечами.

— Если Юрис была в курсе этих дел и поплатилась жизнью, возможно, кто-то еще в семье знал обо всем: Чип Тирни, Сюзен. Это может поставить их жизнь под угрозу.

— Если бы они знали, да если Беньчонг знает, если бы Полин знала, и он ее убил, чтобы дело не вышло наружу… Слишком много «если». Перед тем как вы уйдете, хочу вам кое-что показать.

Дарси обошла стол и взглянула через плечо Гортона на листок, который он держал в руке. Вверху красными буквами было напечатано: Общество «Алый грех». Письмо начиналось словами: «Уважаемый служащий правоохранительных органов!»

— Это еще что? — спросила Айкенберг.

— Возьмите домой и почитайте. Вы тоже работник этой сферы. Может быть, вам захочется разделить с ними их бредовые идеи.

— Значит, они хотят, чтобы вы вступили в члены общества? — рассмеялась Дарси.

— Да, а вы бы рассказали им как-нибудь о работе в полиции. Они вкратце описывают дело, которое предполагается обсудить на одном из предстоящих заседаний. Звучит иронично. Там замешаны несколько китайских студентов, которые находились в Вашингтоне много лет назад по приглашению правительства. В итоге дело кончилось тем, что они украли деньги в агентстве, которое являлось их спонсором, и пристрелили парочку руководителей этого фонда. — Гортон презрительно фыркнул. — Вы знаете, в чем проблемы с такими организациями, как это общество? Они возбуждают больное воображение разных психов. Мой дантист показал мне письмо, в котором и его приглашают вступить в это общество. Для него они припасли историю о студенте-дантисте, застреленном в какой-то сомнительного вида гостинице много лет назад. Похожее убийство произошло совсем недавно.

Айкенберг хотела что-то сказать, но Гортон продолжал:

— У нас на улицах банды подонков по ночам насилуют, грабят и убивают; сотни полицейских заняты поддержанием порядка, а в это время какие-то психопаты ставят пьесу, ни много ни мало как прославляющую преступление, совершенное давным-давно. Может быть, какому-нибудь придурку покажется интересным для большей натуральности использовать по ходу действия настоящие пули. — Гортон выругался себе под нос, а вслух сказал: — Скорее бы на пенсию. Идите и действуйте, пока и это дело не стало достаточно старым, чтобы войти в историю.