— Итак, подытожим, что у нас есть, — обратился Теллер к собравшимся у него в кабинете детективам, внушительный контингент которых недавно предпринял вылазку в Верховный суд, сняв предварительные показания почти со всех сотрудников, в том числе и девяти верховных судей.

— Должен сказать, я чувствовал себя полным идиотом, допытываясь у члена Верховного суда о его местонахождении в вечер убийства Сазерленда, — сказал один из них.

— Ну и где он находился? — спросил Теллер.

— Со мной беседовал не «он», а «она», судья Тиллинг-Мастерс.

— Это не меняет дела. Так где она находилась?

— В гостях, на званом ужине, вместе со всей семьей.

— Это соответствует действительности?

— Полностью.

— Так, кто у нас следующий?

Они прошли весь список, из девяти верховных судей алиби подтвердилось только у шестерых.

— У кого из судей алиби зависли? — спросил Теллер.

— У Коновера, Поулсона и Чайлдса.

— Они сообщили ложное местопребывание?

— Да нет, просто у них алиби оказались не совсем достоверными, — вмешался ражий сотрудник по фамилии Вазилоне. — Посуди сам, Марти, Поулсон, по его словам, должен был весь вечер находиться на приеме. Я поговорил с одним из гостей, так вот, он рассказал, что Поулсон ушел с приема совсем не в то время, которое назвал мне. Я пока не связывался с другими приглашенными.

— Так, что у Коновера?

— Коновер показал, что был дома, работал над статьей.

— Супруга?

— Вне дома, в гостях, так, по крайней мере, считает ее муж. На вопрос о недавно нанятом помощнике по дому он ответил, что на этот вечер вообще отпустил всю прислугу.

Теллер поковырял мизинцем в ухе.

— Чайлдс?

По Чайлдсу выступил другой детектив:

— Судья Чайлдс пробыл весь вечер в аэропорту, чинил свой самолет, согласно его показаниям.

— Не поздно ли?

— Именно так я и поставил вопрос, Марти. Он ответил, что другого времени выкроить не смог.

— Подтверждения получены?

— Частично. Дежурный охранник по стоянке сообщил, что видел его в тот вечер несколько раньше, но когда точно он уехал домой, не знает.

— Ну, хорошо, с начальством худо-бедно разобрались. Как обстоят дела с аппаратом? — Ему передали список сотрудников Верховного суда, которые не смогли убедительно объяснить своих перемещений и занятий в тот вечер.

— Работы осталось начать и кончить, — сказал Вазилоне. — На все, как ты знаешь, нужно время.

— Знаю, — подтвердил Теллер. — Что ж, будем копать дальше. Прошу всех докладывать мне ежедневно.

Когда закончилось совещание и присутствующие разошлись, он откинулся на спинку кресла и, положив ноги на стол, закрыл глаза. Открыв их, увидел перед собой в рамке фотографию двух своих дочерей. «Ах, дети, дети, если бы вы знали, каким трудом достаются вашему отцу те убогие гроши, что он зарабатывает, вы бы так бездумно не выпрашивали у него денег по каждому поводу». Сей краткий монолог, отнюдь не утешив его, напомнил о подошедшем сроке перевода дочерям их месячного содержания. Он выписал два чека, вложил их в два разных конверта вместе с запиской «Люблю, скучаю, папа» и бросил конверты в почтовый ящик рядом с подъездом здания ОУП.

В надежде, что хотя бы это ему зачтется со временем.