Все рейтинги врут.
Недавно еду в метро. Входит в вагон мужик – вылитый Чубайс! Четырнадцать и девять десятых процента хотели сойти на ходу, двенадцать и шесть десятых стали искать, нет ли под рукой чего тяжелого, девять и пять десятых процента улыбаются в пространство – затрудняются ответить, если о чем-то спросят.
И вот один нашел что-то тяжелое, обрадовался – слезы из глаз. Подходит к Чубайсу, говорит:
– Ну что, рыжий?!
Меня даже покоробило. Нельзя так фамильярно. Главное – тот на восемьдесят и три десятых процента черный. Так вылитый Чубайс, только черный весь и ростом чуть ниже… чем Гайдар.
Короче, обидел того ни за что. А народ же у нас жалостливый. Он может забить до смерти, но если тебя кто-нибудь до него обидел, он заступится.
Смотрю, процентов семьдесят уже стеной за Чубайса. Но он боком стоял, Чубайс-то, а тут вдруг повернулся лицом… И все креститься начали. Боком – Чубайс, а обернулся – Черномырдин! На лицо – не различишь. Два лица как два яйца. Даже как два овца из одного яйца.
Только он повернулся – двадцать и три десятых процента начали кошельки перепрятывать, шесть и семь десятых процента, и среди них семь и шесть десятых из тех девяти и пяти десятых, кто до этого в пространство улыбался, они стали шарить, нет ли чего тяжелого под рукой. И тут остановка – сорок три и две десятых вышли, тридцать девять и шесть вошло.
Один, который вошел, увидел Черномырдина, сразу без «здрасьте», без «пожалуйста» говорит:
– Где зарплата?
Тот говорит:
– Какая зарплата?
И вот я клянусь!.. Голос как у Зюганова. Несколько коммунистов ехало – хотели встать… но побоялись, что место займут.
Тут вагон дернуло, мужчина этот… он же гражданин Чубайс, он же Черномырдин, он же Зюганов, ногами запетлял, потом уцепился за какую-то женщину, за волосы и, конечно, все сразу увидели – Жириновский! По повадкам – Жириновский.
Двадцать пять и семь десятых мужчин повеселели сразу – в надежде на скандал. Девяносто шесть и восемь десятых женщин достали газовые баллончики, у двоих утюги оказались, у одной мышеловка. Три процента пассажиров затрудняются ответить на вопрос: мужчины они или женщины.
И тут этот Зюганов-Жириновский говорит вдруг:
– Россияне… к вам обращаюсь я.
Тут я совсем сбился, уже никак не понять, кто за кого, кто против всех – и еще опять остановка случилась. А когда поехали, мужчина снова:
– Россияне, к вам обращаюсь я… подайте, кто сколько может.
Единственно, что хорошо, – сразу считать стало легче: восемьдесят один процент кинулись газеты читать, десять и три десятых – стихи английских поэтов, остальные заулыбались – затрудняются ответить на вопрос, как их зовут.
А мужчина кепку достал откуда-то и протягивает, чтобы в нее подавали. А кепка-то лужковская!! Как будто только что с него сняли.
Ну и за кого народ? Если на моих глазах двадцать процентов достали кошельки, двадцать полезли в карман, двадцать в загашник, двадцать в бюстгальтер и двадцать в чулок – за деньгами, чтобы подать… а подал я один. За кого народ?
И еще я остановку свою проехал, на работу опоздал.
Все рейтинги врут.