Вечером к дому подхожу, смотрю – по штакетнику ходит не то птица, не то человек. Птица, наверное, – крылья, хвост... но в галстуке и лицо человечье. Перья свалялись, лицо наглое, галстук набок, и сильно вином тащит.

Остановился я, оторопел, конечно. Птица говорит:

– Ну и где тебя носит, Николай?

Меня Николаем зовут. Голос у птицы пропитой, мужской. Птица – самец. Сигарету достала из-под крыла, закурила.

Я окончательно остолбенел, спрашиваю:

– Ты кто хоть?

– Кто, кто... Твой ангел без пальто.

– Ангел-хранитель?!

– Да.

У меня слезы из глаз, потом кое-как взял себя в руки, говорю:

– Где же ты раньше был, гаденыш?

– Когда, например?

– Например, когда я женился. Она оказалась не дочь министра, а лимитчица.

– Я отлетел на время, самого тогда чуть не охомутали. И вообще не надо никогда на министров надеяться, на себя надейся.

Я говорю:

– Погоди. Как отлетел? Твоя обязанность, твоя специальность – меня охранять, беречь от неприятностей.

Он:

– Ты вспомни, когда ты женился-то?.. Начало девяностых. В стране все перевернулось, вообще никто по специальности не работал. Горбачев всем устроил.

Я ему:

– А в девяносто восьмом почему не предупредил насчет дефолта? Я за один день все потерял.

Он мне:

– Мы никого не предупреждали, запрещено было.

– Как никого?! Сколько проходимцев успели свои деньги спасти, пристроить с выгодой.

– Это не ангелы, это – черти, которые дефолт устроили. Они своих всех предупредили.

– Та-ак. Теперь Ельцин виноват. А где ты был, извращенец, когда я оставшиеся деньги отнес к Мавроди? Тоже отлетел?

– Я в это время свои пристраивал в банк «Тибет». Каждый тогда хотел разжиться неизвестно за чей счет. Надо было на себя рассчитывать, а мы всё на чужого дядю. Ну что, – говорит, – теперь прошлое ворошить. Видишь, мне тоже досталось.

Я отвернулся, чтобы только не смотреть на него, и вижу: огни мигают – «Казино» – рядом с домом.

– Подожди, – говорю, – минуту, я сейчас.

Поднялся в квартиру, взял все деньги, что скопил за последние годы, спустился.

– Пошли, – говорю, – в казино. Поможешь. Может, я тебя и прощу.

Он сел мне на правое плечо, – а его, кроме меня, никто не видел, – пошли в казино.

Я достал все деньги, спрашиваю:

– На какую цифру ставить?

Он:

– Ставь на двенадцать!

Я поставил, выпало двадцать один. Всё потерял за секунду, всё до последней копейки.

Вышли на улицу, он отлетел сразу подальше, говорит:

– Цифры точные – один и два! Только и делов-то, что я их местами не так поставил.

Не помню, как у меня в руке камень оказался, размахиваюсь. Он:

– Не надо! Мы, русские, потому так и живем, что у нас все время кто-то виноват, только не мы; мы всё на кого-то надеемся, только не на себя.

Я прицелился ему в бочину и камнем со всей силы!.. Но он увернулся, а откуда-то «Лексус» выскочил, и я «Лексусу» точно в лобовое стекло – ба-бах!

Оттуда четыре мордоворота выскакивают – и за мной. Я бегу, ангел надо мной летит, кричит:

– Ни на кого никогда не надейся, понял?

Я говорю:

– Понял.

– Только на себя надейся. Понял?

– Понял.

Вижу – слева что-то вроде рощицы, я туда.

Ангел:

– Беги направо, идиот!

Ну что, ему сверху виднее, и я скорее направо – там тупик. Мордобои, вот они... в трех шагах... в двух. Я еще успел подумать: «Учит, учит нас жизнь, и всё без толку, всё мы на кого-то надеемся».

* * *