Фирма "Банзай" привлекла мое внимание относительно недавно. Вообще различные фирмы возникают сейчас часто, как грибы после дождя. Правда, так же часто и лопаются. Смотришь, только что был офис, был счет в банке, была фирма. И вдруг — бах! — остается одно воспоминание да вывеска.

Да-а, много крови попили из нашего брата следователя эти коммерсанты. Что ни деятель, то хват, прикрыт со всех сторон — голыми руками не возьмешь. Кто за нашу доморощенную мафию прячется, кто свою руку среди муниципалов имеет, у кого брат в налоговой полиции, а у кого зять — депутат. Вот и выходит: этого не тронь, на этого не взгляни, а того — и вовсе лучше за три километра обходить.

Сколько мне наш начальник райотдела Сивуха из-за этих коммерсантов выговоров настрогал — и не счесть. Твое, говорит, дело домушников брать и медвежатников. Вот и занимайся ими и нечего баллон на уважаемых людей катить. Я ему говорю: да какой идиот нынче в медвежатники пойдет, когда все уже давно воруют открыто. Охота кому по ночам не спать да фомкой со сверлом орудовать!

В общем, во взглядах на современную преступность не сошлись мы с моим начальником. И особенно сильно он меня прижимать начал, когда я вплотную стал заниматься фирмой "Банзай".

Произошло мое знакомство с этим предприятием случайно. В тот день я дежурил по отделению. Вдруг из ресторана "Электрочугунск" звонок. Дебош, пьяная драка. Обычное дело. Прихватил я сержанта Прокопенко, "газик" зарешеченный — и на место происшествия. Повязали двух мужиков, привезли их к себе — показания снимать. Один оказался ничего, спокойный. А второй — с гонором. Сел он передо мной на стул, из внутреннего кармана портмоне выудил, достал оттуда из пачки сто долларов (моя месячная зарплата, между прочим) и скучающим голосом Евгения Онегина заявляет:

— Надеюсь, командир, этого хватит, чтобы замять наш инцидент?

Я ему спокойно так отвечаю:

— Ты, гнида блатная, засунь себе эти сто долларов в… в… свой банк. И разговаривать так с таксистами будешь, а не в милиции.

Ну, в общем, слово за слово, он стал орать, что меня уроет, заставит кровавыми слезами умываться, ну и прочее, что обычно эта урла несет, когда ей на хвост наступишь. Я же сказал, что его в КПЗ посажу. И посадил.

Что было утром! Сивуха ко мне в кабинет прибегает, подбородок его жирный трясется, глаза чуть на лысину не выскакивают.

— Що це за нарушитель у нас у камере сидит?

Это он так обычно на свой родной язык переходит, когда волнуется.

Руководитель фирмы "Банзай" Ползунков, — рапортую я. — Взят вчера в ресторане "Электрочугунск" за дебош и драку.

Да ты знаешь, кто це такой?!

Руководитель фирмы "Банзай" Ползунков, — повторяю я.

Где протокол задержания? — клокочет Сивуха.

Вот.

Схватил он эту бумаженцию и умчался. Через час в КПЗ заглянул — точно — Ползунковым там и не пахнет. Первый герой, вчерашний, из ресторана, уже проснулся и нудит:

А меня-то когда выпустят, начальник? Подельника моего-то того… А меня — нет. Почему?

Не имей сто друзей, а имей сто долларей, — присаживаюсь с ним рядом. — Это что — приятель твой был?

Не-а, — кривится мужик. — Рядом за столиком сидели. Ну и достал он меня. Болтливый больно. Всех, говорит, вас скоро с японцами купим и в Китай на развод пошлем. А здесь японцы будут жить, а то им на своем острове уже тесно. Я ему намекнул, чтоб не вопил, так он с кулаками полез!

Ну и как? — посмотрел я на разбитые костяшки его пальцев. — Морду ты ему начистил?

А как же! — ухмыльнулся мужик, но тут же поправился: — В порядке самообороны.

Ну за это тебе от российской милиции большое спасибо! — похлопал я его по илечу и подтолкнул к выходу: — Домой газуй.

Не мог же я его в КПЗ держать, когда и протокола-то о задержании уже не существовало.

Он обрадовался, манатки свои сгреб.

Я его еще на секунду задержал:

Значит, ничего больше об этом Ползункове ты не знаешь?

Нет, — пожал он плечами. — Может, что Верка, буфетчица, знает? Она говорит, он у них завсегдатай.

Да-а, задел меня тогда за живое господин Ползунков. Кто же это такой, что сам начальник отделения перед ним на цирлах ходит?

После обеда зашел я в "Электрочугунск" с буфетчицей потолковать.

— Вер, — опираюсь на стойку. — Вчера тут один деятель у вас шороху навел. Ползунков. Глава русско-японской фирмы.

Как же, — откликается она. — Каждый божий вечер они тут ужинают, а потом водку пьют чуть не до утра.

А когда ж они трудятся? — изумляюсь я. — Это же какое здоровье надо иметь, чтобы ночью пить, а утром еще умудряться деньги заколачивать.

Да кто ж его знает? — щурится Верка. — Только у меня такое ощущение, что они и не работают вовсе. Иной раз целый день тут ошиваются. Та этот Ползунков, то его приятель с серьгой.

Тут что-то у меня в голове сверкнуло. Хоть сейчас многие парни серьги носят, но чем черт не шутит? Достаю из планшетки фотографию Моченого — недавно сбежавшего из колонии рецидивиста и Верке подсовываю.

Она стойку протирает, делает вид, что занята. Потом наконец откликнулась:

Этот. С доски почета, что ли, снял?

Ага, — киваю я. — Из красного уголка исправительно-трудового предприятия номер 17819/8. Последняя ходка за рэкет.

Надо же, — выжимает Верка тряпку, — а такой обходительный мужчина. Шоколадки дарил…

Ладно, — подвел я итог. — Как только этот товарищ с большой дороги у вас объявится, звякни мне в отделение. Верка набычилась:

— А что мне с этого будет?

Тут я рассердился:

— На первый раз глаза закрою, что ты сигареты мимо кассы продаешь. Поняла?

Она согласно кивнула.

Но звонка от нее я так и не дождался. Видать, не зря ей Моченый шоколадки дари л…

Вот так вот я начал заниматься "Банзаем" вплотную. Отмазка от Сивухи у меня была хорошая, — мол, взял в разработку связи рецидивиста Моченого. И запретить проводить такую работу Сивуха мне не мог. Хоть у нас в милиции, равно как и в армии, на свое начальство жаловаться не принято, при особо вопиющих случаях могли взяться за проверку работы отделения круто.

Побегал я по своим знакомым — в банке, в налоговой полиции, в горисполкоме — и выяснил любопытную вещь. Ни производством, ни перепродажей товаров фирма "Банзай" не занималась. Тем не менее из-за рубежа на их счет поступали большие деньги. За какие услуги — неясно. Я бы понял, если этот "Банзай" был центром какой-нибудь придурочной секты, призывающей всех не позже 1 апреля или там 37 ноября завернуться в белую простыню и ползти на кладбище встречать Конец Света. Тогда можно было бы сдать этот "Банзай" федеральной службе контрразведки, ибо Другого интереса, как подыскивать себе здесь агентуру, у сект, как правило, нет.

Однако никаких проповедей и медитаций "Банзай" не устраивал. Цветными металлами не интересовался. Водкой не торговал. И тем не менее жил на широкую ногу. Временами складывалось такое впечатление, что господин Ползунков — внебрачный сын принца Сиама Сианука Третьего, и добрый папаша вознамерился обеспечить сынку сытую жизнь.

Из производственного оборудования "Банзай" закупил только роскошную машину "Jeep Cherokee" и несколько радиотелефонов. Из канцелярского оборудования — нож для разрезания бумаги и пару "стэплеров" с набором скрепок. И еще зачем-то две коробки жвачки "Стиноролл".

Тут мне показалось, что я раскусил этот "Банзай". Вероятно, решил я, они тут вскоре развернут бурную рекламную деятельность, которую финансирует японский филиал фирмы "Стиноролл". Правда, мне было непонятно, как такому олуху, как господин Ползунков, доверили должность менеджера. Но чего только связи не делают! Или деньги. В том, что при случае у Ползункова айдется в кармане диплом об оконча-ии сверхмеждународного суперокс-ордского ультрауниверситета по всем пециальностям сразу, я не сомневался, отя вряд ли после окончания школы он итал что-то, кроме чековой книжки. Но я снова ошибся. Никакого рекламного ажиотажа в Электрочугунске не случилось. Только наш тир распоряжением майора Сивухи был передан под склад фирмы "Банзай".

Я чуть голову не сломал, размышляя над тем, что они собираются там хранить. Пока однажды ко мне в отделение не зашли мои племянники — Толька и Колька Затевахины.

Так, благодаря обстоятельствам, я напал на след Моченого. Но это оказался крепкий орешек. Крепкий именно потому, что за его спиной кто-то стоял. Довести допрос Моченого до конца я не успел, так как меня отправили в срочную командировку на укрепление временно неукомплектованного отряда железнодорожной милиции станции "Конино".

Когда я приехал на место и покрутился в отделении, то понял, что не очень-то здесь во мне нуждались. Штат тут был не заполнен всего на одну единицу. А это по сравнению с общим состоянием дел — когда в ином отряде не было и половины личного состава — выглядело совсем не катастрофически.

Но приказ есть приказ. И я оставался в "Конино" до тех пор, пока не позвонил к себе на работу — сержанту Прокопенко. Очень мне было интересно выяснить, допрашивал ли Сивуха Моченого самолично? То, что он представит факт поимки рецидивиста как исключительно личную заслугу, я не сомневался. Когда же я узнал, как обстоят дела на самом деле, то чуть не упал с табуретки. Моченого отпустили! Не на поруки, не под залог, а просто так, открыли двери камеры и — иди гуляй, Вася! Отпустили по личному указанию Сивухи — точно так же, как и Ползункова!

Было от чего падать с табурета.

Эти сведения заставили меня глубоко задуматься. Было похоже, что мальчишки правы, и я напал на след торговцев наркотиками. Какие же, интересно, у них были обороты, что Сивуха, жертвуя своей карьерой, шел на все, чтобы их прикрыть?

Я понял, что мне надо докопаться до истины, и чем быстрее, тем лучше. Я договорился с начальником отдела в "Конино", благо мужик он был нормальный, и рванул обратно в Электрочугунск.

Как оказалось, весьма вовремя. Когда я приехал домой, то был здорово ошарашен. Запасной ключ от квартиры лежал не так, как я его оставил! Или у меня был проведен негласный досмотр, или в прихожей ждала засада. Но я просто поверить не мог, что начальник отделения "Конино" стуканул на меня. А ведь, кроме него, никто не нал о моем отъезде. К тому же свое местожительство я тщательно скрывал на всякий случай, да и не любил попоек по выходным с неожиданными гостями), в личном деле был указан адрес, по которому я прописан.

Осторожно я вошел в квартиру и чуть е рассмеялся. Ну конечно, я упустил" з виду самую банальную причину несанкционированного посещения берлоги — моих племянников!

Когда я осмотрелся повнимательней, о заметил на столе бумажку с цифрами. Решив, что Коля и Толя развлекались тут шифровальным делом, я со вздохом отложил ее в сторону. Ладно, пусть лучше цифры, чем сигарета, бутылка и девушки с тяжелыми последствиями.

Но стоило мне дойти до кухни и зажечь газ, как я понял, что стоит взглянуть на эту бумаженцию еще разок. Дело было в том, что на ней стоял жирный восклицательный знак. Это могло ничего не означать. Или, наоборот, свидетельствовало о чем-то важном.

Пока я нашел ключ к этой записке — чуть не сопрел. В основном из-за "гидраргиума". Из-за этой аббревиатуры пришлось даже побеспокоить мою давнюю подружку, у которой я когда-то видел химическую энциклопедию с таблицей Менделеева. Отвязаться от — этой девушки стоило мне еще больших трудов, чем дешифровка записки. Эх, а ведь когда-то я и дня без нее прожить не мог. Вот она — теория относительности в действии.

Содержание послания меня изумило еще больше, чем известие о том, что Моченый отпущен на свободу.

По своим каналам я выяснил, что, действительно, квартира Затевахиных была ограблена — открытую дверь на лестничную площадку заметили соседи, вызвали участкового, и тот ее опечатал.

Узнав об этом, я покрылся холодной испариной — мало того, что за пацанами гонялся Моченый так еще и майор Сивуха со всеми приданными ему силами.

Единственное, что я не разобрал в записке ребят, это два слова: "стена" и "Ройлотт". Думать об этом, сидя в кресле и попыхивая трубочкой, подобно Шерлоку Холмсу, у меня времени не было. Я быстро переоделся в бомжовский прикид и решил перенести свою штаб-квартиру в одно логово, где до недавней облавы жили бродяги. Нора эта была спрятана дьявольски хитро — под печью обжига на кирпичном заводе. Место это было уединенное и — что немаловажно — теплое.

Только я перебрался на новое место базирования, как заметил за собой слежку. Чья-то голова мелькнула в коридоре системы коммуникаций. Тихо, но быстро я подобрался к незнакомцу и, как только он выглянул снова, схватил его за шиворот и, словно лисица петуха, поволок к себе.

Я предчувствовал, что мой противник будет сопротивляться, но решил, что я легко его уложу — уж больно он был мелкий. Только я размахнулся, чтобы вдарить ему покрепче, как увидел перед собой чумазое лицо моего племянника Толи!