Значит, как только вошли мы с дядей Борей в бомбоубежище, первым делом я увидел заспанных Мензурку и профа. Я огляделся, но Кольки не было. Спрятаться решительно негде: стол, два стула и голые стены.

— Фантастика какая-то, — приподнял очки профессор, чтобы лучше видеть через толстые части линз. — Вы уверены, что он уже не выскочил в коридор?

Мензурка в это время подошел к столу, задвинутому в угол, и взял оттуда какую-то штуковину. Потом он взглянул наверх и догадался:

— Смотрите! Он уполз через вентиляционный люк!

Мы подошли ближе. Осыпавшиеся крошки побелки и царапины на стене точно указывали его правоту.

Борман залез наверх, дотянулся до люка и закричал:

— Коля, мы здесь! Возвращайся! Коля! Назад!

Но лишь гулкое, с жестяным отзвуком эхо было, как пишут, значит, в книгах, ему ответом.

— А это что такое? — снова обратился к нам Мензурка. — Зачем он плакат со стены сорвал?

И точно — рядом с двумя плакатами по ГО вместо третьего остался лишь светлый, по отношению к общему фону стен, пустой прямоугольник.

— А мальчик — голова! — засмеялся проф. — Придется похлопотать за него еще и по курсу географии и спортивного ориентирования! Там же висел план схема этого участка бомбоубежищ, со всеми коммуникациями. Ай да парень!

Непонятно, отчего он нам ничего не сказал?

Тут почему-то вырубился свет, но через секунду опять зажегся.

Мензурка озадаченно посмотрел на лампочку. Выглядел он несколько ошеломленным.

Впрочем, я, кажется, понимаю, — продолжал проф. — Нам через этот люк все равно было бы не пролезть. Коля решил спасти нас на свой страх и риск. Потому что мы, конечно же, стали бы его от этого предприятия отговаривать. Будем надеяться, что у него там все сложится благополучно. А пока давайте знакомиться. Вас, молодой человек, — он кивнул в мою сторону, — я уже знаю. А вас каким ветром сюда занесло?

Оперуполномоченный уголовного розыска Соловьев Борис Федорович, — представился Борман.

Очень хорошо! — обрадовался профессор. — Вы-то нам как раз и нужны! Видите ли, батенька, что тут происходит…

Догадываюсь, — улыбнулся Борман. — И даже знаю, что зовут вас Порфирий Петрович и что вы ведущий специалист нашего закрытого института, и даже знаю, что вы изобрели Вещество, которое у вас сейчас пытаются украсть…

Надо же, — растерялся проф. — Похоже, уже весь город в курсе моих проблем…

Не знаю, как там насчет города, а то, что творилось у вас в лаборатории, жуликам становилось известно чуть ли не раньше вас.

Лаборант Катышевич, — расстроенно вздохнул проф. — Лаборант Катышевич. А я возлагал на него некоторые надежды…

С лаборантом мы разберемся позже. А пока давайте выясним, почему ваше Вещество оказалось в кармане у одного из бомжей, которые тут обитают? — взялся за дело Борман.

У бродяги вы имеете в виду? — выпучил глаза проф и расхохотался: — Нет, это положительно переходит всякие границы! Ему-то зачем Вещество? В качестве закуски оно никак не годится… И откуда оно у него?

— Не знаю, — нахмурился Борман. — Вроде нашел где-то здесь. А мы найдем его и поговорим по душам. Так. Сейчас три ночи. Раньше семи утра Моченщй или Сивуха сюда с инспекцией не заявятся. Часа четыре у нас есть. Пойдемте, только постарайтесь не шуметь. Эти бомжи иногда бывают чуткие, как крысы.

Мы вышли из бомбоубежища, оставив на случай возвращения Кольки дверь приоткрытой, и стали пробираться по туннелю в том направлении, куда я указал.

Теперь мы были вооружены уже двумя фонарями — один взяли у охранников, — а потому продвигались быстро.

Наконец, вышли, значит, в зал, где мы с Колькой того психанутого бомжа встретили. Он был все еще тут — пьяный валялся рядом со своей бутылкой.

По-прежнему потрескивал и чадил костер, а в углу зияла черным провалом пробитая нами дыра в стене.

Дядя Боря рывком поднял бомжа на ноги, плеснул ему в лицо воды из жестянки, которая стояла рядом и тряхнул его как следует.

Бомж приоткрыл свои мутные глаза с желтыми белками, исчерченными красными каналами лопнувших сосудиков, и, значит, что-то невнятно замычал…