Остановились перекусить у первой попавшейся косы. Рядом с ней в Оку впадает безымянная речушка с холодной глинистой водой. Дрова пришлось выйти искать, рядом ничего сухого не было. Пока мальчишки чалили лодку, я вызвалась сбегать за топливом, и, как выяснилось, напрасно. Кругом все, казалось, насквозь пропиталось сыростью. Неужели дождь был такой сильный? Разжечь иву — сплошное безумие. Поэтому я выбралась сначала на травянистый склон и огляделась — не оставили ли братья туристы каких-нибудь дров. Дрова были, но прогнившие, и разжечь костер из них, конечно же, не удастся.
С досадой бросив свою находку, я принялась взбираться по глинисто-каменистой дороге вверх, то и дело пробуя на излом ветви деревьев, некогда поваленных бурей, валежник, но, увы, отовсюду сочилась вода. На свою беду, я отошла от лагеря босиком и с одним топором наперевес. Но с этим орудием труда, увы, здесь делать было нечего.
Мелкие камни кололи и без того иссеченные ноги, и я поняла, что в этом мрачном волглом лесу ничего путного я не найду. Пришлось возвращаться в ивняк и отдирать от ивы более-менее сухие ветки. С этой небогатой добычей я пошла к косе.
Пока добывала топливо, все время думала — почему продавщица назвала главаря банды "Черной акулы" Родькой. Неужели у него нет прозвища пострашнее — ну, там, Зверь какой-нибудь. Или Гнилой. Странно — Родька. Прозвище вроде бы даже ласковое какое-то, что ли…
Пламя лизало прокопченные бока котелка, и вода, недовольно шумя, крутила внутри его всякий залетный мусор. Мы продолжали обсуждать банду "Черной акулы" и все, что с ней связано.
— Нет, не справиться нам с ними, — говорил Игорь. — Вон они нас как в церкви обмишурили. А потом, у меня подозрение — а хочет ли милиция их поймать? Им, наверное, просто в лом ими заниматься.
— Нет, теперь придется, — возразила я. — Все-таки икону украли — это не шутка. Икона-то дорогущая… Теперь воры небось надолго на дно залягут.
— Не-е, не залягут, — не согласился Игорь. — Им, наоборот, все эти легкие победы аппетит разожгут. Вот увидишь.
Не понравилось мне это "вот увидишь". И так столько всяких приключений на мою голову свалилось. О таком, конечно, интересно в книжках читать, удобно развалившись дома на диване или листая страницы детективчика в ванной, а самому через все это проходить — штука, я вам скажу, неприятная.
Ну вот наконец закипает вода — ура, сейчас мы попьем кофе…
…Нет, мы не попьем кофе. Не случайно нам эта продавщица мозги пудрила. Про кофе она особо не распространялась, лишь сказала, что он в пакетиках. Вскрываем мы этот пакетик, а там кофе ровным слоем по бумажке размазан. А порошка и следа нет. Видимо, когда-то он подмок и запекся тонким слоем, будто блин. Мы его пробовали отодрать и ногтями, и ножом ни черта не получается. А кофе хочется — сил нет никаких!
Наконец плюнули мы и сунули все это дело прямо в бумажке — черт с ним, пусть там в кофе волокна плавают, но больше терпеть это издевательство мы не могли.
И насчет Родьки она, наверное, тоже нам заливала — лишь бы что-нибудь говорить. Интересно, что мы обнаружим, когда вскроем кильку в томате?
…Несмотря на столь экзотичный рецепт, кофе получился ароматным и вкусным. Путешественники приправили его сгущенным молоком и, рассевшись, кто как мог, на песке, с удовольствием тянули сладкий горячий напиток. На то, что в зубах то и дело застревали бумажки, плевать они хотели и тут же и плевали на песок, правда потом стыдливо зарывая свои плевки поглубже.
Импровизированный "файв-о-клок" еще не успел закончиться, когда с реки послышалось тарахтение моторки.
— Ребят, — жалобно застонала Женя, встаньте, поправьте байдарку, а то она боком о берег трется. Сейчас моторка пройдет, вдруг там камень?
— Ладно, — неохотно поднялся с места Игорь, — щас сделаем.
Но моторка почему-то не пошла вдоль противоположного берега, где бакены указывали глубокую воду, а решительно повернула к косе. Ребятам это не очень сильно нравилось, потому что они хотели еще купнуться, а присутствие соседей всегда как-то сковывает. Но вскоре им пришлось еще и изумиться. Лодка подошла поближе, и на корме показался не кто иной, как Пал Палыч.
Вблизи берега он встал и приладил на голову фуражку, предварительно вытерев обильный пот. Не говоря ни слова, он соскочил на песок, подошел к байдарке, подтянул ее бортом к берегу и стал выкладывать из носового отсека на землю вещи.
— Что вы делаете? — закричала Женя.
Сержант ничего не ответил. Вдруг из самого узкого места "Тайменя" он вытянул холщовый мешок квадратной формы. Размотав его, милиционер глубоко вздохнул. Перед ним была икона.
Сказать, что ребята были ошеломлены, значило бы не сказать ничего. Откуда икона взялась у них в байдарке?! Не могла же она сама влезть к ним в лодку, уютно устроившись между сумками с продуктами. Вывод напрашивался однозначный: икону подбросили. Это точно знали Игорь и Женя, но Пал Палыч знать этого не мог. Поэтому он, сняв фуражку, сел на борт своего катера, пробормотал: "М-да, ешки-матрешки" — и показал знаками, чтобы пацанва залезала в моторку, к которой он принялся привязывать байдарку.
Игорь и Женя быстро собрали немногочисленную утварь, расставленную по песку, и понуро побрели вслед за Пал Палычем.
— А где ж Сашка? — стала озираться кругом Женя.
— Тише ты, — прошипел Игорь, — а то и его загребут.
— Ах, черт, — прикрыла рот рукой Женя — какая же я недотепа!
Ни слова больше не говоря, они сели в лодку. Хмурый и неразговорчивый Пал Палыч с третьего раза завел мотор, тот простуженно чихнул сизым выхлопом, и тарахтящая моторка неторопливо поплыла по течению.
Женя оглянулась назад, на пляж, и ей показалось, что в кустах мелькнула какая-то фигура. Вдруг страшное подозрение закралось ей в голову.
— Слушай, — склонилась она к брату, — а вдруг это… Вдруг эта Сашка подложил?
— Да ты что? Не может Быть!! — вытаращил на нее глаза Игорь. — А впрочем, времени и возможностей у него было сколько угодно!
— Ну да, — сникла Женя. — Кому ж еще, как не ему.
Пал Палыч наладил руль и, поскольку участок реки был прямой, принялся рассматривать обнаруженное им сокровище. Икона, к счастью, не пострадала — исчез только серебряный оклад.
— Подождите, подождите, — нахмурилась вдруг Женя, мельком взглянув на икону.
Чудовищная мысль пришла ей в голову, и загадка банды "Черной акулы" вдруг начала проясняться в ее голове. Словно художник быстро дорисовывал недостающие части пейзажа, из-за которого общая картина не угадывалась.
— Слушайте, — повернулась Женя к Пал Палычу, — а фамилия этого главаря из "Черной акулы", ну этого, черненького такого парня, как?
— Ну Родионов, — хмуро ответил Пал Палыч. — Поэтому и прозвище — Родька.
— А батюшки, ну, которого в церкви ограбили, фамилия как?
— Ну, Родионов, — так же неохотно пробормотал Пал Палыч и вдруг опять снял фуражку и привычным движением отер ладонью пот. — Погоди, погоди, это ты на что ж намекаешь?
— Дайте-ка мне на секунду икону, — протянула руку Женя. — Да не бойтесь, куда я с ней денусь — не убегу же.
Пал Палыч осторожно передал девочке драгоценную находку, и Женя просто впилась взглядом в темное дерево.
— Так я и думала, — вдруг радостно засмеялась она и со всего маху хватила деревянной доской о металлический уголок, выпирающий из борта катера.
Не успел сержант и глазом моргнуть, как Женя хватила иконой о край катера еще раз, и бесценная святыня разломилась на две аккуратные половинки.
— Ты… ты что… — задохнулся от испуга Пал Палыч. — Ты что натворила, паршивка?!
— Да сядьте вы, — еще веселее закатилась Женя, — нас с вами провели, просто как олухов царя небесного. Смотрите, — сунула она сержанту под нос две половинки иконы.
— Да ей же… — лепетал Пал Палыч с вытаращенными глазами, — да она же… ей же сотни лет. Вы понимаете, что вы наделали?!
Вдруг он прервал свое испуганное квохтанье и в который раз сбросил с головы фуражку.
— Дерево-то, — провел он своим коричневым от загара пальцем по разлому доски, дерево-то свежее!
— А я что вам говорю! — счастливо засмеялась Женька. — Все сошлось, как в пасьянсе! Главный вор — Родька, поп — Родионов. Есть над чем подумать? Есть! В кубрике "Черной акулы" Игорь видел деревянные плашки, олифу и скипидар…
— И еще репродукцию иконы на стене, вот этой самой, — добавил Игорь.
— И репродукцию! — торжествовала Женька. — О чем это говорит? О том, что Родька или кто-то из его команды готовил там вот эту самую подделку!
— Родька мог, — аж привстал со своего места Пал Палыч. — Он в Гжельской школе изобразительного искусства учился, в его первом деле о хулиганке характеристика оттуда есть…
— Вот! Все сходится! — раскраснелась Женька.
— Мать честная! — ахнул милиционер. — Точно, как бобиков надули, подсунули нам вместо настоящей иконы подделку. А я бы в жизни не догадался. Сейчас бы ее оформили, вернули бы обратно в церковь, и если бы отец Василий не заметил…
— А отец Василий и не заметил бы, — зачерпнула рукой воду Женя.
— Ты думаешь все-таки, что Родионов и… Родионов?
— Да вы фуражку-то положите куда-нибудь, — посоветовала Женя, — а то вы все время ее то снимаете, то надеваете.
— Да-да, — пробормотал Пал Палыч, — привычка такая дурная. Так, значит, ты думаешь, что Родионов и Родионов…
— Да уж подозреваю, что не однофамильцы, — хмыкнула Женя. — Смотрите, что получается: отец Василий был осведомлен о стоимости иконы. Вероятно, знал об этом и его родственничек, который любит пугать на Оке мирных туристов. Но просто так икону украсть опасно. Представляете, какой шум поднимется? А если дойдет до патриархии, то да се, подключатся и ФСБ, и МВД, и еще какой-нибудь отдел по особо опасным преступлениям. Границу перекроют, таможню на уши поставят, тут просто так не уйдешь. Поэтому они и решили провернуть вот такую хитроумную операцию. И тащили-то они нас за собой от самой Угры только как приманку. Теперь я поняла — они б давно с нами разделались, если б захотели! А они искали олухов и их нашли. Более того, когда они однажды на своем катере насчет церкви чуть не орали, наверняка сделали это специально, знали, что мы где-то рядом, видели Игоря.
— Да уж, — кивнул Игорь, — у меня и тогда были подозрения — как они нашу желтую палатку на темном фоне в десяти шагах не разглядели? Да и про церковь они действительно чуть не в мегафон вопили, когда я подкрался. Ну и ржали же они, наверное, потом!
— Ржа-али, — протянул Пал Палыч, снова нахлобучивая фуражку на голову. — Я посмотрю, как они поржут, когда я их возьму.
— А что вы им предъявите? — пожала плечами Женя. — Ну сорвали мы им операцию. Они же как рассчитывали: икона через нас вернется, мы с Игорем — несовершеннолетние, нам срок только условно можно дать, совесть их чиста, вы икону оформите, вернете обратно церкви, отец Василий по-тихому ее на иконостас повесит — поди там разберись издалека — настоящая она или подделка. Даже если потом приедет долгожданный эксперт, чтобы икону в музей оприходовать, — сколько уже воды утечет! За это время ее раз десять можно до Антарктиды довезти и обратно.
— Да-а, дела, — пригладил усы Пал Палыч и хотел в очередной раз снять фуражку, но, покосившись на Женю, оставил ее на месте. — Может, отца Василия прижать?
— А чем? Он ото всего отопрется. Сейчас окажется, что икона поддельная, — знать не знаю, ведать не ведаю, у меня пропала настоящая. Если все обнаружится — ему еще лучше: скажет, мол, милиция с ворами договорилась, икону и подменила. А потом, это всего лишь гипотеза. Все мы можем узнать, только если накроем команду "Черной акулы" с поличным — то есть с иконой. Но я думаю, вряд ли они держат ее на своем катере. Наверняка куда-то уже заныкали.
— Заныкали, заныкали, — словно заклятие, стал повторять Пал Палыч. — Где ж тут можно икону заныкать?
— Да где угодно, — обвела рукой окружающие холмистые окрестности Женька.
— Да, это дело надо как следует обмозговать, — повернул лодку ближе к берегу Пал Палыч. — Пить хочу — сил нет. У вас пластиковая бутыль найдется?
— Найдется.·
— А у меня тут один замечательный родник найдется, — сразу повеселел Пал Палыч, как только забрезжила надежда, что эти симпатичные ребята к краже не имеют никакого отношения.
Пал Палыч действительно знал эти места прекрасно и уверенно вывел лодку к чудному роднику.
Холодная до онемения в пальцах вода по камням сбегала в теплую Оку. От этой разницы температур над тем местом, где родник впадал в реку, вился парок, легкий, жемчужно-розовый, такой же чистый и призрачно-легкий, как вода в роднике.
— Пейте осторожно, — наказал Пал Палыч детям, — от такой и простудиться недолго.
Пока ребята с милиционером возились у родника, из-за поворота плавно выкатила байдарка-двойка, в которой сидели трое взрослых мужчин. Двое из них гребли красиво и ровно, так что "Таймень" птицей несся над поверхностью реки и, казалось, вовсе не плыл, а легко скользил над водой.
Путешественники невольно залюбовались такой картиной. Вот бы и им так научиться! Небось эти-то лет десять по походам отходили, а то и больше. Вдруг Игорь схватил сестру за руку. Женя вздрогнула, — рука у брата, державшего бутылку с холодной водой, была просто ледяная. У девочки даже мурашки поползли по коже.
— Или у меня глюки, — приложил бутылку ко лбу Игорь, — или… Мне показалось, что там… там в середине Илья Андреевич сидит.
— Не может быть! — заслонилась рукой от солнца Женя. — Нет, — вдруг поперхнулась она. — Точно — гляди, как похож!
Человек, здорово смахивающий на Илью Андреевича, тоже повернулся к ребятам и тоже, сложив руки домиком, стал всматриваться в байдарку и фигурки мальчика и девочки. Потом он что-то сказал своим спутникам, и те, легко развернув байдарку поперек течения, поплыли в их сторону.
— Илья Андреевич! — в два голоса завизжали юные туристы.
— Я это, ребята, я! — откликнулся руководитель их экспедиции. — Ты смотри, все-таки нашел я вас.
Байдарка, изящно развернувшись, стала бортом у моторки, и через нее Илья Андреевич перепрыгнул на сушу. Он помахал двоим бородатым мужчинам, которые доставили его к этому месту, и те, приветственно махнув в ответ, отчалили и через полминуты уже скрылись из виду, будто речные призраки.
Вопросы и ответы Ильи Андреевича, Игоря и Жени смешались в ужасную кашу, так что Пал Палыч, который привык к протокольному стилю общения — один спрашивает, другой отвечает, — даже затряс головой.
Выяснилось, что Илья Андреевич, как только пришел в себя, стал разыскивать ребят, но никто в округе не видел двух подростков, которые возвращались бы в Москву с лодкой или без лодки, просто с рюкзаками. Илья Андреевич как следует подумал и понял, что они на свой страх и риск решили продолжить путешествие, вниз по реке. Окольными путями он выяснил, что ни Игорь, ни Женя еще дома не объявились, и еще больше укрепился в своей догадке. Он пришел к одному из мостов и вскоре увидел ту самую двойку, на которой приехал. Ему не составило никакого труда найти общий язык со своими единомышленниками. Илья Андреевич ввел туристов в курс дела, и те охотно решили ему помочь, тем более что путь у них был долгий и вперед они продвигались довольно быстро.
Таким образом, Илья Андреевич наконец нагнал своих подопечных.
Игорь и Женя наперебой рассказывали ему о собственных приключениях, закончив повествование изящной сагой о поддельной иконе.
Илья Андреевич слушал и только диву давался.
Потом он глубоко вздохнул, зачерпнул из родника пригоршню воды и потер себе шею. — А ведь я, ребята, за этой иконой и ехал. Брат, сестра и сержант уставились на Илью Андреевича в немом изумлении.
— Ну да! — хлопнула себя по лбу Женька. Вы же искусствовед. И еще говорили, что будете не только развлекаться, но и работать! Вы ехали на экспертизу! Ох, теперь все стало еще понятней — батюшка Василий прознал про ваш приезд и решил ускорить события. А чтобы в случае чего бросить тень и на вас, в Качестве лопухов его родственничком Родькой были выбраны мы. Значит, не случайно он вас болтом тогда огрел, а специально — чтобы выевсти из игры! А потом уже, видя, что мы не отстаем, решили использовать и нас с Игорем в качестве козлов отпущения.
— Да-а, — поднял выгоревшие на солнце брови Пал Палыч, — смышленые вы ребята. Я бы ни в жизнь этих мерзавцев не раскусил. Только разве что на экспертизу бы икону направил. Да и то вряд ли бы, с чего бы? Пропажа нашлась, хозяин есть, передавай по акту и все дела. Только вот где эти паршивцы настоящую икону-то спрятали?
— Спрятали… Спрятали? — прищурился Илья Андреевич. — У реки, вы имеете в виду? Почему именно у реки? — переспросил он Пал Палыча.
— Ну а как же? Им же в случае чего ее нужно довольно быстро достать, да и времени, чтобы ее заныкать, извиняюсь за выражение, тоже у них было немного. Значит, где-то, думаю, метров за сто от Оки, не дальше.
— Да, да, — рассеянно ответил Илья Андреевич, о чем-то напряженно размышляя.
Попив воды, он крякнул, завинтил пробку на пластиковой бутылке и все еще с сомнением в голосе сказал:
— Мы когда по Оке много лет назад плавали, то оставляли иногда часть снаряжения на сохранение рыбакам, которые здесь по берегам в шалашах живут. На обратном пути забирали.
— Да, это мысль, — согласился Пал Палыч. — Проверим.
— Так вы с нами поплывете? — вклинилась в разговор Женя.
— Да нет, вас теперь, наверное, придется отпустить, раз такое дело, — покосился на сломанную икону-подделку Пал Палыч. — Правда, показания я с ваших слов все-таки запишу.
— Послушайте, — обратился Илья Андреевич к сержанту, — сейчас поздно, вы даже и до Алексина доберетесь затемно. Давайте найдем, пока окончательно не стемнело, песчаную косу, переночуем, обмозгуем все это, а утро, как говорится, вечера мудренее.
— Ну что ж, — согласился Пал Палыч, давненько я на природе не ночевал. Давайте.
Вся компания погрузилась в моторку и двинулась вдоль берега, высматривая удобное место для стоянки. Вскоре оно нашлось — экспедиция затормозила у одного песчаного наноса, обрамленного по бокам густым кустарником. Здесь, прямо на крупном зернистом песке, разбавленном вкраплениями перламутровых осколков раковин речных мидий, и решили разбить лагерь. у трех кем-то вкопанных столбов устроили кухню. Потом взрослые и дети пытались вернуть себе облик цивилизованных людей кто брился, а кто и, подобно Жене, мыл голову шампунем.
Чистые, какие-то умиротворенные, ребята устроили из камней очаг, и вскоре, пригибаясь к реке, к противоположному берегу пополз серый мягкий дым. Ветер качал на волнах закат, рябь пробегала по сизо-розовым волнам, и казалось, что все будет хорошо-хорошо, совсем как сейчас. Да, как сейчас — под этим теплым, расцвеченным звездами небом, рядом с этой теплой рекой, ласково бьющей волной в их берег и нашептывающей свои милые убаюкивающие сказки прямо на ухо.