— Эрвин, пусть дорогу выберет Горыныч! — первое, что сказала Соня, когда Эрвин пожелал ей доброго утра.

Улыбка застыла у парня на губах. Похоже, доброго утра сегодня не предвидится, и они опять поссорятся.

— Отличная новая идея? — спросил Эрвин, стараясь говорить как можно дружелюбнее. Он видел состояние Сони: темные круги под глазами, обветренные губы, бледная, почти прозрачная кожа. Наверное, она плохо спала и совсем не отдохнула.

— Это старая идея, и ты ее знаешь. Надо довериться Горынычу.

— Почему ты считаешь, что дракон умнее меня? Как такое может быть? Ты, вообще, себя слышишь? — Эрвин немного повысил голос. Как же достучаться до этой упрямицы?

— Он не умнее, но умнее, если говорить твоим языком.

— Почему же нас взяли в плен верхотуры, когда мы летели в Энобус? Где был его инстинкт? — с трудом сдерживая раздражение, спросил Эрвин.

— И благодаря этому мы попали на гонки, — ответила Соня.

— А Калитка? Ты забыла, как Горыныч очутился в тюрьме? — Эрвин не терял надежды воззвать к здравому смыслу девушки.

— Если бы он не попал в тюрьму, не встретил дикарку, не вырвался на свободу, то не спас бы нас. По-твоему, это совпадение? Случайность? — Соня говорила хоть и спокойно, но в душе уже закипала обида. Эрвин никогда не прислушивался к ней, но сейчас она ощущала уверенность в своей правоте на сто процентов. Нет, ну, может, на девяносто пять. Но это почти одно и то же.

— Давно тебе хотела сказать, победа в гонке — полностью заслуга Горыныча. Там, на поле, он сам принимал все решения. И даже когда мне они казались неправильными и опасными, я не удерживала дракона.

— Так значит, если мы сейчас скажем Горынычу «Лети куда хочешь»…

— То это будет правильно, — перебила Эрвина Соня. — Я знаю, Горыныч чувствительный, он, даже странно говорить такое про дракона, ранимый и нежный. Но чувствительный — это не только его натура, это что-то совсем другое, даже не на уровне инстинктов, я не знаю, как сказать. Часто кажется, что он делает неправильно, глупо, а потом бах — и всё на своих местах. Горыныч не перебирает и не оценивает варианты. У него внутри есть то, чего у нас с тобой нет.

— Ладно, пусть так, — согласился Эрвин. — Но если лучший выбор для Горыныча окажется лучшим для него, а не для нас? Он ведь животное, у него есть собственные желания.

Соня молчала где-то минуту, обдумывая слова Эрвина, а потом тихо сказала:

— Я думаю, наши желания давно переплелись. И то, что хорошо для него, будет хорошо и для нас.

У Эрвина в голове крутились десятки доводов против Сониного предложения, но сейчас, в данную минуту, он не озвучил ни одного, только глубоко вздохнул, принимая решение.

— Ты неисправимая мечтательница и фантазерка, — сказал он, — ты не убедила меня ни на крупицу, но я сдаюсь. Пусть будет по-твоему. Сейчас соберу вещи, и отправимся.

Эрвин вдруг осознал, что не может отказать той, которая, рискуя своей жизнью, подарила жизнь ему. Кажется, она действительно видела дальше и глубже его.

* * *

Вот уже полдня Горыныч летел не знамо куда, бодро махая крыльями. Эрвин сидел впереди, Соня устроилась за ним, обхватив его руками за пояс и уткнувшись головой в спину. С непривычки долгий полет утомил девушку. Самым невероятным оказалось то, что за ними следовала дракониха. Как только Горыныч поднялся в небо, Стрела тут же бросилась следом.

— Почему она летит за нами? Она что, пара Горыныча? — крикнула Соня почти в самое ухо юноше, оглядываясь на дикарку.

Эрвин и сам сильно удивился поведению новоявленной подруги. По его наблюдениям, дракониха равнодушна к Горынычу. Она не приближалась без надобности, не выказывала интереса, даже не смотрела на дракона, однако, почти всё время находилась в пределах видимости. Благоволение драконихи распространялось скорее на Соню, чем на Горыныча. К ней одной дикарка относилось с едва заметным доверием, что само по себе казалось удивительным. И сейчас, когда Стрела летела вслед за ними, никто не мог понять, что ею двигало.

Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, когда крылья Горыныча всё реже и реже стали делать взмахи — всё-таки два седока ощутимо давили на него своей тяжестью. Решение о том, что следует отдохнуть, приняли единогласно, но в полном молчании: дракон просто спикировал на берег небольшой извилистой горной речушки в расщелине гор. Не прошло и минуты, как сюда же в некотором отдалении приземлилась дикарка.

— Может, она за тобой летит? — спросил Эрвин, помогая Соне сползти со спины Горыныча.

Девушка неопределенно пожала плечами. Она ничего не знала о повадках диких драконов. Если Стрела летела за ней, то что ей было нужно? Дикарей не сделать ездовыми, об этом Эрвин говорил с уверенностью. Тогда почему Стрела не хотела расставаться с ними?

Думать Соне совсем не хотелось. Единственное желание — вытянуться на траве во весь рост и не шевелиться, лежать в лучах послеполуденного солнца и нежиться в его тепле. Эрвин, что-то бурча себе под нос, притащил воды, потом запалил костерок. У них еще оставались кое-какие запасы еды. Да и Горыныч пару раз притаскивал какую-нибудь тушку убитого животного, голодными они с таким охотником не оставались.

В котелке забулькало вяленое мясо. Соня протерла глаза. Кажется, она вздремнула на солнышке. На руку ей больно шлепнулось что-то мокрое и скользкое, и сонное настроение мгновенно улетучилось. Рядом билась большая серебряная рыбина, колотя хвостом о землю. Невдалеке сидела дракониха, наблюдая за реакцией девушки.

— Она тебя покормить решила, — крикнул Эрвин. — Ну дела!

Он подошел к Соне, чтобы забрать рыбину, дракониха утробно зарычала.

— Стрела, спасибо! — крикнула девушка, указав на добычу. — Эрвин ее сейчас приготовит. Не беспокойся.

Дракониха, перестав издавать рычащие звуки, отвернулась и двинулась в сторону, подальше от костерка.

Вечером, когда запеченная в углях рыба и легкая похлебка были готовы, пилигримы устроили царский ужин. Горыныч лежал рядом, ему тоже достались лакомые кусочки. Стрела же устроилась в отдалении, ее рыбалка оказалась удачной, и сейчас она, сыто прижмуриваясь, искоса посматривала на компанию у костра.

Было уже совсем темно, но серебристый свет луны рассеивал подступивший мрак. Когда небо не затягивали тучи, ночи в Верховии делались просто волшебными: мириады звезд на огромном небе вели свой неспешный хоровод, прокладывали тропинки, пути, дороги, терялись в глубинах Вселенной. Соня, закинув руки за голову, смотрела на небо.

— Она тебя опекает, — сказал Эрвин, взглянув на громоздящийся вдали силуэт дикарки.

— Что она от меня хочет? — еле слышно спросила Соня.

— А кто у нас укротительница драконов? — хмыкнул парень.

— Спокойной ночи, — ответила Соня, счастливо улыбаясь.

Рядом давно мирно похрапывал разомлевший Горыныч.

* * *

Утро удивило всех еще одной выходкой драконихи. Соня проснулась у той под боком. Видимо, ночью Стрела отогнала Горыныча и сейчас лежала рядом с девушкой, посверкивая желтыми глазами. На поднявшегося с земли Эрвина дикарка слегка рыкнула, давая понять, чтобы он не приближался. Протерев глаза, Соня осторожно встала и, не делая резких движений, похлопала Стрелу по шее.

— Может, ее оседлать? — спросила Соня, плавно отходя от дикарки.

Страха она не чувствовала, и почему-то девушке показалось, что после ее слов Стрела утвердительно кивнула.

— Я не уверен, что это хорошая мысль, — ответил Эрвин, глядя на Стрелу. — Как ты будешь ею управлять? Разве она когда-нибудь летала как ездовая? А если что пойдет не так? Если ей что-нибудь не понравится? Я ничем тебе не смогу помочь.

— Эрвин, она спасла меня из пропасти, когда никто ее об этом не просил и не приказывал. Я могу ей доверять.

— Это безрассудство. Никто никогда не летал на диком драконе. Они неуправляемы. Даже маленького дикаря невозможно приручить, а Стрела — взрослая самка.

— Ты не можешь знать наверняка. И, вообще, зачем ею управлять, когда она летит следом? А вдруг она станет вторым нашим драконом?

В ответ на эти слова дикарка одобрительно взрыкнула, будто действительно поняла, о чем речь. Где-то через четверть часа Соня всё-таки убедила Эрвина помочь ей в этой затее. Парень сплел из длинной лозы что-то наподобие поводьев, которые с опаской накинул на драконицу, хотя та стояла совершенно спокойно и хладнокровно восприняла незнакомый процесс.

Еще раз оглядев взнузданную дикарку, Эрвин оседлал Горыныча и взмыл в небо. Девушка не торопясь вскарабкалась по хребту на высокую жесткую спину Стрелы ближе к шее. Дикарка, подергивая ушами, стояла смирно, но едва Соня села между двух коротких гребней и ухватилась за поводья, как распустила крылья и взлетела. Горыныч с Эрвином ждали в небе.

— Горыныч, давай сам выбирай! — крикнул парень, подмигнув Соне.

И дракон, немного покрутившись на месте, взял курс одному ему ведомо куда.

Почти полдня Стрела летела в фарватере Горыныча. Эрвин без конца оглядывался на них. Соня совсем не управляла дикаркой, удивляясь ее послушности. Вскоре под ними появились горы, густо заросшие лесом. Они вздымались вершинами то ниже, то выше, но нигде не было ни дорог, ни тропинок, ни жилья, ни пастбищ, ни домашних животных.

Горыныч летел далеко впереди, Соня не заметила, как он потерялся из виду.

— Стрела, где Горыныч? Нам надо за ними, мы потерялись, — крикнула Соня в ухо Стрелы, нагнувшись, насколько позволял жесткий гребень. Та, не дрогнув ни одним мускулом, продолжала бесстрастно лететь. Соня даже подумала, что дикарка чувствует маршрут Горыныча и они скоро их найдут, просто горы закрывают обзор, и надо подождать.

Но сколько ни крутила Соня головой, Горыныч так нигде и не обнаружился. Прошел час и два, и три, а дракониха всё продолжала лететь в известном ей одной направлении. Суеты в ее движениях не было, она летела размеренно, спокойно, как будто с навигатором в голове. Стрела в один миг перестала реагировать на наездницу, и той не осталось ничего, кроме как беспомощно оглядываться по сторонам и смахивать бесполезные слезы.

Пролетев довольно большую часть пути, дракониха, сделав круг, приземлилась на площадку перед каменистым утесом, в центре которого зияла черная пасть огромной пещеры. Соня соскользнула со спины Стрелы, чуть не вывихнув ногу при ударе о землю, но дракониха даже не взглянула на нее. Похоже, Стрела вернулась домой.

Что ждало Соню в неведомом месте, она даже представить не могла. Оставалось надеяться, что Горыныч с Эрвином хватятся их и разыщут. Правда, Соня плохо представляла, как они могут найти ее.

— Главное, не паниковать, нельзя паниковать, — бормотала девушка, — всё будет хорошо.

Но паниковать пришлось уже через минуту, когда Стрела, распустив крылья, громко и протяжно закричала, вложив в рев всю мощь глотки дикого зверя. Дрожь сотрясла девушку, колени подогнулись сами собой, Соня судорожно оглядывалась по сторонам. Кого зовет дикая самка? Кто явится на ее призыв?

Вверху раздался шум крыльев, над поляной закружил большой бурый дракон. Стрела радостно взревела, дракон приземлился. Сонины ноги будто приросли к земле, она не знала, что делать. Бежать? Прятаться? Влезть на дерево? Скрыться в пещере? Ничто не казалось безопасным, она будто лишилась сил.

Оставалось только смотреть, как бурый дракон, наклонив голову и раздувая ноздри, приближался к своей подружке. Соня судорожно сглотнула, наблюдая за встречей. Она почувствовала себя маленькой песчинкой в руках судьбы, которая сейчас по своему усмотрению распоряжалась ее жизнью. У Сони же не было ни малейшего шанса повлиять на ее выбор.

Бурый приблизился и остановился выжидая. Стрела встала в боевую стойку, как перед поединком. Два дикаря напряженно глядели, вытянув шеи. Дракон выпрямился и зарычал, Стрела зарычала в ответ. Их перебранка длилась несколько минут. Потом они замолкли и двинулись навстречу друг другу. Стрела, оскалив зубы, цапнула дикаря за шею, он в ответ схватил ее. Своеобразное приветствие неожиданно закончилось. Бурый увидел человека, напрягся и так рыкнул, что Сонина душа ушла в пятки. Стрела шагнула назад, распустила крылья, прикрывая девушку.

Дикарь несколько минут буравил дракониху взглядом, затем отвернулся, показывая, что на добычу Стрелы не претендует. Соня облегченно вздохнула, ей дана отсрочка. Надолго ли?

Вечер встречи у драконов прошел отлично. Дракон вытащил из пещеры тушу козы, и двое дикарей на славу поужинали ею. Соня держалась в стороне, но старалась быть недалеко от Стрелы, надеясь только на ее защиту, ведь Бурый то и дело искоса поглядывал на девчонку. Ночь, как всегда, настала стремительно, сытые драконы притихли, и через некоторое время их храп разнесся над поляной.

Оглядевшись по сторонам, Соня не нашла ничего лучше, как тихонько залезть под крыло Стрелы. Прибежище рядом с дикаркой заставляло трепетать от любого ее движения, но всё же казалось самым безопасным. Темный лес вздымал исполинские деревья глухой стеной, черный зев пещеры пугал до дрожи, поляна была территорией Бурого, и в этом окружении только Стрела оставалась единственной родной душой. Хотя какая у дикарки могла быть душа?

От Сониного маневра драконица зашевелилась, всхрапнула, дернула крылом и затихла. «Надо думать о хорошем. Только не плакать, только не плакать, — твердила Соня, сворачиваясь калачиком, — всё будет хорошо». Отгоняя тяжелые мысли, она представила уютный шершавый бок Горыныча и даже улыбнулась. Так незаметно и уснула.

Ночной сон драконов короток, с рассвета они пробуждаются, голодные и злые. Соне тоже пришлось вскочить ни свет ни заря. Взгляд Бурого не сулил ничего хорошего, он злобно глядел на девушку, жавшуюся к Стреле. Та расправляла крылья от ночного сна, а дракон, видимо, ждал, когда они начнут делить добычу. Но подруга дикаря не торопилась, она зарычала на Бурого, он оскалился в ответ. Завтрак откладывался. Начинался новый день, который не сулил ничего хорошего.

Соня даже представить не могла, насколько долго дракониха будет защищать ее. И будет ли? В любую минуту Стрела может ослабить внимание, или просто ей надоест присутствие человека. Нет никакой гарантии, что девушкой не закусят на обед двое здоровых голодных дракона. Если драконы почувствуют ее страх, это будет для них сигналом к нападению. А Соня трусила неимоверно. Можно сколько угодно уговаривать себя держаться, но внутри всё дрожало от страха, и картинки одна ужаснее другой атаковали сознание.

Соня начала незаметно отступать к деревьям на краю склона, и тут на поляну приземлился Эрвин верхом на Горыныче. Парень быстро оценил обстановку. Два диких дракона, девушки рядом нет. Эрвин соскочил с Горыныча, оглядываясь по сторонам. Соня готова была броситься к нему в объятья, но между ними находился Бурый.

Стрела почему-то отошла в сторону, а Горыныч оказался напротив дикого дракона. И тут Соню озарило. Стрела всё подстроила специально: она не будет участвовать в драке, она хочет посмотреть, кто победит в схватке и кого ей предпочесть. Горыныч уступал в размере и весе Бурому, к тому же никогда не участвовал в поединках, попросту не умел драться. Соня взглянула на своего любимчика и не узнала его: он преобразился, от его добродушия не осталось и следа.

Горыныч не струсил, он приготовился к бою. Соперники вытянули шеи и начали сближаться. Они налетели друг на друга, одновременно выпустив шипы. Дикарь сбил Горыныча с ног, но Горыныч вывернулся из-под него и опять принял боевую стойку. Его небольшой размер давал ему преимущество в стремительности и верткости, на которые большие драконы были не способны.

Дикий вновь налетел на Горыныча, стараясь поранить его шипами. Горыныч отпрянул, потерял равновесие. Сила не на его стороне. Соня закричала:

— Поднимайся в воздух, вверх!

У Горыныча мгновенно сработал инстинкт, он почти всегда слушался команд наездницы. Взмахнув пораненным крылом, он взлетел, Дикарь поднялся за ним. Драка продолжилась в воздухе. Два дракона налетали друг на друга, рвали зубами, били крыльями, стараясь резануть шипами. Преимущество Горыныча в воздухе стало очевидней, он вертелся как сумасшедший, демонстрируя чудеса эквилибристики: вращался бочкой, взмывал вверх, падал сопернику на голову, камнем валился вниз и по касательной уходил в сторону. Он вымотал противника, Бурый не успевал отвечать на выпады.

И тут Горыныч нанес последний, фирменный удар: подлетел к дикарю, крутнулся под него, сложив крылья, и с силой врезал ему когтистыми лапами в брюхо. Бурый взревел и бросился наутек.

Победитель с пораненным крылом приземлился на поляну. Он тяжело дышал, в глазах еще сверкали отблески битвы, но вид был совсем не устрашающий. Стрела зашипела, вытянув шею к Горынычу, он же, не удостоив ее взглядом, пошлепал к Эрвину и Соне.

Девушка кинулась на шею дракону. Тот довольно заурчал, он любил ласку. Стрела ревниво рыкнула. Горыныч огрызнулся, но это не было ответом на призыв. Эрвин забеспокоился:

— Надо улетать, Дикарь может привести других драконов, — он посмотрел на Соню, — взбирайся на Горыныча, полетим вместе, больше никаких экспериментов.

Соня послушно влезла в седло. Эрвин последовал за ней. Горыныч с трудом поднялся в воздух. Стрела оглушительно закричала, но Горыныч и ухом не повел. Кажется, он обиделся. Не поднимаясь высоко, дракон летел над лесом, взяв курс, как показалось Эрвину, на Межгорье.