Соня и Эрвин решили рискнуть. После небольшого утреннего совещания они, поняв, что Горыныч выбрал направление к лесной избушке, окончательно решили взять курс на Межгорье. Там всегда было на порядок меньше осведомителей и полиции. Межгорцы по праву считались миролюбивым, законопослушным народом. У них редко случались происшествия и тем более преступления. Они проповедовали золотую середину и стремились к ней.

Борьба, выяснение отношений, высокие амбиции были несовместимы с укладом жизни равномеров. Тот, кто вступал в противоречие с их философией, обычно быстро покидал это место. Семья Идепиусов почти полностью соответствовала этим идеалам. Исключение составляла только Асанна. Ее тяга к неведомому была неистребима. Рамки равномеров казались ей тесными. Она хотела большего.

В любом деле, за которое она бралась, Асанна становилась лидером. Ей охотно отдавали бразды правления, и даже в родительском доме она считала себя главной. Мать — Лира Идепиус — не спорила с ней. Отец — Вергилий Идепиус — безмолвно подчинялся, тихо удивляясь, как в их мирном семействе мог появиться такой чертополох.

Асанна не походила характером ни на мать, ни на отца, не говоря уже о бабушках и дедушках. Она не признавала авторитетов и всегда стремилась через свой опыт познать то, что ей интересно. Правила, нотации, доводы, убеждения взрослых она отвергала, полагая, что их жизнь не пример для подражания и ее ждет свой, особенный, ни с чем не сравнимый путь.

Родители Асанны — открытые, добрые, простые люди. Они баловали своих детей, особенно дочь. Отец сквозь пальцы смотрел, что Асанна пропускает уроки в школе. «Неинтересные», — сказала она отцу, как отрезала. «Ну и ладно», — ответил Вергилий Идепиус. Жена пыталась возразить, но он сказал ей: «Всё будет нормально, не переживай». И Лира решила не вмешиваться, она считала, муж мудрее и знает, что делать.

Вергилий ни разу не повысил на Асанну голос. Он видел, дочь способна самостоятельно принимать решения. Это был то ли здоровый пофигизм, то ли специально выбранная тактика. И эта тактика возымела успех. Девочка росла не по годам бойкой, самостоятельной, не боявшейся никаких трудностей.

Асанна с детства смело вступала в разговоры с взрослыми, при этом имея собственное мнение. Она слушала их с умным видом, задавала каверзные вопросы и развлекалась замешательством зрелых людей. Чужие слова, мысли, поступки, события совершенно не влияли на ее картину мира. Она была уверена, что предназначена для чего-то великого и ее ждет необычная судьба.

Свои мысли она доверяла только брату, который абсолютно во всем поддерживал сестру и даже научился давать ей, как он говорил, правильные советы. К его слову Асанна прислушивалась, иногда даже выдавала его мысли за свои. Но, что случалось чаще, сестра высмеивала мнение брата, на что он как истинный равномер ничуть не обижался.

Мать Асанны с детства была подругой Авивии. Семьи их жили по соседству. Хотя родители Авивии вели замкнутый образ жизни, это не помешало девочкам подружиться. Когда девушки вошли в пору молодости, Лира благополучно вышла замуж за Вергилия Идепиуса. Авивия же на балу в Энобусе познакомилась с красавцем-гонщиком, который мгновенно покорил ее сердце. В громе и всполохах фейерверка эти двое, держась за руки, глядя друг на друга, одновременно поняли, что нашли свою половинку.

Свадьба была такой же скоротечной, как знакомство. Невеста переехала жить к мужу в его родной город Чернорай. Лира даже не успела познакомиться с мужем своей подруги, как молодая пара исчезла из Межгорья. Единственное, о чем успела шепнуть Авивия на прощанье, — это то, что семья мужа не одобряет их брак.

Родители Авивии тоже не очень радовались скороспелому замужеству дочери, но отговаривать не стали. После свадьбы Никандр Вышнев частенько пребывал в плохом настроении, как будто предчувствуя неладное, и оно не замедлило случиться — его арестовали. Поползли слухи, что Никандра подозревают в дверничестве. Весь дом Вышневых перевернули вверх дном, перетрясли каждую вещь, нашли, как потом шептались люди, вещественные доказательства.

Никандра увезли в столицу. Не прошло и месяца, как на пороге отчего дома возникла Авивия, беременная, уже на последнем сроке. Она родила мальчика и вскоре вместе с ребенком и матерью переехала в Энобус. Никаких объяснений переселенцы давать не стали. Да и что тут говорить, когда от семьи остались одни обломки.

Через несколько лет Лира и Авивия встретились, познакомили своих детей: Эрвин, Ларри и Асанна подружились. Родители не препятствовали их дружбе, но и не посвящали детей в подробности истории замужества Авивии. Равномеры умели держать рот на замке, не судили людей, не обсуждали их поступки. Только по случайно оброненным фразам родителей, Ларри и Асанна могли догадаться о трагедии, которая произошла в семье Вышневых.

Дружба Асанны, Ларри и Эрвина перерастала в нечто большее. Асанна почувствовала в Эрвине единомышленника. Он оказался близок ей по духу: честолюбивый, строивший грандиозные планы, смелый, самостоятельный, стойко переносивший невзгоды, не болтавший лишнего. В его характере сошлись черты матери и неизвестного ему отца. Он не замечал этого, но мать и бабушка с сожалением смотрели на мальчишку. Они прекрасно видели, как отцовские гены берут верх.

Эрвин с детства мечтал стать наездником, всегда с воодушевлением наблюдая за гонками, яростно болел за своих любимцев. Эрвин не сознавал, откуда у него такая тяга к драконам, и родные не собирались ему рассказывать, что его отец был победителем многочисленных гонок. Бабка Эрвина вместе с матерью считали отца Эрвина предателем. Они полагали, что он донес властям на своего тестя Никандра. В семье Вышневых после возвращения Авивии никто никогда не упоминал об этом человеке, как будто его вообще не существовало.

Подросший Эрвин несколько раз подступался с расспросами к матери и бабушке, но они держали молчаливую оборону, и он не смог узнать даже имени своего родителя. Бабушка назвала отца Эрвина подлецом и на этом поставила точку.

Зато в последние годы Аннета особенно много рассказывала о деде Никандре. И даже то, о чем стоило помолчать. Она призналась Эрвину, что его дед действительно был дверником, но что он делал, она толком не знала. Иногда дед исчезал на длительное время, потом снова появлялся. Бабушка говорила всем, что ее муж — торговец.

Чем он торговал, она не объясняла, хотя иногда у них в доме обнаруживались занятные вещицы. Так было и с часами деда, которые тот любил и берег. Но больше всего он дорожил связкой ключей, которую тщательно скрывал от посторонних глаз. Он хранил ее на полке вместе со столярным инструментом на дне банки с гвоздями.

Бабушка передала Эрвину скупые рассказы деда о том, что есть миры, которые недоступны простому человеку, но, когда есть ключи, дверь не ломают. Дед никому не сделал зла, зависть, злоба были чужды ему. Дед говорил бабушке, что у равномеров они в безопасности, что это именно то место, которое им нужно. Всё это было так до того момента, как Авивия вышла замуж за выходца из знатной семьи. Избранник дочери понравился Никандру, но тем не менее Никандр нашел уважительную причину, чтобы не ехать на свадьбу дочери в Чернорай, на родину жениха. Никандр предчувствовал неладное. Бабка Аннета не стала возражать мужу, она никогда не спорила, полагая, что он видит гораздо больше, чем простые смертные.

После отъезда дочери Никандр отчего-то забеспокоился, перепрятал несколько раз ключи, никак не находя нужного места. Выдолбил полено, показал его жене и дал подробные наставления, что делать на случай непредвиденной ситуации. А потом исчез. Никандра не было всего несколько дней, он вернулся разбитый, больной, с рваными ранами на ноге. Аннета обработала раны, они были похожи на укусы собаки. Муж, как всегда, ничего не объяснил. Он понемногу начал выздоравливать, раны затянулись, горячка прошла, и в этот момент в дом нагрянули гвардейцы.

Всё, что успела сделать Аннета, — это спрятать в полено часы. Все остальные вещи деда, в том числе и связку ключей, нашли и забрали, как забрали и мужа. Аннета почти месяц провела затворницей, соседи боялись к ней ходить. За домом была установлена слежка. А вскоре приехала Авивия, беременная и несчастная.

Хотя роды прошли тяжело, на свет появился здоровенький мальчик, которого назвали Эрвином. Аннета, постоянно ездившая в Энобус, чтобы узнать о судьбе деда, предложила дочери переехать туда. Во-первых, они смогут помочь Никандру, во-вторых, в Энобусе их никто не знает, город большой, им легче там будет затеряться, оставив прошлое позади. Авивия не стала спорить с матерью, они, собрав нехитрые пожитки, уехали из дома, в котором прожили много лет, с которым были связаны ее детство и молодость.

Эрвин любил Межгорье, любил его жителей-равномеров. Сколько раз он уезжал и приезжал сюда. Он считал этот город родным, но жизнь равномеров ему казалась скучной. Он не мог здесь долго находиться. Эрвина манили неизведанные места, невероятные приключения, а в Межгорье было хорошо отдышаться, отдохнуть, успокоиться после головокружительных поворотов судьбы.

Именно сюда и держал сейчас курс Горыныч. Он энергично махал крыльями, бодро следуя знакомым маршрутом. На небе без единой тучки сияло солнце, день обещал быть теплым и безветренным. Но Соня не замечала ласковых лучей раннего солнышка. Сидя позади Эрвина, она грустила: ей самой хотелось управлять Горынычем. Девушка вздохнула, Эрвин всё лучше летал. Он не отдаст ей Горыныча. От этой мысли Соня совсем повесила нос. Теперь у нее не будет собственного дракона. Горыныч — дракон Эрвина, о чем он ей не раз говорил.

Юноша, привстав в стременах, закрутил головой.

— В избушку нельзя! — крикнул он и направил дракона вниз. — Надо всё разведать.

Они приземлились на незнакомой поляне.

— Отсюда довольно далеко до домика, — сказал Эрвин, — я прогуляюсь туда один. А вы ждите здесь. Если не появлюсь к вечеру, улетайте.

Соню сразу затрясло от этих слов. Как же она не любила ждать, просто ненавидела ожидание.

— Эрвин, пожалуйста, пожалуйста, пойдем вместе. Я не могу оставаться одна. Я не хочу! — Соня кусала губы от волнения, голос ее срывался.

Эрвин опустил глаза. Как он мог отказать ей?

Двое странников осторожно пробирались через лес, дракон тащился за ними, переваливаясь сбоку на бок на своих коротких когтистых лапах. Такое передвижение ему не нравилось, он пыхтел, сопел, крякал, всем видом демонстрируя неудовольствие. Совсем стемнело, когда они приблизились к лесному домику. Вокруг тихо, щебет птиц затих с вечерней зарей, им на смену пришли цикады.

Эрвин пробрался к опушке, притаился в траве за цветущим кустом шиповника. Белые цветы благоухали тонким ароматом, погружая сознание в приятную дремоту. Эрвин тряхнул головой, отгоняя сон. Ничего подозрительного не было. Юноша подкрался поближе к домику: если в нем кто-то есть, значит, может появиться огонек. Дом стоял притихший, безглазый.

Эрвин, настороженно поглядывая по сторонам, двинулся к избушке. Сбоку крыльца он нашел ключ, открыл дверь, вошел внутрь. Никого. Юноша вышел на крыльцо, махнул рукой, из леса показались Соня и Горыныч. Эрвин смотрел, как Соня приближается к нему. С каждым ее шагом он понимал, что нет никого ближе, чем она. И сейчас он это чувствовал так пронзительно, как никогда прежде. Их первая встреча была совсем не случайна. Эрвин смотрел на Соню и хотел, чтобы она вот так шла к нему вечно.

— Что с тобой? — Соня приблизилась к крыльцу.

Эрвин как будто очнулся:

— Заходи, всё в порядке.