Приятное тепло обволакивало все тело, причем один бок нагрелся сильнее. «Наверное, солнце уже поднялось высоко и стало припекать», — думала Соня, лежа с закрытыми глазами. Она почему-то никак не могла их открыть. То ли явь, то ли сон держали ее в своих объятиях. Как хорошо валяться на теплой лужайке…

— Соня, — позвал откуда-то издалека знакомый голос. — Соня.

Сердце девушки забилось сильнее. «Мама? — мелькнуло в сознании. — Мама!»

Соня с трудом разлепила глаза. Над ней склонилось незнакомое улыбающееся женское лицо.

— Наконец-то очнулась, — сказала женщина.

— Где я? — прошептала девушка еле слышно.

— Дома, — ответила незнакомка.

Соня обвела глазами небольшую комнату со старинной мебелью и с полками, похожими на книжные. На них ютились многочисленные поделки: деревянные фигурки, плетеные корзинки, бумажные фонарики, прозрачные шары с начинкой. Окна закрыты желтыми занавесками в мелкий цветочек. Это не ее дом, но слова женщины звучали так убедительно, что очень сильно хотелось им верить.

Женщина вышла из комнаты и вернулась с большой глиняной кружкой. Соня сделала глоток, травяной сбор показался ей горьким, она поперхнулась.

— Пей понемногу, — приговаривала женщина, помогая сделать еще глоток, — это вернет тебе силы.

— Кто вы? — спросила Соня.

Теперь она смогла лучше разглядеть высокую темноволосую незнакомку, которую можно было бы назвать красавицей, если бы не ее грустные, как будто выцветшие светлые глаза, в глубине которых таилась невыплаканная печаль.

— Зови меня Авивия, — представилась женщина.

Что-то неуловимо знакомое было в ее интонации, манере говорить. И это что-то грело душу намного сильнее, чем горячий травяной сбор. Соня хотела, чтобы Авивия никуда не уходила, девушке был приятен ее голос, внешность, неторопливые движения. Соня всмотрелась в лицо женщины, силясь вспомнить, откуда она ей знакома. Надо вспомнить. Вспомнить…

Яркая вспышка. Эрвин! Горыныч! Стрела! Где они? Стон вырвался из груди девушки, она непроизвольно сжала кулаки. Воспоминания нахлынули тяжелой волной, скрутив ужасным предчувствием.

— Что случилось? Тебе больно? — женщина растерянно оглянулась в поиске того, что могло бы помочь девушке. — Смотри, что я нынче сделала, — Авивия взяла с полочки плетеный браслет, демонстрируя Соне узорное плетение. — Это оберег, внутри него чешуя дракона. Нравится?

— Да, — Соня кивнула, и горло ей сдавил спазм.

— Давай-ка я тебе его завяжу, — Авивия аккуратно обвила руку девушки браслетом. — Я сама всё делаю. У меня маленькая сувенирная лавочка. В Энобус приезжает много туристов, и все хотят на память какую-нибудь безделушку. Местные жители не заглядывают в подобные лавки, их эти поделки не интересуют, а приезжие с удовольствием заходят ко мне.

Дверь комнаты отворилась, и на пороге возник заспанный Эрвин.

— Мама, почему ты не позвала меня? — воскликнул он, бросаясь к кровати, на которой лежала девушка. — Она пришла в себя?

— Эрвин… — прошептала Соня. — Эрвин.

— Зачем так врываться? — Авивия укоризненно покачала головой. — Напугал больную. Ей нельзя волноваться.

— Я хочу волноваться, — чуть слышно сказала Соня и слегка пошевелила пальцами.

Эрвин присел рядом с кроватью на низкую табуреточку и осторожно погладил Сонину руку. Это легкое прикосновение заставило девушку улыбнуться.

— Как мы сюда попали? — спросила она.

— Эрвин, Соня еще слаба, — обратилась к сыну Авивия, — поговорите завтра.

— Нет, — Соня отрицательно замотала головой и сжала ладонь юноши, — сейчас.

— Мы дома. Всё хорошо. Не беспокойся, — ответил Эрвин.

Парень повернулся к матери, умоляюще посмотрел ей в глаза. Женщина вздохнула, покачала головой и бесшумно вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

— Горыныч, Стрела? Где они? Что произошло? — Соня желала знать правду.

Эрвин молчал, он не знал, с чего начать. Стоит ли рассказывать то, что лучше забыть? Память ведь вернется к девушке, и что потом будет?

— Помнишь, как нас окружили? — спросил он.

— Да, — кивнула Соня, — сейчас вспомнила.

— А потом верхотуров раскидало в стороны, как от взрывной волны. Это ты оглушила их?

— Я.

— Соня, ты понимаешь теперь, какой у тебя дар?

— Он ужасен?

Девушка не выглядела испуганной, хотя голос ее изменился.

— Это смертельный дар, ты чуть не умерла, была без сознания целых три дня.

— Я хотела их убить, — прошептала Соня. — Они погибли?

— Думаю, нет, ты, скорее, оглушила их. Мы улетели оттуда, больше их не видели.

— Эрвин, я думаю, мне нельзя ненавидеть. Это… это очень страшно.

Эрвин посмотрел в потемневшие глаза Сони. Такая боль прозвучала в ее словах!

— Верхотуры сами виноваты. Они вынудили тебя. Но ты права. Лучше этого не делать.

Разговор оказался не из легких. То, о чем они сказали вслух, тяжким грузом легло на плечи. Всё оказалось гораздо сложнее, чем они предполагали. Соня подняла глаза на Эрвина.

— А драконы? Что с ними?

— Когда ты оглушила эту шайку, мы удрали оттуда. Я… — Эрвин сбился, не представляя, как передать тот ужас, который он испытал, увидев неподвижную Соню на спине Горыныча. — Я не знал, что предпринять, ты была без сознания, я решил лететь в Энобус, надеялся на помощь, да и здесь вряд ли бы нас стали искать. Мы беспрепятственно попали в город, а потом сюда домой.

Соня смотрела на осунувшееся лицо Эрвина, которого как будто вновь накрыл приступ ужаса и беспомощности.

— Я не знала, что у тебя есть дом, — улыбнулась она.

— Показал тебе все тайные места, ничего больше не осталось, — в тон ей ответил Эрвин.

— Горыныч и Стрела в порядке?

— В полном порядке. Они, оказывается, образовали пару. Думаешь, почему Горыныч исчез с поляны? Стрела его отыскала и увела за собой. Каким чудом он нашел нас в каньоне, я не знаю. Наверное, у него всё-таки есть шестое чувство. А Стрела прилетела следом, — Эрвин вздохнул.

Он вспомнил, как Горыныч бережно летел, неся Соню на спине, как аккуратно и плавно совершил посадку, как обнюхал лицо девушки, когда юноша снял ее с его спины. Как топал вслед за ним с Соней на руках.

— Я принял решение, — сказал Эрвин, — отпустил Горыныча на волю. Подружка у него дикарка. Да еще этот побег из Калитки. Горыныч сейчас вне закона. На воле ему будет безопаснее, — Эрвин с сожалением развел руками. — Теперь у нас нет драконов, вот и всё. Ты расстроилась? — Эрвин внимательно посмотрел Соне в глаза.

— Нисколько, — ответила она серьезно. — Я рада за них. Они наши спасители.

— Забыл сказать, Рамзеса я тоже отпустил. Чертов дракон был совершенно неуправляем, да еще решил составить конкуренцию Горынычу, приударить за Стрелой, — Эрвин погладил руку девушки. — Самое главное, ты жива. Всё остальное в прошлом. И не будем его ворошить.

За дверью послышались голоса. Авивия с кем-то спорила, увещевая его, а раздраженный тон собеседника слышался всё ближе. Похоже, женщина сдерживала мужчину, который рвался в комнату. Соня не успела испугаться, как дверь распахнулась и на пороге возник небритый седой мужчина среднего роста в очках с затемненными стеклами. С виду он напоминал судью, непоколебимо уверенного в своей правоте. Следом за ним вбежала запыхавшаяся Авивия.

— Ты в курсе, что мы можем пострадать из-за тебя? — без предисловий начал мужчина, обращаясь к Эрвину. — Я не собираюсь молчать, мне дорога моя жизнь и жизнь твоей матери. Ты по уши завяз в дерьме и теперь тащишь на дно близких!

— Ты мне никто и находишься в моем доме! — гаркнул Эрвин, уже стоявший на ногах и сжавший кулаки. — Я здесь хозяин и буду делать что хочу.

— Когда тебя здесь найдут, нам всем конец, — яростно прошипел мужчина.

Его злоба выплеснулась на присутствующих вместе с ядовитой слюной, брызнувшей во все стороны, так почудилось Соне.

— Дурмитор, девочка еще очень слаба, — упавшим голосом проговорила Авивия, заранее зная, что ее слова бесполезны.

— Он законченный эгоист и государственный преступник, он не должен находиться здесь. Он всех погубит! — выкрикнул мужчина, бессильно повалился на стул и заплакал.

— Мы уйдем, как только Соня сможет встать, — сказал Эрвин, глядя на мужа матери.

Как же он ненавидел этого человека: труса и неудачника. Зачем мать вышла за него? Почему не послушала сына? Он и так не знал родного отца. За что ему такое счастье? Эрвин хотел бросить в лицо Авивии злые, ужасные слова, сказать, что благодаря чужому дядьке он стал гостем в родном доме, что незнакомый человек, влезший в его семью, рушит последний бастион родственных чувств. Эрвин с трудом сдерживал желание наброситься с кулаками на так называемого отчима. Только испуганные глаза Авивии останавливали парня. Эрвин понял, он не сможет избить негодяя на глазах у матери. На ее долю выпало так много страданий, что добавить туда еще свою ненависть и отчаяние он не посмеет.

— Мне намного лучше, — раздался спокойный, бесстрастный голос Сони.

В комнате сразу стало тихо, даже отчим прекратил истерику.

— Может, уйдем вечером, когда стемнеет? — обратилась девушка к Эрвину, застывшему как соляной столб посередине комнаты.

— Ты же совсем слаба… — проговорила Авивия дрожащим голосом.

Сердце матери разрывалось, когда она смотрела на сына и его подругу. Страх и беспокойство давным-давно пленили душу женщины, и никакими силами их невозможно оттуда изгнать. Авивия чувствовала себя несчастной, и в этом состоянии была почти всегда.

— Вы ошибаетесь, я не такая слабая, как вам кажется, — Соня попыталась улыбнуться, но ей это плохо удалось.

— Я принесу еды, — засуетилась Авивия, — тебе надо подкрепиться, — женщина поспешила к двери и кинула мужу: — Пойдем.

Дурмитор тут же поднялся со стула и заспешил к двери вперед жены. Так или иначе, он добился своего и был собой доволен.

В тишине, которая повисла в комнате, почти осязаемо стало трудно дышать. За окном светило солнце, пробиваясь сквозь занавески. Но даже солнце не могло помочь Эрвину: дикая, необузданная ярость клубилась в груди, заслоняя всё вокруг.

— Как зовут птицу, которая щебечет там? — спросила Соня, когда молчание невыносимо затянулось.

Девушке не хотелось возвращаться к разговору, у нее не было ни сил, ни желания обсуждать семейные дела Эрвина. Ей казалось, что так будет только хуже, для себя она уже всё решила. Нынешний приют так же ненадежен, как и все остальные, и надо снова отправляться в путь. Не стоит нагнетать перед дальней дорогой, а в том, что она будет дальней, девушка не сомневалась.

— Слышишь, как поет? — не обращая внимания на угрюмость парня, спросила Соня. — У нас около дома парк, я, когда гуляю, всегда слушаю птиц. Таких трелей я не слышала. А, вот еще! Они перекликаются. Мама у тебя добрая, она мне оберег подарила. Я такие плести не умею, — Соня переключилась на плетеный браслетик. — Представляешь, внутри плетения чешуя дракона. А если бы это была чешуйка Горыныча? Ну, или Стрелы, например. И можно их позвать, крикнув, как в телефон, — Соня поднесла руку с браслетом к губам и произнесла: — Встань передо мной, как лист перед травой!

— Хорошо бы позвать, — медленно произнес Эрвин, — только я не знаю о телефоне, здесь такого нет.

— Значит, изобретете. У нас тоже когда-то не было, — ответила Соня.

Настроение ее изменилось. Место безмятежности заняла тоска, даже солнце за окном померкло.

— Мне надо вернуться домой. Как можно скорее. Не хочу здесь оставаться. Я разрушитель. Дома я буду неопасна.

— Не преувеличивай. Теперь, когда ты знаешь о себе, уже нечего бояться. Тебе надо лучше узнать дар цветка и подчинить его силу.

— Подчинить, чтобы убивать? Я же монстр.

— Ты не монстр. И ты очень мало знаешь о магии цветка.

— Я хочу домой. Я устала. Помоги мне. Пожалуйста, — слезы покатились по щекам девушки, и она скривилась: — Я стала такая плакса, извини.

— Ты самая красивая плакса на свете, — улыбнулся парень.

Соня невольно засмеялась.

— Ты обязательно вернешься. Раз был путь сюда, значит, есть и обратно, — заверил ее Эрвин.

Девушка вытерла слезы, она больше не будет плакать. Беспросветное отчаяние слегка стихло. Слова Эрвина — самое лучшее лекарство для маленького измученного сердца, которое так нуждалось в защите. Лучики улыбки разбежались в уголках глаз девушки. Чувство, которое родилось в груди, окрепло. Теперь Соня верила, она вернется домой.

Стук в дверь заставил вздрогнуть обоих заговорщиков, в комнату вошла Авивия с подносом еды.

— Надо подкрепиться. Давай-ка поедим, — нараспев проговорила она, обращаясь к Соне, как к маленькому ребенку. — Иди, Эрвин. Мы без тебя управимся.

Юноша махнул рукой на прощание и вышел. Авивия поправила подушку в изголовье и подтянула девушку повыше, чтобы было удобнее есть.

Комок подкатил к горлу Сони. Как же она соскучилась по дому, по маме, по бабушке!

— Я булочек испекла, с корицей, — продолжала говорить Авивия, будто не замечая состояния гостьи, — еще теплые. А вот напиток из ягод валиники, очень полезный. Хочешь, покормлю тебя?

— Мне уже лучше, я сама, — Соня протянула руку.

Аромат булочки такой знакомый. Девушка откусила маленький кусочек, потом еще один. Бабушка пекла похожие вертушки, как она их называла. Соня любила их есть с молоком.

Авивия улыбнулась, видя, как засветились глаза девушки, порозовели щеки, уголки губ поползли вверх. С каждой минутой Соня оживала.

— Покушай, а потом поспи, — сказала мать Эрвина. — Если что, зови меня, я рядом.

— А на улице солнце? — спросила Соня.

— Да, отличный денек.

— Откройте, пожалуйста, окно, — попросила девушка.

— Конечно, это самая светлая комната, — сказала Авивия, отдергивая занавески в стороны и открывая окно. — Подвеску Эрвин тебе подарил? — спросила она неожиданно.

Соня кивнула, горло сковал спазм.

— Я, когда тебя переодевала, увидела. Спасибо за Эрвина. Он сказал, ты спасла ему жизнь, — Авивия благодарно улыбнулась. — Хочешь побыть одна? — понимающе спросила она.

Девушка снова кивнула в ответ.

Мать Эрвина ушла, Соня закрыла глаза. Какое блаженство! Солнце осветило комнату, прохладный воздух хлынул в распахнутое окно. С улицы доносились неясные звуки, тоненько звенела маленькая птаха, вплетая мелодичный голос в шум города. Запах цветущих растений наполнил комнату легким нежным ароматом. Спокойствие и умиротворение охватило ее, тело сначала стало тяжелым, а потом превратилось в перышко. Незаметно накатила дрема, погружая сознание в глубокий безмятежный сон.

«Почти как дома, — подумала Соня. — Как хорошо. Мама, наверное, ушла на работу. А бабушка на рынок. Можно еще поваляться в кровати, сейчас ведь каникулы».

* * *

Весь день Добромир провел в раздумьях. Ему хотелось немедленно проникнуть в жилище Эрвина, чтобы увидеть Соню. Чемпион почти не сомневался, что она там. Нетерпение — плохой советчик, Добромир знал это, но ничего не мог с собой поделать, ему срочно требовалось что-нибудь предпринять.

Юноша продумывал план силового вторжения на территорию Вышневых. Мужа Авивии при сопротивлении Добромир вырубит без труда, с Эрвином, который не станет его слушать, тоже придется драться. Взвешивая все за и против, чемпион пришел к выводу, что парня он победит, потом найдет Соню и предложит ей помощь.

Весь этот бредовый план крутился в голове Добромира по дороге к дому Вышневых. Уже подходя ближе, он увидел, как Дурмитор, суетливо вышел за дверь и потрусил по переулку. Тенью скользнув за мужчиной, Добромир в безлюдном месте нагнал его и прижал к стене.

— Соня у вас? — прошипел чемпион.

— Кто это? Какая Соня? — проблеял вмиг ослабевший Дурмитор.

— Победительница гонок, — Аполлон сжал горло мужчины и слегка приподнял его рыхлое тельце над землей.

— Нет, нет, — захрипел дядька, — у нас никого нет.

— А где Эрвин? — чуть приотпустив задыхающегося Дурмитора, спросил чемпион.

— Он, он… собирался уходить.

— Когда?

— Сейчас, — выпалил Дурмитор, почуяв, что новость поможет избавиться от вражины.

Добромир действительно мгновенно отпустил мужичонку, заячья душа которого безмолвно голосила на всю округу, а тело вибрировало в такт застрявшему в горле воплю.

— Ты никого не видел, — рыкнул чемпион в лицо Дурмитору, толкнул его и мгновенно скрылся в темноте.

У Добромира не было выбора верить или не верить дрожащему дядьке. Он не мешкая бросился к дому Вышневых и увидел, как мужская фигура исчезла за углом. Чемпион перевел дух.

«Успел», — пронеслось у него в голове.

Слежка не была сильной стороной Добромира, в своей жизни ему не приходилось заниматься подобным, не считая детских лет, когда он с пацанами играл в разбойников. Следуя за Эрвином, чемпион постарался вести себя как можно естественнее, хотя в плаще с капюшоном он не выглядел человеком, жаждущим переводить бабушек через дорогу.

Неожиданно Добромир потерял парня из виду. Тот будто сквозь землю провалился. Чемпион заметался, но Эрвина простыл и след.

«Был бы на драконе, не упустил паршивца! — подумал Добромир и, задрав голову вверх, принялся оценивать: — А путь по крышам? Всего-то надо забраться повыше и посмотреть по сторонам».

Идея не казалась такой уж глупой, и Добромир не задумываясь ринулся к внешней лестнице, прикрепленной к фасаду одного из домов. Преодолев перекладины, пробалансировав по карнизу, подтянувшись несколько раз на руках, Добромир очутился на крыше и резво припустил по ней. Не успев пробежать и десяток шагов, парень заметил темный силуэт человека, который так же, как и он, бежал по крышам.

Выдержка, которую годами тренировал Добромир, сработала автоматически. Он спокойно и размеренно кинулся в погоню, избегая открытых мест. Привычным жестом, проверив пульс, который почти не участился, чемпион остался доволен. Дело оставалось за малым: узнать дорогу к убежищу юнца.

* * *

— Вставай, Сонечка, время к обеду, — прозвучал голос бабушки. — Я пошла в аптеку, у меня лекарство кончилось, потом к Матвеевне зайду, давно не виделись. Всё спишь и спишь. Хотя бы что рассказала про санаторий, как отдохнула? Да где я их положила?

Соня открыла глаза. Бабушка? Ходит по комнате, ищет свои очки.

— Бабуля? — она приподнялась на постели. — Бабушка… — проговорила девушка, совсем проснувшись. — Бабушка! — Соня вскочила с кровати и прямо в ночной сорочке бросилась обнимать ее.

— Ой! Ты меня раздавишь. Сильная какая! — бабушка изумленно смотрела на Соню. — Да что ты меня душишь? Не узнаешь, что ли? — бабушка уселась на стул. — Аль приснилось что? Соскучилась, внученька?

Соня босая побежала на кухню, заглянула во все комнаты, выбежала в коридор. Не может быть! Девушка вернулась в свою комнату. Что такое бабушка сказала про санаторий?

— Бабуля, где я была? — спросила Соня, приближаясь к бабушке.

— Чего ты меня спрашиваешь, когда сама только оттуда?

Соня уселась на кровать. Как такое могло случиться? Какой санаторий? Бабушка твердо уверена. Ни беспокойства, ни сомнения в голосе.

— А мама скоро придет? — Соня опять приступила к расспросам.

— Как всегда, вечером. А, вот они, — бабушка, наконец, нашла свои очки. — Пошла я, Матвеевна уже, наверное, заждалась. Настойку у нее возьму, колени натирать, — бабушка не торопясь вышла из комнаты.

Соня посмотрела вокруг. Всё, как раньше, всё на местах, но всё какое-то маленькое, меньше, чем она помнила. Везде ее вещи. Стол, компьютер, ручки в стакане, который она лично обмотала тонкой бечевкой и украсила железными якорьками. Шкаф с одеждой. Полки с книгами. Под ногами пушистый белый коврик. На стеклянной полочке разноцветные затейливые фигурки кошек.

Как она перенеслась из Верховии домой? На ней та же ночная сорочка, в которой она лежала на кровати в доме Эрвина. И кулон на шее. Что всё это значит? Как такое могло произойти?

На кухне Соня задумчиво съела бутерброд с сыром, выпила чаю. На колени вспрыгнул Барсик. Он вел себя как ни в чем не бывало. Соня погладила его по мягкой шкурке, почесала за ушами, кот довольно заурчал. Ничего не говорило о том, что девушка была в Верховии.

Но ведь бабушка подтвердила, что Соня отсутствовала. Кто им внушил мысль о санатории? И они спокойно ждали и не волновались? Может, ее появление в другом мире было не случайно? И кто-то специально отправил ее в Верховию? Как тогда она снова очутилась дома? Вопросы мельтешили в тесном хороводе, ответы мелькали там же, но все неправдоподобные, как ряженые на ярмарке.

Стукнула дверь, Соня кинулась в коридор. Там стояла мама, радостно улыбаясь.

— Решила прибежать домой на обед. Соскучилась по тебе, — она протянула руки к дочери.

Соня кинулась к маме и крепко прижалась к ней. Всё было как прежде.

* * *

Несколько дней прошли в суматохе, встречах, беготне, разговорах. Соня действительно будто вернулась из поездки и окунулась в свой привычный мир. Оказалось, что у нее накопилась уйма дел. Через несколько дней начинались занятия в школе, а еще не было ни тетрадок, ни ручек, ни дневника.

Соня шла по улице, размахивая пакетом с покупками, и тут заметила собаку. Она бежала за хозяином, высоким седым сутулым стариком. Соня видела только его спину, но замедлила шаг, остановилась. Ей знакома эта собака? Или нет? Соня тряхнула головой. Не может быть. Девушка сделала пару шагов и опять оглянулась. Наваждение.

Мимо пронеслись двое пацанов на велосипедах.

— Догоняй! — крикнул один другому. — Я лучший гонщик!

Второй мальчишка что было силы закрутил педали, желая не отстать от соперника. Соня посмотрела им вслед. Навстречу шел черноволосый парень в светлой футболке с короткими рукавами. Соня вгляделась и в его лицо. Что с ней сегодня?

Девушка присела на лавочку в глубине двора под вязами. Хорошее утро, а такая грусть накатила. Воспоминания, как тучки на летнем небе, заслонили ясный день. Неужели Верховия осталась в прошлом и больше никогда-никогда она не увидит ее? Соня машинально встала. Надо найти тот дом, подъезд, квартиру.

Ноги сами вели по дорожке, они знали, куда стремится хозяйка. Вскоре девушка увидела двухэтажный старый деревянный дом. Вот и открытый подъезд. Соня с замиранием сердца вошла в него. Ничего странного и необычного. Она медленно поднялась на второй этаж. Дверь всё та же, обитая коричневым ободранным дерматином. Соня прислушалась. Звуков из квартиры не уловила и тихонько толкнула дверь рукой. Закрыто.

Тогда Соня набралась смелости и постучала, звонка на двери не было. Постучала еще раз, а потом еще, более настойчиво. Из двери напротив выглянула старушка.

— Там никого нет, — сказала она сварливо. — Чего тарабанишь?

— А когда будут? — спросила девушка прерывающимся голосом.

— Не знаю, хозяин редко появляется. А ты его знакомая, что ль? — старушка цепко взглянула на Соню.

— Дальняя родственница, — ответила она, уже спускаясь.

— У него отродясь родни не бывало, — бухтела старушонка вслед.

Но Соня не слышала, она распахнула дверь и вышла на улицу.

Тучки, закрывшие небо, уже разогнал ветер. Солнце светило ярко и радостно. Соня прищурилась, глядя на солнечный диск. Он закружился в ее глазах, счастливый танец счастливого солнца. Счастлива ли сейчас Соня?