Глава 43.

От Ферокса я вышла, если можно так сказать, в растрёпанном настроении. Этот разговор выбил меня из колеи. Я была растеряна и, немного, напугана. Когда на тебя, неожиданно, сваливается что-то такое… хорошее, при всей твоей отвратительной жизни… В это, в начале, довольно, сложно поверить.

Я вернулась в свою спальню. Когда я вошла, Самаэль уже был там. Как только я увидела ангела смерти, внутри всё похолодело. Его возвращение означало только одно — Лавинии и Николь нет среди живых.

— Ты уже… всё сделал? — спросила я Самаэля дрогнувшим голосом.

— Да. Твои друзья умерли самой лёгкой смертью, которая только возможна. Они умерли во сне, не просыпаясь. Они ничего не почувствовали.

— Лекс, Рейф и Драйк — пошли вот отсюда, — сказала я.

Все трое, молча, вышли.

— Они, точно, ничего не почувствовали? — подошла я к Самаэлю, заглядывая ему в глаза, чтобы увидеть ложь, если она там есть.

— Точно. Я никогда не буду тебе лгать, Милена. Ни в этом, ни в чём-то ещё.

— Значит, всё хорошо? Они ушли без боли? Самаэль… а как ты думаешь… Я правильно поступила? Другого выхода, ведь, не было, да?

— Да, Милена, другого выхода не было. И ты поступила, абсолютно, правильно.

— А ребёнок… Лавиния была беременны… Он тоже не почувствовал боли, как и его мама?

— Он тоже ничего не почувствовал, — ответил Самаэль, обнимая меня. — Ты же хочешь плакать, Милена. Так, плачь. Не сдерживай себя передо мной. В моих руках ты можешь плакать сколько угодно.

И я послушалась его. Не стала себя сдерживать. Дала себе волю в его руках. Хотя, это ничем сейчас и не могло помочь. Я плакала, билась в истерике в руках ангела смерти… Можно сказать, вырывала из себя последние эмоции, связанные с теми, кто мне был когда-то дорог. Ведь, Николь и Лави, действительно, были последними из моей прошлой, человеческой жизни, к которым я что- то чувствовала. Меня терзало то, что я, сама же, почти своими же руками, лишила двух своих последних подруг жизни. У меня больше никого не осталось. Никого из тех, с кем я связывала свою жизнь. Жизнь человека. Теперь в человеческой жизни, была, лишь, пустота и больше ничего. Я полностью, своими руками, перечеркнула ту свою жизнь.

— Мне… мне надо… мне надо идти к Вельзевулу! — всхлипывая, произнесла я, попытавшись вывернуться из рук Самаэля. — Он… он хотел меня видеть! Я не могу… не могу заставлять его ждать!

— Вельзевул может и подождать, — не дал мне вырваться у него из рук ангел смерти. — Я знаю его — терпения у заместителя Люцифера хватит на всю Преисподнюю. А ты, пока полностью не успокоишься, никуда не пойдёшь.

Я и сама хорошо понимала, что в таком состоянии идти к Вельзевулу нельзя. Перед Верховным демоном я должна быть, абсолютно, спокойной и собранной. Иначе, я, снова, буду в роли жертвы. А я этого не хотела. Поэтому, пока мои слёзы полностью не иссякли, я оставалась с Самаэлем. Наконец, придя в себя, я попросила Самаэля:

— Помоги мне снять это платье и переодеться. В это платье меня нарядил Велиар. Оно мне не нравится.

На платье-то мне, на самом деле, было плевать. Просто это была первая мысль после истерики, за которую мне удалось зацепиться, чтобы вынырнуть из этой пучины отчаяния.

Мужчина снял с меня платье Велиара. Затем, я почувствовала, как пальцы Самаэля начали ласкать моё обнажённое тело.

— Самаэль, прошу, не надо! — дёрнулась я от его прикосновений. — Прошу… не сейчас! Я понимаю, что сделав тебя своим эррильзаром (пусть и не совсем в адекватном состоянии), я дала своё согласие на близость между нами. Но… я не могу… не могу сейчас… Пожалуйста, Самаэль… пойми меня!

— Ты можешь себе представить, Милена… можешь себе представить, сколько времени я этого ждал? — Самаэль меня не отпустил, а, наоборот, прижал к себе сильнее. — Сколько времени я мечтал об этом?

— Самаэль…

— Но, я могу ещё немного подождать, — ангел смерти отпустил меня. — Спасибо… спасибо, что понял меня. Знаешь, — я повернулась к нему лицом. — Ты единственный из всех моих, так называемых, партнёров, кто интересуется моим мнением и кого интересует то, что хочу я. Честно говоря, когда мы с тобой только познакомились, ты меня пугал. Своей силой, своим отношением ко мне… Всё это рождало во мне чувство страха.

— А что ты чувствуешь теперь, Милена?

— Теперь я тебя не боюсь. Почти, — честно призналась я. — Я помню, как я говорила Фероксу о том, что я хочу твою силу. Хочу твою силу рядом с собой. Но… это говорила та моя личность, которой заправляет демон. Эту же личность, которая сейчас перед тобой, твоя сила, всё ещё, пугает. Но, скорее всего, я к ней быстро привыкну. И ещё… Я не люблю тебя, Самаэль. Я даже не могу сказать, что ты мне нравишься. Я ещё просто не знаю, как к тебе относиться. Да, ты мой эррильзар, но… — я беспомощно развела руками. — Ты мне, почти что, посторонний. Хотя, я и благодарна тебе за твою помощь в Светлом лесу.

— Я надеюсь, что скоро ты изменишь своё мнение обо мне, Милена, — Самаэль наклонился и легко коснулся моих губ (я не стала его останавливать: поцелуй — это то единственное, что я сейчас могла ему дать).

А через секунду мы оба услышали чьё-то очень недовольное рычание. Это был Ренэтус, о котором я уже успела забыть. Он злобно смотрел на нас с Самаэлем, явно, не довольный происходящим.

— Кажется, Самаэль, ты ему не нравишься также, как и он тебе, — с этими словами, я отошла от мужчины, чтобы найти платье, в котором я пойду к Вельзевулу.

Но, за этот небольшой разговор я была Самаэлю благодарна. Это помогло мне успокоиться и немного отвлечься от мыслей о Лави и Николь. Хотя, я сказала ему чистую правду. Я не любила его. И он мне даже не нравился. Я не знала, смогу ли, на самом деле, когда-нибудь относиться к ангелу смерти по-другому. Но то, как он ко мне относился… меня это пугало и, одновременно, это льстило моему самолюбию. В моей нынешней жизни, где большинство, в общем-то, относилось ко мне чисто потребительски, подобное отношение казалось уже даже… несколько странным. Мне и хотелось верить в искренность мужчины и нет… Было страшно довериться.

Одевшись, я вызвала Драйка и, с помощью него, оказалась во дворце Вельзевула. Заместитель повелителя Преисподней ждал меня там же, где и в прошлый раз — в своём кабинете. Я хотела встать на колено и произнести ритуальную фразу, но Вельзевул, жестом, остановил меня:

— Обойдёмся без этого. Садись.

— Как я понимаю, господин Вельзевул, вы вызвали меня потому, что определились, что хотите за свою помощь, — произнесла я, сев.

— Для начала, я хочу, чтобы ты посмотрела в это зеркало и сказала мне, что ты в нём видишь, — Верховный демон дал мне обычное, на вид, зеркало, в позолоченной раме.

— Зачем? — с недоумением спросила я. — Да и… господин Вельзевул, если честно, я не очень люблю зеркала.

— Ослушаешься меня, Милена?

— Нет, не ослушаюсь, — вздохнула я, заглядывая в зеркало.

Но, когда я посмотрела в зеркало… я увидела совсем не то, что ожидала. Это было не моё отражение. В зеркале была… девочка? Да, пусть и в ужасном состоянии, но это была девочка, лет десяти. Худая, до анорексии; с бледным лицом и впалыми щеками; со спутанными волнистыми волосами; с, почему-то, белёсо-мутными, как у слепого человека, глазами. Её тело покрывали многочисленные длинные раны, словно, нанесённые ножом, а, затем, зашитые чёрными нитками. Одета она была в тонкое, как паутина, серое платье до колен. У неё были огромные белые крылья за спиной. Точнее, когда-то они были такими, а сейчас… Одно крыло было вырвано. На его месте были, лишь, обломки костей. Второе, всё израненное и лишённое, больше половины, перьев, кое-как пыталось укрыть свою обладательницу, словно, в попытке согреть.

От неожиданности того, что я увидела, зеркало выпало из моих рук и разбилось об пол.

— Простите, господин Вельзевул! Я не хотела… — начала я, но Вельзевул меня прервал:

— Меня не интересует разбитое стекло. Меня интересует, лишь, то, что ты увидела.

— Девочку. Слепую девочку, в ужасном состоянии. Израненную, худую… с одним оборванным крылом, — описала я всё это очень нехотя, через силу, как будто Верховный демон влезал во что- то очень личное.

— Значит, она так сейчас выглядит… Догадываешься, кем может быть эта девочка, Милена?

— Нет. Я не представляю, кто она такая, — я поёжилась, вспоминая её жуткий облик. — И мне не хочется больше говорить о ней.

— Придётся, Милена. Ведь, эта девочка — твоя собственная душа, — сказал Вельзевул.

— Что вы имеете в виду, господин Вельзевул? — предавать словам демона самый прямой смысл очень не хотелось.

— Зеркало, что я тебе дал — это зеркало души. Человек, который смотрит в него, видит свою душу. Демоны в этом зеркале не увидят ничего, так как души у нас нет.

— То есть, вы хотите сказать, что эта девочка из зеркала… это то, как выглядит моя душа?!

— Совершенно верно. Только… Ты сказала, что у этой девочки не было одного крыла?

— Да, — кивнула я. — Оно было вырвано… там были одни голые кости… — я всё никак не могла прийти в себя от того, что то несчастное создание, которое я видела — это… облик моей души.

— Крылья души всегда остаются в неизменном состоянии… Только… если обладатель души не совершил что-то запретное. Настолько запретное, что душа, буквально, начинает разваливаться на куски. Это уже не душа. Это — половина души.

— К чему вы клоните, господин Вельзевул?

— Ритуал очищения крови, о котором ты искала информацию… Ты совершила его. Верно, Милена?

Я не знала, что мне ответить. Было страшно. Страшно от всего. От того, как отвратительно и жутко выглядит сама моя сущность. От того, что теперь и Ферокс и Люцифер узнают о том, что я сделала в светлом лесу. О том, что я совершила ритуал, который находится под запретом даже у повелителей. О том, почему так поменялся мой характер и о том, что случилось с моим ребёнком. Мне, почему-то, казалось, что ни Ферокс, ни Люцифер довольны данными новостями не будут…

— Да, господин Вельзевул. Я совершила этот ритуал, — вынуждена была признаться я. — Я могу вас попросить о том, чтобы вы не говорили об этом повелителю?

— На ком ты использовала этот ритуал? — задал вопрос мужчина.

— На своём сыне.

— У тебя есть сын? — выразил удивление демон.

— Был. Я обратила его в светлого эльфа. Я была беременна, когда приходила к вам в прошлый раз. Ну, а в Светлом лесу я родила и провела ритуал.

— Я надеюсь, отцом этого ребёнка был не повелитель драконов или кто-то из Верховных демонов? Или… сам повелитель Люцифер?

— Нет-нет, господин Вельзевул! — замотала я головой. — Если бы отцом был кто-то из них, я бы не стала скрывать ребёнка или превращать его в кого-то. Нет, отцом этого ребёнка был человек, с которым я жила в мире людей до того, как попала сюда. Поэтому я, понимая, что человеческий ребёнок не выживет в этом мире, решилась на ритуал очищения крови.

— Этот ребёнок… он был тебе, настолько, дорог, что ты пожертвовала половиной души и отказалась от родного мира?

— Да, господин Вельзевул.

— И какой же мир тебя теперь отвергает, Милена?

— Человеческий. Так, вы не расскажете об этом повелителю?

— Если он не спросит у меня напрямую, то не вижу смысла этого делать. Тем более что я и сам, косвенно, в этом замешан, так как дал тебе книгу с описанием этого ритуала.

— Благодарю вас, господин Вельзевул.

— Не стоит. Хотя, мне, всё равно, никогда не понять этой сильной привязанности людей к своим детям, — задумчивым тоном произнёс Вельзевул. — И как тебе теперь жить с одной половиной души, Милена?

— Не очень, — честно ответила я. — Это, всё равно, что страдать раздвоением личности. Время от времени, ты становишься совершенно иной: с иными мыслями, с иным характером, с иными вкусами, привязанностями, симпатиями, взглядами… А, затем, ты возвращаешься в своё обычное состояние и, с ужасом, вспоминаешь о том, что творила. Но, меня, ведь, предупреждали о последствиях, поэтому жаловаться мне не на что. А теперь, если вы не против, я бы хотела перейти к тому, зачем вы меня позвали. О том, что вы хотите от меня за информацию, которую вы мне предоставили.

— Демон бездны, ведь, твой покровитель, верно? — задал Вельзевул вопрос, который я совсем не ожидала услышать.

— Ну, да, — с некоторой растерянностью ответила я, смотря на мужчину. — А что? Какое отношение это имеет к тому, что вы от меня хотите?

— Самое прямое. Мне нужна твоя помощь в отношениях с Аббадоном.

Я чуть не ляпнула: «Я вам что, сваха, чтобы в отношениях помогать?», но, вовремя, прикусила язык. Думаю, за такую фразу, даже всегда спокойный Вельзевул, пришёл бы в ярость. А каким заместитель Люцифера бывает в ярости, мне, совершенно, не хотелось знать. Поэтому, вместо этого я спросила:

— Что вы имеете ввиду, господин Вельзевул? Каким образом я могу вам помочь в… отношениях с Аббадоном?

— Видишь ли, Милена. Наши с отношения с Аббадоном можно охарактеризовать, как враждебные. У нас с ним нет согласия ни по одному вопросу.

— Почему? По идее, Аббадон же должен вам подчиняться, раз вы соправитель Люцифера и его заместитель. Разве, не так?

— Не совсем. Как ни крути, а я не повелитель и Аббадон, постоянно, старается об этом напомнить. Мы с ним не ладим… очень давно. Очень давно, даже по меркам демонов. Наверное, с тех самых пор, как мы были созданы.

— А Аббадон, случайно, сам не хотел стать заместителем и соправителем Люцифера? — предположила я причину вражды двух Верховных демонов.

— Для тебя это не имеет значения, Милена. Значение для тебя имеет только то, что я хочу от тебя. На предстоящем Совете будет голосование по одному вопросу. И мне нужно, чтобы Аббадон принял в этом вопросе мою сторону. И ты, Милена, должна сделать всё возможное, чтобы это случилось.

— Что за вопрос? И… я не думаю, что у меня получится то, о чём вы меня просите, господин Вельзевул. Я же не обладаю никаким влиянием на демона бездны.

— А ты очень сильно постарайся обрести это влияние на него. Какие способы ты для этого будешь использовать — мне всё равно. А вопрос… Будет разделение человеческой страны — Дуалона.

— В каком смысле — разделение страны? — напряглась я: всё-таки, Дуалон был моей Родиной.

— На территории влияния, — ответил Вельзевул. — Ты же должна знать, что каждая человеческая страна находится под влиянием, хотя бы, двух Верховных демонов, благодаря которым, чаще всего, и происходят убийства, распри, войны… Конечно, люди и сами с этим прекрасно справляются, но… Под руководством, оно надёжнее.

— Да, я об этом знаю. Но, я считала, что Дуалон уже находится под чьим-то влиянием. Разве, нет?

— Да, но одному из тех, кто, можно сказать, правит Дуалоном, эта страна наскучила. И на его место надо выбрать кого-то другого. И мне нужно, чтобы Аббадон поддержал ту кандидатуру, которую предложу я.

— Это и есть ваше желание за ритуал очищения крови? — спросила я.

— Да.

— А если я с ним не справлюсь? Если я не смогу уговорить Аббадона? И вообще… Почему вы думаете, что у меня есть хоть какой-то шанс это сделать?

— Ты интересуешь его, Милена. За всё то время, что Аббадон является Верховным демоном, он никогда никому не покровительствовал. Никому, кроме тебя. Рядом с ним не выживала ни одна женщина. Опять же, ни одна, кроме тебя. Он многое тебе позволяет. Поэтому, если у кого-то и может получиться сладить с Аббадоном, то только тебе. И лучше бы тебе сделать всё, Милена, чтобы у тебя получилось. Можешь идти.

Я встала, повернулась к выходу, но замешкалась, задав вопрос:

— Господин Вельзевул, а мне надо будет только один раз повлиять на Аббадона? Просто, сначала, вы говорили о том, что я должна наладить ваши отношения с Аббадоном. Вы имели в виду сделать это только в этот раз или, вообще, в принципе?

— А сама как считаешь, Милена? Считаешь, что моя помощь стоит только одного раза?

— Нет, что вы, господин Вельзевул, — отрицательно покачала я головой. — Я так не считаю.

— Тогда, если ты всё поняла, иди.

В этот раз я вышла от Верховного демона, больше не задав лишних вопросов.

«Похоже, меня сейчас назначили пожизненным переговорщиком между двумя Верховными демонами, — подумала я про себя. — И что же мне с этим прикажете делать? У меня ни одной мысли нет, как я буду Аббадона уговаривать. Тем более что он, в принципе, один из последних, с кем я бы хотела иметь, хоть, какое-то дело. Так, каким образом так вышло, что я, буквально, подписалась на то, что буду часто с ним общаться?! Хотя, ответ прост… Я дала обещание Верховному демону, что сделаю всё, что он скажет. Но, кто же знал, что это будет касаться демона бездны! Но, если подумать… Вельзевул спас моего сына. Только благодаря ему, я смогла осуществить задуманное. Так что, общение с Аббадоном, по сути, не такая уж и высокая цена…».

— Госпожа Милена, вы хотите сейчас отправиться в Зиграден или в мир драконов? — спросил меня Драйк, который ждал меня у входа в кабинет Вельзевула.

— В мир драконов, — ответила я, но, затем, передумала. — Хотя, нет. В начале, я хочу сходить к герцогу Астароту. И, возможно, уже с ним, я отправляюсь в мир драконов.

— Зачем? — несколько удивился демон.

— Я только что вспомнила, что я ему кое-что пообещала.

Я вспомнила о том, что обещала Астароту, что сразу, как меня освободят из камер Велиара, я устрою встречу герцога и Самаэля. Пусть я была тогда немного… не в себе, но обещания, данное Верховному демону, это не отменяет. Хотя, я и причин Астарота не знала — зачем ему нужен Самаэль. В конце концов, этого не знал даже сам ангел смерти. Но, как бы там ни было, а обещание надо выполнить.

Драйк доставил меня во дворец Астарота и Астарты. Найдя самого герцога с помощью слуг, я зашла к нему:

— Приветствую вас, господин Астарот. Да падёт Тьма на ваших врагов и да будут ангелы ползать у ваших ног, — поклонилась я Верховному демону.

— Да услышит Тьма твои слова, — ответил Астарот. — Я так понимаю, ты здесь, чтобы выполнить то, что обещала?

— Да, господин Астарот. Я отведу вас к Самаэлю. Если вы, всё ещё, этого желаете.

— Желаю. А чего желаешь ты, Милена Кавэлли, за организацию этой встречи?

— Я пока не решила, господин Астарот, — сказала я, задумавшись на мгновение.

Может быть, «бездушная Милена» ответила бы прямо сейчас — что она хочет от Верховного демона, но не я. Я не хотела так просто разбрасываться тем, что один из Верховных демонов передо мной в долгу. Я хотела хорошо подумать перед тем, как что-то просить.

— Только не затягивай с решением, — предупредил Астарот. — Я ненавижу быть у кого-то в долгу.

— Хорошо, господин Астарот, — кивнула я. — Я постараюсь определиться, как можно быстрее.

Через минуту мы оказались в мире драконов, где я провела Астарота в один из залов, где, в свою очередь, находился Самаэль.

— Сколько же времени прошло с нашей последней встречи, Самаэль? — Астарот смотрел на ангела смерти так, словно, до сих пор, не верил, что тот перед ним стоит.

— Давно, — ответил Самаэль. — По крайней мере, не одну тысячу лет.

— С вашего позволения, господин Астарот, я вас покину, — вмешалась я в разговор двух мужчин.

— Иди, — позволил герцог, даже не взглянув на меня.

Я вышла из зала. Единственное, чего я сейчас хотела, это, банально, спать. Даже не «спать», а просто отключиться. Хотя бы, на час. И чтобы снов никаких не было.

«Но, почему-то, мне кажется, что именно сегодня ко мне явится Дайона. И заставит меня смотреть очередной сон о Кэтэрине. Хотя… это не так уж и плохо, — решила я. — Сны о Кэтэрине всегда хорошие. Это, пусть и ненадолго, отвлечёт меня от реальности».

— Что ты натворила, Милена? — были первые слова, которые произнесла Дайона.

— Ты про мою душу?

Я была уверена, что Дайона знает о моей потере половины души.

— Да. Ты совершила ужаснейшую глупость.

— А тебя это, действительно, волнует? — изобразила я удивление. — Это не касается твоей любимой Адалиссы. Значит, и интереса твоего здесь тоже нет.

— Ты сильно рисковала, Милена, применяя запретное заклинание.

— Возможно. Но, я получила то, что хотела. А теперь, может, просто пошлёшь меня в сон Кэтэрины? У меня сегодня нет никакого желания общаться.

Дайона мне не ответила. Но, просьбу мою выполнила…

Сегодня один из счастливейших дней в моей, пока ещё, очень короткой жизни. Мама уходит на целый день по делам. Самаэль приходить не планирует. А что это значит? Это значит, целый день с любимым! Никто не будет нам мешать!

Я провожаю маму. Она, как всегда, предупреждает меня не заходить за границу нашего леса, не гулять допоздна. Я киваю, говорю, что всё будет хорошо. Мама целует меня в щёку и уходит.

Оставшись одна, я быстро собираюсь и выбегаю из дома. Мой любимый уже ждёт меня. Он улыбается мне, берёт за руку, и мы с ним идём к озеру, где планируем провести полдня, устроив нечто, вроде, пикника.

На озере хорошо. Мы едим приготовленную мной стряпню, и он хвалит меня. Говорит, что я очень вкусно готовлю. Приятно такое слышать. Не могу удержаться от улыбки. Но, потом, я вспоминаю кое-что, что меня беспокоит:

— Когда мы расскажем маме о нас? Ведь, получается, что я вру ей, не говоря о тебе. Мне это не нравится.

— Не беспокойся об этом, — отвечает он. — Скоро расскажем, обещаю.

И я ему верю. Верю в то, что он выполнит своё обещание. Что мама всё узнает. Правда, мне немного страшно. А вдруг, мой возлюбленный ей не понравится? «Нет, такое просто невозможно, — успокаиваю я себя. — Как он может не понравиться? Хороший, добрый… Самый лучший!».

Любовь… Это самое приятное чувство на свете. Я живу, как Кэтэрина, всего, два месяца, но… я считаю, что мне сильно повезло в жизни. Испытать любовь… Что может быть лучше? Для меня, любовь — это разговоры, редкие прикосновения… Когда ты скучаешь по нему так, что несколько часов кажутся вечностью. А ещё, мама мне как-то читала книгу… В ней принц разбудил принцессу поцелуем. Поцелуй… Интересно, как это? Мама объясняла, что поцелуй — это когда два любящих человека касаются губ друг друга. Честно говоря, я так и не поняла, для чего это. Это приятно? Хочется спросить об этом у любимого, но… ужасно стесняюсь.

— О чём так глубоко задумалась, Кэтэрина? — спрашивает меня мужчина, отвлекая от мыслей.

Я смотрю на него и не могу оторвать взгляд. Красивый. Красивый до такой степени, что замирает сердце. Странно, но, почему-то, особенно меня привлекают его волосы. Так хочется к ним прикоснуться.

Я долго не решаюсь, но, наконец, всё-таки, произношу:

— А можно… можно твои волосы потрогать?

Он смотрит на меня с удивлением, но, через секунду, кивает.

Я осторожно касаюсь его длинных волос. Чёрный шёлк… Полная противоположность моим — снежно-белым волосам.

— Нравится? — интересуется любимый.

— Очень, — честно отвечаю я. — Такие приятные, мягкие…

Он улыбается, а затем, задаёт вопрос:

— Ты говорила, что твоей матери сегодня не будет целый день? И Самаэля тоже?

— Да, мы целый день одни, — я продолжаю гладить его волосы — не могу оторваться, а он, внимательно, смотрит на меня.

Вдруг, он перехватывает мою руку. Его губы касаются моего запястья…

— Что?.. — совершенно растерявшись, спрашиваю я.

— Глупая наивная бабочка, — произносит он и смеётся.

— Что ты делаешь… — я пытаюсь освободить руку. — Аббадон?