Глава 44.
— Что… что ты делаешь? — я растеряна и, слегка, напугана тем, что делает Аббадон.
Мужчина, не отпуская моей руки, обхватывает меня за талию, прижимает к себе. Он никогда такого не делал. Максимум, что он себе позволял — это немного приобнять. Сейчас же… он держит меня слишком близко и крепко.
— Отпусти… пожалуйста, — прошу я, но реакции не следует.
— Наивная глупая девочка, — произносит он. — Ты даже не представляешь, сколько раз, за всё это время, я хотел сделать это с тобой.
— О чём ты… говоришь?
— Сегодня я познакомлю тебя с таким понятием, как секс. Не буду обещать, что тебе понравится. Знаю только, что понравится мне.
Я не успеваю ничего ответить — приподняв моё лицо за подбородок, он впивается в мои губы. Мои глаза расширяются от растерянности и страха. Это — поцелуй? Нет, это не может быть он! Это не касание… Его губы на моих… Его язык вторгается в мой рот, обследуя его… Жарко, влажно… Эти ощущения мне не знакомы. Мне страшно. Сердце стучит так, словно, сейчас выскочит из груди. А я не могу его даже оттолкнуть.
— Тебе нравится начало? — спрашивает Аббадон, освобождая меня из плена своих губ.
— Аббадон… пожалуйста, перестань! Ты… ты меня пугаешь! — я готова заплакать.
— Пугаю? Прекрасно! — мужчина смеётся, заставляя меня сжаться в ужасе.
Я его не узнаю. Что с ним случилось? Ещё минуту назад он был таким нежным, добрым… Был тем, кого я так люблю. Но, сейчас… сейчас это — не мой Аббадон. Его, словно, подменили. Его странные действия, смех… Я в панике.
Я пытаюсь вырваться — безуспешно. Я прошу… умоляю мужчину, чтобы он отпустил меня. В ответ, лишь, смех. А в следующее мгновение, он разрывает моё платье, полностью оголяя мою небольшую грудь.
— Не надо… пожалуйста!
Я никогда ни перед кем не была… голой. Это казалось чем-то смущающим, постыдным… Аббадон же сейчас, бесцеремонно, откровенно, разглядывает мою грудь. Моё лицо заливает краска. От стыда я готова сквозь землю провалиться. Страшно… Стыдно… А Аббадон касается груди пальцами, поглаживает её…
— Адалисса хорошо поработала над твоим созданием. Такая красивая… — шепчет он мне на ухо. — Совсем невинная… Беззащитная… Возбуждающая…
Рука Аббадона сжимает один сосок, мнёт его… Я всхлипываю, чуть ли не рыдаю! Он наклоняет голову… Его губы захватывают второй сосок. Он лижет его, посасывает, кусает… Я не знаю, как мне реагировать. Я беспомощна. Мне страшно… Мне так страшно! Но, вместе с тем, моё тело реагирует как-то… странно. Тело горит, почти пылает. Мне жарко. Я не могу понять — нравятся мне эти ощущения или нет. Действия Аббадона вызывают… неизведанные чувства.
Пальцы Аббадона, которые, до этого, мяли мою грудь, перемещаются на живот, гладят его… Затем, опускаются ещё ниже, ниже… Я всхлипываю от стыда и ужаса.
— Ты, ведь, даже сама себя там не ласкала, верно? — слышу я насмешливый голос мужчины. — И даже не трогала?
Я не успеваю ответить. Аббадон вторгается туда, где у меня и в мыслях не было… потрогать, прикоснуться… Стыдно невыносимо! А пальцы демона проникают внутрь, ласкают… Я ощущаю тяжесть, влажность… Я не понимаю, что со мной происходит!
— Пожалуйста, перестань! Не надо!.. Не… трогай! За что?! — очередной всхлип превращается в стон.
Удовольствие? Я не знаю, что это! Но… то, как он касается меня там… как я сама на это реагирую… Я солгу, если скажу, что это — мучения. Но, это неправильно! Это… грязно! Недопустимо!
— Ты даже не представляешь, какое у тебя сейчас порочное лицо! — смех Аббадона режет, словно, кинжал. — Порочное, похотливое!.. Интересно, а какое лицо будет у Адалиссы, когда она узнает, что я обесчестил её любимое дитя? Как она будет корить себя за то, что не уберегла своего ребёнка от изнасилования!
«Обесчестил», «изнасилование»… Я не знаю таких слов. Не знаю, что они значат. Не знаю, но пугаюсь их. На уровне подсознания и инстинктов, я понимаю, что это что-то… отвратительное, страшное!.. Такое, что не передать словами!
— Аббадон, прошу! — я уже не верю в то, что мои мольбы помогут, но… продолжаю умолять. — Прошу, отпусти меня! Остановись! Прошу! — я дёргаюсь, пытаюсь вырваться.
— Глупая наивная бабочка! Ты попала в сети паука и тебе не вырваться!
Мужчина, неожиданно, отталкивает меня от себя. Я думаю, что сейчас упаду на землю, но… моё тело обволакивают тонкие нити… Они удерживают меня от падения, подвешивают в нескольких миллиметрах от земли. Я, действительно, чувствую себя, как бабочка, попавшая в паучью сеть.
Рывок — я пытаюсь порвать нити и обрести свободу. Бесполезно. Второй рывок — нити больно врезаются в кожу. Третий рывок — по рукам и ногам начинает течь кровь. Красная, яркая… Я никогда, до этого, даже царапины не получала. Такое количество крови… дико страшно! Мне кажется, что я могу умереть. Я слышу смех своего любимого мужчины…
Я, со страхом, оглядываюсь на него. Он раздевается. На нём нет ничего, кроме брюк. И он… пугает. Высокий, мускулистый, сильный… Он возвышается надо мной, как дуб над маленькой слабой травинкой. Одно мгновение и он тебя сломает, уничтожит!.. «Да откуда у меня такие мысли?! Я же… его так люблю!».
На Аббадоне нет теперь и брюк. То, что я вижу… вводит меня ещё больше в шоковое состояние…
— Что… что это?! — спрашиваю я, заплетающимся от страха, языком.
— Это то, что будет у тебя внутри, моя глупая бабочка, — Аббадон усмехается непривычно зло.
Я не понимаю его. Не понимаю, но… боюсь. Я, впервые, не хочу, чтобы он подходил ко мне. Мне больно от нитей, я в ужасе от происходящего… И, вместе с тем, я не могу оторвать свой взгляд от Аббадона. А он приближается ко мне, улыбаясь. Но, улыбается он не так, как всегда. В этой улыбке нет нежности, доброты… Я вижу злость, насмешку… и что-то ещё, чему не могу найти определения.
— Не подходи! — кричу я, когда мужчине остаётся сделать, лишь, шаг, чтобы коснуться меня.
— Не подходить? Как же я могу этого не сделать? Ты же так меня любишь… Разве, нет?
«Кэтэрина, Кэтэрина — зачем ты полюбила зло?».
Страх… единственное, что осталось. Страх и непонимание.
— Аббадон… Почему? Что случилось? Что… что с тобой произошло?! — я всё ещё пытаюсь найти причину этого кошмара. — Почему ты это делаешь?!
— Почему? Думаю, о моих причинах тебе будет лучше спросить у своей матери. Если, конечно, ты останешься жива. Слишком уж велик соблазн сломать твою тоненькую шейку в процессе! — и снова этот смех — жестокий, беспощадный… чужой.
Эти слова… Разве, он может их произносить? «Нет! Не может! — твержу я про себя. — Не может! Это всё сон! Просто ночной кошмар!». Но, мне так больно, что невозможно себя уверить в нереальности происходящего. Это всё — правда. Реальность.
С моих ног и тела исчезают нити. Они остаются только на руках, удерживая меня в подвешенном состоянии. Аббадон берёт меня за ноги, разводит их в стороны… Я пытаюсь сопротивляться, но мужчина слишком силён. Беспомощность… Я, впервые, ощущаю это. По щекам текут слёзы…
«Кэтэрина, Кэтэрина — что же ты теперь плачешь?».
Слёзы… Я никогда в своей жизни не плакала. Только… читала. Читала, что когда больно и страшно, из твоих глаз течёт вода. Солёная, неприятная…
Ногти Аббадона, невероятно острые, врезаются в кожу на бёдрах. Больно… Я вижу, как мужчина оставляет на моих ногах глубокие кровавые борозды…
— Ты… ты же меня любишь?! Правда, ведь?.. Правда?! Ты говорил мне это!
— Никогда не верь тому, что говорит тебе демон.
«Кэтэрина, Кэтэрина — обманутая злом».
— Что… что ты хочешь сделать?! Ты… Больно! — я кричу от того, что ногти Аббадона (точнее, уже когти), буквально, рвут мою кожу.
— Что я хочу сделать? Я же сказал, что познакомлю тебя с сексом. Будет интересно, обещаю.
«Кэтэрина, Кэтэрина — погубленная злом».
Он совсем близко. Так близко, что жар его кожи обжигает. Я задыхаюсь от ужаса и плача. Близко… Он проводит языком по моей шее, кусает её… Я чувствую горячую струйку крови, которая, тут же, оказывается слизана Аббадоном.
Резкая ослепляющая вспышка боли. Меня, словно, разрывает на части! Я захлёбываюсь криком… От дикой боли не могу уже даже пошевелиться… То, что шокировало меня в мужчине, когда он разделся, сейчас внутри меня… И, снова, кровь…
«Кэтэрина, Кэтэрина — чистота стала грязью и окрасилась в красный».
Аббадон начал двигаться — резко, сильно!.. Незнакомых ощущений больше нет — лишь, боль. Крики, мольбы… Мужчину ничего не трогает. Он не останавливается, не отпускает… Нити ему уже не нужны. Я оказываюсь на земле, придавленная весом Аббадона. Он тяжёлый… Просто огромный! Я задыхаюсь от его тяжести! Но… не могу сдвинуть ни на миллиметр. Он сдавливает мои тонкие запястья… Я слышу хруст… Крик… снова. Аббадон яростно кусает мои губы, заглушая мой вопль. Рот наполняется кровью, она течёт по подбородку — нижняя губа прокушена. Аббадон смеётся, размазывает эту кровь по моему лицу, слизывает со своих пальцев… и продолжает терзать моё тело.
— Плачь! Плачь, моя глупая бабочка! Плачь так, чтобы твой крик, полный страданий, достиг ушей твоей матери!
Мужчина ставит меня на четвереньки, заставляя опереться на повреждённые руки. Я только плачу — уже не умоляю ни о чём. Лишь, хочу, чтобы этот кошмар закончился. Аббадон дёргает меня за волосы, сильно тянет их, заставляя выгнуться. Сильный толчок в измученное тело… Боль… Стон… Безжалостные руки, оставляющие синяки, ссадины, раны… Рычание Аббадона, от которого я сжимаюсь в ужасе… Я чувствую, как он отпускает меня.
— Аббадон!
Яростный, полный злости, голос. Не мой. Голос моей мамы. Я понимаю, что она совсем рядом, но… не могу поднять голову. И сил нет, и… очень стыдно. Грязно… Отвратительно…
— Давно не виделись, Адалисса! — я не вижу, но чувствую, что мужчина улыбается. — А мы тут развлекаемся! Не хочешь…
Договорить он не успевает. На него, словно, нападает бешеный вихрь, который сносит Аббадона от меня. Я поднимаю голову, смотрю… Я вижу маму, которая держит моего мучителя за горло. Несмотря на его явную силу, вырваться он не может. Мама держит его одной рукой, без видимых усилий, но… её ногти так сильно врезаются в шею Аббадона, что по её рукам течёт его тёмно-красная кровь.
Мама… Я никогда не видела её такой. На неё страшно смотреть. Кажется, что она просто являет собой воплощение ярости. Её злость можно ощутить физически. Холод… Ощущение, что неожиданно наступила зима, которую я никогда не видела. Кожа, как будто, покрывается корочкой льда.
— Тварь!.. Как ты только посмел?! Как ты сюда, вообще, проник, ублюдок?!
— Ублюдок? Я, вполне, законный сын, дорогая мамочка! Хотя, по сути, ты, всё же, мачеха, Адалисса! — Аббадон хрипло смеётся, несмотря на своё незавидное, на вид, положение. — А как я сюда проник? Твоя любимая Кэтэрина сама впустила меня.
— Что?!
— Кэтэрина меня так любила! Я не удивлюсь, если и до сих пор любит, — мужчина злобно скалится. — Эта детская наивная любовь… Самая глупая и, как ни странно, самая прекрасная… И так приятно было её предать! Как… — Аббадон, вдруг, замолкает, а потом кричит, как будто, от невыносимой боли.
— Благодари судьбу за то, что я не могу тебя убить! — мама смотрит на мучения мужчины.
А потом раздаётся сильный грохот. Такой сильный, что закладывает уши. Мама отпускает Аббадона — тот мешком падает на землю, продолжая кричать. За один миг, становиться темно, как ночью. Грохот повторяется…
— Вы — двое… Ваша встреча никогда не должна была произойти!
«Кэтэрина, Кэтэрина — что же ты теперь… плачешь?».
Я проснулась в Зиграден. Меня колотило. Я долго не могла прийти в себя. Тот ужас, который пережила Кэтэрина… я, словно, прожила всё это сама! «Кэтэрине ты бы не завидовала раньше времени…». Так вот, что Дайона имела в виду. Она знала, что ждало Кэтэрину. И знала, что её возлюбленным был никто иной, как Аббадон.
«Но, как же… как такое могло произойти? Как? Почему? Как Кэтэрина могла полюбить эту тварь?! Как её, вообще, угораздило познакомиться, именно, с ним?! И что за грохот был в самом конце сна? И как же всё пришло к такому ужасному финалу?.. А ещё… Почему Аббадон назвал Адалиссу матерью, а потом мачехой? Может, он, как и Кэтэрина, был создан Адалиссой? Нет, это уже бред какой-то получается. Но… почему Адалисса сказала, что не может его убить? Та сила, что была в ней… То, что чувствовала Кэтэрина… Мне, почему-то, не кажется, что если бы Адалисса захотела, у неё возникли бы трудности прикончить Аббадона. Так, почему? И почему, в самом конце, Адалисса сказала, что Аббадон и Кэтэрина никогда не должны были встретиться?».
Я встала с кровати. Ноги, слегка, подкашивались. Было неприятное ощущение, что на мне те же раны, что оставил Кэтэрине Аббадон. Это чувство было настолько реальным, что я даже проверила. Разумеется, моя кожа была без единой царапины.
«Зачем всё это, вообще, понадобилось Аббадону? Насилие я понимаю, но зачем надо было изображать любовь перед Кэтэриной? Зачем надо было влюблять её в себя? В чём смысл? А, может, как в том случае, когда он изображал Винсента Ванхама, он просто развлекался? Только вот… Аббадон сказал Кэтэрине, что о причинах ей надо спрашивать у своей матери…».
— Тебе, как всегда, приснился кошмар? — голос Рейфа, как обычно, не выражал сочувствия — лишь, любопытство.
— Что-то вроде того.
— Не хочешь поделиться своими страхами? И кровью, заодно?
— Обойдёшься!
Я отвернулась от этого кровососа и вспомнила, что о том, что мне надо выполнить поручение Вельзевула. Ведь, Совет Преисподней был совсем близко. А это значит… что мне нужно идти к Аббадону. «Вот после таких снов, идти к Аббадону самое-то!» — невесело подумала я. Однако, вариантов не было.
Я оделась. Но, вдруг… я почувствовала тоже, что и в Светлом лесу — холод в груди. Резкий, сильный, но короткий. Я успела только осознать, что сейчас я, вновь, стану такой, какой стала тогда — в эльфийском лесу. Больше я ничего сделать не успела. «А зачем мне что-то делать? — озадачилась я про себя. — Вроде, чувствую себя прекрасно».
Я помнила совсем недавнюю встречу с Вельзевулом. Мне надо было уговорить Аббадона поддержать Вельзевула на Совете. Вопрос — как? Я вспомнила Аббадона… Вспомнила о том, как смогла сбежать от него в нашу последнюю встречу. Признаться, сейчас я, вообще, не понимала, почему тогда так глупо поступила. Зачем я сбежала? Аббадон красивый и сексуальный мужчина. Кроме того, он Верховный демон и мой покровитель. Почему я должна была сбегать от него?
«Что за дура та Милена, которой я тогда была? — с недовольством подумала я. — Как можно было бросить Верховного демона, который хотел тебя?! Как же это глупо…».
Я вспомнила о том, как совсем недавно плакала, буквально, на руках у Самаэля. Данное поведение мне тоже показалось ненормальным. Плакать, вообще, из-за кого-то мне казалось ненормальным. А уж делать это из-за смерти двух человеческих девчонок… верх глупости!
«Хорошо, что этой истерики никто, кроме Самаэля, не видел, — подумала я. — Иначе, это бы сильно повредило моей репутации».
Я решила, что Аббадон не будет сильно расстроен, если я опущу правила поведения и сотворю портал прямо в его дворец. Не хотелось мне тратить время ещё и на то, чтобы ещё добираться до него. Поэтому, я приказала Киерану делать портал прямо в зал дворца демона бездны.
Когда я оказалась во дворце Аббадона, я, сразу же, и встретила Верховного демона.
— Кого я вижу! — Аббадон был удивлён моему появлению, но не сказать, чтобы расстроен. — И каким же ветром тебя, добровольно, занесло ко мне?
— Если моё появление вызывает у тебя недовольство, то я, тут же, уйду, — ответила я, уверенная в том, что демон разрушения прогонять меня не станет.
И я оказалась права.
— Нет, недовольства у меня твоё появление не вызывает, но… Тебе самой не кажется это странным?
— Что именно?
— Ты приходишь ко мне, по своей воле. Несмотря на то, что в последнюю нашу встречу сбежала от меня, при помощи Астарты.
— У меня поменялось настроение, — пожав плечами, ответила я. — Тогда, я хотела от тебя убежать. Сегодня — нет.
— И зачем же ты пришла сегодня?
— Я пришла, чтобы приятно провести с тобой время, — улыбнувшись, сказала я. — Ну, и ещё, в процессе, поговорить об одном деле. Но, последнее — это уже второстепенно. Ты же не откажешь своей подопечной в своём обществе, Аббадон?
— Приятно провести время? Со мной? Мне ещё на последнем Совете показалось, что ты странно себя ведёшь, после возвращения из Светлого леса. Что с тобой случилось, Милена?
— Хм… Не заметила в себе никаких особых изменений, — ответила я Верховному демону. — Я такая, какая есть. Только не говори, что это тебе не нравится. Аббадон… — я подошла к мужчине, почти умоляюще посмотрела на него. — Но, если тебе это, действительно, не нравится, я стану такой, какой захочешь. Я стану любой, по твоему желанию. Только… не прогоняй меня, — тихо закончила я.
— А если я тебя не прогоню, то, что я смогу с тобой сделать? — с неподдельным интересом, спросил Аббадон.
Всё, на что хватит твоей фантазии. Но, пожалуйста, без жестоких пыток. После того, как я побывала у господина Велиара, я поняла, что совсем уж жестокие пытки мне не нравятся.
— А не совсем жестокие?
— Не знаю, — честно сказала я. — Смотря, что ты подразумеваешь под «не совсем жестокими». Если сломаешь мне запястье или саму руку во время чего-то интересного и приятного, то я не возражаю.
— Неужели? Если ты так говоришь, то… ты, точно, не Милена. Ты просто не можешь быть ею. Без страха, без страданий… Это — не ты.
— Если я не Милена Кавэлли, то кто тогда? И те, кто считают меня Миленой, значит, ошибаются? И Люцифер, и Ферокс и Абигор? Или тебе просто не нравится, что я тебя не боюсь, Аббадон? Я могу только изобразить страх перед тобой, но в действительности… я тебя хочу. Очень сильно хочу! А если ты хочешь, чтобы я боялась тебя… то сделай что-нибудь для этого, — последняя фраза, которую я чуть ли не мурлыкнула на ухо демону бездны, мне самой сильно понравилась — она взбудоражила мою фантазию.
— Хочешь, чтобы я заставил тебя бояться? — Аббадон усмехнулся, притянул меня к себе. — Что ж… ты сама этого захотела.
Я смотрела на демона бездны и всё лучше понимала, что это тот мужчина, который мне нужен. Сильный, жестокий, похотливый… Такой, каким и должен быть демон. Верховный демон перед которым чувствуешь страстное желание покориться, исполнить любой приказ… Перед которым чувствуешь себя полностью беззащитной и беспомощной. И все эти чувства меня возбуждали. То, что Аббадону нужен был страх… я была не против.
— Аббадон… ты же овладеешь мной, правда? — озвучила я своё желание. — Я так этого хочу! Ты же сделаешь это?
— Я сделаю то, что ты хочешь, но… перед этим, я заставлю твоё лицо исказиться гримасой страха и боли!
Меня бросили на пол. Я упала на живот и, тут же, хотела подняться, но Аббадон наступил ногой мне на спину, не дав этого сделать. Он сильно дёрнул меня за волосы, заставляя меня поднять голову и посмотреть на него, нависшего надо мной.
— Тебе ещё не страшно, Милена?
— Нет, — ответила я, смотря ему в глаза. — Мне не страшно.
— Тогда, может, мне сделать то, что я уже когда-то делал? — рука Аббадона ласково погладила моё перьевое крыло. — Может тогда, когда твоё крыло восстановиться, оно станет полностью чёрным? Без этих отвратительных белых перьев?
Я поняла, о чём он говорит. О том случае, когда белое крыло было оторвано Аббадоном. Тогда было больно, страшно… Но, я не была уверена, что если тоже самое произойдёт сейчас, я испытаю те же чувства и эмоции. Точнее, больно-то будет, но вызовет ли это чувство страха?
— Я не знаю, — произнесла я. — Я не знаю — начну ли я, после этого, бояться тебя. И я не знаю — действительно ли моё крыло сможет восстановиться полностью чёрным. Хотя, последнее было бы очень даже неплохо. Эти белые перья меня раздражают.
Последнее предложение, как и все остальные, сказанные мной, были чистой правдой. Белый цвет перьев меня, действительно, раздражал. Действовал на нервы. Кроме того, белые перья слишком сильно ассоциировались с ангелами. А это злило только больше. Ничего общего с белокрылыми жителями Небес я иметь не хотела. Правда, способ избавления от этого самого «общего», предложенный Аббадоном, меня не сильно прельщал. Боль есть боль и, не связанная с сексом, она меня не привлекала. Пусть я и готова терпеть её от Верховного демона.
— Не знаешь, значит? И белые перья тебя раздражают? Ты, точно, не та Милена, которая мне нужна. Ту Милену я, может быть, даже и пожалел. Но, тебя… тебя я жалеть совсем не собираюсь, — Аббадон отпустил мои волосы и убрал ногу со спины.
Я разочарованно вздохнула, когда демон бездны отошёл от меня. А в следующую секунду меня обволокли тонкие нити. Сначала нити просто опутали моё тело, а затем они резко потянулись вверх, заставляя меня встать на ноги, а, впоследствии, зависнуть в нескольких сантиметрах от пола. При этом нити, как и тогда — на балу, где я просила покровительства Аббадона, резали кожу при малейшем движении. Поэтому, только от того, что меня, лишь, подняли, ран на моём теле уже было больше, чем достаточно. А из-за того, что нити от порезов никуда не убирались, а, наоборот, врезались только глубже, регенерация не работала. А может, регенерация не работала из-за каких-то особенностей нитей — не знаю. И боль от всего этого пришла мгновенно. Я вскрикнула, но, благоразумно, не стала дёргаться, чтобы не ранить себя ещё больше. Через минуту, когда я привыкла к этим болевым ощущениям, я сказала:
— И что дальше?
— А что ты хочешь дальше? — с любопытством спросил Аббадон, довольно оглядывая меня.
— Я хочу тебя, Аббадон. Прямо сейчас!
— Последний раз ты хотела меня, когда была под заклинанием Асмодея, — заметил мужчина. — Может и в этот раз он приложил свою руку?
— Нет. Асмодей и его заклинание здесь не при чём. Это только моё желание. И, разве, оно не естественно?
— О чём ты?
— О том, что это естественно — желать Верховного демона. Желать эту власть, силу, которой нет ни у одного Высшего демона. Желать его самого! Поэтому… Аббадон, я прошу тебя…
— Это неинтересно! — прервал меня Аббадон. — Мне неинтересно, когда ты такая, Милена! Ты не боишься меня… ты не ненавидишь меня… ты желаешь меня совершенно добровольно!
— Ты же сам говорил, что сделаешь то, что я хочу! Сделаешь после того, как заставишь меня бояться! Так, заставь! А потом овладей, как и обещал!
Не успела я договорить, как нити, опутывающие меня, с силой натянулись, буквально, вгрызаясь в моё тело. Я, вновь, закричала и, всё же, не удержалась от рефлекса — задёргалась, пытаясь освободиться, тем самым делая только хуже. А когда я сообразила, что раны, действительно, не собираются затягиваться… я испугалась. Не за свою жизнь — нет. Я знала, что из-за таких ран я не умру (особенно, если учесть всё то, что со мной делал Велиар). Я испугалась за то, что от такой большой потери крови я стану слабой! А слабость означала то, что никаких активных действий и никакой инициативы я проявить не смогу. Я этого не хотела! Несмотря на то, что я желала Аббадона… Несмотря на то, что мне хотелось ему подчиниться… Я не хотела быть безвольной куклой в его руках, которая даже пошевелиться не может! Это меня, на самом деле, напугало!
— Аббадон… прошу, освободи меня от своих нитей! — запросила я.
— Неужели я, наконец, слышу страх в твоём голосе? — демон подошёл ко мне. — Как же я этого ждал! А, может, ты ещё покричишь для меня, а?
Я хотела что-то ответить, но… нити на горле чуть не разрезали мои голосовые связки, когда я попыталась что-то сказать, тем самым приведя горло в движение. Заметив это, Аббадон, всё-таки, убрал с моей шеи нити, позволив мне вздохнуть, более или менее, свободно. Но, тем не менее, сказать он мне ничего не позволил. Он сам схватил меня за моё, кровоточащее от ран, горло, сжал его и, глядя мне прямо в глаза, произнёс:
— Ты будешь кричать для меня, Милена. От боли, от страха… И, если мне это понравится, то, может быть, и от удовольствия.
После его слов, нити исчезли, оставив после себя, лишь, разрезы, которые, я надеялась, скоро будут должны зажить. А я, буквально, рухнули в руки Аббадона, не успев удержать равновесие и встать на ноги самой.
— Чёртова человеческая природа! — застонала я от боли, оказавшись в «нежных» объятьях демона бездны и разрушения.
— Человеческая природа? — с некоторым удивлением, переспросил Аббадон.
— Она делает меня слабее любого чистокровного демона! Человеческое тело… устаёт, болит, медленно лечится!.. Даже равновесие не может сразу восстановить! Эта слабость… бесит!
— Странно это слышать от тебя. Ты же так цеплялась за своё человеческое происхождение.
— Уже не цепляюсь. С некоторых пор.
На самом деле, теперь я уже не помнила — почему так радела за свою человеческую природу. Я, искренне, этого не понимала. Сейчас это казалось полнейшей глупостью.
Аббадон, тем временем, положил меня на кровать. Страх, который я испытывала, опутанная нитями, мгновенно, ушёл. Мне казалось, что сейчас я, наконец, получу то, чего так жаждала. Мужчина наклонился ко мне, ласково погладил по щеке, шее… А, затем, раздался хруст ломающийся кости. Запястье правой руки пронзила адская боль, которое, со всей силы, сжал Аббадон. Я закричала, дёрнула рукой, от чего сделалось только больнее.
— А ты надеялась на то, что я сейчас, сразу, овладею тобой, Милена? — злым голосом спросил мужчина. — Что я не поиграю с тобой перед этим? Я, ведь, тебе уже говорил, что ты будешь кричать для меня!
«Сволочь, — подумала я про себя, морщась от боли. — Но, какая же восхитительная сволочь! Теперь я хочу его ещё больше!».
Я уже сделала для себя вывод, что именно такие мужчины мне и нравятся — жестокие, беспощадные, неумолимые… Такие, от которых хочется либо убежать без оглядки, либо упасть к их ногам. Убегать я, точно, не хотела.
Когда Аббадон сломал второе запястье, я поняла, что участие в процессе секса, если он будет, я, вряд ли, смогу принять. Во всяком случае, активное. Тем более что у меня было стойкое ощущение, что сломанные запястья — это, лишь, начало. Хотя, следующее действие демона меня, несказанно, порадовало. Он схватил меня за волосы, притягивая мою голову к себе и поцеловал. Поцеловал так, как и должен это делать демон: хищно, грубо, страстно…Кусая губы до глубоких кровоточащих ран, при этом сжимая сломанные запястья так, что хотелось выть от боли. Я не удержалась и, как только смогла, укусила Аббадона за язык. А когда он, выругавшись, стёр собственную кровь со своих губ, я рассмеялась.
— Нарываешься, Милена? — посмотрел он на меня, потемневшими от злости, глазами.
— Нарываюсь! — облизнула я кровь со своих губ. — Ещё как нарываюсь!
Да, я сейчас играла с огнём. Я это прекрасно знала. Нельзя вести себя так вызывающе с Верховным демоном. Но, мне так понравилось это ощущение — хождение по грани! Мне нравилось злить Аббадона, несмотря на то, что я готова была ему полностью подчиниться. Демон бездны и пугал и восхищал меня, одновременно. И мне было интересно, как далеко я смогу зайти прежде, чем моя показная наглость приведёт меня к очень плохим последствиям.
Аббадон злился — я это чувствовала. И первым порывом было — приласкаться к Верховному демону, прося прощения за своё поведение. Но, я сдержалась. Это было бы неинтересно. Потом — да, я это сделаю с удовольствием, но не сейчас. Сейчас я хотела узнать свои границы. Хотела узнать, до какой степени мне позволено играть на терпении Верховного демона.
Мне сломали рёбра (два — не меньше) и обе руки в локтевых суставах. Вывернутые в неестественном положении руки причиняли нестерпимую боль, а из-за сломанных рёбер я почти не могла дышать.
— Тебе нравится, Милена? — шёпот Верховного демона заставил меня вздрогнуть. — Давай же, скажи, что тебе нравится! Ты же сама говорила, что будешь такой, какой я захочу!
Я задыхалась от боли, смотрела мужчине в глаза и понимала, что грань я свою уже нашла. Злить Аббадона сильнее мне не хотелось и, чтобы стало больнее — тоже. Если станет больнее, то это уже будет пытка, а её переносить у меня не было абсолютно никакого желания.
«Только вот, если я скажу ему, что мне не нравится и что я больше не хочу… Это только подтолкнёт Аббадона и дальше терзать меня, — подумала я. — А если я скажу, что нравится? Как бы результат не остался таким же…».
— Мне… мне нравится! — хриплым, от сдавленной грудной клетки и нехватки воздуха, голосом, еле слышно, произнесла я. — Мне… очень нравится всё, что ты делаешь!
— Неужели? — Аббадон рассмеялся, когда я взвыла от боли от того, что он дёрнул обе мои руки вверх, заводя их мне за голову. — Ох, как же мне нравятся твои вопли!
Мне стало, по настоящему, страшно. Похоже, что я, всё-таки, доигралась. Аббадон, по всей видимости, останавливаться на сломанных костях не собирался.
— Аббадон… Аббадон, пожалуйста!.. Не надо… не переходи границы! — запросила я. — Не делай… не делай больше того, что ты уже сделал!
— Страх… страх в твоём голосе, Милена, звучит лучше всякой музыки! Как же я его обожаю!
— Аббадон…
— Что? Решила, что наигралась на сегодня? — с издёвкой спросил демон. — Игры оказались, чересчур, жёсткими?
— Да, чересчур! — не стала я скрывать очевидное. — Поэтому… поэтому, не мог бы ты быть со мной мягче?
— Мягче? С тобой? — мужчина так жутко улыбнулся, что мне захотелось спрятаться. — Как же я могу так поступить, Милена? Ты же тогда перестанешь дарить мне страх и крики!
— Вовсе нет! — решила я его убедить. — Ты и так внушаешь страх, Аббадон! От осознания того, что ты можешь со мной сделать, стоит тебе, лишь, захотеть… Меня это пугает! Хотя, и возбуждает тоже. А крики… позволь мне, хотя бы сегодня, покричать для тебя от удовольствия!
— Покричать от удовольствия? А сможешь ли ты получить удовольствие, со сломанными костями?
Я попыталась пошевелить руками. Боль, как и ожидалось, была сильной. Но, вместе с этим, я чувствовала, что регенерация уже началась. Да, у меня не заживёт всё за пару минут, но… за пару часов, вполне. И получить удовольствие от секса с Аббадоном мне это, отнюдь, не помешает. Наоборот, таким образом, я притуплю боль. Боль станет частью процесса. Она станет частью удовольствия. Я была в этом уверена.
— Да, я смогу! — ответила я демону бездны.
— Что ж, ты сама этого захотела, Милена.
Секс с Аббадоном… это, всё равно, что секс со зверем. Только так я могу это описать. В ход шло всё: зубы, когти… Сравнить это можно было бы, разве что, с сексом с Рейфом. Правда, в случае с Рейфом, тот действовал, практически, на своём безумии и инстинктах. Аббадон же… Безумным он не был. Он был таким сам по себе. Он был демоном. А демоны всегда получают удовольствие от чужой боли. Я сама была такой же. Теперь. Поэтому, я стонала от удовольствия, от боли… Я царапала кожу демона ногтями, дёргала его за волосы, кусала, смеялась!.. Я была просто в восторге от того, что происходило. Сила, власть Верховного демона… Я хотела ещё и ещё! Инстинкт самосохранения был утерян. Да и о каком самосохранении может идти речь, когда ты находишься с Верховным демоном?
Когда всё закончилось, я могла только поднять голову, но никак не двигаться или, хотя бы, сесть. Но, я была удовлетворена. Я получила то, что хотела. И я ни о чём не жалела.
— Довольна, Милена? — вкрадчивым голосом спросил Аббадон.
— Ещё как! — широко улыбнувшись, ответила я. — Только вот, двигаться теперь не могу — это минус.
— И это единственное, что тебя сейчас беспокоит?
— Да.
Аббадон окинул меня очень задумчивым взглядом. Было совершенно непонятно — нравится ему моё поведение или нет. А через секунду он порезал свою руку:
— Тебе же не хочется, Милена, валяться поломанной игрушкой ещё час? Если нет, то выпей моей крови.
— С удовольствием, — не стала я отказываться от предложенного.
Вкус крови Аббадона мне понравился. Было такое ощущение, что я пью чистую силу. Эта сила была огромной! Яростной! Чёрной… На одно мгновение она захлестнула меня, как волна. И, как и волна, быстро ушла, перед этим забрав все мои раны. Но, мне не хотелось, чтобы она уходила! Мне хотелось чувствовать её ещё и ещё! Поэтому, когда демон бездны решил, что с меня достаточно, я решила по-другому. Я вцепилась в его руку зубами, не хотя отпускать! Желая наполнять свой рот кровью Аббадона снова и снова! Но… когти Аббадона погрузились в мою шею, раздирая её.
— Если ты сейчас не разожмёшь свои зубки, Милена, я тебе шею сломаю, — ласково предупредил меня Аббадон. — И эту рану ты будешь лечить своими силами… я думаю, сутки.
Ходить сутки со сломанной шеей мне не хотелось. Поэтому, мне пришлось пересилить себя и отпустить столь желанную рану.
— Не наглей, моя дорогая Милена, — произнёс он, в то время, как рана на его руке зажила до того, как он договорил фразу. — Если я позволяю тебе чуть больше, чем кому бы то ни было, это не означает, что я позволю переходить границы.
— А я, разве, перешла границы? — невинно хлопнув глазами, спросила я (хотя, наверное, с измазанными чужой кровью губами, изобразить невинность у меня не сильно получилось).
— А ты думаешь, что нет? — злобно оскалился мужчина. — Я никому не позволю — ни тебе, ни кому-нибудь другому — делать что-то, что мне не нравится!
— Ну, не злись, не злись! — нежно проговорила я, подбираясь к Аббадону, обхватывая его за шею и прижимаясь к нему. — Я больше не буду, обещаю. Ты же мне веришь? — я поцеловала его губы и лизнула шею. — Веришь?
— Такое ощущение, что маленький котёнок превращается во взрослую кошку, — с, вновь, непонятной мне интонацией, сказал Аббадон.
— Мне это можно воспринимать как комплимент? Или, наоборот? — с интересом спросила я.
— Пока ещё не решил.
Я хотела ещё что-то сказать, но тут… я, в полной мере, осознала, где я нахожусь и кого я обнимаю!