Из-за бомбосклада, тяжело рыча, выполз трёхтонный грузовик.

В кабине рядом с шофёром сидел капитан Добруш. В кузове разместились четверо механиков. Там же стояла лебёдка.

— Быстрее, — попросил Добруш. Шофёр покосился на лётчика и крепче ухватился за руль.

— Мы можем врезаться в дерево, — сказал он. — Дорога слишком петляет.

— Постарайтесь не врезаться.

Шофёр передёрнул плечами.

— Мы едем достаточно быстро. Если поедем ещё быстрее, то уедем не дальше ближайшей сосны.

— Давайте не будем спорить о соснах.

Грузовик объехал поваленное дерево н запрыгал по неровной лесной дороге. Добруш внимательно посмотрел на шофёра. На вид ему было около пятидесяти. Вряд ли он профессионал, скорее, до войны управлял какой-нибудь небольшой конторой. Капитан определил это по прозвучавшим в голосе шофёра покровительственным ноткам. В армию попал недавно и ещё не успел привыкнуть к тому, что здесь он просто рядовой Иванов или Петров.

— Как вас величают? — спросил Добруш.

— Иваном Ивановичем Санюшкиным, — сказал тот. И пояснил: — Я, знаете, в общем-то не шофёр. До войны был на руководящей работе в Рославле. Слышали о Рославле?

Добруш кивнул.

— Хороший городок, — сказал Иван Иванович. — Маловат, правда, настоящему работнику негде развернуться. Но — чистота, уют. Говорят, сожгли немцы, вздохнул он. — Не знаете?

— Нет, к сожалению, не знаю.

— Да… Война-это стихийное бедствие, — п родолжал Иван Иванович. — Всё сломалось. Меня, знаете, собирались в область выдвинуть, а тут — на тебе. — Он покачал головой. — Меня не хотели брать, стар, говорят. Но я был твёрд как кремень.

Тут Иван Иванович явно преувеличивал. Для кремня он был слишком кругл. «Наверно, конторой своей он руководил по-семейному, и его даже любили, подумал капитан. — И начальство его не ругало».

— А всё нехорошо получилось, — сказал Иван Иванович. — Я рассчитывал хоть батальон дадут, как — никак, у меня пятнадцатилетний опыт руководящей деятельности… Смешно. Из руководящего работника — шофёром.

Он не жаловался. Он пытался понять, что же вдруг произошло. Было всё так прекрасно, так устроенно, был такой привычный мир, он там сжился с ним, и вот — его не стало.

— Да, это неприятно, — посочувствовал Добруш.

— И вы так думаете? — встрепенулся Иван Иванович. — Вот видите… Главное — не по-хозяйски. Нельзя так разбрасываться кадрами. Батальон мне вполне могли бы дать. Полк, пожалуй, не дали бы, да и я не претендую, но батальон…

— Не огорчайтесь, — сказал капитан. — Что поделаешь. Хорошие шофёры тоже нужны.

— Э, сказали, — возразил Иван Иванович. — Баранку крутить — дело нехитрое.

«А мы едем слишком медленно, — подумал Добруго. — И мне надо бы кое-что прикинуть…» Но ему не хотелось обижать шофёра.

— Дорога как будто стала ровнее, — сказал он. — Поезжайте, пожалуйста, быстрее.

— Ну что вы — яма на яме, — возразил Иван Иванович. — Да и куда нам гнать?

— Нам нужно привезти на аэродром мотор. Если мы не привезём его вовремя, самолёт не сможет уйти на задание, — пояснил капитан.

— И вы туда же, — неодобрительно сказал Ивап Ивановича. — Давай, давай, быстрее, быстрее… Что значит один какой-то самолёт? Не улетит один — улетит другой… — Иван Иванович вздохнул. — Эх, не война бы… Ведь я сейчас уже руководил бы комбинатом. Представляете?

«Лучше бы ты как следует вёл машину», — подумал Добруш.

— Иван Иванович, притормозите, пожалуйста, — попросил он. Шофёр остановил машину.

— А теперь садитесь на моё место.

Иван Иванович уставился на него с изумлением.

— Что?!

— Да и дорогу я знаю лучше, — пояснил Добрую.

— Вы что же — не доверяете мне?! — вскричал Иван Иванович.

— Я вовсе не хотел вас обидеть, — возразил капитан. — Но у нас слишком мало времени.

— Вы не имеете права отстранять меня от управлениям — загорячился Иван Иванович. — Я буду жаловаться, так и знайте!

— Ладно, ладно. — Капитан поморщился. — Перебирайтесь же.

Иван Иванович наконец выбрался из кабины.

— Вы… вы… нехороший человек, вот что! — крикнул он, обходя машину. — И я не беру на себя ответственность за последствия!

«Что за напасть, — подумал капитан. — Этого мне ещё не хватало…»

Он подождал, пока Иван Иванович поднялся в кабину, затем дал газ.

Сосны со свистом понеслись навстречу. Казалось, они отскакивали в стороны перед самым радиатором и сразу смыкались за машиной. Капитан не мигая смотрел вперёд. «Надо мне не забыть поспать на обратном пути, — подумал он. Немногого я буду стоить в полёте, если не посплю хотя бы час».

— Запоминайте дорогу, Иван Иванович, — сказал он. — Обратно вести машину придётся вам самому.

— Отстаньте от меня, — огрызнулся тот.

— Ладно, ладно, — сказал капитан, выворачивая руль, так как дорога неожиданно вильнула в сторону. — Нечего вам злиться.

«Нечего им всем злиться, — подумал он, — потому что им не лететь сегодня на Кёнигсберг. А мне ещё нужно достать мотор, который может оказаться чёрт знает в каком состоянии».

Вспомнив о моторе, капитан помрачнел. Запасных моторов на складе не было. Но с неделю назад километрах в двадцати от аэродрома немцы подбили самолёт из соседнего полка. Лётчику удалось посадить машину. Потом приезжали механики и пытались спять с неё моторы, но это им не удалось: на обратном кути они останавливались в полку, и Добруш слышал их разговор. По их словам, один из моторов вполне годный, и они собирались приехать за ним ещё раз. Но почему-то так и не приехали.

Капитан видел эту машину во время последнего полёта. Она стояла недалеко от какой-то деревушки посреди поля. Оба мотора были на месте.

Вернувшись с аэродрома, капитан сразу же направился к инженеру эскадрильи Лаптеву.

— Семён Константинович, дай мне человек трёх-четырёх механиков, — попросил он.

— Зачем они тебе? — удивился тот.

— Хочу снять мотор с подбитой машины.

— С той, что возле Знаменки?

— Да.

— Зачем он тебе?

— У меня левый никуда не годится.

— А что?! — воскликнул тот. — Это мысль! Чем добру пропадать… Но на кой чёрт этим заниматься тебе? Вот что мы сделаем. Сейчас я организую людей и съезжу сам.

Он было поднялся, но Добруш остановил его.

— Да куда тебе, ты же на ногах не держишься. У тебя и в эскадрилье дел по горло. А мне всё равно надо посмотреть, что это за мотор.

Инженер смущённо потёр слипающиеся веки.

— Замотался в последние дни… Ладно, действуй.

Машина выпрыгнула из леса п покатила по лугу. Сильно запахло недавно скошенной травой. Вдоль каждого прокоса тянулись по две протоптанные борозды. Добруш машинально отметил, что убирали луг вручную женщины и ребятишки: такой узенький след не мог оставить мужчина.

Они нырнули в низину, потом перевалили маленький взгорок и промчались по пустынной словно вымершей деревне. Только из-под колёс выскочил ошалевший петух, перелетел через плетень и заорал так, что его ещё долго было слышно сквозь рёв мотора.

Прогрохотал под колёсами мост, п они увидели самолёт. Добруш развернул машину, затормозил и вышел из кабины.

Видимо, на самолёте летал очень хороший лётчик. Это был единственный пятачок, где можно было посадить такую машину. Часть хвостового оперения была срезана пулемётной очередью. Снаряд разорвался в правом моторе и заклинил створки шасси. Лётчику пришлось садиться на одну ногу. Он долго удерживал машину на пробеге, потом правое крыло упало и самолёт развернуло. Может, пилоту повезло. Но, возможно, он сумел рассчитать посадку. Машина замерла прямо над оврагом.

Теперь Добруш понял, почему механики не смогли снять мотор. Капитан закурил трубку.

Он не заметил, как сзади подошёл шофёр и остановился рядом.

— Поворачивать, товарищ капитан?

— Что? — не понял Добруш.

— Обратно, говорю? — повторил тот.

— Обратно? — Он очнулся. — Нет, надо снять мотор.

— Но вы же видите, что это невозможно.

С самого утра его, как наваждение, преследует это слово. «Невозможно, невозможно, невозможно…» Да что они, сговорились, что ли?

— Это возможно, — жёстко сказал он. — Невозможно не снять мотор. Понимаете?

— Понимаю… — Иван Иванович с растерянным видом огляделся и развёл руками. — Понимаю, товарищ капитан. Господи боже мой… Но — как? Ахиллесова пята…

Он всплеснул руками и забегал, с отчаянием глядя то па самолёт, то на овраг.

Капитан перевёл взгляд с Ивана Ивановича на стоявших рядом механиков.

— Начинайте снимать винт и капоты, — тихо сказал он. — И, пожалуйста, поторопитесь. Солдаты бросились к самолёту. Добруш подошёл к краю оврага. Если бы не овраг, можно бы подогнать кузов грузовика под мотор и опустить его вниз. Перетащить мотор через овраг? И думать нечего. Может, попробовать оттащить самолёт?

Он поглядел на изуродованную машину и покачал головой.

Чтобы сдвинуть самолёт с места, потребовался бы пяток тягачей. Капитан ещё раз поглядел на овраг.

— Иван Иванович! — окликнул он шофёра. Тот замер.

— Вы говорили, что были на руководящей работе…

— Да, да! — вскричал тот. — Пятнадцать лет как один день…

— Смогли бы вы организовать колхозников вон того села, — капитан указал на деревню, которую они только что проехали, — и засыпать овраг?

— Я?!

— Да, вы.

— Вы доверяете мне это?

— Очень бы вас просил.

— Можете на меня положиться! — Иван Иванович взглянул на овраг, потом на капитана. — Гениально! — вскричал он. — Единственно правильное решение… Но оно невыполнимо. Чтобы засыпать эту пропасть, нужно дня два.

— Даю вам два часа.

— Что?! Да за такое время…

— Вьшолняйте приказание.

— Да ведь это немыслимо, товарищ капитан!

Добруш пристально посмотрел ему в лицо.

— Мне крайне неприятно, — желчно сказал он, — мне крайне неприятно… но если через два часа овраг не будет засыпан, я вынужден буду вас расстрелять.

Иван Иванович вытянулся.

— Я готов, товарищ капитан, — проговорил он с достоинством.

Добруш прищурился.

— К чему вы готовы?

— Стреляйте, товарищ капитан.

— После того, как вы засыплете овраг. Если не уложитесь в срок хоть на секунду.

— Крайне неприятно, — сказал Иван Иванович, — но такой срок, к сожалению, ни в какие физические рамки не влезает.

— Постарайтесь, чтобы влез.

Добруш круто повернулся и направился к самолёту. Иван Иванович проводил его окаменелым взглядом.

Несколько секунд он стоял неподвижно, потом всплеснул руками и бросился к машине. Взревел мотор, и грузовик рванулся по полю…