В какой момент своей жизни Агнесса Полищук из талантливого специалиста превратилась в ненасытную стяжательницу — неизвестно, но когда Алена, вернувшись в конце августа с дачи, ей позвонила, метаморфоза уже произошла.
Сначала появился страх. Заронили его два приятных молодых человека. Они пришли к ней в офис и сказали, что наслышаны про ее метод и восхищены его результатами. У них тоже есть свои оригинальные идеи и кое-какая аппаратура, но сегодня так трудно пробиться. Да и зачем, собственно, биться, если уже сейчас сразу можно ковать совсем неплохие деньги. Для этого нужно просто объединиться — и вся недолга. Жаль, если она не согласится. Это ведь налаживать собственное дело трудно, а потерять его ничего не стоит. Хорошо еще, если при этом удастся сохранить жизнь или хотя бы здоровье, что тоже немаловажно. Потому что какая же жизнь у калеки? Или, допустим, дети. У нее ведь, кажется, дочка? Но это все так, к слову. Не стоило и говорить. Их триумвират обречен исключительно на успех. А схема самая простая: своих многочисленных клиентов она направляет к ним для углубленного исследования, а дальше уже дело техники, потому что есть вещи, ради которых человек пойдет на все.
— У вас есть лопата? — напоследок спросили гости.
— Зачем? — растерялась Агнесса.
— Чтобы грести деньги! — весело засмеялись молодые люди, но глаза смотрели холодно и жестко.
Схема действительно оказалась очень простой. Она добросовестно выполняла привычную работу, после чего передавала пациента «ассистентам».
— Дальнейшее обследование требует специальной аппаратуры, — говорила она.
И жертва доверчиво устремлялась в распахнутые объятия шарлатанов, летела, как бабочка на огонь, с надеждой во взоре, ибо нет на земле таких денег, которые даже трижды скупой пожалел бы на свое здоровье.
Агнесса не задавалась вопросом, что происходит за стеной соседнего кабинета. Она исправно получала свою долю, и постепенно страх, неловкость и стыд сменились чувством глубокого удовлетворения и даже неким азартом, поскольку чем больше страждущих алкало помощи, тем полноводнее становился зеленый ручеек, струящийся в ее карманы. А сколько нужно денег, чтобы насытить наконец пустую душу? Несть числа…
— Надежда Никитична? — Алена старалась держать себя в руках, но горло сдавило волнение, и голос предательски дрогнул.
— Что случилось? — мгновенно уловила ее состояние потенциальная свекровь. — Где ты?
— Здесь, неподалеку. Можно мне зайти? Не хочу, чтобы слышали мама и дети.
— Ну естественно! О чем речь?! — Она понизила голос, прикрывая трубку ладонью, и оглянулась через плечо.
Андрей жадно ел борщ, обжигаясь и жмурясь от удовольствия. Обвинений в том, что ситуация спланирована заранее, можно было не опасаться: приехал он без предупреждения, ввалился минут пятнадцать назад и прямо с порога весело заявил:
— Ма, я голодный как волк!
Конечно, она не рассчитывала, что при виде беременной Алены в холодном сердце сына вдруг прорастут нежные всходы запоздалой любви, но немного обескуражить его хотела.
— Кто звонил? — поинтересовался Андрей.
— Соседка, — мгновенно нашлась Надежда Никитична.
— А что у нее случилось?
— Ничего! Почему у нее что-то должно случиться?
— Ну ты же сама возопила на всю квартиру: «Что случилось?!»
— Ах это! Внук у нее импульсивный мальчик. Представляешь, дед задремал на диване перед телевизором, а он шарахнул его стулом по голове и отбил кусочек зуба.
— Пьяный, что ли?
— Кто? Дед?
— Внук! При чем же тут дед?
— Да ему всего четыре года!
— Кому? Внуку?
— Ну, не деду же!
— За что же он так не любит своего дедушку?
— Да он просто играл!
— Ах это теперь игры такие у малышей, — развеселился Андрей. — А я и не знал. И ты, стало быть, мечтаешь о подобной участи?
— Если чей-то неуравновешенный ребенок случайно ударил дедушку стулом, — холодно произнесла Надежда Никитична, — это еще не значит, что мы с отцом откажемся от идеи иметь собственных внуков.
— Следуя твоей логике, можно выдернуть с улицы любого беспризорника и счесть его своим гипотетическим внуком.
— Лучше взять с улицы беспризорника, чем отказаться от собственного сына.
— Какого сына, ма?! О чем ты! Где доказательства…
— Давай не будем начинать все сначала, — отмахнулась Надежда Никитична, досадуя, что этот разговор зашел так некстати. — Ешь зразы.
— Это ж надо так обидеть блюдо, — подивился Андрей, с облегчением меняя щекотливую тему, и придвинул поближе тарелку с румяными сочными котлетами. — От такого названия последний аппетит пропадает.
— Не хочешь — не ешь. Никто не неволит.
— Еще как хочу!
— Тогда не выпендривайся.
Но тут прозвенел звонок, и Надежда Никитична отправилась открывать дверь, мучимая запоздалыми сомнениями, нужны ли Алене на сносях подобные совершенно непредсказуемые сюрпризы.
Алена была так явно расстроена, что Надежда Никитична испугалась.
— Господи, моя девочка, что случилось?! — кинулась она к ней, помогая снять широкую Валину куртку.
— Случилось, — подтвердила Алена. — Сейчас я вам все расскажу. Николай Иванович дома?
— Николай с утра уехал в Касимов за каким-то своим оборудованием, а дома… Андрей. Я не стала говорить тебе по телефону, побоялась, что не захочешь подняться.
— А Андрей знает?..
— Нет, — повинилась Надежда Никитична. — Я и ему не сказала. Даже не знаю, из каких соображений…
— Наверное, испугались, что сразу убежит, — усмехнулась Алена.
— Он там обедает на кухне. Хочешь, пойдем в комнату?
— Да нет, — сказала Алена, — нельзя же всю жизнь прятать голову под крыло. Когда-то надо расставить все точки над i и больше к этому не возвращаться.
И, не дожидаясь, пока Надежда Никитична осмыслит информацию, она решительно прошла к кухне и прямо с порога зазвеневшим вдруг голосом произнесла:
— Здравствуй, Андрей!
Тот вскинул голову и застыл с открытым ртом. С вилки сорвался и шлепнулся в тарелку кусочек зразы.
На его мгновенно поглупевшем лице, сменяя друг друга, отразились испуг, затем растерянность, мелькнула досада и наконец разлилось холодное отчуждение. Он сунул в рот вилку, обнаружил, что та пуста, и раздраженно отшвырнул ее прочь. И если у Алены еще и оставались какие-то иллюзии, то именно в этот момент им суждено было развеяться окончательно.
— Андрей, давай объяснимся раз и навсегда, — сказала она и, увидев, что он поморщился, заторопилась: — Я не держу на тебя зла. Напротив, чрезвычайно признательна, что ты подарил мне ребенка. Это правда, поверь. В отчаянную минуту твои деньги спасли нас от большой беды. Я этого никогда не забуду и, как только сумею, постараюсь вернуть долги. Так что я кругом благодарна и не имею к тебе никаких претензий. Да и какие могут быть претензии? Это мой ребенок, и обещаю, что никогда в жизни мы не нарушим твоего покоя.
— Что значит твой? — тут же поднялся на защиту собственных прав Андрей. — Ты что, понесла от Святого Духа?
«Вот болван! — с досадой подумала Надежда Никитична. — Весь в отца».
— Нет, конечно, — мягко сказала Алена. — Ты успокойся…
— Вот только не надо говорить со мной как с буйно помешанным!
— Я просто не понимаю, отчего ты злишься, — пожала она плечами. — Мне от тебя ничего не надо.
— А я тебе ничего и не предлагаю. Речь идет о ребенке.
— В каком смысле? — растерялась Алена.
— В самом прямом. Это и мой ребенок тоже, и я не собираюсь от него отказываться.
— Вот и отлично! — вмешалась Надежда Никитична. — А пока дай ей перекусить и рассказать наконец, что случилось.
— Да ради Бога! — поднялся он, резко отодвигая тарелку.
— Останься, Андрей, — попросила Алена и даже за руку его придержала. — Я хочу, чтобы ты тоже послушал.
Он демонстративно отдернул руку, но все же сел с видом мученика. И Алена начала рассказывать, так и не прикоснувшись к борщу, поставленному перед ней Надеждой Никитичной.
— В начале беременности меня мучил ужасный токсикоз. И я обратилась к одной женщине, врачу, которая занимается биорезонансной диагностикой.
— А что это такое? — спросила Надежда Никитична.
— Это когда специальным аппаратом, по-моему, аппарат Фоля он называется, улавливают биоимпульсы организма. Прикрепляют металлические стержни к точкам на руках и ногах, а стрелка показывает допустимый диапазон. И врач таким образом определяет состояние органов и выявляет пищевые аллергены. Тогда мне действительно сняли токсикоз. А может, он к тому времени и сам прошел.
— А я и знать ничего не знала, — упрекнула Надежда Никитична.
— Да я и была-то там всего два раза, еще в мае. А потом зашла в конце августа и думать забыла об этой биорезонансной диагностике. И никогда бы не вспомнила, если бы Агнесса Михайловна…
— Кто это?
— Врач, которая со мной занималась. Она мне на днях позвонила и попросила прийти. Так настойчиво, что отказаться было просто неудобно.
— А если в следующий раз тебя так же настойчиво попросят сигануть с десятого этажа? — полюбопытствовал Андрей.
— Сигану, конечно, какие вопросы? Ты подожди, — остановила она его, — у тебя еще будет возможность блеснуть красноречием. В общем, слово за слово, спрашивает она меня о самочувствии. Я отвечаю, мол, все в порядке, только спина немного побаливает, поясница. Она очень озаботилась. «Так, — говорит, — я и думала». Стала меня расспрашивать, головой качает, хмурится. А потом говорит, что ее аппарат в данном случае бессилен, нужно более серьезное обследование и совсем другая аппаратура. Но не надо отчаиваться, потому что все это имеется у ее коллег в соседнем кабинете. Я перепугалась и, конечно, пошла за ней ничтоже сумняшеся.
— Куда?
— В этот самый соседний кабинет. Там оказались два парня, очень внимательных, в белых халатах, все честь по чести, какие-то приборы, сплошная латынь, все очень серьезно, диагноз неутешительный, угроза ребенку, но давайте не падать духом, убедимся на сто процентов, проверим на генном уровне, сделаем анализ ДНК. Триста долларов все удовольствие. Я уже ни жива ни мертва, голова кругом, готова на все. Взяли кровь, срезали ногти, прядь волос. Велели прийти за результатом и с деньгами на следующий день — время не терпит. Я ночь не спала, дома, конечно, ничего не сказала, сняла деньги с книжки и пошла. Вот тут они меня и огорошили. «Мужайтесь, — говорят, — у вас саркома пятого позвонка».
— О Боже! — выдохнула Надежда Никитична.
— «Нужно, — говорят, — немедленно купировать процесс, иначе ребенок погибнет. Но мы решим проблему. Это будет стоить тысячу долларов. А когда родите, займемся вашим позвоночником. Главное, не паниковать — мы вам поможем. При одном условии — к другим врачам не обращаться и четко выполнять все наши требования, иначе неминучая смерть. А первым делом будем вас в церкви отчитывать, поскольку сначала нужно очистить душу от скверны и только потом лечить тело».
— Боже мой, моя девочка!.. — начала было причитать Надежда Никитична.
— Подожди, мать! — резко оборвал ее Андрей и развернулся к Алене: — Послушай, ты что? Полная дура? Зачем ты туда поперлась? Кто дал тебе адрес?
— Ваш Миша настоятельно посоветовал.
— Мишка?! Вот мудак!
— Перестань, Андрей! — возмутилась Надежда Никитична. — Что толку сейчас потрясать кулаками, когда такая беда?!
— Какая беда?! Я просто не могу понять, как образованная современная женщина клюет на средневековые бредни!
— Так ты думаешь, что это афера? — изумилась Надежда Никитична.
— А ты думаешь, саркома пятого позвонка? Как можно было попасться на эту удочку? — повернулся он к Алене. — Или ты пришла за деньгами?
— Ну что ты городишь! — вступилась Надежда Никитична. — Что же здесь непонятного? Ведь они использовали ключевые слова — смертельная болезнь, жизнь ребенка. И все — человек полностью парализован. Удивительно, что она смогла усомниться и уйти из-под их власти уже на этом этапе!
— Там остались мои волосы, — сказала Алена. — Боюсь, как бы они не использовали их мне во вред.
— А как, по-твоему, они могут их использовать? — саркастически осведомился Андрей. — Сплетут удавку и повесятся от отчаяния тебе назло?
— Ну есть же черная магия. Ведь есть? Ты же не станешь этого отрицать.
— Я сама туда поеду, — решительно заявила Надежда Никитична. — Заберу волосы и пригрожу им…
— Давай, мать, без самодеятельности, — поморщился Андрей. — Ты что, не понимаешь? Это же своего рода мафия! Качают деньги из богатеньких дурачков. Но не брезгуют и бедными дурочками, — покосился он на Алену. — А ты у нас женщина впечатлительная и к паранормальным явлениям неустойчивая.
Надежда Никитична знала, на что намекает сын. Был в ее жизни один странный случай. Она сажала на даче бархатцы, когда к калитке подошла незнакомая улыбчивая женщина и предложила купить меда. Надежда Никитична мед не любила, никогда его не ела и тем более не покупала трехлитровыми банками.
— Спасибо, — отказалась она, — не нужно.
— А мы продукты возим для ветеранов, — приветливо сообщила незнакомка. — Вон у нас там машина на горе стоит. Может, надо вам чего? Гречка, картошка отборная, яблоки «Симиренко», масло подсолнечное кубанское — вкусное!
И назвала цены неправдоподобно низкие — для ветеранов.
На что уж купилась Надежда Никитична — неизвестно. На халяву ли, как считали Николай Иванович с Андреем, или на то, что нужные недорогие продукты доставят прямо на дом, но только калитку она открыла и впустила женщину в дом. Составив внушительный список заказанных продуктов и пообещав доставить их ровно в шесть часов вечера, гостья выставила на стол из объемистой сумки две трехлитровые банки с густым темно-коричневым содержимым.
— А пока купите медок, чтоб обратно не тащить. Вот все, что осталось. Соседи ваши шесть банок у меня взяли. Попробуйте, какой вкусный! Гречишный.
Надежда Никитична послушно лизнула тягучую липкую жидкость из серой, видавшей виды крышки и выложила на стол восемьсот рублей.
И только проводив до калитки велеречивую гостью и глядя в ее удаляющуюся спину, будто прозрела, недоумевая, зачем купила шесть литров нелюбимого меда, который и медом-то никогда не был, в лучшем случае патокой, и понимая прекрасно, что ни дешевых ветеранских продуктов, ни их лживую распространительницу не увидит больше никогда в жизни, как своих ушей без зеркала.
— Будто гипноз какой на меня напустила, — смущенно оправдывалась она потом перед близкими. — А как ушла, словно пелена с глаз спала. Смотрю ей вслед и думаю: «Вот зараза!» Но не бежать же следом!
— Если они используют гипноз, — предостерегла Надежда Никитична, — с ними и по телефону-то говорить опасно.
— Не надо ни с кем говорить! — возвысил голос Андрей. — Неужели непонятно?! Сняла трубку, услышала, кто звонит, и тут же отключилась. Ясно?
Алена охнула и откинулась на спинку стула, прижав руку внизу живота.
— Что с тобой? — испугалась Надежда Никитична. — Тебе плохо?
— Наверное, я перенервничала. Весь день сегодня какие-то неприятные ощущения. И мне кажется, они усиливаются.
— Да у тебя схватки! — всполошилась Надежда Никитична.
— Нет! — улыбнулась Алена. — Врач сказала, еще дней десять как минимум.
— Эта шарлатанка?
— Нормальная врач, из женской консультации. Я вчера была на приеме.
— Много они понимают. Давай время заметим. Если через двадцать минут повторится — точно схватки.
— А если через тридцать или пятнадцать? — саркастически поинтересовался Андрей. — Надо ехать в больницу, а не гадать на кофейной гуще.
— Правильно, Андрюша! — с чувством согласилась Надежда Никитична. — Ехать, и немедленно! Вези ее в роддом.
— Я?! — опешил Андрей.
— А кто же? — удивилась Надежда Никитична. — Папа римский? Ты отец, ты и вези…
Боль нарастала, сгибала клюкой и теперь уже не оставляла сомнений, что это действительно схватки.
В роддоме кричала какая-то женщина, протяжно выла, как дикий раненый зверь. И от этого жуткого воя было так страшно, что подгибались колени.
— Андрей! Не уходи, Андрей! — отчаянно цеплялась за него перепуганная Алена.
И он, растерянный и потрясенный, сжимал ее дрожащие ледяные пальцы. И потемневшие от ужаса и боли глаза казались огромными на побледневшем ее лице.
Около полуночи Алена родила девочку. Андрей узнал об этом от толстой усатой медсестры.
— Просыпайся, папаша! — бесцеремонно растолкала она его. — Дочка у тебя родилась! Ну чего глядишь как баран на новые ворота? Беги домой, выпей за ее здоровье…