Дорогой друг!

Сегодня у тебя радостный и немного грустный день. Радостный потому, что ты у нас всегда радостный, а немного грустный потому, что немного грустно видеть всегда радостного человека, которого уже никакие лекарства не способны вывести из этого состояния. Хотя зачем нужны лекарства тому, кто завтра взмоет в небо с нашим дипломом об окончании заочной школы летного мастерства?..

Вот он, этот диплом. Бери его, он твой. Прозвенел, наконец, последний звонок… По крайней мере, ты обещал, что этот звонок – последний, и что начальник летной школы больше не будет подскакивать с постели в три часа ночи, не зная, за что ему хвататься: то ли за телефонную трубку, то ли за ухо, в котором звенит – бедняга и днем-то не может как следует соразмерить силу поднесения трубки к уху, а уж спросонья обычно валит себя на пол одним ударом, не успевая даже сказать: «Але».

Но не будем ворошить прошлое, дабы оно снова не разгорелось. Лучше вспомним, как ты пришел к нам в школу не оперившимся еще птенцом и в тот же вечер на кухне оперился с помощью своих товарищей. Сначала, конечно, ощерился, но потом все-таки оперился.

Первое время ты сильно скучал по дому, по маме, по родным… До того сильно, что майор Мухаметдинов не выдержал и сделал к тебе домой боевой вылет. После этого письма стали приходить реже, какие-то суховатые, на бланках с печатями. И тогда ты первый раз обрадовался, да так, что мы все испугались, а ты – нет. Ты радуешься до сих пор. Ты стал душой компании.

Помнишь вечера с гитарой над учебниками, пылающими во тьме? А прыжки с парашютом вокруг костра? А промокшую палатку и вопрос: «Кто это сделал?» А день рождения командира полка? Помнишь?.. Тебе как лучшему пилоту поручили поздравить командира по-мужски, по-авиационному, и ты, стиснув зубы, на его ошеломленных глазах выписал гигантское «Поздравляю!» в воздухе – выписал рукой, даже не привстав со стула. Что за милая шалость!

Но не только в баловстве ты был первым, ты был первым и в деле. Когда остальные курсанты только-только начинали отрабатывать взлет, ты уже вовсю отрабатывал самолет (кстати, за тобой еще тридцать шесть миллиардов рублей, если не учитывать стоимость наземных построек). А ведь сначала ты боялся даже подойти к летному полю… Однако через каких-то пару недель тебя от самолетов нельзя было отогнать и палкой. Только двумя, да и то если между ними была цепочка.

А твоя потрясающая сила воли? Ты твердо пообещал бросить курить и бросил! Жаль только, что все легкомысленно отнеслись к твоему обещанию, а ты бросил курить в столь неподходящем месте (именно тогда город подумал: учения идут). Не-е-ет, твоей силе воли позавидовал бы сам мужественный герой Мангышлаков, если бы ему вовремя пересадили кожу после того, как ты бросил курить.

А твоя вызывающая удивление доброта, из-за которой развелся майор Мухаметдинов, а лейтенант Павлюченко за ночь поседел?

А твое чувство локтя, из-за которого телефонистка Ниночка перестала носить мини-юбки?

А твоя первая любовь, ставшая для всех последней каплей?

Всего этого не забыть никогда. Не забыть и того случая на преддипломной практике, когда старенький генерал ФСК, с трудом подбирая слова, пытался убедить тебя не рисковать, а ты заметил с застенчивой улыбкой: «Кто не рискует, тот не пьет шампанское», и мы сразу подвезли тебе шампанское, деньги, наркотики, оружие, чтобы ты все-таки не рисковал, но ты рискнул, и у тебя внезапно получилось, чего не отрицает даже шведское правительство.

Много всего было. Ты возмужал. И отныне мы больше не учителя, а ты – не ученик. Отныне ты – наш коллега. Поэтому во время лобовой атаки поблажек больше не жди. Мы сделаем все, чтобы одним нашим коллегой стало меньше.

В добрый путь!