— Будьте осторожны, умоляю вас! Я своими глазами видела здесь эриданца!!!

Эти слова, произнесённые с трагическим придыханием, заставили приглушённо ахнуть ещё парочку знакомых голосов — не понять, то ли восхищённо, то ли негодующе. Впрочем, скорее — последнее, для восторгов возраст у этих клуш неподходящий.

Светлые губы чуть дрогнули в еле заметной улыбке.

До столика, за которым Ингрид Эйзенкиль сообщила столь пикантную информацию своим приятельницам, было метров тридцать через весь зал, и ни один человек не смог бы услышать её театральный шёпот сквозь многоголосие разговоров, позвякивание посуды, шарканье ног и ненавязчивую тихую музыку в стиле цяо.

Но та, что на сегодня даже имени себе толком не выбрала — зачем? Делов-то на полчаса, а к вечеру вновь проснётся обворожительная А-Ль-Сью, — была эриданкой.

А эриданцев кормят уши.

В основном.

Ну и, разумеется, то, что заполняет пространство между этими самыми ушами…

Нет, она вовсе не рассчитывала услышать сегодня что-либо ценное, просто развлекалась, убивая время и тренируясь заодно — тренировка никогда не бывает лишней.

— Я выскажу это администрации! Дожили! Это же просто ни в какие шлюзы!.. Чтобы в приличном обществе…

А Фиммальхенчик что-то больно уж рьяно возмущается, не мешало бы проверить, покопаться как-нибудь на досуге… Впрочем, если судить по обертонам — ничего серьёзнее двух-трех банальных любовников и не слишком откровенных, но отличающихся завидной регулярностью шалостей с мужниной чековой книжкой. Скука.

Фимма Фон Розен-что-то-там (жена того самого Генделя Фон Розен-и-так-далее, как, неужели не слышали!? Да вы что, даже на самых отдалённых подступах к Фомальгауту каждая собака…) продолжала возмущаться в прежнем режиме, и та, что ещё утром называла себя А-Ль-Сью, автоматически провела более детальное сканирование. Если нас так просят, мы же ни в силах отказать…

Любовников, похоже, всё-таки двое, третий пока в стадии разработки. И где-то в весьма далёкой юности проскальзывают забавки весьма пикантного характера. Можно было бы копнуть, да не стоит выделки. Ну что можно взять с фомальгаутского миллиардера?

Так, мелочь всякую…

— Кому нечего скрывать — тому нечего и бояться всякого сброда.

Это уже Цинтия. Или Порция? Никак не запомнить, но какое-то удивительно подходящее ей достаточно мерзкое и благопристойное до отвращения имя. (…Милочка, вы не находите, что ваша…э-э… манера ничего не носить под вашим… э-э… нарядом производит впечатление некоторой… э-э…). Остренький носик, вечно поджатые блёклые губы и постоянная готовность выказать своё негативное отношение словесно и по возможности громко. Церковь Девы-Великомученицы, вдова, непременная участница всех благотворительных игрищ. Наркотики, женская тюрьма на Сиетле, три убийства, совершённых лично, и не меньше дюжины заказных. Финансирует террористическую организацию «Кровь Девы». Похоже — искренняя и законченная фанатичка, но муж не в курсе.

Скука…

Вот ведь странная вещь — ещё вчера вечером она вполне искренне наслаждалась этим обществом. Пила вино, танцевала, гуляла по саду. Как все. Даже к водопаду сходила.

А стоило надеть привычную шкурку — и как отрезало.

Словно вместе с одеждой надеваешь другую личность. Всегда настороженную, всегда готовую к появлению как лакомых кусочков, так и потенциальных конкурентов, на них же и претендующих. Какой уж тут отдых!

Поскорей бы пришёл заказчик — и катись оно всё к чертям. В конце концов, это её законный отпуск, и никто не смеет портить его всякими неприятными мыслями, к числу которых относятся и мысли о работе.

Полчаса — и баста. Даже если он не придёт. Плевать. Как говорили предки — всех денег не заработаешь. Интересно — что такое деньги? Какой-то эквивалент информации?..

Плевать.

Полчаса — и всё.

И снова очаровательная А-Ль-Сью будет гулять по саду, пить, сплетничать и танцевать. Заводить лёгкие и ни к чему не обязывающие курортные романчики — надо же поддерживать репутацию канальерок!

Полчаса.

За ради таки сволочного младшего братика, очаровательного паразита, очень хорошо научившегося использовать свою младшесть!..

За столиком у самых дверей деловито поглощала салат по-синтиански и запечённых кауринов под острым соусом — достаточно-таки скверных, надо заметить, кауринов, да и приготовленных не так чтобы очень… — скучная парочка со скучным выражением скучных лиц. Скучные фразы о соли, перце, хлебе. Повышенное давление, гастрит, слабые почки. Ему за шестьдесят, ей лет на десять поменьше. Развод где-то через полгода с шумным скандалом и попыткой оттяпать побольше или тихое убийство года через полтора, если развода удастся избежать.

Скука…

Ага, а вот и наш горячо любимый клиент пожаловал! И совсем необязательно оборачиваться — по рожам этих разряженных клуш вполне понятно.

До двери на веранду — метра двадцать два. Плюс угол столика и два стула, которые надо обходить. Накинем ещё пару секунд на выпитый у стойки скотч… Нет, пожалуй, три с половиной секунды, поскольку скотч двойной…

Пора!

Она встала, не оборачиваясь, стремительно и плавно и подалась назад всем корпусом, одновременно начиная поворот.

Тут самая главная фишка в том, чтобы не успеть обернуться полностью и суметь врезаться в будущего клиента на полуобороте, плечом. Недовернёшь — ударишь спиной, а спиной, сами понимаете, общаться затруднительно. Перевернёшь — впечатает грудь в грудь, мужчин это очень отвлекает, а женщинам доставляет массу весьма неприятных ощущений, особенно, ежели со всего размаха… Нет, что ни говори — плечом это самое то, много раз проверено и результаты всегда самые…

На этот раз она не успела.

В смысле — не успела именно так, как и было задумано. Плечо впечаталось во что-то мягкое, скользнуло, шурша тканью о ткань, и резко ударилось о твёрдое. Над самым ухом клацнули зубы. Удачно.

— Извините… — голос был нетвёрд и хрипловат. Это уже хуже…

Она обернулась.

— Минут через двадцать встретимся в сауне.

Его реакция показала, что она не ошиблась. Расширенные зрачки, дёрнувшийся подбородок… Он даже голос понизил.

— Зачем?

Она пожала плечами. Мурлыкнула:

— Вам лучше знать…

Посторонилась. Идя к выходу, улыбнулась поощрительно — умный дядя! Не остановился, вслед ей вылупившись, не начал орать в спину всякие глупости, — прошёл к столику, не обернувшись даже ни разу.

Неплохая реакция…

У бассейна было практически пусто — она специально выбирала именно это время, неделю наблюдала. В раздевалке включены лишь четыре шкафчика. Правда, могут нагрянуть ещё из тренажёрной, для этих фанатиков хорошей фигуры режим не писан. Раздевшись, сложила вещи в шкафчик, заперла, придавив сенсор большим пальцем.

— Мы хотели бы вас нанять.

Голос мягкий и тихий. Слишком мягкий…

Она обернулась, автоматически высвобождая волосы из узла в боевой веер. Тот, кто полагает, что обнажённый эриданец беззащитен, очень редко доживает до возможности осознать всю глубину своих заблуждений. Не то, чтобы именно сейчас она ожидала каких-либо неприятностей — просто привычка. Приподняла бровь. Сделала улыбку поощрительной и слегка насмешливой. Что это у нас тут за любители приходить на не им назначенные встречи?

Он не подумал раздеться и выглядел весьма мелодраматично в своём чёрном плаще чуть ли не до пола. Тоже мне, граф Дракула в бане! Лицо слишком правильное, усреднённое какое-то — слишком мягкое для мужчины и слишком грубое для девицы. Голосочек тоже профессионально беспол, и никаких тебе обертонов, — это тоже о чём-то, да говорит…

Ему бы очень пошли усики. Этакие набриолиненные чёрные усики.

Если, конечно, это он.

В раздевалке было не то чтобы очень жарко — градусов сорок, не больше, — но и не настолько прохладно, чтобы было комфортно стоять полностью одетым. Но он не торопился, хотя лакированная поверхность остроносых чёрных туфель уже затуманилась от пара.

Она потерла голым плечом ухо. Край клипсы царапнул кожу.

— Работа по какой специфике?

Она не была встревожена или заинтересована. Забавлялась просто. И уж во всяком случае, она не собиралась браться за эту работу…

— Анализ, — он чуть пожал узкими плечами. — Просто да или нет. Ничего сложного… Если, конечно, всё то, что мы слышали про эриданцев — правда.

Теперь она поняла, что именно её в нём настораживало.

Отсутствие обертонов.

Не просто отсутствие — с кем такого не случается время от времени!

Полное отсутствие…

Вот сейчас, в последней шпильке он должен был раскрыться, в шпильках всегда раскрываются целые веера, успевай только фиксировать да считывать…

Этот — не раскрылся.

Ни разу.

Даже в шпильке.

Ему что — действительно наплевать? Или…

— Хороший анализ стоит дорого.

У него была острая улыбка.

И — никаких обертонов. Обломайся, детка.

— Взгляните сами. И оцените.

Его левая рука вынырнула из кармана, метнулась вперёд и вверх, потом снова в карман — она едва успела поймать маленький шестигранник информашки. Снова улыбка — быстрая и острая, как порез.

— Не захотите поработать — вернёте адекватом, мы вам верим.

Он пошёл к двери, а она смотрела ему вслед почти с восхищением. Нет, ну это же надо!

Так непринуждённо всучить кота в мешке, и кому — эриданцу!

Поймать не на чём-то — на всем известной эриданской этике! Он же почти издевался.

И — никаких обертонов…

Она подкинула информашку на ладони. Нехорошо усмехнулась, глядя на дверь раздевалки.

Хитрый мальчик.

Всё рассчитал, всё предусмотрел, ко всему подготовился…

Не учёл лишь одного.

В каждом опутанным старинными и нерушимыми традициями обществе имеются свои нарушители традиций.