Твёрдый палец Джеральдины Сьюзан Эски тронул опознавательную клавишу. В столбике «адресат» она снова набрала личный код своего персонального и непосредственного начальства. Огонёчек внизу из предупреждающе-жёлтого перетёк в зелёный — её допуск ещё раз подтвердили, невзирая на место и время.

Конечно, без восемнадцати три ночи — не слишком удобный час для нанесения визитов, автомат правильно об этом напомнил, но личный секретарь имеет кое-какие привилегии.

Фрида Лауэрс не спала.

Обставлено это было с известной долей саморекламы и вело к ужесточению дисциплины среди рядового состава — «как-вы-смеете-дрыхнуть-на-посту-когда-сама-Фрида-не-смыкает-глаз?!!» Хотя на самом деле она просто никак не могла привыкнуть к укороченным базовским суткам.

Сигналу с переходного тамбура она даже обрадовалась. К тому же то, что Джерри Эски явилась лично, игнорируя комм, говорило если и не о важности информации, то хотя бы о её конфиденциальности.

Фрида разблокировала тамбур и три последовательных двери коридора-отстойника. Коридор-ловушка — необходимая принадлежность апартаментов любой достаточно умной и достаточно богатой женщины. Он делает жизнь значительно спокойнее и гораздо, гораздо длиннее. У любой секторальной имеется длинный список всевозможных недоброжелателей, и Фрида Лауэрс исключением не была.

С некоторых пор она даже подумывала внести в этот список имя личного секретаря, одновременно аннулируя её допуск. Но решила рискнуть и выждать.

Всё-таки Джерри Эски была идеальным секретарём на протяжении почти двадцати лет…

— Она на Джусте.

Два очень знакомой формы листка скользнули на стол. Фрида тронула верхний ногтем, развернула. Так и есть — переводный ордер.

Фрида чуть поморщилась. Не потому, что ей не понравилась информация. Джуст так Джуст, не лучше и не хуже.

Ей не нравилась привычка Джерри Эски всегда и во всём оказываться правой.

Очень неприятная привычка.

Особенно — у подчинённой.

Неделю назад Джерри отклонила предложение Фриды Лауэрс зачислить её младшую племянницу в Элитный Корпус, в обход всевозможных правил и даже минуя авансовый срок — по медицинским данным эта нимфеточка в честитки всё равно бы не прошла. Неслыханная честь, другие бы такой привилегии добивались всеми правдами и неправдами, а потом до потолка бы прыгали от восторга и пятки лизали.

Но своему секретарю Фрида сама предложила оплатить обучение племянницы из фонда Корпуса.

Полный цикл. По высшему разряду. Без подвохов. Без выкручивания рук. Без заранее оговорённых обязательств.

Сама.

Предложила…

Острые ногти впились в ладонь. Улыбка была сладка до оскомины:

— Выпьете со мною кофе? Местная, конечно, но достаточно неплохой сорт.

— Не откажусь.

Ещё бы она отказалась!..

По пустякам она не отказывается…

Она отказалась тогда, неделю назад.

Двадцать третье, пятница. Незабываемый день!

Отказалась от беспрецедентной взятки, высшей награды, неслыханной чести. Легко. Небрежно. Даже как-то пренебрежительно. Как от походя предложенного носового платка сомнительной свежести. Отказалась, не сочтя нужным даже просто извиниться. Не снизойдя до объяснений…

Отказалась.

И оказалась права…

Впрочем, в последнем Фрида и не сомневалась.

— Вам одну или две? Сливки, коньяк? Вы хорошо поработали, можете не сомневаться, я прослежу…

Проследит.

Обязательно проследит.

Возможно, даже повторно предложит взятку. Не эту — так другую, должно же найтись хоть что-то…

Фрида Лауэрс не любила слишком умных.

Но искала их с почти маниакальным упорством везде, куда только могла дотянуться. А найдя — носилась с каждым, как наседка с самым обожаемым своим яйцом, лелеяла, оберегала, создавала спец-условия, находила преподавателей или какое-нибудь суперовое оборудование, пробивала лаборатории и стипендии, покупала услугами и подкупала искренним восхищением и знаменитой демократичностью, оказывала нужное давление, шла на любые интриги и не гнушалась самыми что ни на есть незаконнейшими методами, но добивалась своего — рано или поздно (чаще — рано) найденный талант оказывался зачисленным в её Штаб.

Её считали просвещённой наставницей, обожающей новые идеи и поддерживающей дарования. Быть зачисленным в Штаб Сектора почитали за честь. Юные таланты её просто боготворили.

Умненькие такие талантики…

Она не любила умненьких.

Терпеть не могла.

А Джерри Эски — так просто ненавидела…

Но она никогда не сумела бы стать секторальной, позволь хоть раз личным чувствам помешать Делу. Делу, для которого умные головы были гораздо важнее сильных рук и даже преданных сердец.

Так что будет и кофе, и коньячок, и чай с конфетами. И очень-очень много очень-очень сладких улыбок. Сладких и очень-очень-очень искренних.

Поскольку и Джерри Эски была не просто умна.

Она была умна ОЧЕНЬ.

Даже, скорее, ОЧЕНЬ В КУБЕ.

(И поставьте, пожалуйста, три восклицательных знака!).